Истории из жизни моего сына. 4. Воробушек

   На момент этой истории моему сыну было три года. Называть себя птицей он начал задолго до этого, и что этому предшествовало, я не знаю. Возможно, он почерпнул это из книг, которые я ему читала, а  может, и что-то другое, о чём я уже не узнаю никогда…
   
   Началось всё с того, что он стал бегать, расставив руки, подпрыгивать, пытаясь взлететь.
   
   - Мама, почему я не взлетаю?
   - Но ты же не птица. Люди не умеют летать. У нас нет крыльев.
   - Я птица! Я умею летать!
   - А какая ты птица?
   - Воробушек!
   
   Все мои увещевания не имели успеха, он всё равно твердил, что он птица и будет летать. Пришлось усилить контроль за этим летуном на двести процентов.
   
   Как-то летом, мы поехали в деревню, к моим родителям. И вот там-то я немного расслабилась. А что, нянек много, присмотрят, можно заняться делами по хозяйству. Моя мать знала, какой он непоседа, и ходила за ним по пятам. Единственное, что я упустила, не рассказала  ей о его навязчивой идее – летать.
   
   Занимаясь делами на огороде, я всё равно поглядывала, где моя шкода. На какое-то время они исчезли из моего поля зрения, зашли в дом. Вскоре я услышала:
   
   - Я птица! Я летаю! У меня крылья!
   
   И в это же время, ко мне подходит мать, улыбается, открывает рот, но не успевает ничего сказать. Я перебиваю её:
   
   - Какие крылья?
   - Я вырезала ему из газеты крылья, прикрепила к рукам, и он бегает довольный по двору.
   
   Во дворе уже было подозрительно тихо…
   
   Вылетев пулей с огорода и не увидев сына, забежала в дом, на веранду, в летнюю кухню, вернулась во двор. И вот тут-то я увидела его, стоящим на «водярке» и готовым взлететь…
   
   «Водяркой» -  мы называли небольшой сарайчик, где стояли три, двухсотлитровые бочки для воды. Воду через день развозил водовоз. Один день одну сторону деревни, другой день – другую. На всю деревню была единственная водокачка с чистой водой. Были ещё две, но там вода грязная, её ещё называют – верховодка. Сколько раз  пытались пробивать скважины, воды больше нигде не было. В один «прекрасный момент» чистая вода закончилась, и по сей день люди пользуются верховодкой…
   
   Возле «водярки» росла черёмуха. Дерево было раздвоено на два ствола. Нижние ветки отец убирал, чтобы не мешали. Спиливал так, чтобы по сучкам можно было подниматься и собирать ягоду. Вот по этой лесенке мой сын и забрался на крышу сарайчика.
   
   От увиденного, меня словно парализовало. Почему не увидела его сразу? Потому что шарила взглядом по двору, а не по верхам. Сам момент, как я оказалась на крыше сарайчика,не помню. Пришла в себя уже стоя на земле. Рядом причитала мать, поставив внука на землю и сдирая с него  крылья. Он, естественно, орал, протестовал, но во двор вышел мой отец и начал ругаться. Сын притих, слушал деда, а может, переосмысливал что-то, не знаю. Но после случившегося, навязчивая идея быть птицей и летать как-то отпала.
   
   Дедушку сын побаивался, помнил, как тот отучил его от груди, но это будет другая история.


   P.S. Весть о гибели сына мне тоже принёс воробушек…