Фрида Кало и Пастернак?

« Отец Фриды, Вильгельм, или, как назвал он себя в Мексике, Гульермо Кало, из семьи осевших в Венгрии немецких евреев. В Мексику приехал он еще в конце XIX века. Его отец, дед Фриды, Якоб Генрих Кало (его фамилия в Германии читалась как Кюло, но в Венгрии ее написание и произношение изменились). Бабушка, Генриэтта Кауфман, милая интеллигентная женщина, была дальней родственницей матери Бориса Пастернака. Господи, как мир тесен!»  –  Написала Маргарита Шкляревская в журнале «Русский Базар» в разделе Этюды о прекрасном в 2003 году.

 Меня зацепила эта строчка о возможном дальнем родстве поэта Пастернака и мексиканской художницы Фриде. Что это, миф? Один из тех, которыми любила себя окружать экспансивная Фрида, заявляя, что её отец еврей?
Интересно, знал ли Борис Пастернак о своей дальней родственнице, проживающей очень далеко, в Мексике, Фриде Кало? И действительно ли они родственники?
И мне захотелось разобраться в этом предполагаемом родстве.

 Кроме расстояния в половину земного шара, их разделял ещё и возраст, и семейное положение. Но было и нечто общее в их судьбах.
Борис был старше Фриды. Когда она родилась в 1907 году, ему уже было семнадцать лет. Его отец Леонид Пастернак –  известный художник, академик. Мать  (урождённая Кауфман) – талантливая пианистка,  давала концерты на родине и в Европе. С юности Борис  писал стихи, играл на рояле и сочинял музыку. Когда ему было одиннадцать лет, с ним произошёл несчастный случай: он упал с лошади и повредил себе ногу.  Благодаря стараниям родителей и врачей, мальчик выжил. Вот только нога навсегда осталась чуть короче другой. Но он искуссно скрывал этот недостаток, научившись ходить по особенному ставя ноги. А сапожник подбивал подошву башмака утолщённой подмёткой.

 К счастью, этот инцидент никак не отразился на жизни выдающегося поэта.
Его ожидала всемирная слава писателя и поэта, Нобелевская премия. А Фриде Кало ещё только предстояло пройти свой крестный путь человека и художницы. 

 Фрида, заболев полиомелитом, когда ей было шесть лет, на всю жизнь осталась хромой. Одна нога у неё тоньше и короче другой. Но ничто не может сломить дух маленькой девочки-сорванца. Она не только не отстаёт от своих ровесниках в играх, но является заводилой, с ней интересно дружить мальчишкам. Ну, а ноги она спрячет в брюки, а когда подрастёт –  наденет цветастые длинные юбки и дело с концом.

 Правда, пройдёт ещё немного лет, и её постигнет новое несчастье. Когда Фриде исполнилось восемнадцать лет, и взрослая жизнь только начиналась, она попала в жестокую автокатастрофу. Автобус, в котором  она была со своим юным другом, столкнулся с трамваем, и несчастную девушку насквозь пронзил металлический прут, служивший поручнем. Безжалостное оружие сломало несколько рёбер и ключицу, раздробило кости таза и сместило несколько позвонков, тем самым навсегда лишив  её возможности стать матерью... К счастью, оно осталась жива. Но тридцать три операции и год неподвижного лежания в постели в гипсе, как в саркофаге – стали её  наказанием. Вот только, за что?! И как-будто этого было мало, жуткие боли преследовали её до конца жизни.

 Но как же скучно лежать без движения в постели! И неутомимую, полную энергии девушку, озаряет художественное вдохновение: она начинает рисовать... Её душа рвётся на свободу, на волю, на свежий воздух! И она расписывает гипс, сковывающий её тело, разноцветными бабочками.

 Отец Фриды, профессионально занимавшийся художественной фотографией, с радостью замечает её новое увлечение. Ещё в раннем детстве девочка помогала отцу в лаборатории: проявляла, ретушировала и раскрашивала фотографии. А теперь для Фриды сооружается специальное приспособление для мольберта, чтобы она могла рисовать лёжа в кровати. Под балдахином вешается зеркало. И у девушки появляется возможность рисовать себя, свою единственную доступную модель.

 Кто мог тогда знать, что Фриду ожидает успех художницы? Её экзотические, на грани сюрреализма картины, были высоко оценены Василием Кандинским, Пабло Пикассо и лидером сюрреалистов Андре Бретоном. А ещё раньше её талант заметил Диего Риверо, выдающийся мексиканский художник. Фриде было всего двадцать два года, (богач Риверо на двадцать лет старше и в два раза крупнее), когда она выходит за него замуж, вопреки недовольству своей матери, но с одобрения отца. Его радовало, что дочка будет материально обеспечена. А Фрида... Она страстно любила своего некрасивого, но гениального мужа. Вот только перенесённые в молодости травмы, пощадившие её жизнь, лишили возможности родить ребёнка, о котором она мечтала.

 Отец Фриды Кало, Гильермо (Вильгельм) Кало, родился в Германии, в 1872 году, в семье живописца и ювелира Якоба Генриха Кало и Генриетты Е. Кауфманн, которые по уверению Фриды были венгерско-еврейского происхождения из Арада, ныне части Румынии. Они эмигрировали в Германию и поселились в Баден-Бадене.
 Якоб Кало был ювелиром, который также торговал фотоматериалами.
 Его жена Генриетта Кауфманн была домохозяйкой. Умерла в 1890 году.

 Вильгельм Карл Кало учился в университете Нюрнберга, однако из-за эпилепсии не смог закончить учёбу. Ему было двадцать лет,  когда умерла его мать,  и отец отправил сына в Мексику. Там он сменил имя на Гильермо и в поисках работы, перепробовал несколько профессий. Женившись вторым браком, он по совету жены занялся фотографией, где проявился его талант в съёмках и архитектурной документации коммерческих, промышленных и общественных зданий. Мать Фриды, Матильда Кальдерон, была с индейскими и испанскими корнями, домохозяйка и воспитывала детей, рождённых в этом браке.

 Сохранилась фотография его родителей, сделанная в 1878 году. На ней изображены два портрета в овалах. Якоб Кало, седой, с пышными усами и подусниками, немолодой уже господин. Рядом –  его жена, Генриетта Кауфманн. Она выглядит намного младше мужа. Их сыну Гильермо (Вильгельму) всего шесть лет, значит, Генриетте около тридцати, или чуть больше. На своей картине «Семейного портрета» Фрида Кало сохранила сходство бабушки и дедушки с их изображёнием на фотографии.

 Журналистка Маргарита Шкляревская ошибочно считает родственницами бабушек Бориса Пастернака и Фриды Кало. Однако, если их семьи и находятся в отдалённом родстве, то только через Исидора Кауфмана, деда Бориса, давшему свою фамилию жене Берте Самойловне и дочери, матери Бориса Пастернака, Розалия Исидоровна Кауфман.
Никаких других источников подтверждения еврейской линии у Фриды Кало, кроме как у журналистки Маргариты Шкляревской, я не нашла.

 Так что же это, совпадение, или родство, одинаковые фамилии бабушки Фриды Кало и мамы Бориса Пастернака?   

 Не стоит также забывать, что фамилия Кауфман очень распространённая. Она встречается не только у евреев, но и у немцев.

 Фрида Кало особенно часто вспоминала об еврейском происхождении отца, когда Германия стала нацистской. Её муж, знаменитый мексиканский художник Диего Ривего в письме своему другу писал, что отец Гильермо был женат на еврейке по имени Кауфман, поддерживая версию жены.
В 1949 году Фрида написала отцу письмо с вопросом о его происхождении. Значит, она сама не знала настоящей правды. Но ей, по какой-то причине, было важно узнать. Письмо сохранилось. Но получила ли Фрида ответ на своё письмо? Об этом нет сведений.

Об утверждение Фриды и Диего Ривего в настоящее время спорят в разных источниках.
  В своей книге, вышедшей в свет в 2005 году, Габи Франгер и Райнер Хюле утверждают, что «несмотря на легенду, распространяемую Фридой, Гильермо не имел еврейских венгерских корней, но был рожден лютеранскими родителями, которые происходили из семей, проживающих во Франкфурте и Пфорцхайме.»

 Им вторит The JERUSALEM POST: «Карл Вильгельм Кало родился в 1871 году в Пфорцхайме в лютеранской семье, чьи предки, ремесленники, солдаты, пекари пряников и шлюзовщики, были прослежены Габи Франгер и Райнером Хюле до XVI века.»

 Парадокс, но своё еврейство, происходящее от обоих родителей,  Пастернак явно отказывался  воспринимать.  В письме к родителям в 1907  году Борис Пастернак забавно имитирует еврейскую речь бабушки, Берты Самойловны. В книге «Доктор Живаго» Пастернак говорит устами своих героев, что евреям, грубо говоря, давно пора "не выделываться", а в их стремлении оставаться теми, кто они есть видит "внутреннее одряхление, историческую многовековую усталость".

 В то же время, мексиканская художница, которая была замужем за евреем Диего Риверо (его мать была конверсо, еврейкой, чьи предки были насильно обращены в католицизм), настаивала на своей принадлежности к гонимому племени. Рассказывая о себе, Ривера писал в 1935: «Моё еврейство — главная часть моей жизни».

 Розалия Исидоровна Кауфман (1868 год рождения)
 Гильермо Кало (1872 год рождения) 
По возрасту вполне могли были быть двоюродными братом и сестрой. Но на этом все ниточки обрываются...