У Беды глаза зелёные

   Она появилась в полдень, когда солнце стояло высоко и жгло землю беспощадно. Люди в деревне прятались в тени, а кошки лениво разлеглись на каменных стенах, впитывая тепло, словно оно было частью их самих.

Она шагала медленно, с лёгкостью, будто ветер подталкивал её вперёд. Её волосы были темны, как ночь без луны, а глаза… Глаза сияли холодным зелёным светом, словно листва в глубине леса, где солнечный луч заблудился и так и не нашёл выхода.

Дети уставились на неё с интересом, старики замолчали, а торговцы за своими лавками сжали пальцы на бусинах чёток. Они видели таких раньше. Тех, у кого зелёные глаза. Тех, кого лучше не приглашать в дом, не спрашивать, откуда они пришли, и уж точно не встречаться с ними взглядом слишком долго.
— Чужая… — шептали женщины, пряча руки в складках одежды
Но она остановилась. Прямо перед старой харчевней, где пахло специями и вином.

— Воды, — тихо сказала она, голос её был глубок, словно напоминание о чем-то забытом.

Кто-то протянул ей кувшин. Она отпила, медленно, с благодарностью, и улыбнулась.

И тогда началось.

Ветер задул слишком резко, солнце скрылось за облаками, и даже кошки, мгновение назад дремавшие на стенах, вскочили и исчезли в переулках.
— Беда… — выдохнул кто-то.
Но было поздно.
Она подняла глаза — холодные, зелёные, непроницаемые.

И город, что стоял здесь сотню лет, вдруг осознал: у Беды глаза зелёные, и она никогда не приходит просто так.

В тот момент, когда она подняла глаза, город замер. Люди не осмеливались дышать. Казалось, даже ветер боялся тревожить пыль на мостовой.

Она оглядела улицу — медленно, словно запоминая каждую деталь. И никто не знал, что именно она ищет.
— Ты пришла за кем-то? — раздался голос из толпы.

Это был старый кузнец. Его лицо обветрилось годами тяжёлого труда, а в глазах читалась усталость. Он смотрел на неё с вызовом, но голос его дрожал.

Она чуть склонила голову набок, словно раздумывая, а потом медленно шагнула вперёд.
— Ты знаешь, как зовут того, кто в этом городе ждёт меня? — спросила она.

Кузнец сжал кулаки, но не отвёл взгляда.
— Нет. Но ты всегда приходишь за кем-то.
Она усмехнулась — легко, почти нежно.
— Может быть, — сказала она.
Люди начали отступать, один за другим. Каждый пытался спрятаться за соседа, стать тенью, исчезнуть.
Но она уже сделала свой выбор.

Она пошла дальше — через площадь, к узким улочкам, где окна были закрыты ставнями, а двери заперты.
Она шла, словно чувствовала невидимые нити судеб, которые вели её вперёд.
И наконец, она остановилась.

Перед маленьким домом на краю города, у которого росли старые оливы.
Дверь была открыта.
Внутри сидел молодой человек. Он не поднял головы, не испугался. Он ждал.

— Я знал, что ты придёшь, — сказал он тихо.
Она улыбнулась.
— Ты не боишься?
— Нет
Она смотрела на него долго. Потом протянула руку.
— Пойдём.

И он пошёл.
А город остался позади, полный шёпота и страха.
И только старый кузнец смотрел им вслед, зная, что Беда никогда не приходит просто так.

Молодой человек шагал рядом с ней, ни разу не обернувшись. Город исчез за спиной, и только шум ветра в оливковых рощах да далёкое карканье ворона сопровождали их.
— Как тебя зовут? — спросила она, не глядя на него.
— Я не знаю, имеет ли это значение, — ответил он, пожав плечами.
Она усмехнулась.
— Всё имеет значение.
Он промолчал.

Они шли по пыльной дороге, пока солнце клонилось к закату. Время тянулось странно — то замедлялось, то ускорялось.

Наконец, впереди показалась старая башня. Она стояла одиноко на вершине холма, полуразрушенная, с обвалившейся крышей и стенами, на которых от времени проступили тёмные пятна.

— Ты привела меня сюда? — спросил он.
Она кивнула.
— Здесь всё начинается.
Он остановился перед входом.
— Я могу отказаться?
Она посмотрела на него своими зелёными глазами — холодными, глубокими, бесконечными.

— Конечно. Но тогда ты останешься в городе. Среди тех, кто будет бояться тебя.
Он задумался.
— Почему?
Она склонила голову набок.
— Потому что ты уже другой. Они это знают. Они видели, как ты пошёл со мной.

Он закрыл глаза на мгновение, а потом кивнул.
— Тогда пойдём.
Она шагнула вперёд, и он последовал за ней
Дверь башни закрылась за ними.
И в этот миг город забыл о нём.
Люди продолжили жить, как прежде, но что-то изменилось — едва уловимо, как тень на стене.

И только старый кузнец иногда смотрел на холм, где стояла башня.
Потому что он знал: Беда никогда не приходит просто так.
И если у Беды глаза зелёные — это ещё не самое страшное.

Внутри башни было темно. Воздух пах древностью — камнем, сыростью и чем-то едва уловимым, как воспоминание.

— Ты знал, что я приду, — сказала она, шагая вперёд
Он провёл пальцами по холодной стене.
— Да.
— Почему?
Он усмехнулся.
— Потому что все мы ждём свою беду.
Она остановилась.
— Думаешь, я — твоя беда?
Он посмотрел на неё.
— Разве нет?
Она ничего не ответила.

Перед ними была лестница — узкая, ведущая вверх, в темноту.
— Поднимемся? — спросила она.
— Если ты поведёшь.
Они пошли. Каменные ступени скрипели под ногами, ветер стонал в разбитых окнах.
— Что ждёт наверху? — спросил он.
— Твоё решение.
Он ничего не сказал.

Лестница привела их в залу с высоким сводчатым потолком. Здесь, в центре, стоял каменный трон.

Он подошёл ближе, провёл рукой по гладкому холодному камню.
— Это место для меня?
Она кивнула.
— Теперь ты понимаешь.
Он сел.

Трон был тяжёлым, словно впитывал в себя его дыхание, мысли, прошлое.
Она встала перед ним, склонив голову.
— Ты спрашивал, моя ли ты беда, — тихо сказала она. — Нет. Но теперь ты — беда этого мира.
Он понял.

Снаружи над башней собирались тучи.
Где-то внизу, далеко, в городе, старый кузнец снова посмотрел на холм.
Потому что Беда никогда не приходит просто так.
И если у неё глаза зелёные… значит, она только начала.

Тучи сгущались над башней, ветер завывал в разбитых окнах. Он сидел на троне, холодном и тяжёлом, чувствуя, как что-то невидимое, древнее, пробуждается внутри него.

Она стояла перед ним, её зелёные глаза были спокойны, но в глубине их мерцало что-то, похожее на печаль.

— И что теперь? — спросил он.
— Теперь ты решаешь, — ответила она.

Он оглядел залу. Пустые стены, каменные колонны, следы времени на полу. Башня стояла здесь веками, ожидая его.

— Я не хочу быть бедой, — сказал он.
Она склонила голову.
— А кто сказал, что ты ею останешься?
Он вздрогнул.
— Разве у меня есть выбор?

Она приблизилась, её голос был мягче, чем прежде:

— У Беды всегда есть выбор.

Он закрыл глаза. В его разуме пронеслись картины: старый город, кузнец, люди, которые боялись его. Но он не хотел, чтобы страх правил их жизнями.

Он встал.
— Если я могу выбрать… то я не буду разрушением.
Она улыбнулась — впервые за всё время.
— Тогда ты станешь другим.

В этот миг стены башни засияли мягким светом, и тучи, что нависали над ней, начали рассеиваться.

Ветер стих.

— Что это? — спросил он, глядя, как камень вокруг него будто оживает.
— Это надежда, — ответила она. — Ты выбрал её.
Он посмотрел на неё.
— А ты?

Она сделала шаг назад, её силуэт начал таять, словно тень под солнечными лучами.

— Я тоже свободна теперь, — её голос был далёким, но тёплым. — Беды больше нет.
— Я — всего лишь отражение. Пока ты видел во мне беду, я была ею. Теперь ты видишь другое.

Её силуэт растворялся в лучах, но её глаза оставались. Зелёные, глубокие, полные жизни.
Он знал, что больше её не увидит.

И в последний раз он увидел её глаза — зелёные, глубокие, как лес после дождя.
А затем она исчезла.

Башня больше не была мрачной. Она сияла в лучах солнца, что пробивались сквозь облака.
Он вышел на балкон. Внизу простирался город. Люди, что жили там, смотрели вверх — и больше не чувствовали страха.

Он улыбнулся.
Потому что Беда действительно ушла.
А на её месте осталось что-то другое.
Что-то светлое.
Что-то новое.