Часть I. День и ночь

Фанфик "Преданные огню"
Фандом: Звёздные Войны. Игра - Star Wars: The Old Republic (SW:TOR)
Звёздные войны: Старая Республика.

Тёмный лорд и Император. «Вот бы ты не был тем, кто есть…»

Горести и радости отцовства Дарта Ваурона.
Прямое продолжение серии о семье чистокровных ситхов:
"Благодарен и сражён" - http://proza.ru/2024/08/15/1057

Музыка: Zonda Archives - Rest in the forest of eternity (YouTube)

ПРЕДАННЫЕ ОГНЮ

ЧАСТЬ I. ДЕНЬ И НОЧЬ

Громадное алое солнце сгорало в сумеречном тумане над горизонтом. Розово-серый небосвод окутывал землю пред наступлением ночи. Плодовые деревья терялись в тенях друг друга. Редкие ягодные кустарники выделялись на фоне медного песчаника. Одни цветы засыпали, другие просыпались.

— Мы ещё увидимся, сын.

Мужчина в серой рубахе с закатанными до локтя рукавами, удерживает на руках своего ребёнка, давая обещание без всякой уверенности, но с надеждой на желаемое свидание.

— Кехари… Помни про наш секрет, — женщина, стоявшая рядом, наклонилась к сыну на руках у любимого мужа и поцеловала его в носик: — Ни слова бабушке. Твой галеаар найдёт нас снова. Мы обязательно увидимся.

— Я не хочу уходить.

Мальчик прижался лбом к плечу отца и, повернув голову в сторону, дотянулся пальцами до красивого лица матери.

Раньше он видел родителей только на голоснимках в доме дедушки с бабушкой. Сейчас изображения его памяти были живыми. Он пробыл с ними мгновение, а словно всегда неизменно был здесь, рядом.

Просыпаться совсем не хотелось.

Чистокровный опустил сына на землю, но тот схватился за вышитый изумрудными волнами подол материнского платья. Леди присела перед ним и тогда детские алые пальчики легли на пышные локоны каштановых волос, закрывающих её грудь.

Нежные женские ладони огладили родное лицо, и она счастливо заулыбалась:

— Мы увидимся, мой милый, милый Кехари.

Прощальный поцелуй в мягкий кожный узор на лбу и она поднимаясь, берёт сына за руку. Уводит по песчаной насыпи в гущу рыжего тумана, скрывающего линию горизонта над сухим полем с поразительно красивыми цветами, сверкающими, как звёзды.

Кехари делает шаги вперёд, но оборачивается на отца, оставшегося у дороги к их дому. Его родитель был таким же, каким он его представлял. Улыбка на губах едва заметна. Внимательный взгляд, обращённый друг к другу, как один на двоих.

Стоило лишь моргнуть и повернуться, чтобы ещё раз увидеть маму…

Только туман.

Ладонь, сохранившая тепло маминой руки, разжалась, и он увидел, что держался за пурпурное пёрышко. Подросший птенец галееара, вспорхнул крыльями над его плечом и полетел вперёд, уводя хозяина за собой.

Кехари не успевает поймать перо, подхваченное из его руки тёплым, ласковым ветром. Восточный порыв сумерек смены ночи на день, унёс его в неизвестность.

Мальчик задержал на нём взгляд и громко вздохнув, загадал желание, затем со всех ног помчался следом за своей птицей.


…

Неизведанные регионы. Система Цит. Безвременье


Планета застыла в моменте меж жизнью и гибелью. Расколотая на части земля парила в жёлтом свете памяти взорвавшегося солнца. Осколки суши, как небесные острова держались в невесомости на расстоянии друг от друга. Одни — ближе, другие — дальше.

Обнажённый мужчина сидел в тени скального уступа у ниспадающего потока чистейшей воды. Он болтал ногами, спущенными в лазурную гладь и смотрел на водопад перед собой.

Привычные процедуры после медитативного транса возвращали к насущным мыслям и заботам. В его душе было спокойно и мирно, но он нёс на себе ответственность за ещё одну душу, беспокойную и совсем не мирную…

Джедай медитировала по-своему. Вдали от него. По другую сторону осколка, на котором она вынужденно оказалась. А он, слепо доверившись чувствам и Силе, когда-то отдал себя на её суд, желая освободиться от проклятия Тьмы. И вот они здесь… Он и его избранница, не желающая слышать оправдания его поступкам.

«- Мы ещё увидимся. Сын.»

Услышав мужской голос, показавшийся одновременно и далёким, и близким, ситх протянул руку к зеркальному потоку воды перед собой. Алая ладонь на мгновение исчезла в прозрачных струях водопада.

— Отец? — вопрос вырвался сам собой, неожиданно и ничего не ожидая в ответ.

«- Кехари… Помни про наш секрет. Ни слова бабушке. Твой галееар найдёт нас снова…»

Женский голос, произносящий его имя, был вовсе незнакомым.

То, что он слышал, было лишено видения. Только голоса и слова, пронёсшиеся сквозь толщу воды.

— С кем вы разговариваете?

Голос Кристы развеял этот странный трансовый контакт, к которому была сотня вопросов и пока ни одного ответа.

— «Ты». С кем «ты» разговариваешь.

Настойчиво продолжал он поправлять её обращения к себе. И как так получилось, что джедай не помнила о нём ничего хорошего, что могло бы сейчас помочь им в единении посмертия? Впрочем, её обиду на него он понимал. Но закономерно продолжал указывать на то, что раз уж она всё-таки с ним, значит что-то было взаимно. Об этом что-то оба не говорили.

— С кем ты разговариваешь, ситх?

Девушка встала прямо над ним, и он прошёлся взглядом по босым ступням выше к голени и коленям, скрывающимся за подолом туники.

Она старалась на него не смотреть и более чем услужливо подавала своему «тёмному мастеру» его тёмную накидку, настаивая на том, чтобы он скорее прикрыл свою наготу.

— Мне показалось… я слышал своё имя. Я думал, что это отец… но голос не его. А ещё женщина. Её голоса я не узнал.

— Видение прошлого? Я вижу только это.

Голубые глаза смотрели на него заинтересованно.

На себя она надеялась... Искала выход. Думала, что сможет как-то выбраться из этого места. Но её мысли и размышления путались. О себе и о той жизни, что она знала — их больше нет, а что будет дальше и зачем всё происходящее — никто не давал подсказок. Ситху она всё ещё не доверяла. В Ордене учили: «Смерти нет. Есть лишь великая Сила». Что Сила от неё… от них хочет? На это её спутник отвечал неутешительным вопросом: «А чего хочешь ты?»

— Не видение. Только голоса, — выждав паузу, он добавил уточнение: — Не из прошлого.

Чистокровный принял из рук девушки свою одежду и, подобрав ноги из воды, накинул на себя мантию отца, как халат. Это всё, что было при нём. Всё, что он пронёс сквозь огонь в иной мир.

Кехари остался сидеть на камнях, повторяя про себя услышанное снова и снова, пытаясь обнаружить подсказку.

Криста присела рядом и, свесив ноги в воду, легла на уступ спиной. Каштановый хвост волос красиво растёкся по светлым рукам, вольно откинутым за голову.

— Давайте подумаем вместе… Аргх… — забавно прорычав, прежде чем поправить саму себя, джедай повторила ещё раз: — Давай вместе. Думать. Вслух! Здесь слишком тихо.

Ситх улыбнулся ей и с той же задумчивостью загладил влажные чёрные волосы назад:

— Наррат был прав.

— Что?! — прежде закрытые глаза в минутном расслаблении, широко раскрылись, и она посмотрела на него с возмущением.

— Покой не для тебя.


…

Дромунд-Каас. Дом Дарта Ваурона


— А где Кехари?

Войдя в один из приёмных залов, отведённых под общую детскую комнату совместных развлечений её внучки с внуком, леди обнаружила только девочку. Латиф раскачивалась из стороны в сторону на огромном, мягком таунтауне своего младшего брата и вся погруженная вниманием в очередную серию полюбившегося голофильма про пиратов, не сразу услышала вопрос бабушки.

— Что?

— Что я вам принесла?

Шесмет спрятала руки за спину и наставнически прищурила глаза, когда всё же отвлекшись от экрана, внучка посмотрела в её сторону.

— Поднос… Золотой… С орешками!

Леди действительно принесла детям угощение после обеда. Любимый десерт — вафли с ореховой пастой и россыпь ягод в сахарной пудре.

Подойдя к журнальному столику, устроенному между игрушек под голопроектором, она оставила поднос со сладостями и, подперев талию ладонями, ещё раз спросила:

— Где Кехари? Я думала, ему тоже нравится этот фильм.

— Нравится. Я ему перескажу. Потом.

Бесполезно. Маленькая чистокровная, увлечённая сюжетом кино, притянула к себе вафлю и тут же отправив её в рот полностью, так что милое алое лицо округлилось в области заполненных щёк, принялась снова раскачиваться на игрушке верхом, всем вниманием вернувшись к действиям на экране.

Бабушка улыбнулась в довольстве лёгкой демонстрации давно усвоенных навыков. Латиф унаследовала больше могущества, чем когда-то владела её мать. Серкет требовалось множество тренировок прежде, чем освоить базовые навыки в использовании возможностей дарованных Силой. Латиф проявляла талант легко и виртуозно.

Пройдя в комнату к внуку, Шесмет находит его лежащим в постели под одеялом. Клетка с его пернатым питомцем была накрыта ночной вуалью. Угомонил свою птицу спать и сам лёг.

Чистокровная вдруг сильно заволновалась. Эта тяга к незапланированному послеобеденному сну показалась ей слишком странной.

Тихо обойдя большую постель с карим балдахином, она присела у края с той стороны, к которой была повёрнута голова мальчика.

Алые веки закрыты, но дыхание выдавало. Ребёнок не спал.

Протянув руку, Шесмет осторожно погладила пряди тёмных волос.

Вовсе не горячий. Но происходящее вызвало в ней беспокойство. Зачем-то внук продолжал делать вид, что спит. Очевидно желая, чтобы бабушка оставила его в покое.

— Что случилось?

Прошептала она, снова погладив ребёнка по голове, но никакой реакции не последовало.

Встав на колени, женщина возложила руки на свободное место перед собой и, опираясь подбородком в пальцы, неудобно зажала кончики лицевых наростов. Изменив положение, она сама словно прилегла на одну из ладоней и оказалась лицом к лицу с маленьким чистокровным.

— Что болит у моего котёнка?

Кехари открыл сначала один глаз, затем второй. Виновато улыбнулся за своё притворство перед бабушкиной настойчивостью. Особенные уменьшительные обращения действовали на него волшебным образом. Мальчик и без того был тихим и послушным, от любой заботы таял и становился действительно похожим на ручного детёныша беззубого одомашненного нексу.

У Кехари были зубы. Острые белоснежные клыки не так часто демонстрировались в открытой улыбке, но в виноватой закрытой частенько упирались в розоватую нижнюю губу. Это всё, что выдавало в нём хищника. Разве что ещё быстро растущие когти, которые рабыни коротко подрезали с утра, но к утру следующего дня рутина ухода за маленьким господином повторялась снова. Во всём же остальном, нечувствительное дитя был совсем не похож на типичного представителя их крови.

— Ничего.

Подобно бабушке, ответил шёпотом.

Подтянувшись на локтях ещё ближе к лицу внука, Шесмет потёрлась носом о маленький алый нос. Это заставило его рассмеяться. Всегда срабатывало.

— Двигайся.

Кехари повернулся на спину и послушно подвинулся на подушке, пуская бабушку под одеяло.

— Даже пижаму надел. Сам или любимые няни помогали?

— Сам.

Шесмет упёрла локоть в подушку и лёжа на боку, поддерживала одной рукой голову, второй поглаживала внука по грудке, поправляя тесьму на ночной рубашке.

— Ты уже не такой кроха, чтобы послушно ложиться в кроватку после обеда. Не хочешь смотреть тот фильм?

— Латиф сказала, что перескажет мне его вечером.

— Да. А ещё перескажет то, каким вкусным был твой любимый вафельный десерт.

Снова виноватая улыбка. И чуть показался кончик языка. Вафли были желанным лакомством.

— Почитаем книгу? Какую захочешь.

Кехари закивал головой и приподнялся к изголовью постели.

— Я принесу. И прикажу, чтобы десерт подали сюда. Хорошо?

Снова согласное кивание.

Бабушка взяла на себя всё обучение детей. Впервые воспитывала мальчика. Внук для неё стал родным сыном, которого она смогла полюбить и о котором очень беспокоилась. Она всё ещё корила себя за то, что Кехари нечувствителен и крайне замкнут для своих лет. Как бы супруг не успокаивал её логику, она видела силу в своём проклятии, бессчетное количество раз насылаемом в ужасе от утраты любимой дочери. Она прокляла своего внука, как продолжение лорда, ставшего причиной гибели её прямого продолжения. Теперь же пожинает плоды своего слепого гнева. Но всей лаской и любовью из сожаления ничего не изменить. И уж тем более не воспитать будущего сильного ситха, способного к выживанию и отстаиванию своего. Нежась с внуком, она чувствовала невероятную радость в сердце, но страх разума поражал это прекрасное переживание. Она должна вести себя с мальчиком не так. Они.


…


Ваурона не было дома несколько месяцев. Большой срок, с учётом, что раньше ему удавалось видеться с семьёй каждую неделю. Логистическая система, до сих пор терпящая постоянные внесения корректировок, не терпела его отсутствия в прямом руководстве. Он старался минимизировать уступки закуульскому произволу. И всеми возможными схемами обхода сохранял за Империей достаточные позиции. Достаточные для того, чтобы в скором времени оказать должное сопротивление и обрести прежнюю свободу и доминирование в проимперских мирах. Плану был отведён не один год. Время шло. И он имел приблизительное представление о том, сколько ещё есть в запасе на терпение.

Более всего ему не хотелось, чтобы Империя растеряла свои ресурсы. Лорд был наслышан про Альянс в союзе с Республикой, про планируемое организованное противостояние Империи Арканна, и сделал на это свою ставку. В остальном же придерживался позиции «Что будет — то будет».

Он понимал, что Шесмет не будет довольна его долгому отсутствию в делах Дома, но то, что не ощутит её присутствия вовсе, было сюрпризом. При том, что стоило только приблизится к особняку, как он сразу узнал тепло от близости с внучкой. Сила Латиф горела во Тьме связей юной звёздочкой, исполненной чистой мощи. Девочка легко училась, и свободно овладевала первыми навыками в обращении со своим Даром.

Шесмет не стала бы покидать ночью дом, оставляя детей.

Что-то случилось с Кехари? Она бы сообщила ему. Или нет? Вполне могла обидеться на то, что муж так долго сам не давал о себе знать.

Заглянув в комнаты внука, чистокровный нашёл мальчика спящим. Ненадолго присев рядом он поправил его одеяло и тихо ушёл.

Супругу он обнаружил у раскрытых дверей, ведущих на широкий балкон из её спальной.

Подол женского платья раскинулся по полу лепестками ванильного цветка.

Он видел стать обнажённой спины, красиво перевязанной лентами, стягивающими ткани её наряда. Шесмет так глубоко ушла в транс, что оказалась скрыта в Силе даже для него.

Не мешая её занятию, ситх направился к себе.

Отозвав услужливых рабынь, принял освежающую ванну и, представ перед зеркалом, исполнил свой ежевечерний ритуал.

При нём всегда был маленький футляр, в котором хранился, не утрачивающий своей яркости, вязаный браслет. Пальцы касались сплетённых синих нитей, сквозь которые вилась алая лента. Подарок сына. Ваурон смотрел на него, касался губами и закрывая, прятал до следующего дня.

Подняв глаза к зеркалу, Ваурон увидел себя в отражении, но оно было другим. Родной голос обратился к нему:

«- Отец?»

Глаза сияли Силой. Светлой, живой. Золотистые очи смотрели на него вопросительно…

Чистокровный протянул руку и сын протянул в ответ. Он дотронулся ладонью зеркальной поверхности словно касался молодой мужской ладони.

Ситх хотел смотреть и смотреть на свою молодую копию, лишённую следов порчи, но красивый лик пошёл водной рябью. Намокшие веки закрылись сами собой.

Когда он открыл их, то увидел только старого ситха. Грустные алые глаза в обрамлении множества морщин, испещривших чернь порчи в чертах. Сомкнутые тёмные губы поджаты.

— Где бы ты ни был… Будь счастлив.

Сердечная рана зияет. Никогда не срастётся. В ней живет Кехари. В ней живёт Серкет.


…


Фиолетовая аура её Силы обращалась призрачной тенью. Чистокровная завершала свой медитативный ритуал. Вместе с возвращением в реальность с холодными потоками воздуха, колышущими синие шторы на панорамных окнах её балкона, она испытала тёплый прилив энергии, с которой сроднилась за всю их долгую совместную жизнь.

Прежде чем подняться, Шесмет одним движением вынула из причёски обе золотые шпильки и крупные локоны тёмно-красных волос волнами покрыли её плечи и спину.

Ваурон смотрел на неё. Она чувствовала его взгляд.

Прозрачные и плотные ткани её палевого платья скользнули по мрамору пола. Плавно поднявшись, она обернулась и увидела супруга, устроившимся на её постели, с вазой полной мелких сладких цитронов и гроздями винной ягоды.

— Ты уже был дома в этом году.

— Ты хотела сказать в этом полугодии… Я стараюсь.

— Когда ты охранял от меня внука, сделался настоящим домохозяином. Стоило мне взять на себя все обязанности по воспитанию детей, как ты снова стал вольной птицей.

— Большому Дракону — большое странствие. Прости, дорогая, но я всё ещё несу на себе бремя дел государственных.

Шесмет наклонилась над ним, но вместо поцелуя в губы, позволила короткий поцелуй в щёку, а после пришлось принять, поднесённую ко рту ароматную цитрусовую дольку.

— Те рабыни, переведённые сюда из какого-то твоего разрушенного дворца, о котором мне неведомо… я их…

Он не дал ей договорить и снова подал своё угощение.

— Хорошие были рабыни. Такие послушные и верные. Жаль…

На лице ситха было искреннее сожаление об утрате полюбившейся собственности.

— …Очень! — вырвав из его пальцев ещё одну дольку цитрона, женщина забралась на кровать с ногами и зло сжала кулаки: — О, если бы знала, не дала бы этим девицам ни кредита отпускных!

— Ты их освободила?! Милая! Шесмет, ты прекрасна!

Ваурон пал ниц к её сжатым ладоням и бросился покрывать их поцелуями. Не останавливался, пока не услышал выразительное ревностное рычание.

— А сейчас ещё прекраснее! Моя страстная, добрая нексу!

Муж потянулся к ней за поцелуем, но она отпряла, недовольно сощурив глаза.

Привычные для него постельные игры и выведение супруги на весь спектр возможных эмоций. Сдаваться сегодня ситх явно не собирался. Убрав вазу с фруктами на стеклянный столик по другую сторону постели, он удобно расположился на шёлковых розовых подушках. Дотянувшись до женской ладони рядом, приятно поглаживал, постоянно поддерживая зрительный контакт с отстаивающей свою территорию.

— Хорошо устроился. Не вздумал ли ты тут заночевать? У большого дракона есть своя пещера.

— Весь дом моя «пещера», дорогая. И всё здесь моё. Как эта спальня. Как и ты…

Когда он приподнялся, чтобы снова кротко поцеловать её в щёку, с жилистых бордовых плеч спали ткани чёрного халата, но она настойчиво закутывала мужа в его любимое домашнее одеяние и отстраняла от себя.

— А вот и нет, лорд без имения. Или ты забыл, или надеешься, что я не интересуюсь юридическими уведомлениями, поступающими на моё имя?

Несколько лет назад Дарт Ваурон переписал на супругу главные владения в Каас-Сити и тайную резиденцию, чтобы наверняка, даже при худшем раскладе никто не смел иметь никаких притязаний на её собственность. В том числе члены её родни по старшинству. Её отец, как глава её Дома, при случае гибели мужа старшей дочери, не имел бы никакого влияния при собрании глав чистокровных Домов. Иными словами, Ваурон сделал её главой своего Дома. Шесмет стала полноправным матриархом при живом муже, министре нового Тёмного Совета. Нонсенс. Но против юридического акта оформленного и подтвержденного имперскими судебными знаками, ни чьё слово более вес не имело. Только воля Владыки. Но Ваурон в лояльности Асины к его решениям был уверен всецело.

Она получила уведомление о смене статуса в то время, когда предпочла взять молчание в их союзе. И это было лучшим решением на тот момент. Эти годы помогли ей сохранить себя и всё, что у неё осталось, без потерь. Иначе бы месть заполнила всё её существо и к собственному сожалению или к счастью, она понимала, что потерпела бы поражение в своей Тьме против него и тех, кто повинен, против самого проведения Силы, что ей так и не удалось обойти и спасти любимую Серкет.

Сейчас она была готова узнать о том, зачем он тогда так поступил. Потому что не могла счесть это действие за одну из попыток прийти к перемирию. Из того состояния в котором она находилась, её невозможно было «выкупить».

— Ты мог так поступить только если тебе угрожала смертельная опасность.

— Да. Я мстил за дочь. Это был долгий путь. Но я нашёл их всех. Закуул тесен. Представляешь?

Теперь Шесмет громко втянув в себя воздух, упала на подушку рядом и закрыла глаза. Потянулась к нему рукой и сама сжала пальцами его пальцы.

— Почему не сказал?

— Я не тревожил твой траур… Наш траур.

Просидев рядом с ней долгие минуты, разделяя ощущение душевного успокоения, чистокровный прилёг к жене ближе и, освободив свою руку от её руки, оглаживал короткие наросты на изящном женском лице. Чтобы не происходило, с кем бы он не был… ему хотелось возвращаться к этой женщине. Он сожалел лишь об одном, что это чувство к ней расцвело в нём не сразу.

— Милая, мы не были близки больше пяти лет.

— Больше трёх.

— Последние два года с перемирия тоже считаются. Я, конечно, могу засчитать тёплые объятия за близость но… «пока-пока, Тёмный лорд, извольте оставить мои покои, мне пора спать… У меня очень плотный график. Игры, чтение, игры, чтение. Дневной сон со средней группой нашего маленького детского садика»…

— А ты и рад слушаться! — хитрая улыбка на алых губах, а во взгляде желанное согласие.

— Сегодня я хочу быть крайне непослушным, дорогая… жена.

Шесмет обняла его за плечи и позволила продлить поцелуй. Он как всегда был возмутительно нежным. Но стоило рукам ситха скользнуть к ленточным узлам платья на её спине, как чистокровная завозилась под ним, чтобы он обратил внимание на то, что она вдруг вспомнила:

— Дневной сон! Вот о чём я хотела с тобой поговорить! Кехари, он…

Пришлось снова отвлечь эту чрезвычайно увлечённую воспитанием бабушку, долгим, горячим поцелуем.

— Это подождёт до утра?

Когда он оторвался от её рта и облизал пухлую нижнюю губу, жена повторила за ним это движение и кивнув вместо ответа, ладонями потянула лицо лорда обратно к себе. Пробуждённая жажда, напиться его страстью, вспыхнула пламенем в теле, позабывшем о супружеских радостях.

Она жалела только о том, что это тело не щадит время. Как бы ей хотелось быть для него всё той же… Несмотря на то, что муж ласкал её, как когда-то. Неизменно.

Во взгляде красных глаз, испещренных множеством кожных морщинок она смогла увидеть свет. И этот свет, как звезда в ночи, со дня зачатия дочери, озарял её жизнь вопреки наступающей Бездне и диктату мрака Тёмной стороны. Со дня перемирия, к ней пугающе точно приходило озарение, что отныне весь этот согревающий луч его чувств принадлежит только ей и внукам. Она так долго ждала его…

Она всегда дожидалась Его.

Часть II. - http://proza.ru/2025/02/02/1979