Мемуары Арамиса Часть 431

Глава 431

Менее чем через год я получил письмо следующего содержания.

«Монсеньор! 
Мадам родила дочь, которую назвали Амелией.
Князь делает вид, что считает эту дочь своей».

Через несколько месяцев после этого я получил следующее письмо.

«Монсеньор,
Амелия умерла от болезни, связанной, по-видимому, с легочным заболеванием. Нельзя исключить вмешательство сторонних сил, быть может, по указанию князя».

Через некоторое время после этих событий очередное письмо содержало следующий текст.

«Монсеньор,
Князь скорбит о смерти своей супруги Шарлотты. Похороны проходили скромно. По-видимому, даже сам князь не знает, что в гробу лежит мастерски исполненная восковая модель, которую невозможно отличить от княгини даже при самом пристальном изучении. Вероятно, в этом деле помогала служанка по имени Жозефа. Гроб был опущен в семейный склеп князей Монако. Шарлотта скрылась с тем самым человеком, перемещения которого нами отслеживается по вашему заданию. Место их пребывания следующее».

Далее следовали символы, разобраться в смысле которых могли только два человека в ордене Иезуитов – это я сам, а также Джованни Паоло Олива, известный как генерал ордена Иезуитов, который исполнял эти функции официально, тогда как я сохранял за собой фактическое управление Орденом.

Все письма, адресованные мне, были подписаны: «Монсеньору Антонио Пиньятелли».
Почему меня называли этим загадочным именем «Антонио Пиньятелли», я думаю, догадаться не сложно. В последующие годы я чаще всего жил под этим именем, многие люди могли бы поклясться на Библии, что это – моё имя от рождения, и некоторые из них добавили бы, что знают меня чуть ли не с самого моего рождения. Как это удалось организовать, я рассказывать не буду.
Я итак уже раскрыл здесь слишком много тайн.
С большим удовольствием пишу, что д’Артаньян не заболел и не умер после купания в ледяной воде в Голландии. Возвратившись в Шотландию, д’Артаньян узнал, что мой дорогой Базен поправился от ран, которые получил при одних чрезвычайных обстоятельствах, хотя стал очень слаб здоровьем, но оставался бодрым духом. Также он с удивлением обнаружил, что его дом в селении Монквиль, который ранее изрядно пострадал от пожара, заново отстроен и даже стал ещё лучше, ещё просторнее и роскошнее. Источник денег на это предприятие, как и заказчик работ долгое время оставался д’Артаньяну неизвестным, поскольку он полагал, что этим щедрым меценатом был Портос. Однако, наш барон признался, что, хотя он, действительно, вынашивал такие планы, он не мог и не успел бы всё так прекрасно организовать, поскольку он участвовал в походах вместе с Атосом, со мной и с д’Артаньяном. Тогда д’Артаньян спросил Атоса, не причастен ли он к восстановлению Монквиля, на что Атос ответил:
— У меня осталось поручение от одного умирающего, которое я собирался исполнить, если мне позволит здоровье и отпущенные мне годы жизни. В случае его выполнения одним из пунктов этого поручения была оплата расходов по восстановлению Монквиля. Но я пока не могу похвастаться, завершением этого поручения, поэтому источник этих денег мне не известен. Быть может, это сделал Арамис?
— Если не Портос и не вы, Атос, тогда, разумеется, Арамис, — согласился д’Артаньян. — Но я уже давно не получал от него никаких известий.
— Спрашивали ли вы об этом Базена? — спросил Атос.
— Базен утверждает, что у него нет никакой связи с Арамисом, — ответил д’Артаньян.
Они были близки к истине. Я распорядился о проведении этих работ и выделил деньги на это, хотя чертежами занимался другой человек. У меня не было ни времени, ни желания посещать Англию, особенно в тот период, когда дом д’Артаньяна не был восстановлен.
Таким образом, в заново отстроенном Монквиле уютно устроились д’Артаньян с Сюзанной Кампредон и Портос с Агнессой Кэмпбэлл, а также Базен и Гримо.
Агнесса Кэмпбэлл – это одна дама, которую Портос повстречал в Англии. Едва ли стоит углубляться в эту тему, скажу лишь, что на неё произвели неизгладимое впечатление его могучая стать и сила, а он нашёл её достаточно доброй, вполне красивой и к тому же обладающей весьма покладистым характером, так что эти двое быстро сговорились, и наш барон, будучи долгое время вдовцом, заключил с ней брак по всем правилам. Что ж, скажу лишь, что, по-видимому, судьба вдовца его тяготила несколько больше, чем он старался показать при любом случае. Полная свобода во всём – это прекрасно, но и это со временем надоедает, если ты прожил какое-то время под каблуком у властной дамы, каковой была вдова Кокнар, первая супруга барона.
Что касается Атоса, он отправился по каким-то делам, о которых он сказал д’Артаньяну, что это – то самое обещание, которое он дал некоему умирающему, и как только оно будет выполнено, он будет счастлив вернуться в Монквиль.
— Скажите, Атос, — спросил д’Артаньян. — Не думали ли вы о том, чтобы соединить свою судьбу с какой-нибудь женщиной?
— Господь с вами, д’Артаньян! — засмеялся Атос. — В мире нет такой женщины, с которой я захотел бы связать свою жизнь, даже при том, что не могу поручиться, что мне предстоит прожить ещё хотя бы год-другой! Даже такую малость я не хочу омрачать ответственностью за судьбу женщины и теми сложностями, с которыми сопряжено совместное проживание с дочерью Евы.
— А что вы скажете насчет герцогини де Шеврёз? — спросил д’Артаньян. — Мне показалось, что она вам нравится, и между вами возникло нечто неуловимое.
— Герцогиня де Шеврёз? — переспросил Атос. — Для Атоса это слишком много, а для маркиза де Ла Фер это слишком мало.
Атос был к себе строг. Он прожил после этого не год-другой, как он говорил, а пять лет, во время наводнения, когда река, вдоль которой он совершал верховую прогулку, особенно бурно разлилась. Он погиб, спасая из бурной реки маленькую крестьянскую девочку, которая подошла слишком близко к обрывистому берегу, чтобы полюбоваться бурными потоками воды. Он, не теряя ни секунды, выскочил из седла и бросился в воду, подплыл к ней и вытолкнул её на берег, но в этот самый момент мимо проплывал огромный ствол вывороченного водой дерева. Толстая ветка зацепила его за одежды, после чего дерево перевернулось под действием волн, или, быть может, это произошло по той причине, что оно зацепилось какими-то корнями за дно реки. Крестьяне, бывшие свидетелями этого происшествия, не осмелились рискнуть жизнями для спасения знатного дворянина, и поскольку Атоса не сопровождал никто из его людей, его не спасли.
Всё это произошло в Англии, что заставляет меня относиться к этой стране с презрением. Подумать только, сколько в своё время сделал Атос для Англии! И вот такая чёрная неблагодарность, объяснить которую можно лишь тем, что крестьяне не знали, что за человек погибает на их глазах!
Надо ли говорить, что эта первая настоящая гибель одного из нас, четверых, нанесла нам сокрушительный удар. После этого я уже никогда не видел д’Артаньяна смеющимся, а Портоса, улыбающегося так широко, как мог улыбаться один лишь он. И сам я ощущаю, словно бы я потерял часть себя.