Будни

               
(цикл небольших зарисовок. Можно сказать, картин, написанных в терапевтических целях. Это когда реальность сводит тебя с ума, а ты еще к сумасшествию не готов).

Написано в соавторстве с Питером Брейгелем Старшим.


Вера в ангелов-хранителей – сложное занятие. И требует немалых усилий. Сегодня она есть, а завтра быстро испарилась, как та навозная муха, что наследила реальностью на обеденном столе. 
Легче всего такая вера дается во время гололеда. Когда ты переходишь дорогу на перекрестке, чудом не оседлав шпагатом пешеходную зебру, а под конец тебя чуть не сбивает автобус с повадками конькобежца. Уже на тротуаре, проверяя джинсы на наличие мокрых пятен, ты веришь – за тобой кто-то присмотрел. Тот, кто сел играть с твоей судьбой в кости и неожиданно выиграл.
Ты представляешь его себе уставшим сторожем в старомодной кепке, что когда-то называли – «аэродромом». Он сидит у склада твоих достижений, как раз под вывеской – «не спи на посту». Порой, ухаживает за твоей судьбой, предлагая ей брудершафт на спирту, а порой ссорится с ней до мордобоя. Иногда засыпает на посту от скуки или проветривает лысину под «взлетной полосой» небесного пошива.
При этом, есть уверенность, что он тебя ненавидит. За все дурацкие поступки, легкомысленность и раздолбайство. Но все равно выполняет свою работу на совесть. Потому что борется за звание «передовика сторожевого производства» и желает висеть на доске вечного почета.

Но во время войны иллюзия защищенности пропадает. Сотканная из облаков доска почета падает на землю сбитым самолетом и быстро рассыпается портретами погибших людей. Трудно верить в хранителей жизни, когда вокруг столько смертей. А ангелы-надзиратели становятся похожими на скелеты в шкафу мироздания. Где гремят костями страшной тайны – никакие они не хранители, а заготовщики мяса для заоблачного банкета. Циничного пира во время очередного потопа.
А еще, если верить в тех самых сторожей без страха и упрека, то придется признать – они есть у всех. Даже у кремлевского упыря, что возомнил себя человеком.  Он давно уже пирует чужой кровью и видит свет в конце «русского тоннеля» лишь в виде поминальных свечей. Для него, чем их больше, тем свет ярче.
Но тогда возникает резонный вопрос. Почему коллеги такого хранителя до сих пор не сломали ему руки, ноги, и не пробили голову гвоздем? А то одна паршивая овца кидает тень на все ангельское стадо. И уверен, что из его крыльев получилась бы прекрасная табакерка – гроза царей и курильщиков со стажем. Или костяной нож, способный вспороть горло любому упырю в человеческом костюме.