Калядочные страсти

Какого ляда не калядовать, по жарким избам к печкам жаться!?Айда на улку, где гулко шум -гомон катится до самой церквы, штоб отозваться в главном колоколе:у-у-у! То дивчины да парубки гулеванятся. В избе кот Васька от того шума к младшему братцу моему  жмётся. Пёс цепной забилси в конуру. Братец младшой Ванятка уже пирогов и козюль налопался, конфекты по за щекам рассовал, дрыхнет на печи. А мы тутока -бузим. Петька, сын старосты с городу китайских ферверков понавёз, вот мы и пущаем!Трах-бабах - взлетает в небо Звезда Вифлеемска. И на земле - тож звезда. Никифор-то, сын шинкарки Федоры, - из проловки изладил звезду, обвил её блескучей лентой. И несёт он ту звезду на палке, как прапор во время крёстного ходу. А я маску козы нацепила, тулупчик наизнанку вывернула- и ну пужать мальцов, што следят из окон -чо на улке деется  во все глазени.
 
 ВеселО наше село - всё его позамело.Лежит снег по плетням и крышам белым горностаем -токо ушки избяных крыш торчат да небеса чёрным кончиком хвоста. Остальное всё белым бело - и шерсть и подшорсток. Повсюду тот снег-мельхиоровым сервизом, што в дому уездной купчихи Феропонтихи - блистает в свете месяца. У Феропонтихи -и конфекты в лавке, и пряники, и мармелад с халвой. А даром не даст -жадная...А вдоль улки -окна гадальными картами цыганки Груни, што раскидыват мятую колоду, ворожа, за звонку монету в шинке у Федоры. Пришёл казак в шинок в новом кунтуше, а вышел в одних портах...А ешшо судачат, што цыганка Груня по деревне чёрной кошкой шлындает и в курятниках кур душит, а ежели перебежит дорогу-не сдобровать.
 И вот-токо мы гуртом на улку -ряжеными, а по белому стегу поперёк дороги -чёрна кошка.Только следы от лапок в сугробе-и юрк в дыру промеж пряслом и калиткой. Визг! Хохот!
-Всё! Путя не будет! Дорогу ведьма перебежал!-орёт Петька.
-Плюнь в её сторону три раза , перекрестись да прочти "Отче наш, иже еси на небесех!" -и все чары , как рукой сымет...
-Она на прошлые Святки из коровы кровь высосала...
-Брехня!
 
 А ешшо , говорят , Феропонтика с дьяком-звонарём в шинке так отплясывала, што колокол на колокольне затрясся и сам по себе звонить заутреню стал. А ешшо и вечерню не отстояли во славу грядущего Крещения. А всенощную уже отмолись. Святки!

  Высоко держит Никифор Звезду из проловки. Плывёт она в небе. А мы за ней-волхвами-к яслям Младенца.Месяц  воловьим рогом блистат. Две звезды сбоку -глаза того вола. А темень ослиной бархатистой мордой над яслями склонилась.  Мешком калядовальным улица, а в нем- пряники избёнок навалом.Что ни куст инеем выбеленный- призрак, что ни рябина в куржаках-шкелет. Срашно! Да ешшо Тимоня с гармонью рожу чёрта напялил, рога бычачьи нацепил и напеват:

Гуляй народ, гуляй народ-
заколготились у ворот-
и шиворот на выворот
тулуп овчинный.
Ты Маня , слышь-ка,не тирань,
кидай -ка поскорей  тарань,
в мешок дивчины.
Там в сенках -сала знатный шмат,
а я-то пьяненький в умат,
нужна закуска.
да и сама то ты , сама,
кума, свела меня сума,
вкусна , как гузка.


И отворяется окно. И летит в мешок созвездием Рыбы - вяленый язь.А мешок бездонен , как ночное небо. Но валятся в него ещё тёпленькие пироги, гусь печёный ,кулебяки.А  сверху самогона бутыль сургучом заделанная. Просыпается кот Васька, почуяв того гуся. Выкатывается пёс из конуры, облаивая Чёрта, Козу . Шкелета, коих сооружали всё лето с самого Ивана Купалы тайком ото всех в темной стайке и ховли их на сеновале, шоб никто не знал.И хоть нет у Тимони пока никакой кумы, потому как ешшо и не женатый он парубок, но это ж - кеатр!И куму изображат на
румяненная свёклой моя товарка Натаха.

Трясёт Шкелет костьми на шарнирах. Брякает зубами-челюсть о челюсть.
 
Шарахаются от такой страхолюдины встречные калядовальщики в костюмах и масках, размалёванные, разукрашенные. Медведь -меня, Козу, мнёт. А я то знаю-то не Медведь вовсе, а Вован -бонвиван, как говорит Феропонтиха на свово урядника. Тот Вован и на Купалу меня в камышах имал да я ему не дАлася, вот он и навёрстыват. Думат- к Маслнке меня подарками умаслить да ешшо на серебряно колечко с камушком грошей не накопил.А Волк - Серёга - мою, обряженную Кикиморой, товарку Томарку  тискат.И другорядь-визг, хохот! А сквозь них пение хористок, што на клиросе псалмы на службах распевают:

-В небе полночном
свет Вифлеемской Звезды,
в мире непрочном
ищем мы чьи-то следы.
Кроны деревьев,
словно из печек дымы,
а за деревней
тонут в сугробе пимы.

Ослик с дарами,
что ещё надо волхву?
А за дворами
дева Мария в хлеву.
Если младенец
дарит улыбку, смеясь,
значит нигде не
прервалась молитва моя.

А Петька-то петухом в красной рубахе под тулупчиком , папаха набекрень, чубчик кучерявенький - уже приложился к той бутылке из мешка, сорвав с горлышка сургучну затычку. И пустил гулять по кругу стеклянну матрёшку. И Никифор хлебнул, чуть звезду не выронив. И я , Коза-дереза,ожгла себе губы да выплюнула в сугроб такую гадость.

А Петька папаху с головени сорвал и орёт:
-Гля, робя! Феропонтиха - то с дьяком на ухвате летят! И шинкарка Федора- на метле!

Задрали мы головы, а в небе обочь месяца и правда купчиха с дьяком оседлали черенок ухвата и кружат над крышами. И Федора рядом -из бутыля в чарки горилку разливат.
-Так вон и кот мой , Васька -с имя. С заду примостился. И хвост трубой!-воочию вижу я таки кудеса и хохочу, заливаюсь-спасу нету.

- То не ухват, а чёрт рогатый и хвост палкой! - добавляет, приканчивая бутылку - маска Чёрта-наш Тимоя.А вместо музыки с мехами на растяг у него в руках чёрная кошка-глаза кнопочки гармошки,- И летят они на шабаш, на шаманью поляну...И я с имя!
 И оседлал Тимоня Шкелетину -и ринулся в обнимку с кошкой следом за Феропонтихой с дьячком...
Да то не кошка была, смекнула я , а цыганка, што в шинке у Федоры на картах гадат нащёт червового антиресу и казенного дома.
 

И тут как завоет,ка запуржит, как заурусит ветер в кронах дерев.Как застонет, посвистывая, в трубах изб, гремя вьюшками. О чём та метель-вьюга ворожит- поди догадайся!
 Знать,  на шаманьей поляне чертей да ведьм уже до чертиков! И варит пурга в котле своё колдовское варево. И прыгает по кругу шаманка и бьёт в свой бубен так, што стук его бухает у меня в грудях и отдаётся звоном в большом церковном колоколе.
 И только слышно, как хор разминувшихся с нами калядовальщиков напеват:

-Примет Мадонна
все для младенца дары,
в небе бездонном
звёздочка ярко горит.
Дымом из печки
истаем в  бездонности мы,
а за крылечком
тонут в сугробах пимы.