48 Арм дневник срочника СССР 4 часть 8 гл

Часть четвёртая

Глава Восьмая

Дикий смрад  —  Подбитый глаз и Погнутые зубы — переход к морю 

Дикий смрад


Забравшись на крышу сарая пообщаться с кошками, я нашёл, что котята были настолько дикие, что тут же пошли в атаку, с подскоком выгнув спины. Рыбу они всю уничтожили вместе с костями, как будто я ничего в чашку не накладывал. Один попытался вцепиться, в сапог, но я его отогнал, сорвав ветку с берёзы. А его мать, помнившая мою кормёжку, лежала на другой стороне крыши и спокойно наблюдала за своими котятами.

Достав тетрадь из-за пазухи я, припоминая всё, что случилось за день, записывал, не забывая о мелочах. Ведь в мелочах как раз и сохраняются все события за день. Майор уже неоднократно замечал, что я что-то пишу, но пока с глубокими расспросами не приставал, зачем мне всё это надо. Но я думаю, что Назаров ему рассказал про мою наклонность юного натуралиста всё изучать и записывать как Арсеньев, Миклухо-Маклай, Пржевальский и другие исследователи.

Кроме своих учёных меня очень интересовали Альфред Миддлтон, Чарлз Дарвин, Альфред Уоллес, Ливингстон и другие исследователи и путешественники. Они в отличие от Жуля Верна сами старались побывать там куда бы сам Верн ни отправился. Один только Альфред Миддлтон дал миру столько загадок, от которых у учёных современности до сих пор дымятся головы. Особого жару поддают сохранённые Миддлтоном  негативы, с которых были впоследствии, напечатаны фотографии. А сами пластины сделаны якобы с настоящих объектов. Но только таинственные объекты вряд ли когда существовали в природе. По-моему убеждению это  талантливо написанные сюрреалистические живописные полотна, втиснутые в фотографии 19 река и не более того. А потом переснятые в негативы и кто тогда докажет что у этих фотографий нет негативов, а они есть! Вот в этом весь фокус великого развода. Что так и хочется сказать, ай да Миддлтон ай да сукин сын!

Но вернёмся к моему дневнику, скрупулёзно пополняемому буквально по минутам. Самое сложное было делать записи мягким карандашом, потому что сам грифель был скользящий и мажущийся. И конечно  карандаш был намного лучше обыкновенной стержневой авторучки. Это я понял только в этой экспедиции. Грифель карандаша был почти вечный, пиши да ниши. А вообще я бы предпочёл писать твёрдым грифелем, потому что со временем мягкий сам по себе стирался, и что-то прочитать было сложно.

Майор только косился в мою сторону, когда где-то я затевал свою писанину и думаю, предупредил проводников, чтобы смотрели за мной в оба. А они и следили, всякий раз спрашивая, где Арсеньев, назвав меня так с лёгкой руки Назарова.
— Ребята, а где Арсеньев?
— Да тут где-то крутился.
Это конечно было приятно, но не настолько, чтобы пасти меня до туалета.

После ужина, когда начали сгущаться сумерки Серёга-моряк решил надо мной пошутить и, надев на себя шкуру изюбря, затаился на тропе, идущей к ручью Берёзовому. И когда я шёл от ручья с полными вёдрами, он, имитируя какого-то зверя, перебежал крадучись тропу. Я естественно испугался и дав обходной крюк  прибежал к костру весь в панике и мокроте ниже пояса. Ну да обоссался со страху и брусничного чая, а кто бы, не обоссался когда ни черта не видно по темноте. Вот у костра всё и выяснилось. В отместку я сходил за водой и окатил его из обоих ведер, заставив на ночь глядя отжиматься. На шухер прибежали проводники и майор. После разборок майор отчитал Серёгу, сказав, что кто-то может в следующий раз пустить в ход оружие и что такие шутки могут кончиться убийством.
— Сергей уже примерял на себя мой патронташ, когда прибыл сюда, хорошо, что не устроил тут перестрелку с индейцами! — сказал Михаил про меня.

Серёга-моряк повинился и сказал, что больше и не будет так делать. А я, поймав изрядную дозу адреналина, всё никак не мог успокоиться, меня трясло. Мало того что на меня выходил Леший так ещё этот дурак решил устроить мне нервотрёпку своей пугалкой.
— Всё ребята, я больше не буду у вас поваром, хватит с меня, лучше я пойду столбы ставить да лес чистить на телефонке, — заявил я.

Тут меня все принялись уговаривать, что больше таких шуток не будет, но я упёрся, и пришлось снова звать майора Триполка. Теперь он меня стал, как малого уговаривать.
— Ну, если хоть кто ещё хоть раз подобное сотворит, я сниму винтовку и всажу в зад всю обойму! — сказал я, понимая, что всё равно мне некуда деться, и никто меня на работу на телефонку не возьмёт.
— Серёга мы того сами казним, посадим жопой на муравейник! — сказал мне Гриша.
— Ну ладно разве что из уважения к тебе.
Серёга-моряк так вообще весь за извинялся и расшаркался.

— Ладно, Серёга забыли, — простил я матроса и, взяв ведра, отправился за водой.
— Куда он, на ночь глядя? — спросил проводник Михаил.
— Воду набрать для лошадей, у вас же золотуха, — ответил майор.
Проводник пожал плечами и продолжил уминать сваренную лично для него манную кашу из-за удалённого желчного пузыря. Из-за чего его желудок плохо справлялся с мясной пищей. Вот почему он больше налегал на крупяные и рыбные блюда и, зная это наперёд, я старался угодить всем. Я, наблюдая огоньки светлячков, иногда пугался их свечения из-за равного расположения двух насекомых сидящих на низких ветках. Они горели как два глаза, и было непонятно кто там сидит на самом деле.

А ещё раньше я заметил, как глаза наших собак под воздействием светящейся Луны отливали из темноты её отражённый свет, обращая свои морды в мою сторону, чем только наводили ужас до дрожи в коленках. Что лишний раз даже не хотелось спрашивать, кто это и чего надо. А светлячки так вообще светились дьявольскими огоньками, особенно когда хотелось узнать, кто же там прячется. В ответ нередко я слышал тяжёлое дыхание, сопение, и быстрое перебирание ногами по траве. Ну, вот кто там был!..
Спустившись по тропинке к ручью, я на какое-то время погрузился в непроглядную темень от закрывшего облаком  яркого пятна Луны.

Шаря ногами по тропе, я осторожно приблизился к медленно текущему без звуковых переливов воды ручью. Погрузив ведро до каменистого дна, я поднял полное ведро воды и отставил в сторону. Затем погрузил второе ведро и тут на меня пошёл лёгкий вечерний ветерок с примесью чего-то тухлого с сероводородом. Сначала я подумал, что это несёт от воды  и, нагнувшись до самой воды, ощутил омерзительный дух сальной псины от дикого зверя. В это время облако освободило прохождение лунного светового потока, и я обратил внимание на широкую чёрную тень возле пушистой приземистой ёлки. Тем не менее, я погрузил ведро в ручей и стал его поднимать. Подняв голову,  я не сразу понял, что переданной стоит в полный свой рост медведь, с любопытством глядя сверху вниз, чего это я тут делаю, что я невольно отступил и медленно попятился назад. В это время медведь издал хрипящий звук и я, бросив в него ведро, бросился бежать прочь.

Потеряв всякую ориентацию на тропе, я непонятным образом забрался в самую еловую гущу стоящих у телефонки приземистых елей и, наткнувшись там, на низко сидящие сучья огромного горного кедра, стал взбираться по ним на самую верхушку, где она под моей тяжестью надломилась и треснула.  Сколько я по времени орал как бешенный я не помню, но знаю точно, когда подомной затрещали сучья, я от отчаяния сунулся на длинный сук, чтобы иметь шанс перескочить на соседнее дерево вообразив от страха себя белкой-летягой.

В лагере, конечно, услышали мой истошный крик, но не сразу поняли, откуда именно идёт мольба о помощи. А когда сообразили, то проводники стали стрелять в воздух чтобы отогнать предполагаемого зверя и поспешили мне на помощь. Сначала они проскочили мимо, забираясь намного правее от телефонки, а когда меня обнаружили собаки сидящим на дереве, сами подняли крики под ружейные выстрелы и побежали в мою сторону. 

Определив на каком дереве, я нахожусь первым ко мне пролез Паша, а за ним проводник Иван, я, будучи уверенным что за мной лезет тот самый медведь чтобы сорвать с меня скальп заорал так, что за мой рассудок уже испугались те кто был внизу. Со мной случился так называемый животный страх перед диким зверем, когда он, напав, начинает поедать свою жертву заживо. Про такие дела я неоднократно читал и знал, что жертва погибает от разрыва сердца ещё, будучи не лишённая жизни самим зверем.

Я невольно отступил по суку на такое расстояние, что если бы я сделал ещё один шаг, то сорвался  бы, а там ещё неизвестно чем бы всё это закончилось.
Вдруг я заметил что-то ползущее между сучьями и зашёлся от охватившего меня ужаса, и продолжил кричать, пока меня кто-то не схватил за ногу отчего, испытав сильный шок, отключился на несколько секунд.
— Держись Серёга! — услышал я, приходя в себя.
— Пашка держи его, а то сучья уже трещат, —  сказал кто-то ниже меня.
Я инстинктивно вцепился за верхний сук руками и буквально повис на нём.
— Всё, он держится как приклеенный, — сказал Паша, пытаясь меня оторвать от сука.

— Серёга сам спустится, сможешь? — спросил кто-то у меня внизу.
Я, находясь в полу оброчном состоянии, ничего не ответил и продолжал держаться за сук.
— Ну, вы чего там трётесь, тащите его вниз, — услышал я голос майора поднявшегося по сучьям наверх к нам.
— Паша б*ять ты, что своими копытами хочешь мне пальцы сломать! — вдруг вскрикнул майор.
— А вы руки не суйте под ноги, — ответил Паша.
— Так ногами ты своими не сучи по сучьям, а то я, куда руку не суну так ты туда следом, чуть по пальцам не попал.
— Извините Борис Иосифович в темноте мне ничего не видно.
— Давай Паша снимай его с ветки, а то он гляди сорвётся, — сказал майор.
— Я сам, — сказал я, приходя в себя окончательно.
Мне помогли спуститься, вниз и увели в лагерь. Там майор налил в кружку на глоток коньяк из личного НЗ и передал мне. Но я пить не мог мой рот не находился на привычном месте и был перекошен от нервного потрясения. Тогда проводник Николай схватил меня за лицо и начал его мять и растирать.
— Это у него от нервов щас отойдёт.
И скоро я начал чувствовать себя лучше, что мог выпить коньяк.

— Товарищ майор, Борис Исифович, а меня напугал гадский светлячок, я требую, нет, я настаиваю плеснуть мне пять капель конька, — сказал майору наш балагур Майоров.
— Давай свою кружку, плесну, — сказал ему майор Троиполко.
 Майоров, не веря в свою удачу тот час, протянул кружку, и майор капнул ему как раз те самые пять капель.
— Ребята это на всех! Поровну! — сказал Майоров и вылил те несколько капель на ладонь и облизал.
— А сказал на всех, — сказал Коля Каргель.
— Ну, так на облизывай! — Майоров протянул ему открытую ладонь.
— Сначала зах берёшься, а потом руку суёшь! — откинулся Коля.
— Ну, смотри, сам отказался! Рой иди сюда, держи коньячок!
Рой подошёл к Майорову и, обнюхав его ладонь, принялся её облизывать.
— Смотрите, что алкоголь сделал с собакой, совсем стыд потеряла! — сказал наш клоун.

Подбитый глаз и погнутые зубы

Ярцев после ночного происшествия со мной только и делал, что злорадно язвил в мой адрес.
— Обосрался на дереве и со сраными штанами полез в палатку!
Я старался поменьше обращать внимание на его пошлые шуточки и даже не смотрел в его сторону.
А когда он перебрал со своими подё*ками, сказал что я такой засранец с самого детства. Вот тут я сорвался и направился в его сторону, обходя сидящих парней возле костра. И проходя как бы мимо него, я с полного разворота зарядил ему кулаком под правый глаз, чуть не сломав себе пальцы о его каменное лицо.

Ярцева снесло с бревна на спину, где он и остался лежать оглушённый моим ударом. Вернувшись обратно на место, я заметил что Сашка-задира, сидевший рядом со мной,  поднялся и пересел на другое место подальше от меня. То, что я с одного удара снёс Ярцева, сначала никто не понял, яркий костёр скрыл его падение в темноту, а потом когда кончили петь под гармонь, кто-то заметил его лежачего в неподвижной позе.

Синяк под его глазом с каждым часом расплывался и вскоре опух настолько, он уже правой стороной ничего не видел. Майор Триполко ходил вокруг него и приговаривал.
 — Ну, надо же, ну надо же…
— Вот тебе и обосрался! — сказал ядовито проводник Михаил, недолюбливавший наглого Ярцева.
Паша так вообще стоял и, отвернувшись, посмеивался в сторону.
— Ну и компания у нас собралась побитые, порубанные, обоссанные… — сказал майор и сам засмеялся собственной шутке.

Проводник Борис осматривая припухшую синюшность Ярцева сказал, что нужно привязать листья какого-то лопуха, чтобы облегчить страдания побитого. А Гриша, отведя его, подальше сказал, что ничего не надо делать пусть так походит. И все кто не любил Ярцева негласно сошлись на мнении, пусть он сам заботится о своём лице. И теперь кому оставаться в лагере на время перехода к морю решилось само собой, оставался Ярцев, но опять же под присмотром Василия Николаевича. Сашка-задира сразу стал для меня незаметен, словно превратился в человека-невидимку. Но посчитаться со мной он всё же хотел и, выбрав время, когда я майор и проводники ушли в зимовье он  подскочил ко мне и хотел ударить в лицо, но у него это получилось как-то по-бабьи и не в цель. Но сделал вид, что он мне попал и присел, закрывая лицо. Когда он хотел мне ещё добавить, я ему врезал снизу вверх точно в зубы и он, отскочив назад, уселся на задницу, закатив глаза.
— Сука ты мне зубы погнул! — придя в себя от головокружения, прошепелявил Сашка с заплаканными глазами и, ища поддержку, посмотрел на сидящих парней.
— Саня ты сам виноват, сам полез, — сказал ему Серёга-моряк.

Сашка-задира встал и побежал к ручью умываться. Оказалось, я ему сильно наклонил верхний ряд зубов настолько, что они у него стали шататься. Если бы только я приложил побольше усилий, то выбил бы ему не один и не два зуба.

Мне потом майор строго выговорил, чтобы я успокоился словно это я первый задирал Сашку. Я кивнул в знак согласия и к Сашке не подходил, а ему этого и ненужно было, он занимался своими зубами. Ему по его просьбе наложили на зубы две полоски берёзовой коры внутри и снаружи и стянули нитками, чтобы зубы пришли в нормальное положение и не выпали. Он так и проходил до обращения в полковую санчасть.

— Мало мне было этих двух забияк, так ты ещё мне решил нервы потрепать, — сказал майор.
— Так я что ли первый начал задираться, — возразил я.
— Ты видел, как река обходит камни вот, так и ты должен делать.
— А если бы они вас так обсирали!
— А я бы нашёл способ рассчитаться, но только без свидетелей, тайга большая. А вообще ты правильно поступил, я давно ждал, ну кто же им задаст хорошую трёпку. Но теперь гляди в оба я, конечно, их предупрежу, но и ты сам смотри куда идёшь. Это такой народ мигом могут подрезать. Я предлагал ещё в полку отправить Ярцева в дисбат да Олешко чего-то там артачился, мол, покатится по наклонной, а он и так покатился, фиг удержишь. А из дисбата все они такие выходят шёлковые… и всё понимающие. Ты говорят, тоже в тех краях побывал по залёту.

— Ну, было дело.
— Видел, как там живётся.
— Видел, только я же на киче был. Ленинскую комнату им оформлял. Хотя на киче тоже не мёдом намазано. А вообще надо перед присягой показывать такие места, так сказать для профилактики, чтобы в будущем молодые став старослужащими знали, чем могут кончиться для них притеснения младшего призыва.
Майор поддержал мою мысль, посчитав её правильной, и как это он старый служака до этого не додумался.

Славик, сидя возле костра, решил всех позабавить и сказал следующее.
— Парни, а кто читал рассказ О'Генри  про старого охотника Хенка и Змеиного глаза? — спросил Славик.
Оказалось, все читали и были в курсе, чем там всё закончилось.
— Так вот было у нас два бандита Ярый и Задира, сейчас они переквалифицировались в Подбитого глаза и Погнутые зубы, как Остап Бендер в управдома, — сказал Славик под общий смех остальных.
— Ну, ты козлина следи за базаром! — набычился на него Сашка-задира.
— Я-то в отличие от тебя слежу, чтобы не долетало… — ответил Славик.
Сашка-задира что-то хотел ещё сказать что-то едкое, но видимо  вспомнив о своих погнутых зубах заткнулся.

Утром проводники до завтрака разбудили парней, готовится к переходу в сторону моря, а  меня позвали на расследование вчерашнего происшествия.
— Щас поглядим, кто тебя так напугал, — сказал майор.
Конечно, поучаствовать в расследовании изъявили желание все.
Проводники показали, где всем стоять, чтобы им не мешать, а сами стали осматривать место моей встречи с медведем. Они обратили внимание на висящую на ёлке палочку с лесками и крючками. На капли крови на ветках. Подняли со дна ручья брошенное мной ведро. Второе стояло нетронутым тут же возле ручья. Проводник Борис показал на залитые водой два  углубления где, по его мнению, на задних лапах стоял медведь. Николай, принеся кружку, отчерпал воду с вмятин и отсосал сплёвывая через трубку тростника всю лишнюю воду, пока мы не увидели ясные отпечатки следов медведя.

— Вот кто у тебя Гриша крал краснопёрок, а не норки, — сказал Михаил, собирая в траве палочки с леской. — Очень похоже, что это был наш Леший.
— А кому ещё тут быть, если это его территория, — сказал Борис.
— Он приходил вечером и собирал улов Гришиных рыбок, вот леска и запуталась с крючками на ветках ёлки. Похоже, что он краснопёрок ел вместе с крючками, видите на ветках кровь, — сказал Василий Николаевич, осматривая палочки без лесок и крючков. — Вот же бедняга.
— Похоже на то, что Сергей, набирая ведро воды, учуял исходящий запах от исподнего медведя ну и увидел самого хозяина. А что было дальше я сказать затрудняюсь, может Леший его пугнул, — сказал Гриша, тоже осматривая место кражи его краснопёрок.

— А если бы погнался за ним, то шансов уйти у Сергея не было, порвал бы в клочья, — сказал Борис.
— А помните того зимнего лося на Сонье от которого Леший за минут тридцать оставил половину туши? — спросил Михаил. — Вот был едок, видно сильно оголодал, перед тем как лечь в берлогу. Зима тогда была поздняя голодная.
— А вы что вместе промышляете зверя? — спросил майор  Триполко.
— Так мы охотничья бригада с Самарги. Первые зимние медведи наши, — сказал Николай.

В тот же день с утра пораньше до завтрака по телефонке проходила вооружённая группа  ментов со стороны Самарги, они предупредили майора о беглых с Тернеевского лесоповала зека. После их ухода майор предложил оставлять при мне кого-нибудь из солдат в качестве охраны при оружии. Вызвался и сам майор как дополнительная сила, отчего я повеселел, а то находится в компании бродящего рядом Лешего, было как-то неприятно.

А что касается беглых зека то, что он могли двигаться в нашу сторону, было только предположение. Ведь им предпочтительнее было избегать всяких дорог и телефонок где их могли замести. И потом от посёлка Терней до реки Неми, где находились мы порядка трёхсот километров с хвостиком, и пройти столько незамеченными для них было бы нереально. А с того времени как они сбежали, прошло всего три дня так что вряд ли они могли преодолеть такое расстояние за ближайшую неделю. И кроме того надо чем-то им питаться на ягодах долго не протянешь.
Наши ребята даже шутили на эту тему.
— Убёг он, убёг… Нечистая, спасайся, кто может!
— Кто убёг-то?
— Да кусок мяса в котле…

Проводники говорили меж собой, что оружия беглые при себе не имели, так что охота на дичь отпадает. Ну, разве что могли рассчитывать на корову да вот беда в такую жару она протухнуть быстро может.
— А они что и корову с собой прихватили? — удивился Коля Каргель, прислушиваясь к их разговору. — Вот идиоты!
— Было бы дело зимой, тогда могли бы на лыжах пройти по лесу, и корова сохранилась, знай, отщипывай по кусочку.
— Так она же большая чтобы тягать за собой по глубокому снегу.

Проводники поняли, что Коля не в теме и засмеялись над ним.
— Корова Коля, — сказал Михаил. — Это такой же зека только специально откормленный для побега, но он об этом знать не может, потому что из первоходок. Для него вся информация до побега закрыта с нулевым общением. И когда сильно изголодавшиеся зека режут его тушку, то делят по весу кому нога, кому рука, а кому остальные части пропитания. Ты бараньи копчёные рёбрышки уважаешь?
— Ну, дак! — лицо Коли расплывается от удовольствия.
— А у них в почёте человеческие… может так статься они могут стать твоими.
Лицо Коли от удивления вытягивается.
— Так они людоеды что ли…
— Захочешь жрать, собственную ногу отпилишь на супчик!

Переход к морю

Когда собирали лошадей для перехода к морю, то обнаружили с другой стороны сарая большой подкоп и медвежьи следы. Изучив их проводники, сошлись на мнении что это работа Лешего.
— Этот чудак он не знал что пол не земляной, а из смолистых брёвен, — сказал майору Василий Николаевич.
— Каждое бревно с железными кольцами как на деревянных бочках чтобы зверь не рвал их на щепу. Да и брёвна-то по 60 сантиметров в обхвате. Кто собирал этот сарай неизвестно, говорили, что он там стоит со времён гражданской войны, — добавил Николай.  — А кто там  жил или это было какое-то хранилище никто не знает. Но есть в тайге такие сараи что крепости и даже с частоколом из брёвен.
Яму, выкопанную Лешим, завалили большими валунами и обоссали, если захочет покопаться, пусть развлекается.
— А если его грохнуть? — спросил Майоров.
— Его трогать нельзя он товарищ смирный на людей не бросается, а вот если после него тут поселится какой-то другой, поберегись встретиться с таким, неизвестно ещё как он себя поведёт. Встречаются такие злодеи, что на дух не переносит запах человека, такие могут и задрать. А с Лешим лучше дружить, но и зря не тревожить. Вон давеча ваш Арсеньев решил прогуляться и встретился с Лешим, так тот его не тронул и сам ушёл, а был бы другой как знать, чтобы там вышло.

После завтрака майор поручил мыть посуду Ярцеву и Василию Николаевичу, чтобы не ждать за этим занятием меня. Навьюченные мешками с ягодами лимонника наши горные лошадки двинулись в сторону моря по кручёной вокруг страшных буреломов тропе. До моря как сказали проводники по прямой примерно порядка трёх километров, а по тропе чуть больше четырёх, но если бы не случившийся здесь ветровал не преградил нам путь, то управились намного быстрее. В общем, пришлось пропиливать проходы в полуметровых стволах, а то пришлось бы делать основательные обходы, а это до пяти километров и больше. Но самое гадство что стволы укладывались один на другой выстраивая многоэтажные завалы. И как тут не выпиливай проход на следующий год он просядет и снова здорова опять принимайся на голубушку пилу. Вот и крутятся тропы по завалам до полного обтрухания древесины там и сям.

В это время на таёжных реках началось движение горбуши к нерестовым местам. И рыба шла плотными коврами, мешая пешему переходу. Уровень воды сильно спадал, и горбуша шла к верховьям буквально на боку, выставляя наружу свои спины. Тут их и брали кормящиеся медведи, набирая на зиму жир. Нескольких таких мы видели лежащих на прибрежных отмелях в окружении наловленной ими рыбы. Увидев идущий через них отряд, они подскакивали на месте как дворовые коты и, выгибая спины, отрывисто рявкали, недовольные вторжением на их пир.  Были среди них и те кто, развивая большую скорость, неслись в лобовую атаку, но не добегая метров двадцати резко разворачивались и бежали по дуге обратно, по пути страшно ругаясь. Проводники были, начеку держа таких лихоманцев на прицеле. Даже майор Триполко, не ставил на предохранитель автомат и всякий раз готовился к стрельбе, если бы кто из бурых хищников решил переступить черту с угрозой потенциального нападения.
— Товарищ майор стрельните разок для острастки, — гудел у него над ухом Майоров, пока майор Триполко не услал его вперёд колонны.
— Ну как так можно идти без выстрелов, — не унимался Майоров, приставая к проводникам.
— А давай меняться ты мне мешок ягод лимонника, а я тебе дам стрельнуть из своего ружья, — предлагал ему Гриша.
— Фигасе придумал, мешок! — уклонялся от такого предложения Майоров.

В одном месте мы наблюдали огромного спящего медведя на наклонном кедре, склонённым ветродувом над тропой. Медведь, лёжа на пузе, растопырил лапы по обе стороны ствола и как бы застрял на нём, задержавшись задними ногами на сучьях.
Шедшие впереди зверобои Михаил  и Борис остановили отряд и стали совещаться, что делать с медведем. Наши собаки как раз к тому времени умчались вперёд, предупреждая лесных жителей о нашем будущим появлении. И как на грех спящего медведя они не учуяли, а нам что делать, а вдруг он от неожиданного пробуждения свалится вниз и что будет дальше одному богу известно.

И тут Майорову пришла в голову озорная мысль, он пронзительно свистнул в два пальца, на что медведь только помотал головой и продолжил спать.
— Миша может хорэ спать, дай нам пройти! — крикнул Борис.
Медведь его услышал и, пробудившись, повернулся в нашу сторону. Он смешно тряс задними ногами, застряв ими в нижних сучьях. Тогда замыкающий Иван попросил своих товарищей держать ружья настороже и выстрелил вверх.  На этот выстрел медведь только грозно ухнул сверху, и всё-таки вытащив застрявшие лапы, стал сползать вниз.
— Миша давай быстрее! — крикнул Михаил.
— Это не медведь, а симулянт какой-то, — сказал майор и на радость парням выстрелил из автомата одиночным патроном.
Медведь недовольно крякнул и стал спускаться быстрее, перебирая лапами по бокам ствола, и скоро скатился к комлю. Там он сел на задницу и уставился на людей, как бы говоря, ну спустился чего ещё вам надо!

Тогда Гриша выстрелил и медведя как ветром сдуло.
Отряд после побега медведя продолжил свой путь до следующего косолапого тоже спящего на наклонном дереве. Тут уж церемонится с ним не стали и подняли такой гвалт, отчего зверь без лишнего понукания сам спустился и ушёл в лес правда, по пути вставая на задние лапы стараясь как бы запомнить всех своих обидчиков в лицо. 
.
Продолжение следует...
.
557 стр. ворд  5А книжная, абзацы
Текст редактируется...
.