Лисса и верёвка храбрости

В бухте, где волны целовали песок, жила деревянная лодочка по имени Лисса. Ее вырезал из старого дуба седой плотник, чьи руки помнили штурвалы кораблей. Он шептал ей о штормах, о китах, вспарывающих горизонт, о звёздах, что ведут моряков. «Ты рождена для великого», — говорил он, лаская борта смолой. Но когда Лисса попала к мальчику Эмилю, её привязали к свае грубой верёвкой. «Только для мелководья», — вздыхали чайки, наблюдая, как она возит мальчика за камешками и удочками.

Лисса грустила. Её паруса (старая залатанная простыня) никогда не наполнял океанский ветер. По ночам она смотрела на огни дальних кораблей и мечтала. «Я могла бы переплыть весь мир!» — звенели её весла, но верёвка отвечала глухим рычанием: «Ты — ничто».

Однажды небо потемнело, как чернильная клякса. Шторм ворвался в бухту, Эмиль почуяв неладное поспешил на берег. Его сестрёнка, заигралась на островке, и теперь, напуганная непогодой, кричала сквозь вой ветра. Верёвка Лиссы натянулась, как струна: «Останься! Волны сломают тебя!». Но Лисса, чувствуя дрожь дубовых досок, рванулась вперёд. «Я — лодка. Я должна плыть».

Волны били в борт, дождь слепил, но Лисса, будто ведомая руками плотника, резала воду. Верёвка, прежде гнетущая, стала якорем силы — она не давала волнам унести Эмиля, когда он, дрожа, тянул сестру на борт. «Держись за меня!» — звенела Лисса, и верёвка, промокшая, превратилась в линию жизни.

Утром бухта затихла. Эмиль, обняв сестру, гладил потрёпанный борт: «Ты настоящий герой». А плотник, услышав историю, принёс новую верёвку — длинную, крепкую. «Великие дела, — проговорил он, — начинаются с храбрости в сердце».

Теперь Лисса всё так же катает Эмиля возле берега. Но иногда, когда горизонт манит янтарём заката, мальчик отпускает верёвку, и они плывут туда, где море целует небо. «Героем можно быть и в маленькой бухте», — смеётся Лисса, и чайки, подпевают ей кружась над волнами.