Предъявите ваш билетик

     То, что компания «Mercedes Benz» поторопилась заверить покупателей трехлетней гарантией на свою продукцию, Лукин окончательно убедился, когда, обгоняя по второму ряду какой-то допотопный «Москвич», услышал позади себя мощный хлопок, и новенький автомобиль, завиляв задом, слегка накренился влево.
     С трудом сохранив у машины прямолинейный ход, Лукин, одновременно сделав две вещи - включил аварийную сигнализацию и выкрикнул трехэтажное ругательство в адрес торговых представителей автосалона, пропустил так и не удавшееся обогнать «чудо» техники советской эпохи,  и медленно подкатил к тротуару.
     Выключив зажигание, хозяин иностранного транспортного средства в отчаянии сильно ударил кулаком руль, как будто бы тот был непосредственным виновником возникшей ситуации, и с угрюмым видом уставился на случайных прохожих, которые, услышав похожий на ружейный выстрел звук, прекратили движение, и с любопытством рассматривали остановившийся автомобиль. По большому счету, Лукину было абсолютно наплевать на это лопнувшее колесо, но вот доставлять радость этим третьесортным гражданам, которые приходят в восторг от малейшей неприятности, которая случается с «новыми русскими», кем, собственно, и являлся Сергей Петрович, было выше его сил.

     «Вот гады! - мелькнуло у него в голове. – Ну, всё сегодня, как назло!».
Рука машинально потянулась к висевшему обычно на шее мобильному телефону, но пальцы ухватили только массивную, граммов на двести, золотую цепь.
     «Проклятие какое-то! – снова мысленно выругался Лукин. – Утро началось плохо и весь день одни неудачи…». Водитель снова в ярости ударил кулаком баранку.
«Поехал на работу – забыл взять мобильник… У секретарши – критические дни… Сделка с подпольной водкой сорвалась… Теперь ещё это долбанное колесо, черт его забери!».
     Лукин достал из перчаточного бокса пачку дорогих сигарет и закурил. «Жаль, без телефона…» - подумал Сергей Петрович, жадно затягиваясь ароматным дымом, хотя  больше всего в эту минуту он жалел о том, что в обед отпустил своего телохранителя, который слезно отпросился у него куда-то по своим делам. Лукина всего аж передернуло от мысли, что он лично, на глазах у этих недостойных зевак, как обыкновенный слесарь-механик, будет менять лопнувшее колесо на запаску.

     «Ладно… Я тебе сделаю… Будешь, Петя, менять все четыре, и так десять раз подряд».
     Лукин резко затушил окурок в пепельнице, выключил аварийную сигнализацию, взял ключи зажигания, и вылез из машины.
     Оказавшись на улице и замечая боковым зрением взгляды любопытных, Сергей Петрович ясно представил себе те чувства, которые испытывает голый человек в бане, построенной из бревен начинающим архитектором рядом с овощным рынком, у которой вдруг одновременно рухнули все стены, а тазик, беспечно оставленный в углу баньки, как на зло, придавило перекрытием из тяжелой сосны. Тщетно прогоняя все гнетущие его мысли, Лукин захлопнул дверцу автомобиля, и, опустив руки в карманы малинового пиджака, медленно подошел к багажнику. Стукнув ногой по спущенному колесу, хозяин авто нажал маленькую кнопочку на брелоке с ключами.
     Машина дважды мелодично пикнула, сообщив тем самым, что электронные замки заперли салон.
     «Не дождетесь… Мне сейчас главное попасть домой», - подумал Лукин, и, сопровождаемый разочарованными взорами наблюдателей, направился к ближайшей остановке городского транспорта, унося с собой все надежды и мечты собравшейся публики посмотреть, как вкалывает «новый русский».

                *           *            *

     Двадцатиминутная попытка Лукина поймать такси или какого-нибудь частника никакого положительного результата не дала. Машины слегка притормаживали, а затем резко набирали скорость – наверное, вид голосующего на остановке бритоголового амбала в малиновом пиджаке и увесистой цепью на шее расценивался водителями как чья-то неуместная на дороге шутка. Готовый лопнуть от злости Сергей Петрович махал вслед проезжающим мимо автомобилям огромным кулаком, чем вызывал еще большее подозрение и тревогу у тех, кто подъезжал следом, а стодолларовая купюра, которую Лукин держал в протянутой руке, воспринималась владельцами авто, как сыр, положенный в мышеловку.
    «Сволочи!… Негодяи!!… - мысленно проклинал всех и всё нувориш. – Какая бесчеловечность!!!».
     Лукин в сердцах плюнул на раскаленный летним солнцем асфальт. В этот момент к остановке медленно приблизился прилично набитый пассажирами троллейбус. Сергей Петрович какое-то время недоуменно смотрел на давно забытое транспортное средство, безуспешно пытаясь вспомнить, когда же он в нем последний раз передвигался.
    «А не все ли равно?… Слава Богу, домой ехать несколько остановок… Даже интересно вспомнить прошлое…» - подумал Лукин, и, махнув рукой, ринулся в открытую дверь маршрутной единицы.

                *          *          *

     Слегка потеснив скопившихся на задней площадке людей и взявшись за поручни, представитель «элитного» слоя общества кожей почувствовал холодящую атмосферу враждебности и недоброжелательности. Глянув внимательней на окружающих, Лукин рассмотрел серую массу субъектов, в основном преклонного возраста, с несмываемой на лицах печатью эпохи развитого социализма и перестроечного режима, все, как один, уставившиеся на него злобным немигающим взглядом, словно овцы на волка, неизвестно каким образом попавшего в их кошару. На миг Сергей Петрович почувствовал себя шампиньоном, которого бросили в корзину с мухоморами.

     «Дикий народ…» -  вспомнил Лукин чье-то выражение и, повернув голову, стал лицезреть движущийся за троллейбусом нескончаемый поток машин.

-    Кто еще не оплатил проезд!? – раздался командный голос откуда-то с передней части троллейбуса, и Сергей Петрович невольно посмотрел в ту сторону. По салону, толкая и без того спрессованных пассажиров, в ярко-оранжевой спецодежде с надписью «КТУ», продвигалась пышных форм женщина.
     «Ого, - мелькнуло у Лукина, - я даже не знаю, как сейчас расплачиваются… Раньше, вообще-то, талончики компостировали…».

     «Новый русский» полез во внутренний карман малинового пиджака, достал оттуда огромное портмоне и снова, как бы случайно, глянул на «попутчиков». Те, не меняя выражения лиц, смотрели на «чужака» с таким видом, словно тот именно в этот момент обязан был вернуть украденные Павловым на их сберегательных книжках деньги по курсу покупательной способности рубля того времени, или, как минимум, оплатить проезд в троллейбусе всех пассажиров, включая пенсионеров.

     «Да пошли вы все!…» – зло выругался про себя Лукин, и снова уставился в окно. Тем временим кондуктор, преодолевая конусы трения с людской толпой, прошла через весь салон и остановилась возле «малинового пиджака».

-    Обилечиваемся! – рявкнула она Лукину с таким видом, как будто бы тот должен незамедлительно и беспрекословно внести добровольный взнос в размере пяти миллионов долларов США в фонд озеленения Луны.

-    Сколько? – спокойно спросил Сергей Петрович, и открыл пухлый кошелек. Решив проявить акт гуманности к бывшим строителям коммунизма, дабы, упаси Господь, никто из слабонервных не потерял сознание от вида американских долларов, и во избежание роста напряжения и без того накаленной обстановки, Лукин пропустил отделение в портмоне с иностранной валютой, и достал пригоршню медной национальной гордости.

-    Тридцать копеек! – работник КТУ, как удав на кролика, гипнотизирующе смотрела на аппетитный кожаный кошелек, словно рассчитывала получить от обеспеченного пассажира дополнительно какие-нибудь чаевые.
     Лукин молча протянул деньги, взял у кондуктора надорванный билетик, и с оставшейся мелочью бросил его в портмоне. «Хозяйка» троллейбуса, убедившись, что «обилеченный» дал ровно названную сумму и ни копейкой больше, со злостью бросила мелочь в сумочку, висевшую у нее на поясе, с криком «Кто еще не купил билетик?» и с видом, не сулящим ничего хорошего для «зайцев», ринулась обратно по салону.

-    Не толкайтесь! – злобный старческий голос раздался где-то снизу возле Лукина. Тот опустил голову и увидел лицо маленького пенсионера в очках с толстыми линзами, который, имей бы достаточный рост, безоговорочно вцепился бы Сергею Петровичу зубами в шею.
     «Этому кошмару не будет конца… Быстрей бы доехать», - нервы Лукина были на пределе.
    Тем временем кондуктор, собрав плату за проезд с вошедших на очередной остановке пассажиров, снова подошла к «малиновому пиджаку». 
 
-    Обилечиваемся! – прорычала тетя, сверля глазами тяжелую золотую цепь.

     Лукин глянул на визави с таким выражением лица, словно в его собственный офис, к нему на прием, без предварительной записи вошла лошадь и попросила помочь приобрести дозу уротропина для своего друга.

-    Я же только что купил у вас талончик, - стараясь скрыть свое раздражение, как можно спокойней, произнес Сергей Петрович.
-    А я откуда об этом знаю?! – не скрывая желания затеять скандал, возмутилась кондуктор. – Не могу же я помнить всех в лицо, кто платил! Предъявите ваш билетик!

     Лукин, безуспешно пытаясь подавить в себе растущую агрессию на весь мир, включая этот долбанный троллейбус и очкарика внизу, мельком подумав о том, что сегодняшний день может закончиться для него, в лучшем случае, сумасшедшим домом, бросил взгляд на пассажиров. Те, сплоченной толпой, все, как один, зная, что талончик «малиновый» купил и держит его в портмоне, но, упаси Господь, признаться в этом кондуктору, еще крепче сжав челюсти, затаив в глубине своих душ неистребимую надежду, хоть и не ясно, каким  образом, поставить «чужака» на место и ущемить негодяя, свирепыми и немигающими взглядами сверлили Лукина в ожидании «приговора» работника КТУ.
     Ничто не делает людей такими законопослушными, как чужое нарушение. Даже пусть мнимое. Симпатии собравшегося коллектива были явно не на стороне Сергея Петровича. Лукин, которому просто было лень в очередной раз доставать кошелек и, вдобавок ко всему, осознание того, что у него, ворочающему миллионами, способному послать куда угодно любого депутата, какая-то оранжевая бабенка, никогда в жизни не видевшая даже ручку «ПАРКЕР» за 4000 долларов, приказным тоном требует какой-то вшивый надорванный билетик, заревел басом.

-    А мне плевать, что вы не помните! Главное, что я, как честный человек, это знаю точно!… Да вон и люди видели!

     После услышанного всеми словосочетания «честный человек» Лукину показалось, что окружающая его масса людей взялась за руки и приготовилась скандировать на весь троллейбус: «Ты уплатил налоги, сволочь?!!!».

-    Я не видел! – поспешно раздался старческий голос снизу.
-    Нет, вы только посмотрите на него! – кондукторша уперлась кулаками  в округлые бока, призывая взглядом пассажиров к восстановлению справедливости. – Честный нашелся! Предъявляй билет или покупай, если нет! Что, 30 копеек жалко?! Троллейбус дальше не поедет! Гриша-а-а! Останови! – голосом, которому мог бы позавидовать маневровый, отдающий команды для отчаливания парома, крикнула она в сторону водителя. Троллейбус остановился, открыв все три двери.

-    Или выходи!

     Лукин, закипая яростью от непозволительной по отношению к нему наглости, сверля глазами «оппонента», с нажимом на каждом слове произнес:

-    Еще раз повторяю! За проезд я заплатил... И 30 копеек мне не жалко… У меня в кармане больше денег, чем у тебя, - он показал пальцем на висящую на поясе кондукторши сумочку, - больше, чем стоит этот ваш паршивый троллейбус вместе со всеми взятыми в нем неликвидами. Лукин выразительно кивнул на пассажиров.

-     Ну, в этом никто и не сомневается, - не сдавалась «оранжевая», - такие барины всегда при деньгах. А талончик предъяви, - уверенная, что взяв у этого типа плату, забыла отдать ему билет, «главная» в салоне упорно добивалась поставленной цели обогатиться на 30 копеек.

-    Не буду из принципа, – относительно спокойно ответил Сергей Петрович. – А если ты знаешь, что я не покупал талон, то делаем так. Если я его тебе сейчас покажу, ты отдаешь мне свой кошелек. Если нет – мой портмоне забираешь себе. Согласна?

     Лукин мысленно гордился собой за то, что даже волею случая, находясь в таком чуждом и непривычном ему мирке, все равно остался бизнесменом.
     Заинтересовавшись таким ответом, измученные пассажиры, совершенно позабыв о том, что все куда-то спешили, но хорошо помня о наличии билетика у «малинового пиджака», заранее прощая ему, возможно, оскорбительное слово «неликвид», переключили свое внимание на кондукторшу, поскольку в их понимании, человек, собирающий «капающие» деньги, приравнивался к представителю, по крайней мере, мелкого бизнеса, что автоматически относило его к сторонникам буржуазии, и наказание такого элемента будет хоть какой-то компенсацией за их неполноценную и горькую жизнь.

-    Хорошо, - смело произнесла работница коммунально-транспортного хозяйства, - предъявите свой билетик.

     Услышав, как бритоголовый мужчина, с толстой золотой цепью на шее, высказал вслух, что у него в кармане много денег, стоявший сбоку от него наркоман, промышляющий кражей  кошельков у честного трудового народа с целью добыть хоть немного средств на очередную дозу пагубного зелья, резко прижался к малиновому пиджаку, ловко извлек из его кармана увесистый кожаный кошелек, и под азартный голос его хозяина «Смотри, тетя! За базар отвечаешь!», молниеносно выскочил в открытую дверь.


11.06.2004 г.