Загадочная бабушка

               

За давностью времени, не помню, как звали бабушку, которая жила возле пруда в конце деревни. Жители звали её Савиха, видимо по фамилии. Достоянием нашего села был небольшой пруд. Особое значение он имел в знойные дни разгара лета. Сельские ребятишки собирались там, чтобы искупаться. Взбаламутят воду так, что она становилась желтой как чай.
 
 Слева от пруда располагалась колхозная пасека, отгороженная от пруда глубокой канавой, за которой росли высокие тополя. За пчёлами ухаживал дедушка Тарас, познавший все тяготы военного времени, лишившись ноги. Ходил на костылях, курил трубку, но, сколько в нём было доброты и душевного тепла. Любил ребятишек, а мы любили его. Он дружил с моим отцом, защитником Сталинграда. Часто встречались, всегда после выпитой рюмочки о чём- то долго и задушевно беседовали. На пасеке возвышалась небольшая землянка из самана, где хранили не хитрый инвентарь. В жаркую и дождливую погоду дедушка отдыхал в ней. Что характерно, в землянках в жаркую погоду, всегда прохладно.

По правую сторону от пруда, жил гроза малышей Славик, старше нас, с непредсказуемым характером. Мы все боялись встречи с ним, он был жестоким пацаном. Выскакивал из землянки, бежал к пруду, с криком хватал за шею и окунал нас головой в мутную воду, так, что мы захлёбывались. Валялись на берегу, отрыгивая воду, со слезами уходили с пруда.
 
 С ним по соседству жила загадочная бабушка Савиха. Жила одна. Муж погиб на войне, а дети разъехались кто куда. Старушка вела замкнутый образ жизни, к колодцу по воду ходила рано утром. В силу преклонного возраста корову не держала, хотя в каждом дворе была кормилица. Редко появлялась во дворе. Высокого роста, плотного телосложения. Носила тёмную, длинную юбку, такую же кофту, голова повязана тёмным платком. Передвигалась медленно. Никогда не улыбалась, хмурый вид, разговаривала тихо. Общаться с сельчанами не любила, жила сама по себе. В селе жил младший сын, но своими визитами матери не досаждал. В гости к ней никто не ходил, и она никуда не отлучалась из своей землянки, жила отшельником. Вхож в её жилище был только почтальон, который раз в месяц приносил пенсию. Он и поведал сельчанам о её жилище. Скромно жила: в прихожей раскорячилась большая печь с плитой и лежанкой. В передней комнате стояла деревянная кровать, стол со скамейкой. В правом  углу, икона старинная в красивом окладе. Над кроватью висела большая рамка с фотографиями под стеклом, в середине располагалось фото покойного мужа. На рамке и иконе висели рушники. Пол в землянке помазан глиной. Пенсию клала в книгу, в которой хранила похоронку на мужа. Единственное достояние, которое хранилось в полупустом сундуке, под большим замком.

С годами, здоровье бабы Савихи пошатнулось, и тогда она стала ходить с клюкой, опираясь на неё. Создавалось впечатление, вроде бы она потеряла монету и теперь занялась её поиском, выискивая её на тропинке. Прожитые годы, пригнули старушку к земле-кормилице так, что спину свою несла параллельно земле, по которой шагала девятый десяток лет. Как-то ребятишки смеялись с бабы Савихи, я их одёрнул. Надька-всезнайка поправила меня, мол, со стариков смеяться можно, сами такие будем, а вот с калек смеяться-это большой грех. Пришлось спросить у матери, она подтвердила правоту слов сопливой Надьки, но поправила: «Лучше не смеяться над старшими, все под одним небом ходим».
 
 Вечерами сидя на печке, особенно в метель, когда в печной трубе завывал ветер, я вспоминал бабушку Савиху. Как там она одна в избушке, когда рано темнеет и поздно светает. О чём она думает одна одинёшенька. Видимо вспоминает мужа, не вернувшегося с войны, орошая слезами платок или подол юбки. Возникало желание поговорить с ней, расспросить её о жизни в молодые годы. В селе в те далёкие годы не было электрического освещения, радио, а о телевизоре и не слышали. Впервые я увидел телевизор в пятом классе, будучи в гостях у брата в Новосибирске. По приезду рассказал ребятам, а один балбес, старше меня, дал мне подзатыльник: «Брось врать, городишь чепуху, что за стеклом машины ездят, люди ходят и говорят ещё». Своими мыслями делился с родителями, которые давали мне советы, объясняли непонятное.

 Однажды Володька предложил залезть в огород к бабе Савихе, где росла малина. Дворы в кулундинской степи, из-за отсутствия леса, были не огорожены. Хозяева окапывали свои усадьбы и огороды метровыми канавами. Землю укладывали валом в сторону усадьбы, чтобы скот не заходил.  Со временем канавы осыпались, заросли травой, но межа была видна. Видимо малину посадили ещё при муже. Поливали с пруда. Участок зарос травой, но ещё сохранились кустики, на которых краснели ягоды. Я не рискнул залезть в малину, мне казалось, что передо мной стена. Вовка перелез через канаву и только начал собирать ягоды, из малины вышла баба Савиха. Мы могли свободно убежать, но я стоял как вкопанный, не мог ступить и шага, словно примёрз к земле. Было желание убежать, но я не владел собой. Медленно, но уверенно баба Савиха приближалась ко мне, опираясь на клюку. Подошла. На меня смотрели глаза тёмные, горящие таинственным блеском. Взяла меня за ухо и потрясла. Я стоял, боялся пошевелиться. Вовка затаился в малине, думал, что его не заметят.
- Ну-ка, иди ко мне негодник.
Вовка поднялся и словно кролик перед удавом,  шел к ней. Баба Савиха повернулась к нему, я оказался у неё за спиной. Можно было свободно убежать, но я стоял словно заворожённый, не мог сдвинуться с места. Потрясла Вовку за уши, он покорно стоял, как и я.
- Идите проказники, если ещё появитесь, посажу вас в погреб.

Вдвоём наперегонки мы помчались прочь без оглядки, обгоняя друг друга. После рассуждали, почему мы её слушали покорно, не смогли убежать. Нами обладало состояние сна. Долго вспоминали этот случай, будучи подростками.
Часто с моим дружком Володькой проводили время на пруду. Однажды, во время осеннего разлива, ударил мороз. Пруд застыл, но лёд был тонкий, а мы решили переползти по льду на противоположный берег. Разлив был большой, и глубина до метров четырёх. Лёжа на животе в метрах пяти друг от друга поползли. У берега было нормально, но ближе к середине лёд стал трещать, выступала вода, мы ползли к берегу. Хорошо, что не растерялись и не остановились, а молча, медленно ползли вперёд. Миновали середину пруда и уже у берега встали на ноги. Одежда у нас намокла, боялись идти домой, чтобы не получить порки. Недалеко от нас стояла бабушка Савиха, и осеняла нас крестным знамением. Гораздо позже мы поняли, что она молилась за нас, чтобы лёд выдержал, и мы не утонули. А на том месте где мы ползли, были видны две белых полоски.

 Будучи взрослыми, вспоминали добрым словом бабушку Савиху. Вечерами видели, как светилось подслеповатое окошко её избушки.
 Вскоре после этого случая, бабушку Савиху забрал к себе сын. Опустела её избушка, заржавел от времени замок. Никому и в голову не приходило подойти к ней и даже мы боялись заглянуть в окно, словно избушки не было совсем. Со временем я поделился с матерью, рассказал ей всё подробно. Мать внимательно выслушала, долго о чём-то думала, не спешила говорить своё мнение.
-Да её в деревне все побаивались, стороной обходили. Её родители, как и мои, приехали по столыпинским реформам. Сын у неё глухонемой, вот он то и забрал её к себе. В старину говорили, что лешие и ведьмы живут у воды. Много небылиц ходило в селе о бабе Савихе, многих очевидцев её дел война прибрала, поди узнай теперь. Каждый человек сынок сталкивается с событиями, которые предупреждают его о скорых переменах в жизни.
-С первыми лучами солнца за дело принимайся - удачлив будешь.
-Удачу привлекай в дом подковой лошади.
-Удача дом не покинет, если в нём нет битой посуды.
Дом перед отъездом чистый оставляй, чтобы удача в пути ждала.
Вот по таким советам жить надо, а колдовские отвергать – грех это большой.
Сторонился её народ, вот такие сынок дела.