Правила обучения на дому

преподавал студентам, а также много путешествовал и даже открыл десяток новых видов бабочек. Он был талантлив во всем. И ничему не учил своего сына. Более того, любил повторять: «Звезда в семье должна быть только одна, и эта звезда — я».

И мальчик воровал книги отца с его рабочего стола, научился прокрадываться на отцовские лекции, куда его не пускали — мол, мал еще. Подслушивал разговоры отца, а главным источником знаний для него были отцовские дневники, которые отец вел с большими подробностями ежедневно, и книги, что вместе с дневниками отец хранил на столе. Кабинет закрывался на ключ, но мальчику повезло найти дубликат — на нем так и было написано: «Ключ от кабинета». Мальчик дожидался, пока дом уснет, крался в кабинет и, забравшись под отцовский стол, жадно читал и делал заметки в принесенном с собой блокноте. И думал о том, как он докажет отцу и как он его обгонит.

Шли годы. Мальчик вырос, закончил университет, стал большим ученым, и все кивали: ну конечно, такие гены, кровь не вода.

И как-то раз, после того как уже взрослому сыну вручили самую важную премию, он пришел к отцу и задал вопрос, который мучил его всю жизнь:
— Папа, почему ты меня не учил сам?

А отец, мудрый, седой и веселый, ответил:
— Твой дед, мой отец, был кузнецом. И он так хотел, чтобы я тоже стал кузнецом, что вдалбливал в меня это. Я с младенчества торчал на кузнице, и я так это возненавидел, что сбежал в одно прекрасное утро, поступил в университет и занялся наукой, чтобы быть подальше от семейных традиций. И я меньше всего хотел, чтобы ты был подальше от науки. Ну и, к тому же, знания, за которые ты боролся, для тебя были гораздо ценнее, чем если бы я взялся тебя учить.

— Но ключ от твоего кабинета…
— Подбросил в столовую.
— Но твои дневники?
— Я вел их только для тебя. И книги тоже специально отбирал те, что были тебе нужны.
— А лекции?
— А ты не замечал, что я читал лекции только на первом этаже, в помещениях с большими окнами, под которыми так удобно прятаться?

Сын схватился за голову и громко расхохотался.
— Так постой, а что делать с твоими внуками, с Львом и Лизетт? Я не хочу, чтобы они сбежали из дома в Париж, чтобы стать один — свободным художником, а вторая — натурщицей.
— Предоставь это мне. Льву я скажу, что он никогда не достигнет таких вершин, как его отец. А Лизетт скажу, что решили ее вообще ничему не учить, а готовить к замужеству, и учить только шитью и бальным танцам. Ну а гены, сам понимаешь, не пропьешь. Да и кровь не вода. Они тебя еще переплюнут, особенно Лизетт, с ее-то умом.

Сын смотрел на своего великого отца с любовью и восхищением.
— А твой отец? Мой дед? Он тебя простил? Ты же звезда, знаменитость.
— О, в его глазах я не состоялся. Я так и не стал кузнецом.

И отец, и сын отправились в любимый обоими Клуб Ученых Джентльменов, где после обеда сын собирался прочитать одну из своих лекций, на которую ожидался аншлаг.