Хирургия. Глава двадцать вторая

ОЙ, СПАСИБО…

- Ой, спасибо Петровичу, деликатный он человек, оставил нас наедине! – сказал Василий, усадив Галину напротив себя. Он рассматривал её, как икону: молча, внимательно, благоговейно, как будто видел впервые.
- Да не смотри ты на меня так, не смущай, раньше нужно было смотреть. Молодость закатилась, к пятидесятилетию приближаемся, а ты… то суетишься, то замираешь…
- Я тебе, Галинушка, словами Петровича отвечу: «В любви все возрасты проворны!». И это факт! – сказал Василий и, победоносно поглядев на Галину, добавил:
- Мы будем вместе!
- Эх, Василёк, много помех у нашей проворности. Ты несвободен, потому и я под общественным мнением. Мы и так себе позволили больше, чем полагается. В прошлый раз я проявила слабость — оставила тебя у себя дома, сегодня пожелала тебя проведать. Больше повода нет, нужно остановиться. Что люди-то скажут? Не могу я разбивать чужую семью.
- Что ты, Галька, зачем наговариваешь на себя? Ты не разбиваешь чужую семью, моя семья развалилась без твоего участия. Да и какая это семья? Ни любви, ни детей, да ещё неверность супруги. Я её больше видеть не хочу. Как выйду из больницы — подам на развод.
- Да чего же ты так горячишься? Всякие недоразумения в жизни случаются… Нужно искать с женой взаимопонимание.
— Это не тот случай. Помнишь, после техникума я работал главным энергетиком и на моём участке произошёл несчастный случай с пьяным разгильдяем? Он устроил аварию и сам погиб… Мне тогда дали год лишения свободы, потому что нужно было кого-то наказать. Она меня в тяжёлое время не поддержала. Тут же нашла себе друга, а когда меня упрятали, ни разу не приехала на свидание… После возвращения решил, что никогда не пойду на руководящую работу, буду работать на любом рабочем месте, что и делаю. Она меня загрызла за это. Ей начальника подавай, вот и начала крутить своей шаландой. Курортные романы у неё появились, да и сейчас кто-то на машине к ней прикатил. Мне рассказали, что мой Рекс этого мужика невзлюбил, в туалет не давал пройти, так она мою родную собаку со двора прогнала! А вдруг Рекс пропадёт? Я ей этого не прощу!
- Василёк, я слышала, что у неё там происходит, но не хотела тебе говорить. Раз уж тебе об этом известно, то могу тебя успокоить — собака живёт у меня. - Правда?
- Правда, Василий, правда.
Рекс летал по всему селу, тебя искал. Подходил и к моему дому. Понюхал калитку, зашёл во двор. Я с крыльца спросила:
- Бедненькая собачка, сиротинушка, Василия ищешь? Он замер, слушает.
- Не волнуйся, приедет твой хозяин, приедет, — говорю ему.
Он смотрит на меня, хвостом виляет, а в глазах такая тоска. Я вынесла кепку, которую ты забыл у меня, он понюхал и начал скулить. Лизнул мне руку, сел напротив и смотрит в глаза.
- Придёт твой Вася, придёт. Оставайся и жди, здесь тебя никто не обидит, — говорю ему.
Покормила его, постелила коврик на веранде, поставила водички. Так он и остался. Со двора никуда не уходит, чужих людей облаивает. В общем, несёт сторожевую службу. При упоминании твоего имени поскуливает и машет хвостом. И мне с ним стало веселее…
- Спасибо тебе, Галинушка. Для меня собака как человек. «Я Рекса никогда не брошу!» — сказал Василий и поцеловал своей Галинушке руку.
- Вася, да что же ты меня так балуешь. Мне никто руки не целовал. Как Коля ушёл, у меня не было ни одного мужчины. Так бездарно жизнь прокатилась. Хорошо, что Наденька у меня есть, единственная радость в жизни. Хорошая она. Хорошая. Умная, добрая, аккуратная, скромная. Дай Бог ей женского счастья.
- Она знает, что я её отец?
- Знает, но обстоятельный разговор о тебе состоялся только на днях. Я рассказала о наших отношениях всё, как было и что предвидится. Она выразила своё мнение коротко: «Почему бы нет?». Я оценила её мудрость и серьёзность восприятия наших контактов.
- Ты меня успокоила, Галинушка. У нас нет проблем, мешающих полному сближению. Я в прежний дом не вернусь. Если ты согласна, после больницы я перебираюсь к тебе. С разводом проблем не будет. Детей у нас нет, имущественных претензий не намерен ей предъявлять. Моя жизнь, любовь, заботы и весь я принадлежу тебе и нашей дочери Надежде. Примешь меня такого?
- Приму, Василёк, приму. Не в наших интересах «мумлиться» в сомнениях. Возраст нас уже поджимает…
- «Ох, повернём мгновения вспять, где баба ягодка опять!» – весело сказал Василий и добавил:
— Это слова Петрова! – у него на все случаи жизни их хватит.
- Весело у вас здесь. Молодцы, не ноете, ещё и личную жизнь устраиваете, — с улыбкой сказала Галина и добавила:
- Вася! Я тебе хочу сказать о том, что для меня и Надежды является важным. Я еврейка! Надя тоже еврейка. Твоя национальность не имеет значения. У нас национальность считается по матери. Если ты принимаешь нас, то должен уважать и нашу принадлежность к своему народу.
- Галинушка! Никаких проблем в этом не вижу! Ты думаешь, я Хрюкин? Эта поганая фамилия мне досталась от родителей, которые меня усыновили, а потом бросили. Я до них был Мейерсон! Вас с Надькой это устраивает?
- Устраивает, Василёк. Я этому рада. Получается всё, как в сказке, даже не верится.
- Дорогая Галинушка! А сейчас я хочу к тебе обратиться поэтическими строчками, которые написал для меня Сергей Петрович, для обращения к тебе, по случаю нашего решения быть вместе, в одной семье, словами:
О СЧАСТЬЕ
А мне давно пора снять отдыхом усталость.
Сегодня, как вчера, она в трудах досталась.
Иду, листвой шурша, осеннею порою
И пылкою душой на добрый лад настроюсь.

Мне не о чем грустить – всё было в ярком лете:
И алость земляник, и женщин многоцветье.
Но я же не старик, хоть кроток и спокоен,
В опасностях не сник, в душе – поныне воин!

Опавшею листвой явилась ты ко мне.
И счастлив я с тобой, как и не снилось мне!
В работе – за двоих: сил хватит и ума.
Кумир в глазах моих! И счастье – ты сама!

Чёткие, умеренной громкости слова Василия прозвучали неожиданно и значимо в сознании Галины. Она смотрела в глаза Василия с замирающим сердцем, до конца не осознавая потрясающего воздействия услышанных слов, адресованных ей.
- Спасибо, родненький мой, спасибо. Никогда не забуду этих прекрасных мгновений, подаренных тобою.
Я счастлива! Это подарок судьбы. Такие возвышенные слова Господь не каждому даёт услышать… Вот оно, счастье. Я верила в него, оно случилось. Благодарю тебя, Господи. Благодарю! Василий обнял Галину, прикоснулся к щеке губами, ощущая солоноватый вкус слезы…
Громкий разговор в коридоре и стук в дверь указывал на оживление публики каким-то событием местного значения. Дверь распахнулась. На пороге показалась каталка и сопровождающие лица: две санитарки и Надежда, контролирующая доставку больного.
- Мама! Мы тебя побеспокоим. Подожди несколько минут в коридоре, мы разместим послеоперационного больного.
- Василий Иванович! Я тоже выйду на несколько минут, а вы помогите санитаркам разобраться с одеждой Ривкина.
Вскоре каталку убрали. В палату вошла Надя, посмотрела на Феликса, улыбнулась и спросила:
- Как вы себя чувствуете?
- Нормально, в кругу хороших людей мне уютно!
— Вот и всё, Ривкин, поздравляю! Вас успешно прооперировали.  Будем ждать полного выздоровления.
Феликс, улыбаясь, сказал:
- Спасибо, Надежда.
- Вы, Феликс, пока не вставайте. Если понадобится помощь, нажмёте кнопку вызова дежурной сестры. Ну, всё, отдыхайте, и негромко сказала Василию Ивановичу:
- Маме нельзя здесь находиться, в любую минуту может войти врач. Посторонние в палате нежелательны.
- Понял, Наденька, понял. Я проведу её до дверей и всё…  Буду ждать следующей встречи.