Хирургия. Глава двадцать третья

      
«НАВЕРНОЕ, ЭТО ЛЮБОВЬ…»

Василий осторожно отворил дверь в палату, увидев Феликса, лежащего с закрытыми глазами, прошмыгнул на свою койку и тоже улёгся отдохнуть. Столько радостных событий у него сегодня произошло, что от избытка чувств заснуть он не смог, лежал на боку и думал.
Феликсу показалось, что кто-то вошёл. Он открыл глаза, прислушался, тишина говорила о том, что в палате нет никого…
- Эх, хорошо-то как! Все страхи позади, - произнёс он, поднял руки вверх, потянулся, через приятное ощущение свободы от проблем, неожиданно для себя, пропел на белорусской «мове»:
«Вось и уся, вось и уся, песня скончылася!» …
Вдруг, с другого, необозримого угла палаты он услышал продолжение этой мутной любовной истории в полной версии:
«Вось и уся, вось и уся, песня скончылася» …
Дед бабу папрасіў, яна скорчылася!
Не адзін ужо гадок, не чапау мяне дзядок.
Ах ты мой стары пянёк, кабы трошачки, ды змог…
- Василий Иванович! Что вы отсебятину гоните? Нет таких слов в песне.
- Да, не было таких слов, а я добавил из гуманных соображений. Бабку жалко, страдает она от мужского равнодушия. Дал я ей надежду на сексуальную забаву. Песня народная, я тоже часть народа, имею право свой пятак вставить.
- Вы по-своему правы, уважаю творческих людей, пытающихся себя проявить в любом новом деле, - сказал Феликс и поинтересовался событиями, происходившими в палате в период его отсутствия.
Василий начал пояснять:
- Ко мне приезжала Галина, Надькина мама. У Петровича температура слабоватая, всего лишь тридцать четыре. В палату заглядывала Надька, видимо тебя ждала. Я ей сказал: «Не волнуйся, скоро привезут Ривкина». Она смутилась и больше не прилетала. Значит, я в точку попал!
Василий глянул на Феликса. Тот сразу сбросил с лица информационную заинтересованность и неуклюже покашлял…
- Ладно, мой друг, отдыхай. Я пойду новости погляжу, хочу узнать, что в мире творится. А ты нажми вон эту кнопочку, и к тебе прибежит Надька.
Василий вышел. Феликс задумался. Несколько раз протягивал палец к кнопке вызова медсестры и не мог решиться.
Из-за дверей высунулась физиономия Василия, и он ускорил действия пациента словами:
- Феля! Если ты не нажмёшь кнопку, то я вообще не пойду смотреть новости!
Василий, скрипнув дверью, пошёл вдоль коридора и пробурчал:
- Нажмёт! Никуда не денется... Вирус интереса к женщине в него уже внедрился.

                *  *  *

Кнопка сработала.
- Вы меня вызывали, Ривкин? Что случилось? Вам плохо?
Феликс не ожидал столь скорого появления Надежды. Он растерянно смотрел ей в глаза и молчал.
- Ривкин, не молчите. Может, к вам пригласить врача?
- Нет, не нужно. Я хотел на вас посмотреть.
Надежда снисходительно улыбнулась, но строгим голосом сказала:
- Постарайтесь не делать ложные вызовы. Больница не место для свиданий такого характера, тем более в рабочее время медперсонала.
- Извините, я хотел вас увидеть.
- Через полчаса, Ривкин, увидимся. Приду делать укол.
- Куда?
- Туда! – сказала Надежда и вышла из палаты.
Феликс проводил её заинтересованным взглядом, облизав пересохшие от волнения губы.
- Ах, какая женщина, какая женщина, - запел с усердием соловья воспылавший от нахлынувших нежных чувств к милой даме былой кандидат в холостяки Феликс Ривкин, задумавшийся о семейной жизни. Он даже забыл главную мамину заповедь: «Не сметь даже взглядом прикасаться к понравившейся женщине без глубокого осознания ответственности такого шага!». Но искушение было так велико, так велико... Он стал искать сравнения с женщинами, навязанными нам интернетом и ТВ. Но поступил с ними сурово: Наташку Королёву сразу отогнал к своему пуделю-стриптизёру. Утомлённую песнями «перестарелую» примадонну, достигшую пластическими переделками по внешности до юного возраста, он не мог заинтересовать. С учётом её предпочтений, она сочла бы его переростком. Всем известную балерину, жаждущую замужества, не задумываясь, прям в обычном, растянутом виде, он отправил в оркестровую яму…
- Пусть приведёт себя в порядок и сложит ноги не перпендикулярно, а параллельно фигуре, как у нормальных людей, а то… Ни один мужчина не разберётся, где там что…
— Это не моё.
Феликс деликатно позволил мысленно сбросить бретельку с плеча милой сердцу Надежды, но тут же, смутившись, возвратил пикантную штучку на место, довольствуясь тем, что она скромна, умна, обаятельна и из одежды не вылезает ни сверху, ни снизу. И всё же он ещё раз убедился в необходимости пропускать женщину вперёд. Ведь сзади удобней изучать фигуру дамы. Мысли Феликса опять возвратились к Надежде. Он улыбнулся. «Вот бы кнопочку вызова нажать…» - подумалось ему, но, вспомнив замечание Надежды, он одёрнул свои намерения. Огляделся и вдруг заметил на табуретке книжицу с названием «НАВЕРНОЕ, ЭТО ЛЮБОВЬ…». Весёлая картинка на обложке привлекла его внимание, да и имя автора приятно удивило. Да, это был Сергей Петров! Вот из какого источника Василий Иванович подпитывается иронией, догадался Феликс и распахнул книжку прямо со страницы сорок второй со стихотворением «А МЫ С ТОБОЙ» и уткнулся в строчки:
А мы с тобой
И не предполагали,
Придёт ли к нам любовь
Из неизвестной дали.
Счастливый случай
Выдался такой:
С теплом любви
Мы обрели покой.

А ранее мы порознь
Обитали,
Рассчитывать на счастье
Лишь мечтали.
Деревьев грустный шелест
За окном
Откладывал возможность
На «потом…»

Хотелось нам тепла
И счастья малость.
Метелица мела,
Душа металась.
Но Божьего дождались
Нынче дара:
Пришла любовь,
В ней мы с тобою – пара.
«Интересненькое написано, даже очень!» — подумал Феликс и заглянул далее в настораживающее предупреждение:

ПОКА НЕ ВЫСОХ…

Пока не высох на корню,
Не сбросил легкокрылость,
Жизнь каждый день благодарю,
Судьбу и Божью милость.
За беспощадность бытия,
Коль не случится злее.
От этого крепчаю я
И становлюсь мудрее.

Я не боюсь больших хлопот,
Того, что вдруг случится.
Так топаю за годом год.
В душе чиста криница.
Бывает, не сдержу слезу
От искромётной шутки.
Свой терпеливо воз везу,
Не трачу зря минутки!..

Но если честно вам сказать,
Того, что есть, немало…
Себя не буду напрягать –
Мне этого хватало!
Спасибо году, часу, дню
За то, что есть и будет –
И за друзей, и за родню,
И за проворность будней!

«Ну, Петрович, ну Петрович!» — эмоционально произнёс Феликс.
«Ты меня зовёшь?» — распахивая дверь, спросил я.
— Я комментирую ваши строчки. Они мне очень понравились оптимистическим взглядом и житейской мудростью. Легко с вами общаться. Не сомневаюсь, что ваши дети и внуки имеют такие же взгляды на жизнь.
— В принципе, я ими доволен. Сыновья уже сложившиеся личности, а внук имеет свой взгляд, и это меня радует. Каждый из нас — дитя своего времени, и вот чем завершил внук мои строчки:
ПОНИМАЮЩИЕ ВНУКИ
Я пережил войну, эвакуацию,
Две катастрофы, перестройку, пересуд...
И коммунистов в эйфории и в прострации…
Грабёж народа, пустословье, пряник, кнут…
Дожил до пенсии при скромненькой зарплате,
И в праведных делах оставил след,
А внук мне говорит слова, как «вам нате»…
Да что ты в жизни понимаешь, дед?

— Вы, Сергей Петрович, обиделись? Возмутились?
— Нет, на своего внука Ваню не обиделся. У него своё мнение, и я уважаю искренность. При разумном общении оно корректируется правильным поведением родителей, их убеждением, личным примером.
Когда беспардонно обрываешь чьё-то мнение, всегда есть опасность у человека отбить желание говорить честно. Он начнёт хитрить, осторожничать и держать «нос по ветру»… Дети обычно говорят правду, пока мы их выслушиваем и стараемся понять.
Феликс согласился со мной и невольно инициировал продолжение разговора:
— Сергей Петрович! Я заметил одну особенность в общении с вами: вы из любого разговорного словосочетания выделяете суть и возможность дальнейшего её развития, насыщая практической значимостью коснувшейся темы.
— Да, это так. Стараюсь рационально использовать каждое мгновение. Жизнь коротка, и прожить её бездарно не имеем права. Наш прагматизм, трудолюбие, любознательность, оптимизм, опыт и прочие ценные качества должны передаваться окружающим как учебное подспорье, особенно подрастающему поколению.
          Коснусь своего внука Ивана. Ему четырнадцать лет. Он воспитанный, всесторонне развитый мальчик. За несколько минут может набросать портретный рисунок человека с поразительным сходством, может по памяти карандашом передать содержание картины, увиденной в Третьяковской галерее, ему достаточно одного прочтения стихотворения, которое он может рассказать без запинки через несколько дней. Он внимательно слушает и слышит, видит и запоминает любую мелочь, но не козыряет этим, оставаясь в тени. Учится хорошо, в общении сдержан, добр и отзывчив. Не склонен к обману, преувеличениям, хитрости. Классная учительница его уважала. И вот появилась новая, которая его за что-то невзлюбила. Не только его, но и ещё десяток других… Никогда не назвала его по имени. Он в то время переболел коронавирусом и стал замкнутым. Ранее преуспевая в математике, потерял к ней интерес. Моя невестка, его мама, начала с ним заниматься. Ваня, слушая мамины рекомендации и подсказки, выполнял всё, что надо. Но школа его уже так, как ранее, не интересовала. Решили его перевести в другую школу. Дети там его приняли дружелюбно, классная учительница тоже. Ребёнок сразу изменился. На литературном конкурсе признали лучшим его стихотворения о Родине, написанные в двух вариантах, на двух языках! Послали его творческую работу в столицу.
          И вот Ваня на очередном выполнении домашнего задания по математике сказал маме:
— Уроки мои, я их буду выполнять самостоятельно. Спасибо, мама, за занятия со мной, но помощь мне не нужна. Справлюсь. И действительно справился.
Невестка регулярно звонит мне в Санкт-Петербург из Республики Беларусь, с радостью сообщая, что Ваня молодец и в школе им довольны!
Вот как может повлиять на судьбу ребёнка вдумчивый педагог. А ведь учитель — великий авторитет для ученика, если он настоящий учитель, любящий детей и свою профессию. Он способен формировать личность, а бездарный — разрушить. Извини, Феликс, что я тебя увлекаю разговором, не актуальным для тебя.
— Всё хорошо, уважаемый Сергей Петрович. Полезным разговором вы формируете модель моего будущего, и я благодарен вам за это. Я тоже умею слушать и делать выводы для себя.