Сладкий яд твоей души. Глава 44

Чехова съехала к себе на квартиру буквально на следующий день. Наскоро собрав свои вещи, она попросту сбежала из дома, (второй раз), не в силах там оставаться после всего происшедшего. Так она хотела отомстить за все Глебу, сама не понимая, почему не додумалась сделать это раньше.

Умываясь на автопилоте и переодеваясь, Лера размышляла о том, как теперь ей вести себя с ним в рамках новых условий. И не в состоянии описать то, что она испытывала по отношению к нему теперь, была уверена, что если и ненавидит его, то уж во всяком случае не так сильно, как должна была ненавидеть, коря себя из-за ерунды. По крайней мере, таковой ей виделась их нынешняя ситуация.

Ей впервые изменили. И сделал это не кто иной, а парень, клявшийся накануне, что никогда её не предаст. А ведь раньше она и подумать не могла, что с ней может случиться что-нибудь подобное. Но если смотреть на ситуацию в целом, то она попросту сорвалась, предоставив возможность собственному страху вырваться наружу, зная при этом, что Глеба вряд ли можно отнести к разряду парней, способных спокойно снести пощечину.

Да, Лобов никогда не отличался мягким и всепрощающим характером, поэтому закатив накануне истерику, она, разумеется, за все поплатилась, считая до вчерашнего дня эту черту не свойственной для себя…

А теперь она даже немного боялась его и одновременно ненавидела, но в то же время ей было жутко стыдно за свое истеричное поведение.

Да, этот дом принес ей слишком много боли, а человек, которому она искренне доверяла, попросту предал её. Да, у них давно не было секса, но если ему этого так хотелось, Глеб мог бы взять её как раньше, только теперь он почему-то не спешил этого делать, обходя её спальню десятой дорогой. И причины его нынешнего поведения Чехова не понимала, испытывая отвращение от одной мысли, что он будет представлять её на месте какой-то девки, которую снимет в клубе, когда мог запросто с ней переспать.

После этого Глеб много чего говорил. О том, что хочет её бросить и обо всем забыть. О том, что они натворили кучу ошибок и исправить уже ничего нельзя.

Он не хотел понимать её ситуацию, а Лера отказывалась понимать его поступки. Особенно после того, как он лично признался в том, что переспал с какой-то девкой, не зная даже её имени, но и о ней он тоже не забыл.

Дни пролетали один за другим, и с головой зарывшись в свою работу и продолжая исправно посещать занятия, Чехова старалась больше не наведываться к Лобовым, утвердившись в мысли навсегда забрать Дениса к себе, как только тот окрепнет и перестанет задавать ей глупые вопросы относительно природы их с Глебом отношений.

А общество последнего она по-прежнему продолжала избегать, словно они снова стали друг для друга чужими людьми. Но не собираясь так просто отпускать её из своей жизни, Лобов продолжал за ней тайком следить, карауля её во время практики.

Сопровождающие всюду сочувственные взгляды коллег её приемного отца, а также больных, с которым она раньше хорошо общалась, начали Чехову подбешивать и утомлять, и стараясь пореже появляться в больнице, она все чаще оставалась предоставленной самой себе, размышляя о том, что ей делать дальше и в каком направлении двигаться.

На этой почве она довольно быстро помирилась с Рудаковским и узнав, что та ушла от ненавистного ему Лобова, с некоторых пор он и сам начал впадать в уныние, беспокоясь о её душевном состоянии.

Расспросить, что у них произошло, раз она приняла такое кардинальное решение, он не мог, — Чехова не хотела ничего ему объяснять, и на этой почве они рисковали поругаться друг с другом. Поэтому посчитав за нужное больше никогда не упоминать вслух личность Глеба, эти двое как в старые времена вновь взялись за расследование, надеясь излечить за этим занятием свои душевные раны.

А Рудаковский, понимая, что никогда не сможет стать для неё страстным любовником подобно Лобову в силу своего физического изъяна, ни мудрым наставником в сложной профессии и житейских вопросах как Гордеев, потому как сам не особо состоялся на поприще врача, акцентировав все свое внимание на расследовании, он собирался помочь Чеховой хотя бы в роли негласного сыщика, предоставляя в её пользование свои дедуктивные способности. Ничего другого он, будучи калекой, дать ей больше не мог. 
 
Так, снова оставшись одна, Лера все чаще стала проводить время в обществе Гордеева, главным образом из-за Дениса, чье состояние, несмотря на успешность операции, все ещё оставалось нестабильным.

И будучи благодарна своему наставнику за такой шаг, на который он пошел ради неё, повторно рискуя собственной репутацией как лучшего нейрохирурга, она частенько засиживались с ним в одном кабинете, лишь бы не возвращаться в свою пустую квартиру.

Посмеивавшийся вначале из-за очередной её разборки с Глебом, спустя время Гордеев всерьез обеспокоился причиной их расставания, однако наткнувшись во время чрезмерного допроса на стену молчания со стороны студентки, старался больше не задавать ей глупых вопросов насчет её личной жизни и несносного поведения Лобова, акцентируя внимание на здоровье Дениса.

И просыпаясь чуть ли не каждое утро на его диване, заботливо укрытая пледом, Чехова тотчас покидала кабинет, изредка натыкаясь в коридоре на фигуры шокированных её поведением Лебедевой и Степанюги.

Совсем иначе отнеслась к этой ситуации Вика Алькович, которая проявила, в отличие от Рудаковского, гораздо большую настойчивость в своих расспросах относительно её нынешней жизни без Глеба.

Шок, проступившей на лице Алькович, когда Лера сказала ей во время их посиделок в кафе, что она рассталась с Глебом, оказался вполне ожидаем. Как и буря, последовавшая за ним, стоило этим двоим переварить услышанное. 

— Что?! — закричала Вика, всплеснув руками так, что умудрилась сбить со столика полупустой стакан с коктейлем, часть которого пролилась на кофту возмутившегося Смертина.

Зашипев от негодования, Толик потянулся за салфетками в своей попытке стереть с одежды пролитую жидкость. Пораженно вылупившись на Чехову, Алькович продолжила свой монолог, пытаясь понять умом разворачивающуюся на её глазах ситуацию:

— Как это — расстались? Почему?!

— А может Глеб сам её бросил, как знать?! — присоединился к ним поддакивающий Новиков, чья личная жизнь с Капустиной, наоборот, только начала налаживаться, после чего окинув Чехову осуждающим взглядом, обрушился на неё с гневной тирадой: — Знаешь, Лер, я не всегда положительно к нему относился, но расстаться с человеком, которого ты так хорошо знаешь… По-моему, это верх безумия. Тебе надо пересмотреть к нему свое отношение. 

Обреченно кивнув, Лера закрыла на миг глаза, показывая одногруппникам, как она от всего устала.

В принципе, их реакция была ей понятной. Ведь не имея ни малейшего понятия об их проблемах и причине её недавней размолвок с Глебом, они могли критиковать её сколько душе угодно.

А может, они и раньше начали замечать, что эти двое постепенно отдаляются друг от друга, продолжая ошибочно считать, что у них все в порядке.

— Увы, я ничего не могу с этим поделать… Все давно к этому шло, — переведя дух, проронила Чехова, решившись наконец на откровенное признание.

— Да, я и сам начал это замечать, — перебив её на полуслове, вставил свои «пять копеек» Смертин, все ещё не веривший, что она могла с легкостью разрушить отношения, за которые сам Глеб так долго боролся, — но не лучше ли было решить проблему на месте, а не попросту сбегать от неё?

Но не чувствуя особого желания объяснять им причину своего поступка, и тем самым заставить этих людей ещё больше возненавидеть Глеба, (парня, с которым она жила, и с которым делила когда-то постель), Лера просто промолчала в ответ, успев десять раз пожалеть о том, что вообще рискнула пролить свет на тему истиной ситуации вокруг своих её странных отношений с этим парнем. Тем более узнай Вика о его измене, то устроила бы ему повторную взбучку, чтобы отомстить таким образом за свою подругу.

— Это, конечно, твое дело, Лер, — прервав её размышления, немного укоризненно промолвила Алькович, — но мне кажется, ты сделала это осознанно.

Пристально всматриваясь в глаза подруги, Вика тщетно пыталась найти там чувство вины, смятение или хотя бы намек на раскаяние. Отметив про себя её скептичный взгляд, Алькович быстро добавила:

— Тем не менее я уверена, он до сих пор тебя любит и хочет вернуть…

— Я тоже так считаю, — поддакнул ей Толик, готовый утверждать что угодно, лишь бы спасти её союз с Глебом.

Увы, чувствуя себя тогда не в состоянии продолжать диалог с одногруппниками, Лера неожиданно встала из-за стола и осознав, что ей больше нечего им сказать, как ни в чем не бывало покинула кафе, окончательно замкнувшись в себе.

Так она стала избегать Алькович со Смертиным, не желая жаловаться им на измену Глеба.

Он как-то говорил, что хотел бы с ней расстаться и навсегда выкинуть  её из собственной жизни, но в последний момент почему-то все равно умудрился предоставить ей выбор — уйти или смириться с его выкидонами. Поэтому решение уйти она приняла самостоятельно, чтобы не чувствовать себя брошенной. Но лучше от этого не становилось.

Лера чахла от бессилия, впадая в еще большую депрессию, из-за незнания, как поступить. Слишком больно ударила по ней измена человека, которому она когда-то доверяла. Раньше она не понимала, как его бывшая пассия мирилась с подобным закидонами, пока сама не попала в подобную передрягу.

Ей было плохо без Глеба, а с ним — ещё хуже. И вспоминала о том, как каждый раз после занятий любовью он приносил ей по утрам завтраки в постель, зная о том, что ей будет сложно прийти в себя после их бурных любовных утех и приготовить на кухне что-нибудь самостоятельно, Чехова была в двух шагах от того, чтобы в очередной раз закрыть на все глаза и вернуться к нему обратно.

Особенно часто стали донимать её мысли на эту тему, когда её снова начали мучить ночные кошмары, которые раньше практически не посещали её голову.

Пока она ночевала с Глебом, он почти всегда укрывал её ночью, пристально следя за тем, чтобы она не скидывала с себя одеяло, потому что был в курсе, как беспокойно она спит, постоянно ворочаясь и сбивая одеяло в ноги, а после сильно мерзнет.

Да, он спасал ей жизнь, выручал её, по-своему пытаясь о ней заботиться, а потом все разрушил одним своим нелицеприятным поступком. И это было вполне в его духе.

Все-таки как хорошо не воспитал его отец, порой возникали моменты, когда он поступал вопреки всем правилам морали, в чем-то очевидно было виновато также воспитание со стороны его матери, — взбалмошной, лицемерной и вероломной женщины, и тогда их гладкая совместная жизнь превращалась в настоящий хаос.

Были в Глебе и хорошие черты, включая смелость и заботливость, которой он начал понемногу обучатся во время жизни с ней, забывая ненадолго о собственном эгоизме, но наступал момент, когда негативные черты все равно перевешивали, перечеркивая все то, что он успел заслужить своими относительно нейтральными поступками.

И начав понемногу забывать, каким был он ещё относительно недавно, Лера ещё долго оставалась шокированной его поведением, не в состоянии смириться с тем, что не все люди были обязаны вести себя так, как она нарисовала это в своем воображении. И уж тем более не должны были оправдывать все её чаяния и ожидания.

Как ни крути, а все же в характере Лобова в итоге оказалось намного больше от его матери, чем от отца, и она ничего не могла с этим поделать, и переделать его склонности.   

Будучи в определенные моменты почти идеальным и внимательным парнем, помнившим каждую мелочь относительно её потребностей, в какой-то момент он мог превратиться в эгоистичную скотину, которую уже на следующий день ей буквально хотелось удушить. Лера принимала его со всеми недостатками, но не была уверена в том, что готова каждый раз переступать через это, ещё и прощая его измены. И продолжая сомневаться в том, что он до сих пор в ней нуждается, в один прекрасный момент она поняла, что не может обходиться без этого человека.

Она скучала за ним до умопомрачения, желая быть с ним, но не могла простить его выходку. И разрываясь между этими ощущениями, ставшими новыми для неё, Чехова становилась все более раздражительной, либо апатичной, перестав обращать внимание на намеки Алькович о примирении с Глебом, переживавшей за психическое здоровье подруги.

Яростно протестуя против такого поворота событий, где-то в глубине души Лера была готова признать, что в данный момент ей хотелось бы услышать от него именно такие слова поддержки. А он… Тоже испытывая ломку, буквально томился без неё.

Его тоже безумно к ней тянуло и он ничего не мог с этим поделать, и хоть как-то повлиять на ситуацию.

Так как Чехова, ещё ни одна девушка не западала настолько глубоко в его душу и сердце. Как будто она поработила его, приворожив, а потом сломала. Причем не только его одного.

За Чеховой тянулся шлейф разбитых сердец её бывших поклонников. Одна только симпатия Рудаковского чего стоила.... И только Гордееву пока удавалось избежать этой участи, а все благодаря случаю, из-за которого когда-то обжегшись, он перестал доверять женщинам.

Глеб скучал по Лере. По её телу, запаху, объятиям и теплу. Он хотел быть с ней рядом, слышать её голос, взаимодействовать с ней как раньше, даже несколько раз порывался наведаться к ней в гости, рискуя оказаться выставленным ею за двери квартиры.

Ему очень её не хватало. И между тем эта привязанность напоминала какую-то больную зависимость, от которой он уже не мог так просто избавиться, уверенный, что Чехова уже давно строит отношения с другим.

Он боялся себе в этом признаться, но Лера нравилась ему давно. Несмотря на свой тоже не самый простой характер, он видел её яркой, красивой и сексуальной девушкой, даже если на самом деле она таковой не являлась.

А он частенько любил фантазировать на эту тему, мысленно раздевая её, а потом и вовсе воображая, как занимается с ней любовью... Но все его фантазии о Чеховой носили исключительно романтический характер, не переходя границ, что выглядело несколько странновато для такого парня, привыкшего мыслить пошлыми и извращенными категориями. Чего стоили только его тайные слежки за ней по соцсетям, где он любил рассматривать её фотографии.

Чехова всегда была для неё желанной и любимой девушкой, но при этом он ощущал себя её жертвой. Жертвой колдуньи, которая однажды его «заколдовав», нанесла ему спустя время удар, вынуждая чувствовать себя не самым лучшим образом.

Как будто Чехова хотела оставить его в дураках, сбив корону с его головы и тем самым открыв для него новый мир, буквально заставив его посмотреть на себя под другим углом зрения.

Иногда ему в голову закрадывалась мысль о том, что ей помогают свыше какие-то Силы, отводя от неё настоящую беду, а сама она является чуть ли не многоликой дьяволицей, в чьи лапы он попал по собственной глупости, и теперь она делала с ним все что угодно, когда ему самому хотелось выглядеть на её фоне сильнее и круче, чем он был. Глебу хотелось сломать её, взять над ней контроль, чтобы она была только его.

Он хотел построить с ней отношения, предварительно убрав со своего пути конкурентов, а в результате получил разбитое сердце.

С одной стороны Чехова была для него любимой красоткой, с другой — он где-то её побаивался, испытывая довольно болезненные чувства, но тщательно скрывая свои страдания от всех остальных. Словно проходя какую-то дофаминовую ломку, будто она была для него наркотиком, которого ему так сильно теперь не хватало. И из-за этого он был очень сильно зол на неё, ревнуя её ко всем подряд.

Злился, когда она показывала ему свой характер, пытаясь с ним бороться. Но как бы тщательно не пытался он её изучать, чтобы получить возможность ею манипулировать, в итоге все проиграл. А ведь сколько всего водилось за ним раньше… 

Сколько раз копал под неё, следил за ней, обращаясь за советом даже к третьим лицам, и к собственному отцу, в том числе, завуалировано расспрашивая того о его собственном браке с матерью, примеряя потом эту ситуацию на отношения Чеховой и Гордеева, словно анализируя, насколько высоким был риск того, что однажды увлекшись «светилом», его любимая «сестренка» уйдет к этому кудеснику медицины. Сейчас ему даже смешно было обо всем этом вспоминать.

А Чехова в те времена не спешила подпускать его к себе, умело обороняясь от всех его нападок. И Глеба это злило, равно как злило вмешательство в их отношения посторонних. Так что не на шутку зациклившись однажды на ней самой, он пытался её сломать, стараясь не показывать этого внешне.

Она вызывала у него разные эмоции. Это были эмоции радости и каких-то переживаний; симпатия, запретное влечение и тревога.

То он видел её принцессой, перед которой все должны преклоняться, и в то же время она казалась ему довольно заботливой девушкой, из которой могла получиться хорошая хозяйка и мать для их будущих детей, всегда готовой поддержать и вдохновить.

Временами же Чехова казалась ему потерянной и не совсем уверенной в себе девочкой, которая сама нуждалась в подобной поддержке, но весьма амбициозная и талантливая, с большим потенциалом, который удалось разглядеть в ней одному лишь Гордееву.

Разумеется, у Глеба были и другие девушки, но на фоне многогранной Чеховой все они казались ему пустышками, не заслуживающих его внимания. Из-за своего характера Чехова выделялась на их фоне, и в ней он видел образ идеальной для себя спутницы жизни.

Так он довольно длительное время хотел быть с ней в паре, чтобы позже построить с ней семью. Хотел влюбить в себя или чтобы она хотя бы не сопротивлялась его намерениям в самом начале. Причем все его желания шли уже не сколько из-за любви к ней, сколько из-за уязвленного эго.

Он даже был уверен, что они как-то похожи между собой, чуть ли не родственные души, идеально созданные друг для друга, и только по одной этой причине должны быть вместе.
Глеб считал, что Чехова должна была как-то больше к нему проявляться, давать ему больше эмоций. Хотел также, чтобы она ползала перед ним на коленях как другие девушки, и была такой же доступной и открытой как они.

Хотел влиять на неё во всех смыслах, чтобы она слушалась только его одного и принадлежала только ему. Ведь прожив с ней столько лет под одной крышей, он давно начал воспринимать её как свою семью и ещё одного близкого ему человека.

Он попросту привык к ней и не хотел её потерять. Но что бы он ни делал, что ни предпринимал по отношению к этой девушке, пытаясь ею завладеть, сделать Чехову своей любовницей у него так и не получилось. Лера по-прежнему продолжала от него закрываться, никак не поддаваясь его воздействию; несмотря на все его вполне прозрачные намеки, она оставалась запертой от него на сто замков, отказываясь идти с ним на контакт.

Тогда он принял крайние меры, решив взять её силой и получить наконец желаемое. Но какой ценой ему это далось, и во что в итоге вылилось?! Глеб чувствовал себя отравленным.

Отравленным змеей под названием Валерия Чехова, которая не просто отравила его, такого хладнокровного и контролировавшего все свои порывы парня, а буквально ранила в самое сердце. И будучи ею отравлен, он бесился, переоценив свои возможности. 

Осознание всего этого оказалось слишком болезненным для его самолюбия, и по-настоящему возненавидев её тогда, он мечтал ей навредить, отомстить и ранить её в ответ. Частично ему это удалось, но особо он от этого не выиграл, только загнав самого себя в клетку, из которой больше не было выхода.

Глава 45

http://proza.ru/2025/01/30/903