Балатовский лес 2. 0. Гл22. Кнут, пряник и попкорн

Виктор любил карты. Особенно покер, особенно техасский холдем. Он искусно балансировал на тонкой грани между прагматичным расчетом и дерзким авантюризмом. При игре вживую его сила кратно возрастала благодаря умению оставаться невозмутимым.

В то утро Виктор как никогда походил на игрока в покер. Он сидел неподвижно, частично прикрыв лицо ладонью. Что бы ни говорила Полина, его мимика не выражала ни удивления, ни раздражения, ни беспокойства. Виктор молчал, следил за действиями Полины и задавал короткие вопросы, похожие на “чеки” в покере:

– Что дальше? – говорил он, желая посмотреть следующую карту.

Полина в покер не играла. Для нее “street” – это улица, а “full house” – МФЦ в понедельник утром.

– Дальше пришла Марина. Она вывела нас из подсобки.

– Расскажи подробнее?

Полина стала говорить о травмпункте, швах и текущем состоянии Игоря. Голос непривычно дребезжал, хронология путалась, факты чередовались с эмоциональным описанием унылых больничных стен.

– Что планирует Игорь? Он станет обвинять Балатовский? – поднял ставку Виктор.

– Нет. Для этого как минимум придется найти паспорт и написать заявление. Скажу больше: Игорь сам боится обвинений! Ведь он попытался разобрать робота. Еще он не хочет лишаться последнего заработка.

– А что Марина?

– Ей главное, что Игорь жив.

– Давно хотел спросить, да все повода не было: почему ты подружилась с нашим HR’ом?

– Мои приятели и жених остались в Москве, у брата – семья, а родители в основном живут за городом. Поэтому я остро нуждалась в общении. Да и не мой это выбор: есть люди, которые сами решают, что станут с тобой дружить. И тебе не отвертеться!

– Она совершенно обычная, поверхностная девушка. Странно, что вы сошлись интересами.

– Не сошлись, но с Мариной легко. Я всегда любила общаться с людьми, непохожими на меня. Видимо, мне интересны незнакомые переживания и непривычный взгляд на мир.

– В профессиональном плане я долго приходил к такому выводу. Сначала я старался набирать людей, близких мне по духу и компетенциям. Но оказалось, что от двух вилок меньше пользы, чем от вилки с ножом. Но мы отвлеклись. Расскажи подробнее о модуле естественного отбора.

Полина изложила свою гипотезу о причинах недопустимого поведения робота. Она не подбирала мягких формулировок и не думала о том, как ее слова воспримет начальник. Виктор не перебивал. Он погрузился в глубокие раздумья, вовсе не связанные с сомнительными модулями и рисками повторного нападения робота.

– Главное, что я услышал, – наконец прервал он монолог Полины, – Игорь не станет предавать огласке свои восемнадцать швов и обвинять Балатовский в чем-либо.

– Вы считаете, это главное? Надо отказаться от эксперимента и…

– Не дождетесь! – выпалил Виктор. – Разумеется, Краба мы перепрошьем, “стерилизуем” так сказать, чтобы он стал не опаснее пылесоса.

Полина потупила взгляд. Внезапно этот полупустой кабинет, большие стены и даже еле заметный запах напольного покрытия стали ей противны. Она ждала чего угодно – разноса, выговора, увольнения, была готова ко всему и, где-то в глубине души даже надеялась уйти из Балатовского и больше не возвращаться. Но короткое “Не дождетесь!” оказалось хуже всего.

– Расстроилась? – неожиданно смягчил свой напористый тон Виктор. – Знаешь, какие три фразы удерживают меня на плаву, когда хочется все бросить?

Полина оставила вопрос начальника без внимания. Ей хотела не просто бросить исследование, она жаждала сжечь все сервера, расформировать научные отделы, разобрать всех роботов и разослать запчасти в разные города. Она мечтала, чтобы люди, наконец, направили усилия на развитие своего интеллекта, а не искусственного. Наивные, несбыточные желания! Она даже не знала, где расположены сервера с AISHA…

Виктор начал психологический ликбез:

– Первое, что я говорю себе: “Бросить ты всегда успеешь.” Эта фраза быстро снимает тревогу. Тревоги нет, но и интереса тоже! Тогда я вспоминаю вторую фразу: “Любопытно посмотреть, что из этого выйдет”. Благодаря этому заклинанию я начинаю магическим образом абстрагироваться от происходящего и становлюсь сторонним наблюдателем. Чтобы усилить эффект, можно представить в руке стакан попкорна: вокруг кричат, суетятся, бегают, а ты… смотришь кино. И наконец, когда тебя раздражает конкретный человек, я вспоминаю, что он… животное. Млекопитающие. Примат! Я смотрю на объект своего раздражения, и в голове начинает звучать знакомый с детства голос: “Нам повезло! Сегодня удалось встретить самца, который пытается продемонстрировать окружающим свою силу и власть. Он бьет себя в грудь, кричит и скачет. Никто не хочет с ним связываться, т.к. его поведение может быть непредсказуемо. Но давайте подойдем поближе и бросим ему банан. Проглотит он его или и дальше будет требовать оптимизации затрат”.

Виктор надеялся, что сможет воодушевить Полину, но собеседница даже не улыбнулась. Речь начальника казалась банальной и неуместной.

– Если беспристрастно посмотреть на произошедшее, – упорствовал Виктор, – то можно заметить несколько позитивных моментов. Мы, скорее всего, разобрались с причиной инцидентов. За два интервью ты без всяких приборов узнала, что может чувствовать человек, столкнувшийся с ИИ, а именно, с его темной стороной. Наконец ты получила профессиональный опыт и знания – далеко не сотрудник Балатовского может похвастаться, что проводил подобные эксперименты.

– Дорого обошлись эти знания, – прервала  молчание Полина. – Вы скажете что-то семье Руслана? Вам не кажется, что они должны узнать правду?

Виктора явно разозлил этот вопрос. Он долго не отвечал. Полина попыталась угадать, о чем же сейчас рассказывает ведущий программы о животных. “Что себе позволяет эта самка? Примитивное существо! Руководствуется одними инстинктами.” Она решила озвучить свои догадки:

– Самка явно не понимает, что делает! – спародировала она известного натуралиста.

– Именно, – сухо ответил Виктор, – Полина, я вынужден вас предупредить. Скажу это один раз и больше повторять не стану. У нас есть деньги, юристы и связи. Также имеются кое-какие записи. Я очень надеюсь, что мы не станем бросаться гранатами в лифте, т.к. погибнут все. А что касается правды… Не хочу вступать в ненужные споры. То немногое, в чем я точно уверен, что мертвые не оживают. И правда ничего не изменит.

– Те, у кого нет ни денег, ни звания, ни возможностей, те, у кого пятница не отличается от понедельника, для кого работа – это время, проведенное вдали от семьи, для них правда имеет много большую ценность, чем вы думаете. Для них жить честно, жить по совести – это смысл и утешение.

Виктор отстучал пальцами по столу известный только ему мотив. Pass, raise или all-in?

– Попробуем наделить смыслом и нашу работу тоже. Кюри умерла от радиации, Шееле – от отравления мышьяком, а Гагарин – во время тренировочного полета. Давайте запретим физику, химию и самолеты!

– Не подменяйте понятия! Игорь не был испытателем, он не осознавал риск: мы купили его время и покалечили.

– Извините, я не вспомнил имен тех, кто умирал от непроверенных лекарств или сломанной техники! – вышел из себя Виктор, но тут же осекся. – Простите, я тоже тяжело переживаю случившееся, хоть по мне и не скажешь – директор должен оставаться с холодной головой и излучать оптимизм.

Повисла пауза. Обычное “простите”, подействовало на Полину сильнее, чем все предыдущие, наполненные смыслом и логикой, аргументы. Признание ошибки – первый шаг к ее исправлению.

– Кстати, посмотрел ваше первое интервью, – вернулся в разговор Виктор. – По-моему, отлично! Алик тоже отметил ваш вклад в проработку анкеты.

– Но ведь не прошло и пяти минут, как Клавдия Ивановна послала робота к черту!

– Это же успех! Мы с вами ищем правду, нам интересны подлинные эмоции, а не дежурные фразы респондентов.

Полина не знала, действительно ли Виктор считает интервью успешным или просто чередует кнут, пряник и попкорн. Как бы то ни было, человек слаб, он падок на похвалу. И Полина, вспомнив, с каким интересом общалась с Клавдией Ивановной, немного воодушевилась. Нет, она по-прежнему считала цель исследования мерзкой и ущербной; она продолжала переживать за Игоря, который за утро так и не отписался; она верила, что ИИ нужен лишь как помощник в решении некоторых узких задач, и что в обозримом будущем ни о каком самосознании у машин не может идти и речи. Так она считала. Искренне. Но, вдруг она ошибается! Сейчас ее больше всего беспокоило, что у ИИ все-таки появится самосознание. Это будет катастрофа! Она никогда не понимала того детского азарта, с которым многие относятся к ИИ. Люди наивно надеются, что однажды искусственный разум, как крестная фея превратит мышей в лакеев, а тыкву в карету. Почему именно в лакеев, а не  драконов? Откуда такая уверенность в  счастливом будущем? Может, ради ответа на эти вопрос и стоит продолжить исследование? Ведь уволится я всегда успею…

– Я рада, что вы высоко оценили мою работу, – сказала Полина. – Будьте уверены, гранатами кидаться не стану. Просто не каждый день видишь корчащегося от боли, раненого человека.

– Разумеется! Я тебя нисколько не виню, – поддержал Виктор. – Тогда в бой!

Ни одну встречу с Виктором Полина не вспоминала так часто, как эту. Спустя много лет, когда, казалось бы, вся пыль улеглась и все маски были сорваны, она по-прежнему гадала – был ли в тот момент он искренен или блефовал, говоря о значимости исследования и о важной роли Полины. Она прекрасно понимала, что Виктор – проницательный человек и ловкий манипулятор, который умеет решать проблемы. И у него действительно были проблемы: один убитый, один раненый и девушка с тонкой душевной организацией. Но почему-то Полина все равно ему верила. Верила всегда. И тогда, во время испытательного срока, и после, когда уже доводила проект до ума и презентовала заказчикам. И когда Виктор защищал ее кандидатуру на роль руководителя другого амбициозного проекта о “новой трактовке истории России второй половины XX века”. И даже сейчас, спустя пятнадцать лет, когда она возглавляет комиссию по этике при Министерстве информационных технологий и пытается уличить Балатовский в многочисленных нарушениях.


КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ


Дальше: http://proza.ru/2025/01/31/744
Назад: http://proza.ru/2025/01/28/634
Начало: http://proza.ru/2025/01/10/1233


Рецензии