Оладушки Дейла

Очень захотелось чего-то домашнего. Тушёнка с пылью уже утомила. Каждый день одно и тоже. Копаешь окопы, блиндажи, траншеи. Прячешься от стрельбы из орудий и танков. Дронов. Огрызаешься. Опять копаешь. Воюешь. Утомили.
     Хочется домашнего.
     Чип и Дейл. Два брата. Два близнеца. Пришедшие защищать Родину. По сердцу.
     Один командир, другой боец.
     Командиру можно выехать на совещание, к людям, к магазину. Вот и привёз однажды к закату муки, молока, яиц. Сахар соль свои. И ещё кастрюлю. Большую, красивую, эмалированную.
      Дейл схватил кастрюли и радостно, тихо смеясь, крутя в руках, приглаживая эмалированные цветочки, только не целуя:
- Тут на всех оладушек намешать можно…
      Утро субботы, когда Украина, когда тепло сна ещё дрожью борется с наступающей прохладой дня, тихо. Птички чего-то требующие и редкие грохота разрывов и пулеметных очередей не отвлекают.  Все спят.
      Дейл тихонько выскользнул из блиндажа прихватив кастрюлю. Уселся на краю траншеи. Засыпал в кастрюлю муку, разбил яйца, насыпал сахара, посолил, залил молоком, размешал, поставил постоять. Сковорода уже и ещё была. Как и маленькая, походная газовая горелка.
      Не успели на тарелку лечь первые, румяные, светло-коричневые оладушки. Ещё не расплавился сахар на их боках, как потянулись разбуженные ребята. Запахом давно не виданного и слышанного дома. Кто-то поставил чайник. Кто-то принёс сметану. Окружили Дейла голодными, клацающими зубами волками. Кинет оладушку на тарелку, а пока вторую снимает, тарелка пустеет, и все снова сидят голодными глазами, следящими за сковородой. Как ни в чём ни бывало. Ну откуда им знать куда деваются оладушки, откуда? А Дейл жарит и жарит тихо, смеясь и радостно улыбаясь – семья, обычная семья. Все братья. и то что пахнет оладушками, проникает, пропитывает одежду, волосы, забивает своим чудом запах порохов и гари – это дом. Милый родной дом детства. Это праздник.
     Праздники имеют свойство заканчиваться. Этот закончился артобстрелом. На этот раз снаряды рвались вокруг. Забежав за автоматом. Дейл заботливо положил на нары кастрюлю – её спасти в первую очередь. С цветочками. Эмалированную. И убежал наверх. в траншею. На своё место. Готовиться к отражению атаки.
    А снаряд, попавший в бендегу через час, разметал его как тузик грелку. Напрочь и бесповоротно. Да только никого там и не было. А Дейл кинулся раскидывать, разбирать завал. Через полчаса он держал в руках ещё совсем целую несколько часов назад эмалированную кастрюлю с цветочками, без дна. Оторвало и вырвало. Как не бывало. Он разводил руки в стороны, с грустью смотрел, перекидывая взгляд на ребят, на одного, на другого, не скрывая и не вытирая слёз, бегущих по лицу:
- А как же мы теперь, без блинчиков…