Формула вечности

«Мудрость разумного – знание пути своего, глупость же безрассудных – заблуждение»  (Притчи, 14:8).

Полста лет понадобилось мне, чтобы прийти к выводу: жизнь без веры не только тяжка, но и нелепа до абсурдности. А задуматься еще раз над смыслом жизни и «формулой вечности» подтолкнула меня трогательная и очень поучительная история жизни девочки Аси, о которой написано в первом номере журнала «Вера и жизнь» за 2000 год. (Издание это принадлежащем Христианской миссии "Свет на Востоке"). В том же году написал я предлагаемую вам, уважаемые читатели, статью.

Пришёл на рассвете

Опубликованное в том же журнале предельно краткое свидетельство Татьяны Жембровской и ее четырнадцатилетней дочери Аси «Он пришел на рассвете» потрясло меня до глубины души.  Вспомнилась вся моя бестолковая, бесцельная, безбожная жизнь. По сравнению с праведной жизнью Аси – кошмар, да и только...

Не знаю, сколько раз кряду прочел я то удивительное свидетельство о живом Боге, сколько часов просидел на своей раскладушке, обхватив голову руками. В шесть утра, не выспавшись, поехал в Кельнское Архиепископство на работу. Вечером снова уткнулся в то же письмо. Человеческая драма... Божественная любовь... Рождение свыше... Смерть. А ведь девочка только еще начинала свою жизнь.

Да, начала. И в отличие от многих, топчущих землю, Ася вошла уже в настоящую, большую жизнь, дарованную ей всемогущим и справедливым Богом Отцом.
«Я хочу быть, где Ты, мой Господь дорогой. Мне не страшно расстаться с землею», – написала она перед смертью. Многие ли из нас, уважаемые читатели, приблизились уже к духовной планке этой девчонки?

От легкомыслия к безумию...

Давайте признаем, что в своем, еще полудетском, возрасте Ася была куда взрослей, разумней, мудрей многих из нас, молодых и старых. Это ли не шок? Недаром в Священном Писании сказано, что в Бога верят умные. Умные! Но разве не считаем мы себя умными...

Какова же цена, например, моему уму, если я всю свою сознательную жизнь (до 50-ти лет) заштудированно тупо верил в абстракции типа диалектического материализма, демократии, мира во всём мире, общепризнанной и даже... абсолютной истины?

Но что еще прискорбней – я наивно и упрямо верил в собственные силы... Другими словами, был закомплексован на самом себе. Не верил ни в Бога, ни в чёрта. Именно в этом заключался мой тяжелейший грех перед великим нашим Творцом. Я как бы воплощал образ высокомерного строителя печально известной Вавилонской башни, «строя» никому не нужный, потому как безбожный коммунизм.

Ничто не могло и никто не мог поколебать мою самоуверенность. Гордыню. Не буду приводить здесь никаких тому доказательств. Стыдно. Скажу лишь, что легкомыслие мое граничило с безумием. Не счесть, сколько раз был на волоске от смерти, сколько слёз пролила мать... Если бы не милость Божия, если бы не Господняя любовь к нам, творениям Его, не писать мне эти строки, ибо давно уже сгинул бы.

В большом мире

Моя мама, как и Асина, была набожной женщиной. Иногда брала меня с собой на меннонитские богослужения. В нашей землянке имелась потрепанная Библия и даже гитара для аккомпанирования любимых бабушкиных песен. Я охотно подпевал им и до сих пор помню каждую из тех незатейливых мелодий. Бабушка моя потом рассказывала, что уже в трёхлетнем возрасте я прятался под куст смородины и громко напевал эти песни...

Да, мне пытались богобоязненность привить. Молиться перед сном научили. Все это, однако, мало меня интересовало. И нисколько не задело. В большой, яркий и многообещающий мир тянуло! Сначала в клуб деревенский, затем во дворец культуры, потом в театр. Ну а далее, вкусив мирского соблазна, двинул по пути окультуривания уже в обратном направлении: фестиваль – цирк – парк – ресторан – танцы - вечеринки - гулянки... Служба в армии. Пьянки. Драки. Дисбат...
И что же? Да ничего хорошего. «Каким ты был, таким ты и остался...» – пелось в одной из созидательных песен атеистического общества, к которому я, увы, испытывал больше симпатий, чем к общине верующих.

Горьковские университеты...

Пройдя все горьковские, марксистско-ленинские и государственные университеты, став матёрым реалистом советской системы, всерьез взялся за карьеру. Таким образом чуть в следующий омут не угодил – в доблестные ряды партийного паханата. Неподходящая национальность, да родственники за кордоном выручили, сами того не ведая.

Дослужился со временем до старшего инженера крупного республиканского управления, был членом Союза журналистов СССР, стал участником различных всесоюзных общественных баталий. Как технократ организовывал технические службы, пускал новые объекты. Как журналист – критиковал. Налево и направо. Но в основном - начальство. Высокое - тоже. Нажил себе массу неприятностей и серьёзных проблем.

Пока дела шли успешно, не было у меня ни желания, ни возможности глубоко задуматься о смысле земной нашей жизни. А уж о загробной... Да и знал я, что думки такие неизбежно ведут к каверзным вопросам. И к нудному самокопанию.

Мои устремления и желания крутились вокруг доступных, сиюминутных ценностей. Можно сказать, собирал себе сокровища на земле. Бога, о котором рассказали мне в детстве, не вспоминал. Что же касается души, то ее подкармливал иностранной литературой, «Голосом Америки», рок-музыкой и психоанализом всегда модных имен Фрейда и Фромма. Последний открыл мне еще одну истину. Оказывается, сердце человека черствеет, когда он (разумеется, супротив воли своей...) совершает в жизни ошибку за ошибкой. «Какие же промахи допустил я?» – спросил себя однажды, ничтоже сумняшеся... «Ах, – сам себе ответил, – не ошибается тот, кто ничего не делает». Оправдался...

От суеты к суете

Таким вот «героем» прибыл я на историческую родину предков. К моему большому удивлению, дел здесь для меня не нашлось никаких. Состояние для предельно занятых в прошлом и весьма нужных, каким видел себя я, просто катастрофическое... Родственники мои простыми работягами поустраивались, в церковь позаписались, дома себе строили, а я... в академию. Доучиваться... Потом во вторую. Затем переучиваться... Правда, написал более сотни заявлений на работу. Даже в Голландии пытался какое-нибудь подходящее для меня занятие найти, но и тут, что называется, невезуха.

На почве безработицы стал одолевать меня пессимизм. Еще больше осерчал на обстоятельства и людей, создающие их. Злость просто распирала меня. Впал в депрессию. Желудок заболел. Сердце колоть начало. Тем не менее оставался в своем амплуа: осуждал, критиковал всех, начиная от жены и кончая канцлером. Все были у меня в чем-нибудь да виноваты. Всех, кроме себя, любимого, считал круглыми  дураками...

Правда, «седьмое чувство» подсказывало: хватит, уймись, возьмись за ум, в храм Божий сходи, как все. И сходил. Но до конца не досидел. Скучно стало. Говорить священники толком не умели ни по-немецки, ни по-русски. Лексика бедная. Бесконечные повторы. Тексты библейские читали, то и дело запинаясь. Комментарии давали путаные. Ощущение было такое, будто с кафедры говорят о вещах, в которых сами не разбираются.

Сиротское наследство...

Как бы там ни было, но на собрания продолжал ходить. Но только потому, что приходилось привозить туда свою четырёхлетнюю дочурку но библейские занятия для детей.  Супруга с нами не ездила. Она в Бога не верила. 
Психоанализ свой я не забросил. А когда, наконец, оставил – понял вдруг, что сердце мое мрачным стало не потому, что совершил ошибки, а потому, что жил одними ошибками! И самые непростительные из них – самоуверенность, зазнайство, развал собственных семей (правда, не без прямого участия благоверных женушек). Мои дети вынуждены были расти без отцовской защиты, помощи, утешения и напутствия. А ведь я сам все это сполна испытал! Очень хорошо знаю, как сироте живется. И все-таки бросил своих малышей... Представляю, что они там, в далёком от меня краю, обо мне думают. Что рассказывают моим внукам...

Единственное, что напоминало им обо мне, это, наверное, алименты и редкие заезды. Что же касается меня, жалкого эгоиста, то я уже тогда, возвращаясь после коротких с ними свиданий, плакал горькими слезами. Никогда не забуду, как я однажды пришел в школу, где учились мои дочери. Младшенькая подбежала ко мне и при всех прыгнула мне на руки, прижалась и, дрожа всем тельцем, повторяла: «Папа, папа...». Хотел было вернуться в семью, да место мое уже занято было другим.

Казалось бы, научен жизнью – последующую жизнь, то есть семью, не угроблю. Не тут-то было: плача по первым двум дочерям, оставил через двадцать лет (будучи женатым уже на другой женщине)  и третью... Сегодня она в Асином возрасте. Когда заговорил с ней о Боге и о том, что верить и молиться надобно, среагировала примерно так же, как я в свое время. И виноват в этом, опять же, я. И только я. Не научил её ни молиться, ни вообще думать о Боге и своём будущем с Ним или без Него.

Одержимый бесами?

Буквально за пару дней до того, как мой дядя прислал мне журнал с рассказом об Асе, в который раз задумался о детях своих. И о себе. Почему я должен был появиться на свет незаконнорожденным, во грехе то есть? Почему сам, словно одержимый бесами, всю жизнь грешил, городил одну беду за другой? Почему не сложились семейные отношения, если я очень любил своих деток? Почему выбирал себе жен, которые были ко мне равнодушны? Почему Бог милостив к одним и суров к другим? Ведь если бы я в отроческом возрасте мог бы, как Ася, покаяться, крещение принять, на верующей из нашего голландского рода жениться, как мама того хотела и просила – все сложилось бы, наверняка, иначе? И не было бы совершено столько греха?

Человеческие мысли... Они так запутаны, так зависимы от обстоятельств, от эмоций, переживаний, желаний. У Бога мысли другие. И дороги, которыми Он нас ведет к Иисусу Христу, заплатившем за все людские грехи, не нами задуманы и не нами проложены. Чаще всего мы даже не понимаем почему Всевышний допустил или усмотрел тот или иной вариант путей в нашей жизни.

Занёсшихся отступников и тщеславных себялюбцев типа меня, тогдашнего, надо сначала низвергнуть с надуманного пьедестала, низвести до уровня плинтуса, бросить на землю, с грязью смешать, всего лишить, горем ошарашить, болезнями свалить. И только тогда, через унижения и страдания, они потихоньку начинают приходить в себя. Включаются, наконец -то, мозги. И дремавшая  совесть.

В «малиннике»...

Именно это случилось со мной... Ступени очищения от всего наносного начал проходить еще на Востоке: мама умерла; работы и квартиры (из - за неожиданных сокращений) лишился; заболел. Продолжалось это очищение и на благоустроенном Западе. Здесь тоже долгое время не мог найти ни работы, ни жилья. Такое печальное состояние дел просто выматывает. Убивает.

Только на третий год смог В Германии устроиться на работу. И куда бы вы думали? В женский монастырь... Завхозом. Там и должности такой, типично мужской, отродясь не было, но я до тех пор комбинировал, убеждал, пороги обивал, меценатов искал и находил, пока не учредили и не утвердили.

Честно говоря, представлял себе это заведение некоем малинником, оказалось же – дом престарелых... Зато монастырь, как и курируемый им детский сад, куда я тут же оформил свою тогда еще четырехлетнюю дочурку, стоял в аккурат против нашего дома. Работы было очень много, но я справлялся. И все были довольны.

Казалось бы, все сложилось более или менее удачно. Ан нет: жена курить начала, завела сомнительные знакомства, деньги наши совместные перевела на свою личную сберкнижку. Эту акцию я воспринял как раздел имущества. Разошлись. Все мои планы и надежды рухнули в одночасье. Самоуверенность моя явно надломилась. До меня начало доходить, что все личные намерения и прогнозы относительно собственного жизнеустройства – мыльные пузыри. Не больше. В чем же оказался я не прав, принимая в молодости важные решения?

Увы, во всем... Это неожиданное, совершенно новое для меня открытие послужило прологом к духовному моему перерождению, к чуду, которое возможно лишь по милости нашего Творца. Ему, и только Ему одному, я обязан всем и, в первую очередь, тем, что успел покаяться.

Бумажка в портмоне

Началось все с монастыря. Душеспасительных бесед старенькие монахини со мной не проводили. Зато предложили на выбор парочку Новых Заветов. Взял тот, что потоньше был. При первой же возможности уединился в монастырской котельной (туда никто, кроме меня и слесаря, не заглядывал) и быстренько прогнал несколько страниц по диагонали, как читал раньше детективы и директивы. Не понял ничего. Тогда побежал глазами уже по строчкам. Дойдя до седьмой главы Евангелия от Матфея, застрял... И не мудрено, ибо сказано там: «Не судите, да не судимы будете». И чуть дальше: «От слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься». Начал читать сызнова. С первой страницы. Внимательно. Вдумчиво. С карандашом в руках.

Карандаш этот выпал у меня из рук, когда предстала предо мной кровавая картина распятия Христа. Выходит, Сын Самого Бога (!!!) претерпел ради нас, мелких, жалких сошек, страшные унижения и мучения. Более того, Христос пожертвовал ради нашего с вами спасения Своей жизнью! А мы, неблагодарные, и слышать о Нем не желаем... Не верим в Его историчность, ставя тем самым под сомнение благую весть великого Творца! Какие же последствия нас, ослепленных упрямцев, ожидают?

На самом деле: какие? Уже один этот вопрос произвел в моем прямолинейном и непоколебимом мировоззрении коренной перелом. Я совершенно ясно и однозначно представил себе, каким ничтожеством фактически являюсь пред лицом нашего Великого Бога. Каким ужасающим будет суд над богохульниками, идолопоклонниками, самозванцами, отступниками, гордецами, лжецами, блудниками и вообще над всем неверующим людом, к которому, в принципе, принадлежал и я...

После долгих размышлений решил начать, на всякий случай, богоугодный образ жизни. Переписал на бумажку все десять Моисеевых заповедей и втиснул их в портмоне. Я собрался заслужить благосклонность Бога...

Молчание...

С еще большим рвением углубился в Священное Писание. И чем дальше читал, тем больше становилось ясно, что я не только Законов справедливого Вседержителя не знаю, но и вообще ничего стоящего не знаю. Все стоящее – в Писании, а не в моей крутолобой голове. Все мои представления, мнения и утверждения, оказалось, выеденного яйца не стоят... Растерялся...

Дальше случилось то, что и должно было случиться: опустился на колени. Так молилась моя мама. Простоял один вечер на коленях. Простоял второй. И все молча.
Такой тотальной внутренней пустоты не ощущал еще никогда. Мое «я» улетучилось, как сизое облачко. Было такое ощущение, будто стал меньше пылинки и легче, чем ничто. Может быть, Бог, Он же  Святой Дух, изгнал из меня злых духов и избавил мои мозги от ненужного хлама? Наверное, так оно и было.
Что я чувствовал – так это было сердце. Оно оставалось прежним, а именно: обремененным долгами перед Всевышним. А это есть грехи. Каждый удар сердца воспринимался как напоминание о моем темном прошлом. Как отсчет оставшегося мне времени. Сам я ничего предпринять не мог. И вообще не знал что делать, потому и молчал.

Сожги меня...

Бог Отец сжалился надо мной. Он дал мне силы и показал путь, по которому я должен идти к Спасителю грешников – Иисусу Христу. Но это я знаю теперь, когда самое трудное позади. А тогда, на третий вечер, когда смог, наконец, промямлить, что виновен, и не просто виновен, а виноват с ног до головы, мне еще казалось, что один на один борюсь со своим грузом прошлого и что настолько провинился перед Богом и людьми, что и жить недостоин. «Сожги меня, Господь», – простонал я и разрыдался, как в тот день, когда маму хоронили.

Камень с сердца

Жечь Господь меня не стал, хотя мог бы, если б захотел. Господь меня помиловал! И ничего не потребовал взамен! В христианском календаре стояла на тот день запись: «Услышал Господь моление мое; Господь примет молитву мою» (Пс. 6:10).

Камень с моего сердца был снят. В нем освободилось, наконец, местечко для Того, Кто жизнь Свою бесценную отдал ради меня и всех остальных грешников. А это есть Сын Божий - Иисус Христос.

Глухая стена, разделявшая меня с Богом, исчезла. Отныне я принадлежу Ему. Я с Ним. Поэтому не чувствую себя больше одиноким. Брошенным. Непонятым. Отвергнутым.

Мир предстал предо мной в ином свете. Прислушиваюсь теперь не к собственному голосу и спешу исполнять не личные прихоти и желания, а волю Бога и Сына его.

Рад этим переменам, должен сказать, безмерно! Дай Бог, чтобы осталось так до конца моей жизни. Мир норовит диктовать мне свои условия, свои «правила», а я сопротивляюсь. К сожалению, не всегда выхожу победителем. Но тогда я  обращаюсь к Господу. Он помогает мне, как Своему чаду, встать на ноги и идти дальше, к цели. И хотя ближнего возлюбил еще не намного больше себя самого, стараюсь жить по нормам христианской этики, продиктованной Новым Заветом.

Осознание причастности к Творцу, к Его бесконечной Вселенной и к вечности придало мне новые жизненные силы. Я получил как бы второе дыхание. И это, уверяю вас, не иллюзия или там следствие самовнушения: это, вне всякого сомнения, результат покаяния. Слава Богу!

Наказание или благодать?

Трудно поверить, но я теперь всем доволен. Уравновешен. Достаточен. Такое состояние, если не ошибаюсь, называется умиротворением. Умиротворен, хотя и страдаю.

Жить на земле, не испытывая физической и душевной боли, никому еще не удавалось. Только вот одному они, боли, в наказание, другому, как например, Асе, – в благодать. Для меня страдание означает солидарность со Христом, близость к Нему... Страдая, иду по Его стопам, к Голгофе – священному месту, где Он совершил свой величайший подвиг - пожертвовал собою ради нашего с вами, уважаемые читатели, спасения. На Голгофе  Бог навеки показал Свое могущество, Свою справедливость, Свою любовь и свою великую тайну: без жертвы новое не рождается! Без пролития крови нет прощения. Это надо понять. И запомнить.

Да, сегодня я счастлив. Счастлив, несмотря на то, что живу один, довольствуюсь прожиточным минимумом, потерял всех своих жен и друзей (мирских); нажил три хронические болезни; в четвертый раз лишился всего нажитого; у меня нет ни должности престижной, ни кабинета, ни библиотеки, ни хобби, ни компьютера, ни даже телевизора (и слава Богу, что нет!). Всё и всех потерял. Зато кого нашел!

Финиш и старт

Господь Бог заменил мне всех. Господь Бог дал мне и дает каждый день все, что мне необходимо. Господь Бог дал мне свободу, то есть избавил от стрессов, суеты, конфликтов, страхов, депрессии и жалости к самому себе.

Господь Бог подарил мне то, к чему я всю свою жизнь стремился, сам того не осознавая: веру, надежду, и любовь; мир, покой и смирение. А смиренным Бог дает благодать. Впрочем, я всю свою взрослую жизнь мечтал, пусть и подсознательно, служить большому, сильному, влиятельному и справедливому патрону. И вот, вдруг нахожу самого-самого: высшего, суверенного, всемогущего, всезнающего и вездесущего  Бога ЯХВЕ, который ещё и любит меня. Это ли не радость на каждый день и навсегда?

Благодаря происшедшим во мне неожиданным, но совершенно чудесным превращениям, могу теперь, как и Ася в своей земной жизни, не только верить в Бога, но и любить Бога. Да и как не любить, как не преклоняться перед Ним, если всю жизнь берег меня от погибели («ни минуты, ни дня не забыл» – из Асиного стихотворения), ждал, пока созрею для прозрения и покаяния, вел по жизни так, чтобы я, блуждая в мирских потемках и лабиринтах, не сбился окончательно с дороги, ведущей Домой.

Бог передал меня в руки Иисуса Христа, Посредника между небом и землей, между нами и Отцом нашим. Я теперь, как и все дети Господа Бога, терпеливо жду второго пришествия Христа.
Ждать и догонять, утверждает народная мудрость, хуже всего, что придумать можно. А для меня – лучше всего! Я знаю, что  дождусь и что вовремя прибегу к финишу, который есть старт в Новую Жизнь.

Дорогой ценой

Я понимаю, что спасение мое оплачено очень дорогой ценой. И у меня есть все основания каждый день искренне благодарить Всевышнего за Его бесконечную милость и безграничную любовь ко мне и всем людям. Я говорю Ему:

«Как хорошо, что у меня есть теперь Ты, мой дорогой Господь и Спаситель. Как благодарен и признателен я Тебе. Позволь мне служить Тебе верой и правдой. Помоги мне стать достойным христианином. Смилуйся над детьми моими и внуками и всеми, кто не ведает Слова Божьего, болтыхается в мире не зная зачем.
Да святится имя Твое, да будет воля Твоя во всём, везде и всегда».

После такой молитвы становится легко и светло на душе. Это чувство не описать никакими словами, ибо имеет оно прямое отношение к Святому Духу Божьему.
Искренне верующий в Бога человек знает, что жизнь без Бога – не жизнь, а жалкое существование, не имеющее ни смысла, ни ценности. Ведь если бы я остался безбожником, то остался бы им... навечно! А где место упрямцам и кощунникам, отвергшим Вседержителя? Правильно: в преисподней. В темнице. И это - в лучшем случае...

На распутье?

Поистине глупцом надо быть, чтобы добровольно ступить на бесперспективную широкую дорогу, по которой топчутся толпы отвергшие Бога. Каким простофилей и, простите, болваном надо быть, чтобы дать ввести себя в заблуждение. В грех. Но еще глупей, утопая в грехах, отказаться от протянутой руки Спасителя.

Всем сомневающимся в наличии Бога, Который всё сотворил, подарил нам живую природу, дал нам разум, и оставил в назидание Свое Слово; всем колеблющимся между правдой и ложью, между любовью и ненавистью, между светом и тьмой, между жизнью и смертью – настоятельно советовал бы прочесть Священное Писание и как можно больше живых свидетельств христиан (таких, к примеру, как Ася). И начать надо бы сегодня. Сейчас. Иначе может статься, что опоздаете. На распутье останетесь. Или того хуже - без Бога.

Не могу удержаться, чтобы не привести напоследок ещё две строчки из свидетельства усопшей девочки Аси:
«Нету боли, нет слов, превратилась я в слух – Он со мной, Он меня не оставит».

Петер Браун.