Женитьба на вурдалачке, 1

Гл.1 Оказия

Каких только оказий не случается на театре военных действий! Бывало же и такое, что шальное ядро угодит по кладбищу и устроит переполох среди мертвяков. Но плох тот гусар, который хоть днем, хоть ночью не кинется в атаку, не глядя  даже и на развороченные артподготовкой могилы! Такое как раз и приключилось с поручиком Андреем Першиным, когда гнали мы  неприятеля через Польшу. Надо же было так угораздить: внезапный аванпостный маневр в непроглядной ночи. Наш  эскадрон летит, держа ориентировку лишь на вспышки неприятельских выстрелов, и вдруг скакавший  о бок со мною Першин проваливается сквозь землю! Эскадрон уносится далее, перемахивая едва видимые, принятые нами сослепу за оборонительный редут француза кресты и обелиски, а Першин, зацепившись ташкой за памятник, валится из седла прямо в разбитый ядром склеп.По его позднейшим рассказам в кругу нашего лейб-шампанского братства, имевшего обыкновение выстреливать пробками в потолок во славу Царя и Отечества, упав на всем скаку с коня, он угодил в объятия покойницы.  Впрочем, о том, что это покойница, он догадался много позже. А в те мгновения, притянутый женскими руками, он сдался на милость победительницы, нисколько не смутившись тем, что дело происходит в могиле.
 
-Вот такая оказия! - говорил гусар, крутя молодецкий ус.-Тут и казачьки на выручку не придут. Приходилось самому справляться. Да , однако, надо ли рассказывать про такие пустяки?
- Валяй , Андрюха! Как раз то, што надо!
- Начал , так уж продолжай, чего застеснялся, как красна девка на выданье?
-Ну раз так,набью -ка я кальянчик табачком  да и- слушайте уж, только потом мне не пеняйте!
 
 И подвинувшись поближе к камину, герой войны 1812 года начал.
Известна была во всей кавалерии невозмутимость поручика, но и она  превзошла все ожидания.

Возвращаясь с дела, когда уже совсем расцвело, мы увидели коня Андрюхи Першина бродящим между мраморных обломков. Ташка его с оборванным ремешком болталась на крыле мраморного ангела, по-католически молитвенно сложившего руки и глядящего в небеса.  Кое –где виднелись и вывернутые наружу вместе с черной землею белые черепа. Поймав за узду поручикову Карюху и подобрав с земли выбеленный временем и хорошо объеденный могильными червями череп, глядя в пустые глазницы его, я уже предался было философическим размышлениям о безвременной кончине друга, как вдруг слышу совсем рядом характерное звяканье шпор, возню, сопение и сладострастные женские стоны.

-Так вот-с какой приключился конфуз, -затянулся Першин и, откашлявшись,начал: - Помнишь, граф, как,  заглянув в щель разбитого склепа, на котором была изображена античная аллегория, изображающая Дафниса, догоняющего Хлою, вы наткнулись взглядом на явственно белеющие в сумерках  могилы подвижные мои ягодицы?
-"Ну и местечко вы приискали, братец,чтобы настичь свою Хлою!" – услышал я удивлённый возглас. А ведь вас было не удивить ни русальскими потехами на пруду во Время Купалы, ни любвеобилием покладистых полячек!Да и француженками вас было не сложно ввести в состояние изумления!

 -То-то я не могу понять отчего так жестко коленкам и мертвечиной воняет! – как всегда совершенно невозмутимо ответствовал я. А случай-то, и в самом деле, вышел презабавный: нашей артподготовкою и кавалерийской атакой мы разбудили уснувшую летаргическим сном полячку, кою ясновельможный пан схоронил накануне.

-Как не помнить! Всё помню!- подхватил граф Владимир Драгомиров рассказ, словно пуская чарку или кальян по кругу. -Сколько было слез и благодарностей  тебе, поручик, за твой ночной подвиг, когда об руку с Полиною вы взошли  на крыльцо особняка Яноша Бжебжинского, чтобы вернуть горюющему отцу  его дочь.

-О да! Ясновельможный шляхтич  Бжебжинский  тут же предложил мне стать  его зятем. Я, не  переча, разом и обвенчался в ближайшем костеле, не став пояснять Яношу, что при всякой смене диспозиций у меня бывает по тестю. Ах, Поля, Поля! “Поля –дура, штык – молодец!” Такая суворовская  “Наука побеждать”!  Три ночи был я исправным мужем Полине, вырванной  мною из объятий самой Костлявой русскими ядрами...А на четвёртую ночь, как всегда, меня стала одолевать скука...

-Жутко представить, - продолжил граф,- что ежели бы ни с точностью  посланный артиллерийский снаряд, повредивший крышу склепа, то бедняжке, пробудившись от сна, пришлось  бы умереть в могиле.  Женские руки не в силах были бы сдвинуть капитального надгробия с вырезанным на нем барельефом: пастушок Дафнис, вооруженный лишь флейтою, устремляется за прелестной, полуобнаженной в беге Хлоею!   
-Вы правы, полковник! У неё не оставалось бы никаких шансов выжить.Сколько раз и прежде, и потом приходилось мне видеть на таких вот разбомбленных во время боя кладбищах, выброшенные наружу трупы в неестественно скрюченных позах, с руками, застывшими в движениях, словно бы разрывающих смертные саваны, силящихся  открыть крышки гробов и сдвинуть каменные надгробия! Глядя на них, не всякий мог с бесстрастностью рассуждать о том, что жизнь существует и после смерти, и что совершенно очевидно:  покойники живут под землею своею жизнью, устраивая там балы и машкерады. В том же, что половина покойников хоронится уснувшими летаргическим сном, я не сомневался ни на мгновение! Потому и говорил: “Похорони меня лишь тогда, когда  увидишь, что во мне нет внутренностей!”

-О, да!Но вы, поручик, живы всем чертям назло! И вот мы сидим у комелька и вспоминаем наши молодые денёчки!Но не довольно ли о вашей  идиллии с летаргичкой  Полиной, поручик? Вижу вы всё -таки стесняетесь чего то...
-Пожалуй что -и довольно-с. А то как-то неловко-с. Получается , вроде как , я какой-то самый удачливый Дон -Жуан в нашем полку!Расскажите-ка лучше граф о том, , что произошло с вами в той же  Польше и на той же мызе по возвращении из Парижу, когда я уже о Полине и думать забыл!