Соус бешамель

    - А была же гречка, - сказал Сергей Дионисович.
    Жена посмотрела на него:
    - Лопай что дают, - сказала она.
    - А мясо? – спросил Сергей Дионисович.
    - Мясо есть, да не про твою честь! – отбрила его жена.
    Сергей Дионисович ничего не нашёлся сказать, вернулся на кухню и стал ложкой выбирать из большой кастрюли пшеничную серую кашу и накладывать её в банку.
    Он готовил себе тормозок на работу. Сверху он полил кашу постным маслом и накрыл тугой крышкой.
    «Просто смешно! – думал он, едя в трамвае. – Чего только приходится выслушивать.»
    Но на самом деле они с женой жили дружно и так, в совете и любви дожили до старости. Бывало, Сергей Дионисович разражался на ночь глядя блестящей ироничной речью, а жена хихикала и вставляла: «Не бреши!», или : «Бреши, бреши, собака!», и Сергей Дионисович разливался мелким бесом, зная уже, что ночному сексу – быть!
А если жена была не в духе, она обрывала его экспромты, крича: «Закрой фонтан!» - и Сергей Дионисович знал уже, что просить напрасно.
    Тем временем он приехал на работу и приступил к своим обязанностям: нажимая педаль, Сергей Дионисович приводил в действие "вертушку", позволяя кому положено пройти, а в сомнительных случаях преграждал путь.
    «В старину, - думал Сергей Дионисович, педалируя, - кушанье готовили не на две недели, как некоторые, а на сегодня. Допустим, кухарка наладила мне стерляжьей ушицы и зажарила поросёнка с гречневой кашей, и всё это я ел бы в тот же день, а оставшуюся уху отдали бы нищим, а объедки поросёнка бы сожрала борзая, и на другой день готовилось бы всё свежее и новое». Сергей Дионисович задумался, как будто перед ним и вправду стояла кухарка. «Пожалуй, на завтра бы хорошо щи «а ля рюс» и буженину под соусом бешамель», - наконец, выбрал он.
    Сергей Дионисович был ужасный романтик и на работе его за глаза звали Поцоватый, но он ни о чём таком не подозревал, думая, что всех очаровал своей старорежимной закваской.
    Наступил обед, и народ повалил через проходную, чтобы пообедать в столовке силикатного завода.
    - В очередь, в очередь, сукины дети! – кричала молодёжь друг-другу.
    «Кстати , - подумал Сергей Дионисович, работая педалью, - довольно свинское отношение было у профессора Преображенского с Борменталем к Шарикову. Если вы такие уже рафинированные, могли бы быть и помягче, всё же Шариков был в некотором роде гомункулусом, как овечка Долли. Его изучать надо было, а не третировать. «Всю голову ножиком исполосовали, а теперь гнушаются!» - это совершенно справедливо. Понятно, что сверхзадача Булгакова была поядовитее укусить советскую власть, но всё-таки… Жалко парня…»
    Сергей Дионисович с трудом отвлёкся от своих мыслей и увидел, что директор Степан Михалыч давно дёргает вертушку, а его водитель Колобков, смеясь, что-то ему говорит.
    - Пардон! Пардон! – вскочил Сергей Дионисович, налегая на педаль, кланяясь и поводя рукой.
    Наступило пять часов. Здание опустело. Сергей Дионисович собирал свои пожитки. Сторож ходил по коридорам.
    Где-то близко громыхнул гром. Сергей Дионисович нервно вздрогнул.
    Опять громыхнуло.
    - Гром гремит, земля трясётся, поп на курице несётся! – прокричал Сергей Дионисович, бежа сквозь дождь на трамвай.


         2019 г.