Завещание 2

- Всё равно. Подальше от усадьбы. Давай на озеро, к железной дороге... Сай!
-  Что?
-  Не играй с Кохом на деньги. У тебя и так достаточно дурная репутация. А Ричи Кох - не тот мальчик, которого можно обыгрывать безнаказанно. В конце концов, именно  тебя и заподозрят в кражах.
-  В кражах?-  удивился Данхилл. - В каких кражах?
-  Остановись-ка на минутку, -  попросила Сони, и, когда велосипед накренился, упёрлась ногой в каменный бордюр дорожки, по которой они проезжали через парк, и, повернувшись, посмотрел своему спутнику прямо в глаза. -  Ты знаешь, что папа собирает кое-какой антиквариат:  оружие, посуду?
-  Ну, да, конечно. Сколько раз я рассматривал его коллекцию.
- Последнее время  из неё стали исчезать вещи...
-  Да ты что!
-  Да. Впервые на день рождения мамы. Не самые ценные  - темляк от сабли прошлого века, например. Папа огорчился, но шум поднимать не стал. Потом, в конце августа, когда у нас был обед, мистер Белч захотел взглянуть на японский кошелёк - знаешь, тот, с фигуркой нэцке -  и его тоже не оказалось.  А в четверг, когда Белчи и Мэртон играли у нас в вист, пропала мамина индийская шкатулка с бумагами. Завтра тоже будут гости, понимаешь?
-  Понимаю, -  медленно откликнулся Данхилл. - Каждый раз кражи совершаются, когда в доме полно народу. Думаешь, и теперь?
-  Поехали, - попросила Сони и продолжала уже на ходу:
-  Папе подарили одну ценную вещь -  серебряный кинжал. Его доставили утром. Папа говорит, не исключено, что этот кинжал побывал в руках Влада Цепеча, графа из Румынии, который пил кровь. Наверное, это просто легенда - про кровь,  но кинжал  и сам по себе довольно дорогой - резьба, инкрустация жемчугом  по рукояти. Так что тут ценность двойная.
- Кто же к вам зван на завтра? - спросил Сайрус с деланным безразличием. Безразличие было от того, что намечался, как он знал, кроме взрослого праздника, детский вечер, и сын кружевницы волей-неволей чувствовал себя Синдереллой, лишённой всякой надежды на появление феи- крёстной.
Сони почувствовала это, и её смуглое личико сделалось лукавым.
- Кто зван?  Ну, папины коллеги, разумеется, из его больницы:  Мэртоны, Роксуэллы, Токкати, Раухи, -  Сони перечисляла, старательно загибая пальцы. -  Потом, графиня с чадами и домочадцами, -  она коротко рассмеялась этому "с чадами и домочадцами", - но она, наверное, как обычно, просто заедет поздравить, не выходя из кареты, Вернер, конечно,  Стивенс  уже тут - сам видел, Белчи с детьми, миссис и мистер Кох и миссис и мистер Сэвиш -  они ближайшие соседи. Ну, вот, наверное, и всё.
- А дети? - не удержалась "Синдерелла".
- Дети? -  Сони усмехнулась ещё лукавее, но затем приняла простодушный вид, как бы припоминая. - Ну-у, я хотела, чтобы у каждого была пара для танцев, и, по-моему, так и получилось. Сейчас... Значит, Ричи Кох для Мэри, Дэв Вернер для Коры, Ёжик - для Доры, Карл Раух -  для Хетти, Синтия Роксуэлл будет, конечно, танцевать с  Джованни Токкати... - сколько получается?  Десять?  Вот странно, я была уверена, что двенадцать... Ах, да!  Какая же я глупая!  А себя-то и забыла, -  её цыганские глаза откровенно смеялись. -  Ну, конечно, для меня Сайрус Данхилл... Ты что, Сай? Ты обиделся? -  встревожилась она его непонятным выражением лица.
"Синдерелла" вспомнил о роковой полуночи, когда карета обратится в тыкву - этим и объяснялось замешательство, возникшее в этот миг на его чумазой  физиономии:
-  Я не думаю, Сони, -  осторожно начал он. - Что это хорошая идея, пригласить меня. Видишь ли, доктор, твой папа.... Он просил меня, знаешь, не лезть лишний раз на глаза таким людям, как Ричи и его мама, или миссис Сэвиш...
Сони сжала тонкие губы, и  в её лице на миг появилась недетская жёсткость.
- Вот как? Он просил тебя? Что ж, видно к шестидесяти  годам мнение соседей становится  важнее... важнее своего...
- Сони! -  вспыхнул Данхилл.-  Ты не должна ни одного дурного слова говорить о своём отце. Он - святой человек.
- О, это я знаю! - горячо откликнулась она. - Но он стал уставать, а соседи...
Ах, Сай, какое это зло, досужие соседи! Как шуршание скомканных газет... И знаешь, о чём они шуршат больше всего?
- Знаю, -  угрюмо буркнул Сайрус.-  О том, что миссис Уотсон только тридцать,  и что среди ее знакомых появилось слишком много молодых людей, а среди прислуги -слишком  много мальчиков-подростков... Но ты не смей плакать! - тут же вскричал он,  заметив, что она уж слишком низко опустела голову.- Зачем же плакать из-за дураков?
-  Я не плачу.... Сай, говорят ещё, что я не похожа на них - ни на маму, ни на папу, и говорят не только дураки.
-  Не дураки? А кто же ещё?
-  Например, Ёжик Белч.
Проктор Себастьян Белч, именуемый в своей среде Ёжиком, представлял мужскую половину в тандеме близнецов Белчей. Ему шёл двенадцатый год, это был добродушный, смышлёный и жизнерадостный парнишка. Сайрус Данхилл был уверен в том, что что бы  Ёжик ни говорил, он не имел в виду никого обидеть.
- Он просто повторяет, не задумываясь, слова взрослых,-  сказал Сайрус Сони. -  Он тебе это говорил?
- Нет. Доре Мэртон - я услышала случайно. Но раз он говорит так, и он не сам это выдумал, значит, говорят многие.
-Тебе есть дело до всех этих сплетен? -  поморщился Данхилл.
-  Они очень расстраивают папу. А ведь он пользуется услугами мальчиков просто потому. что мы не так богаты, чтобы держать штат взрослой прислуги, а дом и парк требуют приложения рук.
Но вечером приедет дед , - вдруг весело встряхнулась она.-  А ты ведь с ним ещё не знаком, Сай?   Ну да, он же здесь ещё не был. Это мы ездили к нему на две недели в  Фулворт, -  Сонт рассмеялась своим воспоминаниям. -  Самые удивительные две недели, Сай!
Ну а прежде мы только переписывались, целый год, да ещё однажды вместе отдыхали в Швейцарии. Я так рассчитываю на его приезд!
- Надеешься, что он поймает вора?-  Данхилл, действительно, не был лично знаком с мистером Холмсом, зато прекрасно знал о его репутации.
- Конечно, но еще больше надеюсь, что он прищемит кое-кому языки.
- Ёжику Белчу?-  удивился Саймон.
-  Ну,  уж не Ёжику. Ёжику я бы и сама... - Сони не успела договорить  - увлечённый разговором , Данхилл не заметил на дороге небольшой,но глубокой рытвины, переднее колесо попало в неё и, описав в воздухе сальто, велосипед вместе с обоими седоками с лязгом и звоном рухнул на траву.
-  Ой-ё-ёй! -  не удержалась Сони, горестно разглядывая то, во  что превратилось её некогда нарядное платье.
Но велосипеду было ещё хуже - колесо изогнулось восьмёркой, цепь слетела, а руль вывихнулся из колодки и торчал нелепо, как сломанная конечность.
- Ой-ё-ёй..., -  согласился Данхилл. -  Сильно ушиблась? Ох, да у тебя колено...
-  Раньше здесь был чулок, -  указала Сони на огромную прореху, края которой уже пропитались кровью. -  Что же нам со всем этим делать?  Если мисс Долли увидит меня в таком виде, она непременно пожалуется маме.
-  Прежде всего, твою рану нужно промыть и перевязать, -  решил Данхилл.-  Есть ли у тебя носовой платок?
-  Может быть, ты хочешь сказать, что у тебя есть вода?-  не без язвительности спросила Сони.
-  Нет. Но я знаю где её найти, - невозмутимо откликнулся Данхилл.-  Принесу в кепке.
Несколько лет назад от основной железнодорожной ветви решили сделать отвод для технических нужд к озеру. На пути оказался небольшой одинокий холм, его не стали обходить, а вырыли тоннель. Но в тоннеле забил родник и образовалась глубокая непросыхающая лужа. Строительство пришлось перепланировать, а тоннель с родником так и остался, и дети сейчас  находились всего в нескольких шагах от него. Туда и направился в поисках воды Данхилл.
Сони, сидя в ожидании, совсем спустила чулки, решив, что лучше быть и вовсе без чулок, чем в грязных и дырявых. Она бы и сама дошла до родника и хоть немного постаралась бы отчистить грязь,  но колено всё ещё свеже болело, а ссадина на нём кровоточила - приходилось смирно ждать. По опыту девочка знала, что боль вскоре притупится, а кровь запечется и перестанет течь, но ожидание что-то затягивалось.
Она вдруг вспомнила, что именно здесь, у входа в тоннель полицейские нашли ленту пропавшей Норы Сэвиш. Сделалось неуютно и тревожно.
И тут Данхилл вдруг возник, как из-под земли, но бледный, со сбитым дыханием и без воды.
-  Там кто-то был! - выдохнул он в  волнении.
У Сони ёкнуло сердце, но она сделала вид, что не понимает.
-  Ну и что?  - спросила она с деланным равнодушием.- Ну был -и что? Он прогнал тебя, что ли? Изругал?
Сайрус помотал головой.
-  Так чего же ты испугался?
- Он прятался там. Сидел в темноте, затаившись - я его не заметил и уже наклонился было к воде, как вдруг он вскочил и так толкнул меня в спину, что я упал. А он выскочил там ,с другой стороны-  я даже не успел разглядеть, кто это такой.
- Да что же ты дрожишь, как осиновый лист?-  обеспокоенно спросила Сонт-  ей было хорошо известно, что Сайрус Данхилл -  паренёк не робкого десятка.
- Вот, -  он протянул к ней руку ладонью вверх:  в складках его ладони отчётливо виделось что-то густо красное.
-  Кровь...-  полувопросительно произнесла Сони.
-  Я упёрся этой рукой в землю, когда падал.
Сони нахмурилась. У неё не было привычки оставлять задачу нерешённой .
- Сай, мы должны пойти и посмотреть, -  решительно проговорила она.
-  Там темно, -  возразил Данхилл.-  Кошка - и та ничего не разглядит.
- Разве у тебя нет спичек?
Данхилл мало-помалу покуривал, и  Сони об этом знала.
Рассеянно и  неохотно он, подчиняясь ей, похлопал себя по карманам, в одном из которых характерно брякнуло.
- Вот видишь, -мягко упрекнула она.- А говоришь: темно. Надо только убрать велосипед, не то каждый сразу скажет, что мы там.
Они уложили велосипед в траву и прикрыли травой. О разбитом колене Сони к тому времени и думать забыла. Забрав спички у Данхилла, она, прихрамывая, но быстро направилась к тоннелю.
Как ни напуган был Данхилл неожиданным нападением незнакомца, он этого вынести не мог:  догнал свою подружку и, как и полагается мужчине, вошёл в тоннель первым. Здесь было совсем темно -  вырытый рукав слегка изгибался, из одного конца просвет другого не просматривался, разве что чуть брезжил.
- Какой он длинный... -  невольно понижая голос, сказала Сони.-  Снаружи холм кажется меньше. Это ведь родник журчит, да ? Будто кто-то бормочет. Ты знаешь, Сай, а я вспомнила,  что ленту Норы полицейские нашли где-то здесь, снаружи. Ёжик говорил. Помнишь?
Данхилл,  не отвечая, чиркнул спичкой.
Они ожидали увидеть всё, что угодно -  может быть, даже мёртвое тело, но увидели остатки чьего-то пиршества: разломанный  хлеб,  луковицу,  колбасу и упавшую на бок и треснувшую бутылку в лиловой оплётке.
- Это не кровь, Сай, -  сказала Сони, пальцем трогая пятно.-  Это кагор, церковное вино, и, по-моему, с гранатовым соком -  папа прописывает такое, как общеукрепляющее средство. Странно...
- Что странно?
- Ну,  тот,  кто был здесь..
Отчего он взялся завтракать в таком неподходящем месте? Почему напал на тебя и затем убежал?  Постой-ка...  а это что?-  Сони вдруг присела на корточки. Спичка у Данхилла давно уже догорала и немилосердно припекала пальцы, но он выронил её только теперь. Впрочем, тотчас зажёг другую.
Сони, присев на корточки, недоуменно рассматривала какую-то металлическую штучку, похожую на кусочек грубого кружева.
-  Знаешь, что....-  медленно проговорила она, не отводя взгляда от своей находки. -  Мы непременно должны узнать, кто это был.
-  Почему непременно ?
- Посмотри!
Теперь, взяв это в руки, Данхилл увидел, что то,что показалось ему кусочком кружева, на самом деле было вензелем с одной выпуклой, а другой гладкой стороной, причём на гладкой виднелись следы жёлтого клея. Всё вместе напоминало звезду, вписанную в окружность, но при ближайшем рассмотрении поддавалось разделению на две заглавные буквы  "A" и "V".
- Чей это вензель?
-  Не знаю. Но это было на маминой шкатулке, которая пропала.
- Но ведь это не инициалы твоей мамы?
- Конечно нет. У мамы "ай, эм"- Айрони Мак-Марель или, если по папе "даблью".
-Но, может быть, её отца или деда?
- Проснись, Сай!  -  рассмеялась Сони.-  Деда зовут Шерлок Эйдан Холмс, прадеда - Идэм Мак-Марель, никаких "ви" и  "о" там не может быть.
- А может быть,  шкатулку привёз из Индии твой отец? - снова предположил Сайрус , но Сони снова возразила:
- Нет, эта шкатулка изготовлена всего лет десять-пятнадцать назад -смотри, какой тут клей, раньше такого не делали. А папа был в Индии тому не меньше тридцати, даже раньше... Ну, ладно,  больше тут,кажется, не на что смотреть. А нам надо возвращаться. Занятия, должно быть, уже закончились, и мама хватится меня, а с мамой, знаешь ли, всегда есть  пределы, которых не стоит переходить.
- Что же ты делаешь? -  удивился Сайрус Данхилл.-  Ты снова бросила эту штуку на землю?
- Ну, да. Лучше, чтобы этот тип вообще не понял, что мы сюда заходили... Сай,  ты мог бы с уверенностью сказать, что это был мужчина?
Даунхилл задумался.
-  Пожалуй, нет. Это могла быть и женщина, и даже рослый мальчишка - удар ведь не был особенно сильным, и упал я просто от неожиданности.
-  Понимаешь, Сай,  кто бы это ни был, это, скорее всего, был вор - я ведь говорила тебе: шкатулка пропала.
- Скажешь папе? -  понимающе спросил Данхилл.  Но Сони медленно покачала головой:
-  Может быть, дедушке...
-  Бедная Мэри, - сказал Сайрус. -  Она не очень-то обрадуется его приезду.
Этим замечанием он рисковал навлечь на себя порцию гнева, но Сони  была настроена миролюбиво.
-Понимаешь,  дед  не слишком приветливый и открытый человек, и он любит окружать себя таинственностью,-  пожав плечами, объяснила она. - А Мэри ведь младше меня, и у неё беспокойное воображение. Когда мы были в Фулворте... то есть, это не совсем Фулворт,  там небольшое такое поселение на побережье, " Сэмплиер-холл". Раньше земля принадлежала дедушкиным  предкам, скрывавшимся не то от Йорков, не то от Ланкастеров - я не знаю, на чьей они там стороне воевали -  вдали от любезной сердцу Шотландии. Старинный дом стоит на самом мысу - Чаячьем мысу, так он называется. Из окон верхнего этажа виден пролив. Ещё там страшно запущенный сад с плодоносящими яблонями, их ветви сплелись так, что в саду царят вечные сумерки. Уединённая бухта, где, как будто бы, водится чудовище под водой,  сам дом полон призраков прошлого, и дед -  очень высокий, очень худой, волосы у него длинные с залысинами у лба, бледный, как вампир, всегда одетый в тёмное,  молчаливый,  а нет - так он трунит над нами.  А в доме даже газа нет, и  свечи зажигают по одной.
-  Он разве скуп? -  удивился Данхилл.
- Ты что! Ничуть!  Но я спросила как-то при Мэри,  и он сказал, что света пугаются его гости - мысли и сны, и души прежних мертвецов, которые бродят по дому, смутные и бесплотные,  и забиваются в тёмные углы, и ожидают там своего часа. Он говорил это, шевеля губами, но  глаза у него в это время видели что-то совсем другое, и Мэри испугалась. Она сказала мне позже, что в этот миг он сам показался ей похожим на призрак. Ну а потом пришёл папа и стал ругать его, а нам велел уйти.
-  За что ругать?
-  Это я уже потом поняла. Он принимает сильнодействующие лекарства, вроде опия, и тогда, разговаривая с нами, был тоже под их действием. Папа сказал, что его здоровье - это, в конце концов, его личное дело, но "душевное здоровье девочек не должно страдать от приступов вашей инфернальной меланхолии".
-Ну, и он прав, -  с облегчением заключил Данхилл, для которого Уотсон был изначально непогрешим.
-  Прав, конечно. Но дед сказал:" я вас не звал , тем более с детьми" - и папа тогда обиделся. Мэри тоже это слышала, и она, по-моему, тоже обиделась, хотя он сказал правду , он нас, действительно, не звал.
-  И они поссорились с твоим отцом?
Сонт помотала головой:
-  Нет, папа отходчивый, а дед до вечера был с ним очень ласков. Вообще подлизывался. Подарил ему испанский нож для коллекции..
А ночью Мэри разбудила меня, страшно перепуганная, сказала только: " Там что-то происходит!".
Мы выглянули на веранду. Дед держал папу за воротник и тряс - прямо, как погремушку. Он выглядел совсем как бешеный: глаза белые, губы искусаны в кровь, и проливной пот - с него просто текло, даже с пальцев.
" Он сошёл с ума,- прошептал Мэри. - И убьёт папу.
Но в это время он её, наверное, услышал, потому что  заметил нас, выпустил папин воротник и что-то сказал ему. Тогда папа тоже обернулся , очень сердитый. " Вы зачем здесь?  А ну, идите спать!"
В любом случае, он не был похож на человека, который боится быть убитым. Дед же виновато улыбнулся.
А я представила, что вот, мы сейчас уйдём,  они оба проводят нас взглядами, а потом папа скажет: "Ну, продолжим" , и дед  опять возьмёт его за воротник и начнёт трясти. От того, что я так подумала,  мне стало смешно, и мы, действительно, ушли.
-  А потом ты, конечно, спросила папу? - зная дотошный характер Сони,  справедливо предположил Сайрус.
-  Нет, я спросила самого деда - папа в таком случае мог не сказать правды.
- А дед?
-  А дед ответил, что ему было так  плохо от того, что он не принял своё лекарство. Тогда я спросила,  почему он его не принял. " Это довольно вредное лекарство, если принимать его слишком долго, - ответил он подумав. - От него сходят с ума и даже умирают, и со мной всё это уже началось. Но ваш папа - хороший врач, и ещё лучший друг - он сумел мне помочь справиться"
А я тогда ещё, помню, подумала, что это очень странная помощь -  стоять на веранде ночью и позволять трясти себя за воротник. Но папе, в конце концов, виднее, тем более, что это явно помогло. Потом... потом всё было неплохо. Дед учил меня ездить верхом, рассказывал много интересного - он великолепный рассказчик, но Мэри так и смотрела на него с опаской, а  его это, по-моему, здорово раздражало. Так, что он нарочно начал высмеивать её и даже пугать. Папа был недоволен, но почему-то не вмешивался. А вскоре мы уехали...
Пока Сони рассказывала всё это, дети успели выбраться из тоннеля и разыскать в траве велосипед. Сайрус, чувствующий свою винюу за их падение, в нерешительности посмотрел на свою спутницу:
-Ну, что,  доверишь мне везти тебя? Смотри, я поправил цепь  и вставил руль на место,но колесо всё-таки будет сильно вихлять. Его нужно выправлять молотком, а то и заменить.
- Доверю, -  вздохнула Сони.-  Коленка-то болит... Где же ты возьмёшь теперь новое колесо?
-А-а, съезжу на городскую свалку утром пораньше, когда мусор свозят - там и не такое можно найти, - беззаботно отмахнулся Данхилл.
Они уселись прежним порядком, и Сайрус налёг на педали, торопясь домой.
- Всё-таки, из всего, что ты о нём рассказываешь, -  вернулся он к прерванному разговору. -  Следует, что дед твой - странный человек.
- Странный - не значит плохой, -  тут же ответила Сони.
-Я понимаю...
- Он  очень хороший, Сай, -  помолчав, серьёзно проговорила она. - В конце концов, так говорит папа, а папа никогда не ошибается в подобных вещах... О! -  вдруг воскликнула она, внезапно увидев что-то впереди, и бесцеремонно указывая на это "что-то" пальцем. -  Сайрус! Сайрус! Ты только погляди:  словно солнышко взошло! Ха-ха-ха!  Рыжий!  Рыжий приехал!
Это буря эмоций относилась к невысокому плотноватому пареньку лет тринадцати-четырнадцати, выпрыгнувшему из экипажа, свернувшего только что на подъездную аллею "Неожиданности". Его коротко остриженные волосы отливали ослепительной медью, словно солнце зажгло на мальчишкиной голове небольшой пожар. Это был Карл - младший из двух братьев Раухов. Старший - Уильям, в честь деда, состоял уже в чине лейтенанта, но Сони был знаком и  он - такой же рыжий, невысокий, ровно весёлый.
Карл покинул экипаж как раз потому, что заметил их с Данхиллом.  Он улыбнулся и  помахал им рукой. Широко расставленные зелёные глаза его смеялись:
- Ну можно ли так кричать на всё округу : " Рыжий , рыжий!"-  передразнил он Сони, когда они подъехали настолько близко, что можно было говорить, не напрягая голос. - Кто вас воспитывает, мисс Уотсон? Надо поставить на вид этой вашей мисс Долли , и я это сделаю, клянусь моей бородой!
-  Солнышко, пока у тебя вырастет борода, я перевоспитаюсь,-  пообещала Сони. - Но как это здорово, что вы приехали уже сегодня!
- Отец хочет повидаться с мистером Холмсом до начала всей этой суеты, -  объяснял Раух. -  Да и мама  настаивала -  с тех пор, как умер дед, это первый праздник, в котором мы участвуем.
Дед Рауха  - семидесятишестилетний профессор,  человек крепкого ума и здоровья, погиб полгода назад, избитый уличными грабителями.  Сони  помнила,  как папа тогда плакал, как ребёнок, и повторял криком: "  Из-за двадцати пяти фунтов и портсигара с рубином! Из-за паршивых двадцати пяти  фунтов и портсигара!"  А мама, бледная, пыталась напоить его чаем и гладила по голове. И  потом, когда всё уже улеглось и успокоилось, категорический приказ:  "Холмсу не сообщать. У него сердце."
Между тем Раух протянул руку Данхиллу -  так же приветливо, как делал вообще всё , хотя с Сайрусом они были едва знакомы.
- Добрый день, Сай. Как ваша учёба?
-  Благодарю, всё великолепно, -  ответил Данхилл с  равнодушной вежливостью. Его уже беспокоило то, что время перевалило за полдень, и, возможно, доктор Уотсон или его жена уже искали его, чтобы дать какое-нибудь поручение - это было бы естественно в предпраздничной суете -  а его не оказалось на месте. Он сам называл это "быть неблагодарным", и он ни в коем случае не хотел бы быть неблагодарным, когда дело касалось доктора и его супруги. Поэтому он передал  свою спутницу так удачно подвернувшемуся Рауху и распрощался с ними обоими.