Жаворонок

Автор: Джейн Эбботт. Авторское право 1919 года.
***
I. Октябрьский день II. История капитана III. Рене находит дом IV. Сады
V. Первая помощь VI. Орлы и золотые орлята VII. Планы тёти Пен VIII. Кормильцы
 IX. Новый жилец X. Честь скаута  XI. Молодые крылья XII. Игра
13.Рождественская вечеринка, 14. Вершина холма, XV. Гордость Пэта и её падение
16. Хорошие Повороты XVII. Ангелина,18. Для своей страны,19. Письмо из Франции
XX. Потерянный ребенок XXI. Ren;e’s Box XXII. Сюрпризы 23. Лучший из всех.
***
ГЛАВА I * ОКТЯБРЬСКИЙ ДЕНЬ*
---
В один октябрьский день — солнечный день, и если бы не жёлтые листья, которые
трепетали на быстро распускающихся ветвях, было бы очень похоже на весну — Патриция
Эверетт из окна своего дома наблюдала, как автомобиль, увозивший её мать и сестру во Флориду, скрылся из виду, и призналась
в пустой комнате она была самой несчастной девочкой во всём мире!

Противоречивые чувства терзали душу маленькой леди. Ей
очень не нравилось, когда кто-то уезжал без неё!
К тому же отъезд был таким поспешным, что не осталось ни конфет, ни книг, ни игрушек, чтобы её утешить! И, что самое печальное, в последний момент её мать решила, что она не должна возвращаться к мисс Приндл из-за эпидемии кори!

 В доме воцарилась странная тишина после суеты
Этот отъезд усилил одиночество Патриции. С сердцем, разрывающимся от жалости к себе, она поднялась по лестнице в свою комнату — милую комнату с окнами, занавешенными ситцевыми шторами в цветочек, с птичкой, поющей в клетке, висящей на солнце.

 Когда его маленькая хозяйка вошла в комнату, Питер Пэн зачирикал веселее, чем прежде, — как будто он звал её подойти к окну и посмотреть на другую сторону!

Если бы она посмотрела, то увидела бы в кухонном окне обветшалого кирпичного дома на другой стороне улицы миссис Мэри Куинн и
Она и её дочь Шейла качались в объятиях друг друга и смеялись, как дети!

Дом миссис Куинн был старым и обветшалым, заборы покосились; трудные времена часто стучались в её дверь, но, несмотря на это, её улыбка всегда была такой же яркой, как герань, цветущая на чистом подоконнике кухонного окна, выходящего на дом Эвереттов.

В тот день к Куиннам пришла удача в лице нового жильца.
Он занял спальню на втором этаже, которая тянулась вдоль задней
части дома. Потому что эта комната была очень большой и имела странную, шаткую
Лестница, ведущая к ней снаружи дома, никогда не сдавалась в аренду. Но с другими жильцами, которые жили в передних комнатах, в крошечной боковой спальне и в гостиной, превращённой в «комнату для прислуги», миссис Куинн удавалось содержать свою маленькую семью в комфорте и оставлять немного денег на такие мелочи, как цветы, несколько книг, красивые картины и свежие муслиновые занавески.

«Фейт, Шейла», — воскликнула она, входя на кухню, где её
дочь готовила яблоки для запекания. «Как будто Даме
Фортуна знала, что это был твой день рождения! Теперь у тебя будет твоя музыка!

"О, мама!" - воскликнула девочка, роняя нож для нарезки овощей. "Как
чудесно!" Затем, поколебавшись: "Но, может быть, мне не следовало этого делать! Так сильно!
каждая неделя облегчала бы жизнь, если бы ..."

Но миссис Куинн выхватила миску, яблоки и нож из рук дочери
. «Не будем беспокоиться о том, что будет впереди, милая! Мы
просто будем принимать то, что приходит! Разве у меня не было своего кусочка музыки, когда я была девочкой,
и разве я не знаю, как тебе хочется иметь то, что есть у других
девочек, малышка? Ты хорошая дочь для меня, и ты
это всегда облегчало трудные времена... — Она внезапно замолчала,
словно что-то в горле помешало ей произнести эти слова. В ответ Шейла
взяла его грубые руки, знавшие только работу, и поцеловала их.

 Затем эти двое, обнявшись, с опасно накренившейся между ними миской,
рассмеялись, как будто в мире никогда не было никаких трудностей.

 «Мы двое глупцов — вот кто мы!» А теперь мы должны заняться работой,
иначе придёт джентльмен, а комната не будет готова!

«Кто он, мама?»

«Конечно, дитя, я едва успела его спросить! Его зовут Маркс, и он сказал, что
он работал на заводе «Эверетт». Я думала только о тебе, дорогая!
 После ужина сходи к мисс Шихан и договорись об уроках; два раза в неделю, и мы пригласим настройщика для старого пианино, а потом поставим его сюда, где будет тепло и где я смогу тебя слушать!

Так что их работа — а им нужно было многое сделать своими проворными пальцами, прежде чем
комнату можно было подготовить к приходу нового жильца, а ужин,
приготовленный для младших Куиннов, стал бы вкуснее благодаря их
счастливым планам!

 Но Патриция была слишком несчастна, чтобы даже взглянуть в окно, где
расцвели розовые герани. Она не хотела думать о том, что где-то в мире есть
кто-то, кто счастлив.

 Глубоко вздохнув, она свернулась калачиком на кровати, достала из-под подушки свой любимый дневник и написала на его открытой странице:

 «Это такой жестокий, печальный момент в моей жизни, что я должна написать о нём,
хотя это слишком плохо, чтобы помещать это в мой милый дневник». (Раз в месяц она
Анджелина Сноу, её лучшая подруга в школе мисс Приндл, обменивалась дневниками.)
"Я осталась здесь одна с любящей, но бессердечной матерью и сестрой,
которая думает только о себе и своих проблемах, а мой отец здесь, в
дома, и он тоже остался, только, конечно, мой отец — мужчина, и у него есть
своё дело. Но хуже всего то, что они боятся
кори, и Сиси говорит, что у меня выпадут волосы и что они всё равно никогда не будут
такими же густыми, как у неё, хотя я помню, как мы с тобой говорили, что ненавидим
густые волосы, когда они жёлтые, как у неё. Они не позволят мне вернуться к моим дорогим Приндлсам, и я как пленница в золотой клетке. Моя тётя Пен
приедет жить к нам, пока мамы нет, и я её люблю, и она
всегда разрешает мне делать всё, что я хочу, но она не такая, как ты или
другие девочки в школе. И хотя я жила здесь много лет, как говорят поэты, у меня нет друзей, потому что здесь только дети, с которыми я встречалась на глупых вечеринках, и подруги моей матери, которые вежливы и глупы, и я буду томиться от одиночества. Это всё из-за Селии, хотя мама говорит, что она очень больна и что она измотала себя работой на войне. Она выглядела очень бледной и интересной, и я думаю, что, возможно, она переживала, когда лейтенант Чонси Меридет выпал из своего самолёта, но я думаю, что в следующий раз он будет осторожнее. Ты же помнишь, что он мне никогда не нравился
Хотя, когда он вернётся с войны, хотя он всего лишь в Техасе, я думаю,
он будет относиться ко мне немного по-другому, потому что поймёт, что мне почти
четырнадцать, если он вернётся вовремя и не пропадёт снова. Я люблю свою
маму, но она была очень бессердечной, оставляя меня грустной, одинокой
и без дела. Но, как говорит старый английский воробей, для праздных
рук всегда найдётся работа, и я найду что-нибудь, чтобы написать вам
об этом. Я слишком стар, чтобы тратить свои дни на жалобы. Я помню
слова Э. Спарроу о том, что мы — капитаны своих душ, и я буду
продолжаю повторять это в своем одиночестве. Думаю, сейчас я спущусь и закажу
десерт на ужин ...

Эта внезапная мысль так утешила Патрицию, что она закрыла свой дневник.
быстро сунула его обратно под подушку, соскользнула с кровати и побежала
спустилась на кухню.

Она обнаружила, что Мелодия, повариха, уже приготовила пироги с мясом на
ужин. Они были соблазнительно разложены на полке. Патриция попробовала одну
и сразу же приказала Мелодии готовить на десерт только пироги с мясом
во время отсутствия её матери! Присев на табурет, Патриция спросила
несколько вопросов о приятных запахах, доносившихся из большой
духовки. Но Мелодия, казалось, была совершенно равнодушна к важности
своего присутствия на кухне; Патриция с радостью вспомнила, что
обещала матери отнести отчёт в штаб-квартиру Красного Креста именно
сегодня днём. Поэтому, соскользнув со стула, она величественно
удалилась.

Почти в тот же момент, когда Шейла и миссис Куинн смеялись на своей кухне над своим чудесным везением, а одинокая Патриция радовалась, пробуя пироги с мясом, добросердечная миссис Атертон,
В этот октябрьский день чиновница, занимавшая руководящую должность в штаб-квартире Красного Креста, хмурила свои красивые брови, размышляя над необычной ситуацией.

Перед ней, с тревогой наблюдая за выражением её лица, стоял мужчина в форме капитана армии Соединённых Штатов.

"Возможно, я поступил слишком поспешно, приведя ребёнка сюда, чтобы оставить его на ваших руках, но... вы же видите, как всё произошло; я дал слово этому мальчику позаботиться о его младшей сестре. Если бы вы только знали его! Да в моей роте не было ни одного человека, который не отдал бы за него жизнь! Им и не нужно было — он сделал это первым! Голос капитана Аллена
сломался. «Я получил приказ возвращаться в Штаты, и у меня было время только на то, чтобы найти Рене».

 «Не лучше ли было бы оставить её где-нибудь в Париже?»

 «Видите ли, вы не знаете всей истории, мадам. Этот Эмиль Ладю был во французской форме, но он был кем-то вроде американца. И я пообещал, что привезу её в Америку — куда-нибудь». У него не было времени сказать что-то ещё — он дал мне адрес, когда мы сидели в воронке от снаряда и ждали, пока не стемнеет, чтобы пробраться к позициям противника. Через несколько секунд мы вышли — ползком.
— Он был в одном месте, я — в другом. Я... больше никогда его не видел.

Миссис Атертон открыто вытирала глаза.

Солдат продолжил: «Я бы оставил девочку себе — просто потому, что любил
Эмиля Ладю, но у меня нет ни родных, ни места, где я мог бы её оставить, и мне
нужно возвращаться туда! Когда я вернусь домой навсегда...»

«Если бы миссис Эверетт была здесь, я уверена, мы бы что-нибудь придумали, но она
в отъезде».

Именно в этот момент Патриция проходила мимо открытой двери, возвращаясь из кабинета секретаря, где она оставила отчёт своей матери.
До неё донёсся довольно высокий голос миссис Атертон. Она остановилась.
совсем тихо.

"Ребёнок сделает счастливым любой дом — она такая милая! У неё, наверное, много одежды, но сейчас больше всего ей нужны друзья и любовь — совсем немного."

«Ребёнок!» — взволнованно подумала Патриция. — «Сирота войны!»

Мать Патриции уже усыновила шестерых французских сирот; Патриция и её одноклассники в школе помогали нескольким бельгийским семьям и
Селия была крёстной матерью стольких французских солдат-инвалидов.
Это означало лишь то, что она время от времени отправляла им деньги, но это было довольно
другое дело - ребенок был прямо здесь! У Патриции не было времени думать только о том,
что могла бы сделать ее мать в таком случае! В голосе мужчины звучала обида,
как будто он мог взять своего сироту с войны и уйти, и
не возвращаться! Поэтому она вошла прямо в комнату.

"Миссис Этертон, я немедленно заберу этого ребенка.

И миссис Этертон, и капитан ахнули при внезапном появлении
Патриции. Патриция, увидев сомнение в глазах миссис Атертон, повернулась к
солдату.

"Моя мама уехала, но если вы привезёте... ребёнка ко мне домой, я
попрошу отца, и я знаю, что он позволит ей остаться!"

Миссис Атертон поспешно объяснила: «Это мисс Патриция Эверетт,
дочь той леди, о которой я говорила. Возможно... — она
замялась. Она быстро соображала — конечно, с ребёнком нужно что-то
сделать! — Это может решить нашу проблему — до тех пор, пока вы не
вернётесь и не захотите принять другие меры».

 «О, пожалуйста, приведите её», — воскликнула Патриция совершенно естественно. «Я
не могу вернуться в школу из-за кори, я бы лишилась волос, и мне ужасно одиноко, а я должна _любить_ ребёнка! Мы пойдём домой, и я пошлю Уоткинса за папой, а потом мы ему всё расскажем».

Это звучало так логично, что даже миссис Атертон одобрительно кивнула.

"Где она?" — спросила Патриция, оглядывая комнату, как будто в каком-нибудь углу мог прятаться свёрток, в котором оказалась бы маленькая сиротка.

"Я оставила её снаружи, в такси. Я хотела узнать, что можно сделать."

"Ну, давайте поторопимся!" — скомандовала Патриция, поворачиваясь к двери. "Я
знаешь, что папа скажет "Да", для вас, мама и сестра когда-либо
многие сироты, и это будет моя и папина". Она была запущена
с нетерпением впереди капитан. Аллан выходит за дверь и спускается по длинному пролету
ступенек.

— Она уже может ходить? — взволнованно прошептала она.

 — Можно и так сказать! — рассмеялся он, распахивая дверь такси.

И Патриция увидела, как она серьёзно смотрит на неё из угла автомобиля, крепко сжав маленькие руки на коленях, с бледным лицом, обрамлённым копной золотистых волос, которые мягкими локонами ниспадали на потрёпанное пальто. Это была не девочка-сирота, как она себе представляла, а маленькая девочка её возраста!

 «Мисс Рене Ладю», — сказал капитан, взмахнув рукой. — И эта
молодая леди… — он на мгновение запнулся, как будто имя, которое назвала миссис Атертон,
вылетело у него из головы.

Патриция, слишком удивлённая и обрадованная, чтобы произнести хоть слово,
пробормотала:

 «Я Патриция Эверетт, но, пожалуйста, зовите меня просто Пэт!»




 *ГЛАВА II*

 *ИСТОРИЯ КАПИТАНА*


 Томас Эверетт, уверенный, что произошла какая-то серьёзная катастрофа,
взбежал по ступенькам своего дома со скоростью школьника. Уоткинс,
шофёр, нашёл его в кабинете.

"Мисс Пэт, сэр, говорит, что вам нужно немедленно поспешить домой — это очень
важно." Он повторил её слова и даже изобразил её повелительный тон.

Когда мистер Эверетт с тревогой спросил его, «что случилось», он
покачал головой и сказал: «Я не знаю, сэр, что это, сэр, но
я уверен, что это что-то серьёзное, потому что я никогда не видел мисс Пэт такой взволнованной!»

Патриция ждала отца в холле. Она нечасто хотела чего-то, в чём он ей отказывал, но это было совсем другое, и он мог сказать «нет!». Она крепко обняла его и, говоря так быстро, что он не мог разобрать ни слова, потащила к двери библиотеки.

«Они там, папа, и, пожалуйста, пусть она останется!» — прошептала она.

В комнате мистер Эверетт увидел высокого солдата, державшего за руку застенчивую маленькую девочку.
Офицер представился, сказав пару слов, и с той же прямотой, с какой он рассказывал свою историю миссис

Атертон, перешел прямо к делу.«Я привез эту маленькую девочку из Франции. Она одна из тех, кто потерял
всех и вся из-за этой войны!» Он старался тщательно подбирать слова, чтобы
как можно меньше ранить девочку.

Поняв, что он смущён, мистер Эверетт перебил его: «Пэт, дорогая,
возьми малышку и покажи ей птиц». Патриция довольно неохотно
отвела маленькую незнакомку в маленькую оранжерею за столовой, где в красивых клетках
радовались пению разные виды птиц.

"Спасибо, сэр," — офицер перевёл дыхание. "Заботиться об этой маленькой леди было самым трудным делом,
которое я когда-либо пытался сделать. Я расскажу вам эту историю, сэр, чтобы вы поняли. Около шести месяцев назад к нашей роте приписали молодого французского офицера. Он командовал
разведка. Нас было шестеро выбрали для работы с ним. Я был один
из них. Мы сделали очень щекотливой работы, сэр ... несколько недель".
Почти непроизвольно пальцы мужчины потянулись к маленькому почетному кресту
он носил его на тунике. "И мы, ребята, довольно хорошо знакомимся, ты знаешь
просто лежать часами в воронке от снаряда рядом с другим мужчиной - это все равно что
знать его много лет дома. Так было и с этим
Эмилем Ладю. Я узнал, что его отец и мать родились в Америке — они оба были мертвы, и однажды ночью он сказал мне, что если
Если бы с ним что-нибудь случилось — а вероятность того, что что-то может случиться в любую минуту, была велика, — его младшая сестра осталась бы совсем одна в этом мире. Он никогда особо не рассказывал о себе — в строю он был самым храбрым и весёлым в толпе, смеялся над любыми трудностями,
но когда мы выходили, он замолкал, и я знал, что у него на уме.
 Иногда он рассказывал что-нибудь. Кажется, он пообещал своей матери, что привезёт маленькую девочку в Америку, чтобы она жила с ним, но всё откладывал, а потом началась война, и он
Он думал, что может быть уже слишком поздно! Это беспокоило его больше всего на свете. В последнюю ночь, когда я была с ним, мы прятались в грязной яме — нас было четверо, и мы были почти по уши в грязи и воде. Мы с ним лежали близко друг к другу; мы могли говорить только шепотом, потому что нас заметили боши, и нам пришлось залечь, пока не стемнело. Мы пробыли там несколько часов, почти не дыша, когда он вдруг прошептал мне на ухо: «Аллан, я могу не выбраться отсюда, а ты можешь. Ты...». Ты знаешь, у некоторых парней там есть предчувствия, и они почти всегда
верно, и я полагаю, что у него была одна! Я знал, что он хотел сказать, и он был самым храбрым и лучшим другом, какого только можно найти, и мы сотни раз лицом к лицу встречали смерть, бок о бок, и он ни разу не струсил, поэтому я прошептал: «Не волнуйся — просто скажи мне, где я могу найти твою младшую сестру». Он повернулся, чтобы сунуть руку в карман.
 Он дал мне карточку. Он сказал: «Она совсем одна в этом мире! Забери её
обратно в Америку — я не справился! Всю свою жизнь моя мать планировала
это, и когда она умерла, я пообещал сделать это!» Он пытался сказать мне
что-то насчёт ящика, но рядом с нами разорвался осколочный снаряд, и нам пришлось зарыться в грязь, и мы едва дышали, боясь, что нас услышат немецкие снайперы!» Голос капитана Аллана, прерывающийся во время рассказа, как будто ему было больно вспоминать горькие воспоминания, внезапно дрогнул.

"Сразу после этого мы выползли наружу — нам нужно было выполнить свою работу и вернуться с информацией, которую хотел знать полковник! Мы разделились — двое из нас пошли в одну сторону,
а двое — в другую. Я прошёл через всё это и вернулся к нашим позициям
с информацией и выиграл это, — он коснулся своего креста, — и получил
пуля снайпера в плечо. Тогда я был выведен из бизнеса - на
три недели. Он снова замолчал - ему было очень трудно рассказывать свою
историю. Мистер Эверетт время от времени кивал в знак сочувствия.

"Когда я вернулся в свою компанию, мне сказали, что джерри поймали
ЛаДью! Он почти сбежал, когда его убило ручной гранатой.
Другой человек, находившийся с ним рядом, был взят в плен. Мальчики нашли Ладуэ, когда
они продвигались вперёд, — они похоронили его там вместе со многими другими! Это всегда было хуже всего, сэр, — эти хорошие приятели, с которыми вы общались и спали
под теми же грязными одеялами, и прожили вместе долгие часы ожидания,
когда никто не знал, чего ждать, а потом — просто плоть и кости
в этом запустении, и похоронены — в любом старом месте... — Он взял себя в руки. — Простите, сэр, я любил этого мальчика, и мне бы хотелось
просто сказать: «Удачи, старина», или что-то в этом роде! Что ж,
Я попросил отпуск, чтобы разыскать младшую сестру, и что они сделали?
Они приказали мне вернуться в Штаты с особым заданием для разведывательного
отдела. У меня было всего двадцать четыре часа, чтобы найти ребёнка. У меня не было
Однако возникли проблемы — она была по адресу в Сен-Клу, жила со странной пожилой парой — мужчина был ветераном франко-прусской войны, а жена выращивала цветы — только сейчас во Франции никто не покупает цветы! Полагаю, они жили на то, что им присылал Эмиль. Они не хотели отпускать девочку — думаю, она им действительно нравилась, но когда я сказал им, что пообещал Эмилю, они больше не сказали ни слова. Мне пришлось сообщить им, что он был убит! Я боялся, что Рене заплачет, и думал, как её утешить, а потом пожалел, что
она бы _заплакала! Она была такой жалкой малышкой — всё, что она говорила,
было: «Он сказал мне, что это будет ради Америки и Франции!» Говорю вам, сэр,
даже маленькие дети такие же храбрые, как и все остальные!

 «Что ж, старушка Сюзетта собрала свои вещи, и я отправился с ней обратно,
хотя у меня и в мыслях не было, куда её везти!» У меня нет ни дома, ни родных, сэр, но я сказал себе: «Вот Красный
Крест, они мне помогут!» Я приехал в этот город первым, сэр, поэтому просто
взял её с собой, и вот мы здесь! — Он печально рассмеялся. — Я
Наверное, я не очень хорошо всё обдумал! Там, знаете ли, дома разрушаются в мгновение ока, и так много детей — вот таких маленьких, как этот, — остаются на обочине, что не задумываешься, а просто собираешь их! Нашим мальчикам невыносимо видеть, как страдают дети.
сэр, я видел, как многие просто перекладывали всю свою кашу на кучу детей.
у них такой голодный вид ". Он сделал паузу на мгновение
. "Это все, сэр, и если вы сможете найти для Рене жилье
где она будет в безопасности и ... счастлива, я с радостью отдам половину своего жалованья и заберу
ее, когда вернусь!"

Когда история Рене Ладью закончилась, офицер выпрямился и
с тревогой посмотрел на своего слушателя.

Часто во время рассказа мистер Эверетт смахивал что-то подозрительное,
похожее на слезы, с глаз. Теперь он быстро поднялся и протянул руку.

"С чего вы, парни, делаете, - и сдаваться ... мы ничего не
кто должен оставаться дома, может от этого отказаться! О Рене позаботятся
- Я обещаю тебе это! О деньгах не должно быть и речи. Когда война
закончится и ты вернёшься, тогда ты сможешь прийти и забрать её, если захочешь!

Лицо солдата просияло от удовольствия.

— О, сэр, это великолепно! Вы не представляете, как я чувствую себя ответственным за своё обещание, данное Эмилю, и каким прекрасным человеком он был!

Мистер Эверетт достал из кармана блокнот и карандаш.

 — Пожалуйста, расскажите мне кое-что об этом ребёнке, — сказал он деловым тоном.

 Капитан Аллан повторил их, и мистер Эверетт записал каждое слово в блокнот.

— И вы больше ничего не знаете о семье Эмиля?

 — Только немного больше — в больнице я поговорил с французским хирургом,
который знал отца Эмиля. Он сказал, что тот был скульптором — до того, как
Он ослеп. Полагаю, они были очень бедны. Доктор сказал, что Эмиль тоже учился — в Париже. Я вспомнил, что однажды он сказал мне что-то, из-за чего я подумал, что он просто ждёт окончания учёбы, чтобы сдержать обещание, данное матери, — приехать в Америку и жить там!"

Томас Эверетт покачал головой. "О, что наделала эта война! Мальчик, несомненно, был одарён!" Он глубоко вздохнул. «Когда будет возможно, отправляйся в
Париж и ради ребёнка узнай всё, что сможешь, о её семье. А
пока что…»

Но в этот момент Патриция, которой не терпелось дождаться ответа отца,
решение, врывайся в комнату!




 *ГЛАВА III*

 * РЕНЕ НАХОДИТ ДОМ*


При первом знакомстве в такси Патриция попыталась
заговорить с мисс Рене на высокопарном французском, которому научилась у мисс
Приндл. Но Рене ответила на безупречном английском.

Теперь, с пением птиц настраивают свои голоса на счастливой ноте,
с красивыми цветами, принося улыбку на грустную Рене лице
было легко моста над формальностью "знакомство." Ren;e
Она восхищалась птицами и цветами, а Пэт щебетала, как маленькая сойка, хотя всё это время напрягала слух, чтобы уловить хоть слово или интонацию отцовского голоса из библиотеки.

 У неё был свой способ — иногда довольно озорной — получать от семьи то, что она хотела, но это было совсем другое, и она так сильно этого хотела, что чувствовала себя очень взволнованной и неуверенной! Поэтому, подождав, как ей показалось, очень долго, она резко повела Рене обратно в библиотеку. Когда они вошли в комнату, отец протянул к ним обе руки.
руки. Один взял один ее, другой он притянул Рене близко к ним.

"Моя дорогая маленькая девочка, капитан. Аллан собирается оставить вас с нами на
ненадолго! И я дал ему обещание, что ты будешь в полной безопасности
и счастлив, насколько это возможно для нас, чтобы сделать тебя..." Он хотел сказать
гораздо больше, чтобы Рене почувствовал себя как дома, но Патрисия прервала его.
бурными объятиями, которые чуть не сбили его с ног.

«О, дорогой, дорогой папочка!» — и она бросилась Рене на шею.
 «О, я так счастлива!» — она плакала снова и снова, как будто
она была бездомной, и Рене приютила её.

 «Не забывайте меня, мисс Эверетт», — так комично вставил солдат, что
 Патриция чуть не обняла и его тоже! Вместо этого она радостно пожала ему обе руки.  Когда Рене повернулась к капитану . Аллану, её губы слегка дрогнули,
потому что она научилась любить и доверять ему и уже считала его своим опекуном.

— Просто будь храброй и счастливой, сестрёнка! — тихо сказал он ей.
— И как только я смогу, я вернусь!

Затем он пожал руку каждому из них, и Рене застенчиво поцеловала его.
Мистер Эверетт пошел с ним к двери. Патриция, понимая, как тяжело
расставание было для нее маленький гость схватил ее за руку и потащил ее в сторону
дверь в конце большого зала.

"Пойдем и найдем Мелодию! Я знаю, что у нее есть кое-что!"

Всего за несколько мгновений до этого Мелодия рассказывала дворецкому и горничной на
втором этаже о том, что «мисс Пэт отдаёт ей такие забавные приказы», и
они все весело смеялись над этим, когда мисс Пэт ворвалась к ним,
ведя Рене за руку.

"Мелодия, у меня гостья, которая будет жить с нами! Пожалуйста, приготовь
много пирожных, и нельзя ли Рене взять хоть одно маленькое прямо сейчас? Джаспер,
отнеси сундук мисс Рене в мою комнату - он в прихожей! Мэгги,
пожалуйста, принеси из кладовки раскладушку и поставь ее рядом с моей кроватью.
Она повернулась к кладовке. - Мелодия, я сейчас возьму пирожных.
Мисс Рене проголодалась! Не стойте все так и не пяльтесь, но, пожалуйста,
делайте, как я вам говорю! Она взяла себе две порции
самых сочных и соблазнительных тарталеток.

"Ну, я никогда!" Джаспер, Мэгги и Мелодия дружно воскликнули.

Патриция с достоинством повернулась. "Мисс Рене приехала из Франции. Она
а-а-а... — Она собиралась сказать «сирота войны», но вдруг подумала, что это может расстроить Рене. Поэтому она закончила: «Её брат погиб за нас во Франции и оставил её совсем одну!» Патриция использовала выражение, которое часто слышала. «Вы трое и мы с папой должны заплатить долг — и мы заплатим его!»

На трёх служанок произвели глубокое впечатление величественные слова и манеры Патриции, а также печальное личико Рене, которое в одно мгновение покорило их сердца. Джаспер громко закашлялся и поспешил за сундуком. Мелодия вытерла глаза уголком фартука.

«Милая малышка! Что ж, мы сделаем тебя счастливой и нальём мяса в твои кости, благослови тебя Господь, милочка!»

 Патриция, довольная тем, что правильно устроила Рене в доме, повела её наверх, в её собственную комнату. Рене, привыкшая к крошечной комнатке под фронтоном в Сен-Клу, восхищённо воскликнула, когда Патриция открыла дверь. Джаспер уже поставил странный старый сундук на пол и деловито
отстёгивал пряжки и ремни.
Мэгги наблюдала за ним с большим беспокойством.

"Мисс Пэт, я бы хотела, чтобы ваша мама была дома! Я знаю, что она не хотела бы, чтобы я
Поставь сюда раскладушку, чтобы не нарушать порядок в твоей комнате, когда
синяя комната и фиолетовая комната пустуют, а та комната на третьем этаже...

Обеспокоенная тем, что Мэгги может их разлучить, Патриция быстро воскликнула: «Мне
всё равно! Мы _не будем_ нарушать порядок! Я _хочу_, чтобы она была здесь!»

— Что всё это значит? — перебил мистер Эверетт, подходя в этот момент к двери.

 Патриция, Рене, Джаспер и Мэгги повернулись к нему.  Но Патриция, схватив его за пальто, притянула к себе, чтобы, встав на цыпочки, прошептать ему на ухо:

«Видишь, папочка, я хочу, чтобы она была прямо здесь! Мэгги говорит, что это будет неряшливо, но мы не можем допустить, чтобы она скучала по дому или... или была несчастна, а она может, если останется одна в синей комнате или в комнате для гостей...».
Патриция ласково потерлась щекой о плечо отца, а затем торжественно добавила: «Полагаю, я знаю, каково это — быть одинокой, потому что я много-много раз была одинокой — просто потому, что все были такими взрослыми, а у меня не было никого, с кем я могла бы быть, как с младшей сестрой, а теперь — пожалуйста, папочка, мы будем содержать комнату в идеальной чистоте!»

В глазах Рене читалась мольба Патриции.

— Что ж, Мэгги, думаю, нам придётся позволить им самим решать, — рассмеялся он, — по крайней мере, пока не приедет мисс Пенелопа!

В волнении Патриция совсем забыла о приближающемся приезде тёти Пен.

"Тетушка Пен, тётушка Пен, — воскликнула она, хватая Рене за руки и кружась с ней. — Я совсем забыла, что она приедет! Она тебе понравится!

Конечно, у маленькой Рене не было времени грустить — казалось, что каждое мгновение
приносит что-то новое! Пока Патриция рассказывала о тётушке Пен и о том, почему она приезжает, и, конечно, в её рассказе должна была быть Селия
и даже лейтенант Чонси Мередит и его падение с самолёта,
Мэгги, слегка ворча себе под нос, расстилала белоснежные простыни
на кушетке, которую Патриция придвинула к своей маленькой кровати.

 В следующий момент, снова забыв о тёте Пен, Патриция вытряхивала свои вещи из одного из ящиков комода красного дерева, чтобы освободить место для содержимого маленького сундучка Рене.

«Мы просто разделим всё поровну, — воскликнула она. — У нас будут одинаковые
половинки! А теперь давай повесим твои платья!»

Бедной Рене не нужно было столько места, сколько занимала половина Патриции.
шкаф для её потрёпанных платьев — их было всего четыре, и они были ужасно
изношены! Но она с гордостью повесила их на место, сказав Патриции, что во
Франции теперь никто не носит новую одежду!

"Бедняжка Сюзетта часами чинила мою одежду, пытаясь сделать так, чтобы
она не разваливалась," — смеялась Рене, с нежностью вспоминая свою старую добрую
подругу из Сен-Клу.

"Расскажи мне о ней всё!"

Итак, сидя по-турецки на полу рядом с почти пустым чемоданом,
Рене рассказывала о Сюзетт, о домике в Сен-Клу и о чудесных цветах, которые так хорошо продавались до войны, и о школе
куда она уехала после смерти матери; как они с Эмилем всегда
разговаривали по-английски, потому что мать заставила их пообещать, и как в
долгие, тревожные, одинокие дни после отъезда Эмиля она учила
Сюзетт простым английским словам, когда они вместе сидели среди
цветов, которые никто не хотел покупать!

 Со дна сундука Рене достала коробку, обтянутую потертой кожей,
обработанной и раскрашенной, как переплет красивой книги. Он был таким старым,
что цвета сливались и казались синими, золотыми и зелёными. Рене
нежно подняла его, словно он был драгоценным!

— О, как странно и как у-ди-ви-тель-но! — воскликнула Патриция, преисполненная восхищения и любопытства. — Что ты в ней хранишь?

Рене прижала шкатулку к себе.

"Не знаю! Она принадлежала моей матери, а теперь она принадлежит Эмилю и мне,
или, — она осторожно поправилась, — я думаю, она принадлежит только мне. Но мы не знаем, что в нём, потому что у нас никогда не было ключа! Моя мама умерла
до того, как успела сказать Эмилю, где он! А Эмиль перед отъездом взял с меня
обещание, что я сохраню шкатулку и никому её не покажу!

«И ты даже не представляешь, что в ней? Ты никогда её не открывала?
Просто встряхнула?»

"О, много раз!" - призналась Рене. "Но ничто не производит никакого шума.
И, конечно, я бы сдержала свое обещание Эмилю".

Патриция от радости раскачивалась взад-вперед на каблуках.

"О, какая _spliffy_ загадка! Не могу дождаться, когда напишу девочкам!"
Затем она рассмеялась над замешательством Рене. "Spliffy" - это слово, которое мы выучили
у мисс Приндл, и оно означает "восхитительный", или "восхитительный", или "грандиозный"! Разве
ты не любишь тайны? И разве это не лов-ли-есть окно?"

"Сказал Эмиль наверное, это было сделано по некоторым итальянским мастером лет и
лет назад. У меня тоже есть этот странный медальон - он принадлежал моей матери", - и от
Из маленькой шкатулки, завёрнутой в папиросную бумагу, Рене достала
любопытный золотой медальон. «Он слишком большой, чтобы носить его, но я очень бережно
отношусь к нему — это всё, что у меня есть! Я притворяюсь, что шкатулка и медальон
когда-то принадлежали какому-то венецианскому принцу! Однажды, когда я была маленькой, мама
отвезла нас с Эмилем в Венецию — она болела и должна была поехать туда, где тепло!»

Патриция, которая всегда считала себя опытной и много путешествовавшей молодой леди, вдруг почувствовала себя очень маленькой и юной по сравнению с
Рене и всем, что она сделала!

«Вена такая же, как на картинках, — вся в цветах, как ракушки, с забавными лодками и поющими людьми?»

Но у Рене не было возможности ответить. Раздался звонок в дверь, и через мгновение они услышали весёлый голос, отвечающий на приветствие мистера Эверетта.

«Это тётя Пен — скорее!» — воскликнула Патриция, сломя голову сбегая по лестнице.




 *Глава IV*

 *Сады*


«Я, конечно, очень рада, что вы приехали, Пенелопа; моей семье, которая так внезапно увеличилась,
понадобится ваша помощь!»

Пенелопу Эверетт некоторые называют «сильной женщиной», потому что она
С тех пор, как она училась в колледже, она носила туфли на низком каблуке, мальчишеские пальто, удобные шляпы и простые платья. Она была любимой сестрой Томаса Эверетта. Несмотря на то, что она была намного младше его, в ней была какая-то прямота, что-то в том, как она держала голову, прямо, что заставляло его чувствовать, что он может взвалить на её плечи всё, что угодно.

  Она весело рассмеялась в ответ на его серьёзный тон.

Патриция и Рене уже давно легли спать, прижавшись друг к другу. Рене
уютно устроилась под мягким одеялом, удовлетворенно вздохнув.
Очень уставшая после долгих дней пути, она быстро погрузилась в сон,
в то время как голос Патриции, понизившийся до шёпота, продолжал
бесконечно рассказывать о том, «что мы будем делать завтра!» Тётя Пен, войдя на цыпочках чуть позже, обнаружила, что Патриция крепко сжимает руку Рене под одеялом.

Она вспоминала об этом сейчас, сидя с братом у камина в библиотеке.

— Знаешь, Томас, ты сделал для Пэт самое чудесное в мире.

Отец Пэт уставился на неё. Он думал, что она хвалит его за то, что он взял к себе одинокую маленькую девочку из Франции!

"Почему… что ты имеешь в виду?"

— Вот что я скажу: теперь у Пэт будет то, чего у неё никогда не было, — настоящее товарищество!

Томас Эверетт кивнул. — Это так! Пэт говорила мне что-то странное о том, что ей часто бывает одиноко!

— Конечно, ей было одиноко — часто! Она почти чужая в собственном доме! Ты увозишь её из школы на побережье или куда-нибудь ещё, а потом возвращаешься — в другую школу! И всё на свете делается для неё,
ей не нужно ни о чём думать, не говоря уже о ком-то ещё!"

Отец Пэт рассмеялся. "А я-то думал, что мы воспитываем её вместе с
Большинство модельных линий! Но, возможно, у вас теперь есть какие-то новые причуды! — Ему нравилось дразнить Пенелопу.

"Бедняжка Пэт уже стала жертвой слишком многих причуд! Говорю тебе, брат, эта война показала нам, как много глупых ошибок мы совершали в своей жизни!"

"Прежде чем ты пойдёшь дальше, Пенелопа, дорогая, пообещай говорить односложными словами!" Я знаю всё о стали, но должен признать, что в отношении девушек я очень
глуп!

«Томас, ты не глуп — ты просто не думаешь о них, и всё же две твои девушки
дороже тебе, чем весь рынок стали! И
что ты с ними делаешь? Посмотри на Селию — как она выстояла в это военное время? Боже мой, ты потратил на неё столько денег, что из неё могла бы получиться сильная женщина!

«Но она молода, Пен…»

«Селии двадцать один — в этом возрасте мальчиков призывают на войну! Она на несколько лет старше тех, кто погиб во Франции. А теперь у неё нервный срыв! С чего бы Селии вообще нервничать?

 «Ты права, Пен, но…»

 «Этот проект, над которым мы работали в этой стране, был замечательной вещью; он…»
Он расставил всё по своим местам. Но мне жаль, что женщины не могли
этого сделать. Интересно, сколько из них соответствовали бы стандартам, и
почему бы и нет? Потому что мы, старики, совершаем ошибки с девушками — как Пэт!"

Пенелопа стояла теперь очень прямо перед огнём, её глаза
блестели от искренности.

"Я говорю тебе, брат, что мы достигли чудесного дня — мы можем видеть вещи так, как никогда раньше!" Глупые старые предрассудки, привычки и представления
были отброшены в сторону. Знаете, чему мы научились? Тому, что
нечто большее, чем любовь к своей стране, заставляет людей выходить на поле боя и сражаться — до победы; это любовь к правде и справедливости! И в одной из книг Джона Рэндольфа он говорит нам, что именно эта любовь к правде и справедливости сделает возможным настоящее братство людей и народов! Кто же будет продолжать этот идеал, который мы обрели? Конечно же, наши мальчики и девочки — такие, как Пэт!

«Пен, из-за твоего красноречия я чувствую себя так, будто никогда не знал истинного значения слова «долг»!

«О, это не столько долг, Том, сколько здравый смысл».
Я часто думала, что воспитание девочек и мальчиков — это что-то вроде
сада! Если бы вы планировали сад и хотели вырастить что-то
прекрасное — скажем, лапчатку, потому что я не думаю, что какой-либо сад
идеален без неё, и нет цветка, который было бы сложнее вырастить, — разве
вы не хотели бы знать, что сажаете семена, из которых вырастут
крепкие цветы, цветущие год за годом, делая ваш сад прекрасным, а мир
богаче благодаря их красоте?

Пенелопа сделала паузу, чтобы перевести дыхание.

"Там, у мисс Приндл, Пэт учится говорить по-французски, по-латыни и
как пользоваться руками и ногами и правильно выходить из комнаты, а также
как вести беседу за обеденным столом об искусстве, мастерах и древней
истории — и всё это очень хорошо, но что она будет знать о
проблемах, с которыми ей придётся столкнуться, если она не начнёт
общаться с людьми, из которых состоит этот мир? И прежде всего — если вы не воспитаете в ней сильное тело, которое будет означать храброе сердце и ясную голову, какую пользу, спрашиваю я вас, она сможет принести своим ближним и своей стране?

 «Вы, конечно, правы, Пен! А теперь, если вы закончили,
проповедь, давайте перейдём к делу. Я так понимаю, вы хотите вырастить
лапчатку! Я мало что о ней знаю, даже в саду! Я оставила эти
дела на усмотрение матери детей!"

Пенелопа опустилась в кресло, смущённо хихикая.

"Моя проповедь звучит так, будто я ужасно критикую Кэролайн!
Я знаю, что она предана девочкам. И я тоже — и ты тоже. Она воспитывает их так же, как воспитывали её!

 «Ну, и что же нам делать?» — спросил отец Пэт тоном заговорщика.


 «Ты только что начал делать самое лучшее, что можно сделать в
Мир — и эта бедная маленькая девочка в нашей семье! Патриция уже любит
её, и она впервые научится ставить другого ребёнка на первое место. Раньше ей не приходилось этого делать! Сегодня вечером я
застала её за тем, что она аккуратно раскладывала свою одежду, чтобы у Рене было столько же вещей, сколько у неё самой.

 — Рене нужна одежда? Я...

«А теперь не портите всё, покупая новые вещи, — пусть Патриция отдаст что-нибудь из своего! Это делает её очень счастливой. Благодаря Рене она узнает кое-что о трудностях, с которыми сталкиваются другие, и она
научись хотеть быть полезной. Теперь она уснула, держа Рене за руку.

Их мысли обратились к Рене.

"Странная трагедия — вот что привело этого ребёнка в наш круг!
Кэролайн могла бы найти другой выход, но Пэт твёрдо решила оставить её у себя — и она _будет_ поступать по-своему!"

«Мать Пэт сейчас слишком поглощена Селией, чтобы много думать об этом, а
когда она вернётся, Рене завоюет её любовь своим милым личиком! Какая
история из жизни ребёнка, если знать только то, что мы знаем! Семья, должно
быть, была американской — очевидно, изгнанной; они любили эту страну, иначе почему
разве мать заставила бы брата пообещать вернуться? Я надеюсь, что когда-нибудь мы узнаем о них больше!"

"Cпом. Алан пообещал искать их, как только сможет!"

"Капитан Аллан----" Пенелопа вздохнула, ее лицо, пылающее, затем поворот
белый. Когда брат рассказал ей историю Рене, она была так поглощена
трагедией маленькой Рене и бедного Эмиля, что
не обратила внимания на имя американского офицера.

"Неужели это то же самое?" - подумала она сейчас, и сердце ее бешено затрепетало.
Затем она строго отчитала себя. «Конечно, нет! Не будь глупой!
 Алленов сотни, и я даже не знаю, что он пошёл в
армию!»

Она сказала вслух, очень спокойно: «Любовь дала Рене то, чего не смогли дать деньги — она, я думаю, получила хорошее образование! Её мать учила её, она говорит, а после смерти матери она ходила в общинную школу недалеко от Сен-Клу. Она очень поможет нашей Пэт!»

«Да, я очень рада, что она с нами!» А теперь, Пен, я назначу тебя
главным садовником, или как ты там себя назовёшь! Подними
свой шпорник — пусть простой отец поможет, чем сможет! На
заводе дела идут довольно туго — я не могу не опасаться, что
Зима может принести с собой серьёзные проблемы с безработицей, и мы должны быть готовы их решить! Через несколько недель эта война закончится — это уже близко! Кстати, мы как раз заканчиваем формулу нового взрывчатого вещества — более мощного, чем когда-либо знал мир! Если бы враг узнал об этом, война закончилась бы завтра!

Пенелопа вздрогнула. — Зачем оно нам?

«Моя дорогая, эта маленькая формула, написанная на клочке бумаги, станет
защитой от будущих войн! Правительство отправляет экспертов, чтобы
они изучили эксперименты и формулы. И если они будут удовлетворены,
это будет мой подарок - подарок моих людей - нашей стране!"

Пенелопа слушала с разделенным вниманием, ее мысли были сосредоточены не столько на
чудесах дроби, сколько на проблемах двух маленьких девочек
наверху. Она смотрела на потрескивающее пламя.

"Ты думаешь, мисс Пэт согласится на твои планы, сестра? Помни, что она
ужасно избалована!"

Пен рассмеялась. «Она никогда не узнает, что мы строим планы — вот увидите!
Первое, что мы должны сделать, — это дать Рене почувствовать, что это её дом, а
потом — ну, мы должны наполнить их дни солнцем, цветами и детьми
С этим ты будешь расти лучше, вот увидишь! И я обещаю тебе, Томас, что через несколько месяцев — если я проживу так долго — ты согласишься, что мои увлечения — это, в конце концов, здравый смысл!

 «В целом ты права, сестра, — я понял это на горьком опыте! Выращивай свою живокость, и я помогу!» А теперь я предлагаю закончить с сюжетом и пойти спать — ты меня утомила!

Двумя пальцами он приподнял её лицо и поцеловал на ночь. Они очень любили друг друга — именно эта привязанность так крепко связала сердце Пенелопы с детьми её брата.

Долго после его ухода она сидела в одиночестве у камина, положив локти на колени и опустив подбородок на ладони. И пока она размышляла о своих планах, между ней и пламенем плясали образы того, что она хотела бы сделать, чтобы помочь Пэт, а теперь и Рене, вырасти в «крепкие цветы, цветущие год за годом, украшающие сад и делающие мир богаче своей красотой!»




 *ГЛАВА V*

 *ПЕРВАЯ ПОМОЩЬ*


Рене проснулась и увидела, что солнце просвечивает сквозь розовые цветы
Занавески раздвинулись, и Патриция, выпрямившись в постели, уставилась на неё. Ей
снились Сюзетта и Габриэль; ей пришлось несколько раз протереть глаза, прежде чем она вспомнила, что это Америка и её новый дом!

"Я думала, ты никогда не проснёшься! Я просто сидела здесь и думала, как хорошо, что ты здесь. Мисс Приндл никогда бы не позволила никому из нас жить в одной комнате. Давай быстрее оденемся — я так много хочу тебе показать!
Я позвоню Мэгги.

С этими словами Патриция вскочила с кровати и босиком побежала по комнате.
пол к звонку. Из-за солнечного света и энтузиазма Пэт чувство
тоски по дому, которое начало зарождаться в сердце Рене,
исчезло в мгновение ока.

Тетя Пен ответила на звонок вместо Мэгги.

"Лентяйки!" — весело воскликнула она. "Я целый час ждала, чтобы позавтракать с вами! У Мелодии что-то вроде ревматизма, и я сказала Мэгги, что она может остаться внизу и помочь ей. Вы с Рене можете убрать свои вещи и застелить кровати. — Она откидывала покрывало и не заметила удивления на лице
по лицу Пэт. Пэт не догадывалась, что это был один из «планов» тёти Пен, потому что она ещё не знала, что тётя Пен «планирует». Она никогда в жизни не заправляла постель и не развешивала одежду! Но Рене уже аккуратно ставила в угол шкафа свои тёплые, удобные тапочки и вешала на крючок ночную рубашку, так что, хотя Патриция и открыла рот, чтобы возразить, она тут же закрыла его, внезапно почувствовав стыд.

За завтраком тётя Пен и Пэт строили планы на день. Это будет праздник в честь приезда Рене! Её нужно будет показать
рассказала о городе и показала все достопримечательности.

"После Парижа это покажется тебе глупым", - заявила Пэт.

Рене улыбнулась. "О, это невозможно! Париж прекрасен, но... это
Америка! Моя мама всегда рассказывала нам истории об Америке. Ей это нравилось, и
она хотела, чтобы мы тоже полюбили это! Она говорила, что Америка похожа на
великолепного растущего мальчика! Я думаю, она имела в виду, что здесь все молодое
а там, во Франции, все такое старое! Но я люблю Францию!
Глаза ребенка потемнели от чувства. "Только мне так жаль Францию! Она
как бедняжка Сюзетта со своими цветами!"

— Ты любишь весёлую, храбрую душу Сюзетт, моя дорогая, как мы любим весёлую, храбрую душу Франции, — закончила тётя Пен.

 — Ну, может, у Франции и есть душа, но есть ли у неё такие блинчики? —
 вмешалась Пэт, чувствуя, что Рене и тётя Пен становятся слишком серьёзными для такого чудесного утра.

День был полон интересных событий для них обеих: для Патриции — потому что она
внезапно почувствовала новую гордость, показывая своей маленькой гостье
различные достопримечательности своего родного города, которыми она по праву гордилась. Затем тётя Пен
рассказала кое-что из истории, что дополняло всё, что они видели.
Пэт не знала, что на территории красивого парка рядом с её домом
первые поселенцы когда-то сражались с индейцами; что огромный валун
в парке, в тени старых вязов, отмечал могилу, где были похоронены
неизвестные солдаты, отдавшие свои жизни в войне 1812 года.
Тётя Пен также указала на улицу, по которой теперь сновали грузовики, повозки и трамваи.
Когда-то это была лесная тропа, по которой прапрабабушка Патриции бежала, спрятавшись под мешками и соломой в повозке, когда индейцы сожгли деревню.
старая фермерская повозка, запряжённая волами.

"О, как захватывающе!" — воскликнула Пэт, слегка дрожа от восторга. "Как
было бы здорово сбежать прямо сейчас! Только мы бы поехали на этой машине
со скоростью около 80 километров в час!"

Позже в тот же день Патриция попросила разрешения снова прокатить Рене по
речной дороге, мимо старого форта, из которого когда-то стреляли
деревянными пушками по канадскому берегу, мимо огромных фабрик с
бесчисленными трубами, изрыгающими пламя и дым. Тётя Пен разрешила
им поехать вдвоём, и поездка была бесконечно интересной. Они
Машина быстро ехала по тенистой кленовой улице, ведущей к дому,
когда Уоткинс резко свернул в сторону, быстро рассмеялся, и воздух
пронзил пронзительный собачий визг.

"Уоткинс, это была собака!" — воскликнула Патриция.

"Я знаю. В следующий раз он будет осторожнее!"

Рене закрыла глаза. Пэт вскочила со своего места и наклонилась к
шофёру.

"_Остановись!_" — воскликнула она так властно, что он нажал на тормоз. "Я
думаю, что ты... ты ужасно поступаешь, уезжая и бросая бедную собаку!" —
в её голосе послышались слёзы. Она открыла дверь и выскочила наружу, а за ней
Рене.

Но на помощь собаке пришла другая маленькая девочка. Шейла Куинн,
возвращаясь домой из школы, увидела, что случилось. Она выбежала на
улицу и взяла собаку на руки. Когда Пэт и
Рене подошли к ней, она положила мистера Пса на траву и
осмотрела его.

"Он умер?" — в один голос закричали Пэт и Рене.

"О нет! Посмотрите, как он пытается лизнуть мою руку! Он знает, что мы хотим ему помочь! Я
думаю, он больше напуган, чем ранен! Вот, это его лапа. Смотрите, она сломана.»

«Как ты можешь это определить?» — спросила Пэт, восхищаясь его проницательностью.
Шейла осторожно осмотрела их пациента.

"Проведи рукой по его телу; видишь, ему не больно! Но посмотри на его ногу — как она висит! И посмотри на него, он вздрогнет, если я просто прикоснусь к ней! Мы не причиним тебе вреда, собачка, дорогая, просто лежи тихо, и мы тебя вылечим."

"Что мы будем делать?" с тревогой спросила Пэт.

— Мы должны наложить шину и перевязать её, — быстро ответила Шейла,
оглядываясь по сторонам, словно в поисках необходимых вещей.

"Я знаю — знаю! Там есть белая штука, которую тётя Пен взяла в Красном Кресте,
мы можем её использовать! Она забыла её — она в машине.

«Это как раз то, что нужно!»

«Возьми это, Рене! И вот ещё несколько палок — они подойдут для шин?»
с энтузиазмом спросила Патриция.

"Нужно что-то более прочное, по крайней мере, пока кость не срастётся."
Шейла так осторожно выпрямляла бедную маленькую лапку,
что собака только скулила. — Если ты позволишь мне воспользоваться твоим шарфом, мы могли бы
сделать что-то вроде подушки…

В ответ Пэт сорвала с её плеч шерстяной шарф. Шейла
плотно свернула его в твёрдую подушку. Рене вернулась с пакетом тёти
Пен, и они с Патрицией начали разрывать его на полоски.
Их пальцы, хоть и были нетерпеливы, неуклюже справлялись с задачей.

 «Дай я! Ты держи его за ногу», — воскликнула Шейла. Она оторвала полоски шириной в два дюйма. Затем она аккуратно накрыла шерстяной шарф более широким куском. Рене и Пэт, глубоко обеспокоенные, наклонились над собакой и
наблюдали. Пэт держала раненую ногу, а Рене нежно гладила собаку по голове.

"Разве он не милый?" - воскликнул Пат. "Я просто _hate_ Уоткинс обидел
его!"

"Это была не вина Уоткина - он мог спасти собаку и попасть в серьезную аварию.
Вы, девочки, пострадали! Собака выбежала перед машиной!
Это будет ему уроком.

Подготовив шину, Шейла аккуратно подложила её под лапу собаки и
объяснила Пэт, как её держать. Она наматывала бинт, стараясь не задеть перелом, но
крепко, чтобы надёжно зафиксировать шину. Затем она выпрямилась, стоя на коленях,
и глубоко вздохнула.

— Вот так, теперь всё будет хорошо, пока кто-нибудь не починит его!

 — Я думаю, ты замечательный — как ты всё это делаешь! — воскликнула Пэт, всегда щедрая на похвалу. — Где ты этому научился? И, кстати, я забыла, мы не знаем твоего имени, и мы бы хотели…

Три девочки, окружившие раненую собаку, которая лежала, очень довольная,
положив голову на колени Рене, представляли собой разительный контраст.
Пэт, похожая на картинку из модного журнала, в своём строгом зелёном пальто из сукна и тюрбане, лихо завязанном на гладких тёмных волосах, была искренней и солнечной, и это неизменно располагало к ней, несмотря на лёгкую властность в манерах. Рене, маленькая для своих тринадцати лет, с нежным лицом, обрамлённым золотистыми локонами, тронутыми тенью пережитых ею горестей, казалась хрупким цветком. А Шейла Куинн,
Она была на голову выше даже Пэт, её чёрные волосы были аккуратно заплетены в две тугие косы, доходившие почти до талии, а лицо и фигура выдавали в ней силу, приобретённую благодаря здоровым физическим упражнениям и простой жизни. В ней было что-то от обаяния Патриции, спокойной уравновешенности Рене и собственного счастливого довольства, которое проистекало из философии Куинн: «Просто извлекай из всего лучшее, милая, где-то обязательно найдётся лучик солнца!»

Шейла рассмеялась. «На какой вопрос мне ответить сначала? Я Шейла Куинн! Я знаю, что ты Патриция Эверетт, но...» — она запнулась, произнося
посмотрела на Рене. Патрисия добавила:

"Это Рене Ладью, которая приехала из Франции, чтобы жить с нами!"

"О, как мило!" Шейла взглянула с дружелюбным любопытством вверх и вниз
маленькая фигурка. "И я узнал, перевязки и все, что в скаут
встречи. Я был самым высоким в моей первой помощи теста", она гордо заключил.

"Скауты..." - переспросила Пэт.

"Девочки-скауты", - объяснила Шейла. "Я принадлежу к Шестому отряду, и это
лучший отряд в городе!"

"Les Eclaireuses!" cried Ren;e. "Там были одни в школе св.
Облако. Я любил их, - они используются, чтобы принести пальто солдата и носки
за Сюзетту, чтобы мы исправились! Они были как маленькие девочки-солдатики ".

Патрисия снова почувствовала себя маленькой и незначительной перед большим опытом
Рене, а теперь и Шейлы! Но ее натура была слишком солнечной, чтобы
проявить минутный укол гордости. Кроме того, ей было безмерно любопытно.

"Что нужно сделать, чтобы стать герлскаутом?"

"Почему, просто хочу присоединиться! Я имею в виду, просто хочу быть таким, каким должен быть скаут, а потом вписать своё имя. Я бы хотел, чтобы ты присоединился к Шестому отряду — он самый лучший, и все просто обожают капитана Рики — она капитан скаутов.

 «Что нужно, чтобы захотеть стать скаутом?» — спросил Пэт.

Шейла расправила плечи. «Вот чего ты должна хотеть», — и она
повторила с достоинством, потому что была лидером своего отряда и чувствовала
ответственность за своё положение, — «исполнять свой долг перед Богом и
своей страной, всегда помогать другим людям, соблюдать законы скаутов.
Законов много, но есть такие, которым просто _хочется_ подчиняться. Капитан Рики
говорит, что настоящий смысл скаутского движения для таких девочек, как мы, — это служение Богу
и нашей стране; что это помогает каждой из нас формировать сильный характер,
на который каждый может положиться! И когда девочки становятся скаутами, почему бы и нет
Остановись и подумай, что кто-то, может быть, богат, а кто-то беден, кто-то чёрный, а кто-то белый, кто-то еврей, а кто-то... баптист — мы все просто скауты и верные друзья! О, мне это нравится!

 «Рене, давай будем скаутами!» — воскликнула Пэт. «Давай скажем папе, что хотим вступить в Шестой отряд — он лучший в городе!»

Мистер Пёс, терпение которого было на исходе, начал беспокойно ёрзать и
лизать свою перебинтованную лапу. Три девочки в ужасе воскликнули:

«Мы забыли про собаку!»

«Что нам с ним делать?»

«Я лучше отведу его домой. Я уверена, что моя мама сможет вправить ему лапу, а потом
«Мы наложим более прочную шину», — сказала Шейла.

Пэт и Рене не могли оспорить право Шейлы на этого интересного пациента.

"Тогда мы приедем к нему завтра. Я думаю, что это хороший пёс, потому что он похож на Генерала мисс Приндл, у которого есть всякие награды, только он грязный! Патриция кивнула Уоткинсу, который, смирившись с ожиданием, больше интересовался дневной газетой, чем судьбой собаки.

Он выглядел немного сердитым, когда Пэт объяснила, что они собираются отвезти собаку в автомобиле домой к Куиннам, но
Что-то в лице Пэт заставило его замолчать.

Пэт воскликнула от радости, когда узнала, что Шейла живёт в старом кирпичном доме, из окон которого виден её собственный.  С Рене, а теперь и с Шейлой, мир, который ещё вчера казался таким одиноким, теперь казался полным друзей.  Шейла не сказала Пэт, что часто наблюдала, как она приходит и уходит из дома, который по сравнению с её собственным был похож на дворец. Шейла знала, что иногда в её сердце закрадывалась
лёгкая зависть, и ей было стыдно за это. В конце концов, не
Ни за что на свете она не променяла бы свою дорогую мамочку и трёх маленьких братишек на богатство Эвереттов!

"Давайте почаще будем проводить время вместе," — сказала Пэт на прощание, — "и завтра мы первым делом приедем посмотреть на собаку!"

Пэт и Рене так много рассказали о своём дне, что мистер Эверетт совсем забыл о встрече после ужина с деловым знакомым. Все они вчетвером, тётя Пен и папа, Пэт и Рене, сидели
перед камином. Пэт с дипломатичностью, о которой её невинная семья и не подозревала, очень осторожно подвела к тому, чего она хотела «больше всего на свете».
«Ничто другое в мире!» — так она всегда говорила. Теперь она использовала те же слова, рассказывая о Шестом отряде — лучшем во всём городе!

"Благослови Пэт!" — воскликнул её отец, используя любимое выражение Мелодии. — _Я_
не успеваю за тобой! Вчера это было одно, а сегодня — другое, и это всегда то, чего ты хочешь больше всего на свете!"

— Да, папа, это так!

— Девочка-скаут, — он посмотрел поверх голов детей на Пенелопу, и его брови приподнялись, словно говоря: «Ну, это же твой сад — что ты на это скажешь?»

Тетя Пен ответила ему взглядом.

— Знаешь, Томас, я думаю, это как раз то, что нужно! Это познакомит девочек с радостями и обязанностями, которых они раньше не знали!

— Это поможет нам стать… о, что-то насчёт характера! — в волнении Пэт не могла вспомнить, что говорила Шейла. — Рене говорит, что в Париже они как девочки-солдаты. И Шейла говорит, что мы полюбим
девочек из отряда; там есть Кейнет Рэндольф, Пегги Ли, Тру
Скотт и многие другие...

«Я знаю миссис Ли, и если Пегги похожа на свою мать, то она прекрасная девушка», —
добавила тётя Пен.

"Кейнет — дочь Джона Рэндольфа», — вставил отец Пэт.

— Значит, мы можем? — с тревогой спросила Пэт.

 — Можете, — смеясь, ответили мистер Эверетт и тётя Пен в один голос, закрывая уши, чтобы не оглохнуть от шумного «ура!» Пэт.

 Наверху Пэт продолжала болтать, хотя глаза Рене почти закрылись от
сна.  Они откинули спинки кроватей и положили на каждую по ночной рубашке и
тапочкам.

— Знаешь, я рада, что Мэгги сейчас внизу — мы должны сами обо всём позаботиться; нам придётся это сделать, если мы будем хорошими разведчицами! О боже милостивый! — Пэт покрутила чулок в воздухе. — Нам придётся сдавать экзамены
и я всегда до смерти боюсь. Но ты ведь поможешь мне, Рене?

И маленькая Рене, чьё сердце переполняла благодарность, радуясь даже самой незначительной услуге, которую могла оказать, ответила искренне, хотя и сонно:
— Конечно, помогу!




 *ГЛАВА VI*

 *ОРЛЫ И ЗОЛОТЫЕ ОРЛЯТА*


 «Булочка упала на моего котёнка,
 и он умер, где сидел...»

пела Шейла, демонстрируя блузку, которую только что погладила.

Раздался звонок в дверь, его дребезжащий звук эхом разнёсся по дому.

— Боже милостивый! — воскликнула миссис Куинн, разглаживая свой фартук. Мало кто
подходил к мрачной входной двери старого дома; каким-то образом инстинкт
всегда приводил посетителей по мощеной дорожке к двери, ведущей в
весёлую кухню.

 Шейла, подбежав к двери, мгновенно догадалась, кто это! Она провела Пэт и Рене обратно через длинный коридор, и раненая
собака, удобно устроившаяся в корзинке у плиты, приветственно залаяла.

"С ним всё в порядке, или будет в порядке, как только заживёт перелом, говорит мама!
— Это моя мама, Пэт, — и Патриция отвернулась от собаки к миссис Куинн,
которая приветствовала девочек своей весёлой улыбкой.

 — Дети будут рады, если он побудет здесь, и я думаю, что бедный пёс будет рад
найти дом, — объяснила она, кивнув в сторону корзинки, которую младшие Куинны
укрыли кусками старого ковра, чтобы собаке было удобнее.

«Мама говорит, что он ирландский терьер, так что давай назовём его Пэдди!» И
Пэдди, как будто ему понравилось это имя, залаял, завилял обрубком хвоста и попытался выпрыгнуть из корзинки.

 Патриция и Рене, почти не скрывая любопытства,
Патриция оглядывалась по сторонам. Она никогда раньше не видела такой кухни!
 Она не могла понять, что именно было в ней таким необычным — может быть, аккуратные ряды красивой фарфоровой посуды на полках открытого буфета, или блестящие кастрюли и сковородки в углу у плиты, или яркие лоскутные коврики на безупречно чистом полу, или весёлая узорчатая скатерть на столе у окна, или цветущие растения на подоконниках, обрамлённые муслиновыми занавесками с изящными складками! И миссис Куинн с розовым бантом на шее,
который оживляет её выцветшее платье и подчёркивает цвет её тонких
щеки, выглядела так, словно ее место здесь, с геранью,
яркими коврами и безупречно чистой посудой! Патрисия подумала, что это была
именно такая комната, в которой хочется оставаться - и каждый мог быть уверен, что
если бы где-нибудь был солнечный свет, он падал бы косыми лучами
на этот пол.

Рене стояла, причудливо сложив руки.

"Это как дома", - воскликнула она. Она заметила маленький деревянный стульчик
и воскликнула: «О, как у Сюзетт!»

Шейла сказала миссис Куинн, что Рене приехала издалека, из Франции.
Женщина-мать притянула к себе девочку и позволила ей рассказать о Сюзетт и
о весёлой кухне в Сент-Клауде, чтобы крошечная тень тоски по дому
исчезла из её сердца.

Патриция радостно сообщила, что её папа и тётя Пен сказали, что они могут присоединиться к отряду «Шесть»!

"И я видела капитана Рики, и она велела мне привести вас, девочки, сегодня!
Собрание скаутов в три часа в школе Линкольна, — добавила Шейла.

«Рене, ты это слышишь? Боже, мне страшно! Что нам нужно сделать
в первую очередь?»

«Выстроиться в шеренгу для проверки. Надеюсь, ты сможешь прийти в «Орла»
Патруль с Кейнет Рэндольф, Пегги Ли и со мной!

У Патриции было множество вопросов. Они с Рене сидели на полу, по обе стороны от корзины Пэдди, которую поставили в центр комнаты. Шейла продолжила гладить, объяснив, что это нужно сделать, прежде чем она сможет заняться чем-то ещё. Миссис Куинн энергично взбивала и перемешивала что-то, что обещало какие-то вкусности, и время от времени присоединялась к весёлой болтовне. Так началось множество приятных часов на кухне старого кирпичного дома!

Когда девочки возвращались домой, Патриция вдруг сказала Рене, погрузившись в раздумья: «Что делало это место таким весёлым?
 Кажется, это было пианино! Кто бы мог подумать, что на кухне будет пианино?»

«Нет!» — заявила Рене. «Это было кресло-качалка, лоскутные
подушки и табурет!»

На собрании скаутов Рене, не привыкшая к большим группам детей, почувствовала, как её охватывает робость. Она была благодарна за живость Пэт — никто бы не заметил, какая она тихая! Сначала ей показалось, что девочек очень много и что все они говорят одновременно, но вскоре она
оформляли через, а навскидку введения Шейлы, что девушка
с добрыми глазами и ласковой улыбкой была Пегги Ли, что чем меньше один
с золотыми волосами был Keineth Рэндольф, и что эти два с
три девушки стояли рядом с ПАТ составила Орел патруль.

Капитан. Рики, которая на самом деле была мисс Фредерика Гримболл, только никто никогда
не называл ее иначе, как капитан. Рики тепло поприветствовала новобранцев.
Она была высокой молодой женщиной, и её красивое лицо было красивым благодаря
характеру, а не чертам, и она обладала личностью, которая вызывала у девочек
симпатию и в то же время уважение.

Она прошептала Шейле, что посадит Пэт и Рене в «Орла».
Патруль! Раздался ответный крик, который был заглушен свистком капитана Рики и её командой «строиться!».

Пэт с удовольствием почувствовала себя солдатом, когда встала в строй между Рене и Тру Скоттом. Но она была до смешного неуклюжим солдатом, когда выполняла приказы, и её гордость потерпела сокрушительное поражение, когда во время смотра ей пришлось протянуть испачканные чернилами пальцы!

После короткой тренировки капитан отдал приказ караулу построиться. Из рядов вышли три девушки и по-военному
Точность привела к тому, что флаг отряда был принесён с места в дальнем конце комнаты.
 Каждый скаут мгновенно приложил руку ко лбу в знак приветствия! Все вместе они повторили:

 «Я клянусь в верности своему флагу и стране, за которую он выступает;  единая нация, свободная и справедливая для всех!»

Рене не могла разобрать их слов, но чистым, нежным голосом она спела вместе с ними «Звёздно-полосатый флаг», и когда прозвучали слова «Тогда мы должны победить, если наше дело правое», в её глазах засиял огонёк, потому что она подошла ближе, чем остальные.
«Опустошение войны».

На кухне Шейлы девочки изучали законы скаутов; теперь они
внимательно повторяли их. Для Пэт, в жизни которой до сих пор было мало
«законов» или «правил» любого рода, они, казалось, значили больше,
теперь, когда она повторяла их хором, и в глубине души она задавалась
вопросом, сможет ли она действительно соблюдать их все! Но в этот момент
она поймала взгляд и улыбку капитана. Рики, это придало ей смелости там, где она чувствовала себя слабой!
Это стоило того, чтобы попытаться!

 Затем последовала деловая встреча. Нужно было обсудить текущие дела
Темы варьировались от отчётов о «военных сбережениях», «бережливой работе на кухне», «планах по благоустройству города», кампании «Снова в школу», вязании и шитье до шумного спора о предстоящем походе. Все девочки пытались говорить одновременно, и если бы не свисток капитана Рики, у них бы это получилось.
тем не менее, из потока слов Пэт и Рене уловили
впечатление, что эти весёлые девушки действительно много
работают, а не только играют! В этих молодых людях в
очках цвета хаки были сильные характеры, «на которых можно
было положиться», как выразилась Шейла!

"Шейла, я знаю, что-то не-нам-у-всех должно произойти!" прошептала
Пегги Ли, перегнувшись через Пэт и Рене. Орел патруля были сгруппированы
вместе, сидя со скрещенными ногами на полу. "Когда Капитан Рики выглядит
нравится, что у нее грандиозный сюрприз----"

"Может быть, это ночная прогулка! Мы возьмём с собой пончо, одеяла и палатки для собак и будем спать на улице!

«Сейчас слишком холодно для этого, Кен! Может, это будет настоящая вечеринка, как та, что была у нас прошлой весной!»

Но никто из них не угадал! У капитана Рики был для них сюрприз,
но он оказался даже лучше, чем ночной поход или «настоящая вечеринка!»

Когда собрание закончилось, она вышла перед ними, сложив руки за спиной самым загадочным образом. Она начала:

 «Скауты, мне была дарована великая честь — и вы все разделите её со мной! Шестому отряду оказана честь!» Ей пришлось подождать, пока её не прервали громкие аплодисменты! Казалось, она ничуть не смутилась. «Но, как и все награды, которые достались Шестому отряду, эта
была получена благодаря заслугам, усердию и тяжёлому труду. Мы можем гордиться
той, кто принесла нам эту награду; мы все можем последовать её примеру
пример и стремиться к тому, чего она достигла! Мы можем провозгласить её лидером среди нас! Шейла Куинн, пожалуйста, выйди вперёд!"

По девочкам пробежала волна «о-о-о»! Лицо Шейлы покраснело. Пегги и Кейнет взволнованно подтолкнули её вперёд.

Капитан. Левой рукой Рики взяла Шейлу за руку, а правой подняла сверкающий значок.

"Шейла, я счастлива, что по рекомендации национального комиссара могу наградить тебя Золотым орлёнком, высшей наградой, которую может получить девочка-скаут!"

Громкие аплодисменты заглушили всё, что могла сказать капитан Рики.
хотел сказать. Пегги и Тру Скотт скакали вокруг, как
попрыгунчики. Раздались крики: "Что случилось с Шейлой?
С ней все в порядке", "Троекратное ура Шестому отряду", "Теперь тигр для
Орлиного патруля", и на протяжении всего этого капитан. Рики стоял, улыбаясь, обнимая
Шейла схватила Шейлу за руку, и Шейла, покраснев, как мак, дико огляделась по сторонам,
словно искала какой-нибудь угол, который мог бы её поглотить.

Кто-то произнёс «речь». Пегги подхватила её, и она полилась из всех
уст! Капитан. Рики кивнул Шейле. Шейла с трудом сглотнула, чтобы
прочистить горло, которое, казалось, сдавило ей шею.

«Я ужасно рада, что победила — просто ради отряда! Сначала было трудно, но потом одно помогало другому. Я надеюсь, что вы все станете «Золотыми орлятами», и я помогу всем, кто захочет работать ради этого, и… О, я больше не могу ни слова сказать!» — и бедная Шейла бросилась к углу, где её с распростёртыми объятиями ждал патруль «Орлов».

Затем были «угощения», потому что это, конечно, был важный повод, и
Пегги настояла на том, чтобы Шейла съела шесть печений с изюмом, которые
Пэт, чувствуя себя так, словно она всегда была частью отряда
Шестая робко спросила: «А можно ли простым орлам взять только по пять?» — и
взяла себе, пока говорила!

Девочки шли домой вместе, весёлой компанией! Пегги Ли и Кейнет
Рэндольф повернули через несколько кварталов; Пэт, Рене и Шейла пошли дальше, и Пэт
просунула руку под руку Шейлы.

На неё произвела глубокое впечатление скромность Шейлы. Она была уверена, что если бы её удостоили такой высокой чести, она бы расхаживала, как павлин!

"Разве это не здорово — быть Золотым Орлёнком?" — торжественно спросила она Шейлу.

Шейла замялась. "Я... не... знаю! Мне как-то... страшно! Я
Понимаете, нужно соответствовать этому, а иногда это ужасно трудно!

Несколько шагов девушки прошли молча. В голове у каждой
мелькали серьёзные мысли. Одной победы недостаточно — нужно соответствовать ей!

Пэт, которая не могла долго молчать, первой нарушила тишину. Она весело рассмеялась.

«Что ж, думаю, Пэт Эверетт предстоит пройти долгий путь, прежде чем она сможет стать
Золотым Орлёнком! Сначала я должна научиться быть просто хорошим скаутом, и можете мне поверить, что в следующий раз, когда я пойду на собрание скаутов, я вымою перед этим руки!»




 *ГЛАВА VII*

 *ПЛАНЫ ТЁТУШКИ ПЕН*


Семья Эверетт устроила «шабаш». Так Пэт называла
время после ужина, когда они собирались у камина в библиотеке. Рене
считала, что это самое весёлое время дня; почти всегда мистер Эверетт
рассказывал что-нибудь забавное или захватывающее, и они с тётей Пен никогда
не оставляли девочек без внимания; когда их разговор
становился серьёзным и они обсуждали проблемы, которых девочки не понимали,
то мистер Эверетт или тётя Пен подробно объясняли. И в свою очередь
Тётя Пен и отец Пэт с большим интересом слушали рассказы девочек о том, как прошёл их день.

"Когда Селия дома, совсем не так весело, — призналась Пэт Рене, —
потому что она всё время болтает и не обращает на меня внимания!" Хотя
тётя Пен, услышав её, рассмеялась и многозначительно сказала: "Бедняжка-болтушка!"

В тот день с юга пришли письма. Они перечитывали их, сидя в «пау-вау». В своём письме отцу Пэт миссис Эверетт
рассказывала, как она рада, что они взяли Рене, и как она с нетерпением ждёт
с нетерпением жду встречи с маленькой девочкой! Когда мистер Эверетт читал это, Пэт
сжала руку Рене, а тётя Пен погладила её по светлым волосам. К письму Пэт
её мать приложила маленькую записку.


* * * Будь хорошей девочкой и помогай тёте Пен, делая всё, что она
тебе велит. Не позволяй отцу скучать без нас и
помни, что иногда он очень устаёт, когда возвращается домой вечером, и
ему нравится, когда кто-нибудь ему читает! И будь очень внимателен к маленькому незнакомцу, которого ты принял в свой круг. * * *


"Мамочка, не волнуйся! Я просто хочу сделать всё это.
«Вот увидишь!» — воскликнула Пэт, складывая свою драгоценную записку и пряча её в карман.

Но письмо тёти Пен привлекло их внимание!


* * * Если дома всё будет хорошо — а я знаю, что с тобой всё будет хорошо, дорогая Пен, — мы можем остаться до весны.  Нам очень удобно, в отеле тихо, а еда вкусная.  Селия выглядит посвежевшей и вполне довольна. Чонси тоже вне опасности, и через некоторое время мы сможем поехать в больницу и навестить его. * * * Мне было очень трудно решиться покинуть дом прямо сейчас, но я не могла
Я колебалась, когда знала, что это ради блага Селии. И ты, дорогая,
сделала мне легче, заняв моё место. * * * Я беспокоюсь о школе Пэт. Я правда не думаю, что ей стоит возвращаться к мисс Приндл —
везде так много больных, и я просто не могу больше волноваться. Думаю, я бы предпочла, чтобы она осталась дома. Но ей нужно
чем-то заниматься — дорогая Пен, пожалуйста, продумай это для меня! Я чувствую себя такой беспомощной здесь, внизу! Я оставлю всё на тебя, зная, что
всё, что ты сделаешь, будет на благо Пэт. * * *


- Прочти последнее еще раз, - вмешался отец Пэт с огоньком в глазах.
 Пэт с тревогой смотрел на тетю Пен.

Пенелопа перечитала письмо еще раз, а затем сложила его.

"Это именно то, что я хотел, чтобы Кэролайн сказала!"

— Но, папа, мне всё равно — сейчас — не хочется возвращаться к мисс Приндл,
но я бы возненавидела гувернантку или что-то в этом роде!

— Только играть и ничего не делать…

— Но я работаю! Спросите у тёти Пен, разве я не заправляю постель каждое утро!

— У меня есть кое-какие планы, — медленно начала тётя Пен, — девочкам нужно учиться и…

— И гувернантку, тётя Пен? — тётя Пен кивнула. — Не ту ужасную мисс
Грей — пожалуйста, тётя Пен!

«Нет, не мисс Грей! Кажется, я знаю кое-кого, кто тебе понравится — или, по крайней мере, ты её уже очень любишь!»

Увидев, что Пэт по-настоящему расстроена, её отец вмешался:

«Тётя Пен говорит, что у неё есть кое-какие планы!» Ее планы, как правило, очень
интересны, - он искоса взглянул на сестру, - хотя я признаю, что
иногда она очень бессердечна! Давайте послушаем их! Тогда, если они тебе не нравятся
, почему...

"Что ж, тогда, - покорно воскликнула Пэт, - давай послушаем их!"

Рене слушала с глубоким интересом. Она никогда не ходила в школу
за исключением трёх лет после смерти матери, когда она в хорошие дни ходила в общеобразовательную школу в Сен-Клу. До этого её учила мать; она также сохранила в памяти ценные знания из книг, которые всегда были у неё под рукой. Теперь мысль о том, чтобы пойти в американскую школу, наполняла её ужасом!

 Тётя Пен приняла комично серьёзный вид. «Я расскажу девочкам о своих планах, и они решат, стоит ли им этим заниматься, потому что, если они не будут работать от всего сердца, это не принесёт им никакой пользы! Во-первых, каждый день должен быть
Занятия будут разделены на периоды, первый из которых начнётся в восемь часов. С восьми до девяти мы будем учиться домоводству, — она не смогла удержаться от лукавого подмигивания отцу Пэт, — это включает в себя заправку кроватей без складок и наведение порядка в углах комнаты, особенно за шкафом, где скапливаются вещи...

 — Тётя Пен, вы просто шутите!

 — Нет, дорогая! Я никогда в жизни не был более серьезен! По-моему,
аккуратность в такой работе так же важна, как точность в алгебре или
геометрии! И я уверен, что вы не получили ее у мисс Приндл!"

- Что тогда? - воскликнули Пэт и ее отец.

«Час прогулок на свежем воздухе утром и один час во второй половине
дня, или хотя бы два часа на свежем воздухе каждый день, независимо от
погоды!»

«О, мне это нравится!» — перебила Пэт.

Тетя Пен строго продолжила: «И это не значит, что ты будешь кататься с
Уоткинсом! У тебя останется шесть часов на учёбу, занятия и отдых в
помещении».

— Что изучать? — спросила Пэт, всё ещё подозревая, что где-то есть что-то неприятное.

 — Ну, для каждого из вас что-то своё. Помимо занятий по заправке кроватей, подметанию и вытиранию пыли, приготовлению пищи и уходу на дому, я думаю, вы
надо изучать алгебру и орфографии, Рене может изучать английский язык, и она будет
помочь вам с вашими французами, и у вас будет латыни. Тогда вечером
ты можешь почитать американскую историю по книгам, выбранным твоим преподавателем
---

- Кто-нибудь когда-нибудь слышал о такой школе? - воскликнула Пэт, хлопая в ладоши.
- Ты знаешь, что такое школа? "Я люблю его, тетя Пен, и я буду работать над собой--честно! О----" ее
лицо вытянулось. — Кто будет наставником?

— Где вы найдёте того, кто умеет печь хлеб и преподавать латинские
инфинитивы? — лукаво вставил мистер Эверетт.

— Ну, — тётя Пен постаралась выглядеть скромной, — а как бы поступила я?

"Ты!" - воскликнул Пат недоверчиво, убедился, что весь план был только
шутка. "Ты ... действительно?"

"Действительно, по-настоящему, мой дорогой! Я буду очень рада научить тебя и помочь тебе
и то, и другое!

Пэт обвила обеими руками ее шею в удушающем объятии. "О, тетя Пен,
это будет так весело, и я действительно, по-настоящему попытаюсь выучить латынь, и я
больше не буду запихивать вещи за шкаф - это была моя половина комнаты
, ты же знаешь! И, может быть, с помощью Рене я скоро смогу говорить по-французски
так же хорошо, как Селия!"

"И я предложу приз за лучшую буханку хлеба, которую испечет одна из моих девочек
!" - добавил мистер Эверетт.

«Нет, в этой школе не будет никаких призов! Если одна из девочек сможет сделать что-то лучше другой, то она поможет другой!
 Больше всего на свете я хочу, чтобы мои ученицы научились бескорыстию! И мы будем вести отчёты, а награда придёт, когда Пэт и Рене покажут эти отчёты матери Пэт».

"Что ты об этом думаешь, Мышка?" Это было имя, которое мистер Эверетт
дал Рене. Ее глаза сияли от восторга.

"О, мне это очень понравится! И есть так много всего, чему я хотел бы научиться, если
Я буду жить в Америке и буду очень стараться! Я боялась идти в
школу! — призналась она.

"Вполне естественно, что ты боялась, моя дорогая! Через
некоторое время эта застенчивость пройдёт, и ты найдёшь много верных друзей
и товарищей по играм.

"Я хочу научиться гладить так же хорошо, как Шейла, — объявила Пэт со
своим обычным энтузиазмом. "И готовить тоже-сделать пироги и вещи! Почему,
Тетя Пен, все что нам понадобится для второго класса скаутов!" В
вдруг подумал, что принес беспокойство на ее лице. - У нас будет время, тетя
Пен, готовишься к тесту на нежность? Пегги Ли и Кейнет Рэндольф
собираются научить нас завязывать узлы и, ты знаешь, - поспешно добавила она,
- это важно! Каждый должен уметь завязывать всевозможные узлы
это очень полезно, много раз!

Тетя Пен кивнула. "Конечно! У тебя будет шанс всему этому научиться!"
это!

«Пегги говорит, что её брат научит нас и семафорному языку! О, мы будем очень заняты, Рене! Я думаю, что напишу об этом Анджелине!»

Она подбежала к столу с верстаком в другом конце комнаты и достала бумагу и
перо. В её голове крутились восхитительные планы тёти Пен! Несколько мгновений она яростно писала, громко царапая пером по бумаге. Но пока она писала, в её сознании медленно возникала яркая картина жизни девочек в школе
мисс Приндл! Дописав страницу наполовину, она остановилась. Затем она скомкала бумагу и разорвала её, бросая кусочки один за другим в корзину для бумаг. С дивана у камина
Тётя Пен наблюдала за ней, удивляясь мимолётному выражению, которое
промелькнуло на её сияющем лице.

 «Что случилось, Пэт?» — мягко спросила она.

Пэт замялась. «О, ничего!» — в её голосе прозвучала нотка вызова. Она не добавила, что в её сердце внезапно вспыхнула озаряющая мысль о том, что девочки, которых она знала в школе мисс Приндл, посмеялись бы над «школой» тёти Пен. «Мне просто так много нужно было написать, что я не знала, с чего начать!»




 *Глава VIII*

 *ПОБЕДИТЕЛИ В ГОЛОВОЛОМКАХ*


Перед Пэт встала непростая задача. Её скаутскую форму нужно было купить
на деньги, которые она заработала сама. А она никогда в жизни не зарабатывала ни гроша!

«Я зарабатывала деньги, вязала варежки и продавала их, а Тру Скотт
вязала шапочки-колпачки. Они были очень красивые, и все девочки
их заказывали. Пегги Ли по субботам работала в продуктовом магазине —
принимала заказы по телефону», — объяснила Шейла.

"Я не умею хорошо вязать, ни спицами, ни крючком, ни вообще ничего, —
причитала Пэт после этого, мрачно советуясь с Рене и Шейлой.

Затем по предложению Шейлы девочки изучили колонку «Требуется помощь»
в газете. Они расстелили газету на полу и встали вокруг неё на колени.
Рене зачитывала каждое объявление, а Шейла и Пэт передавали его друг другу.
его возможности. После долгих обсуждений было решено, что на следующий день Пэт должна пойти по определённому адресу, где, как говорилось в объявлении, любой утончённой леди, молодой или старой, расскажут, как зарабатывать десять долларов в неделю приятным занятием в свободное время!

"Это как раз для меня!" — с энтузиазмом заявила Пэт. "Это не помешает учёбе."

«Школа» тёти Пен хорошо начиналась. Поначалу Пэт была склонна
относиться к расписанию «домашних занятий» довольно легкомысленно, но она поняла
Очень скоро стало ясно, что тётя Пен настроена серьёзно и намерена требовать от Пэт такой же тщательности и аккуратности в выполнении простых домашних дел, как и в решении алгебраических задач! Поначалу Пэт ненавидела то, что Мелодия называла «работой наверху», но под руководством тёти Пен и в весёлой компании Рене — эта маленькая леди была настоящей хозяйкой, и её руки с готовностью брались за работу — Пэт начала проявлять больше интереса и изо всех сил стараться делать всё правильно! И в конце первой недели тетя Пен разрешила девочкам
чтобы печь яблочные пироги, которые, по словам мистера Эверетта, были лучше всех
яблочных пирогов, которые он когда-либо пробовал!

"И десять долларов в неделю!" — продолжила Пэт. — "Я скоро разбогатею! Теперь
нам нужно найти что-нибудь для Рене!"

"Может быть, я могла бы немного заработать, расставляя цветы в витринах магазинов; часто
я помогала Колетт Вуазен, у которой был киоск в Сен-Клу, и мне это нравилось!"

«Именно то, что нужно!» — воскликнула Пэт, радуясь всему необычному. «Большинство цветочных магазинов выглядят отвратительно, и они, вероятно, хорошо вам заплатят! Завтра днём я пойду устраиваться на работу, а вы с
Шейла может зайти к каждому из флористов и предложить украсить их
окна!

Искательницы приключений провели волнующий час, готовясь к своему приключению.
Тётя Пен ушла на весь день, так что их никто не беспокоил. Пэт
настояла на том, чтобы убрать волосы с лица и придать себе вид взрослой серьёзной женщины! В последний момент
она надела длинное пальто тёти Пен, которое скрывало её собственную юбку-килт, а затем в качестве завершающего штриха добавила прошлогодние соболиные меха Селии!

 «Вот так — я уверена, что любой легко примет меня за двадцатиоднолетнюю!» — сказала она.
заявила она, с удовлетворением оглядывая себя. И Пэт в свои двадцать один год
казалась достаточно взрослой, чтобы подойти самому требовательному работодателю!

 Они договорились встретиться с Шейлой у её ворот. Рене была напугана до смерти, и пока
трое девушек шли в деловую часть города, она снова и снова повторяла вслед за Пэт, что должна говорить, входя в каждый цветочный магазин!

«Обязательно скажи им, что ты чинил ту цветочную лавку во Франции!»
 — предупредила Пэт, когда они прощались. Она помахала рукой, пожелав «удачи», и
смело зашагала прочь. Шейла должна была остаться с Рене, потому что
Рене не была знакома с городскими улицами.

Но два часа спустя удручённое трио встретилось, как и договаривалось, на кухне Шейлы. Пэт, несмотря на нелепый макияж, выглядела как несчастный, обманутый ребёнок! Она прождала больше часа в душном офисе, набитом десятками других «благородных леди».
претенденты, которые — хотя Пэт не рассказала бы об этом даже Шейле или
Рене — открыто смеялись над ней!

"И к тому времени, когда подошла моя очередь, я так устала ждать, что
испугалась и не могла вымолвить ни слова," — объяснила она, тяжело дыша.
отвращение. «В любом случае, нужно было продавать «косметические наборы» в домах людей —
вещи, которые завивали прямые волосы, убирали веснушки и всё остальное, и нужно было внести двадцать пять долларов, прежде чем они разрешали тебе начать!»

 «И все цветочные магазины говорили, что у них есть специалисты по украшению витрин — они даже не позволили мне рассказать о прилавке Колетт!» «Я думаю, они считали, что я слишком маленькая, — вздохнула Рене, — они часто смеялись!»

«Что ж, — Пэт тряхнула головой, — мы просто не должны отчаиваться, а пробовать, пробовать снова!»

Рене вздрогнула. «О, я не могу — не так! — горячо воскликнула она.

— Ты бы предпочла не быть скаутом? — спросила Пэт. — Ты никогда ничего не добьёшься, если не будешь пытаться, и я думаю, что не позволю одной неудаче обескуражить меня! — В уютной кухне Куиннов она чувствовала себя очень храброй! Но слёзы, которые вот-вот должны были появиться в глазах Рене, смягчили её. — Не волнуйся, Рен, мы что-нибудь придумаем! Может быть, - она заколебалась,
- может быть, нам лучше посоветоваться с тетей Пен!

- О, я бы хотела, чтобы ты это сделала! - Нетерпеливо воскликнула Рене. Предприимчивый дух Пэт
немного напугал ее.

"Я подумаю об этом и, может быть, завтра ..."

Потому что Пэт сама не была до конца уверена, что тетя Пен могла бы
Подумайте о взятом напрокат пальто и мехах Селии!

 По бесчисленным мелким признакам тётя Пен поняла, что у её девочек что-то на уме! Спеша к ужину, она мельком увидела, проходя мимо двери Пэт, своё пальто и меха Селии, брошенные на кровать Пэт; девочки были непривычно молчаливы во время ужина, и она дважды перехватила умоляющий взгляд Рене, обращённый к Пэт, на что Пэт в ответ утвердительно кивнула! На следующее утро Пэт была, к сожалению, небрежна в работе по дому, и её латынь была на нуле
задумалась! Тетя Пен была слишком разумной, чтобы настаивать на откровенности, — она была
уверена, что пройдёт совсем немного времени, и Пэт расскажет ей о том, что её беспокоит!

 Поэтому она не удивилась, когда после утренних дел Пэт подошла к её двери.

 «Мы с Рене хотим поговорить с тобой, тётя Пен!» — сказала она так серьёзно, что Пенелопа на мгновение растерялась.

Они стояли перед ней, Пэт сложив руки за спиной, как часто делала её мать.


"Видишь ли, тётя Пен, Рене и я должны немного заработать.
деньги на покупку нашей формы! Мы не можем просто брать деньги из стипендии! Это примерно по шесть с половиной долларов на человека! Мы не умеем хорошо вязать, чтобы продавать вещи, и
Пегги Ли работала в продуктовом магазине, но там торговала её мать, и они были к ней добры! Но мы... не можем... найти... работу!

«Значит, вы пытались?»

Пэт покраснела. «Да, мы вчера пытались!» Не вдаваясь в подробности и стараясь придать их опыту как можно больше достоинства, она рассказала о вчерашних попытках найти работу. Тётю Пен внезапно охватил сильный приступ кашля, из-за которого она расплакалась!

— Я _надеюсь_, что ты не смеёшься, — закончила Пэт с некоторым гневом в голосе.
"Я уверена, что мы достаточно взрослые, чтобы зарабатывать деньги — _мальчики_ делают это в нашем возрасте! И я
ничуть не расстроена!"

"Это верно, Пэт, — восхищённо воскликнула тётя Пен. — Но, возможно, ты
сделала это неправильно! Давайте теперь сядем и обсудим все это
целиком!

Позже Пэт сказала Шейле, что ей всегда нравилось в тете
Пен то, что она относилась к человеку так, как будто этот человек _знать_
что-то!

И Пэт никогда не приходило в голову , что это были не ее собственные психические процессы , которые,
после нескольких слов она пришла к выводу, что они с Рене должны довольствоваться тем, что у них есть!

"Рене слишком молода, чтобы работать в магазине даже часть дня — у нас есть закон, который это запрещает! А ты, Пэт, едва ли сможешь продать достаточно косметических наборов за то свободное время, которое у тебя есть, чтобы заменить кожу на обуви, которую ты износишь!"

— Но что же нам делать? — воскликнула Пэт, теперь уже смирившись.

Тетя Пен долго размышляла. Искренность Пэт была очень ценной вещью — она должна беречь её!

Внезапно она хлопнула в ладоши с той девичьей непосредственностью, которая делала её такой понимающей собеседницей.

"У меня блестящая идея! Вы помните ящик с яблоками, который на прошлой неделе привезли с моей фермы? У нас должно быть не меньше пятидесяти бушелей! Мой фермер сказал, что собирается отвезти их на рынок на следующей неделе. Вместо этого вы с Рене можете обойти всех и принять заказы! Вы можете продать их по доллару
и семьдесят пять центов за бушель — даже тогда это будет дешевле, чем у бакалейщика, — и вы заплатите фермеру полтора доллара, которые он в любом случае получит оптом.

 — Значит, мы заработаем по четвертаку за бушель?

— Да. Если вы продадите весь урожай, у вас будет двенадцать с половиной долларов, которые вы сможете разделить между собой, а ещё вы получите хорошую физическую нагрузку и опыт!
 И вы можете принимать заказы на картофель, до двадцати бушелей.

 — О, здорово! — воскликнула Пэт. Она запрыгала на месте, как индеец. — Мы можем начать сегодня? И можно мне взять несколько яблок, которые выросли здесь,
в корзинку, чтобы показать людям?

«Это хорошая идея! Думаю, тебе это понравится больше, чем продавать
косметические наборы! Тогда могут появиться и другие способы заработка.
Знаешь, есть одна вещь, которой ты можешь научиться, даже будучи маленькой девочкой, и это
«Помогать тебе на протяжении всей жизни — значит знать и использовать возможности, когда они
появляются».

 «Не знаю, что бы мы без тебя делали, тётя Пен! Я буду вести учёт в
маленькой книжке, потому что мне нравится записывать и складывать цифры. Давай
назовёмся «Ладью и Эверетт, агенты».»

Рене, на лице которой отразились удовольствие и одобрение нового плана,
а также облегчение от того, что ей не придётся искать работу во второй половине дня,
заговорила, смущаясь:

"Я так хочу заработать немного денег, чтобы отправить немного Сюзетт и
Габриэлю. У меня здесь так много всего, а им может понадобиться много вещей! Вы
как думаешь, я могла бы продавать рождественские открытки?

- Какие, дитя мое?

Затем Рене рассказала о маленьких открытках, которые она нарисовала и продала в Сент-Клауде.
Клауд. Она побежала в свою комнату, чтобы принести несколько штук, которые у нее были. Пенелопа
воскликнула от искреннего восхищения ими:

"Боже мой, они прекрасны! Конечно, ты можешь их продать! И
вы должны зарабатывать больше! И пригласительные на ужин тоже!

«Тогда валентинки!» — воскликнула Пэт. «И я их продам, потому что я
больше! Мы можем купить твои краски и картон на наши яблочные деньги
и…»

«Какой деловой женщиной ты вдруг стала!» — заявила тётя Пен.

"Нам понадобится — Большая-пребольшая бухгалтерская книга и офис… — Пэт внезапно остановилась и хлопнула себя по лбу, что всегда означало, что ей в голову пришла идея!

"О, здорово! Рене, давай! У меня _лучший_ план!" То, что это должно было остаться в секрете, было очевидно! Она схватила Рене за руки и потащила из комнаты, оставив тётю Пен корчиться от смеха.

Затем, между обеденным перерывом и послеобеденным уроком, на третьем этаже послышался грохот, похожий на раскаты грома, вперемешку с топотом, скрежетом и взрывами смеха. В довершение ко всему Пэт бросился
Она спустилась по лестнице и вскоре вернулась с метлой и совком, а на тёмной голове у неё была косынка.

Только на следующий день секрет был раскрыт! Затем Пэт и Рене с большой торжественностью проводили тётю Пен на третий этаж. В течение многих лет комната с низкой остроконечной крышей, протянувшаяся через всё восточное крыло дома, служила швейной мастерской, где сёстры Арчер шили платья для Селии и Пэт и чинили домашнее бельё. Сестры Арчер — Пэт всегда думала, что они похожи на гномов — теперь были мертвы,
и миссис Эверетт заказала платья для девочек у портнихи в центре города.
Комнатой давно не пользовались.

Теперь на её двери висела внушительная и богато украшенная табличка с надписью: «Орлиное гнездо». А под ней, подчёркивая предупреждение черепом и костями, висела другая табличка: «Вход
запрещён».

— Три стука, а потом один быстрый — это сигнал, — таинственно объяснила Пэт. — И ты, Шейла, Пегги, Кейнет и Тру Скотт — единственные, кто его знает, кроме, конечно, Рена и меня!

Пэт отпирала дверь, пока говорила. Она гордо распахнула её.
"Это не будет какой-нибудь дурацкий клуб!" - объяснила она. "Каждый, кто
приходит сюда, должен работать! Вон тот стол мой, а этот у Рене.
стол, потому что она может рисовать на нем, и освещение хорошее. И этот большой
стол для других девочек, только нам приходится ставить его у стены
потому что одна ножка оторвана!"

Несколько часов работы полностью преобразили комнату и стёрли все
следы пребывания сестёр Арчер и их образа жизни. Пол, местами очень пыльный,
был покрыт полосками старого коврового покрытия, которое, когда постелили паркет, убрали на хранение. Пэт
Она также достала из кладовой старый письменный стол и стулья,
а также ветхие кресла. На одно из них, чтобы придать комнате элегантности, она накинула старое покрывало из Багдада,
а на окна девочки повесили выцветшие бархатные шторы,
которые несколько лет назад заменили в гостиных этажом ниже. Воздух был
наполнен тяжёлым запахом камфоры и пыли; трёхногий стол выглядел
жалким и беспомощным, угол стены был испачкан из-за протечки в крыше,
но для Пэт и Рене это было вдохновляющее убежище!

«Мои бухгалтерские книги лежат в столе, и я хочу сообщить тебе, тётя
Пен, что «Ладью и Эверетт» получили заказ на десять бушелей яблок, что неплохо для работы в один день и для девушек тоже!»
заявила Пэт.

"О, это напомнило мне!" — голос тёти Пен был таким же восторженным, как и у младшей сотрудницы фирмы. «У меня есть заказ для Ладью и Эверетта!
 Мисс Хиггинс возьмёт двенадцать рождественских открыток! Я показала ей одну
сегодня утром. Она собирается выставить их на продажу в своей чайной. Она
может заказать ещё! Вы должны решить, какие цены установить, Рене».

Рене была слишком рада, чтобы отвечать. Пэт буквально бурлила от восторга.
 Она поймала тетю Пен и Рене в вихре танца, который почти полностью
разрушил старинный стул, лежавший на её безумном пути.

"Ура Орлиному Гнезду! И разве нам не будет весело? Знаешь, — она вдруг замолчала, — в тот день, когда мама и Селия уехали, я была ужасно несчастна и писала в своём дневнике глупости! Но это было до того, как я нашла Рене! А теперь у нас есть Шейла, и ты, и наша весёлая школа, и наш бизнес, и я рада, что они оставили меня дома и я не вернулась в «Приндл»!

Тетя Пен из-за нехватки воздуха и стула опустилась на пол.
Она подняла глаза, смеясь.

"Мне бы не хотелось анализировать это твое предложение, Пэтси! Но даже если
ваш английский построены плохо твое сердце золото и я говорю-Хорошо
удачи вам и гнезда свои Орлиные!"




 *ГЛАВА IX*

 *НОВЫЙ ЖИЛЕЦ*


«Что это за свист такой?» — спросила Пэт, вскочив с кровати и подбежав к окну. «Что-то происходит — я знаю!»

Девочки прислушались. Раннее утро было наполнено непрекращающимся свистом.
звук; вой сирен, пронзительные гудки, тяжелые звуки лодок
из гавани доносятся свистки, перезвон колоколов.

"Это заставляет вас дрожать!"

"Давайте быстро оденемся!" ПЭТ протянул руку для чулок. "Может быть, это
мир!", она вдруг заявила.

«О-о!» — вот и всё, что ответила Рене, но в этом единственном звуке был целый мир. «Послушай! Там ещё колокола! Разве они не прекрасны?
 Может быть, они звонят по всему миру».

Спустившись вниз, они увидели, что все в диком восторге. Даже Джаспер, который так давно не был в Англии, что забыл свой
Там, среди родственников, она оживлённо беседовала с тётей Пен и передавала ей сахар
для варёного яйца!

"Что такое, тётя Пен?" — в один голос воскликнули Пэт и Рене.

"Мои дорогие, война наконец-то закончилась!" — ответил мистер Эверетт.
Он, казалось, был слишком взволнован, чтобы говорить дальше.

"Не знаю, хочется ли мне молиться или кричать," — рассмеялся
По щекам тёти Пен текли две слезинки.

 Из газеты, которую принёс Джаспер, мистер Эверетт зачитал им
условия перемирия, на которые согласилась Германия. Мелодия и
Мэгги слушали, стоя у двери.

"У меня внутри всё переворачивается!" — объявила Пэт.

Завтрак Рене лежал перед ней нетронутым. Тетя Пен, увидев настоящее
страдание на лице девочки, догадалась, какая боль терзает её сердце.
 Поэтому, когда Рене, не в силах больше сдерживаться, бросилась к
двери, она почувствовала, как две быстрые руки обняли её и прижали к
дружескому плечу.

"Дорогая, расскажи нам! Не грусти в одиночестве!"

Затем бедная Рене уткнулась лицом в ладони; прошло несколько мгновений, прежде чем она смогла заговорить.


"Как бы я хотела быть там! Дома, я имею в виду, бедная Сюзетта стара, и у неё только
Габриэль! Мы так старались, мы сделали флаг, мы с Сюзеттой, и мы пытались
чтобы он был похож на ваши «Звёзды и полосы»; мы добавили тринадцать
полосок, потому что я посчитал, но не хватило почти
звёзд! Мы обещали Эмилю, что когда наступит мир — он сказал, что
немцев победят, — мы повесим его на углу крыши, рядом со старым
французским флагом Габриэля! И, — голова откинулась на плечо Пенелопы, — я боюсь, что Сюзетта забудет, и этого не будет!

 — Она вспомнит, Рене, потому что прямо сейчас я знаю, что её сердце и разум полны мыслей о тебе, как и ты тоскуешь по ней и маленькому домику!

Мистер Эверетт, которого глубоко тронула история Рене, предложил кое-что
практическое в качестве утешения.

"Рене, позволишь ли ты мне — в честь этого дня — отправить денежный
перевод Сюзетт от твоего имени? Помни, дитя, как мало мы
страдали по сравнению с тобой, Сюзетт и бесчисленным множеством других —
там! Ты напишешь ей маленькое письмо в придачу!"

"О, мне это _понравится_! И тогда Сюзетта точно узнает, что я
с добрыми, щедрыми друзьями! — глаза девочки снова засияли. — И
я напомню ей, куда мы положили флаг, и она сможет его вывесить, потому что я
думаю, теперь во Франции еще долго будут развеваться флаги!"

"Это, конечно, должен быть праздник", - заявила тетя Пен.

"И давайте просто сделаем то, чего мы никогда раньше не делали", - воскликнула Пэт.

В этот момент мистера Эверетта позвали к телефону. Он вернулся
очень взволнованный.

"Сжигает телефоны с работ, которые мужчины создают из монстров"
парад! Они собрали оркестр и повесили все флаги, какие только были в
городе! Город сошёл с ума! Я должен спешить. Отведи девочек
в центр! Одиннадцатое ноября должно стать днём, который мы никогда не
забудем, пока живы!

И, поспешно уходя, он сказал Рене на прощание:

"Приготовь это письмо, дорогая, и я отправлю денежный перевод домой
в полдень."

Девочки поспешили одеться.

"Можно мы заедем к Шейле?" — спросила Пэт, перегнувшись через перила.

"Конечно!" — согласилась Пенелопа, радуясь, что Пэт хочет поделиться со своими
подругами всеми своими радостями.

К тому времени, как они добрались до центральной части города, тротуары были
заполнены людьми, а улицы расчищены для марширующих оркестров. Девушки нашли место на обочине. Им казалось, что
все разом сошли с ума и были так же безумны, как и все остальные! На каждом углу формировались шествия, возглавляемые импровизированными оркестрами, а там, где не было даже барабана, в ход шли жестяные кастрюли и вёдра! И всё это сопровождалось непрекращающимся оглушительным свистом!

 Все улыбались! Солнце прорвалось сквозь тучи, скопившиеся за долгие годы войны!

Мимо прошла группа мужчин и женщин с верфи. Некоторые из них
тащили за собой захваченную ими повозку торговца, нагруженную картофелем
и яблоки, и капусту, и большой корабельный колокол! Один из них
ехал на повозке и с помощью огромных саней время от времени стучал в колокол. Все они несли флаги, большие и маленькие, а у одного грязного мужчины на руках был ребёнок! Толпа на обочине дико
приветствовала их, и мужчина высоко поднял ребёнка!

 Шествующим пришлось остановиться, и пока мужчина с колоколом отдыхал, они
спели «Звёздно-полосатый флаг». Другие подхватили его — оно разносилось
от квартала к кварталу, нарастающей волной звука, торжествующим хором! Пэт и
Шейла и Рене весело пели, и, пока они пели, Пэт почувствовала, как её руку
внезапно схватили в тёплую крепкую хватку! Это была её соседка, маленькая
сутулая женщина с тёмными глазами итальянки и поношенной шалью на голове и плечах. Её глаза наполнились слезами, но сквозь них она улыбалась, как и остальные! Пэт была слишком молода, чтобы догадываться о трагедии самопожертвования, которая могла стоять за этими слезами, но она была не настолько молода, чтобы не почувствовать общую радость, благодарность и привилегию, которые они разделяли! Поэтому она сжала морщинистые пальцы и улыбнулась в ответ маленькой старушке!

«Вот идут рабочие с верфи!» — воскликнула тётя Пен, встав на цыпочки, чтобы посмотреть поверх толпы. Кораблестроители прошли мимо. Вдоль дороги
двигалось приближающееся войско, пятнадцать тысяч человек, мужчин и женщин! Они
сняли флаги с верфи и теперь высоко поднимали их в воздух неутомимыми
руками! Нестройные звуки их оркестра были для них небесной музыкой! Старики шагали, как мальчишки;
Вдоль рядов были разбросаны сотни девушек в рабочих комбинезонах и
фартуках.

Рене была озадачена. Многие из этих мужчин не были похожи на
Американцев она видела! Один из них кричал что-то на незнакомом языке,
но в руках у него было знамя с надписью «Мы за США». Возможно, как и она сама, он приехал в Америку в поисках убежища и теперь отдавал все свои силы и преданность стране, которую искал.

"А мы можем тоже пойти на парад, тётя Пен?" — спросила Пэт.

Кто-то из толпы крикнул им, чтобы они подошли! Они освободили для них место в строю, и даже маленькая старушка в шали
присоединилась к процессии. Сзади их окликнул голос, и Пэт увидела своего
отца, идущего со своими людьми.

«Может ли день быть ещё прекраснее? Но я голодна как волк», — заявила
Пэт за обедом. «И, о радость, курица и печенье! Что мы будем делать
сегодня днём, тётя Пен?»

«Боже мой, Пэт, ты думаешь так же быстро, как говоришь? Ради твоего
пищеварения я сохраню планы на этот день в секрете, пока ты не закончишь
обед!» Но это будет что-то, что тебе _просто_
понравится! — и тётя Пен идеально скопировала характерный для Пэт восторженный тон.

"Тётя Пен, я подавись, если ты не скажешь ни _единого_ слова! Давай
угадаем!"

Но тётя Пен была непреклонна, и пока не была съедена последняя крошка от обеда, она не произнесла ни слова!

Затем: «Твой отец говорит, что мы все можем пройти через «Работы»!»

«Все — Шейла, Кейнет и Пегги?»

«Да. И мы начнём через полчаса». Это даст Рене возможность
написать письмо Сюзетт. Рене нашла на своей тарелке
конверт с денежным чеком на сто долларов!

 Из-за праздника на заводе почти никого не было, и впервые за несколько месяцев огромные колёса стояли неподвижно, а печи не работали
тления. Мистер Эверетт встретил девушек и взяли их из себя
от здания к зданию, тщательно объясняя каждый процесс производства.
Пегги и Шейла были намерения слушателей; Keineth, более творческие, чем
остальные, думал, что колеса были похожи на огромных великанов, безвредные сейчас
как они задремали! И Рене любила пустые, пыльные помещения,
блестящий металл двигателей и тусклое свечение печей! Самым сильным впечатлением Пэт стала гордость за то, что её отец так много знает!

Шейла особенно увлеклась работой в магазине тканей.
Она задержалась позади остальных, чтобы внимательнее рассмотреть несколько ремней.
 Обладая пытливым и изобретательным умом, она всегда проявляла глубокий интерес к сборке любых механизмов.  Внезапно она поняла, что осталась одна, и поспешила выйти из здания, чтобы догнать остальных.  Они прошли по длинному крытому переулку к главному магазину.  Она всё ещё слышала голос мистера Эверетта.

Пробегая по коридору, она налетела на мужчину, который
внезапно появился в дверном проёме, ведущем в коридор. Он был
так же, как и она! «Du verdamte dumkopf!» — прорычал он себе под нос,
спеша прочь. Шейла стояла неподвижно.

 «Это было по-немецки!» — подумала она. Она быстро обернулась. Мужчина
исчезал в конце коридора. И в ту же секунду она узнала в нём нового жильца своей матери!

Голос Пэт донёсся до неё с другой стороны.

"Шей-ла! Пойдём!"

В голове Шейлы кружилось множество мыслей! Она не слышала
ни слова из лёгкой болтовни вокруг неё, потому что экскурсия
закончилась в кабинете мистера Эверетта. Этот человек определённо
Немец, и на его лице было злое выражение; она напугала
его так, что он на мгновение потерял контроль над собой! И что
он мог там делать - вот так - когда все остальные мужчины были
на празднике?

В глубине души голос подсказывал ей, что она должна немедленно рассказать мистеру
Эверетту! Но другой голос предупредил ее, что это будет
наверняка означать, что мужчину выпишут, а ее мать потеряет своего
жильца! В задней комнате снова будет пусто — и музыка! Она начала брать уроки, и мисс Шихан сказала, что она «быстро учится!»
Это была драгоценная мечта, ставшая явью, —

 она прислушалась ко второму голосу, который был очень вкрадчивым! «Возможно, он немец, ставший верным гражданином Соединённых Штатов», — сказал он ей, и это звучало очень разумно! Она напугала его, и он заговорил на старом, забытом языке! А злобный взгляд, который она уловила в его глазах, мог ей показаться, потому что она тоже была напугана!
Кроме того, разве бои не закончились только сегодня? Какой вред может причинить враг сейчас! Если бы она рассказала об этом мистеру Эверетту, а он бы рассмеялся, она бы почувствовала себя
очень глупо! Мистер Эверетт сажал их в автомобиль и
велел Уоткинсу отвезти их к Хайлеру, где они могли бы
полакомиться шоколадом и пирожными, чтобы завершить этот замечательный день. Она не могла сказать ему об этом сейчас!

 Но из-за сомнений в её сердце сладости казались горькими, и пока
остальные весело болтали, Шейла сидела молча и погружённая в свои мысли. Она прислушалась к более приятному голосу внутри себя, но в ушах у неё всё ещё звучали слова «Du verdamte dumkopf», и её преследовал блеск злых глаз.




 *ГЛАВА X*

 *Честь разведчика*


Той ночью Шейле приснилось, что все огромные колёса, которые она видела на заводе Эверетта, катились по улице за ней, и, хотя она бежала так быстро, как только могла, они приближались всё быстрее и быстрее, всё ближе и ближе; затем они начали реветь и размахивать в её сторону горячими металлическими руками! Ближайшее из них протянуло руку и схватило её огненными пальцами, и как только она почувствовала, что они смыкаются вокруг неё, она проснулась!

Пэдди яростно лаял, бегая от её кровати к двери и обратно,
словно умоляя её выйти!

 Она вцепилась пальцами в одеяло и с ужасом уставилась на
в темноту комнаты! Это был сон — она в безопасности, в своей
кровати!

"Гав! Гав!" — зарычал Пэдди.

 Шейла выбралась из кровати, шепотом ругая Пэдди, чтобы не разбудить
маму, которая спала в соседней комнате. Босиком она спустилась по
лестнице на кухню, а Пэдди прыгал впереди неё. На кухне было темно; прошло несколько секунд, прежде чем Шейла разглядела знакомые предметы. Пэдди зарычал и снова залаял! Звук снаружи напугал Шейлу, и ей пришлось зажать рот рукой, чтобы не закричать.
крик! Затем она поняла, что это квартирант поднимается по наружной лестнице! Каждый его шаг скрипел под ногами; она услышала, как наверху закрылась дверь и в замке повернулся ключ!

 Но Пэдди не успокоился! Он больше не лаял, потому что Шейла хорошенько шлёпнула его по носу, но подбежал к окну, поставил передние лапы на подоконник, выглянул наружу и заскулил. Шейла, следуя за ним, выглянула из-за занавесок. На маленьком заднем дворе землю покрывал лёгкий снежок, который всё ещё падал. Не было видно ни одного предмета, кроме голого куста сирени в палисаднике.

— Полагаю, это кошка, ты, паршивый пёс! — сердито пробормотала Шейла. — Иди
прямо наверх и не шуми! — И они оба побежали обратно в
комнату Шейлы, где Шейла забралась под одеяло и натянула его на лицо. Пэдди запрыгнул на кровать и лёг совсем рядом с её ногами, и, хотя Шейла знала, что это противоречит правилам Куиннов, она была благодарна ему за компанию и не прогнала его!

 Утром Шейла была не в духе; она помогла приготовить завтрак, убрать со стола и собрать трёх младших братьев
школа в отвлеченной манере. Ее мать смотрела, как она отправляется в путь.
сама с тревожным сердцем.

"Боже мой, что это на меня нашло сегодня утром?" она
подумала. "Не бери в голову, если что-то не так, она скажет ей"
мама!

Именно для этого Шейла в полдень бежала всю дорогу домой из школы
. Она больше ни минуты не могла выносить самобичевание
и сомнения, которые терзали её! И мать дала ей совет, которого она ожидала!

"Ты пойдёшь к мистеру Эверетту, как только сможешь, дорогая! И не волнуйся!"

Шейла застала семью Эверетт в состоянии сильного волнения. Ей
достаточно было одного взгляда на суровое лицо мистера Эверетта, чтобы понять, что
произошло что-то ужасное! И с невероятным инстинктом, порождённым
сожалением, что-то внутри неё подсказало ей, что именно! Она стояла неподвижно и переводила взгляд с одного лица на другое вдоль стола, на котором был накрыт обед.

— О, Шейла, кто-то украл несколько ужасно важных формул из
«Трудов»... — начал Пэт.

 — Нет-нет-нет! — воскликнула Шейла, словно её протест должен был остановить правду!
Затем она поняла, что они уставились на нее в изумлении! Она
вцепилась в спинку стула и попыталась заговорить, но не смогла произнести ни звука
.

"Это правда", - усталым голосом объяснил мистер Эверетт. "Должно быть, это было
работа очень умной группы шпионов! Все три копии формулы
были украдены! Каждый был поставлен в таком месте, мы рассмотрели
абсолютно безопасный! Мы только что закончили их и были готовы передать на экспертизу правительственным экспертам!

«И подумай, Шейла, папа говорит, что это было для взрывчатки, так что
настолько могущественный, что просто имея формулу и зная, как ее приготовить
это помогло бы предотвратить войны! Разве не это он сказал, тетя Пен? Пэт
был очень взволнован.

"Чтобы сохранить тайну в нашей стране, безусловно, поможет предотвратить будущие
войны! Нет сомнения, что кража является работа немецкого
агенты" Мистер Эверетт ответил. "И я не знал, что у нас был человек, которому мы
не могли доверять!"

Затем Шейла с трудом сглотнула. Когда она начала говорить, ей показалось, что
её голос доносится откуда-то издалека, что он ей не принадлежит
Совсем нет! Все в комнате начало кружиться вокруг нее, кроме мистера
Эверетта.

Сбивчиво она рассказала свою маленькую историю. И в конце она разрыдалась, и слезы мешали ей говорить: «Я просто ненавижу себя за то, что не рассказала вам об этом сразу!»

Шейле показалось, что после ее признания воцарилась долгая тишина и что все лица в комнате осуждающе смотрели на нее. Она не отрывала взгляда от ковра у своих ног. Но
вскоре голос мистера Эверетта зазвучал с надеждой, которой раньше не было, и, набравшись смелости, Шейла подняла глаза и увидела тетю Пен
одобрительно кивая, а Пэт смотрел на неё с неприкрытой завистью.

"Моя дорогая девочка, — воскликнул мистер Эверетт, — я думаю, вы дали нам важную зацепку! Я позвоню детективам из секретной службы и попрошу вас повторить им вашу историю — если вы подождёте!" Он быстро вышел из комнаты, пока говорил.

"Шейла Куинн, вы прямо как настоящий детектив! Разве это не великолепно и
захватывающе? Я бы никогда ничего не подумала об этом ужасном человеке! Пэт
плакала.

А тетя Пен позаботилась о том, чтобы Шейле подали горячий ленч
немедленно!

С этого момента все происходило с захватывающей быстротой. Шейла
Она повторила свою историю двум детективам, которые пришли по вызову мистера Эверетта.
Было уже слишком поздно возвращаться в школу, поэтому, поспешив домой, она мрачно занималась разными мелкими домашними делами, постоянно прислушиваясь к стуку в дверь и вздрагивая от каждого звука!

— Знаешь, Шейла, — прошептала её мать, — я так нервничаю, что дальше некуда!
Я уверена, что слышала, как мистер Маркс поднимался по парадной лестнице! Он никогда раньше так не делал! Я думаю, он просто не хочет, чтобы кто-то знал, что он в
доме! Прислушайся! Они крепко взялись за руки и прислушались; раздалось тихое «плюх-плюх».
Шум наверху убедил их в том, что в комнате наверху кто-то есть.

 «Хоть бы они поторопились и пришли арестовать его», — простонала Шейла.  И
едва эти слова слетели с её губ, как раздался ржавый звон дверного звонка.

 Миссис Куинн встретила у двери трёх мужчин, которые вкратце объяснили, что пришли с ордером на арест некоего мистера Джона Маркса, которого, по их мнению, можно было найти в её доме. Кивнув головой, от чего все седые кудряшки встали дыбом, миссис Куинн дала понять, что она совершенно уверена: в этот момент джентльмен находится в её задней комнате!
Она поднялась по лестнице с двумя мужчинами, в то время как третий неуверенно
замешкался в холле внизу.

"Быстрее — иди и посмотри на лестницу снаружи," — крикнула Шейла, подбегая к
нему.  Она отвела его обратно на кухню.  Они добрались туда как раз вовремя,
чтобы услышать, как наверху тихо закрылась входная дверь и послышались
быстрые шаги по шаткой лестнице. Но недостаточно быстро, потому что, когда мистер Джон Маркс открыл
дверь у подножия лестницы, он увидел дуло револьвера!

 Шейла, напуганная и встревоженная, забилась в угол кухни. Она
услышала быстрые, злые голоса, резкий приказ, щелчок металла, как от
замок замыкания заткнись! Ее мать и двух других офицеров вступили в
кухня. Тогда один человек и его пленник ушел и другие
вернулся в комнату выше, чтобы найти его содержимое.

"Боже мой, у меня такое чувство, будто мы сами что-то сделали", - вздохнула
Миссис Куинн, измученная волнением. - И он был приятным мужчиной,
к тому же, всегда говорил приятные слова, когда приносил мне... - она
замолчала. Впервые ей пришло в голову, что она потеряла свою
жильчицу!

 И словно та же мысль мучила Шейлу, девушка уронила
Она отложила работу и подошла к старому пианино. Оно было настроено и отполировано, и миссис
Куинн накрыла его льняным платком с кружевами. Шейла села и медленно, с чувством, провела пальцами вверх и вниз по клавишам. Затем она резко встала и решительно захлопнула крышку.

«Это не то наказание, которого я заслуживаю, но я действительно хотела учиться!» — и, залившись слезами, она убежала в свою комнату, чтобы в одиночестве справиться с разочарованием, которое ей предстояло пережить.

 И как будто этого дня было недостаточно, чтобы «просто начистить до блеска одну
«Выйдя», как выразилась бедная миссис Куинн, в тот вечер, после того как мальчики легли спать, мистер Эверетт и Пэт подошли к двери! Гостеприимная душа миссис Куинн была сильно расстроена тем, что она не могла пригласить гостя в гостиную, которую теперь занимал старый мистер Джадкинс за двадцать пять долларов в месяц, но мистер Эверетт заявил, что не может и мечтать о более удобном кресле, чем старое кресло-качалка, или о более уютной комнате! С присущим ему тактом он дал миссис Куинн почувствовать, что они старые знакомые.

Он рассказал им, с трудом сдерживая голос Пэта, о том, как
арест Джона Маркса привёл к задержанию всей банды;
было быстро доказано, что они были немцами и платными агентами
немецкого правительства, и хотя формулы ещё не были найдены, а их
местонахождение оставалось глубокой тайной, должно было пройти совсем
немного времени, прежде чем их обнаружат, поскольку над этим делом
работали одни из лучших агентов секретной службы Соединённых Штатов!

Лицо мистера Эверетта выглядело измождённым и обеспокоенным. Тем не менее он говорил
весело, словно желая развеять опасения Шейлы.

— А теперь, моя дорогая, — заключил он, — вы так сильно помогли нам в этом деле, что я хочу, чтобы вы сказали мне откровенно: нет ли какого-нибудь способа, которым я мог бы выразить вам свою признательность? Нет ли чего-нибудь, что вы хотели бы сделать? У таких девушек, как вы и моя Пэт, столько воздушных замков, и я бы хотел…

 — О, пожалуйста, перестаньте! — Шейла вскочила на ноги, её лицо пылало. «Я
просто не могу этого вынести! Если бы я сделал то, что, как я знал, должен был сделать, — и сказал тебе там, на заводе, — их можно было бы остановить вовремя! Но я не сделал этого! Я ждал! Единственное, что я могу вынести, — это
думать об этом — значит знать, что я наказана! — Она со стыдом перевела взгляд с пианино на лицо матери. — Так что, пожалуйста, не говори мне ничего о… — она остановилась, охваченная внезапной мыслью, и достала из кармана блузки маленький плоский пакетик из папиросной бумаги. Дрожащими пальцами она развернула его и показала значок «Золотой орёл».

«Я не оправдала ожиданий! Я не сохранила честь скаута! Мистер Эверетт,
пожалуйста, не могли бы вы взять его и сохранить для меня, пока не будут найдены
формулы? Я не могу его носить!»

Не было никаких сомнений в резолюции в лицо Шейлы. Мужчина удивился
за смелость, с которой эта простая девушка нанесла на себя
наказание она думала, что она заслужила! Несмотря на сдавленное
восклицание Пэта, он взял значок, аккуратно завернул его и
убрал в карман.

- Шейла, ты, очевидно, полна решимости не забывать этот урок! Многие из нас часто совершают ошибки, не прислушиваясь к голосу совести, но я знаю одну девушку, которая не допустит этого снова! — Он ласково похлопал её по плечу. — Я не
— Я знаю, — загадочно добавил он, — но всё это может не стоить ничего, кроме формул, — для всех нас!

Затем он тепло пожал руку миссис Куинн на прощание.

 — Я поздравляю вас, мадам. И хотя миссис Куинн была слишком взволнована, чтобы
понять, с чем её поздравляют, она всё равно просияла от удовольствия!




 *Глава XI*

 *ЮНЫЕ КРЫЛЬЯ*


"Та-та! Та-та! Та-та! Т-та-та!"

Мистическая дверь Орлиного Гнезда открылась достаточно широко, чтобы впустить Пегги
Ли и Кейнет Рэндольф.

Их осыпали всевозможными приветствиями. "Привет, Орлы!" "Мы боялись
«Ты бы не пришла!» «Полувыходной и такая буря», — с сожалением сказал Пэт.


 «Мы бы пришли сквозь огонь и воду!» — воскликнула Пегги с великолепным
выражением лица. «Мы — вестники добрых вестей!»

 «Что? Что? Что?» — раздалось сразу из трёх глоток.

«Осы» вызвали нас на ещё один матч, и если мы не собьём с них спесь, я уйду с поста капитана команды!

«Пег, ты всё больше и больше говоришь как Билли!»

«Гарретт, пожалуйста», — и Пегги приняла изящную позу! «Теперь, когда он
надел длинные брюки, мой дорогой брат хочет
его зовут Гарретт! Билли слишком молод для него, а Уильям спутает его со своим уважаемым отцом, который также является моим дорогим папочкой...

— Ну, тогда Гарретт, — рассмеялся Кейнет, — только я слышал, как ты обещал своей матери больше не использовать сленг!

— Так и есть, и я стараюсь, но на самом деле я имею в виду, что если мои дорогие маленькие Желторотики не сыграют в изысканную игру и не победят
«Осы, я буду убита горем и отправлю в отставку своего…»

«О, ради всего святого, Пег!» — взмолились они.

Пегги стала очень серьёзной.  «Осы», баскетбольная команда девятого отряда,
Это была единственная команда скаутов, которую Шестой отряд не смог победить. Теперь у «Жёлтых птиц» будет ещё один шанс! В течение следующих двух недель они должны тренироваться так, как никогда раньше! Они
_должны_ сохранить честь Шестого отряда!

 На лице Пэт, когда она слушала планы, было задумчивое выражение. Она
так сильно хотела попасть в команду отряда! Никто из новичков не
работал на тренировках усерднее! И Пегги тоже сказала ей, что она начинает играть хорошо. Конечно, было бы нечестно желать, чтобы с кем-то из доблестных «Желтых птиц» что-то случилось, однако...

Рене прервала планы юных спортсменок, резко отодвинув единственный исправный стул в комнате, на котором она сидела.

"Слишком темно, чтобы работать!" — заявила она, закрывая свою коробку с красками.

"Давайте просто посидим и поболтаем," — предложила Пэт. — "Мне лень! В любом случае,
Рен, ты слишком много работаешь! Я слышала, как тётя Пен говорила об этом."

В окна «Гнезда» неустанно била буря — дождь и
град; порывы ветра, похожие на голоса ведьм, доносились из-за фронтона.
Девочки растянулись на полу.  Шейла закрыла книгу, которую читала.
чтение. Пэт положила голову Кейнет к себе на колени, чтобы та могла "поиграть",
как она это называла, со светлыми локонами, выбившимися из-под ленты, которая удерживала
их сзади.

"Можно подумать, что вокруг есть феи! Послушай!" Кейнет подняла вверх
свою руку. «Это напоминает мне историю, которую рассказывала мне бедная тётушка.
О добрых феях, которые приходили и шептали принцессе, что ей делать, когда злой принц запер её в башне замка. Тётушка пыталась объяснить мне, что можно чему-то научиться из всех этих сказок — злой принц был нашим
Наша эгоистичная натура, прекрасная принцесса, была, конечно, лучшей версией нас самих, которую мы заперли в башне-тюрьме, а волшебные голоса, которые шептали и пели вокруг башни, были голосами возможностей!
Но, боже мой, раньше мне казалось, что веселее просто верить, что принцесса была настоящей принцессой!

— «Я бы хотела, чтобы фея пришла прямо сейчас и сказала мне, что рифмуется со словом
«длинный», кроме «песни!» — вздохнула Пэт.

 «А я бы хотела, чтобы фея просто направила мои пальцы», — вставила маленькая
Рене из своего угла.

 «Давайте все расскажем, кем мы хотим быть», — воскликнула Пегги.  «Я всегда говорила, что хочу быть
Я собиралась стать актрисой! Однажды я играла в пьесе и очень хорошо справилась!
 Но Барбара познакомилась с Этель Бэрримор, когда та приезжала в колледж, и та сказала девочкам, что лишь немногие из женщин, выходящих на сцену, по-настоящему счастливы или становятся знаменитыми! Не думаю, что Барб рассказала ей обо мне, но Барб решила, что она имела в виду меня! А Билли — или Гарретт — говорит, что у меня всё равно слишком большие ноги, и, наверное, он прав! Так что теперь я пытаюсь
решить, кем мне стать: химиком или врачом! Я люблю возиться с
хитрыми маленькими приборами и смешивать разные вещи, и если я не
Папа говорит, что со мной всё будет в порядке. Но я бы тоже хотела стать врачом!
Бедная Пегги нахмурилась, размышляя о своём будущем.

"Мой отец говорит, что ещё через четыре года учёбы он отправит меня за границу, чтобы я училась музыке у великих мастеров! И я научусь играть
и сочинять прекрасную музыку! — тихо сказала Кейнет, глядя в сторону, как будто в полумраке комнаты она могла увидеть, как сбываются её самые заветные мечты.

"Твоя очередь, Рен!"

Рене покраснела под серьёзными взглядами, обращёнными на неё.  "Я хотела
с тех пор, как я была маленькой девочкой, я лепила из глины и мрамора,
как мой отец и Эмиль. Эмиль обещал научить меня, когда я стану старше. Моя мать терпеть не могла, когда вокруг были глина и инструменты,
это её очень расстраивало, я думаю, потому что она вспоминала моего бедного отца. Однажды летом мама, Эмиль и я поехали на море, и
когда мы сидели на пляже, Эмиль помогал мне лепить кроликов, кошек и
птиц из мокрого песка. Я люблю рисовать и раскрашивать, но когда я
вырасту, я тоже научусь вырезать!"

"Ну же, Шейла!"

Шейла рассмеялась. «Боже мой, девочки, у меня никогда не было времени, чтобы мечтать о чём-то таком же приятном, как вы! Я действительно хотела научиться играть на пианино…» — она резко замолчала; боль разочарования и угрызения совести не утихли в её сердце. «Но я никогда не смогла бы заработать на этом! Я просто хочу поскорее окончить школу, чтобы заняться чем-то, что поможет мальчикам и маме!» Может быть, они захотят поступить в колледж! Я думаю, что когда-нибудь хотела бы стать медсестрой! Я очень большая и сильная, понимаете, и мама научила меня многому полезному!

— Ты будешь медсестрой, а я — врачом! — воскликнула Пегги.

"Мы все рассказали, кроме тебя, Пэт!"

"Кем ты собираешься стать?"

Пэт оглядела круг серьёзных лиц. Это был момент благородных мыслей,
доверительных признаний!

— Девочки, я расскажу вам всем секрет, если вы пообещаете никому не рассказывать!

— Мы пообещаем!

— Клянетесь своими сердцами?

— Клянемся своими сердцами и честью скаута.

— Ну, — Пэт протиснулась в центр круга, — я собираюсь стать поэтессой! И я пишу балладу — прямо сейчас, — она таинственно постучала по карману, из которого торчал длинный карандаш и уголок бумаги.
— И это касается тёти Пен!

— Тёти Пен! — воскликнула Рене.

— Да, _в этом_ и заключается секрет! Вы думаете, что она счастлива, но у неё есть тайная печаль, и _я её узнала_!

— О, расскажи нам! Что это? _Поторопись, Пэт_!

Голос Пэт зазвучал подобающе печально. «Думаю, это была
разочарованная любовь! Эта глупая болезнь поразила даже бедную тётю
Пен, хотя она не похожа на многих людей и не ходит с
разбитым сердцем, вздыхая и плача, как в сказках! Я догадалась об этом, когда она задала мне столько вопросов о капитане
Аллан, опекун Рене, знаете ли, и она выглядела такой забавной и покраснела, когда
спрашивала их, совсем как я, когда говорю одно, а на самом деле хочу сказать другое! Потом она захотела посмотреть письмо, которое он написал Рене, и Рене принесла его, и я увидел её лицо _и тогда я понял_!
 Оно стало ярко-красным, а потом белым, и она сделала _странную_ вещь — она
_поцеловала_ это письмо, очень быстро — просто обычное письмо, которое он написал
Рене! Я не могла поверить своим глазам, что это была тётя Пен! Она _знала_, что я
увидела её, и начала смеяться, а потом как будто заплакала! Она сказала нам
что она была _уверена_, что это был мистер Аллан, которого она знала в выпускном классе
колледжа! Я умоляла её рассказать больше, но она просто сказала: «Больше нечего
рассказывать!» — и мы не смогли вытянуть из неё ни слова! Конечно,
тётя Пен имеет право скрывать свою тайную печаль, но она не может
помешать мне превратить её в балладу! Только я не могу придумать, с чем рифмуется «длинный», кроме «песни», но я уже использовала это слово!

«Пройдись по алфавиту, Пэт! Бонг, конг, донг...»

«А теперь, девочки, никому не говорите, что я собираюсь стать поэтессой!» —
предупредила Пэт.

Пегги вскочила на ноги. «Девочки, давайте торжественно поклянемся, что будем
следовать своим амбициям и ничему не позволим нас остановить! И мы будем помогать друг другу!»

 «У нас должен быть пароль! Пусть он будет «Стойкий!»»

 «У нас должен быть и девиз!»

"Я знаю латинскую ’Labour omnia vincit’! Как это?"

"Сплиффи! Теперь, девочки, чтобы все было правильно, мы должны провести церемонию! Встаньте
в круг! Возьмитесь за руки - большие пальцы сцеплены - вот так! Теперь все произнесите
девиз вместе! Что это было, Кейнет?"

Кейнет повторила: «Labor omnia vincit!» — и девочки повторили за ней.

«А теперь, в общем, «Стойко» — так что мы привыкнем к этому!»

«Стойко!» — прошипела она.

Шейла была так взволнована, что разразилась речью! «Девочки, я знаю, что однажды мы все будем _великолепны_! Я просто _чувствую_ это! И мы будем
вспоминать этот день нашей юности и говорить…»

— Стойко! — хихикнула Пегги.

"Та-та-та! Та-та-та! Та-та-та! Та-та-та!"

"Тс-с! Это тётя Пен!"

Тётя Пен, оставшись внизу одна, накрасила лицо и надела на голову ярко-жёлтый тюрбан, чтобы как можно больше походить на тётушку Джемайму, прославившуюся своими блинчиками! Теперь на огромном подносе она несла тарелку с пончиками и
кувшин с сидром. Шумное приветствие встретило её в «Гнезде»!

 Той ночью Рене разбудила настойчивая просьба Пэт.
В комнате горел свет, и Пэт стояла над ней, и на её лице была написана трагедия. Встревоженная Рене резко села, широко раскрыв глаза.

"Тс-с! Не бойся! Просто я _потеряла_ свою балладу!

Рене подумала, что ей, должно быть, снится сон — или Пэт сошла с ума?

"Я не могла уснуть и подумала, что заменю «долго» на «нести»,
потому что с этим словом рифмуется так много слов — и я заглянула в карман,
а её там не было!"

Рене была ошеломлена серьезностью потери! Надев свои
тапочки, они прокрались вниз по лестнице и произвели тщательный обыск. Но
они не смогли найти никаких следов пропавшей баллады! Наконец Рене убедила
безутешную Пэт вернуться в постель.

"Ну, я _just_ придется писать заново она!" - вздыхает она, выкапывая ее
надоели головой в подушку. «Может быть, на этот раз я напишу это прозой,
потому что рифмовать слова так сложно! Только поэты намного
лучше, чем просто авторы, тебе не кажется, Рене? Рене...».

Но впервые Рене не встретила подругу сочувственным взглядом.
Понимание — она крепко спит!




 *ГЛАВА XII*

 *ИГРА*


"Рене! Тетя Пен! Угадай!" Пэт взбежала по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.

"Я бы предположила, что ты бежала всю дорогу домой,"
— рассмеялась тётя Пен, потому что щёки Пэт раскраснелись от свежего воздуха, а волосы
ниспадали на уши.

"Я бы сказала, что да! Такая _удача! Или, — она попыталась исправиться, —
конечно, это не совсем _удача, просто Тру Скотт
вывихнула лодыжку, и завтра я буду играть на позиции защитника!"

— О, Пэт, я так рада! Я _знаю_, что ты победишь! — и Рене выглядела так, словно
верила, что «Желтоклювым» нужен только Пэт в качестве одного из охранников,
чтобы разгромить «Ос» с сокрушительным счётом!

"Я рада, что тебя выбрали в качестве замены, потому что ты так усердно тренировался, — заявила тётя Пен. — Но это тяжело для Тру!"

«Пегги говорит, что, может быть, это провидение, что она подвернула лодыжку,
потому что Тру не так хорошо играла в последней игре! Конечно, как говорит Пег,
когда ты капитан команды, ты не можешь позволить дружбе встать на пути к победе.
_Немного_ разницы! И она говорит, что если я хорошо сыграю в этой игре, то, по её мнению, меня возьмут в команду! Вы можете быть уверены, что я буду стараться изо всех сил!

Тетя Пен решила, что Рене ещё недостаточно сильна для баскетбольных тренировок. Иногда она ходила с Пэт в спортзал,
стараясь не мешать игрокам, но с интересом наблюдая за успехами Пэт в игре; чаще она проводила время, когда
Пэт тренировалась, за рисованием, придумывая новые дизайны для своих карточек,
читая или гуляя с тётей Пен. Каждый день приносил девочке что-то новое
Она стала счастливее, довольнее в своём новом доме и более страстно преданной своим новым друзьям, которые привнесли в её жизнь столько любви и интересов, о которых она и не мечтала. День за днём тётя Пен наблюдала, как хрупкое тело обретает девичью силу, а робкий дух становится смелее и увереннее. Тень её горестей никогда полностью не покидала её, но она помогла сформировать и взрастить юный разум и укрепить его, чтобы он мог противостоять всему, что уготовила ей судьба.

Тётя Пен находила очарование в спокойной компании Рене.

«Такое впечатление, что с её губ не слетает ни слова!
Иногда она заставляет меня стыдиться своей импульсивности!» — сказала Пенелопа своему брату однажды вечером. Они говорили о её работе с девочками. Мистер Эверетт спросил:

"Ну что, наш жасмин зацвёл?"

Тётя Пен, очень серьёзно отнесясь к его вопросу, скромно ответила: «Я
не знаю, как насчёт латыни и алгебры, но я точно знаю, что Пэт стала
более здоровой и счастливой, чем когда-либо прежде, и мы можем
гордиться Рене, когда передадим её капитану Аллану!»

Пэт не было рядом, чтобы увидеть, как краска залила лицо тёти Пен, когда она произнесла эти последние слова.

"Мы должны скоро получить от него весточку! Надеюсь, он смог узнать больше о ребёнке. Я не люблю расспрашивать её слишком подробно — я вижу, что это делает её несчастной и заставляет тосковать по дому."

Пенелопа хотела бы расспросить брата о том, кто опекает Рене, но он заговорил о чём-то другом. Часто, когда они с Рене сидели или гуляли вместе, она позволяла себе предаваться радужным мечтам о том времени, когда офицер придёт за своей подопечной!

Пэт расстроила всю свою семью, готовясь к важной игре! Она должна была поужинать пораньше, чтобы у неё было достаточно времени для переваривания пищи перед сном! В качестве авторитетного мнения по этому вопросу она процитировала правила, которые, казалось, были установлены их тираничным капитаном. На ужин она должна была съесть яйца и даже не могла мечтать о том, чтобы съесть пудинг на пару с финиками и изюмом, который приготовила Мелодия. Это наверняка отложилось бы у неё в желудке,
сделало бы её беспокойной всю ночь, а на следующий день — глупой и вялой! A
вкусный заварной крем — Пэт ненавидела заварной крем — должно быть, она его съела!

 Затем на следующее утро, за десять минут до рассвета, люстры в доме
загремели в своих креплениях, а картины заплясали на стенах — это было не
землетрясение, а всего лишь Пэт, хранительница «Желтых птиц», «просто разминала
мышцы» в процессе гимнастики, которая включала в себя всё, о чём она когда-либо слышала!

По мере приближения часа игры спортзал школы Линкольна
раскрашивался в яркие цвета и наполнялся шумом. Восторженные болельщики из
девятого отряда, нарядно одетые в зелёное, золотое и чёрное
"Осы" плотно прижались к одной стороне зала. Не менее
блестящими и неистовыми были сторонники "Желтых птиц"! Когда они
пели свои солдатские песни, они размахивали маленькими желтыми флажками и ленточками
.

Девочка постарше из Девятого отряда выступала в качестве судьи, а капитан Рики - в качестве
рефери. Лицо Пегги представляло собой комичную смесь суровости и мольбы.
когда она прошептала несколько последних команд своей команде. Пэт, внешне гордая
и спокойная, внутренне дрожала! Что, если она в любой момент может потерпеть неудачу!
 Когда началась игра, её охватило ужасное волнение — в зале
Всё вокруг неё плыло, она видела лишь нелепую смесь глаз, носов, ртов и цветов на фоне танцующих стен! Ноги у неё были тяжёлыми, как свинец, и находились далеко от неё!

 Позже Пэт не смогла бы сказать, когда и почему это странное ощущение покинуло её! Она лишь знала, что внезапно всё прояснилось, и она почувствовала, что единственное, что имеет значение во всём мире, — это не дать бдительному нападающему, которого она охраняла, забросить мяч в корзину! И лица и цвета, которые мгновение назад кружились вокруг, исчезли,
оставив этих двоих наедине в смертельной схватке!

Непрекращающиеся радостные возгласы внезапно стихли; зрители сидели, затаив дыхание, пока мяч переходил от одной команды к другой. То «Осы» забивали гол, то «Желтоклювые». Иногда особенно удачная игра вызывала громкий возглас, но его тут же заглушали в напряженном ожидании. Рене и тетя Пен сидели рядом. Тетя Пен играла в
баскетбол в студенческие годы; теперь она с жадностью наблюдала, восхищаясь
великолепной защитой «Ос» так же искренне, как и быстрым центровым Пегги
Рене просто сидела неподвижно, снова и снова повторяя про себя:
 «О-о-о!» — и не сводила глаз с каждого движения Пэт!

 К концу первого тайма счёт был 24:26 в пользу «Ос».  Пегги перешёптывалась с Кейнет, которая играла на позиции нападающего. Её защитницей была девушка на голову выше её; немного растерявшись, Кейнет
прозевала одну или две свои атаки!

Вторая половина матча прошла в быстрой, ровной игре, которая время от времени
вызывала одобрительные возгласы зрителей. «Желтогрудые» забили гол
«Осы» набрали четыре очка, но «Желтые птицы» блестяще сработав в команде, вернули себе лидерство, набрав четыре очка! Центровая «Желтых птиц» бросила мяч вперед. Когда она поймала его, судья резко ударил по полу индейской дубинкой. «За линию», — объявил судья. «У «Желтых птиц» незащищенный бросок!» Патриции отдали мяч. Рене закрыла глаза — она не могла смотреть! Но она поняла, когда
тётя Пен вскочила на ноги, что её Пэт не подвела. Молниеносным движением она передала мяч другой защитнице
которая, в свою очередь, отбила мяч обратно в центр! И пока тётя Пен ещё стояла на ногах, Пегги бросила мяч Кейнет, которая, низко пригнувшись, ловко увернулась от размахивающих рук своей защитницы и забросила мяч в корзину!

"Ничья! _Теперь_ испытание!" — прошептала тётя Пен, сжимая руку Рене так сильно, что ей стало больно.

В течение следующих нескольких минут мяч быстро переходил от одного игрока к другому,
защитники и нападающие прыгали и бегали! Каждый игрок, напрягая все силы, был
повсюду одновременно, размахивал руками, следил за малейшим преимуществом или слабостью в защите! Ужасающая тишина
Тишину в комнате нарушали лишь редкие низкие, резкие возгласы игроков, похожие на
выстрелы из пистолета. Лицо Пегги побледнело; Кейнет снова и снова ускользала от неё,
 но через секунду оказывалась прямо перед ней!

 Мяч полетел в сторону корзины «Ос»; Патриция поймала его и бросила
в центр; Шейла, игравшая на позиции крайнего центрового, быстро подпрыгнула,
схватила мяч и бросила его Кейнет. Но стражник Кейнета отправил его
обратно в центр «Ос»! Зрители, понимая, что это последний и решающий момент,
встали как один.
Нападающая «Ос» поймала мяч и, молниеносно развернувшись, забросила его назад, через голову, прямо в корзину! Свисток судьи
оборвал игру — «Осы» победили!

 После игр в отряде всегда устраивали пиршество для
соревнующихся команд. Почти всегда игроки сразу же забывали о
радости победы, горечи поражения и ожесточённости состязания и с головой
погружались в общую веселую суматоху! Но в этот день атмосфера была наполнена
негодованием! Пока торжествующие осы
Желторотые птенцы шумно собрались в углу, а Желтогрудые нахохлились в другой части
комнаты. Капитан Рики и её помощницы ушли готовить угощение. Никто не мог остановить быстро нарастающий поток жалоб и критики!

«Она _действительно_ держала мяч только одной рукой — теперь я могу поклясться!» «Судьи на линии _не были_ честны, я _видел_ её ногу! » и «Она просто толкнула меня!» «Кто бы _мог_ подумать, что она бросит мяч через голову!»«И я _видел_, как этот центровой сделал _три шага_ с мячом, а судья _ни разу_ не
объявил фол!» Бормотание становилось всё громче, и слово «обман»
донеслось до угла.

Капитан Рики, войдя в комнату, тоже услышала это. По выражению лиц девочек она сразу догадалась, что произошло!
Она обняла их.

"_Девочки! Девочки!_" Они никогда не слышали такого тона в голосе своего капитана. "Что это за дух, который вы проявляете! Я _всегда_
так гордилась тобой — так _была_ уверена в тебе! И сегодня я очень гордилась тобой!
Ты блестяще сыграл! Вы проиграли только потому, что другая
команда сыграла ещё лучше! Если каждый из вас чувствует, что
Вы сыграли очень хорошо, и вам не на что жаловаться!
Вас обыграли, и только потому, что вы хорошие игроки, какими вы себя показали, вы должны быть щедрыми в своих похвалах в адрес другой команды! Я разочарован, мои скауты! Я хочу, чтобы вы всегда помнили, что я бы предпочёл видеть вас хорошими проигравшими, если вы сделали всё возможное, а не победителями! Если вы научитесь этому,
то это поможет вам спустя годы, когда вы будете играть в более серьёзные
и сложные игры, чем баскетбол! И это научит вас превращать
поражение в настоящее благословение!

«Желтоклювые» стояли, опустив головы, пока их предводительница
говорила. Каждому из них было стыдно. Пегги заговорила первой. Откинув
назад свою темноволосую голову, она прошла через комнату туда, где Кора Симмонс,
которая играла в центре у «Ос», стояла в группе скаутов девятого отряда.

— Мне просто стыдно за себя! — воскликнула она, — потому что я не пожала вам руку, когда игра закончилась, и не сказала, как хорошо вы играли!
В искреннем голосе Пегги не было и тени сомнения.

Другие «Желторотики» последовали её примеру, и вскоре послышался гомон.
Голоса самых дружелюбных участниц обсуждали решающие моменты
игры. Теперь проигравшие игроки были полны решимости не скупиться на похвалу в адрес
девочек из девятого отряда!

"Давайте поаплодируем!" — воскликнула Пегги, и тут же каждая «Желтогрудка»
взяла «Осу» за плечо и образовала тесный круг. Комната наполнилась
их радостными возгласами; шестой отряд болел за девятый, а девятый
болел за шестой, а потом они все болели за девочек-скаутов!

Пэт, желая очистить свою душу перед всем миром от чувства вины,
Она громко хлопнула в ладоши и потребовала, чтобы все слушали, как она признаётся, что, по её мнению, однажды она даже ущипнула форварда, которого охраняла, и что «она была просто душкой, когда не рассказала об этом!»

Заявление Пэта вызвало взрывы смеха, которые быстро переросли в радостные возгласы, когда лейтенант капитана Рики громко крикнул от двери: «Ест!» И день закончился счастьем и удовлетворением, которые можно найти в хорошей компании!




 *ГЛАВА XIII*

 *РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ВЕЧЕРИНКА*


 Рождество приближалось, обещая радость. И мир,
так долго пребывавший во мраке войны, наполнился новой радостью; за
несколько недель до праздника двери и окна украсили остролистом, в
магазинах появились очаровательные рождественские товары; в
улыбающихся лицах засиял новый свет, словно «Мир на земле»
звучал в душах людей!

Голова Пэт была полна планов на этот благословенный праздник. Должно быть, это будет совсем не такое Рождество, как у Рене! Несколько дней они
Они занялись подготовкой коробки, которая должна была отправиться в Сен-Клу: платье
для Сюзетт и несколько фартуков, которые Рене сама сшила, табак для
Габриэля и тёплые тапочки и ботинки для них обоих; сахар, кофе,
консервы и сухофрукты, пока Рене не убедилась, что аккуратные
полки Сюзетт заскрипят под их тяжестью. И в серебряной рамке в форме сердца
портрет Рене!

 Пэт заявила, что у них должна быть рождественская ёлка, ведь у Рене никогда
не было ёлки! И хотя они были уже совсем взрослыми, они тоже должны были повесить
свои чулки! Тётя Пен и папа тоже обещали повесить свои, так что
что Пэт и Рене провели много времени в тайных турах по магазинам,
возвращаясь с таинственными пакетами, которые были тщательно спрятаны в
Орлином гнезде.

Затем письмо с юга, в обычном жизнерадостном тоне которого слышался оттенок
легкой тоски по дому, заставило мистера Эверетта принять решение присоединиться к своей жене на время
сезона отпусков. Сначала Пэт бурно сопротивлялась, сетуя, что его отъезд
все испортит; потом несколько дней она дулась, как непослушный ребенок
пока тетя Пен не пришла на помощь! Проведя день с
матерью Пегги Ли, тётя Пен вернулась с «секретом!»

"В чем дело, тетя Пен? "Можем ли мы знать?" - нетерпеливо спросили девочки.

"Да, ты будешь _в_ "секрете"!" Это ... настоящая рождественская вечеринка!
И она будет отличаться от всех, о которых ты когда-либо слышал! Я
расскажу тебе о планах, которые мы обсуждали, а затем мы получим разрешение твоего отца
. Я знаю, что, когда вы всё услышите, вы снова улыбнётесь, мисс
Пэт, и скажете, что это будет самое лучшее Рождество в вашей жизни — даже без папы!

— Вечеринка будет здесь? — спросила Пэт, вспомнив несколько очень милых вечеринок, которые устраивали для её сестры, но на которых она не присутствовала, потому что была слишком маленькой.
чтобы спуститься вниз, ей пришлось держаться за перила лестницы.

 «Нет, я не думаю, что дом достаточно большой для этого», — и
 Пенелопа рассмеялась, увидев озадаченное выражение на лице Пэт.

 Затем тётя Пен раскрыла планы, которые они с миссис Ли составили. Девочки из отряда будут хозяйками этого вечера, а гостями — мужчины, женщины и дети из окрестностей завода. Там, конечно, должно быть дерево, и девочки могли бы устроить театрализованное представление, а потом все могли бы петь и танцевать! И были бы бутерброды и
кофе, мороженое, торт и подарок для каждого.

 Постепенно на лице Пэт появился глубокий интерес, и когда была объяснена последняя
мелкая деталь, на лице снова появилась улыбка, которую предсказывала тётя Пен. Это будет _прекрасная_ вечеринка, и могут ли они
прямо сейчас приступить к планированию декораций и не могли бы они
прямо сейчас сбегать и рассказать Шейле?

Так что отъезд мистера Эверетта едва ли стал перерывом в захватывающей
подготовке, репетициях, подборе костюмов, планировании
«ужина» и подарков для гостей. В отчаянии тётя
Пен заявила, что каникулы могут начаться прямо сейчас, потому что
Пэт невозможно было заставить заниматься! И Рене тоже лихорадочно
работала, выполняя срочный заказ на рождественские открытки, который поступил в
«Ладью и Эверетт» из чайной мисс Хиггин!

В канун Рождества из Гнезда были вынесены все сокровища, которые в нём хранились,
чулки, висевшие над камином в библиотеке, были наполнены, и для Джаспера,
Мелодии и Мэгги были приготовлены маленькие пакетики из папиросной бумаги. Комнаты наполнились пряным запахом болиголова;
над окнами и дверями висели пучки падуба.

"О, разве это не удовольствие?" Пат засмеялся, отступая назад, чтобы обследовать выпуклые
чулки. "Можете ли вы _guess_ что во что, Рен? И разве ты не хочешь
снова стать маленькой и по-настоящему поверить в Санта-Клауса?

"Сюзетта часто рассказывала мне истории о настоящем святом Николае - она говорила, что он
был покровителем детей!"

— Что ж, мне нравится думать о нём как о весёлом старике, который гоняет своих оленей быстрее, чем Уоткинс водит машину, — и с множеством звенящих колокольчиков! Я думаю об этом, и мне кажется, что я их слышу!

Рене подошла к одному из окон в конце комнаты, чтобы выглянуть наружу
в темноту. Выпал снег, приглушивший звуки города
до музыкального тона, похожего на далёкие колокольчики доброго Санты. Внезапно
она позвала Пэта:

 «Иди сюда и посмотри — у Шейлы!»

 Там, на лужайке перед старым кирпичным домом, стояла рождественская
ёлка, украшенная мишурой и мерцающая зажжёнными свечами, которые покачивались
и мигали в темноте.

Это было весёлое Рождество миссис Куинн! Она и дети развесили
верёвки с мишурой, красные и золотые шарики, сверкающие сердечки,
кольца и маленькие свечки на старой ёлке, которая росла в углу
двора.

«Чтобы подарить любому бедняку, проходящему мимо, у которого, может быть, не было Рождества, хоть немного радости!» — объяснила она.

Рене, наблюдавшая за происходящим из-за занавесок в библиотеке, подумала, что это очень
красиво! Это было похоже на волшебную ёлку, поставленную там в темноте невидимыми руками, излучающую ароматную радость, которую могли разделить все! Даже в тот момент они могли видеть сгорбленного старика, который
вёл за руку маленького мальчика, задержавшегося, чтобы посмотреть на мерцающие огни!

За много лет до этого завод Эверетта был перенесён из скромного
от фабрики неподалёку от дома Эвереттов, где всё началось,
до огромной груды стальных и бетонных зданий, расположенных далеко от
делового центра города. Сразу же на полях, простиравшихся между закопчёнными стенами нового завода и тихими тенистыми улочками, где жили Ли, Эверетты и Рэндольфы, вырос посёлок из маленьких бесформенных домишек, похожих друг на друга как две капли воды, разделённых полузаасфальтированными улицами с рядами чахлых молодых вязов и клёнов, с грязными задними дворами, огороженными на многие мили.
Мили бельевых верёвок и тысячи оконных стёкол, почерневших от непрекращающегося дождя из сажи, стекающей с дымящих труб. Хотя у пригорода было красивое название Ривервью, навевающее мысли о прохладном бризе и открытых пространствах, его всегда и более уместно было называть «Соседством».

В сотни маленьких грязных домишек приезжали мужчины, женщины и дети со всех концов света — здесь Либерти предлагала им убежище, а Эверетт-Уоркс — честный заработок. В центре поселения компания
«Воркс» построила великолепную школу и подарила её
город. Несмотря на то, что его внешние стены вскоре покрылись пятнами и почернели, как и ряды домов, его интерьер был таким же свежим и привлекательным, каким его могли сделать чистая краска, картины и множество растущих растений! Здесь детей родителей-иностранцев учили быть настоящими американцами. А в большом актовом зале, из окон которого открывался вид на ряды железнодорожных путей с неподвижными товарными вагонами, на реку и бескрайние поля, девочки из шестого отряда устроили свою
рождественскую вечеринку.

Ещё до того, как последний венок из остролиста был прикреплён на место, гости
начали приходить — целыми семьями, в праздничных нарядах, которые, по мнению Пэт, делали их похожими на персонажей из сказок; старики и старухи, молодые мужчины с грязными от работы руками, молодые женщины с усталыми лицами и младенцами на руках; кто-то нетерпеливо, кто-то немного застенчиво, но все улыбались.

Пэт, выглянув из-за занавески, заявила, что там были сотни людей и что они говорили на всех известных языках, кроме латыни! Но когда кто-то за пианино начал играть
«Америку», странным образом эти слова слились в одно
язык — высокие детские голоса, поющие эту песню!

 Зрители затихли, когда занавес медленно раздвинулся,
и на сцене появилась первая из декораций. Вкратце Джон Рэндольф, отец Кейнета, рассказал на польском языке историю о высадке пилигримов на «суровом и скалистом побережье», в то время как на сцене пилигримы, с трудом сдерживая смех, пытались удержать «Мэйфлауэр», сделанный из старого брезента и стульев, от того, чтобы он не развалился!

 На следующей картине были изображены первые колонисты, заключающие договоры с индейцами
Индейцы. Шейла, серьёзная и величественная в пуританском воротничке и шляпке, протягивала нитку ярких бус индейскому вождю, разодетому в краску и перья, который нёс на плече шкуры, необходимые колонистам. Затем мистер Рэндольф простыми словами объяснил, как появились первые покупки земли в Соединённых Штатах.

 Пегги изобразила впечатляющего Джорджа Вашингтона в Вэлли-Фордж, в то время как
 Гаррет Ли и его друзья сидели у тлеющего костра.
Она снова появилась вместе с Бетси Росс, которая пришивала первую
Американский флаг, роль которого сыграла Кейнет. Но достойные манеры Вашингтона
были печально испорчены, когда его парик внезапно съехал набок, так что
бедняжке Бетси пришлось изо всех сил прикусить губу, чтобы не захихикать над
его развязным видом! Тем не менее зрители - особенно
дети, узнавшие на картинке любимую школьную историю - громко захлопали
с неподдельным энтузиазмом.

Последняя сцена, по всеобщему признанию, была лучшей из всех! Капитан Рики
— это Америка, стоящая в белых одеждах на фоне большого американского флага,
протягивающая руки навстречу нетерпеливым паломникам, которые приближаются к ней! И это
Они были одеты в национальные костюмы почти всех стран мира; некоторые, по-видимому, приближались к нам уверенным шагом, высоко подняв голову и расправив плечи, другие шли устало; одни были старыми, другие — молодыми; многие несли тяжёлые грузы, которые они сбросили.
И с запястий каждого свисали разорванные звенья оков, которые их связывали!

Картина рассказывала сама за себя! На мгновение воцарилась тишина,
а затем зал сотрясли громкие аплодисменты. И капитан Рики,
словно воплощая в себе великодушный дух Америки, улыбнулась в ответ
со сцены на мужчин и женщин, которые, как и пилигримы на картине,
пришли в эту страну свободы!

После этой сцены занавес в глубине сцены раздвинулся,
и зрители увидели красивую рождественскую ёлку, украшенную лишь
множеством огней, наполовину спрятанных в ветвях, и огромной сияющей
звездой на верхушке. Несколько разведчиков в углу сцены начали
играть простую мелодию.
Рождественская песня — гости подхватили её, подпевая там, где не могли
произнести слова. Группа молодых людей затянула польскую песню; другие
Последовали песни — песни, которые эти люди привезли с собой из-за
моря.

 «Они красивее наших!» — воскликнула Кейнет, обращаясь к отцу.

 Затем под руководством капитана Рики началась обрезка дерева.
 Это стало неожиданностью даже для девочек из отряда, которые сидели и смотрели на происходящее
во все глаза. Каждому из присутствующих в зале, у кого на службе в армии был сын, брат, муж или отец, дали по серебряной звезде, чтобы повесить её на ветви дерева. Один за другим они поднимались — сначала робко, потом гордо; сгорбленные старики с неуверенной походкой, молодые
жёны, краснеющие, с детьми, тянущими их за юбки; старухи,
едва прикрытыеи все это, но с нетерпением ждали, когда можно будет повесить свой символ, пока
ель не засияла сверкающими звездами!

 За длинными столами в одном из соседних классов подавали дымящийся ароматный
кофе в больших чашках и сэндвичи с индейкой и курицей, а затем мороженое и торт. Все говорили одновременно — дети бегали вокруг,
полностью отдавшись радости момента; некоторые гости, слишком взволнованные, чтобы есть, уже начали танцевать!

 И миссис Ли и тётя Пен были заняты тем, что раздавали всем
маленькие шёлковые американские флажки, которые были подарками вечера!

"Это лучшая вечеринка за всю историю", - Пэт остановилась в кружении
в танце, чтобы прошептать тете Пен.

"Где Рене?" Ответила тетя Пен.

После недолгих поисков она нашла ее одну за большим деревом. Она
прикрепляла к одной из ветвей свою серебряную звезду! Слезы увлажнили
ее щеки.

- О, моя дорогая! - воскликнула тетя Пен. К ней пришло осознание того, что
Рене отдала, чтобы «в этот мир пришёл покой!» Она схватила
маленькую руку и сжала её.

"Не _там_, — прошептала она, — а _здесь_!" и, взяв звезду, повесила её рядом с большой звездой наверху.

«Он отдал за нас своего Сына», — тихо добавила она.




 *Глава XIV*

 *На вершине холма*


"Пикники, — объяснила Пегги с убеждённостью, порождённой опытом, —
зимой так же хороши, как и летом, особенно
когда они проходят на вершине холма!"

В течение четырёх дней после Рождества непрерывно шёл снег. Каждый
момент каникул был наполнен развлечениями на свежем воздухе: теперь
миссис Ли предложила, чтобы в качестве кульминации «Орлиный патруль» устроил
пикник на вершине холма!

Пэт никогда не слышала о пикнике посреди зимы!

 Но энтузиазм Пегги был заразителен! Хиллтоп — Пэт никогда там не была — представлял собой очень старый фермерский дом в десяти милях от города, на холмах возле лагеря Уичито, куда капитан Рики летом возил своих девочек. Он принадлежал старику и его жене, которые были друзьями отца миссис Ли. В зимние месяцы они предпочитали переезжать в более защищённый коттедж поближе к амбарам. Дом находился в нескольких минутах ходьбы от озера, на котором молодые люди катались на коньках зимой и
Летом мы катались на каноэ, у нас были большие квадратные комнаты, и во многих из них стояли камины, похожие на пещеры, в которых за раз сгорали целые поленья. Часто миссис
Ли, которая находила настоящее удовольствие в таких небольших прогулках со своей молодёжью, брала девочек и мальчиков с собой на пикники по выходным!

"Мама говорит, что на этот раз мы можем остаться на три дня! Мы можем кататься на коньках,
плыть по течению и веселиться! У Гаррета есть новый боб, который он сделал, и
он говорит, что готов поспорить на что угодно, что он лучше всех остальных.

 — А мальчики тоже ходят? — вмешалась Пэт.

 — О да, мама любит, когда они ходят! Они очень помогают, понимаешь, и
она говорит, что было бы не так весело, если бы их не было рядом. Джим
Арчер, и Боб Слокам, и Тед Скотт, и, может быть, Уинн Мид, и
Гарретт! С ними _вроде_ весело!" Пегги прочла разочарование на лице Пэт.


"_Я_ думаю, что мальчики — это помеха!"

Шейла тут же встала на защиту. "Возможно, иногда!" Но братья — это хорошо!

Опыт Пэт ограничивался застенчивыми младшими братьями,
которые страдали от слишком частого мытья и жёстких воротничков и
время от времени навещали других девочек в школе.

Пегги считала, что беспокоиться из-за такого пустяка — пустая трата времени.
момент, когда нужно было столько всего спланировать и сделать! Поэтому, чтобы закончить дискуссию, она с уверенностью сказала: «Ну, они несут брёвна и воду, выходят и открывают дом, и я думаю, что они нам очень пригодятся!»

И действительно, Пэт нашла одного из мальчиков более чем полезным ещё до того, как закончился пикник!

 Несколько часов хорошо организованной работы — и всё было готово к вечеринке. Гарретт Ли назначил себя начальником продуктового склада и
неустанно летал между своим домом и продуктовым магазином, пока не собрал достаточно банок с супом, беконом, сосисками и другими продуктами
У скаутов особый аппетит, когда нужно накормить целый полк! Шейла и миссис Ли,
посовещавшись, добавили к снаряжению множество мелочей, которые Гарретт в своём мужском невежестве упустил из виду. Две другие девочки собрали необходимую кухонную утварь и простую аптечку первой помощи. Нагруженные всем этим, а также дополнительными одеялами и бобовыми, мальчики и миссис Ли отправились в Хиллтоп за день до того, чтобы открыть дом и подготовить его для остальных.

Пэт, вдохновленный деятельностью других и не будучи
Погрузившись в армейскую службу, она занялась упаковкой и распаковкой почти всей одежды, которая была у них с Рене!

"Пэтси, дорогая, тебе не понадобятся все эти вещи, — смеясь, сказала тётя Пен, указывая на раздувшийся чемодан.

Пэт призналась в этом. "Ну, это весело — упаковывать их, и мне нужно было чем-то заняться, — призналась она.

На следующий день восемь весёлых девочек сели в забавный маленький поезд, который
медленно покатил к холмам. Для Рене пикник был самым захватывающим приключением! Она никогда в жизни не видела снега
ничего похожего на огромные снежные сугробы, сквозь которые пробирался поезд! Она никогда в жизни не каталась на коньках
и никогда не съезжала с холма! И когда Пегги рассказала о новом мотоцикле Гарретта «Безумный Шляпник» и его молниеносной скорости, она задрожала от восторга и испуга и задумалась: если бы они заставили её прокатиться на нём, каково было бы лететь по снегу и не умерла бы ли она от ужаса!

 Мальчики в приподнятом настроении, с натянутыми до самых бровей капюшонами, встретили их на станции; вместе они побрели обратно по снегу к
фермерский дом. В больших каминах весело потрескивали поленья, и
стол был накрыт для раннего ужина. Девочки принялись за
распаковку снаряжения и расстеление одеял на забавных старых
кроватях и раскладушках, которые привезли из близлежащего лагеря.
Шейла, которая была назначена ответственным офицером, незамедлительно, в
соответствии с обычаем скаутских вылазок, разместила на видном
месте "постоянные правила".

— О, это те правила, которые соблюдает любой хороший скаут, — воскликнула Пегги.
Пэт, которая с изумлением смотрела на клочок бумаги, кивнула.
На её лице было написано: «Это самый забавный пикник, который я когда-либо видела!»
«Пойдёмте, найдём остальных!»

На ужин они съели много печёного картофеля, сосисок и горячих бисквитов,
которые миссис Ли смешал и испек их по волшебству — «просто чтобы начать хорошо!» За столом мальчики объявили о расписании соревнований по конькобежному спорту и катанию на роликах, которые они запланировали на следующий день, и принялись дружески спорить о скорости своих бобслейных катов! Затем Гарретт настоял на том, чтобы четверо, кто съел последнее печенье, составили Кухонную полицию, в обязанности которой будет входить
убрать посуду после ужина! И под аккомпанемент звонкого
стука фарфоровых тарелок и чашек остальные собрались вокруг пылающего
огня и запели.

 Пэт и Рене спали вместе в огромной кровати с четырьмя столбиками. Постепенно в
большом доме стало очень тихо. «Разве это не весело?» — хихикнула Пэт
Рене в ухо. «Я никогда раньше не была в деревне зимой!»
И разве не странно спать без простыней? — Затем она вздохнула.
"Как бы я хотела хорошо кататься на коньках!" Она думала о соревнованиях, запланированных на завтра.
Рене тоже была встревожена. "Как думаешь, они разрешат?"
«Я спущусь по одной из этих ужасных лестниц?» — и она содрогнулась при одной мысли об этом!

Бедняжка Пэт, её гордость, которая то и дело давала о себе знать, была её самым большим грехом!
И на следующее утро, когда она должна была быть по-настоящему счастлива, она
овладела ею! Она _ненавидела_ скачки, потому что всегда отставала! Она сказала себе, что мальчики глупые,
надоедливые придурки, потому что они подняли такой шум, когда Пегги обогнала их
всех в гонке по озеру туда и обратно! Наконец, с отвращением, она сняла
ненавистные коньки и присоединилась к Рене на берегу.

"Я думаю, они _stupid_", - проворчала она, упираясь каблуком в лед
и не объяснив, имела ли она в виду мальчиков, коньки или
гонки!

Послеобеденный каток немного успокоил ее! Джим Арчер позволил
ей порулить его "Джипси"! Они обыграли "Сумасброда" Гаррета, и Пэт втайне
порадовался огорчению Гаррета!

Рене с вершины длинного холма с трепещущим восхищением наблюдала за полётом бобов.


"Поехали на «Безумце»," — крикнул Гарретт. Три девочки на нём
умоляюще помахали ей. У неё не хватило смелости отказаться! Уайт
в ужасе она протиснулась между Гарретом и Пегги. Остальные дико закричали
, когда боб начал медленно съезжать с холма, но у бедняжки Рене
перехватило дыхание. Полет становился все быстрее и быстрее, и она спрятала лицо
в мохнатой спине Гаррета.

- Держись! - крикнула Пегги позади нее. Рене была уверена, что они летят!
Но как раз в тот момент, когда она почувствовала, что вот-вот умрёт от ужаса, раздалось дикое «ура»,
она открыла глаза — они скользили по льду у подножия холма, и Безумный Шляпник победил!

 И, к полному изумлению Рене, ей захотелось снова спуститься вниз — _прямо
сейчас_!

Потом Гарретт позволил ей управлять санями, и, хотя они застряли в сугробе и чуть не утонули в мягком снегу, это никак не уменьшило её энтузиазма по поводу нового вида спорта, которому она научилась!

 «О, это было чудесно!» — воскликнула она, обращаясь к Пэт, когда они вместе с остальными шли к вершине холма. «Я думала, что буду очень бояться, но я не испугалась!»

«Боб Джима Арчера намного лучше», — ответила Пэт таким неприятным голосом,
что Рене посмотрела на неё с обидой и удивлением! Как
могла разница между двумя бобами быть настолько большой, чтобы Пэт говорила с ней таким тоном!

Однако горячий устричный суп и блинчики на какое-то время рассеяли сгустившиеся тучи, и во время трапезы голос Пэт звучал так же весело, как и всегда. После ужина, оставив «кухонную полицию» на их печальной должности, остальные снова надели шапки, свитера и варежки и принялись строить перед дверью старого фермерского дома два больших снежных форта, между которыми утром должна была развернуться грандиозная битва!

И Джим Арчер, один из самопровозглашённых генералов, попросил Пэт — прежде чем обратиться к кому-либо из остальных — встать на его сторону!

 Это было бальзамом для уязвлённого самолюбия Пэт. Возможно, она не так хорошо каталась на коньках
как и остальные, но она догадывалась, что Джим Арчер знал, что она может метко и сильно бросать снежки, как любой мальчик! В любом случае, Гаррет Ли был слишком тщеславен! Поэтому в ту ночь, когда она спала, свернувшись калачиком в большой кровати с четырьмя столбиками, ей приснилось, что она в одиночестве стоит на замёрзшей стене форта, который помогала строить, и, осыпая Гаррета Ли и его армию метко брошенными снежками, заставляет их позорно сдаться!

Бедняжка Пэт — на следующий день её гордость потерпела сокрушительное поражение!




 *ГЛАВА XV*

 *Гордость Пэта и её падение*


На следующее утро яркое солнце выглянуло из-за холмов, озарив
поля, озеро, деревья и крыши домов алмазным инеем. В ранний час
голодные мальчики и девочки требовали «быстренько» подать им завтрак и
отдавали приказы через перила лестницы сонной кухонной прислуге,
трудившейся внизу.

Сражение в снежки закончилось полным разгромом армии Гарретта, что
придало Пэт хорошее настроение, и, хотя это было не совсем похоже на её
ночной сон, Джим Арчер сказал ей, к её тайной
радости:

"Эй, ты бросаешь как настоящий мальчишка!"

Остаток утра они провели, играя в хоккей и катаясь на санках; мальчики
позволяли девочкам спускаться с холма на санках. Рене в одиночку
дважды привела прекрасную «Безумную шляпку» к победе! Возможно,
никогда в жизни она не чувствовала себя такой живой и счастливой! Она
стояла, глядя на маленькое озеро и окружающие холмы, и глубоко
вдыхала морозный воздух. От его проницательности у неё запылали щёки и кончики пальцев,
в юношеских голосах вокруг неё зазвенели нотки, а в счастливых глазах
появилась яркость!

"Давайте сегодня все просто покатаемся на коньках - никаких гонок или чего-то в этом роде!"
заявила Пегги за ланчем, и это предложение встретило мгновенное одобрение.

"О, разве ты не хочешь, чтобы мы просто пришли? Вы когда-нибудь знали, что дни пролетают так быстро?
- пожаловался кто-то из присутствующих.

- Это еще не прошло! Сегодня вечером мы собираемся поджарить зефир!
— вмешался Боб Слокум.

"И хорошенько попойте! Мы всегда так заканчиваем пикник!" — объяснила
Пегги Пэту.

"А завтра утром позавтракаем пораньше, чтобы успеть на..."

— Скорый поезд! — добавил Гарретт к наставлению матери.

Миссис Ли никогда не была так счастлива, как в компании своих «мальчиков и девочек»!
Она любила каждого из них так, словно они были её детьми с самого рождения. Сейчас она смотрела, как они уходят к озеру, звеня коньками, которые они несли в руках. Что-то внутри неё дрогнуло от простительной гордости, когда её взгляд на мгновение остановился на мужественной фигуре Гаррета, шагавшего впереди остальных. И когда голос Пегги,
всегда по-мальчишески громкий, донёсся до её ушей, когда она крикнула в ответ одной из девочек, её мать покачала головой и рассмеялась: «О, Пегги, детка, какая же ты сорвиголова!»

Теперь, когда гонок не было, катание на коньках доставляло Пэт гораздо больше удовольствия!
Привыкнув к своим конькам, она передвигалась по льду лучше
и легче, чем накануне. Она была довольна.
кроме того, она сознавала, что представляет собой довольно симпатичную картину в своем алом свитере.
несколько девушек заявили, что они
немедленно приготовят красные тамсы.

— «Давай прокатимся, Пэт!» — и Гарретт Ли протянул ей две руки в тёплых перчатках в дружеском жесте. Пэт взяла его за руки, и они вместе полетели над сверкающей трассой. Она сохраняла равновесие
Поддерживаемая крепкой рукой Гарретта, она легко скользила на коньках; пока они мчались
вдоль озера, ветер перехватывал ей дыхание и заставлял кровь бурлить в жилах!

В конце озера они остановились, «чтобы глотнуть воздуха», как выразился Гарретт.

"Давай спустимся туда, — воскликнула Пэт, указывая на залив.
Там в озеро впадало узкое ущелье, глубоко врезавшееся в склоны холмов. Гарретт знал, что из-за крутых берегов, меняющейся глубины
и сильных течений лёд там был очень ненадёжным.

— О нет, там опасно! Мы никогда не заходим в залив, даже летом! Это правило!

Бедняжка Пэт — ей казалось, что Гарретт обращается с ней как с маленьким ребёнком! Поэтому она ответила, взмахнув головой:

«Я не удосужилась прочитать правила! Я не боюсь — если ты боишься!» — и
она повернулась в сторону залива.

"Пэт... не надо! Это небезопасно... Честно!"

Чем серьезнее и озабоченнее становился Гаррет, тем упрямее становилась Пэт!
Она начала ко входу, позвонив ей через плечо: "Ах, ты
просто трусишка’!"

Гаррет посмотрел на нее. Не было никаких сомнений в ее намерениях!
Он бросился за ней и в устье залива догнал её.

"Пэт, — взмолился он, — мама рассердится! Говорю тебе, это одно из
правил!"

Но Пэт просто пожала плечами.

"Не смей идти со мной, маленький мальчик! — насмешливо рассмеялась она.
Залив, крутые берега которого с обеих сторон были заполнены пляшущими
тенями, отбрасываемыми солнцем сквозь голые ветви, сходящиеся над головой,
выглядел очень заманчиво! Охваченная чувством приключения, Пэт короткими
рывками въехала в узкий проход.

 Гарретту ничего не оставалось, кроме как последовать за ней! Сильно встревоженный, он снова
он умолял её повернуть назад! Теперь она притворялась, что не слышит его!

Но через несколько мгновений она вдруг закричала и отчаянно замахала руками!
На повороте в узком ущелье лёд треснул под её весом!

"Гарретт!" — закричала она, оборачиваясь.

"_Иди! Продолжай идти!_" — крикнул он. Но Пэт, охваченная ужасом, стояла неподвижно, умоляюще протянув руки. Гарретт добежал до неё как раз в тот момент, когда лёд с резким треском раскололся на куски, и они оба упали в воду.

 Ледяная вода на мгновение оглушила Пэт. Затем она медленно осознала, что
Гарретт поддерживал её одной рукой и умолял держаться за тонкий край льда, за который он держался другой рукой. Его
спокойный голос придал ей смелости! Она попыталась что-то сказать, но у неё стучали зубы.

  «Мы выберемся, — с надеждой сказал Гарретт. — Держись как можно легче!»

«О, не отпускай меня, не отпускай меня!» — умоляла Пэт, готовая расплакаться.


"Я не отпущу! Держись! — и Гарретт крепче сжал руку Пэт. Он огляделся. Из-за дерева, растущего на берегу,
Он вытянул голую руку чуть дальше, чем мог дотянуться.

"Мы будем продвигаться медленно, пока ты не сможешь дотянуться до той ветки! Не торопись,
Пэт!"

Он начал медленно, осторожно продвигаться по краю льда,
потому что иногда он трескался, вселяя ужас в душу Пэт! Она вспомнила,
как кто-то рассказывал, что в проливе очень глубоко! И вода там
была такой чёрной и холодной!

«Давай! Мы справимся!» — весело крикнул он. Они приближались к ветке всё ближе и ближе; скоро Пэт могла дотянуться до неё.


 «А теперь отпусти лёд и хватайся за ветку! Я тебя держу!»

 «О нет, нет!» — взмолилась Пэт, цепляясь крепче.

"Ты _got_, Пэт! Это наш единственный шанс!" Созывая всех
сила была в его прекрасные молодые тела он поднял ее, как он говорил! В
усилия прекрасной вены вздуваются на лбу. С придыханием ужаса
она поймала и вцепился обеими руками в ветку.

"Ноги вокруг него, слишком" режиссера Гаррет. "А теперь работай сам
вперед! — _Поторопись, Пэт!"

Понукаемая им, Пэт с лихорадочной поспешностью сделала то, что он ей сказал. Ухватившись за ветку сильными ногами, она постепенно развернулась и оказалась верхом на ней. Остальное было делом нескольких секунд.
Она прокралась к берегу. Ухватившись за крепкие корни кустарника,
она подтянулась и выбралась наверх. Ей ужасно хотелось
броситься на землю и заплакать, но резкий шум внизу заставил её
внезапно обернуться.

 Гарретт попытался подняться на ветку. Под тяжестью
Пэт ветка прогнулась и сломалась, сбросив его обратно в
воду.

"Гарретт!" — закричала Пэт. В агонии она смотрела, как его голова снова появляется
на поверхности воды. Поднимаясь, он снова ухватился за край
льда, но его лицо было серым и искажённым, как будто от сильной боли, и его
дыхание прерывалось короткими вздохами. Она тщетно звала его снова и снова.
но, казалось, он не мог собраться с силами, чтобы ответить! В ужасе ей показалось,
что его пальцы соскальзывают со льда.

Теперь была ее очередь командовать!

- Гаррет, пригнись! Смотри, дерево лежит поперек льда! Может, оно выдержит!
О, Гаррет, _попробуй_!

Медленно, с трудом он продвигался вдоль края быстро расширяющейся полыньи, пока не смог ухватиться за сломанную ветку, которая теперь тянулась через тёмную воду, прочно удерживаясь одним концом в трещине во льду
там, где она прогнулась у берега. Укрепленный отчаянием, Гарретт
сумел проползти по ней, пока не добрался до берега. Ошеломленный
воздействием холода, он изо всех сил пытался подняться по крутому склону ущелья,
неоднократно цепляясь за опору, как это делал Пэт, за корни и ветви
соскальзывая назад, Пэту казалось, что он не сможет этого сделать! Наконец
ее собственные неистовые руки втащили его наверх, в безопасное место, только для того, чтобы
он упал без сознания к ее ногам!

Всё, что знала Пэт, — это то, что бы она ни делала, она должна делать это быстро!
Расстегнув ремни своих коньков, она сбросила их! Затем она попыталась поднять его. Он был слишком тяжёлым — она не могла сделать и шага, держа его на руках. Поэтому она как можно осторожнее потащила его по мягкому снегу на возвышенность, откуда было видно озеро, конькобежцев и фермерский дом!

"Девочки! Девочки! Джим!" — отчаянно кричала она. Они не могли слышать — только
эхо её собственного голоса отвечало ей.

 «Что же мне делать?» — воскликнула она. Она сорвала с себя яркую шаль
и взмахнула ею в воздухе! Внезапно она увидела, как одна из девочек отделилась от толпы.
сама! от группы скейтеров и помахала в ответ!

 Пэт охватило вдохновение! Она выучила семафорный код! О,
сможет ли она вспомнить его достаточно быстро? И сам бедный Гарретт
научил её! Сняв свитер, она помахала им в одной руке, а
шляпой — в другой и медленно подала сигнал:

"Несчастный случай — принесите бобы — одеяла — быстро!"

Пэт показалось, что они никогда не ответят! Она снова помахала им — медленнее! Затем один из мальчиков помахал ей в ответ: «Идём».

_Теперь_ Пэт начала плакать — слёзы оставляли холодные дорожки на её щеках.
и плеснула теплым душем в лицо Гаррету, когда склонилась над ним.
Он медленно открыл глаза и прошептал: "Все в порядке, Пэт?" Затем, как
будто очень устал, он снова закрыл их и снова впал в
беспамятство.

На вершине холма больше не было веселья! Мальчики доставили Гаррета,
завернутого в одеяла, на одном из качелек к дверям фермерского дома
где его ждала мать, предупрежденная о несчастном случае. Никто не позволил бедной Пэт рассказать свою историю — нужно было столько всего сделать! Пока миссис Ли и Шейла ухаживали за Гарретом, девочки приготовили Пэт горячую ванну и
энергично разотри ее и уложи в постель. И Джим Арчер полетел к ближайшему телефону
, чтобы вызвать врача и медсестру из города.

Гаррет был очень, очень болен! Ослабленный воздействием и напряжением, он
быстро заболел пневмонией. Доктор не разрешал его перевозить, он должен был оставаться в Хилл-Топе! Миссис Ли, храбрая, несмотря на своё беспокойство, умоляла мальчиков и девочек тихо вернуться в город, не волноваться и надеяться на скорое выздоровление Гаррета! Шейла и Джим Арчер остались с ней, чтобы помогать. Как только представилась возможность, приехал мистер Ли с опытной медсестрой.

Пэт, ничуть не пострадавшая от ледяной ванны накануне, задержалась позади остальных и жалобно попросила миссис Ли сказать ей что-нибудь на прощание.

"Это всё моя вина, — прошептала она, заливаясь слезами. — Я назвала его трусишкой и ушла, чтобы он последовал за мной..."

Хотя миссис Ли обняла девочку, её лицо было очень серьёзным. Но она догадалась, что творится в душе Пэт, и заговорила ласково:

"Дитя, я рада, что он не бросил тебя! Ты должна помочь нам бороться за него, и... ну, он просто _должен_ поправиться!" На мгновение она растерялась.
она сдерживала собственные слёзы; затем она решительно вытерла их, словно говоря: «Это не борьба!»

Последовали тревожные дни. Каждое утро и каждый вечер Джим Арчер
звонил в дом Эвереттов из Хилл-топа и сообщал о состоянии Гаррета. Иногда он говорил ободряющие слова, но потом ему становилось на градус хуже! Пэт, бледная как привидение, почти ни с кем не разговаривающая, вздрагивающая при каждом звуке, несмотря на все усилия тёти Пен и Рене, отказывалась, чтобы её подбадривали или утешали! Она почти всё время проводила в «Гнезде» с запертой дверью.

«Я очень волнуюсь!» — сказала тётя Пен отцу Пэт, который, к счастью, вернулся в разгар хлопот и тревог. «Что же ребёнок делает в этой комнате совсем один?»

Никто никогда не узнает! Пэт забилась в самый тёмный угол «Гнезда» и нашла в себе силы ждать! Опустившись на колени
перед одним из старых сломанных стульев, она снова и снова повторяла
про себя молитву, которую сочинила:

«Пожалуйста, Боже, исцели Гаррета! Он был таким храбрым, а я была такой злой!
Это меня ты должен наказать! Пожалуйста, исцели его, и я никогда, никогда больше не буду злой!»

Иногда она меняла формулировку своей маленькой молитвы, а однажды,
подумав, что, возможно, её неуклюжие предложения не дойдут до ушей Отца,
она принесла молитвенник в Эйри и медленно, с большим чувством,
повторила молитву за больных, которую часто слышала в церкви.

Спускаясь по лестнице после одного из таких бдений в Эйри, она услышала
голос Шейлы. Её сердце на мгновение замерло от страха! Она
вбежала в комнату, где Шейла разговаривала с тётей Пен и её папой.

 «Он…» Она не могла заставить себя задать этот вопрос.

Шейла повернулась. Её усталое лицо сияло от радости. «Гаррету лучше!
 Он поправится! Мы не позвонили, потому что я хотела сказать тебе! Мне
нужно было вернуться домой, потому что я была нужна маме».

 «Правда, правда?» Пэт едва могла поверить, что чёрная тень
рассеялась. Шейла со смехом кивнула.

"Правда, правда! Доктор говорит, что у него прекрасное здоровье! И
мы все так рады, потому что мы так сильно любим миссис Ли!

С дрожащими губами Пэт повернулась и бросилась в объятия отца.
 Ей так много хотелось рассказать — о своём глупом тщеславии, о своей злобе
безрассудство, из-за которого она подвергла другого человека опасности, но слова не шли!

"Я всегда буду помнить, как он выглядел на берегу!" — она вздрогнула, уткнувшись лицом в отцовское пальто. "Я просила Бога исцелить его, и Он исцелил, и, думаю, я запомню, что никогда больше не буду поступать плохо!"
И словно поняв, насколько искренне раскаивается бедная Пэт, её дорогой
Папа похлопал её по плечу и крепко обнял.




 *ГЛАВА XVI*

 *ХОРОШИЕ ПОСТУПКИ*


 Зимние дни в доме Эвереттов пролетали быстро. Каждое мгновение
день был наполнен работой или игрой. И так чудесно переплетались
игра и работа, что девочки с таким же рвением, с каким они
отдыхали на свежем воздухе, занимались латинскими глаголами.

 Несмотря на каникулы и беспокойство из-за болезни Гарретта Ли,
привычный распорядок «школы» тёти Пен возобновился без особых трудностей.
Пэт, которая раньше была совершенно равнодушна к системе отчётов, принятой у мисс Приндл, внезапно прониклась глубоким интересом и гордостью за отчёты, которые тётя Пен тщательно готовила в конце каждой недели.
Она показала папе, а потом спрятала в ящик стола, чтобы дождаться возвращения мамы. Она улучшила свои знания латыни и французского; теперь она могла написать письмо, в котором было всего одно-два слова с ошибками; она с большим энтузиазмом решала сложные задачи по алгебре и с большой гордостью — после множества унизительных неудач — смогла поставить перед отцом три прекрасно пропечённые буханки хлеба!

Папа заявил, что такой триумф должен быть вознаграждён, и
отвёл их всех — учеников и учителя — в театр на «Пенрода».

Орлята по-прежнему собрались в Орлином Гнезде. Сколько ближе друг был
подходит к ее амбиции никто из них не мог сказать, что они были еще
непоколебимо верны своему обязуются помогать друг другу была уверена;
возможно, бессознательно, они сделали это благодаря силе своей дружбы.

У "ЛаДью и Эверетт" был процветающий бизнес. Пэт, совсем одна, отправилась в «Браун Бразерс», ведущий книжный магазин в городе, и нашла там заказ на валентинки, расписанные вручную.
 Это придало ей смелости подойти к мисс Хиггинс и к соседке
Магазин подарков. Она с гордостью представила три заказа старшему
сотруднику фирмы.

"Ну вот, теперь нам придётся поработать!"

Сначала Рене была в ужасе от объёма работы, но с помощью Пэт и упорным трудом — хотя тётя Пен твёрдо заявила, что работа не должна мешать играм на свежем воздухе — она смогла выполнить заказы к первому февраля. И так красиво были
сделаны маленькие валентинки, что «Браун Бразерс» сразу же заказала
десять дюжин пригласительных на ужин!

 Из-за наплыва заказов Пэт занялась бухгалтерией компании, которая
в такую неразбериху, что их пришлось отдать папе, чтобы он всё
выправил. Цифры Пэт были похожи на китайскую головоломку,
разбросанную по страницам её внушительной бухгалтерской книги. Бедному мистеру Эверетту пришлось потрудиться,
чтобы привести их в порядок, а Пэт получила урок бухгалтерского учёта!

 В общем, после того как все расходы были оплачены, на счету молодой фирмы
осталось восемнадцать долларов пятьдесят центов.
Две трети этого, заявила Пэт, должно принадлежать Рене, потому что
ответственность за работу легла на неё — «хотя я бы сказала, что это не так
«Какое удовольствие набраться смелости и подойти и попросить заказ! Они
всегда обращаются с тобой как с ребёнком!» — возмущённо объяснила она.

  На их заработок было много расходов. Форма для скаутов была
куплена; каждая из девочек внесла по шесть долларов в фонд «Армия победы»;
был ещё Красный Крест, «Французские дети» и фонд отдыха для малышей
дома — бесчисленное множество других благих дел, достойных их помощи.

«Я чувствую себя такой взрослой, когда подписываюсь под всеми этими обещаниями и
плачу за них из своих собственных денег!» — и Пэт приняла комично-взрослую позу.

Теперь Пэт была настоящей «Желторожкой», а Рене — «замарашкой». Девочки
тоже записались в секцию плавания. Пэт, которая много лет провела на
море, чувствовала себя в воде как рыба в воде и помогала Рене, которой
приходилось преодолевать физический страх при одной мысли о том, чтобы
зайти в бассейн!

В начале февраля Гарретта Ли привезли в город из
Хилл-Топ. Пэт вместе с тётей Пен сразу же отправилась навестить его и его
мать. Добрая миссис Ли развеяла страх, который поселился в
 сердце Пэт; она импульсивно обняла миссис Ли за шею и,
Поскольку миссис Ли всегда могла заглянуть в сердца своих мальчиков и девочек, она поняла, что послужило причиной этой ласки, и в ответ нежно обняла её.

 «Гарретт не хочет, чтобы об этом кто-нибудь когда-нибудь заговорил», — прошептала она на ухо Пэт.

 После этого Пэт почти каждый день ходила в дом Ли — иногда с книгой, корзинкой фруктов или домашними конфетами. Поначалу она немного стеснялась своей дружеской привязанности, но через некоторое время Гарретт стал так искренне благодарен ей за компанию и за то, что она приносила, чтобы скрасить его выздоровление, что она просто позвонила в дверь и
побежал прямо в свою комнату. Когда эти частые визиты мешал
Уроки тетушки ручка сказал ни слова, потому что она знала, что Пат пытался сделать
в какой-то степени за вред, она работала!

Как Гарретт рос сильнее, молодые люди покинули гнездо для
приятного гостиной ли. "Это не делает ему больше пользы, чем поездка в
Флорида!" его мать заявила, глядя с удовлетворением на нее пациента.
А мальчики и девочки учились быть внимательными и заботливыми.
Когда Пегги по собственной воле вдруг понизила голос, а Джим Арчер,
Не говоря ни слова, она подложила подушку под голову Гаррета, когда он сидел на
старом диване. Миссис Ли подумала, что, как бы тяжело ни было, болезнь Гаррета
принесла кое-что хорошее.

 Пэт никогда раньше не знала, что такое весёлое общение с большим
кругом мальчиков и девочек; теперь она нашла это в этих приятных
встречах у Ли. Боб Слокум и Пегги могли придумать столько игр; Джим Арчер — всего за один день — сочинил, поставил и спродюсировал мелодраму «Гунн Хайни», хотя из-за того, что Пэт не могла сдержать смех, разгневанный автор-режиссёр заставил её играть
барабан, отмечающий драматические кульминации. Были бесконечные и оживлённые
разговоры обо всём на свете; весёлые песни с миссис
Ли за пианино, и всегда кто-нибудь внимательно следил, не устаёт ли Гарретт.

А для Пэт самым лучшим было, когда Гарретт однажды признался ей, что планирует построить дирижабль с новым типом стабилизатора;
Он показал ей свои рисунки и объяснил, что в течение нескольких дней после болезни
он изучал комнатную муху, которую поймал и посадил в старую аквариумную рыбку. Пэт очень хотел рассказать остальным, как это здорово
Гарретт собирался сделать кое-что, но он взял с неё обещание, что она сохранит его секрет, и она хранила его в своём сердце, гордясь тем, что Гарретт доверился ей после несчастного случая на Холме!

"Мы _подружки_ — если бы я была мальчиком, — сказала она себе.

Шли недели, и Рене, к радости тёти Пен, быстро
превращалась в очаровательную и энергичную девочку. Благодаря множеству
настоящих друзей и товарищей по играм застенчивость постепенно
исчезла из её характера. В отличие от энергичной Пэт, Рене всегда
Она была тихой, но её воля была сильной, и часто, несмотря на свою мягкость, она была лидером среди молодёжи. Обладая характером, сформированным и закалённым простой жизнью, она обладала редкой красотой и чистотой помыслов, которые, казалось, сияли в её милом лице и ясных глазах.
Счастье и здоровый образ жизни рассеивали тени, омрачавшие её юную жизнь; она могла говорить о Сюзетт и старом коттедже, не дрогнув ни единым мускулом на лице; она часто рисовала для Пэт, словно получая от этого удовольствие, яркие картины того, как великолепен был Эмиль в своей форме, когда
ушёл вместе с остальными — роза, которую она ему подарила, лихо торчала у него за поясом!

Прекращение боевых действий и приближающийся мир принесли с собой множество
проблем. Раненые возвращались домой, работа была ненадёжной,
расходы на жизнь росли всё больше и больше; во многих домах царила
настоящая нужда. Вдобавок ко всему по городу прокатилась ужасная эпидемия,
оставив после себя невыразимые страдания и горе.

Каждому нужно было серьёзно потрудиться. Было бесчисленное множество способов, которыми помогали девочки-скауты. Они называли это «хорошими делами» и
они всегда были готовы по приказу любой организации, никогда не жалея себя, неутомимые и преданные.

"Что вы теперь думаете?" — Пэт ворвалась в дом своей семьи после специального собрания отряда. "Скауты собираются усыновлять детей!"

Это поразительное заявление заставило мистера Эверетта в притворном ужасе всплеснуть руками.

"Боже милостивый, Пэт, чёрных или белых?"

«Я действительно очень серьёзно настроена, папа, и миссис Таунсенд из Красного Креста
говорит, что мы можем сделать это красиво! На каждого из нас назначена одна семья. Мы уделяем столько времени, сколько можем, и делаем всё, что в наших силах
можешь развлечь детей, погулять с ними, облегчить жизнь матерям, чтобы они могли отдохнуть и набраться сил! Видишь, это семьи, в которых кто-то заболел. Моя — миссис К-а-с-у-б-о-в-с-к-и, — она зачитала с карточки.

 Пэт по-своему выразила приказ скаутов. Каждому из старших скаутов была назначена семья, пострадавшая от эпидемии.
Каждая девушка должна была работать под руководством районной медсестры и в
сотрудничестве с Красным Крестом. Она должна была составлять краткие отчёты о каждом
посещении. И зная, что эти девушки могли в домах, куда они
Красный Крест надеялся, что благодаря их услугам,
сочувствию и пониманию, которые принесут пользу всем и укрепят
связи, основанные на общих интересах.

В своём юном сознании Пэт не ощущала ничего подобного; она знала только, что её скаутские обязанности требовали от неё пойти и сделать всё, что в её силах, для семьи, чьё имя она просто не могла произнести; что в её карточке было указано, что там есть Роза семи лет, Йозеф шести лет, Стефани трёх лет и малыш Питер; что все они были очень больны.
включая отца и мать; что только в последние две-три недели отец смог вернуться к работе, а на бедную мать, всё ещё слабую после лихорадки, легло бремя, связанное с тем, чтобы их скудные сбережения позволили им продержаться.

Пэт называла их всех «Кьюпи». Первые два визита обескуражили её: дети были грязными и драчливыми, а мать — недружелюбной. Но постепенно, вооружившись книжками с картинками и игрушками, Пэт завоевала
расположение малышей; в следующий раз она принесла им пирожные
Рене вырезала из мыла фигурки собак и свиней и пообещала им, что сделает ещё, если они «вымоют» их. Тёплый солнечный день позволял долго гулять и играть на улице, и миссис Кьюпи, с благодарностью осознавая, что на целый час у неё не будет ни цыплёнка, ни ребёнка, наслаждалась столь необходимым отдыхом!

 Красный Крест не дал Рене семью. Сначала она была разочарована, но потом с энтузиазмом взялась помогать Пэт. Тетушка Пен
и папа тоже были очень заинтересованы. Почти каждый вечер на «собраниях»
обсуждали «Кьюпи». Тетушка Пен была в ужасе от того, что
Миссис Кьюпи могла сказать по-английски всего пару слов!

"Как можно ожидать, что она воспитает хороших американских граждан, не говоря уже о том, чтобы самой стать одной из них?" — горячо спросила она.

Через Розу Пэт узнала, что бедная миссис Кьюпи очень хотела бы говорить и читать по-английски. Её муж выучил этот язык в своей лавке, старшие дети изучали его в школе; они всё меньше и меньше говорили на единственном языке, который она знала! Она почувствовала, с быстротой, присущей материнскому сердцу, что они отдаляются от неё, уходя в мир своих интересов, куда она не могла последовать за ними. Никто никогда не предлагал ей учить
она говорила на этом новом, незнакомом языке! Она боялась учителей в школе Розы
! Она неправильно понимала и возмущалась подходами тех немногих женщин, которые говорили по-английски
, которых она встречала; гордая собой, она считала их
покровительственными и назойливыми! Но Пэт была всего лишь девушкой!

Так гладят, совсем неосознанно, начал делать хороший американский гражданин из
Миссис Kewpie. Она обнаружила, что книжки с картинками, которые она приносила детям,
интересовали и их маму — не только из-за картинок, но и
потому, что мама могла понять по ним смысл
слова под ними. Когда Пэт рассказала об этом дома, тётя Пен придумала
прекрасную идею — сделать для миссис Кьюпи букварь из картинок.
 Каждый вечер в течение недели вся семья Эверетт усердно
работала ножницами и клеем, составляя то, что тётя Пен со смехом назвала «Первые уроки американского языка для Эверетт».

 «Она будет знать всё об этой стране, когда закончит школу».
— _эту_ книгу, — заявил мистер Эверетт, с гордостью разглаживая цветную
фотографию Капитолия в Вашингтоне.

 — И за всё, чему я учу её на английском, я попрошу её научить меня
Скажи мне что-нибудь по-польски! Это такой забавный язык, а ещё он
звучит как музыка! В их истории много захватывающих историй — Кейнет Рэндольф рассказала нам кое-что из того, что рассказывал ей отец! А в следующей книге пусть будут картинки с цветами, горами, водой и другими сельскими пейзажами, потому что, я думаю, бедная миссис Кьюпи считает, что таких вещей не существует!

Под влиянием этой мысли во время своего следующего визита Пэт принесла на кухню Кьюпи
розовую герань. Затем ей пришла в голову идея
Неприбранная кухня выглядит так же, как у миссис Куинн! Она так увлеклась работой, что на два дня совершенно забыла о баскетболе, чем навлекла на себя гнев капитана «Желтых птиц»!

А когда малыш Питер заболел, у него случилось расстройство желудка, и Пэт с помощью
районной медсестры смогла убедить миссис Кьюпи, что ежедневная ванна поможет
сбить небольшую температуру, и заменить кофе, которым она обычно поила
ребёнка, на сладкое свежее молоко, которое принесла медсестра.

Теперь Рене, к её радости, представилась возможность разделить «добрые дела».

Однажды днём миссис Ли, всегда добрая и милосердная, обратилась за помощью к Рене. Она объяснила Рене, пока они шли вместе, что это её «дело» и что она ведёт её в этот дом, потому что думает, что она может привнести немного света в очень одинокую жизнь.

«Бедная миссис Форрестер очень сердита и очень странная, моя дорогая! Теперь к ней никто не ходит, и она живёт совсем одна со служанкой, которая почти такая же старая, как она
— Какая она! Я подумала, что если бы вы время от времени заходили к ней и читали
ей, то помогли бы ей скоротать долгие часы.

Миссис Ли не добавила, что надеялась, что спокойная, отзывчивая манера девочки
может пробудить хоть каплю нежности в сердце, холодном и мёртвом, как камень.

 Миссис Форрестер жила в очень старом доме на отдалённой улице.
Почти скрытый деревьями и разросшимся кустарником, он выглядел
как какой-то забытый уголок большого, растущего города. Дверь скрипнула
на петлях, когда неопрятный старый слуга неохотно приоткрыл её.
достаточно, чтобы позволить им войти. В комнатах было темно, пыльно и
совершенно пусто, если не считать нескольких потрёпанных стульев. Ни
картины, ни книги, ни единого цветового пятна! На окнах не было
занавесок, а потрескавшиеся грязно-коричневые жалюзи были плотно
придвинуты к подоконнику, словно не желая пропускать ни лучика
солнечного света.

Рене подумала, что это самый ужасный дом, который она когда-либо видела, и удивилась,
как миссис Ли могла так радостно войти в него!

 Но, всегда добрая к старикам, она сразу же пожалела их.
странная пожилая женщина, лежащая на груде подушек в большой уродливой кровати.

"Дело не в том, что она очень стара или больна! Я думаю, она просто _не хочет_
шевелиться! Миссис Ли говорит, что у неё была очень несчастливая жизнь, — объяснила Рене дома. Теперь миссис Форрестер и уродливый старый каменный дом разделяли интерес к шабашу.

В другой раз Рене с большим удовольствием рассказала, как она настояла на том, чтобы поднять штору на окне в спальне, чтобы миссис Форрестер могла увидеть, как всё вокруг выглядит по-весеннему, и как пожилая дама тут же вскочила с кровати и опустила штору с такой силой, что
она упала на пол!

"Но ей просто _пришлось_ вернуться в постель и оставить его там, а я продолжила читать, как будто ничего не случилось, и я знаю, что она очень любила солнечный свет, потому что лежала там тихо-тихо, уставившись в окно!"

Но однажды днём Рене вернулась, очень взволнованная, с секретом, который она хранила для ушей Пэт и уединения в «Гнезде».

«Я читал что-то ужасно глупое, потому что думал, что она может уснуть, и я знаю, что она совсем не слушала, и наконец я услышал, как она сказала: «Если бы я могла найти своего ребёнка, я бы умерла!» Теперь я не
Она читала какую-то _книгу_ о смерти или о ребёнке, и это меня ужасно напугало! Полагаю, она забыла, что я там была. Потом, когда я продолжила читать, она сказала это снова — очень ясно! Ну что, Пэт, разве это не захватывающе? Как ты думаешь, где её ребёнок и _как_ она его потеряла?

 Ничто из того, что Пэт пережила, не могло сравниться с этим по таинственности! Пэт уставилась на
Рене и Рене уставились друг на друга; в тишине «Гнезда» они придумывали
всякие объяснения и истории — все они были трагическими! Пэт чуть не
дрожала от восторга.

"Как же тебе повезло, Рене, — у тебя такая потрясающая тайна! Это просто
_жутко_! Я собираюсь написать об этом рассказ! Вы уговорите её рассказать
больше — почитайте о детях и внимательно слушайте! И поговорите с этой старой
Кросспотч, может быть, она вам что-нибудь расскажет. Так всегда делают в детективных
рассказах. Должно быть, случилось что-то ужасное, раз она так живёт в этом
уродливом старом доме! О, восторг, я _знаю_, что стану знаменитой! Это намного опережает историю тёти Пен! Конечно, — поспешно добавила она, — я ещё не знаю всех тайных горестей тёти Пен, и она не лежит в постели и не ведёт себя странно! Думаю, я назову это «Потерянный ребёнок»!

Итак, в тот вечер, вооружившись несколькими только что заточенными карандашами и
папиной бумагой для письма, Пэт начала свою первую главу. Однако её
работа застопорилась, когда тётя Пен положила ей в руки письмо от Анджелины Сноу. Пэт с нетерпением открыла его; она давно не получала вестей ни от кого из своих старых школьных подруг по мисс Приндл.

  Она быстро прочла его. Мисс Анджелина в нескольких коротких предложениях сообщила
Пэт, что она немедленно приедет к ней в гости!

"... Ты была так любезна, что попросила меня (Пэт перечитала это дважды,
задумчиво) — и доктор говорит, что мне нужно немного отдохнуть. Мама в
Калифорнии, и, конечно, я не могу поехать к ней! Но мы прекрасно проведём время вместе, и я просто умираю от желания снова тебя увидеть. Мы ужасно по тебе скучали! Мне есть что тебе рассказать — только тебе. (О девочках и прочем — ты умрёшь, когда всё услышишь!) Я приеду в «Эмпайр» в четверг, так что, пожалуйста, встреть меня. У меня потрясающая новая шляпка, бирюзовая с хной и с пером, которое ты захочешь _съесть_. Пока-пока, твоя
Энджелина.

Пэт так увлеклась разглядыванием золотого герба на бумаге, что
Она не заметила любопытства, мелькнувшего на лице тёти Пен.

"Боже милостивый," вдруг воскликнула она, "это же завтра!"

"Да," тихо ответила тётя Пен, "и мы должны сделать всё возможное, чтобы
её визит прошёл приятно!"




 *ГЛАВА XVII*

 *ЭНДЖЕЛАЙН*


С первого взгляда, от блестящей чёрной макушки до
лакированных туфелек, Анджелина Сноу, приехавшая на следующий день, показалась Пэт незнакомкой!

 Пэт оставила её в конце последнего учебного семестра, после того как
Объятия и клятвы в вечной дружбе, девушка с длинными ногами и короткой юбкой, как у неё самой; теперь она видела очаровательное юное создание, чьё стройное тело было облачено в платье из самой модной ткани и фасона, его облегающие юбки доходили почти до кончиков маленьких лакированных туфелек, а волосы, которые Пэт всегда любила заплетать и расплетать, были собраны в забавные пучки и волны у маленькой головки.

Однако, преобразившись, Анджелина не утратила очарования, которое делало Пэт в былые времена у мисс Приндл
что-то вроде обожающей рабыни. Она была поразительно красива, её чёрные волосы оттеняли ослепительно белую кожу, на щеках и кончике заострённого подбородка играл лёгкий румянец, а глаза, глубоко посаженные под длинными чёрными ресницами, были голубыми, как июньское небо; только рот портил совершенство её лица — когда губы не были искривлены в притворной улыбке, которой она научилась, усердно тренируясь перед зеркалом, они бросались в глаза и выдавали маленькие слабости девушки.

Вполне возможно, что кто-то сомневался в том, почему врач прописал молодой леди
покой! С того момента, как, взявшись за руки,
С пекинесом под мышкой и в сопровождении носильщика с двумя огромными блестящими кожаными чемоданами она сошла с поезда, буквально излучая
энергию!

Пэт быстро поддалась её обаянию! Из-за того, что у Рене случился лёгкий приступ гриппа, из-за которого она была прикована к постели и за ней ухаживала тётя
Пен, уроки были отменены, и девочки были предоставлены сами себе. По предложению тёти Пен Пэт переехала в
Комната Селии, которая примыкала к комнате, выделенной Анджелине. Дверь
вела из одной комнаты в другую, и каждую ночь и утро Пэт пробиралась туда
Она немного полежала под одеялом у Анджелины и, затаив дыхание,
слушала, как Анджелина рассказывает «школьные секреты». Почти всегда
под подушкой у Анджелины лежала коробка шоколадных конфет, так что
время от времени истории прерывались, пока девочки жевали конфеты.

"Самая захватывающая вещь на свете-и тебе не _dare_ вдохнуть его
душа" - и Анжелина выпрямилась и сцепила руки у нее
колени--"это _awful_ царапины, что Юле Кале и у меня, и
вот почему я здесь!"

Джул Кейл была в предпоследнем классе, когда Пэт училась у мисс Приндл. Пэт
Она запомнилась мне как отважная юная леди, чьи приключения не раз приводили в восторг её и других девочек из школы.

"Знаете, она писала французскому солдату больше года, даже после того, как Прин сказал, что мы не можем, и что бы вы думали! Он _приехал_ в Нью-
Йорк! Он был таким красавчиком — девочки были без ума от него, когда мы его описывали! Он сразу же написал Джул и попросил её
встретиться с ним в «Уолдорфе», и она часто ходила туда и брала меня с собой. Я
обычно брал книгу и притворялся, что читаю, но каждую минуту смотрел на них, так что
Я могла бы рассказать об этом другим девочкам. Однажды он купил мне шоколадку,
когда Джул рассказала, почему я там сижу. Он сказал, что придут ещё
французы, и он познакомит нас с ними! О, девочки были
_без ума_ от восторга! Потом однажды Джул пошла в чайную и
потанцевала с ним, а меня с собой не взяла, и кто-то увидел её там и
рассказал Прин, и Джул ужасно испугалась, потому что, как вы помните, Прин
сказала ей, что в следующий раз, если она попадёт в неприятности, ей придётся
покинуть школу! И что же Джул сделала? Она сказала Прин, что это был её _кузен_, который был в
французская лётная служба! И Прин _настояла_ на том, чтобы она пригласила его в школу на ужин, как мы всегда делаем с нашими родственниками, и чтобы он рассказал о войне, а Джул _с трудом_ объяснял, что ему нужно уехать и он не может прийти! И всё это время мы знали, что Прин _вынюхивала_ информацию, как она обычно делает, поэтому Джул подумал: «Лучше мне уехать на какое-то время, чтобы она не могла меня расспрашивать!» Однажды я притворилась, что падаю в обморок, — теперь я умею это делать очень хорошо, — и Прин ни слова не сказала, когда я сказала ей, что хочу приехать сюда в гости. Но разве это не
Это так захватывающе, и разве не было бы _забавно_, если бы Джул однажды вышла замуж за
французского солдата? Его зовут Анри Дюпре. Только Джул говорит, что у него все зубы золотые, и он _всё время_ их показывает, как будто гордится ими!

В противовес этим захватывающим откровениям Пэт чувствовала, что рассказывать о
своих маленьких приключениях — о счастливой школе с тётей Пен, о «Гнезде» и его тайнах, о весёлых часах, проведённых у Ли, о баскетбольных матчах, о работе и играх скаутов — было бы глупо по отношению к Анджелине!

 Тётя Пен велела Пэт сделать всё возможное, чтобы развлечь свою гостью;
Пэт обнаружила, что Анджелина легко увлекается. И действительно, юная леди никогда не стеснялась с дерзкой откровенностью говорить о том, что она хочет делать и чего не хочет. И, к ужасу Пэт, ни одно из желаний Анджелины не включало в себя других девушек! Анджелина прямо заявила, что считает Пегги «глупой», Кейнет — «ребёнком», а
Шейлу — «обычной».

«Что, ты хочешь сказать, что она живёт в этом разваливающемся доме, а её мать
сдаёт комнаты?» — спросила она с презрением.

Пэт открыла рот, чтобы ответить, но быстро его закрыла.
Что-то внутри неё подсказывало ей, что никакие слова не заставят
Энджелин одобрить Шейлу — она тоже несколько месяцев назад, когда была у
мисс Приндл, могла бы подумать то же самое!

 Энджелин с симпатичной снисходительностью нашла Рене интересной. «Бедняжка!» — сказала она, когда Пэт рассказала историю Рене.

Девочки проводили время в кинотеатрах,
шоколадных лавках и магазинах. Анджелина никогда не уставала
торчать у прилавков и витрин; поскольку она была элегантно одета и обладала
знаниями о моде, она вызывала уважение и внимание
от клерков. С каждым днём Пэт всё больше завидовала и восхищалась «взрослостью» Анджелины.

 Под влиянием Анджелины Пэт начала стыдиться своей простой одежды и с грустью сравнивать её с нарядами, которые Анджелина разложила на кровати для осмотра. Она снова и снова переворачивала творение из хны и бирюзы, пока Анджелина рассказывала, что оно стоило целых двадцать пять долларов! «Это больше, чем мы с Рене заработали за всю зиму», — подумала Пэт. И Анджелина вложила ей в руки пару туфель, радостно
заметив, что «они стоили шестнадцать, а я купила их за двенадцать — разве не
— Это выгодная сделка? — грубо спросила она.

В своей грубой манере, которую Анджелина считала довольно откровенной, она дала
Пэт понять, что была «просто поражена», обнаружив, что Пэт живёт в таком простом старом доме!

«Конечно, он красивый, просторный и всё такое — и когда-то давно он, должно быть, был модным, но вам просто _необходимо_ увидеть новый дом отца Бренды Чизхолм на Драйв — да это же _дворец_!» Она расхваливала его величие до тех пор, пока Пэт не почувствовала глубокое огорчение из-за того, что её отец предпочёл жить в старой усадьбе, а не переезжать в новую часть города.

Пэт знала, что ей нравится старая библиотека с глубоким камином, рядами книжных полок, доходящих до потолка, и длинными глубокими окнами, выходящими на лужайку между её домом и домом Шейлы, со старыми картинами на стенах и мягкими коврами. Она знала, что в её собственной комнате над библиотекой хранятся все её детские воспоминания. Ей нравилось, как утреннее солнце, проникающее через маленькую оранжерею, где среди цветов пели птицы, золотило тёмные дубовые панели в столовой. Тем не менее, это должно показаться вам убогим.
Анджелина после того, как она побывала в новом доме Бренды! Она посмотрела на более современные дома, мимо которых они проезжали, на огромные груды камня и мрамора, окружённые ухоженными лужайками, и решила убедить своего папу немедленно переехать!

 Однажды утром, через неделю после приезда Анджелины, девочкам нечем было заняться. Тётя Пен повела Рене на прогулку в парк. Солнце ласково пригревало, на кустах сирени появлялись бутоны, повсюду чувствовался аромат весны. Тётя Пен заявила, что слышала иволгу, и они с Рене отправились на поиски певуньи.
нест. Пэт смотрела им вслед с легкой тоской в сердце
и обидой, что они даже не попросили ее и Анджелину пойти с ними
! И все же она знала, как Ангелина посмеялась бы над предложением о
прогулке в парке!

Теперь Ангелина приводила в порядок волосы перед зеркалом.
Пэт сердито желала, чтобы она прекратила - она суетилась там целую вечность!
— Что мы будем делать? — спросила она, когда фигуры Рене и тёти Пен
исчезли в конце улицы.

 — О, давай куда-нибудь сходим на обед. Потом пойдём по магазинам. Знаешь, я
По-моему, это _стыдно, что твоя тётя не покупает тебе приличную одежду! На твоём месте я бы просто пошла и купила её сама! Боже мой, ты слишком взрослая, чтобы одеваться как маленькая девочка. Как будут смеяться девочки в школе, когда я им расскажу!

Лицо Пэт покраснело. Анджелина продолжала убеждать её:
«Если ты хоть раз не проявишь свою независимость, они так и будут обращаться с тобой как с ребёнком! Конечно, это не моё дело, но ты моя лучшая подруга, и мне тебя жаль! И я могу помочь тебе выбрать — о, всего несколько вещей!»

Пэт слегка тряхнула головой! "Пойдем пешком или поедем верхом?" спросила она,
безмолвно уступая искушению Анджелины.

"О боже, конечно, поедем верхом! Я и квартала не смогла бы пройти на этих
каблуках! " - и Анджелина протянула одну из дешевых туфель-лодочек для любовного
осмотра.

Прежде чем они отправились в путь, Пэт нужно было открыть свою шкатулку с сокровищами в «Гнезде» и достать из неё хрустящие шестидолларовые купюры, которые она приготовила для своего взноса в фонд «Победа», который нужно было внести первого апреля. Вместе с недельным пособием это казалось большой суммой, которая наверняка покроет расходы на их прогулку.

Пока они мчались по улице в сторону торгового района города,
Пэт уловила приподнятое настроение Анджелины. С лёгким трепетом она сказала себе,
что они отправляются в приключение! По предложению Анджелины
они пообедали в модном ресторане, где в полдень всегда было многолюдно. Воодушевлённая спокойствием Анджелины, Пэт постепенно перестала
чувствовать себя неловко и в полной мере наслаждалась весёлой суматохой
и неразберихой, звоном фарфора, музыкой, которая диссонировала с
бесконечной болтовнёй за столами.

"Это больше похоже на то, что мы, девочки, делаем в школе", - заявила Анджелина,
макая кончики розовых пальцев в стеклянную миску перед ней. "А теперь
давай пройдемся по магазинам и подберем кое-что для тебя!"

Под руководством Анджелины это был увлекательный процесс. Она вспомнила
ей нравилось платье из тафты, которое они видели в витрине. Конечно, оно могло быть платное.
все должны знать, кто такая мисс Эверетт! К счастью, они нашли продавщицу, которая часто продавала платья и миссис Эверетт, и Селии. Стремясь совершить продажу, она заверила Пэт:
что платье будет прекрасно смотреться на ней! Она соблазнительно встряхнула его, произнося эти слова. Анджелина добавила, что шифоновый воротник цвета пламени «шикарен — все носят такие в Нью-Йорке!» Пэт тут же представила себя в этом стильном платье!

"Конечно, твоя тётя на мгновение рассердится, — прошептала Анджелина, — но это ведь не её дело, не так ли? Я знаю, что моя мама любит,
когда я сама о себе забочусь!

Так что Пэт купила платье, оставила адрес и ушла с ним.
в коробке. Затем они сделали другие покупки: шёлковую и кружевную нижнюю юбку,
которую Анджелина назвала «любимой», несколько шифоновых галстуков, бархатную сумку с
украшенным драгоценными камнями верхом, косметичку и коробочку пудры для лица.

"Как весело!" — воскликнула Анджелина, схватив несколько драгоценных упаковок.
"А теперь я скажу тебе, что мы будем делать! Давай заедем к этой мадам Ранье
и позволим ей завить тебе волосы и уложить их! Тогда ты будешь выглядеть просто персиково!
_ все_ девочки теперь носят прически наверх - правда, Пэт! Да ты бы
была смешна в Нью-Йорке!

Они нашли ресторан мадам Ранье, и Пэт провела неприятный час, прежде чем
Она смотрела в зеркало, пока светловолосая молодая женщина завивала её красивые волосы
длинными горячими щипцами. Анджелина нависала над ними обеими, время от
времени давая советы и восхищаясь преображением. Шпильки
сильно жалили, и Пэт казалось, что она больше никогда не сможет
повернуть голову; однако, несмотря на всё это, она была втайне довольна, как и
Анджелина, мадам и молодая женщина сказали, что результат ей очень
идёт и что она выглядит совсем «взрослой!»

Затем Анджелина взяла её за руку. «А теперь, глупышка, просто стой на месте _ещё_
мгновение, и я сделаю так, что ты будешь выглядеть действительно на что-нибудь похожей ", - и чтобы
завершить свою дневную работу, она приложила к носу Пэт крошечную
пуховку для пудры, которую носила в сумочке.

Пока они шли вперед, Пэт попыталась придать манерам легкость, которой она
не чувствовала. За время, прошедшее между их ленчем и посещением мадам Ранье, она истратила почти все свои деньги.
покупки, за которые она брала плату, начали беспокоить ее.
душа. Анджелина внезапно остановилась у окна Брауна — она увидела там книгу,
которую, по её словам, она должна была прочитать! Все девочки её читали! Она
Она убежала, не сказав ни слова, и Пэт ничего не оставалось, кроме как последовать за ней.
Книга «Всё в один летний день» была куплена, и Пэт заплатила за неё из того, что осталось от её денег.

"Принс сказала, что мы, девочки помладше, не сможем её прочитать, но, думаю, теперь она ничего не сможет мне сказать!"

— А теперь, чтобы завершить этот весёлый день, Пэт, я угощаю тебя, — сказала Анджелина, направляясь к шоколадной лавке.

 Когда они сели за один из маленьких столиков, Пэт увидела через всю комнату
Гаррета, Пегги Ли и Кейнета Рэндольфа.  Её первой мыслью было присоединиться к ним, но что-то в их лицах остановило её.  В тот момент
Обменявшись взглядами, хотя девушки и кивнули довольно любезно, Пэт
прочитала в их глазах удивление, отвращение и откровенное веселье!

 Её лицо залилось густой краской, забавно контрастирующей с пудреной белизной
носа. Пытаясь придать себе равнодушный вид, она отвернулась от остальных и сосредоточилась на Анджелине; однако её гордость и удовлетворение улетучились, оставив её глубоко уязвлённой, и не столько из-за того, что девочки сдерживали смех, сколько из-за мысли, что они не пригласили её и Анджелину присоединиться к ним.

Затем Гарретт добавил последнюю каплю к её унижению! Когда они вышли из дома,
Выйдя из комнаты и мимоходом улыбнувшись Пэт и её гостье, Гарретт лукаво ткнул
Пэт в спину и, наклонившись, прошептал: «Где вы потеряли свои
уши, мисс Эверетт?» Пэт невольно хлопнула себя по пышным
кудряшкам, аккуратно заколотым над ушами, и бросила на Гарретта
гневный взгляд!

Но её приключение заканчивалось самым печальным образом! Добравшись до дома, она бросила коробки, сумки и книгу на кровать и яростно вытряхнула
жалкие заколки! Десять минут она расчёсывала непослушные локоны, а затем заплела их в тугую косичку. Если бы тётя Пен заметила, что
Молодая служанка мадам Ранье, или капля пудры, все еще украшавшая
переносицу Пэт, она ничего не сказала; не стала она и расспрашивать Пэт
по поводу ее отсутствия на ленче. Они с Рене были в отличном настроении
у них был счастливый день, и Рене снова стала самой собой.

"ПАТ, дорогая, не думаю, - Рене все лучше, теперь-мы могли бы иметь некоторые
вроде вечеринки в честь Ангелине?"

Выразительное лицо Анджелины просияло. Она всегда была милой и
приветливой, когда находилась в кругу семьи. Она захлопала в ладоши, выражая
восторг.

— Давайте устроим ужин с танцами, — воскликнула она, а затем добавила: — О, как ужасно с моей стороны, что я так прямо об этом говорю! — и она изобразила глубокое смущение.

 — Я имела в виду пикник на Холме в субботу. Дороги открыты, и мы все можем выехать на машинах, пообедать, а затем отправиться в сахарный лагерь. Миссис Ли говорит, что сок хорошо течёт.

Тётя Пен не отрывала глаз от вязания и не заметила, как на лице Анджелины отразилось
удивление. Пэт с энтузиазмом воскликнула:

 «Я никогда не видела сахарный лагерь, а ты, Рене?»

«Тогда я скажу миссис Ли, что мы все пойдём: Шейла, Пегги и Кейнет, а Гарретт может взять с собой кого-нибудь из мальчиков. Гарретт тоже может вести их машину».

На следующее утро Анджелина оставалась запертой в своей комнате до одиннадцати
часов. Затем, услышав Пэт в соседней комнате, она внезапно распахнула дверь и появилась полностью одетая, даже в шапке из хны. На изумлённый возглас Пэт она ответила:

«Я возвращаюсь в «Империю»! Передашь Уоткинсу? Только не дуйся и не устраивай сцен, Пэт, — просто скажи своей тёте, что я получила телеграмму!
Джул написала, что все уладилось и что я пропустил кое-что из
веселья! Так что ты _не_ думаешь, что я собираюсь дольше оставаться в _ этой_ мертвой
дыре!" Она уткнулась лицом в пекинеса. - Ты так старалась
удержать меня, Пэт, но, бедное дитя, разве ты не видишь, что мне было просто скучно до самой смерти
? И сладкая вечеринка! Oh, la, la-— А разве девочки не будут смеяться? Ну же,
я бы не хотела, чтобы меня видели мёртвой в час!

Пэт медленно выпрямилась и застыла, словно каменная. Её губы
пытались выразить бушующий внутри неё гнев, но она смогла лишь
неубедительно сказать: «Я скажу Уоткинсу, если тебе действительно нужно уйти!»

Итак, Анджелина, её собака и сумки с нарядами ушли, и через десять минут
гнев в душе Пэт достиг предела, и она предстала перед дверью тёти Пен,
сжимая в руках ненавистные покупки, сделанные накануне, с красным от
попыток сдержать слёзы лицом.

Тётя Пен только что вошла. Поэтому она была поражена, когда Пэт выпалила: «Она ушла, и я рада этому! Я её просто _ненавижу! Она сказала, что мы глупые, а Шейла — простушка, и что ей до смерти скучно, а мы — не в моде, и — и она бы ни за что не пошла на вечеринку! Как будто она кому-то нужна!»

"Пэт, дорогая, давай по порядку! Кто ушел? Анджелина?"

Пэт сбросила коробки на пол и, как маленькая девочка, уселась на тетю
Колени Пен рассказали о драматическом отъезде Анджелины. Она не могла видеть
улыбку, появившуюся на лице тети Пен; она не могла знать, что
«Сладкая вечеринка» была спланирована именно для того, чтобы произошло то, что произошло!
 Мудрая тётя Пен решила, что Пэт провела в компании Анджелины ровно столько времени, сколько ей было полезно! Она выслушала рассказ о
покупках, взглянула на каждую из них, а затем погладила всё ещё кудрявые волосы.

 «Бедняжка Пэтси, как же тебе было тяжело!»

«Но я ненавижу её, тётя Пен, и ненавижу себя за то, что когда-то позволила ей сказать, что
Шейла была простушкой! Милая старая Шейла!»

«Что ж, дорогая, ты кое-что поняла в ценностях — во всём! Шейла,
даже если её жизнь — это постоянные жертвы ради всех удовольствий и
роскошь, которой нет у большинства девушек, — она лучше и достойнее, чем бедная Анджелина, — и я думаю, что в следующий раз ты вступишься за неё, не так ли, моя дорогая? А теперь что касается книги — вот ей и место, —
 она указала на мусорную корзину, — а если тебе нужны романы, я найду тебе более захватывающие и полезные для ума. Твои
кудри, — она погладила тёмную макушку, — они _очень_ красивые, Пэт. Жаль, что не все рождаются с вьющимися волосами, и нет ничего плохого в том, чтобы завивать их, только это занимает _очень_ много времени, которое можно было бы потратить
каким-то гораздо лучшим способом! И через несколько лет ты сможешь заплести эти косички
и быть юной леди, но еще какое-то время мы хотим, чтобы наша Пэт была девочкой
которая может резвиться, играть и получать всю радость, которую дарит только молодость! "

"Ох, тетя Пен, ты заставляешь меня чувствовать, как если бы я был таким глупым! Но что на
_earth_ я буду делать со всеми этими вещами!" и похлопать ногами на
обидеть коробки.

— Что ж, — тётя Пен оценивающе посмотрела на рассыпанные вещи. — Ты можешь отдать сумку Мелодии, а косметичку — Мэгги, а мы просто вернёмся за остальными вещами и попросим менеджера магазина обменять их
— А что ты скажешь насчёт обуви для всех Кьюпи?

 — О, радость! На Пасху! О, ты такая заботливая, тётя Пен!

 — Серьёзно, Пэт, ты правда считаешь, что тебе нужно платье? Возможно, я
не уделяла тебе должного внимания!

 — О, боже, нет, я не хочу больше возиться с одеждой! Это всё, о чём говорила Анджелина! Давай вернёмся за этим грузовиком сразу после обеда!

«Пэт, дорогая, подожди минутку», — у тёти Пен в голове всё ещё
крутилась небольшая проповедь. «Ты не должна ненавидеть Анджелину — когда ты всё обдумаешь, то поймёшь, что она преподала тебе ценный урок — возможно, ты,
Вы тоже дали ей что-то взамен! В каждом из нас есть что-то, что мы неосознанно отдаём другим, что помогает им. Подумайте, как многому научила вас маленькая Рене своим бескорыстным общением, и Шейла, которая такая смелая, весёлая и честная, и Пегги, и все остальные! И вы, должно быть, думаете, что вы тоже, в свою очередь, благодаря своей дружбе, отдаёте им что-то из того, что в вас хорошо! Вы понимаете, что я имею в виду? Так что отпусти Анджелину с благодарными мыслями
в своём сердце — сейчас она глупая, но когда-нибудь она перерастёт это
и станет прекрасной девушкой!

На лице Пэт отразилась серьёзность тёти Пен. «Мне просто нужно пожалеть её, потому что у неё нет ни мамы, ни папы, ни тёти Пен, как у меня! Но, о, я больше никогда не хочу смотреть на шоколадные конфеты! И я настолько разорен, насколько это вообще возможно, и
потратил даже свои деньги на победу, и мне придётся занять ещё у «Ладью
и Эверетта», чтобы выполнить своё обещание и накопить за весь этот месяц, чтобы вернуть долг, —
со стоном. — Но, тётя Пен, мы всё равно устроим пикник в лагере?

— Конечно, — улыбнулась тётя Пен, складывая платье обратно в коробку, — и хорошо проведём время!

Так что Пэт быстро забыла об оскорблениях Анджелины, о своём расстроенном желудке и
пустом кошельке, с радостью предвкушая день в лесу на
холме с мальчиками и девочками, которые были её «по-настоящему
хорошими друзьями».




 *ГЛАВА XVIII*

 *ЗА СВОЮ СТРАНУ*


"Пэдди! Пэдди Куинн! Убирайся оттуда прямо сейчас! Крик
исходил от Шейлы. Возвращаясь из школы, она заметила, когда сворачивала
на свою дорожку, Пэдди копался в драгоценных тюльпанах ее матери.

Шейла швырнула свои книги за кухонную дверь, стараясь не обращать внимания
что комната пуста, а затем вернулась, чтобы наказать виновного.
Пэдди лежал, свернувшись калачиком, на земле, глядя на неё блестящими глазами и
виляя своим обрубком хвоста, но вовсе не раскаиваясь!

Пожалуй, единственное, что миссис Куинн любила больше Пэдди, не считая, конечно, Шейлу, Денни, Мэтта и Дэйра, — это луковицы, которые каждую весну прорастали на маленькой клумбе вдоль старого забора. Её тюльпаны всегда выпускали крошечные зелёные листочки из-под земли задолго до других тюльпанов; они всегда были крупнее и ярче
и казались почти человеческими, когда кивали своими серебристо-зелёными головками и наклонялись друг к другу, словно повторяя, как старые сплетницы, истории, которые малиновки пели над их головами. Каждую осень миссис
Куинн тщательно укрывала их, а каждую весну, с первыми лучами солнца, она ежедневно высматривала крошечные зелёные кончики, как мать, ожидающая возвращения давно отсутствующего сына.

Дети тоже разделяли её интерес — они не были бы её детьми, если бы
не любили цветы, птиц и солнечный свет, которые делали их
жить радостно! Волшебные истории, которым она учила их в младенчестве,
когда она укачивала их на своих любящих руках, сделали знакомые вещи знакомыми.
в них была своя магия; старинные часы в углу были
не уродливый, потому что днем в нем жили эльфы, а ночью гарцевали из его старого футляра
у сказочной принцессы был свой сказочный дворец на верхушках близлежащих деревьев,
принц, спрятанный в деревянном ящике, кивающие букеты, которые всегда распускались и
росли везде, где жила миссис Куинн, были душами духов и по ночам
танцевали под звездным светом; роса, которую можно было найти на
Ранним утром травинки были драгоценностями, которые они роняли, торопясь вернуться в укрытие от приближающегося рассвета!

 Беды были частыми гостями в этом волшебном доме, но единственным следом, который они оставляли, была дополнительная морщинка в уголке улыбающихся губ миссис Куинн, появившаяся из-за долгих ночных бдений над потрёпанной книгой, в которой хранились семейные счета. Даже оставшись вдовой с четырьмя детьми на руках, она не утратила ни капли оптимизма, который
много лет назад сделал весь мир её «Дэнни» и её самой.
завоевание! Её Денни забрали у неё до того, как сбылась хоть одна из их
мечтаний; но для неё он продолжал жить в Шейле и трёх маленьких мальчиках с рыжими волосами и голубыми глазами, как у отца, и она по-прежнему мечтала о них. «Не было
такого тёмного облака, которое не имело бы своей светлой стороны» — такова была
смелая философия, с которой она управляла своим домом, и даже скудные
блюда она делала весёлыми с помощью какой-нибудь милой чепухи. Жертвы, на которые
приходилось идти Шейле с возрастом, были ничтожны, потому что она
Она знала, что её мать тоже их готовила, и это чувство общности приносило ей утешение. За лето до этого миссис Куинн сняла старый кирпичный дом, модный в своё время, удобный даже в своём убожестве, и сдавала комнаты жильцам. При бережном отношении к деньгам этого скудного дохода хватило бы, чтобы они чувствовали себя комфортно до того дня, которого Шейла всегда ждала с нетерпением, когда она сама сможет зарабатывать деньги и дать мальчикам образование, о котором она не могла и мечтать. Для неё её собственные маленькие амбиции были ничем по сравнению с большими делами, которые
нужно сделать всё возможное для мальчиков, чтобы они выросли великими людьми!

 Пэдди сразу после усыновления стал любимым членом
семьи. У него тоже были привилегии, и он мог их увеличивать по своему желанию, потому что никто из них, начиная с матери, не мог накричать на того, кого маленький Дэр называл «собакой-сиротой». Он спал в коробке у печки, когда не лежал в ногах у кого-нибудь из мальчиков; он ел из тарелки, стоявшей под стулом в углу, на выбранном им самим месте, откуда он мог наблюдать за семейной трапезой
и просил добавки, когда хотел. Он разделял взлёты и падения семейного бюджета — кусочек печени, когда у остальных была курица,
хорошую косточку в праздник, новый ошейник, когда Мэтт нашёл на дорожке перед домом хрустящую пятидолларовую купюру, у которой не было владельца.

 Хотя, как собака — особенно «орфная» собака, Пэдди вёл себя прилично, но иногда зимой впадал в крайнюю нищету. Снова и снова его заставали за тем, что он усердно копал на заднем дворе. И миссис Куинн, и Шейла возражали
Сильно! Луковицы были там, и, кроме того, это был драгоценный сад Шейлы — лучший в отряде! Пэдди был наказан — сурово — за то, что сделал с Куиннами; несмотря на это, его снова и снова ловили за проделками.

"О боже, он всё испортит," — воскликнула Шейла, глядя на разрушения,
 которые устроил Пэдди. Чем больше снега таяло на земле, тем решительнее Пэдди, казалось, прокладывал себе путь прямо в Китай!

Тогда миссис Куинн выдвинула ультиматум! Дети слушали его с обеспокоенными лицами; Пэдди встревоженно слушал, стоя за печкой, за которой,
после наказания он спрятался.

"Если мы ещё раз застанем его за этим, он отправится прямиком в приют! Я
_не позволю_ испортить мои луковицы!" И миссис Куинн решительно отвернулась от
ужаса и горя, которые она увидела на четырёх юных лицах.

 Шейла знала, что её мать говорила серьёзно. Вот почему в тот день она заглянула на кухню, прежде чем вернуться к Пэдди.
Если бы его никто не увидел, у него был бы ещё один шанс!

 «Ты плохой, плохой пёс!» — сказала она, угрожающе надвигаясь на
виновника.

Но Пэдди протестующе залаял. Казалось, всем своим видом он говорил: «Я
закончил. Посмотри, что я нашёл!» И в лапах он держал
маленькую жестяную трубку, сильно пожелтевшую от долгого контакта с землёй.

 Когда Шейла наклонилась, он прыгнул на неё, а затем поскрёб лапой землю,
где лежала трубка.

"Что у тебя там? Не смей закапывать это в клумбу с тюльпанами! Но он так громко залаял в знак протеста, что Шейла осторожно подняла его сокровище.

Под её пальцами оно распалось, и из него выпало три сложенных листка бумаги.

"Ради всего святого!" — воскликнула Шейла, почти испугавшись.  Она разгладила их.
за исключением лёгкого затхлого запаха, они были в хорошем состоянии, и
надписи на них можно было легко прочитать.

Это были потерянные формулы!

"_Мама! Мама! Мама!_" Одним прыжком Шейла оказалась в доме и
увидела свою мать, которая поднялась из подвала, тяжело дыша от
волнения.

"_Пэдди нашёл их! Пэдди нашла их!_ — и она бросилась к матери на шею,
обняв её так крепко, что они обе повалились на большой диван!

"Шейла Куинн, ты что, _спятила_? Что у тебя _там_? И _перестань_ лаять, как собака!"

— О, мам, это же потерянные формулы — они были закопаны в клумбе с тюльпанами!
Вот что Пэдди искал всё это время!

Они разложили бумаги на столе и перечитывали их снова и снова.

— Разве они не звучат ужасно? «Как бы они сами не взорвались!» — прошептала Шейла, вспомнив, что мистер Эверетт сказал о
формулах.

 Поэтому, тепло обняв Пэдди в знак признательности, Шейла положила формулы
обратно в жестяную коробку и отправилась на поиски мистера Эверетта, чтобы рассказать ему
всю историю.  Всю зиму она переживала из-за потери формул.
Это беспокоило мистера Эверетта. Его специалисты снова работали над экспериментами
и со временем, конечно, создали бы новые формулы; однако страх, что какое-то другое правительство уже владеет секретом,
беспокоил не только сотрудников «Эверетт Воркс», но и правительство Соединённых Штатов. Поэтому, когда Шейла с тётей Пен,
Пэтом и Рене ворвались в кабинет с чудесной новостью, мистер
Эверетт почувствовал, что с его плеч свалилась огромная тяжесть!

Любопытствующие осмотрели грязную трубку и выслушали рассказ;
Мистер Эверетт и его сотрудники, несколько человек из секретной службы, двое химиков из экспериментальной лаборатории в длинных белых халатах, несколько рабочих, проходивших мимо двери и привлечённых возгласами, и девочки. Мистер Эверетт подробно расспросил Шейлу. Она вспомнила, что Пэдди всю зиму очень много лаял по ночам, так что со временем семья привыкла к этому и перестала замечать.

«Маркс закопал его, намереваясь вернуться позже и выкопать! Этот человек был достаточно умен, чтобы понимать, что если бы их нашли у него, то ничего бы не вышло».
— Вы спасли его. Хорошо, что они так долго держали его взаперти!
 Ваша собака хорошо поработала, мисс Шейла!

 Мистер Эверетт, вертя в руках трубку, сказал одному из своих спутников вполголоса:

"В конце концов, возможно, лучшее, что мы могли бы сделать для нашей страны и всего мира, — это снова похоронить его, где он и останется навсегда!"

В ту ночь мистер Эверетт во второй раз пришёл на кухню Куиннов вместе с Пэтом. Но на этот раз его сопровождали тётя Пен и Рене. Они очень громко шумели на пороге, как будто волочили за собой
Мистер Эверетт настоял на том, что трое маленьких
Квиннов должны остаться, и для надёжности посадил маленького Дэра к себе на колени.

"Мы устроим настоящую церемонию," — торжественно заявил Пэт, и миссис Куинн нервно бросилась зажигать больше газовых конфорок, а Шейла отправила Мэтта к раковине, чтобы он смыл с лица джем.

"Мы должны наградить мистера Пэдди Куинна за выдающиеся заслуги," — закончил Пэт. Поэтому мальчики с криками вытащили Пэдди из корзины — ведь
Пэдди верил в то, что нужно рано ложиться спать, — и поставили его в центр
весёлый хоровод. Тогда мистер Эверетт достал красивый ошейник,
украшенный красно-бело-синим бантом, и позволил Дэру застегнуть его на
лохматой шее. Все смеялись над забавной картиной, которую Пэдди
представлял в своём ярком наряде! Затем раздался стук в дверь, и вошли
Пегги и Кейнет, стараясь сделать вид, что не знают, что здесь
происходит!

 Мистер Эверетт серьёзно поднялся. «А теперь, когда все собрались,
я хочу вручить ещё один знак отличия, который был оставлен на моё хранение!»
Шейла догадалась, что будет дальше! Она радостно взвизгнула
Она взглянула на свою мать, а затем замерла, покраснев. Мистер
Эверетт достал из кармана плоский свёрток из папиросной бумаги, развернул его и поднял значок «Золотого орлёнка».

"Мне доставляет огромное удовольствие вернуть его мисс Шейле Куинн! Пусть она всегда хранит и передаёт другим своё чувство чести настоящего скаута! Это одно из самых сильных оружий, которое мы можем носить!"

Его голос был таким серьёзным, а взгляд, устремлённый на Шейлу, был полон
искреннего уважения и восхищения, что смех в комнате внезапно
стих. Как потом сказала Пэт: «Как будто Шейла была
рыцарь и отправлялся в какой-то крестовый поход!» И миссис Куинн, которая кое-что знала об оружии, необходимом для сражений в жизни, с трудом проглотила комок в горле, а тётя Пен что-то прошептала себе под нос, бросив на Шейлу взгляд, полный нежности!

 Затем девочки открыли дверь и увидели на пороге ведерко с мороженым; пока две из них доставали его изо льда, Пэт принесла и открыла большую коробку, полную влажных от росы розовых роз.

Кейнэт подошла к пианино и сыграла так, что «феи затанцевали», и
а потом все запели — Дэйр, крепко держась за руку мистера Эверетта,
чуть не сорвал голос, пытаясь выразить свою радость!

"_Такой_ вечер!" — сказала миссис Куинн, закрывая дверь за последним гостем. "И кто бы мог подумать, что в шесть часов вечера ты, Мэтти,
высунешь локоть из рукава! Ну что ж, я думаю, эти добрые люди не против такого!

«Мама, смотри!» Шейла подошла к розам и наклонилась над ними, чтобы прошептать «спокойной ночи» в ароматные лепестки. И там, спрятавшись среди
Среди листьев она нашла маленький конверт, адресованный «мисс Шейле
Куинн».

Она быстро открыла его. «О, _мамочка_!» — воскликнула она. Потому что перед её изумлёнными глазами
лежал чек на двести долларов!

 И к нему прилагалась всего одна короткая строчка.

«В качестве небольшого знака признательности за услуги Пэдди я преподношу это его хозяйке, умоляя её сделать с этим всё, что она пожелает».

 «Мамси, музыка!» Шейла подбежала к пианино, к которому почти не прикасались всю долгую зиму. В экстазе она пробежалась пальцами по клавишам вверх и вниз.

И миссис Куинн, глядя на свою девочку счастливыми, влажными от слёз глазами, видя в юном лице черты ушедшего отца и сияние розовых грёз, о которых она мечтала в своём детстве, подумала, что это самая прекрасная музыка в мире!




 *ГЛАВА XIX*

 *ПИСЬМО ИЗ ФРАНЦИИ*


— Вам письмо, мисс Рене! — и Джаспер положил на стол перед Рене квадратный голубоватый конверт с иностранным штемпелем.

 Время от времени Рене и мистер Эверетт получали открытки от родителей Рене.
хранитель - но это был толстый конверт! Тетя Пен нетерпеливо потянулась к нему
и снова и снова вертела его в пальцах. После чего Пэт кивнула
Рене, все равно что сказать: "Сюжет усложняется! Тайна проясняется!"

"Как забавно, что это случилось в такой мерзкий дождливый день, как этот!" - провозгласила она
вслух. — Давай отнесём его в Гнездо и будем читать очень медленно, чтобы оно
продлилось как можно дольше!

— Рене, может быть, захочет сама прочитать своё письмо, Пэт, — рассмеялась тётя
Пен, выглядевшая такой счастливой, словно письмо пришло прямо к ней.

"О, _нет_, пожалуйста! Давай сделаем так, как говорит Пэт! И _ты_ прочитаешь его вслух,
Тётя Пен!

Итак, толстый конверт был принесён в «Гнездо», и тётя Пен села в единственное целое кресло, а Пэт и Рене растянулись на полу у её ног. И когда тётя Пен начала читать, никто не обращал внимания на дождь, который лил как из ведра за окнами «Гнезда»!

"Моя дорогая маленькая девочка и все её добрые друзья, Эверетты," — так начиналось письмо. «Из-за того, что невнимательный врач приковал меня к очень маленькой кровати в очень большой комнате в здании, которое в XVI веке было монастырём, а сейчас является одной из лучших американских баз
В госпитале — хотя я бы хотел, чтобы окно было побольше, чтобы впустить немного солнечного света и согреть эти древние стены, — у меня наконец-то появилось время написать тебе настоящее письмо. С тех пор, как я вернулся из страны Бога, я постоянно был в разъездах. Я вернулся к ребятам как раз вовремя, чтобы сделать последний выстрел по немцам, хотя это была пустая трата хорошей доброй стали, потому что они бежали быстрее, чем могла лететь пуля. После
перемирия нас отправили почти прямо к Рейну. Почему-то теперь, когда у меня есть время писать и довольно хорошая ручка, я не могу
чтобы найти слова, которые опишут вам, что мы, мужчины, чувствовали, когда знали, что находимся там — на старом Рейне, — о котором мы говорили и пели в тренировочном лагере. Это не было утомительно — ни на секунду, — и мы были так же заняты, как и всегда, и постоянно следили за тем, чтобы Джерри ничего не подбросил нам. А потом, когда я уже начал привыкать к вечному дождю, грязи и немецкой основательности во всём — и к честным-пречестным простыням на обычной бабушкиной перине, — мне приказали вернуться с отрядом в Ле-Ман.

«А теперь, Рене, я должен рассказать тебе небольшую историю. Она о бедном
французском солдате, которого я встретил в одной из многочисленных маленьких деревушек недалеко от
Валансьена. Мы возвращались на грузовиках, один из них сломался, и это задержало нас на пару часов. Некоторые из нас бродили вокруг в поисках сувениров. (Кстати, я посылаю тебе по почте немецкий шлем.
Переверните его вверх дном, насыпьте в него землю и посадите цветы — это его
спасёт.) Вернёмся к моей истории: я наткнулся на очень старого
человека, который копал землю на заднем дворе, похожем на одну из наших улиц
дом выглядит так, когда его мостят и прокладывают канализацию, — это было то, что раньше было коттеджем, только крыша и две стены исчезли.
Я попросил у него выпить, и он отвел меня в единственную целую комнату, чтобы
дать мне немного вина, которое, как он с гордостью сказал, он спрятал несколько месяцев назад, и там я увидел его очень старую жену и молодого французского солдата.
Француз вообще не разговаривал со мной, только смотрел и отшатывался,
как будто был напуган. Я никогда не забуду, как выглядел этот бедняга:
мешок с костями, впалые глаза, горящие на белом лице, и
пустой рукав. Тогда старик рассказал мне историю мальчика, и, благодаря знаниям французского, которые я приобрёл, я смог её понять.
 Его освободили из немецкого плена, и ему пришлось возвращаться с другими французскими пленными, но из-за того, что в тюрьме ему ампутировали руку, он долго болел лихорадкой и был полуголоден, поэтому не мог идти в ногу с остальными и отстал. Старый
крестьянин нашёл его лежащим на дороге, бредившим в жару. На лбу у него была
ужасная рана, как будто он снова оказался в тюрьме
какой-то Джерри ударил его по голове. Пожилая пара приютила его и несколько недель выхаживала, как могла, поили его своим драгоценным вином. Лихорадка прошла, рана зажила, силы начали медленно возвращаться, но он не мог вспомнить ни единого события из того, что произошло, и сказать, кто он такой, — этот удар выбил всё из его головы! Он был как маленький ребёнок. Но шок от встречи со мной заставил его мозг работать.
Он смотрел и смотрел, а потом набрался смелости и спросил:
Я почувствовал прикосновение к своему лицу и к своей форме, а затем к его собственной форме — или к лохмотьям и обрывкам того, что когда-то было хорошей французской формой, и я думаю, что в тот момент ко мне начала возвращаться благословенная память!

"Короче говоря, я просто отвёз его на грузовике в Париж и поместил в больницу под наблюдение специалистов, и теперь он в полном здравии и говорит, что помнит немецкого врача, который ударил его, и хочет вернуться и найти его! Но я сказал ему, что высшая справедливость
поставит всё на свои места и что он вернётся
Америка со мной - когда я уеду. Вот почему я рассказываю вам эту историю; Я
знаю, что ваше доброе маленькое сердечко, наполовину французское, найдет жалость и
привязанность к этому бедняге, который так много страдал, что немного
такие девушки, как вы, могли бы продолжать жить счастливой безопасной жизнью в хорошем мире, и
вы будете добры к нему, когда я приведу его к себе домой.

"Дом... Рене, мне кажется таким забавным думать о доме! Раньше я мечтал о нём, но понял, что некоторые мечты не сбываются, и с тех пор я просто переезжал из одной страны в другую.
мосты, железные дороги и тому подобное. Но сейчас я чувствую усталость и думаю, что, когда вернусь, отремонтирую старый дом, который у меня есть в маленьком городке в горах Адирондак, и мы поедем туда, и будем счастливы, или, по крайней мере, я обещаю, что позабочусь о том, чтобы ты была счастлива. И мы оставим у себя французского солдата, которого я усыновила, пока он не уедет, не так ли?

«Когда я был в Париже, я спустился и провёл целый день с Сюзетт и
Габриэлем. Они в порядке, Габриэлю лучше, и он говорит,
что это из-за присланных вами тапочек — он носит их всё время. Они
Они счастливы, готовя свой сад к весне, а парижские флористы получают больше заказов на фиалки, чем до войны. Процветание сияет в каждой морщинке на лице Сюзетт. Она показала мне, где повесила
«Звёзды и полосы» рядом с трёхцветным флагом, и сказала, что я должен
рассказать тебе. Твоя фотография стояла на почётном месте на полке под
Мадонной, а над ней висел крошечный венок из восковых подснежников,
Сюзетт говорит, что сделала это сама. Я посмотрел на фотографию и сказал себе: «Билл Аллан, эта крупная девочка с очень красивыми глазами — твоя подопечная,
«Передаю тебя на попечение самого храброго парня, которого ты когда-либо знала, — смотри, чтобы ты оправдала
его доверие, проявив всё лучшее, что в тебе есть!» Это была клятва, которую я дал
перед твоим портретом, Рене.

"Когда-нибудь, когда мы накопим достаточно денег, мы вернёмся и навестим Сюзанну.
Но она счастлива, Рене, — как счастливы мы все здесь, — война
закончилась!

"Мы с тобой никогда не сможем отблагодарить Эвереттов за все, что они для нас сделали.
Я благословляю Судьбу, которая привела эту очень жизнерадостную мисс Пэт в Красную.
Пересекаю офис, потому что, признаюсь, прямо в тот момент я не знал, что делать
Я так рада за вас! Думаю, через несколько недель меня отправят обратно в Америку,
и тогда я постараюсь передать им, как мы благодарны...

Письмо заканчивалось кратким описанием больницы и её
прекрасных, уединённых территорий, где монахи издавна находили покой
от мирских забот. Но ни одна из них не слушала; мысли тёти Пен,
даже когда её губы продолжали произносить слова письма,
вернулись и повторялись снова и снова: «Раньше я мечтала о доме,
но я поняла, что некоторые мечты не сбываются!» И когда она закончила и
Она сложила письмо и, глядя на мокрые крыши домов, снова ясно представила себе кампус колледжа и старую каменную скамейку под раскидистым вязом, где они с подругой говорили об этом самом доме в Адирондаке!

 «Это мой Уилл!» — пробормотала она почти вслух. Но в тот раз Пэт была слишком озабочена собственными переживаниями, чтобы заметить, что тётя Пен чем-то поглощена!

«Я думаю, это просто подло с его стороны — говорить, что он приедет сюда и увезёт
Рене в какое-то старое место — мы её не отпустим!» — взорвалась она.

Рене тоже немного боялась этого! Хотя она и
Во время долгого путешествия по морю она научилась уважать и доверять своему новому опекуну, и, поскольку Эмиль взял её под свою опеку, она всегда будет испытывать к нему сильную привязанность. Она немного сжалась при мысли о том, что придётся покинуть этих добрых друзей и отправиться в чужой дом. Тётя Пен, с трудом очнувшись от собственных грёз, прочла мысли Пэт и Рене.

"Не волнуйтесь, девочки! Я знаю, что все обернется именно так,
чтобы все были счастливы, когда вернется капитан. Аллан!

Теперь Пэт внезапно заподозрил неладное!

«Ты говоришь так, словно знаешь что-то, чего не знаем мы, Пенелопа
Эверетт! В чём дело? Ты раньше знала опекуна Рене? Ты
«Ты должна рассказать нам всё!» — и Пэт, в воображении которой наконец-то замаячили романтические и таинственные образы, опустилась на колени перед тётей Пен и положила руки ей на колени с видом, говорящим: «Теперь я готова выслушать всю историю!»

Но на румяном лице тёти Пен не было и намёка на тайную печаль, которую
Пэт так хотелось вообразить! Она со смехом оттолкнула Пэт.

«Ну и задавака же ты! Да, это тот самый Уилл Аллан, которого я знал!
Иногда он рассказывал мне о старом доме в горах, который
оставила ему тётя. Потом он уехал в Южную Америку строить мост
или что-то в этом роде! Больше нечего рассказывать!

Пэт была явно разочарована.

"Ну, в любом случае, ты обещаешь, что не позволишь ему разлучить нас с Реном?"
попросила она.

Тетя Пен сунула письмо обратно в конверт.

«Я обещаю сделать всё возможное, чтобы он не разлучил вас надолго!
Если он вспомнит меня», — добавила она с внезапной тревогой! Такая мысль не приходила ей в голову! Теперь уголок её губ слегка опустился.
губы. "В любом случае, Пэт, как бы мы ни любили Рене, мы не должны забывать, что капитан .
Аллан претендует на первое место, хотя я уверен, что он будет стремиться сделать
то, что сделает ее самой счастливой! Пусть Рене решает сама ".

- О, это было бы замечательно! - воскликнула Рене.

Но эта мысль удовлетворила Пэт. Она встала с внезапной решимостью.
«Что ж, тогда я прямо сейчас начну поддразнивать Рене, чтобы она выбрала нас! Я рада, что пришло письмо! Всё было так скучно, а теперь снова интересно! И этот бедный француз — пойдём к Пегги,
Рен, и расскажи ей всё о нём! Как будто нам есть дело до дождя!"




 *ГЛАВА XX*

 *ПОТЕРЯННЫЙ РЕБЁНОК*


"Рен, ты выглядишь так, будто сошла с обложки журнала!"

Рене и впрямь выглядела так! Из обрезков ткани и хлама, найденного в кладовке наверху, они с Пэт сшили костюм овчарки.
Пэт, сидящая, скрестив ноги, посреди кровати с книгой по
историческим костюмам, лежащей на коленях, заявила, что довольна их работой, пока Рене крутилась перед ней.
перед длинным зеркалом, останавливаясь, чтобы расправить пышную короткую юбку или поправить прическу
огромный бант, украшавший ее голову.

Кейнет Рэндольф собиралась устроить вечеринку. Это должна была быть костюмированная вечеринка
; должны были быть танцы, а также игры; были приглашены все мальчики и девочки
из знакомых Рэндольфа. Они всегда любили бывать в доме Рэндольфов; дом, хоть и был небольшим, казалось, был построен с единственной целью — дать молодым людям место для развлечений; сам Джон Рэндольф мог быть таким же молодым, как самый младший из них, Кейнет,
Она всегда была в хорошем настроении и была гостеприимной хозяйкой. Добавьте к этому настоящих музыкантов, расположившихся на лестничной площадке, стол в углу столовой, уставленный угощениями, которые так нравятся молодёжи, ведьм и гоблинов, лордов и леди из прошлых королевств, монахов, фей, клоунов и эльфов, чтобы повеселиться, — и «это будет грандиозная вечеринка!» — заявила Пэт.

Она сама не знала, кем хочет быть. Она
представляла себя Жанной д’Арк, великолепной в серебряных доспехах и с копьём в
руках; она представляла Марию, королеву Шотландии; затем её романтические грёзы
любимая Золушка! Но, узнав от Пегги, что Гарретт выступит в роли
храброго Поухатана, индейского вождя, она тут же решила подразнить
Гаррета, появившись в роли Покахонтас! Тетя Пен в это самое время ходила по магазинам.
в этот момент она пыталась найти самую веселую метелку из перьев в городе, которой
можно было бы украсить ее.

- Пэт, я надену свой медальон! - воскликнула Рене, отворачиваясь от зеркала.

Она подбежала к ней ящик, как она говорила и извлек из него маленький чехол.
ПАТ смотрел на нее одобрительно, так как она крепится на яркую красную полосу о
ее горле. Это добавляло пикантное цветовое пятно к причудливому костюму и
Любопытный старый медальон выглядел так, будто его изготовил какой-то старый мастер для королевской особы в те времена, когда во Франции правили феодалы!

"Он идеален!" Пэт перепрыгнула через низкую спинку кровати, чтобы
внимательнее рассмотреть Рене.

"Ты будешь там самой красивой," — уверенно заявила она.
«Я знаю, что все будут сходить по тебе с ума! Разве это не весело? Я не могу дождаться четверга! Только тогда всё закончится так быстро!» И Пэт глубоко вздохнула, как вздыхают миллионы других людей, когда время летит так быстро!

 Мэгги постучала в дверь.

«Там внизу какая-то странная старуха спрашивает вас, мисс Рене!»

«Меня?» — Рене в испуге обернулась. Внезапно её осенило: «Должно быть, это Элсбет!»

Она быстро сбежала по лестнице к двери, за ней последовала Пэт. Это была
Элсбет, странная старая служанка, которая жила с миссис Форрестер. В виде
Рене повернулась лицом белый с нуждой.

"О, Мисс Ренни, Мисс Ренни, она опять! Ми Ли послал меня за
вы! Вы должны пойти!

"Что вы имеете в виду, Элсбет... миссис Форрестер? Я немедленно пойду с вами!"

"Я думаю, это _значимо_, Рене! Мы собирались продумать мой костюм - ты
- ну же! - запротестовала Пэт.

- О, Пэт! - умолял голос Рене из глубины шкафа в прихожей.
где она искала свое теплое пальто. - О, Пэт, ты же не хочешь, чтобы я...
не ходила! Бедняжка!

Пэт было немного стыдно; однако она не хотела этого показывать - она бросила
обвиняющий взгляд на старую Элсбет, как будто та была виновата.

«Что ж, я не думаю, что оставила бы тебя ради кого-то из Кьюпи, но я как-нибудь справлюсь!» — и, приняв мученический вид, она медленно начала подниматься по лестнице.


«Я вернусь так быстро, как только смогу, Пэтси, так что подожди меня!»
остановилась в своем восхождении. - Ты никогда не пойдешь в этом костюме, не так ли?

Рене совершенно забыла, что на ней надето! Однако, она только
рассмеялся и плотно застегнул пальто до ее горло.

"О, это не имеет никакого значения! Я готов, скорей Элсбет ... давай!"

«Прошлой ночью она слегла с одним из своих припадков, плакала и не
принимала порошки! А сегодня она всё ещё как будто мертва», — объяснила старая служанка Рене, когда они почти бежали по улицам. Они
составляли странную пару: алые юбки девушки развевались позади
Пальто, позолоченный картон, которым она прикрыла свои тапочки, волочился по полу, а концы большого чёрного банта выглядывали из-под мягкой шляпы, которую она нахлобучила на голову; Элсбет, прихрамывая, пыталась не отставать от более молодых, её распущенные седые волосы развевались во все стороны, а руки были спрятаны в фартуке, который она тщетно пыталась скрыть под короткой потрёпанной курткой.

— Господь послал мисс Ли, — выдохнула она, хватая ртом воздух, — и она
сказала: «Пойди забери мисс Ренни! И я пойду!»

"Я знаю, ей будет лучше, когда рядом миссис Ли! Не волнуйся, Элсбет".
и Рене, не обращая внимания на прерывистое дыхание рядом с ней, ускорила шаг.
так что через несколько минут она уже стучала в дверь.

Миссис Ли открыла ее и провела Рене в темную гостиную. Она подошла к
одному из окон и подняла штору до самого верха, впуская внутрь
поток теплого солнечного света. Затем она прошептала Рене:

 «Доктор сейчас с ней. Впервые за всё время, что я её знаю, мы смогли отвести её к врачу! Сними пальто, дорогая!
О… — она на мгновение озадаченно уставилась на неё, а затем рассмеялась: — ты примеряла костюм для вечеринки у Кейнет! Ты просто картинка, моя дорогая! — она помедлила, словно что-то в лице Рене внезапно привлекло её внимание.

"На мгновение ты напомнила мне кое-кого, но я не могу сказать, кого именно!
Возможно, дело в том, что ты так хорошо выглядишь в роли маленькой эльзасской девушки! Я подумал, что пока мы ждём, я мог бы рассказать вам немного больше о бедной миссис Форрестер. Тогда вы поймёте, почему она так страдает! Она не всегда была одна, как сейчас, — когда-то она была замужем.
у неё была прекрасная юная дочь...

«О, — взволнованно перебила Рене, — это была та самая потерянная малышка?»

«Да, хотя ей было двадцать лет! Теперь мать всегда думает о ней как о малышке».

«Она умерла?»

«Нет, для миссис Форрестер это было хуже смерти». Казалось, что они вдвоём были совсем одни в этом мире; мать не заботилась ни о ком, кроме маленькой девочки. Она осыпала её роскошью, которую можно было купить за деньги. Можно было бы подумать, что ребёнок был ужасно избалован, но те, кто их знал, говорят, что она была
милая и нежная, красивая, как цветок. Когда она немного подросла, мать увезла её — она должна была получить лучшее образование, какое только можно было купить за деньги. Они много путешествовали. И всё это время, пока девочка взрослела, гордая мать строила планы на прекрасное будущее, которое должно было быть у её ребёнка! Я не знаю, о каком величии она мечтала — о титуле герцогини или даже принца. Я знаю только, что она считала деньги и высокое положение в обществе величайшими дарами, которые может преподнести ей судьба.
одарила её цветком и забыла о том, что делает человека по-настоящему счастливым в этом мире!

"Это похоже на сказку, моя дорогая! Пока гордая мать мечтала о своём золоте, юная девушка встретила и полюбила бедного художника — юношу, которому было всего двадцать два года, чья семья была совсем неизвестна и у которого не было ничего в этом мире, кроме глубокой веры в свой великий талант. Юная девушка гордо и радостно отправилась с ним к матери, чтобы рассказать об их счастье. Мать могла поверить только в то,
что мальчик был искателем приключений, искателем удачи; она видела конец
Планы на всю жизнь, туманное будущее для девушки, которую она так тщательно воспитывала. Она отослала молодого человека и запретила ему
всячески общаться с её дочерью. Несколько недель девушка тщетно
умоляла, но мать не слушала; в ярости от разочарования она
даже заперла её на несколько дней в комнате, думая сломить волю юной девушки!
Но есть старая поговорка, что настоящая любовь найдёт способ — настал день,
когда девушка ускользнула, присоединилась к своему возлюбленному и через несколько часов
вернулась, чтобы сообщить матери, что они поженились. Тогда это было
этот гнев и уязвлённая гордость вытеснили всю любовь и справедливость из сердца матери; осыпая проклятиями испуганную девочку, она прогнала её, велев никогда больше не попадаться ей на глаза! Девочка и мальчик ушли, и с того дня и по сей день несчастная женщина ни разу их не видела. Её гнев навёл порчу, похожую на ту, что у неё сейчас; целыми днями она лежала в постели, не подпуская никого к себе. Затем, наконец, когда недели превратились в месяцы, в её
сердце медленно закралось осознание того, что она сделала. Её начали терзать угрызения совести
в её душе. Она тщетно пыталась найти хоть какие-то следы дочери;
вместе с Элсбет она месяц за месяцем скиталась по всем странам
мира, искала повсюду! Она потратила на поиски почти целое
состояние. Но никаких следов не было. Как будто мир поглотил
их. И, наконец, сломленная горем, несчастная и отчаявшаяся, без друзей и почти без
прежнего состояния, она вернулась в этот город и в этот старый дом. Тогда он
выглядел так же, как и сейчас. Она выбросила всё, что могло
сделать его хоть немного веселее, а потом спокойно умереть! Но жизнь,
как ни странно, продолжалась и продолжалась! Я узнала её историю из
того, что она мне рассказала; по какой-то странной причине она,
казалось, хотела довериться мне. И Эльсбет тоже иногда немного смягчалась и
рассказывала о былых временах! Это её печальная история, моя дорогая! Теперь я знаю,
что ты всегда будешь нежен с ней, и я часто думал,
что, возможно, ты немного напоминаешь ей потерянного ребёнка, потому что
ты молод и похож на цветок!

На щеках Рене вспыхнули два ярких пятна. Про себя она
говорила: «Подожди, пока я расскажу Пэт!» Волнение от тайны пропавшего
ребёнка волновало её больше, чем сочувствие к пожилой женщине; возможно, в глубине
её сердца чувство справедливости подсказывало ей, что гордая мать получила
именно то наказание, которого заслуживала.

 Миссис Ли повернулась к двери. «Доктор уходит! Подожди здесь, Рене, пока я тебя не позову». Возможно, он сможет дать какие-то указания.

Рене оглядела комнату. Какое ужасное место! Даже золото
Солнечный свет, падая на пыльную поверхность обшарпанной мебели,
превратился в холодный блеск! Всё было таким невыразимо уродливым и
тихим! Она вдруг почувствовала себя очень одинокой. Мгновение
дикого порыва заставило её броситься обратно к Пэт со всех ног! Они
так весело чинили костюмы; комната с розовыми занавесками была такой
весёлой, Питер Пэн так задорно пел — зачем ей оставаться здесь?

Если не считать приглушённого бормотания голосов в коридоре, где миссис Ли
разговаривала с доктором, единственным звуком, нарушавшим жуткую тишину, был
громкое тиканье старых часов Элсбет на кухне. Они тикали
печально и обиженно, словно говоря своим несчастным слушателям:
"Как бы плохо вам ни было, я продолжаю — я продолжаю — я продолжаю!"

Дверь в комнату, где лежала миссис Форрестер, была закрыта. При
мысли о том, чтобы переступить её порог, маленькая Рене вздрогнула. Её охватил
страх, который она не могла объяснить! В конце концов, она была всего лишь маленькой девочкой; она никогда не видела, чтобы кто-то страдал, кроме Габриэля, когда его мучил ревматизм; она никогда не видела, чтобы кто-то умирал, — кроме неё самой
дорогая мама, казалось, просто заснула! А что, если миссис Форрестер
умрет? Если бы она захотела вернуться домой, миссис Ли, конечно, отпустила бы
ее!

И затем, пока она ждала, фрагменты истории, которую рассказала ей миссис Ли, вспыхнули
в ее мыслях и захватили ее. Теперь ее сочувствие было не так уж много
для девушки, невесты, как для бедной, одинокой матери, скитания
с разбитым сердцем, мира!

«Бедняжка!» — сказала она вслух и вздрогнула, услышав свой голос.


За доктором закрылась дверь; в комнату вошла миссис Ли.

«Теперь она успокоилась. Доктор говорит, что опасности нет. Это всё из-за нервов. Только женщины её возраста не могут позволить себе истерику без серьёзных последствий! Какая ты красивая в этом мраке, дитя! Какое странное совпадение, что на тебе было это платье! Возможно, оно её взбодрит».

 Почему-то Рене совсем не хотелось просить разрешения уйти домой. Она даже не очень-то и боялась. Вместе с миссис Ли она тихо шла по тускло освещённому коридору к закрытой двери.

"Всё, что поможет ей забыть о себе, Рене, поможет ей"
- Что? - прошептала миссис Ли. - Расскажи ей о вечеринке у Кейнета - что угодно! Они
вошли в комнату. Доктор поднял одну из потрескавшихся штор,
так что солнце падало косо. Миссис Ли положила несколько дополнительных подушек
под голову пациентки; она полусидела, трогательно маленькая
фигурка на огромной уродливой кровати. Ее лицо было повернуто к стене. Она
лежала совершенно неподвижно; Рене могла бы подумать, что она, как и её мать, спит, если бы не тонкие пальцы, которые дёргались на краю покрывала.

 «Я привела Рене», — тихо сказала миссис Ли.

 Ответа не последовало.

"Возможно, вы хотели бы, чтобы она немного побыла с вами!"

"О ... уходите ... все вы!" - раздалось раздраженно. "Неужели ты не можешь позволить старой женщине
умереть с миром? Это когда-нибудь наступит?" она застонала в подушку.

Рене была так возмущена тем, что кто-то должен вот так молиться о смерти
что она подошла к краю кровати.

— Но доктор говорит, что ты не умрёшь, — быстро ответила она с упрямой ноткой в своём милом голоске.

 В тот момент, когда она заговорила, она очень испугалась, но не могла сказать ничего такого, что так быстро расстроило бы пожилую даму.  Это её расстроило
ее, потому что это разозлило ее; она резко повернула голову. Однако то, что
она могла бы возразить в ответ, было остановлено ее крайним изумлением при виде
странной, причудливой маленькой фигурки у ее кровати.

"Кто ты?" - сердито спросила она. "Кто тебя сюда впустил?"

Девочка подошла ближе. "Я Рене!" - мягко ответила она.

"Ты та маленькая Рене? Иди сюда!" - скомандовала миссис Форрестер, протягивая
тонкую руку.

Рене подошла вплотную к изголовью кровати и наклонилась. Миссис
Форрестер коснулся ее щеки и волос.

- Так оно и есть! Так оно и есть! - и ее голос смягчился. Затем блеснул солнечный свет.
Свет из незанавешенного окна упал на любопытный старый медальон. Внезапно больная женщина резко села в постели и схватилась обеими руками за
красную ленту.

"_Это... это... _" — закричала она. — Где ты это взяла? — Она рвала бархатную ленту, пока не причинила Рене боль. Её голос поднялся до
визга. — _Это её! Моя малышка!_

Когда её пальцы пробежались по поверхности медальона, часть его внезапно
открылась, и из тайника выпал крошечный золотой ключик! Старушка громко закричала и подняла его.

"_Я знала это! Я знала это!_" Затем она откинулась на подушки, отвернулась
Она медленно повернулась к Рене и хрипло прошептала:

"Но кто ты?"




 *ГЛАВА XXI*

 *КОРОБКА РЕНЕ*


"Кто ты?"

Конечно, все они подумали, что у миссис Форрестер случился припадок! Рене была
ужасно напугана — тем более что теперь одна из тонких рук сжимала её руку так, что было больно.

Элсбет, более дикая и взъерошенная, чем когда-либо, оттолкнула Рене и наклонилась над кроватью с бокалом в одной руке и какими-то порошками в другой.

"Мисс Форрестер! _Пожалуйста_, мисс Форрестер!" — взмолилась она, и по её морщинистым щекам потекли слёзы.

Но миссис Форрестер сердито ударила по руке, державшей пудру, и
разбросала её в виде крошечного облачка пыли по покрывалам.

«Уходи, старая дура! — закричала она. — Разве ты не видишь, что я нашла своего ребёнка?
Ни у кого в мире больше нет такого медальона!»

Миссис Ли вдруг вспомнила, на кого была похожа Рене! Это была выцветшая фотография, которую Элсбет когда-то показала ей, — юная дочь миссис Форрестер! Теперь она вышла вперёд и ответила за Рене:

 «Её зовут Рене Ладью, но я думаю — я уверена — она должна быть вашей внучкой!»

Миссис Форрестер сидела, резко выпрямившись, и подушки были разбросаны повсюду
вокруг нее. Два ярких красных пятна горели на ее щеках, а глаза,
когда они смотрели сквозь Рене, светились жизнью. Она
была другим существом, чем та, что безвольно лежала на уродливой
кровати, отвернувшись лицом к стене! Только ее голос по-прежнему звучал слабо
и пронзительно.

- Твоя мать... Отвечай, дитя мое!

Тогда Рене больше всего на свете захотелось убежать!
Но рука, державшая её за руку, крепко сжимала её. И кто эта пожилая дама?
кто знал, что ключ был в медальоне, когда они с Эмилем этого не
знали?

"Мою мать звали Эми..."

"Моя малышка!" Теперь пожилая женщина откинулась на подушки и
начала всхлипывать — сухими, душераздирающими рыданиями: "Моя малышка! Ты её маленькая девочка! Я нашла её!"

А потом случилось нечто странное! Внезапно Рене забыла обо всём на свете,
и её охватила радость от того, что она нашла кого-то, кому может по-настоящему принадлежать! Она робко протянула руку и взяла одну из тонких ладоней в свои.

 Миссис Ли мягко рассказала пожилой женщине всё, что знала о Рене: как
мать умерла пять лет назад, как она взяла с брата обещание
когда-нибудь привезти маленькую девочку обратно в Америку, чтобы та жила там, как
брат отдал свою жизнь за Францию, страну своей матери
усыновление, и американский офицер выполнил свое обещание. Пока она
слушала, миссис Форрестер не сводила глаз с лица Рене, а Рене
крепко держалась за дрожащую руку.

Когда миссис Ли закончила, миссис Форрестер долгое время лежала неподвижно.
Затем она тихо сказала: «Бог был добр к нечестивой старухе, потому что
мой цветок отправился на Небеса и молился за меня! Я прощена».
она закрыла глаза, словно наконец обрела душевный покой!

"Это... это ключ... ключ от шкатулки?" спросила Рене.

Её бабушка внезапно очнулась.

"Да... да! Кожаная шкатулка... она у тебя? Моя бабушка подарила её моей
любимой... вместе с медальоном... когда ей было пятнадцать."

"Моя мать отдала её Эмилю незадолго до... своей смерти! Она никогда не рассказывала ему
о ключе, но заставила его пообещать, что никто не сможет его открыть. И, конечно, мы бы никогда этого не сделали!

"Мне пойти и принести его?" — спросила миссис Ли. Она чувствовала, что на какое-то время лучше оставить пожилую женщину и ребёнка одних.
Рене сделала движение, словно тоже собиралась уйти, но миссис Ли жестом остановила её.

"Тётя Пен скажет мне, где я могу это найти! Оставайся здесь, моя дорогая,"
и она поспешила прочь.

 Элсбет наблюдала за необычными событиями с подозрением и
ревностью. Она любила свою странную старую хозяйку больше всего на
свете; она возмущалась тем, что эти незнакомцы заняли её место!

— «Миссис, вам лучше прилечь и успокоиться», — сказала она, подходя к ним с важным видом. «Если вы примете порошок…» Но она не договорила: миссис Форрестер расхохоталась! И Элсбет тоже.
она так испугалась, что у неё подкосились ноги, ведь уже много лет она не слышала, как смеётся её хозяйка, — и как же она смеётся!

"Эльсбет, глупая, разве ты не видишь, что я здорова? Что я снова счастлива?
 Больше никаких твоих порошков! Занимайся своими делами — обыщи свою кладовую и найди что-нибудь поесть для моей красавицы! Мой цветочек — моя малышка!"
И с выражением, преобразившим её худое лицо, она подняла руки и
обняла маленькую Рене.

 «Скажи мне, — прошептала она, как будто это должно было остаться между ними тайной, —
была ли она когда-нибудь несчастна?»

Рене ответила очень медленно, потому что очень напряжённо думала. Она
она пыталась объяснить матери, что её собственная дорогая мама всегда была весёлой, всегда пела, рассказывала красивые истории и играла с ней среди цветов — и была несчастна только тогда, когда Эмиль доставал отцовские инструменты.

"Это потому, что он был слепым, и я слышала, как она однажды сказала Эмилю, что его сердце разбито, потому что он не может работать! Долгое время она водила его пальцами! Она сама возила вещи, которые они делали, в Париж на продажу, а когда не могла их продать, они с Сюзанной прятали их, чтобы он не узнал, — Сюзанна мне всё рассказала
Вот так! Я думаю, мы были очень, очень бедными, но моя мама всегда казалась
счастливой. Иногда она шила, пока не уставала. У нас никогда не было ничего, кроме цветов, с которыми мы играли, и игр, которые она придумывала. И она всегда говорила о том времени, когда привезёт нас обоих в
Америку! «Это была моя страна, и она должна стать вашей», — повторяла она нам снова и снова!

— Она… она когда-нибудь рассказывала вам… обо мне?

Рене колебалась. Она знала, что то, что ей нужно сказать, сильно ранит пожилую женщину. Но прежде чем она успела заговорить, миссис Форрестер ответила сама.

"Конечно, она не стала бы! Я запретил это!" и в ее голосе была
горечь раскаяния.

Затем Рене рассказала ей о коттедже в Сен-Клу, где с давних пор,
сколько она себя помнила, они жили с Сюзеттой и Габриэлем. Она
рассказала также об Эмиле и о тех днях, когда он ездил в Париж учиться к
старому скульптору, и о том, как храбро он ушел на войну с отрядом
из Сен-Клу!

Миссис Форрестер откинула волосы Рене назад и пристально посмотрела на нее.

"Теперь я вижу это! Ты похожа на нее - немного! Но твои глаза
как ... у твоего отца".

В холле послышались голоса, и через мгновение миссис Ли и тетя Пен
вошли в комнату. Тетя Пен была очень взволнована и сразу подошла к
Ren;e.

"Я так рада, моя дорогая", - прошептала она.

Но никто не смотрел ни на что, кроме странной старой шкатулки, которую миссис Ли
поставила на кровать.

«Какой он старый на вид», — вздохнула миссис Форрестер, на мгновение погладив потертую кожу. Ее пальцы дрожали так сильно, что она не могла удержать крошечный ключ, и Рене вставила его в замок и повернула. Ключ медленно повернулся, и крышка откинулась, обнажив аккуратно сложенные стопки бумаг и писем.

Хотя Рене и не знала точно, что, как она всегда представляла, находится в коробке
, она была слегка разочарована! Но миссис Форрестер с энтузиазмом принялась за
сортировку посылок. Среди них валялся сложенный листок,
адресованный ей самой.

"Ее почерк!" - воскликнула она, поднося листок к глазам. "Прочтите это для меня.
Я не могу".

"Дражайшая из матерей", - прочитала Рене. По почерку было видно, что письмо было написано в состоянии сильного волнения. «Это было только потому, что я так сильно была ему нужна, ведь врачи сказали ему, что его зрение постепенно ухудшается
что я могу причинить тебе боль, действуя против твоей воли. И
когда-нибудь ты узнаешь, что я всегда очень сильно тебя любила и что я
прощаю тебя, как и молюсь о том, чтобы ты простил меня.

«О, моя дорогая», — и поток слёз хлынул на лист бумаги.
«Как будто она говорит со мной!» — прошептала она, целуя строчки. И действительно, в комнате воцарилась тишина, как будто каждый из
присутствующих тоже почувствовал присутствие молодой матери Рене!

 Миссис Форрестер, чьи глаза всё ещё были затуманены слезами, разложила остальные
бумаги, и они с миссис Ли и тётей Пен принялись изучать их, пока
Рене наблюдала за происходящим, чувствуя, что всё это ей снится.

Они нашли старый дневник, в котором говорилось о том, как Джон Ладью, который
до женитьбы на Эми Форрестер был Джоном Теллерсом, уехал со своей молодой женой в Париж, где они взяли фамилию Ладью.
Они жили в безвестности, потому что Джон Теллерс родился и вырос среди франкоговорящих жителей Нью-Йорка
В Орлеане им было очень легко сойти за молодого французского скульптора
и его жену. И их друзьями стали другие молодые художники,
Они, как и сами Рене, боролись за выживание и ничего не знали о
гордой, несчастной женщине, которая путешествовала по всему миру в поисках
своей дочери!

Дневник резко обрывался на записи о рождении Рене. Рене
помнила, как Сюзетта рассказывала ей, что, когда она была совсем маленькой,
её отец полностью ослеп, и они переехали в Сен-Клу, чтобы он мог
наслаждаться чистым воздухом и солнечным светом.

Тётя Пен нашла пачку бумаг, которые оказались государственными облигациями Соединённых Штатов. Они были подарены матери Рене на её
двадцатый день рождения, за шесть месяцев до свадьбы. К ним никто не прикасался. Пенелопа воскликнула:

"Небольшое состояние! И они принадлежат Рене!"

В бедной Рене, пребывавшей в печальном недоумении, роилось множество мыслей.
Теперь у неё были те, кого Пегги всегда называла «родными», — бабушка и
Эльзбет. Несмотря на то, что это был уродливый старый дом, у неё
будет настоящий, настоящий собственный дом! Ей не придётся
ездить в горы со своим опекуном и странным французским солдатом! И всё же это
её немного беспокоило. В каком-то смысле Эмиль отдал её в чужие руки.
на попечении опекуна, а не у незнакомой пожилой женщины! Итак, несмотря на то, что
принадлежала столь многим, Рене чувствовала себя разорванной и несчастной. И она посмотрела
почти презрительно на пакет, который тетя Пен держала так, словно это была драгоценность
- как могли бы такие простые бумаги быть целым состоянием!

Миссис Форрестер, которая все меньше и меньше походила на больную женщину, начала
медленно собирать бумаги и аккуратно укладывать их обратно в кожаную коробку
. Закрыв крышку, она повернулась к Рене:

"Я благодарю Бога за то, что Он проявил ко мне Свою милость! Я не заслужила того, чтобы найти
моего любимого. Но я была наказана! Никто не знает, как я
страдал! И, может быть, даже сейчас я не гожусь для тебя. Я уродливая
старая женщина, которая выбросила все прекрасное из своей жизни! Возможно, я
не имею права удерживать тебя! У тебя есть хорошие друзья - возвращайся к ним, только...
храни в своем сердце добрые мысли о старой женщине...

"О, я останусь" - я бы предпочла!" и Рене была совершенно поражена, что она
смогла так быстро принять решение.

- Ты серьезно? О, моя крошка, мой прелестный цветочек! Затем внезапная решимость
осветила лицо старой женщины. "Это будет так, как если бы материнство, которым я
пожертвовала из-за своей порочной гордости, вернулось ко мне! О, я знаю, как
я был злым и неправильным, и как же я хотел для своей драгоценной только того,
чего требовала моя собственная гордость! Но ты не останешься сейчас - мой
прелестный цветок увял бы в этих уродливых стенах. Я снова в порядке,
и мы с Элсбет уберем это место! Оно будет убрано!
ярко и красиво для моей малышки! Ты должен сейчас уйти, вернуться к своим
хорошим друзьям, а потом, немного погодя...

Каждый думал, что так будет лучше. Элсбет вошла с подносом, на котором лежали
бутерброды и стояло какао. Все были голодны, потому что время обеда давно прошло, а в суматохе об этом забыли. И пока они
Поев, миссис Форрестер, словно заново родившись, энергично принялась давать Эльзбет указания о том, что она должна сделать завтра, чтобы приступить к работе по превращению уродливого старого дома в прекрасный дом для её «милого цветочка».

Затем они по очереди пожелали миссис Форрестер спокойной ночи, а Рене, наклонившись, поцеловала её и застенчиво прошептала:

"Спокойной ночи, бабушка! — Очень скоро я вернусь — навсегда.




 *ГЛАВА XXII*

 *СЮРПРИЗЫ*


"Ужин подан, мисс Пэт!"

"А тёти Пен и Рене здесь нет," — воскликнула Пэт, оторвавшись от книги.
книга.

"Мисс Эверетт сказала, что ужин не должен ждать! Уже четверть восьмого.
"

"Но мой отец..."

"Мистер Эверетт ужинает вне дома."

"Ну, я так и знала!" Пэт сердито отбросила книгу. Выпрямившись во весь рост, она прошла через всю комнату в столовую, где в конце длинного стола, сверкающего серебром, стеклом и фарфором, было накрыто одно-единственное место.

Ей очень хотелось швырнуть тарелку в Джаспера, который кусал губы, чтобы не рассмеяться над её обиженным видом.  Вместо этого она тряхнула головой
Она выпрямилась и самым высокомерным тоном приказала:

«Джаспер, не мог бы ты посмотреть, что Мелодия приготовила на десерт, и,
_что бы это ни было_, скажи ей, что я хочу две большие порции!»

«Ну вот!_» — пробормотала она ему в спину и почувствовала себя намного лучше!

У Пэт действительно был очень неудачный день. Ей совсем не понравилось, что Рене убежала, когда они так весело
ремонтировали свои костюмы! Она помогла Рене, а Рене оставила её чинить свой костюм.
 Она почувствовала себя явно ущемлённой. Конечно, ей было жаль больную
старушка, но разве Рене не любила её больше всех остальных? Или нет?

 Когда маленькая девочка начинает так размышлять, она может быстро впасть в уныние. Именно это и сделала Пэт! Так что, когда
Тётя Пен вернулась с метелкой из самых больших и ярких перьев, которые когда-либо украшали юную индийскую принцессу.
Пэт было всё равно, пойдёт она на вечеринку к Кейнет или нет!

 Кульминацией её несчастья стало то, что миссис Ли ворвалась в комнату
с рассказом о медальоне и ключе. Тётя Пен и Пэт слушали, широко раскрыв глаза от удивления.

"О, это просто как в сказке!" Пэт плакала.

"Дорогая Рене! Это будет означать, что у ребенка будет собственный дом! Я сейчас же принесу
коробку.

Пэт была поражена - собственный дом Рене! Она чувствовала, что они могли бы
уговорить солдата-хранителя оставить Рене с ними навсегда, но
это было новое и гораздо более сильное требование! Настоящая бабушка — даже если это была ужасная старая леди, у которой была тайна!

Тётя Пен вернулась в пальто и шляпе. Пэт вскочила на ноги.

"Подождите меня, тётя Пен!"

"Нет-нет, дорогая! Если нас будет слишком много, это смутит миссис Форрестер! Ты
должна остаться здесь."

«Как будто я сама не нашла бы Рене», — с досадой подумала Пэт, когда они уходили.

 Даже мысль о том, что тайна «потерянного ребёнка» была разгадана — и разгадана таким удивительным образом, — не приносила утешения, а скорее вызывала чувство зависти! Со всеми остальными происходили такие захватывающие вещи! У Шейлы были потерянные формулы. И вот Рене с волнением обнаружила, что у неё есть бабушка! С ней никогда ничего не случалось! Чтобы утешить себя, она презрительно разорвала на мелкие кусочки первые четыре главы своей истории. Она никогда не пыталась стать известной писательницей — она
просто повзрослей и делай глупости, как всегда делала Селия, — в любом случае, это было весело! А тётя Пен и Рене, когда поймут, что она больше никогда, никогда не будет писать рассказы, будут очень расстроены!

 Таково было настроение Пэт, когда она села ужинать в одиночестве.

 Затем раздался звонок в дверь. Пэт услышала мужской голос, который разговаривал с Джаспером. Она
услышала, как Джаспер направился в библиотеку. Ей было очень любопытно, потому что
даже очень несчастный человек может быть любопытным! Папы не было дома —
было ещё слишком рано для посетителей — кто бы это мог быть? Она толкнула
Она отодвинула стул и на цыпочках направилась в коридор.

Через час тётя Пен и Рене, возвращаясь домой, встретили у двери
взволнованную Пэт. Её хандра исчезла как по волшебству —
выражение её лица, каждое движение её тела говорили о том, что у неё есть
секрет! Она прижала пальцы к губам, чтобы не издать ни звука. Затем,
схватив их обеих за локти, она прошептала им в изумлённые уши:

«О, это самый лучший, самый грандиозный сюрприз, который вы когда-либо видели!» И Пэт
запрыгала на месте и засмеялась, чтобы показать им, что
Бабушки и потерянные дети были ничем по сравнению с тем сюрпризом, который она приготовила для них в доме!

"Пэт Эверетт, ты что, _с ума сошла_?" — прошептала в ответ тётя Пен. "Ты не собираешься нас впустить?"

"Конечно!" — важно ответила Пэт. "Вы можете войти и сразу же пройти в библиотеку! Но ты должна крепко-крепко зажмуриться и пообещать, что не подглядываешь, пока я не сосчитаю до трёх.

 «Это твоя мама!» — радостно воскликнула Пенелопа.

 «Не-а, это ещё больший сюрприз! Нечестно угадывать, но ты всё равно не смогла бы! А теперь заходи и зажмурься!»

Так что им пришлось сделать именно то, что сказала им Пэт! И Пэт, более счастливая, чем когда-либо в своей жизни, скорее танцуя, чем шагая, повела их в библиотеку. У неё не было возможности сосчитать — внезапный резкий возглас заставил их обоих открыть глаза!

 Кто-то сказал: «Пен — Эверетт!» Но резкий крик Рене заглушил этот звук. Она увидела, что позади капитана стоит Аллан, худой, в потрёпанной французской форме, с пустым рукавом, приколотым к кителю,
Эмиль — её любимый Эмиль!

 В одно мгновение она оказалась в его крепких объятиях — они оба
плакала — бедное маленькое сердечко Рене больше не могло этого вынести! И пока она прижималась к нему, её пальцы скользили по его лицу, волосам и форме, словно говоря ей, что это был не сон, а _правда_!

 Пэт была так рада за Рене, что почувствовала, как у неё наворачиваются слёзы, и отвернулась, чтобы скрыть их. А тётя Пен, красная, как мак, выскользнула из-под руки капитана Аллана!

«Я могла бы догадаться, мисс Пэт, что мы с вами старые друзья, потому что
я думала, что имею право на вашу тётю, только
я не знала, что она ваша тётя!»

С торжествующим видом Пэт попыталась сказать тёте Пен, что она давно всё
догадалась, но тётя Пен, сияя, как школьница, смотрела на капитана Аллана, а капитан Аллан пожимал Пэт руку, как будто собирался сделать что-то нехорошее.

 Затем тётя Пен подошла к Рене и поцеловала Эмиля, потому что, несмотря на глубокие морщины, которые страдание наложило на его лицо, он был похож на мальчика!

«Это как будто Бог творит чудеса», — прошептала она Рене.

 Нужно было столько всего рассказать, что никто не знал, с чего начать!
Теперь все знали, что французский солдат капитана Аллана, которого он нашёл в
старом крестьянском доме, был Эмиль. Затем Эмиль, всё ещё держа Рене в
объятиях, словно не мог позволить себе отпустить её даже на
мгновение, рассказал, как им с рядовым, оставшимся от
разведывательного отряда, пришлось разделиться, чтобы вернуться на
свои позиции.

«У меня было предчувствие, что меня убьют, — я отдал ему свой
кошелёк со всеми бумагами и сделанными мной набросками. Поэтому они
думали, что убили меня!»

Никто не хотел портить радость вечера, расспрашивая Эмиля о том, что он пережил в немецкой тюрьме. Достаточно было того, что он снова был там, с Рене, — в Америке! У всех горели глаза, и время от времени все замолкали, словно счастье было слишком велико, чтобы выразить его словами!

 Затем мистер Вошёл Эверетт, и сюрприз стал сюрпризом во второй раз,
и Пэт, потому что это был её сюрприз, разрешили рассказать ему об этом. Он очень тепло пожал руки капитану Аллану и Эмилю и
нежно положил руку на плечо мальчика, словно хотел сказать
то, что не мог выразить словами!

 Они смеялись над капитаном Алланом, потому что часто ловили его на том, что он смотрит на
Рене!

— Что вы с ней сделали? Трудно поверить, что это та самая маленькая девочка, которую я подобрал в Сент-Клауде!

 — Это работа Пенелопы, — ответил мистер Эверетт. — Она проводила
эксперименты!

Рене действительно стала другим ребёнком. Она выросла, стала выше, крепче,
её лицо утратило утончённость черт и красок; теперь в её походке и взгляде
появились дух и сила, которые может дать только здоровая, счастливая жизнь.

 Вдруг тётя Пен воскликнула: «Боже мой, Рене, мы забыли рассказать о…»

«О пропавшем ребёнке!»_ — воскликнула Пэт.

Итак, повсюду были новые сюрпризы! Это казалось ещё более сказочным, чем когда-либо, — найти за несколько часов бабушку и брата!
 Эмиль был глубоко заинтересован; он слушал внимательно. Возможно, он знал больше
о жертвах и лишениях своей матери, о которых Рене и не подозревала; на мгновение
глубоко в сердце ему стало трудно испытывать добрые чувства к этой
гордой женщине, которая сделала его мать несчастной. Затем, когда тетя Пен описала
свою одинокую жизнь в старом доме, тоскливые дни, проведенные взаперти с ее горем
и раскаянием, совсем как у Рене, он почувствовал волну нежности.

"Она собирается прямо сейчас начать делать старый дом светлым и симпатичным
в нем будет приятно жить! И подумайте, как она будет счастлива, когда узнает, что Эмиль
вернулся! — воскликнула Рене.

 — Что ж, похоже, я одна во всём этом проиграла, —
вломился капитан Аллан, хотя он не выглядел немного недовольным, как он
сказал он. На самом деле, его глаза были прикованы к лицу тети Пен с выражением какого-то
нетерпеливого вопроса в них, отчего румянец появлялся и исчезал на
ее щеках. "Я думала, что собрала милую маленькую семью!
Тем не менее, я продолжу свой план по обустройству того старого дома в горах, и, может быть, когда-нибудь мне удастся уговорить мою подопечную, её брата и бабушку навестить бедного, одинокого бывшего опекуна!

«И меня!» — с готовностью вставила Пэт, потому что была уверена, что он говорит серьёзно.

"И я!" Тетя Пен засмеялась с выражением, которое, казалось, вспомнило
ответ капитану. Аллан.

"Я думаю, вам, девочки, лучше пойти спать!" мистер Эверетт заметил
что глаза Рене выглядели очень усталыми. У нее был очень волнующий
день. А завтра она должна была снова пойти к бабушке с
Эмилем.

Пэт согласилась лечь спать только тогда, когда капитан Дж. Аллан и Эмиль обещали провести с ними ночь!

 Они с Рене долго шептались. Пэт, должно быть, слышала, что почувствовала Рене, когда поняла, что сердитая старушка — её собственная бабушка!

«Я не верю, что она будет злиться, когда будет счастлива», — призналась Рене.
"Она смеялась, и это было очень весело! И даже Элсбет после этого выглядела по-другому.
И разве не чудесно, что брат вернулся?

«Я не против, если он потеряет руку, — прошептала Рене, — потому что я так сильно его люблю, что хочу что-то для него сделать, и теперь он должен мне позволить!»

Долгое время после того, как Рене заснула, Пэт лежала без сна. Ей было о чём
подумать, и она была уверена, что больше никогда не сможет закрыть глаза.
 И она слышала тихий гул голосов внизу — ей хотелось
она знала, о чём они говорят! Затем странная тревожная мысль начала терзать её сердце. Рене, одинокая в этом мире, была очень близка ей. Казалось, она чувствовала, что Рене принадлежит ей, потому что она нашла Рене, — была кем-то даже ближе, чем подруга или сестра! А теперь у Рене внезапно появились семья и дом! По мере того, как крошечная мысль становилась всё больше и больше, превращаясь в настоящий страх,
она выпрямилась и, наклонившись к кровати Рене, сильно её встряхнула.

"Рен! Рен!" — её голос звучал трагически. "Пообещай мне, поклянись своим скаутским
поклянись, что ты всегда будешь любить меня больше, чем... всех... кроме Эмиля!

Рене подумала, что ей снится сон, но сонно пообещала.

«Конечно, я буду любить тебя больше всех, кроме Эмиля, честное скаутское!», — и, как в ту ночь, много месяцев назад, когда тётя Пен на цыпочках вошла в их комнату, чтобы убедиться, что маленькой незнакомке удобно, они заснули, держась за руки.




 *Глава XXIII*

 *ЛУЧШЕЕ ИЗ ВСЕГО*


Пэту казалось, что все захватывающее происходит одновременно!
На следующее утро с почтой пришло письмо от матери, в котором говорилось, что она
и Селия через день или два выезжают на север.

Пэт и Рене проснулись очень рано. Первая мысль в уме каждого
был бы знать, если это все правда, что Эмиль вернется--или
мечта?

За пределами их окна дружеский Робин трель веселую песенку, как
несмотря на радость весна-время ломился свою гордую маленькую глотку.
В окно ярко светило солнце, и
девочек приветствовали восхитительные земляные запахи.

"О, разве это не чудесно — быть живой? Давайте быстро оденемся и будем
И Пэт, потому что солнце, птицы и весенняя свежесть делали её очень счастливой, тоже запела весёлую песенку.
Тетя Пен и капитан. Аллан опоздали к завтраку. Когда остальные уже почти закончили, они вернулись с быстрой прогулки по парку с красными щеками и потрясающим аппетитом.

Тетя Пен, опустившись на стул рядом с Пэт, сунула ей в руку рулон бумаги и прошептала:

«Есть кое-что, что принадлежит тебе, Пэтси! Мне стыдно, что я не вернул это раньше. Но теперь ты можешь написать последний куплет!»

Пэт, охваченная любопытством, заглянула в листок. Это была потерянная баллада!
 И что тётя Пен имела в виду под последним куплетом? И тётя Пен, и капитан. Аллан смотрели на неё со смехом в глазах. Пэт почувствовала, как краска заливает её лицо, и смяла невинные стихи в руке. Но тётя Пен сдержала её нарастающее негодование.

«Пэтси, дорогая, однажды вечером, после того как мы поболтали, я нашла «Тайную печаль» на полу в библиотеке. Я узнала героиню — наверное, из-за угрызений совести — мои волосы не совсем «черные», как и моя
глаза ’прозрачно-голубые"! Но мне это понравилось, моя дорогая, и я спрятала это подальше,
потому что я не могла вынести, если бы ты написала о печальном финале, который приближался!
Что, если бы вы заставили ее вонзить стальной кинжал себе в грудь! Или
заставили бы ее прыгнуть с одной из тех могучих скал, на которых охотился рыцарь,
ее брат!

Капитан. Аллан яростно нацарапывал какие-то слова на обратной стороне конверта
. Теперь он очень серьёзно посмотрел на неё.

"Вы простите меня, тётя Пен, если я напишу для вас последний куплет?" — спросил он,
а затем, не дожидаясь ответа, прочитал с драматическим акцентом:

 «Вернулся возлюбленный, мудрый и смелый,
 Чтобы похитить свою даму, сердитую и старую,
 В горную пещеру он унесёт свою добычу,
 И там они будут счастливы вечно и всегда!»

Все рассмеялись над отвращением Пэт.

"Я_ думаю, что это очень глупо, и тётя Пен совсем не сердитая и не старая,
и..." она внезапно замолчала. "Ты хочешь сказать, что это правда?" - спросила она
требовательно.

Теперь густо покраснела тетя Пен. Но она кивнула и повернулась к
своему брату.

"У нас есть сюрприз! Давным-давно мы с Уиллом были помолвлены - это была моя последняя помолвка.
На последнем курсе колледжа! Затем мы позволили глупостям встать между нами, и у нас
потеряно много лет счастья, но...

"Теперь мы собираемся наверстать упущенное!" - вставил капитан. Аллан. - И я не буду...
В конце концов, мне не будет одиноко в том месте в горах!

- О, тетя Пен, я так рада! - и Пэт обвила двумя сильными молодыми руками шею
Пенелопы. Все заговорили одновременно. Рене, глядя на Эмиля, а затем на другие счастливые лица вокруг, подумала, что, должно быть, вся радость мира собралась в этих четырёх стенах солнечной столовой!

"Мы будем как настоящие родственники," — застенчиво добавила она.
«Потому что я всегда буду чувствовать, что капитан Аллан — мой опекун, а Эмиль принадлежит мне, а Пэт принадлежит тёте Пен!»

«Не забывай и обо мне, Мышка!»

«О, нет!» — и раскаяние Рене было трагичным. «Потому что ты самый лучший мужчина в мире и принадлежишь всем нам!»

Пэт, которая исполняла что-то вроде церемониального танца, остановилась в замешательстве.

"О, тётя Пен, а как же школа?"

"Тогда тебе будет жаль терять свою учительницу, Пэтси? Но уже почти первое мая, и вы, девочки, справитесь с домашним заданием.
В любом случае, мама будет здесь и решит, что лучше."

Лицо Пэт было серьёзным.

"Я рада, что мама возвращается домой! И Селия тоже! Но мне _очень_ нравится наша школа, тётя Пен! Благодаря тебе мне нравится изучать всё подряд! Когда мама приедет, я буду уговаривать её, чтобы она позволила нам осенью пойти в школу Линкольна с Пегги, Шейлой и другими девочками, а потом поступить в колледж."

Тётя Пен кивнула в сторону отца Пэт. Пэт, конечно, не знала, что
она пыталась сказать: «Вот — настоящая девушка, которая хочет
когда-нибудь принести пользу в этом мире!»

Затем Пэт настояла на том, чтобы капитан Аллан рассказал им больше о старом доме в
Адирондакские горы.

"Что-то я не могу представить, что он продержит тебя там долго, Пенелопа,"
— рассмеялся её брат. "Он не знает тебя так хорошо, как я!"

Капитан. Аллан описал им старый дом, построенный на полпути к лесистому склону Кобл-Маунтин. Из его многочисленных окон, как он помнил, открывался прекрасный вид на долину, реку и окрестные холмы.

"Уилл пообещал мне, что я смогу продолжать свои эксперименты и причуды! Там будет много места!" — возразила она брату.  "И однажды я превращу Коббл-Хаус в школу для девочек."

— Как в нашей школе, тётя Пен?

— Да, и я надеюсь, что все мои девочки будут работать так же усердно, как ты, Пэт!

— А я буду разнорабочим и главным палачом, когда он вам понадобится! — озорно заявил капитан Аллан.

Мистер Эверетт серьёзно пожал руку своей сестре.

— «Всё, что я могу сказать, — это пожелать тебе успеха, моя дорогая, что бы ты ни пыталась сделать!»

Казалось, им было о чём поговорить, и никто не хотел расходиться. Однако стрелки старых часов над камином быстро приближались к полудню, и Рене не терпелось уйти.
Эмиль к бабушке. Пэт тоже попросилась с ними. Когда они
уходили, Рене крепко держала Эмиля за руку, а тётя Пен, глядя на мальчика,
вытерла слезинку, которая, как ей показалось, скатилась по её щеке.

Капитан Аллан заметил это и ответил на её мысли.

"Он храбрый мальчик и у него сильная воля — он научится работать одной рукой! Но прежде всего он должен оставаться на открытом пространстве, пока не восстановит силы и навсегда не избавится от ужаса, который пережил!

Старый каменный дом совсем не казался уродливым и мрачным при ярком свете.
Утреннее солнце! И для Рене и Эмиля это стало новым поводом для радости —
это должен был стать их дом! В этом месте тоже были признаки жизни.
 Окна были открыты, и из задней части дома доносились звуки
энергичных ударов. Когда они медленно шли по кирпичной дорожке, Рене
внезапно метнулась в заросли дикой жимолости, росшей по обе стороны от двери.

"Эмиль, смотри! Нарцисс!

Вот он — поднимает свою яркую головку из зарослей,
словно зная, что на заброшенный участок пришли солнце и счастье
домой! И там было ещё кое-что, и Рене, увлечённо охотясь, нашла
сотни крошечных травинок ярко-зелёной травы, а за ними — вьющуюся
по старой каменной стене розу.

"О, это будет чудесно!" — воскликнула она, обращаясь к Эмилю. "У нас будет сад, как у Сюзетт."

Эмиль, в душе художник, уже мысленно преображал весь дом и сад. Было бы очень приятно какое-то время ничего не делать, а просто работать с Рене среди растений! Миссис Форрестер,
желая снова увидеть свой «маленький цветочек», разбудила Элсбет очень рано.
в то утро, когда она могла быть готова. Она настояла на том, чтобы
надеть свое старое черное шелковое платье; она обернула вокруг шеи мягкую сетку фичу
и закрепила ее лавандовой лентой.

"Сейчас _don't_ стоять и пялиться на меня так глупо", она обличает
старый слуга. "Разве вы не понимаете, что я больна не больше? «Смотри на меня!» — и, высоко подняв голову, она медленно прошла через комнату
в коридор.

Так они и нашли её в гостиной. Бог вернул ей
так много, что она даже не удивилась, когда Рене просто рассказала ей об этом.
Приход Эмиля. Она не могла вымолвить ни слова, протягивая руки, чтобы обнять мальчика, потому что он был так похож на свою мать, что у неё в горле застрял комок.

 И если в сердце Эмиля и была какая-то неприязнь к бабушке, она исчезла, когда он увидел её! Она выглядела такой маленькой и хрупкой, сидя в большом кресле из орехового дерева, что это пробудило в душе мальчика все рыцарские чувства. Он нежно поцеловал её в каждую морщинистую
щёку.

Затем представили Пэт; Рене тоже пришлось рассказать о том, как она нашла
нарциссы. Лицо Элсбет исказилось в комичной гримасе
В замешательстве она прислушалась, стоя в дверях, и со всех сторон дома
доносился грохот мебели и топот ног.

"Очень скоро здесь всё изменится, — сказала миссис Форрестер,
похлопав Рене по руке.  — Вокруг нас будут расти цветы, и мы будем очень счастливы, мы втроём!"

Это был очень хлопотный день! Эмиля нужно было посвятить в тайны «Гнезда»; ему показали бухгалтерскую книгу Ладу и Эверетта и некоторые работы Рене. Затем он должен был услышать историю о Пэдди и потерянных формулах, о Шейле, Пегги, Гаррете и Хилл-Топе, о Шестом отряде и
о работе скаутов, о Кейнете и о предстоящем празднике! Конечно, никогда в мире язык не вилял так быстро, как у Пэт, и глаза не сияли так ярко, как у Рене, когда Эмиль познакомился со всем, что принесло столько счастья в её жизнь прошлой зимой.

 Внизу, на кухне, тётя Пен, капитан Аллан и папа тоже разговаривали. Пэт с её удивительным чутьём на то, «когда составляются планы»,
воскликнула она, войдя в комнату:

 «Папочка Эверетт, у тебя такой вид, будто у тебя есть секрет!»

 Её папочка напустил на себя очень важный вид.

— У меня есть! У меня есть сюрприз! У всех вас они есть, кроме меня! И я уверена, что вы подумаете, что _мой_ сюрприз лучше всех! И я сама его придумала!

— О, что же это? Если так будет продолжаться, я пойду по _голове_!
 Что же это может быть? — Пэт переводила взгляд с одного на другого. «Тетя Пен, ты так глупо хихикаешь, что я думаю, это как-то связано с твоей свадьбой! Так и есть!
_Так и есть_! Можно мы с Реном будем подружками невесты, тетя Пен, наденем прозрачные платья, большие шляпы и будем нести букеты?»

«Тебе жарко, Пэт!» — поддразнил её отец.

"Пожалуйста, тетя Пен!" — взмолилась Пэт в муках любопытства.

«Мама в записке предложила мне, чтобы мы с твоей тётей Пен привезли вас с Рене в Атлантик-Сити и встретились с ними там…»

«Но я твёрдо намерен жениться на тёте Пен прямо сейчас, понимаешь; я даже не могу дождаться, когда надену газовые шляпы и пышные платья — мы уже столько времени потеряли!» — вмешался капитан Аллан.

«И тогда я сказал: давайте все вместе пойдём и познакомимся с мамой, и мы сможем сыграть свадьбу там, где разбиваются высокие волны...»

«О, папа, папа, это самый лучший, самый грандиозный сюрприз из всех!» A
_свадьба_ в Атлантик-Сити! Только волны не могут быть очень высокими, потому что
здесь нет сурового скалистого берега - только песок! Но мы украсим
комнату цветами ..."

"А вы с Рене будете моими подружками невесты, независимо от того, какие платья вы
наденете!"

"А Эмиль будет моим шафером!"

"И, о, разве мама и Селия не будут удивлены? Видишь ли, _ Я_ догадался
все о капитане. Аллан, потому что тетя Пен так забавно себя вела, когда мы говорили о нем
но мама ничего не знает! Была ли когда-нибудь такая
милая, веселая свадьба, запланированная раньше? "

Лицо Рене слегка омрачилось. Было бы чудесно поехать на море.
но должны ли они с Эмилем оставить маленькую бабушку?

"Благослови вас Господь, она тоже приедет! "Оушен эйр" завершит доброе дело!
с которого началось ее счастье! Я не могу допустить, чтобы мой план был испорчен - даже
если нам придется нанять целый поезд!"

ПАТ хотел немедленно начать паковать.

"Когда мы поедем, папа?" она плакала.

"Послезавтра", - ответил он с оперативностью принятия решений, что
был характерный.

«Я рада, что ты даёшь мне столько времени! Мне нужно будет купить что-то старое и что-то новое, что-то взятое напрокат и что-то синее», — рассмеялась будущая невеста.


"И мы можем пойти на вечеринку к Кейнет и рассказать им об этом!" Пэт была
на мгновение воцарилось молчание. Затем, подойдя к папе, она ласково прижалась щекой
к его руке.

"Папочка, раз уж так много гостей собирается, а свадьбы веселее.
когда много людей, нельзя ли нам взять Шейлу тоже? Она никогда не была
дальше от города, чем Хилл-топ, и она всегда такая
довольная и счастливая и никогда не подтрунивает над вещами, как я! Просто
_подумай_ о том, как она будет выглядеть, когда увидит океан! Мне гораздо веселее, чем ей, папа, я бы с радостью осталась дома, если бы она поехала вместо меня!

И Пэт, представляя, как будет выглядеть лицо Шейлы, когда она впервые увидит
огромный взмах глубокого синего моря был очень искренним.

Мистер Эверетт погладил умоляющее лицо. Он не улыбнулся, потому что был
глубоко тронут щедростью Пэта.

"Да, доченька, Шейла тоже поедет".

"О, папочка, ты самый лучший папочка в мире! Давай сразу побежим
и скажем ей, Рен! «Подумай, как она будет счастлива!»

Из окна библиотеки тётя Пен и мистер Эверетт наблюдали, как две девочки, взявшись за руки, спускаются по дорожке, ведущей от дома Эвереттов к улице. На лице тёти Пен была написана гордость. Она
Девочки научились великодушию и бескорыстию так же хорошо, как латыни и
алгебре! И они тоже познали радость общения! Теперь они спешили поделиться своим счастьем!

 Мистер Эверетт думал о том же, что и его сестра, но, лукаво поглядывая на неё краем глаза, он дразняще повторил:

 «Мэри, Мэри, совсем наоборот, как поживает твой сад?
 Серебряные колокольчики и ракушки моллюсков...


Тетя Пен со смехом перебила её: «И васильки все в ряд! Но разве этот мир не станет богаче и прекраснее для таких здоровых и счастливых девочек, как мы, папа Эверетт?»



 * * * * * * * *



 *Серия «Солнечный мальчик»*

 *Автор: РЭЙМИ ЭЛЛИСОН УАЙТ*


Дети! Познакомьтесь с Солнечным мальчиком, маленьким человечком с большими глазами и
любопытным характером, который считает, что мир — прекрасное место для жизни. Когда Солнечный мальчик рядом, всегда есть чем заняться.

В первой книге серии он навещает своего дедушку в деревне
и узнаёт много удивительного о жизни на ферме, а в других книгах,
перечисленных ниже, его ждут захватывающие приключения, которые понравятся каждому ребёнку Наслаждайтесь чтением...
*******
Солнышке в деревне
Солнышке на берегу моря
Солнышке в большом городе
Солнышке в школе и на улице
Солнышке и его друзьях
Солнышке и его играх
Солнышке на Диком Западе
Солнышке в океане
Солнышке в цирке
СОЛНЕЧНЫЙ МАЛЬЧИК И ЕГО БОЛЬШОЙ СОБАКА
СОЛНЕЧНЫЙ МАЛЬЧИК НА СНЕГУ
СОЛНЕЧНЫЙ МАЛЬЧИК НА ВИШНЕВОЙ ФЕРМЕ
СОЛНЕЧНЫЙ МАЛЬЧИК И ЕГО ПЕЩЕРА
СОЛНЕЧНЫЙ МАЛЬЧИК НА РАДУЖНОМ ОЗЕРЕ

 *ИЗДАТЕЛЬСТВО «ГРОССЕТ И ДАНЛАП», НЬЮ-ЙОРК*