99. 9, или 13 подвигов инженера Петровкина-11

Глава 11.

:Возвращение.


Удвоение куба и ВВП.
Забытые уроки НВП.
Победа будет за нами.
Финансовое цунами.
39-й плутоний.
Ответите за “Мельдоний“.
Слава России.
Приход мессии.


Дорогой читатель, ты, наверное, спросишь меня, зачем я взял эпиграфом эти строки, и имеют ли они отношение к содержанию второй части нашего с тобой романа? Тут сложно дать однозначный ответ. Возможно, имеют, а возможно, и нет. В любом случае эпиграф должен отражать не содержание, а настроение. А какое у нас с тобой настроение? Вот именно…

Не мог же я выбрать что-нибудь вроде:


Я не буду тебя спасать,
Догонять, вспоминать, целовать.
Меньше всего нужны
Мне твои камбэки.
Я — девочка с плеером,
С веером вечером не ходи.


Мы же взрослые люди. Мы давно всё отпели. Да и девочки нас не интересуют. Хотя-я—я-я… но это другая история…

Так вот, наш герой…

Признаюсь: я долго думал, браться ли мне вообще за написание продолжения.  Сейчас стало модным ничего не дописывать: оборвать историю в случайном месте, и пусть валяется. Ни тебе кульминации, ни тебе развязки. В мире, где правят reels, литература может быть вообще любой и даже не быть вообще. Это сфера интересов изгоев, радикалов, отщепенцев и патологических затюкышей. Для них я и пишу. Они меня и читают. Читают — и им плевать. А мне плевать на них. Поэтому можно было бы и не ломать голову ради мнения разного отребья.

Но мы отвлеклись. Так что там было?

Да… я задумался…

Стоит ли возвращать Петровкина? Что мы можем предложить ему во второй части, если и первая-то не была переполнена радостными событиями. А вторая? Вторая, судя по развитию сюжета, вообще будет утопать в трагизме, насилии и боли потерь. И всё это свалится на ослабленное бытием тело Ильи Никодимовича.

Поэтому на вопрос: “Возвращаться ему или нет?“ — мог ответить только он сам. Это было бы справедливо. Но литературный герой — это всего лишь художественная абстракция. Как он на что-то вообще может ответить? Герой — продолжение воли автора и плод его воображения. От него ничего нельзя требовать.

Пронюхав своё уникальное положение, Илья Никодимович долго собирался и специально пребывал в нерешительности. Что он видел на весах истории?

На одной чаше — скучная, но спокойная жизнь.

Обезьяну, несомненно, отберут, а что у него остаётся без неё: стол, стул, завтрак, план, отпуск, несвежие говяжьи щёчки на обед и рюмка водки перед сном — пыль обывательского счастья.

А на другой чаше?

На другой чаше весов располагались пытки, похищения, тайные общества, погони, “зарэжу“, “щас в морду дам“, “Гена, прикрой!“, “наливай“, красотки, уголовники, садисты, жамевю, дежавю, эффект Манделы, Большой театр и Большой взрыв, рестораны, путешествия, деньги, драгоценности и олигархат.

Казалось бы — выбор очевиден. Но всё же немного страшно. Ведь наш Илья Никодимович не был супергероем в привычном понимании. Он был переросшим мальчиком-мажором, который жил в доставшейся от родителей квартире на Чистых прудах. Это автор в нулевой главе, пытаясь выдавить из тебя, мой дорогой читатель, слезу сопереживания, лукаво поместил его на окраину. Нет, наш герой не стал бы жить на окраине Москвы. Какого чёрта там делать? Он жил в центре. Однажды, в детстве, когда маленький Илья Никодимович плохо себя вёл, бабушка рассказала ему историю про непослушного мальчика Петю, пионера и хулигана, который зачем-то поехал один на станцию метро “Юго-Западная“ — и оттуда его утащил волк. Наш герой тогда чуть не умер от страха.

Стоит сказать, он несильно прибавил в плане героизма с тех самых забытых сказочных времён. Поэтому сейчас ему предстояло хорошенько обдумать эти качели счастья.

И думать нашему герою оставалось дня два-три-девять.      


Продолжение здесь: http://proza.ru/2025/02/02/1256