Мемуары Арамиса Часть 432

Глава 432

Самое большое несчастье свалилось на меня вследствие битвы у Тобаго. Неугомонные д’Артаньян и Портос вызвались участвовать в этом морском походе экседры, состоящей из семи боевых кораблей и трёх кораблей с провизией и дополнительными запасами пороха и ядер.
До сих пор не могу простить себе, что не удержал их от этого. Я узнал об этом слишком поздно. Мушкетёры, чьим уделом всегда была верховая езда и сражения на суше, вдруг решили испытать себя на море. Помню, что как-то в нашем разговоре д’Артаньян сказал, что океан – это такое место, где ты свободен даже в том случае, если в твоей стране не так уж много свободы. Я возразил ему, что ещё Сенека говорил, что существует два вида людей, которых не следует числить живыми – люди, которые умерли, и люди, которые отправились в морское путешествие. На это д’Артаньян со смехом возразил, что, поскольку его могила уже имеется в Маастрихе, то для него было бы лучше умереть в морском сражении, чтобы не ставить в тупик потомков наличием двух могил одного и того же человека. Портос присоединился к этому мнению, припомнив, что его могила, по всеобщему мнению, находится в обвалившейся пещере Локмария на острове Бель-Иль. Я не стал с ними спорить и вскоре забыл этот разговор. Когда же я узнал об их затее, я подумал, что оба они, почувствовав неумолимое приближение старости, решили закончить жизнь с оружием в руках, отдать свои жизни тому делу, которому посвятили всю свою жизнь – защите Родины. 
Подозреваю также, что д’Артаньян желал умереть, защищая интересы Короля Людовика XIV. Этим он хотел закрыть счёт Короля к нему на земле, чтобы никаких счетов не тянулось за ним в иной мир. Полагаю, что этой же идеей он увлёк и Портоса.
Увы мне, меня не утешают описания того, каким замечательным канониром был Портос в паре с д’Артаньяном. Д’Артаньян называл Портосу цель, а Портос наводил пушку по совету д’Артаньяна в том направлении, куда он указывал, и строго ниже ватерлинии, дождавшись момента, когда эта часть судна покажется над волнами вследствие качки. Таким образом, первая же пробоина, полученная кораблём от выстрела Портоса, приводила к тому, что корабль стремительно набирал воду в свой трюм, вследствие чего заваливался в воду так, что его экипаж уже не мог вести артиллерийский огонь. Поход нашей эскадры был успешным, но враги, заметив эффективность стрельбы моих друзей, зарядили все свои пушки картечью и направили их в сторону своих главных врагов. Я утешаю себя лишь мыслью о том, что смерть моих друзей была мгновенной, и они не успели ощутить боль, Господь, надеюсь, избавил их от страдания.
Две недели я молился за спасение их душ, прерываясь лишь на краткий сон и ещё более краткую еду, для того лишь, чтобы Господь дал мне силы довести эти молитвы до Него. Я отказался от всех прочих дел для этого. Если Господь услышал меня, мои друзья на Небесах. Впрочем, кого же ещё ему слушать, как не понтифика?
Со смертью всех моих друзей исчезло в моей жизни всё то, что могло представлять для меня хоть какой-нибудь интерес. Я продолжал выполнять свой долг в соответствии со своим высоким постом, ощущая себя не человеком, а каким-то механическим устройством, действующим, словно песочные часы. Ночь переворачивала меня, и с утра нового дня время для меня текло так же равномерно и скучно, как сыплется песок в часах.

Отмечаю лишь для себя лишь то, что меня потрясло.

Жестокость – следствие трусости. Но излишняя жестокость может вызвать у толпы сострадание к преступнику, и даже сделать его героем-мучеником в её глазах. Поэтому всякое правосудие должно иметь явные признаки милосердия.
 
1677

Морское сражение с голландцами и битва у Тобаго. Портос и д’Артаньян.

1679

Смерть кардинала де Реца. Бедный Поль де Гонди! Слава Создателю, что я не убил тебя на дуэли! 

1680

Смерть Ларошфуко. Мне будет не хватать тебя! Мы никогда не были ни друзьями, ни врагами, но любили всегда одних и тех же женщин!