Война. Раненые

Война в Воронеже. Наш госпиталь, там, где теперь на проспекте Революции красный корпус университета. Мое отделение,  конечно, для самых тяжелых ране­ных. Палаты огромные, набиты ранеными и один из них — Юрьев — умирает. Это человек лет 40. Крепкий, черноволосый, с отросшей густой бородой. У него осколоч­ное ранение грудной клетки. Сильное кровотечение изо рта. Я нахожусь возле него все время. Переливаю кровь, ввожу хлористый кальций и другие кровоостанавливаю­щие.
Все это паллиатив. Оперировать не решаюсь. Жизнь едва теплится. Теперь бы, конечно, прооперировала. Кругом безмолвные раненые, следящие за мной. Кровать низкая. Чтобы попасть ему в вену, я стою на коленях. Большая его бледная рука неподвижна. Вены едва ощу­тимы. Кровотечение все же прекратилось. Я все еще стою на коленях, но иглу уже вынула. И вот еще сильная рука сжимает мои пальцы, и он говорит: «Врач! Я вами благодарен». Пожатие ослабевает, дыхание исчезло. На­ступает смерть. Кровотечение прекратилось не от моих усилий — сердце остановилось. Я знаю, что он умер. Но раненые смотрят на меня, и я, стоя на коленях, слушаю его сердце, щупаю пульс и потом закрываю ему глаза. Встаю и ухожу из палаты через строй устремленных на меня с упреком или сочувствием — не поймешь — мно­гих глаз. Койку с Юрьевым увозят из палаты. А я всё слышу, как тяжкий упрек: «Врач, я вами благодарен». И слышу его всю последующую жизнь.
А.А. Русанова