На высоте тишины

Алина поправила ремень рюкзака, потёртый ветрами сотен троп, и вдохнула воздух, пахнущий хвоей и свободой. Её ботинки, испещрённые царапинами от щебня, уверенно впивались в склон. Горы не прощали спешки, и она давно научилась слышать их ритм — медленный, как биение сердца земли.

Рассвет застал её на границе леса и камня. Струйка пара поднялась от термоса с чаем, растворившись в багряном мареве над пиками. Она достала потрёпанный блокнот, куда вклеивала засушенные цветы с перевалов, и записала: «Тишина здесь — не отсутствие звуков, а голос чего-то вечного».

Путь к вершине вёл через «Каменистую гриву» — гребень, где ветер пел сквозь расщелины. Алина смеялась, борясь с порывами: её куртка хлопала, как парус, а волосы, выбившиеся из-под повязки, касались лица, словно кисти, рисующие карту этого дня. На спуске она замерла, заметив в расселине козерога — он стоял, озарённый солнцем, будто сама гора воплотилась в изящный силуэт.

У подножия, разбивая лагерь, она смотрела, как тени пиков удлиняются, превращая долину в озеро сумерек. В рюкзаке, рядом с компасом, лежал камешек с вершины — не сувенир, а обещание вернуться. Потому что горы не покоряются. Они позволяют пройти сквозь себя, чтобы человек услышал эхо своего сердца — громкое, чистое, свободное.

И когда звёзды зажглись над палаткой, Алина засыпала с улыбкой. Завтра будет новый горизонт.