Вот она жизь

Татьяна сидела у окна и смотрела в свой огород, пытаясь сделать усилие и встать на отекшие ноги, чтобы хоть что-то в нем поделать.

Вчера прошел дождь, и идти на грядки особо было незачем, но привычка к порядку гнала ее бороться с "несуществующими сорняками", что-то подправлять, подвязывать, рыхлить.

Без огорода она и не знала чем заняться. Телевизор надоел (зимой у него насиделась!), а в соседних домах в их переулке жила летом отдыхающая и незнакомая Татьяне городская молодежь. Все стародавние соседки-подружки давно были на сельском кладбище.

ОДНА ТАНЯ ЗАЖИЛАСЬ...

Одиночество ее не тяготило: иногда приезжал сын (всегда один без невестки и без внучки), забредала давняя приятельница с другого края села, реденько наезжала из города стародавняя заветная подруга, которую десять лет назад увез из деревни сын водиться с внуками-близнецами, да так и оставил в городе, отселив в квартиру поблизости со своим жильем.
Муж умер двадцать лет назад: свалился возле сарая, захрипел и больше не встал. Ему тогда всего шестьдесят и было. Татьяна надеялась на долгую старость вместе с Сергеем, но не получилось...

Приходил после "сороковин" бодрый 70-летний вдовец из соседней деревни, плел про то, что с печкой не справляется, что огород запущен, что вдвоем век вековать проще... Но Татьяна быстро его спровадила со двора, рассудив, что немало потрудилась в своей жизни, а тут еще чужого мужика на старости лет обихаживать. Да еще небось в кровать валить ее будет... Оно ей надо?

ТАК И НЕ СЛОЖИЛОСЬ У НЕЕ ВТОРОЕ ЗАМУЖЕСТВО!

----------------------

Сергей был строгим и неласковым мужем, больше молчал, чем говорил. Когда-то на деревенских гулянках молчаливым характером он и привлек Татьяну. Сергей пришел из армии, и выбрал молоденькую Таньку из толпы девчонок на выданье. Девушка первую весну начала появляться за околицей, где играла всю ночь гармошка, и парни с девками топтались на пятачке перед грудой бревен. Сергей сидел, не танцуя и не подпевая озорные частушки, а только внимательно следил прищуренными глазами за Таней, отметив ее взглядом в первый же вечер.

Был Сергей высоким и голубоглазым, после службы коротко стриженным, но губы имел тонкие и поджимал их "в ниточку", что говорило о его подозрительности и желчности. ТАКИМ ОН И ОКАЗАЛСЯ!

Но в те июньские короткие ночи Таня об этом не думала, радуясь своему быстрому успеху на гулянках. Деревенские парни сразу как-то распознали интерес Сергея к самой молодой девушке и, признавая его армейский авторитет, даже и не пробовали заигрывать с Танькой. А девушка, наслаждаясь вниманием, все же грустила о других упущенных возможностях: много ладных парней топталось на пятачке. Лучше всех был Федька-гармонист, единственный из парней, кто решался подмигнуть Татьянке, которая заливалась румянцем от его подмигушек. Гармонист был буйно-кудрявым и говорливо-веселым.

Но Сергей вставал с бревна, подходил к Тане и, властно взяв ее за руку, говорил, что пора провожаться до дома. Таня бы и еще поплясала с подружками, послушала бы Федькину гармошку, но покорно вкладывала ладошку в руку парня, и брела рядом с будущим избранником, понимая, что участь ее уже решена.

Окончательно все решилось в конце июля, когда в одно из провожаний Сергей молча повалил Таню в кустах на траву, приговаривая с придыханием: "Чтобы не смотрела на других, чтобы с Федькой не перемигивалась, а когда сватов зашлю, чтобы не вздумала отказывать". Этот первый раз потом еще повторялся до сватовства, пугая Татьяну возможным обманом.

Но сваты в сентябре ввалились в избу, где девушка жила с матерью, потеряв отца еще в детстве. Мать была очень рада, что слухи о симпатии Сергея к ее дочери, давно ходившие по деревне, подтвердились, и то плакала, то смеялась. Наконец, мать опомнилась и попеняла сватам, что дочка еще слишком молода, и надо бы годок-другой подождать. Но тут уж Татьяна вперила в нее молящий взор, помня свой тайный подкустовый грех (хорошо не забеременела!), и Сергей забубнил, что "до смерти любит, и ждать не может".

МАТЬ СДАЛАСЬ!

Жить стали как все живут, быстро прирубив горенку к избе родителей Сергея.

Муж с первых дней жизни стал сильно ревновать Татьяну к тому же Федьке-гармонисту, который слава Богу вскоре переехал в город.

-----------------

С первых дней совместной жизни муж ревновал Татьяну к Федьке-гармонисту, который все никак не женился и ходил на гулянки. Таня-то даже к колодцу брела в низко повязанном на лоб платке, не поднимая глаз, а гармонисту "хоть бы хны": идет мимо их дома и орет частушки "про милку".

Наконец Федька уехал за счастьем в город! Татьяна облегченно вздохнула, узнав про это.

-------------------

Сергей никогда на Татьяну даже руки не поднимал, что бы ни случилось, но мог молчать неделями, хмурясь и вытягивая всю душу.

Молчуном он был в матушку, которую по молодости прозвали "Анька-молчунья", а потом просто величали в разговорах "молчуньей".

Татьяна в девичестве, конечно, знала это все про тетку Анну, но как-то никогда не прикидывала на себя, не представляя худую и молчаливую женщину своей свекровкой.
Была Анна не злой бабой, но вечно хмурой и со "ртом на замке". Выслушав любую просьбу-вопрос невестки, подошедшей к ней во дворе или заглянувшей на половину родителей Сергея, она никак не реагировала, даже голову не поворачивала в ее сторону. А через какое-то время сама подходила к Татьяне и протягивала искомую вещь или молча махала рукой в сторону предмета, о котором вела речь невестка.

К свекровкиным закидонам Таня привыкла, как-то научилась не реагировать на них слезами, часто бегая к матери. А вот Сергей изматывал ее своим хмурым видом и молчанием.

Но такие хмурые "сессии" однако не прерывали "ночную жизнь", до которой муж Татьяны был большой охотник. До самой смерти он не глядел ни на кого, кроме жены, страстно лаская ее почти каждую ночь.

----------------------

Несколько первых лет замужества плакала Таня из-за ребенка, который никак "не завязывался" (а не надо было радоваться отсутствию беременности после ночных гулянок с будущим мужем!). Причину этого установить не удавалось, хоть Татьяна и ездила в район на обследование. "Надо ждать и надеяться", - говорила пожилая докторша, имея при этом равнодушное лицо.

Через пять лет Таня в одно лето расцвела, по женски округлив свои формы после девической худобы. Ее волосы сильно загустели, растительность на ногах и руках вдруг стала видна, а на лице проявились родинки и маленькие волосинки над губой.

И осенью наконец-то она почувствовала себя беременной.

Радости у всей хмурой семьи не было предела. Свекровка зачастила со свечками в церковь, а свекр (открытый и улыбчивый при такой-то жене!) не давал Тане и ведра поднять, грозя пальцем и мотая лохматой головой.

К концу весны Таня родила сыночка Олеженьку, странно похожего на гармониста Федьку.

------------------

Маленький Олежек рос чернявым и буйно-кудрявым, как Федька-гармонист. Татьянина мать - бабушка Олежки - в каждом разговоре напоминала, что ее погибший муж (дед мальчика) был именно такой масти.

Сергей после рождения сына замолчал почти на полгода, переваривая схожесть Олега с Федькой, и подозревая жену в измене, а потом оттаял: стал чаще брать первенца на руки, выстругивать ему первые игрушки и как-то по особенному улыбаться, глядя на мальчика.

Анна-молчунья видимо что-то знала из своего девического опыта про похождения давно погибшего отца Тани в сторону избы Федькиной матери. Она-то и рассказала сыну Сергею про причину такой схожести Федьки и маленького Олежика, которые, по ее словам, могли иметь одну кровь по отцу-деду. Сама же Федькина мать хранила эту тайну свято, но рождение Олега, так похожего одновременно на своего умершего деда и на уехавшего гармониста, всколыхнуло старые сплетни, отведя пересуды от Татьяны.
Как Татьяна прожила первые полгода после рождения сына, пока Сергей молчал? Как-то перетерпела, не спуская сына с рук, и молча отдаваясь мужу по ночам.

Через полгода Таня поняла, что снова беременна: вот тогда-то Сергей и оттаял окончательно. Он стал немного поразговорчивее и помягче, не спуская глаз с животика жены, и оберегая ее, как драгоценный сосуд.

Дочка Оленька родилась в мужнину породу!

- Хоть бы не такая же хмурая молчунья была! - молила Бога Татьяна.

Но девочка внешне была в отца, а нравом - в мать: спокойная и всегда веселая.

--------------------

Через несколько лет супруги заняли всю родительскую избу, в один год похоронив и Анну-молчунью и Сергеева отца.

Жили они мирно, в согласии воспитывая погодков, которые после окончания сельской восьмилетки оба уехали в город продолжать обучение, и достигли немалых успехов. Оленька так вообще в столицу перебралась, откуда почти никогда не приезжала проведать мать, отговариваясь занятостью. Но деньги после смерти Сергея пересылала матери ежемесячно.

Сын Олег часто проведал родителей, живя в райцентре. Но приезжал он всегда один, так как его жена Марина и дочка Леночка отказывались 2-3 дня существовать без теплого туалета и душа.

--------------------

К старости Сергей отмяк душой, стал более разговорчивым и менее мрачным. Татьяне это было уже все равно: она привыкла к мужу такому, какой он есть, и давно не принимала близко к сердцу его закидоны. А Сергей, сохранив мужскую силу до самой смерти, все нахваливал и наглаживал жену (куда молчаливость исчезла?), готовясь к ночи, а Татьяна только отмахивалась, ближе к старости утратив интерес "к этому делу". Но стати и красоты к пятидесяти годам она почти не потеряла, заставляя мужа все больше хлопотать, чтобы уломать ее.

Одиночество Татьяну не тяготило...