Высокофункциональный аутизм

* * * Минусы, преодолённые вместе, превращаются в плюсы * * *

Последние четыре года измотали Инну и морально, и физически. Аня оказалась довольно трудным ребёнком, а декретный отпуск в Израиле длился всего три месяца. Впрочем, Инна с облегчением сбегала на работу, оставляя дочь на попечение свекрови. Физически девочка росла быстро, словно акселератка, но в остальном её развитие заметно отставало.

- Она не разговаривает, потому что растёт в двуязычной среде, - возражала Инна матери мужа, когда та снова поднимала тему, что для четырёхлетнего ребёнка ненормально с трудом составлять предложения. Тем более для девочки. – Подрастёт и заговорит сразу на двух языках.

Однако было очевидно, что сверстники из той же группы в детском саду находились в таких же условиях, но не сталкивались с подобными трудностями. На это неоднократно указывал Ян, который, похоже, страдал не меньше. Инна боялась, что муж совсем потеряет связь с дочерью. Он всё реже проводил с ней время, ссылаясь на занятость и усталость. Но было ясно: разочарование в собственном ребёнке становилось для него тяжким грузом, от которого хотелось только отстраниться.

Перед двухнедельными летними каникулами всем родителям в садике раздали диск – своеобразное резюме года, где дети танцевали, веселились, участвовали в конкурсах и играли на площадке. Почти в каждом кадре, где попадалась Аня, Инна с Яном видели лишь её скучный, притуплённый взгляд и неуверенные, скованные движения.

- Я так не могу, - сказал Ян, не досмотрев видео до конца. – Если был бы выбор, то поменял бы её на любого другого ребёнка из этой группы.

В тот вечер Инна рыдала, пока не уснула от усталости. А затем смирилась. Признала, что у Ани действительно есть проблема и без похода к специалисту уже не обойтись. Она подготовила себя к мысли, что её дочь может оказаться «человеком дождя», но от этого любить её меньше не станет. Вот только в муже она была совсем не уверена.

Начались бесконечные походы по обследованиям и инстанциям, хотя сам диагноз был поставлен достаточно быстро: высокофункциональный аутизм. Странным образом это принесло Инне облегчение. Страх перед неизвестностью отступил, а будущее приобрело хоть какую-то определённость. Более того, при правильной работе с ребёнком появились все шансы научить её полноценно функционировать, не чувствуя себя изолированной от общества.

Аню перевели из муниципального детсада в специализированный, где группы были втрое меньше, а воспитателей вдвое больше, да ещё и с профильным высшим образованием. Государство назначило пособие по инвалидности до шести лет с возможностью продления, что сразу упростило финансовую ситуацию в семье. Даже Ян воспрянул духом, загоревшись идеями, как помочь дочери.

Энтузиазм мужа Инна восприняла позитивно, а вот его методы вызвали сомнения. Ян был убеждён, что раз это заболевание, значит, его можно вылечить. Инна пыталась объяснить, что у Ани не болезнь в привычном смысле, и нет ни лекарства, ни чудо-операции, способных это «исправить». Впрочем, с этим Ян и не спорил. Он намеревался обратиться за помощью к потусторонним силам. Вероятно, к знакомому демиургу, которому уже отгрохал дорогущий храм в их бомбоубежище. Инна не знала, как на это реагировать, поэтому просто приняла очередную причуду мужа и пыталась найти в этом хоть какие-то плюсы.

В конце концов, в практиках Яна не было ни жертвоприношений, ни членовредительства, ни откровенного «трешака». Пусть он чертит круги вокруг Анниной кроватки, медитирует при свечах, мастерит с ней артефакты или заучивает с ней молитвы своему выдуманному другу. По крайней мере, хоть какое-то время проводит с дочерью. Этим можно было себя успокаивать и не вмешиваться в его эзотерические загоны.

Собственно, чем он хуже своего брата, который водит восьмилетнего сына в синагогу? Впрочем, Баруха Инна бы никогда не привела в пример. И не только потому, что Ян воспринял бы это в штыки. Убеждения мужа заставляли его стремиться что-то делать, творить, создавать. Видимо, недаром своё божество он называл именно «демиургом». А что делал Барух в своей общине? Инна считала, что пара рук, занятых делом, приносит больше пользы, чем сотни рук, сложенных в молитве.

* * *

Густые клубы дыма наполняли и без того душную комнатушку. На широком вязаном пуфе в углу развалился Лион, держа в одной руке большую фигурную трубку, а в другой – стилизованную зажигалку-факел. Время от времени он подносил огонь к чаше, придерживая резной стаммель, и глубоко затягивался вишнёвым табаком. Напротив него с задумчиво-хмурым взглядом сидел Ян, неловко утонув в таком же пуфе и опершись локтями на разведённые колени. На приземистый столик между ними он положил очки, часы и телефон. Их стёкла отражали неприятные блики от пламени ближайшей свечи, но, поскольку в комнате не было другой мебели, класть их было некуда.

- Тебе нужен не лекарь, а целитель, - глубокомысленно произнёс Лион. Его затуманенный взгляд свидетельствовал о глубоком трансе.

Ян понимал, что сейчас разговаривает не с другом, а с Пурсоном, вселившимся в тело Лиона. Однако разум упорно отказывался связывать старого приятеля и бывшего сослуживца с чем-то не от мира сего. Несмотря на то, что Ян уже достаточно глубоко погрузился в эзотерику, он всё ещё стеснялся открыто признавать это перед теми, кого знал до своего духовного преображения.

- А в чём разница? – спокойно спросил он, уже подозревая каким будет ответ. Говорят, Пурсон молчалив, но Ян не согласился бы с этим. Может, всё дело в том, какие вопросы задаёт кверент. А может, телу Лиона просто легче воспринимать хорошо знакомых людей.

- Тебе нужен не мастер тела, а мастер потока, - всё тем же тоном проговорил Лион, частично подтверждая догадку Яна.

Ну а чего ещё ожидать от астральных сущностей, для которых все болезни сводятся к перестройке энергий? Физиологические проблемы для них либо вообще за гранью понимания, либо, в лучшем случае, напрямую связаны с астральными нарушениями. Что может безвременная сущность знать о физической боли? Разве что скажет: «Всё проходит и это пройдёт», ведь любая болезнь так или иначе заканчивается естественным путём. Да даже если у них и есть свои астральные недуги, для бессмертного это «не баг, а фича».

- Не думаю, что такое лечение подойдёт для нейробиологической проблемы, - возразил Ян. Он уже знал, что аутизм является многоаспектным расстройством, в котором переплетены разные компоненты и отклонения. Но в основе всё равно лежат особенности структуры и функционирования мозга. Так что ожидать чуда от «потоков» явно не стоило.

- А разве это проблема? – в свою очередь возразил Пурсон через тело Лиона. – Ты привык водить свою машину. Ты видишь вокруг другие машины. Ты понимаешь, как их водят другие люди. И вдруг у тебя рождается самолёт. Он намного сложнее в управлении, неповоротливый и громоздкий, плохо вписывается в общий поток… Но он умеет летать!