Поташ и Перлмуттер

Автор: Монтегю Гласс.
Авторское право 1909 года, издательство Doubleday, Page & Company.
***+
Potash & Perlmutter

Глава I


— Нет, сир, сэр, — воскликнул Эйб Поташ, выписывая чек на сто пятьдесят долларов по приказу своего адвоката. — Я бы точно не стал связываться с вами до самой смерти, Ноблстоун. Я сыт по горло.
Пинкус Везел уже, и если бы Эндрю Карнеги пришёл ко мне и сказал, что хочет стать моим партнёром в бизнесе по продаже плащей и костюмов, я бы ответил: «Нет», потому что я устал от партнёров.

В двадцатый раз он перечитал соглашение о роспуске фирмы «Везел и Поташ», а затем тяжело вздохнул и положил документ в нагрудный карман.

«Это стоило мне немалых денег, Ноублстоун, могу вас заверить», — сказал он.

 «Сто пятьдесят долларов — это немного, Поташ, для такого крупного адвоката, как Фельдман», —
 прокомментировал Ноублстоун.

 Эйб пренебрежительно щелкнул пальцами.

"Это самое меньшее, Ноблстоун", - возразил он. "Первое и последнее, что я могу с тобой сделать"
Я ставлю на Везелла пять тысяч долларов. У этого парня есть идея, что
в бизнесе плащей и костюмов нет ничего, кроме аукциона "пинокль"
и привлечения иногородних клиентов к тейтеру. Тяжелый труд-это что-то
что он ничего об этом не знают. Он должен был заниматься брокерским бизнесом.

«Брокерский бизнес тоже не так-то прост», — возразил Ноблстоун с некоторым негодованием. «У парня, который занимается брокерским бизнесом, тоже есть свои проблемы, Поташ. А я тут пытаюсь
найди вакансию для толкового молодого парня с пятью тысячами долларов наличными,
понимаешь, и к тому же нет лучшего дизайнера в этом бизнесе,
понимаешь, и я ничего не могу сделать с этим предложением.
 Все всегда мне отказывают. Либо у них уже есть партнёр, либо они такие же, как ты, Поташ,
они только что расстались с партнёром, который хорошо их обул.

«Если ты думаешь, что Пинкус Вессел хорошо со мной обошёлся, Ноублстоун, — сказал Поташ, —
ты ошибаешься. Я был умнее, чем позволил такому подонку, как он,
забраться в меня, Ноублстоун. Я потерял из-за него деньги, понимаешь, но в
В то же время он ничего не сделал. Вессел — один из тех парней,
о которых говорят, что они не враги никому, кроме себя.

— Судя по тому, как он со мной разговаривает, Поташ, — ответил Ноблстоун, — он и с тобой не такой уж друг.

- Он ненавидит меня сильнее, чем яд, - пылко заявил Эйб, - но это не важно.
ни к чему хорошему, Ноблстоун. Я доволен, что он должен быть моим врагом.
Он из тех парней, что, если бы мы расстались друзьями, он бы приходил
возвращался каждую неделю и прикасался ко мне за пять долларов. Парню не получил
нет денег и он не получил никакого решения ни."

— Но вот молодой парень, у которого много здравого смысла и пять тысяч долларов наличными, — продолжил Ноублстоун. — Только одного у него нет.

Эйб кивнул.

"Я повидал таких парней, Ноублстоун, — сказал он.
— В них всё в порядке, кроме одного, и это всегда убийственно.

— Ну, это «одно» вовсе не убийственно, — возразил Ноблстоун. — Он
знает дело пошива одежды от А до Я, и он первоклассный специалист по
внутренним делам, Поташ, но он не продавец.

— «Пока он хорош внутри, Ноублстоун, — сказал Эйб, — это не имеет значения».
Ничего страшного, если он не продавец, потому что в торговле плащами и костюмами полно парней, которые называют себя барабанщиками, понимаете.
Каждую неделю они регулярно выставляют счёт на расходы размером с врачебную квитанцию, и они не только не продавцы, Ноублстоун, но и не разбираются в работе настолько, чтобы получить должность помощника экспедитора.

— Ну, Гарри Федерманн не такой, Поташ, — продолжил Ноблстоун.
 — Он был портным, дизайнером и кем угодно в
мире пошива одежды. Кроме того, у этого парня хорошие связи. Он
замуж за старика Zudrowsky дочь и, конечно, те люди
дать бы ему кучу помочь".

"Что ты имеешь в виду?" Абэ попросил.

"Зудровски и Коэн", - ответил Ноблстоун. "Ты их знаешь, Поташ?"

Эйб хрипло рассмеялся.

"Я их знаю?" - спросил он. «Вопрос! У этих людей такая репутация в деловых кругах, что вы и представить себе не можете. Да, Ноублстоун, если бы я взял в партнёры кого-то другого, вы понимаете, я бы предпочёл парня, которого поддерживает пара головорезов из Синг-Синг. Синг, я очень хорошо отношусь к Зудровски и Коэну».

— Всё, что я могу на это сказать, Поташ, — это то, что ты не знаешь этих людей,
иначе ты бы так не говорил.

 — Может, я и не знаю их так хорошо, как некоторые компании, Ноублстоун,
но это потому, что мне повезло. Леон Сэммет сказал мне, что не стал бы доверять им даже упаковочную бумагу для посылки с двумя долларами.

Ноблстоун поднялся на ноги и принял позу, в которой, по его мнению,
было оскорблённое достоинство.

"Я достаточно наслушался от тебя, Поташ," — сказал он, — "и когда-нибудь ты пожалеешь, что так отзываешься о такой компании, как Zudrowsky & Cohen. Если ты
не могу сказать о них ничего хорошего, тебе следует заткнуть свой рот.

"Я мог бы сказать о них кое-что хорошее, Ноблстоун", - парировал Эйб, когда
бизнес-брокер открыл дверь магазина. "Они не стыдятся таких
парочки старых добрых имен, как Зудровски и Коэн".

Это был намёк на то, что Филип Ноублстоун когда-то был Песахом Эдельштейном, и громкий хлопок, с которым брокер захлопнул за собой дверь, стал для Эйба приятным подтверждением того, что его прощальный выстрел попал в цель.

 «Ну что, Ноублстоун?» — воскликнул Зудровски, когда брокер вошёл в демонстрационный зал.
— Что он сказал? — спросил Зудровски у Коэна.

 — Он говорит, что вообще не стал бы это рассматривать, — ответил Ноублстоун. — В любом случае, он не в том состоянии, чтобы говорить об этом, потому что он слишком зол на своего старого партнёра Пинкуса Вессела. Этот парень обошёлся ему в десять тысяч долларов.

В этической системе Ноублстоуна умножить факт на два означало говорить
правду без прикрас.

 «Хватит, Ноублстоун, — воскликнул Зудроски. — Если бы Поташ потерял столько денег, я бы вообще не стал его рассматривать. Ноублстоун, запомни одну вещь. Я вложу пять тысяч долларов».
Гарри Федерманн, и то, чего этот парень не знает о бизнесе,
Нобльстоун, поверьте мне, сделало бы даже _вас_ миллионером, если бы вы только вложили это в свою голову.

Нобльстоун остро ощутил сомнительность комплимента Зудровски, но
за неимением подходящего ответа он ограничился тем, что серьёзно кивнул.

«Так что я бы не хотел, чтобы он связывался с таким парнем, как Поташ, с которым всё так легко решается за десять тысяч долларов», — продолжил Зудровски. «Я бы хотел, чтобы Гарри и Гарри-младший стали партнёрами».
некоторые достойные, респектабельные Феллер, которые получили хороший опыт в
плащ бизнес и не быть небрежным с меня пять тысяч долларов. Я
не нужно, чтобы сказать вам, Noblestone, если я позволю Гарри получить его на руки
это, я мог бы поцеловать себя хорошо-за это пять тысяч
долларов".

Ноблстоун покачал головой из стороны в сторону и издал нечленораздельный звук
выражения сочувствия через нос.

«Как вы могли выдать свою дочь за такого _schafskopf_, как
Федерманн?» — спросил он.

"Это был брак по любви, Ноублстоун, — объяснил Зудровски. — Она влюбилась в
люби его, и он влюбляется в нее. Поэтому, естественно, он никакой не
деловой человек, ты понимаешь, потому что ты знаешь не хуже меня,
Ноблстоун, у делового человека нет времени на подобную чепуху.
"

"Конечно, я знаю", - согласился Ноблстоун. "Но что делает Федерманна таким тупым?
Он всю жизнь занимался костюмами и плащами, не так ли?

«Какое это имеет отношение к делу?» — воскликнул Зудровски. «Мы с Коэном уже пятнадцать лет занимаемся этим, и можно было бы ожидать, что они знают о костюмах и плащах не меньше, чем мы».
Гарри Федерманн. Ни у одного из них нет мозгов, Ноблстоун,
и я хочу, чтобы ты нашёл для Гарри кого-нибудь с мозгами, хоть и не очень богатого.

— Поверьте мне, мистер Зудроски, — ответил Ноблстоун. «В наши дни не так-то просто найти молодого парня с мозгами, у которого нет денег, мистер Зудровски, а таким молодым парням не нужны партнёры. И, в любом случае, мистер Зудровски, что такое пять тысяч долларов для делового человека? Когда я ходил и рассказывал своим
У меня есть молодой парень с пятью тысячами долларов, который хочет заняться
торговлей верхней одеждой, но они смеются надо мной. В торговле верхней одеждой
пять тысяч долларов — это ничто.

«Пять тысяч — это немного, если ты собираешься открыться как новичок,
Ноблстоун, — ответил Зудроски, — но если у тебя уже есть дело,
понимаешь, пять тысяч долларов — это всегда пять тысяч долларов.
Есть много бизнесменов, которым постоянно не хватает денег,
Ноблстоун. Не могли бы вы найти, может быть, молодого человека, у которого уже есть
«Я занимаюсь бизнесом, понимаете, и мне нужно немного
денег».

Ноблстоун хлопнул себя по бедру.

"Я понял!" — сказал он. "Я схожу к Сэму Федеру из банка Кошуско."

Через полчаса Ноублстоун сидел в кабинете первого вице-президента
банка «Костюшко» и просил этого исполнительного директора назвать ему
имена нескольких хороших бизнесменов, которые были бы рады
партнёру с пятью тысячами долларов.

"Скажу вам правду, Ноублстоун," — сказал мистер Федер, — "мы каждый день отказываем
так много людям, что мне довольно трудно...
не помню ни одного конкретного имени. Большинство из них ни на что не годятся, ни для ваших целей, ни для наших, Ноблстоун. Их представление о бизнесе заключается в том, что они должны продавать товары по любой цене. При подсчёте себестоимости продукции они учитывают только труд и материалы, не принимая во внимание аренду, свет, электричество, страховку и так далее. В результате они постоянно теряют деньги и ставят
своих конкурентов в невыгодное положение, потому что вынуждают их
снижать цены. Они разоряют всю торговлю, и рано или поздно
порекомендуйте его в качестве партнёра вашему клиенту, я бы посоветовал ему взять свои
деньги и сыграть на них в покер.

В этот момент вошёл мальчик и протянул мистеру Федеру визитную карточку.

"Скажите ему, чтобы он заходил, — сказал Федер, а затем повернулся к
Нобльстоуну. — Вы должны извинить меня на несколько минут, Нобльстоун, и
Я увижусь с вами, как только разберусь с делами.

Выходя из кабинета первого вице-президента, Ноублстоун столкнулся с
посетителем Федера, который с опаской, характерной для человека, впервые
посещающего ломбард, осматривался по сторонам. Ноублстоун подождал, пока тот
Они проговорили на скамейке снаружи, наверное, минут десять, когда посетитель мистера Федера
вышел, слегка покраснев.

"Таковы мои условия, мистер Перлмуттер," — сказал Федер.

"Что ж, если бы мне пришлось принять такое предложение, мистер
Федер," — заявил посетитель, — "я бы скорее покончил с собой. Вот и всё
Я должен сказать.

Он надвинул шляпу на глаза и направился к двери.

"Теперь, мистер Ноублстоун, я готов вас выслушать," — крикнул Федер, но его призыв
остался без ответа, потому что Ноублстоун быстро бежал за исчезающим
Перлмуттером. Ноублстоун догнал его на углу и коснулся локтя.

— Здравствуйте, мистер Перлмуттер! — воскликнул он.

Перлмуттер резко остановился и развернулся.

"А?" — сказал он.

"Это мистер Сол Перлмуттер, не так ли?" — спросил Ноблстоун.

"Нет, не так," — ответил Перлмуттер. «Меня зовут Моррис Перлмуттер, и пара настоящих золотых очков, которые вы только что подобрали и готовы были отдать мне за пятьдесят центов, мне тоже не нужны».

«Я не подбирал никаких очков», — сказал Ноблстоун.

«Нет?» — переспросил Моррис Перлмуттер. — Ну, я тоже не хочу покупать кольцо с голубым
белым бриллиантом, понимаешь, так что, если тебе всё равно
— У меня есть дела, которыми нужно заняться.

— У меня тоже, — продолжил Ноблстоун, — и вот что это такое. И моё имя там тоже есть.

Он показал Моррису карточку, на которой было написано следующее:
 | |
 | ТЕЛЕФОННЫЕ СЕТИ, НЕДВИЖИМОСТЬ И СТРАХОВАНИЕ |
 | ВО ВСЕХ ОТРАСЛЯХ |
 | |
 | ФИЛИПП НОБЛСТОУН |
 | БИЗНЕС-БРОКЕР |
 | |
 | Г Е Т А |
 | П А Р Т Н Е Р |
 | |
 | 594 ИСТ-ХАУСТОН-СТРИТ, НЬЮ-ЙОРК |

"Не сбрасывайте со счетов эти хорошие счета, мистер Перлмуттер, — добавил он, — в этом нет
необходимости."

— «Кто вам сказал, что я хочу снизить цены на некоторые счета?» — спросил Моррис.

 «Если я увижу парня в кресле дантиста, — ответил Ноблстоун, — я не
нужно сказать, что у него уже болит зуб.

После этого Морриса легко уговорили принять приглашение Ноублстоуна выпить
чашку кофе, и они сразу же отправились в соседнюю пекарню и закусочную.


— Да, мистер Ноублстоун, — сказал Моррис, сверяясь с карточкой. — Я
согласен насчёт Федера. Этот парень ещё хуже как дантист. Он кровопийца. Я предлагаю ему в качестве залога пятнадцатьсот долларов,
а когда я расплачусь с ДеВиттом
К. Файнгольцем, его зятем, который работает юристом в банке,
«От этих двенадцатисот долларов останется достаточно, чтобы расплатиться с моими
операторами».

«Вот что бывает, когда у человека не хватает денег, — сказал Ноблстоун.
"А если бы у вас был партнёр с поддержкой, понимаете, вам бы
никогда больше не пришлось бы испытывать нехватку средств».

С этим вступительным предложением Ноублстоун перешел к серии
убедительных аргументов, которые закончились только тогда, когда Моррис Перлмуттер
пообещал пообедать с Зудровски, Гарри Федерманном и Ноублстоуном в
кафе-ресторане «Вассербауэр» на следующий день в час дня.

До конца дня Филип Ноблстоун опросил как можно больше людей из
суконной отрасли, чтобы узнать о прошлом Морриса
Перлмуттера, и результат оказался вполне удовлетворительным. Он
выяснил, что Моррис прошёл путь от экспедитора до
руководителя, занимая различные должности, пока не достиг
сравнительного успеха в качестве главного закройщика, и его единственным
недостатком было то, что он начал бизнес, имея меньше капитала, чем опыта. Поначалу он добился
небольших успехов, но из-за спада в торговле плащами временно
это смутило его, и его конкуренты сошлись во мнении, что
у него был растущий бизнес, но он был чрезмерно расширен.

Таким образом, когда Noblestone отремонтированы в офис Zudrowsky & Коен
время закрытия в тот день, он довольно превзошел самого себя превознося Моррис
Заслуги Перлмуттера, и он представил настолько яркую картину, что
Зудровски осудил энтузиазм бизнес-брокера.

«Послушай, Ноублстоун, — сказал он, — хватит уже. Всё, чего я хочу, — это
партнёршу для моего зятя, которая была бы благоразумной и немного
суждение. Вот и всё. Я не жду никаких чудес, понимаете, и, насколько я понял из вашего рассказа, у этого парня Морриса Перлмуттера уже есть деловая хватка Эндрю Карнеги и внешность Джона Дрю.

 «Я никогда не упоминал его имени, потому что совсем не знаю этого парня», —
 возразил Ноблстоун. — Но Перлмуттер — прекрасный бизнесмен, мистер
Зудровски, и он отлично одевается.

 — Парень, который приходит в банк в поисках жилья, — ответил
Зудровски, — конечно, не наденет свою самую старую одежду, понимаете, но
В любом случае, Ноублстоун, если вы будете здесь завтра в половине первого, я прослежу, чтобы Гарри тоже пришёл, и мы спустимся в «Вассербауэр» и встретимся с этим парнем.

На следующий день ровно в час дня Моррис Перлмуттер сел за столик в задней части кафе-ресторана «

Вассербауэр».— Да, сэр, сейчас же! — воскликнул Луи, официант, ставя тарелку с маринованными огурцами на соседний столик, за которым сидел тучный мужчина средних лет с салфеткой, заткнутой за воротник.

 — «Кенигсбергер Клопс» сегодня хорош, мистер Поташ, — объявил Луи.

— Набиваешь карманы, Луи, да? — сказал мужчина за соседним столиком.
 — Ты не смог бы заставить меня съесть рубленое мясо, которое клиенты оставили на
своих тарелках на прошлой неделе. Я никогда не покупаю добавку,
Луи. Дай мне кусок ростбифа с кровью и печеный картофель.

— Сейчас, мистер Поташ, — сказал Луис, подходя к столику Перлмуттера. — Чем я могу вам помочь?

 — Я жду кое-кого, — ответил Моррис. — Принеси мне стакан воды, а заказ мы сделаем позже.

 — Сейчас! — сказал Луис и поспешил выполнить заказ Эйба Поташа.
В этот момент Эйб выбрал маринованный огурец, чтобы развеять скуку ожидания. Он крепко сжал его между большим и указательным пальцами и аккуратно разрезал пополам зубами. В тот же миг из огурца брызнуло, и примерно четверть пинты кислого сока попала Моррису Перлмуттеру в правый глаз.

"Простите меня, — воскликнул Эйб. — Простите меня."

"Все в порядке", - ответил Моррис. "Я видел, что ты делал, и мне следовало
уже заказать зонтик вместо стакана воды".

Эйб оглушительно расхохотался.

"Маринованные огурцы с укропом неопределенны, как парижская мода", - прокомментировал он. "Вы
никогда не могли сказать, что они сделают дальше".

— Держу пари, — ответил Моррис. — В прошлом году люди скупали шёлк как сумасшедшие,
понимаете, а в этом году можно подумать, что шёлк — это яд. Покупатель даже не притронется к нему, вот так-то.

Эйб встал, заправив салфетку за воротник, и, прихватив с собой блюдо с
маринованными огурцами, сел за стол Морриса, куда Луи
через мгновение принёс ростбиф.

"Я как только взглянул на вас, сразу понял, что вы из
чиновников," — сказал Эйб.  "Думаю, я поем здесь, пока не придут ваши друзья."

"Давай," — ответил Моррис. «Уже четверть второго, и если они
парни не придут в ближайшее время, я собираюсь съесть, тоже".

"Зачем ждать?" Сказал Абэ. "Кушать во всяком случае. Этот ростбиф
хорошо. Попробуй это на мне".

"Почему я должен угощать тебя на обед?" Моррис возразил. — Я вижу, что эти придурки вообще не собираются появляться, так что, думаю, я возьму сэндвич и чашку кофе.

Он сделал знак Луи.

"Сейчас же!" — воскликнул Луи.  — Да, сэр, сегодня у нас есть отличный _Кёнигсбергер
Клопс_ с картофельными клецками.

— «За кого ты вообще принимаешь этого джентльмена, Луис?» — спросил Эйб. — «За мусорный бак? Дай ему хороший кусок ростбифа и запечённый
картошка. Также принеси две чашки кофе и отдай мне чеки ".

От четверти до двух Абэ и Моррис прошел от дел, чтобы
семейные дела, и после того как они обменялись сигарами и разговор
достигла стадии, когда Моррис только что принял приглашение на ужин
в доме Абэ, Noblestone и Zudrowsky вошел, Гарри Federmann
воспитание в тылу. Гарри явно был не в фаворе, и на его бледном лице застыло удручённое выражение, как у наказанного ребёнка, потому что он был так занят своими счетами и обхаживанием города, что забыл о деловой встрече.

"Здравствуйте, мистер Перлматтер", - крикнул Ноблстоун, а затем увидел
Спутника Морриса и остатки их щедрого ужина. "Я думал, ты
собирался пообедать с нами".

"Я что, должен умереть с голоду, мистер Кто-это - я потерял твою визитку - только потому, что я
был настолько глуп, что принял твое предложение вчера?" Я должен был догадаться
лучше в первую очередь."

— Но этого молодого человека, мистера Федерманна, задержали в городе, —
объяснил Зудроски. — Его жене внезапно стало плохо.

— Может, ей придётся делать операцию, — сказал Ноублстоун, внезапно
проявив творческий энтузиазм.

- Тебе следует рассказать о своих проблемах врачу, - сказал Эйб, вставая из-за стола.
 - И кроме того, Ноблстоун, мистеру Перлмуттеру не нужен партнер
прямо сейчас.

"Но, - начал Перлмуттер, - но, мистер Поташ..."

"То есть, - перебил Эйб, - ему не нужен партнер без
опыта ведения бизнеса. У меня, как вы знаете, мистер Нобльстоун, есть опыт в бизнесе.
Нобльстоун, и мы решили, что будем партнёрами,
при условии, что после того, как мы познакомимся, всё будет в порядке.

Он вопросительно посмотрел на Перлмуттера, который кивнул в ответ.

"И если всё будет в порядке, — сказал Перлмуттер, — мы начнём.
— На следующей неделе.

— Под фирменным названием, — добавил Эйб, — «Поташ и Перлмуттер».




ГЛАВА II


Менее чем через десять дней новая фирма «Поташ и Перлмуттер» уже вела
бизнес в старом помещении Эйба Поташа на Уайт-стрит, добавив к нему
лофт на втором этаже. Эйб занимал первый этаж старомодного здания, и по предложению Морриса производственный и раскроечный отделы были перенесены на второй этаж, а старые помещения Эйба были отданы под выставочный зал, офис и склад. Кроме того, было решено, что доля Эйба в партнёрстве
работа должна быть в продаже и на то, что компания должна взять на себя ответственность
производство. Оба партнера руководили бухгалтерским и кредитным отделом
при компетентной помощи мисс Р. Коэн, которая ранее
работала в фирме "Везелл и Поташ" в том же качестве.

Более года Моррис выступал в качестве дизайнера, и, за одним или двумя
прискорбными исключениями, созданные им стили были полностью
удовлетворительными для растущей торговли Potash & Perlmutter.

Однако одно или два досадных исключения стали причиной
некоторых убытков для фирмы. Во-первых, это были пальто туристов, которые стоили
«Поташ и Перлмуттер» — тысяча долларов; затем последовали фиолетовые
директоры; в общей сложности две тысячи долларов, списанные на прибыль и убытки
в бухгалтерских книгах фирмы.

 «Нет, Морусс», — сказал Эйб, когда его партнер заговорил о новой модели, которую он
назвал «Длинноногая Коати». «Мне не нравится это название. В любом случае, Морусс,
 я подумал, что нам стоит нанять дизайнера». Хотя я считаю, что
вы не стоите нам ни цента, Морусс, пара наклеек, как у тех
туристов, и эта модель «Директори» обойдутся нам в две тысячи
долларов. С другой стороны, Морусс, если мы наймём хорошего дизайнера, Морусс,
Всё, что мы ему платим, — это две тысячи в год, и на этом всё.

«Я знаю, Эйб, — ответил Моррис, — но дизайнеры тоже могут делать наклейки».

«Конечно, могут, Морусс, — продолжил Эйб, — но у них есть работа, за которой нужно следить, Морусс, а ты здесь один из боссов, независимо от того, делаешь ты наклейки или нет». Нет, Маврусс, у меня и так достаточно наклеек. Я
собираюсь поискать хорошего, живого дизайнера, умного молодого парня вроде
Луи Гроссмана, который работает в Sammet Brothers. Держу пари, что они сделали
увеличение бизнеса на двадцать процентов. благодаря дизайнам этого молодого парня.
Я встретил Айка Готтельфа, закупщика из «Хорович и Финкельбейн», и он сказал мне, что пару недель назад он
сделал заказ на две тысячи долларов для «Сэммет Бразерс», в том числе на сто двадцать две
штуки одежды в новом стиле, который они называют «Арверн Сак», одна из новых моделей Луиса Гроссмана.

 — Неужели? — спросил Моррис. — Ну, знаешь, что бы я сделал на твоём месте, Эйб? Я бы встретился с Луисом Гроссманом и предложил ему на десять долларов в неделю больше, чем
«Сэммет Бразерс» ему платит, и не успеешь оглянуться, как он будет работать на нас, а не на «Сэммет Бразерс».

— У тебя отличная голова, Морусс, — иронично ответил Эйб. — Ты вдруг
придумал то же самое, о чём я думал неделю назад. Я вчера видел
Луиса Гроссмана и предложил ему пятнадцать, а не десять.

— И что он сказал?

— Он говорит, что работает на «Сэммет Бразерс» по контракту, Морусс, срок действия которого истекает только через год, и они удерживают четверть его зарплаты по контракту, которую он должен вернуть, если не справится.

— Не верь ему, Эйб, — вмешался Моррис. — Он хочет больше денег.

"Неужели?" - сказал Эйб с некоторой горячностью. "Ну, я видел контракт, Маврусс,
так что либо я лгу, либо нет, Маврусс, не так ли?"

Здесь их разговор был прерван появлением клиента, Айка Херцога, из
компании Bon Ton Credit Equipment.

- А, мистер Херцог! - воскликнул я. - Воскликнул Эйб, поднимаясь на ноги и протягивая обе руки
в знак приветствия. "Рад вас видеть. Не правда ли, прекрасная погода?"

Мистер Херцог что-то проворчал в ответ.

"Поташ, - сказал он, - когда я отдавал тебе этот заказ на прошлой неделе, я не знал,
не купил ли я большую партию твоего стиля пятьдесят девять-десять, не так ли?"

"Да, ты это сделал", - сказал Эйб.

— Что ж, — сказал Герцог, — я хочу отменить эту часть заказа.

— Отмените её! — закричал Эйб. — Что не так с этими вещами?
 Разве образцы не сделаны правильно?

— Конечно, они сделаны правильно, — сказал Герцог, — только я видел кое-что, что
мне нравится больше. Примерно в том же стиле, только более привлекательном. Я имею в виду
«Саммет Бразерс» в стиле 41-50 — их новый «Арверн Сак».

— Мистер Герцог! — воскликнул Эйб.

Герцог протестующе поднял руку.

«Итак, Поташ, — сказал он, — ты знаешь, что я покупаю в основном то, что ты предпочитаешь.
Но когда у кого-то есть фирменное блюдо, как у Арверна Сакка,
какой смысл разговаривать?

Он сердечно пожал руку.

"Я зайду к вам примерно через неделю", - сказал он, и в следующий момент
дверь за ним закрылась.

"Что ж, Маврусс, это решает дело", - сказал Эйб, надевая шляпу. "Когда мы
теряем такого хорошего клиента, как Айк Херцог, я сразу же берусь за дело".

"Куда ты идешь, Эйб?" Спросил Моррис.

Эйб натянул пальто и схватил зонтик.

"Зайди к "Саммет Бразерс"", - ответил он. "Я собираюсь сделать то, что молодой
Феллер подальше от них, если я должен платить тысячу долларов в придачу".

Леон Саммет, глава компании Sammet Brothers, сидел в демонстрационном зале
фирмы и мрачно попыхивал трубкой. Его брат Барни Саммет стоял рядом с ним и
читал вслух письмо, которое держал в руке.

— Господа, — сказал он, — ваш заказ от четырнадцатого числа уже в пути,
и в ответ мы скажем, что нас не устраивает ничего, кроме стиля
«сорок-один-пятьдесят». Наша мисс Кенни — идеальный размер 36, и она не может
дышать в этих брюках «Эмпайр» 3022, 36, 38 или 40-го размера. Что с вами не так? Мы возвращаем их через Eagle Dispatch. Мы
«Искренне ваш, Бостонский магазин, Горовиц и Финкельбейн, владельцы».

«Да, Барни, — прокомментировал Леон, — это дизайнер для тебя, Луис
Гроссман. Его сумки Arverne Sacques хороши, Барни, но всё остальное — отстой.
Он специализируется на одной одежде. Попроси мисс Ааронштамм принести свою книгу». Я
хочу отправить письмо продавцам из бостонского магазина ".

Минуту спустя вошла мисс Аронштамм и села за столик с образцами.

"Напишите в Бостонский магазин", - сказал Леон Заммет. "Горовиц и Финкельбейн,
Владельцы, джентльмены" - понятно? "Мы получили вашу милость восемнадцатого
мгновение, и в ответ бы сказал, что мы не несем стили, что вы
возвращение'. Понял? - Если Мисс Кенни не могу дышать в них одежды
это не наша вина. Они были созданы не для того, чтобы дышать; они были созданы для того, чтобы
продавать. Вы говорите, что ей идеальные тридцать шесть. Откуда мы это знаем? Мы не делали этого
никогда не измеряли ее, и мы не верим, что вы тоже. В любом случае, мы
не забираем обратно товары, которые когда-то продали. Искренне ваш. Вот и все,
Мисс Аронштамм. Думаю, это все исправит. Что, Барни?"

Барни мрачно кивнул.

- Говорю тебе, Барни, - продолжал Леон, - лучше бы я никогда не видел этого Луи.
Гроссман. Он, конечно, хорошо с нами поработал.

— Не знаю, Леон, — сказал Барни. — Этот Арверн Сак был рекордсменом по продажам.

— Арверн Сак! — воскликнул Леон. — Только об этом и говорят. Мы не можем заработать миллион долларов на одной-единственной вещице, Барни. Мы даже не можем покрыть расходы. Боюсь, мы разоримся на десять тысяч долларов, если не избавимся от него.

 — Но мы не можем от него избавиться, — сказал Барни. — У нас с ним контракт.

 — Разве я не знаю? — печально спросил Леон. — Разве я не заплатил Генри Д. Фельдману сто
долларов за то, чтобы он это нарисовал? Он у нас в руках, Барни. Луи Гроссман
«Он нас раскусил, без сомнения. Что ж, Барни, мне нужно подняться в мастерскую и посмотреть, что он там делает. За час он может испортить больше деталей, чем я куплю за неделю».

Он устало поднялся на ноги и уже был на полпути к лестнице в задней части магазина, когда вошёл Эйб Поташ.

"Привет, Леон!" — поздоровался Эйб. — Не торопись. Я хочу с тобой поговорить.

Леон вернулся в демонстрационный зал и вяло пожал Эйбу руку. Это было рукопожатие
конкурента, а не покупателя.

"Ну что, Эйб, — сказал он, — как дела?"

«Если бы у нас был такой же хороший дизайнер, как у тебя, Леон, — ответил Эйб, — мы бы
—»

— Хороший дизайнер! — вмешался Барни. — Почему... —

Его невольное оправдание закончилось почти там же, где и началось, —
скрытым, но болезненным пинком от старшего брата.

"Хороший дизайнер, Эйб, — поспешно продолжил Леон, — это большое преимущество, а Луис
Гроссман — первоклассный дизайнер номер один. Благодаря Луису мы
сделали огромный весенний бизнес. Полагаю, вы слышали о нашем стиле
«сорок-один-пятьдесят»?

Эйб кивнул.

"Те самые сумки Арверн, — сказал он. — Да, я слышал об этом от всех, с кем встречался. Должно быть, этот Луи Гроссман — золотая жила.

"Он такой", - продолжил Леон. "Другие наши стили тоже получаются замечательными.
Наши модели Empire то, что он создает для нас, Эйб, уверяю тебя, тоже
производит потрясающую сенсацию. Вы бы видели письмо, которое мы получили сегодня утром.
утром от Горовица и Финкельбейна.

Барни громко высморкался.

— «Пожалуй, я поднимусь наверх и посмотрю, что делают ребята в
монтажной, Леон», — сказал он и поспешно вышел.

 «Не то чтобы Луис Гроссман не был хорошим бригадиром монтажной, Эйб, —
 сказал Леон, — но мы только что получили несколько новых заказов, и Барни
хочет вычеркнуть их. Но я ещё не спросил тебя, что мы можем для тебя сделать? Может, рекомендацию? Наши кредитные файлы открыты для тебя, Эйб.

Эйб сдвинул шляпу на затылок и вытер лоб. Затем он сел и закурил сигару.

 «Леон, — начал он, — какой смысл много говорить об этом.
Я собираюсь поговорить с тобой как мужчина с мужчиной, Леон, и без всяких там штучек. Я буду прямолинеен, Леон, и с самого начала скажу тебе, чего я хочу. Я не люблю ходить вокруг да около, Леон, и когда я говорю что-то, я имею это в виду. Я должен
— Говори прямо, Леон. Я такой человек.

 — Хорошо, Эйб, — сказал Леон. — Только не нападай на меня с ходу.

 — Ну, — продолжил Эйб, — дело вот в чём.

 Он сделал последнюю затяжку.

"Леон, - сказал он, - сколько ты возьмешь за Луиса Гроссмана?"

"Бери!" Крикнул Леон. "Бери! Почему, Эйб..."

Он внезапно остановился и, восстановив самообладание в самый последний момент
, продолжал молчать.

— Я знаю, Леон, он ценный сотрудник, — серьёзно сказал Эйб, — но я хочу быть честным, Леон. Конечно, я не скряга, и я не думаю, что ты такой.

— Нет, я не такой, — довольно спокойно ответил Леон. — Я не свинья, и поэтому я говорю, что не возьму с него ничего, Эйб, потому что, Эйб, если бы я сказал тебе, что я _взял бы_ с него, Эйб, тогда, может быть, у тебя были бы основания называть меня свиньёй.

 — О нет, я бы не стал, Леон, — возразил Эйб. "Я сказал тебе, что знаю, что он ценный человек,
поэтому я хочу, чтобы ты назвал цену".

"_ Я_ должен назвать цену!" Леон плакал. "Эйб, ты меня удивляешь.
Если я иду к мужчине продать что-то, что мне нравится, чтобы избавиться от этого, а он
не хочет, тогда я называю цену. Но если мужчина придет ко мне, чтобы купить
то, что я хочу оставить себе, и то, что он должен получить, Эйб, тогда _он_
назовёт цену. Не так ли?

Эйб критически посмотрел на кончик своей тлеющей сигары.

"Что ж, Леон," сказал он наконец, "если я должен назвать цену, полагаю, я
должен. Теперь я знаю, что ты считаешь меня сумасшедшим, Леон, но я хочу нанять хорошего дизайнера, Леон, и поэтому я говорю, — здесь он сделал паузу, чтобы оценить эффект, — _пятьсот долларов_.

Леон протянул ему руку.

"Думаю, ты должен меня извинить, Эйб," — сказал он. «Я бы с удовольствием остался здесь и провёл с вами всё утро, но у меня есть работа, так что, надеюсь, вы меня извините».

— Семьсот пятьдесят, — сказал Эйб.

 — Тысяча пятьсот долларов, — довольно твёрдо ответил Леон.

 В течение двадцати минут Эйб называл всё более высокую цену, а Леон — всё более низкую, пока они наконец не сошлись на десятистах тридцати трёх, тридцати трёх.

 — Он того стоит, Эйб, поверь мне, — сказал Леон, когда они пожали друг другу руки. — А теперь давайте всё уладим прямо сейчас.

Полчаса спустя Эйб, Луис Гроссман и Леон Саммет вошли в просторный адвокатский кабинет Генри Д. Фельдмана, который был таким же советником в торговле плащами и костюмами, как судья Гэри — в сталелитейном и чугунолитейном бизнесе.

Оформление необходимых документов заняло большую часть дня,
и только к трём часам пополудни сделка была завершена. По её условиям «Сэммет Бразерс» в обмен на 1033,33 доллара,
выплаченных «Поташ энд Перлмуттер», освободила Луиса Гроссмана от контракта,
и Луис заключил новое соглашение с «Поташ энд Перлмуттер» с авансом в тысячу долларов в год сверх компенсации, выплаченной ему «Сэммет Бразерс». Кроме того, он должен был получать от Potash & Perlmutter пять
процентов. от прибыли их бизнеса, выплачиваемых еженедельно,
договоренности вступят в силу в течение одного года, за это время ни
работодателем, ни работником может развестись с одной из других сохранить по взаимному
согласия.

"Это дорого стоит, Маврусс", - сказал Эйб своему партнеру, вернувшись в магазин.
"но я думаю, Луи того стоит".

"Я надеюсь на это", - ответил Моррис. "Теперь мы можем составить некоторые из них , Арверн
— Сакс, — ответил Эйб.

 — Нет, Морусс, — сказал Эйб, — к сожалению, мы не можем, потому что, согласно договору, который заключил Генри Д. Фельдман, компания «Сэммет Бразерс» имеет исключительное право производить и продавать «Арверн Сакс», но я позаботился о том, чтобы
Морусс, мы получили право шить и продавать все остальные модели, которые Луи Гроссман придумал для них в этом сезоне.

Он торжествующе улыбнулся своему партнёру.

"И, — заключил он, — он придёт на работу в понедельник утром.

В конце трёх разочаровывающих недель Эйб Поташ и Моррис
Перлмуттер сидели в демонстрационном зале своего магазина. Шляпа Эйба
надвинулась ему на глаза, и он насвистывал какую-то мелодию. Моррис
грыз ногти.

"Ну, Морасс," — наконец сказал Эйб, — "когда мы в тупике, мы в тупике;
не так ли? Какой смысл сидеть здесь, как пара мумий; не так ли?"

Моррис перестал грызть ногти.

"Да, Эйб," — сказал он, — "сто тридцать три, тридцать три для дизайнера, который не смог спроектировать бумажные пакеты для магазина деликатесов. Я
полагаю, он брал уроки дизайна в заочной школе."

"Поверь мне, Морусс, он учился по телефону," — ответил Эйб. — Но если ты будешь его ругать, Морусс, это ничего не даст. Сейчас нужно заняться делом и сшить что-нибудь, что мы сможем продать. Те карнавальные костюмы, которые он надевает, ты не смог бы продать даже в магазин за десять центов.

— Хорошо, — сказал Моррис. — Давайте наймём другого дизайнера, а Луи
займётся кройкой.

 — _Другого_ дизайнера! — воскликнул Эйб. — Нет, Морасс, ты достаточно хорош
для меня как дизайнер. Я всегда говорил, Морасс, что ты первоклассный
дизайнер номер один.

Ободренный таким образом, Моррис снова взялся за работу фирмы по
проектированию, и он трудился с энергией отчаяния, поскольку сезон был
далеко позади. В длину он эволюционировал четыре модели, которые изготовлены глазах Абэ довольно
выпуклость.

"Это энергичный вещи, Mawruss", - сказал он, как он осмотрел завершена
Однажды утром Эйб показал образцы. «Держу пари, они будут расходиться как горячие пирожки.»

Пророчество Эйба более чем оправдалось, и через десять дней они были
полностью завалены заказами. Эйб и Моррис ходили с улыбками, которые
сходили с их лиц, только когда они вспоминали Луиса Гроссмана и его
подписанный кровью договор, по которому он получал пять процентов. от
прибыли фирмы и шестьдесят долларов в неделю.

— В любом случае, Морусс, мы получим кое-что от Луиса Гроссмана, — сказал Эйб.
 — Вчера я разместил в «Daily Cloak and Suit Record» рекламу ваших четырёх моделей как четырёх бестселлеров сезона, созданных
создатель Arverne Sacque. Айк Херцог первым делом
этим утром купил по две большие партии каждой из моделей. Айк — большой поклонник Луиса Гроссмана, Морусс. Держу пари, что когда «Сэммет Бразерс» увидели эту рекламу, они сошли с ума, не так ли?

 — Но, — возразил Моррис, — почему Луису Гроссману должны отдавать должное за мою работу?

— Потому что, Морусс, ты же знаешь, что в этом году Арвернские сумки — самые продаваемые, — ответил Эйб. — И, кроме того, Морусс, мы, может, и лохи, но это не значит, что братья Сэммет должны об этом знать.

— Не волнуйся, Эйб, — сказал Моррис, — они знают, что крепко подставили нас, когда
выпустили Луиса Гроссмана.

 — Правда? — переспросил Эйб. — Ну, они не знают этого, если только ты им не сказал.
Луис Гроссман не сказал им, и я не сказал им, когда встречался с Леоном и
Барни сегодня за обедом.

«Что ты им сказал?» — спросил Моррис, несколько встревоженный.

«Я сказал им, Морусс, что сезон ещё не закончился, но мы
уже увеличили продажи на десять-двадцать процентов. Благодаря нашему новому дизайнеру. Я рассказал Leon them new styles о том, что Луи Гроссман придумал для нас
продажи настолько велики, что мы не можем выпустить их достаточно быстро ".

"И что сказал Леон?" Спросил Моррис.

"Он ничего не сказал", - ответил Абэ, "но он выглядел так, будто его лучший
клиент попался на него. Тогда я показал ему того, что у нас есть
от Айк Херцога, и он начал сразу же звонить Барни вниз для
иду домой рано утром накануне. Говорю тебе, Морусс, он был совсем сломлен.

«Я знаю, Эйб, — заметил Моррис, — это тоже хорошо, но, тем не менее, мы не можем смеяться над этими двумя парнями, пока Луис Гроссман бездельничает наверху, зарабатывая шестьдесят долларов в неделю и пять в
« от прибыли».

 «Ну, — ответил Эйб, — и что ты собираешься с этим делать? Генри Д.
 Фельдман составил контракт, а ты знаешь, Морусс, контракты, которые составляет
 Генри Д. Фельдман, никто не может разорвать».

 «А что, могут?» — воскликнул Моррис. «Ну, если Генри Д. Фельдман составил его, то могут».
Генри Д. Фельдман нарушит его? Что толку от адвоката, если он не может
вывести нас из-под контракта, который сам же и заключил?

Эйб обдумывал ситуацию в течение пяти минут.

"Вы правы, Морусс," — наконец сказал он. — "Я пойду и поговорю с Генри Д.
Фельдманом завтра утром."

На следующее утро Леон Саммет сидел за своим письменным столом в своём кабинете,
пока Барни просматривал утреннюю почту.

 «Привет, — воскликнул Барни, — вот чек от «Горовиц и Финкельбейн» на
полную сумму их счёта, Леон. Думаю, они передумали насчёт той
возвратной партии, которую они отправили с одеждой, разработанной Луисом Гроссманом. Они не сделали никаких вычетов за это.

«Одежда для бездельников, ничего особенного», — прокомментировал Леон. «Одежда была в порядке, Барни. Думаю, мы не знали, как обращаться с Луисом Гроссманом, когда он работал у нас. Посмотрите, какой успех он имеет в Potash &
Перлмуттер. Держу пари, они уже на пять тысяч опережают нас по продажам в этом сезоне. Мы думали, что они лохи, когда заплатили нам за него десять тридцать три,
тридцать три, но, думаю, это мы лохи, Барни. Я бы хотел, чтобы он вернулся, вот и всё. Те четыре новых дизайна, которые он создал для Potash & Perlmutter, пользуются огромным успехом. Что он сделал для нас, Барни? Один предмет одежды, сумка Arverne Sacque, и я готов поспорить, что эти
четыре модели полностью вытеснят сумку Arverne Sacque с рынка.

«Что ж, Леон, — сказал Барни, — ты так ловко его продал, почему бы тебе не
вернуть его? Почему ты его не видишь, Леон?

"Я его видел", - сказал Леон. "Я заходил к нему домой прошлой ночью".

"И что он сказал?" Спросил Барни.

«Он сказал, что у него контракт, как вы знаете, с «Поташ энд Перлмуттер», и что, если мы сможем его расторгнуть, он будет только рад вернуться к нам.
 Но этот контракт составлял Генри Д. Фельдман, Барни, и ты не хуже меня знаешь, Барни, что то, что составляет Генри Д. Фельдман, остаётся неизменным, не так ли?»

— В каждом контракте есть лазейки, Леон, — сказал Барни, — и такой умный
юрист, как Генри Д. Фельдман, может быстро их найти. Почему бы тебе не
ты не мог бы зайти к Генри Д. Фельдману? Может быть, он сможет всё уладить, чтобы
Луи вернулся сюда.

Леон закрыл свой стол на колёсиках и взял шляпу.

"Хорошая идея, Барни," — сказал он. "Пожалуй, я воспользуюсь твоим советом."

«Дело не столько в знании закона, — гласил девиз Генри Д. Фельдмана, —
перефразировавшего знаменитое изречение судьи Шарсвуда, — сколько в том, чтобы выглядеть, действовать и говорить так, как будто вы его знаете». С этой целью мистер Фельдман редко использовал односложные слова, если у них был синоним из трёх или четырёх слогов, а такие фразы, как «res gest;», «scienter» и «lex fori delicti», были неотъемлемой частью его убежденийвзаимодействие с клиентами.

"Информация, которую вы сейчас раскрываете, мистер Сэммет, - сказал он после того, как
Леон изложил свое затруднительное положение, - полностью продиктована обитером".

Леон покраснел. Он предположил, что это была несколько резкая критика
невинного заявления о том, что, по его мнению, Potash & Perlmutter можно было обманом заставить
освободить Луи Гроссмана.

«Прежде всего, — продолжил мистер Фельдман, — мистер
Гроссман не советовался со мной по поводу того, что он хочет сделать в этом вопросе, но, говоря _ex cathedra_, я считаю, что можно было бы придумать какой-нибудь способ расторгнуть контракт».

— Вы хотите сказать, что мы можем заставить «Поташ и Перлмуттер» освободить его?

— Именно так, — сказал мистер Фельдман, — и очень простым и эффективным способом.

— Ну, я не готов платить такие деньги сразу, — сказал Леон.

Теперь, когда дело касалось денежных вопросов, язык Генри Д. Фельдмана мог быть
разговорным на грани сленга.

"Что тебя сейчас гложет?" - спросил он. "Я не собираюсь брать с вас слишком много.
Предоставьте это мне, и если я доставлю товар, это обойдется вам в двести
пятьдесят долларов".

Леон тяжело вздохнул, но он намеревался вернуть Луи любой ценой,
не превышая, однако, десяти тридцати трёх, тридцати трёх.

"Что ж, я не буду возражать, если вы справитесь, — ответил он. — Расскажите нам, как это сделать.

Мистер Фельдман тут же изложил план, который, если отбросить
техническую терминологию, был сама простота. Он справедливо предположил,
что самым обременительным пунктом контракта для Potash &
Перлмуттера беспокоили пять процентов прибыли, которые каждую неделю
приходили к Луису Гроссману. Поэтому он предложил Луису
обратиться к Эйбу Поташу и попросить, чтобы вместо пяти процентов
прибыль, он будет получать определенную сумму каждую неделю, плаща и костюма
бизнес имеет свои унылые заклинания между сезонами, когда изредка прибыль
свою очередь, к потерям. Таким образом, Луи мог бы выдвинуть в качестве причины то, что он будет чувствовать себя
в большей безопасности, если ему будут платить, скажем, двадцать долларов в неделю круглый год вместо
его неопределенной доли прибыли.

"Эйб Поташ ухватится за это", - прокомментировал Леон.

«Я предполагаю, что он это сделает, — продолжил мистер Фельдман, — а затем, после того как он выплатит мистеру Гроссману первый недельный взнос, это будет означать расторжение старого контракта и заключение нового, который
Это будет контракт о найме на неделю. По истечении первой недели их договорные отношения могут быть расторгнуты по желанию любой из сторон.

 «Но я не хочу, чтобы они поступали так», — сказал Леон. «Я просто хочу, чтобы
 Луис уволился из Potash & Perlmutter и пришёл работать к нам».

— Послушай, Сэммет, — нетерпеливо перебил Фельдман. — Я не могу тратить всё утро на разговоры с придурком, который не понимает по-английски. Ты ведь в курсе, что Луис Гроссман требует двадцать долларов в неделю вместо своей доли от выручки, не так ли?

Леон кивнул.

"Тогда, если Поташ попадется на это," заключил Фельдман, "как только Гроссман
выбьет из него первые двадцать, он может тут же бросить свою работу.
Понимаете?"

Леон снова кивнул.

"Тогда выметайтесь," сказал Фельдман и нажал кнопку на своем столе,
чтобы сообщить офисному мальчику, что он готов к следующему клиенту.

Проходя через приёмную, Леон столкнулся с Айком Герцогом из
компании Bon Ton Credit Outfitting, который в ожидании
согревался чтением журнала Daily Cloak and Suit Record.

"Доброе утро, мистер Герцог," — воскликнул Леон. "Значит, у вас тоже проблемы."

— У меня нет никаких проблем, Леон, — сказал Айк Херцог, — но время от времени мне приходится обращаться к юристу по делам. Сейчас я расширяю свою компанию, и мне нужно заключать контракты и нанимать новых людей. Надеюсь, у _тебя_ нет никаких судебных исков или чего-то подобного.

 — Судебные иски — не моя специализация, мистер Херцог, — сказал Леон. «Время от времени я тоже меняю своих работников. Вот почему я прихожу сюда».

 «Иногда ты меняешь их к худшему, Леон», — прокомментировал Герцог,
указав коротким указательным пальцем на эффективную рекламу Эйба Поташа. «Ты
определенно совершил ошибку, когда избавился от Луиса Гроссмана. Он
— Для Potash & Perlmutter вы делаете элегантные вещи.

Леон мрачно кивнул.

 «Что ж, мы все совершаем ошибки, мистер Герцог, — сказал он, — и именно поэтому мы пришли сюда».

 «Это так», — согласился Герцог, когда Леон открыл дверь. «Надеюсь, я не совершаю ошибку, поступая так, как собираюсь поступить».

«Надеюсь, что нет», — сказал Леон, теряя сознание. «Доброе утро».

Беседа Айке Херцога с Генри Д. Фельдманом была короткой и очень его удовлетворила, потому что, когда он вышел из кабинета Фельдмана, то обнаружил, что
Эйб Поттс, ожидавший снаружи, не смог сдержать широкой улыбки. Эйб
Он небрежно кивнул и через мгновение уже беседовал с оракулом.

"Мистер Фельдман, — сказал он, — я пришёл за советом, и, поскольку я сегодня довольно
занят, сделайте мне одолжение и не упоминайте о _caveat
emptor_."

"Конечно, — ответил Фельдман. — Расскажите мне всё.

— Что ж, мистер Фельдман, — сказал Эйб, — я хочу избавиться от Луиса
Гроссмана.

Мистер Фельдман чуть не подпрыгнул в кресле.

"Я хочу уволить Луиса Гроссмана, — повторил Эйб. — Вы помните, что несколько недель назад вы
составили для меня договор, защищающий нас от воровства,
а теперь я хочу, чтобы ты был грабителем и вскрыл его для меня.

Фельдман нажал кнопку на своём столе.

"Принеси мне черновик контракта между «Поташ энд Перлмуттер» и
Луи Гроссманом, который я продиктовал в прошлом месяце, — сказал он вошедшему
мальчику.

Через несколько минут мальчик вернулся с большим конвертом. Ему было велено никогда не возвращаться с пустыми руками, если его просили что-нибудь принести, и в данном случае в конверте было шесть сложенных листов бумаги, на некоторых из которых были записи об игре в пинокль, в которую управляющий играл в субботу после обеда с секретарём.
процесс-сервер.

Фельдман положил конверт в карман и отошёл в дальний угол комнаты. Там он изучил содержимое конверта и, нахмурив брови, взял с хорошо укомплектованных полок, которыми были заставлены стены, книгу за книгой с обзорами и отчётами.
Время от времени он делал пометки на обратной стороне конверта, а
через полчаса вернулся в своё кресло и приготовился высказать
своё веское мнение.

"Во-первых," сказал он, "этот Гроссман не некомпетентен в своей работе, не так ли?"

— Некомпетентный! — воскликнул Эйб. — О нет, он не некомпетентен. Он достаточно компетентен, чтобы подать на нас в суд за пять тысяч долларов после того, как мы его уволим, если вы это имеете в виду.

 — Тогда я так понимаю, что вы не хотите увольнять его за некомпетентность и рисковать судебным иском, — продолжил мистер Фельдман. — А теперь, прежде чем мы продолжим, сколько
составит его доля в вашей прибыли за каждую неделю?

— Около тридцати долларов в сезон, — ответил Эйб.


— Тогда вот ваш план, — сказал Фельдман.
— Вы идёте к Гроссману и говорите:
— Послушайте, Гроссман, это дело с подсчётом прибыли каждую неделю
Это хлопотная часть бухгалтерского учёта. Предположим, мы назовём вашу долю в
прибыли сорока долларами в неделю и оставим всё как есть. Как вы думаете,
Гроссман согласится на это?

— А кошка будет есть печень? — спросил Эйб.

"Что ж, тогда, - заключил Фельдман, - после того, как Гроссман примет предложение,
и вы заплатите ему первый взнос в размере сорока долларов, вы
заменяете старый годовой контракт новым на неделю, и
вы можете уволить Гроссмана, как только вам взбредет в голову.

"Но предположим, что он все равно подаст на меня в суд?" - спросил Эйб.

"Если он это сделает", - ответил Фельдман. - Я не возьму с вас ни цента, в противном случае
с вас двести пятьдесят долларов.

Он коснулся звонка в знак того, что можно уходить.

"Этот парень, Гроссман, определенно делает большие деньги, - сказал он себе.
после ухода Эйба, - для меня".

В следующую субботу Эйб сидел в демонстрационном зале, составляя еженедельную платежную ведомость
, и собственноручно выписал чек на заказ Луиса
Гроссмана на сорок долларов.

«Морусс, — сказал он, — окажи мне услугу и поднимись наверх к Луису Гроссману.
Ты знаешь, что ему сказать».

«Зачем мне идти, Эйб?» — спросил Моррис. «Ты знаешь весь план. Ты видел
Фельдмана».

"Но для меня это выглядит не очень хорошо", - возразил Эйб. "Сделай мне одолжение и сходи"
сам.

Моррис пожал плечами и ушел, а Эйб перелистал
страницы ежедневной газеты "Плащ и костюм", чтобы восстановить в памяти тревожный
период отсутствия Морриса. Первое, что бросилось ему в глаза, появилось в разделе
"Изменения и усовершенствования".

«Компания Bon Ton Credit Outfitting, Исаак Герцог, владелец», — говорилось в нём.
— собирается открыть производственный отдел и с 1 июня будет заниматься собственным производством и переделкой
«Расширенное помещение магазина, дома 5940, 5942 и 5946 по Второй авеню».

Эйб со вздохом отложил газету.

"Вот так мы теряем ещё одного хорошего клиента," — сказал он, когда Моррис
вернулся. На лице Морриса расплылась широкая улыбка.

"Ну что, Морусс?" — спросил Эйб.

"Да, Эйб", - ответил Моррис. "Тысяча двести тридцать три, тридцать три"
ты заплатил за него. И теперь ты должен платить ему сорок долларов в неделю. _ Я_
не такой уж щедрый, Эйб, поверь мне. Я рассчитался с ним за
двадцать семь с половиной.

"Ну, Маврусс, это же всего на одну неделю", - запротестовал Эйб.

— Я знаю, — сказал Моррис, — но почему _он_ должен этим пользоваться?

"У тебя было много времени, чтобы заставить его принять это?" Спросил Эйб.

"Это было так", - объяснил Моррис. "Я передал ему, что вы говорили о
единовременной выплате вместо прибыли и попросил его назвать свою цену, и
первое, что он сказал, было двадцать семь пятьдесят".

"И ты за это отдаешь его ему?" - Воскликнул Эйб. — Вы деловой человек, Морасс, должен сказать. Держу пари, он взял бы двадцать пять.

Он разорвал чек на сорок долларов и выписал новый на
двадцать семь с половиной.

"Вот, Морасс, — сказал он, — отдай ему как хорошему парню.

Ровно в полдень Моррис передал чек Луи Гроссману,
а в час Луи отправился обедать.

Три часа прошло, прежде чем Эйб заметил его отсутствие.

"Этот парень еще не вернулся с обеда, Морусс?" спросил он.

"Нет," ответил Моррис.  "Интересно, что его задерживает. Обычно он тратит на ужин полчаса.

В этот момент в задней части магазина зазвонил телефон, и
Эйб снял трубку.

"Алло, — сказал он, — да, это «Поташ и Перлмуттер». О, привет, Леон, чем мы можем вам помочь?"

"Я хочу поговорить с Луисом Гроссманом. Ты можешь позвать его к телефону?"
Сказал Леон.

"Луиса нет дома", - сказал Эйб. "Ты не хочешь оставить для него сообщение?"

— Ну, — Леон замялся, — дело в том, что мы договорились с ним о встрече здесь в два часа, а он до сих пор не пришёл.

 — Встреча с Луисом! — сказал Эйб. — Зачем вам встречаться с Луисом, Леон?

— Ну, — заикаясь, сказал Леон, — я... сейчас... должен с ним увидеться... сейчас... по поводу этих Арвернских
Саксов.

— О! — сказал Эйб. — Я понимаю. Ну, он ушёл обедать около двенадцати.
уже час, а он все еще не вернулся. Мы можем что-нибудь сделать
для тебя, Леон?

Но Саммет повесил трубку, не дожидаясь продолжения
разговора.

В четыре часа телефон зазвонил снова, и Эйб снова снял трубку.

"Алло", - сказал он. "Да, это "Поташ энд Перлматтер". О! привет, Леон!
Чем мы можем вам помочь _сейчас_?

— Эйб, — сказал Леон, — Луи ещё не пришёл. Он уже был у тебя?

— Нет, Леон, — ответил Эйб. — Ты, кажется, очень хочешь его увидеть.
 Зачем мне пытаться помешать ему поговорить с тобой? Он ещё не
вот, я тебе говорю. Хорошо, Леон; тогда я лжец.

Он с грохотом повесил трубку, и час спустя, когда Моррис и
он заперли квартиру, отсутствие Луиса осталось полной загадкой для
его работодателей.

В понедельник утром Эйб и Моррис открыли магазин в половине восьмого, и
пока Моррис просматривал почту, Эйб взял ежедневную газету "Плащ и костюм"
"Рекорд" и просмотрел колонку деловых проблем. Не было никаких неудач,
связанных с личным или корпоративным интересом Эйба, поэтому он перешёл к колонке
«Новые дела». От первого пункта у него перехватило дыхание, и он чуть не
проглотил окурок. Там было написано:

 В этот день было заключено партнерство между Исааком Херцогом и
 Луи Гроссманом для продолжения бизнеса Bon Ton Credit
 Компании по оснащению под тем же фирменным названием. Понятно, что
 Г-н Гроссман будет отвечать за проектирование и
 производственную часть концерна.

Он передал газету Моррису и закурил новую сигару.

"Еще одна поклонница Луиса Гроссмана, - сказал он, - и, держу пари, ты Генри Д.
Фельдман составил документы о совместном партнёрстве.




Глава III


Когда мистер Зигмунд Ловенштейн, владелец «О’Горман-Хендерсон»,
Компания Dry-Goods из Галвестона, штат Техас, вошла в выставочный зал Potash & Perlmutter,
ожидая получить лишь небольшой заказ. Мистер Лоуэнстайн
обычно вёл дела с Эйбом Поташем, который был довольно консервативен в вопросах кредитования, тем более что мистер
 Лоуэнстайн, по общему мнению, играл в пинокль на аукционе, не обладая достаточным опытом, и
ставил большие суммы.

Поэтому мистер Лоуэнстайн намеревался купить несколько основных продуктов, которые производила компания Potash & Perlmutter, и оставить остальные заказы на весну для других торговцев, которые придерживались более либеральных взглядов на кредитование, чем Эйб
Поташ. Однако, к его большому удовольствию, его приветствовал Моррис.
Перлмуттер.

- А, мистер Перлмуттер, - сказал он, - рад вас видеть. Мистер Поташ дома?

"Он сегодня дома, заболел", - ответил Моррис.

Мистер Левенштейн сочувственно кудахтнул.

— Ты так не говори, — пробормотал он. — Это очень плохо. В чём, кажется, дело?

 — Он плохо себя чувствовал всю зиму, — ответил Моррис. — Доктор говорит, что ему нужен отдых.

 — Так всегда бывает с этими трудолюбивыми парнями, — продолжил мистер Лоуэнстайн. — Мне и самому не по себе, уверяю вас, мистер Перлмуттер.
Я работаю в своем магазине с раннего утра до позднего вечера. У нас никогда раньше не было такого сезона.
и мы сделали феноменальный праздничный бизнес. Мы подвели итоги.
на прошлой неделе мы довольно опустошены. Бьюсь об заклад, у нас не застряло ни одного предмета одежды
ни в одной линии - плащи, костюмы, одежда или меха ".

"Рад это слышать", - сказал Моррис.

"И мы ожидаем, что этот сезон тоже будет потрясающим", - продолжил он. "Мне
пришлось отдать несколько срочных распоряжений джобберам на юге, прежде чем я уехал
Галвестон, у нас был такой ранний всплеск весенней торговли ".

"Это правда?" Прокомментировал Моррис. "Хотел бы я, чтобы мы могли сказать то же самое в Нью-Йорке".
".

— Не говорите мне! — возразил мистер Лоуэнстайн. — Я только что был у
Гарфанкеля и Леви, и мистер Леви сказал, что он почти не занят. Я
осмотрел их ассортимент и, возможно, сделаю у них заказ, хотя у них не слишком большой выбор, мистер Перлмуттер.

"Я далек от мысли перебивать конкурентов, мистер Левенштейн", - прокомментировал Моррис
, "Но я искренне думаю, что они берут своих дизайнеров с острова Эллис
".

"Ну," мистер Левенштейн признал: "конечно, я не говорю, что они получили очень хорошее
ассортимент того, что у вас есть, Мистер Перлмуттер, но у них есть либеральные
кредитная политика".

"Почему, что не так с нашей кредитной политикой?" Спросил Моррис.

"Ничего", - ответил мистер Левенштейн. "Только такому торговцу, как я, который хочет
расширить свой бизнес, нужны немного лучшие условия, чем тридцать дней.
Не так ли? Я постоянно улучшаю свои отделы, и мне нужно купить больше оборудования, заложить более качественный товар и даже построить новое крыло для моего магазина. Всё это стоит денег, мистер Перлмуттер, как вы знаете, а подрядчикам нужно платить только наличными. В сложившихся обстоятельствах мне нужны наличные, и, естественно, тот, кто предоставит мне самый щедрый кредит, получит мой самый крупный заказ.

«Извините, я на минутку», — вмешался Моррис. — «Кажется, я слышу телефон».

Он прошёл в заднюю часть магазина, где нетерпеливо звонил телефон.

"Алло, — сказал он, снимая трубку.

"Алло, — ответил голос на другом конце провода.  — Это «Поташ и
— Перлмуттер? — спросил Моррис.

 — Да, — ответил Моррис.

 — Что ж, это Гарфанкел и Леви, — продолжил голос.  — Мы понимаем, что мистер
 Лоуэнштейн из Галвестона находится в вашем магазине.  Не могли бы вы позвать его к телефону на минутку?

 — Это не общественная телефонная будка, — воскликнул Моррис. "И, кроме того, мистер
Лоуэнштейн только что ушёл отсюда.

Он повесил трубку и сразу же вернулся в магазин.

"Итак, мистер Лоуэнштейн," — сказал он, — "чем я могу вам помочь?"

И через два часа мистер Лоуэнштейн вышел из магазина с дубликатом заказа на двадцать четыре сотни долларов в кармане. Поставки должны были начаться в течение пяти дней, срок — девяносто дней.

— Ну что, Эйб, — сказал Моррис на следующий день, когда его партнёр Эйб Поташ вошёл в демонстрационный зал, — как ты себя чувствуешь сегодня?

 — Плохо, Морусс, — ответил Эйб. — Я чувствую себя плохо. Доктор говорит, что мне нужно
— Отдохни. Он говорит, что я должен уехать в деревню, иначе я, может быть,
сварлюсь.

 — Это так? — спросил Моррис, глубоко обеспокоенный. — Что ж, тогда тебе лучше
уехать прямо сейчас, пока ты не заболел по-настоящему. Почему бы не
уехать завтра?

 — Завтра! — воскликнул Эйб. - Это не проходит так быстро, Маврусс.
Нельзя верить всему, что говорят тебе врачи. Я еще не совсем мертв
пока, Маврусс. Я как тот парень, о котором все говорят, что все провалится,
Маврусс. Ему дают время до Рождества, чтобы он разорился, и тогда он это делает
отличная праздничная торговля, и не успеешь оглянуться, Морусс, как он уже покупает
недвижимость. Нет, Морусс, я чувствую себя довольно скверно, признаю, но я думаю, что
хороший заказ на две тысячи долларов снова поднимет мне настроение, и если
у нас больше не будет проблем с дизайнерами, Морусс, я думаю, что
тоже буду в порядке.

— Что ж, если дело в этом, — сказал Моррис, сияя от радости, — думаю, я
смогу вам помочь. Зигмунд Ловенштейн из Галвестона был здесь
вчера, и я продал ему заказ на двадцать четыре сотни долларов, включая
те сорок двадцать два, и ты, Эйб, не хуже меня знаешь, что
«Сорок-двадцать-два» — это наклейки. У нас они есть в наличии уже больше двух месяцев,
с тех пор как Эйб Магнус из Нэшвилла вернул их нам».

 Эйб воспринял эту новость несколько разочарованно, по мнению Морриса. Он
не выказал радости, но выбрал слегка повреждённую сигару из коробки для
клиентов с первым и вторым кредитом и намеренно закурил её, прежде чем
ответить.

"Сколько стоил тот последний заказ, который он нам дал, Маврусс?" спросил он.

"Четыреста долларов", - ответил Моррис.

"И на каких условиях?" Эйб продолжил.

"Пять выходных, тридцать дней".

"И какие условия _you_ выдвинул ему вчера?" - неумолимо спросил Эйб.

— Девяносто дней, — пробормотал Моррис.

 Эйб энергично затянулся сигарой, и воцарилось долгое и многозначительное молчание.

 — Я думаю, Эйб, — наконец сказал Моррис, — доктор не позволил бы тебе курить сигары, если бы ты был при смерти.

"При условии, что ты продашь две тысячи четыреста долларов за девяносто дней
мошеннику и игроку вроде Зигмунда Левенштейна, Маврусс", - ответил Эйб,
- одной сигарой больше или меньше мне не повредит. Если я могу вынести такую новость
как эта, Маврусс, думаю, я смогу вынести все. Почему ты не дала
ему тоже тридцать дней на свидания, Маврусс?

Моррис тут же пустился в долгий рассказ об обстоятельствах, связанных с получением заказа от мистера Лоуэнштейна, включая телефонное сообщение от Гарфанкела и Леви, и к концу рассказа Эйб несколько смягчился.

"Что ж, Морасс, — сказал он, — мы приняли заказ и, полагаю, должны его выполнить. Когда имеешь дело с таким игроком, как Лоуэнштейн, приходится идти на риск. В любом случае, я не собираюсь беспокоиться об этом, Маврусс. На следующей
неделе я уезжаю на две недели.

- Куда ты направляешься, Эйб? - Спросил Моррис.

"В Дотивилл, Пенсильвания", - ответил Эйб. "Мы уезжаем в следующую субботу. В
а пока я не собираюсь беспокоиться, Маврусс.

"Правильно, Эйб", - сказал Моррис.

"Конечно, правильно", - согласился Эйб. - Я собираюсь оставить _ тебя_, чтобы ты позаботился об этом
, а тем временем, думаю, я позабочусь о том, чтобы вытащить их
сорок двадцать два. Эти «Сорок-двадцать-два» — эти «Империи» сливового цвета —
это была _твоя_ идея, Морусс. Ты сказал, что они станут хитом в южной торговле,
Морусс, и я надеюсь, что так и будет, Морусс, потому что, если нет,
у нас будет мало шансов получить за них деньги.

Через неделю Эйб Поташ и его жена уехали в Дотивилль, штат Пенсильвания,
а через два дня Моррис получил следующее письмо:

 ДОМ ПРОФСОЮЗОВ ДОТИ,
 Дотивилл, Пенсильвания.

 _дар Моррис:_

 Как дела в магазине? Мы приехали сюда позавчера
 и с меня уже достаточно. Это мертвый город. Еда, которую
нам подают, напоминает мне о том времени, когда Пинкус Вессел и я были
партнёрами, когда мы только начинали, и я ездил на юг по
американскому плану «доллар и полдоллара в день». Человек по имени Доти,
 содержит отель, а также управляет универсальным магазином. Он говорит, что раньше им управлял
 парень по имени Леви, но у него ничего не вышло
 уйти; он потерпел неудачу. Я пытался продать ему несколько предметов одежды
 но он утверждает, что в настоящее время у него затовар, и я ему верю. Я
 видел несколько фасонов, от которых он пытается избавиться, что me & Pincus
 Везелл строился небольшими партиями еще до войны в Испании.
 Это мертвый город. Мы с Рози сегодня вечером уезжаем в Питтсбург и
собираемся остановиться у зятя Рози Хаймана Марголиуса.
 Напишите нам, как идут дела в магазине, на Аукцион аутлетов
 Дом Хаймана Марголиуса, 2132, 4 и 6 Норт-Поттер-авеню, Питтсбург,
 Пенсильвания. Вы бы видели, как мисс Коэн выставила им счёт на 4022 доллара в тот день, когда мы
 упаковали их, потому что Голдман, экспедитор, забыл передать их в «Эрроу Диспетчер», когда они позвонили. Это не наша вина, Моррис.
 Напишите и расскажите мне, как идут дела в магазине, и не
забудьте сообщить мисс Коэн о счёте С. Лоуэнштейна,
как указано выше
 Искренне Ваш
 А. ПОТАШ.

 P. S. Как дела в магазине?

 В течение первых трёх дней отпуска Эйб Поташ проехал на местном поезде
сто двадцать миль до Дотивилля, распаковал и упаковал два чемодана под
придирчивым и раздражительным присмотром миссис
 Поташ. Затем последовало утомительное путешествие в Питтсбург с двумя пересадками
на поезда, и, наконец, утром четвёртого дня, ровно в семь тридцать,
он сопровождал Хаймана Марголиуса в его контору.

Там он снял пальто и помог Хайману и его помощникам сложить и подготовить к аукциону большую партию одежды. После этого он называл номера лотов, пока Хайман сверялся с ними в первом варианте печатного каталога, а в час дня, с грязными от плохо выкрашенного атласа, из которого была сшита одежда, руками и лицом, он плотно пообедал в ресторане Bleistift's.

— Ну что, Эйб, — сказал Хайман, — как тебе аукционный бизнес?
Ты уже ушёл?

«Это хороший, прибыльный бизнес, Хайми, — ответил Эйб, — но, как это обычно бывает, он не всегда честен. Человек, который хочет расплатиться со своими кредиторами, покупает товары в Нью-Йорке, скажем, для своего бизнеса в Галвестоне, скажем, а затем, получив товары, даже не утруждает себя их распаковкой, Хими, а отправляет их прямо к вам. И вы
осматриваете их, и если они в порядке, то вы отправляете ему чек примерно на половину стоимости их производства. Затем он кладёт чек в карман,
Хими, а через десять дней набрасывается на бедолагу, который продал ему
— Товары в Нью-Йорке через девяносто дней. Верно, Хайми?

— Ну, это самое смешное, что ты когда-либо видел! — воскликнул Хайман.



— Что самое смешное я когда-либо видел, Хайми?

— Например, Галвестон.

Эйб побледнел и подавился куском ростбифа.

"Что вы имеете в виду?" он ахнул.

"Как же так, - сказал Хайман, - я только что получил партию одежды от
парня по фамилии Левенштейн из Галвестона. Он написал мне, что у него переизбыток.

"Переизбыток?" Эйб вскрикнул. "Переизбыток? Какого цвета была та одежда?"

— Ну, они были какого-то сливового цвета, — сказал Хайман.

Эйб поднёс руку к горлу и ослабил воротник.

"А ты уже отправил ему чек?" — прохрипел он.

"Ещё нет," — ответил Хайман.

Эйб схватил его за воротник.

"Пойдём!" — сказал он. "Пойдём скорее к адвокату!"

"Зачем?" — спросил Хайман. — Ты совсем испортил это пальто.

 — Я куплю тебе другое, — воскликнул Эйб. — Эти сливовые вещи — мои, и я хочу их вернуть.

 Хайман оплатил счёт, и по дороге вниз по улице они прошли мимо телеграфного бюро.

«Подожди, — воскликнул Эйб, — я должен отправить Моруссу телеграмму».

Он вошёл и взял бланк телеграммы, который адресовал в «Поташ и
Перлмуттер.

"Больше не отправляй товары Лоуэнштейну, Моррис. Объясню в письме
сегодня вечером," — написал он.

"А теперь, Хайми," — сказал он после того, как оплатил отправку, — "мы обратимся к твоему
адвокату."

Пять минут спустя они уже беседовали с Максом Маркусом, старшим партнёром фирмы «Маркус, Вайншенк и Граб» и братом по ложе Хайми
Марголиуса. Макс специализировался на делах об ампутации. Он привык
продавать ампутированные руки и ноги по тысяче долларов за штуку жертвам
аварий на сталелитейных заводах и железных дорогах, и когда сочувствующие
Присяжные вынесли свой щедрый вердикт. Макс заплатил свидетелям-экспертам и
прибрал к рукам чистую прибыль. Она редко опускалась ниже пяти тысяч
долларов.

"Присаживайся, Хайми. Рад тебя видеть, мистер Поташ," — сказал Макс, поглаживая маленькие седые усики, украшенные кольцом с бриллиантом в пять карат. "Чем я могу тебе помочь?"

"Я получил кое-какие товары, принадлежащие мистеру Поташу, от одного парня по имени
Лоуэнштейн из Галвестона, штат Техас, отправил меня, — сказал Хайми, — и мистер
Поташ хочет вернуть их.

 — Реплев, да? — сказал Макс. — Это немного не по моей части, но, думаю,
Я могу вам помочь. — Он позвонил и вызвал стенографистку. — Записывайте, — сказал он ей и повернулся к Эйбу Поташу. — А теперь расскажите нам факты.

Эйб пересказал историю, которую мистер Лоуэнстайн рассказал Моррису Перлмуттеру,
из которой следовало, что Лоуэнстайн полностью исчерпал свои запасы.
Затем Хайман Марголиус предъявил письмо Зигмунда Ловенштейна, в котором
говорилось, что Ловенштейн избавлялся от плащей Империи, потому что у него
было их слишком много.

"Достаточно," — заявил Макс. "Скажите, мистер Вайншенк, чтобы он оформил это в виде
письменных показаний под присягой, — продолжил он, обращаясь к стенографистке, — и приведите нам присяжного."

Через мгновение она вернулась с листом бумаги, на котором было напечатано: «Клянусь перед лицом Господа в первый день апреля 1904 года».

«Распишись напротив скобок», — сказал Макс, протягивая бумагу Эйбу, и Эйб нацарапал своё имя в указанном месте.

«А теперь подними правую руку», — сказал Макс, и Эйб подчинился.

— Вы торжественно клянетесь, что подписанная вами аффидевит является правдивой? —
продолжал Макс.

"Какой аффидевит?" — спросил Эйб.

"Ну, тот, который Вайншенк собирается составить, когда вернется с
обеда, конечно, — ответил Макс.

"Конечно, это правда, — сказал Эйб.

"Хорошо", - быстро заключил Макс.

«А теперь дайте мне чек на пятьдесят долларов за мои услуги, пять долларов за поручительство страховой компании и пять долларов за услуги шерифа, и я через полчаса выпишу постановление о возврате имущества на основании этого заявления под присягой и в три часа пришлю в магазин помощника, чтобы он передал вам товар от Хайми».

- Шестьдесят долларов - это слишком много для такой мелочи, не так ли?,
Макс? - спросил Хайми.

- Высоко? Макс возмущенно вскричал. - Высоко? Да если бы ты не был братом по ложе
мой друг, Хайми, я бы и пальцем не пошевелил меньше чем за сотню.

Получив такой отпор, Эйб заплатил шестьдесят долларов, и они с Хайми вернулись в магазин. Ровно в три часа в парадную дверь вошёл помощник шерифа и сверкнул золотым значком размером с обеденную тарелку. Он пробыл недолго, за пять минут отобрал у Эйба все его запасные сигары и ушёл, оставив только заверенную копию ордера на арест и сильный запах виски, свидетельствующий о передаче платьев из «Империи» от Хайми к Эйбу.

Едва он захлопнул за собой дверь, как вошёл посыльный
и протянул Эйбу телеграмму.

«Не отправлял никаких товаров, кроме 4022-х, — говорилось в телеграмме. — Направил Лоуэнштейну телеграмму с просьбой вернуть 4022-е. МОРРИС».

 «Отлично! Отлично!» — воскликнул Эйб. Он дал мальчику десять центов на чай и уже собирался
познакомить Хаймана с хорошими новостями, когда вошёл другой посыльный и
доставил Эйбу вторую телеграмму. Она гласила:

«Лоуэнштейн телеграфирует, что настаивает на полной доставке заказа,
иначе он подаст в суд. Что мне ему телеграфировать? МОРРИС».

Эйб схватил шляпу и помчался по улице к телеграфному отделению.

"Дайте мне бланк," — сказал он оператору, который протянул ему целый блокнот.
В течение следующих двадцати минут Эйб по очереди строчил и рвал, пока у него не получилось
наконец составить удовлетворительное послание. Это он передал оператору,
который прочитал это с широкой ухмылкой и тут же вернул обратно.

"За кого вы меня принимаете?" сказал он. "Бродяга? Дамы Дира в главном офисе
.

Эйб сердито посмотрел на оператора и начал снова.

«Вот, — сказал он оператору после ещё четверти часа
написания и разрывания бумаг, — отправь это».

Это было в следующем виде:

 _Больше не отправляйте товары в Лоуэнштейн
 " " " " не сообщайте никому_

— Четырнадцать слов, — сказал оператор. — Пятьдесят четыре цента.

 — Что это? — воскликнул Эйб. — Что ты пытаешься сделать? Заработать на мне? Это не четырнадцать слов. Это _девять_ слов.

 — Да, а что? — ответил оператор. — Перестань шутить. Это четырнадцать
слов. Зачеркивания не считаются, понимаешь?

— Ты совсем ещё мальчишка, — сказал Эйб, заплатив пятьдесят четыре цента, —
и я подумываю о том, чтобы доложить о тебе в головной офис.

Оператор хрипло рассмеялся.

"Ну и ну!" — сказал он. «Убирайся, или я вызову копов. В Питтсбурге ругаться запрещено, даже по телеграфу».

Когда Эйб вернулся в магазин «Аутлет Аукшн Хаус», Хайман был занят тем, что
складывал платья сливового цвета в стопки, удобные для транспортировки.

 «Ну, Эйб, — сказал он, — я думал, ты здесь в отпуске. Должен сказать, ты неплохо зарабатываешь для больного человека».

— Скажу тебе правду, Хайми, — ответил Эйб, — у меня нет времени болеть. Ещё нет и половины четвёртого, и я, пожалуй, возьму пару этих вещей и посмотрю, что можно сделать с помощью перепродажи и розничной торговли в этом городе.

— Тебе не кажется, что тебе лучше немного отдохнуть, Эйб? — предложил Хайман.

— Я отдыхаю, — сказал Эйб. — Пока я не работаю, я отдыхаю, не так ли, Хайми? И ты не хуже меня знаешь, Хайми, что продажа товаров никогда не была для меня работой. Это удовольствие, Хайми, уверяю тебя.

Он поместил две сливы-цветная Империя платья под руку, и
решительно засунув шляпу на затылок направился прямо к
сухой-товары район. Два часа спустя он вернулся с широкой улыбкой на лице,
которая угрожала поглотить его короткие черные усы между носом и
подбородком.

- Хайми, - сказал он, - прости, что мне пришлось потревожить ту милую кучку, которую ты собрал из
эта одежда. Я сразу же приступлю к работе и подберу размеры.

- Ну, в чем теперь проблема, Эйб? - Спросил Хайман.

"Я избавился от них, Хайми", - ответил Эйб. "Двести в Гамбург и
Weiss. Триста - компании "Кэпитол Кредит Аутфиттинг Компани" и пятьсот
Файнроту и Перл.

- Эйб, держись! - воскликнул Хайми. - Ты получил всего шестьсот долларов, а
ты продал тысячу предметов одежды.

"Я знаю, Хайми, - сказал Эйб, - но завтра я уезжаю домой, и у меня есть
месяц, чтобы отправить остаток".

"Возвращаешься домой?" - Воскликнул Хайман.

— Конечно, — сказал Эйб. — У меня был хороший долгий отпуск, а теперь пора возвращаться к делам.

Однажды утром, две недели спустя, Эйб сидел, закинув ноги на стол, в демонстрационном зале просторного магазина верхней одежды Potash & Perlmutter. В зубах он держал прекрасную питтсбургскую сигару под
углом примерно девяносто пять градусов к выступающей нижней губе, и он
с удовольствием просматривал колонку деловых новостей в "Дейли Клоук" и
Судебный протокол.

"Итак, что ты об этом думаешь?" - воскликнул он.

"Что я думаю о чем, Эйб?" Поинтересовался Моррис.

В ответ Эйб одной рукой протянул газету своему партнёру, а другой указал на пугающий заголовок.

"Мошенническое банкротство в Галвестоне," — гласил он.  "Вчера против Зигмунда Ловенштейна, ведущего бизнес под названием
O'Gorman-Henderson Dry-Goods Company в Галвестоне, штат Техас, было подано заявление о банкротстве. Когда федеральный управляющий вступил во владение помещением банкрота, оно, по-видимому, было очищено от имущества и оборудования. Известно, что
Ловенштейн бежал в Матаморос, Мексика, куда его жена отправилась двумя неделями ранее. Сумма обязательств оценивается в пятьдесят тысяч
долларов, и единственным активом является здание магазина, которое оценивается в
десять тысяч долларов и подлежит ипотеке на общую сумму примерно в
столько же. Большинство кредиторов находятся в Нью-Йорке и
Бостоне ".

Моррис вернул бумагу своему партнеру без комментариев.

"Вы видите, Mawruss", - сказал Абэ, как он прикурил новую сигару. "Потом он
выгодно быть больным. Не так ли?




Глава IV


«Больше никогда, Морусс», — сказал Эйб Поташ своему партнёру, когда они сидели в демонстрационном зале их просторного магазина верхней одежды.
после возвращения Эйба из Питтсбурга. «Больше никогда, Морусс, потому что это
неправильно. Это строго оптовый бизнес, и если мы однажды продадим другу _одну_ вещь, этот друг приведёт другого друга, а тот приведёт ещё одного друга, и прежде чем ты успеешь оглянуться, Морусс, мы будем вести крупный розничный бизнес с убытком в пятьдесят центов с каждой вещи».

— Но это не друг, Эйб, — возразил Моррис. — Это служанка моей жены. Она видела один из этих образцов, модель сорок-двадцать-два, эти сливовые «Империи», которые я взял домой, чтобы показать мистеру Гарфанкелю по дороге
Вчера она сломалась, и теперь ей как будто без него не обойтись. Если она его не получит, моя
Минни боится, что она уйдёт.

— Ладно, — сказал Эйб, — пусть уходит. Если моя Рози может сама готовить и
убираться, Морусс, думаю, это не повредит твоей Минни. Пусть она попробует какое-то время делать всё сама, Морусс. Я думаю, это пойдет ей на пользу.

"Но, во всяком случае, Эйб, я сказал девушке, чтобы прийти в это утро и я
дайте ей одной за два доллара, и я думаю, она будет здесь в любой момент
сейчас."

- Что ж, Маврусс, - сказал Эйб, - на этот раз все в порядке, но больше никогда.
Мы занимаемся производством плащей и костюмов не для торговли служанками ".

Дальнейшему обсуждению помешало появление розничной покупательницы
собственной персоной. Моррис быстро вскочил на ноги и повел ее в заднюю часть магазина
в то время как Эйб молча искал убежища в разделочной
наверху.

"Как ты думаешь, какой размер ты носишь, Лина?" - Спросил Моррис.

- Большой, - ответила Лина. — Толстая.

 — Да, я знаю, — сказал Моррис, — но какого размера?

 — Очень толстая, — ответила Лина. Она была литовкой, и её пышные формы никогда не знали корсета, пока она не приехала в Америку.
На острове Эллис двумя годами ранее.

"Это самое большое, что у меня есть, Лина," — сказал Моррис, доставая самый большой размер из имевшихся в наличии. "Может быть, если ты наденешь его поверх своего платья, то поймёшь, достаточно ли оно тебе велико."

Лина с трудом влезла в платье, которое застёгивалось на спине, и в течение пяти минут Моррис, стиснув зубы, пытался его застегнуть.

«Отлично сидит», — сказал он, закончив свою работу. Он подвёл её к зеркалу в передней части магазина как раз в тот момент, когда мистер Гарфанкел вошёл в магазин.

"Привет, Морусс, — воскликнул он. — Что это? Новая модель плаща, которую ты получил?"

[Иллюстрация: ЧТО ЭТО? НОВАЯ МОДЕЛЬ ПЛАЩА, КОТОРУЮ ВЫ ПРИОБРЕЛИ?]

Моррис покраснел, в то время как Лина и М. Гарфанкел критически осмотрели необычную посадку одежды.

"Ну, это один из тех сорокадвухдюймовых, которые я заказал сегодня утром, Морусс. Не так ли?"

Моррис с сожалением посмотрел на платье сливового цвета и кивнул.

"Тогда не отправляйте этот заказ, пока не получите от меня весточку, — сказал мистер Гарфанкел.
"Полагаю, мне пора идти."

"Не торопитесь, мистер Гарфанкел, — воскликнул Моррис. — Вы ведь пришли в магазин не только для того, чтобы сказать мне это, не так ли?

"Да, у меня есть", - сказал Гарфанкел, его глаза все еще приклеены к выпученными Лины
рис. "Вот и все, зачем я пришла. Я буду писать тебе в этот день".

Он захлопнул за собой дверь, и Моррис повернулся к расстегивающей пуговицы
полузадушенной Лине.

— Это будет стоить два доллара для тебя, Лина, — сказал он, — и, думаю, для нас это будет стоить около четырёхсот.

На следующее утро в семь часов, когда Эйб вышел из метро, на короткой лестнице, ведущей к двери магазина «Поташ и Перлмуттер», сидела девушка с непокрытой головой. Когда Эйб подошёл, девушка встала и кивнула, на что Эйб нахмурился.

"Если тебе нужна работа, - сказал он, - тебе следует подойти к задней двери"
и подождать, пока придет бригадир".

"Мне не нужна работа", - сказала она. "Я кузина".

"Кузина!" Эйб вскрикнул. "Чья кузина?"

"Кузина Лины", - ответила девушка. Она протянула руку и, открыв ее,
показала двухдолларовую купюру, всю влажную и сморщенную. "Я хочу платье, как у
Лины".

"Что!" Эйб вскрикнул. "Уже так скоро!"

"У Лины есть красивое красное платье. Она показала мне его вчера вечером", - сказала девушка. "У меня
тоже есть такое".

Она приветливо улыбнулась, и Эйб впервые заметил её гладкую светлую кожу.
волосы, овальное лицо и стройная девичья фигура, которая, казалось, была создана для
платья в стиле ампир. Кроме того, конечно, была двухдолларовая купюра и
обещание продажи за наличные, что всегда очень привлекательно для
измученного кредитами ума, такого как у Эйба. «Ну что ж, — сказал он со вздохом,
подходя к вешалке с платьями в стиле ампир в задней части магазина, — если я должен,
то, полагаю, должен».

Он выбрал самое маленькое платье из имеющихся в наличии и протянул его ей.

"Если ты сможешь надеть его сама, то получишь его за два
доллара", - сказал он, пряча в карман мятую купюру. "Я не застегиваю пуговицы"
"ничего ни для кого".

Он достал почту из почтового ящика и отнёс её в демонстрационный
зал. Там была внушительная стопка корреспонденции, и на самом
первом письме, которое попалось ему под руку, было написано: «Париж. Плащи,
костюмы и головные уборы. М. Гарфанкель, владелец». Эйб пробормотал
что-то себе под нос, вскрывая письмо.

«Держу пари, он утверждает, что у нас не хватает поставок, хотя мы ещё даже не отправили ему товар», — сказал он и начал читать письмо. «Держу пари, он…»

Он застыл в ужасе, когда его выпученные глаза осознали смысл записки мистера Гарфанкела. Затем он вскочил со стула и выбежал из кабинета.
в магазин, где новая покупательница прихорашивалась перед
зеркалом.

"Убирайся, — закричал он, — убирайся из моего магазина."

Она отвернулась от завораживающей картины в зеркале и увидела
разъяренного Эйба, размахивающего письмом, как оружием, и с
ужасным криком бросилась к двери и помчалась к углу.

Моррис неторопливо выкуривал сигару после завтрака, когда вышел из метро, и, когда он свернул на Уайт-стрит, Эйб всё ещё стоял на пороге.

 «В чём дело?» — спросил Моррис.

— Дело! — воскликнул Эйб. — Дело! Дело в том, что _ничего_ не случилось. Всё в порядке. Просто взгляни на это письмо, Морусс. Вот и всё.

Моррис взял протянутую записку и сразу же открыл её.

"Джентльмены," — гласило письмо. «Ваш мистер Перлмуттер продал нам сегодня утром эти сливовые «Империи»
и сказал, что они в моде на Пятой авеню. А теперь, джентльмены, мы продаём на Первой авеню, как и то, что было в вашем магазине сегодня днём, когда звонил наш мистер Гарфанкель, а наш мистер Гарфанкель уже достаточно насмотрелся. Пожалуйста, отмените заказ. Ваш мистер Перлмуттер поймёт. Искренне ваш, «Парижский». М. Гарфанкель, владелец».

М. Гарфанкель жил в стильной квартире на Сто восемнадцатой улице. Его семья состояла из него самого, миссис Гарфанкель,
троих детей и литовской служанки по имени Анна, и соседи удивлялись, что такая хрупкая девушка могла выполнять все домашние обязанности в столь большой семье. Она готовила, стирала и шила для всей семьи с таким энтузиазмом и усердием, что миссис
Гарфанкель считал её сокровищем и оставлял на её усмотрение почти все
домашние дела. Поэтому Анна всегда вставала в шесть утра и сразу же будила
Мистер Гарфанкел, потому что завтрак мистера Гарфанкела был неподвижным пиршеством,
запланированным на половину седьмого.

Но на следующее утро после того, как он купил у неё платья сливового цвета,
Потребовалось почти восемь часов, прежде чем он проснулся, и когда он вошёл в столовую, то вместо двух яичниц с колбасой и кофе, которые обычно его там ждали, на столе лежали только вечерние газеты, переполненная пепельница и разорванный конверт с результатами вчерашней игры в пинокль.

Он уже собирался вернуться в спальню и сообщить об исчезновении Анны
когда ключ повернулся в двери, и Анна вошла. По ее щекам
пылали, и ее волосы растрепались, лицо ее в непотребных
непорядок. Тем не менее, она улыбнулась торжествующей улыбкой
хорошо одетый.

"Мне поздно", - сказала она, но кто забыл о своей потерянной завтрак
час, когда он увидел сливы-цвет империи.

— Ну, — выдохнул он, — это же один из тех сороковых, которые я заказал
вчера.

Анна подняла обе руки, чтобы лучше продемонстрировать совершенство платья,
и Гарфанкел осмотрел его взглядом эксперта.

"Давайте посмотрим сзади, — сказал он. — На тебе оно смотрится отлично, Анна.

Он кружил её вокруг себя, чтобы рассмотреть платье со всех сторон.

"Должно быть, я сошёл с ума, когда отменил тот заказ," — продолжил он. "Где ты его взяла, Анна?"

"Я купила его в Potash & Perlmutter," — ответила она. "Моя кузина Лина работает у мистера Перлмуттера. Она купила его вчера за два доллара. Я видел его прошлой ночью, и он мне понравился. Поэтому сегодня утром я встал в пять часов, пошёл в центр города и купил такой же за два доллара.

М. Гарфанкель быстро подсчитал в уме, пока Анна уходила готовить запоздалый завтрак.

Он прикинул, что Анна заплатила немного меньше за свою покупку в магазине.
чем цена, которую «Поташ и Перлмуттер» назвали ему за сотню лотов.

"Они того стоят," — сказал он себе. "«Поташ и Перлмуттер» —
пара довольно мягкотелых придурков, раз продают товары ниже себестоимости
служанкам. Я всегда считал Эйба Поташа довольно твёрдым орешком, но, думаю, я всё-таки смогу вести с ним дела.

В половине одиннадцатого мистер Гарфанкель вошёл в магазин «Поташ и Перлмуттер» и поприветствовал Эйба улыбкой, в которой смешались извинение, дружелюбие и заискивание в пропорциях, которые, по мнению мистера Гарфанкеля, были идеальными. Эйб ответил ему сердитым взглядом.

— Ну что, Эйб, — воскликнул мистер Гарфанкел, — разве не прекрасная погода?

— Да? — ответил Эйб. — Я не беспокоюсь о погоде, когда получаю отказы, мистер Гарфанкел. Зачем вам отменять заказ, мистер Гарфанкел?

Мистер Гарфанкел протестующе поднял руку.

— «Эйб, — сказал он, — если бы ты зашёл в магазин, где ты купил
вещи, и увидел, что одежду, которая, как ты слышал, сейчас в моде на Пятой
авеню, примеряет корова…»

«Корова!» — сказал Эйб. «Я хочу вам кое-что сказать, мистер Гарфанкел. Та
женщина, которая примеряет эти «Империи», — работница Морусса».
Это его жена, и хотя она не Лилиан Рассел и не кто-то в этом роде,
понимаете, если вы думаете, что можете отказаться от покупки, назвав её коровой, вы ошибаетесь."

Улыбка мистера
Гарфанкела утратила вкрадчивость и дружелюбие, став по-настоящему извиняющейся.

"«Ну, Эйб, по правде говоря, — сказал он, — я не отменил тот заказ
полностью, _абсолютно_, понимаешь. Может быть, если ты меня подкупишь, я
пересмотрю своё решение».

 «Подкупить!» — воскликнул Эйб. «Подкупа не будет. Эти платья стоят
три доллара за штуку, а мы отдаём их тебе за три с половиной. Если мы
«Любые поблажки, и мы окажемся в богадельне. Не так ли?»

« О, цена нормальная, — возразил мистер Гарфанкел, — но условия слишком строгие. Я не могу купить _все_ свои товары за десять дней. «Сэммет Бразерс» дает мне отсрочку на шестьдесят и девяносто дней, и поэтому я веду с ними большую часть своих дел. Теперь, если бы я мог получить такие же условия от _тебя_, Эйб, я бы предпочёл твою линию «Сэммет Бразерс».

— Извини, — перебил Эйб. — Кажется, я слышу звонок телефона.

Он прошёл в заднюю часть магазина, где звонил телефон.

— Мисс Коэн, — сказал он бухгалтеру, проходя мимо кабинета, — ответьте
на звонок. Я иду наверх поговорить с мистером Перлмуттером.

Он прошёл в раздевалку, где Моррис руководил распаковкой полуфабрикатов.

 — Морусс, — сказал он, — М. Гарфункель внизу, и он говорит, что
пересмотреть отказ и дать нам большой заказ, если мы позволим ему быть
лучшие условия. Ну как сказать, Mawruss?"

Моррис с минуту молчал.

"Рискни, Эйб", - сказал он наконец. "Он не сможет обыграть нас с первым же счетом.
Не так ли?" - спросил я. - "Он не сможет обмануть нас с первого счета". Не так ли?"

— Нет, — нерешительно согласился Эйб, — но он может, Морусс?

 — Конечно, может, — сказал Моррис, — но если мы не будем рисковать, Эйб, то с таким же успехом можем закрыться. Продай ему всё, что он хочет, Эйб.

«Я продам ему всё, за что он сможет заплатить, Морусс, — сказал Эйб, — и, думаю, это будет не больше тысячи долларов».

Он вернулся на первый этаж, где его с нетерпением ждал мистер Гарфанкел, и достал коробку сигар для постоянных клиентов.

"Закурите, мистер Гарфанкел, — сказал он.

М. Гарфанкель тщательно выбрал сигару и сел.

— Ну что ж, Эйб, — сказал он, — вы долго разговаривали по телефону.

— Конечно, — ответил Эйб. — Мне звонил кассир из банка «Костюшко» на Гранд-
стрит. Он делает скидки по некоторым нашим счетам, которые мы продаём
ответственным людям, и он попросил меня в будущем получать регулярные
отчёты от всех моих клиентов — тех, по чьим счетам я хочу делать скидки.

Мистер Гарфанкел медленно кивнул.

"Заявления — вы их получите, Эйб, — сказал он, — но я могу с уверенностью сказать, что глупо дисконтировать счета, которые вы продаёте _мне_. Иногда я
Я сам сделаю скидку. В любом случае, я пришлю вам счёт. А теперь давайте посмотрим на вашу линию, Эйб. Я и так потратил достаточно времени.

В течение следующего часа мистер Гарфанкель изучал акции Potash & Perlmutter,
и когда он наконец попрощался с Эйбом, то договорился о заказе на тысячу долларов; условия — шестьдесят дней без учёта налогов.

Заявление о финансовом положении мистера Гарфанкеля, которое пришло на следующий день, более чем удовлетворило Морриса Перлмуттера, и, если бы оно не было таким восторженным, оно могло бы даже удовлетворить Эйба
Поташа.

"Не знаю, Морусс," — сказал он, — "некоторые вещи выглядят слишком хорошо, чтобы быть правдой".
— Верно, Морусс, и я думаю, что это один из них.

 — Ты всегда должен беспокоиться, Эйб, — ответил Моррис. — Если бы Вандербильт и Астор были партнёрами в бизнесе по продаже плащей и костюмов, и ты продал бы им товар на пару сотен долларов, Эйб, ты бы извёлся, пока не получил бы чек. Держу пари, Гарфанкел уже выставил тебе счёт.

Пророчество Морриса сбылось, потому что в конце четвёртой недели М.
Гарфанкель зашёл в магазин Potash & Perlmutter и оплатил свой шестидесятидневный счёт с обычной скидкой в десять процентов. Более того, он дал им
ещё один заказ на товары стоимостью в две тысячи долларов на тех же условиях.

Однако в этом случае прошло целых пятьдесят девять дней, а от мистера Гарфанкела не было никаких вестей, и утром шестидесятого дня Эйб вошёл в магазин с обеспокоенным видом.

"Ну что, Эйб," воскликнул Моррис, "что случилось? Ты выглядишь встревоженным."

"Держу пари, что я волнуюсь, Маврусс", - ответил Эйб.

"Ну, что толку волноваться?" он ответил. "Отчет М. Гарфункеля"
будет готов только сегодня".

"Как всегда, М. Гарфункель!" - Воскликнул Эйб. - М. Гарфункель меня не очень беспокоит.,
Морусс. Я бы тоже хотел получить от него чек, Морусс, но я не собираюсь тратить на него время. Моя Рози больна.

 — Больная! — воскликнул Моррис. — Это плохо, Эйб. В чём, кажется, дело?

«У неё ревматизм в плече, — ответил Эйб, — и она пытается нанять девушку, чтобы та ей помогала, но это бесполезно.
 Ей тяжело нанимать девушку, Морусс.  Пятнадцать лет она сама готовит и моет посуду, а теперь ей нужна девушка, Морусс, но она не может её найти».

Моррис сочувственно хмыкнул.

— Может быть, та твоя девушка, Морусс, — продолжил Эйб, как будто делая невинное предложение, — которой мы продаём «сорок-двадцать-два», может быть, у неё есть сестра или кузина, которая хочет работать, Морусс.

 — Я сейчас же позвоню своей Минни, — сказал Моррис и, повернувшись, чтобы сделать это, увидел входящего мистера Гарфанкела. Эйб и Моррис поспешили поприветствовать его.
Каждый из них взял его за руку и, похлопав по спине, проводил в
демонстрационный зал.

"Прежде всего," — сказал мистер Гарфанкел, — "вот чек на текущий счёт."

"Не торопись," — воскликнули Эйб и Моррис, что музыкальные критики называют
прекрасным вступлением.

"Теперь, когда с этим покончено, - продолжал М. Гарфункель, - я хочу отдать
вам еще одно распоряжение. Только вот что, Маврусс, ты знаешь не хуже меня, что
в бизнесе по продаже плащей и костюмов в рассрочку парню требуется большой
капитал. Не так ли?

Моррис кивнул.

"А если он покупает товары только за наличные или на тридцать-шестьдесят дней, Эйб", М.
Гарфанкел продолжил: «Иногда ему не хватает денег,
потому что его собственные клиенты долго расплачиваются. Не так ли?»

Эйб тоже кивнул.

"Что ж, тогда, — заключил мистер Гарфанкел, — я дам вам, ребята, хороший заказ,
но на этот раз он должен быть выполнен за девяносто дней."

Эйб сильно затянулся сигарой, а Моррис ослабил воротник, который внезапно стал тесным.

"Я всегда вовремя оплачивал свои счета. Не так ли?" — спросил М. Гарфанкел.

"Конечно, мистер Гарфанкел, — ответил Эйб. — _Это_ вы сделали. Но девяносто
дней — это три месяца, а мы сами должны оплачивать свои счета за тридцать
дней."

— «Однако, — вмешался Моррис, — это не имеет значения. Хороший клиент — это хороший клиент, Эйб, и я согласен».

 Это поставило Эйба перед выбором, и ему было трудно отказать в кредите клиенту, чей чек на две тысячи
Доллары уже лежали в кармане жилета Эйба.

"Хорошо," — сказал Эйб. "Давай, выбирай свои товары."

В течение двух долгих часов мистер Гарфанкель перебирал товары ПОташ и Перлмуттер
и, выбрав сотню самых лучших моделей, заказали их на
три тысячи долларов.

"У нас на складе только половина этих моделей," — сказал Моррис, "но мы
можем изготовить их прямо сейчас."

— Тогда те товары, что у вас есть в наличии, Морусс, — сказал Гарфанкел, — я
должен получить завтра, а остальные — через десять дней.

— Хорошо, — ответил Моррис, и когда мистер Гарфанкел вышел из магазина,
Эйб и Моррис немедленно принялись сортировать заказанные товары.

— Послушай, Морусс, — сказал Эйб, — я думал, ты собираешься поговорить с
этой девушкой о моей Рози.

— Да, Эйб, — ответил Моррис, — я сейчас этим займусь.

Он подошёл к телефону и позвонил жене, а через пять минут вернулся в магазин.


— Разве это не забавно, Эйб? — спросил он. — Моя Минни поговорила с той девушкой, и та сказала, что у неё есть кузина, которая как раз собирается уволиться с работы, Эйб. Она идеально подойдёт твоей Рози.

 — Я не знаю, Морусс, — ответил Эйб. — Моя Рози — особенная женщина.
Она не хочет, чтобы её уволили за то, что она грязная или что-то в этом роде, Морусс. Сначала мы хотим получить отчёт о ней и выяснить
за что ее уволили.

"Ты прав, Эйб", - сказал Моррис. "Я узнаю у Лины сегодня вечером".

Они снова принялись за разборку и упаковку основной части
заказа Гарфункеля, и к шести часам товары на сумму более полутора тысяч
долларов были готовы к доставке.

«Мы отправим их завтра», — сказал Эйб, когда они начали запирать магазин на ночь, — «и не забудь про ту девушку, Морасс».

На следующее утро по дороге в центр города Эйб встретил Леона Сэммета, старшего партнёра фирмы «Братья Сэммет». Между Эйбом и Леоном существовали номинальные
конкурентное перемирие, которое в торговле плащами и костюмами подразумевает, что
пока они весело обменивались кредитной информацией из своего офиса
файлами, они вели постоянную партизанскую войну за поимку
клиентов друг друга.

Итак, М. Гарфункель был особенно активным клиентом Sammet
Brothers, и поскольку Эйб предположил, что М. Гарфункель уволил Sammet
Братья в поддержку Potash & Perlmutter его манера обращения с Леоном была
мягкой и извиняющейся.

— Ну что, Леон, — сказал он, — как дела?

Лицо Леона расплылось в улыбке.

«Конечно, могло бы быть и лучше, Эйб, — сказал он, — но, как бы то ни было, мы заключили потрясающую весеннюю сделку, даже несмотря на то, что этот придурок Луис Гроссман больше не работает на нас. На прошлой неделе мы отправили пару заказов на три тысячи долларов. Один из них — в «Штраус, Кан и Баум» из Фресно».

Это были старые клиенты «Поташа и Перлмуттера», и Эйб поморщился.

"Они были нашими старыми клиентами, Леон," — сказал он, "но они вели такую
дешёвую торговлю, что мы не могли сократить нашу линию настолько, чтобы угодить им."

"Неужели?" — ответил Леон. "Может быть, мистер Гарфанкель тоже был твоим старым клиентом, Эйб."

— М. Гарфанкел? — воскликнул Эйб. — Это тот самый М. Гарфанкел?

 — Конечно, — похвастался Леон. — Мы отправили ему три тысячи долларов. Один из наших лучших клиентов, Эйб. Всегда платит в срок.

 До конца поездки в метро Эйб не обращал на него внимания.
Леон подшучивал над ним, что, по мнению Леона, было проявлением огорчения, и когда они
расстались на Канал-стрит, Леон не удержался от последнего злорадства.

 «Полагаю, Эйб, мистер Гарфанкель слишком низко ценит вас, чтобы вы могли
ему подойти. Не так ли?» — сказал он.

 Эйб ничего не ответил, и пока он шёл на юг к Уайт-стрит, Макс
Лапидус из «Лапидус и Эленбоген», ещё один, но менее крупный конкурент,
столкнулся с ним.

"Привет, Эйб," — сказал Макс. "Что там Леон Саммет только что говорил
о мистере Гарфанкеле?"

"О, мистер Гарфанкель — его хороший клиент," — осторожно ответил Эйб.
"По крайней мере, он так утверждает."

— Не верь этому, — сказал Макс. — М. Гарфанкель сам сказал мне, что раньше у него были дела с «Сэммет Бразерс», но теперь он этим не занимается. Мы сами вели большие дела с М. Гарфанкелем.

 — И что? — прокомментировал Эйб.

 — На прошлой неделе мы продали ему пару тысяч долларов на девяносто дней, —
Лапидус продолжил: «Он платит аккуратно, Эйб. В этом сезоне мы продавали ему большие партии
каждые пару месяцев, и он всегда платил в срок. Однажды он даже сделал скидку».

 «Да неужели?» — сказал Эйб, когда они подошли к магазину «Поташ и
 Перлмуттер». «Рад слышать, что мистер Гарфанкель так занят». Доброе утро,
Макс.

Моррис Перлмуттер встретил его у двери.

"Привет, Эйб," — воскликнул он. "Что случилось? Ты выглядишь бледным. Рози
хуже?"

Эйб покачал головой.

"Морус, — сказал он, — ты уже отправил товар мистеру Гарфанкелу?"

— Они выйдут через десять минут, — ответил Моррис.

— Придержи их на какое-то время, пока я не позвоню в «Клингер и Кляйн», — сказал Эйб.


 — Что ты ищешь, Эйб? — спросил Моррис. — Больше информации? Ты не хуже меня знаешь, Эйб, что «Клингер и Кляйн» настолько консервативны, что не продали бы Эндрю Карнеги, если бы не получили заверенный чек заранее.

"Все в порядке, Маврусс", - ответил Эйб. "Может быть, они и не стали бы продавать"
Эндрю Карнеги, но, если я не ошибаюсь, они продали М. Гарфункеля.
Все продал его, даже Лапидус & Elenbogen. Так что я думаю, я телефон
им."

"Хорошо, подождите немного, Абэ," Моррис закричал. "Лина, девочка моей Минни, здесь
с её кузиной. Я привёл их сюда сегодня утром, чтобы вы могли поговорить с ней
сами.

— Хорошо, — ответил Эйб. — Попросите их пройти в демонстрационный зал.

Через мгновение Лина и её кузина Анна вошли в демонстрационный зал. Обе
были одеты в стиле «Поташ и Перлмуттер» сорок два, но в то время как
Лина была в зелёной шляпке, напоминающей по цвету раннюю весеннюю листву.
 Головной убор Анны был жёлтым с несколькими малиновыми
розами — примерно восемью крупными — сбоку.

"Закрой окно, Морусс," — сказал Эйб. "Снаружи так шумно, что я не слышу собственных мыслей."

— Окно закрыто, Эйб, — ответил Моррис. — Это твоё воображение.

— Ну и кто из них кто, Морусс? — спросил Эйб.



— Розы — это Анна, — сказал Моррис. — Анна, ты хочешь работать у мистера
Поташа?

— Конечно, хочет, — вмешался Эйб. "Только я хочу задать тебе несколько вопросов
прежде чем я тебя найму. Кем ты работала раньше, Анна?"

Анна опустила голову и жеманно улыбнулась.

"Мистер М. Гарфункель", - пробормотала она.

"Это так?" Моррис воскликнул. "Да ведь он наш хороший клиент".

— Не лезь не в своё дело, Морусс, — сказал Эйб. — И зачем ты его бросила,
Анна?

"Я не оставляю _them_", - ответила Анна. "Миссис Гарфункель - прекрасная леди.
Мистер Гарфункель тоже. Они оставляют _them_. В следующем месяце они уезжают,
за город.

"Переезжаем за город, да?" - спросил Эйб. Внешне он был спокоен, но
его глаза блестели. - В какой стране?

Анна повернулась к своей кузине Лине и произнесла несколько слов по-литовски.

«Она говорит, что не помнит, — объяснила Лина, — но она говорит, что это что-то
звучит как «консервы».

«Консервы?» — пробормотал Моррис.

Эйб на мгновение прикусил кончики усов, а затем вскочил на
ноги.

— _Канада!_ — закричал он, и Лина энергично кивнула.

Он выскочил из выставочного зала и побежал к телефону.  Через десять минут
он вернулся, его лицо было покрыто потом.

— Анна, — прохрипел он, — ты приходишь работать ко мне.  Да?  Сколько ты получаешь у
этого... у мистера Гарфанкеля?

"Двадцать долларов в месяц", - ответила Анна.

"Хорошо, мы будем платить вам двадцать два", - сказал он. "Вы дешевы по своей цене.
Итак, я жду вас сегодня вечером". - И он кивнул. - "Я буду платить двадцать два". "Вы дешевы по своей цене".

Когда девушки ушли, он повернулся к своему партнеру.

- Маврусс, - сказал он, - верни товары для мистера Гарфункеля на склад. Я
Я позвонил в «Клингер и Кляйн», и они продали ему костюм за четыре тысячи. Я также позвонил в «Перфекшн Пласк энд Костюм Компани» — тоже за четыре тысячи; в «Марголиус и Фрид» — за две тысячи; в «Леви, Мартин и Ко» — за три тысячи и так далее. По моим подсчётам, он, должно быть, купил товаров на сто тысяч долларов за последние несколько дней, и всё это за девяносто дней. Он не смог
продать и четверти товаров в своём здании на Первой авеню,
Морусс, так где же остальное? Аукционные дома, Морусс, на севере, юге,
востоке и западе, и я готов поспорить, что он получил авансовые чеки за каждый
груз на хранение в Монреаль прямо сейчас. Держу пари, ты ему даже не
распакуйте случаях, прежде чем ему доставлены. Скажите, Мисс Коэн, чтобы прийти и
Принеси свою книгу".

Когда мисс Коэн заняла свое место, Эйб встал и откашлялся, готовясь произнести
послание, достойное данного случая.

"Париж. М. Гарфункель, владелец", - сказал он. "Джентльмены: В силу
возникших обстоятельств ----Нет. — Подождите немного.

Он откашлялся погромче.

"«Париж». М. Гарфанкель, владелец, — сказал он. — Господа, в связи с тем, что законы о банкротстве в _С_оединенных Штатах не действуют нигде, кроме как
в _С_оединённых Штатах мы обязаны отменить заказ, который вы нам
сделали. Благодарим вас за прошлые услуги и надеемся на то, что в будущем мы будем вести с вами исключительно наличный
бизнес. Мы искренне ваши, «Поташ и
Перлмуттер».

Мисс Коэн закрыла книгу и встала.

"Подождите немного, мисс Коэн. Я ещё не закончил, — сказал Эйб. Он на мгновение наклонился
вперед и назад, стоя на цыпочках.

"P. S.," — добавил он. "Мы надеемся, что вам понравится в Канаде."




ГЛАВА V


"В последнее время у нас все идет довольно гладко, Морусс," — заметил Эйб Поташ
незадолго до провала мистера Гарфанкела. "Полагаю, нам предстоит _шляг_
где-нибудь, не так ли?

"Вечно тебе приходится пинать", - воскликнул Моррис. "Если бы ты только послушай
что _Я_ должен сказать oncet в то время, Эйб, все будет всегда идти
гладкий".

Абэ издал хриплый смех.

"Конечно, я знаю", - сказал он, "например, это предложение о многоквартирном доме, о котором ты
говорил мне, Маврусс. Ты не доволен тем, что у нас проблемы в бизнесе по продаже плащей и костюмов, Морусс, тебе нужно выйти на улицу и найти их. Тебе нужно заняться бизнесом по продаже недвижимости.

 «У торговцев недвижимостью нет таких проблем, как у нас, Эйб», — Моррис
возразил. «В недвижимости нет сезонов, Эйб. многоквартирный дом в этом году такой же, как многоквартирный дом в прошлом году, Эйб, и в позапрошлом году тоже.
 В многоквартирных домах не носят полосатые рубашки в один год, Эйб, и однотонные в другой. Всё, что тебе нужно делать, когда у тебя есть многоквартирный дом, Эйб, — это ходить по квартирам и собирать арендную плату, а когда у тебя есть клиент, тебе не нужно составлять на него отчёт. Он платит наличными, Эйб, или же ты получаешь закладную в качестве залога.

 «Ты говоришь как Шайер Блюменкрон, Морусс, когда он приходит сюда
— В прошлом году он купил два участка в Озоун-Гроув, Лонг-Айленд, и хочет обменять их на пару сотен «миссес», — ответил Эйб. — Когда я спекулирую,
 Морусс, я играю в пинокль на аукционе.

 — Это не спекуляция, Эйб, — сказал Моррис. — Это инвестиция. Я
видел этот дом, Эйб, шесть этажей и подвальные помещения, и ты не смог бы
найти другого жильца даже с помощью сапожного рожка. Он приносит хороший доход,
Эйб.

— Ну, если так, Морусс, — ответил Эйб, — то почему Харрис
Рабин хочет его продать? Дома — это не плащи и костюмы, Морусс, ты
Признайся сам. Мы продаем товары, потому что не получаем дохода, если
храним их. Если бы наш магазин был полон плащей, Морусс, и они
приносили бы хороший доход, пока были здесь, Морусс, я бы не
хотел их продавать, Морусс; я бы хотел их сохранить.

 — Конечно, — ответил Моррис. «Но если бы доход составлял всего четыреста пятьдесят долларов в месяц, а в следующем месяце ваша дочь вышла бы замуж за Алека Голдвассера, барабанщика Klinger & Klein, и вам пришлось бы дать Алеку пару тысяч долларов, но вы бы не
— У меня нет наличных, Эйб, тогда ты бы продал им плащи, и вот почему
Харрис Рабин хочет продать дом.

— Я хочу тебе кое-что сказать, Морусс, — ответил Эйб. — Харрис Рабин
мог бы продать фонограф глухонемому. Он мог бы продать кинопроектор
дому для слепых, Морусс. Он мог бы продать что угодно кому угодно, Морусс, потому что ты знаешь не хуже меня, Морусс, что Харрис Рабин — первоклассный продавец. И если он хочет продать свой дом так дёшево, то есть много риелторов, которые знают, что такое выгодная сделка. Мы не знаем, Морусс. Мы не знаем.
риелторы. Мы занимаемся производством плащей и костюмов, и почему
Харрис Рабин должен искать нас, чтобы купить его дом? "

"Он ищет не нас, Эйб", - продолжил Моррис. "В том-то и дело.
Прошлой ночью я был у дома Харриса Рабина и видел там не менее трех
риелторов. Они все хотят этот дом, Эйб, и если они его хотят, то почему бы нам не захотеть его тоже? Айк Магнус предлагает Харрису сорок восемь тысяч пятьсот, пока я уже сижу там, но Харрис хочет за него сорок девять. Держу пари, Эйб, мы могли бы купить его за сорок восемь тысяч семьсот пятьдесят — на три тысячи больше, чем стоит закладная.

"Я полагаю, Mawruss, вы получили три тысячи, лежащих свободно вокруг вашего
брюки карман. Что?"

"Три тысячи фирме, как нас ничего нет, Эйб. Бьюсь об заклад, что я мог бы пойти
повидаться с Федером из банка Костюшко и получить их по первому требованию. Мы
не такие бедные, Эйб, но то, что мы можем купить, выгодно, когда мы это видим.

Эйб пожал плечами.

— Что ж, Морусс, если я буду слышать о доме Харриса Рабина до конца своих дней, то ладно. Я согласен, Морусс, только не проси меня ходить по адвокатским конторам или ещё куда-нибудь, Морусс. Мне и так есть чем заняться
в магазине, Маврусс, без того, чтобы мы оба слонялись без дела по адвокатским кабинетам
".

Более неохотное согласие, чем это, удовлетворило бы Морриса, и,
не останавливаясь, чтобы выкурить сигару, он надел шляпу и направился прямиком в контору
Харриса Рабина. Швейная компания Equinox, в которой
Харрис Рабин был президентом, советом директоров и единственным акционером,
занимала третий чердак здания на Уокер-стрит. Лифта не было, и, поднимаясь по лестнице, Моррис встретил Айка Магнуса на
первой площадке.

"Привет, Морусс!" — воскликнул Айк. "Ты сейчас покупаешь одежду? Я думал, ты
— Я занимался торговлей плащами и костюмами.

 — Чем бы я ни занимался, Айк, — ответил Моррис, — я занимаюсь своим делом,
Айк, а то, чем занимается кто-то другой, — не моё дело, Айк. Вот как я к этому отношусь.

 Он медленно поднялся по следующей лестнице, где стоял Сэмюэл Майклсон,
ещё один агент по недвижимости.

"Ах, Мистер Перлмуттер!" Самуил воскликнул. "Вы получите вокруг, чтобы увидеть
торговля одеждой один раз в некоторое время, тоже. Не так ли?"

"Я хожу вокруг, чтобы посмотреть на все виды торговли, мистер Майклсон", - ответил Моррис.
"Я должен передвигаться и суетиться, чтобы заработать на жизнь, мистер Майклсон". "Я должен работать".
Майклсон, потому что, мистер Майклсон, я не могу зарабатывать на жизнь, слоняясь без дела по улицам и зданиям, мистер Майклсон.

 — Не стоит об этом, — сказал мистер Майклсон, когда Моррис начал подниматься по последней
ступеньке. Когда он вошёл в офис компании Equinox Clothing, звон колокольчика заглушил последние слова Марка Хенохштейна.
Г-н Henochstein, другой член недвижимости братства, оказался в
интимные конференции с Харрисом Рабина.

"Я думаю, что у нас с ним буду", говорил он. "Моя жена видела миссис Перлмуттер
вчера в кафе, и она сказала ей, что я сделал вам предложение
сорок восемь четыреста пятьдесят за дом. Прошлой ночью, когда он зашел к тебе,
Я сказал ему, что дом не выгоден для того, кто им не является.
как ты понимаешь, он занимается недвижимостью, и это его очень бесит. Кроме того, я
наблюдал за ним, когда Айк Магнус сказал вам, что отдал бы сорок восемь с половиной долларов за
это, и он побледнел. Если бы он...

В этот момент раздался звонок в дверь, и вошел Моррис.

«Нет, сэр_и_, сэр, — взревел Харрис Рабин. — Сорок девять тысяч — моя
цифра, и это не сорок восемь тысяч девятьсот девяносто девять».

Тут он узнал Морриса Перлмуттера и с трудом сдержал возглас.
Он протянул руку для приветствия.

"Привет, Морасс," сказал он. "Эти спекулянты недвижимостью выматывают из человека все силы. Хенокштейн, тебе здесь нечего делать," сказал он более суровым тоном. "Когда я что-то решаю, я это решаю, и это всё, что нужно знать."

Хенохштейн в подавленном молчании повернулся и медленно вышел из
комнаты.

"Эти акулы недовольны тем, что ты отдаёшь дом, Морусс,"
продолжал Харрис. "Они хотят, чтобы ты отдал им купоны и
почтовые марки."

"Сколько он тебе предложил?" спросил Моррис.

— Сорок восемь пятьсот пятьдесят, — ответил Харрис Рабин. — У этого парня нервы как у лошади.

 — О, я не знаю, — пробормотал Моррис. — Сорок восемь пятьсот пятьдесят — хорошая цена за дом, Харрис.

 — Правда? — воскликнул Харрис. — Ну, может, ты так и думаешь, но ты не такой уж
_гриф_тер.

Моррис был явно оскорблён таким резким ответом.

"Я знаю, что я не такой, Харрис, — сказал он. — Если бы я был таким, я бы не был здесь, Харрис.
Я пришёл сюда как друг, а не как один из тех... тех... парней, о которых ты
говоришь. Если бы не моя Минни, которая так дружит с твоей
Дочь Мириам, я бы не стал утруждать себя, но, зная Алека Голдвассера так, как знаю его я, и будучи твоим другом до сих пор, Харрис, я пришёл к тебе и говорю, что дам тебе сорок восемь тысяч шестьсот за дом, и это моё последнее слово.

Харрис Рабин громко рассмеялся.

"Шутки шутишь, Морусс," — сказал он. "Шутка-это шутка, но когда
валочно собрали все неприятности, что я получил это, как вы знаете, Mawruss, он получил
трудно представить, что шутка, Mawruss".

"Это не шутка, Харрис", - ответил Моррис. "Это предложение, и я
могу прямо сейчас сесть и составить меморандум, если вы этого хотите, и заплатить вам
— Пятьдесят долларов в качестве залога.

 — Я скажу тебе, что я сделаю, Морусс, — сказал Харрис. — Ты дал
 Хенохштейну пятьдесят долларов, так что я дам пятьдесят долларов, и это будет
сорок восемь тысяч девятьсот пятьдесят.

 Он внезапно разволновался и схватил Морриса за руку.

"Давайте не будем тратить на это время", - воскликнул он. "Какой смысл в
меморандумах? Мы сразу же отправимся к Генри Д. Фельдману и оформим
контракт".

- Подожди. - сказал Моррис с выражением, в котором смешались холодность и удивление
в нужных пропорциях. - Я ничего не говорил о сорока восьми
девять пятьдесят. То, что я сказал, было сорок восемь шесть.

"Ты не это имел в виду, Маврусс", - ответил Харрис. "Ты имеешь в виду сорок восемь"
"девять".

Моррис понял, что наступил психологический момент.

- Послушай-ка сюда, Харрис, - сказал он. - Сорок восемь шесть из сорока восьми.
девять - триста. — Не так ли? — спросил Харрис.

Харрис кивнул.

"Тогда, — объявил Моррис, — мы разделим разницу и сделаем так, чтобы получилось сорок восемь семьдесят пять."

Харрис на мгновение задумался, а затем хлопнул Морриса по руке.

"Сделка! — воскликнул он.

Прошло двадцать дней, в течение которых Potash & Perlmutter получили право собственности на
Дом Харриса Рабина и остаток покупной цены,
половина которой попала в карманы Магнуса, Майклсона
и Хенохштейна. Наконец наступило первое число месяца, и Эйб с
Моррисом ушли из магазина пораньше, чтобы собрать арендную плату за
свою недвижимость.

— Я видел дом, Эйб, и ты видел дом, — сказал Моррис, когда они
поворачивали за угол оживлённой улицы Ист-Сайда, на которую выходил их
дом, — но нельзя ничего сказать, просто взглянув на дом, Эйб. Когда ты получишь арендную плату, Эйб, тогда и поймёшь, что это такое
выяснилось, что у тебя прекрасная собственность, Эйб.

Он первым поднялся на крыльцо многоквартирного дома и постучал в
первую дверь слева. Ответа не последовало.

"Они, должно быть, вышли. Не так ли?" предположил Эйб.

Моррис повернулся и постучал в противоположную дверь, но так же безрезультатно.
ответа не последовало.

«Полагаю, они уходят на работу и запирают свои комнаты», — объяснил Моррис.
"Нам следовало прийти сюда после семи часов."

Они дошли до конца коридора и постучали в дверь одной из двух задних комнат.

"Войдите!" — раздался женский голос.

Моррис открыл дверь, и они вошли.

"Мы пришли за арендной платой", - сказал он. "Он и я - новые арендодатели".

Арендаторша извинилась и удалилась в одну из внутренних комнат.
она осмотрела свою персону в поисках денег. Затем она протянула Моррису десять засаленных купюр по одному доллару.
- Что это? - спросил я.

- Что это? - Воскликнул Моррис. - Я думал, задние комнаты стоят четырнадцать.
долларов в месяц. Я видела квитанции, которые вы выписывали в прошлом месяце.

Квартирантка дьявольски ухмыльнулась.

"Конечно, видели, — ответила она. — Мы получали разные квитанции.
Однажды мы получили квитанцию на восемнадцать долларов, когда там было
«В доме есть свободные комнаты, но один из членов синдиката говорит, что он наймёт ещё несколько «профессиональных» жильцов, потому что это не очень хорошо выглядит для человека, который приходит, чтобы _купить_ дом, и видит такую высокую арендную плату».

«Синдикат?» — пробормотал Эйб. «Профессиональные жильцы?»

«Конечно», — ответил жилец. — В синдикате было четверо. Магнус был одним из них. Что-то насчёт курицы — другим, а ещё был этот Рабин
и парень по имени Майклсон.

 — А что насчёт профессиональных арендаторов? — прохрипел Моррис.

 — О, в доме было двадцать четыре семьи, включая
домработница, - ответил жилец. "Восемнадцать из них были профессионалами,
и когда синдикат продал ваш дом, профессионалы переехали в
дом на Четвертой улице, принадлежащий синдикату".

Эйб надвинул шляпу на глаза и засунул руки в карманы брюк.
карманы.

- Достаточно, леди, - сказал он. - Я уже услышал достаточно.

Он повернулся к Моррису.

"Да, Морусс," — с горечью сказал он. "Ты прав. В недвижимости, как и в дураках, нет сезонов, Морусс. Ты можешь ловить их каждый день в году, Морусс. Я иду домой, но если тебе нужен экспресс-курьер,
— Повозка, чтобы увезти арендную плату, Морусс, там за углом есть
конюшня.

Прошла по меньшей мере неделя, прежде чем Эйб смог заставить себя обратиться к
партнёру, разве что в самых грубых односложных выражениях; но необычный наплыв
весенних покупателей привёл к примирению, и Эйб с Моррисом забыли о
своих планах в сфере недвижимости, принимая приезжих торговцев.
В ведении их бизнеса Моррис занимался производством
и отправкой товаров, а Эйб — продажами. Дважды в год Эйб совершал
длительные поездки на Запад или Юг, а также более короткие поездки
В перерывах между поездками на Восток он не уставал напоминать своему партнёру, как много он, Эйб, работает.

 «У меня полно дел, Морусс», — сказал он, поприветствовав полдюжины клиентов с Запада. «У меня здесь достаточно дел, Морусс, без
беганья по стране. Мы должны делать то, что делают другие магазины,
Морусс. Нам нужен хороший продавец. У нас есть три тысячи долларов,
которые можно потратить на недвижимость, Морусс; почему бы нам не сделать
инвестиции, как это сделали братья Саммет? Почему бы нам не инвестировать в
 лучшего продавца?

"Я не останавливаю тебя, Эйб", - ответил Моррис. "Почему бы и нет? У Klinger &
Klein хороший мальчик, Алек Голдвассер. Он заключил для них крупную сделку, Эйб,
и они ему тоже мало платят.

- Алек Голдвассер! - Воскликнул Эйб. — Я удивлён, что ты так говоришь, Морусс. Мы уже достаточно заплатили Алеку Голдвассеру, Морусс.
Мы заплатили ему те две тысячи долларов, которые он получил с Мириам Рабин.

Моррис выглядел виноватым.

"Я тебе ещё не говорил, Эйб?" — сказал он. "Я думал, что говорил."

— «Ты мне ничего не сказал», — сказал Эйб.

 «Ну, Алек Голдвассер и Мириам Рабин больше не помолвлены.
моя Минни говорит мне, что Рабин сказал, что не хочет, чтобы его дочь вышла замуж за человека, у которого нет собственного бизнеса, так что свадьба отменяется.

 «Что ж, Морусс, — прокомментировал Эйб, — ты не можешь заставить меня чувствовать себя плохо, говоря мне _это_. Но в любом случае, я не вижу у Алека Голдвассера медалей за продажи». Он не такой продавец, как нам нужно, Морусс.

«Хорошо, — ответил Моррис. — В дороге будешь ты, а не я,
и ты познакомишься со всеми барабанщиками. Предложи кого-нибудь сам».

Эйб на мгновение задумался.

 «Есть Луис Минц, — сказал он наконец. — Он работает с Sammet Brothers».
— Он дорого стоит, Морусс, но он того стоит.

 — Конечно, он того стоит, — ответил Моррис, — и он это знает. Держу пари,
он зарабатывает пять тысяч в год у братьев Сэммет.

— Я знаю, — сказал Эйб, — но его контракт истекает через месяц,
и работать на «Сэммет Бразерс» тоже не сахар, Морусс. Держу пари,
у Луиса проблемы с горлом из-за того, что он уговаривает клиентов
купить одежду, которую шьёт Леон Сэммет, и Луиса тоже очень любят в
торговле, Морусс.

 — Ну, почему бы тебе не навестить его, Эйб?

— Я скажу тебе правду, Морусс, — ответил Эйб. — Я действительно видел его. Я
Я предложил ему всё, что дают ему «Братья Сэммет», и сказал, что мы
делаем более качественную продукцию по той же цене, но это бесполезно.
Луис говорит, что продавцу в любом случае приходится много работать, так что
он может работать ещё усерднее, и он говорит, что это портит человеку
карьеру, когда он меняет работу.

Тут в магазин вошёл покупатель, и Эйб был занят больше получаса. В конце концов клиент ушёл, и Моррис вернулся
в демонстрационный зал.

"Эйб, — сказал он, — у меня есть идея."

Эйб поднял взгляд.

"Ещё недвижимости?" — спросил он.

"Не больше недвижимости, Эйб, — поправил Моррис, — а _та же_ недвижимость.
поместье. Когда мы оказываемся в тупике, мы оказываемся в тупике, Эйб, не так ли?

Эйб кивнул.

"Итак, у меня появилась идея, - продолжил Моррис, - что мы пойдем к Луису и скажем ему, что мы
даем ему те же деньги, что и Sammet Brothers, только мы даем ему
премию".

"Бонус!" - Воскликнул Эйб. "Какая премия?"

"Большая премия, Эйб", - ответил Моррис. "Мы отдадим ему дом".

Эйб промолчал.

"В любом случае, это будет выглядеть большим", - продолжил Моррис.

"Выглядеть большим!" Эйб воскликнул. "Это большое. Это три тысячи долларов".

«Ну, нельзя оценивать наклейки по их стоимости, — объяснил Моррис.
 — Важно то, за сколько их продадут».

— Ты прав, Морусс, — с горечью заметил Эйб. — И этот дом не продашь ни за какие деньги Конфедерации. Я сегодня вечером встречусь с Луисом Минцем.

 Эйб встретился с Луисом в тот же вечер, и они договорились о встрече в магазине десять дней спустя. Тем временем Луис осмотрел дом, и, когда он вошёл в демонстрационный зал Potash & Perlmutter, на его лице не было
особо радостного выражения.

"Ну что, Луис," воскликнул Эйб, "ты пришёл сказать нам, что всё в порядке. Так ведь?"

Луис покачал головой.

— Эйб, — сказал он, — старая поговорка гласит, что никогда не стоит смотреть на лошадь сзади.
зубы, которые тебе кто-то дарит, но этот дом почти пустует.

"Что из этого?" Спросил Эйб. "Это прекрасный дом, не так ли?"

"Конечно, это прекрасный дом", - согласился Луис. "Но что толку в прекрасном доме,
если ты не можешь его арендовать? Ты же не можешь его съесть, не так ли?"

"Нет, - ответил Моррис, - но ты можешь его продать".

"Ну, - признал Луис, - продажа домов не по моей части? Может быть, если бы я
знал об этом достаточно, я смог бы его продать".

"Но есть риелторы, которые знают все о продаже дома", - начал Моррис
.

"Держу пари, что есть", - яростно перебил Эйб.

"И вы могли бы найти риелтора, который продал бы его за вас", - заключил Моррис.
злобно взглянув на своего партнера.

Луис сверился со списком арендаторов, который он составил.

"Я подумаю над этим, - сказал он, - и дам вам знать завтра".

На следующий день он поздоровался с Эйбом и Моррисом более сердечно.

— «Я всё обдумал, Эйб, — сказал он, — и, думаю, всё будет в порядке».

«Отлично!» — воскликнул Эйб. «Давай прямо сейчас сходим к Генри Д. Фельдману».

Как врождённый вывих тазобедренной кости предполагает имя
доктора Лоренца, так и малейший вывих плаща и костюма
Бизнес немедленно требует присутствия Генри Д. Фельдмана. Ни одно дело о
банкротстве не будет полным без его имени в качестве адвоката, будь то
кредиторы, подающие иск, или банкрот, и ни один иск о нарушении
трудового договора со стороны дизайнера или продавца не будет успешно
рассмотрен присяжными, если Генри Д. Фельдман не будет лить крокодиловы
слезы над подведением итогов по делу истца.

В искусстве заключения договоров, касающихся торговли плащами и костюмами,
во всех её аспектах — покупке, продаже, найме или аренде — он был
виртуоз, и его доход равнялся доходу шести судей Верховного суда, вместе взятых
. В остальном у него была впечатляющая, чисто выбритая внешность,
и он придерживался мнения, что щедрая порция латинских фраз
делала его беседу более приятной для клиентов.

Луи и Абэ были препровождены в кабинет только через полчаса
ждет в конце строки шесть клиентов, и они, не теряя времени
заявив о своем бизнесе.

«Мистер Фельдман, — пробормотал Эйб, — это мистер Луис Минц, который будет работать у нас продавцом».

 «Мистер Минц, — сказал мистер Фельдман, — примите мои поздравления. Калий и
«Перлмуттер» имеет репутацию в торговле _nulli secundum_, и все
признают, что товары, которые они производят, _summa cum laude_.»

«Мы также производим осеннюю и зимнюю одежду, — объяснил Эйб. — Все виды
одежды, мистер Фельдман. Я не хочу, чтобы у Луиса сложилось неверное впечатление.
Он должен уметь работать как с лёгкими, так и с тяжёлыми вещами».

Мистер Фельдман непонимающе уставился на Эйба, а затем продолжил: «Не сомневаюсь, что вы
уже договорились об условиях».

«Мы всё обсудили, — сказал Луис, — и вот что мы решили».

Затем он назвал зарплату и комиссионные, которые должны быть выплачены, и попросил мистера
Фельдман, чтобы оформить договор на многоквартирный дом.

"И на какой срок этот договор?" — спросил Фельдман.

"На пять лет," — ответил Эйб.

"Пять лет — это ничто," — сказал Луис. "Я бы ни за что не стал работать ни на кого по контракту на пять
лет. Я хочу один год."

— Один год! — воскликнул Эйб. — Луи, это не дело. За один год ты как раз успеешь достаточно хорошо познакомиться с нашей работой — конечно, я только _говорю_, ты же понимаешь, — чтобы уйти в другой дом, где тебе заплатят на пару сотен больше. Нет, Луи, я думаю, что это должно быть на пять лет.

— Конечно, если ты думаешь, что я из тех, кто устраивается на работу, чтобы
подсидеть кого-то из фирмы, Эйб, — начал Луис, — то почему бы и нет.

 — Я говорю это только для аргументации, — поспешил объяснить Эйб.
— Я скажу тебе, что я сделаю, Луис: я дам тебе два года, и в конце этого срока, если ты захочешь уйти, ты сможешь это сделать; только ты должен будешь согласиться не работать продавцом ни в одном другом магазине в течение года после этого, или ты можешь продолжать работать у нас в течение года после этого.
Как тебе такое?

— Я думаю, это в высшей степени справедливо, — поспешно вмешался мистер Фельдман. — Вы
Вы не можете отказаться от этих условий, мистер Минц. Мистер Поташ, я полагаю, подпишет за своего
партнёра, и тогда мистер Перлмуттер будет связан принципом _qui fecit per alium fecit per se_.

Никто не мог устоять перед таким потоком латыни, и Луис кивнул.

"Хорошо, — сказал он. — Пусть будет так.

Мистер Фельдман немедленно вызвал стенографистку.

"Приходите завтра в четыре часа", - сказал он. "Я пришлю клерка
с документом, который должны подписать миссис Поташ и миссис Перлматтер сегодня вечером".

На следующий день, через полчаса после назначенного времени,
контракт был оформлен, документы переданы Луи Минцу, и
первого числа следующего месяца Луи приступил к своей новой работе.

Первый сезон Луи с его новыми работодателями был чреват хорошими результатами
для Potash & Perlmutter, которые получали большую прибыль от работы Луи.
умение продавать; но для Луи это было несколько разочаровывающим.

"Я никогда не видел ничего подобного", - пожаловался он Эйбу. «Этот многоквартирный
дом похож на летний отель — люди постоянно приходят и уходят, и
каждый раз, когда кто-то съезжает, мне приходится платить за покраску и переклейку обоев
— Комнаты. Вы, конечно, хорошо меня надули с этим домом.

 — Надули тебя! — закричал Эйб. — Мы тебя не надували, Луис. Мы просто дарим тебе дом в качестве бонуса. Если он не будет хорошо сдаваться в аренду, Луис, тебе стоит его продать.

«Разве я не знаю, что должен его продать?» — воскликнул Луи. «Но кто его купит? Один агент по недвижимости за другим приходят посмотреть на него, и все
безрезультатно. Они не возьмут дом из-за ипотеки».

Почти полтора года Луи и Эйб повторяли этот разговор каждый раз, когда Луи возвращался с дороги, и в те дни, когда Луи
выплачивал проценты по ипотеке и страховые взносы по страховке от пожара, он
был на грани слёз.

"Почему бы тебе не заплатить мне то, что я не доплатил за содержание
этой собственности?" — спросил однажды Луис. "И я верну тебе дом."

Эйб рассмеялся.

"Тебе стоит сделать такое же предложение тому парню, который продал нам дом,"
весело сказал Эйб.

«Любой, кто однажды продал этот дом, Эйб, — возразил Луис, — не захочет
возвращать его снова».

В конце концов, когда Луис уехал в командировку примерно за три месяца до истечения срока его контракта, Эйб обратился к Моррису в
мы посетили шоу-рум и затронули тему возвращения дома.

"Этот дом - наклейка, Маврусс, - сказал он, - и мы, конечно, не должны
позволить Луи пострадать из-за этого. Мальчик молодец нами, и мы не хотим
потерять его".

"Ну, Эйб, - ответил Моррис, - как я на это смотрю, нам следует подождать, пока
его время не подойдет к концу. Может быть, он продлит контракт без нашего участия
забирает дом, Эйб; но если дело дойдет до худшего, Эйб, мы
верните ему то, что он потратил на дом, и заберите это обратно, _предоставив_ ему
продление контракта на пару лет. Разве нет?

Эйб с сомнением кивнул.

— Может, ты и прав, Морусс, — сказал он, — но этот парень сделал для нас доброе дело,
Морусс. В этом году мы уже получили от него большую прибыль, и я не хочу, чтобы он думал, что мы поступаем с ним несправедливо.

«С каких это пор ты стал таким мягкосердечным, Эйб?» — саркастически спросил Моррис, и
когда Луи вернулся из поездки неделю спустя, о доме никто не упоминал, пока Луи сам не заговорил об этом.

 «Послушай, Эйб, — сказал Луи, — что ты собираешься делать с этим домом? Учитывая арендную плату, которую я собрал, и деньги, которые я вложил в
— Я уже в долгах на восемьсот пятьдесят долларов, — сказал я.

 — Сделаем для тебя, Луис! — ответил Моррис. — Что мы можем для тебя сделать? Почему бы тебе не сделать это самому, Луис? Почему бы тебе не провести последнюю кампанию среди риелторов, а потом, если у тебя не получится, может быть, мы что-нибудь придумаем.

"Правильно, Луис", - сказал Эйб. "Просто попробуй и посмотри, что из этого получится".

Затем Эйб протянул Луи сигару и сменил тему, которая больше никогда не поднималась
до тех пор, пока Луи не отправился в свое последнее путешествие.

"Разве это не забавно, Маврусс", - сказал Эйб в то утро, когда Луи ожидал
— Разве не странно, что он не упоминал об этом доме с тех пор, как мы
разговаривали с ним в последний раз, когда он был дома?

 — Я знаю, — ответил Моррис, — но тебе не о чем беспокоиться, Эйб. В
контракте сказано, что Луи не может устроиться продавцом в какой-либо другой дом.
пока не истечет год, а мальчик не может позволить себе бездельничать.
целый год.

Эйб кивнул, и когда он повернулся, чтобы посмотреть контракт в сейфе,
дверь магазина открылась, и вошел сам Луи.

"Привет, Луи", - крикнул Эйб. "Рад видеть тебя, Луи. — Ещё одна удачная поездка?

Луи кивнул, и они все прошли в демонстрационный зал.

— Что ж, ты ещё много таких сделаешь для нас, прежде чем закончишь, Луис, — сказал Эйб.

 Луис хмыкнул, а Эйб и Моррис обменялись тревожными взглядами.

— Знаешь, Луис, — сказал Моррис с приторным акцентом, — твой контракт заканчивается на следующей неделе, и мы с Эйбом говорили об этом на днях, Луис, и о доме тоже, и мы решили, что нужно что-то сделать с этим домом, Луис, и поэтому мы заключим ещё один контракт, скажем, на три года, и мы решим вопрос с домом, когда все подпишем контракт, Луис. Мы собирались вернуть дом целиком.
— В этот раз, Луис. Мы просто подшучивали над тобой, Луис, — продолжил он.

"Значит, ты просто подшучивал надо мной, когда сказал, чтобы я встретился с этими
риелторами, да? — спросил Луис.

"Конечно, — ответили Эйб и Моррис.

"Значит, это вы надо мной подшучивали, — сказал Луис. — В последний раз, когда
я был в городе, я последовал твоему совету. Вы знаете парня по фамилии
Майклсон? И двух других парней по фамилии Хенохштейн и
Магнус?

Эйб кивнул.

"Ну, те трое парней забрали этот дом из моих рук и заплатили мне
шестьсот долларов в придачу, сверх тех семисот пятидесяти, которые я получил за это".
Я потонул в нем ".

Эйб и Моррис энергично затянулись сигарами.

- И более того, - продолжал Луис, - они представили меня Харрису Рабину,
из компании Equinox по производству одежды. Полагаю, вы его тоже знаете, не так ли?

Моррис угрюмо признал, что да.

"У него есть дочь, мисс Мириам Рабин", - заключил Луис. «Мы с ней
собираемся объявить о нашей помолвке в «Геральд» в следующее воскресенье».

Он сделал паузу и посмотрел на Морриса и Эйба, чтобы они осознали новость.

«И как только мы поженимся, — сказал он, — я вернусь в дорогу, но
не с «Поташ энд Перлмуттер».

— Полагаю, ты ошибаешься, Луис, — воскликнул Эйб. — Полагаю, у тебя есть контракт с нами, который не позволит тебе отправиться в путь ещё на год.

 — Погоди, Эйб, — сказал Луис. — В этом контракте говорится, что я не могу работать продавцом в каком-либо другом магазине в течение года. Но мы с Рабином будем партнёрами в бизнесе по продаже плащей и костюмов, и если в этом контракте есть что-то о том, что я не буду продавать плащи как мой собственный босс, я его разорву.

Эйб пошёл к сейфу за контрактом. Наконец он нашёл его и, прочитав, протянул Моррису.

«Ты его разорви, Морусс», — сказал он. "Луис прав".




ГЛАВА VI


«В конце концов, Морусс, — заявил Эйб, просматривая колонки «Ежедневного журнала о плащах и костюмах», — в конце концов, человек чувствует себя более удовлетворенным, когда сам может увидеть клиентов и узнать, как именно они ведут дела, понимаете. Может быть, то, что мы потеряли Луиса Минца, не так уж плохо, Морусс». Держу пари, что если бы Луи продавал товары для нас, Морусс, мы бы тоже были в этом бизнесе Коэна и
Шондорфа. Я другой, Морусс. Как только я вошёл в тот магазин, Морусс, я понял, что у этих парней дела плохи. Я
— Это очень забавно, Морусс.

— Тебе не стоит бросать в себя букеты только потому, что тебе немного повезло, Эйб, — прокомментировал Моррис.

— Некоторые люди называют это везением, Морусс, но я называю это здравым смыслом, понимаешь?

— Конечно, я знаю, — продолжил Моррис, — но как насчёт Хайми Котцена, Эйб?
Ты всегда говорил, что у этого парня много здравого смысла, Эйб.

«У парня может быть столько здравого смысла, сколько у Эндрю Карнеги, — возразил Эйб, — и время от времени он тоже может играть в азартные игры. Да, Морусс,
Хайми Котцен определённо играет в азартные игры».

«Да?» — ответил Моррис Перлмуттер. «Ну, он не выглядит так, когда я его вижу».
— Вчера вечером он был в Гарлемском зимнем саду, Эйб. Он и миссис Котцен
ели семейный портерхаус с шампанским.

 — Что ж, Морусс, — сказал Эйб, — ему нужно шампанское, Морусс. В прошлом месяце я видел, как он получил две тысячи от «Коэн энд Шондорф», а сегодня он главный скорбящий в «Реди Пэй», владелец Барнет Фишман. Барни всучил ему полторы тысячи, Морусс, так что, думаю, ему нужно шампанское, чтобы взбодриться.

 — Ну, может, ему нужны бриллианты, чтобы взбодриться, Эйб, — Моррис
— добавил Эйб. — На этом парне бриллианты, Эйб, как электрические лампочки на
фасаде кинотеатра.

 — Бриллианты никогда не вредили ничьей репутации, Морусс, — ответил Эйб. — Ты всегда можешь выручить деньги за бриллианты, Морусс. Судя по газетам, бриллианты подорожали на тридцать процентов. уже за шесть месяцев. — Да, Морусс, цены на бриллианты растут с каждым днём.

 — И на того, кто их носит, Эйб, — продолжил Моррис. — На самом деле, судя по тому, как Хими Котцен ведёт дела, я не удивлюсь, если он тоже будет расти с каждым днём. Эндрю Карнеги терпеть не мог неудачников.
— Эйб, во что ввязался этот парень?

 — Это просто невезение, Морусс, — ответил Эйб. — И если он носит
бриллианты, Морусс, то он сам их купил, Морусс, и имеет на них право. Насколько я слышал, Морусс, он никогда никого не обманывал.

— О, Хайми не мошенник, Эйб, — признал Моррис, — но мне не нужен парень, который носит бриллианты. Бриллианты хорошо смотрятся на женщинах, Эйб,
и, может быть, на работниках отеля или владельцах ресторанов, Эйб,
но деловой человек не имеет права носить бриллианты.

«Конечно, Морусс, у людей есть свои симпатии и антипатии», — сказал Эйб.
«Но всё же я видел, как многие порядочные, респектабельные люди с
хорошим бизнесом, Эйб, хотели получить небольшую ссуду в своём банке. Но
им отказывали только потому, что они выглядели как неряхи;
в то время как парень, который не может оплатить свой счёт за стирку, Морусс, без труда
получает тысячу долларов, потому что второй вице-президент уже
заинтригован шляпой-трубой, пальто «Принц Альберт» и
четырёхкаратным камнем с изъяном.

— Ну, камень в четыре карата меня бы не впечатлил, Эйб, — сказал Моррис.
— И поверь мне, Эйб, бриллианты Хайми Котцена меня не волнуют.
— Я тоже. Единственное, что меня сейчас беспокоит, — это то, что у меня зверский аппетит, так что, думаю, я пойду обедать.

Эйб вскочил на ноги. — Дай мне хоть раз в жизни шанс, Морусс, —
возразил он. — Каждый день в половине первого ты идёшь обедать. У меня что, тоже кишка тонка, Маврусс?

"О, валяй, если хочешь, - проворчал Моррис, - только не оставайся на весь день"
Эйб. Помни, Эйб, что есть и другие люди, которые тоже хотят есть.

"Я думаю, что ботинок теперь жмет на другой ноге, Маврусс", - парировал Эйб.
надевая шляпу. «Когда я закончу есть, я вернусь».

Он перешёл через дорогу в кафе-ресторан «Вассербауэр» и
сел за свой любимый столик.

"Ну что, мистер Поташ," — воскликнул Луи, официант, вытирая скатерть
красно-белым полотенцем, — "сегодня у нас отличный _мецельссуп_, да?"

— Нет, Луис, — ответил Эйб, беря солёный огурец из миски на столе, — думаю, сегодня я не буду есть суп. Принеси мне немного _тушёного мяса с картофелем_.

— Сейчас, мистер Поташ, — сказал Луис и поспешил прочь.

— Разве я здесь не свой, Луис? — раздался низкий голос за столом позади Эйба.
— Я что, весь день здесь сижу?

- Извините меня, мистер Котцен, - воскликнул Луис. - Будете сегодня вкусного жареного цыпленка
Мистер Котцен?

"Я скажу тебе, чего я хочу, Луис, а не ты мне", - проворчал мистер Котцен.
"Если я захочу съесть этого жареного цыпленка, я так и скажу. Если нет, я не буду".

— Конечно, конечно, — воскликнул Луис, потирая руки в порыве
извинений.

 — Принеси мне сэндвич с швейцарским сыром и чашку кофе, —
заключил мистер Котцен, — и если ты не успеешь принести их сюда через
полчаса, Луис, дай мне знать, вот и всё, и я спрошу у Вассербауэра, не
может ли он тебе помочь.

Эйб начал есть второй маринованный огурец и держал его в руке, когда
повернулся на стуле. «Привет, Хайми, — сказал он, — ты сегодня неважно себя чувствуешь?»

 «О, привет, Эйб, — воскликнул Котцен, взглянув на него, — почему бы тебе не подойти и не сесть за мой стол?»

"Думаю, я так и сделаю", - ответил Эйб. Он поднялся на ноги со своей салфеткой
заткнув его за воротник и, неся блюдо с маринованными огурчиками с ним,
он переехал в Котцена, табл.

"В чем дело, Хайми?" Спросил Эйб. "Ты ведь не болен, правда?"

"Это зависит от того, как ты называешь это болезнью, Эйб", - ответил Хайми. "У меня нет
не совсем к врачу, Эйб, если ты это имеешь в виду. Но этот Сэм
Федер из банка Кошуско, я только что был у него, и, держу пари, от него меня тошнит.

— Я думал, ты всегда неплохо ладил с Сэмом, Хайми, — пробормотал Эйб с набитым огурцом ртом.

— Так и есть, — сказал Хайми, — но он что-то слышал об этом магазине «Рид
Пей» и о том, что я вложил в него пятнадцать сотен, а ещё этот Коэн и
Шондорф тоже меня подставляют, и он начинает нервничать. Так что либо он хочет, чтобы я отдал ему пару счетов, либо я должен
кое-что из моих бумаг. Ну, ты же знаешь Федера, Эйб. Он не хочет ничего, кроме
дел, связанных с «А», а потом он попросил юриста банка, своего зятя, Де Витта К. Файнхольца, составить бумаги, и так далее. Я получил счета к оплате, которые нужно было оплатить в начале месяца, на пять
тысяч долларов от таких людей, как Хеллер, Блюменкрон и Ко из
Цинциннати и «Эмпориум» из Дулута, все счета с золотым обрезом, Эйб, и
почему я должен терять на них двадцать процентов, не так ли?

— Конечно, — пробормотал Эйб.

— Ну, я так и сказал Федеру, — продолжил Хайми. — Если мне придётся взяться за
Пару тысяч долларов я бы взял. Но управлять таким большим заводом, как у меня, Эйб, конечно, дороговато.

— Конечно, — согласился Эйб. Он почувствовал, что сейчас будет.

 — Но в любом случае, — сказал я Федеру, — у меня много друзей в этой сфере, и
я ещё не совсем разорился, Эйб.

Он поднял свой сэндвич со швейцарским сыром в левой руке, вытянув
третий палец, чтобы лучше показать камень в пять карат, в то время как Эйб
занялся своей телятиной.

 «Конечно, Эйб, — продолжил Хайми, — в первый день месяца — а
это уже через две недели — у меня всё будет легко».

Он посмотрел на Эйба в поисках поддержки, но выражение лица Эйба было
полностью скрыто под тушёной телятиной, кусочки которой прилипли к его
брови.

"Но, естественно, сейчас у меня немного туго с деньгами, — прохрипел Хайми, — и я
подумал, что, может быть, вы могли бы помочь мне, скажем, тысячью долларов до
первого числа следующего месяца, скажем."

Эйб отложил нож и вилку и вытер лицо салфеткой.

 «Что касается меня, Хайми, — сказал он, — то ты должен получить это через минуту. Я знаю, что ты честен как золото, и если ты говоришь, что заплатишь первого числа, то это лучше, чем облигации Соединённых Штатов».

Он сделал эффектную паузу и положил руку на колено Хайми.

 «Только, Хайми, — заключил он, — у меня есть партнёр. Не так ли? И ты знаешь,
 Морусс Перлмуттер, Хайми. Он довольно жёсткий клиент, Хайми, и если бы я выписал тебе чек на тысячу от фирмы, Хайми, то завтра утром у этого парня уже был бы управляющий. Он просто ужас, Хайми, поверь мне.

Хайми мрачно отхлебнул кофе.

"Но Морусс Перлмуттер всегда был моим хорошим другом, Эйб,"
— сказал он. «Почему бы ему не отдать его мне, если ты
приятно? Не так ли? И, в любом случае, Эйб, не повредит спросить его.

"Ну, Хайми, он сейчас в магазине", - ответил Эйб. "Давай,
спроси его".

"Я знаю, что он скажет, если я спрошу его, Эйб. Он сказал бы мне, что я должен увидеться с тобой, но ты говоришь, что я должен увидеться с ним, и тогда я в замешательстве. Не так ли?

Эйб в последний раз промокнул лицо салфеткой и поднялся на ноги.

 — Ладно, Хайми, — сказал он. — Если ты хочешь, чтобы я попросил его, я попрошу.

— «Помни, Эйб, — сказал Хайми, когда Эйб отвернулся, — только до первого, так что
— Не знаю, зачем я здесь сижу. Я позвоню тебе через четверть часа.

Когда Эйб вошёл в демонстрационный зал фирмы пять минут спустя, он увидел, что Моррис доедает круассаны и пьёт кофе, принесённые Джейком, экспедитором, из ближайшей пекарни.

"Что ж, Эйб, может, ты думаешь, что это шутка — держать меня здесь уже пару часов, — сказал Моррис.

"Я уже много раз говорил тебе это, Морусс," — ответил Эйб.
"Но, в любом случае, я не так уж много его ел, Морусс. Это Хайми Котцен
держит меня на плаву."

"Хайми Котцен!" — воскликнул Моррис. "Зачем ему держать тебя на плаву, Эйб? Дует
может, выпьешь вина из шампаньера?

- Шампаньер, он сегодня его не пьет, Маврусс, держу пари, - ответил Эйб
. "Он хочет одолжить у нас тысячу долларов".

Моррис хрипло рассмеялся.

"Какой шанс!" - сказал он.

— До первого числа месяца, Морусс, — продолжил Эйб, — и я подумал, что, может быть, мы отдадим ему это.

Моррис перестал смеяться и пристально посмотрел на Эйба.

"Шампанское, должно быть, пил ты, Эйб, — заметил он.

"Почему мы не должны отдать ему это, Морусс? — спросил Эйб. — Хайми — хороший парень, Морусс, и умный бизнесмен к тому же.

— Неужели? — закричал Моррис. — Ну, он недостаточно умен, чтобы не влезать в такие провалы, как у Барни Фишмана и Коэна и Шондорфа, Эйб, но он слишком умен, чтобы одолжить нам тысячу долларов, если бы нам понадобилась пара дней. Нет, Эйб, я уже достаточно наслушался о Хайми Котцене. Я бы ни за что не одолжил ему ничего, Эйб, и это точно.

Чтобы окончательно прекратить разговор, он поднялся в монтажную и остался там, когда позвонил Хайми.

«Это бесполезно, Хайми, — сказал Эйб. — Морусс и не подумает об этом. Мы
обсчитываем себя. Ты не представляешь, какие проблемы у нас возникли с некоторыми из наших
коллекций.

"Но, Эйб, - запротестовал Хайми, - мне нужны деньги. Я обещал Федеру
Я отдам это ему сегодня днем ".

Эйб промолчал.

— Я скажу тебе, что я сделаю, Эйб, — настаивал Хайми. — Я приеду и
повидаюсь с тобой.

 — Это ни к чему не приведёт, Хайми, — сказал Эйб, но Централ был его единственным слушателем,
потому что Хайми повесил трубку. И действительно, Эйб едва успел вернуться в
торговый зал, как Хайми вошёл в магазин.

— Где Морусс? — спросил он.

 — В монтажной, — ответил Эйб.

- Отлично! - Воскликнул Хайми. - Послушай-ка, Эйб, у меня к тебе предложение.
это для тебя.

Он потянул за бриллиантовое кольцо на безымянном пальце левой руки и
положил его на стол для образцов. Затем достал из-за пазухи
миниатюрную локомотивную фару, которую положил рядом с кольцом.

- Видишь эти камни, Эйб? - продолжил он. «Во время паники они обошлись мне в тысячу триста долларов, а сегодня я бы не взял за них и двух тысяч. А теперь, Эйб, садись и выпиши мне чек на тысячу долларов, и, видит Бог, я никогда больше не выйду из дома».
Эйб, если через две недели я не появлюсь здесь с тысячей долларов в руках, Эйб, можешь оставить себе эти камни, оправу и всё остальное.

Глаза Эйба чуть не вылезли из орбит, когда он посмотрел на сверкающие бриллианты.

"Но, Хайми, — воскликнул он, — мне не нужны твои бриллианты. Если бы у меня были эти деньги, Хайми, поверь мне, я бы с радостью отдал их тебе, как родному брату.

 «Я знаю об этом, Эйб, — ответил Хайми, — но ты не Морусс, и если ты так же уважаешь меня, как утверждаешь, Эйб, то иди
— Поднимись наверх и спроси Морусса Перлмуттера, не одолжит ли он мне эту тысячу долларов с камнями в качестве залога.

Не говоря больше ни слова, Эйб повернулся и вышел из выставочного зала.

— Морусс, — позвал он, стоя у лестницы, — спустись сюда на минутку.
Я хочу тебе кое-что показать.

Тем временем Хайми опустил шторы и включил электрический свет. Затем он достал из кармана отрез чёрного бархата и
разложил его на демонстрационном столе, спрятав в складках два драгоценных камня.

"Хими Котцен находится в демонстрационном зале," — объяснил Эйб, когда Моррис
Моррис появился в ответ на его зов.

"Ну и что мне делать с Хайми Котзеном?" — спросил Моррис.

"Заходи и поговори с ним, Морусс," — ответил Эйб.  "Он тебя не съест."

"Может, ты думаешь, что я боюсь отказать ему, Эйб?" — заключил Моррис,
ведущая его в демонстрационный зал. — Что ж, я покажу тебе кое-что другое.

— Привет, Морусс, — крикнул Хайми. — Как дела?

Моррис проворчал что-то невнятное в ответ.

— Эйб, зачем ты опустил все шторы? — спросил он.

— Не трогай их, — сказал Хайми. — Просто взгляните сначала на эту
образцовую таблицу.

Хайми схватил Морриса за руку и развернул его лицом к столу.
вельвет.

- Это не персики, Маврусс? он спросил.

Моррис уставился на бриллианты, почти загипнотизированный их блеском.

— Эти камни принадлежат тебе, Морусс, — продолжил Хайми, — если я не заплачу тебе в течение двух недель тысячу долларов, которую ты мне одолжишь.

 — Мы не собираемся одалживать тебе тысячу долларов, Хайми, — наконец сказал Моррис, — потому что у нас нет таких денег. Они нужны нам для нашего бизнеса,
Хайми, и, кроме того, ты не так меня понял. Мы не ростовщики.
Хайми, мы занимаемся одеждой и костюмами.

 — Хайми всё это знает, Морусс, — вмешался Эйб, — и он показывает, что он не мошенник. Если он готов доверить тебе эти бриллианты, Морусс, мы должны быть готовы доверить ему тысячу долларов. Не так ли?

«Он мог бы доверить мне бриллианты, Эйб, потому что они мне не нужны, — ответил Моррис. — Если кто-то отдаст мне бриллианты, я положу их в сейф. Я не из тех, кто носит бриллианты, Эйб, и я не покупаю никаких украшений.
— В один день ты покупаешь вино, а на следующий приходишь и просишь у людей взаймы тысячу
долларов, Эйб.

 — У моей жены был день рождения, — объяснил Хайми, — и если бы я потратил на это
свой последний цент, Морусс, я бы всегда покупал шампанское на день рождения жены.

— Ладно, Хайми, — возразил Моррис, — если ты так сильно любишь свою жену, одолжи ей тысячу долларов.

— Покончим с этим, покончим с этим, — закричал Эйб, — я уже достаточно наслушался. Положи эти бриллианты в сейф, и мы выпишем Хайми чек на тысячу долларов.

Моррис пожал плечами.

— Ладно, Эйб, — сказал он. — Делай, что хочешь, но помни, что я тебе сейчас скажу. Я ничего не знаю о бриллиантах и мне плевать на бриллианты, и если случится так, что мы останемся с бриллиантами, я не хочу иметь с ними ничего общего. Всё, чего я хочу, — это моя доля в тысячу долларов.

Он развернулся на каблуках и хлопнул дверью выставочного зала, а
Эйб задёрнул шторы, и Хайми выключил свет.

— Это тебе в самый раз, Эйб, — воскликнул Хайми.

Эйб ничего не ответил, но сел и выписал чек на тысячу
долларов.

«Надеюсь, эти бриллианты того стоят», — пробормотал он, протягивая чек
Хайми.

"Если нет, — ответил Хайми, направляясь к двери, — я их съем,
Эйб, а у меня тоже не очень хорошее пищеварение".

В течение оставшейся части дня каждые пятнадцать минут
Моррис подошёл к сейфу и осмотрел бриллианты, пока Эйб не решил
покритиковать поведение своего напарника.

"Эти бриллианты не сбегут, Морусс."

"Может, и сбегут, Эйб," ответил Моррис, "если мы оставим сейф открытым и
люди будут постоянно входить и выходить."

"Пока что никто ничего не брал из этого сейфа, Маврусс", - возразил Эйб.
"но если вы хотите запереть сейф, я согласен".

"Зачем нам запирать сейф?" Спросил Моррис. "Мы все время находим в нем то, что нам нужно.
Не так ли?" - спросил он. "Мы все время извлекаем из него то, что нам нужно". У меня есть идея получше,
Эйб, ты должен надеть кольцо, и я надену булавку, или ты
надень булавку, и я надену кольцо ".

"Нет, сэр, Маврусс", - ответил Эйб. "Если я положил его на большой значок
и я воспользуюсь им снова через неделю можно будет поймать
холод на моей груди, может быть. Кроме того, я не создан для бриллиантов, Морусс.
— Значит, ты носишь их оба, Моррис.

Моррис выдавил из себя невесёлый смешок.

"Я ношу их, Эйб!" — воскликнул он. "Нет, сэр, Эйб, я не из тех, кто носит бриллианты. Я оставляю это таким спортсменам, как Хайми Котцен."

Тем не менее он надел кольцо на третий палец левой руки,
камнем внутрь, и, аккуратно завернув булавку в
салфетку, положил её в карман жилета. На следующий день была
среда, и он вставил булавку в воротник рубашки под
галстук. В четверг он надел кольцо камнем наружу,
а в пятницу он сменил шарф на галстук-бабочку и
бесстыдно выставил напоказ и кольцо, и булавку.

"Морус, — заметил Эйб в субботу, — ты что, высовываешь мизинец, когда куришь сигару?"

"Привычка, с которой я родился, Эйб, — ответил Моррис. — Я ничего не могу с этим поделать."

"Может быть, ты родился с бриллиантовым кольцом на мизинце. Что?"
Эйб усмехнулся.

Моррис сердито посмотрел на своего партнера.

"Если ты думаешь, что мне нравится носить это кольцо, Эйб, - заявил он, - ты
сильно ошибаешься. Ты заставил нас забрать эти бриллианты, Эйб, и если
они нас обокрали, Эйб, мы не только потеряли тысячу долларов, но
нам ещё придётся заплатить гораздо больше, потому что Хайми Котцен подаст на нас в суд. Я должен носить это кольцо, Эйб, и это всё, что я могу сказать.

Он ушёл в заднюю часть магазина с видом мученика, а
Эйб молча восхищённо смотрел ему вслед.

Две недели пролетели быстро, в течение которых Моррис с величайшим рвением и удовольствием охранял бриллианты, и наконец наступил день расчётов. Моррис наблюдал за распаковкой штучных товаров в
погрузочной комнате, когда Эйб взбежал наверх.

«Морусс, — прошипел он, — Хайми Котцен внизу».

С ловкостью, которой позавидовал бы фокусник, Моррис переложил булавку и кольцо в карман жилета и последовал за Эйбом в демонстрационный зал.

"Ну что, Хайми, — сказал он.- имей в виду, - воскликнул Моррис, - мы думали, ты придешь вовремя.
Не так ли?

Хайми улыбнулся болезненной ухмылкой, в котором было так же мало радости, как есть
было дружелюбия.

"Подумай еще раз," - ответил Хайми.

"Что вы хотите этим сказать?" - Воскликнул Моррис.

"Я против этого, ребята," Хайми объяснил. "Я ожидал, чтобы сделать это
чек на две тысячи от Хеллера, сегодня утром Blumenkrohn".

"И разве это не пришло?" Спросил Эйб.

"Конечно, пришло, - ответил Хайми, - но это стоило всего тысячу шестьсот
двадцать долларов. Они утверждают, что это триста восемьдесят долларов за
— Не хватило доставки, поэтому я вернул им чек.

 — Ты вернул им чек, Хайми? — воскликнул Моррис. — И нам пришлось ждать
свою тысячу долларов, потому что ты не доставил товар вовремя.

 — Я не виноват, что товар не доставили вовремя, — заявил Хайми.

— Ну, Хайми, — вмешался Эйб, — ты сам сказал, Хеллер, что Блюменкроны — это золотая жила, люди номер один. Они бы не стали жаловаться на нехватку, если бы её не было, Хайми.

 — Полагаю, ты не знаешь Луиса Блюменкрона, Эйб, — возразил Хайми. «Он
утверждает, что товара не хватает, ещё до того, как распакует его».

— Ну и какое это имеет отношение к нам, Хайми? — выпалил Моррис.

 — Понимаете, ребята, — объяснил Хайми, — так что я должен попросить вас задержаться на пару недель.

 — Пара недель — это ни хрена, Хайми, — сказал Эйб, и Моррис одобрительно кивнул.

«Либо ты отдашь нам тысячу, Хайми, — таков был ультиматум Морриса, — либо мы заберём бриллианты, и на этом всё».

 «Послушай, Морусс, — возразил Хайми, — ты не можешь так со мной поступать! Подожди ещё две недели, и я дам тебе сто долларов
премии и шесть процентов годовых».

Эйб покачал головой. «Нет, Хайми, — твёрдо сказал он, — мы не ростовщики. Если ты хочешь получить эту тысячу долларов сегодня, ты как-нибудь справишься. Вот и всё. Мы работаем здесь до шести, Хайми, и бриллианты будут ждать тебя, как только ты принесёшь нам тысячу долларов». Вот и всё.

В голосе Эйба прозвучала нотка окончательности, которая заставила Хайми надеть шляпу и уйти, не сказав ни слова.

"Да, Эйб," прокомментировал Моррис, когда дверь за Хайми закрылась, "ты, должно быть, очень щедр на мои деньги. Разве я не говорил тебе с самого начала
этот парень — подонок? Шампанского он должен выпить в день рождения своей жены, Эйб, и ещё он должен носить бриллианты, Эйб, когда у него нет денег даже на то, чтобы оплатить счёт за стирку.

 — Я не беспокоюсь, Морусс, — ответил Эйб. — Он не позволит нам оставить эти бриллианты себе за тысячу долларов, Морусс. Они стоят гораздо больше, Морусс.

 — Я не знаю, сколько они стоят, Эйб, — проворчал Моррис, надевая шляпу, — но я знаю одно: я иду через дорогу побриться, а потом сразу к Сигу Поллаку на Мейден-лейн, Эйб.
и я выясню, сколько они стоят.

Мгновение спустя он спустился по ступенькам в подвал, в парикмахерскую,
расположенную под кафе и рестораном Вассербауэра.

"Привет, Морусс," — раздался голос из кресла владельца. "Не правда ли, сегодня жарко?"

Это был Сэм Федер, вице-президент банка Косцюшко. Он
был в середине разделена осуществления шампунь и большая черная
сигары, в то время как электрический вентилятор колебалась над его головой.

"Держу пари, вам жарко, мистер Федер", - согласился Моррис, снимая пальто.

"Почему бы вам не снять и жилет, Маврусс?" Предложил Сэм Федер.

— Хорошая идея, — ответил Моррис, снимая жилет. Он повесил его рядом с пальто и со вздохом опустился на ближайший свободный стул.

 

 — Только один раз, Фил, — сказал он парикмахеру и закрыл глаза, чтобы немного вздремнуть.Когда он очнулся десять минут спустя, Фил опрыскивал его гамамелисом,
а хозяин лениво стоял перед зеркалом и закручивал свои
длинные чёрные усы.

"Не будь таким педантичным, Фил," — велел Моррис. "Я не собираюсь
весь день сидеть здесь в этом кресле."

"Хорошо, мистер Перлмуттер, хорошо," — воскликнул Фил и меньше чем через
Через три минуты, напудренный, намасленный и причесанный, Моррис поднялся со
стула. Его пальто уже ждало, его держал в руках невысокий итальянец-парикмахер,
но Моррис нетерпеливо махнул рукой.

"Мой жилет, — потребовал он. — Я не надеваю пальто под жилет."

Парикмахер повернулся к свободному ряду крючков.

"Не надо жилет, — сказал он.

"Что?" Моррис ахнул.

"На вас не было жилета, не так ли, мистер Перлматтер?" владелец магазина
спросил.

"Конечно, у меня был жилет", - воскликнул Моррис. "Где он?"

На стене висела табличка, советовавшая покупателям проверять свою одежду.
с кассиром или нет ответственность будет возложена на
управления, и именно на это заметил, что собственником указанного ранее
ответить.

"Я думаю, кто-то, должно быть, стащил его", - небрежно ответил он.

Только через два часа после исчезновения жилета
Моррис вернулся в магазин. Тем временем он побывал в управлении полиции
и поместил объявление в трех ежедневных
газетах. Более того, он проконсультировался с юристом, выдающимся Генри Д.
Фельдманом, и не получил утешения и по этому поводу
ответственность парикмахера перед «Поташ энд Перлмуттер» или его собственная ответственность перед
Котзеном.

"Ну, Морусс," — сказал Эйб, — "сколько стоят эти бриллианты?"

Затем он поднял глаза и впервые увидел измождённое лицо своего партнёра.

"Чёрт возьми!" — воскликнул он. — Это оконные стёкла.

Моррис покачал головой. — Хотел бы я, чтобы это были они, — прохрипел он.

 — Хотел бы ты, чтобы это были они! — повторил Эйб с удивлением в голосе. — Что ты имеешь в виду?

 — Кто-то стащил их у меня, — ответил Моррис.

 — Что?! — закричал Эйб.

«Ш-ш-ш», — прошипел Моррис, когда дверь открылась. Вошёл Хайми Котцен.

«Ну что ж, ребята, — воскликнул он, — каждое облачко покрыто серебром. Не так ли?
Не успел я вернуться в свой магазин, как получил письмо от Генри Д.
Фельдмана о том, что «Коэн и Шондорф» хотят расплатиться наличными в размере сорока центов. И тут, заметьте, появляется Рудольф Хеллер из Цинциннати, и когда я рассказываю ему о чеке, который они мне прислали, он тут же всё улаживает.

Он просиял, глядя на Эйба и Морриса.

"Так что доставайте бриллианты, ребята, — заключил он, — и мы всё уладим.

Он достал из кармана пачку банкнот и поиграл с ними, но
ни Эйб, ни Моррис не пошевелились.

"К чему такая спешка, Хайми?" Слабо спросил Эйб.

"К чему такая спешка, Эйб!" Хайми повторил. "Ну, разве это не прекрасно?"
вопрос к тебе, чтобы задать его мне! Не сиди здесь, как болван, Эйб. Доставай
бриллианты, и мы все уладим ".

— Но разве завтрашний день не подойдёт? — спросил Моррис.

 Хайми откинулся на спинку стула и подозрительно посмотрел на Морриса.

"Что ты пытаешься сделать, Морусс? — спросил он. — Шутить надо мной?

"Я не шучу, Хайми, — ответил Моррис. — Дело в том, Хими, что у нас есть бриллианты, сейчас они в нашем… в нашем… в сейфе, и сейчас не очень удобно их доставать.

— О, это не так, не так ли? — воскликнул Хайми. — Что ж, это должно быть удобно;
так что, Эйб, поторопись и сходи в хранилище и забери их.

— Пусть Морусс их заберёт, — устало ответил Эйб. — Хранение в хранилище — его идея, Хайми, не моя.

Хайми повернулся к Моррису. "Давай, Маврусс, - сказал он, - приведи их".

"Я всего лишь подначивал тебя, Хайми", - прохрипел Моррис. "У нас их нет".
"Они вообще не хранятся".

"Это решает дело", - воскликнул Хайми, вскакивая на ноги и прижимая шляпу
обеими руками.

«Куда ты, Хайми?» — крикнул ему вслед Эйб.

"Для полицейского", - сказал Хайми. "Я хочу эти бриллианты, и я собираюсь их получить".
"Они у меня тоже будут".

Моррис подбежал к двери магазина и схватил Хайми за фалды.

"Подожди минутку!" - крикнул он. "Хайми, я удивляюсь вам, что вы должны
действовать таким образом".

Хайми остановился.

"Я не притворяюсь, Маврусс", - сказал он. "Это ты играешь. Все, чего я хочу
это, чтобы вы отдали мне мое кольцо и булавку, и я с удовольствием заплачу вам
тысячу долларов.

Они вернулись в демонстрационный зал и снова сели.

"Я скажу тебе правду, Хайми", - сказал наконец Моррис. - Я одолжил их
бриллианты кому-то, и так оно и есть".

"Ты их кому-то одолжил!" Закричал Хайми, снова вскакивая на ноги.
ноги. - Ты одолжил мои бриллианты, Маврусс? Что ж, все, что я могу сказать, это
или ты немедленно вернешь эти бриллианты, или я позову
полицейского и тебя арестуют.

— Тогда арестуй меня, Хайми, — покорно ответил Моррис, — потому что парень, которому я одолжил эти бриллианты, всё равно не вернёт их в течение двух недель.

Хайми снова сел.

"Две недели, да? — сказал он. Он вытер лицо платком и посмотрел на Эйба.

«Это отличный, нервный партнёр, Эйб, должен сказать», — прокомментировал он.

 «Что ж, Хайми, — ответил Эйб, — пока ты не вернёшь эти бриллианты в течение двух недель, можешь оставить себе тысячу долларов на две недели, и мы не будем брать с тебя ни процентов, ни чего-либо ещё».

— Нет, сэр, — сказал Хайми, — либо я заплачу вам тысячу сейчас, Эйб, либо не заплачу вам ни цента в течение трёх месяцев.

Эйб посмотрел на Морриса, который медленно кивнул.

"Какая нам разница, Эйб, — сказал он, — две недели или три месяца — какая теперь разница?"

— Тогда я согласен, Хайми, — заявил Эйб.

— Хорошо, — нетерпеливо сказал Хайми, — запиши это и подпиши,
и я буду доволен, если ты оставишь себе бриллианты на три месяца.

Эйб сел за стол и пять минут что-то писал.

"Вот, Хайми, — сказал он наконец. — Хайман Котцен и Поташ &
Перлмуттер согласен с тем, что тысяча долларов, которые он одолжил у них, не должны быть возвращены в течение трёх месяцев с этой даты, без процентов и без чего-либо ещё. А также с тем, что Поташ и Перлмуттер не должны отказываться от бриллиантов. ПОТАШ И ПЕРЛМУТТЕР.

 — Всё в порядке, — сказал Хайми. Он сложил бумагу и убрал в бумажник.
и повернулся к Моррису.

"Также понятно, Морасс, что ты не должен одалживать эти бриллианты никому другому," — заключил он, и через минуту дверь магазина закрылась за ним.

После его ухода воцарилась зловещая тишина, которую первым нарушил Эйб.

"Ну что, Морасс," — сказал он, — "не в такую ли передрягу ты нас втянул?
Ты обязательно носил эти бриллианты, Маврусс? Почему ты не мог оставить их в
сейфе?

Моррис ничего не ответил.

- Или, если бы тебе пришлось их потерять, Маврусс, - продолжал Эйб, - почему ты этого не сделал?
в тот день, когда мы одолжили Хайми деньги? Тогда мы могли бы аннулировать наш чек
возле банка. Теперь мы ничего не можем сделать.

- Я не терял бриллианты, Эйб, - запротестовал Моррис. "Я оставил их в своем жилете"
в парикмахерской, и кто-то забрал жилет.

"Ну, у тебя что, нет никаких подозрений, Маврусс?" Спросил Эйб. "Подумай,
Маврусс, кто это забрал жилет?

Моррис поднял голову и уже собирался ответить, когда дверь магазина открылась,
и вошёл Сэм Федер, вице-президент банка «Костюшко», с коричневым бумажным пакетом под мышкой.

 Личный визит столь известного финансиста смутил Эйба,
и он вскочил на ноги и выбежал из выставочного зала
с распростертыми объятиями.

"Мистер Федер," воскликнул он, "разве это не радость? Проходите внутрь,
мистер Федер. Проходите внутрь, в наш выставочный зал."

Он вынес стул для вице-президента и тщательно вытер его от пыли.

"Я пришел не к тебе, Эйб, - сказал мистер Федер. - Я пришел повидаться с твоим
партнером".

Он развязал бечевку, которой был перевязан пакет из оберточной бумаги, и вытащил
его содержимое.

"Почему?" Моррис ахнул. "Это мой жилет".

"Конечно, это так, - ответил мистер Федер, - и мне это как раз подходит, Маврусс. На самом деле,
он так хорошо мне подходит, что когда я пришёл в парикмахерскую в костюме-двойке
этим утром, Маврусс, я ухожу с костюмом-тройкой и, кроме того, с
сувениром.

- Сувениром! - Сувениром! - воскликнул Эйб. - Что за сувенир? - спросил я.

Мистер Федер сунул руку в карман брюк и вытряхнул недостающие кольцо и булавку
на покрытый сукном столик для образцов.

"Это был сувенир, Эйб", - сказал он. — На самом деле, два сувенира.

Моррис и Эйб уставились на бриллианты, не в силах вымолвить ни слова.

— Вы отличный парень, Морусс, — продолжил мистер Федер, — раз носите такие ценные камни в кармане жилета. Я же показывал их
— Камни у парня, который был у меня в кабинете час назад, и он говорит, что они
должны стоить около пятисот долларов.

Он сделал паузу и посмотрел на Морриса.

"И он неплохо разбирается в бриллиантах, — продолжил он.

"Кто этот парень, мистер Федер? — спросил Эйб.

"Думаю, ты знаешь, Эйб, — ответил мистер Федер. — Его зовут Хайми Котцен.




Глава VII


— Макс Фрид из магазина «А-ля-мод» был здесь несколько минут назад,
Морусс, — сказал Эйб Потейш своему партнёру Моррису Перлмуттеру после того, как тот вернулся с обеда в один из напряжённых августовских дней, — и купил пару
из сотни таких, как Трувиль. Он также хотел кое-что попросить у нас в качестве одолжения, Морусс.

— Шестьдесят дней — это достаточно долго, Эйб, — сказал Моррис, следуя принципу «лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать». — Для человека, который управляет небольшим магазином вроде «А-ля
Мода» на Мейн-стрит в Буффало, Эйб, Макс не покупает слишком мало товаров.
Не так ли?"

"Не прыгай всегда для выводов, Mawruss," Абэ вломился в дом. "Это не
никакой кредит не важно, что он просит от нас. У его жены есть сестра, кем они были.
хотели сделать из нее учительницу, Маврусс, но у нее нет головы.
Итак, Макс думает, что мы могли бы использовать её в качестве модели. Её зовут мисс
Крейтманн, и, по словам Макса, ей идеально тридцать шесть, только она немного полновата.

— А потом, когда она примеряет одежду на клиентку, — продолжил Моррис, —
клиентка всем рассказывает, что мы шьём слишком обтягивающие вещи. Не так ли? Нет, Эйб, мы неплохо поладили с теми моделями, которые у нас есть, и, думаю, так и будет. Кроме того, если Макс так хочет устроить её на работу, почему бы ему не взять её к себе, Эйб?

 — Потому что она живёт здесь, в Нью-Йорке, со своей матерью, — объяснил Эйб.
«И вообще, какие шансы у девушки в Буффало? Вот что говорит Макс, и он также сказал мне, что у неё очень приятный характер, и если мы хорошенько подумаем, то, может быть, он познакомит нас с Филипом Ханом из компании Flower City Credit Outfitting. Это компания с оборотом в миллион долларов, Морусс. Держу пари, что они от J до K, первый сорт, и
жена Филипа Хана — сестра матери мисс Крейтманн. Леон Саммет
сойдёт с ума, если услышит, что мы продаём этих людей.

 — Всё в порядке, Эйб, — сказал Моррис. — Мы не занимаемся бизнесом назло
наши конкуренты; мы делаем это, чтобы удовлетворить наших клиентов, так что они будут
покупайте товары у нас и, возможно, они тоже сходят с ума, когда они видят ее
лицо, Эйб".

"Макс Фрид говорит, что она хорошенькая. Ничего экстраординарного,
вы понимаете, но хорошая, острая и актуальная ".

"Ты говоришь так, словно она была одеждой, Эйб", - сказал Моррис.

— Ну, ты бы не стал покупать одежду, Морусс, только потому, что кто-то сказал, что она хорошая. Не стал бы, правда? Так вот, Макс говорит, что приведёт её сегодня днём, и если она нам понравится, Хан зайдёт к нам попозже.
день. Он говорит, что Хан выбирает никогда не меньше пары сотен моделей.
one style, и, кроме того, Хан - либеральный покупатель, Маврусс."

"Конечно, Эйб, - начал Моррис, - если мы делаем это, чтобы угодить
Филипу Ханну..."

"Мы делаем это, чтобы угодить Филипу Ханну и Максу Фриду обоим, Маврусс", - вмешался Эйб
. — «Макс говорит, что у него ни минуты покоя с тех пор, как мисс Крейтманн стала достаточно взрослой, чтобы выйти замуж».

«Ну что ж!» — воскликнул Моррис. «Брачное агентство, которым мы управляем, Эйб. В этом и заключается идея?»

«Идея в том, что у неё должна быть возможность познакомиться с нами».
деловой человек, Морусс, который может обеспечить ей хороший дом и хорошую жизнь,
а также. Макс говорит, что он почти разорился, покупая билеты из
Буффало в Нью-Йорк, Морусс, чтобы он мог разрушить любовную связь между
мисс Крейтманн и каким-нибудь симпатичным продавцом в магазине, Морусс, который
может танцевать вальс «Номер один» и не может платить за скромную
квартиру на Кристи-стрит.

— Что ж, Эйб, — согласился Моррис со вздохом смирения, — если мы возьмём её на работу при условии, что Филип Хан даст нам пару хороших заказов на сезон, Эйб, я согласен.

— Разумеется, — ответил Эйб и, тщательно выбрав слегка повреждённую сигару из коробки для клиентов с первой и второй кредитными картами, принялся сортировать образцы для Филипа Хана, который должен был прийти в тот день.

 Однако едва он приступил к работе, как дверь магазина открылась, и вошли
Макс Фрид и его невестка. Эйб тут же перестал сортировать образцы и пошёл поприветствовать их.

— Привет, Макс, — сказал он.

 Макс остановился и, просто выпятив живот, принял
достойную позу, подобающую церемонии представления.

— Мистер Поташ, — строго сказал он, — это мисс Гасси Крейтманн, сестра моей жены, о которой я вам говорил.

Эйб смущённо улыбнулся.

"Хорошо, — сказал он и пожал руку мисс Крейтманн, которая ответила ему ослепительной улыбкой.

"Мистер Фрид сказал мне, что вы хотите работать у нас моделью. Нет
это?" Абэ продолжила в акцентами сосать голубь. "Поэтому, я думаю
вам лучше подойти к мисс Коэн, бухгалтеру, и она покажет вам,
куда положить вашу шляпу и пальто.

"О, я никуда не спешу", - ответила мисс Крайтманн. "Завтра утром
будет достаточно".

— Конечно, конечно, — пробормотал Эйб. Он был несколько шокирован внешностью мисс Крейтманн,
поскольку, несмотря на оговорку Макса Фрида «только немного полновата»,
он был готов к тому, что она окажется не такой уж и амазонкой. Да, её черты, хоть и крупные, были
довольно обычная, с прекрасными чёрными глазами и роскошными волосами, которые
к ним подходили; но, глядя на выпуклые линии её пышной фигуры, Эйб не мог не
подумать о том, что скажет его партнёр, когда увидит её.

На самом деле в этот самый момент Моррис
Он наблюдал за всей этой ситуацией из-за удобной вешалки с плащами и мысленно разрабатывал новую линию образцов, которая должна была называться «Система P&P».
 Он решил, что запустит её с хорошей рекламой в «Ежедневном
журнале о плащах и костюмах» под заголовком «Пусть приходят _все_. Мы можем угодить
_всем_. _Большие_ размеры — наша специализация».

"Как ты думаешь, тебе здесь понравится?" Рискнул спросить Эйб.

"О, конечно", - ответил Макс за свою невестку. "Это не в первый раз.
Она работает в доме одежды. Она помогает мне в магазине.
всякий раз, когда приезжает в Буффало. На самом деле, она знает часть вашей линии
уже, Эйб, и всему остальному она учится довольно быстро.

- Вы не сочтете меня тугодумкой, мистер Поташ, - вмешалась мисс Крайтманн. "Может Быть, Я
не очень хорошая модель, кроме больших размеров, но я научился продавать
плащи мой шурин и мой дядя, Филип Хан, прежде чем я смог
уже говорят. Теперь я хочу познакомиться с покупателями, которые приходят в
магазин.

— Именно это ты и сделаешь, — сказал Эйб. — Я познакомлю тебя со всеми.

Мысль о том, что это, возможно, единственный способ избавиться от неё,
придала его словам пылкость, и Макс тепло пожал ему руку.

— Я вам очень признателен, — сказал он. — Мы с Филипом Ханом будем там через пару часов, а Гасси выйдет на работу завтра утром.

Эйб снова протянул руку своей новой модели, и через мгновение за ними захлопнулась дверь.

 — Значит, вот и вся вечеринка, да? — сказал Моррис, выходя из своего укрытия. - Эйб, зачем она ищет у нас работу? Она могла бы
зарабатывать вдвое больше, устроившись на цирковое представление или в музей за десять центов.

"Филип Хан будет здесь через пару часов, Маврусс", - ответил Эйб,
избегая толчка. "Я думаю, он собирается купить большую партию товаров, Маврусс".
"

— Я надеюсь на это, Эйб, потому что нужно немало крупных счетов, чтобы возместить ущерб, который может нанести такая модель, как мисс Крейтманн. На самом деле, Эйб, — заключил он, — я был бы вполне доволен, если бы мисс Крейтманн могла отдавать нам приказы, а мы могли бы нанять Филипа Хана в качестве модели. Я никогда его не видел, Эйб, но, по-моему, он в лучшей форме для этой линии.

Необычайная преданность долгу отличала каждое действие Эмануэля Губина,
экспедитора в оптовой фирме по продаже плащей и костюмов Potash &
Perlmutter. То есть отличала каждое действие до тех пор, пока
начала Мисс Kreitmann по численности персонала. В тот самый час,
Эммануил впервые заметила блеск в ее прекрасные черные глаза, его сердце не выдержало
одним прыжком и больше никогда не восстановила свою нормальную походку.

А что касается Мисс Kreitmann, она видела только экспедитора, без воротника,
без пальто и с грязью его призывая его. Однако прошло две недели
, и однажды вечером на Ленокс-авеню она столкнулась
Эмануэль, освободившийся из кокона своей работы, — модная бабочка в лавандовых брюках. После этого она стала называть его
Мэнни, а в рабочее время бросала на него те же чёрные взгляды.
последствия для бизнеса Potash &
Perlmutter были катастрофическими.

 Посылки, предназначенные для доставки местной курьерской службой во второй половине дня,
прибыли во Флориду через две недели, в то время как разгневанный покупатель из магазина в Джерси
Сити, который с нетерпением ждал срочной доставки десяти тёплых зимних вещей,
вместо этого получил полсотни тонких накидок, предназначенных для субтропической погоды в Палм-Бич.

«Не знаю, что на него нашло, на этого Морусса, — сказал наконец Эйб.
 — Раньше он был молодцом — никогда не ошибался и всё такое, а теперь
теперь я совсем ему не доверяю, Морасс. За всем, что мы отправляем, я должен следить сам, Морасс. С таким же успехом у нас может не быть экспедитора.

 — Ты прав, Эйб, — ответил Моррис. — С каждым днём он становится всё беспечнее. А почему, Эйб? Из-за этой мисс Крейтманн. Она нас всех разорит, Эйб. Держу пари, Эйб, если этот парень, Губин, хоть раз водил её в театр, то уже водил её туда пятьдесят раз. Он тратит на неё каждый заработанный цент, и не успеешь оглянуться, Эйб, как у нас в кладовой не хватит пары кусков шёлка. Не так ли?

«Он не вор, Морусс, — сказал Эйб, — и, кроме того, нельзя винить молодого парня за то, что он запал на такую милую девушку, как мисс Крейтманн, Морусс. Она умная девушка, Морусс. Мендель Иммерглик из «Иммерглик и
Фрэнк, вчера здесь был Морасс, и она показала ему, что к чему, Морасс, и, поверь мне, Морасс, Иммерглик сказал мне, что я и сам не смог бы сделать лучше.

 «Ха!» — фыркнул Моррис. «Такой молодой парень, как Иммерглик, который покупает у нас за пару сотен долларов за раз, она из кожи вон лезет, чтобы угодить ему, Эйб. И почему? Потому что у Иммерглика красивые усы и
Он шикарно одевается и не женат. Но ты берешь такого хорошего клиента,
как Адольф Ротштейн, Эйб, и что она делает? Сначала она ему улыбалась,
потому что Адольф — симпатичный парень. Но потом она
слышит, как он рассказывает мне невеселую историю об операции своей жены и
о том, что его старшему сыну Сэмми сейчас уже семь и он никогда не болел
в своей жизни, а в прошлом месяце он заболел коклюшем и всеми шестью
Парни Адольфа получают это один за другим. Потом, Эйб, она обращается с Адольфом
как с парнем, Эйб, и первое, что ты замечаешь, он смотрит на часы и
Он сказал, что у него назначена встреча, и он вернётся. Но он так и не вернулся, Эйб, и сегодня днём я видел Леона Саммета и Адольфа в
ресторане «Вассербауэр». Они ели обычный ужин _с курицей_, Эйб, и я видел, как Леон за него заплатил.

Эйб молча выслушал тираду своего напарника. Его взгляд рассеянно остановился на двери магазина, которая только что открылась, чтобы впустить почтальона.

 «Предположим, мы потеряем пару сотен долларов, — сказал он наконец. — Один такой покупатель, как Филип Хан, окупит это в десять раз, Морусс».

"Ну, ты и его потеряешь, Эйб, если не будешь осторожен", - сказал Моррис,
который закончил чтение напечатанного на машинке письма с небрежно нацарапанным
постскриптумом. "Просто посмотрите, что он нам пишет".

Он передал послание, в котором говорилось следующее:

 ГОСПОДА. ПОТАШ И ПЕРЛМУТТЕР.

 _Джентльмены:_ миссис Крейтманн из вашего города просит нас узнать
о молодом человеке, который работает у вас, по имени Эмануэль
 Губин. Есть ли у него будущее и каковы его перспективы? Сделав это,
вы окажете нам большую услугу. Искренне ваш,
 «Цветочная кредитная компания».

 Дик. PH/K

 P. S. Мне не нравятся такие обезьяньи выходки. Я думал, ты это знаешь. Я не хочу, чтобы ты был продавцом. Что с тобой вообще не так?

 ФИЛИПП ХАН.

 Эйб сложил письмо, и его рот под короткими усами превратился в прямую линию,
выражающую решимость.

«Полагаю, я разберусь с этим молодым человеком», — воскликнул он, хватаясь за ручку. Он написал:

 «Цветочная кредитная компания».

 _Господа:_ Ваша просьба от 14-го числа получена, содержание отмечено
 и в ответ я бы сказал молодому человеку то, о чём вы спрашиваете
 у него нет будущего с нами, и есть вероятность, что его уволят в субботу. Мы надеемся, что это вас удовлетворит.
 Искренне ваш,
ПОТАШ И ПЕРЛМУТТЕР.

 В субботу днём Моррис Перлмуттер надевал шляпу и пальто, собираясь домой. Он только что уволил Мэнни Губина с удовольствием и удовлетворением, которые могли бы сравниться только с теми чувствами, которые он испытал бы, если бы операция была направлена против мисс Крейтманн. Как он был о
чтобы покинуть шоу-рум Абэ вошли.

— О, Морусс, — воскликнул Эйб, — ты бы видел мисс Крейтманн. Она совсем
расстроилась из-за Мэнни Губина и ужасно плачет.

 — Правда? — спросил Моррис, заглядывая через плечо своего напарника на
убитую горем модель, которая давала волю своим чувствам в дальнем углу
торгового зала. — Что ж, Эйб, скажи ей, чтобы она отошла от этих
лёгких вещей и поплакала над синими атласными. Они не так сильно пачкаются.

Мисс Гасси Крейтманн, очевидно, умела скрывать тайную печаль,
потому что внешне она оставалась прежней. Она продолжала хмуро смотреть на тех, кто
Клиенты её работодателей, которые были женатыми мужчинами, относились к ней с той же благосклонностью, что и во время работы Манни
Губина. На самом деле, её дружелюбие по отношению к холостякам даже усилилось, особенно в случае с Менделем
Иммергликом.

 Много раз он оплачивал счёт за обед на двузначную сумму, потому что аппетит мисс
Крейтманн был пропорционален её размерам. Более того, известный флорист с Бродвея угрожал Менделю судебным иском за цветы, которые он по его просьбе подарил мисс Крейтманн. Были и другие проблемы
Такие признаки, как блеск галстуков Менделя и тщательный маникюр, указывали на то, что он ухаживал за мисс
Крейтманн.

"Я думаю, Эйб, — наконец сказал Моррис, — что мы должны получить запрос от
«Флауэр Сити Компани» по поводу Иммерглика и Фрэнка."

"Надеюсь, что нет, Морусс, — ответил Эйб. «Я никогда не любил этих людей, Морасс.
На самом деле, на прошлой неделе Мендель Иммерглик предложил мне новые условия — девяносто
дней вместо шестидесяти, — и он хотел дать мне заказ на пару тысяч
долларов.  Я холодно отказал ему, Морасс.  Люди, которые так поступают
такой блеф, как Мендель Иммерглик, не внушает мне доверия, Маврусс. Я
готов продать его до пятисот долларов за шестьдесят дней, но это все.

"О, я не знаю, Эйб", - запротестовал Моррис. "Пара смышленых парней
таких, как Мендель Иммерглик и Луи Фрэнк, могут создать хороший бизнес через
некоторое время".

— «А могут ли они?» — ответил Эйб. «Ну, скорее всего, они открывают хороший кредитный счёт, Морусс, а потом, постепенно, превращают его в большой провал, Морусс. Парень, который закручивает усы, как Мендель Иммерглик, не новичок в аукционных домах, Морусс. Держу пари, у него всё схвачено»
прямо сейчас выяснил, где он может получать предварительные чеки на поставки ".

"Я думаю, ты причиняешь вред этому парню, Эйб", - сказал Моррис. "Я думаю, у него добрые намерения"
и, кроме того, Эйб, деловые люди становятся такими консервативными
что неудачи больше не приносят денег ".

"Я думаю, там хватит на Менделя Immerglick," Абэ сказал, и уволили
предмет.

Через две недели пришло долгожданное письмо следующего содержания:

 ДОСТОПОЧТЕННЫЕ. ПОТАШ И ПЕРЛМУТТЕР.

 _Уважаемые господа:_ госпожа Крейтманн из вашего города просит нас расспросить вас об одном из ваших клиентов по имени Мендель Иммерглик, из
 Immerglick & Frank. Мы составили отчет о нем от обоих коммерческих агентств
 и вполне удовлетворены, но были бы очень признательны, если бы
 вы навели справки среди торговых представителей для нас и очень
 обяжете
 Искренне ваш,
 THE FLOWER CITY CREDIT OUTFITTING CO.

 Dic. PH / K

 P. S. Я слышал, что этот парень хороший, смышленый молодой человек. Я буду в Нью-Йорке в следующем месяце и рассчитываю заложить свои весенние товары.
 ФИЛИПП ХАН.

"Что ж, Морусс," — сказал Эйб, закончив читать письмо, — "мне жаль"
чтобы получить это письмо. Я не знаю, что я мог бы рассказать ему об этом парне, Иммерглике. Вот если бы это был такой ответственный человек, как Генри
Файгенбаум из компании «Х. Ф. Плащ», тогда другое дело.

— Генри Файгенбаум! — воскликнул Моррис. — Да у него же только один глаз.

«Я знаю, Морусс, — ответил Эйб, — но у него шесть магазинов, и все они хорошо
прибыльные. Но в любом случае, Морусс, я не собираюсь ничего делать
в спешке. Я наведу справки, прежде чем отвечу ему».

 «Какой смысл наводить справки?» — возразил Моррис. «Скажи ему, что это
— Ладно. С меня хватит этой мисс Крейтманн, Эйб. Она
уже убила для нас достаточно сделок.

— Что?! — воскликнул Эйб. — Скажи ему, что всё в порядке, когда, насколько я знаю, Мендель
Иммерглик направляется прямиком в суд по делам о банкротстве, Морасс. Ты, должно быть, сумасшедший, Морасс. Разве Хан не сказал, что приедет в следующем месяце, чтобы
купить весенние товары? Что ты хочешь сделать, Морасс? Выбросить на улицу от трёх до пяти
тысяч долларов, Морасс?

 «Ты говоришь глупости, Эйб», — возразил Моррис. «Если мужчина женится,
семья его жены должна его поддерживать. Предположим, он разорится;
разве это наша вина, Эйб? Потом Филип Хан снова введёт его в дело, и не успеешь оглянуться, Эйб, как у нас будет два клиента вместо одного. И я готов поспорить, что мы могли бы заставить Филипа Хана гарантировать этот счёт.

 «Эти твои теории, Морусс, звучат неплохо, но, может быть, он разорится».
_ до_ того, как они поженятся, и тогда, Маврусс, мы потеряем Филипа Хана
бизнес и Макса Фрида, и мы также лишимся стерлингового серебра
подарок мисс Крейтманн на помолвку. Не так ли?

Он надел шляпу и пальто и закурил сигару.

— Думаю, Морусс, я пойду прямо сейчас, — заключил он, — и посмотрю, что смогу о нём узнать.

Через три часа он вернулся и вошёл в демонстрационный зал.


— Ну что, Эйб, — воскликнул Моррис, — что ты узнал? Всё в порядке?

Эйб тщательно выбрал новую сигару и торжественно покачал головой.

— Никс, Морусс, — сказал он. — Мендель Иммерглик — это никс для такой милой девушки, как
мисс Крейтманн.

Он достал из кармана жилета бумагу, чтобы освежить свою память.

"Сначала я увидел Мо Кляйна из «Клингер и Кляйн», — продолжил он. — Мо говорит, что
Мендель Иммерглик в три часа дня сидел в кафе «У Вассербауэра» и играл в пинокль с парой торговцев лоферами. Пока Мо стоял там, эти двое подонков трижды обыграли Иммерглика на четыреста долларов.

 — А что там делал Мо? — спросил Моррис.

«Я не собирался ничего расследовать насчёт Мо, Морусс, — ответил Эйб.
 «Поверь мне, у меня и без этого достаточно дел, чтобы узнать об Иммерглике.  Кроме того, Мо
сказал мне, что Иммерглик приходил к ним и хотел выкупить их».
те три тысячи долларов за девяносто дней.

- И они продали его? - Спросил Моррис.

- Они _продали_ его? Эйб плакал. "Если бы Вы были встретить грабитель.
в магазине ровно в полночь с Джимми и потайной фонарь, Mawruss, я
предположим, вам нужен доброволец, чтобы дать ему код сейфа. Что?
Нет, Морусс, они его не продавали. Такие клиенты нужны лохам вроде
«Сэммет Бразерс», Морусс. Леон Сэммет говорит, что они продали ему три тысячи
на четыре месяца. Кроме того, Эленбоген продал ему крупный счёт на тех же условиях,
Морусс. Но крупные банки, такие как «Вексель», «Баум и Миллер» и «Фредерик
Стеттерманн не продаст его ни на каких условиях, Морасс.

«Если бы все были такими консервативными, как Вексель, Баум и Миллер, — сказал
Моррис, — то розничные торговцы могли бы разориться».

«Подожди немного, Морасс, — ответил Эйб. — Это ещё не всё. Жена Луиса Фрэнка
— сестра торговцев и коммерсантов из Луисвилля. Вы знаете этого вора, Маркса Лешинского. А дядя Луиса Фрэнка, Морусс, — это
«Элкан Фрэнк и компания», те самые крупные мошенники, аукционисты из
Чикаго.

Эйб сел и с такой силой окунул перо в чернильницу, что
Безупречная поверхность рубашки Морриса, которую он надел в то утро,
покрылась узором в горошек. Поэтому прошло несколько минут, прежде чем Эйб
смог молча приступить к своей задаче. Наконец, он вывел следующее:

 «Цветочная городская кредитная компания».

 _Джентльмены_: Ваша просьба от 16-го числа. получено и содержание
 отмечено, и в ответ мы бы сказали, что наш мистер Поташ хорошо знаком с торговлей, и мы с сожалением сообщаем, что у нас нет доверия к названной вами стороне.
 Вы ни в коем случае не должны ничего предпринимать по этому поводу, так как все
дела очень плохи. Мы расскажем вашему мистеру Хану подробности, когда он в следующий раз будет в нашем городе.
 Искренне ваш,
ПОТАШ И ПЕРЛМУТТЕР.

"Это не больше, чем он заслуживает, Морусс," — прокомментировал Эйб после того, как Моррис
прочитал письмо.

— Нет, — признал Моррис, — но после того, как мисс Крейтманн засадила этого парня,
Губина, в тюрьму и после того, как она обошлась с Адольфом Ротштейном, Эйб,
это не больше, чем она заслуживает.

В течение нескольких последующих дней мисс Крейтманн занималась своей работой, не скрывая
презрения к клиентам Potash & Perlmutter, как женатым, так и
неженатым.

"Это зашло слишком далеко, Эйб," — возразил Моррис. "Она губит весь наш бизнес. С Ханом или без Хана, Эйб, я говорю, что мы должны ее уволить."

Эйб покачал головой. — «В этом нет необходимости, Морусс», — ответил он.

 «Что ты имеешь в виду?»

 «Девушка в отчаянии, Морусс. Она увольняется. Сегодня утром она сказала мне, что не видит здесь будущего, поэтому собирается уйти в конце недели. Она говорит, что, возможно, станет медсестрой. Она слышит
— Я слышал, что там много вакансий для молодых женщин.

Моррис сел и довольно улыбнулся.

"Это лучшая новость, которую я слышал за долгое время, Эйб," — сказал он.
"Теперь мы, может быть, займёмся делом."

"Может быть, займёмся," — признал Эйб. "Но не с Филипом Ханом."

— Почему бы и нет? — воскликнул Моррис. — Мы сделали для него всё, что могли. Разве нет? Из-за него
мы потеряли хорошего клиента, и нам пришлось уволить хорошего экспедитора.

 — Не _хорошего_ экспедитора, Морусс, — поправил Эйб.

"Ну, он был хорошим, пока не пришла мисс Крейтманн."

Эйб ничего не ответил. Он уткнулся в колонки Daily Cloak и
Suit Record и просмотрел статьи о проблемах в бизнесе.

"Была ли это наша вина, что Иммерглик стал N. G., Эйб?" Моррис продолжал. "Это что,
это..."

"Ого-го, курит!" Вмешался Эйб. "Что ты об этом думаешь?"

"Что я думаю о чем?" Спросил Моррис.

"Иммерглик и Фрэнк", - прочитал Эйб вслух. "Сегодня было подано заявление о банкротстве
в тот же день против Immerglick & Frank, ведущей бизнес как "Венская
Магазин. "Эта фирма была крупным покупателем на протяжении всей торговли в течение
последних двух месяцев, но когда получатель вступил во владение
остался лишь небольшой запас товаров. Получатель нанял адвоката
и проверит Луиса Франка в соответствии со статьей 21 А Закона о банкротстве.
Понятно, что Мендель Иммерглик, старший партнер, отправился в
Гамбург на прошлой неделе на "Кайзерин Луизе Виктории" и намерен остаться
в Германии на неопределенное время".

Эйб отложил газету со вздохом облегчения.

«Если это не поможет нам сблизиться с Филипом Ханом, Морусс, — сказал он, — то ничто не поможет».

Мисс Крейтманн уехала в конце недели, и Эйб с Моррисом не стали тратить время на напрасные сожаления по поводу её отъезда, а сразу же принялись за работу.
и подготовьте новую линейку образцов для проверки Филипом Ханом. В течение
трёх дней они вздрагивали каждый раз, когда в магазин заходил покупатель, а Эйб
с такой искренней улыбкой на лице, что у него даже лицо болело,

 .
наконец, в четверг после ухода мисс Крейтманн, когда Эйб стряхивал воображаемую пылинку с безупречной
линейки образцов, дверь магазина распахнулась, и вошёл невысокий
полный мужчина. Эйб поднял глаза и, издав возглас, бросился вперёд, протягивая обе руки в знак сердечного приветствия.

"Мистер Хан," — воскликнул он, — "как поживаете?"

Вновь прибывший надменно выпрямился, и его маленькие усики, казалось, засверкали
от негодования.

Эйб резко остановился в обиженном изумлении.

"С-что-нибудь случилось?" он запнулся.

"Что-нибудь случилось?" - взревел мистер Хан. "Что-нибудь случилось?
"Что-нибудь случилось! — Отличный вопрос, который вы задаёте.

— П-п-почему? — заикаясь, спросил Эйб. — Что-то не так?

Мистер Хан с усилием, от которого вздулись вены на его лысом лбу,
пришёл в относительное спокойствие.

 — Мистер Поташ, — сказал он, — за последние несколько месяцев я купил у вас шесть партий товара. — Не так ли? — спросил Эйб.

Эйб кивнул.

«И я никогда не жаловался на нехватку денег и никогда не брал взяток,
но всегда платил вовремя, как джентльмен. Не так ли?»

Эйб снова кивнул.

"И вот что я за это получаю, — с горечью продолжил мистер Хан. —
Свою племянницу со стороны жены я отдал на ваше попечение. Я прошу вас позаботиться о ней. Ты обещаешь мне, что сделаешь всё возможное. Ты говоришь мне, что
Макс Фрид, ты будешь заботиться о ней, — он замялся, почти overcome by
emotion, — как отец. Ты сказал это, когда я купил второй билет.
И что происходит? Единственный шанс, который у неё есть, чтобы найти достойную пару, ты
— Напиши мне, что этот парень ни на что не годен. Естественно, я думаю, что у тебя есть здравый смысл, и поэтому я прекращаю это дело.

— Ну, — сказал Эйб, — я же написал тебе, что он ни на что не годен, и он действительно ни на что не годен. Разве он не потерпел неудачу?

Мистер Хан снова пришёл в ярость.

"Неудача!" он завопил. "Я бы сказал, что он действительно потерпел неудачу. _ Что_ за
неудачу он допустил! Дурак! Осел! Этот человек сбежал со ста тысячами
долларов и живет как принц в старой англии. И бедняжка Гэсси,
она тоже любила его! Она плачет день и ночь.

Он остановился, чтобы вытереть слезу сочувствия.

— Она довольно легко плачет, — сказал Эйб. — Она плакала, когда мы уволили Мэнни
Губина, тоже.

Хан снова ощетинился.

"Ты оскорбляешь меня. Что? — закричал он. — Ты пытаешься меня разыграть. Эй? Ладно. Я тебя проучу. Пока я могу с этим поделать, ты никогда больше не продавай
ни мне, ни Максу, ни кому-либо из наших друзей пуговицу. Не пуговицу!
Ты понимаешь?"

Он обернулся и в следующий момент дверь магазина грохнули с
пушки-как ударные. Моррис вышел из-за стойки и плащи
на цыпочках к Абэ.

«Что ж, Эйб, — сказал он, — в тот раз ты сам виноват».

Эйб вытер пот со лба и откусил кончик сигары.

"Мы вели дела и до того, как у нас появился клиент в лице Филипа Хана, Морусс,"
сказал он, "и, думаю, будем делать это снова. Не так ли?"

 * * * * *

Шесть месяцев спустя Эйб просматривал колонки «Дейли клок» и
«Сьют рекорд», пока Моррис изучал утреннюю почту.

— Да, Морусс, — наконец сказал он. — Некоторые люди получают только то, что
заслуживают. Я всегда говорил, что однажды Филип Хан пожалеет о том, как
он с нами обошёлся. Держу пари, он уже жалеет.

— Насколько я слышал, Эйб, — ответил Моррис, — он не сказал ни нам, ни кому-либо ещё, что сожалеет. На самом деле, я видел, как он вчера выходил из «Сэммет Бразерс»
и смотрел на меня так, будто уже обошёлся бы с нами хуже, если бы мог. С чего ты взял, что он сожалеет, Эйб?

"Что ж, - продолжил Эйб, - если он не сожалеет о том, что так думал".

Он протянул Моррису ежедневную газету "Плащ и костюм" и указал на
Большим пальцем он показал на колонку "Новый бизнес".

"Рочестер, Нью-Йорк", - гласила надпись. "Филип Хан, ведущий здесь бизнес в качестве компании по кредитованию "
Флауэр Сити", объявляет, что он принял
«Эмануэль Губин, который недавно женился на племяннице мистера Хана.
Бизнес будет вестись в старом фирменном стиле».

Моррис с улыбкой вернул газету.

"Сегодня утром я видел Леона Саммета в метро, и он мне всё рассказал, —
прокомментировал он. — Говорит, Губин сбежал с ней."

Эйб покачал головой.

"Вы неправильно поняли, Маврусс. Вы, должно быть, ошиблись", - заключил он. "_She_
сбежала с Губиным".




ГЛАВА VIII


"У вас прекрасный ассортимент, мистер Шейтлис", - воскликнул Эйб Поташ, когда он
оглядел заполненные полки магазина Suffolk Credit Outfitting
Компания.

«Это не весь товар, который я продаю», — воскликнул мистер Шейтлис, владелец магазина.
 «У меня есть ещё товар, от которого я хочу избавиться, мистер Поташ, и, может быть, вы мне поможете».

 Эйб улыбнулся с такой наигранной любезностью, что его усы полностью скрылись между носом и нижней губой.

«Я не покупаю плащи, мистер Шейтлис», — сказал онг. «Я их продаю».

«Не плащи, мистер Поташ, — объяснил мистер Шейтлис, — а золото и серебро».

«Я тоже не занимаюсь ювелирным бизнесом», — сказал Эйб.

«Я не это имел в виду», — воскликнул мистер Шейтлис. — Подождите немного, и
я вам покажу.

Он подошёл к сейфу в своём кабинете и вернулся с хрустящим
сертификатом на пергаментной бумаге с позолоченной надписью:
«Техасско-Невадская корпорация по добыче золота и серебра».

"Вот что я имею в виду, — сказал он, — акции с фондовой биржи. Я заплатил по одному доллару за каждую из этих ста акций.

Эйб взял сертификат и пристально посмотрел на него невидящим взглядом.
Мистер Шейтлис только что заказал у
«Поташа и Перлмуттера» большой заказ на плащи и костюмы, и Эйбу было трудно
отказаться от этого предложения, не обидев хорошего клиента.

"Ну, мистер Шейтлис, - начал он, - мы с Мавруссом Перлмуттером ведем дела
по партнерскому соглашению, и в нем говорится, что мы не должны
не покупать акции на фондовых биржах и...

- Я не прошу вас покупать это, - вмешался мистер Шейтлис. - Мне нужны только вы
Вы должны сделать мне одолжение. Вы живёте в Нью-Йорке, где все эти биржевые маклеры, так что я хочу, чтобы вы были так любезны и отвезли эти акции одному из биржевых маклеров и посмотрели, что я могу за них получить. Может быть, я смогу получить за них прибыль, а потом, конечно, я должен буду вам что-нибудь заплатить за ваши хлопоты.

— Заплатить мне что-нибудь! — воскликнул Эйб с облегчением. — Мистер
Шейтлис, какая идея! Мы с Моруссом будем только рады, мистер
Шейтлис, попытаться продать его для вас, и чем больше мы получим за
акции, тем больше мы будем рады ради вас. Я бы не взял за него ни цента
продавая его, если вы должны миллион вне его."

"Миллион, я не буду делать это," г-н Sheitlis ответил, отклонив
предмет. "Я буду удовлетворен, если получу за это десять долларов".

Он направился к входной двери своего магазина вместе с Эйбом.

"Каковы признаки весеннего бизнеса в оптовой торговле, мистер
Поташ, - вежливо спросил он.

Эйб покачал головой.

"Может, и хорошо, — ответил он, — только ничего не скажешь
об этом. Проблема в шёлке."

"В шёлке? — переспросил мистер Шейтлис. — Ну, шёлк повышает цену товара, мистер
Поташ. Разве не так? Конечно, я признаю, что за шелк приходится платить больше
штучные товары, как и штучные товары из хлопка, но вы берёте тот же процент.
прибыли с цены на шёлк, что и с цены на хлопок, и в итоге зарабатываете больше. Не так ли?

«Если штучные товары из шёлка стоят дёшево или средне, мистер Шейтлис, — печально ответил Эйб, — в ваших словах есть доля правды. Но в этом году цены на шёлк высоки, мистер Шейтлис, так высоки, что вы не поверите мне, если я скажу, что в этом году мы платим в два раза больше, чем три года назад.

Мистер Шейтлис сочувственно цокнул языком.

"А если в следующем году мы будем брать с продавца в два раза больше за одежду?
— То, что он платит уже три года, мистер Шейтлис, — продолжил Эйб, — мы
не будем делать. Не так ли? Поэтому нам придётся сократить прибыль, и
так всегда бывает в швейном бизнесе. Ты не знаешь, где находишься,
как и когда покупал акции на бирже.

— Что ж, мистер Поташ, — ободряюще ответил Шейтлис, — следующий сезон — это следующий сезон, но сейчас — это этот сезон, и, судя по ценам, которые вы мне назвали, мистер Поташ, вы ещё не скоро окажетесь в богадельне.

«Я лишь надеюсь, что вы получите с этого товара больше прибыли, чем мы.
— на заказ, который вы нам только что сделали, — ответил Эйб, пожимая руку клиента в знак прощания. — До свидания, мистер Шейтлис, и как только я вернусь в Нью-Йорк, я расскажу вам обо всём.

Через два дня после возвращения Эйба в Нью-Йорк он сидел в шоу-руме Potash & Perlmutter's
, рассматривая модели следующего года, опубликованные в Daily Cloak
и Suit Record. Его напарник, Морис Перлмуттер, пыхтел безутешно
на сигары, которые конкурент дал ему в обмен на кредит
информация.

"Те сигары, что раздает "Клингер энд Кляйн"", - сказал он своему партнеру,
«Держу пари, что в них есть асбестовые обёртки и наполнитель из эксильсиора. Я бы с удовольствием
покурил от керосиновой лампы».

 «У тебя есть свои заботы, Морасс», — ответил Эйб. «Просто взгляни на модели следующего года, Морасс, и такая мелочь, как сигары, тебя совсем не побеспокоит. Шелк, сута и пуговицы — вот и всё, Морасс». Я думаю, что довольно скоро парижане начнут выпускать одежду, украшенную бриллиантами-солитерами.

Моррис взял газету и критически осмотрел полутональные снимки.

"Ты прав, Эйб," — сказал он. "В следующем сезоне у нас будут проблемы, но
мы получаем прибыль от продажи шёлковых изделий, Эйб, так же, как и от продажи хлопковых.

Эйб уже собирался возразить, когда его охватило воспоминание, и он
дико схватился за нагрудный карман.

"Чёрт возьми!" — воскликнул он. "Я совсем забыл об этом."

"Забыл о чём?" — спросил Моррис.

"Б. — «Шейтлис, из компании Suffolk Credit Outfitting», — ответил Эйб.
"Он дал мне акции в Питтсбурге на прошлой неделе, и я совсем забыл о них."

"Акции! — воскликнул Моррис. — Какие ещё акции?"

"Акции с фондовой биржи, — ответил Эйб, — акции из золота и
серебряные рудники. Он хотел, чтобы я оказал ему услугу и встретился с здешним биржевым брокером
и продал его за него.

"Ну, это довольно просто", - возразил Моррис. "Есть много в наличии
брокеры в Нью-Йорке, Эйб. Существует почти столько биржевые маклеры как
там лохов, Эйб".

"Может, и есть, Маврусс, - ответил Эйб, - но я никого из них не знаю".

"Нет?" - Спросил Моррис. "Ну, Сол Клингер из "Клингер и Кляйн" мог бы вам сказать
я полагаю. Я видел его сегодня утром в метро, и он был довольно хорош собой.
с ним чуть не случился припадок из-за финансовой страницы "Сан". Я спросил его , знает ли он
увидел там сбой, и он говорит, что нет, но сталь подорожала до семидесяти,
может быть, было восемьдесят. Тогда я сказал ему, что он должен позволить Эндрю Карнеги
беспокоиться об этом, и он сказал, что если бы он купил это за сорок, то у него уже было бы
тридцать тысяч долларов ".

"Кто?" - Спросил Эйб. - Эндрю Карнеги?

- Нет, - ответил Моррис. - Сол Клингер. И я сказал ему, что могу получить всё, что захочу, в пиночле на аукционе, а он сказал...

 — Хватит, Морусс, — вмешался Эйб. — Я уже достаточно наслушался. Я позвоню ему и спрошу, как зовут брокера, с которым он работает.

Он подошёл к телефону в задней части магазина, вернулся через минуту, надел шляпу и пальто.

"Я позвонил Солу Моруссу," — сказал он, — "и Сол сказал мне, что хороший брокер — это Ганст и Баумер. У них есть филиал в Хилл, Аркрайт и
Томпсон, аукционисты, Морусс. Он говорит, что молодой парень по имени
Милтон Фидлер — управляющий, и если он не сможет продать эти акции, Морусс, Сол
говорит, что никто не сможет. Так что, думаю, я прямо сейчас пойду и поговорю с ним, пока не передумал.

 Милтон Фидлер прошёл тяжёлое обучение, прежде чем стал управляющим.
должность управляющего филиалом Gunst & Baumer в районе галантереи. За тридцать с лишним лет своей жизни он успел поработать
мальчиком на складе, продавцом одежды, клерком в букмекерской конторе, дилером в казино, кассиром в бильярдной и, наконец, владельцем магазина. Когда полиция задержала его, он устроился на работу в «Гунст и Баумер», чья биржевая деятельность исключала любые подозрения в спекуляции, но которые, тем не менее, вели процветающий бизнес, связанный с ценными бумагами, и именно в этой области науки об инвестициях и
предположение, что Милтон преуспел. Однако, несмотря на свои экспертные знания,
он был слегка озадачен, как говорят в просторечии, когда Эйб Поташ
представил акции Б. Шейтлиса, потому что за всю свою карьеру
он никогда даже не слышал о Техасско-Невадской золотодобывающей и
серебряной корпорации.

"Это одна из тех небольших шахт, мистер Поташ," — объяснил он, — "которые
иногда приносят феноменальную прибыль. Конечно, я не могу сходу сказать вам, какова стоимость акций, но я немедленно наведу справки. Внутренний рынок в настоящее время очень активен, как вы знаете.

Эйб кивнул, как он и ожидал, хотя для него «внутренние» и «внешние» рынки были едины.

 «И ценные бумаги, естественно, испытывают влияние бычьих настроений», — продолжил Фидлер. "Не дело брокера пытаться
влиять на выбор клиента, но я бы хотел, чтобы вы вышли
наружу" - они были в личном кабинете менеджера - "и посмотрели на
доска объявлений на минутку. Межгосударственный медь очень активный
этим утром".

Он вел Абэ в соседнюю комнату, где высокий молодость брала зеленый
Он доставал картонные таблички с номерами из-под ремня, который носил на поясе, и прикреплял их к доске котировок.

"Привет!" — воскликнул Фидлер, когда юноша прикрепил новую табличку.
"Цена на медь в США выросла на целый пункт за два дня. Теперь она
составляет два и восемь десятых."

В тот же момент молодой человек в дальнем конце комнаты громко выругался.

— Что с ним такое? — спросил Эйб.

 — Они играют в обе стороны — кхе-кхе! — вовремя поправился Фидлер.
 — Иногда у нас есть клиенты, которые продают акции, не дожидаясь роста рынка, и
тогда, конечно, если рынок растёт, они терпят убытки.

Тут дверь открылась, и вошёл Сол Клингер. Его выпученные глаза остановились на
доске объявлений, и лицо расплылось в широкой улыбке.

"Привет, Сол!" — воскликнул Эйб. "Ты выглядишь так, будто продал большой груз товаров."

"Надеюсь, я выгляжу лучше, Эйб," — ответил Сол. «За два дня я заработаю на «Интерстейт Коппер» больше, чем на десяти крупных векселях. Это отличная собственность, Эйб».

«Я думаю, что завтра у мистера Клингера будет ещё больше поводов для радости, мистер Поташ», — вмешался Фидлер. ««Интерстейт Коппер» — это акции с ближайшим будущим».

— Конечно, — согласился Сол. — Я собираюсь придержать свои. Через неделю они вырастут до пяти.

Молодой человек, сидевший в дальнем конце комнаты, одним прыжком преодолел два ряда
стульев.

"Фидлер, — сказал он, — я собираюсь сразу же покрыть. Купи мне тысячу
«Интерстейт» на рынке.

Сол толкнул Эйба локтем, и после того, как молодой человек и Фидлер скрылись в кабинете последнего, Сол хриплым шепотом сообщил Эйбу, что, по слухам, у молодого человека есть информация о «Интерстейт Коппер».

 «Ну, если это так, — ответил Эйб, — то почему он теряет на этом деньги?»

— Потому что, — объяснил Сол, — у него есть идея, что если ты будешь действовать вразрез с полученной информацией, то всё получится.

Эйб безнадежно покачал головой.

"Пинокль, я понимаю, — сказал он, — и немного скейтборда. Но это
здесь акции с фондовых бирж хуже, чем те, во что они играют.
в кофейнях.

"Тебе не нужно это понимать, Эйб", - ответил Сол. "Все, что вам сделать, это
купить тысяч межгосударственные медь в-день или на завтра по любой цене до
два с половиной, Эйб, и я даю вам гарантию, что вы делаете
двадцать пять сотен долларов на следующей неделе".

Когда Эйб вернулся в тот день на своё рабочее место, у него развился
типичный случай биржевой лихорадки, которой он заразил Морриса, как только тот вернулся с обеда. Эйб сразу же
пересказал всё, что произошло с ним за утро, и особенно остановился на
феноменальном росте акций «Интерстейт Коппер».

"Сол говорит, что гарантирует, что мы удвоим наши деньги за неделю, — заключил он.

"Он сказал, что изложит это в письменной форме?" Спросил Моррис.

Эйб на мгновение уставился на Морриса.

"Ты думаешь, я шучу?" он возразил. "Он не обязан это делать
в письменном виде, Маврусс. Это так же ясно, как нос на твоем лице. Мы платим
двадцать пять сотен долларов за тысячу акций за два с половиной
в день, на следующей неделе он идет до пяти и мы продадим его и сделать его
двадцать пять сотен долларов. Разве нет?

- Кому мы это продадим? - Спросил Моррис.

Эйб на мгновение задумался, затем его лицо просветлело.

"Ну конечно, на фондовую биржу," — ответил он.

"Они что, должны покупать у нас, Эйб?" — спросил Моррис.

"Конечно, должны, Морусс," — сказал Эйб.  "Разве Сол Клингер не всегда продает свои акции этим людям?"

"Ну, у Сола Клингера есть свои клиенты, Эйб, а у нас свои", - с сомнением ответил Моррис
. "Может быть, те люди купили бы это у Сола, а
не у нас".

Остаток дня Моррис засыпал Эйба вопросами о
технических особенностях фондового рынка, пока Эйб не нашел спасения в бегстве и
не отправился домой в половине шестого. На следующее утро Моррис возобновил свой тест.
пока ответы Эйба не приобрели личный характер.

«Какой смысл пытаться объяснить что-то тому, кто ничего не
понимает?» — воскликнул он.

"Может, я и не понимаю, — признал Моррис, — но и ты тоже не понимаешь.
Может, я тоже это понимаю. Разве не так?

— Я понимаю вот что, Морасс, — воскликнул Эйб. — Я понимаю, Морасс,
что если Сол Клингер говорит мне, что гарантирует это, то я зарабатываю
двадцать пять сотен долларов, и этот Милтон Фидлер тоже говорит это, и
молодой парень, которого я вижу своими глазами, покупает эти акции,
потому что у него есть инсайдерская информация. Почему бы нам не
купить их и не заработать на этом? Не так ли?

Моррис уже собирался ответить, когда вошёл почтальон с утренней почтой. Эйб взял связку конвертов, и на самом верху
В стопке было послание от «Гунст энд Баумер». Эйб разорвал конверт и
торопливо просмотрел письмо. «Видишь, Морусс, — воскликнул он, —
уже на шестнадцатой странице». Он передал письмо Моррису. В нём
было следующее:

 _Джентльмены:_

 К вашему сведению, мы хотели бы сообщить вам, что Interstate Copper
 выросла на шестнадцатую долю процента вчера на закрытии рынка. Если вы хотите, чтобы мы исполнили ваш ордер на покупку этих ценных бумаг, мы настоятельно рекомендуем вам сообщить нам об этом до десяти часов утра завтрашнего дня, так как мы считаем, что после открытия рынка произойдёт резкий рост.
 Искренне ваш,
Ганст и Баумер,
 Милтон Фидлер, менеджер

 «Ну что, — сказал Эйб, — что ты думаешь, Морусс?»

 «Думай!» — воскликнул Моррис. "Ну, я думаю, что он нам ничего не сказал
об этих золотых и серебряных акциях Б. Шейтлиса, Эйб, так что я предполагаю, что он
еще не продал их. Если он уже не может продать акции из золота и серебра
Эйб, чего мы добиваемся с акциями из меди?

- Акции Шейтлиса - это всего лишь мелочь, Маврусс.

— Ну, может, и так, — признал Моррис, — но ты просто позвони и спроси его.
Тогда, если мы выясним, что он продал эти золотые и серебряные слитки, мы рискнём с медью.

Эйб поспешил к телефону в задней части магазина.

"Послушай, Эйб," крикнул ему вслед Моррис, "скажи ему, что не должно быть никаких отсрочек или скидок, только наличные."

Не прошло и минуты, как Эйб уже разговаривал с Фидлером.

"Мистер Фидлер!" — сказал он. — «Здравствуйте, мистер Фидлер! Это вы? Да. Что ж, мы с Моруссом решили купить тысячу акций, которые вы вчера показывали мне в своём магазине — в своём офисе, только Морусс говорит, зачем нам покупать эти товары — эти акции, если вы их не продаёте
«Сначала, говорит он, вы должны продать им акции, связанные с золотом и серебром, мистер Фидлер, а потом мы купим им акции, связанные с медью».

Мистер Фидлер на другом конце провода помедлил, прежде чем ответить.
 Техасско-Невадская корпорация по добыче золота и серебра была бумажной компанией, которая давно исчезла из памяти каждого знакомого ему управляющего, и её акции ничего не стоили. Однако Ганст и Баумер, как
учредители Interstate Copper, выручили бы по меньшей мере две тысячи
долларов, продав акции Эйбу и Моррису; следовательно, Фидлер
пошел на риск.

— Что ж, мистер Поташ, — сказал он, — мальчик уже едет в ваш магазин с чеком на эти самые акции. Я продал их за триста долларов и выслал вам чек на двести семьдесят пять долларов.
 Двадцать пять долларов — наша обычная плата за продажу ста акций, которые не котируются на бирже.

 — Большое спасибо, мистер Фидлер, — сказал Эйб. "Я буду там с чеком
на две с половиной тысячи долларов".

"Хорошо", - ответил мистер Фидлер. "Я продолжу и куплю акции за
ваш счет".

"Хорошо, - сказал Эйб, - не делай этого, пока я не спущусь. Я должен это исправить".
Сначала я поговорю с моим партнёром, мистером Фидлером, и как только смогу,
принесу вам чек.

Через двадцать минут после того, как Эйб повесил трубку, прибыл посыльный с чеком
на двести семьдесят пять долларов, и Моррис включил его в утреннюю
депозитную сумму, которую собирался отправить в банк «Костюшко».

— Пока ты этим занимаешься, Морусс, — сказал Эйб, — ты мог бы выписать чек на двадцать пятьсот долларов за эти акции.

Моррис хмыкнул.

"Это сильно ухудшит наше положение, Эйб, — сказал он.

"Только на неделю, Морусс, — поправил его Эйб, — а потом мы их продадим
еще раз.

"По чьему заказу я должен это написать, Эйб?" Поинтересовался Моррис.

"Я забыл спросить об этом", - ответил Эйб.

"Gunst & Baumer?" - Спросил Моррис.

"Они не владельцы этого, Маврусс", - сказал Эйб. "Они всего лишь
брокеры".

— Может, Сол Клингер продаёт его биржевикам, а они продают его нам, — предположил Моррис.

 — Сол Клингер не собирается продавать его. Он собирается оставить его себе. Может, это тот молодой парень, которого я вижу там, Морусс, только я не знаю его имени.

— Что ж, тогда я выпишу чек на имя Potash & Perlmutter, а вы сможете
подписать его, когда доберётесь туда, — сказал Моррис.

В этот момент вошел покупатель, и Эйб провел его в демонстрационный зал.
пока Моррис выписывал чек. Почти полтора часа
Эйб показывал ассортимент фирмы, из которого клиент выбрал
щедрый заказ, и когда, наконец, Эйб был свободен, он смог спуститься в Gunst &
У Баумера было почти двенадцать часов. Он надел шляпу и пальто,
запрыгнул в проезжавшую мимо машину и только через два квартала
вспомнил о чеке. Он бегом вернулся в магазин и,
вырвав чек из чековой книжки, где его оставил Моррис,
Он снова выбежал на улицу и снова сел в трамвай на Бродвее. Перед офисами «Гунст
и Баумер» он спрыгнул с трамвая на тротуар и, спасаясь от надвигающегося пожарного автомобиля и тележки со шлангами, вбежал в дверь и взлетел по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки.

На втором этаже здания располагался торговый зал «Хилл, Аркрайт и Томпсон», где шла распродажа, и толпа покупателей, собравшихся там, выплеснулась на лестничную площадку, но Эйб протиснулся сквозь толпу и за две секунды взлетел по лестнице.

 «Мистер Фидлер на месте?» — выдохнул он, врываясь в кабинет управляющего.
Кабинет Ганста и Баумера.

"Мистер Фидлер вышел пообедать," — ответил мальчик-секретарь. "Он сказал, что вы
можете присесть и подождать, а он вернется через десять минут."

Но Эйб слишком нервничал, чтобы присесть, а мысль о
комнате для клиентов с доской объявлений только сильнее его взволновала.

— Думаю, я спущусь в «Хилл, Аркрайт и Томпсон», — сказал он, —
и осмотрюсь. Я вернусь через десять минут.

Он неторопливо спустился по лестнице и снова протиснулся сквозь толпу в торговый зал «Хилл, Аркрайт и Томпсон». Мистер Аркрайт
Он стоял на трибуне и, когда вошёл Эйб, объявлял о следующем лоте.

 «Посмотрите на них внимательно, джентльмены, — сказал он.  — Такая возможность выпадает редко.  Это всё свежие товары, сотканные в этом сезоне для следующего сезона, — шёлковые фуляры исключительного дизайна и качества».

 При слове «шёлковые» Эйб вздрогнул и сразу же направился к столам, на которых были разложены товары. Он критически осмотрел их и при этом вспомнил о полутоновых снимках в «Ежедневном журнале о плащах и костюмах».
 Это был редкий шанс пополнить запас штучных товаров, которые могли не
Это не повторится в течение нескольких лет, во всяком случае, не раньше следующего сезона.

"Это распродажа имущества, джентльмены," — продолжил мистер Аркрайт. "Владелец
фабрик недавно умер, и его наследники решили закрыть бизнес. Все эти шёлковые фуляры будут проданы одним лотом. Какова ваша ставка?"

Сразу же началась ожесточённая борьба, и Эйб вступил в неё с азартом и воодушевлением, которые полностью вытеснили все мысли о фондовых биржах и акциях. Цены росли как на дрожжах, и когда через полчаса Эйб вышел из схватки, его воротник был
Он растаял до консистенции носового платка, но свет
победы сиял сквозь его пот. Он купил весь участок и в знак
собственности выписал чек на двадцать пятьсот долларов на имя Хилла, Аркрайта и
Томпсона.

 Эйб продолжал пылать жаждой битвы, пока в два часа не добрался до
своего магазина.

— Ну что, Эйб, — воскликнул Моррис, — ты купил акции?

— Что? — воскликнул Эйб и впервые с тех пор, как увидел шёлковые шарфы, вспомнил о «Межштатной меди».

"Я был в ресторане Wasserbauer's на ланче, - продолжил Моррис, - и в
кафе я увидел, что из этого получается бейсбольный мяч, Эйб".

- Щекотун, - прохрипел Эйб.

- Вот и все, - продолжал Моррис. "Кроме того, Сол Клингер смотрел на это, и
он сказал мне, что количество полицейских между штатами уже увеличилось до трех".

Эйб сел в кресло и провёл рукой по лбу.

"Вот и настал тот самый момент, когда ты даёшь нам хороший совет, Эйб," — сказал Моррис.
"Сол говорит, что мы ещё можем заработать три тысячи долларов."

Эйб кивнул. Он облизнул пересохшие губы и попытался заговорить, но слова
признания не шли на ум.

«Это был удачный день для нас, Эйб, когда ты увидел Б. Шейтлиса», — продолжил Моррис.
 «Конечно, я не говорю, что это была чистая удача, Эйб, потому что это было не так. Если бы ты не увидел эту возможность, Эйб, и практически заставил меня заняться этим, я бы ничего не сделал, Эйб».

 Эйб снова кивнул. Если бы вина, которую он чувствовал, отразилась на его лице,
то не было бы нужды в признании. Наконец он собрался с духом, чтобы рассказать всё, но как только он откашлялся,
чтобы начать, Морриса вызвали в монтажную, и он остался там
до закрытия. Таким образом, когда Эйб вернулся домой, его тайна оставалась запертой в его груди, и он не считал её приятным бременем, потому что, взглянув на котировки ценных бумаг в вечерней газете, он обнаружил, что «Интерстейт Коппер» закрылась на отметке в четыре с половиной после того, как за день было продано шестьдесят тысяч акций.

  На следующее утро Эйб пришёл в свой магазин более чем на два часа позже обычного. Он ворочался на подушке всю ночь, и прошло почти полдня, прежде чем он смог уснуть.

 «Эйб, — воскликнул Моррис, увидев его, — ты выглядишь больным. Что случилось?»

"Я чувствую, значит, Mawruss", - ответил Абэ. "Я думаю, что я что-то ем, что
не согласен со мной".

Как правило, Моррис сделал бы возражение о том, что когда
человек достиг возраста Абэ, он должен знать достаточно, чтобы заботиться о своем
желудок; но Моррис посвятил себя финансовой столбца
утренняя газета на своем пути города, и его чувства по отношению к его
партнер были успокоить пропорционально.

"Это очень плохо, Эйб", - сказал он. "Почему бы тебе не обратиться к врачу?"

Эйб покачал головой и собирался ответить, когда зазвонил телефон.

"Это Сол Клингер", - воскликнул Моррис. "Он сказал, что даст мне знать в
десять часов, в какое время открывается это отделение полиции между штатами".

Он рванулся к телефону в дальнем конце магазина, и, когда он
вернули его лице была очень довольная.

"Он пришел в пять уже," - кричал он. "У нас получается двадцать пять
сто долларов".

Пока Моррис разговаривал по телефону, Эйб пытался набраться смелости, и признание уже было у него на кончике языка, но новости, которые принёс Моррис, заставили его передумать. Он устало поднялся на ноги.

— Полагаю, ты думаешь, что мы быстро разбогатеем, Морусс, — сказал он и
вернулся к столу бухгалтера в кабинете фирмы. Следующие два с
половиной часа он крутился вокруг, одним глазом следя за Моррисом, а
другим — за задним входом в магазин. Он ожидал, что в любой момент
придёт заказ, и знал, что тогда всё пойдёт наперекосяк.
Он с облегчением вздохнул, когда увидел, что Моррис ушёл обедать в
полпервого, и почти сразу же после этого приехал грузовик с товаром от «Хилл, Аркрайт и
Томпсон». Эйб руководил разгрузкой.
Он разбирал упаковочные ящики в раздевалке и был занят их распаковкой, когда вошла мисс Коэн, бухгалтерша.

"Мистер Поташ," сказала она, "мистер Перлмуттер хочет вас видеть в
торговом зале."

"Он так быстро вернулся с обеда?" спросил Эйб.

"Он пришел сразу после того, как вышел," ответила она. — Полагаю, он, должно быть, болен. Он выглядит больным.

Эйб побледнел.

"Полагаю, он всё понял, — сказал он себе, спускаясь по лестнице
и направляясь в выставочный зал. Войдя, он увидел Морриса, сидящего в кресле с первым номером вечерней газеты в руке.

— В чём дело, Морусс? — спросил Эйб.

 Моррис сглотнул пару раз и вяло попытался помахать
бумагой.

 — Дело? — прохрипел он. — Ни в чём. Просто мы потеряли
двадцать пятьсот долларов. Вот и всё.

"Нет, Маврусс, это не так", - запротестовал Эйб. "То, что мы получаем одним способом, мы
создаем другим".

Моррис пытался взять себя в руки, но его сдерживаемые эмоции дали
выход.

- Правда, да? он взревел. "Ну, может быть, ты думаешь, что раз я в этот раз последовал твоему дурацкому совету
, то сделаю это снова?"

Лицо его стало красным.

"Игрок!" он завопил. "Дурак! Ты пролил мою кровь! Что? Ты хочешь погубить
меня! Эй?"

Эйб ожидал тирады, но не такой яростной, как эта.

-Маврусс, - сказал он успокаивающе, - не придавай этому значения.

С таким же успехом он мог попытаться остановить Ниагару лопатой.

«Разве бизнес по продаже плащей и костюмов недостаточно хорош для тебя?» — продолжил Моррис.
«Неужели тебе обязательно тратить деньги на акции с фондовых бирж?»

Эйб почесал затылок. Эти риторические вопросы едва ли подходили к
ситуации, особенно тот, что касался траты денег.

— Послушай, Морасс, — сказал он, — если ты думаешь, что напугаешь меня этим своим театральным поведением, то ты ошибаешься. Просто успокойся, Морасс, и расскажи мне, что ты слышал. Я ничего не слышал.

В ответ Моррис протянул ему вечернюю газету.

«Сенсационный провал на Уолл-стрит» — гласила надпись на первой полосе. Выпучив глаза, Эйб уставился на импортную газету,
в которой сообщалось, что «Гунст и Баумер», промоутеры «Интерстейт»
«Коппер», подняв цену до пяти, столкнулись с потоком желающих
получить прибыль. Чтобы поддержать свой акции, «Гунст и Баумер» были вынуждены покупать
по всем межгосударственным предложениям - пять, и когда, наконец, их ресурсы
иссякли, они объявили о своей приостановке. Межштатная автомагистраль
сразу же обвалилась и была распродана менее чем за четверть часа
с пяти ставок, за пять с половиной секунд до четверти ставки, за три восьмых.
просили.

Эйб вернул газету Моррису и закурил сигару.

— Для человека, который только что обвёл своего партнёра вокруг пальца, Эйб, — сказал Моррис, —
ты ведёшь себя очень тихо.

Эйб медленно выдохнул, прежде чем ответить.

"В конце концов, Морусс, — сказал он, — я был прав."

— Ты был прав? — воскликнул Моррис. — Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, Морусс, — продолжил Эйб, — я всё правильно понял. Я сказал себе, когда получил чек на двадцать пятьсот долларов: «Если я куплю эти акции на фондовой бирже и мы заработаем деньги, Морусс сойдёт с ума. Он захочет купить всю фондовую биржу, и в итоге это нас разорит». С другой стороны, Морусс,
Я понял, что если мы купим эти акции и потеряем на них деньги,
то Морасс тоже сойдёт с ума и захочет меня убить или что-то в этом роде.

Он сделал паузу и снова затянулся сигарой.

"Итак, Маврусс, - заключил он, - я пошел в здание "Ганст и Баумер",
Маврусс; но вместо того, чтобы пойти в "Ганст и Баумер, Маврусс", я пошел в одно
полетели вниз, в Hill, Arkwright & Thompson's, Маврусс, и я этого не сделал
купили его Interstate Copper, Маврусс, но я купил его вместо silk
фуляры, маврусси - по цене от семидесяти пятисот долларов за две тысячи пять.
сто долларов, и они прямо сейчас лежат в разделочной.

Он откинулся на спинку стула и торжествующе посмотрел на своего партнёра, который
рухнул на пол, обливаясь потом.

"Итак, Маврусс, - сказал он, - я игрок. Эй? Я пролил твою кровь? Что? Я
погубил тебя своим дурацким советом? Не так ли?"

Моррис протестующе поднял руку.

- Эйб, - хрипло пробормотал он, - я причинил тебе вред. Это я такой
дурак. Я был очарован тем, как Б. Шейтлис так легко зарабатывал деньги.

Эйб вскочил на ноги.

"Чёрт возьми!" — воскликнул он и выбежал из выставочного зала к
телефону в задней части магазина. Через мгновение он вернулся с сигарой,
прижатой к нижней губе.

"Всё в порядке, Морусс," — сказал он. - Я позвонил в банк Костюшко и
— Чек на двести семьдесят пять долларов прошёл без проблем.

— Конечно, прошёл, — ответил Моррис, и его уныние снова рассеялось.
 — Я положил его на счёт вчера в одиннадцать утра. Я не хочу, чтобы он завис, Эйб, и я только надеюсь, что ты тоже не завис на этих дураках.

Эйб широко ухмыльнулся.

«Вам не стоит беспокоиться об этом, Морасс», — ответил он. «Акции с фондовых
бирж — может быть, я и не знаю этого, Морасс, но акции с шёлковых платков
я знаю, Морасс, и не забывайте об этом».




Глава IX


"Сол Клингер, должно быть, думает, что он недостаточно рискует с этими вот акциями"
акции, Маврусс", - заметил Эйб Поташ через неделю после падения акций "
Interstate Copper". "Ему все же пришлось нанять барабанщика по фамилии Уолш. Это
идея парня развлечь клиента - зайти в Wasserbauer и
выпить весь шнапс, который есть в наличии. Держу пари, что когда Уолш доберётся сюда,
он уже не будет знать, кто здесь клиент, а кто бармен.

 «Ты должен правильно относиться к клиентам, Эйб, — прокомментировал Моррис, — потому что
сейчас у нас жёсткая конкуренция. Возьми-ка это.
новый концерн, Эйб, компания Small Drygoods из Уолла-Уолла, штат Вашингтон,
Эйб, и Klinger & Klein не теряли времени. Сол сказал мне сегодня утром,
что эти люди из Small начинают с капитала в сто тысяч долларов, полностью оплаченного. Сол также сказал, что их покупатель Джеймс Бёрк, которого они отправляют на Восток, родом из того же места в старой стране, что и этот Фрэнк Уолш, и я думаю, что нам нужно поторопиться, если мы хотим получить его заказы, не так ли?

— «Потому что клиент — мой земляк, Морусс», — ответил Эйб.
— «Это не причина, по которой я должен продавать ему товары, Морусс. Если бы я мог продать
«Если бы все мои «Ландслейте» занимались торговлей плащами и костюмами, Морусс, мы бы зарабатывали по миллиону в месяц, не так ли?»

В этот момент Моррис обратился к своему воображению. «Я тоже слышал, Эйб, —
мрачно намекнул он, — что этот Джеймс Бурк, которого компания Small Drygoods
отправляет на Восток, женат на сестре жены Уолша».

— «Отношения с жёнами — это ни к чему, Морусс», — ответил Эйб. «Я сыт по горло
отношениями с жёнами. Когда мы с моей Рози поженились, её мать была вдовой. Он честно признался в этом покупателю
В 1885 году я занялся торговлей, и к тому времени, как я вошёл в семью, денег почти не осталось. Тогда мать моей жены дала брату моей жены, Шойеру Смолински, десять долларов, чтобы он купил шнапса на свадьбу, и это было последнее, что мы о нём слышали, Морусс.
Но мы с Рози всё равно женимся и забираем старушку к себе, и, не успеешь оглянуться, Морусс, как она заболевает и умирает, а я оплачиваю профессора и двух квалифицированных медсестёр, и так всегда бывает, Морусс.

Он поднялся на ноги и взял сигару из коробки «от Л до Н».
и второй кредитный ящик для клиентов.

"Нет, Морусс," — заключил он, — "если ты не можешь продать мужчине товар по его
достоинству, Морусс, ты никогда не заставишь его взять его, потому что твоя жена
состоит в родстве с его женой. Разве не так? У нас хорошая очередь, Морусс,
и мы устраиваем представление, чтобы продать наши товары без всяких там обедов и ужинов.

Моррис пожал плечами. «Ладно, Эйб, — сказал он, — поступай как хочешь, но я уже купил два билета на субботний вечер».

«Конечно, если тебе нравится ходить на представления, Морусс», — заявил Эйб,
Он поднялся на ноги: «Я не могу вас остановить. Я только хочу сказать, Морусс, что если вы думаете, что это можно списать на расходы фирмы, то я могу только сказать, что вы ошибаетесь, вот и всё».

 Эйб вышел из выставочного зала, прежде чем Моррис успел что-то ответить, поэтому он просто надел пальто и направился к выходу. Когда он добрался до него, его взгляд упал на часы над кафе Вассербауэра
на другой стороне улицы. Стрелки показывали два часа, и
он бросился бежать к «Юго-Западному летуну», на котором летел
Джеймс Бёрк должен был прибыть на Центральный вокзал в 14:10. Пятнадцать
минут спустя Моррис выскочил из метро на Сорок второй
улице и едва не попал под копыта лошади, запряжённой в кэб. Кэб
остановился так резко, что лошадь встала на дыбы, а поток
ругательств, донёсшийся от кучера, свидетельствовал о том, что
Моррису едва удалось спастись. Однако Моррис не был благодарен.
Он остановился на тротуаре и уже собирался ответить тем же, когда один из двух мужчин, сидевших в кэбе, наклонился вперёд и насмешливо ткнул в него пальцем.

"Куда спешишь, Моррис?" спросил пассажир.

Моррис поднял глаза и ахнул, потому что в этот мимолетный миг узнал
своего мучителя. Это был Фрэнк Уолш, и хотя Моррис видел только
черты своего конкурента, не нужно было быть Шерлоком Холмсом, чтобы догадаться, что
Попутчиком Фрэнка был не кто иной, как Джеймс Берк, покупатель для
Небольшой компании Drygoods.

Два часа спустя он вернулся в магазин, потому что воспользовался
возможностью заглянуть в розничный отдел фирмы, пока был в центре города,
и, войдя, увидел, что Эйб сортирует пачки сигарет для девушек.

"Ну, Маврусс, - воскликнул Эйб, - ты выглядишь встревоженным".

"Держу пари, что я волнуюсь, Эйб", - сказал он. "Это сделали вы и родственники вашей жены
. Две тысячи долларов выброшены на улицу. Я добрался до
Центрального вокзала как раз вовремя, чтобы оказаться там слишком поздно, Эйб. Это здесь
Уолш уже опередил меня и увез Берка в экипаже. Когда
я выхожу из метро, они чуть не сбивают меня с ног, Эйб.

— Конкуренты готовы на всё, Морусс, — сочувственно сказал Эйб. — Но
не волнуйся. В море плавает столько же крупной рыбы, сколько и в
они продают рыбу на рыбных рынках, Морусс. Даже больше. Мы не потерпим крах только из-за того, что потеряем компанию Small Drygoods в качестве клиента.

 «Мы их ещё не потеряли, Эйб», — возразил Моррис и, не снимая пальто, отправился в ресторан и кафе «Уоссербауэр» на поздний обед. Войдя, он столкнулся с Фрэнком Уолшем, который поздравлял себя с победой в баре.

"Привет, Моррис," — воскликнул он. "Я тебя выбил, да?"

"Ты меня выбил?" — натянуто ответил Моррис. "Я не понимаю, о чем ты."

"Конечно, не понимаешь," — сердечно вмешался Уолш. "Я полагаю, ты был
спешил на Центральный вокзал только потому, что хотел посмотреть на
поезда. Что ж, я не буду тебя осуждать, Моррис. В следующий раз тебе
повезёт больше!

Его слова остались без внимания, потому что Моррис был занят
осмотром окрестностей. Он искал черты, которые могли принадлежать
Джеймсу Бёрку, но Фрэнк, похоже, был единственным представителем
Изумрудного острова, и Моррис направился в ресторан в задней части
зала.

«Полагаю, он сдал его Клингеру», — сказал он себе, наблюдая
со своего места, как Фрэнк Уолш покупает сигары и раздаёт их
на улицу в компании с другим барабанщиком, _не_ ирландцем по
происхождению.

Он без аппетита доел свой обед, а когда вернулся в магазин,
Эйб вышел ему навстречу, чтобы поприветствовать.

"Ну что, Морасс," — сказал он, — "я видел, как Сол Клингер шёл по улице
несколько минут назад, так что я, конечно, просто стоял на тротуаре, пока он не прошёл мимо, Морасс. Я заметил, что он не слишком доволен, и
спросил его, в чём дело. Он ответил, что ни в чём, только в том, что Фрэнк
Уолш, которого они взяли на место барабанщика, съедает все их расходы. Тогда я
говорит, как же так? И он говорит, у этого Уолша есть клиент по имени
Берк приезжает в город, и первое, что бросается в глаза, он тратит их три раза.
долларов на такси для Берка, и пять долларов на обед для Берка, и
также десять долларов за два билета на шоу для Берка, перед этим здесь
Берк в городе уже два часа. Клингер выглядел очень расстроенным из-за этого,
Маврусс.

"На какое шоу он ведет Берка?" Спросил Моррис.

«Это не совсем шоу, — поспешно ответил Эйб, — это призовой бой».

«Бой!» — воскликнул Моррис. «Это идея, не так ли? — привести клиента на бой».

"Я знаю это, Маврусс, - возразил Эйб, - но ты должен помнить, что
клиента тоже зовут Берк. Зачем, черт возьми, ты купил на это билеты
?"

Моррис покраснел. "Трэвви-эйтер", - пробормотал он.

"Трэвви-эйтер!" Ответил Эйб. — Ну, это же опера, не так ли?

Моррис кивнул. Он намеревался совместить дело с удовольствием,
отправившись с Бёрком на оперу Тетраццини.

"Ну, у тебя тоже есть свои идеи, Морасс," — продолжил Эйб, — "и я не
знаю, насколько они лучше, чем идеи этого Уолша."

— Разве не так, Эйб? — ответил Моррис. — Ну, может, и не так, Эйб. Но
«Эйб, если у меня в клиентах бездельник, это не значит, что я сам должен быть бездельником».

«Ты что, должен брать с собой клиента на представление, Морусс?» — ответил Эйб. «Есть закон, обязывающий тебя это делать, Морусс?»

Моррис пожал плечами.

"В любом случае, Эйб, - сказал он, - я не вижу, чтобы ты получил какой-нибудь кайф,
потому что я собираюсь вручить билеты тебе и Рози, Эйбу и тебе
в шоу могут принять участие двое ".

"И куда ты направляешься, Маврусс?"

"Я?" - ответил Моррис. "Я собираюсь на призовые бои, Эйб. Я не сдаюсь так просто, как все эти люди.

В тот вечер, возвращаясь домой, Моррис просматривал вечернюю газету и, когда
он открыл спортивную страницу, то обнаружил, что верхние половины семи
колонок были заполнены огромной иллюстрацией, выполненной в лучшем стиле
Джига, спортивного карикатуриста. В левом углу на корточках сидел Слогер
Аткинс, английский боксёр-легковес, а напротив него в правом углу
стоял молодой Килрейн, готовый к защите. Под ним
была надпись: «Участники завтрашней битвы».
Ссылаясь на колонку Джига, Моррис выяснил, что местом проведения боя
Он должен был быть на новой арене «Полигон Клаб» в районе Гарлемского
моста, и в половине девятого вечера в субботу он вышел из поезда на Третьей
авеню на Сто двадцать девятой улице и последовал за толпой, хлынувшей через мост.

Было девять часов, когда Моррис получил пропуск в огромное каркасное здание, в котором располагалась арена «Полигон Клаб». Только что заплатив
пять долларов в качестве вступительного взноса, он занял своё место в густом тумане табачного дыма и огляделся в поисках Фрэнка Уолша и его клиента. Наконец он заметил Уолша.
Крепкая фигура по правую руку от настоящего великана, чья квадратная челюсть и вздёрнутый нос выдавали в нём клиента, даже если бы
Уолш не угощал его сигарами и не вовлекал в оживлённую беседу. Они сидели далеко от ринга, а Моррис нашёл место прямо напротив них и следил за каждым их движением. Когда они смеялись, Моррис хмурился, а однажды, когда
крупный мужчина хлопнул себя по бедру, выражая бурное одобрение одному из
рассказов Уолша, Моррис позеленел от зависти.

Моррис с желчью наблюдал за тем, как Фрэнк Уолш
излучал хорошее настроение. Не только Уолш сигар, чтобы большой человек,
но и он протянул их человеку, который сидел рядом с ним на
другой стороны. Этот человек Моррис признан барабанщика, который был в
Йылмаз с Фрэнком в предыдущий день.

"Позволить ему участвовать в этом," Моррис сказал он себе. «Что я здесь делаю?»

Начался первый из предварительных поединков. Соперниками были объявлены Пиг Фланаган и Том Эванс, валлийский шахтёр. Моррису показалось, что
что он где-то уже видел Эванса, но поскольку это было его первое
знакомство с миром бокса, он решил, что это просто случайное
сходство, и выбросил это из головы.

Первый бой более чем оправдал представление Морриса о жестокости этого вида спорта, поскольку Пиг Флэнаган был тем, кого знатоки называют хорошим «кровопускателем», и в первую же секунду боя он оправдал свою репутацию, получив лёгкий удар слева от противника.
 Есть люди, которые не переносят вида крови; Моррис был одним из них.
один из них, а барабанщик на право Фрэнк Уолш был другой. Как он
и Моррис побледнел, но большой человек слева Уолш прорычал его
апробация.

"Съешь его!" - ревел он, и при каждом новом кровотечении из раны мистера
Фланагана он раскачивался в экстазе наслаждения. В течение трёх
кровавых раундов Пиг Флэнаган и Том Эванс продолжали соревноваться, но
даже хороший кровопускатель в конце концов должен иссякнуть, и в первой половине
четвёртого раунда Пиг одержал победу.

К этому времени Моррис уже с трудом различал происходящее на арене, а
Что касается барабанщика справа от Фрэнка, то он закрыл глаза и вытер со лба
липкий пот. Однако, несмотря на то, что у некоторых членов клуба
сосало под ложечкой, собрание клуба продолжалось, и следующий бой
начался с ажиотажем. Соседние владельцы Морриса
 заранее объявили его научным состязанием, но в боксе, как и в хирургии,
наука часто бывает кровавой. В этом случае учёный белый человек
ударил цветного учёного прямо в нос, что привело к неизбежному
кровопролитию, и, словно по заранее условленному сигналу, Моррис и
Барабанщик справа от Уолша направился к двери. Уолш тщетно пытался схватить своего соседа за полу пиджака. Тот стряхнул его руку, и они с Моррисом вместе вышли на тротуар.

  «Чушь!» — сказал барабанщик. «Это развлечение за пять долларов».

 Моррис вытер лицо и тяжело задышал, как вытащенная на берег рыба. Наконец он взял себя в руки. "Я видел, как ты сидел рядом с Уолшем", - сказал он.

Барабанщик кивнул. "Он не хотел, чтобы я уходил", - ответил он. "Он сказал, что мы
пришли вместе и должны уйти вместе, но я сказала ему, что подожду
— Он не отпускал его, пока всё не закончилось. Ему и тому парню, кажется, это нравится.

— У некоторых людей странные представления о хорошем времяпрепровождении, — прокомментировал Моррис.



— Это идея для бездельника, — сказал барабанщик. — Мне же нравится что-то более утончённое.

— Я тебе верю, — ответил Моррис. — Не могли бы вы зайти со мной выпить по чашке
кофе, может быть?

Он указал на молочный ресторан на противоположной стороне
улицы.

"Большое спасибо, — ответил барабанщик, — но завтра я уезжаю из
города, а кофе не даёт мне уснуть. Думаю, я подожду здесь около
полчаса, и если Уолш и его друзья не выйдут к тому времени, я...
думаю, я пойду домой.

Моррис колебался. Чувство долга требовало, чтобы он остался и довел дело до конца
с тех пор, как он недавно познакомился с _tertium
услуга из маленькой компании Уолша могла привести к знакомству с большим человеком
в остальном Моррис полагался на собственное умение продавать. Но барабанщик
решил вопрос за него.

«Подумал и решил, — сказал он, — что не буду ждать. Зачем мне связываться с такой парочкой? Если ты поедешь в центр на метро, я поеду с тобой».

Они вместе дошли до манхэттенского вокзала на Третьей авеню и
обсудили отвратительное зрелище, свидетелями которого только что стали.
Обсуждая его детали, они нашли достаточно тем для разговора, чтобы
доехать до Сто шестнадцатой улицы, где Моррис вышел. Когда он
спустился на улицу, ему впервые пришло в голову, что он не спросил
ни имени, ни рода занятий своего новообретённого друга.

Тем временем Фрэнк Уолш и его спутник наблюдали, как белый учёный и цветной учёный-савант завершают свою выставку, и радовались
сами охрип из-за _пьеса сопротивления_, который последовал незамедлительно
. Наконец Трудяга Аткинс избавился от Молодого Килрейна
метким ударом кулака в солнечное сплетение, и Уолш со своим спутником
поднялись, чтобы уйти.

- Что стало с твоим другом? - спросил я. - спросил здоровяк.

"Ему пришлось выйти, Джим", - ответил Фрэнк. "Он не мог вынести вида
крови".

— Неужели? — прокомментировал здоровяк. — Это лучше, чем все эти странные идеи, которые приходят в голову некоторым людям.

 — Ну что, Морусс, — воскликнул Эйб, приветствуя своего напарника в понедельник утром, — как всё прошло?

 — Как что прошло? — спросил Моррис.

  — Как бой за приз.

Моррис покачал головой. «Ни за какие ковбойские шмотки на Тихоокеанском
побережье, — сказал он наконец, — я бы не пошёл на такое снова. Сначала толстый италоамериканец по имени Флэнаган
схватился с молодым парнем, Томом Эвансом, валлийским шахтёром, и ты, Эйб, никогда не видел ничего подобного, даже на бойне».

"Фланаган не очень похож на итальянца, Маврусс", - прокомментировал Эйб.

"Я знаю это, - ответил Моррис, - но это бы вас не очень удивило, если бы вы
могли видеть того, кого они называют Томом Эвансом, валлийского шахтера".

"Почему бы и нет?" - Спросил Эйб.

"Ну, ты помнишь Хаймана Фейнсилвера, который работал у нас грузчиком
клерком, пока Джейк болел?"

"Конечно, помню", - ответил Эйб. "Происходит из очень порядочных, респектабельных людей в
старой Англии. Его отец был раввином".

"Не придавай значения его отцу, Эйб, - продолжал Моррис. "Это
Том Эванс, валлийский шахтёр, — это Хайман Фейнсилвер, который работал с нами,
и то, как он обошёлся с этим бедным молодым парнем из Эйталя, — это позор для
народа. Мне тошно об этом думать. — Тогда не думай об этом, — ответил Эйб, — потому что тебе от этого не будет никакой пользы.
Хорошо, Морусс. Сегодня утром я видел Сола Клингера в метро, и он
сказал, что в прошлую субботу утром Джеймс Бёрк уже был у них и
выбрал достаточно товаров, чтобы заполнить самый большой магазин костюмов в
стране. Сол говорит, что Бёрк вчера ездил в Филадельфию, чтобы встретиться с Сидни Смолом, президентом концерна, и сегодня утром они приедут в «Клингер
и Кляйн» и заключат сделку.

Моррис сел и закурил сигару. — Да, Эйб, так оно и есть, — с горечью сказал он. — Ты сидишь здесь и рассказываешь мне длинную историю о своей жене.
родственники, и первое, что ты узнаешь, Эйб, я опаздываю на поезд, и Фрэнк
Уолш забирает мою профессию. Какое мне дело до родственников твоей жены,
Эйб?" -"Это то, что я тебе говорил, Маврусс. Отношения жены никому не приносят вреда" хорошо, - ответил Эйб.
"Шутки!" - Воскликнул Моррис, отходя в заднюю часть магазина.
«Шутки шутками, а две тысячи долларов выброшены на улицу».

Остаток утра Моррис дулся в монтажной наверху, пока Эйб сортировал образцы для предстоящей выставки в Нью-Йорке
Поездка в Англию. В двенадцать часов пришёл покупатель, и когда он ушёл в
полпервого, Эйб проводил его до двери магазина и задержался там на
несколько минут, чтобы подышать свежим воздухом. Когда он уже собирался
вернуться в магазин, он заметил тучную фигуру Фрэнка Уолша,
который шёл по противоположному тротуару в сторону кафе Вассербауэра. С ним были двое других мужчин, один из них был примерно такого же роста, как сам Фрэнк, другой - худощавый смуглый человек.
Эйб метнулся в заднюю часть магазина. - Маврусс, - позвал он, - иди сюда скорее!Вот этот парень, Уолш, со Смоллом и Берком.
Моррис перепрыгнул через несколько ступенек, и если бы его не подхватил напарник, он бы рухнул на лестничной площадке.
Они преодолели расстояние от лестницы до двери магазина так быстро, что, когда они вышли на тротуар, Фрэнк и его клиенты ещё не подошли к «Вассербауэру».
— Этот коротышка, — прошипел Моррис, — тот самый, что затеял драку. Я думаю, он барабанщик".
"Он?" Ответил Эйб. "Он не барабанщик, Маврусс. Его зовут Джейкоб Берковиц.
раньше он управлял современным магазином в Сиэтле. Я продавал ему товары, когда «Мы с Пинкусом Веселлом были партнёрами ещё до Испанской войны. Кто этот парень?» В этот момент объект внимания Эйба перевёл взгляд через дорогу и впервые заметил Эйба и Морриса, стоявших на тротуаре.
Он резко остановился и уставился на Эйба, пока его выпученные глаза не остановились на вывеске над магазином. На мгновение он замешкался, а затем перепрыгнул с тротуара в канаву и бросился бежать по проезжей части.
Джейкоб Берковиц и Фрэнк Уолш преследовали его по пятам. Он схватил Эйба за обе руки и стал трясти их."Эйб Поташ!" - воскликнул он. "Будь уверен, что жив"."Верно, - признал Эйб. - Это мое имя"."Ты не помнишь меня, Эйб?" он продолжил."Я помню мистера Берковица", - сказал Эйб, улыбаясь мужчине поменьше.— Я как-то продавал ему товары, когда он управлял магазином «Уот-ту-дайд» в Сиэтле. Не так ли, мистер Берковиц?
Мужчина пониже ростом смущённо кивнул, а Фрэнк Уолш то краснел, то бледнел и смотрел то на Эйба, то на остальных в полном изумлении.
— Но, — продолжил Эйб, — вы должны меня простить, мистер... мистер...
"Маленький", - сказал более крупный мужчина, после чего Моррис пошатнулся.
"Мистер Маленький", - продолжил Эйб. "Вы должны извинить меня. Я не помню
ваше имя. Вы не зайдете в дом?
- Подождите! - крикнул Фрэнк Уолш. - Эти джентльмены собираются пообедать со мной. - Со мной! - крикнул Фрэнк Уолш.  Они пойдут на ленч.
Малый повернулся и фиксированной Уолш взглядом. "Я собираюсь делать то, что я
пожалуйста, мистер Уолш", - сказал он холодно. "Если я хочу пойти на ланч, я иду на него" ланч; если я этого не делаю, это снова что-то другое".
"О, у меня полно времени", - объяснил Уолш. "Я просто напомнил
тебе, вот и все. У Вассербауэра есть несколько отличных фирменных блюд.
«Счёт, который не станет лучше, если вы будете ждать».

«Хорошо, — сказал мистер Смолл. — Если так, то идите и обедайте. Я вас не задержу».Он положил руку на плечо Эйба, и маленькая процессия вошла в магазин. Эйб и мистер Смолл ехали в фургоне, а Фрэнк Уолш замыкал шествие. Он уныло сидел на груде товара, пока остальные четверо шли в демонстрационный зал. "Присаживайтесь, мистер Смолл," добродушно сказал Эйб. "Мистер Берковиц, садитесь в то кресло."Затем Моррис достал из сейфа сигары с золотой
окантовкой, и они все закурили.
— Во-первых, мистер Смолл, — продолжил Эйб, — я хотел бы знать, где я вас раньше видел. Конечно, я знаю, что у вас большой бизнес в Уолла-Уолле, штат Вашингтон, и, конечно, я знаю вас в лицо.
 — Конечно, ты знаешь меня в лицо, Эйб, — ответил мистер Смолл. — Но моё имя тебе незнакомо. В последний раз ты видел моё лицо, Эйб, около двадцати лет назад. -«Двадцать лет — это долгий срок», — заметил Эйб. «За двадцать лет я повидал много торговцев».«Торговцев ты повидал, да, — сказал мистер Смолл, — но я не торговец».Он сделал паузу и посмотрел прямо на Эйба. «Подумай, Эйб», — сказал он. - Когда ты видел меня в последний раз?Эйб серьезно посмотрел на него, а затем покачал головой. "Я сдаюсь", - сказал он.
"Ну, Эйб, - пробормотал мистер Смолл, - когда ты видел меня в последний раз, я выходил из дома, чтобы купить шнапса на десять долларов".
"Что?!" Эйб вскрикнул."Но в тот день была верная кобыла, которая собиралась начать все сначала, чтобы  Гуттенберг как раз проезжал мимо старого дома Бутча Томпсона,и не успел я отдать ей десять долларов, как она взорвалась. Так что я сел на товарный поезд до Западной Тридцатой улицы и
доехал до Уолла-Уолла, штат Вашингтон. — Эй, смотри-ка! — ахнул Эйб. — Ты ведь не Шейер Смолински, а? Мистер Смолл кивнул.

"Это я," — сказал он. "Я — Шойер Смолински или Сидни Смолл, как вам больше нравится. Когда мы с Джейком Берковицем основали эту компанию Small Drygoods, мы решили, что Смолински и Берковиц — слишком длинное название для Тихоокеанского побережья, поэтому мы убрали "ински" и "овиц".
«Схьюэр Смолл» и «Джейкоб Бёрк» тоже не очень-то хорошо звучат. Не так ли?
 Так что, раз в этом нет ничего плохого, мы просто сменили наши настоящие имена,и теперь мы с ним — Сидни Смолл и Джеймс Бёрк».
Эйб откинулся на спинку стула, не в силах вымолвить ни слова, а Моррис задумался ,- с горечью вспоминаю события субботнего вечера. Тогда приз был совсем рядом, он был в пределах досягаемости, потому что даже в этот поздний час он мог бы убедить мистера Берка
пересмотреть свое решение и привести мистера Смолла на встречу с Поташем &
Реплика Перлмуттера первая. Но теперь было уже слишком поздно, Моррис размышлял, для Г-н Малый посетил учреждение Клингер & Кляйна и не сомневался
отдал приказ.— Привет, друзья, — крикнул Фрэнк Уолш, просунув голову в дверь, — я не собираюсь вмешиваться, но если вы готовы к обеду, дайте мне знать.

Мистер Смолл вскочил на ноги. «Я дам вам знать, — сказал он, — я дам вам знать прямо сейчас. Полчаса назад я уже сказал мистеру Клингеру, что решу сегодня днём, стоит ли отдавать ему заказ на товары, которые выбрал мистер Бёрк. Что ж, возвращайтесь и скажите ему, что я уже принял решение, раньше, чем ожидал. Я вообще не собираюсь отдавать ему приказ.

Красное лицо Уолша побагровело. Сначала он бессвязно бормотал, но
наконец пришел в себя настолько, что смог говорить, и в течение десяти минут
осуждал мистера Смолла и мистера Берка, их поведение и прошлое. Это было
Он разразился великолепной бранью, и когда закончил, у него почти перехватило дыхание. "Да!" — насмехался он, — "пятидолларовые билеты на бой без правил для таких, как вы!"Он в последний раз окинул Морриса и мистера Берка взглядом. "Жемчуг свиньям!" — взревел он и захлопнул за собой дверь выставочного зала.Мистер Бёрк посмотрел на Морриса. «Это для тебя он подонок, — сказал он. — У респектабельной компании не должно быть такого продавца! Разве это не позор и не стыд?»Моррис кивнул.
"Он ведёт меня в место, где нет никого, кроме бездельников, — сказал мистер Бёрк.— И в течение двух часов я должен был сидеть и слушать, как он и его друг там, этот здоровяк — думаю, вы его видели, мистер Перлмуттер, — он сказал мне,что держит пивной бар — ещё один подонок — в течение двух часов я должен был слушать, как эти бездельники ругаются друг с другом, а потом он разозлился, что я ещё не получаю удовольствия.Мистер Смолл пожал плечами.
— Давай забудем об этом, — сказал он. — Пойдём, Эйб, я хочу посмотреть на твою линию, и мы с тобой сразу же займёмся делом.
Эйб и Моррис провели следующие два часа, демонстрируя свою линию, пока мистер
Смолл и мистер Берк отобрали сотню лотов всех стилей. Наконец, Эйб
и мистер Смолл удалились в офис, чтобы заполнить заказ, оставив
Морриса заменять образцы. Он работал с усилием и насвистывал
веселую мелодию в качестве аккомпанемента.
- Мистер Перлмуттер, - прервал его Джеймс Берк, - эта мелодия, которую вы насвистываете, - это что, уже песня для застолья из "Трэвви-атер"?
разве это не так?Моррис перестал свистеть. «Верно», — ответил он.
 «Я так и думал», — сказал мистер Бёрк. «Я собирался пойти на эту оперу в прошлую субботу вечером, если бы этот подонок Уолш не потащил меня на
боксёрский поединок».
Он сделал паузу и взял новую сигару из «позолоченной» коробки.
«Для всех, кроме бездельников, — заключил он, — бокс — это ни к чему.
Опера, мистер Перлмуттер, — это развлечение для джентльмена».
Моррис энергично кивнул в знак согласия.  Он почти закончил свою работу,
когда Эйб и его новообретённый зять вернулись.
"Что ж, джентльмены, - объявил мистер Смолл, - мы подсчитали, и получилось
две с половиной тысячи долларов. Неплохо для начала".
"Еще бы", - горячо согласился Эйб.
Мистер Берк улыбнулся. "У вас хорошая реплика, мистер Поташ", - сказал он. "Всегда так — Гораздо лучше, чем у «Клингера и Кляйна».
 — Это у них есть, — согласился мистер Смолл. — Но это всё равно не имеет значения. Я бы отдал им заказ, если бы линия не была такой хорошей.
 Он приобнял Эйба за плечи. «В Талмуде есть старая, но верная поговорка, — сказал он, — «Кровь краснее воды».
Глава X

Заказ компании «Смол Драйгудс» стал предвестником напряжённого сезона,
который отнимал силы не только у Эйба и Морриса, но и у всего их персонала,
и когда наступила жара, Моррис не мог не заметить измождённый вид мисс Коэн, нашей бухгалтера.
"Мы должны дать этой девушке отпуск, Эйб," — сказал он. "Она много работала, и мы должны проявить к ней немного внимания."
"Я знаю, Морусс," — ответил Эйб, — "но она не единственная, кто здесь много работает, Морусс. Я тоже много работаю, Маврусс, но я не собираюсь
не получу отпуска. У тебя новая идея, Маврусс.
"Каждый дает своему бухгалтеру отпуск, Эйб", - запротестовал Моррис.
"Неужели?" Возразил Эйб. "Ну, если бухгалтеры получают отпуск, Маврусс,
где мы остановимся? Первое, что ты узнаешь, Морусс, это то, что мы
дадим отпуск резчикам и операторам, и прежде чем мы закончим,
наша мастерская будет наполовину пуста, а мы уже будем платить за полный
рабочий день. Если она хочет отпуск на две недели, я не возражаю, Морусс, только мы не будем платить ей зарплату, пока она будет отсутствовать.
— «Ты не можешь этого сделать, Эйб», — сказал Моррис. «Это будет увольнением, Эйб,это не будет отпуском».
 «Но нам нужен кто-то, кто будет вести наши книги, пока её нет,
Морусс», — воскликнул Эйб. «Мы должны зарабатывать на жизнь, Морусс. Мы не можем закрыться».просто потому, что у мисс Коэн отпуск. И вот так, Морусс,
мы должны платить мисс Коэн за то, что она ничего не делает, Морусс, а также мы должны платить кому-то другому за то, что должна делать мисс Коэн, когда её нет, не так ли? — Конечно, нам придётся найти ей замену на время её отсутствия, — согласился Моррис, — но, думаю, это нас не сломает.
 — Ладно, Морусс, — ответил Эйб, — если я буду всё лето слушать об этом отпуске, я буду доволен. У меня и так хватает дел в магазине, чтобы ещё беспокоиться об этом, Морусс. Я хочу сказать только одно.
это, Маврусс: нам нужен бухгалтер, который заменит ее, пока она в отъезде
и ты должен позаботиться об этом, Маврусс. Это все, что я хотел сказать."
Моррис кивнул и поспешил сообщить хорошие новости мисс Коэн, которая
остаток недели делила свое время между счетами Potash & Perlmutter's
и дюжиной разноцветных железнодорожных папок.
— «Посмотри-ка, Морусс, — сказал Эйб, глядя через стеклянную перегородку
в демонстрационный зал на стол бухгалтера. — Эта девчонка не сделала ни
единого движения с тех пор, как мы сказали ей, что она может идти. Что мы
все равно тут: плащ и костюм деловой или по сниженной цене билет офис?"
"Не беспокойся о _her_, Абэ," Моррис ответил. "Она отправила свою кассовую книгу и ежедневник, и она также нашла им замену. Он приедет сегодня днем".
"_ он_ приедет?" Сказал Эйб. "Значит, ей достался молодой парень, Маврусс?"
"Ну, Эйб, - ответил Моррис, - что в этом плохого? Он порядочный,
респектабельный молодой человек по фамилии Такман, работает бухгалтером
в банке Костюшко. Ему дают двухнедельный отпуск, и он приезжает
работать к нам, Эйб."Это прекрасный способ провести отпуск, Маврусс", - прокомментировал Эйб. "Почему бы ему не съездить в Таннерсвилл или около того?""Потому что он должен по вечерам помогать своему отцу в его табачной лавке, которую он держит на авеню Б", - ответил Моррис. "Его отец - брат Макса Такмана". "Его отец - Макс Такман". Ты знаешь Макса Тачмана, барабанщика из «Лапидус энд Эленбоген»?
 «Конечно, я его знаю — болтун, Морусс, много о себе мнит. Спортсмен и игрок к тому же», — сказал Эйб. «Он скорее будет играть в пинокль на аукционе, чем есть, Морусс. Держу пари, он не заплатит».
Он вёл себя так, будто у него медовый месяц в каждой поездке. В последний раз я видел этого Макса Тачмана в Дулуте. Он ехал в повозке с покупательницей из отдела верхней одежды Мо Гершеля.
— Ну, я полагаю, он продал ей много товара, Эйб, не так ли?
— ответил Моррис. — Он современный парень, Эйб. Если кто-то хочет
продавать товары покупательницам, они должны быть актуальными, не так ли? Итак, насколько я слышал, мне никто не говорил, что ты добился такого большого успеха у женщин-покупательниц. Эйб тоже.Эйб пожал плечами.
— Это не имеет значения, Морусс, — проворчал он. — Дело вот в чём:
если этот молодой парень по имени Такман выполняет работу мисс Коэн так же хорошо, как мисс Коэн, я доволен.
Однако в этом не было необходимости, поскольку, когда прибыл
заместитель бухгалтера, он оказался точным и
работоспособным молодым человеком, и, несмотря на отсутствие мисс Коэн, работа в офисе «Поташ и Перлмуттер» шла своим чередом.
«Это отличный молодой парень, Морусс», — прокомментировал Эйб, когда они с партнёром сидели в демонстрационном зале фирмы на второй день отпуска мисс Коэн."О ком это ты говоришь?" Спросил Моррис.
"Вот этот бухгалтер", - ответил Эйб. "Как теперь его имя, Маврусс?"
"Ральф", - позвал Моррис.
"Ральф!" Эйб закричал. — Это имя я бы не запомнил и за миллион лет, Морусс.
 — Почему бы и нет, Эйб? — ответил Моррис. — Ральф не сложнее, чем Мо или Джейк, Эйб. Что касается меня, то я без труда запомнил это имя. И в любом случае, Эйб, зачем такой современной семье, как Тачманы, давать своим мальчикам такие старомодные имена, как Джейк или Мо?
«Иаков и Моисей были порядочными, уважаемыми людьми в старой стране,
Маврусс, - торжественно поправил Эйб.
- Я знаю это, Эйб, - возразил Моррис, - но это было давно, много лет назад.
уже давно. Теперь это совершенно другое время, в Нью-Йорке; и
во всяком случае, с такими названиями, что у нас это есть в наших книгах, Эйб, ты не должен нет проблемы с запоминанием Ральф".
"Конечно, нет", - согласился Эйб, меняя тему. — Значит, я буду называть его Айком.В течение двух недель он не будет возражать.
Моррис пожал плечами. — Что касается меня, то ты можешь называть его Эндрю Карнеги, — сказал он. — Только давай не будем стоять здесь и говорить об этом весь день, Эйб. Я понимаю. Сегодня утром в газете написали, что Маркус Брамсон из Сиракуз остановился в отеле «Принц Уильям», Эйб, и ты сказал, что собираешься навестить его.Это в твоём стиле, Эйб: старомодный парень вроде Маркуса Брамсона. Если бы ты не смог продать _ему_ товар, Эйб, ты бы не смог продать _никому_. Он не покупательница, Эйб.
Эйб возмущённо посмотрел на своего напарника. «Что ж, Морусс, — сказал он, — если тебя не устраивает, как я продаю товары, ты знаешь, что можешь сделать.
Я буду заниматься внутренней работой, а ты можешь отправиться в путь. Это по-дружески».жизнь, Морусс, с какой стороны ни посмотри; и, может быть, Морусс, тебе бы понравилось кататься в повозке с покупательницами. Что касается меня,
Морусс, я найду, чем занять своё время.Он схватил свою шляпу, всё ещё глядя на Морриса, которого не тронуло возмущение его напарника.
— Я уже несколько раз слышал то, что ты мне сейчас говоришь, Эйб, — сказал он. — И если ты хочешь, чтобы Макс Тачман, или Клингер с Кляйном, или кто-то из них, или кто-то другой, увёл у нас такого хорошего клиента, как Маркус
Брамсон, Эйб, может, ты задержишься здесь подольше.
В ответ Эйб хлопнул за собой дверью шоу-рума, и, когда он
исчез на улице, Моррис позволил себе широко, торжествующе улыбнуться.
Когда Эйб вернулся час спустя, он застал Морриса за просмотром ежемесячных отчетов с Ральфом Такманом. Моррис поднял глаза, когда вошел Эйб.
"В чем дело, Эйб?" - воскликнул он. - Ты выглядишь обеспокоенной.
"Волнуюсь!" Ответил Эйб. "Я не волнуюсь, Маврусс".
"Ты видел Маркуса Брэмсона?" Спросил Моррис.
- Конечно, я его видел, - сказал Эйб. - Он придет сюда в половине четвертого.
сегодня днем. Вам не нужно беспокоиться о нем._,Маврусс.
Эйб повесил шляпу на вешалку, а Моррис и Ральф Тачман снова принялись за работу по сопоставлению заявлений.
"Послушай, Морасс," — наконец сказал Эйб, — "как ты думаешь, кто это был в отеле «Принц Уильям»?""Я не телепат, Эйб," — ответил Моррис. "Кто это был?"
- Мисс Аткинсон, покупательница плащей в "Эмпориум", Дулут, - ответил Эйб.
- Это магазин Мо Гершеля.
Моррис перестал сравнивать показания, в то время как Ральф Такман продолжил
свой рассказ."Она только что приехала с Запада, Маврусс", - продолжил Эйб. "Она не еще не зарегистрировалась, когда я уходил, и ее не будет до прибытия покупателей до завтрашнего утра.- Ты говорил с ней? - Спросил Моррис.
"Конечно, я говорил с ней", - сказал Эйб. "Я поздоровался, и она
сразу узнала меня. Я спросил о Мо, и она сказала, что с ним все в порядке; и
Я спрашиваю, не приедет ли она сюда за осенними товарами; а она отвечает, что не собирается пару дней не будем говорить о делах, потому что это надолго
уже с тех пор, как она побывала в Нью-Йорке и хочет осмотреться вокруг. Тогда
Я говорю, что сейчас прекрасная погода для вождения.
Он на мгновение замолчал и посмотрел на Морриса.
— Да, — сказал Моррис, — и что она сказала?
 — Она говорит, что это так, — продолжил Эйб, — только она говорит, что прошлой осенью её выбросило из повозки, и с тех пор она недолюбливает лошадей. Она говорит, что теперь она не выходит из дома иначе как в экипаже.Остров".
"Другие автомобили!" - Воскликнул Моррис, и Ральф Такман, чьи оттопыренные
уши, заостренный нос и золотые очки не противоречили его
любознательному характеру, перестал писать, чтобы внимательнее слушать
История Эйба.
"Вот что, - сказала она, Mawruss," Абэ ответил: "я и так говорит мой
часть, мне больше нравилось, oitermobiles как лошади".
"Эйб, - воскликнул Моррис, - ты же ни разу в жизни не ездил на аэромобиле".
- Конечно, нет, Маврусс, мне повезет, если я хоть раз в жизни попаду на похороны.Айк, — он внезапно замолчал, — тебе лучше отправить эти заявления по почте.Ральф Тачман с грустью поднялся и направился в кабинет.
 «Это умный молодой человек, Морусс, — прокомментировал Эйб, — и хотя по лицу человека мало что можно сказать, Морусс, я никогда не видел таких длинных ушей у того, кто не лезет не в своё дело, понимаешь?» И
кроме того, я не собираюсь рисковать тем, что его дядя Макс Такман получит
предварительную информацию о покупателе Мо Гершеля.
Моррис кивнул. - Может, ты и прав, Эйб, - пробормотал он.
- Ты рассказывал мне, что сказала эта мисс Абрахамсон, Эйб.
— Мисс Аткинсон, Морусс, — поправил Эйб, — _не_ Абрахамсон.
— Ну, что она сказала? — спросил Моррис.
 — Она спросила меня, ездил ли я когда-нибудь на мотоцикле, — продолжил Эйб, — и я ответил, что да, и сразу понял, что она имеет в виду. Я спросил, не хочет ли она поехать со мной сегодня днём, и она согласилась. . Тогда я сказал: «Морусс, хорошо, я согласен, мы совместим приятное с полезным». Я сказал ей, что мы уже едем на омнибусе в Бронкс, и когда мы вернёмся в магазин, скажем, в пять часов, мы посмотрим на очередь. Потом мы пойдём ужинать, а после ужина отправимся в театр. Как тебе это, Морусс?
— Я слышал и похуже, Эйб, — ответил Моррис. — Потому что, если вы получите это здесь, у мисс Ааронсон, в магазине, она, естественно, подумает, что, если она сделает нам заказ, к ней будут лучше относиться за ужином и после него.
"Именно так я и понял, Маврусс", - согласился Эйб. "И еще, я
сказал себе, Мавруссу понравится хорошая поездка на аэромобиле".
"_ Я!_" - закричал Моррис. "Какое я имею отношение к этому "ойтермобилю"?
прокатись, Эйб?"
"Какое ты имеешь к этому отношение, Маврусс?" Эйб повторил. "Почему,
Морусс, я удивлён, что ты так говоришь. Ты имеешь к этому
непосредственное отношение. Я новичок, Морусс; я ничего не знаю
о продаже товаров покупательницам, не так ли? Ты сам это
сказал, парень должен быть в курсе, чтобы продавать товары
покупательницам. Так что, естественно, раз ты самый современный член нашей компании,ты должен отвезти мисс Аткинсон в ойтэрмобиле.
 — Но, Эйб, — возразил Моррис, — я никогда не ездил в ойтэрмобиле, и
мне это не доставит удовольствия, Эйб. Почему бы тебе не поехать,
Эйб? Ты сам говоришь, что ведёшь бродяжью жизнь в дороге. А теперь у
тебя есть шанс развлечься, Эйб, и ты должен пойти. Кроме того, Эйб, у тебя есть страховка для путешественников,а у меня нет.
— «Ойтэрмобиль» не приедет раньше половины второго, Морусс, — ответил Эйб. —
За это время ты мог бы застраховаться на сотню полисов. Нет, Морусс,
это дело с покупательницей — твоя забота. Сол Клингер посоветовал мне позвонить в контору на Сорок шестой улице, что я и сделал, и это обошлось мне в пятнадцать долларов. Этот «ойтэрмабиль» приедет за тобой в половине второго, и после этого тебе останется только подняться в отель «Принц Уильям» и спросить мисс Аткинсон.«Но, Эйб, — возразил Моррис, — я даже не знаю эту мисс Айзексон». «Не Айзексон, — повторил Эйб, — Аткинсон». Тебе лучше записать это имя, Морусс, пока ты его не забыл.
— Не волнуйся, Эйб, — ответил Моррис. — Мне не нужно ничего записывать,
чтобы запомнить. Мне не нужно называть молодого человека по имени
только потому, что у меня плохая память, Эйб. Имя я запомню достаточно хорошо
когда дело доходит до этого. Только зачем мне кататься на ойтэрмобиле с этой мисс Аткинсон, Эйб? Я же внутренний партнёр, не так ли? А ты — внешний. Знаешь, что я думаю, Эйб? Я думаю, что ты боишься кататься на ойтэрмобиле.
 — Я боюсь! — воскликнул Эйб. «Почему я должен бояться, Морусс? Такая мелочь, как сломанная нога или рука, Морусс, меня не пугает. Я не пойду, потому что это не моё дело. Это твоя идея, этот бизнес с покупкой женщин, и если ты не хочешь идти, мы возьмём пятнадцать долларов, которые я заплатил, и назовём это прибылью и убытком».— Я всё это прекращаю.
Он поднялся на ноги, выпятил живот и с достоинством удалился,
завершив дискуссию. Однако через мгновение он вернулся,но уже не с достоинством, а в спешке."Морасс, — прошипел он, — этот молодой парень — этот — этот — Айк, — звонит по телефону."— Что ж, — ответил Моррис, — одно телефонное сообщение не приведёт нас к банкротству, Эйб.
— К банкротству, ничего себе! — воскликнул Эйб. — Он звонит своему дяде
Максу Тачману.
Моррис вскочил на ноги, и они на цыпочках побежали в заднюю часть магазина.
- Хорошо, дядя Макс, - услышали они голос Ральфа Такмана. - Увидимся
сегодня вечером. До свидания.
Эйб и Моррис обменялись многозначительными взглядами, в то время как Ральф с виноватым видом поплелся прочь к столу мисс Коэн.
"Давайте уволим его на месте", - сказал Эйб.
Моррис покачал головой. «Что это даст, Эйб?» — ответил Моррис.
 «Мы не уверены, что он ничего не сказал Максу Такману, Эйб. Насколько нам с тобой известно, Макс мог уже звонить ему по поводу чего-то совсем другого».

 «Я тебе верю, Морусс», — иронично сказал Эйб. «Но в любом случае я собираюсь
позвонить в тот автосервис на Сорок шестой улице и сказать им
чтобы отправить его сюда в двенадцать часов. Тогда вы сможете подняться в отель, и если мисс Аткинсон ещё не обедала, купите ей обед, Морусс, я готов поспорить, что этот молодой парень, Айк, позвонил Максу Тачману и рассказал ему о том, что мы собираемся отвезти её в отель на автомобиле. Держу пари, что твой Макс сразу же найдёт там самый большой мобиль, какой только сможет, и он точно украдёт его у нас, если мы не поторопимся.

 — Размечтался, Эйб, — сказал Моррис. — Как же этот молодой человек
Феллер, Ральф Такмэн, знаете, что Мисс Ааронсон был заказчиком его
Дядя Макс Такмэн, Эйб?"Эйб посмотрел на Морриса скорей с тоской, чем с гневом. "Маврусс", - сказал он, "сделай мне одолжение один раз и запиши это имя. Ат, К-И-Н кин, С-О-Н сын, Аткинсон..._не_ Ааронсон."
"Именно это я и сказал... Аткинсону...Эйбу", - запротестовал Моррис. "И если ты так боишься, что мы ее потеряем, Эйб, давай, звони. Нам нужно продать
когда-нибудь товар покупательницам, Эйб, и мы можем с таким же успехом сбежать _нау_.Эйб больше ничего не ждал, но поспешил к телефону, и когда тот
Вернувшись через несколько минут, он обнаружил, что Моррис ушёл в парикмахерскую через дорогу. Через двадцать минут к дверям магазина подъехала машина мощностью в шестьдесят лошадиных сил как раз в тот момент, когда Моррис поднимался по ступенькам
парикмахерской под кафе-рестораном «Уоссербауэр». Он чуть не столкнулся
с Филипом Плоткиным из «Кляйнберг и Плоткин», который облизывал
оболочку от жевательной резинки «Уилинг», не сводя глаз с автомобиля
перед магазином своих конкурентов.
— Привет, Морусс, — воскликнул Филип. — У вас, должно быть, очень важные клиенты — Это когда они приезжают в магазин на «ойтермашинах», да?
Моррис сверкнул золотыми пломбами в улыбке, полной торжествующего превосходства. "Это не «ойтермашина» клиента, Филип, — сказал он. — Это «ойтермашина» для _нас_, на которой мы катаем наших клиентов."
— Почему бы тебе не взять кредит в комиссионных магазинах, Морусс? —
ответил Филип, когда Моррис сошёл с тротуара, чтобы перейти
улицу. Это был намёк на хорошо известное обстоятельство, что
кредиторы относятся к автомобилю клиента с таким же доверием, как
он делал ставки на скачках, и когда Моррис забрался в кузов,
он почти не обращал внимания на указания Эйба, так как был занят тем, что оглядывался по сторонам в поисках назойливых кредиторов. Наконец, с последним толчком и рывком машина тронулась с места, и до конца поездки Моррис не думал ни о чём, кроме проезжающих мимо грузовиков и трамваев. Наконец машина остановилась перед Принц Уильям и Моррис выбрались наружу, дрожа всем телом. Он сразу же направился к столу клерка.
"Пожалуйста, пошлите это Мисс Айзексон", - сказал он, раздавая фирма карту.
Клерк консультации индекс и покачал головой. "Нет Мисс Айзексон
зарегистрированы здесь", - сказал он.
"О, конечно, нет", - воскликнул Моррис, виновато улыбаясь. "Я имею в виду мисс Ааронсон".Клерк снова порылся в своей картотеке. "Вы ошиблись отелем", - заявил он. "Я тоже не вижу здесь никакой мисс Аронсон".
Моррис почесал в затылке. Он мысленно пропустил мимо ушей Джейкобсона,
Абрахамсона и все другие библейские имена собственные в сочетании с
суффиксом "сын", но отверг их все.
«Женщина, которую я хочу увидеть, — покупательница универмага в
Дулуте, она приехала сюда сегодня утром», — объяснил Моррис.
"Дайте-ка подумать, — размышлял продавец, — покупательница, да? Что она покупала?" -"Плащи и костюмы, — ответил Моррис.
"Костюмы, да? — прокомментировал продавец. "Дай-ка подумать ... покупатель костюмов. Это была дама, которая ожидала кого-то с автомобилем?"
Моррис выразительно кивнул."Ну, эта компания заехала за ней, и они ушли отсюда около десяти минут назад", - ответил клерк."Что?" Моррис ахнул.
"Возможно, это было пять минут назад", - продолжил клерк. "Джентльмен
с красным галстуком и прекрасной бриллиантовой булавкой. Его звали Такер, или
Такертон, или...- Такман! - воскликнул Моррис.
"Совершенно верно", - сказал клерк. "Он был..."
Но Моррис развернулся на каблуках и стремительно бросился к выходу.
— Эй! — крикнул он, обращаясь к кондуктору, — вы не видели, как пять минут назад отсюда уехали дама и джентльмен на омнибусе?
— Дамы и джентльмены уезжают отсюда на автомобилях в среднем каждые три
минуты, — ответил кондуктор.
— Конечно, я знаю, — продолжил Моррис, — но на джентльмене был красный галстук с большим бриллиантом.
— Красный галстук с большим бриллиантом, — повторил агент по найму экипажей. — О, да, теперь я помню. Леди хотела знать, куда они направляются, и на красном галстуке было написано «Гостиница «Вереск» и что-то о возвращении в магазин».Моррис энергично закивал.
"Так что, я думаю, они отправились в гостиницу «Вереск», — сказал агент по найму экипажей.Моррис снова умчался, не поблагодарив своего информатора, и
снова забрался в кузов машины.
"Вы знаете, где находится гостиница «Хизерблум»?" — спросил он шофёра.
"Что ты пытаешься сделать?" — заметил шофёр.  "Обмануть меня?"
— Я ничего не пытаюсь сделать, — объяснил Моррис. — Я задаю вам простой вопрос: вы знаете, где находится гостиница «Хизерблум»?
 — Эй! вы знаете, где находится Бакстер-стрит? — спросил шофёр, а затем, не дожидаясь ответа, нажал на газ, и они свернули за угол на Пятую авеню. Было едва ли половина первого, и поток машин ещё не
начался. Поэтому автомобиль быстро продвигался вперёд, и только на
Пятидесятой улице они остановились из-за затора.
столкнулись с фургоном для доставки, и между водителем фургона, шофёром, одним из пассажиров автомобиля и полицейским из дорожного патруля завязалась словесная перепалка.
"Вы не разбираетесь в своём деле," — громко заявил кто-то, обращаясь к полицейскому.  "Если бы разбирались, то не сидели бы там, как болван.  Этот водитель врезался в _нас_. Мы не столкнулись с ним.
Это был мужчина, сидевший в автомобиле, и его спутница напрасно хваталась за полы льняного плаща, который был на нём надет.
он был в полном расцвете красноречия и наслаждался происходящим.
Конный полицейский сохранял самообладание - спокойствие вулкана
перед его извержением, зловещее затишье, предшествующее торнадо.
— И, кроме того, — продолжил пассажир, выпятив грудь, на которой сверкал большой бриллиант, обрамлённый алым шёлком, — и, кроме того, я позабочусь о том, чтобы ваши начальники внизу об этом узнали.
Всадник-полицейский ловко спрыгнул с лошади, и, когда Моррис приподнялся в кузове своего автомобиля, он увидел, как Макса Тачмана грубо стащили с сиденья на улицу, пока его прекрасная спутница истерически визжала.
Моррис открыл дверь и выскочил наружу. С необычайной энергии, он затесался
себе путь через толпу, которая окружила полицейский и подошел
в сторону автомобиля.
"Леди, леди, - закричал он, - я не помню вашего имени, но я друг
— Макс Тачман здесь, и я за минуту выведу вас из этой толпы.

Он открыл дверь, противоположную той, через которую Тачман вынужденно покинул помещение, и протянул руку дрожащей спутнице Макса.

Леди на мгновение заколебалась.  «В любой порт во время шторма», — сказала она себе.
Она сама села рядом с Моррисом в его машину, которая мчалась по авеню со скоростью двадцать миль в час. Шофёр воспользовался тем, что дорожный полицейский был занят разговором с Максом Тачманом, и только когда показался следующий конный полицейский, он сбавил скорость.

— «Если вы друг мистера Тачмана, — наконец сказала дама, — почему
вы не пошли с ним в полицейский участок и не вызволили его оттуда?»

Моррис ухмыльнулся. «Полагаю, вы поймёте, когда я скажу вам, что меня зовут
Мистер Перлматтер, - объявил он, - из "Поташ энд Перлматтер".

Дама обернулась и с беспокойством посмотрела на Морриса. - Это так?
сказала она. "Что ж, я рад познакомиться с вами, мистер Перлмуттер."

"Поэтому, естественно, я не чувствую себя так плохо, как я мог бы об этом", - Моррис
пошли дальше.

— Естественно, — прокомментировала леди. Она с опаской огляделась.
"Может, нам лучше вернуться на «Принц Уильям»? Как вы думаете?"

— Вы же собирались в «Хизерблум Инн» с Максом Тачманом, не так ли? — сказал Моррис.

"Как вы это узнали?" — спросила она.

"Мне это рассказала маленькая птичка", - шутливо ответил Моррис. "Но,
в любом случае, без шуток и всего такого, почему бы нам не подняться наверх и не пообедать
в гостинице "Хизерблум"? А потом вы сможете спуститься и
во всяком случае, посмотреть на нашу линию ".

"Что ж, - сказала леди, - если вы сможете показать мне эти костюмы, а также мистера
Тачман мог бы, но, полагаю, это не имеет значения.

— Я могу показать их вам лучше, чем мистер Тачман, — сказал Моррис.
— И теперь, если вы не против поехать в центр, мы больше не будем говорить о делах, пока не доедем.

Они отлично пообедали в гостинице «Хизерблум» и много выпили.
Смех дамы свидетельствовал о том, что она оценила наивную беседу Морриса. Час прошёл приятно и для Морриса, поскольку непринуждённая простота дамы полностью его расслабила. Конечно, она не была ни молодой, ни красивой, но обладала всем очарованием, которое придают женщине уверенность в себе и способности.

«У неё хорошая, умная, деловая голова, — сказал себе Моррис, — и я бы хотел запомнить это имя».

Если бы он не боялся, что его спутница может счесть это странным, он бы
прямо спросил её имя. Однажды он назвал её мисс Ааронсон, но
Изумлённый взгляд, которым она одарила его, окончательно отбил у него желание
продолжать эксперименты в этом направлении. С тех пор он называл
её «леди», и это обращение заставляло её улыбаться и, казалось,
поддерживало в ней хорошее настроение.

  Наконец они закончили трапезу — довольно скромную и
сравнительно недорогую, — и, когда они встали, чтобы уйти, Моррис
посмотрел на дверь и невольно ахнул. Он едва мог поверить своим глазам, потому что у входа стояла знакомая бородатая фигура. Это был Маркус Брэмсон — консервативный, старомодный Маркус
Эээ ... и против него высунулся высокий, толстый человек, не совсем как молодой
как ее одежду и носить большие шляпы. Очевидно, что это не был
Миссис Брэмсон и румянец, с которым Маркус Брэмсон узнал Морриса
только подтвердили подозрения последнего.

Мистер Брамсон пробормотал несколько слов молодо одетой особе, стоявшей рядом с ним
, и она злобно посмотрела на Морриса, который поспешно последовал за
своей спутницей к автомобилю. Через пять минут он уже болтал с дамой, пока они мчались по Риверсайд-драйв.

"Должно быть, Дулут — прекрасный город," — предположил он.

— Это действительно так, — согласилась леди. — У меня там живут родственники.

 — Это должно быть приятно для вас, леди, — продолжил Моррис, и
после этого разговор зашёл о родственниках, после чего Моррис
поведал своей собеседнице несколько интимных подробностей своей семейной жизни,
которые заставили её смеяться до упаду. Конечно, сам Моррис не видел в этом ничего особенно забавного, и когда один или два анекдота, которые должны были вызвать сочувствие, были встречены со смехом, а не с сочувствием, он почувствовал некоторое раздражение.
Тем не менее он скрыл своё огорчение, и вскоре знакомый знак «Кафе и ресторана Вассербауэра»
подсказал Моррису, что они добрались до места назначения. Он помог своей спутнице выйти из машины
и проводил её в выставочный зал.

"Минуточку, леди," — сказал он, — "я приведу сюда мистера Поташа."

"Но, - запротестовала леди, - я думала, что мистер Лапидус был тем джентльменом, который
отвечал за это".

"Все в порядке, - сказал Моррис, - ты просто подожди, а я приведу сюда мистера
Поташа".

Он одним прыжком взлетел по лестнице в монтажный цех номер три. — Эйб, — крикнул он, —
мисс Ааронсон внизу.

Лицо Эйба, на котором застыло обеспокоенное выражение, стало ещё мрачнее, когда он злобно посмотрел на своего напарника. «Что с тобой, Морусс?» — сказал он. «Ты что, не можешь запомнить такое простое имя, как Аткинсон?»

 «Аткинсон!» — воскликнул Моррис. «Вот именно — Аткинсон». Я уже четыре часа пытаюсь вспомнить это имя. Но, как бы то ни было, она внизу, Эйб.

Эйб отложил свои дела и сразу же направился к лестнице, а Моррис
последовал за ним по пятам. В четыре шага он дошёл до выставочного зала,
но, едва переступив порог, развернулся и пошёл обратно
Он резко развернулся, выбив тем самым дух из Морриса, который чуть не упал на пол.

"Моррис," прошипел он, "кто эта леди?"

"Ну," ответил Моррис, "это мисс Ааронсон, то есть Аткинсон, не так ли?"

"Аткинсон!" закричал Эйб. "Это не мисс Аткинсон".

"Тогда кто же она?" Спросил Моррис.

"Кто же она?" Эйб повторил. "Это прекрасный вопрос для тебя, чтобы задать его
_me_. Ты берешь даму на пятнадцатидолларовую поездку на автомобиле и тратишь
еще столько же на обед в ней, _ и ты даже не знаешь ее имени _!

Морриса бросило в холодный пот, и он, пошатываясь, вышел из комнаты.
демонстрационный зал. - Леди, - прохрипел он, - сделайте одолжение, скажите, пожалуйста, как вас
зовут.

Леди рассмеялась. "Ну, мистер Перлмуттер, - сказала она, - я уверена, что это
самый необыкновенный. Конечно, есть такая вещь, как совмещение
бизнеса и удовольствия; но, как я сказал мистеру Такману, когда он настоял на том, чтобы
отвезти меня в гостиницу "Хизерблум", Попечительский совет контролирует
размещение заказов. У меня есть только формальная обязанность, которую я должен выполнить, когда я
проверяю готовую одежду ".

"Попечительский совет!" Моррис воскликнул.

«Да, попечительский совет Дома для девочек-сирот ветеранов,
В Оушенхерсте, Лонг-Айленд. Я управляющая — мисс Тейлор — и у меня была назначена встреча в «Лапидус и Эленбоген», чтобы осмотреть тысячу костюмов из синей саржи. «Лапидус и Эленбоген» выиграли тендер, знаете ли. И на самом деле не было никакой причины для гостеприимства мистера Тачмана,
поскольку я не имела никакого отношения к получению ими контракта
и не могла повлиять на размещение каких-либо будущих заказов.

Моррис медленно кивнул. "Значит, вы не мисс Аткинсон, леди?" — сказал он.

 Леди снова рассмеялась. "Мне очень жаль, если я стала невольным свидетелем чего-то."
под ложным предлогом ленча и поездки на машине, - сказала она,
вставая. - И вы извините меня, если я должна поспешить, чтобы успеть на свою
встречу в "Лапидус и Эленбоген"? Я должен успеть на поезд обратно в
Oceanhurst в пять часов, тоже".

Она протянула руку, и Моррис взял он смущенно.

"Я надеюсь, что вы простите меня", - сказала она.

"Я не могу винить вы, леди", - ответил Моррис, как они пошли в сторону
входная дверь. "Это не твоя вина, леди".

Он придержал для нее дверь. "А что касается этого Макса Такмана", - сказал он,
"Я надеюсь, что они отправят его на пожизненное заключение".

Эйб стоял в дверях демонстрационного зала, когда Моррис вернулся из передней части магазина и
уставился на своего напарника страшным взглядом. «Да, Морусс, —
сказал он, — должен сказать, ты отлично справляешься».

Моррис пожал плечами и сел. «Вот что получается, когда не
занимаешься своими делами», — возразил он. — Я здесь, Эйб, а ты снаружи, и это твоя работа — присматривать за торговлей за пределами города. Я же сказал тебе, что ничего не знаю об этой покупательнице. Ты заказал «ойтермобиль». Я не имею к этому никакого отношения, и в любом случае я больше не хочу об этом слышать.

На щеках Эйба заиграли желваки, когда он зашагал взад-вперед, прежде чем
ответить.

"Я знаю, что _ты_ не хочешь больше об этом слышать, Морусс," сказал он;
"но _я_ хочу об этом слышать. Я имею _право_ слышать об этом,
Морусс. Я имею право знать, как человек мог так глупо себя повести. — Скажите мне, Морусс, какое имя вы назвали, когда обратились к портье в отеле «Принц Уильям»?

Моррис вскочил на ноги. — Лилиан Рассел! — взревел он и хлопнул дверью
кабинета.

Остаток дня Моррис и Эйб избегали друг друга, и это
Только на следующее утро Моррис осмелился обратиться к своему
партнёру.

"Ты что-нибудь слышал от Маркуса Брамсона?" — спросил он.

"Я ничего не видел и не слышал," — ответил Эйб.  "Я не могу этого понять,
Морусс; этот человек обещал мне, что он обязательно будет здесь.  Может, ты видел его в отеле, Морусс?"

— Я видел его, — ответил Моррис, — но не в отеле, Эйб. Я видел его в гостинице «Хизерблум», Эйб, — с дамой.

 — С дамой? — воскликнул Эйб. — Ты уверен, что это была дама, Морусс? Может, она была родственницей.

 — Родственниц не водят в такие дорогие места, как «Хизерблум».
— Эйб, — ответил Моррис. — И, в любом случае, это была не родственница, Эйб;
это была дама. С чего бы мужчине краснеть из-за родственницы, не так ли?

— Он покраснел? — спросил Эйб, но вопрос остался без ответа, потому что, когда
Моррис уже собирался ответить, дверь магазина открылась и вошёл Маркус Брамсон.

— Ах, мистер Брамсон, — воскликнул Эйб, — разве не прекрасная сегодня погода?

Он схватил вошедшего за руку и энергично потряс её. Мистер Брамсон
торжественно принял приветствие.

"Эйб, — сказал он, — я человек слова, не так ли? И вот я пришёл сюда, чтобы
купить товары, но, тем не менее, скажу вам правду: я был совсем рядом
— Иду в «Лапидус и Эленбоген».

— В «Лапидус и Эленбоген»! — воскликнул Эйб. — Зачем?

В этот момент в дверях выставочного зала появился Моррис и лучезарно улыбнулся
мистеру Брамсону, который с холодным безразличием посмотрел поверх его головы;
после чего Моррис нашёл какое-то дело в задней части магазина.

— Вот что я сказал, — ответил мистер Брамсон, — «Лапидус и Эленбоген», и ты бы это заслужил.

 — Мистер Брамсон, — возразил Эйб, — разве я когда-нибудь делал вам что-то, из-за чего вы так со мной разговариваете?

 — Ты ничего не сделал мне, Эйб, — сказал мистер Брамсон, — но так обращаться с
леди, которая _является_ леди, Эйб, как псина, Эйб, должен сказать, я удивлён.

"Я никогда не обращался с леди как с псом, мистер Брамсон," — ответил Эйб. "Вы, должно быть, ошибаетесь."

— Ну, может, это был не ты, Эйб, — продолжил мистер Брамсон, — но если это был не ты, то это был твой напарник, этот Морусс Перлмуттер. Вчера я видел его в «Хизерблум Инн», Эйб, и уверяю тебя, Эйб, я никогда в жизни не был в таком дорогом месте — кофе и пирожное, Эйб, поверь мне, по доллару с четвертью.

Он сделал паузу, чтобы информация дошла до адресата. "Но что я мог сделать?" - спросил он.
спросили. "Я шел через боковой вход отеля принца Уильяма
Вчера в отеле, Эйб, как раз по пути к тебе, когда я увидел там
леди, сидящую на скамейке, выглядящую так, словно ей хотелось плакать только от одного:
стыд за людей. Ну, Эйб, я присмотрелся, Эйб, и ты не поверишь, Эйб, это была мисс Аткинсон, которая раньше работала у меня продавщицей, а потом устроилась в «Золотое правило» в Эльмире на должность помощника закупщика, а теперь работает закупщиком у Мо Гершеля в «Эмпории» в Дулуте.

Эйб кивнул; он знал, что будет дальше.

"Ну, я, конечно, спросил её, что с ней случилось, и она ответила:
«Поташ и Перлмуттер» должны были забрать её в два часа, а уже было три, и они до сих пор не приехали. «Поташ и Перлмуттер» — мои друзья, мисс Аткинсон, — говорю я, — и я уверен, что-то случилось, иначе они бы не опоздали. Поэтому я попросил её позвонить тебе, Эйб, и узнать, в чём дело. Но она говорит, что сначала хотела бы увидеться с тобой — она бы не стала звонить тебе
из-за всех этих автомобилей в Нью-Йорке. Тогда я говорю: «Что ж, если ты не хочешь им звонить,
я сам им позвоню», а она говорит, что я не должен возражать
Я сам разберусь. Тогда я сказал: «Если вы не будете звонить, а я не буду звонить, я сделаю для вас вот что, мисс Аткинсон: мы с вами прокатимся на омнибусе, и мы отлично проведём время, как будто за это платит компания Potash & Perlmutter». Так мы и сделали, Эйб. Я отвёз мисс Аткинсон в гостиницу «Хизерблум», и это обошлось мне в тридцать долларов, Эйб, включая сигару, за которую я бы с тебя ничего не взял.

 — Ничего бы ты с меня не взял! — воскликнул Эйб. — Конечно, ты бы ничего со мной не взял. Ты бы ничего со мной не взял, мистер Брамсон, потому что я бы ничего не взял.
 Я не просил вас возить мисс Аткинсон на омнибусе.

 — Я знаю, что не просил, Эйб, — твёрдо ответил мистер Брамсон, — но либо вы заплатите за это, либо я пойду к Лапидусу и Эленбогену, и они заплатят. Они будут только рады заплатить за это, Эйб, потому что я готов поспорить, что мисс Аткинсон уже сделала им довольно крупный заказ, Эйб.

Эйб нахмурился, а затем пожал плечами. — Ладно, — сказал он, — если я должен, то должен.
 Так что давайте, мистер Брамсон, и взгляните на линию.

Тем временем Моррис подошёл к столу бухгалтера и
Он невидящим взглядом смотрел в ежедневник. Его мысли были заняты горькими размышлениями, когда Ральф Такман прервал его.

"Мистер Перлмуттер," — сказал он, — "я собираюсь уйти."

"Собираетесь уйти?" — воскликнул Моррис. "Зачем?"

"Ну, во-первых, мне не нравится, когда меня называют не по имени
", - продолжил он. "Мистер Поташ называет меня Айк, а меня зовут Ральф.
Если человека зовут Ральф, мистер Перлмуттер, ему, естественно, не нравится, когда его называют Айком.
"

— Я знаю, — согласился Моррис, — но у некоторых людей плохая память на имена, Ральф. Даже я иногда забываю имена.
время от времени.

- Но это еще не все, мистер Перлматтер, - продолжал Ральф. - Вчера, когда
вас не было дома, мистер Поташ обвинил меня в чем-то ужасном.

"Обвинять тебя?" Переспросил Моррис. "В чем он обвиняет тебя?"

"Он обвиняет меня в том, что я позвонил своему дяде Максу Такману и рассказал ему о
— Мисс Аткинсон в отеле «Принц Уильям», — продолжил Ральф. — Я этого не делал, мистер Перлмуттер, поверьте мне. Дядя Макс позвонил мне, и я собирался рассказать вам и мистеру Поташу, зачем он мне звонил, если бы вы не смотрели на меня как на карманника, когда я вчера выходил из телефонной будки.

"Я не смотрел на тебя как на карманника, Ральф", - сказал Моррис. "Зачем?"
твой дядя Макс позвонил тебе?"

"Ну, он хотел, чтобы я сказал тебе, что раз ты такой добрый и даешь
мне эту работу в отпуске, я тоже окажу тебе услугу. Он говорит, что
Мисс Аткинсон вчера сказала ему, что собирается прокатиться с вами на автомобиле,
и он говорит, что я должен сказать вам, чтобы вы не тратились на
мисс Аткинсон, потому что она уже купила себе осеннюю одежду у
дяди Макса, когда он был в Дулуте три недели назад, и что она
— Сейчас она в Нью-Йорке исключительно ради отпуска, а не для того, чтобы покупать товары.

Моррис медленно кивнул.

"Что ж, Ральф, — сказал он, — ты хороший, умный мальчик, и я хочу, чтобы ты
остался до возвращения мисс Коэн, и, может быть, до тех пор мы будем платить тебе на пару долларов больше в неделю.

Он откусил кончик сигары «Хизерблум Инн». "Когда человека разыгрывают, это
хорошо для таких простофиль, какими были мы, - размышлял он, - на пару долларов больше или
меньше, это ему нисколько не повредит".

"То же самое сказал мой дядя Макс, когда увидел тебя вчера в гостинице "Хизерблум"
", - прокомментировал Ральф.

— Он видел меня в «Хизерблум Инн»! — закричал Моррис. — Как он мог видеть меня в «Хизерблум Инн»? Я думал, его арестовали.

 — Конечно, его арестовали, — сказал Ральф. — Но он всё уладил в участке, и сержант его отпустил. Итак, он отправляется в гостиницу «Хизерблум», потому что, когда он вернулся в отель, чтобы навестить мисс Тейлор, портье сказал ему, что какой-то парень преследует его в омнибусе до гостиницы «Хизерблум». Но когда дядя Макс
приезжает туда, ты выглядишь так, будто уже хорошо провёл время, он
— Он не любит вас перебивать, поэтому снова возвращается в магазин.

Моррис яростно затянулся сигарой.

"Это отличная работа, — сказал он, — этот Макс Тачман."

Ральф кивнул.

"Конечно, — ответил он. — Дядя Макс — современный парень."




ГЛАВА XI


"Наша беда в том, Маврусс, - заявил Эйб Поташ однажды днем в
сентябре, - что мы живем не в современном районе. Мы должны сделать
это лофт в одном из их зданий в семнадцатой, восемнадцатой или
Улица Девятнадцатая, Mawruss. Вся торговля в этом районе".

«У меня не такая хорошая голова для цифр, как у тебя, Эйб, — ответил Моррис
Перлмуттер, — и поэтому я доволен тем, что мы останемся на прежнем месте. Мы
всегда вели здесь честное дело, Эйб. Не так ли?»

— Конечно, я знаю, — продолжил Эйб, — но с покупателями из других городов, Морусс, всё так: они идут туда, где толпа, и не станут утруждать себя поездкой в центр ради нас, Морусс.

 — А как насчёт Клингера и Кляйна, Лапидуса и Эленбогена и всех остальных, Эйб? — спросил Моррис. «Разве приезжие покупатели не собираются покупать у них
товары?»

«Клингер и Кляйн уже сняли прекрасный лофт на Девятнадцатой улице», — вмешался Эйб.

 «Ну, Эйб, — ответил Моррис, — Клингер и Кляйн, как и многие другие, кого я знаю, ведут себя как обезьяны, Эйб. Они видят, как кто-то что-то делает, и тоже хотят это сделать».

«Если бы мы могли заниматься тем же бизнесом, что и Klinger & Klein, Морусс, я бы
поступил как обезьяна».

«И ещё кое-что, Эйб, — продолжил Моррис. — Klinger & Klein отправляют свою работу подрядчикам. У нас есть операторы и машины, Эйб, и нельзя
уместить демонстрационный зал, монтажную и машины в одном помещении. Не так ли?»

— Что ж, тогда мы возьмём два чердака, Морусс, и тогда мы сможем разместить наши рабочие кабинеты наверху, а выставочный зал и офисы — внизу.

 — И удвоить наши расходы, Эйб, — добавил Моррис. — Нет, Эйб, я не хочу всю жизнь работать на какого-то хозяина.

 — Но я вчера видел Маркса Хенохштейна, Морусс, и он сказал мне
«Клингер и Кляйн» не платят и половины той арендной платы, которую платят здесь. Так что,
если бы мы могли занять два этажа, мы бы не увеличили свои расходы,
Морусс, и, может быть, удвоили бы прибыль.

 — «Маркс Хенохштейн» — это риелтор, Эйб, — ответил Моррис, — и когда
Если риелтор говорит вам что-то, вы должны сделать скидку в пятьдесят процентов. На факты.

 «Я знаю», — воскликнул Эйб, — «но нам не нужно снимать чердак, если мы не хотим, Морусс. Хенохштейн не может заставить вас платить в два раза больше, чем мы платим сейчас. Не так ли?» Так что плохого в том, что мы попросим его найти для нас пару чердаков? Не так ли?

«Ладно, Эйб, — заключил Моррис, — если я сойду с ума, слушая, как ты об этом говоришь, я лучше съезжу первым. Так что давай, делай, что хочешь».

«Ну, дело в том, — сказал Эйб, — что я сказал Марксу Хенохштейну, что он должен найти
— Сегодня утром Морусс снял для нас пару чердаков, строго-настрого предупредив, что мы не должны ему ничего платить, так как он уже получает комиссионные от хозяина.

Моррис выслушал это признание, нахмурившись.

"Для парня с такими нервами, как у тебя, Эйб, — заявил он, — я удивлён, что ты такой плохой продавец."

"Когда у мужчины есть запасной партнер, Маврусс, у него полно дел
внутри магазина и за его пределами, и поэтому, естественно, он теряет их несколько раз.
время от времени покупатели", - ответил Эйб. "Но у кого-то же должен быть
— Нервы в бизнесе, Морусс, и если бы я ждал, пока ты что-нибудь предложишь, мы бы никогда ничего не добились.

Моррис подыскивал подходящий ответ и только собрался съязвить, как дверь магазина открылась, и в неё вошли две плохо одетые женщины.

"Эй, вы, — позвал Эйб, — идите в переулок.

Старшая из двух женщин высокомерно выпрямилась.

- Операторы! - сказала она с презрительной интонацией.

- И отделочники тоже, - продолжил Эйб. - Эта дверь для клиентов.

"Ты не знаешь меня, Поташ", - парировала она. "Возможно, ты не знаешь этого
может быть, леди ни то, ни другое?

Она указала на свою спутницу, которая обратила печальный взгляд на
изумленного Эйба.

"Но мы знаем тебя, Поташ", - продолжила она. "Мы знали тебя уже тогда, когда у тебя
было не так много денег, как сейчас".

Ее спутник печально кивнул.

"Итак, Поташ, - заключила она, - люди твоей собственной жены - операторы и
отделочники; что?"

Эйб посмотрел на Морриса, который стоял, широко улыбаясь, в дверях демонстрационного зала
.

"Представь меня как-нибудь, Эйб", - попросил Моррис.

"Он не обязан нас представлять", - воскликнула старшая женщина.
— Я — миссис Сара Машковиц, а эта дама — моя сестра, миссис
Блума Шейкман, урождённая Смолински.

— Я не виноват, что у вас такие имена, — сказал Эйб. — Теперь я понимаю,
что вы — дочь брата отца моей жены, не так ли? Так что, если
ты собираешься прикоснуться ко мне, сделай это. У меня есть дела.

"Мы не собираемся прикасаться к тебе, Поташ," заявила миссис Машковиц. "Мы
скорее умрём, чем прикоснёмся к тебе."

"Хорошо," бессердечно ответил Эйб. "Умрите, если придётся. Вы не сможете меня разозлить."

Миссис Машковиц проигнорировала реплику Эйба.

— Мы ничего не просим для себя, Потиш, — сказала она, — но у нас есть сестра, двоюродная сестра твоей жены, Мириам Смолински. Она хочет выйти замуж.

 — Я не против, — пробормотал Эйб, — и я уверен, что моя Рози тоже не будет возражать.

Миссис Шейкман окинула его презрительным взглядом.

"Какие у бедной девушки шансы выйти замуж?" — спросила она.

"Когда у неё нет ни гроша за душой," — добавила миссис Машковиц.  "А
её собственные родственники по крови уже миллионеры."

— Если вы имеете в виду меня, — ответил Эйб, — то я не миллионер, уверяю вас. Вовсе нет.

— У тебя много денег, Поташ, — сказала миссис Машковиц. — Для тебя пятьсот
долларов — как для меня десять центов.

 — Он думает о пятистах долларах не больше, чем ты о своей
жизни, леди, — вмешался Моррис, хрипло рассмеявшись.

 — Сделай мне одолжение, Морусс, — крикнул Эйб, — и займись своими делами.

"Конечно", - ответил Моррис, поворачиваясь, чтобы уйти. "Я думал, что помогаю тебе
выбраться, Эйб, вот и все".

Он направился в заднюю часть магазина, в то время как Эйб повел двух своих посетителей
в демонстрационный зал.

"Итак, чего вы от меня хотите?" спросил он.

"Она не получила ни пенни", - заявила миссис Машковиц, заливаясь слезами.
"И она нашла прекрасного молодого парня, который хочет на ней жениться".
это всего лишь пятьсот долларов".

- Всего пятьсот долларов, - простонала миссис Шейкман. - Всего пятьсот
долларов. _Ai vai!_"

- Пятьсот долларов! - Воскликнул Эйб. «Если ты думаешь, что должна плакать, пока не выжмешь из меня пятьсот долларов, то тебя ждёт долгое и мокрое будущее. Это всё, что я могу сказать».

«Может, он возьмёт двести пятьдесят долларов?» — с надеждой предположила миссис
Шейкман сквозь слёзы.

«Не позволяй ему делать что-то для меня, — сказал Эйб, — потому что, если бы там было двести пятьдесят пуговиц, для меня это не имело бы значения».

«Прекрасный молодой человек, — всхлипнула миссис Машковиц. — У него есть шесть машин и двести долларов, которые он накопил, и он хочет заняться пошивом верхней одежды».

— Всего сто долларов, если бы они были у бедной девушки, — снова выпалила миссис Шейкман. — Может, он бы и успокоился.

— Хватит! — взревел Эйб. — Я уже достаточно наслушался.

Он ударил кулаком по демонстрационному столу, и миссис Шейкман подпрыгнула на стуле.

— Вот это сердце, — с горечью сказала она, — как у Амана.

— Аман и так был неплохим парнем по сравнению со мной, — заявил Эйб.
— А ещё у меня есть дела.

— Ну же, Сара, — воскликнула миссис Шейкман. — Что толку разговаривать с таким кровопийцей!

— Подождите! — взмолилась миссис Машковиц. — Я хочу спросить его ещё кое о чём. Если
Мириам выйдет замуж за этого молодого человека, не могли бы вы дать ему
немного своей работы, может быть?

 — Кровопийцы никому не дают работы, — твёрдо ответил Эйб. — И
вы тоже уйдёте из моего магазина или вас выгонят?

Он развернулся на каблуках, не дожидаясь ответа, и присоединился к Моррису в задней части магазина.

Десять минут спустя к нему подошёл Джейк, экспедитор.

"Мистер Поташ," — сказал Джейк, — "те две дамы в демонстрационном зале хотят знать, не могли бы вы дать рекомендацию президенту банка Кошуско для той вечеринки, о которой они говорили?"

— Скажите им, — сказал Эйб, — что я дам им рекомендацию к полицейскому, если они немедленно не уберутся отсюда. Единственный способ, которым парень должен реагировать на такое дерзкое предложение, Морусс, — это пресечь его в зародыше.

В вопросах, связанных с недвижимостью, Маркс Хенохштейн считал себя виртуозом.

"Если кто-то может это сделать, то и я могу," — таков был его девиз, и он взялся за работу по поиску лофта в верхней части города для Potash & Perlmutter с предельной уверенностью.

"Во-первых," — сказал он, когда позвонил на следующий день, — "у вас, ребята, слишком много места."

— «Парни!» — воскликнул Моррис. — «С каких это пор мы вместе ходим в школу,
Хенохштейн?»

 — «В любом случае, у тебя слишком много места, не так ли?» — продолжил Хенохштейн,
несколько утративший уверенность после отказа. — «Ты мог бы
мастерские и выставочные залы - все на одном этаже, и, кроме того...

Моррис поднял руку, как дорожный полицейский, останавливающий буйствующего дальнобойщика.
Дальнобойщик.

"Хватит, Хенохштейн", - сказал он. "Хватит об этом. Мы не даем
вам никаких советов в сфере недвижимости, и нам не нужны никакие советы.
и в сфере плащей и костюмов тоже. Мы попросили вас
найти нам два лофта на Семнадцатой, Восемнадцатой или Девятнадцатой улице,
такого же размера, как здесь, и за ту же цену, что мы платим здесь. Если вы
не сможете это сделать, дайте нам знать, вот и всё, и мы наймём кого-нибудь другого.
Вы поняли?

"О, я прекрасно справлюсь".

"Уверен, что он справится", - ободряюще сказал Эйб.

"И завтра я принесу вам список размером с телефонный справочник".
Хенохштейн добавил, выходя. "Но все равно, ребята, я имею в виду мистера
Перлмуттера, я не думаю, что вам нужно так много места".

— Это новый агент по недвижимости для тебя, Эйб, — сказал Моррис после того, как
Хенохштейн ушёл. — Хочет, чтобы мы занимались его делами, и называет нас мальчиками,
как будто мы уже друзья со старой родины.

— О, я не знаю, Морусс, — ответил Эйб. — Думаю, он хочет как лучше.
и в любом случае, Морусс, мы отдаём так много работы подрядчикам, что могли бы
сдать всё и покончить с этим. Мы могли бы с таким же успехом иметь один цех с
разделочной комнатой в задней части и стеллажами для штучных товаров. Тогда
всю переднюю часть мы могли бы использовать как офис и демонстрационный
зал, и у нас не было бы шума от машин и проблем с одеждой.ни профсоюзов, ни чего-либо ещё. Я думаю, это хорошая идея —
отдавать всю работу подрядчикам.

«Эти подрядчики и так зарабатывают достаточно на том, что мы им даём, Эйб», —
ответил Моррис. «Держу пари, что Сатинштейн покупает недвижимость на то, что получает от нас, Эйб, и Гинзбург с Капланом тоже».

— Дело в том, Морусс, — продолжил Эйб, — что я совсем не доволен тем, как с нами обращается Сатинштейн, Морусс, да и Гинзбург с Капланом тоже. У меня есть идея, Морусс: мы должны передать всю нашу работу достойному, уважаемому молодому человеку, который собирается жениться на кузине моей жены, Мириам Смолински.

Моррис пристально посмотрел на Эйба, прежде чем ответить.

"Итак, Эйб," — сказал он, — "ты подавил это в зародыше!"

"Ну, эти две женщины вчера подошли и увидели мою Рози,
Морусс," — признался Эйб, — "и моя Рози подумала, что нам не
повредит, если мы покажем молодому парню, на что способны."

"Эйб, этим бизнесом занимается твоя жена Рози или мы?" Моррис
спросил.

"Вопрос не в том, что думает Рози, Маврусс, - объяснил Эйб. - Вопрос в том,
что я тоже думаю. Я думаю, мы должны устроить молодому парню представление. Он
порядочный, респектабельный молодой человек, Маврусс.

«Откуда мне знать, Эйб?» — ответил Моррис. «Я никогда его не видел, Эйб.
Я даже не знаю, как его зовут».

 «Какая разница, Морусс?» — сказал Эйб. «Я тоже никогда его не видел, Морусс, и я не знаю, как его зовут, но он мог бы так же хорошо составить нам компанию, будь его имя Томашевский или Мерфи. Кроме того, что нам с того, если бы мы увидели его первыми?» Я уверен, Морусс, что мы не отдадим нашу работу Сатинштейну только потому, что он симпатичный парень, а Гинзбург и Каплан тоже не Джон Дрю, насколько я понимаю, Морусс.

— Дело не в этом, Эйб, — вмешался Моррис. — Дело в том, что мы должны отказаться от выполнения работы в нашем собственном цехе и передать её подрядчику, который только начинает работать, — молодому парню, которого ты не знаешь, и я не знаю, Эйб, — и всё это мы должны сделать только потому, что ты этого хочешь, Эйб. Я здесь никто, Эйб, а ты — всё. Ты — псина, а я — хвост. Ты — оутеримобиль,
а я — запах, и так оно и есть.

 — Кто это сказал, Морусс? — вмешался Эйб. — Я этого не говорил.

 — Ты этого не говорил, Эйб, — продолжил Моррис, — но ты так думаешь.
То же самое, и я собираюсь показать тебе разницу. Я рад, что мы переезжаем, Эйб, только мы не переедем, пока не найдём два лофта за ту же цену, что мы платим здесь. И у нас не будет меньше места, чем здесь, Эйб, потому что, если мы переедем, мы будем заниматься своими делами так же, как и здесь, и это не изменится.

До конца дня Эйб избегал любых упоминаний об их
предстоящем увольнении, и только на следующее утро, когда Хенохштейн вошёл в
кабинет, обсуждение возобновилось.

"Ну, ребята", - сказал он в качестве приветствия, - "Я снял для вас отличный чердак на
Девятнадцатой улице с вдвое большей площадью, чем у вас здесь".

"Чердак!" - Крикнул Моррис.

- Чердак, - повторил Хенохштейн.

- Один чердак? - Спросил Моррис.

— Именно это я и сказал, — ответил Хенохштейн, — один чердак с вдвое большей площадью, и там есть свет на всех…

Моррис взмахнул рукой, призывая к тишине.

"Эйб, — сказал он, — этот Хенохштейн — твой друг, не так ли?"

Эйб угрюмо кивнул.

— Ну, уберите его отсюда, — посоветовал Моррис, — пока я его не выгнал.

Он захлопнул за собой дверь шоу-рума и направился в "Вассербауэрс"
Кафе и ресторан через дорогу, чтобы дождаться отъезда Хенохштейна.

"Маврусс прав", - заявил Эйб. "Вам было четко сказано, что мы
хотели два лофта, а не один, и вот вы возвращаетесь с предложением об одном лофте
".

Хенохштейн поднялся, чтобы уйти.

— Если ты думаешь, что сможешь купить два современных лофта на Семнадцатой,
Восемнадцатой или Девятнадцатой улице, Эйб, за те деньги, что ты платишь здесь, в этом убогом месте, — сказал он, — то ты ошибаешься.

Он открыл дверь выставочного зала.

— И ещё, Эйб, — заключил он, — если бы у меня был партнёр, который сделал бы меня своим рабом, как Перлмуттер делает тебя, я бы пошёл один, вот и всё, что я хочу сказать.

После ухода Хенохштейна Эйб предался горьким размышлениям, которые прервал только вернувшийся в демонстрационный зал его партнёр четверть часа спустя.

— Ну что ж, Эйб, — воскликнул Моррис, — ты уже поучаствовал в этом переезде, дай-ка и мне попробовать.

 — Давай, Морасс, — устало сказал Эйб. — Ты всё равно всегда поступаешь по-своему. Ты говоришь, что я — пёс, а ты — хвост, но
Полагаю, ты всё перепутал. Полагаю, всё с ног на голову.

Моррис пожал плечами.

"Это уже в прошлом, Эйб," — ответил он. "Я только что
разговаривал с Вассербауэром, и он сказал, что у него есть друг, что-то вроде
риелтора, умный молодой парень по имени Сэм Слоткин. Он говорит, что если
Слоткин не сможет найти нам пару лофтов, то никто не сможет.

 «Я доволен, Морусс», — сказал Эйб.  «Если Слоткин сможет найти нам лофты, мы
переедем, в противном случае останемся здесь.  До сих пор мы всегда зарабатывали здесь на жизнь,
Морусс, и я думаю, что мы не потеряем всех наших клиентов, даже если
не двигайся, и это всё, что нужно знать.

Мистер Сэм Слоткин, несомненно, был сам себе идеалом хорошо одетого мужчины. Все
участники шахматного турнира могли бы играть в его одежде, а
полоски на его рубашке в точности совпадали по цвету с его
галстуком и носками. Он закончил интервью с
Моррис на следующее утро после фиаско с Хенохштейном, до прихода Эйба в офис, как раз уходил, когда вошёл Эйб.

"Кто это, Морусс?" — спросил Эйб, глядя вслед уходящему.

"Это Сэм Слоткин," — ответил Моррис.  "Он выглядит как умный молодой человек
парень".

"Держу пари, что он выглядит ярко", - прокомментировал Эйб. "Он выглядит в них так ярко".
водевильный костюм, что у меня от него почти рябит в глазах. Я полагаю, он говорит, что
он может достать нам чердаки.

"Конечно, - ответил Моррис. - Он говорит, что может все устроить".

"Я надеюсь на это", - скептически сказал Эйб и сразу же направился в офис.
Это был конец напряжённого сезона, и Эйб с Моррисом не нашли времени, чтобы
вернуться к теме их предстоящего увольнения, пока два дня спустя
Сэм Слоткин снова не взял интервью у Морриса. Моррис сообщил Эйбу о результатах
после ухода Слоткина.

— Он говорит, Эйб, что, по его мнению, у него есть для нас подходящее место, — сказал Моррис.


 — Он думает, что нашёл его, Морусс, — воскликнул Эйб. — Что ж, мы не можем вывезти наш магазин отсюда только потому, что он так думает, Морусс. Когда он узнает, нашёл ли он его?

— Завтра утром, — ответил Моррис и поднялся наверх, в мастерскую,
где жужжание множества станков свидетельствовало о последнем всплеске
рабочей активности в этом сезоне. Эйб присоединился к нему через несколько минут.

"Поверь мне, Морасс, — сказал он, — я буду рад, когда этот заказ для
модного магазина будет выполнен."

«Голдман сказал мне, что это займёт неделю, — ответил Моррис, — и я думаю, что нам, возможно, придётся работать по ночам, если они не поторопятся».

«Ну, мы и так сильно отстаём с доставкой в «Модный магазин»,
Морусс, — ответил Эйб. — Не повредит, если мы будем работать по ночам,
Морусс». Мы должны получить этот заказ уже послезавтра.

— Ты поговори с ними, Эйб, — возразил Моррис, махнув рукой в сторону рабочих.

"А я-то тут при чём? — спросил Эйб. — Ты главный, Морасс.

— К моему сожалению, Эйб, — сказал Моррис, — и если бы ты был тем, кто находится внутри, ты бы
Они бы знали, что если бы я сказал им, что они работают над срочным заказом, они бы уже
потребовали больше денег.

— И всё же, Морусс, ты не в восторге от того, что мы отдаём нашу работу
подрядчикам, — крикнул Эйб, уходя.

На следующее утро Сэм Слоткин ждал в демонстрационном зале, пока не
пришли Эйб и Моррис.  Когда они вошли, он направился им навстречу с
уверенной улыбкой.

"Я купил именно то, что вы хотели, мистер Перлмуттер", - сказал он. "
Прекрасный чердак на Девятнадцатой улице".

"Чердак!" Эйб воскликнул.

"Прекрасный чердак", - поправил Слоткин.

"Насколько большой чердак?" Спросил Моррис.

— Ну, он, наверное, в два раза больше этого, — ответил Слоткин. — Ты
можешь поставить в него все свои станки, а ещё у тебя будет
мастерская, выставочный зал и офис.

 — Звучит неплохо, Эйб, — прокомментировал Моррис. — Тебе так не
кажется, Эйб?

 Эйб с такой силой стянул с себя пальто, что порвал подкладку на
рукаве.

"Что ты делаешь", он потребовал: "шутить со мной?"

"И это всего двадцать долларов больше в месяц, вы платите здесь,"
Слоткин заключен.

"Двадцать долларов в месяц нас не создадут и не сломают, Эйб", - сказал Моррис.

— Не будет, да? — взревел Эйб. — Ну, это не имеет значения, Морусс. Ты сказал, что хочешь два этажа, и у нас будет два этажа. Как, по-твоему, мы будем продавать товары и вести бухгалтерию, Морусс, если все эти машины будут шуметь на одном этаже?

— Что ж, Эйб, может, мы могли бы отправить нашу работу подрядчикам, —
Моррис ответил со всей живостью человека, предлагающего новую и блестящую идею.

Эйб с минуту смотрел на своего напарника.

 — Что с тобой, Моррис? — наконец спросил он.  — Во-первых,
ты говоришь, что у нас должно быть два чердака и что мы должны хранить наши работы в собственном магазине, а теперь ты снова меняешь своё мнение.

«Я вчера вечером поговорил об этом с Минни, — ответил Моррис, — и она думает, что, может быть, если мы будем отдавать наши работы подрядчикам, нам не придётся засиживаться допоздна, и тогда я не буду заставлять ужин ждать час или около того каждый вечер». За шесть месяцев мы уже потеряли из-за этого двух хороших девушек.

«Кто управляет этим бизнесом, Морусс?» — взревел Эйб. «Минни или мы?»

Сэм Слоткин слушал со слегка скучающим видом.

"Джентльмены, джентльмены, - сказал он, - зачем вы все это устраиваете"
беспорядок? Чердак светлый со всех четырех сторон, с двумя лифтами.
Кроме того, он уже достаточно велик для...

"Чего ты лезешь не в свое дело?" Крикнул Эйб. "А тебе-то какое до этого дело?"
"В любом случае, твое?"

— Я брокер, — с достоинством ответил Сэм Слоткин. — И вы тоже
собираетесь снять этот лофт. Иначе я потеряю триста долларов
комиссии, и, кроме того, —

 — Мой партнёр прав, — перебил Моррис. — Вам не
положено говорить, что мы будем или не будем делать. Если мы захотим
снять его, мы его снимем,
— В противном случае — нет.

— Не волнуйтесь, — воскликнул Сэм Слоткин, — вы всё правильно поймёте, и я вернусь сегодня днём, чтобы получить ответ.

Он надел шляпу и ушёл, не сказав больше ни слова, а Эйб и Моррис
посмотрели друг на друга в немом изумлении.

— Вот это да, — сказал Эйб. «У Хенохштейна довольно крепкие нервы, Морусс, но этот парень ведёт себя так независимо, как доктор или адвокат».

Моррис кивнул и начал вешать шляпу и пальто на крючок, но, когда его рука была уже на полпути к крючку, её парализовало. Одновременно
Эйб оторвался от колонки «Ежедневных новостей о плащах и костюмах», и
мисс Коэн, бухгалтер, перестала писать, потому что гул швейных
машин, который был такой же неотъемлемой частью их повседневной жизни, как биение их собственных сердец, внезапно прекратился.

Эйб и Моррис в три прыжка взбежали по лестнице на верхний этаж и, запыхавшись,
вошли в мастерскую как раз в тот момент, когда пятьдесят с лишним
сотрудников надевали пальто, собираясь уходить.

— В чём дело? — выдохнул Эйб.

 — Забастовка, — ответил бригадир Голдман.

 — Забастовка! — воскликнул Моррис.  — Какая ещё забастовка?

Голдман пожал плечами.

"На противоположной стороне улицы появляется делегат и
делает какие-то движения руками, — объяснил он. — И они объявляют забастовку."

Немногие из бастующих операторов говорили по-английски, но те, кто говорил,
кивнули в знак подтверждения.

"За что вы бастуете?" — спросил их Моррис.

"За всё," — ответил один из них. «Если этот чёртов делегат скажет, что нужно
забастовать, мы забастуем».

С грустью Эйб и Моррис наблюдали, как их сотрудники покидают здание, а
затем вернулись в демонстрационный зал.

"Вот и две тысячи долларов, Морусс," — сказал Эйб. "Как и следовало ожидать".
ты выживешь, Маврусс, если мы не доставим товар в модный магазин.
в течение недели мы получим отмену заказа почтой следующего дня, не так ли?"

Моррис мрачно кивнул, и они оба несколько минут хранили молчание.


- Маврусс, - сказал наконец Эйб, - где находится тот чердак, который дает нам Слоткин?

— Зачем тебе это знать?

— Я собираюсь подняться и посмотреть, — ответил Эйб. — Я сыт по горло этим забастовкой.

Моррис тяжело вздохнул.

"Я верю тебе, Эйб, — сказал он. — Я чувствую, что мы продадим за бесценок все машины, которые у нас есть.

Недолго думая, Эйб сел в машину и поехал в центр города. Вернувшись через два часа, он застал Голдмана в демонстрационном зале, где тот обсуждал с Моррисом способы и средства.

"Ну, Эйб, — воскликнул Моррис, — что за чердак ты там увидел?"

Эйб нарочито медленно повесил шляпу на вешалку.

"По правде говоря, Морусс, — сказал он, оборачиваясь, — чердак неплохой. Это симпатичный чердак, Морусс, только мы точно не сможем поставить там машины.

"_Ай вай!_" — воскликнул Голдман, раскачиваясь в кресле и ударяя себя по голове сжатым кулаком.

"_Ну_ Голдман? — спросил Моррис. — Что с тобой не так?

"У него достаточно проблем с этим, Маврусс", - сказал Эйб, наблюдая за фильмом Голдмана "
" эволюция горя". "Если мы покончим с нашими машинами, он потеряет работу";
не так ли?"

Сочувствие, казалось, только усилило страдания Голдмана.

"Лучше так, чтобы у меня кружилась голова при виде него,
Эйб", - сказал Моррис. — У меня есть предложение.

Голдман перестал раскачиваться и поднял взгляд.

"У меня есть предложение, Эйб," — продолжил Моррис, — "что мы продадим Голдману наши машины
в кредит на длительный срок, а он займётся подрядным бизнесом, не так ли?"

"Ай, вай!_" — снова закричал Голдман и снова начал раскачиваться.

"Прекрати это, Голдман", - заорал Эйб. "В чем теперь проблема?"

"Что за шоу, в котором парень понимает, что начинается как новичок в маскировке?
уже заключил контракт?" Голдман взвыл.

"Ну, - ответил Эйб, - вы могли бы получить нашу работу".

Моррис ухватился за это как за счастливый компромисс между его собственной защитой
Гинзбург и Каплан и конкурирующими претензиями родственников жены Эйба.

"Конечно", - согласился он. "Мы дадим ему работу, которую мы даем сейчас
Сатинштейну, Гинзбургу и Каплану".

Лицо Голдмана покрылось тысячью морщинок радости.

— Ты спас мне жизнь! — воскликнул он.

«Только он должен договориться с адвокатом, чтобы тот сделал нашу работу намного дешевле, чем они сделали», — заключил Моррис.

Голдман энергично закивал.

"Конечно, конечно, — сказал он.

"А ещё он должен помочь нам отменить эту забастовку, — добавил Эйб.

"Я делаю всё, что в моих силах, — ответил Голдман. "Только мы должны сначала увидеть этого варкинга
делегата и договориться с ним".

"Кстати, кто этот ходячий делегат?" Спросил Моррис.

Голдман почесал в затылке, чтобы освежить память.

- Теперь я вспомнил, - сказал он наконец. - Это парень по имени
Сэм Слоткин.

Когда Эйб и Моррис оправились от шока, вызванного разоблачением Голдмана
они соревновались друг с другом в твёрдости своих намерений не переезжать в лофт Сэма Слоткина. «Я бы не заплатил ни цента за шантаж, — заявил Эйб, — даже если бы они бастовали целый год».

 «Лучше бы мы позволили этому придурку сделать это с нами, Эйб, — заявил Моррис, — я бы первым ушёл из бизнеса, разве нет?»

Эйб кивнул, и после ещё нескольких дерзких высказываний они поднялись наверх
вместе с Голдманом, чтобы оценить объём невыполненной работы по заказу
модного магазина.

"Эти модники всегда были нашими хорошими клиентами, Морусс,"
Эйб заметил: «И мы не можем отправить эту работу подрядчикам в таком виде. Это испортит всё дело».

Моррис печально кивнул.

"Если бы мы только могли заставить этих чертовых операторов закончить работу, — сказал он, —
они могли бы работать до посинения."

"Но я бы не заплатил ни цента этому молокососу, Слоткину, Мавруссу", - добавил Эйб
.

"Конечно, нет", - согласился Моррис.

"Возможно, вам не пришлось бы ничего ему платить", - предположил Голдман.

"Что вы имеете в виду?" Эйб заплакал.

«Может, если вы займете его место, он отменит забастовку», — сказал
Голдман.

"Это так, Маврусс", - пробормотал Эйб, как будто эта часть вопроса
только что пришла ему в голову в первый раз.

"Возможно, Голдман прав, Эйб", - ответил Моррис. "Возможно, если бы мы согласились на это,"
лофт Слоткин" отменил бы забастовку".

- В конце концов, Маврусс, - сказал Эйб, - лофт - неплохой лофт, Маврусс. Если бы это был не такой хороший чердак, Морусс, я бы сказал: «Нет, Морусс, нам не стоит занимать этот чердак». Но это первоклассный чердак «А» номер один.

 — Хватит, Эйб, — ответил Моррис. — Ты уже сто раз это говорил. Я не спорю, что это хороший лофт, и если Слоткин
— Если вы прекратите забастовку, мы займём чердак.

В этот момент дверь магазина открылась, и вошёл сам Слоткин.

"Добрый день, джентльмены," — сказал он.

Моррис и Эйб хмуро поздоровались с ним.

"Полагаю, вы пришли за ответом насчёт чердака, да? — фыркнул Моррис.

Слоткин возмущённо уставился на Эйба.

— Простите, мистер Перлмуттер, — сказал он, — я здесь не в качестве посредника. Я увижусь с вами позже по этому поводу. Сейчас я здесь в качестве чёртова делегата.

 — Конечно, я знаю, — ответил Эйб. — Когда вы называете это забастовкой, это не имеет никакого отношения к тому, что мы заняли чердак. Мы
верьте в это, Слоткин; так что продолжайте и расскажите нам что-нибудь еще.

"Мне все равно, верите вы в это или нет"
мистер Поташ, - продолжал Слоткин. "Все, что я должен сказать, это то, что вы подписали"
это соглашение с профсоюзом, не так ли?"

"Конечно, мы подписали его, - сказал Эйб, - и мы его тоже выполнили. Мы всегда платим им по профсоюзным расценкам и сохраняем профсоюзные часы работы.

— С расценками и часами всё в порядке, — сказал Слоткин, — но в соглашении
указано, что вы должны предоставить им подходящее место для работы.

— Ну, — воскликнул Моррис, — разве здесь не подходящее место для работы?

Слоткин покачал головой.

"Как varking делегата я уже видел его. Я видел это магазин, где вашему
операторы работают," начал он, "и----"

"Да ты что, никогда не был в нашем магазине", - воскликнул Голдман.

"Я видел это со стороны - уже с улицы - и как делегат varking
мой долг призвать вас к забастовке", - заключил Слоткин.

"Что случилось с мастерской?" Спросил Эйб.

"Ну, район неподходящий", - объяснил Слоткин. "Это и так узкая улица.
"Улица и так узкая. Это должно быть на более широкой улице, такой как Девятнадцатая улица.

Он сделал паузу, чтобы оценить эффект, и Моррис невольно хмыкнул.

— Кроме того, — продолжил Слоткин, — ему нужен свет с четырёх сторон и два лифта.

— И я полагаю, что если мы снимем для него такой чердак, Слоткин, — вмешался Эйб, — вы отмените забастовку.

— Конечно, я отменю забастовку, — заявил он. — Это мой долг как проклятого делегата. Я должен отменить забастовку ".

"Тогда ладно, - сказал Эйб, - отмените забастовку. Мы приняли решение.
мы снимем лофт".

"Вы хотите сказать, что займете такую квартиру, какую предусматривает профсоюзное соглашение
и которую я вам только что описал", - поправил Слоткин в своем качестве
ходячего делегата.

"Именно это мы и имеем в виду", - ответил Эйб.

"Что ж, тогда этот лофт, на который я обратил ваше внимание, как брокера, сегодня утром"
был бы именно тем, что вам нужно!" - Воскликнул Слоткин
сердечным тоном добросовестного человека, довольного, что в кои-то веки
выполнение его официального долга привело к чистой личной
прибыли.

- Конечно, - проворчал Эйб.

«Тогда, как брокер, я сообщаю вам, что договор аренды готов в офисе Генри
Д. Фельдмана, — ответил Слоткин, — и как только он будет подписан, забастовка закончится».

Через неделю заказ для «Модного магазина» был выполнен, упакован и отправлен.
и в тот же день, когда Голдман, бригадир, отпустил рабочих, он отправился в офис Генри Д. Фельдмана. Там он подписал
договор с «Поташ энд Перлмуттер» о пошиве всей их одежды
в мастерской, которую он предложил открыть первого числа
следующего месяца.

"Где ты собираешься разместить свою мастерскую, Голдман?" — спросил Моррис, когда они вернулись от Фельдмана.

"Что я не мог сказать, он просто еще" Голдман ответил. "Мы не были
еще не решено".

"Мы!" Абэ плакала взахлеб. "Кто мы?"

"Ну, я рассчитываю найти для этого партнера с парой сотен долларов".
Голдман сказал: «Но в любом случае, мистер Поташ, на следующей неделе я напечатаю несколько открыток и отправлю вам одну».

«Хорошо», — ответил Эйб. «Только позвольте мне дать вам совет, Голдман: если вы найдёте партнёра, не совершайте ошибку и не берите в партнёры человека, который захочет управлять вами, бизнесом и всеми остальными, Голдман».

Удар попал в цель, и Моррис свирепо уставился на своего партнёра.

 «И ты тоже должен понимать, что у его жены нет родственников,
Голдман, — добавил он, — иначе он захочет, чтобы ты делился с ними
прибылью от бизнеса».

Голдман кивнул.

— О, я нашёл хорошего, умного парня, и с его женой тоже всё будет в порядке, — сказал он, собираясь уходить. — Но в любом случае, мистер Перлмуттер, я дам вам знать на следующей неделе.

Примерно через десять дней после этого, когда Моррис и Эйб упаковывали вещи перед переездом, почтальон принёс пачку писем, и Моррис сразу же отнёс их в демонстрационный зал.

"Вот, Эйб, — сказал он, взглянув на первый конверт, — это тебе."

Затем он просмотрел остальную почту.

"Чёрт возьми!"- воскликнул он, вскрывая следующий конверт.

— В чём дело? — спросил Эйб. — Это провал? — Он прочитал своё письмо и держал его в дрожащих пальцах, когда задавал вопрос.


 — Посмотри на это, — сказал Моррис, протягивая ему карточку.

 Это был клочок дешёвой бумаги с надписью:

 «Филип Голдман Сэм Слоткин»

 «ГОЛДМАН И СЛОТКИН»
 ПОСТАВЩИКИ ПЛАЩЕЙ И КОСТЮМОВ
 ПОКУПКА И ПРОВЕРКА

 ПАЙК-СТРИТ, НЬЮ-ЙОРК

 Эйб прочитал карточку и молча вернул её.

— Что ж, Эйб, — воскликнул Моррис, — это отличный бизнес. Мы не только должны взять тот чердак, который выберет для нас Слоткин, но и должны будем отдать Слоткину нашу работу.

Эйб равнодушно пожал плечами.

"Ты всегда всё делаешь по-своему, Морусс, — сказал он. "Если бы ты позволил
мне поступить по-своему, Маврусс, у нас не было бы ни забастовки, ни неприятностей, ни
ничего, и в конце концов все было бы по-прежнему".

"Что вы имеете в виду?" Моррис воскликнул.

"Взгляните на это", - ответил Эйб, протягивая ему письмо. Оно было напечатано
почерком на бумаге с плотным покрытием и гласило следующее:


 МИССИС САРА МАШКОВИЦ И МИССИС БЛУМА
 ШЕЙКМАН
 СЕСТРЫ НЕВЕСТЫ
 ПРОСЯТ О ЧЕСТИ ПРИСУТСТВОВАТЬ ВАШЕГО СОСЕДА
 НА БРАКОСОЧЕТАНИИ ИХ СЕСТРЫ
 МИСС МИРИАМ СМОЛИНСКИ
 С
 САМОМ СЛОТКИНЫМ
 В ВОСКРЕСЕНЬЕ 3 ОКТЯБРЯ 1907 ГОДА В 19:00
 НОВАЯ РИГА, АЛЛЕН-СТРИТ

 РЕЗИДЕНЦИЯ НЕВЕСТЫ
 МАГАЗИН КОРСЕТОВ РОТМАНА
 4025 МАДИСОН-АВЕЙ
 НЬЮ-ЙОРК
 ПРОВЕРКА ЖЕНСКОГО И МУЖСКОГО ШКАФЧИКА 50С




 ГЛАВА XII


— Да, Морусс, — сказал Эйб Поттс своему партнёру, когда они вместе стояли и осматривали дикий беспорядок в их офисе, — одна перевозка хуже пожара.

 — Конечно, — согласился Моррис Перлмуттер. — Пожар можно застраховать, Эйб,
но перевозка — это риск, который ты должен взять на себя, и ты обязательно
потерпишь убытки.

— Нет, если у вас есть небольшая система, Морусс, — продолжил Эйб. — Проблема в том, Морусс, что у нас нет никакой системы. Меньше чем через три недели нам придётся переезжать в лофт на Девятнадцатой улице, Морусс, а мы ещё даже не решили, что будем там делать.

"Оборудование!" Закричал Моррис. "Ибо почему мы должны принимать решения о
оборудовании, Эйб?"

"Нам нужно иметь оборудование, Маврусс, не так ли?"

"Что не так с приборами, которые у нас здесь есть, Эйб?" Моррис
спросил.

"Это не приборы, которые у нас здесь есть, Маврусс", - ответил Эйб. — Мусор — вот что у нас здесь, Морусс, а не мебель. Если бы мы перенесли эти уродливые стеллажи и столы на Девятнадцатую улицу, Морусс, это было бы оскорблением для наших клиентов.

 — Да? — ответил Моррис. — Ну, мы же не просим их покупать
Приспособления, Эйб; мы продаем только одежду. В любом случае, если бы наши клиенты
были такими обидчивыми, Эйб, они бы давно обиделись. Потому что мы
получили их шесть лет назад, а до этого, Эйб,
Пинкус Вессел купил их задолго до Испанской войны у Купфермана и
Дайчеса, а затем Купферман и Дайчес...

— Хватит, Морусс, — возразил Эйб. — Я не просил тебя рассказывать мне о семейной истории этих светильников, Морусс. Я знаю это так же хорошо, как и ты, Морусс, эти светильники — старые, проверенные временем, и я
у тебя бы их не было в магазине, даже если бы мы собирались здесь остаться.

- У тебя бы их не было в магазине, - перебил Моррис. - Но как насчет
меня? Разве я здесь никто, Эйб? Думаю, мне тоже есть что сказать,
Эйб. Поэтому я решил, что мы оставим эти светильники и перенесём их в новый магазин. С этими светильниками у нас всегда был хороший бизнес, Эйб.

 — Да, Морусс, и из-за них мы теряем хороших клиентов, — ответил Эйб. «Ты так же хорошо, как и я, знаешь, что после того, как одноглазый Фейгенбаум из
компании «Х. Ф. Плаук» врезался в ту большую стойку у двери и
сломав ему нос, мы больше не могли продавать ему товары ".

"Эйб, разве дыба виноват в том, что у Генри Фейгенбаума только один глаз?"
Моррис плакал. - В любом случае, Эйб, когда у парня такой нос, как у Генри
Фейгенбаум, Эйб, он может разбиться практически о что угодно, Эйб; так что
нельзя винить в этом оборудование ".

— Я не знаю, кто был виноват, Морусс, — сказал Эйб, — но я знаю, что
он всегда покупает много товаров у Х. Рифкина, у которого есть
лофт на следующем этаже над тем местом, где мы его взяли на Девятнадцатой улице, и
Рифкин делает с ним большие дела. Держу пари, что у Фейгенбаума есть счёт у Рифкина.
"изи" стоит Рифкину две тысячи в год чистыми, Маврусс ".

"Может, так оно и есть, а может, и нет, Эйб, - возразил Моррис, - но это не важно".
ни здесь, ни там. Вместо этого тебе следовало бы оценить прибыль Рифкина, Эйб,
тебе лучше пойти на Девятнадцатую улицу и посмотреть, справляются ли там.
люди заканчивают красить и убирать. У меня полно дел.
здесь, внизу.

Эйб потянулся за своей шляпой.

 «Держу пари, у тебя полно дел, Морусс, — проворчал он. — Судя по всему, Морусс, ты так перепутал наши образцы, что они устареют ещё до того, как ты их разберёшь».

"Хорошо, - парировал Моррис, - мы купим новый. Нас это не волнует
расходы нас не волнуют, Эйб. Если старые приборы недостаточно хороши,
наша линейка образцов тоже недостаточно хороша. Не так ли? Какое нам дело
до денег, Эйб?

Он сделал паузу, чтобы подчеркнуть иронию.

"Нет, Эйб, - заключил он, - не беспокойся ни об этих образцах, ни о тех
приспособлениях, ни о чем другом. Тебе и так хватает забот, если ты занимаешься своими делами"
бизнес, Эйб. Я прослежу, чтобы образцы доставили на Девятнадцатую улицу
в хорошем состоянии.

Эйб пожал плечами и направился к двери.

- И приборы тоже, Эйб, - крикнул Моррис ему вслед.

Здание с мансардой на Девятнадцатой улице, в которое Potash & Perlmutter
предлагала переехать, было внушительным пятнадцатиэтажным сооружением. Отполированный
металлические таблички с именами его обитателей обрамляли широкий дверной проем, а вестибюль
сверкал позолотой и гипсовым порфиром, в то время как униформа
каждый лифтер удостоил бы чести верховного адмирала Юга
Американский военно-морской флот.

Эйб был настолько впечатлён великолепием окружающей обстановки, что
забыл назвать свой этаж, когда вошёл в один из лифтов, и
вместо того, чтобы выйти на пятом этаже, поднялся на шестой
этаж, прежде чем машина остановилась.

Семь или восемь человек вышли вместе с ним и прошли через дверь
лофта Х. Рифкина, а Эйб направился к лестнице, ведущей на этаж
ниже. Он прошёл в западный конец коридора и обнаружил, что лестница находится в дальнем восточном конце. Когда он вернулся, молодой человек, в котором он узнал клерка из конторы Генри Д. Фельдмана, известного адвоката по гражданским делам, наклеивал большой лист бумаги на дверь Х. Рифкина.

На нём было написано:

 «Закрыто».
 ПО РАСПОРЯЖЕНИЮ ФЕДЕРАЛЬНОГО КОНКУРСНОГО УПРАВЛЯЮЩЕГО

 ГЕНРИ Д. ФЕЛЬДМАН
 Адвокат, представляющий интересы кредиторов

 Эйб остановился и пожал липкую руку расклейщика объявлений.

"Как поживаете, мистер Файнштейн?" — сказал он.

"Ах, доброе утро, мистер Поташ," — воскликнул Файнштейн, подражая своему работодателю.

"Что случилось? У Рифкина неприятности?

"О, нет", - иронично ответил Файнштейн. "У Рифкина неприятности; у его
кредиторов неприятности, мистер Поташ. Федеральная текстильная компания - десять
тысяч четыреста восемьдесят два доллара; Миллер, Филд и Симпсон -
три тысячи долларов; банк Костюшко - две тысячи пятьдесят.

Эйб присвистнул от удивления.

"Я всегда думал, что он провернул это как надо," — прокомментировал он.

"Конечно, он провернул это как надо," — сказал клерк.  "Я бы сказал, что он провернул это как надо.  Если он ушёл с центами, то ушёл с пятьюдесятью тысячами долларов."

"Разве никто не знает, куда он сбежал?"

— Только его жена, — ответил Файнштейн, — и она вчера ушла из дома. Кто-то говорит, что она уехала в Канаду, кто-то — что в Мексику, но в основном она ездит в Бруклин, и кто, чёрт возьми, мог бы найти её там?

Эйб торжественно кивнул.

"Но заходите внутрь и осмотритесь, — гостеприимно сказал Файнштейн.
— Может быть, ты захочешь что-нибудь купить на распродаже имущества на следующей неделе.

Эйб протянул Файнштейну сигару, и они вместе вошли в лофт Рифкина.

 — У него прекрасная обстановка, не так ли? — сказал Эйб, оглядывая мебель из красного дерева и стекла в кабинете Рифкина.

— Конечно, — беспечно ответил Файнштейн, чиркая спичкой по фанерной полке под кассовым окошком. С первой попытки спичка не зажглась, и он снова чиркнул ею по нижней части перегородки, оставив на полированной поверхности большой след.

"А ты не боишься, что испортишь эти приспособления?" Спросил Эйб.

"В любом случае, они ничего не принесли бы на распродаже приемника", - ответил Файнштейн
, "Хотя они почти новые".

"Должно быть, они обошлись ему в довольно большую сумму, не так ли?" Сказал Эйб.

— Они не обошлись ему ни в цента, — ответил Файнштейн, — потому что он не заплатил за них ни цента. Флаум и Бинглер продали их ему, и они — одни из
кредиторов, подающих прошение. Они вложили в них 2100 долларов,
и у них нет ни закладных на движимое имущество, ни чего-либо ещё. Посмотрите на эти стеллажи, зеркала и столы! Достаточно хорош для салуна.
Держу пари, что эти зелёные двери из ситца, которые он вставил в обычную дверь,
стоят почти сто долларов.

Эйб снова кивнул.

"И я готов поспорить, что весь этот тир не продастся за пятьсот долларов на
аукционе, — сказал Файнштейн.

"Да я бы сам отдал за него столько, — воскликнул Эйб.

Файнштейн с минуту попыхивал сигарой.

"Вы действительно хотите купить их оборудование?" — наконец спросил он.

"Конечно, я бы хотел их купить," — ответил Эйб. "Когда состоится распродажа имущества?"

"На следующей неделе, сразу после подписания постановления о продаже. Но это
не принесет вам никакой пользы. Дилеры простился бы их на вас, и вы
не выдержала бы и не показать вообще. Что вы хотите сделать, это купить их от
приемник на личной продажи".

"Так?" Абэ прокомментировал. "Ну как бы я идти об этом?"

Файнштейн надвинул шляпу на глаза и, положив сигару на крышку
стола Рифкина так, чтобы зажженный конец был рядом с деревянной столешницей, он увлек Эйба
в дальнюю часть кабинета.

"Оставь это мне", - сказал он загадочно. "Вы, конечно, не мог
планируете сделать их приспособления под шесть сотен долларов за приватным
«Продажа, потому что она должна быть проведена под руководством суда; но
за пятьдесят долларов я мог бы взять на себя обязательство продать их вам, скажем, за пятьсот семьдесят пять долларов. Как вам это?»

Эйб затянулся сигарой, прежде чем ответить.

"Сначала я должен показать их своему партнёру," — сказал он.

— Это тоже нормально, — ответил Файнштейн, — но сегодня утром здесь уже был один дилер. Как только остальные узнают об этом провале, они будут кружить вокруг этих приспособлений, как мухи на мясном рынке, и, возможно, я вообще не смогу провести для вас сделку.

"Я скажу тебе, что я сделаю", - сказал Эйб. "Я сразу спущусь в магазин"
и вернусь сюда в два часа".

"Ты должен поторопиться, если хочешь получить эти приспособления", - сказал он.

— Держу пари, что мне придётся поторопиться, — сказал Эйб, не отрывая взгляда от испачканной поверхности стола, — потому что, если вы собираетесь и дальше курить здесь сигары, от этих приспособлений никому не будет проку.

 — Это им не повредит, — ответил Файнштейн. «Столяр мог бы починить это с помощью кусочка шпаклёвки и немного шеллака, так что вы бы не отличили его от нового».

«Но если я куплю его вместе с фурнитурой», — заключил Эйб, поворачиваясь к
— Я бы предпочёл без замазки, если вам всё равно, — сказал он.

— Конечно, — ответил Файнштейн, и как только Эйб вышел в коридор, он достал из кармана утреннюю газету и приступил к своим обязанностям хранителя имущества федерального управляющего, выбрав самое удобное кресло в комнате и закинув ноги на стол Рифкина.

"Ну, Эйб", - воскликнул Моррис, когда его напарник вошел в магазин полчаса спустя.
"Я даю тебе право".

"Ты даешь мне право?" Эйб повторил. "Что вы имеете в виду?"

"Насчет этих приспособлений", - объяснил Моррис. "Я даю вам право. Они
«Светильники — это просто хлам, и нам нужно купить новые».

«Конечно, нам нужно купить новые, Морусс», — согласился Эйб, — «и я видел именно то, что нам нужно, у Х. Рифкина».

«У Х. Рифкина», — воскликнул Моррис.

«Я так и сказал», — ответил Эйб. — У меня есть идея, Морусс, мы должны купить те светильники, что есть у Х. Рифкина.

— Да неужели? — возразил Моррис. — Ну, зачем нам покупать те светильники, что
Х. Рифкин выбрасывает?

— Он их не выбрасывает, Морусс, — сказал Эйб. — Они ему больше не нужны, Морусс. Он сломался сегодня утром.

— Ты не заставишь меня чувствовать себя плохо, сказав мне это, Эйб, — ответил Моррис.
 — Тот, кто отбирает у нас такого хорошего клиента, как Генри Фейгенбаум,
давно должен был разориться. Но дело не в этом, Эйб. Если мы собираемся получить его, нам не нужны подержанные вещи.

"Это не подержанные вещи, Маврусс", - объяснил Эйб. "Они
почти совсем новые, и у меня есть особая причина, почему мы должны купить
эти приспособления, Маврусс".

Он сделал паузу, ожидая какого-нибудь выражения любопытства от своего партнера, но Маврусс
просто поджал губы и выглядел скучающим.

— Да, Морусс, — продолжил Эйб, — у меня есть особая причина, по которой мы должны
купить эти светильники, Морусс. Понимаете, у этого Рифкина
лофт прямо над нами, Морусс, и, естественно, у него
много клиентов из других городов, которые ещё не знают, что он
разорился, Морусс.

 — Нет? — подтвердил Моррис.

«Итак, эти приезжие покупатели поднимаются к Рифкину. Они заходят в лифт и говорят: «Шестой этаж», понимаете? А лифтер думает, что они говорят «Пятый», и выпускает их на нашем этаже, потому что на шестом этаже никого нет. Что ж, Морусс, мы оставляем дверь нашего магазина открытой,
и клиент видит приборы Rifkin внутри, поэтому он заходит и
думает, что он на месте Rifkin. Прежде чем он поймет, что это не так, Маврусс, мы
сами продадим ему товарную накладную.

Моррис уставился на Эйба с молчаливым презрением.

— Конечно, Морусс, — продолжил Эйб, — я только говорю, что они могли бы это сделать,
понимаешь, и, конечно, это было бы только в первую неделю или около того, пока мы там, не так ли? Но если бы мы таким образом обслужили всего одного или двух клиентов, Морусс, то эти приспособления окупились бы.

 — Размечтался, Эйб, — воскликнул Моррис. — Думаешь, эти клиенты
быть слепым, Эйб? У них что, глаз в голове нет? С каких это пор они могли
перепутать такого бэк-номера, как ты, с таким современным парнем, как Рифкин,
Эйб?"

"Может быть, я запасной номер, Маврусс, - ответил Эйб, - но я знаю выгодную сделку
когда я ее вижу. Эти приспособления практически уже стали товаром этого сезона.
Да что ты, Х. Рифкин ещё даже не заплатил за них.

«В сантехнике нет сезонов, Эйб, — ответил Моррис, — и, кроме того,
такой парень, как Рифкин, мог бы пользоваться сантехникой десять лет, не платя за неё. Он мог бы брать её в рассрочку и отдавать
ипотека на движимое имущество, Эйб. Ты не мог бы ничего рассказать мне о недвижимости, Эйб,
потому что я знаю об этом все."

"Похоже, ты мало что знаешь об этом сегодня утром, когда я говорил с тобой,
Маврусс", - парировал Эйб.

"Конечно, нет, - сказал Моррис, - но с тех пор я многому научился. Я должен был
обдумать это после твоего ухода. Итак, я звоню парню по имени
Флахсман, который является секретарём-корреспондентом в Окружной Великой Ложе
Независимого Ордена Маттай Аарон, к которому я принадлежу. Этот
Флахсман владеет магазином на Западном Бродвее.

Эйб кивнул. Он закурил новую сигару, чтобы справиться с надвигающимися
плохими новостями.

"И этот Флахсман приходит сюда полчаса назад и показывает
мне фотографии светильников, Эйб; и у него есть такие элегантные светильники,
как в банке или салуне, которые он мог бы установить для нас за две тысячи
долларов."

"Две тысячи долларов!" — воскликнул Эйб.

— Ну, двадцать две с половиной, — поправил Моррис. — Примерно столько же с учётом
скидки за наличные. Флахсман говорит, что видел, какой у нас чердак, и
знает его размеры, так что я подумал про себя: какой в этом смысл
ждем. Эйб хочет, чтобы мы купили оборудование, и у нас нет времени
нельзя терять. Итак, я подписал контракт ".

Эйб тяжело опустился на ближайший стул и сдвинул шляпу со лба
.

"Да, Mawruss", он с горечью сказал: "Вот так и бывает, когда
Феллер у партнера то, что изменчиво, как парижские фасоны. В одну минуту ты
обычный, а в следующую — весь в кружевах и пуговицах.
Сегодня утром ты бы не купил ни одного предмета мебели, даже если бы мог получить его за бесценок, а через пару часов выбрасываешь на улицу две тысячи долларов.

Моррис возмущенно уставился на своего партнера.

"Это ты переменчив, Эйб, - воскликнул он, - а не я. Этим утром старые
приспособления для тебя - хлам. Не так ли? У тебя должно быть новое оборудование, и
это все, что от тебя требуется. Но сейчас, Эйб, новое оборудование - это яд для тебя,
и тебе нужно иметь бывшее в употреблении оборудование. Что с тобой, Эйб?

 «Я уже сто раз тебе говорил, Морусс, — ответил Эйб, — это не
какие-то подержанные светильники, которые купил Рифкин. Эти светильники
как новые — перегородки из красного дерева и покрытые позолотой стекла».

— Вот что мы купили, Эйб, — сказал Моррис, — прекрасные перегородки из красного дерева
с тонированным стеклом. Если бы ты не прыгал вокруг меня, я бы
рассказал тебе об этом.

Эйб в отчаянии пожал плечами.

"Давай, — сказал он. — Я не прыгаю вокруг тебя.

"Ну, во-первых, Эйб, - продолжал Моррис, - внутри входной двери есть пара
распашных дверей".

"Прямо как у Рифкина", - перебил Эйб.

"Лучше, чем у Рифкина", - воскликнул Моррис. "Эти двери завалены товарами"
"товары", Эйб, и в каждой двери отверстия со стеклом".

— Конечно, я знаю, — ответил Эйб. — На дверях Рифкина зелёный кашемир.
как бильярдный стол".

"Только новый, не подержанный", - добавил Моррис. "Затем, когда вы пройдете через
те двери, с левой стороны будет офис с перегородками из красного дерева и
позолоченным стеклом, в котором уже проделано отверстие, как в банке".

"Конечно! То же самое, что я видел у Рифкина, Маврусс, - снова вмешался Эйб
.

Моррис выпрямился и сердито посмотрел на Эйба.

"Сколько раз я должен тебе повторять, Эйб, — воскликнул он, — что оборудование, которое нам продаёт Флахсман, новое, а не такое, как у Рифкина."

"Продолжай, Морусс, — ответил Эйб. — Давай послушаем."

"Над кассой есть табличка, — продолжил Моррис.

Эйб хотел было снова кивнуть, но, поймав на себе предостерегающий взгляд Морриса, передумал.


"Но я сказал Флахсману, что у нас нет кассира, только бухгалтер, —
сказал Моррис, — и он сказал, что может поставить бухгалтера за кассу.
В офисе два стола, один для нас с тобой, а высокий — для бухгалтера за кассой. Справа от вас, когда вы войдёте в
двери бильярдной, будет ещё одна перегородка из красного дерева, а за ней
уже будет разделочный цех. Затем вы идёте прямо вперёд, и
между этими двумя перегородками будет что-то вроде коридора, ведущего к выходу
на чердаке, а там выставочный зал со стеллажами, полками и столами,
как в этом списке, который я здесь привёл.

«И всё это дело обойдётся нам в две тысячи долларов, Морусс», —
прокомментировал Эйб.

«Две тысячи двести пятьдесят», — сказал Моррис.

— Что ж, всё, что я могу сказать, — это то, что мы получим абсолютно такую же вещь у Х. Рифкина за шестьсот долларов, — заключил Эйб.

Он поднялся на ноги, снял шляпу и пальто.

— Что, вы сказали, этот парень Флахсман делал в окружной ложе
И. О. М. А., Морусс? — спросил он.

— Ответственный секретарь, — ответил Моррис. — А что ты спрашиваешь, Эйб?

 — О, ничего, — ответил Эйб, отворачиваясь. — Просто я подумал, что он бы взял с нас за эти приспособления, Морусс, если бы был
 Великим магистром.

Через десять дней после этого конкурсный управляющий продал имущество Рифкина на аукционе, и когда Эйб и Моррис 1-го числа следующего месяца въехали в свои новые помещения, тема банкротства Х. Рифкина перестала интересовать торговцев верхней одеждой. Моррис один продолжал об этом говорить.

"Ну, Эйб", - сказал он в двадцатый раз, гордо оглядываясь вокруг,
"что случилось с этими приспособлениями, что у нас есть? А? Разве не из-за них
арматуры с Х. Рифкина содрали кожу до смерти?

Эйб торжественно покачал головой.

— Послушай, Морусс, — начал он, — я не говорю, что те светильники, которые у нас есть, — плохие, но они не такие, как у Х. Рифкина.

 — Это ты так говоришь, Эйб, — возразил Моррис, — но Флахсман говорит иначе. Я видел его вчера вечером в домике, и он сказал мне, что
оборудование, которое получил Х. Рифкин, было второсортным, Эйб. Флахсман говорит
они бы не выдержали, если бы их сняли и снова поставили. Он говорит, что
не стал бы продавать эти светильники как подержанные компании с Восточного Бродвея,
не опасаясь, что они вернутся.

 «Флахсман не знает, о чем говорит», — горячо заявил Эйб.
 «Эти светильники были номер один. Я никогда не видел ничего подобного ни до, ни после».

— «Ты блефуешь, Эйб», — ответил Моррис. «Ты видел эти светильники, может, минут десять, Эйб, и за такое короткое время ты ничего не смог о них сказать». «А разве я не мог, Морусс?» — спросил Эйб. «Ну, эти светильники были из тех, что…»
ты бы не забыл их, даже если бы видел всего пять минут. Держу пари,
я бы узнал их где угодно, Морусс, если бы увидел снова, а то, что мы получили от Флахсмана, — жалкая подделка, Морусс. Вот и всё.

В этот момент вошёл покупатель, и в течение получаса Моррис был занят тем, что показывал товар. Тем временем Эйб вышел пообедать, а когда вернулся, то, войдя в здание, увидел знакомую грузную фигуру, которая
преследовала его с самого порога.

"Привет!" — воскликнул Эйб, и грузная фигура остановилась и обернулась.

"Привет и тебе!" — сказал он.

— Вы меня не знаете, мистер Фейгенбаум, — продолжил Эйб.

"Как поживаете, мистер Поташ?" — воскликнул Фейгенбаум. — Что привело вас сюда, в центр города?

"Мы м... — начал Эйб, — то есть я пришёл сюда, чтобы посмотреть на вечеринку. Держу пари, мы идем в одно и то же место, мистер Фейгенбаум.

"Возможно", - проворчал мистер Фейгенбаум.

"Шестой этаж, эй?" Абэ шутливо воскликнул, хлопая Мистер Фейгенбаум на
плечо.

Мистер Фейгенбаум глаз предположить, остекленевший, которая была постоянным
в его левой.

— Какое тебе до этого дело, Поташ? — спросил он.

— Прошу прощения, мистер Фейгенбаум, — сказал Эйб уже не так шутливо, — я не хотел вас обидеть.

Они вместе вошли в лифт, и Эйб отвлек внимание, протянув мистеру Фейгенбауму большую чёрную сигару с широкой красно-золотой лентой. Пока Фейгенбаум бормотал слова благодарности, лифтёр остановил кабину на пятом этаже.

— Вот мы и пришли! — воскликнул Эйб и выскочил из лифта, опередив мистера
Файгенбаума. Он открыл входную дверь лофта «Поташ и Перлмуттер» с такой скоростью, что Файгенбаум не успел расшифровать вывеску
Он нажал на панель из матового стекла, и в следующий миг они оказались перед
распашными дверями, обитыми зеленым сукном.

"После вас, мистер Файгенбаум," — сказал Эйб. Он последовал за своим поздним клиентом по
коридору между перегородками из красного дерева в демонстрационный зал.

"Присаживайтесь, мистер Файгенбаум," — воскликнул Эйб, выдвигая вперед
удобное мягкое кресло, в которое Файгенбаум со вздохом опустился.

«Хотел бы я, чтобы в Бриджтауне была такая же мебель», —
сказал Файгенбаум. «В таком захолустье, как Бриджтаун, ничего не купишь. За всем приходится ехать в Нью-Йорк. Мы в тупике»
— В Бриджтауне. Мы ничего не знаем и ничему не учимся.

 — Верно, мистер Фейгенбаум, — сказал Эйб. — Вам нужно приехать в Нью-Йорк,
чтобы узнать последние новости обо всём.

 Одним широким жестом он пододвинул себе стул и предостерегающе махнул Моррису,
который спрятался за вешалкой с плащами в задней части магазина.

«Должен сказать, ты здесь как дома, Поташ», — заметил Фейгенбаум.


Эйб невнятно хмыкнул и протянул Фейгенбауму спичку, тот закурил свою
сигару, хорошую импортную, и выпустил большое облако дыма.
каждое свидетельство признательного удовольствия.

- Где Рифкин? - поинтересовался он между затяжками.

Эйб покачал головой и улыбнулся.

"Вы должны спросить меня о чем-нибудь попроще, мистер Фейгенбаум", - пробормотал он
.

"Что вы имеете в виду?" - Воскликнул Фейгенбаум, вскакивая на ноги.

— Ты ещё не слышал? — спросил Эйб.

 — Я ничего не слышал, — воскликнул Фейгенбаум.

 — Тогда садись, и я всё тебе расскажу, — сказал Эйб.

 Фейгенбаум снова сел.

 — Ты хочешь сказать, что ничего не слышал о Рифкине?
 — продолжил Эйб.

«Сделай мне одолжение, Поташ, и выплюнь это», — нетерпеливо перебил Файгенбаум.

"Ну, Рифкин сбежал", - объявил Эйб.

"Сбежал!"

"Именно это я и сказал", - продолжил Эйб. "Он потерпел большой провал и сбежал
на родину".

"Ты мне не рассказывай!" Сказал Фейгенбаум. "Почему, я покупал это все мои
товары из Рифкина".

Эйб наклонился вперёд и положил руку на колени Фейгенбаума.

 «Я знаю это, — пробормотал он, — и когда-то вы покупали у нас все свои товары, мистер Фейгенбаум. Уверяю вас, мистер Фейгенбаум, я не хочу ничего придумывать, но, поверьте мне, ассортимент одежды, который мы предлагаем, и ассортимент одежды, который предлагал Х. Рифкин, — это не одно и то же».
для сравнения. Товары, которые Х. Рифкин получил на замену, уже
готовы, я бы не стал отдавать их на склад.

Мистер Фейгенбаум кивнул.

"Что ж, оборудование, которое ты когда-то перевозил, Поташ, я бы тоже
не стал отдавать его на склад, — заявил Фейгенбаум. — Тебе повезло.
Я ещё не подал на вас в суд за то, что вы разбили мне нос о свою высокую
стойку. Я так и не оправился после того несчастного случая, который произошёл на
вашем месте, Поташ. У меня до сих пор катара, уверяю вас.

 «Несчастные случаи могут произойти даже при соблюдении всех правил, мистер Фейгенбаум», — сказал Эйб.
— воскликнул он, — и вы видите, что у нас есть прекрасная новая линейка светильников.

 — Не так хороши, как у Рифкина, — сказал Фейгенбаум.

 — У Рифкина были прекрасные светильники, мистер Фейгенбаум, — признал Эйб, — но не такие прекрасные, как у нас.  У нас всё самое современное. Ты бы не смог здесь удариться носом, даже если бы встал на четвереньки и попробовал.

"Я бы не стал этого делать," — торжественно сказал мистер Фейгенбаум.

"Конечно, нет," — согласился Эйб.  "Но давай зайдём в наш лофт.  Мы только что сюда переехали, и всё, что у нас есть, — новое, включая мебель и одежду.

— Полагаю, вы должны меня извинить. У меня не так много свободного времени, — заявил мистер
 Файгенбаум. — Мне нужно идти и покупать вещи.

Эйб вскочил на ноги.

 — Покупайте здесь! — закричал он. Он схватил Файгенбаума за руку и подтолкнул
его к вешалкам с юбками, за которыми прятался Моррис.

«Взгляните на эти товары, — сказал Эйб. — Один или два из этих стилей стали бы лидерами для Х. Рифкина. Для нас все эти разные стили — наша обычная линейка».

 В свою очередь, он продемонстрировал остальную линейку фирмы и так умело убеждал, спорил и льстил, что
менее чем за час Фейгенбаум купил одежды на три тысячи долларов
, доставка должна была быть произведена в течение десяти дней.

"А теперь, мистер Фейгенбаум, - сказал Эйб, - я хочу, чтобы вы осмотрели наш дом"
. Маврусс в офисе, и я знаю, что он был бы рад
увидеть вас.

Он проводил его заново клиентов в офис, где Моррис
сидит на ножках из красного дерева письменный стол.

— Ах, мистер Фейгенбаум, — воскликнул Моррис, сердечно пожимая вошедшему обе руки, —
как приятно снова вас видеть! Присаживайтесь.

Он усадил Фейгенбаума в крутящееся кресло, которое только что освободил,
и достал из сейфа коробку с позолоченными краями сигар для клиентов.

"Выбросьте этот окурок и возьмите новую сигару, — воскликнул он, протягивая
Файгенбауму атласную «Инвинсибл» с широкой лентой лучшего гаванского
производителя.  Файгенбаум принял ее с улыбкой, потому что теперь он
полностью оттаял.

"У вас здесь прекрасное место, Морусс, — сказал он. «Светильники и всё остальное
Номер один, как у Рифкина».

«Лучше, чем у Рифкина», — заявил Моррис.

«Ну, может, и лучше по качеству, — признал Фейгенбаум, — но, я
имею в виду, по расположению и цвету всё точно так же. Почему, когда я прихожу,
здесь, с Эйбом, час назад, уверяю вас, я думал, что нахожусь на старом месте Рифкина
. На самом деле, я мог бы почти поклясться, что этот стол тот же самый, что и у
Рифкина.

Он поднялся на ноги и провел рукой над столом с
прикосновение знаток.

- Нет, - сказал он наконец. "Это не то же самое, что у Рифкина. Письменный стол Рифкина был
прекрасный образец коста-риканского красного дерева без единого изъяна. Я когда-то работал в мебельном бизнесе
знаешь, Маврусс, и поэтому я могу сказать.

Эйб торжествующе улыбнулся Моррису, который нахмурился в ответ.

— Но разве этот стол не из красного дерева, мистер
Файгенбаум? — спросил Моррис.

— Ну, это красное дерево из Коста-Рики, — сказал Файгенбаум, — но в нём есть изъян.

— Изъян? — в один голос воскликнули Моррис и Эйб.

[Иллюстрация: ПОСМОТРИТЕ НА ЭТИ ВЕЩИ.]

"Конечно," — продолжил мистер Фейгенбаум. "Мне кажется, кто-то положил на него сигару и прожег дыру. Потом какой-то краснодеревщик заделал ее цветной замазкой и шеллаком. Но никто бы ничего не заметил, кроме такого эксперта, как я."

Файгенбаум с тайным удовольствием посмотрел на мрачное лицо Морриса, но
когда он повернулся к Эйбу, то испуганно вскрикнул, потому что лицо Эйба
было пепельно-серым, а на лбу выступили крупные капли пота.

"Что случилось, Эйб?" — воскликнул Файгенбаум. "Ты болен?"

"У меня кружится голова," — пробормотал Эйб. "Я буду в порядке через минуту!"

Фейгенбаум взял шляпу и пальто, собираясь уходить.

"Ну, ребята, - добродушно сказал он, - вы должны меня извинить. Мне пора
двигаться дальше.

"Подожди минутку", - сказал Эйб. "Я хочу, чтобы ты кое на что посмотрел".

Он вывел Фейгенбаума из кабинета и повел по проходу между перегородками из
красного дерева. Перед маленьким кассовым окошком Эйб остановился
и указал на полку и панель под ней.

"Мистер Фейгенбаум, - сказал он дрожащим голосом, - вы что-нибудь видите"
там, внизу?

Мистер Фейгенбаум внимательно осмотрел деревянную конструкцию.

"Да, Эйб", - ответил он. — Я вижу, что какой-то бездельник чиркал по нему спичками, но всё было сделано так, чтобы вы ничего не заметили.

 — Хватит, — воскликнул Эйб. — Я вам очень благодарен.

 Эйб и Моррис молча проводили мистера Фейгенбаума до входной двери и
Как только дверь за ним закрылась, двое напарников посмотрели друг на друга.

"Какая разница, Эйб?" — сказал Моррис. "Маленькая дырочка и
царапина — это ещё не конец света."

Эйб пару раз сглотнул, прежде чем смог заговорить.

"Это ещё не конец света, Морусс," — прохрипел он. — О нет, это не
ничего не значит, но это шестнадцатьсот пятьдесят долларов.

 — Что ты имеешь в виду? — воскликнул Моррис.

 — Я имею в виду вот что, — прогремел Эйб. — Я имею в виду, что мы заплатили двадцать две сотни
пятьдесят долларов за то, что могли бы купить за шестьсот долларов.
светильники какие мы купили у Flachsman, он купил их у Rifkin.
Распродажа при банкротстве. Я имею в виду, что эти светильники абсолютно одинаковые.
идентичные светильники, какие я видел наверху в лофте Х. Рифкина ".

Теперь была очередь Морриса, чтобы изменить цвет, и его лицо приняло болезненный
оттенок зеленого.

"Откуда ты это знаешь?" - выдохнул он.

«Потому что я был в старом офисе Рифкина, когда этот подонок Файнштейн, работающий на Генри Д. Фельдмана, взял его в свои руки после банкротства; и я видел, как Файнштейн чиркал спичками и клал сигару на стол».

Он вернулся в кабинет и ещё раз осмотрел трещину в
красном дереве.

"Да, Морусс," сказал он, "мы должны заплатить две тысячи двести пятьдесят
долларов за этот хлам. Двадцать две сотни пятьдесят долларов,
Морусс, ты выбрасываешь их на улицу за повреждённую, подержанную вещь,
которая не стоит и двухсот."

— «Ну, ты же сам говорил, что хотел заплатить за него шестьсот, Эйб», —
возразил Моррис, — «и ты сказал, что это первоклассная, первоклассная
мебель».

«Я, Морусс!» — воскликнул Эйб. «Я удивлён, что ты так говоришь».
Вот так, Морусс. Я всё время знал, что эти светильники — барахло.
 Я хотел купить их только потому, что думал, что они приведут к нам старых клиентов Рифкина, Морусс, и я был прав.

 — Ты всегда прав, Эйб, — возразил Моррис. — Может, ты был прав, когда сказал, что Файнштейн сделал эти пометки, Эйб, а может, и нет. Файнштейн — не единственный, кто чиркает спичками и курит сигары, Эйб. Ты тоже куришь, Эйб.

 — Ладно, Морасс, — сказал Эйб. — Я чиркал спичками и прожёг ту дыру, если ты так считаешь; но всё равно, Морасс, если бы я это сделал или если бы я
«Айк Флахсман, во всяком случае, не сделал этого».

 «Откуда ты знаешь, Эйб?» — выпалил Моррис. «Я не верю, что эти светильники — собственность Рифкина, и я не верю, что Флахсман купил их на распродаже у Рифкина. Более того, Эйб, я собираюсь
«Позвони Файнштейну прямо сейчас и узнай, кто их купил».

Он немедленно подошёл к телефону и позвонил в офис Генри Д. Фельдмана.

"Алло, мистер Файнштейн," — сказал он, когда его соединили.
"Это Морусс Перлмуттер из Potash & Perlmutter. Вы знаете, что у Х. Рифкина были эти
приспособления?"

"Конечно, знаю", - ответил Файнштейн.

"Ну, а кто купил эти приспособления на распродаже у приемника?"

"Я должен посмотреть", - сказал Файнштейн. "Подержи провод минутку".

Мгновение спустя он вернулся к телефону.

- Здравствуйте, мистер Перлматтер, - сказал он. «Они продали их за триста долларов торговцу по имени Исаак Флахсман».




Глава XIII


«Эй, смотри-ка, Эйб, — воскликнул Моррис однажды дождливым мартовским утром, — нам нужно
застраховаться».

«Что ты имеешь в виду под страховкой?» — спросил Эйб. «У нас достаточно страховки, Морусс». Эти светильники Рифкина не так ценны, как всё остальное, Морусс,
и даже если бы мы не застраховали его на двадцать тысяч долларов, Морусс, здание в любом случае огнеупорное. В огнеупорном здании не нужно столько страховок.

 — Неужели? — ответил Моррис. «Ну, здание «Пинкель Бразерс», где у них чердак, огнеупорное, и у них там ещё спринклеры, Эйб, но они всё равно как-то выгорают».

«Пинкель Бразерс» ничего не может мне доказать, Морусс», — ответил Эйб. «У них уже есть сотня операторов, а у нас нет ни одного, Морусс, и каждый оператор курит по сигарете, а ты
Ты же знаешь, что такое эти сигариллы, Морусс. Они сами по себе
практически не горят. Так что, если оператор бросит одну из этих сигарилл в мусорное
ведро, Морусс, эта сигарилла точно сожжёт мусор. Что касается меня, то я бы не стал
курить сигариллы в этом месте; и поэтому, Морусс, у нас бы тоже не было пожара.

— Я знаю, Эйб, — возразил Моррис, — но чердак наверху пустует, и чердак внизу пустует, и не все так ворчливы по поводу сигар, как ты, Эйб. Может, один из этих чердаков займёт парень, который уже курит сигары«Дьявол, Эйб. И пожары могут возникать по другим причинам, и тогда где мы будем со своими двадцатью тысячами страховки и всем этим барахлом, которое мы получили?»

 «Но здание огнеупорное, Морусс».

— Конечно, я знаю, — ответил Моррис. — Огнеупорные здания похожи на
золотые, Эйб. Ты продаёшь им товары в течение десяти лет,
а потом, когда ты этого не ожидаешь, одно из них взрывается.
Так же и с огнеупорными зданиями, Эйб. Они огнеупорные, пока в них никто не
горит.

Эйб пожал плечами и закурил новую сигару.

— Ладно, Морусс, — сказал Эйб. — Я доволен. Если хочешь застраховаться ещё, давай. Я и так достаточно беспокоюсь, чтобы забивать себе голову такими пустяками. Немного денег на страховку мы можем себе позволить, Морусс, тем более что в противном случае мы практически выбрасываем их на ветер.

 — В противном случае? — повторил Моррис. — Что ты имеешь в виду, говоря, что в противном случае мы его выбросим, Эйб?

 — Я имею в виду тот новый фасон 328-го, который ты показал мне сегодня утром, Морусс, — ответил Эйб. — Для популярной ценовой линейки, Морусс, на этих новых плащах достаточно пуговиц и эполетов, чтобы их можно было продать
уже двадцати долларов, а не двенадцать-пятьдесят".

"Вот где ты говоришь, не зная то, что вы говорите, Эйб"
Моррис ответил. "Это одеяние ты видел это образец моталки что
Я придумал это для магазина Луиса Файнхольца на окраине города. Луи сделал мне большой заказ, пока ты был в Бостоне на прошлой неделе, — специальную линию накидок, которые я
сделал для него по розничной цене 1850 долларов. Но он также хотел, чтобы я
сделал для него образец для демонстрации, просто одну вещь, которую можно
повесить на вешалку и которая будет выглядеть как эти специальные накидки, Эйб, понимаешь, что-то вроде
как бриллиант похож на страз. Потом, когда дама видит этот плащ
в витрине, она хочет купить такой же, поэтому она идёт в
магазин Луи, и ей показывают такой же, только на три дюйма
короче, на ярд меньше ткани, примерно на половину меньше отделки и
на дюжину пуговиц меньше, Эйб; потому что этот плащ, который мы шьём для
Луи обходится нам в двадцать пять долларов, а Луи продаёт
одежду, которую он продаёт этой даме, по восемнадцать с половиной. И так
всегда.

 «Вот жулик этот Луи Файнхольц, — с негодованием воскликнул Эйб. — Я
Удивительно, что ты вообще продаёшь таким людям товары, Морусс. Этот парень не в себе, Морусс. На прошлой неделе я видел, как он трижды ходил в дом Макса Гейгермана, по доллару за сто двойных-тройных. Он ещё и игрок.

— «Ну, Эйб, — ответил Моррис, — парень, который рискует в пинокль на аукционе, — это не то же самое, что парень, который готов рискнуть своим бизнесом, который может прогореть, и у которого нет страховки, Эйб».

 — Кто готов рискнуть, Морусс? — воскликнул Эйб. — Просто чтобы показать тебе
Я не хочу рисковать, я пойду прямо к Дж. Блаустейну и
оформим полис на десять тысяч долларов, Морасс.

Моррис слегка покраснел.

"Почему мы должны отдавать Блаустейну все наши дела, Эйб?" — сказал он. "У этого парня, должно быть, тысяча клиентов, а у Руди Файнхольца — один."

— Чей это? — спросил Эйб.

 — Руди Фейнхольца, — ответил Моррис.  — Кажется, я говорил тебе, что племянник Луиса
 Фейнхольца открыл страховую компанию на Ленокс-авеню, и я пообещал Луису, что устрою молодому парню представление.
— Ты обещал устроить ему представление, Морусс? — повторил Эйб.  — Ты
обещал Луи ты бы отдал этот парень племянник его, что используется для запуска
Луи книги показать?"

"Вот что я сказал, Эйб," Моррис ответил.

- Что ж, все, что я могу сказать, Маврусс, - заявил Эйб, надевая шляпу, - это
что я бы не дал этому парню, Мавруссу, и щепотки табаку в залог. Так что,
если вы оформите у него какие-нибудь полисы, вы можете заплатить за них сами,
Морусс, потому что я не буду этого делать.

Он бросил на Морриса последний взгляд и хлопнул дверью.

Два часа спустя, когда Эйб вернулся в демонстрационный зал, его лицо раскраснелось от
торжества, и он курил одну из импортных сигар Дж. Блауштейна.

— Видите ли, Морасс, — сказал он, размахивая сложенным полисом, — когда имеешь дело с такими парнями, как Блаустейн, всё происходит быстро. Я застраховал его на десять тысяч долларов в первоклассной компании «А».

Моррис взял полис и разложил его на столе. Десять минут он внимательно изучал его, а затем молча вернул.

— «Ну что, Морусс, — с тревогой спросил Эйб, — разве это не та самая страховка?»

Моррис покачал головой.

"Во-первых, Эйб, — сказал он, — зачем нам страховать чердак на
Девятнадцатой улице в Нью-Йорке, в Манчестере, Шеффилде и
Линкольнширская страховая компания, Манчестер, Англия? Мы англичане
или американцы, Эйб?

Это была задачка, и Эйб промолчал.

"И с другой стороны, Эйб, - продолжал Моррис, - предположим, нам следует - может быть, я просто говорю
- развести костер, Эйб, тогда мы должны пройти весь путь до
Манчестер, Англия, уже собирается забрать наши деньги. Не так ли?"

Эйб уставился себе под ноги и ничего не ответил, пока Моррис снова изучал
свернутый страховой полис.

"Эйб, просто послушай имена людей, которые управляют этой
компанией", - сказал он. - Председатель, Ратт Хонн граф Уоррингтон.

Эйб внезапно поднял голову.

— Что это за китайская речь, Морусс? — сказал он. — Рутт хонн?

 — Это не китайская речь, Эйб, — ответил Моррис. — Это напечатано прямо здесь, в правилах. Что Ратт Хонн эрл Уоррингтон является президентом
совета директоров, Эйб; и предположим, что мы могли бы, например
зажигай, Эйб, какое шоу мы бы выдержали с этим руттом хоном
Граф Уоррингтон?

Эйб схватил полис, на обратной стороне которого был список
директоров, возглавляемых именем этого выдающегося государственного деятеля и члена кабинета
министра, достопочтенного Р. Граф Уоррингтон.

"Дж. Блауштейн починил бы это для нас", - ответил Эйб.

"Дж. Блауштейн", - усмехнулся Моррис. "Я полагаю, Эйб, он и ратт хонн
Граф Уоррингтон каждый день пьет вместе кофе, когда Дж.
Блауштейн совершает поездку в Манчестер, Англия. Не так ли? Нет, Эйб, ты столкнулся с плохим предложением, и я надеюсь, что ты не заплатил за этот полис, Эйб.

«Дж. Блаустейн не торопится, — сказал Эйб. — В любом случае, мы никогда не платим ему раньше, чем через шестьдесят дней».

«Что ж, мы не собираемся платить ему за этот полис раньше, чем через шестьдесят или шестьсот шестьдесят дней, Эйб». Мы собираемся выстрелить из этого
полис на него, Эйб, потому что я получил его здесь, полис на десять тысяч
долларов, который Руди Файнхольц только что принёс мне, Эйб, и мы застрахованы
в хорошей американской компании, Эйб, в Страховой компании фермеров и владельцев ранчо
в Аризоне.

Эйб пожал плечами.

"Зачем нам страховать склад плащей и костюмов фермеров и владельцев ранчо, Морусс?" — спросил он.

«Разве не лучше было бы застраховать наши товары у фермеров и владельцев ранчо, а не у кого-то, о ком мы не знаем, чем он зарабатывает на жизнь, как этот чёртов граф Уоррингтон?» — возразил Моррис.

— Но если уж на то пошло, Морусс, — сказал Эйб, — то что нам с того, если нам придётся ехать в Аризону, чтобы забрать наши деньги?

 — Именно это я и сказал молодому Фейнхольцу, — ответил Моррис, — и он сказал, что если у нас, так сказать, случится пожар, то он гарантирует, что мы заберём наши деньги, все до цента, прямо здесь, в Нью-Йорке. И в любом случае,
Эйб, любые возражения, которые у тебя есть по поводу этой страховки для фермеров и владельцев ранчо,
всё равно ни к чему не приведут.

— Нет? — спросил Эйб. — Почему?

— Потому что я только что отправил Руди Файнхольцу чек на страховую премию, — ответил Моррис
сказал, и ушел из шоу-руме перед Абэ мог бы изложить все
ненормативная лексика, которая поднялась к губам.

Порядок Луи Feinholz был отправлен на следующей неделе, а вместе с ним ушли
плащ на окно показать. Сам Абэ, руководившего упаковка, для
дело было тупо в шоу-руме компании. Особенно тёплый март сменился холодным дождливым апрелем, и теперь, когда надежды на раннюю весну не оправдались, отмены рейсов шли одна за другой. Поэтому Эйб придерживался довольно пессимистичного взгляда на вещи.

— Держу пари, что у твоего Фейнхольца ещё будут проблемы с этими товарами, Морусс, —
сказал он. — Когда я сегодня утром проходил мимо магазина Фейнхольца, Морусс,
это было похоже на Джонстаун после наводнения. Держу пари, что твой Фейнхольц сейчас
не зарабатывает в этом магазине достаточно, чтобы оплачивать счета за электричество.

— Я не знаю, Эйб, — сказал Моррис. «Луис» — очень привлекательная линия в его витринах. Эти маленькие магазинчики на Пятой авеню не могут сравниться с ним, когда дело доходит до образцов одежды, которые он выставляет в своих витринах, Эйб.

 — Конечно, я знаю, — ответил Эйб, — но ни один из них не может сравниться с ним.
Пикер, когда дело доходит до товара, который он хранит у себя, Морусс. Да, Морусс, когда я продаю товар такому парню, как
Файнхольц, Морусс, я боюсь за свою жизнь, пока не получу деньги.

— Ну, тебе не стоит бояться за Файнгольца, Эйб, — сказал Моррис, — потому что, во-первых, у этого парня отличная репутация, а во-вторых, он не мог бы вернуть нам товар, потому что по такой цене в стране нет ничего лучше.

— «Надеюсь, ты прав, Морусс», — ответил Эйб, нажимая кнопку грузового лифта.
— Было бы неплохо, если бы он вернул их
— Мы позаботимся о нём после того, как выплатим его племяннику страховку, которую мы ему выплатили.

Он снова нажал на кнопку лифта.

"Что случилось с этим лифтом, Морусс?" — спросил он. "Чтобы доставить посылку на тротуар, уходит целый год."

"Это из-за того, что кто-то переехал этажом ниже, Эйб," — ответил Моррис. «Каскель Шварц, который раньше был бригадиром у братьев Пинкель,
он и Мо Фейгель теперь партнёры в юбках».

«Да неужели?» — сказал Эйб, нажимая большим пальцем на кнопку лифта. «Надеюсь,
он не пристрастился к сигаретам».

Наконец приехал лифт, и Джейк, экспедитор, вошёл в него.
Эйб вынул из коробки с посылкой от Файнхольца свёртки в коричневой бумаге.

"Если это последнее, что я вижу из этих вещей," — сказал Эйб, возвращаясь в демонстрационный зал, — "то я счастливчик."

"Ты всегда переживаешь из-за того, что может случиться, а может и не случиться, Эйб," — возразил Моррис. "Прошло всего несколько минут с тех пор, как ты надеялся
Каскель Шварц не станет беспечно относиться к сигаретам, а теперь ты ещё и воображаешь, что Файнхольц отправит товар обратно.

— Не волнуйся, Морусс, — ответил Эйб, — через два дня мне станет легче дышать.

До конца дня шёл непрерывный тропический ливень, и
когда Эйб на следующее утро пришёл в центр города, погода немного улучшилась.

 «Да, Морусс, — сказал он, входя, — отличная погода для пошива плащей, Морусс, и я готов поспорить, что если бы мы шили тренчи и зонты, то у нас было бы долгое засушливое лето».  Он тяжело вздохнул и подошёл к столу бухгалтера, где
Моррис разложил утреннюю почту.

"Слышал ли ты от этих придурков из Канзас-Сити, что они решили оставить
себе лондонские сигареты, Морусс?" — спросил он.

"Конечно, слышал," — ответил Моррис; "они говорят, что решили оставить
себе товар."

"Я думаю, она была прервана из-за дождя в городе Канзас-Сити" Абэ прокомментировал. "Их
присоски изготовлены только что удар, потому что они думали, что они не могли продать
ничего в сырую погоду. Еще какие-нибудь удары, Маврусс?

"Да", - коротко ответил Моррис.

Эйб поднял глаза.

"Луис Файнхольц!" - выдохнул он.

Моррис кивнул и протянул Эйбу письмо. В нём говорилось следующее:

 «Лонгчампс»
 Л. Фейнхольц, владелец
 «Всё для мадам...»
 Нью-Йорк, 1 апреля 1908 г.

 Господа: ваша посылка прибыла сегодня, и мы должны сказать, что
 Мы удивлены товарами, которые вы нам прислали. Они ни в коей мере не соответствуют образцу, который мы храним до урегулирования любых разногласий, которые могут у нас возникнуть по этому вопросу.
 Искренне ваш, Л. Фейнхольц.
 Дик ЛФ — РК

 — Что это значит, Морусс? — спросил Эйб. — Мы не отправляли ему образцы этих плащей, Морусс. Мы сделали их по своему
инструкции, Mawruss. Не так ли?"

Моррис кивнул торжественно и Абэ снова прочитал письмо.

На этот раз он швырнул записку на пол и побагровел от ярости.

— Почему, — поперхнулся он, — этот придурок, должно быть, имеет в виду образец ткани.

Моррис снова торжественно кивнул.

"Но десятилетний ребёнок мог бы сказать, что эти вещи не похожи на образец ткани, Морусс, — продолжил Эйб.

"Конечно, я знаю, — печально ответил Моррис, — и судья окружного суда тоже мог бы это сказать. Кроме того, Эйб, это может решить городской суд присяжных; и
кроме того, я позвонил Генри Д. Фельдману и спросил его, может ли он
представлять наши интересы в деле против Луиса Файнгольца, и Фельдман
сказал, что Файнгольц — его давний клиент, и он не может этого сделать.
Вот так всё и происходит.

«Но эти плащи никогда не должны были быть такими же, как тот образец,
Морусс», — воскликнул Эйб.

 «Именно это я и сказал Луису Файнгольцу, когда позвонил ему после разговора с
Фельдманом, и Файнгольц сказал, что получил товар и образец, и
это всё, что он знает об этом». Тогда я спросил его, не сказал ли он
внятно, что мы должны изготовить первоклассный, дорогой образец и
отправить его вместе с заказом, а он сказал, что не помнит этого и что
я должен показать ему расписку.

"У тебя нет расписки?" — спросил Эйб.

"У меня нет расписки об образце, Эйб," — ответил Моррис.
"Я получил только статью об ордене".

"Но разве у тебя нет свидетелей, Маврусс?" Спросил Эйб.

"Свидетелей у меня предостаточно, Эйб", - ответил Моррис. "И так Feinholz
у него свидетелей. Что толку свидетелей, когда все Feinholz должен
сделать так, чтобы Генри Д. Фельдман чтобы сделать theayter действуя за образец?
Ибо ты знаешь так же хорошо, как и я, Эйб, что любой бы увидел, что эта одежда
— _дочь_, в любом случае, дешёвая имитация того образца, Эйб.

В этот момент вошёл Джейк, экспедитор.

"Мистер Поташ," — сказал он, — "вот и «Гарлемский экспресс» Маргулиса с ними
— Вчера мы отправили посылки в магазин Лонгчампс. Должен ли я
занести их?

Эйб вскочил на ноги.

"Маргулис принёс их?" — спросил он.

"Он только что был с ними в лифте," — ответил Джейк.

"Подожди, я пойду с тобой," — сказал Эйб. Вместе они быстро направились к
грузовому лифту, который открывался в монтажную, но прежде чем они
достигли двери, этажом ниже раздался пронзительный крик.

Скорбный лозунг Ист-Сайда "Эй, геволт" смешался с женскими воплями,
и, наконец, раздался крик: "Тьфу-урр! Тьфу-урр!"

Одновременно мисс Коэн, бухгалтер, повысила голос:
пронзительный крик отчаяния, когда из шахты лифта вырвалось огромное облако чёрного дыма, и в следующий миг Эйб, Моррис, Джейк и полдюжины резчиков проталкивались вниз по лестнице, оттесняемые обезумевшей толпой операторов, мужчин и женщин. Когда они спустились на первый этаж, за углом с грохотом проехали машины, и Эйб с Моррисом побежали через улицу на противоположный тротуар. Внезапно Эйб издал невнятный крик и опустился на ближайший ящик из-под галантереи.

— Что случилось, Эйб? — спросил Моррис. — Ты заболел?

- Правила! - Прохрипел Эйб и закрыл глаза. Когда он открыл их,
Минуту спустя его партнер ободряюще улыбнулся ему.

"Они у меня в нагрудном кармане, Эйб", - сказал Моррис. "Как только я увидел
дым, я схватил их и запер сейф с книгами
внутри".

Эйб немедленно пришел в себя.

— Кстати, Морусс, — сказал он, доставая сигару из кармана жилета, — что стало с мисс Коэн?

Через двадцать минут пожар был потушен, и Эйб с Моррисом вернулись на чердак. Первой, кто их встретил, была мисс Коэн.
и, если не считать слегка поникшего парика, она, казалось, ничуть не пострадала от этого опасного приключения.

 «Мистер Поташ, — сказала она деловым тоном, — из магазина «Лоншам» только что позвонили и сказали, что с одеждой, которую они вернули, всё в порядке, и вы должны отправить её обратно».

Выставочный зал был залит солнечным светом, и легкий весенний ветерок
почти развеял едкий запах дыма.

"Что я тебе говорил, Маврусс?" Сказал Эйб. "Файнхольц такой же, как те сосунки
в Канзас-Сити. Он боялся, что не сможет продать им накидки в мокром
Погода испортилась, а теперь прояснилось, и он очень хочет их заполучить, Морусс. Я пойду
и посмотрю, что с ними случилось.

Он поспешил в заднюю часть чердака, а Моррис повернулся к мисс
Коэн.

"Ну что, мисс Коэн, — сказал он, — как вам понравилось у камина?"

Мисс Коэн покраснела и пригладила свой помпадур.

"О, мистер Перлмуттер," сказала она, "я была в ужасе, и мистер Маргулис,
курьер, чуть не унёс меня на крышу, и мы оставались там,
пока пожарный не сказал, что мы должны спуститься."

"А где Маргулис?" спросил Моррис.

"Он вернулся в монтажную", - ответила мисс Коэн. "Когда он увидел, что
поднимается дым, он быстро захлопнул железную дверь грузового лифта.
в монтажной все в порядке, только немного воды около
шахты лифта".

- А как насчет посылок от Файнхольца? Моррис продолжил. Но прежде чем
Мисс Коэн не успела ответить, как Эйб ворвался в демонстрационный зал с широкой ухмылкой на
лице.

"Это хорошая шутка над Файнгольцем, Морусс," — сказал он. "Весь огонь был в
шахте лифта, а одежда, которую он нам вернул, превратилась в пепел."

— Но, Эйб, — начал Моррис, когда нетерпеливо зазвонил телефон.
Эйб взял трубку.

"Алло! — сказал он. — Да, это Поташ. О, привет, Файнхольц!"

— Послушай, Поташ, — сказал Файнхольц на другом конце провода, — у нас в магазине полно народу. Ты не мог бы прислать кейпов прямо сейчас?

Эйб прикрыл рукой трубку телефона.

- Это Файнхольц, - сказал он Моррису. "Он хочет эти плащи немедленно.
Что мне ему сказать?"

"Ничего ему не говори!" - крикнул Моррис. «Первое, что вы сделаете, — это скажете
что-нибудь этому парню, а он подаст на нас в суд за ущерб, потому что мы
— Ты не доставил товар.

Эйб на минуту замешкался.

"Поговори с ним, — наконец сказал он.

Моррис выхватил трубку у своего напарника.

"Алло, Файнхольц, — закричал он. — Мы не хотим с тобой разговаривать. Мы с тобой покончили. Вот и всё. До свидания.

Он повесил трубку и повернулся к Эйбу.

"Когда я имею дело с таким мошенником, как Файнхольц, — сказал он, — я боюсь за свою жизнь.

Десять минут спустя он вышел пообедать, а когда вернулся, размахивал
утренним выпуском вечерней газеты.

"Как ты думаешь, что здесь написано, Эйб? — воскликнул он. — Здесь написано, что пожар
внизу была вызвана оператора бросив cigarettel в
вырезка Бен. Разве это не quincidence, Эйб?"

"Держу пари, что это квинциденция", - ответил Эйб. "Еще пара таких случаев"
квинциденции, Маврусс, и нам придется заплатить двойную сумму за нашу страховку. Я
только хотел бы, чтобы мы закончили собирать информацию о наших правилах для этого здесь
«Совпадение, Морасс».

Моррис пожал плечами и уже собирался ответить что-то ободряющее,
когда дверь открылась и вошли двое мужчин.

Один из них был Сэмюэл Федер, вице-президент банка «Костюшко», а
Другим был Луис Файнхольц, владелец магазина «Лонгчампс».

"Ну, Эйб," воскликнул Федер, "что я слышу о пожаре?"

"Проходите в кабинет, мистер Федер," крикнул Эйб, пока Моррис приветствовал
Файнхольца. "Моррис скоро подойдет."

"Послушай, Морусс," сказал Файнхольц. «Что с вами, ребята? Я приехал в центр из-за этих плащей, а в моём магазине полно народу. Почему вы не отправили мне эти плащи, как я вам говорил?»

«Послушай, Файнхольц, — воскликнул Моррис достаточно громко, чтобы Федер услышал, — за кого ты нас принимаешь? За новичков?» А ты знаешь
Думаешь, ты можешь написать нам такое грязное письмо, а потом прийти и забрать эти плащи просто так?

 «Ты что, вдруг стал таким обидчивым, Морусс?» — взволнованно воскликнул Файнхольц. «Тебе не следовало доставлять эти товары в такую мерзкую погоду. Ты не хуже меня знаешь, что я не мог использовать эти товары, пока не установилась хорошая погода, а теперь они мне нужны, и нужны очень сильно.

«Неужели?» — ответил Моррис. «Я думал, что эти вещи никуда не годятся,
Файнхольц. Я думал, что эти плащи никуда не годятся».

«О чём ты говоришь?» — закричал Файнхольц. "Эти товары были всем
право и образец тоже. Все, что я сейчас хочу-это ты должен
отправляем их сразу. Я могу продать лот, если в этот день Вы можете получить только
их в моем магазине во времени".

Моррис осуждающе махнул рукой.

— Хватит, Файнхольц, — сказал он, — ты так же хорошо справился с доставкой этих
товаров, как если бы никогда их не заказывал.

— Почему? — воскликнул Файнхольц.


— Потому что эти товары сгорели в нашем грузовом лифте сегодня утром, —
ответил Моррис.


— Что?! — ахнул Файнхольц.

— Именно это я и сказал, — заключил Моррис. — А теперь, если вы меня извините, мне нужно
позаботиться о делах.

Файнхольц повернулся и, почти пошатываясь, вышел из магазина, в то время как Моррис присоединился к
своему партнеру и Сэму Федеру в офисе фирмы. Федер подслушал весь разговор
и приветствовал Морриса с улыбкой.

"Что ж, Маврусс, - сказал он, - так тому и быть, что поделаешь. Парня, который
признаётся, что товар был в порядке, а потом возвращает его вам только потому, что погода была отвратительной, нужно привлечь к ответственности.

«А нам-то что?» — ответил Эйб. «Мы застраховали его, и пока мы получаем за него деньги, мы не будем с ним связываться».

«У вас были какие-нибудь ещё повреждения, ребята?» — спросил Федер с беспокойством, вызванным тем, что Potash &
Перлмуттер задолжали банку «Костюшко» десять тысяч долларов.

 «В остальном всё в порядке», — весело ответил Моррис. Вместе
они провели для Федера экскурсию по своим помещениям и, убедившись, что он
спокоен, подарили ему хорошую сигару и проводили до лифта.

"Полагаю, ты напортачил с Файнхольцем, Морусс," — сказал Эйб после того, как
Федера увели.  "Как мы теперь можем пойти к его племяннику и попросить его возместить ущерб, Морусс?"

Моррис приподнял брови и уставился на своего напарника.

"Что с тобой не так, Эйб?" — спросил он. "Разве Дж. Блаустейн
тебе не подходит? Разве Дж. Блаустейн всегда хорошо справлялся с нашим страховым бизнесом, Эйб? И теперь, когда у нас случился первый пожар, почему ты хочешь уволить Блаустейна?"

Эйб смущённо надел шляпу.

"Я думал, что мы должны попросить Руди Файнгольца возместить ущерб, — сказал он.
"Иначе я бы не предложил этого. Но, в любом случае, я схожу к Блауштейну и посмотрю, что он скажет."

Моррис вскочил на ноги.

— Подожди, — сказал он, — я пойду с тобой.

Через полчаса Эйб и Моррис сидели в кабинете Дж. Блауштейна на Пайн-стрит и рассказывали подробности пожара.

"Сколько там было вещей?" — спросил Блауштейн.

"Сорок восемь, и мы оценили ущерб в двенадцать с половиной за каждую", —
объяснил Моррис. — Вот за что мы выставили счёт Фейнгольцу.

Блауштайн нахмурился.

"Но послушай, Перлмуттер, — сказал он, — эти страховые компании не
выплатят тебе столько, за сколько ты собирался продать им одежду. Они заплатят
тебе только столько, сколько стоило её сшить. Они посчитают: столько-то ткани — скажем,
пятьдесят долларов; столько-то за отделку — скажем, сорок долларов; столько-то за работу — скажем, тридцать долларов; и так далее.

«Но как мы можем доказать это компании, мистер Блаустейн?» — возразил Эйб. «От этих вещей ничего не осталось, чтобы показать, какого они были цвета».

Блаустейн поднялся на ноги.

— Что ж, джентльмены, — сказал он, — мы обсудим это позже. Первое, что мы должны сделать, — это подняться и увидеться с молодым Файнхольцем. Эта страховая компания для фермеров и
владельцев ранчо — довольно закрытая корпорация. Брат Луиса
Файнхольца из Аризоны — президент, и у них такие
совет директоров, что если бы они напечатали имена на обратной стороне полиса, это выглядело бы как список членов общества бесплатных похорон в Ист-Сайде. Кроме того, этот Руди Файнхольц, который выступал в качестве вашего брокера, также является генеральным агентом, оценщиком и управляющим офисом в столичном округе; и, в целом, вам, джентльмены, повезло, что вы пришли ко мне, а не к нему, чтобы урегулировать этот убыток.

Страховой бизнес Руди Файнхольца располагался в помещении, которое когда-то было парадной гостиной
дома из коричневого камня с высокой крышей. Точно так же и в подвале
Столовая была превращена в магазин деликатесов, и копчёное мясо, соленья, сыр и специи, которыми он был забит, создавали довольно странную атмосферу для столичного агентства страховой компании фермеров и скотоводов. Более того, итальянский парикмахер, арендовавший бывшую заднюю комнату, любил играть на мандолине, и, когда Эйб, Моррис и Дж. Блаустейн вошли в «Метрополитен», через перегородку доносилось очень несовершенное исполнение «Санта-Лючии», что мешало разговору с агентом «Метрополитен».

— Что скажешь, если мы все пойдём к Лоншампам, — сказал он, — и всё обсудим?

 — Я не против, — сказал Моррис, глядя на своего напарника.

 — Конечно, — ответил Блаустейн.  — Здесь так сильно пахнет деликатесами, что у меня начинается
пищевое отравление.

— Но, — возразил Эйб, — может, Луис Файнхольц не хочет, чтобы мы там были.
Мы с Луисом не в лучших отношениях.

— Всё в порядке, — сказал Руди Файнхольц. — Я договорился с ним, чтобы он вас пригласил. Дядя Луис — крупный акционер «Фермеров и
владельцев ранчо», и...

— Хватит! — закричал Моррис. — Я достаточно наслушался о семейной истории этих фермеров и скотоводов. Для меня не было бы никакой разницы, если бы ваша мать была вице-президентом, а ваша сестра — секретарём. Я хочу только одного: чтобы мы уладили это дело.

 — Ну, тогда пошли, — крикнул Руди, и два брокера со своими клиентами направились в магазин Файнхольца. Эйб и Моррис вошли не без
тревоги, но Луи принял их с неподдельной добротой.

"Ну что, Морусс," — сказал он, — "жаль, что у вас случился пожар."

"Мы справимся, — ответил Моррис. — Мы застрахованы."

Фейнхольц возразил: «Да, вы были застрахованы в своей квартире, но не в грузовом лифте».

«Но по правилам Пожарной страховой биржи, — перебил Блауштейн, — когда в полисе указано…»

«Какое нам дело до Пожарной страховой биржи?» — вмешался Фейнхольц.
«Фермеры и владельцы ранчо не являются членами Пожарной страховой биржи.
Мы получили лицензию на ведение бизнеса от начальника страховой службы,
и мы не платим ни цента Пожарной страховой бирже. Мы застраховали чердак, а товар сгорел в грузовом лифте».

Эйб вскочил на ноги.

— Вы хотите сказать, — воскликнул он, — что не заплатите нам ни гроша за
наш огонь?

— Именно это я и хочу сказать, — заявил Фейнхольц.

Моррис повернулся к Эйбу.

"Пойдём, Эйб, — сказал он, — послушаем совет Федера."

— Совет Федера? — переспросил Файнхольц. — Вы имеете в виду того парня, которого я видел в вашем магазине сегодня утром?

 — Именно это я и имею в виду, — ответил Моррис. — Федера говорит, что мы должны обратиться к его адвокатам, Макмастеру, Педдлу и Крейну, и он позаботится о том, чтобы они не взяли с нас много денег.

 Файнхольц улыбнулся.

«Но у страховой компании фермеров и владельцев ранчо тоже есть хороший
адвокат», — торжествующе сказал он.

"Может они и есть," Моррис признался: "но у нас нет ничего общего с
фермеров и скотоводов страховые компании сейчас. Мы берем это у адвокатов Федера
и подаем на тебя в суд, Файнхольц. Федер слышит все, что ты хочешь сказать,
и он готов пойти на стенде и поклянись, что говорит о том, что
товар был хорошо и образца было все в порядке. Полагаю, когда такой банкир и джентльмен, как Федер, чем-то ругается, можно собрать всех Генри Д. Фельдманов в мире, и это ничего не изменит.

Файнгольц провёл рукой по лбу и тяжело вздохнул.

"Может быть, мы смогли бы уладить этот вопрос, Руди, - сказал он племяннику, - если бы
другие компании, в которых они застрахованы, внесли свою долю".

"Других компаний", - Моррис заявил, что "это никак не связано с ним.
Вы уволили их товары обратно к нам, и вот причина, почему они попали
поврежден. Так что мы не стали бы просить ни цента у других компаний ".

— «Тогда всё окончательно сорвалось!» — воскликнул Файнхольц, когда вошла одна из его продавщиц. В руках она держала знакомую вещь, и в тусклом свете
кабинета Файнхольца были видны пуговицы и суконная подкладка, с помощью которых
Накидка сверкала, как полированное золото.

"Мистер Файнхольц," — сказала она, — "одна дама увидела это на одной из полок и хочет знать, сколько это стоит."

Моррис нерешительно посмотрел на накидку, а затем вскочил на ноги и выхватил ее у изумленной продавщицы.

— «Скажи покупателю, — сказал он, — что этот плащ не продаётся».

Он свернул его в тугой рулон и сунул под пальто.

"Ну что, Файнхольц, — спокойно заявил он, — я поймал тебя на слове.
Федерер готов дать показания и поклясться, что ты сказал, что эти товары
Это был образец, и вот он. Любой, кто хоть что-то знает о торговле плащами и костюмами, мог бы за минуту сказать, что
эти образцы обошлись в двадцать пять долларов. Сорок восемь
умножить на двадцать пять — это тысяча двести долларов, и я уверен, что вы
сидите здесь, потому что мы с Фейнхольцем и Эйбом подадим на вас в суд
за тысячу двести долларов завтра утром, если только мы не получим
сертифицированный чек от Страховой компании фермеров и скотоводов
на шестьсот долларов, которые вы согласились заплатить нам за одежду.

Мгновение спустя Блауштейн и Эйб последовали за ним на тротуар.

- Ну, Блауштейн, - спросил Моррис, когда они шли к надземной железной дороге,
по дороге домой, - что ты обо всем этом думаешь? А?

"Я думаю, что вы хорошо блефуете, - ответил Блауштейн, - но это
может сработать. Так что, если вы спуститесь прямо в мой кабинет, я подготовлю ваше свидетельство о потере и отправлю его ему сегодня днём.

На следующее утро Эйб и Моррис добрались до своего чердака на целый час раньше
почтальона, и когда он вошёл, они оба схватились за почту, которую он им протянул. Моррис победил, и, перебирая письма,
ловко, как заправский игрок в пинокль, он издал возглас.

«Что это?» — спросил Эйб.

В ответ Моррис разорвал длинный жёлтый конверт и стал
подбрасывать его вверх-вниз, пока маленький клочок бумаги не упал на
ковёр. Эйб тут же подхватил его и побежал в кабинет, прижимая к груди. Это был заверенный чек на шестьсот долларов.

— Что ж, Эйб, — сказал Моррис, заполняя квитанцию о внесении депозита в
банк «Костюшко», — одному парню в этой сделке повезло, если
принять во внимание все обстоятельства.

 — Кому это, Мору? — спросил Эйб.

«Чертов граф Уоррингтон», — ответил Моррис.




Глава XIV


Однажды утром в середине сентября Эйб Поташ вошел в кабинет
фирмы и нарочито медленно снял шляпу и пальто. При этом он издавал
стоны, способные растопить сердце самого закаленного врача, но Моррис
Перлмуттер остался совершенно невозмутим.

— Ну что, Эйб, — сказал он, — ты снова задаёшься. Не так ли? Сол Клингер говорит, что видел тебя в Гарлемском зимнем саду, и я полагаю, ты заказал там такой роскошный ужин, что всю ночь не сомкнул глаз. Что?

Эйб начал выпрямляться во весь свой рост — пять футов и три дюйма, но радикулит не терпит высокомерия, и он опустился на ближайший стул, издав низкий, выразительный звук «О-о-о!».

 «Ну и сердце у тебя, Морусс, — с горечью заявил он, — как камень. Я не пил ничего, кроме воды с литием и сухого тоста, за который эти мерзавцы взяли с меня пятьдесят центов».

— «Ну, почему бы тебе не сходить к врачу, Эйб?» — сказал Моррис. «Ты можешь мучиться всю жизнь, Эйб, и это ничего тебе не даст. А если ты сходишь к врачу, Эйб, он сделает тебе небольшую инъекцию
щепотка порошка, понимаешь, и через пять минут ты будешь здоров.

Эйб тяжело вздохнул.

"Это не так быстро, Морусс," ответил он. "Сегодня утром я был у врача, и он сказал, что я страдаю от ревматизма. Я ничего не могу делать,
Морусс, я не прикасаюсь ни к кофе, ни к шнапсу. Я не ем никакого мяса, кроме
бараньих отбивных и курицы.

"Я уже пробовал и похуже, чем бараньи отбивные и курицу, Эйб", - возразил Моррис
.

"И что самое ужасное, Маврусс, - заключил Эйб, - доктор
говорит, что он уже не будет нести ответственности за мою жизнь, если я отправлюсь в путь".
дорога.

— Что? — воскликнул Моррис. Меньше чем через две недели Эйб должен был отправиться в путешествие на Запад, и последние несколько дней Моррис мучительно готовил образцы.

"Самое время тебе заболеть, Эйб," — воскликнул он.

"А что я могу поделать, Морусс?" — возразил Эйб. "Ты говоришь, как я получил
ревматизм назло вам, Mawruss. Поверьте, Mawruss, не такой уж я и застрял
на предлагаемые в этом магазине с вами, Mawruss. Я бы предпочел это
миллион раз, чтобы быть на дороге".

Он поднялся на ноги с другой полый стон.

— Но, в любом случае, Морусс, если мы будем сидеть здесь всё утро, это ничего не изменит. Нам нужно найти кого-то, кто будет продавать нашу линию, потому что, даже если, как ты говоришь, товары продаются сами по себе, когда я выхожу с ними, Морусс, мы не можем полагаться на какого-то мальчишку-продавца. Нам нужен первоклассный продавец, который не будет тратить время впустую.

— Ну, почему бы тебе не дать объявление в «Daily Cloak and Suit Record», Эйб? — спросил Моррис.


 — Я уже дал его вчера вечером, — ответил Эйб, — и готов поспорить, что к первой почте мы получим миллион ответов.

Остаток утра Моррис возился с линией отбора проб
, в то время как Эйб медленно расхаживал по демонстрационному залу, находясь в пределах
слышимости своего партнера, и время от времени жалобно постанывал.
Каждые полчаса он прочистил горло скрипучий шум и, когда он
привлекла внимание Морриса, демонстративно проглотила большой желатина
капсулы и закатил глаза вверх, в каком он задуман, чтобы быть
выражением острой муки. Наконец Моррис больше не мог этого выносить.

— Что мы вообще здесь делаем, Эйб? — спросил он. — Плащ и костюм
— Бизнес или больница? Если ты такой больной, Эйб, почему бы тебе не пойти домой?

 — Мне что, нужно спрашивать у тебя разрешения, чтобы заболеть, Морусс? — спросил Эйб.
 — Может, я иногда буду принимать лекарства, если захочу, Морусс?

Он возмущённо фыркнул, но дальнейшему обсуждению помешал вошедший почтальон, и Эйб с Моррисом тут же забыли о разногласиях, разбирая многочисленные письма, которые пришли в ответ на объявление.

«Не будем тратить время на тех, о ком мы ничего не знаем,
Эйб, — предложил Моррис, бросив один конверт в корзину для бумаг. — Вот парень по имени Резерфорд Б. Х. Горовиц, который говорит, что раньше был продавцом костюмов в Индианаполисе. Ты когда-нибудь слышал о нём, Эйб?

 — Нам не нужны парни, которые раньше были продавцами, Морусс, — возразил Эйб. "Нам нужны парни, которые занимаются продажей плащей и костюмов.
Не так ли?"

"Эйб, вот парень по имени Артур Катцен", - продолжил Моррис.
"Ты когда-нибудь слышал о нем, Эйб?"

"Конечно, я знаю его, Маврусс", - ответил Эйб. "Ты тоже его знаешь, Маврусс.
Это парень по имени Ошер Катценелбоген, который раньше работал на
мы были новичками, когда познакомились с ним. Два года назад
я встретил этого парня в «Йейтс Хаус» и сказал ему: «Привет, — говорю, —
ты ведь Ошер Катценелленбоген?» А он говорит: «Извини, — говорит, —
ты меня переиграл», — говорит. «Меня зовут Артур Катцен, — говорит он, — и я уверяю вас, Морасс, что дело, которым занимался этот парень,
Морасс, было единственной темой, о которой все говорили».

Моррис пренебрежительно махнул рукой.

"Я уже повидал немало таких тем, Эйб, — заметил он.
"Тем, которые уже сгорели дотла и рассыпались в прах.
Так уж заведено в этом бизнесе, Эйб. Парню немного везет
, и все идут на работу, похлопывают его по плечу и
говорят ему, что он отличный продавец ".

"Но имейте в виду, Маврусс, Артур Катцен был хорошим продавцом тогда и остается им до сих пор.
хороший продавец и сегодня. Единственная проблема с ним в том, что он игрок.
Маврусс. Этот парень скорее будет играть в пинокль на аукционе, чем
есть, и именно поэтому он никогда не сможет удержаться на работе.

 — А почему он не должен держаться за работу, Эйб? — спросил Моррис. — Если бы у меня был
барабанщик-крекер, он мог бы сыграть всю книгу Хойла,
от _клаббиаса_ до _стаусса_, и это никак не повлияет на меня, пока он
продаёт товар.

«Может, ты и прав, Морусс», — признал Эйб. «Но когда парень
тратит время на аукцион по игре в пинокль, его бизнес неизбежно страдает».

«Что ж, тогда вот парень по имени Моцарт Рабинер», — продолжил Моррис. — Ты когда-нибудь слышал о нём, Эйб?

— Если ты имеешь в виду Мо Рабинера, Морусс, — ответил Эйб. — Я никогда раньше не слышал, чтобы его звали Моцарт, Морусс, но был парень по имени Мо
Рабинер, который работал на «Сэммет Бразерс», Морусс, и этот парень
Морусс, он мог бы заставить пианиста честно играть. Если бы он только мог поставить женщину-покупателя против пианиста, Морусс, он бы каждый раз её продавал.

Моррис разорвал заявление Моцарта.

"Пока парень попусту тратит время, Эйб, — сказал он, — не имеет значения, играет ли он в пинокль на аукционе или в пианиста. Не так ли?"

Он открыл следующий конверт, и по этой прилагаемое письмо.

"Это звучит хорошо для меня, Эйб", - сказал он, и вручил письмо его
партнер. Оно гласило:

 ПРОСПЕКТ, 4042, 18/08 сентября.
 ГОСПОДА ПОТАШ И ПЕРЛМУТТЕР,

 _Джентльмены_:-- Увидев ваше объявление в «Дневной записи» и в ответ на него, я хотел бы заявить, что являюсь первоклассным продавцом верхней женской одежды, работающим только с высококлассными клиентами. В течение трех лет я работал в одной из крупнейших торговых компаний, ездил на побережье и
 Тусон, Денвер, Шайенн и Бьютт, продажа лучших домов во Фриско, Портленде, Сиэтле, Лос-Анджелесе, Фресно и т. д. и т. п. и т. д. _Я открыт для бизнеса и могу предоставить рекомендации._ В настоящее время я не женат, но ожидаю быстрых действий, так как веду переговоры с одним
 из крупнейших специализированных магазинов в отрасли. _Никого не просите о помощи,
но результаты будут налицо._
 Искренне Ваш
 МАРКС ПАСИНСКИ.

"Чёрт возьми!" — воскликнул Эйб, дочитав письмо.
"Это тот парень, которого мы хотим нанять, Морусс. Давай напишем ему,
чтобы он позвонил."

Вряд ли было бы нарушением доверия со стороны Маркса Пасински, если бы я рассказал,
что он считал себя сильным человеком. Он никогда не говорил, не выделив слова курсивом, и когда пожимал кому-то руку, то делал это с почтением
Он чувствовал это до конца дня. Эйб наблюдал, как Моррис проходит через это испытание,
и засунул руки в карманы брюк.

"А это мистер Поташ," — воскликнул Пасински, отпуская Морриса
и протягивая руку Эйбу.

"Как поживаете?" — сказал Эйб, не убирая рук. — Кажется, я уже видел вас однажды в «Мандлбергер Бразерс энд Ко» в Чикаго.

 — Полагаю, что так, — ответил Маркс Пасински. — Мы с Эдом Мандлбергером женаты на двоюродных сёстрах. То есть сестра матери моей жены — невестка брата матери жены Эда Мандлбергера.

"Да, да," пробормотал Эйб. "Ты знаешь, Симон Кюнер, покупатель их
плащ отдела?"

Знаки Pasinsky сел и Абэ с недоверчивой улыбкой.

- Вопрос! - воскликнул он. - Я знаю его? Каждый день, когда я бываю
в Чикаго, мы с Саймоном вместе пьем кофе.

Эйб и Моррис посмотрели друг на друга со смешанным чувством удивления
и восторга.

"Я расскажу вам еще об одном парне, с которым я тоже близок", - сказал он. -
Вы знаете Чарльза И. Фихтера, покупателя плащей для "Гарднер, Баум и Миллер",
в Сиэтле?

Эйб кивнул. Он тщетно пытался продать Фихтеру товарную накладную
с 1898 года.

— Ну, мы с Чарли были делегатами Национальной Великой Ложи Независимого Ордена Маттай Аарон, и я выдвинул Чарли на должность Великого
Скрайба. Дело было так, если хотите послушать.

— Всё в порядке, — перебил Моррис. — Мы верим вам на слово. Суть в том,
не могли бы вы продать ему большой счёт за товар?

Маркс Пасински откинулся на спинку стула и громко рассмеялся.

"Ну что вы, мистер Перлмуттер," сказал он, задыхаясь от смеха, "этот парень на самом деле подвергает свою работу опасности, потому что он тянет время.
он не будет покупать ничего, пока я не приеду в Сиэтл. Фихтер не купит ни на доллар товара ни у кого, кроме меня, даже если вы подарите ему его бесплатно.

 Он рассказал ещё много историй о своей дружбе с покупателями плащей и костюмов. Например, оказалось, что он был знаком с Рудольфом Розенватером, закупщиком компании Feigenson & Schiffer из Сан-Франциско, настолько, что у них был длинный интимный диалог, в котором Розенватер начинал все свои речи со слов: «Ну что, Марки».

«И тогда я сказал ему, — заключил Пасински, — «Руди, ты молодец».
Я говорю: «Но ты не можешь меня обмануть».

Он перевел взгляд с Эйба на Морриса и просиял от удовлетворения. Они находились в
состоянии частичного гипноза, которое стало полным после того, как Пасинский
завершил десятиминутную беседу о плащах и костюмах. Он
говорил так бегло и с таким акцентом, что Эйб и Моррис буквально ахнули
, как выброшенные на берег рыбы, хотя, безусловно, манера его
речи намного затмевала суть дела.

Но его аудиторы были слишком ошеломлены, чтобы относиться к происходящему критически. Они осознавали
только одно обстоятельство: если этот огромный человек с его удивительным
обаянием и манерами не мог продавать товары, то никто не мог.

Пасински поднялся на ноги. В нём было шесть футов росту, а весил он больше
двухсот фунтов.

"Что ж, джентльмены," сказал он, возвышаясь над своими будущими работодателями, "подумайте
и решите, нужен ли я вам. Я вернусь в полдень."

"Подождите минутку," воскликнул Эйб. "Вы не рассказали нам, на кого
вы работали раньше. О каких рекомендациях вы нам рассказывали?

Пасински посмотрел на Эйба с насмешливой улыбкой.

 «Я расскажу вам, мистер Поттс, дело вот в чём, — объяснил он. — Конечно, вы хотите знать, на кого я работал и всё такое».

Эйб кивнул.

— Но вот что я думаю по этому поводу, — продолжил Маркс Пасински, — если вы оплатите мои расходы на две недели вперёд, понимаете, и я выйду с вашей рекламной линией, понимаете, если вы не заплатите мне тысячу долларов комиссионных в конце этого срока, то я вообще не хочу работать на вас.

У Морриса отвисла челюсть, и он вытер пот со лба.

— Но кому ты продавал товары? — настаивал Эйб.

Маркс Пасински наклонился и положил руку на плечо Эйба.

"Б. Гансу, — прошептал он.

"Включи меня в это, Эйб, — воскликнул Моррис.

— Он говорит, что работал на Б. Ганса, — ответил Эйб.

 — Это компания номер один, Эйб, — сказал Моррис.

 — Компания номер _А_, — поправил Пасински.  — У Б. Ганса нет ни одного предмета одежды, который стоил бы меньше ста долларов.

— Ну, мы не такие крутые, как все эти, — прокомментировал Моррис. — У нас есть одна-две вещицы, мистер Пасински, — всего одна-две, понимаете, — которые продаются по девяносто девять долларов девяносто восемь центов, понимаете.
 Так что, естественно, вы не могли рассчитывать на то, что мы будем продавать вам то же, что и Б. Гансу.

— Естественно, — высокомерно согласился Пасински, — но когда продавец — это продавец, мистер Перлмуттер, он не довольствуется продажей товаров, которые, так сказать, продаются сами по себе, как у Б. Ганса. Он хочет работать с такими товарами, как у вас, мистер Перлмуттер, которые нужно продвигать, и продвигать активно. Если бы я не работал на низшей должности, мистер Перлмуттер, я бы быстро разучился.

Моррис фыркнул.

"Если наша должность вам не подходит, мистер Пасински," — начал он, но Эйб прервал его взмахом руки.

— Пасински прав, Морусс, — сказал он. — У вас всегда была идея, что вы
создали линейку товаров, которые практически продавались сами по себе, а я всегда говорил вам обратное. Вы не будете возражать, если я зайду к Б.
Гансу, мистер Пасински?

Пасински высокомерно посмотрел на Эйба.

"Заходите, куда хотите, — сказал он. «Ганс не сказал бы вам обо мне ничего, кроме хорошего. Но если бы я поработал на вас неделю, мистер Поташ, вы бы
знали, что со мной рекомендации ничего не значат, а результат — всё».

Он демонстративно высморкался и хлопнул себя по лбу шёлковой шляпой.
струящиеся черные локоны. Затем он поклонился Моррис, и в следующий момент
двери лифта лязгнули за его спиной.

Б. Ганс руководствовался принципом: "В бизнесе никому нельзя доверять бездействие".
и хотя у него было более сотни рабочих, он
на практике продемонстрировал им их обязанности. Таким образом, в последний день месяца он заполнял отчёты в офисе, а когда отдел доставки был занят, помогал упаковывать посылки. Иногда его можно было застать с паяльником в руках, и когда Эйб Поттс заходил, чтобы
Б. Ганс только что сломал большой палец, показывая экспедитору, как именно нужно прибивать упаковочный ящик.

"Что случилось, Ганс?" — спросил Эйб.

"Ты что, больше не можешь позволить себе нанимать экспедиторов?"

"Я хочу тебе кое-что сказать, Поташ," — ответил Ганс. «У Джея Вандербильта
недостаточно денег, чтобы нанять хорошего экспедитора, потому что по
простой причине хороших экспедиторов не бывает. Экспедитор
не может быть хорошим, иначе он не был бы экспедитором».

— Как насчёт барабанщиков? — спросил Эйб. — Я пришёл не для того, чтобы спрашивать тебя о
конторщиках, Ганс; я пришёл, чтобы спросить тебя о барабанщике.

 — Зачем тебе спрашивать меня о барабанщиках, Поташ? — ответил Ганс. — Ты
не хуже меня знаешь, что такое барабанщики, Поташ. Барабанщики — это блеф. Я бы не отдал и щепотки нюхательного табака за лучших барабанщиков, которые сейчас живут. То, как барабанщики зарабатывают в наши дни, Поташ, больше не приносит денег. Все деньги идут на расходы.

Эйб рассмеялся.

"Полагаю, ты тоже можешь рассказать печальную историю о дизайнерах и моделях,
— Ганс, — сказал он, — но что касается меня, Ганс, то до тех пор, пока продавец может продавать товары, я не придаю этому особого значения, когда дело доходит до расходов.

 — О, если они продают товары, Поташ, — согласился Ганс, — тогда это совсем другое дело. Но в современном бизнесе, Поташ, продавцы больше не продают товары. Раньше продавец не считался продавцом,
если он не мог продать покупателю товар, который тот не хотел покупать; но
сегодня не имеет значения, какого продавца вы нанимаете,
Поташ, товар должен продаваться сам, иначе продавец
«Не может заниматься бизнесом. Не так ли?»

«Но возьмём, к примеру, такого продавца, как Маркс Пасински, — сказал Эйб.
"Это парень, который умеет продавать товары. Не так ли?»

Б. Ганс резко поднял голову.

"Вас сюда послал Маркс Пасински? — спросил он.

— Ну, он дал вам рекомендацию, — ответил Эйб.

 — Хорошо, — продолжил Б. Ганс.  — Передайте Марксу Пасински от меня, что я считаю его хорошим продавцом и что он ушёл от меня по обоюдному согласию.

 — Конечно, — сказал Эйб, — но я хотел спросить вас о Пасински. Понимаете,
Пасинский хочет устроиться к нам на работу продавцом, и я хочу это выяснить
— Сначала я расскажу тебе кое-что о нём.

 — Ну, я же просто рассказываю тебе, не так ли? — ответил Ганс. — Я сказал, что Маркс
 Пасински был хорошим продавцом, и причина, по которой он ушёл от меня, была обоюдной.
И ты передай Пасински, что я так и сказал, а теперь, если ты меня извинишь, мне нужно заняться делами.

Он отвернулся и почти побежал в дальнюю часть чердака, а Эйб,
теперь окончательно сбитый с толку, вернулся к своим делам.

"Ну что, Эйб," — воскликнул Моррис, когда его напарник вошёл. "Что за рекомендацию
ты получил от Б. Ганса?"

"Рекомендация в порядке, Морусс," — ответил Эйб. "Б. Ганс говорит, что
Пасински - хороший продавец и что причина, по которой он ушел, была по обоюдному
согласию ".

"По обоюдному согласию?" Воскликнул Моррис. "Что это за причины для
увольнения парня?"

"Ганс не увольнял его, Маврусс", - сказал Эйб. "Он ушел по обоюдному согласию".

— Я знаю, Эйб, — ответил Моррис, — но когда человек увольняется по обоюдному согласию, ты, как и я, Эйб, знаешь, что это значит. Это значит, что если я скажу Джейку, экспедитору: «Джейк, ты паршивый экспедитор, и я больше не хочу тебя видеть, и если ты сейчас же не уйдёшь, я тебя выгоню», — а потом Джейк скажет мне: «В таком случае…»
«Если бы ты мог взять свою грязную работу и отдать её какому-нибудь бедолаге, который хочет её больше, чем я, тогда Джейк уволился бы по обоюдному согласию. Так ведь?»

Эйб возмущённо уставился на своего напарника.

"Я удивлён, что ты так говоришь, Морусс, о порядочном, уважаемом молодом парне, который так усердно работает, как Джейк, — сказал он. «Это лишь доказывает, что вы плохой судья. Если вы не можете отличить хорошего экспедитора, то откуда вам знать что-то о продавцах? Б. Ганс говорит, что Пасински — хороший продавец, Морусс,
и ты можешь делать с этим всё, что тебе нравится; я собираюсь нанять его, Морусс,
когда он вернётся сюда.

«Давай, Эйб», — ответил Моррис. «Только если всё пойдёт не так, как надо.
Ты не должен винить меня. Вот и всё».

«Я бы не стал тебя винить, Морусс», — сказал Эйб. — «Единственное, в чём я мог бы тебя обвинить, — это в том, что к следующей неделе у нас не будет готовой линейки образцов, потому что я хочу, чтобы Пасински точно уехал отсюда в понедельник».

«Не беспокойся об этих образцах, Эйб, — воскликнул Моррис.

"Эти образцы хороши настолько, что сами себя продадут; и, по-моему,
— Выходит, они должны сами себя продавать, Эйб, потому что я не верю, что Пасински
мог бы кого-то кому-то продать.

— Ты ни во что не веришь, Морусс, — заключил Эйб, направляясь в
монтажную. — Ты настоящий аметист.

— С таким парнем, как Кунер, — заявил Маркс Пасински на следующий день.
— В понедельник, — сказал Эйб, — вы не могли бы быть таким же дешёвым, как мистер Поташ.

 — Я всегда продавал его Кухнеру, — ответил Эйб, — но я никогда не тратил больше трёхсот долларов за неделю в Чикаго.

 — Конечно, я знаю, — согласился Пасински, — но за сколько вы продали его Кухнеру? A
Тысяча или две тысячи, самое большее. Что касается меня, мистер Поташ, я бы вообще не стал останавливаться в Чикаго, если бы не мог получить заказ хотя бы на пять тысяч долларов от Саймона Кунера из «Мандлбергер Бразерс»
и Ко, и мы договоримся о четырёх тысячах с Честером Проснауэром из
«Аркадной торговой компании».

До отхода поезда Марка Пасински оставалось полчаса, и, кроме того,
Эйб немного устал от наставлений, которые давал своему
новоиспечённому продавцу. Действительно, собеседование длилось весь день,
и было трудно понять, кто кого наставлял.

"Хватит", - воскликнул Эйб. "Давайте покончим с этим. Я поговорю об этом со своим партнером
, и если он скажет, что все в порядке, я согласен".

Он направился в разделочный цех, где Моррис был недоволен задержкой с отъездом
Пасински.

- Эйб, этот парень еще не ушел? - спросил он.

"Я просто даю ему несколько последних советов", - ответил Эйб.

"Что ж, надеюсь, ты добьешься большего успеха, чем я, Эйб", - ответил Моррис.
"Этот парень так много может сказать в свое оправдание, что я не смог вставить ни слова"
уклончиво.

Эйб кивнул.

«Он хорошо говорит, — сказал он, — только он слишком амбициозен, Морусс».

«Он не должен проявлять амбиции в моём присутствии, Эйб, — возразил Моррис, — потому что я
этого не потерплю. В чём он проявляет амбиции по отношению к тебе?»

«Ну, он хочет получить триста долларов на расходы за неделю в
Чикаго», — ответил Эйб.

 «Что?!» — воскликнул Моррис.

— Он говорит, что ему нужно устроить грандиозное представление, Морусс, — продолжил Эйб, —
потому что он рассчитывает продать Саймону Кунеру вексель на пять тысяч долларов,
а «Аркадной торговой компании» — тоже на пять тысяч.

— Эй, послушай, Эйб, я хочу тебе кое-что сказать, — вмешался Моррис.
«Конечно, это не моё дело, потому что у тебя ревматизм, и это твои похороны. Кроме того, я здесь всего лишь партнёр,
понимаешь, и то, что я говорю, не имеет значения. Но, как мне кажется, Эйб, если этот Пасински продаст все товары, о которых он говорит, Эйб,
у нас будет в четыре раза больше капитала, чем сейчас.
И если бы он тратил по триста долларов в каждом городе, где зарабатывает, у нас
вообще не осталось бы никакого капитала. И так оно и происходит ".

Он повернулся и сердито зашагал прочь, а Эйб вернулся в демонстрационный зал.

— Что ж, Пасински, — сказал он, — я решил рискнуть и дать тебе взаймы триста долларов,
но ты должен сделать дело, Пасински, иначе всё пойдёт прахом.

Пасински кивнул и убрал в карман доллары, которые дал ему Эйб.

— Всё, что вам нужно сделать, мистер Поташ, — это выполнить заказы, — сказал он, протягивая Эйбу руку, — а я сделаю всё остальное. А теперь прощайте и удачи вам.

Он сжимал руку Эйба, пока она не онемела, и, кивнув на прощание мисс Коэн, бухгалтеру, отправился на Запад.

— Ты бы подумал, Морусс, — сказал Эйб позже, — что он останется дома, а в поездку поеду я.

 — Я бы хотел, чтобы это был ты, Эйб, — горячо ответил Моррис. — Я совсем не уверен в этом парне.

 — Я бы не стал осуждать его, пока не увидел, на что он способен, Морусс, —
Эйб сказал: «Он обещал мне, что мы получим от него весточку, как только он доберётся туда».

Через четыре дня пришло ожидаемое письмо. Эйб получил его от почтальона и вскрыл большим пальцем. Затем он достал содержимое конверта и встряхнул сложенный лист, но там не было никакого заказа.
выпало. Он тяжело вздохнул и просмотрел письмо, в котором говорилось следующее:

 ЧИКАГО, ИЛЛИНОЙС, СЕНТ. 08.

 М-р ПОТАШ И ПЕРЛМУТТЕР

 _Джентльмены_: прибыл сюда сегодня утром, и дела идут очень
 многообещающе. Все сообщают, что дела на побережье идут хорошо, и перспективы крупных заказов также очень многообещающие. Продажи идут вяло, потому что очень жарко. Мисс Шимпфер, помощник
 закупщика в отделе модной одежды Mandleberger Bros & Co, говорит, что всё выглядит многообещающе, и ожидает, что осенью будет большой наплыв покупателей. Было два часа дня
 Поздно добрался до Чикаго из-за крушения грузового самолёта и не успел увидеть, как
 Кунер женится на дочери своей сестры, а Кунер идёт на свадьбу. Увижусь с Кунером завтра утром и сообщу тебе о результатах. Завтра утром у меня встреча с Честером Проснауэром, и там всё выглядит очень многообещающе. Напишу тебе завтра. Привет мистеру Перлмуттеру. Надеюсь, в магазине всё в порядке,
 МАРКС ПАСИНСКИ.

Эйб закончил читать письмо и молча передал его Моррису, который
внимательно его изучил.

«Это очень многообещающее письмо, Эйб», — сказал он. «Хотел бы я знать, что этот парень делал весь день в Чикаго. Готов поспорить, что эта помощница закупщика шляп хорошо пообедала за наш счёт, Эйб, если она не видела, как мы обедали. Что он вообще думает продавать, Эйб, шляпы или плащи?»

"Покажи парню представление, Маврусс", - ответил Эйб. "Его еще и сорока восьми часов не было в Чикаго".
"Он не был в Чикаго". Мы подождем, пока не получим еще одно письмо
от него, Маврусс, прежде чем начнем действовать ".

Прошел еще один день, но от Маркса Пасинского больше не было писем.,
и когда прибыл последний почте без каких-либо слово из Чикаго, Моррис вырос
волнуюсь.

"Даже не прогноз погоды, Абэ", - сказал он. "Если он не мог продать ни
товары, Эйб, по крайней мере, он мог написать нам письмо".

"Может быть, он слишком занят, Mawruss," Абэ предложил.

- Занят тем, что водит помощниц модистки на ланч, Эйб, - ответил Моррис.
Судя по тому, как ведёт себя этот парень, Эйб, он не новичок в игре в пинокль, держу пари.

Эйб надел шляпу и пальто, собираясь идти домой.

"Что толку ещё немного поколотить его, Морусс?" — сказал он. "А
Завтра утром, когда мы получим от него пару заказов, ты запоёшь по-другому.

Но на следующее утро почта ничего не принесла, и когда Эйб пошёл обедать, у него не было особого аппетита. Поэтому он
зашёл в молочный ресторанчик из эмалированного кирпича и уже наполовину
прикончил тарелку тостов с молоком, когда вошёл Леон Сэммет, старший партнёр
«Сэммет Бразерс».

— Ну что, Эйб, — сказал он, — тебе тоже нужно сесть на диету?

— _Gott sei dank_, это не так уж плохо, Леон, — ответил Эйб. — Нет,
Леон, я ещё не скоро умру, хотя это ужасно
Болезнь, ревматизм. Доктор говорит, что я могу есть только определённые
продукты, например, курицу, отбивные и тосты с молоком.

"Ну, ты всё равно не умрёшь с голоду, — заметил Леон.

"Нет, я не умру с голоду, — признал Эйб, — но я и не могу
выходить на дорогу. Доктор не позволил мне, так что нам пришлось нанять парня, чтобы он занимался нашей западной торговлей. Думаю, он ещё и неплохой продавец. Его зовут Маркс Пасински. Вы его знаете?

 «Конечно, я его знаю, — ответил Леон Саммет. — Он работал у Б. Ганса, и он очень близкий друг парня, который работал у нас в
зовут Моцарт Рабинер.

"Ты имеешь в виду того музыканта?" Сказал Эйб.

"Это тот самый", - ответил Леон. "Держу пари, он был музыкален. Что Феллер
получил художественное температуры все в порядке, Эйб. Ему было наплевать, как
большая часть наших денег он потратил. В каждом городе он должен быть
pianner отправили в отель. Каждый раз это обходится нам в три доллара за
пианино и пять долларов за доставку. Теперь у нас есть приличный продавец,
Эйб. Мы наняли его пару недель назад.

"Как его зовут?" — спросил Эйб.

"Артур Катцен," — ответил Леон Саммет. "На прошлой неделе у него была напряжённая неделя в
Баффало, Эри, Кливленд и Детройт. На этой неделе он в Чикаго ".

"Это правда?" Прокомментировал Эйб.

"Сегодня он в полном порядке перевел нас, - продолжил Леон, - от Саймона
Кунера из Mandleberger Brothers & Co."

"Что?" Эйб ахнул.

— Конечно, — продолжил Сэммет, — и самое забавное в этом то, что Кунер никогда раньше не покупал нашу линию, и я думаю, что он не купил бы её и сейчас, но этот Артур Катцен, Эйб, он просто чудо. Этот парень на самом деле заказал партию одежды на пять тысяч долларов, которая вообще не относится к нашей линии. Это образцы, которые я
понимаю, что Кунер уже все придумал ".

"Это то, чего я никогда раньше не слышал", - воскликнул Эйб.

"Я тоже, - сказал Леон, - но Кунер дает ему привилегию присылать нам одежду сюда.
мы должны сами изготовить образцы одежды, чтобы
как только мы сможем скопировать стили; и после того, как мы отправим наши образцы и
Кухнер отправляет образцы Кухнеру, Кухнер отправляет нам подтверждение. Мы
ожидаем, что Кухнер отправит нам свои образцы завтра.

Эйб устало поднялся со своего места.

"Что ж, Леон, — заключил он, — тебе определённо повезло больше, чем мне.
продавец, как у нас с нашими. Пока он не прислал нам ни одного,
единственного заказа ".

Он прошел по проходу к стойке кассира и почти дошел до нее.
дверь была открыта, когда чья-то удерживающая рука дернула его за фалды пиджака.

"Привет, Эйб!" - раздался чей-то голос. Это был Сол Клингер, чья манера есть.
блинчики и кофе привлекли и заслужили неблагоприятное внимание
всех, кто сидел за его столом. "Присаживайтесь и выпейте чашечку кофе".

"Я уже съел его на обед", - ответил Эйб.

"В любом случае, присядь и выпей чашечку кофе", - уговаривал Сол Клингер.

— Я бы не стал пить кофе, — сказал Эйб, садясь на свободное место рядом с Солом. — Я выпью чашку шоколада. Для человека в моём положении, Сол,
кофе — это уже яд.

— В чём дело, Эйб? — спросил Сол.

— Я болен. — Послушай, Сол, — продолжил Эйб. — У меня ревматизм по всему телу. Уверяю тебя, я не мог выйти на дорогу этой осенью. Мне пришлось нанять продавца.

 — Вот как? — ответил Сол Клингер. — Что ж, нам тоже пришлось нанять нового продавца — молодого парня по имени Мо Рабинер. Ты его знаешь?

"Я уже слышал о нем", - сказал Эйб. "Как у него дела?"

"Ну, в Буффало на прошлой неделе он почти ничего не сделал", - сказал Сол;
"но на этой неделе он в Чикаго, и у него дела пошли немного лучше. Сегодня утром он прислал нам
отличный заказ, бьюсь об заклад. Четыре тысячи долларов от
Торговая компания "Аркада".

Эйб проглотил огромный кусок какао, и когда Сол сообщил
эту последнюю информацию, какао попало в глотку Эйба,
откуда он был с силой выброшен в лицо кроткому человеку
мальчику на побегушках, сидящему напротив. Мальчик на побегушках вытер лицо, пока Сол
хлопнул Эйба по спине.

- В чем дело, Эйб? Заботливо спросил Сол. - У тебя есть
бронхит, помимо ревматизма?

- Продолжай, Сол, - выдохнул Эйб. - Расскажи мне об этом заказе.

- Тут особо нечего рассказывать, Эйб, - продолжал Сол, - кроме того, что вот это
Рабинер делает то, о чём я никогда не слышал за всё время своего опыта в швейном бизнесе.

— Нет? — прохрипел Эйб. — Что это было?

— Да вот этот Рабинер получил заказ от Проснауэра из «Аркейдской
торговой компании» на одежду, которой у нас вообще нет.
Сол Клингер объяснил: "и Проснауэр предоставляет нам образцы одежды,
которые мы должны вернуть ему, как только сможем скопировать их, и
тогда..."

"Хватит", - воскликнул Эйб. "Я услышал достаточно, Сол. Не придавай этому значения".

"Почему, что ты имеешь в виду, Эйб?" Спросил Сол.

— Я имею в виду, что у меня есть продавец в Чикаго, Сол, — продолжил Эйб, — который даже не прислал нам ни намёка на заказ. Полагаю, мне остаётся только одно, Сол, — самому поехать в Чикаго и посмотреть, что он задумал.

Сол выглядел потрясённым.

"Не делай этого, Эйб, — сказал он. «У Кляйна был зять, у которого был ревматизм, как у тебя, Эйб, и этот парень настоял на том, чтобы поехать в Бостон. Поездка на поезде его доконала, держу пари».

«Он умер?» — спросил Эйб.

«Ну, нет, он не умер, — ответил Клингер, — но в поезде
ревматизм ударил ему в голову, и этот бедный больной парень взял с собой в вагон-ресторан целую труппу актёров и устроил им представление. Это обошлось ему в двести долларов.

— Всё в порядке, Сол, — ответил Эйб. — Я бы стерпел, если бы это обошлось мне в триста долларов, лишь бы я мог помешать Марксу Пасински основать ещё один город.

Он поднялся на ноги с удивительной для пациента с ревматизмом готовностью,
и вернулся в свой кабинет, где не было получено никаких сообщений
от Марка Пасинского.

"Это решает дело, Маврусс", - сказал Эйб, надвигая шляпу поглубже
на голову.

— Куда ты сейчас идёшь? — спросил Моррис.

 — Я иду домой, чтобы собрать вещи, — объявил Эйб, — и я точно успею на шестичасовой поезд до Чикаго.

 — Но, Эйб, — возразил Моррис, — я думал, доктор сказал, что если ты отправишься в путь, он не будет за тебя отвечать.

«Я знаю, что он это сделал, — заключил Эйб, засыпая, — но кто будет отвечать за Маркса Пасински, Морусса?»

На следующий день, добравшись до Чикаго, Эйб сразу же отправился в отель, где остановился Маркс Пасински.

"Мистера Пасински нет в его номере. Что?" — сказал он портье.

«Мистер Пасински вышел около часа и с тех пор не возвращался», —
ответил портье, передавая Эйба посыльному. Пятнадцать минут спустя
Эйб спустился из своего номера, почти стёрший следы путешествия, и снова спросил о Марксе Пасински.

"Он с тех пор не возвращался, мистер Поташ," — сказал портье.

"Он ни с кем не встречался. Нет?" Спросил Эйб.

"Я думаю, он встречался с невысоким темноволосым джентльменом", - ответил клерк.

Эйб на мгновение задумался. Саймон Кунер был шести футов ростом и был
решительным блондином, в то время как Честер Проснауэр, которого он знал только в лицо,
он был таким же большим, как сам Маркс Пасински.

"Интересно, кто бы это мог быть?" — пробормотал Эйб.

"Это был джентльмен, остановившийся в «Олтрингеме», — сказал клерк.

"Тогда это не они, — заключил Эйб. — Если Пасински вернется, пожалуйста, скажите ему, чтобы он подождал. Я вернусь сюда ровно в шесть."

Он сразу же отправился в офис «Мандлебергер Бразерс энд Ко».
Там он застал Саймона Кунера за работой в его кабинете.

"Привет, Эйб!" — воскликнул Кунер, когда Эйб вошёл.  "Мне сказали, что ты подходишь для костылей, когда я спрашивал о тебе на днях."

"Кто тебе сказал?" Спросил Эйб без дальнейших предисловий. "Маркс Пасински?"

"Маркс Пасински?" Повторил Кунер. "Почему, нет. Он не упоминал твоего имени
Эйб. Ты тоже знаешь Маркса Пасински?

"Я его тоже знаю?" Эйб почти взвизгнул. "Вопрос! Разве он не продаёт мне товары?

— Он? — спросил Кунер.

— Он! — воскликнул Эйб. — Ты же не хочешь сказать, что этот парень ещё не был здесь?

— Конечно, он был здесь, — ответил Кунер, — но он ничего не говорил о том, что продаёт тебе товары. На самом деле, он получил от меня, Эйб, крупный заказ для
компании, с которой я раньше никогда не имел дела. Люди по имени
«Братья Сэммет. Что случилось, Эйб? Ты болен?»

Эйб пару раз булькнул и схватился за воротник.

"Ты получил образцы, которые он тебе показывал?" — выдавил он.

"Эйб, что тебя беспокоит?" — спросил Кунер. — Такому больному человеку, как ты, вообще не следует заниматься делами.

— Не обращай на меня внимания, — воскликнул Эйб. — Что насчёт образцов, Кунер?

— Он оставил мне несколько образцов, и я должен был отправить их в «Сэммет
Бразерс».

— Ты уже отправил их? — воскликнул Эйб.

— В чём дело, Эйб? — успокаивающе начал Кунер.

— Дело в том, — закричал Эйб, — что эти образцы — мои образцы, и здесь что-то не так.

— Не так? — переспросил Кунер. — Что не так?

— Не знаю, — ответил Эйб, — но я сейчас это выясню.
Пообещай мне, что не отправишь эти образцы, пока я не вернусь".

"Конечно, я обещаю тебе, Эйб", - заявил Кунер. "Когда ты
вернешься?"

"Как-нибудь завтра утром", - заключил Эйб, вставая, чтобы уйти. "Я должен
встретиться с адвокатом и добиться ареста этого парня, Пасински".

— Не делай ничего опрометчивого, Эйб, — посоветовал Кунер.

«Я не буду делать ничего необдуманного, — пообещал Эйб. — Я убью его, вот что
я сделаю».

Он перепрыгнул через три ступеньки и почти побежал к галантерейному магазину
«Аркадная торговая компания».

— Мистер Проснауэр, — воскликнул он, врываясь в кабинет Проснауэра в
гардеробе, — меня зовут мистер Поташ, из «Поташ и Перлмуттер» из
Нью-Йорка. Вы видели моего продавца, Маркса Пасински?

— Сядьте, мистер Поташ, — сказал Проснауэр, — и не волнуйтесь.

— Я не волнуюсь, — воскликнул Эйб. — Мне не нужно волноваться,
мистер Проснауэр. Я и так достаточно взволнован, когда думаю о том, что
Этот подонок Пасински забирает мои образцы из моего магазина, приходит сюда
с моими деньгами и получает от вас заказ на четыре тысячи долларов для
«Клингер и Кляйн».

«Не так быстро, мистер Поташ», — начал Проснауэр. «Я знаю Маркса Пасински
уже много лет. Мы с ним играем в пинокль на аукционе каждый
субботний вечер, когда он в Чикаго, и…»

— Аукционный пинокль! — перебил Эйб, вскинув руки. — _Этого ещё не хватало_!

 — Как я уже говорил, мистер Поташ, — продолжил Проснауэр, бросив на Эйба уничтожающий взгляд, — эти образцы находятся снаружи, и Пасински попросил меня отправить их
их в "Клингер и Кляйн" и...

"Отправь их!" Эйб закричал. "Ты не должен ничего отправлять. Эти образцы принадлежат
мне".

"Откуда мне это знать?" Спросил Проснауэр. "На них выгравировано ваше имя?"

"Все в порядке!" - воскликнул Эйб, вскакивая на ноги. — Ладно, мистер Проснауэр.
Если вы собираетесь шутить со мной, мне нечего сказать, но я предупреждаю вас, что вы не должны ничего делать с этими образцами, пока
я не пришлю за ними шерифа.

— Теперь вы угрожаете, — сказал Проснауэр.

— Таким людям, как Маркс Пасински, — парировал Эйб, останавливаясь у
дверь: "Я не обязан угрожать. Я знаю, с кем имею дело, мистер
Prosnauer, и поэтому, вместо этого я хотел угрозами заставить меня уехать и посмотреть
адвокату, и он будет доставлять грузы. Это все, что я должен сказать".

"Подождите, мистер Поташ!" - крикнул Проснауэр. "В этом нет необходимости.
вам нужно обращаться к адвокату. Докажите мне, что образцы принадлежат вам, и вы сможете их забрать.

Эйб замялся.

"Что ж, — сказал он, — если вы подержите эти образцы до завтрашнего полудня, мистер Проснауэр, я предоставлю вам все доказательства, которые вы хотите.

"Хорошо, — сказал Проснауэр, — я подержу их. Когда ты вернешься?"

"Завтра до двенадцати", - ответил Эйб. "Поверьте мне, мистер Проснауэр, я
не настолько зациклен на оплате адвокатов. Если я могу решить этот вопрос, красиво и
дружелюбный, я бы сделал так".

Они пожали друг другу руки, и Абэ проследить его шаги в гостиницу, где он
опять обратился к Pasinsky марок.

— Он ещё не вернулся, мистер Поташ, — сказал клерк, и Эйб удалился в кабинет и выкурил сигару в качестве успокоительного.

С шести часов вечера до полуночи он выкурил столько успокоительных сигар и сделал столько бесплодных попыток разыскать Маркса, что
Пасински, что его собственные нервы, а также нервы ночного портье были
полностью расшатаны. Перед Абэ в отставку, он нанес прощальный визит к
рабочий стол, и как он, и писарь давал волю эмоциям в отличном
интернет-энергичный ненормативную лексику.

В ту ночь Эйбу не было покоя, и когда он наконец заснул,
было почти светло. Он проснулся в девять и, одевшись на манер пожарного
, поспешил к письменному столу.

«Во сколько пришёл Маркс Пасински?» — спросил он у клерка.

 «Мистер Пасински вообще не приходил», — ответил клерк.

 Эйб сдвинул шляпу на лоб.

— Послушай, парень, — сказал он, — у тебя хватает наглости говорить мне, что Маркс
Пасински не вернулся с тех пор, как вчера днём отправился в Олтрингем с тем
коротышкой-брюнетом?

— Назови меня лжецом, почему бы и нет? — ответил клерк.

— Ты совсем ещё мальчишка! — воскликнул Эйб. "Не могли бы вы ответить на
вежливый вопрос?"

"Ах, не беспокойте меня своими проблемами!" - прорычал клерк. - Иди
в "Олтрингем" сам, если думаешь, что я тебя обманываю.

Эйб без лишних слов развернулся и поспешил к "Олтрингему".

— Вы знаете парня по имени Маркс Пасински? — спросил он у портье.

 — Он гость в этом доме? — спросил портье.

 — Это высокий парень в шляпе-котелке и с вьющимися волосами, — ответил Эйб.
— И он пришёл сюда вчера днём с невысоким смуглым парнем, который остановился здесь. Этот Пасински остановился там же, где и я, но он не появлялся всю ночь, и я думаю, что он остался здесь с тем невысоким смуглым парнем.

Клерк позвонил в колокольчик.

"Прислуга, — сказал он, — проводите этого джентльмена в номер восемьдесят девять."

— Восемьдесят девять? — воскликнул Эйб. — Кто в номере восемьдесят девять?

[Иллюстрация: ВЫ — МОЛОДОЙ ПАРЕНЬ!]

"Высокий кудрявый джентльмен приходил сюда вчера днём с
невысоким смуглым джентльменом по имени Катцен и..."

Эйб хлопнул себя по лбу.

"Артур Катцен!" — воскликнул он.

Клерк кивнул.

- Невысокий смуглый парень, - пробормотал Эйб, следуя за посыльным. - Почему
Я раньше не подумал об Артуре Катцене?

Он вошел в лифт, чувствуя себя так, словно шел во сне;
и толчок, с которым он взлетел на восьмой этаж, не разбудил его
. Проводница провела его по коридору и уже собиралась постучать в дверь
Эйб схватил его за руку, когда они подошли к восемьдесят девятой комнате.

"Подожди, — прошептал Эйб. — Дверь открыта."

Они на цыпочках подошли к полуоткрытой двери, и Эйб, держась в тени коридора, заглянул внутрь. Было десять часов солнечного осеннего дня, но в восемьдесят девятой комнате были задернуты шторы, а электрические лампы горели так, словно была ещё полночь.
Под светом ламп стоял маленький продолговатый стол, за которым сидели трое мужчин,
и перед каждым из них лежала небольшая стопка фишек. Маркс Пасински
раздавал карты.

"А-а, Катцен, ты испортил эту раздачу," — сказал Маркс Пасински,
выложил карты по три за раз. "Почему ты не раскрыл ее?"
туз _Sch;ppe_ с самого начала? Что ты ожидал с ним сделать
? Съешь это?

Катцен сонно кивнул.

"То, что я чувствую сейчас, Пасински, я мог бы съесть почти все", - возразил он.
"Я мог бы съесть билет туда и обратно, если бы запил это чашечкой кофе, я так проголодался
. Давайте поужинаем".

"Ужинать!" - Ужинать! - воскликнул Пасинский. "Чего ты хочешь ужин? Игра
молодые еще".

"Я должен сказать тебе кое-что?" третья рука-чужая Абэ сказал.
«Вы оба сыграли эту руку как _Строшнайдерс_. Пасински сидит там»
с двумя девятками козырей на руках и не ведущими через меня. Ты
мог бы с лёгкостью обыграть меня на миллион.

Он взмахнул рукой ладонью наружу и насмешливо пошевелил четырьмя пальцами.

"Ты называешь себя игроком в пинокль!" — насмехался он, теребя пальцами свои огромные рыжие усы.

Эйб невольно кивнул в знак одобрения, а затем так же бесшумно, как и пришли, они с посыльным направились к лифту.

"Эти ребята — настоящие карточные маньяки, — заметил посыльный. — Они
начали играть вчера в пять часов вечера."

Как они ждали лифта под звуки фортепиано пришел из
этажом ниже.

"Что это?" Эйб восклицает.

"Это еще один член банды", - ответил посыльный. "Это мистер
Рабинер. Он уволился из "большого неудачника" около часа ночи".

Эйб протянул своему информатору десятицентовик.

"Отведи меня в его номер," — сказал он.

Портье поднялся на седьмой этаж и проводил Эйба до двери номера Рабинера.

"Это довольно длинная речь, которую он произносит," — прокомментировал он.  "Это
наводит меня на мысль о похоронах."

Эйб кивнул. Он постучал в дверь, и Лист начал играть транскрипцию
_Liebestod_ немедленно прекратился.

"Ну что?" — воскликнул Моцарт Рабинер, и в ответ Эйб открыл дверь.

"Привет, Мо!" — сказал он. "Ты меня не знаешь. Что? Я Эйб Поташ."

"О, привет, Поташ!" — сказал Рабинер, вставая с табурета у пианино.

«Это довольно грустная музыка, которую ты нам поставил, Мо, — продолжил Эйб.
 — Похоже, дела и так шли плохо. Ты больше не работаешь?»

 «Работаю и не работаю», — ответил Моцарт. «Я должен продавать товары для Klinger & Klein, но, поскольку за две недели я продал только один счёт, я не особо надеюсь, что получу достаточно денег, чтобы переехать
меня нет в городе".

"Что ты планируешь делать дальше, Мо?" Спросил Эйб.

"Сент-Пол и Миннеаполис", - ответил Моцарт.

Эйб протянул ему большую сигару и, зажигая сопряжения, разносимая
самодовольно.

"Это был довольно хороший заказа вы получили его от Prosnauer которой соль
Клингер рассказывал мне об этом, - сказал он.

Моцарт печально кивнул.

"Послушай, Мо, — продолжил Эйб, — сколько денег тебе нужно, чтобы
переехать?"

Моцарт поднял брови и безнадежно пожал плечами.

"Больше, чем ты мне одолжишь, Поташ, — сказал он. — Так что толку
об этом говорить?"

— «Ну, я собирался сказать, — продолжил Эйб, — если это что-то, что ты
в пределах разумного, Мо, я мог бы продвинуть его, если...

— Если что? — спросил Мо.

 — Если бы вы рассказали мне, как вы получили этот заказ от
Проснауэра.

Моцарт пренебрежительно махнул правой рукой.

 — Вам не нужно подкупать меня, чтобы я рассказал вам об этом, Поташ, — сказал он, — потому что
Этот орден меня больше не касается. Я отказываюсь от своих полномочий.
я передаю их парню по имени Игнац Кресник."

"Бледнолицый парень с большими рыжими усами?" Спросил Эйб.

"Это он", - ответил Моцарт. "Парню Креснику повезло, что он достался
кое-что, во что вы вообще не поверите. Он мог провалиться в канализационный люк
и вынырнуть во фраке и уже чисто выбритым. Он отмывает
прошлой ночью у меня двести долларов и комиссионные с этого
Приказ Проснауэра.

"Но ты вообще не получал этого приказа, Мо", - сказал Эйб.
"Приказ получил Маркс Пасински".

«Конечно, я знаю, — ответил Моцарт, — но в прошлый вторник вечером он проиграл нам с Катценом пару партий по четыреста
фишек, и он решил, что мы с Катценом должны забрать его
он заключает сделки по паре заказов, которые, по его словам, он собирается получить от
Саймона Кунера из Mandleberger Brothers & Co. и Честера Проснауэра из
Arcade Mercantile Company. И действительно, на следующее утро он получает заказы от них обоих. Вот такой он продавец.

— «Но почему Пасински не отправил нам заказы, Мо?» — возразил Эйб.
— «И мы могли бы договориться о комиссионных позже? Зачем ему отправлять заказы в «Клингер и Кляйн» и «Саммет Бразерс»?»

 «Ну, видишь ли, дела у меня шли плохо, и я хотел исправиться,
поскольку это была моя первая поездка с концерном, поэтому в качестве одолжения
мне Пасинский передает весь заказ мне ", - объяснил Моцарт.;
"и тогда, когда редакционной видит, что он хочет, чтобы другие заказа отправляются
его забота".

"Но это была первая поездка Pasinsky США, кроме того," Абэ плакала.

— «Я знаю это, — сказал Моцарт, — но Пасински говорит, что ему всё равно,
потому что такой хороший продавец, как он, всегда сможет найти
себе работу, и в любом случае он не собирался работать на такую
контору, как ваша».

Эйб вскочил с горящими глазами.

"Это решает дело, — сказал он, надевая шляпу. — Я иду за
— Я вызову полицию. Я научу этого болвана не воровать мои заказы!

Он выскочил из комнаты и, когда он позвонил в лифт, из-под пола снова донеслись
причитания Изольды. Пальцы Моцарта Рабинера:

 _Mild und leise wie er l;chelt
 Wie das Auge hold er ;ffnet_

В то время как с верхнего этажа доносился низкий, округлый голос продавца,
Маркса Пасински.

"Шестьдесят королев," — сказал он.

Эйб выбежал из вестибюля отеля прямо в объятия невысокого, полного
человека.

"Простите," — воскликнул Эйб.

— «Прошу прощения, Поташ, — сказал невысокий полный мужчина, — но я бы не стал».
— Я бы так не бегал, если бы у меня был такой сильный ревматизм.

Эйб посмотрел на говорившего и ахнул. Это был Б. Ганс.

"Что ты делаешь в Чикаго, Поташ?" — спросил Ганс.

"Это ты должен меня спросить," — возмущённо фыркнул Эйб. "Если бы не ты, я бы никогда не уехал из Нью-Йорка."

— Что вы имеете в виду? — спросил Ганс.

 — Я имею в виду, что вы дали мне хорошую рекомендацию для этого парня, Маркса Пасински, —
крикнул Эйб.  — И прямо сейчас я иду за полицейским, чтобы арестовать этого Пасински.

Б. Ганс присвистнул.  Он отдал посыльному свой маленький чемоданчик и схватил Эйба за руку.

— Я бы так не поступил, — сказал он. — Заходи в кафе и расскажи мне всё
подробно.

Эйб высвободился из его рук.

"Почему я не должен его арестовать? — настаивал он. — Он вор. Он
украл мои образцы.

— Ну, однажды он украл и мои образцы, — ответил Б. Ганс. «Заходи в кафе, и я расскажу тебе печальную историю о том, что случилось со мной».

Через мгновение они уже сидели за мраморным столиком.

"Да, Эйб, — продолжил Б. Ганс после того, как они сделали заказ, — Маркс
Пасински тоже украл мои образцы. Давай сначала послушаем твою историю."

Сразу же Эйб рассказал Б. Гансу историю Марка Пасинского
приключение с Моцартом Рабинером и Артуром Катценом, а также рассказал ему,
как заказы, основанные на образцах Potash & Perlmutter, попали в соответствующие заведения Sammet Brothers и
Klinger & Klein.

"Ну, чёрт возьми!" — прокомментировал Б. Ганс, — "это как раз та история, которую я хотел вам рассказать. Этот парень проделывает то же самое с моими образцами. Он получает заказы от пары крупных компаний в Сент-Луисе, а
потом проигрывает их парню по имени Леви. И что мне делать,
Поташ? Он идёт на работу и добивается их ареста, а потом этих двоих
парнишка оборачивается и придумывает историю, и не успеешь оглянуться, как судья отпускает их. Ну, Поташ, эти двое парней отправились в Нью-Йорк и наняли адвоката по имени Генри Д. Фельдман, чтобы подать на меня в суд за то, что я их незаконно арестовал. Уладить это обошлось мне в тысячу
долларов, и я также должен согласиться, что если кто-нибудь спросит
о Пасинском, я должен сказать только, что он хороший продавец, что
правду, Поташ, потому что он хороший продавец - и что причина, по которой он
ушел от меня, заключается в обоюдном согласии, ты понимаешь?"

Эйб кивнул.

«Это отличная работа, этот Маркс Пасински», — прокомментировал он. «Хотел бы я никогда его не видеть. Что мне делать, Ганс? Я в полном дерьме».

 «Нет, пока нет», — ответил Б. Ганс. «Проснауэр и Кунер знают меня,
Поташ, и я готов, раз уж я втянул тебя в это, вытащить тебя из этого. Я сам поеду с тобой, Поташ, и думаю, что у меня достаточно влияния в торговле, чтобы я мог легко заставить их вернуть тебе эти образцы.

 — Я знаю, что ты можешь, — с энтузиазмом сказал Эйб, — и если ты надавишь на них достаточно сильно, я думаю, мы сможем вернуть себе эти заказы.
«Братья Саммет и Клингер с Кляйном».

«Это я тоже сделаю для вас», — согласился Б. Ганс. «Но сейчас, Поташ, у меня тоже проблемы».

«Какие?» — с интересом спросил Эйб.

«Я нанял этого подонка в качестве продавца, — ответил он, — и три недели назад этот парень ушёл от меня с моими образцами, и с тех пор я от него ни слуху ни духу. Если мне придётся обыскать все игорные дома в
Чикаго, я найду этого бездельника, а когда найду, Поташ, я сверну ему шею».

— «Я бы не стал делать ничего опрометчивого, Ганс», — посоветовал Эйб. «Зачем искать
— Кто этот ваш продавец? — спросил я.

— Высокий белолицый бездельник с большими рыжими усами, — ответил Ганс, —
и зовут его Игнац Кресник.

Эйб вскочил на ноги.

— Пойдём со мной, — крикнул он. Они вместе поднялись на лифте на восьмой этаж, и, когда Игнац Кресник в пятисотый раз сдавал карты в этой игре, не подозревая о быстро приближающейся Немезиде, Моцарт Рабинер тихо, медленно, словно благословляя, сыграл заключительные такты «Смерти от любви»:

 _Ertrinken--
 Versinken--
 Unbewusst--
 H;chste Lust._




ГЛАВА XV


«Как ты думаешь, кого я только что видел в «Хаммерсмите», Морусс?» — крикнул Эйб
Поташ, вбежав в демонстрационный зал в субботу днём в апреле.

"Я не глухой, Эйб, — ответил Моррис. — Кого ты видел?»

«Дж. Эдварда Клибаума из Миннеаполиса», — ответил Эйб.

Моррис пожал плечами.

«Что ты хочешь, чтобы я сделал, Эйб?» — спросил он.

Эйб проигнорировал вопрос.

"Он обещал прийти в два часа и посмотреть на линию," — торжествующе объявил он.


«Множество мошенников уже заглядывали за нашу линию, Эйб, — прокомментировал Моррис, —
и, насколько я понимаю, они могут заглядывать за неё сколько угодно,
Эйб, до тех пор, пока они ничего у нас не покупают.

— Что ты имеешь в виду? Мошенники? — воскликнул Эйб. — Судя по тому, как говорит Клибаум, он мог бы
дать нам заказ на тысячу долларов, может быть, Морусс. Он не мошенник.

— Разве? — ответил Моррис. — В чём причина, Эйб? По-моему, Эйб, когда парень терпит неудачу, как тот парень в Милуоки, Эйб, а потом едет в Кливленд, Эйб, и открывает там бордель, Эйб, и снова терпит неудачу, Эйб, а потом едет в...

 — Хватит, Морусс, — перебил Эйб. "Эти вещи остались из старых времен
Уже сегодня. Сегодня опять что-то не так. Прошлой весной этот парень, Морусс, провернул грандиозный
бизнес, а в этом сезоне все готовы на всё, лишь бы продать ему товар.

— Послушай, Эйб, — вмешался Моррис, — ты думаешь, что этот парень не мошенник,
и ты имеешь право думать всё, что хочешь, Эйб, но я видел это, Сол.
Вчера я разговаривал с Клингером, и как ты думаешь, что он мне сказал?

 «Я не знаю, что он тебе сказал, Морусс», — ответил Эйб, — «но это не первый раз, когда парень лжёт о компании, которой он не смог продать товар, Морусс. Это старая история о собаке».
и виноград.

Моррис выглядел обиженным.

"Я удивлён, что ты назвал такого порядочного, уважаемого человека, как Сол
Клингер, сукиным сыном, Эйб, — сказал он. — Этот человек всегда был нашим хорошим другом, Эйб, и даже если бы это было не так, Эйб, это не лучший способ говорить о таком бизнесе, как «Клингер и Кляйн».

"Не произноси никаких речей, Маврусс", - парировал Эйб. "Давай, рассказывай мне".
"что Сол Клингер рассказал тебе о Дж. Эдварде Клибауме".

- Сол Клингер говорит, что он слышал это из надежных источников, Эйб, что
этот подонок купил два других автомобиля, Эйб. Что вы думаете по мошенник
как это?"

— Насколько я понимаю, Морусс, это не такое уж страшное преступление, что у парня есть два автомобиля. В таком случае, Морусс, Эндрю Карнеги всё же был бы убийцей. Держу пари, у него уже _пятьдесят_ автомобилей.

 — Всё в порядке, Эйб, — воскликнул Моррис. «Эндрю Карнеги не собирается покупать наши товары, Эйб, и даже если бы он захотел, Эйб, он бы никогда не потерпел неудачу, как Клейбаум, Эйб».

 «Ну что, Морасс, это всё, что ты можешь сказать против него, кроме того, что у него есть автомобиль? Может, он ещё и в гольф играет, Морасс».

— «Голлуф, я ничего не знаю об этом, Эйб», — ответил Моррис, — «но аукцион
Пинокль, в который он играет, Эйб. Сол Клингер говорит, что в Миннеаполисе
Клайбаум тусуется с кучкой бездельников, которые считают, что доллар за
сотню — это уже корм для кур.

Эйб поднялся на ноги.

"Позволь мне кое-что тебе сказать, Морусс," — сказал он. «Я избавился от этих старомодных идей о том, что парень не должен тратить заработанные деньги так, как ему хочется. Если Клейбаум хочет покупать автомобили, это его дело, а не моё, Морусс, и, по-моему, Морусс, если бы этот парень пришёл сюда и купил у нас товар на тысячу долларов, я бы поддержал идею о том, что мы должны ему его продать».

— Ты можешь делать всё, что тебе заблагорассудится, Эйб, — заявил Моррис, надевая шляпу. — Только об одном я тебя прошу, Эйб: никогда не говори мне, что я с самого начала был на стороне этого парня.

 — Конечно, Морасс, — ответил Эйб, — потому что ты никогда не дашь мне забыть об этом. Куда ты теперь идёшь, Морасс?

— Я же вчера тебе сказал, куда иду, Эйб, — нетерпеливо сказал Моррис.
"Мы с Минни едем в Джонсонхерст, чтобы навестить её двоюродного брата Мо
Фиксмана."

— Мо Фиксмана, — повторил Эйб. — Разве это не тот самый Фиксман, который был партнёром Макса Гудекунста?

Моррис кивнул.

— Что ж, тебе лучше держать руку на своём кошельке, Морусс, — продолжил Эйб, — потому что я слышал от надёжного человека, что этот парень не гнушается продавать молоко из детской бутылочки.

Моррис замер, держась за дверную ручку.

"Я впервые об этом слышу, Эйб, — сказал он. — Конечно, когда у человека появляется немного денег, понимаешь, всегда найдётся кто-нибудь, кто его ограбит, Эйб. Кто тебе всё это рассказал о Фиксмане, Эйб?

 — Парень по имени Сол Клингер, Морусс, — ответил Эйб, — и если ты мне не веришь, то можешь...

Но Моррис прервал дальнейшие комментарии, захлопнув за собой дверь, и
Эйб вернулся к своей задаче по подготовке линии для отбора проб для своего потенциального клиента.
инспекция. Полчаса спустя Дж. Эдвард Клибаум вошел в шоу-рум
и протянул Эйбу руку.

"Привет, Поташ", - сказал он. "Вы должны извинить меня, я немного опоздал"
потому что мне нужно было взглянуть на автомат на Пятидесятой улице.

"Я полагаю, это образец, не так ли?" Сказал Эйб.

"Нет, - ответил Клибаум, - это одна из их серийных машин, Pfingst, модель
девятнадцать девять".

"Pfingst!" Эйб воскликнул: "Это что-то новенькое для меня. Конечно, я считаю, что
лесоруб должен покупать машины, соответствующие его целям, но с
Маврусс и я, когда у нас был собственный магазин, мы не покупали ничего, кроме
стандартных марок, таких как Keeler и Silcox, и других машин ".

На этом этапе Клибаум разразился искренним смехом.

«Эта машина вполне подходит для того, что я хочу от неё, — сказал он. — На самом деле,
сейчас она стоит прямо у двери. Это «Пфингст» 1999 года,
шестицилиндровый родстер, современный и уже работает как хронометр».

— О, отимобиль! — воскликнул Эйб. — Прошу прощения, мистер Клибаум. Отимобили — не моя специализация, мистер Клибаум. Я уверен, что должен кое-что знать о плащах и костюмах, мистер Клибаум. Вот это одежда, которую мы с Моруссом вообще не считаем одним из наших лидеров, мистер
Клибаум. Но я готов поспорить, что если бы другая компания, такая как наша, выпустила бы
подобную одежду, мистер Клибаум, они бы подняли такой шум, что вы бы подумали, будто никто, кроме них, не умеет шить одежду.

«Когда у парня есть товар, Поташ», — ответил Клибаум, закуривая сигарету.
о сигарах Эйба "с позолоченной каймой": "У него есть право кричать. Теперь ты возьми
вот эту шикарную машину. Его производит производственная компания Pfingst,
концерн-миллионер, и те люди рекламируют его, чтобы побить группу.
А почему бы им не рекламировать это? У тех людей там есть машина, которая
это чудо, Калий. Я не знаю, как они могли продать такую машину за
двадцать пятьсот долларов. Одно только тело, должно быть, стоило им
пару тысяч долларов.

 — Так всегда бывает, мистер Клибаум, — поспешно вмешался Эйб. — Вот,
если вы возьмёте эту одежду, мистер Клибаум, люди скажут: «Как это
Возможно ли, что «Поташ и Перлмуттер» могли бы сшить такую одежду за
восемнадцать долларов? И, конечно же, мистер Клейбаум, я не говорю, что мы
теряем на этом деньги, понимаете, только мы получили...

«Но у этой машины, Поташ, есть коробка передач, карданный вал и...».

— Эй, послушай, Клейбаум, — воскликнул Эйб, — я пытаюсь продать тебе несколько плащей или ты пытаешься продать мне ойтэрмобиль? Потому что если ты пытаешься, то, извини, я должен тебе сказать, что сейчас я не в настроении покупать ойтэрмобиль. С другой стороны, мистер Клейбаум, у меня есть
вот одежда, которую мне приятно вам показать, даже если вы не купили бы даже пуговицы.
"

"Продолжай, Поташ, - сказал Клибаум, - и мы поговорим о машине после того, как
ты закончишь".

Более двух часов Эйб демонстрировал линейку образцов фирмы, и его усилия
наконец были вознаграждены щедрым заказом от Kleebaum.

«В общей сложности получается двадцать одна сотня долларов за товар, — объявил Клибаум, — и если вы думаете, что выдержите давление, Поташ, я мог бы уже выкурить ещё одну сигару за ваш счёт».

«Простите, мистер Клибаум!» — воскликнул Эйб, доставая ещё одну из своих лучших сигар.

— Большое спасибо, — пробормотал Клибаум, закуривая. — А теперь, Эйб, после
дела я хочу повеселиться. Что скажешь насчёт небольшой поездки в центр
на этой машине Пфингста, которая ждёт меня внизу?

Эйб взмахнул рукой, раскрытой ладонью вверх.

— Вы можете идти, куда вам угодно, мистер Клибаум, — ответил он, — но когда дело касается автомобилей, мистер Клибаум, прошу меня извинить. Я ещё никогда не ездил на таком, и, думаю, вы не смогли бы научить этому старого пса, которому пора осваивать новые трюки. Не так ли?

"Ты хочешь сказать, что ты еще ни разу не ездил на аэромобиле?"
Воскликнул Клибаум.

— Ты прав, — сказал Эйб, — и, более того, я никогда не сделаю этого.

 — Что ты пытаешься мне сказать? — спросил Клибаум. — Ты хочешь сказать, что если бы я
попросил тебя прокатиться со мной сейчас, ты бы отказал мне?

 — Держу пари, что отказал бы, — заявил Эйб. «Такой современный парень, как ты,
Клеббаум, уже отличается от такого старожила, как я. У меня есть жена,
Клеббаум, и к тому же у меня не так много страховки,
понимаешь ли».

 «Отстань, Поташ!» — закричал Клеббаум. «Я уже миллионы раз катался на
автомобилях и ни разу не пострадал».

"Некоторым людям всегда везет, Клибаум", - ответил Эйб. "Держу пари, что со мной.
ты понимаешь, что если бы я хоть раз прокатился на аэромобиле, то самое меньшее, что
со мной случилось бы, это я сломал бы себе шею ".

"Как ты мог сломать себе шею в такой новенькой машине, как эта Pfingst car
внизу?" Клибаум настаивал.

"Не берите в голову, - ответил Эйб, - если все так обернется,
Мистер Клибаум, вы еще можете сломать себе шею в детской коляске".

"Ну, не злись из-за этого, Поташ", - сказал Клибаум.

"Что касается меня, то меня не так-то легко вывести из себя", - заявил Эйб. "Ты бы не пришел
— Спустимся в «Хаммерсмит» и выпьем по чашке кофе или чего-нибудь покрепче?

Они вместе спустились на тротуар, где их приветствовал оглушительный рев
дорожного ростера «Пфингст».

"Послушай, дружище, — воскликнул демонстрирующий шофер, завидев
Клейбаума, — как ты думаешь, что я веду? Такси?"

— Тебе не стоит так нервничать, молодой человек, — возразил Клибаум, — если только ты не хочешь потерять работу.

— Да ладно тебе, — запротестовал шофёр. — Это тот парень, о котором ты мне рассказывал?

Клибаум нахмурился и с молниеносной скоростью скривил лицо.

"Послушайте, друг мой, - совершенно невозмутимо ответил шофер, - эти жесты".
не идите со мной ко дну. Это тот парень, которому ты говорил боссу, что ты
с радостью купил бы машину, потому что ..."

Клибаум повернулся к Эйбу и тщательно изобразил дружелюбное выражение лица.
осуждающий.

"Вот тебе и продавец", - воскликнул он.

Эйб окинул Клибаума озадаченным взглядом.

"Послушай, Клибаум," сказал он, "если ты думал, что заставишь меня
купить автомобиль, отдав мне этот заказ, Клибаум, то я доволен,
что ты его отменил. Потому что я снова должен сказать тебе, Клибаум, что
Я пока не собираюсь покупать автомобиль."

Клеббаум похлопал Эйба по плечу.

"Парень не знает, о чем говорит, Поташ," заявил он.
"Он имеет в виду кого-то совсем другого, не тебя. Этот заказ остаётся в силе,
Поташ, а теперь, если вы позволите, я выпью с вами чашечку кофе,
Поташ, и попрощаюсь.

Он пожал Эйбу руку на прощание и запрыгнул на сиденье рядом с
шофёром, а Эйб стоял на тротуаре и смотрел, как они исчезают
вдали.

"Держу пари, что этот заказ остаётся в силе," — размышлял он. "Он остаётся в моём магазине, пока я не
— Получи пару хороших отчётов об этом парне.

 — Какой дом купил себе этот парень Фиксман, Эйб, — воскликнул Моррис Перлмуттер
в понедельник утром. — Настоящий дворец, и заметь, Эйб, он не платит на десять долларов в месяц больше, чем я на Сто восемнадцатой улице. И какая разница во дворе, Эйб. Я,
Я смотрю на кучу пожарных лестниц, в то время как у Фиксмана прекрасный сад
с деревьями и цветами, почти такими же хорошими, как на кладбище ".

"Ну, почему бы тебе тоже не переехать в Джонсонхерст, Маврусс", - сказал Эйб Поташ
. "Это элегантный район, Маврусс. Мы с Рози были в
Прошлым летом мы с Джонстонхерстом потратили три часа на то, чтобы добраться
туда, и три часа на то, чтобы вернуться. Я выронил шесть сигар из карманов жилета на мосту,
а Рози чуть не упала в обморок в толпе.
 Да, Морусс, это элегантный район, держу пари.

— «Это было в воскресенье, летом, Эйб, но Фиксман говорит, что если он выходит из дома в семь часов, то в своём кабинете он уже без четверти восемь».

«Я тебе верю, Морусс», — иронично заметил Эйб. «Этот парень Фиксман никогда в жизни не приезжал в центр города раньше девяти часов. Не ему мне об этом говорить».
ничего подобного, Морусс, потому что я знаю Фиксмана ещё со времён
испанской войны, а этот парень всегда был большим хвастуном,
понимаешь. Сол Клингер говорит, что у него тоже есть «ойтермобиль».

 «Сол Клингер может говорить всё, что хочет, Эйб», — ответил Моррис. «Фиксман сказал мне, что если бы у него были деньги, которые Клингер вкладывает в акции, Эйб, он мог бы купить дюжину «ойтермобилей». Конечно, у Фиксмана есть «ойтермобиль». С такими деньгами, которые зарабатывает этот парень, Эйб, он имеет право на «ойтермобиль». Клингеру следует быть осторожнее в своих высказываниях
люди, Эйб. Когда-нибудь у этого парня будут серьезные неприятности.
Он все время кого-нибудь стучит. Не так ли?

"Это правда?" Сказал Эйб. "Я думал, Клингер был таким хорошим другом для нас,
Маврусс. Также, Mawruss, ты сам говоришь, в субботу, что валочно
что есть oitermobile еще жулик".

— «Я!» — возмущённо воскликнул Моррис. — «Я никогда такого не говорил, Эйб. Ты всегда искажаешь мои слова, Эйб. Я сказал тебе, что…»

 — «Всё в порядке, Морасс, — сказал Эйб. — Я поверю тебе на слово. Я хочу поговорить с тобой об этом Дж. Эдварде Клибауме. Он даёт…»
— Мы получили заказ на двадцать одну сотню долларов, Морасс.

 — Хорошо! — воскликнул Моррис.

 — Хорошо? — переспросил Эйб с вопросительной интонацией.  — Послушай, Морасс, что с тобой сегодня не так?

 — Со мной всё в порядке, Эйб.  Что ты имеешь в виду?

«Я имею в виду, что в субботу ты не продал бы Клейбауму ни на доллар товара, Морусс, и даже я сам был готов потратить на этого парня тысячу долларов, а теперь, когда я говорю тебе, что он даёт нам заказ на двадцать одну сотню долларов, ты отвечаешь: «Хорошо».

— Конечно, я говорю «хорошо», — ответил Моррис. — А почему бы и нет? Если такой придурок, как Сол Клингер,
ударит кого-то, Эйб, это не значит, что этот кто-то — Н.
Г. Более того, Эйб, предположим, что кто-то действительно разобьёт пару автомобилей,
понимаешь, Эйб, значит ли это, что он разорится прямо сейчас?
Эйб, это идея, что такой бэк-номер, как Клингер, понял это, но со мной
Я думаю иначе. Есть вещи и похуже, чем ездить на других автомобилях,
Эйб, поверь мне. Фиксман берет с собой жену, Минни и меня.
В субботу днем мы прекрасно провели время. Мы были довольно близко к
Бостону, держу пари.

"В Бостон!" Эйб воскликнул.

"Ну, мы видели, как отплывали бостонские лодки, и прекрасный вид на город"
Колледж тоже, газовый завод и Северный пляж тоже. Все прошло прекрасно
Эйб, и уверяю тебя, мы с Минни возвращаемся домой в прекрасном настроении
. Говорю тебе, Эйб, парень должен прокатиться на одной из этих штуковин, чтобы
оценить их по достоинству.

— «Всё в порядке, Морасс», — воскликнул Эйб. «Я верю тебе на слово. Что меня сейчас беспокоит, Морасс, так это Клейбаум».

 «Клейбаум — номер один, Эйб», — сказал Моррис. «Я говорил о нём с Фиксманом, и Фиксман сказал, что лучшего судьи не найти».
«Между Чикаго и Тихоокеанским побережьем курсирует омнибус».

 «Послушай, Морусс, — спросил Эйб, — мы занимаемся одеждой или омнибусами? Клейбаум покупает у нас одежду, а не омнибусы». И хотя я не так хорошо разбираюсь в автомобилях, я думаю, что кое-что знаю о плащах и костюмах, и у меня есть идея, что этот парень хочет нас надуть.

 «Эйб, ты совсем не знаешь этого парня», — возразил Моррис.  «Почему бы тебе не разузнать о нём, Эйб?»

— Расследование отменяется, Морусс, — нетерпеливо ответил Эйб. — Когда
Этот парень — мошенник, Морасс, он мог бы одурачить кого угодно, Морасс. Он мог бы сделать так, чтобы торговые агентства узнавали о нём только хорошее, и он так запудривает людям мозги, что, слушая их разговоры, можно подумать, что он уже миллионер. Нет, Морасс, когда имеешь дело с мошенником, расследования ни к чему. Ты должен полагаться на собственное суждение.

"Но, Эйб, - воскликнул Моррис, - у тебя неправильное представление об этом парне.
Фиксман сказал мне, что у Клибаума отличный бизнес в Миннеаполисе. У него там
элегантная торговля, и у него есть система доставки на автомобиле, которая
Фиксман говорит, что это здорово. У него есть три лёгких катера со съёмными
кузовами, мощностью тридцать лошадиных сил, двухцилиндровыми двигателями и...

В этот момент Эйб вскочил на ноги и с негодованием поспешил в
монтажную, где через пять минут к нему присоединился Моррис.

"Послушай, Эйб," — сказал он, — "пока мы с Минни были с Фиксманом на
В субботу у меня появилась отличная идея для обертки для автомобиля.

Эйб повернулся и уставился на своего напарника страшным взглядом.

"Скажи это Клейбауму, — прорычал он.

"Я так и сделал, — добродушно сказал Моррис, — и он подумал, что это станет хитом
в торговле.

— Почему, когда ты это увидел, Клейбаум? — спросил Эйб.

 — Сегодня утром по дороге на Ленокс-авеню. Я встретил Сола Клингера, и когда мы с ним покупали газеты возле станции метро, к обочине подъехал большой «оутермобиль», и на переднем сиденье сидел Клебаум с каким-то парнем, которого они называют шофёром, и Клебаум говорит: «Садись, я отвезу тебя в центр», и мы садимся, и я готов поспорить, что мы доедем до центра за пятнадцать минут.

"А Клингеру не страшно ехать в одной из этих штуковин, Маврусс?" Эйб
спросил.

"Страшно, Эйб? Почему парень должен бояться? Он не только не был напуган
пока, Эйб, но он пока принял предложение Клибаума прокатиться на Кони
Айленд. Клибаум сказал, что они вернутся к десяти часам, и поэтому Клингер
просит меня позвонить Кляйну, что он немного задержится сегодня утром
".

"Отличный способ для парня пренебречь своим делом, Маврусс", - прокомментировал Эйб
.

Моррис кивнул без энтузиазма.

«Кстати, Эйб, — сказал он, — мы с Минни решили, что снимем дом по соседству с «Фиксманом» в Джонсонхерсте, так что, думаю, мы снова поедем туда сегодня в три часа».

- В три часа! - Воскликнул Эйб. - Послушай, Маврусс, как ты
думаешь, что это вообще такое? Банк?

- Должен ли я спросить тебя, Эйб, не захочу ли я через некоторое время уйти пораньше?

- "Разок-другой" - это хорошо, Маврусс, но когда парень делает это каждый день.
это опять же что-то другое."

— Когда это я делал это каждый день, Эйб? — возмутился Моррис. — В субботу я впервые за год уезжаю отсюда пораньше, а почти каждый день, Эйб, у тебя есть отговорка, что ты должен встретиться с клиентом на
Бродвее и Двадцать девятой улице.

— Я тебе кое-что скажу, Морусс, — внезапно воскликнул Эйб. — Ты
— Я собираюсь прокатиться на омнибусе с Дж. Эдвардом Клибаумом.

Моррис густо покраснел.

"Предположим, что так, Эйб, — ответил он. — Разве Клибаум не наш клиент?
И как я могу отказать клиенту, Эйб?"

— Может, он и клиент, Морусс, но я бы не стал в этом уверен,
потому что ты можешь прокатиться с ним на омнибусе, если хочешь,
Морусс, но я собираюсь сделать кое-что другое. Я собираюсь
познакомиться с этим парнем, Морусс, и готов поспорить, что когда я закончу,
Морусс, мы скорее будем продавать товары каким-нибудь головорезам в Синг-
Синге.

В три часа вошла Минни, закутанная в вуаль и огромную меховую шубу.

"Ну что, Эйб, - сказала она, - ты слышал последние новости? Мы собираемся переехать в
Джонсонхерст.

"Желаю тебе радости", - проворчал Эйб.

"У нас там отличное место", - продолжила она. — Пять спален, гостиная
и библиотека с большой кухней и гаражом.

— Что? — воскликнул Эйб.

— Место, куда ставят автомобили, — объяснил Моррис.

— Правда? — сказал Эйб, натягивая шляпу обеими руками. — Что ж, это не повредит, Морусс, потому что ты можешь использовать его и для конуры.

Он захлопнул за собой дверь и через пять минут вошел в
офисное помещение "Клингер и Кляйн". Там он обнаружил старшего сотрудника
фирмы, занятого на линии отбора проб.

- Привет, Сол! - крикнул он. "Я только что видел это, мистер Брейди, кредитный менеджер "
Манхэттен Миллс", и он говорит, что видел вас, когда вы ехали в аэромобиле
недалеко от Кони-Айленда уже в девять часов утра. Он говорит, что всегда считал вас с Клейном довольно надёжными людьми, но я говорю, что в наши дни ни о ком нельзя ничего сказать наверняка. «Потому что парень уже талмудист, мистер Брейди, — говорю я, — это не значит, что он не
«Он ещё не просадил все свои деньги на скачках».

Клингер побледнел.

"Разве это не прекрасно, — воскликнул он, — что парень с такой
ответственной должностью, как у Брейди, должен тратить время на Кони-Айленде
в рабочее время."

Эйб рассмеялся и похлопал Сола Клингера по спине.

— По правде говоря, Сол, — сказал он, — я не видел Брейди целый месяц,
понимаешь, но если Брейди случайно встретит тебя в омнибусе на Кони-Айленде в девять утра,
понимаешь, держу пари, он потребует от тебя новое заявление и
Клянусь, Сол, на следующий же день, и заставлю тебя поклясться на целой груде Библий. Не стоит рисковать, Сол.

"В любом случае, я был в хорошей компании, Эйб," заявил Сол. "Я был с Дж. Эдвардом
Клибаумом, но, полагаю, Морусс Перлмуттер рассказал тебе об этом. Не так ли?"

— Конечно, он так и сказал, — ответил Эйб, — и на прошлой неделе он также сказал мне, что вы считаете Дж. Эдварда Клибаума мошенником, потому что он управляет парой автомобилей в Миннеаполисе.

— Я ошибся насчёт Клибаума, Эйб, — перебил Клингер. — Я изменил своё мнение о нём.

— Всё в порядке, Сол, — сказал Эйб, — но если на прошлой неделе Клейбаум был мошенником, Сол, а на этой — джентльменом, то я хотел бы знать, кем он будет на следующей неделе, потому что я получил заказ от этого парня на двадцать одну сотню долларов и должен отправить его на следующей неделе. Так что, если у тебя есть какая-нибудь информация о Клейбауме, Сол, ты окажешь мне услугу, если расскажешь мне всё.

— «Всё, что я о нём знаю, Эйб, — это то, что он, — ответил Клингер. — Мы навели о нём справки, и в обеих из них говорится, что у него от пятидесяти до семидесяти пяти тысяч
долгов. Он помолвлен с мисс Джулией Пфингст, которая
Джозеф Пфингст - дочь.

- Джозеф Пфингст, - повторил Эйб. - Не знаю, поскольку я никогда раньше не слышал этого имени
.

"Раньше считалось, Pfingst & Gusthaler," Клингер продолжал: "в резину
товары для бизнеса на улице Вустер. Сначала они делали дождевики, потом перешли на резиновые сапоги, а затем, само собой, на велосипедные шины, а потом началось повальное увлечение мотоциклами, и Густалер умер, и Пфингст стал продавать мотоциклетные шины, и теперь он занимается мотоциклами.

«Конечно, он шёл к этому постепенно», — прокомментировал Эйб.

— «Может, и так, Эйб, — сказал Клингер, — но он также был очень близок к
миллион долларов, и ты знаешь не хуже меня, Эйб, что такое парень.
миллионеру уже не обязательно выдавать свою дочь замуж за мошенника,
ты понимаешь. Нет, Эйб, я изменил свое мнение об этом парне. Я думаю,
Клибаум довольно приличный парень, и мы сами продали ему товара на
две с половиной тысячи долларов.

Эйб на мгновение затянулся сигарой.

«Не мог бы ты, может быть, получить от старика гарантию по счету?» —
спросил он.

«Я посылал туда Кляйна сегодня утром, Эйб, — ответил Клингер, — и
Пфингст говорит, что если Клебаум достаточно хорош, чтобы жениться на его дочери, то он хорош и для
— Нам нужно было кому-то продавать товары, и, конечно, Эйб, ты не можешь винить старика.

Эйб кивнул и через мгновение встал, чтобы уйти.

"Не стоит так переживать из-за этого, Эйб, — сказал Сол Клингер.
"В этом году все продают этого парня."

quot;Ну что ж, Морасс, — воскликнул Эйб во вторник утром, — должен признаться, что я
ничего нового не узнал об этом парне, Клейбауме. Все, кого я видел, очень хорошо о нём отзываются, Морасс, и, по моим подсчётам, за последние четыре дня он
купил товаров на пятьдесят тысяч долларов. Клингер и
Кляйн продал его, братья Саммет продали его, и даже Лапидус и Эленбоген
не остались в стороне. Я вообще ничего не мог понять.

 — А ты мог? — возразил Моррис. — Ну, я мог, Эйб. Этот парень расширяет свой бизнес, Эйб, потому что у него хорошая поддержка, понимаешь. Он помолвлен с Джули Пфингст, а её отец
Джозеф Пфингст — миллионер.

— Конечно, я знаю, Морусс, я повидал немало миллионеров. Миллионеры, которые кажутся миллионерами до первой встречи с кредиторами, а потом, Морусс, они становятся банкротами.
за двадцать центов наличными и тридцать центов банкнотами на три, шесть и девять
месяцев. Мультимиллионеры иногда платят двадцать пять центов наличными, но
в остальном банкноты такие же, как у миллионеров, на три, шесть и девять
месяцев, и в них можно завернуть солёные огурцы, и это всё, на что они
годятся.

"Что за чушь ты несёшь, Эйб? Этот парень, Пфингст, — миллионер. У него большой бизнес по продаже автомобилей, и он продаёт по десять машин в неделю по 2500 долларов за штуку. Сегодня только вторник, Эйб, а этот парень уже продал два автомобиля.

 — Ты их посчитал, Морусс? — спросил Эйб.

«Конечно, я их пересчитал», — ответил Моррис. Он смело посмотрел Эйбу в глаза. «Одну из них он продал Солу Клингеру, а другую — мне».

 Если Моррис рассчитывал произвести фурор, то не разочаровался. В течение десяти минут Эйб пытался вычленить несколько внятных ругательств из потока ненормативной лексики, которая бурлила в его голове, и наконец ему это удалось.

«Я всегда думал, что ты сумасшедший, Морусс, — сказал он после того, как первый
припадок прошёл, — и теперь я это знаю».

«Почему я сумасшедший?» — спросил Моррис. «Когда парень живёт в Джонсонхерсте
вы должны практически должно быть oitermobile, иначе вы
мертвый. И все равно, Эйб, я не могу тратить свои деньги так, как я хочу?"

"Конечно, ты мог бы", - сказал Эйб. "Но ты потратил их не так, как _you_
хотел, Маврусс. Клибаум заставил тебя купить oitermobile. Разве не так?"

— «А что, если он так и сделал, Эйб? Клейбаум — наш клиент. Не так ли? И он
тоже предложил мне специальную цену на машину. Он продаст мне машину за 2100 долларов, Эйб, и Фиксман осмотрел машину и сказал, что она в отличном состоянии, Эйб. Он даже не представляет, что я
Я плачу за машину, и он говорит, что она стоит двадцать пятьсот
долларов.

Эйб пожал плечами.

"Хорошо, Морасс," — сказал он. "Это твои похороны. Давай, покупай
«ойтемобиль»; только я тебе прямо сейчас говорю, Морасс, что ты
промотал двадцать одну сотню долларов наличными.

"Не наличными, Эйб," — поправил Моррис. «Пфингст готов взять шестимесячную
задолженность при условии, что она будет одобрена «Поташ энд Перлмуттер».

Моррису казалось, что более сильных эмоций, чем при первом получении новостей от Эйба, быть не может, но это последнее
Это предложение чуть не добило Эйба. Пятнадцать минут он боролся с
апоплексическим ударом, а потом разразился грозой.

"Эй, послушай, Эйб, — возразил Моррис, когда наступило затишье, — ты
сам себя доведешь до тошноты."

Но Эйб остановился только для того, чтобы перевести дух, и прошло еще
по меньшей мере пять минут, прежде чем его словарный запас иссяк. Затем он сел в кресло и вытер лоб, а Моррис поспешил в
монтажную, откуда через минуту его позвал Эйб.

"Чёрт возьми, Морусс!" — воскликнул он, хлопая себя по колену. "У меня есть идея. Иди сюда.
«Давай, покупай свой ойтэрмобиль у Пфингста, и я соглашусь, что «Поташ» и «Перлмуттер» должны заверить вексель, понимаешь, только одно. Пфингст должен гарантировать нам, что Клебаум заплатит двести один доллар».

 «Боюсь, он этого не сделает, Эйб», — сказал Моррис.

"Хорошо, тогда я бы тоже этого не делал", - заявил Эйб. "Но в любом случае,
Маврусс, не повредит спросить его. Не так ли? Где это здесь находится?
"феллер Пфингст"?

"На углу Пятидесятой улицы и Бродвея", - сказал Моррис.

— Ну-ка, посмотри-ка, Морусс, — объявил Эйб, вскакивая на ноги, — я
Я сейчас же заполню одну из гарантийных расписок, которые Генри Д.
Фельдман составляет для нас, а также выпишу вексель на шесть месяцев
на сумму двадцать одна сотня долларов и заверю его подписью фирмы. Тогда, если он захочет, вы сможете обменять вексель на гарантию, Морусс,
и мы сможем сразу же отправить товар.

Моррис с сомнением покачал головой, а Эйб направился в личный кабинет фирмы. Через пять минут он вернулся, размахивая гарантией.

 Она гласила следующее:

 В обмен на один доллар и другие хорошие и ценные
 В качестве компенсации я настоящим документом соглашаюсь выплатить Potash & Perlmutter
 2100 долларов (2100 $) в качестве суммы покупки, совершённой Дж. Эдвардом Клибаумом у них, если он не выплатит указанные 2100 долларов (2100 $) 21 мая 1909 года. Настоящим я отказываюсь от уведомления о неисполнении обязательств со стороны Kleebaum, и Potash & Perlmutter не обязаны использовать все средства правовой защиты против упомянутого Kleebaum до обращения ко мне. Если вышеупомянутый Kleebaum подаст заявление о банкротстве или против него будет подано заявление о банкротстве, я откажусь от своих прав.
 «Обещаю выплатить Potash & Perlmutter по требованию указанную сумму в размере
двадцати одной сотни долларов».

"Если он подпишет это, Морусс," — сказал Эйб, — "вы можете смело отдавать ему
записку."

Моррис надел шляпу и закурил сигару.

— «Я сделаю это, чтобы угодить тебе, Эйб», — сказал он, — «но я говорю тебе прямо сейчас, Эйб, в этом нет необходимости, потому что Клейбаум — это золото, понимаешь, и если ты не хочешь отправлять ему товар, то и не надо».

Эйб иронично ухмыльнулся.

"Как ты можешь так говорить, Морусс, когда этот парень делает тебе одолжение?
«Я окажу тебе услугу, продав тебе этот автомобиль за двадцать одну сотню долларов!»
 — сказал он. «И кроме того, Морусс, если мы отправим ему товар, а он нас разорит, Пфингст должен будет заплатить двадцать одну сотню долларов, и он не сможет предъявить нам претензии из-за нехватки товара или дополнительных скидок».

— Идея хороша, Эйб, — ответил Моррис, открывая дверь выставочного зала, — если этот парень подпишет её, чего я не думаю, что он сделает.

С этим ультиматумом он поспешил в складские помещения Пфингста, где заверил автодилера, что, если гарантия не будет подписана,
Продажа автомобиля не состоялась, так как он наотрез отказался платить наличными,
а Пфингст отказался принять вексель покупателя без заверения Potash &
Perlmutter. После продолжительного обсуждения Пфингст уступил
и подписал гарантию, после чего Моррис вернул вексель и вернулся к своим делам.

21 апреля компания Potash & Perlmutter отправила заказ Клибаума, а через неделю Моррис переехал в Джонсонхерст. Через пять дней после переезда в этот садовый уголок Большого Нью-Йорка он вошёл в демонстрационный зал фирмы в четверть одиннадцатого.

— Сегодня утром мы застряли на Флэтбуш-авеню, — сказал он Эйбу, — и...

Но Эйб не обращал внимания на оправдания своего напарника. Вместо этого он
ткнул Моррису в лицо утреннюю газету и дрожащим указательным пальцем
показал на заголовок:

 БОГАТАЯ ДЕВУШКА ВЫХОДИТ ЗАМУЖ
 ЗА СВОЕГО ШОФЁРА
 СЕМЬЯ ПФИНГСТ В ШОКЕ ОТ
 ПОБЕГА ДЖУЛИИ
 О ПАРЕ СООБЩИЛИ На ЮГЕ
 НАСЛЕДНИЦА СОБИРАЛАСЬ
 ВЫЙТИ ЗАМУЖ ЗА БОГАТОГО ТОРГОВЦА
 ДО ТОГО, КАК ПРОИЗОШЛО БЕГСТВО

"Что ты об этом думаешь, Маврусс?" - воскликнул Эйб.

Моррис внимательно прочитал статью, прежде чем ответить.

«Это тяжёлый удар для Клибаума и старика Пфингста, Эйб», — сказал он.

 «Не сомневаюсь», — ответил Эйб, — «но это далеко не такой тяжёлый удар, как для пары компаний, о которых мы с тобой знаем, Морусс. Клингер только вчера сказал мне, что Клибаум получит двадцать тысяч за эту девушку, Морусс, и, думаю, ему это было нужно, Морусс». Мо Рабинер говорит, что в Миннесоте уже сейчас такая же погода, как в январе, и все розничные магазины одежды сетуют на то, что этой весной у них не было ни одного покупателя.

 «Но у «Клеебаума» в Миннеаполисе огромная популярность, Эйб», — Моррис
сказал. "У него есть система доставки на аэромобиле".

"Не прикидывайся ко мне снова, Маврусс", - вмешался Эйб. "Женщины не
покупка летней одежды в холодную погоду, просто ради удовольствия видеть
товар поставляется в oitermobile, который напоминает мне, Mawruss: а
Пфингст уже доставил тебе свой аэромобиль?

Моррис покраснел.

«Его доставили вчера, Эйб», — ответил он. «Но дело в том, Эйб, что я
передумал насчёт этого мотоцикла. С мотоциклами я ещё новичок, так что я решил так. Зачем мне ехать в
работать и проводить эксперименты с дорогим автомобилем, таким как «Пфингст»?
Не так ли? А теперь представьте себе такого человека, как Фиксман, который уже является экспертом,
понимаете, и это уже совсем другое дело. Фиксман опробовал машину
вчера вечером, Эйб, и он считает её элегантной. Поэтому я договорился с ним, что он заплатит мне 1500 долларов наличными, а я поменяю машину Пфингста на «Аппалачскую» модель 1907 года.
Это отличный автомобиль, Эйб, «Аппалачская» модель. Во-первых, у неё съёмное кузовное отделение, и она вмещает столько же людей, сколько
«Автомобиль Пфингста уже есть, только он не такой сложный. Вместо шестицилиндрового двигателя, Эйб, у него только двухцилиндровый».

«Двух цилиндров для начала хватит, Морусс», — прокомментировал Эйб.

«Конечно, — согласился Моррис, — и, кроме того, вместо двойного цепного привода у него только одинарный, понимаешь».

Эйб кивнул. Для него планетарная и избирательная передачи были такими же привычными, как
конические сечения.

"К тому же у него есть зажигание от сухих батарей, Эйб," — торжествующе заключил Моррис, —
"вместо одного из них — теперь — магнето, в котором я совсем не уверен."

Эйб снова кивнул.

«Я никогда не доверял черномазым, — сказал он. — Понимаете, ребята, которые
не умеют правильно говорить по-английски, рано или поздно вас подставят».

«Итак, прошлой ночью мы с Фиксманом пошли к парню, который живёт в Джонсонхерсте, по имени Элеазер Леви, которого Фиксман нашёл для меня, и мы прямо там составили договор купли-продажи, Эйб, и Фиксман выдал мне чек на полторы тысячи долларов в банке Косцюшко».

«Он был заверен?» — спросил Эйб.

— Ну, это было не так, — ответил Моррис, — но сегодня утром я заходил в банк Косьцюшко
и...

"Ты все сделал правильно, Маврусс", - прервал его Эйб. "Первое, что ты узнаешь
Фиксман заявил бы, что у "эйтермобиля" другой оттенок красного, чем у образца
, Маврусс, и прекратил бы проверку ".

- Ремонтник не из таких, Эйб, - возразил Моррис. «Единственная причина, по которой я заверил чек, заключалась в том, что я случайно оказался неподалёку от банка, потому что, когда ты на мосту, Эйб, всё, что тебе нужно сделать, — это сесть на автобус на Третьей авеню, доехать до Парк-Роу, пересесть на Гранд-стрит. Затем проехать десять кварталов и выйти на Клинтон-стрит,
— Понял, и пройдусь четыре квартала. Раз уж это так удобно,
 Эйб, я просто заскочил и получил сертификат.

«Такое небольшое путешествие я бы тоже счёл удобным, если бы мне приходилось ездить в Джонсонхерст каждый день, Морусс, — прокомментировал Эйб. — И в любом случае, Морусс, в обмене всегда есть идея, которая не даёт покоя одному из участников».

— Ну, это не я, Эйб, — возразил Моррис, — и просто чтобы ты знал, Эйб, мы с Минни хотим, чтобы ты и Рози пришли к нам на ужин в воскресенье, а потом мы могли бы прокатиться на лодке.

— _Gott soll h;ten_, — благочестиво ответил Эйб.

 — Что ты имеешь в виду? — воскликнул Моррис. — Ты не хочешь выйти и поужинать с нами?
—

«Конечно, мы придём на ужин, Морусс, — сказал Эйб, — но если мы захотим прокатиться, Морусс, то нам с Рози будет достаточно троллейбуса».

Тем не менее в следующее воскресенье Эйб и Рози уютно устроились в съёмном багажнике «Аппалачского» катера, а Моррис сидел у руля с Минни на коленях и преодолевал несложные подъёмы на Лонг-Айленде со скоростью десять миль в час.

«Разве это не чудесно, — воскликнул Эйб, — какие перемены происходят всего за пару лет! Раньше, когда умирал брат по ложе, я думал, что поездка в Сайпресс-Хиллз — это уже удовольствие, Морусс, но когда я думаю о том, какие плохие были дороги и какие неудобные были те экипажи по сравнению с этим, Морусс, я удивляюсь, что вообще мог получать от этого удовольствие». «Эта поездка на омнибусе — то, что вы назвали бы по-настоящему комфортным, Морусс».

Но замечания Эйба были несвоевременными, потому что не успел он закончить, как
кстати, когда катер замедлился под аккомпанемент громко
взрывы в глушителе. Крики Рози смешались с возгласами Эйба
и когда, наконец, машина остановилась
и взрывы прекратились, Эйб спустился вниз и помог выбраться
полуобморочная Рози.

"Это свойственно любой машине", - объяснил Моррис, пока Минни искала
бутылочку с жидким восстанавливающим средством. — «Я бы починил его за пять минут».

Наконец Минни нашла бутылку в коробке из-под шин, в которой вместо шины лежали две дюжины бутербродов, восемь холодных сосисок, немного
маринованные огурцы с укропом и блинный пирог, потому что они и не думали возвращаться в Джонсонхерст
время ужина давно миновало.

Оценка Моррисом продолжительности ремонтных работ оказалась немного
неточной. Он возился со своей сумкой с инструментами и исследовал
карбюратор снова и снова, пока не прошло два часа безрезультатно.
В этот период уже прошел, на дороге лишь несколько легковых автомобилей
не популярные автомобильные магистрали. Наконец на них надвинулся большой красный автомобиль,
и, когда он приблизился на сотню ярдов, он замедлил ход и остановился рядом с «Аппалачской прогулочной яхтой».

— Ну-ну, — раздался знакомый голос, — если это не вся фирма «Поташ и Перлмуттер».

Эйб поднял глаза.

"Привет, Клибаум, — воскликнул он, — я думал, ты дома, в
Миннеаполисе. Что ты делаешь в Нью-Йорке?"

— Это не Нью-Йорк, а примерно сорок миль отсюда, — ответил Клибаум. Он сидел рядом с профессиональным шофёром с квадратной челюстью, который с плохо скрываемым весельем наблюдал за тем, как Моррис очень непрофессионально обращается с автомобильными инструментами.

 «Дай-ка я посмотрю», — сказал шофёр, вставая с места.  Он бросил быстрый взгляд на сухое гнездо зажигания и громко рассмеялся.

"Так вы, ребята, останетесь здесь до Рождества, если вы планируете сделать эту машину
в рабочем состоянии", - сказал он. "Единственное, что тебе нужно сделать, это
позволь мне отбуксировать тебя на Ямайку. Они починят тебя в гараже
там."

"Я вам очень обязан", - ответил Моррис.

"Не стоит благодарности," шофер пошел дальше. "Я не возьму с вас
неразумно. Десять долларов-это моя фигура".

"Что!" Абэ и Моррис закричали в один голос.

"Ну, вы бы ничего не взяли с этих джентльменов", - сказал Клибаум,
яростно подмигнув. "Они мои друзья".

"Я знаю, что они твои друзья," шофер ответил: "И вот
почему я сделал это десять долларов. Никому другому я бы сказал, что двадцать".

Почти полчаса Эйб и Моррис торговались с шофером. Их горячо поддержал Клебаум, который сопроводил своё язвительное осуждение жадности шофёра серией тайных подмигиваний, которые побудили последнего твёрдо стоять на своём. Наконец
Моррис отделил две пятидолларовые купюры, и через час
«Аппалачский» автомобиль был с позором доставлен в гараж на Ямайке.

Шофер вышел из машины и отвел владельца гаража
в сторону, в свой личный кабинет.

- Билли, - сказал он хриплым шепотом: "тут коляску, полученные
старейшая Марка сухой зажигания батареи и один из проводов был
свободные от зажимным винтом. Это займет около полутора минут
на починку.

Владелец кивнул и протянул долларовую купюру. Затем он спрыгнул на пол гаража.

"Райан, — крикнул он своему бригадиру, — достань большой домкрат и скажи Шварцу, чтобы запустил токарный станок."

Затем он повернулся к Эйбу и Моруссу.

«Это займёт у вас два часа, джентльмены», — сказал он— и я советую вам поужинать в отеле через дорогу.

— Но сколько это будет стоить? — спросил Моррис.

В течение пяти минут владелец что-то подсчитывал на обратной стороне конверта.

— Пятнадцать долларов и двадцать два цента, — сказал он, и Эйб с Моррисом, пошатываясь, вышли на улицу в сопровождении своих жён.

Двадцать минут спустя Клейбаум и шофёр подъехали к
придорожному домику.

"Ваш удар," — крикнул шофёр.

Клейбаум кивнул.

"Сначала переведите эти пять," — сказал он, и после того, как перевод был
произведён, они исчезли в служебном входе.

— Ну что, Морусс, — воскликнул Эйб, когда Моррис вошёл в демонстрационный зал в десять часов утра следующего дня. — Что я говорил тебе на прошлой неделе! Разве я не был прав?

 — Я знаю, ты говорил мне, что одна из сторон сделки практически обречена на провал, Эйб, — признал Моррис, — но с этим авто...

"Опять эйтермобиль!" - Воскликнул Эйб. - У тебя "эйтермобиль" на мозгах!,
Маврусс. Всякий раз, когда я открываю рот, Маврусс, у тебя есть идея, которую я собираюсь озвучить
поговорим об аэромобилях. Это опять кое-что другое. Разве ты не получал
утреннюю газету, Маврусс?

Моррис пожал плечами.

— Когда парень живёт в местечке под названием Джонсонхерст, Эйб, — печально ответил он, — ему повезёт, если он успеет выпить чашку кофе перед тем, как выйти из дома. Наш ассортимент закончился.

 — Кое-что ещё закончилось, Морусс, — сказал Эйб, протягивая Моррису утреннюю газету. Страница с колонкой «Деловые
 проблемы» была сложена в следующем месте:

 Дж. ЭДВАРД КЛИБАУМ, Миннеаполис, Миннесота. Магазин «Чудо-плащ» и «Костюм», владелец Дж. Эдвард Клибаум, был закрыт шерифом по решению суда в пользу Джозефа Пфингста, который
 Вчера в Верховном суде было вынесено решение о взыскании 5800 долларов,
выданных взаймы. Предполагается, что Клибаум находится в Нью-Йорке и пытается договориться со своими кредиторами. Позже в тот же день Куглер, Якоби и Хенк, представляющие следующих нью-йоркских кредиторов: Клингера и Кляйна, 2500 долларов; братьев Саммет, 1800 долларов; Лапидуса и Эленбогена, 750 долларов, — подали на него заявление о банкротстве.

Моррис вернул газету своему напарнику.

"Ну что, Эйб," — сказал он, — "что мы будем с этим делать?"

"Мы уже сделали это, Морусс," — ответил Эйб. "Я отправил Пфингста вниз."
— Я уже дал гарантию Генри Д. Фельдману в девять часов, и я сказал ему, что ему не стоит ждать, но если Пфингст не заплатит сегодня, то я подам на него в суд.

Моррис пожал плечами.

"Не стоит так торопиться, Эйб," — сказал он. «Пфингст хорошо с нами обошёлся, и почему бы нам не дать ему шанс исправиться?»

«Потому что он этого не заслуживает, Морусс», — ответил Эйб, направляясь в выставочный зал. «Если бы он лучше заботился о своей дочери, она бы не сбежала с этим шофёром, и Клейбаум не
потерпеть неудачу. Кроме того, Морусс, тебе тоже не стоит так говорить, потому что, если бы не Пфингст, ты бы не застрял в том омнибусе, на котором мы вчера ездили.

 — Ну, я не особо в этом виноват, Эйб.

 — Что ты имеешь в виду, говоря, что не особо в этом виноват? — воскликнул Эйб. — Это стоит тебе шестьсот долларов, не так ли?

— Конечно, я знаю, — ответил Моррис, — но сегодня утром я приехал в центр с парнем, который снимает для нас дом в Джонсонхерсте, и ты никогда в жизни не видел человека, который так помешан на автомобилях, Эйб.

— Кроме тебя, Морусс, — вмешался Эйб.

«Я больше не в восторге от них», — заявил Моррис. «Поэтому я договорился с этим парнем, что он заберёт у меня «Аппалачскую» лодку за четыреста долларов, а также вернёт мне деньги за аренду его дома. Кроме того, Эйб, он оплатит наш переезд обратно на Сто восемнадцатую улицу».

Эйб сел в ближайшее кресло.

"Так ты собираешься вернуться на сто Восемнадцатую улицу",
Маврусс, - воскликнул он. "Почему, что случилось с Джонсонхерстом,
Маврусс? Мне казалось, ты говорил мне, что Джонсонхерст - такое прекрасное место.

— Так и есть, Эйб, — признал Моррис. — Там, снаружи, Эйб, воздух отличный, но в то же время, Эйб, воздух на Сто восемнадцатой улице тоже не так уж плох, понимаешь, а железнодорожное сообщение намного лучше.

 — Ты прав, Морусс, — сказал Эйб, — и со всеми этими поездками на омнибусе и прочим ты и так тратишь слишком много времени. Парень всегда должен ставить дело выше удовольствия.

Моррис посмотрел на свои побитые и испачканные маслом руки.

"Катание на омнибусе!" — воскликнул он. "Это удовольствие, Эйб. Поверь мне, я бы с удовольствием
поработал на прокатном стане."




Глава XVI


Гостиная Морриса Перлмуттера отличалась эклектичным вкусом, и в её убранстве
широко использовались произведения изобразительного искусства. На стенах
висели различные картины, написанные маслом, в том числе натюрморты,
пейзажи, морские сцены и портреты, и все они были выставлены Моррису
торговцем с Четырнадцатой улицы по следующим ценам:

 8/12 дюжин картин, написанных маслом, по 96 долларов 64 цента
 8/12 дюжин теневых рам для картин по 12 долларов 8 центов
 ___
 $72

Но Б. Рашкин смотрел не на картины. Его взгляд был устремлен
вместо этого он искал в рамке и под стеклом свидетельство о членстве Морриса
Перлмуттера в «Гармонии Лодж 41», Независимом Ордене Маттай Аарон.

"Эти самые люди владеют ипотекой, мистер Перлмуттер," — сказал Рашкин, — "и
с тем влиянием, которое вы получили в Ордене, почему бы и нет?"

— Послушай, Рашкин, — перебил Перлмуттер, — ты настоящий зануда,
и если ты не встанешь в восемь часов, то встанешь в девять, и это всё равно ничего не изменит; но я-то работаю в химчистке, и мне нужно быть в центре города в семь часов, так что я снова скажу тебе то, что уже говорил.
Я уже говорил тебе об этом. Пойди завтра к Эйбу и предложи ему это, как будто ты никогда мне об этом не рассказывал,
понимаешь? Тогда, если он предложит это мне, Рашкину, я соглашусь. Потому что, если бы это я предложил ему, понимаешь, он бы не стал с этим связываться. И даже если он согласится, а мы потеряем деньги на этой сделке,
Рашкин, я никогда не услышу об этом.

Рашкин кивнул и схватил свою шляпу.

"Хорошо, — сказал он, — я сделаю, как вы говорите, мистер Перлмуттер. Но с
«Эти три участка принадлежат...».

Моррис зевнул с шумом, похожим на рёв морского льва.

"Завтра расскажешь об этом Поташу, Рашкин," — сказал он и направился к двери в коридор.

На следующее утро Рашкин вошёл в торговый зал «Поташ и...».
Перлмуттер, где Эйб просматривал колонку «Прибытие покупателей» в
«Ежедневном журнале о плащах и костюмах».

"Доброе утро, мистер Поташ," — сказал Б. Рашкин. "Прекрасная погода, не так ли?"

"О, доброе утро," — воскликнул Эйб.

"Вы меня не знаете, да?" — сказал Рашкин.

— «Я знаю тебя в лицо», — сказал Эйб, — «но твоё имя мне незнакомо. Наверное, я
видел вас в Сиэтле, не так ли?

Б. Рашкин кивнул. Он никогда не бывал дальше Джерси-Сити на Запад.
Хайтс.

"Ну, как дела в Сиэтле, мистер... э-э..."

"Рашкин", - подсказал Б. Рашкин.

"Рашкин?" Эйб продолжил, а затем сделал паузу, но не для ответа.
— Рашкин? — я не знаю никого с такой фамилией в Сиэтле.

— Нет? — ответил Рашкин. — Что ж, дело в том, мистер Поташ, что я пришёл к вам не из-за Сиэтла. Я пришёл к вам из-за трёх участков на Двухсотшестидесятой улице.

Вежливая улыбка тут же сошла с лица Эйба, уступив место мрачному
выражению.

— О! — воскликнул он. — Риелтор. У меня нет времени на то, чтобы тратить его на риелторов.

 — Это не пустая трата времени, мистер Поташ, — сказал Рашкин. — Позвольте мне
объяснить вам суть предложения.

Не дожидаясь разрешения, он сразу же сообщил о цели своего визита,
в то время как Эйб слушал его со скучающим видом безработного ведущего
на профессиональном утреннем шоу.

"Да, мистер Поташ," заключил Б. Рашкин после получасового
разговора, "я повидал немало сделок, но эти участки — самые выгодные.

— «Пустующие участки никогда не бывают дешёвыми, Рашкин», — прокомментировал Эйб. «Что за
Что толку от пустующих участков? Человек, у которого есть пустующие участки, — это всё равно что я, если бы у меня был пустой магазин, в котором ничего нет.

Эйб с гордостью оглядел хорошо заполненные прилавки, где товары нового сезона были аккуратно разложены для потенциальных покупателей.

"Но бизнес в сфере недвижимости — это не то же самое, что торговля одеждой, мистер.
— Калий, — сказал Б. Рашкин.

 — Недвижимость! — перебил Эйб.  — Пустующие участки — это не недвижимость,
 Рашкин.  Пустующие участки — это имитация недвижимости.  Ты не можешь сказать, что у тебя есть недвижимость, если у тебя есть только пустые участки, а не что-то большее.
Тот, кто покупает золотую оправу, может сказать, что у него есть кольцо с бриллиантом.

«Бриллианты — это совсем другое дело», — сказал Б. Рашкин. «Я не разбираюсь в бриллиантах, мистер Поташ, но в недвижимости, мистер Поташ, я тоже не дурак, понимаете, и эти три участка, о которых я вам говорю, — единственные свободные участки в округе».

— Может, ты и считаешь это рекомендацией, Рашкин, — ответил Эйб, —
но я так не думаю. Ты приходишь сюда, чтобы попытаться продать мне пару
лошадей, и ты сам должен признать, что это наклейки.

— Это не наклейки, мистер Поташ, — возразил Б. Рашкин.

"Нет?" Сказал Эйб. "А по какой причине это не наклейки, Рашкин? Если это
не наклейки, почему на них никто не построил?"

"Вы не понимаете", - объяснил Б. Рашкин. «Эти участки — это поместье, которое находилось в процессе судебного разбирательства, и оно только что было урегулировано, так что они не могли продать их, даже если бы кто-то захотел их купить. Теперь я договорился с ними о том, что они рассмотрят предложение в размере восьмидесяти трёх тридцати трёх долларов за каждый участок, или двадцать пять тысяч за три участка, наличными, без учёта ипотеки в размере десяти тысяч долларов, которую держит Независимый Орден Маттай Аарон. Я видел это
а также Милтон М. Шугармен, адвокат I. O. M. A., и он говорит мне, что они, вероятно, согласятся выдать строительный кредит на сумму по двадцать пять тысяч на каждый из тридцати семи фронтов.

 «Меня это тоже не интересует, — ответил Эйб, — потому что я не занимаюсь строительством, Рашкин; я занимаюсь одеждой».

— Конечно, я знаю, — сказал Рашкин, — но это возможность, которая
не представится ещё двадцать лет.

 — Не ограничивай себя, Рашкин, — возразил Эйб. — Пусть будет пятьдесят лет.
 Мне всё равно, потому что я бы не стал этого делать, Рашкин.

— Но, мистер Поташ, — вмешался Рашкин, — если ваш партнёр, мистер Перлмуттер,
согласится, не могли бы вы рассмотреть это предложение?

 — Какой смысл задавать мне лицемерные вопросы, Рашкин? — ответил Эйб.
 — Морусс не прикоснулся бы к этому, как и я.  Вы не знаете, каким чудаком
 я стал из-за этого партнёра, Рашкин. Если бы я только намекнул, что хочу
купить недвижимость, понимаете, этот парень бы взвился до небес.
 И даже если бы он купил её вместе со мной, и мы бы, может, немного потеряли, я бы никогда не успокоился. Вот так обстоят дела с таким парнем, как Морусс Перлмуттер, Рашкин.

Б. Рашкин надел шляпу и с грустью поднялся.

"Что ж, мистер Поташ," — заключил он, — "всё, что я могу сказать, — вы упустили прекрасную возможность. Если бы я только мог найти человека, который взял бы на себя один из этих тридцати семи участков, я бы сам купил другой и построил там прекрасное здание?"

— Я уверен, что не буду тебя останавливать, Рашкин, — сказал Эйб. — Продолжай строить, и я желаю тебе всего самого лучшего, что ты только можешь пожелать; и если ты найдёшь кого-нибудь, кто возьмёт на себя остальные полтора участка, я желаю ему того же и даже больше. Кроме того, Рашкин, если бы я был настоящим риелтором, я бы был рад
— Я бы с удовольствием поболтал с тобой, Рашкин, но, поскольку я занимаюсь одеждой, я… Ты ведь не уйдёшь, Рашкин, а?

Рашкин в ответ хлопнул дверью, и Эйб отправился в
примерочную, где Моррис Перлмуттер следил за приёмом и
упаковкой штучных товаров.

"С кем это ты разговаривал, Эйб?" — невинно спросил он.

— Это был не продавец, Морусс, это был бездельник, — ответил Эйб.

 — Бездельник! — сказал Моррис. — Он не был похож на бездельника, Эйб. Он был похож на настоящего риелтора.

— Что ж, Морусс, — сказал Эйб, — на мой взгляд, настоящий делец выглядит как бездельник,
особенно, Морусс, когда он приходит с дурацким предложением, как будто оно у него есть.

 — Что это было за предложение, Эйб? — спросил Моррис.

 — Спроси меня! — воскликнул Эйб. «Этот агент по недвижимости рассказывает мне длинную историю о
каких-то свободных участках, поместье, Независимом Ордене Маттай Аарон
и о многом другом, чего, я не думаю, что этот парень сам понимает».

«Но ты же разговаривал с этим агентом по недвижимости почти час,
Эйб, и даже не смог толком сказать мне, чего он хочет», — возразил Моррис.

— По правде говоря, Морусс, — ответил Эйб, — меня не интересует, что говорят агенты по недвижимости. Агенты по недвижимости, страховые агенты и книжные агенты, Морусс, — для меня всё одно и то же. Они приходят с одной стороны, а уходят с другой.

 — Ну, насколько тебе известно, Эйб, у этого парня, возможно, есть выгодные предложения.

"Если ты ищешь выгодных предложений, как этот парень, Маврусс", - парировал Эйб
"ты мог бы найти их у торговцев зелеными товарами. Если вы даете
я свой выбор между золотой кирпич и пустырях, Mawruss, я бы сказал
золотые кирпичи".

Моррис отвернулся от нетерпения.

«Что ты знаешь о недвижимости, Эйб?» — воскликнул он.

 «Не так уж много, Морусс, — признал Эйб, — но я знаю кое-что о золотых кирпичах, Морусс: за них не нужно платить налоги».

 В тот вечер Б. Рашкин снова появился в доме Морриса Перлмуттера на Сто восемнадцатой улице, и с ним пришёл
Исаак Пински из архитектурной фирмы «Пински и Губин». У мистера Пински под мышкой был рулон чертежей, а на языке вертелись убедительные аргументы, и это сочетание оказалось слишком сильным для Морриса. Прежде чем Рашкин и Пински ушли в тот вечер, Моррис
он обязался приобрести участок площадью тридцать семь футов шесть дюймов на сто футов, примыкающий к аналогичному участку, который должен был приобрести Рашкин.
 Более того, они с Рашкиным обязались построить два дома, по одному на каждом участке, по чертежам и спецификациям, которые Пински держал под мышкой. Каждый дом должен был быть идентичен другому по дизайну,
конструкции и материалам, и тут же была назначена встреча в полдень следующего дня в офисе Генри Д. Фельдмана, адвоката, для более официального заключения сделки.

Таким образом, когда Морис вошел в шоу-рум на следующее утро она стала его
обязанность сообщить эту новость своему партнеру, и он подошел Эйб с
теперь для нее воздух. "Ну, Эйб, - сказал он, - ты был неправ".

"Конечно, был, Маврусс", - дружелюбно ответил Эйб. "С тобой я всегда
неправ. В чем теперь дело?"

"Ты ошибался насчет этого парня Рашкина", - объяснил Моррис. - Он был у меня дома
прошлой ночью и сделал мне то же предложение, что и он.
он сказал это тебе вчера, и, как я понимаю, Эйб, мы могли бы заработать денег
на этой сделке.

"Я не так хорош в вычислениях, как ты, Маврусс", - ответил Эйб. "Все, что я
Я могу прикинуть, что у меня достаточно дел, чтобы заниматься своим бизнесом, Морусс,
не влезая в строительный бизнес.

«Но нам не нужно влезать в строительный бизнес, Эйб», — возразил Моррис. «Всё, что нам нужно сделать, — это внести восемь тысяч долларов за участок. Тогда I. O. M. A. выдаст нам строительный кредит на двадцать пять тысяч долларов. У Рашкина есть чертежи и спецификации, составленные Пинским и Губиным, первоклассной компанией, за которую он не взял бы с нас ни цента, а потом, Эйб...

Он сделал паузу, чтобы привлечь внимание Эйба, прежде чем закончить объяснение.

«А потом, Эйб, — продолжил он, — мы наймём брата моей Минни, Ферди, который знает строительный бизнес от А до Я, чтобы он построил для нас дом.
 Нам нужно будет только внести по четыре тысячи с каждого, Эйб, и, когда дом будет готов, Рашкин говорит, что мы сможем продать его в мгновение ока».

"Я никогда не продавал флэш-памяти, Маврусс, - сказал Эйб. - и, во всяком случае, Маврусс, пока
Я ничего не говорю о семье твоей Минни, ты понимаешь, если бы я
пошел на сделку с конокрадом вроде Ферди Ротшильда,
вы понимаете, я бы сначала забрал свои деньги и положил их на хранение в
кое-кто из тех парней в Синг-Синге. Я бы с удовольствием вернул его, Морасс.

 — Послушай, Эйб, — сказал Моррис, — прежде чем ты начнёшь отпускать шуточки о семье моей Минни, как насчёт брата твоей Рози, того, что...

 — Всё в порядке, Морасс, — вмешался Эйб. «Я не говорю, что брат моей жены — это что-то особенное. Вот как я отношусь к брату жены парня: если у него есть немного денег, то он обращается с тобой как с псом,
Морусс, а если он на мели, то твоя жена отдаёт ему все твои сигары и галстуки, и если у вас одинаковый размер
шея, Mawruss, тогда всю вашу жизнь вы покупаете воротнички и рубашки для
два. Нет, Маврусс, я не доверяю брату ничьей жены,
особенно, Маврусс, если парень допустит такой грязный провал, как
Ферди Ротшильд так и сделал, а потом забирает все деньги и спускает их на
скачки.

"Это уже из старых времен", - запротестовал Моррис. «Сегодня он порядочный, трудолюбивый парень, Эйб, и уже два года работает в строительной компании Рейнгольда. То, чего он не знает о строительстве многоквартирных домов, Эйб, не стоит знать».

«И то, чего я не знаю о строительстве многоквартирных домов, Морусс, — сказал Эйб, — поместилось бы в одной из библиотек Карнеги, Морусс; и, кроме того,
более того, Морусс, я не хочу ничего об этом знать.
 И, кроме того, Морусс, если бы ты стоял там и говорил со мной весь день, это
ничего бы не изменило». Если ты хочешь строить многоквартирные дома, Морусс, у тебя есть моё разрешение, но ты можешь обойтись без меня. У меня свои проблемы с плащами.

Моррис встал.

"Хорошо, Эйб," — сказал он. "Я даю тебе шанс, Эйб, а ты его не используешь.

"Что ты имеешь в виду, Морусс?" — спросил Эйб.

"Я имею в виду, Эйб, что я займусь этим один, и только об одном.
Я умоляю тебя, Эйб: не приходи ко мне через шесть месяцев и не заявляй
что я не впустил бы тебя ни в одно хорошее дело. Я сделал все, что мог ".

Атмосфера простого достоинства, с которой Моррис предъявил свой ультиматум, была
в некоторой степени омрачена хриплым смехом Эйба.

— «Не делай мне одолжений, Морасс», — насмехался он. «Всё, что я хочу сказать, это то, что на твоём месте, Морасс, я бы собрал этого архи-текса и Б. Рашкина, а также твоего зятя Ферди и устроил бы им
— Предложите компенсацию, скажем, в три тысячи долларов, Морусс. Потому что, как я понимаю, эта штука будет стоить вам столько же денег и доставит немало хлопот.

 — Тебе не стоит быть таким щедрым в своих советах, Эйб, — возразил Моррис.

— О, я ничего с тебя не возьму, Морусс, — сказал Эйб, поворачиваясь к колонке «Прибытие покупателей», и, не найдя подходящего ответа, Моррис возмущённо фыркнул и хлопнул дверью выставочного зала.

До конца дня на лице Эйба играла злорадная ухмылка.
Он был там, когда Моррис ушёл на встречу с Генри Д. Фельдманом,
и когда он вернулся через четыре часа, злоба, если и была, то усилилась.

 «Ну что, Морасс, — воскликнул Эйб, — я полагаю, ты всё уладил?»

 «Это не так просто, Эйб, — ответил Моррис. Его манеры были такими же весёлыми,
как только могут быть у человека, который изо всех сил старался подавить
приступ неистовой ругани, — ведь встреча в офисе Генри Д. Фельдмана
была сопряжена со множеством нервных инцидентов. _Прежде всего_,
Фельдман заплатил щедрый гонорар, а затем началось обсуждение
соглашение о залоге на строительство с Милтоном М. Шугарменом, адвокатом I. O. M. A.

Фельдман заверил Морриса, что по обычаю заёмщик должен оплачивать услуги адвоката кредитора, связанные с составлением и регистрацией необходимых документов, и Моррис также узнал, что высокие страховые взносы за возводимое здание будут оплачиваться из его кармана. Более того, он видел, что Б. Рашкину причитаются комиссионные за
то, что он убедил Морриса купить участок, и впервые узнал, что он
тоже должен Б. Рашкину двести пятьдесят
долларов за получение строительного кредита от I. O. M. A.

 До сих пор он считал, что его инвестиции превышали вложения Б. Рашкина на
тысячу долларов, и когда он подумал, что Б. Рашкин будет его собственным прорабом, в то время как он, Моррис, будет вынужден нанять Ферди Ротшильда за вознаграждение в семьсот пятьдесят
долларов, чтобы тот выполнял те же функции, совет Эйба показался ему слишком разумным, чтобы быть приятным.

"Нет, Эйб, - сказал он, - это происходит не так быстро. У меня назначена другая встреча на
следующую неделю".

Эйб хмыкнул.

— Всё, что я хочу сказать, Морусс, — прокомментировал он, — так это то, что ты не должен забывать, что ты партнёр в бизнесе по продаже плащей и костюмов.

 — Не волнуйся, — ответил Моррис, — ты бы не позволил мне забыть об этом, Эйб.
 Он направился в мастерскую, а Эйб снова расплылся в улыбке.

Надо признать, что в течение всех шести месяцев строительства
Моррис сохранял стоическое спокойствие, которое успешно скрывало бурю,
бушевавшую в его душе. Все неудобства, связанные со строительством
дома, свалились на Морриса, и они с Рашкиным в равной степени
мелкий шантаж со стороны адвоката и архитектора, взявших на себя
залог по строительному кредиту.

Тем временем ухмылка Эйба становилась всё шире и злее, и не раз
Моррис отказывался от удовольствия напасть на своего партнёра, лишь
проявив поразительное самообладание.

"Сделай мне одолжение, Эйб," — сказал он наконец, — "и посвяти меня в эту шутку."

— Это не шутка, Морусс, — ответил Эйб. — Я думал, ты уже понял.

 — Если ты имеешь в виду дом, Эйб, — ответил Моррис, — то я могу сказать только одно: если в этом и есть какая-то шутка, Эйб, то это шутка над тобой, потому что
этот дом почти достроен.

"Я рад это слышать, Маврусс", - сказал Эйб. "Я полагаю, Ферди Ротшильд
хорошо поработал над домом".

"Конечно, он это сделал", - сказал Моррис.

"Он не получал никаких поблажек от материальных людей или ничего подобного, Маврусс.
Что?" Спросил Эйб.

— Взятки! — воскликнул Моррис. — Что ты имеешь в виду?

 — Я имею в виду, что вчера вечером в метро я видел Гуссаро, стекольщика,
Морусс, — объяснил Эйб, — и он сказал, что за каждое стекло, которое
попадает в твой дом, Морусс, Ферди Ротшильд получает взятку.

 — Ну и что с того? — возразил Моррис. "Если бы Гуссаров мог это вынести,
Эйб, я могу.

«Гуссароу вполне может это выдержать, Морусс», — ободряюще сказал Эйб. «Всё, что ему нужно сделать, — это вписать это в счёт».

«Ну, если он впишет это в мой счёт, Эйб, — ответил Моррис, — он также впишет это в
Рашкину, потому что мы с ним купили одни и те же строительные материалы, и я не буду платить по счетам, пока не увижу, что Рашкину не выставили счёт меньше, чем мне.

Это стало решающим аргументом, и ухмылка Эйба растянулась на несколько сантиметров, а потом вернулась к своему обычному размеру только через несколько дней, когда Моррис начал переговоры о своей постоянной ипотеке. Как только Моррис возразил
— за его легкомыслие.

 — Ты что, так и будешь ходить с видом сумасшедшего идиота, Эйб?

 — Я должен смеяться, Морусс, — возразил Эйб, — когда я вижу это, Сэм
Сегодня утром я разговаривал с Федером из «Косцюшко Бэнк», и он сказал мне, что вы получили постоянную ипотеку от I. O. M. A. Он сказал, что Милтон М. Шугарман сказал ему, что вы получили её раньше Рашкина, потому что у вас есть влияние как у брата Шугармана по ложе.

«Конечно, получил», — признался Моррис.

— А потом, Морусс, — продолжил Эйб, — Рашкин узнаёт, что I. O. M. A. собирается выдать тебе постоянный кредит,
и тоже идёт к Шугармену.

 — Верно, — согласился Моррис.

«И он говорит Шугармену, что если Шугармену нужно проверить право собственности на ваш дом, то ему не нужно проверять право собственности на дом Рашкина, потому что оба дома стоят на одном участке. Поэтому он предлагает Шугармену, что если Шугармен возьмёт с него всего сто долларов, то он подаст заявку в I. O. M. A. на получение постоянного кредита. В противном случае он возьмёт кредит в страховой компании».

Моррис иронично кивнул.

"И Шугармен, я полагаю, сказал бы, что сделает это," — вмешался он.  "Нет, Эйб,
Шугармен не такой. Это стоило бы мне пятьсот долларов
одолжи, Эйб.

"Я знаю, что это так, Маврусс, - сказал Эйб, - и Федер говорит, что Шугармен сказал
ему, что он берет с тебя пятьсот долларов, и поэтому он не хочет быть
хог, Маврусс, и, следовательно, он закрывается с Рашкиным на сто
пятьдесят."

У Морриса отвисла челюсть, и он уставился на Эйба.

«Кроме того, Морусс, — продолжил Эйб, — Рашкин на днях пришёл к Федеру и сказал, что был бы рад быстро обернуться. И он сказал Федеру, что дом стоит восемь тысяч долларов наличными, и он был бы рад продать его за сорок четыре с половиной, все наличными, сверх новой
первая закладная на тридцать три тысячи.

Моррис кивнул.

"Но, Эйб, — прохрипел он, — как он мог так поступить? С учётом всех закладных и всего остального, а также того, что я вложил и заплатил за строительные материалы сверх кредита на строительство, этот дом стоит всего одиннадцать тысяч двести пятьдесят долларов наличными. Если бы я смог продать этот дом, то выручил бы за него сорок пять тысяч семьсот пятьдесят долларов, а я рассчитывал на сорок семь тысяч как на справедливую цену.

 — Конечно, рассчитывал, — весело сказал Эйб.

 — И как этот парень, Рашкин, мог утверждать, что его дом стоит ему в
восемь тысяч долларов наличными - это больше, насколько я мог понять, Эйб, - сказал Моррис
. - Потому что, хотя я и знаю это, я тратил на комиссионные и на Ферди
Ротшильд, еще пара тысяч в роли Рашкина, Эйб, наш строительный материал
стоит столько же, Эйб ".

— Конечно, было — в счетах, Морусс, — ответил Эйб. — Но Гуссароу говорит, что, конечно, он ничего не знает о других поставщиках, но когда он присылает тебе счёт, он также присылает такой же счёт Рашкину, и когда ты отправляешь ему чек за свой счёт, Ферди Ротшильд получает пять процентов. Также Рашкин отправляет Гуссароу чек за свой счёт с пятью
процент. скидка, и Ферди Ротшильд _schmiers_ дает Рашкину
двадцатидолларовую банкноту, и так далее."

Моррис сел на ближайший стул и беспомощно уставился на Эйба.

"Что ты думаешь о паре таких мошенников, Эйб?" - прохрипел он.

"Что я думаю, Маврусс?" Эйб повторил. — Я думаю, что один из них — твой шурин, Морусс, а другой — настоящий мошенник, Морусс, и это плохая комбинация.

— Но я могу добиться их ареста, Эйб, — заявил Моррис, — и, чёрт возьми,
я это сделаю.

Эйб пожал плечами.

«Ты не можешь этого сделать, Морусс, — сказал он, — потому что, во-первых,
Морусс, твоя Минни этого не потерпит, а во-вторых,
эти двое парней придумают какую-нибудь историю, и судья их отпустит. А потом, Морусс, они развернутся и пойдут на работу, а потом подадут на тебя в суд за незаконный арест, и не успеешь оглянуться, как ты окажешься должен ещё пару тысяч долларов.

Моррис печально кивнул.

"Полагаю, ты прав, Эйб," — пробормотал он.

— «Конечно, я прав, Морусс», — сказал Эйб. — «И ещё, Морусс, пока я
Я бы не хотел говорить ничего такого, что заставило бы вас чувствовать себя ещё хуже, но я должен сказать, Морусс, что если бы вы поверили, что я был прав шесть месяцев назад, то не поверили бы, что я прав сейчас.

Моррис снова кивнул. Он был совершенно подавлен и так умоляюще смотрел на своего напарника, что Эйб не смог удержаться от утешения и совета.

«Послушай, Морусс, — сказал он, — иногда человек может ошибиться. Не так ли? И если бы он время от времени не терял пару тысяч долларов, то не знал бы цену своим деньгам. Не так ли?»
— Так что? Но в том, что касается этой ситуации, Морасс, у меня есть идея, что ты не так уж сильно влип, как тебе кажется.

 — Нет? — спросил Моррис. — Почему, Эйб?

 — Ну, Морасс, я тебе скажу, — начал Эйб, не имея чёткого представления о том, как закончит. "Ты знаешь меня, Маврусс; я не из тех парней, которые умеют
многое могу сказать в свое оправдание, но я не настолько плох в суждениях,
и ты тоже, Маврусс".

"Я видел, как парни с хуже суд, как вы, Абэ", - сказал Моррис.

Эйб не мог удержаться взглядом удивления на этом не жалея
прием.

— В конце концов, Морусс, ты должен это признать, — воскликнул он. — Но в любом случае, Морусс,
давай закончим с этим делом о постоянной ипотеке, а
потом, Морусс, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь тебе.

Моррис поднялся на ноги.

"Что ж, Эйб, — начал он дрожащим голосом, — я должен сказать, что я..."

— Послушай, Морасс, — грубо вмешался Эйб, — разве мы не достаточно
потратили времени на болтовню сегодня утром? То, что у тебя проблемы с этим
зданием, Морасс, не значит, что мы не должны заниматься делом, Морасс.

Он протянул Моррису чёрную сигару, и, направляясь в монтажную, они
выпустили наружу свои сдерживаемые эмоции в виде больших клубов
успокаивающего дыма.
курите.

Следующие две недели были наполнены для Морриса таким количеством неприятных событий, что он заметно постарел, и Эйб снова выразил ему своё сочувствие.

"Вам не стоит так напрягаться, Морусс," — сказал он на следующее утро после того, как постоянный кредит был закрыт. "Не успеете оглянуться, Морусс, как у вас уже будет нервный срыв."

— Держу пари, Эйб, у меня бы случился нервный срыв, — согласился Моррис. — Если бы ты был на моём месте, Эйб, у тебя бы тоже случился нервный срыв. Во-первых, Эйб, я должен заплатить этим придуркам — Пински и Губину,
сто долларов, прежде чем они выдадут мне окончательный сертификат,
а потом, Эйб, мне пришлось подмазать парня из жилищного отдела
ещё на сто долларов. А потом, Эйб, я сказал этим двум мошенникам,
что я о них думаю, Эйб, и ты бы слышал, как этот конокрад мне ответил.

 — Конокрад! — сказал Эйб. — Который из них, Морусс?

 — Этот Ферди Ротшильд, Эйб, — продолжил Моррис. — Клянусь, Эйб, если бы этот парень не был братом моей жены, я бы сделал ему пару голубых глаз, которые он бы не так быстро забыл.

«С таким парнем, как этот, Морусс, — сказал Эйб, — тебе вообще не стоит беспокоиться. Если ты подаришь этому подонку пару голубых глаз, он, может быть, подарит тебе пару голубых глаз, и на этом всё, Морусс. Но когда ты подаришь пару голубых глаз такому мошеннику, как Ферди Ротшильд, это уже совсем другое дело». Такой мошенник, как он, Морусс, мог бы развернуться и подать на вас в суд за причинение ущерба, и не успеете оглянуться, как окажетесь должны пару тысяч долларов.

«Что ж, я с ним покончил, — ответил Моррис, — так что нам не придётся
Больше не говори о нём. Такой грязный пёс, как он, Эйб, не стоит и...
— Он подыскивал в уме достаточно банальный пример для сравнения, когда Эйб перебил его.

 — Я думал, ты не собираешься говорить о нём, Морусс, — сказал он. — И вообще, Морусс, какой смысл говорить о том, что уже в прошлом? Теперь нам нужно продать этот дом, Морусс.

 — Я знаю, Эйб, — с сожалением ответил Моррис, — но как мы продадим этот дом, если Б. Рашкин ходит и предлагает продать точно такой же дом за сорок четыре с половиной? Если бы мне посчастливилось получить
сорок пять-семь-пятьдесят на шахту, Эйб, я бы все-таки быть несколько
сто долларов".

"Ты говоришь глупости, Маврусс; ты бы, конечно, получил сорок семь тысяч за этот дом".
"А я бы стал?" - воскликнул Моррис.

"Как бы я это сделал?" - спросил я. "Да"." - "Да". - воскликнул Моррис. "Как бы я это сделал?"

"Предоставь это мне", - ответил Эйб.

Он надел шляпу и пальто.

"Куда ты идешь, Эйб?" Спросил Моррис.

Эйб серьезно покачал головой.

"Тебе не следовало спрашивать меня, Маврусс", - сказал он. "У меня есть идея".

Было без четверти двенадцать, когда Эйб покинул лофт-билдинг на Девятнадцатой улице.
Он сразу же направился в зал продаж недвижимости на
Веси-стрит, где ежедневно в полдень проводятся аукционные продажи недвижимости.
В этот центр риэлторской деятельности приезжает каждый брокер по недвижимости в
Ист-Сайде вместе со своими братьями из Гарлема и Бронкса, а также
Эйб был вполне уверен, что Б. Рашкин будет под рукой.

Действительно, едва он вошел в торговый зал, как заметил Б. Рашкина.
он стоял в стороне от небольшой толпы, окружавшей трибуну
популярного аукциониста.

«Итак, джентльмены, — сказал аукционист, — что вы предлагаете за этот
шестиэтажный дом на четыре семьи. Помните, джентльмены, он практически новый
и стоит на участке размером сорок на сто.

«Сорок тысяч», — раздался голос у Эйба за спиной.

«Ну же, джентльмены, — воскликнул аукционист, — мы не дарим вам этот дом. Я слышу сорок одну? Благодарю вас, сэр. За сорок одну — за сорок одну — за…»

Эйб подошёл к Б. Рашкину и твёрдым голосом сделал следующую ставку.

"Сорок один и пять," — сказал он.

"Сорок один и пять," — повторил аукционист, и Б. Рашкин повернулся, чтобы посмотреть на покупателя.  Он заметно вздрогнул, узнав Эйба, который холодно поклонился.

"Здравствуйте, мистер Поташ," — воскликнул Рашкин. "Я не знал, что ты был в
рынок недвижимости.

"Почему бы и нет?" Сказал Эйб.

"Ну, на счет того, что у тебя есть партнер, который..."

- Вам не обязательно втирать в это слово, мистер Рашкин, - перебил его Эйб. "Если мой
партнер действительно понял что-то хорошее, когда увидел это, мистер Рашкин, мне не нужно
напоминать об этом ".

"Хорошая вещь!" Озадаченно произнес Рашкин. "Почему, я не ..."

Он вовремя остановился и заставил себя дружелюбно улыбнуться.

"Да, Г-н Рашкин," Абэ пошел на, как он незаметно отодвинулся от
толпа. "Ты не поверишь, этот парень сказал мне сегодня утром, что у него уже есть
выгодное предложение по поводу дома".

— Не говорите мне, — сказал Рашкин, когда они подошли к одной из дверей
торгового зала. Он тоже отошёл от толпы и поздравил себя с тем, что Эйб больше не делал
предложений. — Я рад, что он его получит.
Что касается меня, мистер Поташ, я бы тоже с радостью продал свой дом.

Здесь он быстро произвел в уме подсчеты и примерно определил
цену, которая принесла бы Моррису прибыль.

"Мне предложили за мой дом сорок шесть фунтов семьдесят пять шиллингов, мистер
Поташ," — рискнул он.

Эйб сделал вид, что удивлен.

"Вот как!" — сказал он, старательно изображая, что приходит в себя.

— Да, мистер Поташ, — продолжил Рашкин. Он начал чувствовать, что сумма слишком мала. — Я получил такое предложение и не возьму ни цента меньше сорока восьми.

 — Дайте-ка подумать, — задумчиво произнёс Эйб, когда они остановились перед пекарней и закусочной в нескольких домах от них. — Вы взяли первый ипотечный кредит на тридцать три тысячи долларов, и это дало бы вам довольно большую прибыль, мистер Рашкин.

— Не хотите ли зайти внутрь и выпить чашечку кофе, мистер Поташ? —
предложил Рашкин.

— Не откажусь, — сказал Эйб, и они вошли в пекарню
вместе. "Вы бы хотели, чтобы все денежные выше ипотечных, г-н Рашкин?"

"Только теперь, г-н Поташ," Рашкин ответил: "Я хочу кое-что
есть. Дайте мне кусок толченого хлеба и чашку кофе.

- Отдельно молоко? - спросила официантка.

Б. Рашкин высокомерно кивнул и затем повернулся к Эйбу.

"Что будете заказывать, мистер Поташ?" - спросил он.

"Налейте мне также чашку кофе и сэндвич с языком", - объявил он официантке.
"Я не против".

- Белый или ржаной хлеб? - спросила официантка.

- Ржаной хлеб, - ответил Эйб.

«У нас нет ржаного хлеба; я могла бы дать вам сэндвич с булочкой», — торжественно заявила она.

— Ладно, дайте мне сэндвич с языком, — заключил Эйб и снова обратился к Б. Рашкину.

 — Конечно, вы бы взяли вторую закладную, мистер Рашкин, — сказал он.

 — Ну, я мог бы взять две-три тысячи долларов, закладную на покупную стоимость, но не больше, — ответил Рашкин, когда официантка вернулась с пустыми руками.

"Булочки закончились", - сказала она. "Придется дать тебе белого хлеба".

"Хорошо", - ответил Эйб.

"Ты сказал швейцарский сыр или магазинный?" - мягко осведомилась она.

"Язык!" Эйб и Б. Рашкин взревели в один голос.

"Ну, не сердитесь из-за этого", - крикнула официантка, уносясь прочь.
к кофейникам.

"Я скажу вам правду, мистер Поташ", - продолжил Б. Рашкин. "Я уже отдаю
этот дом нескольким риелторам, и я рассматриваю
хорошее предложение от парня, которого Ферди Ротшильд привез мне. Этот парень
делает мне отличное предложение, мистер Поташ, только он хочет, чтобы я взял на себя вторую закладную на пять тысяч долларов; и я сказал Ферди Ротшильду, что если он сможет убедить своего клиента внести всю сумму наличными сверх второй закладная на три тысячи долларов, я рассмотрю это. Ферди говорит, что его клиент рассчитывает на это.
клиент, который придёт к нему сегодня днём, уже у него, и он сообщит мне,
прежде чем я уйду домой вечером.

В этом редком случае Б. Рашкин впервые столкнулся с необходимостью
говорить правду, лишь слегка приукрашенную, потому что в то самое утро Ферди
Ротшильд нашёл покупателя, который был готов заплатить сорок шесть
тысяч долларов за дом Рашкина. Покупатель предложил завершить сделку, оформив первую закладную на тридцать три тысячи долларов, вторую закладную на семь тысяч долларов и выплатив оставшуюся сумму в шесть тысяч долларов.
цена наличными.

Б. Рашкин сказал Ферди, что если клиент согласится заплатить восемь
тысяч пятьсот долларов наличными и пропорционально уменьшить вторую ипотеку,
то сделка будет закрыта; и Ферди пообещал сообщить ему об этом во второй
половине дня.

"Послушай, Рашкин," наконец сказал Эйб, "какой смысл ходить вокруг да около? Вы знаете не хуже меня, что мы с моим партнёром не очень хорошо ладим,
и я бы хотел преподать этому придурку урок, чтобы он больше не
баловался с недвижимостью, понимаете. Я вам скажу
Прямо сейчас, Рашкин, я был бы готов потерять, может быть, пару сотен
долларов, если бы мог забрать у тебя этот дом и продать его тому парню,
который делает предложение Мору Перлмуттеру.

«Вы с Перлмуттером, должно быть, хорошие друзья», — прокомментировал Рашкин. «Но, в любом случае, я готов помочь вам всем, чем смогу,
потому что, когда парень называет тебя кровопийцей и конокрадом, мистер Поташ, ты, естественно, не испытываешь к нему особой симпатии. Но я должен сказать вам одну вещь, мистер Поташ, и это то, что я не могу продать свой дом меньше чем за сорок восемь тысяч долларов».

Эйб отставил чашку с кофе и уставился на Рашкина.

 «Это большие деньги, мистер Рашкин, — сказал Эйб, — и это почти двенадцать тысяч наличными».

 Б. Рашкин спокойно кивнул, и Эйб на мгновение задумался.

— Что ж, Рашкин, — сказал Эйб, — я готов потратить немного денег,
понимаете ли, и поэтому я хотел бы сделать вам такое предложение: не
отдадите ли вы мне право на покупку дома за сорок восемь тысяч на
две недели, если я заплачу вам, скажем, двести долларов?

Рашкин покачал головой.

"Тогда давайте скажем двести пятьдесят долларов, —
предложил Эйб, но Рашкин отказался.

Они сразу же начали ожесточённо торговаться и каждые пять минут
меняли цену опциона, пока не прошло полчаса и они не сошлись на четырёхстах долларах.

 «Хорошо, — воскликнул Б. Рашкин, — давайте пойдём к Милтону М. Шугармену и
подпишем опцион».

— Я согласен, — сказал Эйб, — любой адвокат мог бы составить его, насколько я понимаю.

Они встали из-за стола, не оставив официантке положенного по традиции пятицентовика, и, когда выходили из дверей, она сердито посмотрела им вслед и обеими руками поправила свой помпадур.

- Дай трубку этим двум прожигателям жизни, - прошипела она официантке за соседним столиком.
 "Я знала, что эти парни откажутся от меня, как только я положу на них глаз".
"Я знаю".

Она испустила тяжелый вздох.

"Вы же слышали, какой шум они подняли по поводу сэндвича с языком", - сказала она.
— Разве не забавно, Китти, как скряги всегда беспокоятся о своём пропитании?

Когда Эйб вернулся на работу пару часов спустя, он застал Морриса за подсчётами на обратной стороне конверта.

"Ну что, Эйб, — воскликнул Моррис, — что нового в доме?"

"Я расскажу тебе, что нового, Морусс, — ответил Эйб. - Просто добавь четыреста
долларов тем, кто указан на этом конверте, и ты узнаешь, во что тебе обошелся этот дом.
- Что ты имеешь в виду? - спросил я.

- Что ты имеешь в виду?

"Не важно, что я имею в виду, Mawruss", - сказал Абэ. "Я тебе потом расскажу, что я
значит. Дело в том теперь, Mawruss, я должен знать одну вещь, и я получил
знаю, что это быстро. — Где я могу найти этого вашего никчёмного зятя?

 — Дайте-ка подумать, — сказал Моррис. — Уже два часа, так что, Эйб,
думаю, ты сможешь найти его в задней комнате кафе Вассербауэра.
 Он, парень по имени Фейнсон и этот никчёмный Рабинер играют там в пинокль.

— Но разве у него нет офиса, Морусс? — спросил Эйб.

 — Конечно, у него есть офис, — ответил Моррис. — . — Он снял его вместе с парой риелторов на Либерти-стрит, Эйб. . — Поищи его в телефонной книге. . — У него там даже телефон есть, Эйб, держу пари, что на мои деньги.

Эйб сверился с телефонной книгой и снова надел шляпу.

"Куда ты теперь, Эйб?" — спросил Моррис.

"Я иду в офис Ферди Ротшильда," — ответил Эйб.

"Но ты не застанешь его на месте, Эйб," — возразил Моррис.

"Надеюсь, что нет," — ответил Эйб и во второй раз за день вышел из дома.
по месту работы и сел на поезд, идущий в центр города.

Офис Ферди Ротшильда был спрятан в темном углу
небольшое офисное здание на улице Свободы, и как Абэ устало побрел вверх
три лестничных пролета, он обогнал короткий, толстый джентльмен направился в
в том же направлении.

«Парню, у которого офис на верхнем этаже такого здания, как это, — сказал измученный путешественник, — следовало бы держать дирижабли для своих клиентов».

«Держу пари», — выдохнул Эйб, когда они вместе вышли на лестничную площадку, а затем молча пошли бок о бок в офис Ферди Ротшильда.

Эйб открыл дверь и жестом пригласил своего спутника войти первым, на что
незнакомец вежливо кивнул и вошёл в кабинет.

"Мистер Ротшильд у себя?" — спросил он у секретаря, который был единственным
человеком в комнате.

"Мистер Ротшильд только что звонил," — ответил секретарь, — "и он сказал,
что если придёт парень по имени Маркс, то ему следует подождать."

«Он сказал, что сейчас придёт?» — спросил мистер Маркс.

 «Нет, — ответил мальчик, — но он скоро придёт, это точно».

 «Откуда ты знаешь?» — спросил Эйб.

 «Потому что я слышал, как он говорил другим мальчикам, что не опоздает».
больший лимит времени, - ответил мальчик. - Но он говорит, что сыграл бы еще четыре раздачи.
а потом бросил бы. Видишь?

Мистер Маркс посмотрел на Эйба и расхохотался.

"Для тебя это прекрасная жизнь подонка", - сказал он. "Этот парень говорит мне, что я должен быть здесь
ровно в три часа, и он вот так тратит мое время".

Эйб кивнул.

"Чего вы могли ожидать от такого парня?" Начал Эйб, а затем
внезапно прервался: "Но извините меня. Возможно, он ваш друг".

"_Gott soll h;ten", - благочестиво ответил мистер Маркс. "Все, что мне нужно сделать с ним.
это то, что он сделал мне предложение купить участок недвижимости
— Он получил его, чтобы продать.

 — Забавно, — сказал Эйб. — Я сам пришёл сюда из-за участка, который только что купил, и, как я понял, он пытался продать его тому, у кого я его купил.

Эйб достал вариант из нагрудного кармана и развернул его на колене,
в то время как мистер Маркс украдкой взглянул на него, что не осталось незамеченным Эйбом, который помог
инспекция его спутника путем разворачивания бумаги до тех пор, пока ее содержимое не стало ясно видно
.

"Почему?" - воскликнул мистер Маркс. "Почему, это тот самый дом, что стоит здесь?"
Ротшильд сказал, что продаст его мне.

Эйб резко поднял голову.

— Вы так не считаете? — сказал он. — Как он мог продать вам этот дом, когда я
сегодня утром получил опцион на него за сорок восемь тысяч
долларов?

— Сорок восемь тысяч долларов! — воскликнул мистер Маркс. — Он говорит, что я
могу купить его за сорок шесть тысяч долларов.

Эйб рассмеялся с наигранной вежливостью.

"Что ж, если вы могли купить его за сорок шесть тысяч, вам следовало бы взять"
- сказал он. - Я хочу за него сорок девять тысяч.

Теперь настала очередь мистера Маркса рассмеяться.

"Вы не могли получить сорок девять тысяч за тот дом, - сказал он, - если
стекла уже были бриллианты".

"Нет?" Возразил Эйб. "Ну, тогда я оставлю это себе, мистер..."

"Маркс", - предложил мистер Маркс.

"Маркс", - продолжил Эйб. "Я сохраню это, мистер Маркс, пока не смогу получить, так что
уверен, что меня зовут Эйб Поташ".

— «Поташ и Перлмуттер»? — спросил мистер Маркс.

 — Это моё имя, — сказал Эйб.

 — Значит, ваш партнёр всё-таки владеет соседним домом! — воскликнул мистер Маркс.

 — Для меня это не новость, мистер Маркс, — сказал Эйб. «На самом деле, мистер Маркс, это он построил тот дом, и я так устал слушать о том, как он сдаёт его в аренду и сколько денег собирается на этом заработать, что сам купил соседний дом».

«Но разве это не забавно, что один партнёр должен строить дом, а другой партнёр не должен иметь к этому никакого отношения?» — прокомментировал мистер Маркс.

 «Мы были партнёрами в плащах, мистер Маркс, а не в домах», — объяснил Эйб.
 «И у меня был шанс войти в дело вместе с ним, но я был большим дураком и не воспользовался им».

Мистер Маркс поднялся на ноги.

"Что ж, всё, что я могу сказать, — продолжил он, — это то, что если бы у меня был партнёр и мы рассматривали бы предложение о строительстве, мистер Поташ, мы бы занялись этим вместе, а не по отдельности."

"Да, мистер Маркс, — согласился Эйб, — если бы у вас был партнёр, мистер Маркс, это
Это было бы что-то другое, но партнёр, которого я нашёл, мистер
Маркс, вы не представляете, какой это независимый парень. Я могу вас заверить,
мистер Маркс, что этот парень не даёт мне знать, чем он занимается
вне нашего бизнеса. Насколько я знаю, он мог уже продать свой
дом.

"Вы же не хотите сказать, что его дом выставлен на продажу?" Резко сказал Маркс
.

"Я не хочу ничего сказать", - ответил Эйб, собираясь уходить. "Все
Я хочу сказать, что я устала ждать, пока этот босяк Ротшильд,
и я должен вернуться в магазин".

- Подожди немного, я спущусь с тобой вниз, - вмешался Маркс.

Как они шли к железной дороге они обменялись еще
секреты, благодаря которым выяснилось, что г-н Маркс был в мебели
бизнес на Третьей авеню, и что он жил на Ленокс-авеню возле одного
Сто шестнадцатой улице.

- Да ведь вы практически соседка Мавруса Перлмуттера! - воскликнул Эйб.

- Это так? - спросил мистер Маркс, когда они дошли до надземки.

- Да, - продолжал Эйб, - он живет на пересечении сто Восемнадцатой улицы и
Ленокс-авеню.

"Вы так не говорите?" - ответил мистер Маркс. "Что ж, мистер Поташ, думаю, я понял
— Я должен оставить вас здесь.

Они пожали друг другу руки, и, поднявшись на половину лестницы, ведущей на платформу вокзала, Эйб остановился, чтобы посмотреть, как мистер Маркс записывает адрес в свой блокнот.

Когда он снова вошёл в свой демонстрационный зал, Моррис как раз вешал трубку.

"Да, Эйб, — сказал он, — ты всё-таки сунул нос в это дело."

— Что ты имеешь в виду? — спросил Эйб.

 — Ферди Ротшильд только что звонил мне, — объяснил Моррис, — и он говорит, что ты
зашёл в его кабинет, пока его не было, и увидел там парня, которому он собирался продать дом Рашкина, и ты пошёл и сорвал сделку.
сделка, и что он все равно подаст на вас в суд ".

"Пусть он подает на нас в суд", - сказал Эйб. "Все, о чем он знает, это то, что ему говорит рассыльный
. Я не расставались не интернет, потому что там не было никакой сделки, чтобы
бюст вверх, Mawruss".

"Почему нет?" Моррис спросил.

— Потому что, если бы речь шла о продаже дома Рашкина, — объяснил Эйб, —
то Ротшильд вообще не при чём, потому что я сам единственный, кто может продать этот дом.

Он достал из нагрудного кармана опцион и протянул его Моррису, который
внимательно его прочитал.

"Что ж, Эйб, — прокомментировал Моррис, — это просто выбрасывание денег на ветер.
с плохим, потому что ты ничего не смог бы сделать с этим домом ни за две недели, ни за два года.

 «Я знаю это, — уверенно сказал Эйб, — но пока у меня есть опцион на этот дом, никто другой ничего не сможет с ним сделать. И пока Рашкин не сможет продать его тебе дешевле, Морусс, у тебя есть шанс избавиться от своего дома и выйти в плюс, Морусс». Мой вам совет, Морусс, — постарайтесь продать этот дом как можно дороже. Я уверен, что после того, как этот вариант
исчерпает себя, а Рашкин снова предложит свой дом за сорок пять тысяч,
ты бы точно застрял.

"Бьюсь об заклад, что я бы застрял, Эйб", - согласился Моррис. "Но я не собираюсь
на мне трава не расти, Эйб. Я дам объявление. сегодня во второй половине дня во все газеты Нью-Йорка.
и я буду держать его в силе, пока не продам дом ".

— Может быть, в этом нет необходимости, Морусс, — сказал Эйб, сверкнув глазами.

 — Что ты имеешь в виду? — спросил Моррис.

 После чего Эйб в подробностях рассказал о своих приключениях за день,
начав со встречи с Б. Рашкиным на бирже недвижимости и
закончив тем, что мистер Маркс записал адрес Морриса.

«А теперь, Морасс, — заключил Эйб, — ты видел, в каком положении я оказался, и когда этот парень Маркс придёт к тебе сегодня вечером, ты должен быть осторожен и не болтать лишнего. Помни, Морасс, ты должен сказать ему, что как партнёр я придурок и законченный эгоист. Кроме того,
Морусс, ты должен сказать ему, что если бы я не был связан соглашением о партнёрстве,
я бы прикончил тебя за твою рубашку, понимаешь?

Моррис кивнул.

"Я знаю, что ты должен, Эйб," — сказал он.

"Что!" — взревел Эйб.

«Я имею в виду, что знаю, что должен, — объяснил Моррис. — Я знаю, что должен сказать
здесь Марксу то, что вы говорите».

Эйб сразу же успокоился, но дальнейшую тактику оставил на усмотрение Морриса.
И когда в тот вечер мистер Маркс пришел в дом Морриса,
Моррис показал, что обладает таким благоразумием, какого его партнер едва ли
достоин.

— Да, мистер Маркс, — сказал он, усадив гостя в самое удобное кресло в гостиной и угостив его хорошей сигарой, — это правда, что я купил дом и что этот дом выставлен на продажу.

Он сделал паузу и печально кивнул.

"Но я также нашёл партнёра, мистер Маркс, и, без сомнения, вы уже слышали об этом.
какой же он головорез. Уверяю вас, мистер Маркс, этот парень
идёт на работу и получает опцион на соседний дом, который, как вы знаете,
такой же, как и мой. Да, мистер Маркс, он получает опцион на этот дом за сорок семь тысяч пятьсот долларов от его владельца, хотя знает, что я уже веду переговоры о продаже своего дома за сорок семь тысяч семьсот пятьдесят.

Это умышленное искажение суммы опциона привело к желаемому результату.

"Вы видели этот опцион?" — осторожно спросил Маркс.

"Ну, нет, я его не видел, но мне об этом хорошо известно, мистер.
— Маркс, — сказал он и позволил себе передохнуть, как говорят музыканты,
чтобы фраза улеглась в голове.

 — Да, мистер Маркс, я слышал, что «Поташ» платит пятьсот долларов за опцион на две недели по цене сорок семь тысяч пятьсот долларов.

 — Сорок семь тысяч пятьсот долларов? — переспросил Маркс с вопросительной интонацией.

— Сорок семь тысяч пятьсот, — невозмутимо ответил Моррис, — и, я думаю, он купил довольно дешёвый дом.

 — Ну, я придерживаюсь другого мнения, — возразил Маркс. — Я
придерживаюсь мнения, мистер Перлмуттер, что ваш партнёр платит тысячу
— За его дом просят слишком много денег.

 — Неужели? — ответил Моррис, и тут же началась трёхчасовая
 беседа, которая закончилась тем, что они заключили сделку на сорок семь
тысяч долларов. Через десять минут Маркс ушёл с письменным
заявлением об условиях продажи, а Моррис положил в карман аналогичное
заявление и пятьдесят долларов задатка.

  На следующее утро в конторе Генри Д. был подписан предварительный договор купли-продажи.
Офис Фельдмана, и ровно через две недели мистер Маркс получил право собственности на
Имущество Морриса, которое после вычета всех расходов принесло прибыль
строитель получил прибыль почти в две тысячи долларов. Эту сумму Моррис
перевел на счет фирмы Potash & Perlmutter, и
едва заверенный чек был отправлен в банк Костюшко
когда дверь открылась и в шоу-рум ворвались Рашкин и Ферди Ротшильд
.

- Кровопийца! - Закричал Рашкин, потрясая кулаком перед носом Эйба. "Что?"
"Ты не воспользовался своим вариантом?"

Эйб поспешно отступил назад и поставил таблицу с образцами между собой и Б.
Рашкиным.

"Я должен воспользоваться этим вариантом?" он спокойно сказал. "Я не могу позволить тебе сохранить
это в четыре сотни долларов, если бы захотел?"

Рашкин посмотрел на Ферди Ротшильда.

"Это для вас отличный убийца. Что?" — воскликнул он.

"В этом я не сомневаюсь," — ответил Ферди Ротшильд, — "но когда парень убивает брата своей жены ради комиссионных в четыреста шестьдесят пять долларов, Рашкин, какое у него должно быть сердце.
Как кусок стали.

«Не говори так, Ферди, — без эмоций заметил Моррис. — Ты заставляешь меня чувствовать себя плохо. Я очень хорошо к тебе отношусь, Ферди, после того, как ты со мной обошёлся. Да, Ферди, я очень хорошо к тебе отношусь,
Ферди. Ты мог бы прийти ко мне с высунутым от голода языком,
и я бы и пальцем не пошевелил.

Ферди повернулся и обратился к Б. Рашкину.

"Разве это не прекрасные слова, которые я слышу от своего зятя?" — сказал он.

"Никто не заставляет тебя оставаться здесь и слушать их, Ротшильд," — перебил Эйб. «И, в любом случае, Ротшильд, ты мог бы заработать больше денег, если бы вместо того, чтобы оставаться здесь, отправился в центр города в офис Генри Д. Фельдмана и подал в суд на этого Рашкина за свою комиссию. Я рассказывал Фельдману об этом сегодня утром, и он говорит, что у тебя есть все шансы».

— Ротшильд, — умоляюще воскликнул Рашкин, — куда вы идёте?

 — Вам не следует со мной разговаривать, — ответил Ротшильд. — Поташ прав. Я
привёл к вам этого Маркса, и он был готов и желал купить на ваших условиях,
так что вы должны мне комиссию в размере четырёхсот шестидесяти пяти долларов.

В следующий момент он захлопнул за собой дверь, а через пять минут за ним последовал Б. Рашкин, который за это короткое время успел
высказать исчерпывающее и непристойное осуждение в адрес Поташа и Перлмуттера,
как по отдельности, так и в качестве партнёров.

Через пять дней после этого Моррис просмотрел список сделок с недвижимостью в утренней газете, как заядлый игрок на скачках, который время от времени сверяется с результатами предыдущих заездов.

Он передал газету Эйбу и указал пальцем на следующую запись:

 264-я улица, 2044, восток, 37,6 x 100,10; Барух Рашкин — Королевскому
 Компания Piccadilly Realty Co. (прибыль 33 000 долларов), 100 долларов.

"Это всего лишь подделка," — сказал Эйб. "Вчера я видел в газете, что
Рашкин вместе со своей женой учредил компанию Royal Piccadilly Realty.
Голди Рашкин, как президент, и я думаю, он сделал это, потому что испугался, что Ротшильд подаст на него в суд. И поэтому он передал дом корпорации.

«Но если он это сделает, Эйб, — радостно воскликнул Моррис, — Ферди Ротшильд никогда не получит по этому иску, потому что этот дом — всё, что есть у Рашкина».

"Надеюсь, ты не расстраиваешься из-за этого, Маврусс", - сказал Эйб.

"Держу пари, что я чувствую себя ужасно, Эйб", - иронично сказал Моррис. "Но почему
Рашкин называет это Риэлтерской компанией "Роял Пиккадилли", Эйб?

"Все еще в память о старых временах", - ответил Эйб. "Я слышал это от Сола
Клингер, что до того, как Рашкин разорился на талии, он занимался
пошивом одежды под названием Royal Piccadilly ".

"Это правда?" Прокомментировал Моррис. "Я никогда не слышал, чтобы он разорился в талии"
бизнес, Эйб. Почему он не мог добиться успеха в этом, Эйб?"

"Ну, Маврусс, с ним были те же проблемы, что и с некоторыми другими"
я знаю, - многозначительно ответил Эйб. «Он был хорошим производителем,
но плохим продавцом; и ты, Морусс, как и я, знаешь, что любой дурак
может изготовить товар, Морусс, но чтобы его продать, нужна рассудительность».




Глава XVII


"Не тунеядец отправить их врачи еще?" - сказал Моррис с далекой
смотреть в его налитые кровью глаза, когда он входил в свою очередь бизнес на половину
последние семь однажды утром в марте.

"Врачи?" Повторил Эйб. "О чем вы говорите - о врачах?"

Моррис нетерпеливо щелкнул пальцами.

"Доктора! Послушайте, что я говорю!" - закричал он. "Я имел в виду Керси".

"Послушай сюда, Маврусс", - предложил Эйб. "Какой смысл тебе сегодня возиться с делами?
Почему бы тебе не пойти домой?" - спросил Эйб. "Что толку?"

"Что касается меня, то я не придаю вещам такого значения, Эйб", - ответил Моррис. "Времени
достаточно, когда мне нужно будет идти домой, тогда я пойду домой".

— Вы можете делать всё, что вам заблагорассудится, Морусс, — заявил Эйб. — Сейчас мы не настолько заняты, чтобы не уделить вам внимания, понимаете. В такую весеннюю погоду, как сейчас, Морусс, мы могли бы лучше продавать арктические бахилы и дождевики, чем пытаться избавиться от нашей очереди. Я говорю вам правду,
Маврусс, я не видел дела столь _шлехтовое_ с тех пор, как задолго до этого началась
Испанская война.

"Мы всегда могли бы найти, чем заняться, Эйб", - сказал Моррис. "Почему бы тебе не сказать
Мисс Коэн, чтобы она достала те заявления, о которых ты говорил
?"

"Это хорошая идея, Маврусс", - согласился Эйб. "В половине случаев мы этого не знаем
где мы вообще находимся. Крупные концерны выпускают то, что они называют балансом
ведомость пока что каждый день, и нам повезет, если мы делаем это уже раз в год.
Как ты думаешь, Маврусс, сколько времени ей потребуется, чтобы закончить с ними?

Отсутствующий взгляд вернулся в глаза Морриса, когда он ответил. "Я жду звонка
каждую минуту, Эйб", - сказал он.

Эйб возмущённо уставился на своего напарника, затем достал из кармана пиджака сигару и протянул её Моррису.

"Иди, сядь и покури, Морусс," — сказал он. "Леон Саммет дал мне её сегодня утром в метро, и если она хоть немного похожа на те, что
сувениры, которые он вручает ее своим клиентам, это заставит тебя забыть
ваши проблемы, Mawruss. В последний раз я курил, я не могла вспомнить
ничего за неделю".

Моррис аккуратно отрезал конец подарка Эйба перочинным ножом, но когда
он чиркнул спичкой, резко зазвонил телефон. Он тут же швырнул
сигару и зажженную спичку на пол и опрометью бросился в офис
фирмы.

"Тебе уже нужно сжечь это место?" - Эйб плакал, и после того, как он
погасил спичку ногой, он последовал за своим напарником в офис
как раз вовремя, чтобы увидеть, как фалды пальто Морриса исчезают в темноте.
лифт. В течение двух минут он стоял неподвижно и медленно качал головой.

"Мисс Коэн," наконец сказал он, "выдайте мне те отчёты, о которых я говорил вам вчера, и как только вы закончите с чертёжным счётом, дайте мне его. Я не думаю, что мистер Перлмуттер вернётся сегодня, так что у вас будет достаточно времени, чтобы всё сделать."

Было почти два часа дня, когда мисс Коэн протянула Эйбу выписку по
счёту фирмы, и Эйб сунул её в нагрудный карман.

"Я пойду перекушу, мисс Коэн," — сказал он. "Если я кому-нибудь понадоблюсь, я
Я в «Хаммерсмите», и ты мог бы послать за мной Джейка.

Он тяжело вздохнул, поднял зонтик и вышел под проливной
мартовский дождь. Дождь не переставал уже неделю, к полному
разочарованию покупателей одежды, и в кафе в задней части «Хаммерсмита»
собралось пропорционально мрачное сборище производителей плащей и костюмов. Эйб огляделся, когда вошёл, и выбрал столик, за которым сидел Сол Клингер, хмуро уставившийся на порцию стейка «Солсбери».

"Привет, Сол," — воскликнул Эйб. "Что случилось? Разве омнибус снова не работает?"

"Сделай мне одолжение, Эйб, - ответил Сол, - и прекрати эти так называемые предполагаемые шутки про
".

Он повернулся к официанту, который вытирал пыль со скатерти перед
Эйбом.

- Макс, - сказал он, протыкая стейк вилкой, которую держал на расстоянии вытянутой руки.
и откинулся на спинку стула, как будто боялся заразиться. «Как вы вообще называете эту мешанину?»

Официант критически осмотрел блюдо и кивнул.

"Стейк «Саллис-Бэри», мистер Клингер, — пробормотал он. — Сегодня очень вкусно."

«Да неужели?» — ответил Сол Клингер. «Ну, послушай, Макс, если бы я
Это пёс, от которого я хотел избавиться, понимаешь, я бы скормил ему эту дрянь. Но я пока не готов умереть, понимаешь, даже несмотря на то, что дела плохи, так что ты можешь отнести эту штуку обратно повару и принести мне кусок ростбифа; и если ты думаешь, что я буду сидеть здесь весь день, Макс, и терять время...

"Сию минуту, мистер Клингер, сию минуту", - крикнул Макс, поспешно убирая с тарелки
оскорбительное блюдо, и Сол снова погрузился в меланхолическое молчание.

"Не принимай это так близко к сердцу, Сол", - сказал Эйб. "У нас такая плохая погода
— _Уже_ много раз, и никто из нас не разорился. Не так ли?

— Погода ни к чёрту, Эйб, — ответил Сол. — Если сегодня сыро, то завтра будет
ясно, и если компания не покупает товары сейчас — ничего страшного.
 Они купят их позже. Не так ли? _Но_, Эйб, партнёр, которого ты
нашёл сегодня, Эйб, это тот же партнёр, которого ты найдёшь завтра,
и этот придурок Кляйн, Эйб, он съедает меня своими расходами. Что этот парень делает со своими деньгами, Эйб, я не знаю.

"Может быть, он покупает автомобили, Сол," — предположил Эйб.

— Предположим, прошлой весной я купил мотоцикл, Эйб, — возразил Сол.
— Это ещё что. Держу пари, что этот парень, Кляйн, тратит столько на поездки в такси для клиентов, а также для одного-двух клиентов, которые не являются клиентами, что уже мог бы купить дюжину автомобилей. Нет, Эйб, дело не в этом. В первый год, когда мы с Кляйном стали партнёрами, он перевёл мне двести пятьдесят долларов. _Schon gut.— Если парень немного экстравагантен, понимаешь, он должен будет компенсировать это в следующем году.

Сол сделал паузу, чтобы попробовать ростбиф, который принёс Макс, и, очевидно, удовлетворившись, продолжил свой рассказ.

— В следующем году, Эйб, — продолжил он, — Кляйн не только не вернёт мне двести пятьдесят
долларов, Эйб, но и выставит мне счёт на триста долларов больше.
Что ж, бизнес идёт хорошо, как вы понимаете, и я не жалуюсь, и в этом я большой дурак, Эйб, потому что каждый год с тех пор, Эйб,
этот придурок продолжает вкладывать всё больше и больше, и сегодня наш баланс показывает, что я вложил в бизнес на пять тысяч больше, чем вложил Кляйн. И если бы я сказал ему, что мы больше не партнёры, Эйб, он бы сразу пошёл к Генри Д. Фельдману, и завтра утром в магазине появился бы управляющий.

Сол вонзил вилку в кусок ростбифа, как будто это был сам
Кляйн, и так яростно принялся за него, что соус разлетелся во все
стороны.

"Макс," — взревел он, прижимая носовой платок к лицу, — "что, черт возьми, ты мне приносишь — суп?"

Прошло по меньшей мере пять минут, прежде чем Сол исчерпал свой запас ругательств, и когда наконец скатерть сменили, а Эйб промокнул его пиджак салфеткой, смоченной в воде, Сол перестал ругать официанта и возобновил свою тираду в адрес своего партнёра.

— Да, Эйб, — сказал он, — тебе повезло. У тебя есть партнёр, понимаешь,
и он порядочный, респектабельный парень. Держу пари, твой Морусс не осмелится переманить тебя, даже если бы захотел.

 — Подожди, пока они станут популярными, Сол, — ответил Эйб. — Поверь мне, Сол, Морусс первым бы купил один из этих самолётов, точно так же, как он купил тот аэромобиль.

 — Всё в порядке, — сказал Сол. — Морусс — хороший партнёр. Он видит, что люди вокруг него — хорошие, порядочные, уважаемые люди — покупают
«О, Эйб, и он думает, что тоже мог бы купить такой. В этом нет ничего плохого, Эйб, пока он не выведет деньги со своего расчётного счёта,
но как только один из партнёров начнёт выводить из бизнеса больше денег, чем другой, Эйб, сразу же возникнут проблемы. Но, конечно, Эйб,
 Морусс не стал бы так поступать».

— Конечно, нет, — ответил Эйб, — потому что, во-первых, Сол, он знает, что я бы этого не потерпел, а во-вторых, Морусс не собирается меня подставлять, понимаешь. Я скажу за Морусса следующее, Сол. Конечно, партнёр
Это партнёр, Сол, а лучшие из партнёров порой ведут себя как головорезы,
но Морусс всегда был честен со мной, Сол, и я, конечно, очень много думаю об этом парне. Просто чтобы показать тебе, Сол, я попросил мисс Коэн подготовить для нас выписку по нашему расчётному счёту, которая лежит у меня в нагрудном кармане, и я даже не смотрел на неё, так что я уверен, что всё в порядке.

"Держу пари, ты вы overdrew еще _him_," соль соблюдены.

"Я, я не такой транжира, соль" Абэ ответил, как он развернул
заявление. "Мне даже не нужно смотреть на заявление, потому что я знаю, что мы
Я взял ровно столько же. Да, вот он, Сол. Я взял шесть тысяч
двести долларов, и Маврусс снял ... шесть тысяч двести и...
_ Ну, что ты скажешь о таком простаке?_

"Почему, в чем дело, Эйб?" Закричал Сол.

Лицо Эйба побелело, а глаза гневно сверкнули.

"Вот тебе и бездельник!" - продолжал он. — Этот парень на самом деле прикарманил пятьдесят два доллара из моих денег.

— Пятьдесят два доллара? — переспросил Сол. — Из-за чего ты так суетишься из-за пятидесяти двух долларов?

— Полагаю, для тебя пятьдесят два доллара — это ничто, Сол? — возразил Эйб. — Полагаю, ты мог бы подобрать пятьдесят два доллара на улице, Сол. Что?
Подожди, я увижу этого грабителя завтра. Я с ним разберусь. Вообще-то, я думал,
этот парень выше таких вещей, Сол.

"Не волнуйся, Эйб", - начал Сол.

"Я не взволнован, Сол", - ответил Эйб. "Я ни капельки не взволнован. Всё, что я сделаю, — это вернусь в магазин и выпишу чек на пятьдесят два
доллара. Я не позволю этому бездельнику опередить меня ни на цент, Сол.
 Если бы я сел и закрыл глаза на пять минут, Сол, этот бездельник
забрал бы у меня рубашку. Я должен постоянно работать, Сол,
иначе этот парень вышвырнул бы меня на улицу.

Ещё четверть часа Эйб поносил Морриса, пока Сол не возмутился.

"Если бы я так думал о своём партнёре, Эйб, — сказал он, — я бы прямо сейчас пошёл к Фельдману и расторг контракт."

"Именно это я и сделаю, Сол, — заявил Эйб. "Зачем мне и дальше связывать себя с таким головорезом?" Я скажу тебе, что мы сделаем, Сол.
Мы пойдём в магазин и посмотрим, что ещё нашла мисс Коэн. Держу пари, он накупил мне кучу вещей на мелкие деньги, пока
я был в отъезде.

Они вместе вышли из «Хаммерсмитс» и сразу же направились в «Поташ и
Место работы Перлмуттера. Когда они вошли в демонстрационный зал, мисс Коэн
вышла из своего кабинета с листком бумаги в руке.

"Мистер Поташ," сказала она, "когда вы были в Чикаго прошлой осенью, вы взяли в фирме кредит на сто долларов, и я по ошибке зачислила их на ваш счёт. Они должны были быть списаны с вашего расчётного счёта. Таким образом, ваш общий счёт составляет шестьдесят три сотни
долларов.

Эйб резко остановился и посмотрел на Сол.

"Что вы сказали, мисс Коэн?" — спросил он.

"Я сказала, что допустила ошибку в этом отчёте, и у вас перерасход по
Мистеру Перлматтеру сорок восемь долларов, - заключила мисс Коэн.

"Тогда спешите скорее, Мисс Коэн," Абэ воскликнул: "и нарисовать флажок в моем
персональная чековая книжка на Костюшко Банк калийных & Перлмуттер для
сорок восемь долларов и увидите, что это депонированные первым делом
-завтра утром".

Он протянул Солу сигару.

— Да, Сол, — сказал он, — если Морасс узнает, что я задолжал ему сорок восемь долларов, он обошёлся бы со мной как с карманником. Этот парень никогда не доверяет мне, Сол. Я бы боялся за свою жизнь, если бы он узнал про эти сорок восемь долларов. Почему?
Самое первое, что ты узнаешь, Сол, — это то, что он будет всем рассказывать,
что я мошенник и головорез. Вот такой он человек, Морусс, Сол. Я мог бы всегда обращаться с ним как с джентльменом, Сол, и если бы с нами случилось хоть что-то незначительное, он бы назвал меня не иначе как «придурком».

В этот момент зелёные бархатные двери, ведущие в холл, распахнулись,
и в демонстрационный зал ворвался сам Моррис. Его галстук лихо завязан
под правым ухом, а воротник был влажным и мятым, как старая тряпка. С его одежды капало, потому что он
зонтика у него не было, и волосы влажными прядями падали ему на
лоб. Тем не менее он широко улыбался, так как, не говоря ни слова, подбежал
к Эйбу и схватил его за руку. В течение двух минут Моррис тряс его вверх и
вниз, а затем рухнул в ближайшее кресло.
"Ну, Маврусс, - воскликнул Эйб, - в чем дело? Ты не мог сказать ничего? Зачем ты снова приехал в центр? Тебе следовало остаться в городе с Минни.
 — Всё в порядке, Эйб, — выдохнул Моррис. — Всё кончено. Доктор говорит, что вместо того, чтобы доставлять неприятности в городе, я должен был бы
Лучше бы он остался здесь, в магазине. Он был там, прежде чем я вернулся домой.— Кто был там? — спросил Эйб. — Доктор?
— Не доктор, — продолжил Моррис. — Там был мальчик. С Минни всё в порядке. Доктор сказал, что всё будет хорошо.
— Это хорошо. — Это хорошо, — пробормотал Эйб.
 — Ты бы его видел, Эйб. Он весил десять фунтов, — продолжил Моррис. — Держу пари, он тоже мог бы кричать, как аукционист. Минни говорит, я
тоже должен рассказать тебе, о чём мы договорились.

 — О чём мы договорились? — повторил Эйб. - Почему мы ни о чем не договорились,пока то, что я слышу, Маврусс. Что ты имеешь в виду - то, о чем мы договорились?
- Не ты и я, Эйб, - воскликнул Моррис. - Она и я. Мы договорились, что если
родится мальчик, мы уже назовем его Абрахам П. Перлмуттер ".
Он ударил Абе на спину и захохотал, пока Эйб посмотрел
виновен и краснел глубокий малиновый.- Абрахам Поташ Перлмуттер, - повторил Моррис. - Прекрасное имя, Сол.
Теперь настала очередь Сола взять Морриса за руку, и он крепко ее сжал.
"Я поздравляю тебя с мальчиком и с именем", - сказал он.
Эйб снова схватил руку своего партнера и ритмично потряс ее, и
Он сел, как будто это был патентованный тренажёр.
"Морусс," — сказал он, — "этого я точно не ожидал, и всё, что я могу сказать, — это то, что я должен сказать вам, что вы никогда не пожалеете об этом. Всего несколько минут назад в «Хаммерсмите» я говорил
Сол, у меня есть партнёр, и для меня большая честь знать, что я всегда могу положиться на такого партнёра, который сделает всё по-честному, а также, Морусс, я... мисс Коэн, — он внезапно замолчал, — вы должны немедленно выписать ещё один чек на сто долларов из моей личной книжки.
— По чьему приказу? — спросила мисс Коэн.
Эйб откашлялся и сморгнул, чтобы прогнать влагу, прежде чем ответить.

— Переведите это на счёт Абрахама П. Перлмуттера, — сказал он, — и мы положим это в сберегательный банк, Морусс, а когда ему исполнится двадцать один год, Морусс, мы снимем эти деньги вместе со всем остальным, что вы туда положили, Морусс, и положим их в наш банк на счёт «Поташ, Перлмуттер и сын».
Лицо Сола Клингера расплылось в дружелюбной улыбке.
«Вы могли бы положить мне десять долларов на этот сберегательный счёт,
мальчики, — сказал он, потянувшись за шляпой. — Мне пора идти».
— Не забудь сказать Клейну, что это мальчик, — крикнул ему Моррис.
 — Я бы не забыл, — ответил Сол.  — Клейн будет рад это услышать.  Знаешь, Морусс, Клейн не такой ворчун, как о нём думают.  На самом деле, если его хорошенько узнать, Клейн довольно приличный парень.
Когда он повернулся, чтобы уйти, его взгляд встретился со взглядом Эйба, и они оба виновато улыбнулись.
"В конце концов, Эйб, — заключил Сол, — важно не то, что партнёры говорят друг о друге, а то, как они _действуют. Не так ли?" Эйб решительно кивнул.

"Старая поговорка, но верная, — заявил Моррис. "Действия говорят громче, чем
слова".

КОНЕЦ.