Пловец

Джейн Эбботт. Филадельфия,1920\
***
Глава I.Гора Кеттл

Если бы Джон Уэстли в то августовское утро не сбежал намеренно от своего проводника и не заблудился на Кеттл-Маунтин, он никогда бы не нашёл ни Скалу Желаний, ни Ведьмину поляну, ни мисс Джеральд Трэвис.

Даже у мужчины, у которого волосы начали седеть на висках,
бывают моменты самого дикого бунта против власти. У Джона Уэстли было именно так: он проснулся очень рано утром, посмотрел, как солнце
тёплыми лучами освещает его очень уютную комнату в отеле «Уэйсайд», и
вдруг возненавидел врача, который в городе напечатал на листке
бумаги чёткие правила, которым он, Джон Уэстли, тридцати пяти лет,
должен был следовать. Он возненавидел молоко и яйца, которые, как он
знал, ждали его в столовой, и больше всего на свете возненавидел
улыбающегося гида, который провёл с ним вечер накануне, как и все остальные.
вечер, обдумывая приятные и несложные подъёмы, которые не утомят человека,
восстанавливающегося после очень долгой болезни тифом!

 Это было так просто, что было немного обидно, когда он выскользнул из
двери, ведущей из большой солнечной комнаты в задней части отеля, в то время как гид ждал его у внушительного главного входа. По полю для гольфа, окружающему озеро, проходила небольшая тропинка, сверкающая, как драгоценный камень, в лучах утреннего солнца и ведущая к Кеттл-Маунтин.
Чувствуя себя прогульщиком, Джон Уэстли
Он пошёл по этой тропе. Чувство приключения будоражило его, приятный
лёгкий ветерок, обдувавший его лицо, подстёгивал его. Он остановился у домика,приютившегося в еловой роще, и уговорил хозяйку завернуть ему обед, чтобы он взял его с собой в путь. Добрая женщина
собрала много обедов для своего мужа, который был гидом (и близким другом
человека, который топтался у входа в отель), и она знала, чего хочет человек,
собирающийся подняться на Кеттл-Маунтин.
 Через три часа Джон Уэстли, очень уставший после подъёма, но не
Ничуть не раскаиваясь в своём непослушании, он наслаждался долгим отдыхом,
разложив на камне у своего локтя матушкины припасы.
В три часа Джон Уэстли понял, что выбранная им тропа не ведёт обратно в деревню; в четыре он признал, что заблудился. Вся его мальчишеская радость куда-то улетучилась; он бы обнял своего
презираемого проводника, если бы встретил его на одном из многочисленных
поворотов тропы; у него болели все кости, и он не мог выбросить из
головы мысль о том, что человек может умереть на Кеттл-Маунтин, и
никто не узнает об этом в течение нескольких месяцев!Он выбирал тропы, которые вели _вниз_ просто потому, что его усталые ноги не могли
подняться ещё на один фут! И он спускался по таким крутым склонам, что
был уверен, что спустился с горы в два раза ниже, чем она была, и
должен был непременно попасть в какую-нибудь долину, но вдруг его
нога поскользнулась на иголках, устилавших тропу, он упал, как
падают на льду, — только гораздо мягче — и покатился вниз, вниз,
ловко огибая повороты, и остановился у поваленного дерева как раз
вовремя, чтобы не врезаться в лестницу из камней, аккуратно
вырубленная природой в склоне горы и ведущая к поросшей травой террасе, открытой с одной стороны на широкую долину и окружающие горы, а с другой окружённой склонившимися, шепчущими берёзами.

Не потрясающий вид на долину и не удар о старое бревно заставили его дыхание прерваться с лёгким удивлением — это было внезапное появление стройного существа, стоявшего прямо на огромном камне! Его первой радостной мыслью было то, что это был мальчик — мальчик, который мог отвести его обратно в отель «Уэйсайд», На юноше были мягкие кожаные бриджи и блуза, свободно подпоясанная на талии, шерстяные гольфы и мягкие туфли из лосиной кожи, но когда он повернул голову, как испуганный олень, на неожиданный звук, то с большим интересом, чем с разочарованием, увидел, что это была девушка!
 «Как поживаете?» — спросил он, потому что по её глазам было ясно, что он помешал приятному занятию. — Я очень рада тебя видеть,
потому что, должна признаться, я заблудилась.
Девушка спрыгнула со своего камня. У неё было очень милое лицо,
которое, казалось, улыбалось от уха до уха.
"Не мог бы ты спуститься?" она сказала снисходительно, как будто она была
хозяйка чайник гор и полянах.
Затем Джон Уэстли сделал то, чего за все свои тридцать пять лет он никогда раньше не делал - он потерял сознание. Он сделал небольшое усилие, чтобы подняться и спуститься по каменистым ступеням, но вместо этого скатился бесчувственной кучей прямо к ногам девушки.
Через несколько мгновений он очнулся и почувствовал, как ему в лицо льётся прохладная вода.Рядом с ним были встревоженные карие глаза. Ему было очень стыдно, но он чувствовал себя лучше, потому что поддался!
 «С тобой всё в порядке?»"Да ... или я буду через минуту. Просто дай мне руку".Он восхитился ловкостью, с которой она подняла его и прижала к своему стройному плечу."Маленький папа уехал в Роки-Пойнт, но я знала, что делать", - сказала она. гордо. "Я полагаю, ты из Уэйсайда?"
Он огляделся. — Где находится Уэйсайд?
Она рассмеялась, показав два ряда крепких белых зубов. — Ну, если
Маленький Папаша путешествует, то это в нескольких часах пути, так что Серебряному Копытцу приходится отдыхать между поездками, а мистер Тоби Чабб добирается туда за час на своём новом автомобиле, когда он _поедет_, но если вы пойдёте по тропе Рассвета, а потом поверните у Индейской Головы и снова поверните у Ручки Котла,
и вы попадёте в Сонную Лощину и на Дьявольский Перевал, и...
Джон Уэстли схватился за голову.
"Боже милостивый, неудивительно, что я заблудился! И где же я сейчас?"
"Вы на другом склоне горы. Малыш-Папа говорит, что если бы можно было просверлить Кеттл насквозь, то вы бы оказались на шестой лунке поля для гольфа «Уэйсайд» — только это была бы чертовски длинная дыра.
Джон Уэстли весело рассмеялся. Он вдруг подумал о том, как тщательно его проводник всегда планировал для него _лёгкие_ походы.
Девочка продолжила: «Но отсюда совсем недалеко до
Саннисайд — там я живу. Малыш-Папа — мой отец», — объяснила она.

— Я бы предпочёл думать, что ты лесная нимфа и живёшь вон в той берёзовой роще, но, полагаю, судя по тому, что твоя одежда выглядит очень по-человечески, у тебя есть обычное имя, данное тебе при крещении?

— Я бы сказала, что есть! — воскликнула девушка с неприкрытым отвращением. — Джеральд Клей Трэвис._ Я его ненавижу. Почти всех знакомых мне девочек зовут как-то по-хорошему:Роза, Лили, Клементина. Было бы жестоко называть ребёнка
«Д-ж-е-р-у-л-д».
— Я думаю, это… мило! Это так… необычно. Джон Уэстли хотел добавить, что это ей подходит, потому что она сама необычная, но замялся: маленькая
 мисс Джеролд могла его неправильно понять. Наблюдая краем глаза за
каждым движением стройной, сильной, мальчишеской фигуры, он подумал, что
она не похожа ни на одну девушку, которую он когда-либо знал, и, поскольку у него было три племянницы, и у них было так много друзей, что он действительно знал довольно много о девушках.
"Да, это ... другое", - вздохнула она, не подозревая о мыслях, которые
проносились в голове мужчины. Затем она просияла, потому что даже
смущение от необходимости носить фамилию Джеролд не могло долго омрачать ее настроение. "только никто никогда не называет меня Джеролд - я всегда просто Джерри"."Ну, мисс Джерри, вы даже представить себе не можете, как я рад, что встретил вас! Если бы я этого не сделал, что ж, думаю, я бы погиб на склоне горы Кеттл. Я — простой Джон Уэстли, остановился в «Уэйсайде», и я могу поклясться, что никогда раньше не делал ничего настолько глупого, как падать в обморок, только я только что перенёс довольно тяжёлую форму брюшного тифа.
— О, вам не следовало пытаться забраться так высоко, — воскликнула она. — Как только ты отдохнула, и теперь должна поехать со мной домой. И тебе придётся остаться на всю ночь, потому что мистер Чабб ещё не вернулся из Диртауна, а после наступления темноты он не поедет.
Если бы Джон Уэстли не был так очарован окружающей обстановкой и своим спутником, он, возможно, сразу же попытался бы взять себя в руки и отправиться в Саннисайд. Однако он был вполне доволен тем, что прислонился к огромному камню и «отдохнул». «Я пытаюсь угадать, сколько тебе лет. И я тоже думал, что ты мальчик. Я рад, что это не так».
— Мне почти четырнадцать, — мисс Джерри гордо расправила плечи. — Наверное,
Я действительно выгляжу как мальчик. Я ношу такую одежду большую часть времени, за исключением тех случаев, когда я наряжаюсь или иду в школу. Видите ли, я всегда ходила папа на Silverheels, когда ходил навещать больных людей, пока я не вырос слишком тяжелый и ... и Silverheels стали слишком старыми ". Она сказала это с глубоким сожалением. "Но я живу ... вот так!"
— И ты бродишь в одиночестве по всей горе?
 — О, нет, только по эту сторону Кеттла. Однажды там, за Сонной Лощиной, пропали проводник и человек из Уэйсайда, и поэтому её называют Дьявольской Дырой. Маленький Папаша заставил меня пообещать, что я никогда не пойду дальше поворота.
с тропы Санрайз. Я бы тоже хотела. Но по эту сторону много весёлых бродяг. Это, — она махнула рукой, — Поляна ведьм, а это, — она кивнула на скалу, к которой прислонился мужчина, — Скала желаний.

 Джон Уэстли, который у себя на родине производил бетономешалки, внезапно почувствовал, что попал в мир фантазий.

Он повернулся и посмотрел на скалу — она была очень похожа на множество других
скал на склоне горы, и всё же — в ней было что-то особенное!

 Джерри хихикнула и обхватила своими смуглыми руками обтянутые кожей
колени.

«Я называю всё на этой стороне — никто из Уэйсайда никогда не приходит сюда, понимаешь. Я играла здесь с самого детства. Я всегда притворялась, что в горах живут феи». — Она серьёзно посмотрела на него. «Они _должны_ там жить! Ты же знаешь, что здесь всё _волшебное_!»

Джон Уэстли кивнул. — Я понимаю: ты взбираешься наверх и думаешь, что ты на вершине, а потом оказывается, что есть ещё выше, и ты съезжаешь вниз и думаешь, что ты в долине, а потом оказываешься на месте — вот таком — и весь мир по-прежнему внизу.

 — Должно быть, было здорово всё это сделать? — глаза Джерри заблестели. — И
повсюду растут такие красивые растения, и цвета такие разные!
 А лесные лощины и овраги — они такие таинственные. Я слышала, как
разговаривают деревья! А ручьи — они не могут быть просто
ручьями, они такие... такие... _живые_!
 — О да, — Джон Уэстли явно был убеждён. «Феи, должно быть, живут в горах!»

 «Конечно, теперь я знаю — мне четырнадцать, — что фей не существует, но притворяться весело. Но я всё равно называю это место Скалой Желаний, и я прихожу сюда, встаю на неё и загадываю желания — только их не так уж много».
«Есть много вещей, о которых ты не просишь Маленького Папу, — знаешь ли, о чём-то большом».

«Мисс Джерри, вы загадывали желание, когда я… пришёл!»

Она покраснела. «Да. Маленький Папа говорит, что я должна быть очень счастливой девочкой, и
я счастлива, но, думаю, у каждого всегда есть что-то по-настоящему большое, чего он хочет больше всего на свете».

Джон Уэстли серьезно склонил голову. "Я думаю, что все так думают, Джерри.
Я думаю, это то, что помогает нам продолжать гонку. Это лишает тебя
желания рассказать об этом?"

"О боже, да!" Затем она рассмеялась. "Только я полагаю, что этого не могло быть, потому что
на самом деле фей не существует".

— О чём ты мечтала? — спросил он ласково, с глубоким интересом в глазах.


Она колебалась, её тёмные глаза мечтательно смотрели вдаль. — О том, чтобы я могла просто идти по этой сияющей белой дороге — вниз, вокруг и вокруг — на другую сторону горы! — Она встала на колени и протянула голую руку в сторону долины. «Я всегда этого хотел с тех пор, как Маленький Папаша ездил туда и оставлял меня дома, потому что это было слишком далеко. Я знаю, что всё, что находится по другую сторону горы, — о, сильно отличается от Миллерс-Нотч
и... школа... и... Саннисайд... и Кеттл. — Её голос был жалобным и тоскливым, а глаза сияли. — Я _знаю_, что там всё по-другому. Отсюда я вижу, как проезжают автомобили, и они всегда сворачивают и объезжают гору и никогда не заезжают в Миллерс-Нотч, если только не заблудятся. И все поезда идут в ту сторону, и... и там _должно_ быть по-другому! Это похоже на
книги, которые я читала. Это _мир_... — она опустилась на колени.
"Однажды я пыталась идти пешком, а однажды ехала на Серебряных Копытцах, но, кажется, так и не добралась до настоящего поворота, он был так далеко, и я боялась. На закате я смотрю
Посмотри на цвета и маленькие облачка в небе, они похожи на
замки, и я думаю, что это отражение того, что находится на другой стороне.
 _Это_ то, чего я желала. — Она серьёзно посмотрела на Уэстли.
 — Это ужасно плохо? Маленький папа сказал, что я недовольна, и
 Милая — это её мама — плакала и обнимала меня, как будто была
напугана. Но однажды я просто _должен_ буду пойти по этой дороге.

[Иллюстрация: она указала на извилистую дорогу]

По какой-то причине, которая была выше понимания даже его тренированного ума, Джон Уэстли был глубоко взволнован. Малыш Джерри, дитя
лес-он почувствовал, как ее мать, должно быть, чувствовал! Была загадка, о
девушка, которая провела его любопытство; она может быть ребенок просто
горе людей. Он поднялся со своего места, прислонившись к скале, с
удивительной ловкостью.

"Если ты подашь мне руку, я встану на твою скалу и пожелаю, чтобы твое
желание сбылось, если ты так сильно этого хочешь!" Но, может быть, дитя, ты обнаружишь, что то, что у тебя есть здесь, гораздо лучше, чем что-либо по ту сторону горы. А теперь, может быть, ты проложишь путь в
Саннисайд.

Джерри нетерпеливо бросился вперёд. «И тогда ты встретишься с Милой и
«Маленький папа, большой мальчик и перечница!»




ГЛАВА II

СОЛНЕЧНЫЙ БЕРЕГ


Джерри провела свою новую подругу всего несколько шагов по
круто спускающейся тропе, как вдруг деревья, густо росшие по обеим
сторонам, расступились, и перед ними открылась поляна, где в буйном
хаосе цвели розы и мальвы, флоксы, львиный зев, петунии и огромные
астры с фиолетовыми сердцевинами, а также кукуруза с золотыми
косами, кабачки, свёкла и бобы. Оттуда к поросшему травой участку,
окружавшему дом с низкой остроконечной крышей, вели увитые
виноградом ворота.

— Эй, милая! — крикнул Джерри чистым голосом.

В ответ раздался хор радостных лаев. Из-за угла выбежали
сеттер-луизетта и жесткошёрстный терьер, натыкаясь друг на друга в
стремлении добраться до своей хозяйки; в тот же миг дверь, ведущая из
дома в сад, открылась, и вышла стройная женщина.

Джон Уэстли с первого взгляда понял, что она — мать Джерри, потому что у неё были такие же
солнечные губы, как у Джерри; её волосы, как и у Джерри,
казались отполированными солнцем, но, в отличие от коротко подстриженных
волос Джерри, они мягко завивались на макушке её изящной
головы.

«Это моя мама», — объявил Джерри таким тоном, словно хотел сказать: «Это самая мудрая, добрая и красивая женщина во всём мире!»

Хотя платье, которое было на миссис Трэвис, было выцветшим, изношенным и не отличалось особым стилем, Джон Уэстли инстинктивно почувствовал, что она необычная женщина; в её приветствии не было смущения. Только один раз, когда Джон Уэстли представился, в её поведении
промелькнуло почти незаметное колебание, а затем на мгновение в её глазах
появился испуганный взгляд.

Пока Джерри с ласковым упрёком успокаивал её собак, миссис
Трэвис повёл их гостя к маленькому домику. Она была глубоко обеспокоена его состоянием; он не должен был даже думать о том, чтобы вернуться в Уэйсайд, пока не отдохнёт, — он должен был провести ночь в Саннисайд, а утром Тоби Чабб мог бы отвезти его туда. Доктор Трэвис скоро вернётся, и он будет рад узнать, что они с Джерри приютили его.

 «Мы нечасто встречаем новых людей по эту сторону горы», — сказала она с улыбкой. «Вы нас очень порадуете!»

Джон Уэстли так сильно заинтересовался семьёй Трэвис и их
Необычный дом, спрятанный на склоне горы, казалось бы, в нескольких милях от кого-либо и чего-либо (хотя Джерри указал ему тропинку, ведущую вниз по склону холма к Миллерс-Нотч, школе и маленькой церкви, которая была на милю короче, чем дорога), он совершенно забыл о тревоге, которая, должно быть, охватила всё руководство отеля «Уэйсайд» из-за исчезновения важного гостя. В тот самый момент, когда он переступил порог залитой солнцем гостиной в коттедже Тревисов,
Обеспокоенный управляющий отелем вызвал по телеграфу самых опытных проводников в штате, чтобы они тщательно обыскали окрестности, и в то же время нью-йоркский журналист, приехавший в «Уэйсайд» на отдых, отправлял своему городскому редактору с городской телеграфной станции самые мрачные подробности трагедии.

Джон Уэстли сразу понял, что Саннисайд — это дом, построенный «вручную»; каждый его сантиметр был продуман с любовью. Окна были вырезаны не по архитектурным правилам, а там, где открывался самый прекрасный вид; двери, казалось,
открывался там, где хотелось. Балки низкого потолка и
деревянные панели стен были выкрашены в мягкий коричневый цвет. Повсюду
стоял сосновый запах, как будто ароматные запахи с гор
проникли в маленький домик и остались в нём. Комнату венчал
большой камин. Перед ним теперь растянулся огромный мальтийский
кот. И самое удивительное — повсюду были книги, на полках, встроенных во все возможные ниши и углы, на большом столе, на подлокотнике большого кресла, придвинутого к западному окну.

Джон Уэстли с растущим удивлением наблюдал за всем этим, пока миссис
Трэвис не принесла ему бокал домашнего вина. Он с благодарностью выпил его,
а затем откинулся на спинку стула и довольно рассмеялся.

"Я начинаю чувствовать себя, как Джерри, — что Кеттл-Маунтин населена
феями и что я нахожусь в их крепости!"

Но в Джерри, когда она вбежала в дверь с Пепперпотт на руках и
Бигбоем, прыгающим рядом, было мало что от феи. Они грубо разбудили Мальтийскую соню,
Джерри позвал её, а затем растянулся на коврике у камина.

"Успокойся, Пеппер! Поздоровайся с джентльменом, Бигбой. Они очень обижены, потому что я убежала без них," — объяснила она
Джону Уэстли. "Тебе теперь лучше?" — спросила она с лёгкой ноткой собственничества в голосе.

— Да, конечно, и я тоже рада, очень рада, что заблудилась.

 — А вот и Маленький Папа идёт по тропе! Я скажу ему, что ты здесь.
 В любом случае, он захочет, чтобы я привела Серебряные Копытца. — Она в мгновение ока умчалась прочь,
собаки прыгали за ней.

Познакомившись с Джерри и его матерью, Джон Уэстли ничуть не удивился, обнаружив, что доктор Трэвис тоже весьма необычный человек. Он был невысоким, его деревенская одежда свободно висела на худощавом теле, волосы небрежно свисали на воротник, но в его лице было что-то доброе и мягкое, что сразу располагало к себе. Не нужно было смотреть на его пыльный, потрёпанный саквояж, чтобы понять, что он посвятил свою жизнь заботе о других.

Несмотря на то, что Джон Уэстли много путешествовал, за всю свою жизнь он ни разу не сталкивался
с таким интересным событием, как та ночь в Саннисайд.
Поразительным было гостеприимство этих людей, которым, казалось, было совершенно безразлично, кто он такой, — им было достаточно того, что случай привёл его к ним в трудную минуту. Всё, казалось, говорило о том, что миссис
Трэвис, по крайней мере, была женщиной с высшим образованием, но ничто в их простой, приятной беседе не позволяло предположить, что они оба не родились и не выросли на Кеттле. Всё в доме говорило о культурном вкусе, но мягкие кресла, ковры, шторы в мягких тонах были изношены до дыр. И
Самым загадочным из всего этого была сама мисс Джерри, которая появилась за ужином в сильно выцветшем, но безупречно чистом клетчатом платье, в чёрных туфлях и хлопковых чулках вместо оленьих шкур и шерстяных носков. Она была очень энергичной маленькой девочкой с бесстрастным выражением лица, которое позабавило Джона Уэстли, и в то же время он задавался вопросом, не могла ли она пройти обучение в школе в Миллерс-Нотч.

Он чувствовал, что миссис Трэвис, должно быть, читает по его лицу охватившее его любопытство. Он не знал, что в глубине её сердца таилась острая боль.
сожалею, что Джерри так дружелюбно принял этого незнакомца — Джерри, который обычно был немного застенчивым! Конечно, она не могла знать, что это произошло потому, что он признался Джерри, что тоже нашёл в Кеттле что-то близкое к волшебству — что он стоял на Скале Желаний и очень серьёзно загадывал желание, и если бы миссис Трэвис знала, о чём он загадал, её сожаление переросло бы в настоящую тревогу!
После того как Джерри с Пеппер ушли спать, а доктор Трэвис с Бигбоем
выскользнули в маленький сарай, Джон Уэстли невольно сказал:
Хотя слова вырвались у него, несмотря ни на что: «Конечно, вы знаете, что я совершенно поражён, обнаружив такое место — здесь, на горе».

Миссис Трэвис улыбнулась, как будто в её голове было много всего, что она не собиралась говорить.

«Саннисайд кажется вам привлекательным?» У нас нет никакого богатства - как считает мир
, но мы с доктором любим книги и обогатили ими наш маленький
уголок в мире.

- А у тебя есть Джерри.

"Да!" На лице матери мелькнула улыбка, хотя в
ее глазах была тоска. "Но Джерри становится большой девочкой".

"У вас, должно быть, здесь необыкновенно отличная школа". Джон Уэстли покраснел
от смущения, что, как он прямо выразился, "накачивает" Джерри
мать.

Ее объяснение было простым. "Это так же хорошо, как в горных школах. Когда
снег такой глубокий, что она не может идти по тропе, которой я ее научил
дома. Понимаете, я не всегда жила в Миллерс-Нотч — я приехала
сюда незадолго до рождения Джерри.

 — У неё много друзей? — Он вспомнил, как Джерри болтал о какой-то Роуз,
Клементине и Джимми Чаббсе.

 — Несколько, но только те, кто примерно её возраста. И она их перерастает.
ее школа. Миссис Трэвис слегка нахмурила хорошенький лобик. - Это
первая настоящая проблема, которая возникла в Саннисайде за ... очень долгое время.
Жизнь здесь всегда была такой простой. У нас есть всё, что мы можем захотеть съесть, и
практика доктора, хоть она и небольшая, позволяет нам одеваться,
но... Джерри начинает хотеть чего-то большего, чем школа там, внизу,
и эти несколько приятелей, и даже я, могу дать ей это!

Джон Уэстли вспомнил лицо Джерри, когда она загадала желание: «Я хочу пойти по той сияющей дороге — там, внизу, — вокруг и вокруг — на другую сторону».
Он кивнул, как будто понял, что именно миссис Трэвис имела в виду под «её проблемой». Он также понял, хотя у него и не было собственных детей, почему её голос слегка дрожал.

«Мы не можем помешать маленькой Джерри вырасти и стать большой Джерри, не можем помешать ей немного расправить крылья, и всё же — о, мир такой большой и суровый, в нём так много жестокости и эгоизма, так много несчастья! Если бы я только могла всегда держать её здесь, довольную... — она резко замолчала, немного стыдясь своей вспышки.

Джон Уэстли знал, как будто она подробно рассказала ему о себе, что жизнь где-то и когда-то, вдали от тишины Саннисайд, причинила боль этой маленькой женщине.

 «Мы с доктором Трэвисом находим утешение в книгах, — продолжила миссис Трэвис, — а наши соседи, хотя мы и живём довольно далеко друг от друга, — приятные, простодушные люди. Джерри делает всё то, что нравится молодым людям:
она плавает в озере Миллера, катается на коньках и лыжах,
круглый год бродит по окрестностям Кеттла; она может подзывать к себе птиц
и диких белок, как будто она сама дикое существо
сама. Она заботится о своем маленьком саду. И я сделаю все
с ней. Еще она постоянно говорит, как будто какой-то день она сбежала!
Конечно, я знаю, что она не поступила бы именно так, но иногда я задаюсь вопросом
имею ли я право пытаться удержать ее. Я не забыла свои собственные
мечты. Она рассмеялась. «Я, конечно, никогда не мечтала о _таком», — она махнула рукой в сторону тёмной комнаты, — «и всё же, как я обнаружила, это лучше, чем та радужная картина, которую рисовало моё воображение!»

Джон Уэстли пожалел, что не читал больше и не работал усерднее, чтобы заработать на жизнь.
о том, как молодёжь тянется к знаниям, было написано так много, что он мог бы повторить это сейчас, если бы знал всё, маленькой
мамочке. Вместо этого он поймал себя на том, что рассказывает ей о своих трёх племянницах.
Затем миссис Трэвис как бы невзначай заметила:

"Очень приятные люди открыли «Коббл Хаус» на Коббл
Маунтин — мистер и миссис Уилл Аллан. Я познакомилась с ней в церкви. Она... ну, я
сразу понял, что она мне понравится и что она поможет мне
насчет Джерри. Я...

- Аллан... Уилл Аллан? Да ведь, благослови меня господь, это же Пенелопа Эверетт, та самая
— Лучшая женщина, которую я когда-либо знал! Они родом из моего города. Он вскочил на ноги от восторга.
— Я и не мечтал, что окажусь так близко к ним!
 Я попрошу мистера  Чабба отвезти меня туда завтра.
 Конечно, она тебе понравится.  Она... ну, она такая же, как ты!

ПО ДОРОГЕ В КОББЛ


На следующий день «Летающий день» мистера Тоби Чабба, как доктор Трэвис назвал единственный автомобиль, которым мог похвастаться Миллер, деловито пыхтел по горным дорогам. Джон Уэстли выехал очень рано, чтобы найти своих друзей в
Коббле, а затем ему пришлось вернуться в Уэйсайд, чтобы успокоить расстроенную
менеджер и полдюжины разгневанных гидов, а также собрать свои вещи;
потому что Аллансы не позволили бы ему остановиться где-либо ещё, кроме как у них в
Коббле. Затем, после того как он удобно устроился в свежевыкрашенной и оклеенной обоями гостевой комнате старого каменного дома, который Аллансы перестраивали, он уговорил миссис Аллан вернуться в Саннисайд, чтобы она могла до конца дня лучше познакомиться с Джерри и его матерью.

«Я бы не был так взволнован, даже если бы нашёл золотую жилу на склоне
Кеттла!» — сказал Джон Уэстли своим друзьям. Миссис Аллан, привлекательная
Молодая женщина, привыкшая к тому, что у неё много близких друзей, в глубине души задавалась вопросом, не будет ли ей в Коббле немного одиноко, поэтому она с большим интересом выслушала рассказ Джона Уэстли о Джерри и Саннисайд.

"Я не могу объяснить, почему эта девушка кажется такой непохожей на других, — она такая чертовски естественная! В ней есть какая-то свежесть, как
в этих чистых, прохладных горных ветрах, которые обдувают тебя.

Миссис Аллан рассмеялась над его неуклюжей попыткой объяснить Джерри. Она привыкла
девочкам — она их любила, она понимала, что он пытается сказать.
Он продолжил: «И вот она растёт, спрятанная на склоне той горы, с матерью, которая, я думаю, больше похожа на сестру — она говорит, что катается на коньках и лыжах и делает всё вместе с ребёнком. И самый любопытный
отец — не думаю, что он хоть раз в жизни уезжал из Кеттла дальше, чем в Уэйтаун.
Он сидит там со своими книгами, когда не скачет верхом на лошади к какому-нибудь больному горцу, и он добрейшая, нежнейшая душа, которая когда-либо жила на свете. В этом доме царит особая атмосфера
дом, который отличается от других, честное слово, — напоминает старые
истории о королях и королевах, которые переодевались в крестьян, — простая
еда, всё какое-то потрёпанное, но на это не обращаешь внимания,
повсюду царит ощущение покоя и счастья.
Джону Уэстли даже пришлось остановиться, чтобы перевести дыхание. Но он был слишком взволнован и
серьёзен, чтобы заметить весёлый блеск в глазах миссис Аллан.
«Когда я ложился спать, разве эта большая янтарноглазая кошка Джерри не последовала за мной
наверх, в мою комнату, и не растянулась на моей кровати, как
Хотя я и ожидал чего-то подобного! Я никогда в жизни не спал с кошкой в одной комнате, но мне казалось, что будет верхом невежливости вышвырнуть её с кровати! И я не спал так крепко с тех пор, как мне стало плохо, как в той маленькой комнате. Думаю, дело было в сосновом аромате. Мисс Джерри разбудила меня в неурочное время, бросив в окно розу. Это ударило меня прямо в нос. Маленькая негодница стояла там, на солнце, в своих нелепых брюках, с корзинкой ягод в руке — она бежала по тропе за ними.

Хотя восторженный рассказ Джона Уэстли подготовил её к тому, что она
увидит в Саннисайд, через десять минут после того, как Пенелопа Аллан переступила порог, она не смогла удержаться и кивнула ему, как бы говоря:
«Вы были совершенно правы». В таких местах, как Саннисайд, не было места условностям, и через несколько мгновений женщины уже болтали как старые подруги, пока доктор Трэвис своим протяжным голосом объяснял преимущества некоторых теорий посадки растений, на что
Уилл Аллан внимательно слушал, потому что планировал разбить сад в
Коббл, в то время как Джон Уэстли, понимающий лишь время от времени по слову,
пожалел, что посвятил так много времени цементу и узнал больше
о шпинате.

Потом, пока они ехали вниз по неровной тропе обратно к булыжником, Джон
Уэстли потребовал: "честно говоря, ручка Аллан, не кажется ли вам, что есть
Такое тайна и о Трэвис эти люди?"

Она на мгновение замешкалась, прежде чем ответить, а затем слегка рассмеялась.
 «Ты забавный, мужчина, — магия этих гор проникает в твою
кровь! Конечно, нет — они просто очень счастливая семья, которая знает
немногим больше, чем большинство из нас, о том, что действительно ценно в этом мире
. А теперь расскажи мне о своих племянницах - Изобель и этой сумасбродке Джип.
и малышке Тиб. - Она хорошо знала, как любил Джон Уэстли этих троих
девушки и разговоры о них напомнили ей о том, что она знала раньше
дома, до того, как прошлой весной она вышла замуж за Уилла Аллана.

— О, они так же плохи, как и всегда, — сказал он тоном, который подразумевал прямо противоположное. — Изобель с каждым днём становится всё более тщеславной, а Джип — всё более беспечной, а Тибби испортит себе пищеварение, если мать не заставит её
ешь меньше конфет и больше овсянки. Я почти не видел детей с тех пор, как заболел.

"А Грэм — бедный мальчик, застрял среди этих девочек! Должно быть, он теперь в длинных брюках.

"Грэм может сам о себе позаботиться, — рассмеялся дядя. — Хотел бы я, чтобы они все четверо были здесь, со мной! Я хотел взять их с собой, но доктор Хьюитт сказал, что это самый верный путь к гробовщику. Они хорошие ребята, но иногда я задаюсь вопросом...

"Вы необыкновенный дядя, раз так заботитесь о своих племянниках и племяннице."

"Я ничего не могу с собой поделать; я живу с ними с тех пор, как они были маленькими, и это...
как будто они мои собственные. И их отец так часто уезжает, что я
думаю, их мать во многом полагается на меня. Иногда я немного
беспокоюсь — у них самое лучшее образование и всё, что могут дать
молодым людям деньги, и всё же — в них есть какая-то поверхностность,
которая заставляет их... ну, не ценить возможности, которые у них есть.

— Ты говоришь как настоящий учитель, — насмешливо рассмеялась миссис Аллан.

 — Ты забыла, что, когда дядя Питер Уэстли оставил Хайакрс школе Линкольна,
я стала попечителем школы? Это почти так же плохо, как
быть директором. И в этом году я тоже собираюсь принимать активное участие
в жизни школы. Доктор говорит, что у меня должно быть «разнообразие»
интересов, чтобы компенсировать напряжение от производства бетономешалок, и я думаю, что общение с двумя сотнями мальчиков и девочек мне в этом поможет, не так ли?
 Этим летом в Хайакрсе отремонтировали здание и пристроили одну комнату. Там ещё двадцать акров земли для занятий спортом на свежем воздухе.

 «Какой замечательный подарок», — размышляла миссис Аллан, вспоминая груду камней и мрамора, которую старый Питер Уэстли построил на окраине своего города.
Он никогда не смог бы извлечь из этого никакой пользы, потому что был
суровым старым холостяком, который терпеть не мог, когда кто-то находился рядом с ним. Ходили слухи,
что он построил его только потому, что хотел, чтобы его дом стоил дороже
любого другого дома в городе; каким бы недостойным ни был его мотив при
строительстве, он навсегда облагородил это место, когда завещал его
мальчикам и девочкам своего города.

«В школе будет возможность компенсировать то, что угрожает Изабель и Джипу, — своего рода взрослость, которую они напускают на себя, — как маскарадный костюм!»

— Мне нравится ваш очень мужской способ описания вещей, — рассмеялась миссис Аллан,
вспоминая собственный опыт, когда она в течение шести месяцев заботилась о своей племяннице Патриции Эверетт. — Это так... _живо_! Маскарадный грим, слишком яркий и длинный, а потом, когда
вы заглядываете под «взрослый» костюм, там всё ещё остаётся маленькая девочка,
которая по-настоящему любит резвиться и заниматься восхитительными
видами спорта, присущими только юности.

Джон Уэстли несколько мгновений ехал в полном молчании, думая о
молодых людях, которых он любил, а потом его мысли внезапно обратились к маленькой девочке, которую он
Она сидела на Скале Желаний, с тоской глядя в мир грёз, который лежал за долиной и горной вершиной.

«У меня есть идея — просто супер!» — воскликнул он, как раз когда «Муха-однодневка»
влетела на поросшую травой подъездную дорожку Коббл-Хауса.




Глава IV

Уэстли


— Джип Уэстли, немедленно слезай с этого стула! Ты же знаешь, что мама не хочет, чтобы ты на нём стояла!

Мисс Джип, испугавшись внезапного появления сестры в дверях, тут же
спрыгнула со своего места на изящном стуле с ситцевыми подушками.

"Я просто вешала свой новый плакат, — сердито ответила она. — Тиб,
Убери молоток. Что ты собираешься делать, Изабель? — скорее, спросил Джип.
— Что, чёрт возьми, ты _нашла_ себе делать?

 Из-за того, что мать миссис Хикс была настолько бессердечной, что у неё случился
апоплексический удар, на юных Уэстли обрушилось много душевных страданий.
Миссис Хикс была экономкой Уэстли, и миссис Роберт Уэстли, которая вместе со своими четырьмя детьми проводила август на Кейп-Коде,
заявила, что должна немедленно вернуться домой, потому что уход миссис Хикс
оставил бы дом на попечение двух служанок, которые
очень новая и очень неопытная. Конечно, было много
возмущений, но миссис Уэстли, на этот раз бессердечная, не обращала внимания на своих обиженных детей.

"Ни кусочка серебра, ничего, с этой рыжеволосой
Лиззи! И в любом случае, до начала занятий в школе осталось всего две или три недели." Что, конечно, было слабым утешением!

— О, я подумала, что зайду и посмотрю, дома ли Джинни.

 — Конечно, её нет. Лагерь «Фэйрвью» не закрывается до второго сентября. Жаль, что я не поехала туда! Где Грэм?

Изабель вытянулась во весь свой изящный рост в кресле с ситцевыми подушками, которое освободил Джип.

"Он поехал в Хайакрс, чтобы посмотреть, что там изменилось. Разве не забавно будет ходить в школу в доме старого дяди Питера?"

На мгновение Джип и Тибби забыли о скуке.

"Это будет как в новой школе. Я знаю, что буду одержима желанием
съехать вниз по перилам. Если бы я знала, что Грэм уходит, я бы тоже ушла.

 «Барбара Ли собирается занять место капитана. Рики в спортзале, —
сообщила Изабель своим сёстрам. — Вы же знаете, что она была в команде по
плаванию, баскетбольной команде и хоккейной команде в колледже».

"Давай попробуем попасть в школьную команду в этом году, Изабель". Джип села очень прямо.
"Разве ты не помнишь, как капитан Джип?" - спросила она. "Разве ты не помнишь, как капитан Джип?" Рики говорил с нами в прошлом году
о том, что нужно сделать, чтобы укрепить дух школы?

Изобель зевнула. "Сейчас слишком жарко, чтобы думать о чем-то прямо сейчас! Мисс
Гримболл всегда говорит о школьном духе так, будто мы должны делать всё ради этого. Это мой последний год — я просто хочу, чтобы
Изабель Уэстли хорошо провела время, а школьный дух может идти к чёрту!

Джип с завистью посмотрела на свою отважную сестру. Изабель была такой, какой должна быть.
Бедная, неуклюжая, темнокожая Джип мечтала стать... её лицо было розово-белым, как цветущая яблоня, светлые волосы вились на висках и на шее, тёмно-синие глаза обрамляли длинные чёрные ресницы;  после долгих тренировок она научилась грациозно сутулиться, что принесло бы ей состояние, если бы она снималась в кино; она была признанной красавицей всей школы Линкольна и пару раз ходила на танцы в сопровождении старших мальчиков.

«А вот и Грэм!» — крикнула Тибби из окна. Она высунулась, чтобы поприветствовать его.

Грэм Уэстли, который из-за необходимости защищаться в течение пятнадцати
лет занимал незавидное положение между Изобель и Джип, разработал
необычайная напористость была тем, что его дядя любовно называл "совсем
мальчишкой". Но достоинство своих первых длинных брюках, с одного взгляда, что
перед мальчишеским озорством своим честным, открытым лицом.

Его сестры буквально засыпали его вопросами.

«Почему бы вам не пойти туда и не посмотреть самим?» Но он был слишком
взволнован новой школой, чтобы скрывать от нас информацию. Гостиная и старая библиотека были объединены в одну большую комнату для
справочная библиотека; классные комнаты были бесконечно веселыми; бильярдная
была расширена и должна была стать актовым залом. Было пристроено крыло
для крытого спортивного зала. Они со Стюартом Кингом забрались далеко в башню
, но комната в башне была заперта.

"Я помню - мама и дядя Джонни сказали, что бумаги и
книги дяди Питера были сложены там. Мама не захотела бы, чтобы они были здесь.

«Разве это не забавно?» — размышляла Джип, балансируя на изножье своей кровати.
"Все ненавидели старого дядю Питера, он был таким ворчливым стариком, и
никто не хотел ехать в Хайакрс, а потом он превратил его в
в школе, и мы все будем любить его и сочинять о нём песни...

"И праздновать день рождения дяди Питера каким-нибудь развлечением или
чем-то в этом роде," вмешался Грэм. "Может, нам даже дадут выходной, чтобы
почтить его память. Ура старику Боунсу!"

"Грэм, ты ужасен," хихикнула Джип.

— это не моя вина. Это вина дяди Питера. Если никто в мире не любит их, то это потому, что они не любят никого другого!

Изобель проигнорировала его философию. — Ты должен помнить, Грэм Уэстли, что быть внуками дяди Питера и получать его деньги — это не моя вина.
дает нам определенные----" она барахталась, ее ум лихорадочно поиск
для этого слова.

"Престиж", воскликнул джип величественно. "Я слышал, мама говорила. И я посмотрел это.
- это означает власть, и влияние, и могущество. Но я не понимаю, как просто.
так получилось, что мы племянницы дяди Питера ...

Временами склонность Джип вникать в суть вещей раздражала её старшую сестру.

"Мне плевать на словари. Теперь, когда школа будет в
Хайакрсе, мы четверо хотим всегда быть очень осторожными в том, как мы говорим о дяде
Питере, и вести себя там с достоинством..."

- Ратс! - с презрением перебил Грэхем. - Послушай, Джип, это _my_ баннер!
После этого завязалась оживленная перепалка, в которой Тибби, обожавшая Грэма,
встала на его сторону, а Изобель, несмотря на слезные мольбы Джип, отказалась
принять участие, чтобы баннер спустился со стены и вошел в
Карман Грэхема точно так же, как миссис Уэстливошла в комнату.

"Почему, мои дорогие, вы все в доме в этот прекрасный день?"

Миссис Уэстли была пухлой, ясноглазой женщиной, которая обожала своих четверых детей и наслаждалась их обществом, за исключением редких случаев, когда она «отвлекалась» на них. В такие моменты она всегда обращалась к «дяде Джонни».

Изобель и Джип почти успели ответить: «Нам некуда идти»,
когда следующие слова матери прервали их жалобу.

"У меня самые удивительные новости от дяди Джонни," — и она показала
толстый конверт.

"О, когда он вернётся?" — воскликнула Тибби.

- Очень скоро. Но что, по-твоему, он хочет сделать? Привести с собой обратно?
маленькую девочку, которую он нашел там, в горах ... или, скорее, она нашла
_him_- когда он заблудился по ложному следу. Послушай:

"'...Она самый необычный ребенок. И она переросла школу.
здесь. Я бы хотел, в качестве своего рода стипендии, отправить ее на год или два
в школу Линкольна. Но есть одна сложность: найти для неё подходящее место для жизни — она слишком молода, чтобы жить в пансионе. Не могли бы вы с девочками потесниться и уступить ей одну из своих комнат?
в малышке? Я ещё ничего не сказала её матери — и не скажу, пока не получу от вас вестей. Но я хочу провести этот эксперимент, и мне очень поможет, если вы напишете и скажете, что моя малышка может прийти прямо к вам. Я долго беседовал с Джоном Рэндольфом перед тем, как приехать сюда. Мы чувствуем, что школа Линкольна немного отошла от настоящего демократического духа товарищества, который должна поддерживать каждая американская школа. Он предложил определённые стипендии, и это пришло мне в голову, когда я нашёл эту девочку. Изобель, Джип и все их друзья могут
«Позаботься о моей дикой горной девчонке — и она тоже может позаботиться о мисс Джип и
Изабель».

«Хм», — послышалось что-то вроде фырканья от Изабель и Джип.

«Хотел бы я, чтобы он нашёл мальчика», — добавил Грэм.

С того момента, как она прочитала письмо, миссис Уэстли
думала о том, как помочь Джону Уэстли. Ей всегда нравилось делать всё, что от неё хотели, — особенно дядя Джонни.

"Если бы Джип вернулась с Тибби или..."

"_Мама!_" Джип искренне расстроилась — весной она
получила в своё распоряжение эту комнату и очень её любила.

— А вещи Джипа так захламляют мою комнату, — жалобно воскликнула Тибби.

- Тогда, может быть, вы все поможете мне обустроить для нее детскую? Все в доме
хотя малышке Тибби было двенадцать лет, все еще
называли уютную комнату на втором этаже в задней части дома
"детская". Миссис Уэстли любила заниматься шитьем или чтением.
там для нее это было связано с драгоценными воспоминаниями; старый книжный шкаф все еще был
заполнен игрушками и детскими книжками; у кукол Тибби был уголок в комнате.
собственные; Инструменты для рисования Изобель были разложены на столе в эркере
а на некоторых открытых полках были выставлены драгоценные "образцы" Грэма.
все они были аккуратно помечены и перемешаны с коллекцией военных трофеев. "Починить
детскую" означало бы такие перемены, каких дом Уэстли никогда не знал
! Лица у всех были очень серьезными.

"Для дяди Джонни это было бы не так уж много!"

Изобель, Джип, Грэм и Тибби, каждая по-своему, обожали дядю
Джонни. Поскольку их собственный отец отсутствовал по шесть месяцев в году,
дядя Джонни часто выполнял двойную роль: отца-наставника и снисходительного
дядюшки.

"И он был так болен," — добавила Тибби.

"Я могу хранить свои вещи в своей комнате". Грэхему эта идея понравилась.

"Полагаю, я смогу рисовать в кабинете отца, даже если там освещение
не такое хорошее". Изобель, кто под ней мало
жеманность была честной души, знал в душе, что ее не было
такая уж жертва, потому что она не касалась ее рисования карандашами для
недели и недели, однако она нарочно сделал ее тон жаловаться.

«Я думаю, мы всё равно можем там поиграть?» — спросила Джип.

"Конечно, можем, — заявила её мать. — Мы поставим ту маленькую старую кровать, что стоит в кладовке.
Мы поставим её в гостиной».

— Как её зовут? — лоб Джипа нахмурился.

Миссис Уэстли показала на письмо.

"Джерард Трэвис. Какое красивое имя! И она твоего возраста, Джип!"

Но Джип не обрадовался этому факту.

Затем миссис Уэстли, довольная тем, что дети согласились, пусть и нехотя, на перемены в их доме, сунула письмо обратно в конверт. «Я сейчас же напишу дяде Джонни», — и она поспешила выйти из комнаты, возможно, немного опасаясь тучи, которая заметно омрачила лицо Изабель.

— Я думаю, это ужасно, — воскликнула Изабель, когда поняла, что мать её не слышит.

"Что ты так кричишь? Как бы тебе понравилось, если бы рядом с тобой была другая девочка?"

"Если бы рядом со мной была ты, — высокомерно поправила её Джип. — Я думаю, может быть, это будет мило."

"Ты, не когда она здесь! И, наверное, дядя Джонни скоро, как ей лучше
чем любой из нас". Которые многое внесли в пламя бедная Изобель
ревность.

"Ну, я просто обращу на нее внимания не больше, чем если бы она была...
пансионеркой!" У Изобель было очень смутное представление о том, какими обычно бывают пансионерки
лечили. "И глупо думать, что она понравится дяде Джонни больше, чем мы.
она просто бедный ребенок, которого ему жаль".

"Нешто горные люди одеваются по-другому от нас нужно?" - спросила Тибби.

Грэм немедленно ответил: "Да, глупо ... она будет носить козьей шкуры-и она
Йодль".

— В любом случае, — Изабель вяло поднялась, — мы не хотим забывать о дяде
Питере…

— И о нашем престиже, — мучительно перебила Джип. — И мы не можем вести себя с ней ужасно, потому что
это заденет чувства дяди Джонни…

Тибби вдруг увидела светлую сторону этой тучи.

— Послушай, будет забавно посмотреть, как она не сможет ничего сделать!

И, как ни странно, такова человеческая природа в раннем подростковом возрасте, что предложение Тибби принесло утешение троим остальным. Лицо Джип
прояснилось, и она тряхнула головой, словно говоря, что больше не собирается об этом беспокоиться!

"Пойдём, Изабель, я угощу тебя в «Уоде»."

"И меня тоже отпусти," взмолилась Тибби.

Джип колебалась. - У меня всего тридцать центов...

- Ты все равно должен мне десять, - настаивала Тибби.

Грэм, во внезапном порыве щедрости, снял напряжение своей
финансы. "Ой, давайте все пойдем ... я буду стоять за вас троих!"




ГЛАВА V

ЖЕЛАНИЕ ДЖЕРРИ СБЫВАЕТСЯ


Джерри, конечно, никогда не узнала бы, как тяжело пришлось мистеру Джону, чтобы её «желание» сбылось. С тех пор она предпочитала думать, что просто стояла на Скале Желаний и желала, желала и желала!

Однако она заметила и ей стало немного любопытно, что каждый раз, когда мистер Джон приезжал в Саннисайд, они с её матерью разговаривали так тихо, что даже когда она была рядом, она не слышала ни слова из того, что они говорили, и что после этих разговоров её мать становилась очень бледной и снова и снова без всякой причины
без всякой причины крепко обнял её и поцеловал, как выразился Джерри, «печальным» поцелуем.

Однажды днём миссис Аллан пришла с Джоном Уэстли, и её мать, к её негодованию, отправила её в Нотч с посланием для старой миссис Тид, которое не казалось ей ни капли важным. После её возвращения Джон Уэстли пригласил её взять с собой Бигбоя и Пепперпота на Ведьмину поляну, потому что, по его словам, «ему нужно кое-что ей сказать!»

Это был чудесный день. Август раскрашивал яркими красками горные склоны и долины; всё вокруг мягко сияло.
Это отразилось на нетерпеливом лице Джерри.

Джон Уэстли указал вниз, в долину, где «сияющая» дорога Джерри
уходила из виду. Они видели, как по ней быстро движется автомобиль, похожий на точку.

"Ваша дорога там, внизу, уходит за другую сторону горы и тянется
вдаль, и через очень долгое время приводит меня обратно домой. Я иду по
В четверг.

Джерри разочарованно отвернулся. Каждый день из двух недель, что Джон Уэстли
провел в Миллерс-Нотч, приносил в ее жизнь неизмеримое удовольствие и
волнение.

"Миссис Аллан собирается вернуться со мной — она жила в моем городе, понимаете.
— Я знаю. Она не была дома несколько месяцев, и я буду рада её обществу.

Джерри смотрела на далёкую дорогу. Через какое-то время точек, которые были
автомобилями и за которыми она любила наблюдать, станет всё меньше и меньше;
дни станут холоднее, начнутся занятия в школе, выпадет снег и
завалит тропы, и она, Милая и Малыш-Папа будут заперты в Саннисайд
на недели и недели. Её лицо омрачилось.

— А теперь слушай очень внимательно, Джерри, и держись за мою руку, чтобы не
упасть с горы! Ты идёшь с нами!

Джерри вцепился в его руку так крепко, что стало больно. Она смотрела на него
круглыми от удивления глазами.

Он рассмеялся над ее неверием. "Твое желание сбывается! Ты поедешь вон по той дороге на моём автомобиле, который должен
приехать сюда завтра, прямо вокруг горы, и дальше, и дальше, а потом
ты проведёшь всю зиму с моими племянницами и будешь ходить с ними в
школу...

Джерри взволнованно вздохнул.

"О, это не может быть правдой! Мама бы _никогда_ мне этого не позволила.

«Это _правда_! Матери всегда готовы делать то, что
так будет лучше для их девочек. Мы с миссис Аллан убедили её...

Но Джерри с криком «ура» помчалась вниз по тропинке, а Бигбой и
Пепперпот бежали за ней по пятам. Она перепрыгнула через маленькую калитку, ведущую в сад, и вихрем налетела на свою мать, сидевшую в плетёном кресле-качалке на крыльце. Крепко обняв её, она попыталась выразить
безумную радость, и её лицо так сильно уткнулось в мамино плечо, что она не
увидела быстрых слёз, застивших мамины глаза.

Это было в понедельник — оставалось всего три дня, чтобы собрать её маленький гардероб
готовая и собранная, она задавала тысячи вопросов о девочках Уэстли (о Грэме она совершенно забыла) и о школе. Потом были чудесные долгие разговоры с мамой, которая сидела рядом, крепко держа её за руку, — серьёзные разговоры, которые останутся в сердце Джерри на всю жизнь.

«Я никогда не захочу делать ничего такого, мамочка, что сделает тебя хоть капельку, хоть самую малость несчастной!» — сказала Джерри после одного из таких разговоров, внезапно прижав руку матери к своей щеке.

В среду днём она заявила мистеру Джону, когда он приехал из
Коббл, что она «готова». Она произнесла это немного запыхавшись — нет,
крестоносец древности, отправляясь в свой священный поход, не испытывал
такого воодушевления, как Джерри!

"Я собрала вещи, починила пальто и закончила мамину уютную
Я надела куртку, которую начала шить позапрошлой зимой, и попрощалась с Роуз и бедным стариной Джимми Чаббом, который ужасно завидует, потому что хотел поехать в
Трой, чтобы работать в магазине своего дяди, и говорит, что его бесит, что девочка увидит мир раньше него, но я сказала ему, что он должен продолжать ходить в школу, даже если это всего лишь «Зазубринка» Миллера. И я убрала
Трубы Маленького Папочки. И я пообещала Большому Мальчику, Перчику и Соне, что они все могут сегодня спать на моей кровати. Я боюсь, что Перчик — он такой чувствительный — будет ужасно по мне скучать! Джерри попыталась отогнать эту мысль; она не хотела, чтобы она омрачала её радость.

В тот последний вечер она тихо сидела на крыльце, держась одной рукой за руку матери, а другой — за руку Маленького Папы. Ни один из них, казалось, не хотел говорить; Джерри был слишком взволнован, а её мать знала, что не сможет сдержать дрожь в голосе. В девять часов Джерри заявил, что она
ей просто _нужно_ было лечь спать, чтобы утро наступило быстрее. Она
поцеловала их обоих, снова и снова целовала мать, а затем ушла,
а её питомцы бежали за ней по пятам.

 До поздней ночи её мать сидела в одиночестве на краю крыльца,
глядя на звёзды сквозь пелену слёз и молясь — сначала о том, чтобы
Небесный Отец всегда-всегда защищал её маленькую Джерри, а
затем о том, чтобы Он дал ей силы отпустить ребёнка завтра.

Когда пришло время расставания, все старались быть очень занятыми и весёлыми, чтобы
скрыть душевную боль, которая скрывалась за всем этим; Джон Уэстли возился с
покрывала и подушки в большой машине, а его шофёр упаковал и
переупаковал чемоданы. Миссис Аллан и миссис Трэвис обсуждали обед,
который был спрятан в багажнике, как будто всё это было всего лишь
однодневным пикником. Джерри, забавная маленькая фигурка в
слишком маленьком пальто и осенней шляпке, которую миссис Чабб
переделала из одной из шляп своей матери, с осторожной беспристрастностью
дарила последним поцелуям.
Бигбой, Пепперпот, Сильверхилс, а также её отец и мать. Затем,
в последний момент, она чуть не задушила свою мать, обхватив её
своими сильными юными руками.

— Милая мамочка, если я тебе _очень_ понадоблюсь, ты за мной пришлёшь, —
прошептала она, на мгновение охваченная ужасом от осознания, что расставание
будет долгим.

Затем, хотя её сердце чуть не разорвалось, миссис Трэвис
сумела слегка рассмеяться.

"Понадобишься — конечно, ты нам не понадобишься! Залезай, дорогая", - и она
почти подняла девочку в багажник, где миссис Аллан уже была
удобно устроена.

Но в этот момент Бигбой попытался запрыгнуть в машину. Когда доктор Трэвис
схватил его за воротник, он издал долгий протестующий вой.

— О, Бигбой, он _знает_! Позволь мне ещё раз попрощаться, — воскликнула Джерри, выпрыгивая
из машины и, к всеобщему удивлению, обнимая собаку.

"Ты, должно быть, хороший пёс и очень хорошо заботишься о моей Милой и
Маленьком Папочке, — прошептала она. Затем, встав, она огляделась.

"Где Пепперпот? — с тревогой спросила она. Маленькая собака
исчез.

"Он подумает, что я люблю Bigboy больше, чем я ему", - пояснила она, как
она залезла обратно.

Автомобиль начал спускаться по неровной дороге. Джерри обернулась, чтобы помахать; пока
она могла видеть своих маму и папу, она держала свою маленькую белую
платочек развевался на ветру. Затем она решительно посмотрела вперёд.

"Знаете, — объяснила она Джону Уэстли, сияя глазами, — когда вы чего-то очень сильно хотите, вы должны наслаждаться этим изо всех сил."

Даже знакомые здания Нотча теперь казались Джерри другими, когда она пролетала мимо них, и она продолжала находить что-то новое на своём пути. Затем, когда они свернули с просёлочной дороги на её «сияющую»
дорогу, которая, конечно же, была асфальтированной, она оглянулась назад и посмотрела в сторону Кеттла, чтобы увидеть Саннисайд или
Поляна ведьм и камень желаний. Они терялись во вспышке зеленого,
и фиолетового, и коричневого.

"Разве это не забавно?" Если бы я был там, наблюдал я вижу, как вы двигаетесь, как
ни пятнышка! И в момент, когда ты исчезла за углом. А теперь _ я_
пятнышко и... Я не знаю, когда мы дойдем до угла. Но я всё равно поеду!

Затем её радостные размышления были прерваны внезапным появлением маленькой собачки, которая выпрыгнула из густого подлеска на обочине и громко залаяла на автомобиль.

"_Пепперпот!_" — воскликнула Джерри, вскакивая на ноги.

Шофер привез автомобиль внезапно остановится, чтобы избежать удара
собака. При звуке голоса Джерри-это маленькое животное сделало радостный скачок
в машину.

"Он пришел _ahead_ - через Пропасть! _Oh_ - милый", - и Джерри
гордо обняла своего питомца.

Джон Уэстли посмотрел на Пенелопу Аллан, она посмотрела на него, а шофер
посмотрел на них обоих - все с одним и тем же вопросом. Однако в мыслях Джерри не было никаких сомнений.

"Ему придётся пойти с нами, мистер Джон, потому что я знаю, что он просто умрёт от
разрыва сердца, если я... заберу его обратно!"

Затем, встревоженная нерешительностью Джона Уэстли, она убедительно добавила:
— Он очень хороший, никогда никому не мешает и стоит смирно, как только я ему скажу, и я… я…

Никто не смог бы устоять перед мольбой в её голосе.

"Хорошо, Джерри, Пепперпот тоже пойдёт."




Глава VI

НОВЫЕ ЛИЦА


«Ещё десять миль... ещё три мили... ещё пять кварталов», — говорил мистер Джон через равные промежутки времени, пока большая машина катилась вперёд, приближая Джерри к её новому дому.

За два дня поездки Джерри почти не разговаривала; более того,
Не раз у неё перехватывало дыхание. Каждое мгновение приносило что-то новое, более чудесное, чем всё, что она когда-либо себе представляла.
 Больше всего ей нравились города, через которые они проезжали, их жизнь,
суета и беспорядок, спешащие толпы, мчащиеся автомобили,
блестящие железнодорожные пути, похожие на натянутые серебряные ленты,
закопчённые фабрики с дымящимися трубами, ряды и ряды домов,
дружески прижавшихся друг к другу.

Джон Уэстли поймал себя на том , что зачарованно наблюдает за нетерпеливыми
Она внимательно наблюдала за ним. Ему очень хотелось узнать, что происходит в глубине этих ясных глаз; он пытался уловить какое-то выражение, но
Джерри обратила на него умоляющий взгляд, который яснее слов говорил о том, что она просто не может выразить словами, насколько чудесным ей всё кажется, так что ему пришлось довольствоваться тем, что он наблюдал за восторгом, отразившимся на её лице и в её поведении.

 Но когда, покинув миссис Аллан у её брата, мистер Джон сказал:
«Ещё пять кварталов», и Джерри в предвкушении схватилась за борт машины. Из глубин своего яркого воображения она
она мысленно представила себе дом Уэстли и Изабель, Джипа, Грэма и Тибби. Дом в её воображении напоминал картинки с замками с башенками; однако, когда она увидела, что он на самом деле квадратный и кирпичный, с маленькой железной решёткой, окружающей крошечный клочок газона, она была слишком взволнована, чтобы разочароваться.

Два маленьких резных каменных льва охраняли лестницу, ведущую к большой входной двери. Их каменный, невозмутимый взгляд вызвал резкий
рык у Пепперпота, который уютно устроился на руках у Джерри.

"Тише, Пеппер, — упрекнул его Джерри. — Ты не должен забывать о манерах.

Когда Джон Уэстли открыл дверцу фургона, его разочарованный взгляд скользнул по фасаду
дома. Он ожидал, что эта огромная дверь
откроется, и его драгоценные племянницы выскочат наружу, чтобы поприветствовать
его.

Он не мог знать - потому что его взгляд не мог проникнуть сквозь хрустящие
занавески на определенном окне второго этажа - что из-за них
Джип, Грэм и Тибби наблюдали за улицей в течение получаса.
Изобель решительно изобразила полное безразличие и сидела,
читая книгу, хотя не раз украдкой поглядывала через плечо Джипа
на широкую аллею.

"Вот они!" Тибби первой заметила большую машину.

"Изобель", - закричала Джип, - "Посмотри на ее шляпу!"

"Хотел бы я, чтобы она была мальчиком", - снова простонал Грэм. "Правда, дядя Джонни выглядит
великолепно? Я говорю - давай, пойдем вниз!"

Это был условный пакт среди молодежи Westleys не приветствуют
Маленький незнакомец с любого шоу рвением.

Тибби приветствует предложение. "О-_let именно!" - плакала она.

Именно в этот момент Пепперпот высказал свое неодобрение по поводу
потрепанных непогодой львов. Грэм и Джип издали восторженные возгласы.

"Смотрите! _Look_- собака! Ура!"

"Может быть, теперь маме придется позволить нам оставить его", - добавил Грэм. "Пошли,
девочки", - он помчался к лестнице.

Их голоса разбудили миссис Уэстли. Она не ждала дядю Джонни раньше, чем через
еще через час. Она прилетела с детьми; в
ее_ приветствии не было недостатка.

"Джон Уэстли, ты выглядишь как новый человек! И это наша маленькая девочка?
Добро пожаловать в наш дом, моя дорогая. Хорошо ли вы провели время в поездке? Вы оставили
Пен Аллан у Эвереттов? Как она? — щебетала она, держась одной рукой за руку Джона Уэстли, а другой — за руку Джерри.
они прошли в большой холл и гостиную. Круглые, сияющие глаза Джерри молниеносно
охватили взглядом богатую отделку из красного дерева, мягкие ковры, похожие на тёмные лужицы на блестящем полу, длинную
гостиную с янтарными шторами и три любопытных лица, уставившихся на неё из-за плеча мистера Джона.

- Джип, дорогая, - Джон Уэстли убрал длинные руки со своей шеи.
- вот тебе близнец. Джерри, этот мальчик - мой племянник Грэм.
он далеко не такой взрослый, каким кажется. А это Тибби!

Джерри сверкнул улыбкой. Они показались ей такими неуклюжими, худыми.,
Смуглая девочка, которую дядя Джонни называл Джип, высокий мальчик с плутоватым лицом и маленькая Тибби, чьи прямые чёрные косы были такими же, как у Джип, а глаза были фиолетово-голубыми — более удивительными, чем всё, что она видела по пути; они действительно были «лучшими из всех».

— О, — заикаясь, смеясь и волнуясь, пробормотала она, — это просто чудесно — по-настоящему — быть здесь. Под её сияющим энтузиазмом предубеждение детей
растаяло в мгновение ока. Джип дружелюбно протянула ей руку, и Пепперпот, словно понимая всё, что
Поняв, что происходит, он высунул голову из-под руки Джерри и сунул лапу в приветственную ладонь Джипа.

Все засмеялись — Грэм и Тибби хохотали до упаду.

"Боже мой — _собака_!" — воскликнула миссис Уэстли, испуганно взглянув на Джона Уэстли.

"Опусти его, — скомандовал Грэм, как будто они с Джерри были старыми друзьями. Джерри опустил Пепперпота на землю, и четверо детей наклонились над ним.
Пепперпот тут же встал на задние лапы и заплясал.

"Он пробрался через лес и вывел нас на дорогу за много миль от
Нотча — нам ничего не оставалось, кроме как взять его с собой," — сказал дядя Джонни
— прошептала она миссис Уэстли под прикрытием детского смеха. — Ради
всего святого, Мэри, пусть он останется.

В доме Уэстли на протяжении многих лет существовало незыблемое правило:
«Собакам вход воспрещён». «Они приносят свои грязные лапы, жирные
кости и всё такое на ковры и стулья», — постоянно жаловались
хозяева, хотя миссис Уэстли никогда не обращала внимания на
следы грязных маленьких ботинок или отпечатки липких пальцев на
атласной обивке; она также никогда не позволяла малярам закрашивать
инициалы, которые Грэм вырезал своим первым перочинным ножом на
подоконники из библиотеки. "Когда он взрослый мужчина и от
гнездо-я буду иметь это!" она объяснила.

"Я не знаю, что миссис Хикс скажет, - ответила она довольно беспомощно,
зная, наблюдая за молодыми людьми, что у нее не хватит духу
исключить Пеппера из их среды.

"Послушай, Джерри", - Грэм держал нос Пеппер в руке, - "Можно я возьму его себе
в качестве собаки? Почти у всех ребят есть собаки, но мама..." Он взглянул на меня.
быстро в ее сторону.

Грэм с таким же успехом мог попросить Джерри вырезать часть ее тела.
сердце и отдать его; однако его лицо было таким печальным, что она
порывисто ответила: «Он может принадлежать всем нам!»

«Где Изабель?» — воскликнул дядя Джонни, оглядываясь по сторонам.

 Изабель слушала, стоя на лестнице. Больше всего на свете ей
хотелось спуститься по лестнице и броситься в объятия дяди Джонни. (У него наверняка был какой-нибудь милый подарок для неё, спрятанный в одном из карманов.) Но она должна была показать остальным, что сдержит своё слово. Поэтому в ответ на его призыв она медленно спустилась по лестнице с улыбкой, в которой тщательно скрывала
только дядя Джонни.

Джерри подумала, что за всю свою жизнь она не видела никого красивее Изабель! Она смотрела на неё, заворожённая. На представление дяди Джонни она ответила неловко, смутно осознавая, что Изабель смотрит на неё недружелюбно. Она всем сердцем желала, чтобы Изабель сказала что-нибудь приятное, но Изабель, слегка кивнув, повернулась к своему дяде.

— Джип, отведи Джерри в её комнату. Грэм, отнеси её вещи наверх, — распорядилась миссис
Уэстли.

— И Пеппер тоже? — воскликнула Тибби.

Но Пеппер уже взбежала по лестнице, повернула на площадке и
Он снова встал на задние лапы и залаял. Даже миссис Уэстли рассмеялась.
  «Пеппер сам отвечает на этот вопрос», — ответила она. Она повернулась к
 дяде Джонни. «Если придётся выбирать между миссис Хикс и этой собакой, я
ясно вижу, что миссис Хикс придётся уйти».

Джон Уэстли заявил, что не знал, как «приятно» будет снова оказаться
«дома». Хотя на самом деле он жил в квартире в нескольких кварталах оттуда,
он всегда считал дом своего брата своим домом и проводил там большую часть свободного времени. Миссис Уэстли заказала чай. Дядя
Джонни взял Изобель под руку и последовал за миссис Уэстли.
в уютную библиотеку.

Наверху Джерри объявлял, что ее комната просто "замечательная". Она перебегала
от одного окна к другому, восторженно глядя на соседние
крыши домов. Кирпичный, обнесенный стеной двор внизу с железными воротами
, ведущими в переулок, был для нее волшебной крепостной стеной!

Трофеи Грэма, куклы Тибби, принадлежности для рисования Изабель
исчезли; в углу стояла маленькая старомодная белая деревянная кровать; на ней было белоснежное льняное покрывало с аккуратными розовыми розами.
гроздья придавали ему привлекательный вид; в глубоком
кресле у эркера лежала розовая подушка; рядом с креслом стоял круглый столик; на нем были
несколько книг Джип и маленькая рабочая корзинка. И игрушки были оставлены
в старом книжном шкафу, так что, по решению миссис Уэстли, комната должна была
выглядеть так, как будто в ней действительно могла жить маленькая девочка! Неудивительно, что
Джерри считал все это "замечательным".

Когда Джип услышал внизу звон чашек, они все снова бросились вниз по лестнице,
а Пеппер — за ними. Они собрались вокруг дяди Джонни и
Он пил чай со льдом, ел маленькие пирожные с глазурью и требовал, чтобы ему рассказали, что он чувствовал, когда понял, что заблудился на той «большой горе». «Они все такие милые и весёлые», — подумал Джерри, и, хотя Изобель не обращала на неё внимания, она, должно быть, была такой же милой, как и остальные, потому что дядя Джонни усадил её рядом с собой и держал за руку. Послеполуденное солнце проникало в длинные
окна, заливая комнату приятным светом; ряды книг на открытых
полках заставляли Джерри чувствовать себя как дома; большие глубокие
кресла давали ей восхитительное ощущение защищённости.

После ужина дядя Джонни отправил Джерри спать пораньше;
хотя она заявила, что ни капельки не устала, он заметил
что с ее лица сошел румянец. Джип и Тибби поднялись наверх
вместе с ней; Грэм исчез с перечницей.

"Что ты думаешь о моей девочке?" Джон Уэстли спросил свою невестку.
Они вернулись в библиотеку. Изобель села на табурет рядом с дядей
Кресло Джонни.

«Она кажется необычайно милым и весёлым ребёнком. Но... — миссис Уэстли выглядела немного расстроенной. — Может, она скучает по дому, Джон, ведь она так далеко от своих родных?» Ей было неприятно думать о такой возможности.

— Я подумал об этом, — усмехнулся Джон Уэстли. — Я сказал ей кое-что об этом. Как, по-вашему, она отреагировала? Она подождала секунду, прежде чем ответить мне, — как будто тщательно обдумывала это. 'Ну, — сказала она, — в любом случае, тоска по дому не продлится долго, не так ли?' Как будто это похоже на корь или свинку. Для неё это приключение;
она мечтала об этом всю свою жизнь! — И он рассказал о Скале Желаний.

"Говорю тебе, Мэри, в этой девочке есть что-то необычное! Должно быть, это от какого-то гениального предка, жившего задолго до неё
Родители-отшельники. Я уверен, что в этом ребёнке есть какая-то тайна. Я общался со многими людьми, но никогда раньше не встречал такую странную семью — в таком месте. Доктор Трэвис — один из тех смертных, чьи ноги касаются земли, а голова в облаках; миссис Трэвис — культурная, красивая женщина, в глазах которой читается страх, как будто она всегда чего-то боится — прямо за своей спиной. А потом
Джерри — как они оба и совсем не похожа на них — витает в облаках,
всё верно — девушка, которая видит красоту, обещание и мечту
всё — девушка мечты! Вы можете представить себе почти любую историю о ней.

Как и миссис Аллан, миссис Уэстли рассмеялась над энтузиазмом своего зятя.

"Она, вероятно, просто здоровая девушка, воспитанная очень разумными родителями.
Её деловой тон заставил Джона Уэстли почувствовать себя немного глупо. «Она милая, жизнерадостная девочка, и я надеюсь, что она будет
здесь счастлива».

«Что меня поразило, так это её полное отсутствие стеснительности и вера в
себя. Она не притворялась — вот почему я хотел, чтобы она училась в
школе Линкольна».

«Никто не посмотрит на неё там — она такая невзрачная!» — выпалила Изабель.

 Её дядя быстро обернулся, удивлённый и немного обиженный её резким тоном.


"Изабель, дорогая…" — возразила её мать.

 Затем дядя Джонни рассмеялся. «Судя по моим наблюдениям за причудами молодёжи, я бы предположила, что иногда одна-единственная мелочь может сделать популярной даже невзрачную девушку — тогда, если в ней есть что-то особенное, она может стать лидером. Что заставляет вас всех носить эти маленькие чёрные пояски на талии или эту мышеловку?»
красивые шелковистые волосы, закрывающие её уши; «это психология, которая недоступна большинству из нас! Может быть, мой Джерри задаст новый стиль в Линкольне».

Изобель вспыхнула от негодования.

"Что ж, я скорее умру, чем буду похожа на неё!" — воскликнула она. "Я иду спать." Она была очень сердита. Она хотела, чтобы дядя Джонни сказал ей, что
она хорошо выглядит; на ней было новое платье, а волосы были
причёсаны по-новому; к тому же она выросла за лето. Вместо этого он
говорил только о Джерри, Джерри — и такие глупости о том, что её
глаза сияют, словно отражают золотые видения внутри! Она ушла,
раздражённая.
просто пожелала спокойной ночи.

Дядя Джонни, возможно, что-то сказал бы, если бы мать Изобель не издала
долгий вздох.

"Я теперь не всегда понимаю Изобель," — сказала она. "Она стала такой
эгоцентричной. Я буду рада, когда начнётся школа." Миссис Уэстли, как и многие другие
озадаченные родители, считала школу лекарством от всех бед.

Джерри и Джип деловито распаковывали вещи Джерри и убирали их в маленький белый комод.

"Где Пеппер?" — вдруг встревоженно спросил Джерри. Детей предупредили, чтобы они не пускали собачку «под ноги миссис Хикс».
Джерри представилось ужасное видение, как с её питомцем происходит что-то ужасное.

 «Держу пари, что он у Грэма», — возмущённо заявила Джип.

 Они на цыпочках прошли по коридору и поднялись по лестнице к двери Грэма.  Грэм крепко спал в постели; рядом с ним лежала Пеппер, аккуратно укрытая одеялом.  Одна рука Грэма была протянута к собаке.

Какой-то инстинкт подсказал Джерри, что давняя тоска в сердце этого мальчика
наконец-то удовлетворена. И Пеппер, должно быть, тоже это почувствовала, потому что,
хотя при виде своей маленькой госпожи он встрепенулся от волнения,
он храбро притворился, что крепко спит.

«Пусть он его заберёт», — прошептала Джерри.

Но ещё долго Джерри, лежа под розово-белым одеялом, моргала, глядя на маленький кружок света, отражавшийся от электрической лампочки снаружи, и изо всех сил старалась не думать о том, что ей хотелось бы, чтобы с ней был Пепперпот, «чтобы отгонять одиноких». Ночные звуки города жужжали в её ушах. Она решительно считала от одного до ста и обратно до одного, чтобы
изгнать из головы мысли о матери и Саннисайд. Затем, когда она почувствовала, как к горлу подступает
рыдание, она услышала, как кто-то тихонько скребётся в дверь.

"О, _Pepper_-я так _glad_ ты пришел!" Она поймала лохматый
форма к ней. Она не могла позволить ему лечь на розово-белого, так она
тщательно распределите его на подножку и сложить свою верхнюю одежду для него
спать.

Как волшебно все изменилось, когда лохматый терьер прижался к ее ногам
. Преследующие тени рассеялись, рыдания сменились довольным вздохом
и Джерри уснул с воспоминаниями о мрачном, плутоватом поведении Джип.
лицо в ее мыслях и всепоглощающее желание, чтобы наступило утро
быстро.




ГЛАВА VII

ВЫСОКИЕ ХОЛМЫ


Старый Питер Уэстли, как поговаривали, решил построить
Хай-Экрс, когда услышал, что Томас Ноулз, его деловой конкурент,
купил роскошный дом на самой красивой улице города.
"Пфу" — это было любимое выражение дяди Питера, и он так
выдыхал его сквозь свои косматые усы, что это выглядело очень впечатляюще.
"Пфу! «Я ему покажу!» На следующее утро он заехал в агентство недвижимости,
затащил перепуганного брокера в машину и отвёз его на окраину города, где стояла красивая
Участок земли, рекламируемый как «Хайакр-Террас» и продающийся (с учётом роста города) по поразительной цене. В агентстве недвижимости он был разделён на участки под застройку с «ограничениями», что означало, что на этих участках можно было строить только отдельные дома. Питер Уэстли ударил по земле своей тяжёлой тростью и сказал, что возьмёт весь участок. Агент по недвижимости ахнул. Дядя Питер снова сказал «пуф», и сделка была заключена.

Затем он созвал архитекторов со всей страны, которые, к его удовольствию, провели несколько часов в офисе Westley Cement-Mixer
Производственная компания пыталась превзойти друг друга в изяществе и
благородстве. К счастью, он выбрал человека, обладавшего не только талантом, но и тактом, который, сам того не зная, мог незаметно склонить старого Питера Уэстли к своему образу мыслей. По плану этого человека новый дом рос, пока не стал совершенным сооружением из камня и мрамора, окружённым большими деревьями и пологими лужайками. Ходили слухи, что
Хайакрс настолько превзошел перестроенный дом Томаса Ноулза, что
этот бедный джентльмен уволился из загородного клуба «Медоу Брук», чтобы
ему не приходилось проезжать мимо него!

Никто никогда не узнает, что за чувства побудили Питера Уэстли отдать Хайакрс в Линкольнскую
школу. Возможно, в глубине его странного старого сердца таилась
привязанность к детям его племянника Роберта, которые исправно навещали
его раз или два в год, но не скрывали, что считают это ужасной скукой.

— Я думаю, — серьёзно сказала Изабель своей семье, собравшейся за завтраком через несколько дней после приезда Джерри, — что было бы неплохо, если бы мы с Джип надели чёрное...

— _Чёрное_?! — воскликнула Джип, расплескав какао от удивления.

— Да, чёрное. Нам нужно было надеть его, когда умер дядя Питер, и теперь, когда мы идём в школу, это покажет остальным, что мы уважаем...

 Миссис Уэстли рассмеялась, а затем, увидев, что щёки Изобель покраснели, успокаивающе добавила: «Ты правильно думаешь, Изобель, дорогая, но вам с Джипом вряд ли нужно будет надевать чёрное, чтобы выразить своё уважение». Я думаю, что каждый ученик Линкольна может добиться этого, создав себе репутацию
учёного, благодаря которой Линкольн станет известен по всей стране.

 «Изобель просто хочет, чтобы все помнили, что она племянница дяди Питера...»

— Тише, Грэм, — у миссис Уэстли была такая манера говорить «тише», что это сразу разряжало
напряжённую атмосферу.

 — О, разве это не будет _весело_? — воскликнула Джип. — Мама, можно мы возьмём
Джерри с собой сегодня утром?

 — Но мне нужно воспользоваться машиной...

"Если бы вы, девочки, были парнями, мы могли бы пойти пешком", - вмешался Грэм.

"Мы можем... мы можем! Это всего две с половиной мили. Симпсон смотрела на
спидометр, когда мы выезжали в последний раз ".

Грэм вопросительно посмотрела на Джерри, и Джерри, внезапно вспомнив о тех
милях горной тропы, по которым она поднималась, рассмеялась в ответ на ее
ответ.

Поскольку за последние несколько дней перед Джерри открылся новый мир, превосходящий любую сказку, ей казалось правильным ходить в школу в здании, похожем на дворец. Она с восторгом думала о новой школьной жизни, о девочках и мальчиках, которые станут её одноклассниками, о новых учителях, о новых предметах. Годы и годы она сидела в «Зазубрине»
перед Роуз Смит и позади Джимми Чабба; она перешла от дробей к измерениям, а затем к алгебре и
от правописания к латыни, а очертания похожих на крылья ушей Джимми
Она так привыкла к ним, что теперь ей стало интересно, сможет ли она учиться без них. И сколько она себя помнила, только маленькая мисс Мастен учила их умножению, географии и алгебре. Она и другие дети, которые учились в «старших классах» школы Миллера,
всегда называли её «мисс Сара». Будет ли в Линкольне кто-нибудь вроде мисс
Сары?

Пока они шли, Джип, храбро подстраиваясь под более размашистую походку Джерри,
рассказывала ему «всё о» дяде Питере.

"Он дядя отца. Отец отца - это мой дедушка - был его
младшим братом. Он умер, когда был совсем молодым человеком, и дядя Питер
так и не смог смириться с этим. Мама говорит, что мой дед был единственным человеком, дядя
Питер когда-нибудь любил. Он всегда жил в той же смешной старичок
дом даже после того, как он сделал много денег, пока тот строил Highacres. Он был
ужасно странный. Раньше я ужасно его боялась, потому что он всегда
ходил с большой тростью и ужасно на тебя смотрел! Его глаза
буравили тебя насквозь, так что ты вся дрожала от страха
и даже не мог плакать. Я рад, что он умер. В любом случае, он был ужасно старым — или, по крайней мере, выглядел старым. Нам всегда было неприятно ходить к нему. Старый скряга никогда не давал нам даже леденцов.

 — Бедный старик, — с таким чувством сказала Джерри, что Джип уставилась на неё. «Моя
мама всегда говорила, что такие люди настолько несчастны, что сами себя наказывают. Может быть, он действительно хотел быть хорошим и просто не знал как!
 В любом случае, он отдал свой дом школе».

Если бы Питер Уэстли, глядя на нас из другого мира, читал это
«Должно быть, он нашёл свою награду», — подумали сотни юных сердец.

 «Вот она!» — закричал Грэм, который шёл впереди.

 «Школа совсем не похожа на школу», — подумала Джерри, следуя за остальными по просторной территории к зданию. Она училась в таких красивых комнатах, где солнце, проникающее сквозь длинные окна, обрамлённые ореховыми панелями, косыми золотыми полосами танцевало на паркетных полах. Однако энтузиазм Джипа сделал всё это очень реальным.

"Вот, Джерри, здесь будет кабинет для занятий в третьем классе. Смотри,
вот и кабинет геометрии! О, я _надеюсь_, что нас посадят за одну парту.
 Пойдём в спортзал. О, посмотри на кабинет французского — разве он не
прекрасный? Снаружи деревья отбрасывали на комнату зелёные блики. «Мадемуазель скажет: «Юные леди, это так прекрасно!» Разве эти коридоры не чудесны, Джерри? О, я не могу дождаться начала занятий».

 По пути в спортзал, который находился в новом крыле здания, девочки встретили другую группу. Одна из них высвободилась из объятий,
которые обнимали её за талию, и бросилась в объятия Джипа.
Объятия. Экстравагантность её демонстрации поразила Джерри, но когда
Джип небрежно представил её: «Это Джинни Кокс, Джерри»,
Джерри была очарована дерзостью и «товарищеской» манерой
девушки.

Были и другие знакомства и радостные приветствия; каждая пыталась рассказать, какой «вкусной», «великолепной» и «шикарной» она считает новую школу. Как и Джип, никто из них не мог дождаться начала занятий. Затем группа двинулась дальше, и Джерри, затаив дыхание от первой встречи со своими будущими одноклассниками, вспомнила только Джинни Кокс.

«Она самая смешная девочка — она настоящий цирк», — объяснил Джип в
ответ на вопрос Джерри. «Она всем нравится, и она лучшая нападающая, которая когда-либо была у нас в Линкольне». Всё это было странно для ушей Джерри, потому что в «Нотче» бедного Си Роби всегда называли «самым смешным» ребёнком в школе, а он был «простым». Джерри не знала, насколько ценна хорошая «нападающая» для любой школы, но она сказала себе, что Джинни Кокс ей понравится.

В спортзале девочки увидели Грэма с группой мальчиков. Гип
шумно поприветствовал их. Джерри, застенчиво наблюдавший за ними, подумал, что все они очень
веселые на вид мальчики.

- Видишь вон того высокого парня внизу? Джип кивнула в сторону другой группы.
"Это Дана Кинг. Изобель ужасно влюблена в него. Она не признается в этом.
но я это знаю, и другие девушки тоже так говорят. — Он старшеклассник.

В этот момент мальчик обернулся. Его приятное лицо сияло от
воодушевления.

"Давайте, ребята, — крикнул он остальным мальчикам, —
давайте поприветствуем старину Питера Уэстли." И они поприветствовали его
с энтузиазмом!

 «Л-И-Н-К-О-Л-Н! Л-И-Н-К-О-Л-Н!
 Линкольн! Линкольн!
 Ура! Ура! Ура!
 «Питер Уэстли! Пи-тер! Уэст-ли!»

Джерри задрожала до кончиков пальцев. Джип кричал вместе с остальными, как и
Джинни Кокс, которая вернулась в комнату. Как же это будет весело. Дана Кинг вела мальчиков змейкой по коридору; в холле
толпа расступилась, пропуская смеющегося, протестующего плотника. Джерри услышал, как их мальчишеские голоса постепенно затихли.


"Прежде чем мы вернёмся, давайте поднимемся в башню." Так дети всегда называли самую большую из башен, венчавших
Многоскатная крыша "Хайакрес". Лестница вела прямо на нее с
третьего этажа. Но дверь в комнату была заперта.

"Как утомительно", - воскликнул слуга, качая ручку. Не то чтобы она не
знаю только, что в башне была бы, но она ненавидит запертые двери ... они
всегда с ней так интересно.

«Это самая красивая комната — из её окон открывается вид на весь город». Она слегка пнула дверь, которая её раздражала. «Они сложили сюда все старые книги, бумаги и вещи дяди Питера — мама не позволила бы принести их в наш дом, понимаешь. Я помню, как она рассказывала об этом Грэму».
ключ был в депозитной ячейке в банке. Что ж...
разочарованная, Джип спустилась по лестнице. - Мне всегда нравились номера в башне
, а тебе, Джерри? Они такие романтичные. Неужели ты не можешь просто увидеть
бедную принцессу, которая не хочет выходить замуж за любовника, за которого ей приказал выйти отец
замуж, томящуюся там, наверху? Даже прикованная к стене!

Джерри содрогнулась, но ей понравилась эта картина. Она добавила к ней: «У неё длинные золотистые волосы, ниспадающие на плечи, и она рвёт их в отчаянии».

«И бьёт себя в грудь и снова и снова клянётся, что не выйдет замуж за ужасного злого принца…»

«И отказываясь есть сухой хлеб, который уродливый старый смотритель подъёмного моста просовывает в дверь…»

В этот момент душераздирающей истории две смеющиеся девушки подошли к входной двери. Джип нежно взяла Джерри под руку.
 Она забыла о томящейся принцессе, которую отправила в темницу, радуясь яркому солнцу, манящим бархатно-зелёным склонам Хайакрса и новой подруге рядом с собой.

«Я так рада, что дядя Джонни нашёл тебя!»




Глава VIII

Школа

В доме Уэстли каждый учебный день всегда начинался с ритуала, который
Когда-нибудь это станет священным воспоминанием для миссис Уэстли, потому что это было связано с драгоценным детством её девочек и мальчика. Грэм называл это «проверкой». Это началось, когда дети впервые пошли в школу: Изабель и Грэм с гордостью учились в «классах», а Джип — в детском саду. Каждое утро мама со смехом выстраивала их в ряд и осматривала. Не раз бедный Грэм заявлял, что из-за того, что у него такие большие уши, мама всегда находит где-нибудь грязь. Иногда Изабель посылали пригладить ей волосы, а Джип — умыть её
Зубы или Тибби за её резиновые сапоги. Но после осмотра всегда следовал
«на удачу» поцелуй каждому и песня «до свидания, мама» из
счастливых юных глоток.

 Итак, в этот день, который должен был ознаменовать открытие школы Линкольна в
Хайакрс, Джерри стоял в строю вместе с остальными, и, хотя каждый из них был безупречно готов к первому дню в школе, миссис Уэстли
со смехом потрепала Грэма за уши, с улыбкой вспомнила чопорность Изобель, с любовью пригладила непослушные чёрные локоны Джипа и, глядя на Джерри, подумала о том, что дядя Джонни сказал о ней
глаза, отражающие золотые мечты изнутри. И когда она назвала Тибби
"малышка", никто из них не мог знать, что, когда она посмотрела на них и
поняла, что начинается еще один год, это вызвало легкую душевную боль
глубоко внутри нее.

"Ну разве матери не забавные?" размышляла Джип, пока они с Джерри шли по
улице. Они предпочли пройтись пешком.

"О..." Джерри пришлось контролировать свой голос. — _Я_ думаю, что они великолепны!

 — Я имею в виду, что они такие _привередливые_. Когда у меня будут дети, я просто оставлю их в покое. Мне всё равно, как они будут выглядеть.

— Но ты же полюбишь их, — рассмеялся Джерри. — Потому что ты их полюбишь. Если бы наши
матери не любили нас так сильно, я думаю, они бы оставили нас в покое. Это
было бы ужасно!

 Накануне вечером Джерри почти не спал от волнения. И теперь, когда великий момент был близок, она была одержима страхом, что «не будет знать, что делать». Страх усилился, когда Джип увлекла её в толпу шумных девушек, которые толпились в гримёрках. Затем, когда зазвонил звонок, она поспешила за остальными вверх по широкой лестнице. Она мельком увидела Джип впереди.
Она была окружена друзьями, которые пытались за короткое время поделиться всем, что произошло за лето. Она лихорадочно оглядывалась в поисках знакомого лица. Она мельком увидела Джинни Кокс, которая улыбнулась ей поверх голов, а затем убежала вместе с остальными.

  В актовом зале царила атмосфера веселья. Мальчики и девочки с нетерпением смотрели на преподавателей, сидевших строгими рядами на сцене; преподаватели улыбались в ответ. До тех пор, пока последняя ученица не заняла своё место, играла волнующая музыка. Затем, как и доктор Кейтон, величественный
директор поднялся на ноги, мальчик, в котором Джерри из своего угла узнала Дану Кинга, выскочил вперёд, взмахнул обеими руками в воздухе, жестом ясно приказывая: «Давайте, ребята!» — и сводчатый потолок зазвенел от радостных возгласов.

 Доктор Кейтон поприветствовал учеников несколькими приятными словами.  Раздались новые возгласы, затем все запели.  Джерри показалось, что всё это очень весело. Она задумалась, всегда ли «собрание» проходит так. Она вдруг вспомнила, как волновалась бедная мисс Сара, если в той душной классной комнате в Нотче раздавался малейший шум.

— Смотри, там новая учительница физкультуры, Барбара Ли, — взволнованно прошептала
соседка Джерри.

 Джерри с интересом посмотрел на неё. Из всего преподавательского состава она не нашла
никого, хоть немного похожего на бедную мисс Сару. В школе Миллера, конечно, не было спортзала, поэтому не было и
помощницы учителя физкультуры. Джерри представлял себе спортзал. Учительница обязательно должна быть этакой молодой амазонкой с сильным, суровым лицом. Мисс
Ли была стройной и выглядела как одна из учениц.

 В школе Линкольна всегда было принято в день открытия
поручить заботу о новых учениках старшим. Эти назначения были
размещены на информационных стендах. Джерри этого не знала: она не знала,
что Изобель Уэстли назначили её «опекуншей». Перед собранием
Изобель прочитала её имя в списках и тут же заявила: «Я просто
_не буду_! Пусть она живёт так, как может.
Когда собрание закончилось, Джерри беспомощно брела, задевая локтями то
одних, то других, слишком стесняясь задавать вопросы и отчаянно
пытаясь подавить желание убежать. Она завидовала уверенности, с которой
другие, даже
новенькие, казалось, знали, куда им нужно идти. Она не видела Джипа с того момента, как мельком заметила его на лестнице.

 Внезапно чья-то рука коснулась её руки, и, обернувшись, она увидела Барбару Ли. Добрая улыбка на лице мисс Ли заставила её губы слегка дрогнуть.

"Потерялись, моя дорогая?"

"Я... я не знаю... где..."

"Вы новенькая? Как вас зовут?"

"Джеролд Тревис".

"О... да. Где ваш опекун? Говоря это, мисс Ли подошла к
доске объявлений, висевшей в коридоре. Она прочитала имя Изобель.

«Тебя приставили к Изабель Уэстли. Странно, что она оставила тебя одну. Пойдём со мной в библиотеку, Джеральд».

Теперь Джерри поняла, почему всем остальным «новичкам» было так легко
найти своё место — у них были наставницы. Она попыталась подавить
лёгкое чувство обиды из-за того, что Изабель бросила её.

Библиотека, залитая солнечным светом в это золотое утро, была пуста. Мисс
Ли пододвинула два стула к длинному столу.

"Садись сюда, Джерольд. А теперь расскажи мне всё о своей прежней школе, чтобы мы могли
определить тебя в класс." И она ободряюще похлопала Джерри по руке.

Джерри было очень легко разговаривать с мисс Ли. Она рассказала о работе, которую она
выполняла в the Notch. Мисс Ли слушала с интересом и,
ничего не зная о семейной жизни Джерри и матери Джерри, с некоторым изумлением.

"Я думаю, ты мог бы сразу перейти в младший класс, хотя
ты..."

«О, я не могу быть в комнате Джип?» — в ужасе воскликнул Джерри. «Джип Уэстли, я имею в виду. Понимаете, она единственная девочка, которую я хорошо знаю».

 Барбара Ли, несмотря на то, что она старалась выглядеть очень взрослой и
достойной, как и подобает учительнице, хорошо помнила, как много это значило в
школьная жизнь рядом с «подружкой». Поэтому она рассмеялась, и этот смех согрел
сердце Джерри.

"Я думаю, что, возможно, это можно устроить, — сказала она тоном,
который указывал на то, что она поможет.  — Мы пойдём к доктору Кейтону.

Даже после долгого разговора с доктором Кейтоном мисс Ли не бросила
Джерри. Когда они вышли из кабинета, она уверенно прошептала Джерри:
«Доктор Кейтон считает, что тебе лучше перейти в класс для третьего
класса — по крайней мере, на время семестра». И она повела её в одну из
маленьких учебных комнат. Там Джип улыбалась и манила её к пустому столу
рядом с ней. Но мисс Ли отвела Джерри в свои классы; она представила
ее мисс Бриггс, учительнице геометрии, затем мисс Грей с отделения
английского языка, а затем в кабинет французского и Древней истории
класс. Сбитый с толку, Джерри отвечал на бесчисленные вопросы и регистрировался.
ее имя повторялось снова и снова.

"Ну вот, моя дорогая, по крайней мере, на этот семестр ты освоилась", - заявила мисс
Ли, когда они вышли из последнего класса: «А теперь возвращайся в свою учебную комнату и
садись за тот стол, который Джип Уэстли приготовил для тебя».

Назначенная на занятия, со своим собственным столом и Джипом рядом.
Джерри почувствовал себя настоящим линкольнианцем, и её несчастная застенчивость исчезла,
словно по волшебству. Во время последовавшего за этим долгого перерыва, когда
плохие полчаса были забыты, зарождалась дружба.Уверенная в себе, потому что чувствовала себя «своей», она искала других «новых» девочек. Среди них была Патрисия
Эверетт, которая подошла прямо к Джерри.

"Я знаю, что ты Джерри Трэвис. Я племянница тёти Пен Эверетт Аллан. Я сошла с ума, решив поехать в Коббл-Маунтин. Это совсем рядом с вашим домом, не так ли? — её интерес был настолько искренним, что Джерри почувствовала себя так, словно её внезапно окружило множество друзей. Патриция, казалось, знала всех — почти все они были девочками-скаутами в её отряде; она познакомила Джерри с таким количеством девочек, что бедная Джерри не смогла запомнить ни одного имени.

Джинни Кокс, заметив Джерри на другом конце комнаты, подбежала к ней.

"Ты собираешься записаться в баскетбольную команду, да? Конечно, собираешься.
Подожди здесь, я позову Мэри Старр." Она убежала и вернулась, не успела Джерри перевести дыхание, с высокой девушкой с приятным лицом, которая держала в руках маленький блокнот в кожаном переплёте.

Она записала в него имя Джерри и ушла.

"Мисс Трэвис, вы запишетесь в хоккейную команду?" Джерри, находясь в знакомой обстановке,
с готовностью согласился. Её имя было записано в другую книгу. Её перехватила другая девочка. Она записалась в команду по плаванию. Она заметила, что остальные вокруг
она делала то же самое. Патрисия привела к ней девушку, которую она
представила как Пегги Ли. У Пегги тоже был блокнот.

"Будет Вам подписаться на дискуссионный клуб, Мисс Трэвис?" она спросила:
достоинство, что клеветали на нее шаловливый взгляд.

У Джерри перехватило дыхание; она никогда в жизни не спорила, но, с другой стороны,
она тоже никогда не играла в баскетбол.

"О, подпишите. Мы все участвуем, и это ужасно интересно, — взмолилась
Патриция. Так что Джерри записался на дебаты.

"Когда_же_ я найду время, чтобы изучать латынь и геометрию? Я знаю, что
это будет глупо ", - воскликнула Джерри в тот вечер семье Уэстли.
 Она говорила с такой искренней убежденностью, что все рассмеялись.

Дядя Джонни "заглянул". Ему не терпелось, как будто он сам был школьником
, услышать о том, что пережили дети за день.
Хотя все они говорили одновременно, он сумел понять почти все, что
они говорили.

— А ты, Джерри-девочка, что ты обо всём этом думаешь?

Поскольку она чувствовала себя маленькой каплей в очень большой луже, Джерри
просто не могла ничего сказать. Но её глаза сияли. Вмешался Джип. «Джерри
Она могла бы быть младшим классом, если бы захотела, но она собирается какое-то время пожить в моей
комнате для занятий. И они записали её на _все_ занятия!

Джерри, не знакомый с традициями Линкольна, не знал, что это было
посвящение.

Тогда она задумалась, когда же, при всём этом, она найдёт время
для Цицерона и геометрии.

"Кого ты выбрала? Сучок-глаз?"

"Грэхем----" воскликнула Миссис Уэстли. "Я _не_ ты говорил, что
дорога из ваших учителей!"

Грэм цветные; он знал, что это была точка, на которой его мать
всегда была очень твердой.

— О, мисс Бриггс — она ничего, мне она нравится, но все ребята называют её так.

 — Как ты думаешь, они будут называть мисс Ли прозвищем?

 Джерри показалось, что это было бы кощунством — она была слишком милой!
 Дяде Джону пришлось выслушать о ней всё. Ему было очень интересно, он
не знал, что она достаточно взрослая, чтобы преподавать.

«Но она совсем не похожа на неё», — объяснил Джип.

Затем Грэм неожиданно спросил Джерри: «Скажи, Джерри, кто был твоим
опекуном?»

Лицо Джерри сильно покраснело. Она поймала на себе вызывающий взгляд Изабель. Она
не хотела отвечать; даже в маленькой школе Миллера
Нотч не терпела болтунов.

"Старшеклассница. Она не смогла меня найти."

Бедняжка Джерри — небрежный вопрос Грэма охладил её энтузиазм. Почему
Изабель её не нашла? С таким дружелюбием, которое было неотъемлемой частью самой атмосферы Линкольна, почему же Изобель держалась в стороне? Она посмотрела на Изобель — та была так хороша собой, оживлённо разговаривая с дядей Джонни. Наблюдая за ней, Джерри подумала, что лучше бы Изобель любила её, чем любую из тех милых девушек, которых она знала.
они познакомились в Хайакрсе — Патриция Эверетт, Джинни Кокс, Пегги Ли, Кейнет
Рэндольф —

«Я просто заставлю её», — поклялась она, собирая свои новенькие блестящие
школьные учебники. И эта торжественная клятва помогла Джерри преодолеть множество трудностей
в последующие школьные годы.




Глава IX

ТАЙНАЯ ДВЕРЬ


Рутина новой жизни Джерри складывалась удачно. Она чувствовала себя больше
похожей на Джерри Трэвис, а не на сказочное существо, живущее в золотом
мире, который она создала, загадав желание на волшебном камне. Она не могла
найти ни минуты, чтобы тосковать по дому; дважды в неделю она писала
Милая и Папочка-малыш писали длинные каракули, которые
постыдили бы её в глазах мисс Грей с английского отделения, но
выражали такое абсолютное счастье и довольство, что миссис Трэвис с
небольшим сожалением отбросила опасения, что Джерри будет одиноко вдали от
неё и Саннисайд.

 После первой недели учёбы девочки и мальчики
привыкли к тому, что
Грэм называл это «копать». Геометрия казалась Джерри не такой уж сложной,
Цицерон был как старый добрый друг, Джип был с ней на английском и
истории, Джинни Кокс тоже была на одном из её уроков, и Джерри она нравилась
лучше каждый день. Патрисия Эверетт учил ее играть в теннис, пока
тренировка началась.

Там были приятные прогулки в школу и из школы через весь город
улицы, на которых кипит жизнь и не удалось очаровать Джерри; веселый
перерыв, разрыв сессии школы, когда девочки собрались вокруг
длинные столы и ели их обед; а затем, после обеда, играть на
спортплощадка на Highacres.

Представлял ли себе старый Питер Уэстли, сидя в одиночестве в своём большом пустом
доме, как будут выглядеть Хай-Эйкерс после того, как десятки юных ног протопчут их
над его бархатистыми просторами? Возможно, ему понравилась эта картина; возможно,
ему казалось, что в его залах даже тогда звучали молодые голоса;
 возможно, он чувствовал, что эти молодые жизни, которые переступят порог дома, построенного им, и выйдут в мир мужчин и женщин, будут в каком-то смысле принадлежать ему, у которого никогда не было ни сына, ни дочери.

 Однажды днём Джип и Джерри задержались в школьном здании, чтобы подготовить урок истории по материалам, которые они должны были найти в библиотеке. Гип
ненавидел учиться; сонную тишину комнаты нарушал
Снаружи доносились радостные крики с детской площадки. Она отбросила карандаш
и вытянула свои длинные руки.

"О боже, Джерри, давай остановимся. Мы можем спросить обо всём этом у мамы."

Джерри был не прочь поддаться искушению. Ей тоже было трудно
удерживать внимание на «Тридцати одной династии».

Джип наклонилась к ней. — Я тебе скажу — давай пойдём на разведку. Там есть комнаты, которых мы никогда не видели.

В течение последних шести месяцев рабочие перестраивали заднее крыло Хайакрса в лаборатории. Перемены ещё не были завершены. Гип и
Джерри перелезал через материалы и инструменты, перепрыгивал через кучки мусора,
заглядывая любопытным носом в каждый угол. Время от времени Гип останавливался,
чтобы задать рабочему несколько вопросов. Они бродили по подвалу,
где через несколько недель должны были появиться мастерская и столярная
комната. Затем они нашли лестницу, ведущую на верхние этажи,
и побежали по ней.

"О, Джерри Трэвис, я _wish_ вы могли видеть сами", - засмеялся Джеф, как они
остановился на третьем этаже.

"Ваше лицо в грязи, тоже", - парировал Джерри.

"Разве это не весело? Это совсем не похоже на школу, не так ли? Интересно, если
они когда-нибудь будут пользоваться этими комнатами. Давай поиграем в прятки. Я буду
вслепую считать до двадцати, а ты прячься, и мы не должны издавать ни звука!"
который, вы знаете, это очень трудно сделать, когда кто-то играет в
прятки.

Очарование Джип - а в этой долговязой девушке было много очарования - заключалось в ее
неуемном характере. Джип была уверена — и все её знакомые мальчики и девочки знали об этом, — что найдёт возможность «повеселиться» в самых неблагоприятных обстоятельствах. Никто, кроме Джип, не мог знать, как весело будет играть в прятки в коридорах и комнатах третьего этажа
Хайакрес — особенно когда нужно было ступать очень тихо и прикусывать
губы, чтобы не издать ни звука!

Настала очередь Джерри ослепнуть. Она прислонилась рукой к узкой
раме картины с изображением Джорджа Вашингтона, которая висела на стене
на повороте коридора. Прислонившись лицом к руке, она почувствовала,
как картина слегка сдвинулась под её давлением. Испугавшись, она
отступила назад. Медленно, словно подталкиваемая невидимой рукой, панель
отодвинулась, открывая коридор.

«Гип!» — воскликнул Джерри так резко, что Гип появился из-за неё
тайник в мгновение ока. «Смотри, что я сделала!» Джерри показалось, что
всё здание может медленно и величественно обрушиться вокруг неё.

"Ради всего святого, — воскликнула Джип, уставившись на неё. Она распахнула панель. «Это
дверь! Джерри Трэвис, это потайная дверь!» Она просунула голову в узкое отверстие. — Джерри… — она нетерпеливо протянула руку.
"Смотри — это лестница, тайная лестница!"

Джерри просунула голову внутрь. Сквозь щель наверху проникало достаточно света,
чтобы девочки могли разглядеть узкие витые ступеньки. Они были очень крутыми и
узкими, чтобы по ним мог пройти только один человек.

— Пойдём, Джерри, давай... —

— Джип, ты не знаешь, куда это тебя приведёт... — Джерри вдруг вспомнил
их бедную принцессу в темнице.

— Глупенький, нам ничего не может навредить! Пойдём. Закрой панель — вот так. Я пойду первой. — Она пошла вперёд, а Джерри осторожно крался за ней на цыпочках.

Дверь наверху поддалась под толчком Джип, и, к своему изумлению,
девочки оказались в комнате в башне.

Это была квадратная комната с покатым потолком и узкими окнами;
в ней не было ничего необычного. Джип и Джерри огляделись
Они были слегка разочарованы. Это могла быть мансарда в любом доме, заваленная старой мебелью, книжными шкафами, стопками журналов и газет. Сквозь запылённые окна пробивались тонкие лучи октябрьского солнца, а над головой фантастически висела паутина. Отверстие, ведущее к потайной лестнице, с внутренней стороны комнаты представляло собой встроенный книжный шкаф, на полках которого теперь громоздилась коллекция отвратительных безделушек, которые миссис Роберт Уэстли отказалась брать к себе домой.

"Ну, в любом случае, это весело, просто иметь потайную лестницу", - решила Джип,
хмурясь из-за того, что она мысленно называла "мусором" вокруг себя. "Как ты думаешь, почему"
как ты думаешь, дядя Питер встроил это?

Джерри не смог ничего объяснить.

"Разве мы не должны были кому-нибудь рассказать?"

Джип презрительно фыркнула при мысли о том, чтобы расстаться со своим драгоценным секретом и позволить всем
узнать, что за внушительным портретом Джорджа Вашингтона скрывается _тайная
дверь_? Даже мама и дядя Джонни не могли знать об этом — это был их собственный секрет!

"Я бы сказала, что _нет_. По крайней мере, — добавила она, — не сейчас. Думаю,
Я Уэстли, и у меня есть право подняться сюда. Этот аргумент показался Джерри очень убедительным.

 «О, у меня есть грандиозная идея», — Джип подтащил Джерри к выцветшему
креслу у окна и плюхнулся в него так сильно, что вокруг них поднялось
облачко пыли.  «Давай создадим тайное общество — как ужасные старые
Сфинксы».

В школе Линкольна не было братств и сестринств, но время от времени возникали тайные группы мальчиков и девочек, которые
некоторое время держались вместе, а затем распадались.
школьная история. Одним из них были Сфинксы. Они были досадливо
таинственными, и ходили мрачные слухи, что их выходки, если бы о них стало известно,
ни в коем случае не получили бы одобрения преподавательского состава Линкольна.
 Изобель была Сфинксом, самым верным своим клятвам, так что все уговоры и подкуп, на которые только могли
пойти изобретательные умы Грэма и Джипа, не помогли вытянуть из неё ни крупицы правды.

Конечно, Джерри пробыл в Линкольне достаточно долго, чтобы знать всё о
Сфинксах. И она тоже знала, что Джип хотел предложить создать общество,
которое было бы похоже на Сфинксов только тем, что было бы тайным. Она не могла
один из тех, кто учится в третьем классе, не разделяя общего презрения
второклассников к старшим «Сфинксам».

"Мы можем встречаться здесь, понимаете, раз в неделю. И давайте создадим тайное
общество, которое будет готово служить Линкольну, рискуя жизнью, — как те тайные группы
людей на Юге после Гражданской войны."

Джерри, конечно, заявил, что предложение Джипа было «прекрасным».

«У нас будет настоящее посвящение, когда мы все поклянемся в вечной преданности
школе Линкольна, и у нас будут плакаты, и это будет так
Будет весело, если все будут гадать, где мы встречаемся. И у нас будут ужасно забавные
знаки.

 «Как мы это назовем?» — спросила Джерри, стыдясь того, что не может предложить ничего
к этому плану.

 «Давай назовем это «Вороны и Змеи» — звучит ужасно, а мы
такими не будем». А ползучая змея — такой ужасный символ, и её легко нарисовать. — Мозг Джип работал с молниеносной скоростью, проявляя инициативу.

"Кого мы спросим?"

Джип перечислила несколько имён. Все они были девочками из класса.

"Может, спросим Джинни Кокс?"

Джип задумалась. «Нет», — решительно ответила она. «С ней было бы весело, но она
слишком дружен с Мэри Старр, а Мэри Старр - Сфинкс. Мы не можем спросить ее.

"Джип, конечно, права", - подумал Джерри, но ей хотелось, чтобы Джинни Кокс
пригласили присоединиться.

"Давай спустимся прямо сейчас. О, разве это не будет весело? Поклянись, Джеральд Трэвис, что
даже раскалённые щипцы не вырвут у тебя наш секрет!

«Ничто не заставит меня рассказать», — пообещал Джерри. Они спустились по
лестнице, осторожно вернули Джорджа Вашингтона на место, на цыпочках
прошли на первый этаж и вышли на солнечный свет.

 Так зародился тайный орден «Воронов и Змей».
Джип собрала различные символы, впечатляющие своей устрашающей красотой, и в течение следующего учебного дня с помощью
шепчущих объяснений и ожесточённого обмена записками передала приглашения
шестерым другим девочкам присоединиться к новому ордену. И после окончания занятий
восемь учениц решили остаться в школе якобы для занятий; восемь голов
наклонились над длинным дубовым столом в библиотеке, пока не был
обеспечен безопасный проход в пустынные коридоры наверху. Затем Гип и Джерри
подвели новых Воронов к потайной двери, где могильным шепотом
Джип взяла с каждой из них торжественное обещание, что они не раскроют
секрет потайной лестницы. Одна за другой, затаив дыхание от
волнения, они поднимались в комнату в башне, где Джип с нелепой
торжественностью созвала первое собрание «Воронов» и
«Змей» из школы Линкольна.

[Иллюстрация: ОДНА ЗА ДРУГОЙ, ЗАТАИВ ДЫХАНИЕ ОТ ВОЛНЕНИЯ, ОНИ
ПОДНИМАЛИСЬ В КОМНАТУ В БАШНЕ]

Все «Вороны» согласились с Джипом, что их тайное общество должно взять на себя обязательство защищать дух Линкольна и служить ему. Затем, покончив с этим, они с энтузиазмом принялись обсуждать планы «захвата».

— Давай будем по очереди приносить еду.

 — Как часто мы будем встречаться?

 — Давай будем встречаться каждую среду. Мелодия всегда печёт пироги по вторникам, и, может быть, я смогу уговорить её испечь ещё несколько, — предложила Патриция Эверетт.

 — А уроки танцев проходят в спортзале. Тогда нас никто не заметит.

— У нас должны быть ножи, вилки и всё такое, как в обычной школе!

— И президент, и секретарь.

— Я должен быть президентом, — тон Джипа был непререкаемым.

Остальные Вороны дружелюбно согласились. — Конечно, ты должен быть президентом.  А
Джерри может быть секретарём, потому что она помогла найти эту шикарную комнату.

— Девочки, на следующем собрании давайте каждая принесёт нож, вилку, ложку, тарелку и чашку.

 — О, разве это не будет весело? — Рейвен крутанулась на цыпочках самым
непарламентским и не по-птичьи неподобающим образом.

 — Мы с Пэт принесём еду в следующую среду, — заявила Пегги.  — Кто-то же должен начать.

«Если мы решили всё, что должны были решить, то заседание
объявляю закрытым», — и без дальнейших формальностей Гип в одночасье
прервал первое заседание «Воронов». Через полчаса они на цыпочках спустились
по тайной лестнице, и Джордж Вашингтон вернулся в свою комнату.
повесьте на стену, и восемь девушек разбрелись, каждая по своим домам,
с сердцами, которые буквально разрывались от волнения.

В тот вечер за обеденным столом Джип, совершенно очевидно, сделала Джерри тайный знак
. Она подняла одну руку, сделав небольшое спиралевидное движение вниз,
чтобы опереться на другую руку, сцепив первые два пальца каждой руки.

"О! О! Это тайный знак, который ты сделала! - воскликнула Тибби.

«Ну, может быть, и так», — ответила Джип, с напускным безразличием опуская ложку в суп.


«Держу пари, это какое-то глупое девичье общество», — вставил Грэм с издевательской
усмешкой.

Джип уже вышла из того возраста, когда насмешки Грэма могли её задеть.
Она улыбнулась, показывая, что ей всё равно.

"Когда-нибудь, дорогой брат, ты поймёшь, глупы мы или нет,"
— ответила она с достоинством. "_ мы_ не общество, которое
организовано только для _ веселья_!" Что было, конечно, пощечиной Сфинксам.
Изобель внезапно проявила активный интерес к дискуссии.

"Вы просто подражательницы", - заявила она с испепеляющим презрением, которое
заставило Грэма встать на защиту Джип.

Неудивительно, что Джерри ни минуты не скучал в доме Уэстли!

— Не думай, — бросил он через стол Изабель, — что из-за волн в твоих волосах ты — целый океан!

— Забавный малыш, — парировала Изабель, изо всех сил стараясь сдержать гнев.
— Мама, я думала, ты заставишь Грэма перестать использовать этот ужасный сленг!

"Это не сленг, это _idiotmatic_ английский", - добавил Грэм, озорно улыбаясь
Своей матери. Он усмехнулся. "Ты бы слышала Дона
Блэк на уроке геометрии. Сегодня урок. Он встал и сказал: "Два треугольника
равны, если две стороны и включенный угол одной равны".
_respectfully_ с двух сторон, и когда мы все смеялись, он обижался, как
кошка!"




ГЛАВА X

ДИСКУССИЯ


"Джип... Как ты думаешь, что случилось?" Джерри отчаянно схватил
Джип за руку, когда они встретились за дверью кабинета. Джерри не стал дожидаться,
пока Джип "подумает". "Мое имя выбрано для участия в дебатах - в эту пятницу
вечером! Мисс Грей только что сказала мне. Я занимаю место Сьюзен Мартин".

"Что за _fun_..."

Джерри хотел сочувствия. "Совсем не весело! Я напуган до смерти".

Прозвенел звонок, и Джип убежала в свой класс, оставив Джерри одного
Она подошла к своему столу, села и с тяжёлым сердцем задумалась о задаче, которая
стояла перед ней. Она никогда в жизни не произносила ни слова;
 с тех пор, как она приехала в Хайакрс, она с восхищением слушала
еженедельные обсуждения актуальных тем, завидуя тому, с какой лёгкостью
участвовали в них мальчики и девочки из класса. Она задавалась вопросом,
сможет ли она когда-нибудь привыкнуть к большим группам людей и
говорить перед ними. Теперь мисс Грей, размахивая перед её лицом маленьким
розовым конвертиком, который и нанёс весь этот ущерб, вела её на экзамен.

Однако в простом детстве Джерри, проведённом на тропах Кеттл-Маунтин, было много такого, что придавало ей неукротимую храбрость перед лицом любых испытаний. Настоящего страха — той ужасной паники, которая превращает самое отважное сердце в трусливое, — Джерри никогда не знала. То, что она иногда называла страхом, было лишь лёгким волнением от ожидания.

 Однажды, когда ей было двенадцать лет, она отважилась подняться на Роки
Пойнт, один, в поисках первого в этом году арбутуса. Весна пришла на
нижние склоны горы, но её мягкая рука была ещё
ломая верхний слой льда и снега. Когда она поднималась по тропе,
глухой грохот предупредил её о приближении снежной лавины. У неё была лишь
секунда, чтобы решить, что делать: если она вернётся по своим следам,
её наверняка настигнет лавина! Рядом с ней возвышался скалистый утёс,
выступавший из лесистого склона тропы; на нём она могла бы укрыться. В отчаянной спешке она взобралась на него и, цепляясь за его шероховатую поверхность,
увидела, как тонны льда и снега пронеслись мимо неё, сотрясая её крепость,
выкорчёвывая небольшие деревья и образуя фантастические фигуры у подножия.
крепче. Когда Джерри смотрела на это, у неё перехватило дыхание от восхищения, а не от ужаса; она не осознавала угрозу смерти; она видела только, как её любимый Котёл сердито стряхивает с могучих плеч старого Зиму.

 Поэтому, когда Джерри сидела в кабинете, хмуро уставившись в одну точку прямо перед собой, её дух медленно поднимался, чтобы принять вызов. Всем этим людям пришлось пережить своё «первое».
«Легкость пришла к ним только с практикой», — напомнила она себе.

Было приятно и волнительно, когда после школы тебя окружала
группа заинтересованных одноклассников, каждый из которых что-то предлагал.

"Просто крепко держи руки за спиной," — предложил один из них.

"Я чуть не задохнулась во время одной дискуссии," — вспоминала Пегги Ли, смеясь.
"У меня во рту было леденец от кашля, чтобы мой голос звучал ровно, и когда дошла очередь до меня,
я был так напуган, что не мог его проглотить, и тут мне пришлось заговорить
с этой штукой у меня за щекой, и каждую минуту или две она вылезала и кричала:
"меня просто душат! О, это было ужасно. Я не верю в эту историю про
Демосфена и камешек."

«Я бы взял речи какого-нибудь знаменитого оратора и потренировался бы с ними. Так твои слова будут звучать величественно!»

«Ни на кого не смотри — просто держи глаза поднятыми вверх», — заявил Пэт
Эверетт, чей опыт ограничивался чтением четырёх французских стихов перед комнатой, полной любящих родителей, в школе-интернате мисс Приндл.

Все эти советы Джерри серьёзно приняла к сведению. Джип вызвалась помочь ей. Джип была гораздо больше озабочена тем, чтобы она овладела ораторским искусством, чем тем, чтобы она нашла убедительные аргументы в свою пользу. Из библиотеки Уэстли Джип достала книгу
«Знаменитые речи знаменитых людей». Свернувшись калачиком в глубоком кресле-качалке в комнате Джерри, она листала страницы.

"Послушай, Джерри, разве это не грандиозно? «Давайте остановимся, друзья, давайте почувствуем трепет сердца, предшествующий битве, давайте услышим приказ наступать, давайте увидим яростную атаку, сверкающие штыки, несущихся лошадей, ослепительный…»"

— Но, Джип, это не имеет никакого отношения к Филиппинским островам!

 — Конечно, нет — по крайней мере, всё это про лошадей и штыки — но
ты мог бы сказать: «Давайте сделаем паузу» — и взмахнуть рукой — вот так!
— Он снова это использовал, — её палец провёл ещё одну линию, — это звучит
прекрасно, так... так... спокойно.

Джерри ухватился за всё, что могло звучать «спокойно». Поэтому, после того как она
собрала аргументы, которые должны были убедить слушателей в том, что Филиппинским
островам следует предоставить независимость, она опробовала их за плотно
закрытыми дверями, а Джип был строгим и безжалостным критиком.

«Когда вы говорите: «Давайте сделаем паузу и подумаем...», взмахните рукой. О,
это великолепно! Попробуйте ещё раз, Джерри, помедленнее. У вас всё
получится!» Энтузиазм Джипа укрепил уверенность Джерри.

Для неё также дополнительным стимулом был тот факт, что дядя
Джонни должен был стать одним из судей. Она хотела сделать для него
всё, что в её силах. По мере того, как пролетали школьные недели, каждая из которых была полна радостей, которые Джерри
понимала лучше, чем кто-либо из других девочек и мальчиков, её благодарность
Джону Уэстли выросла до таких масштабов, что она жаждала какой-нибудь
прекрасной возможности послужить ему. Однажды она сказала Джипу, что
хотела бы каким-то образом спасти ему жизнь (предпочтительно, конечно,
пожертвовав своей собственной), но поскольку дядя Джонни, казалось,
будучи чрезвычайно осторожной перед автомобилями и трамваями, поскольку дом Уэстли был слишком огнеупорным, чтобы в нём мог случиться сильный пожар, а в ноябре не могло быть и речи о наводнении, бедная Джерри тщетно ждала своего звёздного часа. Однажды, когда она робко попыталась рассказать дяде Джонни о своих чувствах, он нежно притянул её к себе.

«Джерри-девочка, ты делаешь достаточно для моих девочек, чтобы они отплатили мне за всё, что я для них сделала».
Джерри совсем этого не понимала. Она не могла знать, что накануне вечером миссис Уэстли сказала дяде
Джонни рассказал, как Джип и Тибби переставили свои парты в комнату Джерри,
и добавил:

 «Джип и Тибби никогда не ссорятся с тех пор, как появился Джерри. Она умеет
всё сглаживать — думаю, это из-за её жизнерадостности. Джип стал менее
вспыльчивым и упрямым, а Тибби перестала быть плаксой».

За день до дебатов Изабель попросила Джерри показать ей аргументы, которые она подготовила.


"Возможно, я смогу добавить кое-какие заметки, которые помогут тебе," — снисходительно объяснила она.


Бедняжка Джерри затрепетала от радости, увидев явный интерес Изабель.
Она побежала в свою комнату и взяла со стола листы бумаги, на которых
в которых был аккуратно изложен каждый шаг её аргументации. Она надеялась, что Изобель
сочтёт их хорошими.

"Можно я просмотрю их в школе?" — спросила Изобель, беря их в руки.

Джерри согласился бы на что угодно! Весь день её сердце
радовалось, думая о дружелюбии Изобель. Как маленькое облачко, омрачавшее счастье её жизни у Уэстли, было осознание того, что Изабель её недолюбливает; Джип была её тенью, Тибби — её преданной рабыней, а между ней и Грэмом было осознание того, что они оба разделяют преданность Пеппер, миссис Уэстли относилась к ней точно так же
Она относилась к своим девочкам как к дочерям, но Изобель на протяжении всех этих недель сохраняла скрытое безразличие и холодность, которые ранили сильнее, чем резкие слова. Теперь, — сказала себе Джерри, — должно быть, она хоть немного нравится Изобель!

 В пятницу вечером Джерри обнаружила, что дебаты в Линкольне были популярным событием в школьной жизни. Присутствовали все девочки и мальчики Линкольна; преподаватели на сцене создавали внушительный фон для трёх судей. Шесть пустых стульев, по три с каждой стороны, предназначались для
участников дебатов, которые должны были выйти на сцену в конце
скрипичного соло, открывавшего программу.

В дальнем конце комнаты Кора Стэнтон, старшеклассница, стояла с Джерри и
мальчиком, который представлял позитивную сторону дебатов. Кора была красиво
одет в голубой тафты, с желтой розой небрежно закреплен в ее
пояс. Ее волосы были обжим и Джерри уловил запах духов.
Затем она заметила изящную маленькую ножку, выставленную вперед, чтобы лучше было видно
лодочку из лакированной кожи и синий шелковый чулок. Впервые с тех пор, как
она приехала в Хайакрс, Джерри задумалась о своей внешности.
 Горячая волна стыда захлестнула её, когда она осознала, что
Она представила, как нелепо будет выглядеть, если выйдет перед всеми в своём коричневом поплине, который, как она теперь знала, отличался от любого другого платья, которое она видела в школе. И Джерри не могла выбросить из головы ту блестящую туфельку! Её собственные ноги в прочных чёрных туфлях с квадратными носами начали приобретать такие слоновьи размеры, что, когда прозвучал сигнал к началу дебатов, она едва могла волочить их за собой!

Насколько убедительнее были бы её аргументы, если бы на ней было красивое платье, как у Коры Стэнтон, и если бы она могла просто сидеть в своём кресле
Улыбаясь, как Кора Стэнтон, она смотрела на знакомых девушек, вместо того чтобы
скрещивать и развязывать свои ужасные ноги!

 После паузы, которая показалась Джерри бесконечной, Кора Стэнтон встала и
изящно поклонилась сначала судьям, а затем зрителям.
Докладчики договорились между собой, какую часть аргументации
каждый из них должен осветить: Кора Стэнтон должна была рассказать об условиях на
Филиппинских островах до того, как их захватили Соединённые Штаты, Джерри
должен был показать, что сделали Соединённые Штаты и насколько
острова теперь готовы к самоуправлению, а Стивен Кёртисс должен был
завершите аргументацию в пользу утверждения, доказав, что для того, чтобы
поддерживать безопасный баланс сил между восточными странами мира
было необходимо, чтобы Филиппинские острова были самоуправляющимися.

Затем наступила тишина бурными аплодисментами встретили, что кора. Джерри устроился
снова в своем кресле с чем-то вроде облегчения-все дело началось. Она
поймали немного улыбнулся от дяди Джонни, который придавал ей бодрость. Она должна
внимательно выслушать то, что сказала Кора.

Но когда Кора, чувствуя себя непринуждённо, начала говорить ясным голосом, Джерри
Она застыла, парализованная бурей изумления, неверия и гнева, охвативших её. Потому что Кора Стэнтон слово за словом излагала аргументы, которые она подготовила и записала на тех листах бумаги!

 А в первом ряду сидели Изабель и Эми Мазерс, прижимая к губам платки, чтобы сдержать смех.

 Бедному Джерри было очень легко распознать предательство. Она была слишком
раздражена, чтобы чувствовать боль. И, что важнее всего, она была слишком растеряна, потому что, когда настала её очередь, что она должна была сказать?

Она лихорадочно искала в своей голове что-то ясное и связное по этой ужасной теме, но всё, что приходило на ум, было: «Давайте сделаем паузу — давайте почувствуем трепет сердца, предшествующий битве, давайте услышим приказ наступать — дикую атаку…»

Она не услышала ни слова из того, что произнёс первый выступающий с отрицательной стороны, но последовавшие за этим аплодисменты привели её в жалкое состояние.

Каким-то образом она поднялась на ноги — её ступни всё ещё были в два раза больше
обычных — и шагнула к краю платформы. Тысяча пятен
Перед ней заплясали чёрные и белые точки, которые были глазами, носами и шляпами;
она услышала приглушённый смешок из первого ряда. Затем из всего этого
выступило напряжённое лицо Джипа. Джип немного наклонился вперёд, взволнованный.

 Джерри судорожно сглотнул. Откуда-то раздался голос, совсем не похожий на её собственный:
«Вам показали, что сделали Соединённые Штаты...»
(нет, нет - Кора Стэнтон сказала именно это!) "Я имею в виду, что мы должны вернуться (что
было совершенно ново) к - я имею в виду - идеалы Америки были пересажены
чтобы..." (о, Кора Стэнтон сказала именно это)! Джерри поперхнулся. Из
ужас исказил искаженное мукой лицо Джип. Она вздернула подбородок, она должна была сказать
_ что-нибудь_----

"Давайте остановимся (ах, наконец-то знакомая местность) ... Давайте остановимся ..." Последовало
ужасное молчание. "Давайте остановимся и ... и... давайте остановимся ..."

С последним словом дар речи застрял у Джерри в горле! С
судорожным движением она бросилась обратно на свое место. Если бы они только
рассмеялись — эта толпа в зале. Но эта тишина...

 Затем, прежде чем кто-либо успел пошевелиться, Дана Кинг, второй выступающий с
отрицательной стороны, вскочил на ноги и разразился речью, которая была
очевидно, с единственной целью — отвлечь внимание от бедного Джерри.
 И что-то в доброте его поступка, в его безрассудном отходе от темы дебатов, чтобы добиться своего, вызвало всеобщее восхищение. Как человек, очнувшийся от кошмарного сна, бедный Джерри очнулся от своего позорного оцепенения; он забыл об Изабель, сидевшей в первом ряду, и захлопал вместе с остальными, когда Дана Кинг закончила.

Затем она решила оправдаться в ответной речи! В голосе Даны Кинг
она уловила что-то от огня. Она осознала,
Теперь в комнате остались только Джип и дядя Джонни. Она повернулась,
когда снова встала, чтобы заговорить, и посмотрела прямо на дядю
Джонни. Теперь в её голове не было шума от слов; она просто
противопоставила аргументам своего оппонента все те, что подготовила
сама, — Кора Стэнтон, которая выучила их в последний момент, как попугай,
оказалось, что в ответ она совершенно беспомощно барахтается.

Дана Кинг, снова заговорив, упомянула «убедительный способ, которым мисс Трэвис
ловко опровергла аргументы отрицающей стороны, оставив его в одиночестве
одна предпосылка, к которой стоит вернуться " - и Джерри решила тогда, с
чувством, похожим на преклонение, что он был самым милым мальчиком, которого она когда-либо,
знала.

Не было бурных оваций, когда судьи объявили, что
позитивные выиграл. И было немного ворча, что Дана Король
"продал" его стороне.

Джерри, желая скрыть ее позор, умудрился уйти без
видя, дядя Джонни. Конечно, она не могла ускользнуть от Джип, которая отважно и дерзко заявила, что она была «великолепна».

Джип не следила за адресом Коры Стэнтон, поэтому она не
она догадалась, в чём дело, и Джерри не мог ей сказать — Джерри не мог никому сказать. Потому что, если бы он сказал, это было бы связано с Изобель, а Изобель была
племянницей дяди Джонни. В тот самый момент дядя Джонни разговаривал с Изобель и Эми Мазерс в передней части актового зала, и он стоял, положив руку на плечо Изобель.

Но, оставшись одна в своей комнате, Джерри дала волю сдерживаемой страсти, которая сжигала её душу. Она яростно сорвала с себя коричневое платье из поплина и швырнула его в угол.

"Уродливое, отвратительное, мерзкое, старое! Я его ненавижу!" Конечно, дело было не в этом.
одни коричневый поплин она ненавидела! Нарушителя обувь следовали коричневый
платье. "Я ненавижу _everything_ обо мне! Я хочу ... я хочу ... завтра будет
никогда не придут! Я бы хотела... - Джерри бросилась лицом вниз на кровать.
- Я бы хотела ... оказаться ... дома!




ГЛАВА XI

ТЕТЯ МАРИЯ


— Письмо от тёти Марии, — объявил Грэм, появляясь в дверях маленькой гостиной своей матери с большим квадратным конвертом лавандового цвета в руке. Он осторожно держал его большим и указательным пальцами и, насколько мог, отвёл его от своего вздёрнутого носа. — Я бы посоветовал тебе, мама, надеть мой противогаз, прежде чем открывать его!

Джип и Тибби громко рассмеялись над его остроумием. Миссис Уэстли потянулась за конвертом.

"Бедная тётя Мария, она, должно быть, так рада, что война закончилась и она может получить своё любимое французское саше."

Изобель присела на подлокотник маминого кресла.

"Поскорее читай, мама."

- Держу пари, она приедет к нам в гости, - простонала Джип.

- Не жди, что мы будем выбрасывать деньги на ветер, сестренка! Она никогда не пишет, кроме как когда
она приедет. Сообщи новость, мам; это будет небольшая отсрочка на
год или больше?

Миссис Уэстли подняла смеющиеся глаза от открытого письма.

"Она говорит, что приедет в следующую среду, чтобы провести с нами несколько дней. Она
очень сожалеет, что это, должно быть, все - она направляется в Нью-Йорк, чтобы
проконсультироваться с известным специалистом по нервным расстройствам. Она передает привет "прекрасным
детям ".

Джерри было очень любопытно - никто никогда не упоминал о тете Марии! Поэтому Джип
и Грэм поспешили объяснить, что тётя Мария была не настоящей тётей, а
«всего лишь» крёстной матерью Изабель и доставляла неудобства младшим Уэстли.

"Она не дарит нам подарки, — заключил Грэм.

"Она забыла всё, что «обещала и поклялась» Изабель
была крещена. Тогда у неё была причуда — брать в крёстные детей с голубыми глазами. Она дружила с бабушкой Дункан, и мама не могла ей отказать. У неё их девять, и она всегда дарит им одно и то же.

 «И каждый раз, когда ты её видишь, у неё новая причуда», — добавил Грэм. «Когда-то она была суфражисткой, но сменила ориентацию, потому что суфражистки не подавали чай на своих собраниях, а антифракционницы подавали. Однажды она строила дом для бездомных женщин, а в другой раз организовывала бедных продавщиц, которым мало платили, а в следующий раз…»

- Мама, послушай, - вмешалась Изобель. Она взяла письмо у матери.
Она перечитывала его. "Она говорит, что собирается во Францию следующей весной.
и она думает о том, чтобы взять с собой одного из своих крестников.
Она изучает французский и хочет, чтобы мы говорили с ней по-французски, пока она здесь
----

- Ну, я думаю, что нет! «Я буду есть на кухне», — поклялся Грэм.

 Джип начал хихикать.  «Давай скажем много забавных вещей по-
французски — например, когда Сью Перкинс перевела «искусственные зубы молодого
человека», и мадемуазель выгнала её из класса».

«Мама!» — Изабель быстро соображала. «Я должна быть той крестницей, которую она выберет». Она не считала нужным объяснять своей семье, как она исключила остальных восьмерых. «Разве это не чудесно?» Но её прекрасному видению угрожало озорство, написанное на лицах Джипа и Грэма. — Мама, ты не могла бы попросить детей пообещать, что они будут хорошо себя вести?

— _Дети_… — фыркнул Грэм.

"— если они будут вести себя ужасно, как всегда, когда приезжает тётя Мария,
они испортят все мои шансы!" Изабель была искренне расстроена.

— Дорогая моя, — рассмеялась её мать. — Не строй воздушных замков в Испании — или
во Франции — так быстро. Я не уверена, что разрешила бы тебе поехать с тётей
Марией. Но Джип и Грэм должны пообещать, что будут очень милы с тётей Марией,
потому что она пожилая леди...

 — Но, мама, она не совсем пожилая, она просто... забавная!

— В любом случае, Джип, она будет нашей гостьей.

— _Заставь_ их пообещать, мама…

— О, ты просто думаешь о себе… — заявил Грэм.

— Дети, давайте не будем портить эту субботу, беспокоясь о тёте Марии.
Хотя иногда она очень старается, я знаю, что каждый из вас…
Помогите сделать её визит приятным, и мы закроем глаза на её маленькие странности. Кто
хочет поехать со мной на рынок?

Джип и Джерри с готовностью вызвались поехать; Тибби нужно было на урок плавания;
Грэм собирался в Хайакрс на футбольную тренировку; Изабель сказала, что
предпочла бы остаться дома; «одна из девочек» обещала позвонить, объяснила она
немного уклончиво.

Миссис Уэстли с трудом подавила вздох, скрыв его за улыбкой; Изабель
жила так обособленно от остальных членов семьи, что, казалось, никогда не
хотела участвовать в их делах. Её мать всегда
Ей так нравилось повсюду брать с собой свою старшую девочку; она
не верила, что настанет день, когда Изабель откажется ехать с ней.

Проезжая по городу с Джерри и Джипом, миссис Уэстли,
все еще думая об Изабель, вдруг повернулась к Джерри.

"Как, должно быть, твоя мама скучает по тебе, дорогая," — сказала она. Джерри был поражен.

"О, ты так думаешь?" — с тревогой ответил он.

«Я имею в виду, я просто подумала, что материнская любовь — это такая ненасытная любовь,
дорогая».

«Ну…» — Джерри, очень задумчивый, попытался вспомнить точные слова, которые она произнесла.
однажды мама использовала. «Когда я была маленькой, мама рассказывала мне
историю. Она говорила, что её сердце — это маленький сад с очень высокой стеной,
построенной из любви, и что я жила там, счастливая, как только можно быть счастливой,
потому что всегда светило солнце, всё было ярким, а стена защищала от всего
ужасного. Но в стене были ворота с защёлкой наверху; мне пришлось вырасти, прежде чем я смог поднять защёлку и пройти через стену. А ещё она посадила над маленькими воротами красивые цветы, чтобы я, возможно, не нашёл их! Мне всегда нравилась эта история, но однажды я
Я спросил маму, что бы она сделала, если бы я нашёл калитку и вышел из сада на минутку, и она ответила, что в саду было бы очень тихо, но солнце продолжало бы светить, потому что там была наша любовь. Теперь, когда я стал старше, я думаю, что понимаю эту историю, и, может быть, прийти сюда было всё равно что пройти через калитку. Но если это _действительно_ похоже на историю, то мама знает, как сильно я её люблю, и она не будет _ужасно_
«Одиноко — может быть, совсем чуть-чуть».

«Какая прекрасная история», — глаза миссис Уэстли заблестели. «Я бы хотела
услышать, как она её рассказывает! Когда-нибудь я хочу познакомиться с твоей матерью, Джерри».

Это была такая приятная мысль - ее дорогая мама встретится с миссис Уэстли,
которая была почти такой же милой, как ее мать, - что лицо Джерри снова просветлело
. Она ответила на давление пальцев Миссис Уэсли с
ласково сожмите.

Если не считать первого ужасного испытания, связанного с встречей с одноклассниками, и
боли от недоброжелательности Изобель, Джерри мало пострадала от позора
дебатов. И она обнаружила, что девочки не смеются над ней, а завидуют, потому что Дана Кинг так благородно пришла ей на помощь!

"Видела бы ты лицо Изобель Уэстли — она была в ярости, — сказала Джинни.
Кокс доверился ей. И Джерри не была бы человеком, если бы она это сделала.
не почувствовала мгновенного трепета удовлетворенной мести.

В течение всех этих дней внимание младших Уэстли было сосредоточено на приближающемся визите тети Марии.
Изобель была очень сильно встревожена мрачными намеками, которые Джип и Грэм в разное время бросали друг другу. ..........
...........
........... У одного из друзей Грэма была ручная змея, и Грэм попросил одолжить её «только до среды».

«Это укрепит её нервы лучше, чем любой старый доктор», — высокомерно заявил Грэм.


«Мама, ты их слышишь?» — почти со слезами в голосе спросила Изабель.

Изобель лелеяла радужные мечты; она даже как бы невзначай сказала нескольким девочкам в школе, что «в июне я поеду за границу со своей крёстной, миссис Корнелиус Дринкуотер — вы знаете, её мать была троюродной сестрой маркиза Баланкура, и у семьи есть прекрасный замок недалеко от Ниццы». Конечно, мы будем жить там какое-то время.
— Такая маленькая ложь, — решила Изабель, — никому не повредит!
Она лежала без сна ночью, глядя в полумрак своей комнаты и представляя, как прогуливается с тётей Марией по длинным коридорам отеля
по коридорам, в Оперу, в маленькие французские магазинчики, проезжая рядом с тётей
Марией по Булонскому лесу и гуляя по Елисейским полям,
поощряемая восхищением и завистью. И, возможно, через родственников тёти
Марии (в темноте было очень легко притвориться, что маркиз де Баланкур
существует) она могла бы встретить красивого, лихого молодого человека
Француз, который сходил бы по ней с ума, и было бы так весело
писать об этом девочкам домой...

 «Грэм», — и миссис Уэстли заговорила очень строго. . «Ты не должен
подшучивать над тётей Марией!»

 «Но, мама, она может оставаться здесь и дальше...»

— Если вы будете очень хорошо себя вести, — миссис Уэстли слегка покраснела, потому что знала, что «покупает» своих детей, — пока тётя Мария здесь, я возьму вас всех в «Страну грёз».

 — Мы обещаем! Мы обещаем! — раздались радостные возгласы.

«Я скажу Джо, что не хочу его змею», — сказал Грэм.

 «Я не буду смеяться всё время, пока она здесь», — заявил Джип.

 «Мы будем ангелочками, мама», — хором ответили они, и это было искренне.

 Приезд тёти Марии за час до ужина был поистине величественным. Водитель такси (легким усилием воображения легко
превратился в лакея в форме) выгрузил полдюжины сумок и
коробок; затем из такси вышла подтянутая маленькая горничная в чёрном
с пледом на руке, корзинкой в одной руке, квадратной кожаной коробкой,
книгами и журналами в другой. Затем постепенно появилась тётя Мария: сначала фиолетовая шляпа с развевающимися фиолетовыми перьями, затем очень красное лицо, надменно отвернувшееся от кучера, которого она называла «разбойником». Дюймы и дюймы фиолетового бархата свисали и колыхались вокруг неё, а широкая горностаевая мантия, накинутая на плечи, придавала ей королевский вид.
без которого картина была бы испорчена!

«Разве она не _великолепна_?» — прошептала Джип Джерри, когда они заглянули через плечо миссис Уэстли.

Джерри считал тётю Марию очень величественной — она была похожа на герцогиню из «Алисы в Стране чудес», только гораздо более царственной. Ей казалось, что вся семья Уэстли должна была склонить головы до
самого пола, но вместо этого миссис Уэстли самым неформальным образом
обнимала пурпурный мех и горностая!

"----_такой_ поезд — _позор_ для правительства, но,
по-моему, правительство разваливается на _куски! И этот несчастный
грабитель таксиста! Боже мой!_ - Она вдруг вспомнила свой французский.
- Дорогая моя, милые младенцы! Она, фыркая, вновь приобретенных ключевыми словами
с небольшим гортанным акцентом. Она сияла над ним, великодушие (как
стала герцогиня) в каждый кивок фиолетовые шлейфы. Кончиками
своих толстых, украшенных драгоценностями пальцев она коснулась щеки Изобель. — Более красивой, чем когда-либо, моя дорогая!

— Мы так рады, что вы здесь, дорогая тётя Мария, — ответила
Изобель, запинаясь.

"Тётя _Мари_, моя дорогая. Я отказалась от доброго имени, которое мне дали
меня при крещении. Нужно идти в ногу со временем, и хотя Мария
могла бы подойти моей прабабушке, мои родители не предвидели, что она едва ли подойдёт _мне_! — Пурпурные складки заметно вздулись. — Перегрин, отнеси мои сумки наверх.

Это явно было больше, чем мог сделать один Перегрин. Это был долгожданный
сигнал к общему движению — но не слишком скоро; один взгляд на Джипа и
Грэма подсказал, что ещё минута — и они бы не выдержали!

 Сапсан взял одну сумку, Грэм схватил две, Джип и Джерри потянули за одну
между ними. Процессия поднялась по лестнице в гостевую комнату.
 Джип и Джерри услышали, как тётя Мария позади них объясняла, что на самом деле Перегрина
звали Сара!

«Я изменила её имя — Перегрин гораздо более «шикарная». Я сама учу её французскому.
Через некоторое время она будет похожа на французскую горничную, и у неё будет здравый смысл, присущий уроженцам Индианы, которого нет у этих французских горничных-однодневок. Это _очень_ хорошая идея — _я_ так думаю».

 С тех пор Перегрин для девочек всегда была Перегрин-Сара.

Миссис Уэстли за ужином смотрит на чопорные, серьёзные лица, сидящие за столом
у её отпрысков возникло непреодолимое желание рассмеяться. Грэм
торжественно уставился в свою тарелку, Джип, безукоризненно одетый,
говорил только хриплым шёпотом, Джерри выглядела немного напуганной — что
она будет делать, если герцогиня заговорит с ней? (Не то чтобы это было
опасно; тётя Мария, за исключением фразы «из наших горных дебрей, как интересно»,
почти не замечала её.) Изобель сидела рядом с тётей Марией и была
нервно-напряжённой.

Тётя Мария в своём вечернем платье выглядела ещё более «герцогиней», чем обычно. В её пышной причёске, похожей на корону, сверкали драгоценности.
голова. (Грэму всегда хотелось ткнуть пальцем в это чудо, чтобы посмотреть, не лопнет ли оно и не расплющится ли, как игрушечный шарик.) На шнуровке её платья и на пальцах сверкали драгоценности. Она сидела очень прямо, как и подобает даже воображаемой герцогине, и вела беседу. Это было очень легко, потому что все соглашались со всем, что она говорила, заметила  Изабель с трогательным энтузиазмом. За своей улыбкой миссис Уэстли скрывала
мысль о том, что Мария Дринкуотер была очень глупой женщиной!

Тетя Мария большую часть времени ругала «правительство».
Вот почему, объяснила она, она едет во Францию. Чиновники в Вашингтоне
просто сидят и смотрят, как всё идёт прахом! «_Посмотрите_ на
цены! Нас _обворовывает_ профсоюз — на самом деле обворовывает, каждую
секунду нашей жизни!» Она всплеснула руками и трагически закатила
глаза. «Сорочка из китайского шёлка — едва ли годится для
«Перегрина» — _пятнадцать долларов_!» А Конгресс только и говорит, что о Лиге Наций! Ах, боже мой!

Грэм, уловив мимолетный блеск смеха в глазах матери,
медленно и торжественно подмигнул ей, а затем снова опустил взгляд в тарелку.

"Давай предположим, что нам нужно заниматься", - прошептала Джип Джерри, когда семья
направилась в библиотеку. Даже Грэм приветствовал это предложение. Как они
подошел к тете Марии, чтобы сказать ей спокойной ночи, она ткнула каждого из них в щеку.

"Не стану ждать, чтобы выпить с нами кофе? Толковый _So_ ... это больно
цвет лица! _Nice_ дети! Bon soir, Editha. Bon soir, Elizabeth.
Как тебя зовут, дитя? Джерольд? Красивое имя. Bon soir, Грэм!"

"Она — единственное существо во всём мире, которое называет меня Эдит и
Тибби Элизабет," — с отвращением воскликнул Джип. "Вот почему я просто не могу её выносить!"

Оказавшись в безопасности в комнате Джерри, Джип сбросила с себя «светскую» манеру поведения, сделав несколько
сальто на розово-белой кровати.

"Ура, Джерри, мы не увидим её до завтрашнего вечера! Эта
Сапсан-Сара принесёт ей завтрак на подносе. Разве Изобель не была
забавной, когда пыталась быть хорошей маленькой крестницей? Ради всего святого, что это такое?

В коридоре послышался дикий топот, затем из библиотеки донеслись пронзительные крики!

Из уважения к тёте Марии Пепперпота заперли на третьем этаже. Он бы не вынес разлуки со своим любимым хозяином
и хозяйке было бы очень досадно, если бы он не обнаружил на столе Грэма
коробку с белыми мышами, которую Грэм принёс из гаража днём. Чтобы скоротать время, Пеппер развлекался, мучая пойманных мышей. Когда Грэм застал его за этим приятным занятием, он так поспешно спрыгнул со стола, что коробка упала на пол. Падение разбило коробку; бедные мыши, обезумевшие от страха,
побежали вниз по лестнице и по коридору, Пеппер
преследовала их, а Грэм отчаянно пытался поймать их всех. Конечно,
погоня привела прямиком в библиотеку!

Тетя Мария, испугавшись неожиданного вторжения, уронила драгоценную вазу, которую
рассматривала, на пол, где она разбилась на сотню осколков. С
воплем и удивительной ловкостью она взобралась на диван. Мыши
оббежали комнату и выбежали через другую дверь, а Пеппер и Грэм
погнались за ними. В кладовой Грэм поймал Пеппер; миссис
Хиксу с помощью метлы удалось поймать двух мышей, но третья сбежала. Гип и Джерри, стоявшие у перил и прикрывавшие рты руками, чтобы сдержать смех, услышали, как Изобель
и миссис Уэстли в библиотеке, пытаясь успокоить бедную тётю Марию!

"Мы не обещали, что Пеп будет себя хорошо вести," проворчал Грэм, когда они заперли
Пепперпота в наказание — и для защиты — в гардеробе Джерри.

Через час Джерри услышал, как Изабель за дверью гостевой комнаты
желает тёте Марии спокойной ночи. Джерри подумал, что она не винит их.
Изабель хотела поехать за границу с тётей Марией; было бы очень
прекрасно путешествовать с такой замечательной леди и с Перегрином! Она надеялась,
что Пеппер не испортила всё!

 В доме Уэстли воцарилась тишина. Дверь открылась и закрылась, и
По коридору послышались неуверенные шаги. Джерри, полусонный, подумал, что это, должно быть, верная и рассудительная Перегрин-Сара, которая на ощупь пробирается на третий этаж после того, как уложила Герцогиню в постель. Затем тишину прорезал дикий крик, который заставил перепуганную Перегрин-Сару, Грэма, который двумя прыжками спустился по лестнице, Изабель, миссис Уэстли, Джипа и Джерри броситься к двери гостевой комнаты!

В центре комнаты, трагически прижав руки к сердцу,
с открытым в крике ртом стояла дрожащая тётя Мария. Раздетая догола
В своей царственной одежде она представляла собой жалкое зрелище: на
комоде лежал белоснежный чепец, а из-под ночной рубашки, теперь печально
сбившейся набок, выбивались пряди желтовато-серых волос. Её округлое тело было
тепло укутано в скромную фланелевую ночную рубашку с высоким воротом и
длинными рукавами. И, что самое странное, её лицо было покрыто
квадратиками и полосками пластыря!

"Сара!" (Теперь это был не Перегрин.) «_Глупый_ — стоишь там, как
_идиот_ — мои нюхательные соли! Неужели _никто_ не вызовет врача? У меня сердце...»
Она снова закричала. «Это _жалкое_ место! Эти... _щенки_!»

- Мария Дринкуотер, ты можешь успокоиться настолько, чтобы рассказать нам, что
произошло? - миссис Уэстли слегка потрясла обтянутые фланелью
плечи.

- _счастливилось_... - рявкнула тетя Мария. "Разве этого недостаточно, чтобы мое
пищеварение было испорчено собаками, мышами и мальчишками, но ... о, мое бедное сердце, чтобы
найти _музу_ у себя под подушкой ..."

Если бы дети не онемели от ужаса при виде гротескного
лица тёти Марии, покрытого морщинами, они бы наверняка закричали! Третья
маленькая мышка нашла убежище в кровати тёти Марии!

 Сапсан-Сара и миссис Уэстли провели большую часть ночи, ухаживая за ней
напрасно тетя нервы Марии. На следующий день, неумолимый, она покинула его.
сумка и багажа.

Бедная Изобель, таким образом, взрыв пузырьков своей мечты! "Мне все равно,
они испортили всю мою жизнь", - причитала она, ее глаза покраснели от слез.

"_ кто_ все испортил ... кто что-нибудь сделал?" Грэм рассмеялся.

"Что все это значит?" - спросил дядя Джонни, войдя в этот момент.

Джип рассказала ему, что произошло. Она говорила слишком быстро, чтобы кто-либо мог ее прервать.
ее рассказ был похож на рассказ Джип.

"Вы говорите, дядя Джонни, _did_ мы нарушаем наши обещания просто потому что бедный
мышонок спрятался под подушкой?"

"Если бы не этот несчастный пес ..." Изобель увидела возможность
для сладкой мести. "Мама, почему бы тебе не отослать его?" Ты заставил Грэма
вернуть щенка эрдельтерьера, которого прислал ему мистер Сондерс; Я не думаю, что это
справедливо оставлять у себя эту ужасную старую дворнягу!

Лицо Джерри потемнело. Грэм поспешил Пеппер на помощь.

«Он не дворняга — он лучше любого старого эрдельтерьера! В его хвосте больше ума, чем во всём теле тёти Марии! Если он уйдёт,
я — я — тоже уйду!»

«Дети!» — запротестовала миссис Уэстли, не в силах сдержать смех.
Она поглощала её с первой минуты приезда тёти Марии. «Давайте
все будем благодарны Пеппер. Она бедная, глупая, эгоистичная, тщеславная старуха, и если она когда-нибудь снова приедет сюда, я боюсь, что _я_ не
обещаю вести себя хорошо! Изобель Уэстли, вытри слёзы — неужели ты думаешь,
что я позволю своей девочке поехать с ней во Францию?» Она может забрать своих восьмерых других крестниц, если они хотят, чтобы она ссорилась с каждым, кто имеет власть, — я не позволю ей забрать мою девочку. Почему, — она повернулась к Джону Уэстли, и её лицо стало очень серьёзным, — она такая
потрачено впустую... человеческой энергии, мозгов... просто дыхания! Как ужасно!
состариться и быть такой ...такой.

Джип украдкой ощупывала свои упругие щеки. "Я бы предпочел быть уродливым,
мать, чем носить эти забавные вещи. _Look_, мамочка", она подбежала к ней
стул для матери и коснулся ее щеки. - У тебя появилась морщинка! Но... я
люблю его. — С страстной нежностью она поцеловала это место.

"Когда-нибудь я сам отвезу тебя во Францию, — рассмеялся дядя Джонни, похлопывая
Изобель по руке.

"А мы можем поехать посмотреть на «Страну грёз»? — с волнением спросил Грэм.

"Конечно, поедем — в честь праздника, — согласилась его мать.




ГЛАВА XII

ВЕЧЕРИНКА


Рождественские каникулы принесли долгожданную передышку от постоянной рутины
школьной работы. И в доме Уэстли были все признаки того,
что они будут очень веселыми! У миссис Уэстли было одно незыблемое правило
для своих детей: "Работай, пока работаешь, и играй, пока играешь". Итак,
они с дядей Джонни за тщательно закрытыми дверями планировали всевозможные
веселые сюрпризы на праздничную неделю.

Но у Джерри тоже был свой маленький секрет. Она написала
матери, умоляя отпустить её домой «хотя бы на Рождество». Она
Ей пришлось написать два письма; первое, с его порывом тоски,
звучало так неблагодарно, что она порвала его и написала другое.
Затем она с нетерпением и надеждой ждала ответа.

Он пришёл за несколько дней до Рождества, а вместе с ним огромная картонная коробка.
Ещё до того, как она открыла конверт, Джерри поняла, что написала
мать. Её губы задрожали.

"...Нам обоим будет тяжело, дорогая, не быть вместе на
Рождество, но, мне кажется, с твоей стороны было бы неразумно
приезжать домой на такой короткий срок. У нас тут метель, и ты бы не
расслабься, тебе это нужно после долгих недель учёбы. Тогда,
дорогая, мне будет ещё труднее отпустить тебя снова. Я хочу, чтобы у тебя
был самый весёлый отпуск, и я буду счастлива, каждый день думая о том,
что делает моя маленькая девочка. Я получила такие милые письма от миссис
 Уэстли и мистера Джона, в которых они рассказывают о тебе, — они меня очень
утешили. Мы посылаем тебе коробку с ароматом «Кеттл». Горько-сладкое, которое мы приберегали для тебя с прошлой осени...

Когда Джерри открыл коробку, комната наполнилась ароматным запахом
сосна. В экстазе она прижалась лицом к веткам и
восхищённо вдохнула аромат; ей хотелось плакать и смеяться —
как будто у неё вдруг появился кусочек дома прямо здесь, рядом с ней.
Её разочарование было забыто. Она взяла сосновую и горько-сладкую
смолу, чтобы разложить её по всем углам своей комнаты, но тут её
охватила другая мысль.
 Кроме Джипа, вяло упражнявшегося внизу, в доме
никого не было. На цыпочках она прокралась в разные комнаты, оставив в каждой
немного своей хвои и весёлую гроздь горечавки.

Звонок почтальона привел практику Джип, с одним ужасным диссонансом, к
внезапному завершению. Через мгновение она вприпрыжку взбежала по лестнице, держа в руке два маленьких
белых конверта.

"Джерри, мы приглашены на настоящую вечеринку - к Пэт Эверетт". Она бросила один из
маленьких квадратиков Джерри на колени. "Надеюсь, что приглашения умрут, точно так же, как
— Изобель получает!

Джерри уставился на кусочек картона. Радость Джип была в основном
из-за того, что это был первый «настоящий» званый вечер, на который её
пригласили; это была важная веха в её жизни — это означало, что она
стала совсем взрослой.

«Джеррольд Трэвис, ты совсем не выглядишь взволнованным! Будет очень весело, потому что отец и мать Пэт — самые весёлые люди на свете, и там будут танцы, и мальчики, и вкусная еда».

 «Я никогда не был на такой вечеринке». Джерри с благоговением поднял открытку.

- О, вечеринка есть вечеринка где угодно, - надменно заявила Джип, исходя из
мудрости своего недавно обретенного достоинства.

- И... мне нечего надеть, - добавила Джерри, кладя карточку на стол.
с едва заметным вздохом.

Лицо Джип омрачилось; это было слишком верно, чтобы оспаривать. Ее собственная одежда
Джерри не подошла бы, но одежда Изобель----

— Мы попросим Изабель, чтобы она разрешила тебе…

— Нет, _нет_! — горячо воскликнула Джерри. Её лицо покраснело. — Не смей!
_Не смей_!

Джип выглядел обиженным. — Не понимаю, почему бы и нет, но если ты так
хочешь… только это испортит всю вечеринку. О... - она вдруг принюхалась.
- Что это за древесный запах? Где ты его взял?

И сосны и ягод производится джип и Джерри забывайте, на данный момент,
партия Эверетт.

Праздничные забавы начались с соответствующей церемонии передачи
все школьные учебники были убраны в глубины большого резного сундука в библиотеке
повернув любопытный старый ключ в замке и передав его
Миссис Уэстли. Джерри возражал, но она распознала за всем этим
весельем настоящую твердость. "Каждую книгу, моя дорогая! Никто из вас, дети, не должен
заглядывать под обложку даже... рассказа, пока я не верну ключ.
Миссис Уэстли ущипнула Джерри за щеку. "Я хочу снова увидеть красные розы, моя
дорогая девочка".

Рождественский вечер принёс семье радостную неожиданность в виде
приезда Роберта Уэстли. Джерри немного беспокоился об отце Джипа; было очень приятно, что он так похож на дядю Джонни, что понравился с первого взгляда. Казалось, он прибегнул ко всем
Он придумывал разные уловки, чтобы добраться из Вальпараисо к своему очагу к Рождеству, но всеобщее ликование стоило того.

"Это единственное, что компенсирует то, что отца так долго не было, —
объяснил Джип. — Он почти всегда просто заходит и удивляет нас,
привозя самые забавные вещи из разных мест."

Рождественским утром Джерри открыла сонные глаза и увидела, как за окном
мелкий снежок бьётся в стекло, в нос ударил хвойный запах, а рядом с кроватью
стояла Джип в красном халате.

"С Рождеством!" В руках Джип держала кое-что из содержимого её
собственный рождественский чулок. "Проснись и посмотри, что тебе принес Санта!"

На столбике кровати висел раздутый чулок; рядом с ним были сложены пакеты странной формы, перевязанные
красной лентой, а в ногах кровати Джерри
лежала огромная коробка.

"Открытие этой первой. Что это такое? Я не знаю". Джип был взволнован, как
хотя коробка была для нее. Джерри развязал шнурок и поднял крышку.
Внутри, под складками папиросной бумаги, лежали два красивых платья:
синее школьное платье из саржи и пышное блестящее вечернее платье; под ними
яркий свитер и берет. На прилагавшейся карточке было написано:
написано, разборчивым почерком дяди Джонни: «От Санта-Клауса».

Джерри не знал, что после того знаменательного спора дядя Джонни и миссис Уэстли
тайно совещались о её гардеробе. В тот вечер он впервые понял, что Джерри в своей странной деревенской одежде
выглядит неуместно среди них. городские
девушки и парни. Можно сколько угодно спорить о том, что из хороших перьев не
получится хорошей птицы, но дядя Джонни достаточно хорошо знал девичьи
сердца, чтобы понимать, насколько красивая лента или новое аккуратное
платье могут помочь девушке самоутвердиться! Он хотел выкупить почти весь
магазин, но миссис
 Уэстли его остановила. «Ты можешь обидеть её и испортить свой подарок, если он покажется ей слишком дорогим», — предупредила она его.

Джерри слишком мало знал о стоимости материалов, из которых были сшиты её
драгоценные платья, чтобы огорчиться из-за подарка.  В восторге она поцеловала его
мерцающие голубые складки. И Джип закружилась в безумном танце посреди
комнаты.

"Теперь тебе осталось только пойти на вечеринку к Эвереттам."

В рождественский день миссис Аллан вошла в дом Уэстли. Они с мужем приехали к Эвереттам на праздники. Она привезла Джерри маленький подарок от своей матери. Это был искусно вышитый комплект из воротничка и манжет. Джерри представила, как её мама в свете лампы в
милой гостиной в Саннисаде вдевает нитку в иголку и наслаждается
каждым стежком! О, это было _намного_ приятнее, чем самый дорогой подарок,
который можно было купить в магазине.

Прошедшее Рождество, Джип и Джерри не думали ни о чём, кроме вечеринки у Эвереттов.
 Изобель порхала туда-сюда, как красивая бабочка, и разделяла их
энтузиазм.  Она позволяла себе покровительственное отношение — она, конечно,
пойдёт на вечеринку к Эвереттам, хотя это была детская вечеринка, и ей,
вероятно, будет там до смерти скучно.

Но через несколько часов после Великого События ужасное осознание
превзошло радостные ожидания Джип и Джерри. Санта Клаус
забыл положить в рождественскую коробку танцевальную обувь!

Две девушки, покачал печально голову над тремя парами Джерри
с квадратными носками ботинок.

«Я просто не могу надеть ни одно из них», — воскликнула Джерри.

 Джип не разочаровалась бы.  «Тогда тебе придётся втиснуть ноги в мои прошлогодние туфли.  Они не сильно жмут, и в любом случае, когда начнётся вечеринка, ты их забудешь!»

 Джерри так сильно хотела надеть новое синее платье, что её удалось убедить.
Джип помогла ей надеть их, и Джерри прошлась в них, «чтобы привыкнуть».

«Ну что, сильно болят?» — спросила Джип тоном, который говорил: «Конечно, нет», и Джерри, заворожённая странной девушкой, которую она увидела в зеркале, рассеянно ответила: «О, они просто странные!»

В любом случае, поход на «настоящую» вечеринку был слишком захватывающим, чтобы думать о ногах. Джерри двигалась как во сне. Как и Джип, она чувствовала себя восхитительно взрослой. Просторный, старомодный дом Эвереттов был веселым
в одном углу царила праздничная зелень, играл оркестр, Патрисия с ним.
ее мать и старшая сестра так весело приветствовали каждого гостя
чтобы в какой-то момент человек почувствовал, что проведет время наилучшим образом
.

Некоторое время Джерри, очень довольный, тащился за Джип среди молодежи,
обмениваясь веселыми приветствиями. Затем внезапно начались ужасные боли.
резко пробежала по ногам; они поднимались все выше и выше, пока
не задрожали вверх и вниз по позвоночнику. Бедняжке Джерри было трудно сдержать
слезы, хлынувшие из глаз. Прихрамывая, она добралась до полускрытого уголка рядом с оркестром
и скинула неприличные туфли-лодочки.

Изобель заметила ее в своем укрытии. Изобель не знала о насосах.
она думала, что Джерри перешел туда из застенчивости. Презрительная
улыбка скривила её красивые губы. После дебатов у неё были моменты,
когда её мучила совесть, тем более что Джерри не рассказал, что произошло; но, как это иногда бывает, после такого
В такие моменты она ещё больше ожесточалась по отношению к Джерри. Она
также дико ревновала из-за рождественского подарка дяди Джонни для Джерри; она
подумала, что платья стоили гораздо дороже, чем браслет, который он ей подарил! Поэтому в её голове возник план, которому не должно было быть там места, ведь Изобель, бесспорно, была самой красивой девушкой в комнате и самой желанной партнёршей для танцев.

Она весело помахала Дане Кинг. «Убьет двух зайцев одним выстрелом», — подумала она.
Хотя не совсем так: она бы
Она с удовольствием наблюдала, как Джерри корчит из себя нелепую фигуру, пытаясь танцевать (ведь Джерри сказал ей, что она знает только «старомодные» танцы), и она видела, как Дана Кинг смущается на глазах у всех остальных! Изабель так и не простила его за то, что он поддержал Джерри в тот вечер, когда проходили дебаты.

"Не окажешь ли мне услугу, Дана?" — мило спросила она. "Потанцуй вон с тем бедолагой Джерри Трэвисом. Она совершенно несчастна.

Дана поспешил вежливо сделать то, о чём просила Изабель. Он никогда не разговаривал с Джерри, но после дебатов, казалось, не было необходимости представляться.
необходимо. Когда Джерри увидела, что он приближается, краска залила ее щеки.
не от застенчивости, а потому, что она не знала, что делать с
своими босыми ногами!

- Вы станцуете это, мисс Трэвис?

Джерри поднял на нее потемневшие от смеха глаза. Она ни в малейшей степени не выглядела
"совершенно несчастной". - Я... я... не могу! Она протянула кончики ее
пальцы unstockinged. Затем она рассказала ему, что ей пришлось надеть туфли Джипа.
«И они так ужасно жали, что я их сбросила, и теперь
_ничто_ не поможет мне их снова надеть. Наверное, мне придётся
остаться здесь до конца своих дней».

В откровенности и искренности Джерри было что-то такое освежающее, что Дана Кинг с готовностью села рядом с ним.

"Тогда позволь мне сесть здесь и поговорить. Скажи, что с тобой было в тот вечер, когда проходили дебаты? Это из-за твоих туфель? Ты могла бы поговорить — я знаю!"

Он говорил с такой убеждённостью, что глаза Джерри засияли.

«Нет, это были не совсем мои туфли. Что-то всё-таки случилось, но я не могу сказать, что именно. Разве это не самая весёлая вечеринка? Я никогда раньше не ходила на такие. Во всём Миллерс-Нотч не так много людей».

Изобель, наблюдавшая за уголком Джерри, очень разозлилась, когда увидела, что Дана
Кинг задержалась с Джерри. Она гадала, что же такого сказал Джерри,
что он так искренне смеялся; они вели себя так, словно знали друг друга всю жизнь.

 Как раз в тот момент, когда Дана Кинг спрашивала Джерри, что бы она
сделала, если бы в полночь её застали без туфель, миссис Аллан обнаружила их. _Она_ тоже должна была услышать о туфлях.

«Ты, счастливое дитя, я достану пару туфель Пэт — они подойдут к чему угодно!»
Она вернулась через несколько минут с двумя блестящими лакированными туфлями в руках
из складок её расшитого блёстками шарфа. Туфельки Пэт легко соскользнули с
 опухших ног Джерри.

 «Ну вот, Золушка, пойдём-ка поедим мороженого». И Дана Кинг
провела Джерри мимо танцующих, мимо Изобель и толстого мальчика, чья кудрявая рыжая
голова доходила ей только до плеча, в столовую, где за маленькими столиками
мальчики и девочки поглощали всевозможные лакомства.

Вечеринка была испорчена для Изобель, но не для Джип, которая не только сама отлично провела время, но и была вне себя от радости,
потому что Джерри «заарканил» самого популярного мальчика в комнате.

«Он протанцевал с тобой _шесть_ танцев — я считал! Он пригласил тебя на _ужин_ — я слышал, как он спросил тебя, Джерри Трэвис, собираешься ли ты в школу
«Фролик». И почему он назвал тебя Золушкой?» — спросил Джип, когда молодые люди ехали домой.

Джерри не собиралась рассказывать Изабель о позорных туфлях,
поэтому она уклончиво ответила: «Наверное, потому что это была моя первая вечеринка».
 Затем, с долгим счастливым вздохом, она прижалась к плечу Джипа
и стала смотреть, как мимо проносятся уличные фонари. О, конечно же, Скала Желаний
открыла перед маленькой Джерри чудесный новый мир!

— Ты сказала ему, что это была твоя первая вечеринка?

— Да. А что?

— О, ничего. Я бы не была настолько честной, чтобы... я бы притворялась, что ходила на множество вечеринок.

— Я не пойду на «Веселье», — вмешалась Изабель. — Я слишком стара для таких
вещей.

Джип возмущённо выпрямилась.

"Слишком стара, чтобы бездельничать? Что ж, надеюсь, я никогда не стану такой старой, как _она_!" — воскликнула она.


"Ты никогда _не_ станешь такой!" — был уничтожающий ответ Изабель.




Глава XIII

ХАСКИН-ХИЛЛ


«Джерри, это _идеально_! Иди сюда и посмотри». Джип, дрожа в своей пижаме,
прижалась маленьким носиком к холодному стеклу, за которым стоял Джерри.
Внизу часы только что пробили семь.

 Джерри одним прыжком вскочила с кровати. Она заглянула через плечо Джипа.
Накануне из-за оттепели девочки очень волновались, но теперь
снег покрывала сверкающая корочка, и утреннее солнце холодно
освещало крыши домов.

 Это был день Линкольнского праздника середины зимы.

- Принеси свою одежду в мою комнату, и мы переоденемся перед камином.
Э-э-э, не холодно ли? Но разве это не будет весело? Разве ты не хотел бы, чтобы сейчас было десять
? Это будет лучшая часть всего праздника!"

Джерри тоже так думала, когда несколько часов спустя они с Джип присоединились к
большой группе девочек и мальчиков из Линкольна на трамвайной остановке. А
специальный автомобиль, добавленные в обычный междугородний троллейбус, который должен был перевести
им и их санки и лыжи--и обед-из Холма Хаскина, где
В середине зимы школу резвиться всегда проходит.

Джерри ни разу не видел страну с тех пор, как приехал с дядей
Джонни в дом Уэстли. Пока машина мчалась вперёд, она сидела молча,
не обращая внимания на весёлый шум вокруг, но её глаза были очень яркими; эти
Широкие открытые поля с небольшими группами зданий и холмами вдалеке напоминали ей о доме.

Основатели школы Линкольна хотели полностью внедрить принцип совместного обучения. «Этим молодым людям, — сказал один из них, —
придётся жить, работать и играть в мире, состоящем как из мужчин, так и из
женщин; пусть они научатся работать и играть вместе». Записи в
школьной книге свидетельствовали о том, что они хорошо работали
вместе, и достаточно было лишь мельком взглянуть на весёлую толпу,
толпившуюся у Хаскина.
Хилл в то праздничное утро узнал, что они хорошо играют вместе,
и это тоже было здорово.

"Это очень похоже на Кеттл," — взволнованно воскликнула Джерри, потому что на станции Хаскина, где участники пикника вышли из трамвая, холмы подступали так близко, что Джерри действительно показалось, что это её любимые горы.
"Но как ужасно называть такое прекрасное место Хаскином!"

«Он назван в честь забавного маленького отшельника, который жил много-много лет — говорят, ему было почти сто пятьдесят, когда он умер, — в маленькой хижине у подножия холма, где мы отдыхаем. Он писал
стихи о ветре и деревьях, и он бродил вокруг и сидел у своей двери, играя на скрипке и напевая написанные им стихи.

 «Тогда его имя могло быть любым, — заявил Джерри, восхищённый нарисованной Джипом картиной, — если он делал такие прекрасные вещи! Давайте назовём его Поющим холмом».

Запах сосны в морозном воздухе и осознание того, что её новый свитер и шапочка были такими же красивыми, как и самые красивые вещи в этом месте, превратили Джерри в новую Джерри. Она также чувствовала, что здесь, на открытом воздухе, она в своей стихии; знакомство с этими видами спорта, которые
Это было её зимнее развлечение с тех пор, как она была совсем маленькой, и это придавало ей уверенности, которая поднимала ей настроение.

 Благодаря долгим часам, проведённым за игрой с Джимми Чаббом, она могла управлять бобслейными санями увереннее, чем кто-либо другой. Барбара Ли, которая в ярком красном шарфе и шапке была похожа на школьницу, заявила, что не доверит свои драгоценные кости никому, кроме Джерри!

Утро пролетело незаметно; только чувство голода заставило
девочек и мальчиков прервать свои развлечения. Они собрались перед
живописной старой хижиной у большого костра, над которым двое старших
Мальчики жарили на гриле бифштексы для сэндвичей. А из огромного дымящегося
котла доносился восхитительный запах супа.

"Только представьте, что Изобель говорит, что она слишком _стар_а для всего этого веселья," — воскликнула Джип,
стоя в «очереди за едой» с миской в руке.
"Да ведь многие из этих девочек и мальчиков старше её! Проблема с Изабель в том, — и в её голосе послышалась презрительная жалость, — что она боится испортить причёску!

Катание на лыжах было сравнительно новым видом спорта для мальчиков и девочек из Линкольна.
Лишь немногие из мальчиков стали достаточно искусными в этом, но
Много говорилось о том, чтобы собрать команду для победы над заклятым врагом Линкольна —
Южной школой. Пока молодые люди обедали, разговор зашёл об этом.

"Но у нас нет никого, кто мог бы сравниться с Эриком Хансеном — он, наверное, научился кататься на лыжах ещё в колыбели," — заявила Дана Кинг, задумчиво нахмурившись и глядя на длинный холм, возвышавшийся над ними.

Утром Джинни Кокс одолжила лыжи у Грэма Уэстли и после множества падений
сумела спуститься с горы. Теперь она заявила остальным,
прожёвывая огромный кусок сэндвича, что это было самое
Это было самое захватывающее, что она когда-либо делала, а Джинни, как все знали, делала много чего захватывающего!
 Джерри, стоявший рядом с ней, тихо согласился, что катание на лыжах — это очень захватывающе. Джинни немного опьянила та минута победы, когда она стояла, раскрасневшаяся и прямая, у подножия холма, пытаясь казаться равнодушной, пока мальчики со смехом поздравляли её с подвигом. Теперь она с улыбкой посмотрела на Джерри.

 — Ты умеешь кататься на лыжах? — в её голосе слышалась насмешка. Джерри кивнул.
— Тогда я _вызываю_ тебя попробовать спуститься с самой _вершины_!

Склон Хаскин-Хилл был разделён дорогой, которая тянулась поперёк него.
 Из-за крутого спуска в верхней части и из-за того, что ровный участок дороги делал прыжок слишком высоким, чтобы кому-то это понравилось, только один или два мальчика пытались спуститься на лыжах с самой вершины, и их постигла унизительная неудача.

 Джерри посмотрел на вершину холма. Тон Джинни подстрекал её. Она также осознала
, что за вызовом Джинни последовала тишина -
остальные ждали ее ответа.

"Если кто-нибудь одолжит мне свои лыжи----" она пыталась сделать ее тон
беспечен.

— Джерри Трэвис, ты бы никогда так не поступил!

— Возьми лыжи Даны Кинг. Они лучшие.

— Самые лучшие, — скомандовала Джинни.

"Можно мне воспользоваться твоими лыжами, Дана?"

— Пусть она воспользуется твоими лыжами, Кинг.

— Джерри, _не_… — взмолилась Джип.

Джерри поставила тарелку и чашку. Мисс Ли была в маленькой хижине, так что
она не знала, что происходит. Девочки и мальчики толпились вокруг
Джерри, наблюдая за ней смеющимися глазами. Никто из них не верил, что
у неё хватило смелости принять «вызов» Джинни Кокс.

Но когда она очень спокойно взяла лыжи Даны Кинг и пошла вперёд
Когда Джерри в одиночку взбиралась на холм, их веселье сменилось удивлением, а затем и тревогой.
Джерри казалась совсем маленькой, когда преодолевала ровную поверхность дороги.

«О, она упадёт ещё до того, как доберётся до прыжка — там очень круто», — утешал один мальчик, выражая страх, который был в сердце каждого.

«Если она покончит с собой, ты будешь её убийцей», — страстно воскликнула Джип, обращаясь к
Джинни Кокс.

Джинни очень жалела, что дала этот глупый, хвастливый
обещание — попытаться заставить кого-то другого сделать то, что она сама боялась попробовать!
Она очень любила Джерри. Краска сошла с её лица; она сжала кулаки.
она крепко сжала руки в кулаки.

Тибби начала истерически рыдать. Одна из девочек постарше заявила, что
они должны позвать Джерри обратно. Мальчики закричали, но Джерри, едва расслышав
их, лишь махнула рукой в ответ.

На вершине холма Джерри обернулась и посмотрела на длинный спуск.
Она каталась на лыжах по многим тропам Кеттла, но ни на одной из них не было
таких сложных «прыжков», как этот. Однако, не растерявшись, она сказала себе, что ей нужно лишь «сохранить самообладание». Она поправила лыжи,
затем осторожно попробовала вес своей палки, чтобы почувствовать её баланс. Она
Она начала медленно продвигаться вперёд, не сводя глаз с узкой дорожки перед собой, слегка согнув колени и наклонив стройное тело вперёд. Лишь на одно мгновение она увидела группу внизу, неподвижно стоящую, охваченную беспокойством, а затем их лица размылись. Резкий ветер, ударивший ей в лицо, молниеносная скорость заставили Джерри вздрогнуть каждой клеточкой своего тела; её разум был сосредоточен только на одном — на том моменте, когда она должна будет прыгнуть! Это произошло — инстинктивно она приготовилась к прыжку, выпрямив спину, подняв руки и закинув голову.
она взлетела, словно птица, на двадцать футов ввысь... её лыжи коснулись покрытых снегом следов, тело
изогнулось дугой, наклонилось вперёд... затем, под незабываемые крики
мальчиков и девочек, она легко и грациозно покатилась вниз по склону.

Джинни Кокс первой подбежала к ней. Она обхватила её руками и
чуть не задушила в страстных объятиях.

"Ты _потрясающая_! О, если бы с тобой что-нибудь случилось...

Мальчики громко и щедро хвалили его.

"Теперь мы нашли того, кто может проучить Хансена," — крикнул один из них.
из них. "Давай бросим вызов Южной средней школе прямо сейчас!"

"Кто бы мог поверить, что такой маленький ребенок, как ты, сможет это сделать", - воскликнула Дана
Король с смехотворны откровенность, но он посмотрел на Джерри с такой открытой
восхищение, что любой укус был довольно взяты из его слов.

Джерри не мог знать, конечно, что все в один момент, она стала
"лицо" в школе Линкольна. Дядя Джонни в тот день в библиотеке Уэстли
очень верно подметил, что обычно именно какая-нибудь неожиданная мелочь
закладывает основу стиля или делает человека лидером. Он, конечно, не предвидел
Он знал об этом эпизоде с Хаскином на Холме, но он знал, что у Джерри есть решимость, а также жизнерадостность и вера в себя, которые никогда не угасают.

 «Давайте, ребята, давайте _мы_ попробуем. Мы не можем позволить маленькой мисс Трэвис победить нас», — предложил один из мальчиков.

 Все согласились. С полдюжины ребят взяли в руки лыжи. Но
Джерри поднял руку, словно отдавая приказ, — Джерри, который до этого момента был для них всех как маленькая мышка!

"О, ребята, _не_ пробуйте. Если вы не очень хорошо катаетесь на лыжах, такой прыжок очень опасен. Я катаюсь на лыжах всю свою жизнь и тоже прыгал,
но никогда не прыгал так высоко, и... и _И_ мне было немного
страшно - тоже! И, поскольку Джерри теперь был "человеком", они послушались. Она
говорил с подкупающей скромностью тоже не на всех с высокомерием
что происходит часто с успехом и никогда не может быть терпимо
коллег-студентов.

- Мисс Трэвис права, ребята, - вмешалась Дана Кинг. — Давай-ка научимся немного лучше кататься на лыжах, прежде чем попробуем этот прыжок. Прямо сейчас мы начнём тренироваться, чтобы навсегда победить Южную школу! Можешь взять мои лыжи, Джерри. Пойдём, Джинни, — лыжная команда всего Линкольна! — Он первым поднялся по склону.
За холмом их ждали несколько мальчиков, Джинни Кокс и Джерри — у Джерри
на щеках играл румянец, и не только от зимнего воздуха; теперь она
«принадлежала» этому месту, она была не просто скромной ученицей,
пробирающейся по тёмным тропам, — она была одной из тех избранных,
как Джинни и Дана Кинг, которым была дарована драгоценная
привилегия охранять лавры школы Хайакрс!




Глава XIV

ПРИЗ


«Доброе утро, мистер Уэстли!»

Скромный голос Барбары Ли остановил Джона Уэстли, который сломя голову мчался по школьному коридору.

- О... доброе утро, мисс Ли. Если бы случайный солнечный луч не упал как раз в этот момент
на обращенное к нему лицо мисс Ли, превратив вьющиеся кончики
ее светлых волос в блестящие нити, Джон Уэстли, возможно, прошел бы мимо
вкл. Вместо этого он резко остановился и уставился на мисс Ли.

"Я заявляю - трудно поверить, что вы взрослая! И учительница! Ну, я
мог бы почти ударить тебя под подбородок — как раньше. Полагаю,
у меня были бы большие неприятности, если бы я когда-нибудь попробовал это сделать.

— Что ж, — на её лице появилась озорная улыбка, — не думаю, что это когда-либо было сделано.
никому из преподавательского состава. Я не знаю, какое это наказание. В любом случае,
я так стараюсь всегда помнить, что я уже совсем взрослая,
что с вашей стороны нехорошо даже намекать на то, что у меня это
плохо получается.

 «Я думаю — судя по тому, что говорят мои девочки, — что у вас
здесь, в Хайакрес, всё получается просто замечательно».

— Это мило с вашей стороны — и с их! Интересно, смогу ли я соответствовать тому, что они
во мне видят. — Лицо мисс Ли было очень серьёзным; теперь она была по-настоящему взрослой.


"Мисс Ли, вы не могли бы уделить мне полчаса? Я шла в кабинет доктора Кейтона, когда..."

"Вы чуть не сбили меня с ног!"

"Да ... я думал, что ты один из школьников ..."

"Мы можем пойти в мою библиотеку или... в мой кабинет".

"В твой кабинет, конечно." Джону Уэстли было чрезвычайно любопытно осмотреть
"Кабинет" мисс Ли.

По внешнему виду он был таким же деловым, как и его собственный. Стол с плоской столешницей, ряды папок, книжный шкаф, заполненный книгами с грозными названиями, и три стула с прямыми спинками у стены создавали впечатление строгости. Две вещи, которые привлекли внимание Джона Уэстли, были достойны похвалы: ваза с цветущими нарциссами и картина с изображением сэра Галахада.

— Я привезла её из Парижа, — объяснила Барбара Ли. — Я часами стояла в Лувре и смотрела, как какой-то неопытный молодой художник пишет её, и... я просто обязана была её купить. Казалось, что он вложил в неё что-то большее, чем было даже в оригинале, — какой-то свет в глазах.

 — Странно... — Джон Уэстли задумчиво смотрел на картину.
— «Эти глаза похожи на… Джерри Трэвиса!»

«Да… да! Я никогда не задумывался, почему, но что-то знакомое в выражении лица этого ребёнка не давало мне покоя».

Хотя Джон Уэстли приехал в Хайакрс в то утро по важному делу,
Он думал о том, что у него на уме, и, поддавшись внезапному порыву, попросил мисс Ли дать ему полчаса, чтобы он мог поговорить с ней. Он должен был рассказать ей о Джерри и о том, как он нашёл её стоящей на Скале Желаний и представляющей себе чудесный мир, который лежал за её горой.

"Её мать дала железную клятву, что всегда будет держать девочку здесь, на Кеттле. Ничто на земле не могло удержать этот дух.
Она одна из мировых крестоносцев.

Барбара Ли сама не так уж далеко продвинулась по жизненному пути, но
в её голосе звучала тоска.

«Нет, такого человека нельзя сдерживать. Он всегда должен идти вперёд,
стремясь получить от жизни всё, что она может дать. Но звёзды так далеко!
 Иногда даже самые смелые духом впадают в уныние и довольствуются более близкой целью».

 Джон Уэстли, сидевший на краю письменного стола, внезапно наклонился вперёд и мягко повернул лицо мисс Ли к себе. В этом импульсивном движении не было ничего оскорбительного; его лицо было очень серьёзным.

"Дитя, ты что, пал духом? Ты начал взбираться к звёздам — и был вынужден остановиться — на полпути?"

Девушка немного смущенно рассмеялась. "О, у меня были очень большие мечты - они у меня есть
до сих пор. И у меня была прекрасная возможность, и мне пришлось от нее отказаться
мама хотела, чтобы я была дома. Ей нездоровится, поэтому я занял эту позицию ".
Она рассказала свою маленькую историю кратко, но ее глаза сказали больше, чем слова.
о разочаровании и самопожертвовании.

"Ну, матери всегда на первом месте. И, может быть, есть _different_ способов
звезды, Барбара".

Был момент молчания между ними. Джон Уэстли первым
разбить его.

"Мне нужен ваш совет, мисс Ли. Я верю, что вы ближе к сердцам
этих молодых людей здесь больше, чем кого-либо другого. У меня есть кое-что на уме
но я не могу просто сформулировать это. Я хочу создать что-то вроде стипендии
для Линкольна, которая не основана на книгах.

"Проблема в том, - продолжал он, - что в каждой школе выпускаются настоящие
ученые - мальчики и девочки с великолепно тренированным умом и
развитыми умственными способностями - и что же еще? Как правило, всегда — измученные тела, которыми пренебрегали и которыми жертвовали в борьбе за знания. Какую пользу миру могут принести их умы? Я обнаружил — и многие другие люди тоже —
и женщины попадают под моё наблюдение — что хорошо развитый ум не представляет никакой земной ценности ни для своего владельца, ни для остального мира, если у него нет хорошо развитого тела.

 «Это моё нынешнее занятие, — рассмеялась мисс Ли. — Я должна с вами согласиться».

"Итак, я хочу учредить что-то вроде ежегодной премии здесь, в Хайакрес.
для ученика, который показывает лучшие результаты в работе - _и_игре".

"Это будет великолепно!" воскликнула Мисс ли, с энтузиазмом.

"Ты поможешь мне?" Джон Уэстли спросил с неуверенностью в
школьник. "Не могли бы вы сказать мне, нелепы ли некоторые из моих представлений ... или
невозможно? Он взял со стола один из заточенных карандашей и
придвинул стул. "Послушай-ка----" и он приступил к наброскам плана
он имел в виду в течение длительного времени.

Спустя неделю премии Линкольн был объявлен для учащихся
школа. Соревнование было настолько удивительным и необычным, что школа
буквально гудела от комментариев по этому поводу; работа на день была заброшена.
Поскольку премия представляла собой значительную сумму денег, которую можно было потратить на
образовательные цели, большинство учеников отнеслись к ней очень серьёзно.

"У Джинни Кокс больше всего шансов, потому что она всегда получает самые высокие оценки
и она участвует во всех командах.

 «Дело не только в участии в командах», — возразила другая девочка, изучая один из листочков бумаги, на котором были напечатаны правила соревнований.  «Дело в количестве часов, проведённых в спортзале или на свежем воздухе.  И вы получаете баллы за выполнение упражнений и за то, что проходите милю в день. И за то, что
спишь с открытым окном! _Легко!_

«И за то, что пьёшь пять стаканов воды в день», — рассмеялся другой.

"И за то, что каждый день ешь овощи. И за то, что пьёшь стакан
молока.

— Это освобождает _меня_. Я просто терпеть не могу молоко.

— Конечно, я тоже. Но разве ты не выпила бы его ради такой награды, как
_эта_?

— Послушайте, девочки, вы не можете пить чай или кофе, — вмешалась другая.

"И вы получаете очко за девять часов сна каждую школьную ночь! Это заденет Сельму Роджерс — она говорит, что каждый вечер занимается до половины двенадцатого.

 — Полагаю, именно поэтому это и было включено в список.

 — И ещё один балл за внешний вид — и поведение в школе и за её пределами! Послушайте, я думаю, что человек, придумавший эту награду, был настроен против всех нас...

Патриция Эверетт возмущённо возразила: «Вовсе нет! Мисс Ли, а она председатель комитета по наградам, сказала, что цель награды — воспитать ученика в духе Линкольна, чьё физическое развитие идёт в ногу с умственным. _Я_ думаю, что будет забавно попробовать, хотя есть овощи будет намного хуже, чем играть в «Цезаря» на мосту!»

Джерри Трэвис тоже решила побороться за награду. Она с большим интересом
прочитала правила конкурса; это была бы отличная возможность
заставить маму и папу гордиться своей девочкой. И
Это тоже не должно быть слишком сложно — если бы она только смогла подтянуть свою
оценку по геометрии за месяц! К своему большому удивлению, она пережила
страшные экзамены в середине зимы, хотя по геометрии только «на волосок от
провала», как весело описывал свои собственные академические достижения Грэм.

 Джерри обнаружил, что Джип внимательно изучала правила — Джип, которая и не мечтала о какой-либо награде! Но бедную Джип они немного пугали. Как и Пэт Эверетт, она ненавидела овощи и презирала молоко. В её платье всегда было что-то не так, шнурок развязался.
обтрепанные края, порванный подол, оторванная пуговица. Но если можно было заработать очко за исправление этих мелких недостатков, как в химии или высшей математике, разве не стоило попробовать?

"Кто, по-вашему, додумался до всего этого?" — спросил Джип у Джерри и Грэма.
Имя «друга» Линкольна, вручавшего награду, тщательно скрывалось.

Ни один из младших Уэстли не заподозрил дядю Джонни, который сидел с ними
и без стеснения и с немалым удовольствием слушал их
разнообразные комментарии.

 «Что ж, я попробую», — согласился Грэм.  «А кто бы не попробовал? Даже Толстяк
Слоун говорит, что собирается, и он просто ненавидит переезжать без необходимости
! Но _ пять сотен долларов_ за то, чтобы почистить зубы и пройти пешком
милю...

- И хорошо зарекомендовал себя в "Цицероне", - лукаво добавил дядя Джонни.

- Как ты думаешь, Кора Стэнтон будет выделяться по внешности?
потому что она красится и пользуется помадой? - спросила Джип, лукаво взглянув на нее
в сторону Изобель, которая стала огненно-красной. "Я знаю, что любит, потому что Молли
Гастингс подошел и намеренно поцеловал ее в щеку, и она сказала, что
чувствует это на вкус - ужасно!"

"Кора очень глупая девочка. В любом случае, если она будет жить в соответствии с правилами
на конкурсе ей не понадобится никакой искусственный цвет — у неё будет цветение,
которое не купишь ни за какие деньги!

«Что ж, я не собираюсь беспокоиться из-за этой дурацкой премии», — заявила
Изобель. «Загонять себя до смерти — нет уж, спасибо! Я даже не хочу поступать в колледж. Если ты богат, это глупо заморачиваться с целых четыре года на
смертельно заведения--некоторые девушки говорят, что надо учиться ужасно
тяжело. Эми Мазерс собирается выйти на экраны в следующем году, и я тоже этого хочу ".
Изобель говорила быстро и вызывающе, поскольку уловила внезапную суровость
, промелькнувшую на лице дяди Джонни.

Миссис Уэстли начала говорить, но дядя Джонни сделал едва заметный
жест рукой.

В его памяти всплыли те полчаса, что он провёл с Барбарой Ли, и
то, что она сказала: «Звёзды так далеко!» Её лицо было
освещено тоской; теперь он с удивлением осознал, что на лице Изабель
было лишь эгоистичное, мелочное тщеславие — его Изабель, которая
была такой красивой и многообещающей, для которой он
думал только о самом благородном.

Но хотя он видел сны, которые создавал для Изобель, это было опасно
Он стойко держался за свою веру в то хорошее, что, по его мнению, было в этой девушке; вот почему он поднял руку, чтобы остановить импульсивные слова, которые дрожали на губах матери, и смягчил свой тон.

"Строить планы, не сказав ни слова матери или дяде Джонни? Но ты придешь к нам, моя дорогая, и будешь благодарна за наши советы. Я не верю, что моя девушка будет довольна, если
просто потанцует, даже если это Эми Мэтерс. А что потом? Будешь ли ты хоть немного отличаться от
других девушек, потому что «открылась»? Что ты скажешь о том, чтобы заняться
ты снова рисуешь и через несколько лет уезжаешь учиться в Париж?

Вызывающий блеск в глазах Изобель медленно сменился недоверием.
восторг. Дядя Джонни продолжал:

"И даже дизайнер должен колледж".

"Джон Уэстли, ты просто чудо", - заявила миссис Уэстли после того, как молодой
люди ушли наверх. «У тебя должно быть полдюжины собственных детей!»

Он уставился в огонь, возможно, видя что-то в пляшущих языках пламени.
"Я бы хотел. Я думаю, что дети — это самое лучшее в мире!
«Сделать из мальчика или девочки хорошего, полезного человека — это лучшая работа, которую мы можем выполнить на этой земле!»




ГЛАВА XV

КУПИДОН И КОМПАНИЯ


 «Комендантский час возвещает о конце дня,
 Мычащее стадо медленно бредет по лугу...»

 нараспев процитировал Джип. Затем она резко замолчала, поняв,
что мисс Грей не слышит ни слова из того, что она говорит!

 Мисс Грей попросила Джип прийти к ней после школы. Был прекрасный
зимний день, и друзья Джип играли в хоккей на маленьком озере. Джип
с негодованием посмотрела на мисс Грей.

«Пожалуйста, просмотрите три страницы, мисс Уэстли», — сказала мисс Грей, вкладывая книгу в руки Джип. И теперь, стоя посреди них, мисс Грей смотрела на заснеженные склоны школьной территории, не слыша ни слова, и вытирала настоящие слёзы, выступившие из её бледно-голубых глаз!

Маленькая мисс Грей в течение многих лет приходила и уходила из Линкольна так незаметно, что никто не обращал на неё особого внимания. Когда она переходила в другой класс, то как личность почти не производила впечатления. Как учительница она никогда не сердилась, не была требовательной, редко хвалила и
меньше осуждения; она работала скорее как бесшумная, идеальная машина, чем как
человек.

 До этого момента Джип никогда не замечал, что у неё голубые глаза — очень
красивые голубые глаза, обрамлённые длинными тёмными ресницами. Никто не мог их
разглядеть, потому что она была близорукой и носила большие круглые очки в
раковине, но теперь она сняла их, чтобы вытереть слёзы. Джип,
очарованный её открытиями, открыто уставился на неё.

Сердце Джип всегда было на стороне угнетённых и обездоленных,
будь то животные или люди. Теперь она внезапно увидела Миллисент Грей, свою бывшую учительницу
На втором курсе английского она была привлекательной девушкой, очень потрёпанной, с вытянутым лицом овальной формы, которое производило впечатление измождённого. Её волосы были бы очень красивыми, если бы она не закручивала их так туго. Она была совсем не такой старой, как думала Джип. И её слёзы были очень трогательными; она шмыгала носом и искала в кармане носовой платок, который, вероятно, лежал в её вязальной сумке.

— Д-да, мисс Уэстли, — сумела выговорить она, продолжая искать и принюхиваться.

Но Джип стояла как вкопанная.

— Мне жаль, что вам плохо, мисс Грей. Не хотите ли взять мой носовой платок? Он
— и Джип с гордостью достала из кармана своей блузки сложенный квадратиком носовой платок.

 «Вы не поверите, что именно это может открыть шлюзы в разбитом сердце», — воскликнула она позже, обращаясь к Джерри и Пэт Эверетт, чувствуя себя очень важной из-за своего удивительного открытия.

 «Кто бы мог подумать, что мисс Грей может выдавить хоть слезинку», —
Пэт рассмеялась, на что Джип осуждающе покачала головой.

"Учителя тоже люди, и у них есть сердце, Пэт Эверетт, даже если они _учителя. И романтика им тоже знакома. Мисс Грей очень красива, если
если присмотреться к ней повнимательнее, то можно заметить, что она молчит, потому что в её груди разбито сердце.

Сочувствующий Джерри счёл описание Джипа очень замечательным. Пэт был менее
тронут.

"Что она тебе сказала, Джип?"

Джип колебался, что сводило с ума. «Ну, я думаю, что из-за платка она расплакалась, и я не верю, что она думала, что я сразу же приду сюда и расскажу вам, девочки. И я рассказываю вам только потому, что думаю, что мы можем ей помочь. После того, как она взяла платок и вытерла нос, она взяла меня за руку и сжала её
она тяжело вздохнула и сказала мне, что надеется, что я никогда не узнаю, что такое одиночество. А потом
я спросил её, есть ли у неё кто-нибудь, и она ответила, что нет — ни одна душа во всём
мире не беспокоилась о том, жива она или умерла. Разве это не ужасно?
 И она сказала, что у неё нигде нет дома, она просто живёт в ужасном старом
пансионе. МыИтак, она начала вести себя более жизнерадостно, и я
побоялся, что она достаточно пришла в себя, чтобы сказать мне, чтобы я продолжил сканирование,
поэтому я набрался смелости и прямо спросил её, был ли у неё когда-нибудь
любовник...

«_Джип Уэстли_!» — закричала Пэт.

«Ну, не было смысла ходить вокруг да около, и я знал, что мы захотим узнать, и я как-то читал, что мужчины — причина большинства душевных страданий, поэтому я спросил её…»

«Что она сказала? Она не разозлилась?»

«Нет, я думаю, она была рада, что я спросил». Может быть, если бы у вас не было семьи
и вы жили в большом пансионе, где не с кем было бы поговорить
кроме как о погоде, рагу и тому подобном, ты бы даже хотела
посекретничать со мной. Она просто покраснела и выглядела очень
милой, но ужасно грустной. Она сказала, что у неё был очень, очень дорогой друг —
было ясно, что она имела в виду любовника, — но всё прошло, и он её забыл. Я предполагаю, что я должен был сказать ей, что она лучше любить
и потерять, чем вообще никогда не любить вообще, - но я просто спросил ее, если он
был красив, что было глупо, потому что она подумала бы он был, если бы он был как
невзрачная, как все".

- И так оно и было?

«Она сказала, что он был выдающимся — прямой нос, твёрдый подбородок и
чёрные волосы с белой прядью, идущей прямо посередине, как у чёрно-белого сеттера Ли,
по-моему. Девочки, разве это не ужасно — день за днём
жить с сердцем, холодным, как камень, и без любви и без учёбы?»

Каждая девушка, чья собственная жизнь была наполнена любовью, выглядела так, словно ей было очень жаль бедную маленькую мисс Грей.

 «Давайте сделаем что-нибудь, чтобы она была счастлива», — предложила Пэт.

— Как ты думаешь, мы могли бы найти этого мужчину? Должно быть, они поссорились, и, может быть, если бы он знал...

— Вряд ли найдётся много мужчин с седыми прядями в волосах, и если мы попросим других девушек помочь нам, то, возможно, если будем очень внимательно следить, мы сможем его найти.

— И я тоже подумала, что через несколько дней мы могли бы отправить ей цветы без имени и без указания, откуда они. Она будет ужасно взволнована и любопытна, а потом, через неделю или около того, мы сможем отправить ещё...

 — А цветы не очень дорогие? — вмешался Джерри. Джип понял её беспокойство: у Джерри было очень мало денег.

— Я знаю, — мы с Пэт купим цветы, и, может быть, кто-нибудь из остальных поможет, а ты, Джерри, напишешь к ним стихи.

Хотя обычно Джерри считала написание стихов очень сложной задачей, она была рада помочь мисс Грей и с готовностью согласилась.

Пегги Ли была привлечена к делу, и на следующий день заговорщики отправились в цветочный магазин. Они были встревожены, но не обескуражены непомерно высокой ценой на цветы; они презрительно отвергли предложение флориста о «нежной» маленькой примуле
Они одинаково пренебрежительно относились к гвоздикам. Патриция предпочитала розы, и когда флорист предложил им по сходной цене несколько увядших
«Леди Урсул», она хотела купить их и поставить на ночь в солёную воду, чтобы оживить. В конце концов они остановились на букетике фиалок,
который, к сожалению, опустошил их несколько кошельков. И Джерри прикрепила к нему свои стихи, старательно напечатанные красными чернилами на листе лазурно-голубой бумаги для заметок. «Голубой — это для духа, знаете ли, а красные чернила — это кровь сердца.
Послушайте, девочки, разве это не слишком прекрасно для слов?» Джип трагическим голосом прочла:

 «Только любить тебя, я не ищу ничего другого,
 Я не прошу большего,
 Только служить тебе снова и снова,
 И греться в твоей улыбке.

 «Только слышать твой нежный голос в моих ушах,
 Хотя твои слова не обращены ко мне,
 Только видеть свет любви в твоих глазах,
 Вечную любовь.

— Они _прекрасны_, Джерри! И такие грустные.

 — Они похожи на любовное послание? — с тревогой спросил Джерри.

 — _Именно_, — торжественно заявила Пэт. — О, разве не забавно будет посмотреть, как она
открывает его? И она, конечно, подумает, что оно от черно-белого мужчины.

«И мы все должны пообещать друг другу, что будем присматривать за этим
существом».

 «Подумайте об этом, девочки, — если бы мы могли снова сделать мисс Грей счастливой,
это было бы то, о чём мы могли бы вспоминать, когда станем старушками. Мама однажды сказала мне, что то, что мы делаем для других людей, чтобы сделать их счастливыми, возвращается к нам с процентами».

На следующий день на уроке английского четыре девочки скромно сидели на заднем ряду, уткнувшись в учебники. Когда в дверь постучали (Джип тщательно рассчитал время прихода посыльного), Пэт Эверетт громко воскликнула: «Боже мой», а Джерри
Она уронила книгу на пол. Но их волнение прошло незамеченным;
 внимание мисс Грей было приковано к маленькой квадратной коробочке, которую
ей принесли.

  Джерри на мгновение запаниковал. Она нацарапала в верхней части страницы своего учебника: «А что, если она злится?» На что Джип ответила: «Если бы твоя жизнь была пустой, разве ты не ухватилась бы за крошку?»

Только на мгновение машинная точность урока английского была нарушена. Мисс Грей развязала шнурок и заглянула под обложку. Девочки, наблюдавшие за ней с задних рядов, увидели, как её щёки залил румянец.
носом к корням ее волос, затем исчезает, оставляя ее очень белой. Затем:

- Пожалуйста, продолжайте, мисс Чейз.

Когда класс был уволен даже джип не имел мужество, чтобы задержаться и
смотреть Мисс Грей открыла коробку. "Она может подозревать тебя," Патрисия
предупредил. Но на перемене она бросилась к девочкам с сияющими глазами.

"Джерри! Пэт!_ Она без ума от них! Я зашла к ней после третьего урока
и сделала вид, что ищу свою книгу. На её столе стояли фиалки, и она прикрепила несколько из них к своей старой броши-камее, и
она выглядела _по-другому_ — уже! Будем продолжать в том же духе! Будем
— Клянусь, мы перевернём каждый камень, чтобы найти черно-белого
человека!




ГЛАВА XVI

В ЧЕСТЬ ШКОЛЫ


— О, я _устала_ от зимы! Я бы хотела быть каннибалом, живущим на тропическом
острове и питающимся кокосовыми орехами.

— Ты имеешь в виду миссионеров, — рассмеялась Изабель.

Вирджиния Кокс перекинула коньки через плечо; Изобель, Дорри Карр и
она сама покинули озеро последними. Территория школы была
пуста.

"О, посмотрите, кто-то слепил снеговика", - воскликнула Джинни, когда они шли
по территории. "Послушайте, это снежок, который нужно упаковать! Давайте заканчивать
произведение искусства". В ее восторги по ее предложению ее тоски был
забыли. "Я знаю, давайте сделаем его в snowlady."

Пальцы Джинни были умными. Ее карикатуры, почти всегда обращается в
насмешки факультета и ее коллег-одноклассников, были известными. Если бы в её характере было больше доброты и истинного чувства прекрасного, она могла бы стать великим художником или скульптором.

 Теперь она лихорадочно работала, вылепливая из огромных кусков снега, которые приносили ей другие, похожую на живую фигуру.  Когда она отошла назад, чтобы посмотреть на свою работу, ей в голову пришла озорная мысль.

«Девочки, это будет мисс Грей! И у мамы есть забавная старая лавандовая шаль,
вязанная крючком, как та, что носит мисс Грей, когда холодно,
и которую даже моль не ест. И я могу сделать шляпку, как та ужасная
шляпка-капор, которая вышла из-под её ковша. И очки тоже…»

Изобель и Дорри радостно рассмеялись.

"Как ты можешь доставлять их сюда?"

"О, я найду способ!" Джинни всегда могла! "Как ты думаешь, этот нос достаточно курносый?"
"Как ты думаешь, этот нос достаточно курносый?" Она ловко придавила его с каждой стороны пальцем, затем
быстро провела им вверх. "Разве так не лучше?"

Её спутники заявили, что сходство идеальное — насколько это возможно в условиях снегопада.


"И я могу найти два синих стеклянных глаза." Изобретательности Джинни, очевидно, не было предела. "Вот погоди и увидишь, что будет утром."

Ночью Король Зимы злонамеренно помогал Джинни в её работе, потому что
в порыве гнева он покрыл всё сверкающей коркой — и
особенно маленькую снежную леди, которая неподвижно ждала на небольшом возвышении у главного входа в школу.

На следующее утро ученики, прибывшие в Хайакс, протёрли глаза, чтобы
к их изумлению. Ни один из них не усомнился в том, что это учительница английского, закутанная в шаль, с огромными очками, обрамляющими круглые голубые глаза, затенённые шляпой, которая была почти точной копией той потрёпанной шляпы, которую мисс Грей каждое утро вешала на крючок в гардеробной. Но в том, как лихо была сдвинута набок шляпа, было что-то такое, что так странно контрастировало с серьёзными очками и тонким, холодным носом, что казалось, будто снежная леди пошатывается, и это делало её очень забавной.

Все в рамках школьной сессии групп школьников собрались у окон,
смеется. Много размышляя относительно того, кто построил snowlady;
три небольших суб-первокурсников, которые приступили к работе Джинни закончила
были неистовы в своих утверждениях, чем они не имели. Постепенно он был
шепнул о том, что Джинни Кокс сделал это.

"Мы могли бы это предвидеть", - засмеялись некоторые, считая Джинни очень умной.

Затем по этим невидимым каналам связи, которые распространяют новости
по школе быстрее, чем пламя, прошёл слух, что
Назревали неприятности. Один из наблюдателей сообщил Дорри Карр, что у мисс
Грей в кабинете случилась истерика; что в разгар её она
написала заявление об уходе и что после первого урока не было
занятий по английскому!

 Другой добавил, что Барбара Ли успокоила мисс Грей
нашатырным спиртом и что доктор Кейтон отказался принять её
отставку и, как было слышно, сказал, что виновный будет сурово
наказан.

Шутка Джинни начала принимать серьёзные обороты. Джинни была более
скорее безрассудная, чем злая; ей и в голову не приходило, что она может
оскорбить маленькую мисс Грей. Но она и не была храброй — у неё не хватило
смелости подойти прямо к мисс Грей и извиниться за свой беспечный,
безрассудный поступок.

 В Линкольне уже много лет существовало одно хорошо
известное наказание: у нарушителей отбирали «привилегии», срок наказания
зависел от тяжести проступка. И «привилегии»
включали в себя многое: сидение в классе, общение с другими
учениками в столовой на переменах, участие в школьных спортивных мероприятиях.
Система обладала всеми достоинствами отстранения от занятий, но с дополнительным неудобством в виде необходимости постоянно демонстрировать свой позор на глазах у всей школы.

«Если Джинни Кокс раскроют, она не сможет играть в матче против Южной
школы», — говорили многие.

Джип, глубоко потрясённая критичностью ситуации, созвала собрание «Воронов».  Её лицо было очень трагичным.

«Девочки, у «Воронов» есть шанс сделать что-то для школы Линкольна
! У нас не было ничего, кроме вечеринок и развлечений, и теперь
появилась возможность проверить нашу преданность».

Ни один из ничего не подозревающих Воронов не догадался, что задумал Джип!

"Джинни Кокс действительно слепила снежную бабу — Изабель видела её. Но если она сдастся,
то её отправят в Сибирь!"

"Что ж, так ей и надо. Не стоило выбирать бедную маленькую
мисс Грей, чтобы над ней посмеяться."

Джип нахмурилась, услышав, что ее прервали. - Конечно, нет. _ мы_ знаем все о
Мисс Грей и сочувствуем ей, но Джинни нет. И, все равно, что
не в этом дело. Я говорил о верности Линкольн". Джип сделал ее
тон очень торжественно. "Позор ... вечный, вечный, черный позор
угрожает самим основам нашей дорогой школы! — Она сделала красноречивую паузу.

"На следующей неделе, во вторник, наша женская баскетбольная команда «Линкольн» сыграет с нашим смертельным врагом, «Саут Хай». И что будет без Джинни Кокс? Кто ещё сможет забросить столько мячей, сколько она? Поражение — позорное поражение станет нашей печальной участью... — Её голос затих в рыданиях, которые отозвались в сердце каждой Рейвен.

«Я забыла об игре! Какой позор!»

«Почему Джинни не могла об этом подумать?»

«Может, Док. Кейтон просто разрешит ей сыграть один раз».

«Только не он — он как железо. Разве он не отправил Боба Морели на целых три
за несколько дней до игры в День благодарения, потому что он встал на уроке Цезаря
и перевёл «Чесночные войны»?

Джип почувствовал, что настал подходящий момент для удара.

"Никогда прежде в истории нашего тайного ордена нам не предоставлялась такая возможность
служить нашей школе..."

"Что мы можем сделать?"

«Один из нас может принести себя в жертву на алтаре верности…»

Её смысл, лишённый красноречивых слов, медленно доходил до шести умов! Ропот протеста грозил перерасти в рёв. Джип поспешно отбросила свою изящную речь и смиренно взмолилась:

«Это так мало для одного из нас по сравнению с тем, что это значит, и если бы мы этого не сделали, а «Саут Хай» нас обыграла, мы бы страдали от угрызений совести гораздо сильнее, чем если бы просто приняли наказание Джинни на себя.
 В любом случае, что значило наше торжественное обещание? Ничего? Мы славная компания! — Я с радостью заняла бы место Джинни Кокс, но я думаю, что у каждой Рейвен должен быть шанс, и мы должны бросить жребий…

 — Да, это было бы справедливо, — согласилась Пэт Эверетт таким тоном, словно кто-то только что умер.

«Я всегда во всём вытягиваю несчастливое число», — вздрогнула Пегги Ли.

"Тогда на этот раз их будет две, потому что я тоже всегда так делаю, — простонала
сестра Рейвен.

"Сделаем это, девочки? Докажем миру, что мы, Рейвены, можем
пожертвовать чем угодно ради нашей школы?"

«Да-да», — глухо донеслось из парализованных глоток.

В гробовой тишине Джип и Пэт приготовили семь листков бумаги. Шесть из них были
пустыми, а на седьмом Пэт нарисовал длинную змею с поднятой головой, готовую
нанести удар. Листки были аккуратно сложены и встряхнуты в шляпе Джерри.
Джип поставил шляпу в центр комнаты.

«Пусть каждая из них поднимется с крепко зажмуренными глазами и вытянет бумажку. Тогда
не открывайте их, пока не вытянете последнюю». Они все согласились — если
им придётся это сделать, то пусть церемония будет как можно более
мучительной!

 Напряжение было таким ужасным, что скрип половицы заставил Воронов подпрыгнуть;
 грохот ставни где-то в другой части здания чуть не вызвал панику. После паузы, которая показалась им часами, каждая Рейвен
сидела с белым конвертом в дрожащих пальцах.

 «А теперь, раз-два-три — _откройте_!» — воскликнула Джип.

Ещё мгновение тишины, резкий вдох, шуршание бумаги,
а затем: «О, я нашёл!» — воскликнул Джерри тонким испуганным голосом.




Глава XVII

ПОЗОР


«Не могли бы юный джентльмен или юная леди, которые слепили снежную бабу, стоявшую вчера утром на школьном дворе, немедленно зайти ко мне в кабинет?»

Тон доктора Кейтона был очень ровным; он мог бы попросить владельца какой-нибудь потерянной вещи подойти и забрать её, но каждое его слово вонзалось в сердце бедного Джерри Трэвиса, как острый нож.

Она сидела в шестом ряду; это означало, что, чтобы добраться до той дальней двери,
она, должно быть, столкнулась лицом к лицу почти со всей школой! Ее глаза были опущены, а
губы сжаты в тонкую синеватую линию. Она услышала тихий
шепот со всех сторон. Выше ее шаги, казалось, упасть в тяжелых,
гулким стуком.

Не один из Воронов смел взглянуть на бедного Джерри, каждый дивился ее
мужество, каждый почувствовал в своем сердце, что у незадачливого скольжения снизились до
Много _her_ она никогда бы не поступила так же, как у Джерри----

Затем любопытные взгляды инстинктивно устремились на Джинни Кокс — Джинни, которую несправедливо обвинили
одноклассники. Но Джинни в тот момент не было
Она лежала в постели, укрывшись тёплым одеялом, с грелкой у ног и пакетом со льдом на голове.
Её встревоженная мать суетилась вокруг неё с медицинским термометром в одной руке и пузырьком с касторовым маслом в другой,
жалея, что не может диагностировать странные симптомы Джинни, и гадая, не стоит ли вызвать врача!

У Джерри тоже была тяжёлая ночь. Дома, в своей комнате, красноречивые аргументы Джип, казалось, утратили часть своей силы. Джерри упорно
видела сложности в том, что выпало на её долю.

"Это притворство, — возражала она.

— Причина оправдывает _это_, — решительно воскликнул Джип. — В любом случае, я не думаю, что доктор Кейтон будет так же строг с тобой, как с
Джинни Кокс. Это твоё первое нарушение, и ты можешь притвориться, что тебе очень жаль.

— Как я могу притвориться, что мне очень жаль, если я ничего не _сделал_? — взвыл Джерри.

"Ты _have_-вы должны притворяться. Тем труднее будет тем благороднее ваша
жертвы будут. И в один прекрасный день все будут знать, что вы сделали для
честь школы и будущим поколениям----"

"А я так старался на премию Линкольн!" Настоящими слезами соскочил с
Глаза Джерри.

«О, ты можешь работать усерднее, чем когда-либо, и победить, несмотря ни на что», —
утешила Джип, которая искренне верила, что Джерри может всё.

"И я не могу играть в хоккейной команде на межшкольном матче на этой
неделе!"

«Конечно, это тяжело, Джерри». Джип не хотела слушать
дальше — её собственная уверенность могла пошатнуться. «Но ничто не имеет значения, кроме матча с Южной школой. _Вот_ почему ты это делаешь! Теперь, если ты хочешь просто сдаться и опозорить «Воронов», а также школу — ладно! Только... я рассказал Джинни».

«Я сделаю это», — неуверенно ответил Джерри. Но ещё долго после ухода Джипа
погрузившись в сон без сновидений, она лежала с широко раскрытыми глазами, пытаясь представить себе этот
внезапный и неприятный опыт, с которым она столкнулась. Вся её жизнь до того момента, когда она в автомобиле мистера Джона
кружила вокруг своей горы, направляясь в мир грёз, была такой простой,
такой свободной от каких-либо сложностей, которые не могли бы быть
мгновенно решены с помощью «Милого», что теперь, в замешательстве, она
чувствовала себя одинокой и тосковала по Саннисайду и материнским советам. Блеск её новой
жизни, какой бы счастливой она ни была, приподнялся, как занавес, и показал,
В жуткой ночной тьме поразительные контрасты — суета и
многолюдность городской жизни на фоне мирной тишины
горы Джерри. Там, в прошлом, было так легко, подумала Джерри, сразу понимать, что правильно, а что нет; не было никаких неопределённых требований к преданности маленькой старой школе в Нотче — нужно было лишь усвоить урок, и всё; даже в её играх там не было той яростной радости соперничества, которую она познала в Хайакре!

 И мама, с удивительной мудростью, так близко подвела её к Богу и
Он научил её понимать Его любовь и Его гнев. Джерри уткнулась лицом в подушку. Разве Бог не простит ложь во имя чести школы? Разве Он не знает, как нужна Джинни в качестве нападающей в команде «Линкольн»? Это была странная мысль. Джерри со стыдом призналась себе, что на самом деле она почти не думала о Боге с тех пор, как приехала к Уэстли. Каждое воскресенье она ходила с остальными в
большую, тускло освещённую, сводчатую церковь, но думала о художниках,
которые нарисовали прекрасных цветных святых на витражах, и о
пронзительная органная музыка, а не о Боге или о том, что говорил священник. Дома она всегда сидела в церкви между матерью и маленьким окошком,
через которое сквозь гигантские сосны виднелось голубое небо с
туманной вершиной горы. Когда можно было видеть это, вдыхать
сосновый запах и слышать поверх гула голоса проповедника
чистую трель птицы, можно было почувствовать себя очень близким к Богу,
который создал этот чудесный, прекрасный мир и вложил эту сладкую
трель в горло маленького крылатого создания.

Затем слова Джипа стали для неё насмешкой. «Ты можешь отступить — если захочешь!» О,
нет — она не сделает этого — сейчас; она не будет трусихой, она доведет дело до конца; она примет вызов, чего бы это ни стоило, она будет отстаивать честь школы — _своей_ школы (она произнесла это тихо) превыше всего!

 Джерри никогда в жизни не подвергалась суровому наказанию; она сидела очень прямо.
тихо сидя в кабинете доктора Кейтон и ожидая окончания собрания, она с нарастающим любопытством размышляла о том, как это будет выглядеть. В любом случае, _ничего_
не могло быть хуже, чем выйти из комнаты на глазах у всех этих
на мальчиков и девочек.

Но Джерри обнаружил, что кое-что _есть_! Барбара Ли вошла в комнату,
выглядя удивлённой, разочарованной и несчастной.

"Джерри, — воскликнула она, — я не могу в это поверить."

Джерри хотелось выкрикнуть правду — это было несправедливо. Мисс Ли села
рядом с ней.

«Если вам нужно было над кем-то посмеяться, почему вы не выбрали меня — кого угодно, только не бедную маленькую мисс Грей! Я думаю, если бы вы знали, какой несчастной и... и
_убогой_ была жизнь бедной мисс Грей, как много лет ей приходилось ужиматься, экономить и отказывать себе во всех маленьких радостях жизни, чтобы
Позаботьтесь о её матери, которая была беспомощной инвалидкой, и вы пожалеете, что хоть в малейшей степени усугубили её несчастье.

«Я бы ни за что на свете не причинил ей боль», — выпалил Джерри. Разве она не знала о бедной маленькой мисс Грей больше, чем даже Барбара Ли?

«Тогда почему…» — но в этот опасный момент в комнату вошёл доктор Кейтон.

Приговор Джерри был очень простым. Она слушала, опустив глаза.
Она должна была на неделю лишиться всех школьных привилегий; в течение этого времени она должна была
сидеть за столом в кабинете, обедать за этим столом в одиночестве,
она не должна доли в любом из школьных мероприятиях до конца
подвеска. Она должна извиниться перед Мисс Грей.

В наказание Джерри был элемент новизны, который смягчил ее
Стинг. Это было очень легко извиниться перед Мисс Грей, отчасти потому, что она
был действительно невиновен, а отчасти потому, что свежий букет фиалок красовался
Мисс Грей стол, к которому Джерри внес свой вклад тридцать четыре цента.
Затем ей передали послание от Воронов.

 Ты _замечательна_! Мы гордимся тобой. Не падай духом. Благословенна
 участь мученика, когда он страдает за честь.

 «Вороны».

 P. S. Выходя из класса, я услышал, как Дана Кинг сказал другому мальчику, что он не верит, что это сделал ты, — что ты защищаешь
 КОГО-ТО другого!

 Твой обожающий Джип.

 Кроме того, Джерри нашла кабинет очень интересным местом. Никто не смотрел в её сторону, и она могла спокойно наблюдать за происходящим.
А на второй день дядя Джонни «случайно»
подошёл и ущипнул её за щёку. Дядя Джонни не знал о её позоре; по молчаливому
соглашению дома об этом не было сказано ни слова.
Доктор Кейтон, раздражённый и недовольный, сухо намекнул, зачем здесь Джерри. Дядя Джонни попытался придать своему лицу серьёзное выражение, но его глаза
заплясали. Он подмигнул Джерри поверх лысой головы доктора Кейтона.

 Дядя Джонни приехал в Хайакрс, чтобы обсудить планы по строительству крытого хоккейного катка. По разным причинам, о которых он совершенно
не подозревал, ему нравилось "смешивать" школьные интересы с требованиями
своего бизнеса. Он задержался в офисе на полчаса, разговаривая,
пока Джерри разглядывал его затылок и широкие плечи.
Перед уходом он подошел к ее уголку.

«Мой дорогой ребёнок», — начал он суровым тоном. Он наклонился к Джерри так, чтобы
доктор Кейтон не слышал, что он говорит. У попечителя были привилегии!

"Я бы не дал и цента за жеребёнка, который никогда не брыкался!"
Если бы Джерри действительно был виновен в каком-либо проступке, это было бы
очень унизительно. Но это было не так, и она смотрела, как дядя Джонни выходит из комнаты, с обожанием в глазах.

 Джерри тоже почувствовал себя вознаграждённым, когда Джинни Кокс вернулась в школу.
 Она полностью оправилась от потрясения, которое заставило её дрожать и
В тот первый день, когда она лежала в лихорадке в постели, она вернулась в более приподнятом настроении, чем когда-либо, и заявила многим, что считает мисс Грей «дурочкой» за то, что она подняла такой шум из-за маленькой шутки, а некоторым сказала, что со стороны Джерри было правильно взять вину на себя, чтобы она могла сыграть в матче против Южной школы. Но её веселье скрывало первое настоящее смущение, которое она когда-либо испытывала, потому что Джинни, которая всегда, благодаря своему своеобразному обаянию, основанному на чувстве юмора, доброте, неизменной приветливости и удивительной ловкости во всех видах спорта, требовала к себе рабского почтения
Она привыкла получать подарки от своих школьных товарищей и раздавать их
им, но теперь ей было ненавистно принимать их даже от Джерри, очень, очень
великого! И Джерри почувствовал смирение, которое вызвало это смущение.

Джинни поджидала Джерри по дороге домой из школы. Джерри тщательно соблюдал условия своего «приговора»: каждый день сразу после окончания
уроков она шла домой одна.

«Джерри, я… у меня не было возможности сказать тебе… о, какой ты замечательный», — слова Джинни звучали неуклюже; она знала, что они никак не выражают того, что она должна была сказать.

Джерри не хотел, чтобы Джинни его благодарила. Она честно ответила: «Я не
хотела этого делать. Мне пришлось — я вытянула неудачную карту, понимаешь. А ты
был нужен в команде».

 «Всё так запутано и совсем не так, как надо. Можно я пойду с тобой?
Кто бы мог подумать, что из-за этой глупой снежной бабы поднимется такой шум!

«Доктор Кейтон говорит, что бездумность всегда порождает невнимательность, а
невнимательность развивает эгоизм, эгоизм подрывает дружеские отношения, а дружеские отношения — это основа духа
Линкольн", - цитирует Джерри, и голос его в точности как Доктор Кэтон, что оба
девочки рассмеялись.

"Он мертв, верно", - ответила Джинни, с свойственной ей прямотой. "Я
просто хотел развеселить окружающих и заставить их думать, что я был ужасно умный
и это было просто откровенное самомнение и эгоизм. Я предполагаю, что это
как я делаю большинство вещей. Что ж, я усвоил урок. И нет ничего, чего бы я не сделала для тебя, Джерри Трэвис. Если в пятницу вечером я не сыграю в баскетбол лучше, чем когда-либо в жизни, ты можешь растоптать меня, как грязь. В голосе Джинни слышалось смирение.
наверняка никогда раньше там не звучало!

Но самая тяжёлая часть наказания Джерри наступила, когда остальные, без неё, отправились на игру против Южной школы с синими и золотыми
цветами Линкольна, привязанными к их рукам. Это обещала быть самая
захватывающая игра сезона; если бы Линкольн смог победить Южную школу,
он выиграл бы межшкольный кубок.

Увы, пришлось прибегнуть к ещё одному обману, чтобы объяснить, почему
Джерри осталась дома. Джип объявил, что у Джерри болит голова, и
миссис Уэстли очень забеспокоилась — у Джерри никогда ничего не болело.
больно! Она пошла в комнату Джерри, уложила ее в постель и села рядом.
на край кровати нежно погладила виноватый лоб Джерри.

"Когда я прохожу через это и я никогда, никогда наврать кому-либо или
ничего", - пообещал Джерри в ее сердце, как она извивалась под любящим
сенсорный.

Два часа спустя Джип на цыпочках подкралась к своей двери, тихонько приоткрыла ее и заглянула внутрь.
Джерри, ожидая её, резко выпрямился. Джип запрыгнула точно в центр
кровати.

"Мы _победили_! Мы _победили_! Но, о, _Джерри_, это был писк! Честное слово,
моё сердце ещё не бьётся как следует. _Связано_, Джерри, — в
Половину. Потом Мафф Боулинг из «Саут Хай» забросила две великолепные корзины — они были
_великолепны_, даже если она их забросила! Наши девочки вели себя так, будто они
просто дурочки, но разве они не проснулись? Вы бы видели, как они
_тогда_ пасовали. Честное слово, Мидж Филдинг была _повсюду_! Поймала
высокий мяч и передала его _под_ — глазом не моргнёшь! И, о,
Джинни — она была _одержима_. Она могла забросить мяч _куда угодно_.
 И, _послушай_, Джерри, у них оставалось _всего две минуты_ игры, если они
не забросят _ещё один_ мяч, а потом Джинни _упала_ — _плашмя_, Джерри, с мячом
Юная защитница «Саут Хай» _прямо на её груди_ и её запястье согнулось под
ней — и она вскочила как _молния_, и лицо её было белым как
простыня — и _она забросила мяч_! _И мы победили!_ И Джип, сделав долгий
ликующий вдох, опустила подбородок на колени.

"Значит, они все радовались за Джинни?"

"Я должна так сказать". С долгим зевком Джип распрямила ноги. "Я мертва.
Я иду спать". Она повернулась к двери. "О, послушай, я совсем забыла.
Джинни просила меня передать тебе, что причина, по которой она так играла
сегодня вечером, заключалась в том, что она продолжала думать о тебе и о том, что ты для нее сделал
и она хотела доказать, что достойна этого. Джинни — хорошая девочка,
не так ли?




Глава XVIII


«Вороны» чистят башню


«Вороны», которые теперь пользовались уважением среди учеников Линкольна
из-за страданий Джерри, о которых через несколько недель стало известно почти всем в школе, кроме, конечно, преподавателей, решили принять в свой круг новых членов. Это
потребовало тщательно продуманной церемонии посвящения и особенно
продуманного угощения.

 «Давай уберёмся в комнате на чердаке», — предложил однажды Джип.
в уме. "Я не имею в виду подметать, скрести или что-то в этом роде - потому что
пыль и паутина делают это намного романтичнее. Я имею в виду просто засунуть
вещи подальше. Нам понадобится больше места.

Джерри согласился. Поэтому они вдвоем оттолкнули Джорджа Вашингтона в сторону и поднялись по
маленькой лестнице. Резкий ветер завывал в комнате башни, издавая
странные, завывающие звуки.

— «Не правда ли, сегодня днём здесь жутковато?» — прошептал Джип. — «Давай поторопимся.
 Вот, я дам тебе эти книги, а ты сложишь их вон в тот угол».

Джип швырял книги, как будто они были кирпичами. Джерри подхватывал их.
Она рассмотрела их повнимательнее. С детства её приучили уважать любую книгу; те, что были дома, казались ей почти частью её дорогой мамы и маленького папы; эти принадлежали Питеру Уэстли. Должно быть, он много читал, подумала она, книги были потрёпаны по краям, страницы загнуты. Она заглянула в одну или две.
Питер Уэстли, избегавший общения с другими смертными,
сделал их своими друзьями.

Джип догадался, о чём думает Джерри.

"Эти книги выглядят такими сухими и скучными — совсем как дядя Питер,"
— воскликнула она, бросая одну из них Джерри.

Джерри наугад открыл её.

"О, это не то! Послушай, разве это не прекрасно?

 "Теперь утро, её розовые шаги в восточном климате,
 Продвигаясь, усеивают землю восточными жемчужинами...

"Это напоминает мне восход солнца в Роки-Пойнт. «Часто Маленький Папа берёт меня с собой, и мы спим всю ночь, закутавшись в одеяла».

«Как бы я хотела так же», — с тоской вздохнула Джип. «Ненавижу просто делать то, что делают все остальные».

Джерри удивлённо посмотрел на неё: неужели Джип завидует ему?
Детство, которое она провела на Кеттле, никогда не приходило ей на ум!

"Может быть, когда-нибудь ты сможешь навестить меня в Саннисайд." Её глаза засияли при этой мысли. "Разве ты не любишь поэзию?" Она снова прочитала:

 "Если случится так, что лучезарное солнце с прощальной нежностью
 Протянет свой вечерний луч, поля оживут,
 Птицы возобновят свои трели, и блеющие стада
 Засвидетельствуйте их радость, этот звон холмов и долин.----

"Вот так - на закате - на поляне Ведьм", - медленно произнес Джерри.
Она закрыла книгу. "Я думаю, что Питер Уэстли, должно быть, съел что - то вкусное
Ему это нравилось. Раньше в Нотче жила старая-престарая леди в
забавном маленьком домике; я всегда притворялся, что она — старая мама
Хаббард, которая жила в шкафу. Джимми Чабб бросал яблоки ей на
крышу, чтобы она выбегала и гонялась за ним. Но её сад был самым
прекрасным из всех, что я видел, — мама просила у неё семена. И она разговаривала со своими цветами — иногда, когда мы прятались за живой изгородью по соседству с её домом, мы слышали её. И мама говорила, что в её душе, должно быть, есть что-то прекрасное, раз она так заботится о цветах. Возможно, это и есть
Так было с твоим дядей Питером и его книгами.

Джип нахмурилась, как будто изо всех сил старалась представить, что это возможно.
Она подняла огромную Библию и задумчиво протёрла её носовым платком.

"Я не знаю... я слышала, как дядя Джонни однажды сказал моему отцу, что дядя
Питер был твёрд как камень, когда дело касалось сделок, и он никогда никому не давал ни цента. Мама сказала, что богатство, которое свалилось на нас таким образом,
приносит только несчастье, и она сожалеет, что у нас вообще что-то есть.
Джип рассмеялся. «Деньги — это забавно. Неважно, сколько у тебя карманных денег.
Если бы отец дал их Грэму или мне, у нас никогда бы их не было, и я не знаю, куда они
деваются. А у Изабель их всегда много. Может быть, она станет такой же, как дядя
Питер... — в голосе Джип слышался ужас.

 Джерри сидела на столе, положив огромную Библию на колени. Она смотрела
в пыльное окно.

«Она не будет такой, как он, потому что ей не придётся так усердно работать, чтобы заработать деньги, как ему! Мама говорит, что...» Джерри всегда говорил «мама говорит», как будто это была ценная, неоспоримая мудрость. «Мама говорит, что иногда, когда человек сосредотачивается на чём-то одном,
этот мир и думает о нем все время, он убивает все остальное в
его. Разве это не кажется ужасным? Чтобы не заказать все красивые, веселые
вещи в мире?"

Философия Джерри была за пределами практического ума Джип. - Что бы ты сделал?
если бы у тебя было много-много денег, Джерри?

Это был потрясающий вопрос, и Джерри часто любила задавать его самой себе
. Она быстро ответила:

"Я бы ходила в школу столько, сколько смогла бы. А потом я бы объездила весь мир — Японию, Сингапур, Индию, Нил,
Венецию, Швейцарию, Гибралтар... — она запнулась.
Я бы хотел объехать весь мир. «О, _везде_. Я бы хотел увидеть
всё».

Сколько молодых сердец мечтало о таком приключении!

"И всё же, — продолжил Джерри, — если бы у меня в руках было всё золото мира, я не думаю, что смог бы заставить себя уехать так далеко от
— Милая, и Малыш-Папа, и собаки, и… и Саннисайд!

 — О, — Джип быстро преодолела это препятствие. — Если бы у тебя было всё золото мира, ты могла бы забрать их с собой.

 В этот момент их напугал громкий стук в коридоре под ними. Библия упала на пол. Каждая девочка инстинктивно захлопала в ладоши
она поднесла руку ко рту, чтобы подавить крик. Затем они рассмеялись.

"Как ты думаешь, что это было? Прислушайся — я слышу шаги." Джип говорил
загробным голосом.

"Они уходят," с облегчением прошептал Джерри. "Боже, как же я
испугался!" Джерри наклонился, чтобы поднять бедную Библию. Со страниц
выпал длинный конверт. Оно лежало, белое и гладкое, адресом вверх, на пыльном полу.

"Смотри, Джип, — письмо! Должно быть, оно было в этой Библии."

Джип осторожно взял конверт.

"Оно адресовано отцу! Его никогда не открывали. Похоже, что оно
— _Только что_ было написано! Джерри, _это почерк дяди Питера_!"

Джерри уставился на конверт — если не считать того, что письмо было сильно смято, оно действительно выглядело так, будто было написано только что.

"Не правда ли, _жутковато_?" Джип вздрогнул. "Ты веришь в призраков? _Могло_
Дядя Питер Уэстли приходил сюда и написал это — может быть, _прошлой ночью_?

Это была ужасная мысль — Джерри старался не думать об этом. Но из-за
воющего ветра это казалось возможным!

"Что мы с этим будем делать?" — Гип положил его на стол.

"Давай положим его обратно в Библию" — это казалось безопасным местом — "и уберём подальше"
Главная. Может быть, в нем есть важное послание, которое кто-то должен
увидеть! Но я бы хотел, чтобы мы никогда не приходили сюда сегодня днем ".

"И посмотри, как темно - становится поздно. Давай забудем обо всем остальном
. Голос Джерри, выдававший ее нетерпение покинуть башню, заставил
Джип почувствовать себя еще более жуткой, чем когда-либо.

Каждая взяла по уголку призрачного конверта и засунула его между
страницами Библии.

"Вот — теперь он в безопасности. Мы можем по очереди носить его." ДевочкиОни поспешно надели верхнюю одежду. Затем, не оглядываясь,
они на цыпочках спустились по узкой лестнице. Но, к их удивлению,
дверь у подножия лестницы не поддавалась. Они тщетно толкали её и
прижимались плечами к массивному дубу. Затаив дыхание, Джип сел
на Библию.

"Что же нам делать?"

— Нам придётся кричать и звать кого-нибудь, потому что мы не можем открыть другую дверь.

— Тогда Старик Кроу узнает наш секрет, — запричитала Джип.

— Но мы не хотим оставаться здесь на всю ночь!

Джип бросила быстрый взгляд назад, на потайную лестницу, ведущую в комнату с привидениями.

"No--no! Что ж, давайте кричать вместе".

Они кричали и кричали, изо всей силы своих молодых легких.
Но Старый Кроу, который на самом деле был мистером Альбертом Кроу, много лет проработавшим уборщиком в школе Линкольна, ушёл десятью минутами ранее в своём воскресном костюме на ежегодный банкет Ассоциации уборщиков, а его помощник сделал последний обход школы, так что крики девочек тщетно разносились по опустевшим коридорам Хайакреса.

 Джерри в изнеможении прислонился к стене.

— Я не верю, что от этого будет хоть какая-то польза — нас не услышит ни одна душа.

«Что нам делать?» — снова спросил Джип, который обычно был таким находчивым.
"Если бы мы не нашли то старое письмо, мы бы никогда не подумали о
призраках и не возражали бы против того, чтобы запереться в комнате на башне."

Джерри нервно рассмеялся. — Джип, может, ты не знаешь, что сидишь на Библии! — Джип вскочил.

"Не думаю, что тут есть над чем смеяться! Не надо мной, я имею в виду, но... но
придётся провести там всю ночь!"

Джерри начал подниматься по лестнице.

"Давай, — подбодрила она. — Я не боюсь. Если там есть призраки, я
хочу взглянуть на одну. Джип последовала за ней с Библией. В комнате в башне было
сумрачно в быстро сгущающихся сумерках. Девочки попытались открыть каждое из
маленьких окон; хотя они дребезжали достаточно усердно, они не поддавались
с места.

Джип покорно уселась на подоконник. - Мы просто будем сидеть здесь, пока
нас не спасут. Только... никто не догадается, где мы.

«Я думаю, это грандиозное приключение», — храбро заявил Джерри.

 «Если бы мы только не начали думать о призраках! В любом случае, их никогда не увидишь — только почувствуешь. Это ветер? Сядь поближе ко мне,
Джерри».

Джерри села очень близко к своей подруге, и они взялись за руки; так было легче
выдерживать ужасную тишину.

"Я голодна," — прошептала Джип через некоторое время. Затем, через мгновение: "Ты что-то слышала, Джерри, — как будто долгий-долгий вздох?"

Джерри кивнула, и Джип, дрожа, прижалась к ней.

- Конечно, - пробормотала она в голос опускается до этикете
часто посещаемые места. "Содержаться материалы're_ не испугались, потому что не все знаю дядя
Питер. Если бы я боялся его, когда он был _живой_, что...

"Ш-ш-ш!" - скомандовал Джерри. Призрак дяди Питера мог бы витать очень близко.
рядом с ними и может услышать! Слова ужасно не звучало ровно
с уважением.

Джерри попытался поговорить о повседневных вещах, но это было бесполезно ... что
имеет значение цвет Сью Нокса новый свитер, когда сам воздух, звенели
с духами?

"Ох-х!_" Джип вцепилась в Джерри в приступе испуга. "Что-то" схватило
меня за локоть... - ее голос был едва слышен. «Джерри — клянусь, как на духу! Длинные — костлявые — пальцы — совсем как у дяди Питера — о-о-о!»




Глава XIX

Письмо


«Я не понимаю…» — миссис Уэстли подняла тревожный взгляд от письма.
— тарелка с супом. — Джип _всегда_ звонит! И _они обе_ —

 — Я видела, как Пегги Ли и Пэт Эверетт возвращались домой от портнихи, и
её с ними не было, — предположила Изабель. — Но с ней всё в порядке, мама.

 — Такие ужасные вещи случаются…

"Хотел бы я посмотреть, как кто-нибудь попытается похитить _Gyp_", - засмеялся Грэхем. Затем он
небрежно добавил: "Лед на озере в Хайакресе сегодня треснул
. Полагаю, катание закончилось".

- Грэм! - воскликнула миссис Уэстли, вскакивая на ноги так стремительно,
что ее стул с грохотом опрокинулся. Лицо ее было смертельно бледным.

Грэм, испугавшись своего неосторожного замечания, быстро подошёл к ней.

"Мама, я не хотел тебя напугать! Понимаешь, есть только один шанс из ста, что девочки были на льду. Если бы они катались, кто-нибудь из нас
увидел бы их!"

"Где они?" простонала мать. «Они могли отправиться на озеро — потом — и не знать — и провалиться — и никто бы не узнал…» — она вздрогнула; только огромным усилием воли ей удалось сдержать слёзы.

"Мама, пожалуйста, не волнуйся, — взмолилась Изабель. — Давай обзвоним всех девочек, и тогда мы точно их найдём."

Никто из них больше не хотел ужинать. Они пошли в библиотеку и
Грэм начал названивать на Одноклассниках джип-это нудно и
обескураживающий процесс, для каждого сообщили, что она не видела ни джип
или Джерри после окончания школы.

"Я не могу этого вынести! Мы должны что-то сделать..." миссис Уэстли вскочила на ноги.
ноги. — Грэм, позвони дяде Джонни и скажи ему, чтобы он приехал _немедленно_.

Тревога матери передалась Изабель и Грэму. Голос Грэма был очень серьёзным, когда он попросил дядю Джонни, которого нашёл в клубе, приехать «немедленно». Затем он обнял мать за плечи.
как будто он хотел, чтобы она знала, что он сделает для неё всё, что угодно.

Дядя Джонни выслушал историю об исчезновении Джипа и Джерри
с очень серьёзным видом.  Он заставил Грэма дважды рассказать, как в тот день на озере треснул лёд, распугав катающихся.

"Во сколько это было?"

"О, рано. Около трёх часов. Нас было всего четверо или пятеро на
озере. Понимаете, тренировка по хоккею закончилась.

"Но я помню, как Джип говорила сегодня утром, что собирается ещё
раз покататься!" — внезапно воскликнула Изабель.

"Прежде чем мы сообщим об этом в полицию, Мэри, мы поедем в Хайакрс,"
- Сказал дядя Джонни. И мысль о том, что он может там найти, заставила миссис
Уэстли ухватиться за спинку стула, чтобы не упасть. - Пойдем со мной, Грэм.
Изобель, оставайся со своей матерью.

Грэм пошел в гараж, чтобы давать такие указания, как дядя Джонни
ему нашептали. Именно тогда Барбара ли, кого Изабель достиг на
телефон, пришел, поспешно.

"Я немного поговорила с девочками после закрытия школы. Они
стояли возле двери библиотеки. На них были пальто и шляпы ". Ее
Отчет был тревожным.

"Можно мне пойти с вами?" - спросила она Джона Уэстли. Он повернулся к ней - что-то
что-то в её лице, в её спокойных глазах заставило его почувствовать, что если в Хайакрсе он найдёт то, о чём молился, чтобы не найти, — она будет ему нужна.

 «Да, я хочу тебя», — просто ответил он, немного удивляясь, почему в этот тревожный момент он испытывает такое абсурдное чувство облегчения от того, что она рядом.

 Они уехали, положив в багажник два длинных шеста и моток верёвки. В
библиотеке Изабель сидела, держа мать за руку, и хотела сказать
что-нибудь, что согнало бы бледность с лица матери. Но
её беспокойство уступило место маленькой ревнивой мысли о том, что дядя Джонни
сказал ей оставаться дома, а потом забрал Барбару Ли! И она
тоже задавалась вопросом, если бы это она потерялась, а не Джип, волновалась бы мама
так же сильно?

В этот момент миссис Уэстли обвила руками о ней и очень ее держал
закрыть.

"Я просто должен почувствовать Вот вы, уважаемый, в безопасности со мной ... или я не мог-стоять
он--ждет".

 * * * * *

«Джерри! Смотри! Эта вспышка — она появляется и исчезает!» — голос Джип, едва слышный,
доносился до Джерри.

 Девочки прижались к маленькому окошку в комнате на башне. Джип
Джерри была почти в истерике; она получила всё, что хотела, от призраков. Джип почувствовала, как тонкие пальцы схватили её за локоть, за плечо — даже за лодыжку. Кто-то дышал ей в ухо. Джерри тоже призналась, что слышала звуки неровного дыхания из угла комнаты рядом с потайной дверью. И там постоянно кто-то стучал! И что-то смеялось — жутким, тонким, призрачным смехом, хотя Джерри потом сказала, что это, возможно, был ветер.

Джип тоже видел снаружи белые фигуры. Дядя Питер
он привёл с собой духов-помощников! А теперь призрачная вспышка света----

"Джип----" Джерри вдруг заговорил вслух. "Это--_фонарик_! Смотрите,
кто-то размахивает им, когда идёт. _О_----" Вдохновлённый на действия, Джерри
схватил огромную книгу и швырнул её в окно. "_Помогите!
«Помогите!» — закричала она, просунув голову в разбитое окно.

Дядя Джонни, Грэм, Барбара Ли и помощник уборщика,
которых они разбудили, остановились в испуге. Грэм, уронив моток верёвки,
взволнованно указал на башню.

"Смотрите — они в башне! _Ну, я никогда_…"
номера и его тайны должны оставаться под замком был
жалоб на Грэма.

Дядя Джонни крикнул девочек; огромное облегчение, текло через него,
сделал его голос вибрировал от радости. И в свете электрической вспышки
он увидел, что в глазах Барбары Ли блестит что-то,
подозрительно похожее на слезы.

"Теперь, чтобы спасти плененных девиц", - рассмеялся он, обращаясь к
инженер.

Маленькой компании потребовалось всего несколько мгновений, чтобы добраться до третьего этажа.
Затем сверху раздался жалобный голос.

"Если вы просто прикоснётесь к Джорджу Вашингтону с левой стороны
— ...рама... он сдвинется... и... —

На мгновение Джон Уэстли, уставившись на панель, задумался, не сошёл ли он с ума, или это Гип и Джерри...

«Мы вошли... так», — объяснил голос. «Ты не можешь открыть другую дверь! И, пожалуйста, поторопись — там ужасно темно и...»

Истина озарила Грэма. «Из всего этого! Тайная дверь!» — закричал он. Он подтолкнул плечом огромную коробку с книгами, которую
придвинули к картине, чтобы распаковать её. «Дайте-ка сюда руку!» — взволнованно скомандовал он.

  Все послушались его — даже Барбара Ли, стоявшая рядом с дядей Джонни, подставила руку.
со всей силой своих мускулистых рук. И дядя Джонни начал тихо посмеиваться.

  «Бесенята, — пробормотал он. — Заперты в своём логове».

 Убрав коробку с дороги, Грэм нажал на левую сторону панели, и она распахнулась перед его изумлёнными глазами, обнажив бледного Джипа, стоящего в узком проёме, и Джерри, стоящего рядом.
Их большие испуганные глаза моргали в свете фонарика.

Дяде Джонни удалось обнять их обоих сразу.  Он благоразумно не стал ничего спрашивать,
потому что видел, что они вот-вот расплачутся.  Барбара Ли
тоже обнял их, и помощник уборщика, у которого была своя девушка
и при предложении перетащить озеро, был поражен "из
годовой прирост", как он сказал впоследствии (хотя тогда он был шести футов ростом
), сиял, глядя на них так, как будто _ ему _ тоже хотелось их приласкать.
Грэм взволнованно раскачивал панель взад-вперед и с тоской вглядывался
вверх по темной узкой лестнице.

«Как ты его нашёл? Он ведёт прямо в комнату в башне? Ты
испугался?» — спросил он.

"Я голоден," — заявил Гип.

"Давай поговорим об этом по дороге домой," — предложил дядя Джонни.  «И
мы вернем Джорджа Вашингтона на место - нет смысла сообщать об этом
всей школе ". Его слова были адресованы Грэму и
уборщице. "Итак, мои девочки, что, черт возьми, у вас есть?" Потому что
Джерри взял в руки огромную Библию.

"Это ... письмо, которое мы нашли ... в Библии ..."

"Так вы привезли все это?" Дядя Джонни рассмеялся. "Показывайте дорогу,
Мисс Ли".

В машине Джип пришлось объяснять, что такое шесты и
веревка. Когда она услышала об их страхах, ее лицо стало озабоченным.

"О, как, должно быть, Мамси волновалась!" Когда автомобиль подъехал к
она выскочила из машины и бросилась в дом, прямо в объятия своей матери.
миссис Уэстли услышала, как остановилась машина, и направилась
неуверенными шагами к двери.

"Мама, я не хотел, чтобы ты волновалась - ни за что на свете! Но мы
ничего не могли поделать".

Теперь, когда девочки были дома в безопасности, мучившие их ужасные страхи
все это казалось очень глупым. Вся семья с большим интересом слушала, как Джип рассказывала о том первом дне, когда они с Джерри обнаружили потайную лестницу, и о последующих встречах Воронов в комнате на башне.

— Пожалуйста, дядя Джонни, заставь Изабель и Грэма пообещать, что они никому не расскажут! Это должно быть нашим, потому что мы нашли это, а мы Уэстли, —
умоляла Джип.

"Что на свете заставило Питера Уэстли построить в своём доме потайную
лестницу? — спросила миссис Уэстли у Джона Уэстли. «Кто бы мог подумать, что такое возможно в наше время?»

 «Это вовсе не удивительно, если вспомнить, как упорно он всегда избегал людей. Он планировал это как способ скрыться от всех — даже от слуг. Разве вы не можете представить, как он ухмыляется, глядя на вас из этих окон?»
на уходящих посетителей? Несомненно, я и сама много раз уходила после того, как этот человек говорил мне, что его не найти.

— Я думаю, это восхитительно романтично, — воскликнула Изабель, — и у меня такое же право использовать это, как и у Джипа.

— Мои девочки, боюсь, это дело придётся передать попечительскому совету. Помните, дядя Питер отдал Хайакрес школе Линкольна — нам
нечего об этом сказать.

 — Там наверху было темно? — спросил Грэм.

 Джип посмотрел на Джерри, а Джерри посмотрел на Джипа.  Каким-то образом они
договорились ничего не говорить о призраке дяди Питера.
здесь, в мягко освещенной, теплой гостиной, эти странные голоса и
липкие пальцы казались нереальными. Однако было письмо... Джип потянулась
за Библией.

"Мы просматривали кое-какие книги и нашли это". Осторожно держа
конверт между большим и указательным пальцами, она протянула его
Дяде Джонни.

Он прочитал адрес, снова и снова вертя конверт в руках.

— Как странно — оно никогда не было вскрыто. Оно адресовано Роберту. Я отдам его вам.

 Он протянул его миссис Уэстли.
Она взяла его с некоторой неохотой. — Это от дяди Питера.
почерк - но какой свежий на вид. Оно датировано за два дня до его смерти,
Джон! Я полагаю, он вложил его в ту Библию, и его так и не нашли." Она
разорвала конверт и разложила листы. "Это вам обоим, и
Роберту - прочтите это".

 Мои дорогие племянники:

 Пройдёт совсем немного времени, и я отправлюсь за реку, и я рад этому, потому что я старик, я прожил свою жизнь и больше ничего не могу сделать, и лучше бы мне с этим покончить. Но я хотел бы прожить достаточно долго, чтобы исправить кое-что, что я сделал не так. Я имею в виду то, что я сделал,
 особенно одна вещь. В последнее время я не могу обрести душевный покой.
 Я пытался найти его в Библии, но, хотя там много говорится о прощении, я не могу понять, что должен делать человек, который почти всю жизнь ждал этого. Я всегда был твёрд как камень;
 Я думал, что мужчина должен зарабатывать деньги, но теперь всё это кажется бессмысленным, потому что какая польза от денег, когда ты стар, если тебя будет мучить совесть?

 Сейчас я отдал бы половину своего состояния, если бы мог вернуть молодость
 за то, что я причинил ему зло. Поэтому я пишу это, чтобы
попросить вас сделать это за меня, и тогда, я думаю, мне будет
спокойнее — где бы я ни был.

 Полагаю, ни один из вас не знал, что именно сделало цементный завод
 Уэстли успешным; он был близок к провалу. Когда мы только начинали, Крейг Уинтон, молодой, симпатичный парень, пришёл ко мне с изобретённым им механическим устройством, которое, по его мнению, было необходимо для нашей цементно-смесительной машины. Мы сразу поняли, что это изобретение — то, что нам нужно, чтобы сделать нашу
 бизнес был успешным; без него все деньги, которые вложили в дело другие акционеры и я, были бы потеряны. Я предложил молодому человеку ничтожную сумму, а когда он отказался её принять, я отпустил его. Наши инженеры усердно работали над его идеей, но не смогли её реализовать. Через несколько месяцев он вернулся. Он выглядел больным, потрёпанным и подавленным. Я сказал ему, что мы не заплатим ему ни цента, что, по моему мнению, его изобретение нам не очень поможет, и отпустил его. Директора были согласны заплатить ему сколько угодно
 сумма, но я сказал им, что если мы подождём, то он вернётся и отдаст нам вещь, или я не умею читать по лицам, потому что в глазах этого парня было что-то вроде отчаяния. Несмотря на то, что директора много говорили о провале, я решил, что стоит рискнуть, и заставил их ждать. Я был прав — молодой Уинтон вернулся, выглядя ещё более потрёпанным, чем обычно, и взял то, что я ему предложил, — немного меньше моей первоначальной цены. И я заставил его подписать бумагу, в которой он отказывался от всех будущих претензий на патенты или
 акционеры фирмы. Это маленькое изобретение принесло нам все наши
деньги. Но в последнее время я не могу выбросить из головы глаза
того парня — они были странными, светились, как будто были
освещены, а в тот последний раз в них было что-то мёртвое.

 Я слишком стар, чтобы предстать перед всем миром с этим, но я хочу, чтобы вы нашли Крейга Уинтона и отдали ему или его наследникам сто тысяч долларов, которые, как я подсчитал, были бы чем-то вроде его доли в прибыли, если бы я заключил с ним честный контракт.
 Когда он пришёл ко мне, он жил в Бостоне. Я всегда смеялся над людьми, которые говорили о чести в бизнесе, но теперь, оглядываясь назад, я думаю, что, может быть, они были правы, а я ошибался...




Глава XX

Семейные советы


Дядя Джонни отложил письмо Питера Уэстли. Все молчали;
это был как будто голос откуда-то из другого мира уже говорил
их. Миссис Уэсли вздрогнул.

"Как я ненавижу деньги", - воскликнула она импульсивно. Затем, почувствовав, что сам комфорт и
роскошь комнаты вызывают у нее упрек, она добавила: "Я имею в виду, мне неприятно думать
что там, где наживаются большие состояния, многие разоряются в процессе.

Грэм хмуро смотрел на письмо.

"Конечно, ты собираешься выследить этого парня?" — с тревогой спросил он, и его щёки
покраснели. "Разве это не так же плохо, как воровство?"

"Может, он уже мертв сейчас, и уже слишком поздно", - воскликнул джип, который думал, что
все дело полно интенсивно интересные возможности.

"Дядя Петя не может себя защитить, теперь, Грэм, так что давайте не будем проходить
суд на то, что он сделал. И я не думаю, что я могу действовать на этот
вопрос пока ваш отец не вернется домой".

- О, Джон, я знаю, он захочет исполнить желание своего дяди Питера! Тебе
не нужно ждать, слишком много времени уже потеряно, - настаивала миссис Уэстли.

Грэм стоял у камина, спиной к пламени. Это
пораженный дядя Джонни и его матери, что появилась новая мужественность
в стройной, прямой фигурой.

"_ Я_ хочу помочь найти его. Когда ты знаешь о таких уловках, обмане и несправедливости, ты ненавидишь попытки заработать деньги. Я
считаю, что в этом мире всё должно быть поделено поровну, и у каждого должен быть равный шанс.

Джон Уэстли положил руку на плечо мальчика. «Настоящее правосудие — самое трудное, что можно найти в этом мире, сынок. Но всегда помни об этом и заботься о правах других людей, тогда ты никогда не совершишь ошибок, которые совершил дядя Питер».

 «Бедный старик, всё, что его волновало в жизни, — это деньги, а потом, в старости, они не принесли ему радости — только мучения». И он убил в себе всё, что могло бы принести ему хоть немного счастья!
Я рада, что вы с Робертом не такие, как он, — добавила миссис Уэстли.

"Я тоже, — воскликнула Джип так горячо, что все засмеялись.

- Как вы находите людей? вмешалась Тибби, которая изо всех сил пыталась
понять, о чем идет речь.

- Это будет чем-то похоже на иголку в стоге сена. Бостон большой город
и многое может случиться за ... дай-ка вспомнить, это было, должно быть, пятнадцать
лет назад.

- Ты наймешь детективов? Джип трепетала от желания помочь
выследить таинственного Крейга Уинтона.

«Я не хочу; я всегда как-то недоверчиво относился к детективам, но, возможно, нам придётся. У нас так мало зацепок. Я завтра соберу Стивенса и
Мюррея — может быть, они смогут рассказать мне больше о
— Я куплю патент. И попрошу Уоткинса порекомендовать надёжного
бостонского адвоката. — Голос дяди Джона звучал так, будто он был
серьёзен.

 Изабель ничего не сказала во время этого маленького семейного совета. Она вдруг
подняла голову, и её глаза потемнели от неодобрения.

"Если мы отдадим этому человеку все эти деньги, не станем ли мы бедными?"

Что-то в её тоне заставило остальных слегка вздрогнуть.

«Моя дорогая…» — возразила её мать.

«О, ты бы продолжала обманывать его — как дядя Питер! Это на тебя похоже — только о себе и думаешь», — с отвращением обвинила её Грэм.

- Тебе нужны испорченные деньги? - величественно воскликнула Джип.

Лицо Изобель вспыхнуло. - Ты отвратителен, Грэм Уэстли. Я не люблю
деньги немного больше, чем ты - _you_ ты бы визжал, если бы не смог купить
этот новый мотоцикл, поехать в лагерь и потратить все деньги, которые у тебя есть. И я
думаю, что это глупо - выслеживать его после стольких лет. Он, наверное,
изобрел множество вещей с тех пор и не нужны деньги, и если он
Не ... ну, изобретатели всегда бедны, как ни крути." Изобель попыталась объяснить
ее логика казалась остальным такой же разумной, как и ей самой.

"Бонни, дорогая..." - Так называл ее дядя Джонни в детстве.
в детстве он давно им не пользовался. "Есть две причины
почему мы должны выполнить пожелание, выраженное дядей Питером в этом письме.
Первая - потому что он _has_ попросил об этом. Он думал, что он будет иметь время, чтобы дать
письмо к нам сам, - возможно, расскажите подробнее об этом. он не
мечтают, что он будет находиться в течение двух лет в Библии. Другая причина в том, что это благородный поступок, и он касается не только чести дяди Питера, но и чести твоего отца и моей — твоей матери,
твой, Грэм, и даже маленькой Тибби. Мы бы сделали это, даже если бы это стоило нам последнего цента. Но этого не будет...

 — О, дядя Джонни, ты замечательный... — Грэм вдруг отвернулся к огню, чтобы скрыть свои чувства. — Когда я стану взрослым, я хочу быть таким же, как ты, и как отец.

Изобель не позволила бы убедить себя принять точку зрения своей семьи. В её сердце всё ещё жила обида на то, что дядя Джонни взял Барбару Ли с собой в Хайакрс, а её оставил дома. И было глупо с их стороны так волноваться и делать такие
суетились из-за Джипа и Джерри — они могли бы догадаться, что с ними всё будет в порядке. Когда она увидела, как дядя Джонни усаживает Джерри рядом с собой на кушетку, она возненавидела его!

 Миссис Уэстли последовала за Джоном Уэстли в маленькую комнату, которую всегда называли «отцовским кабинетом».

 — Разве не интересно будет найти этого Крейга Уинтона? — спросил Джип остальных. «Разве это не интересное имя? Может быть, у него будет много
детей. Я надеюсь, что среди них будут девочки». Джип в предвкушении
обняла себя за колени. «Если они будут ужасно бедными, то будут похожи на
«Найти фею-крестную. Подумайте, что они могут купить на эти деньги!»

 «Я надеюсь только на то, — голос Изобель звучал жестоко и ясно, — что дядя Джонни не захочет больше приводить сюда девушек из благотворительных организаций!» Она встала и, не глядя ни на кого из них, вышла из комнаты.

 Джип открыла рот, чтобы заговорить, но быстро закрыла его. Что бы она ни сказала, она инстинктивно понимала, что это только усилит боль, которую причинила ей Изабель. Она даже не могла обнять Джерри за шею и прижать к себе, как ей хотелось, потому что выражение лица Джерри
запретил это. Это было очень страшное выражение, думал, джип, немного
глаза испуганные-Джерри горели с такой яростной гордостью и были еще так
больно!

Через мгновение Джерри медленно произнес: "Я ... я иду спать". Джип хотела, чтобы
Грэм что-нибудь сказал, а Грэм хотел, чтобы Джип что-нибудь сказала
и оба сидели, лишившись дара речи, пока Джерри выходил из комнаты.

— Как думаешь, нам стоит рассказать маме? — приглушённым голосом спросила Джип.

 — Н-нет, — Грэму была ненавистна сама мысль о том, чтобы сплетничать. . — Но Изабель — ужасная
снобка. . Она встречается с Корой Стэнтон и Эми Мазерс. Подумать только
это немного успокоило Грэма и Джип.

"Ну, я не знаю, что будет делать Джерри, — уныло вздохнула Джип.

 Дверь в комнату Джерри была закрыта, и у Джип не хватило смелости открыть её. Она прислушалась — изнутри не доносилось ни звука. Она вошла в свою комнату и медленно разделась, смутно предчувствуя, что что-то произойдёт.

В комнате Джерри не было слышно ни звука, потому что она стояла
неподвижно у окна, горящими от гнева глазами уставившись в темноту. Её прекрасный, счастливый мир, который она считала таким полным
Доброта и дружелюбие внезапно перевернулись с ног на голову! «Девочка из благотворительной
организации…» Она не знала, что это значит, но это заставило её подумать о
бездомных, безымянных, нелюбимых сиротах — без матери, без отца,
зависящих от щедрости мира. Она поднесла руку к горлу — _девочка из
благотворительной организации_ — разве её любимый Саннисайд с Милым и
Малышом не был богаче и прекраснее всего на свете? И разве она не всегда была такой?
Однако, словно в вспышке, она увидела себя в странном коричневом платье, которое казалось очень милым в «Занозе Миллера», но
Забавно, если сравнивать с красивыми, простыми платьями из саржи, которые носили другие девочки в Хайакрсе. Возможно, они все думали, что она «девочка из благотворительной организации», беспризорница, которую привёл сюда дядя Джонни. Конечно, её одноклассницы охотно принимали её во все свои игры, но, возможно, они жалели её, и, в любом случае, это было после того, как дядя Джонни подарил ей рождественскую коробку...

Она посмотрела на своё платье — это было школьное платье, которое лежало в коробке.
Возможно, ей не стоило брать его — взяв его, она могла
стать девушкой из благотворительной организации. Ей не следовало приходить сюда.
кому-то стоило денег отправить её в Хайакрс и кормить её; и
часто миссис Уэстли давала ей что-нибудь, но она ничего не могла
вернуть!

 В ярости Джерри расстегнула и сорвала с себя рождественское платье.
 С крючка в шкафу она сняла презираемое коричневое
платье. Тогда она думала только о том, как бы разобрать свои вещи, но, пока она собирала немногочисленные пожитки, в её голове созрел план уехать — куда угодно. Она поедет к Барбаре Ли, пока мать не сможет за ней прислать!

 Затем дверь медленно открылась. На пороге стояла Джип в своём красном
халат. Было не так темно, но Джип смогла разглядеть, что на Джерри надето
ее старое коричневое платье и что шляпу она держит в руке. Одним прыжком она оказалась рядом со своей подругой, крепко держа ее за руку.
"Джерри, ты никуда не уйдешь!

Ты _not_...". ----------- "Джерри, ты _not_ уйдешь! Ты _not_..."

- Я ... должен ... это сделать. Я _не буду_ такой, как...

 «Ты _не такая_, как Изабель! Она ужасна... она завидует тебе, потому что Дана Кинг и... и все считают тебя самой популярной девочкой в Линкольне. Пегги Ли сказала, что слышала, как толпа девочек говорила об этом... что это потому, что ты всегда со всеми вежлива и потому что...
вы любите все делать-я не _let_ вы идете!" Что-то было
очень упрямый в темный джип на лице, Джерри хотела бы она не пришла. Просто
раньше казалось так легко ускользнуть к Барбаре Ли, а теперь----

"Мне не следовало приходить сюда. Я не должен был позволять вам всем..."

Джип слегка встряхнула подругу.

«Джерри Трэвис, дядя Джонни привёз тебя, потому что сказал, что ты можешь
многое дать школе Линкольна, а нам с Изабель — о, что-то — мама
прочитала это в его письме — я помню. Он сказал, что это что-то вроде
стипендии. И я слышал, как мама сказала ему в тот день, когда я дразнил её, чтобы
она разрешила мне подстричься коротко, как у тебя, что она была бы готова позволить мне всё,
если бы я научился быть таким же жизнерадостным, как ты, — я слышал её, потому что
прислушивался, чтобы понять, разрешит ли она мне. Так что ты _переплатил_ за всё. Это нечто большее, чем просто _деньги_! Ты слишком гордая, ты гордее самой Изобель...

Джерри уронила шляпу на кровать. Джип восприняла это как многообещающий знак и
крепко обняла Джерри за плечи.

"Если ты уйдёшь, это разобьёт мне сердце, — заявила она. — Я люблю тебя
больше, чем любой мой друг, которого я когда-либо знал, — больше, чем кто-либо, — кроме моей семьи, конечно, а их я люблю по-другому, так что это не считается. И мама тоже тебя любит, и Тибби, и дядя Джонни. И если ты
прямо сейчас не скажешь мне, что не уйдёшь, я пойду прямо к
маме, и тогда нам придётся рассказать ей, какой противной была Изабель, и это
сделает её несчастной. И я не шучу.

 В этом не было никаких сомнений. Заключительный аргумент Джипа сломил решимость Джерри уйти. Нет,
она не могла; как сказала Джип, если она уедет, миссис Уэстли и дядя
Джонни должен знать почему. Она не могла сделать ничего, что сделало бы их хоть немного несчастными. Это было бы плохой благодарностью. Возможно, Джип тоже был прав — что она слишком гордая! Конечно, её мать никогда бы не позволила ей прийти, если бы это могло хоть немного унизить её.

 Джип быстрыми пальцами начал расстёгивать пуговицы на коричневом платье. «Давайте просто
покажем Изабель, что нам всё равно, что она говорит. Я думаю, что это из-за ужасных
Коры Стэнтон и Эми Мэзерс она так себя ведёт. Они ужасны! Эми Мэзерс красит волосы перекисью, а Кора Стэнтон изменяла
на экзамене по геометрии — все так говорят — я знаю, что мы можем сделать, Джерри,
там осталось несколько кексов, я видела их в кладовке — давай тихонько спустимся
и возьмём их — и устроим шикарное застолье. — Говоря это, она
подхватила тёплую куртку Джерри из гагачьего пуха и накинула на себя.

Преданность Джипа очень успокаивала бедного расстроенного Джерри, как и
предложение угостить его кексами. Но на полпути вниз по лестнице Джерри
остановился и трагически прошептал Джипу на ухо:

 «Дип, мы не можем их есть! В нашей школе нельзя есть сладкое между приёмами пищи!»
И при мысли о школе мир Джерри внезапно снова стал на свои места.

"Ну что ж..." — Джипу хотелось бы сказать, что он упустил момент. "Вместо этого мы можем
съесть крекеры с арахисовым маслом."




ГЛАВА XXI

БЕДНАЯ ИЗОБЕЛЬ


Суровый март сменился вялым апрелем, днями проливных дождей с редкими
проблесками тёплого солнца. На фоне грязных сугробов, упорно державшихся в укромных уголках, виднелись зелёные островки травы; кое-где поднимал свою яркую головку крошечный фиолетовый или жёлтый крокус; несколько смелых малиновок начали вить гнёзда и,
Сидя на голых ветках и дрожа от холода, они отважно пели о приближении весны.

 Были и другие признаки смены времён года: шарманщик катил по улице свою повозку, нищие пели, маленькие суетливые фигурки мелькали на роликовых коньках, в рваных карманах бренчали монетки, а мальчики и девочки из Линкольна в Хайакрсе переключились с баскетбола и хоккея на плавание и школьные спектакли.

Изабель Уэстли была выбрана на роль Гермии в «Сне в летнюю
ночь». Её семья разделяла её радость — они чувствовали, что
К ним пришло великое признание. Джип и Джерри, в частности, были
невероятно взволнованы. Джерри, которая за всю свою жизнь была в театре всего
дважды, считала Изабель гораздо более замечательной, чем величайшую из
когда-либо живших актрис. Обе девочки сидели и восхищённо слушали, пока
Изабель репетировала перед ними свои реплики.

Миссис Уэстли, которая так и не избавилась от любви к любительским постановкам,
одобрила планы Изабель по поводу её костюма. Другие девочки,
как объяснила Изабель, тоже делали свои костюмы, но костюм Гермии должен был быть особенным
Хорошо, так почему бы мадам Сили не сшить его? Мадам Сили сшила его.
Изабель терпеливо стояла перед длинным зеркалом в примерочной модного
портного, пока сама мадам, стоя на коленях, прикалывала, откалывала и снова прикалывала мягкие складки розового атласа, из-за которых лицо Изабель над ним казалось розовым.

— Можно подумать, что весь мир вращается вокруг твоей старой пьесы, — воскликнул
Грэм беззлобно. Он попросил разрешения воспользоваться машиной, чтобы
вывезти «толпу приятелей» и посмотреть, не завелась ли где-нибудь «сопля».
вудс и миссис Уэстли объяснили, что Изобель должна была сходить на последнюю примерку
остановитесь у парикмахера, чтобы примерить парик, а затем отправляйтесь в
"Олдинг" подойдет к паре тапочек.

"Подходит", - засмеялась в ответ Изобель, ее глаза сияли. Она была очень счастлива,
а когда она была счастлива, она была веселой, добродушной Изобель и очень
красивой Изобель. На протяжении всего учебного года она страдала из-за того, что её одноклассники
добивались успеха в различных школьных мероприятиях. Джинни Кокс была заметна во всём и на всех мероприятиях
Кроме того, Пегги Ли играла в хоккей и баскетбол, Дорри была в
хореографическом кружке, Пэт Эверетт была лейтенантом в своём отряде скаутов, Кора Стэнтон
была редактором школьной газеты, Шейла Куинн была старостой класса, даже Джип был запасным игроком в школьной баскетбольной команде, и
Джерри — с того дня, как она съехала с Хаскин-Хилл на лыжах, она
прокладывала себе путь во всё (так думала Изобель); она
играла в хоккейной команде и «подменяла» игроков в баскетбольной команде
второкурсников, и была уверена, что её возьмут в команду по плаванию. Хотя
Изобель презирала все эти занятия, потому что они были «неинтересными».
По её мнению, в глубине души она завидовала девочкам, которым они нравились. Но теперь её тщеславие было удовлетворено: кто угодно мог играть в баскетбол, кататься на коньках или плавать, но никто не мог быть Гермией, которой собиралась стать она! Мисс Грей похвалила её за то, как она сыграла эту роль, и по её глазам Изобель поняла, что та увидела.
Зеркало мадам Сили.

А Дана Кинг играл Лисандра — он был прекрасным афинским юношей. Изабель
теперь могла позволить себе забыть о том, что затаила на него обиду.
после рождественской вечеринки. Он выглядел таким взрослым, что ей нравилось
немного стесняться его, как будто она только что с ним познакомилась, —
забывать, что они были одноклассниками с детского сада. Она читала
восхищение в его глазах. Что он подумает, — сказала она себе с
лёгким трепетом, — когда увидит этот нежно-розовый костюм?

"Изобель Уэстли, какая забава - каждый день репетировать!"
- воскликнула одна из группы девушек, окруживших ее.

"Лисандр каждый день провожает Гермию домой?" - спросил другой с
многозначительным смешком.

«Расскажи нам всё об этом», — уговаривала Эми Мазерс. «Это слишком романтично для чего-либо другого».

 Изобель покраснела, рассмеялась и оттолкнула их. Она знала, что они все ей завидуют, — она _хотела_, чтобы они ей завидовали. Она знала, что любая из них с радостью поменялась бы с ней местами. Даже Джип и Джерри вздохнули и
попросили маму помочь им придумать какой-нибудь спектакль, в котором
они могли бы принять участие. Джип попросил мисс Грей разрешить ему
помогать в гримёрной, даже если он будет просто передавать баночки с
кремом и тюбики с краской. А Джерри поручили
Особая задача заключалась в том, чтобы вытолкнуть Пака, у которого, к сожалению, помутился рассудок, на сцену, когда прозвучат
сигналы.

[Иллюстрация: Гип, Джерри, Тибби, даже Грэм, руководили подготовкой Изобель
к генеральной репетиции]

Пьеса должна была состояться в субботу вечером. В пятницу вечером была назначена
генеральная репетиция. Костюм Гермии был закончен и лежал
во всей своей восхитительной красоте на кровати в гостевой комнате. На
полу из-под него выглядывали тапочки, сшитые на заказ.

"На фоне этого все остальные будут выглядеть дешевками", - заявила Изобель, трепеща от
красивого зрелища.

Миссис Уэстли выглядела обеспокоенной. С того самого момента, когда она поддалась уговорам Изабель, её терзали сомнения. Изабель сказала, что другие девочки сами шьют себе костюмы. Она знала, что преподавательский состав не любит никаких излишеств и больших трат на школьные мероприятия. Может, было бы лучше помочь Изабель сшить что-нибудь простое и красивое дома? Затем, когда она увидела раскрасневшееся, счастливое лицо Изабель,
сияющее красотой, она подавила свои сомнения.

"Гордыня предшествует падению, дочь моя. Позаботься о том, чтобы твой костюм
«Это не заставит тебя забыть свою роль», — рассмеялась она. В конце концов, Изабель была
такой хорошенькой, что всё равно затмила бы остальных, даже если бы её костюм был
таким же невзрачным!

 Джип, Джерри, Тибби и даже Грэм следили за тем, как Изабель готовится к генеральной репетиции. Джип откинулась на пятки и заявила, что Гермия
«достаточно хороша, чтобы её съесть». Джерри тоже так думала, хотя у неё не хватило
смелости сказать это вслух. Грэм сидел на краю кровати и отпускал язвительные
замечания по поводу «тряпок» девушек, но его глаза горели гордостью и
восхищением, а в кармане он хранил билет в первый ряд, который
он купил его у другого парня по завышенной цене. Изобель готова,
все они весело втиснулись в автомобиль, стараясь не раздавить
розово-розовое убранство, и умчались в Хайакрес.

Изобель, кто любит драматические ситуации в реальной жизни так же хорошо, как в
понарошку, собираясь спрятать ее сиянием, пока ее первое появление
на этапе, когда она заставляла их всех, а особенно, Лизандр,
с ее ослепительной красотой. Она стояла в тени кулис, закутавшись в пальто. Кроме Джерри, ожидавшего, чтобы исполнить её скромную просьбу
Она была одна. Она с улыбкой слушала непрекращающуюся болтовню в гримёрке. Она слышала, как мистер Оливер, костюмер, отдавал резкие приказы. Что-то случилось с занавесом. Она быстро шагнула вперёд, чтобы посмотреть, в чём дело; высокий каблук её атласной туфельки зацепился за верёвку, и она упала на колени. Думая только о том, как бы спасти атласное платье, она резко откинулась назад.

«О, Изобель, ты не ранена?» — Джерри тут же оказался рядом с ней.

«Н-нет, только…» — Изобель удалось подняться на ноги, но она покачнулась.
с головокружением прислонившись к подпорке сцены. "Кто бы ни оставил здесь эту старую веревку!
На них нужно сообщить!" Она сердито посмотрела на бедного Джерри, как будто
вина должна быть на ней. - Я... я испортила свое платье, - всхлипнула она.

Джерри осмотрел атласную юбку. - На ней нет ни малейшего пятнышка, Изабель.
Но вы уверены, что не ранены? Пожалуйста, попробуйте пройтись.

Именно этого Изабель и не хотела делать, потому что колено
ужасно болело. Затем она снова услышала голос мистера Оливера. Занавес
был поднят; через мгновение...

"Оставьте_ меня в покое! Вам бы _понравилось_, если бы я не могла идти дальше..."

"Изобель! А, вот и ты". Дана Кинг высунул голову из-за угла.
Изобель позволила своему плащу упасть на пол. Белизну ее лица
добавлено приятный эффект. "_Whew!_" Лисандр свистнул. "Класс!
Скажи, ты _great_! Пошли, старина Оливер закатывает истерику.

Под тревожным взглядом Джерри и восхищённым взглядом Даны Кинг Изабель смогла выйти на сцену. Так или иначе, она отыграла свою роль — Изабель знала, что плохо, потому что мистер Оливер снова и снова заставлял её повторять реплики, а однажды в отчаянии остановил представление.
спросите её, не больна ли она, и не хотите ли вы, чтобы мисс Ли сыграла её роль.
 Изабель не собиралась никому отдавать свою роль; она стиснула свои маленькие белые зубки и продолжила.

 Вернувшись домой, она отказалась от горячего какао, которое миссис Уэстли приготовила для неё, и поспешила в свою комнату, сославшись на усталость. Она сидела, съёжившись в своём халате, с бледным напряжённым лицом, пока не услышала шаги девочек на лестнице. Тогда она позвала Джерри.

"Закрой дверь, — прошептала она, не здороваясь. — Я хочу, чтобы ты пообещал не говорить маме или… или кому-нибудь, что… я причинила себе вред. Я
Я не сильно поранилась, и, в любом случае, я буду играть в этом спектакле,
_даже если умру_! — Изобель с трудом сдерживала слёзы.

Джерри был полон сочувствия.  «Я никому не скажу, Изобель, если ты не хочешь.  И дай мне посмотреть на твоё колено — это ведь твоё колено, да? Я много знаю об этих вещах, потому что папа-малыш — врач, понимаешь. Джерри
опустился на колени рядом с креслом Изабель и осторожно отодвинул халат.
— О, Изабель! — тихо воскликнула она. Колено сильно опухло, а кожа
побледнела. — Выглядит так, будто тебе стоит...

Изобель отпрянула от нее. - Если ты собираешься поднимать шум, можешь идти
спать! Но если ты что-нибудь знаешь ... О, это больно ... ужасно...

Не сказав больше ни слова, Джерри отправилась за горячей водой и полотенцами. Половину ночи
она сидела у кровати Изобель с отяжелевшими от сна глазами, терпеливо
накладывая упаковку за упаковкой. Постепенно боль утихла, и Изобель
погрузилась в сон.

Весь следующий день тайна Изабель тяжким грузом лежала на совести Джерри;
вместе с ней он испытывал неуверенное восхищение стойкостью Изабель. Но Джерри
сомневался, что она, даже если она и была Гермией, которой была Изабель,
надеть розовое атласное платье — она хотела этого настолько сильно, что молча терпела боль.

Изобель умоляла позволить ей весь день лежать в постели и «отдыхать», и
мать охотно согласилась, принося ей еду в комнату и болтая с ней, ничего не подозревая, пока она ковырялась в том, что было на
подносе.

Джерри помог Изобель одеться. Боль, вызванная попыткой встать на больную ногу, прилила к щекам Изабель, и под её красивыми глазами пролегли крошечные пурпурные тени, так что она стала ещё прекраснее, чем накануне вечером. Это осознание, шёпот восхищения
Волнение, охватившее переполненный зал, зависть, которую она прочла на лицах других девушек, робкое мальчишеское удивление в пристальном взгляде Лисандра — всё это помогало ей переносить мучения до самого конца, когда она внезапно рухнула в протянутые руки Лисандра! В последней сцене было что-то от реальности, чего никто не ожидал; ни у кого не хватило духу опустить занавес; девочки и мальчики бросились на сцену.

Грэм и Дана Кинг отнесли Изобель в пустой класс, где она быстро пришла в себя. Первым, что она почувствовала, был сильный запах.
она была рада, что спектакль закончился и она может рассказать о своём
повреждённом колене. Джерри уже сделал это, немного смутившись,
и дядя Джонни поспешил за врачом. Изобель посмотрела на свои
смятые розовые юбки с чем-то похожим на отвращение и крепко
сжала мамину руку. Грэм каким-то далёким голосом уверял её, что
может отнести её к машине, не причинив ни малейшего вреда! А Дана Кинг через равные промежутки времени спрашивала
тревожным голосом, не стало ли ей лучше. О, как было приятно, что они
все беспокоятся — это облегчало боль...

...Ей нравились забавные яркие огоньки, кружившиеся вокруг неё,
быстрые шаги и приглушённые голоса... маленькие круглые глазки
миссис Хикс, моргающие на неё... ощущение мягких простыней и
холодных рук доктора на её бедном распухшем колене... качающиеся
предметы перед её глазами и отдалённый гул голосов, которые на самом
деле были очень близко, и крошечная светящаяся точка над размытым
пятном в другом конце комнаты... миллион звёзд... скользкий вкус лекарства, которое кто-то ей дал... и
всегда крепко-крепко сжимающие её пальцы матери...

«Это очень серьёзно», — раздался тихий голос, который не мог принадлежать доктору, потому что _он_ говорил низким басом... потом она уснула...




 ГЛАВА XXII

Джерри добивается своего


Бедная, милая Гермия — за часом триумфа последовали трудные дни.
Пока вся школа гудела от восторга по поводу великолепия её костюма,
сапожек из атласа на серебряных каблуках, её красоты и того, что она
действительно сыграла так же хорошо, как Этель Бэрримор, она лежала неподвижно на своей белой кровати и позволяла одному доктору за другим «делать что-то» с её бедным телом
колено. Были консультации и рентгеновские снимки, и все это время
старый доктор Бауэрман, который лечил ее во время эпидемического паротита и кори, продолжал
говоря при каждом удобном случае, сводя с ума покачиванием своей лысой головой: "Если бы
ты только не был таким дурачком, чтобы ходить по ней!" Наконец,
после того, что показалось Изобель излишней суетой, был вынесен вердикт
- во впечатляющей манере "теперь ты будешь делать, как я тебе говорю"; она сказала
порваны мышцы и связки колена; некоторые были растянуты, но незначительно.
были повреждены нервы; она должна очень тихо пролежать в постели несколько недель.
а затем ... возможно----

«Я знаю, что он имеет в виду, — вскричала Изабель в порыве страха, — он имеет в виду, что тогда он сможет сказать, смогу ли я когда-нибудь снова танцевать!» Эта мысль была настолько ужасной, что матери с трудом удалось её успокоить.

 «Если ты сделаешь то, что он тебе говорит, ты снова начнёшь танцевать в кратчайшие сроки», — заверил дядя Джонни. «Доктор Бауэрман хочет напугать вас, чтобы вы были осторожны».

Первая неделя вынужденного покоя прошла очень приятно;
мама наняла жизнерадостную медсестру, которая оказалась отличной
Компания; каждый день после уроков кто-нибудь из девочек забегал к ним по дороге домой со школьными сплетнями и вопросами, от которых Изабель никогда не уставала: каково это — упасть в обморок прямо в объятия Даны Кинг? Дядя Джонни приносил забавные подарки, цветы, книги, головоломки;
Джип неутомимо передавал послания Эми Мазерс и Коре Стэнтон и обратно.

Но дни шли, и эти приятные маленькие радости покидали её одну за другой. Мама решила, что в услугах няни нет необходимости —
не нужно давать лекарства, — и вместо этого наняла репетитора, который должен был приходить каждый
утром. Её школьные подруги устали от подробностей несчастного случая с Изабель
и от ограничений, связанных с её розово-белой комнатой; в школе
их внимание привлекали другие вещи — открывался новый клуб верховой езды,
и проходили вечеринки для старшеклассников; у них не было ни минуты,
и они умоляли Джипа передать Изабель, чтобы она пришла поиграть —
они «ужасно» сожалели и забегали бы, когда могли.
Джип и Джерри тоже плавали каждый день после обеда, готовясь к весенним межшкольным соревнованиям по плаванию. Для маленькой затворницы тянулись долгие часы; она лелеяла не очень приятное убеждение, что с ней плохо обращаются.
заброшенный. Она утешала свою израненную душу мрачными мыслями о том, что после долгой жизни, проведённой прикованной к постели, в конце она испытает отчаянные угрызения совести из-за своей эгоистичной, бессердечной семьи; она отказывалась радоваться словам доктора о том, что она идёт на поправку и скоро будет так же бодра, как и прежде, — хотя он всегда добавлял: «Ты этого не заслуживаешь!»

Однажды днём, через три недели после несчастного случая, Изабель в четвёртый раз за пятнадцать минут посмотрела на свои
маленькие настольные часы. Бесконечная
Стук дождя по стеклу делал день особенно утомительным.
По предписанию врача её мать уехала в Атлантик-Сити на недельный отдых,
оставив её на попечение миссис Хикс. Эта дама
унесла свой поднос с обедом, заявив, что «никому не угодишь,
мисс Изобель, и если мисс Изобель что-нибудь понадобится, она может позвонить»,
и Изобель мысленно решила, скорчив рожицу вслед уходящей фигуре, что она скорее умрёт, чем попросит старую
Хикс о чём-нибудь! Было только половина третьего — через час
прежде чем пришла Тибби, или Джип, или Джерри. Какой это был день?

 Когда каждый день проводишь в одной маленькой розово-белой комнате, это нелегко
запомнить! Четверг — нет, среда, потому что миссис Хикс сказала, что
кухарки нет...

 Внизу открылась и закрылась дверь. Из коридора донеслись шаги; быстрые,
тяжелые, они прошли мимо ее двери.

— Гип! — позвала Изобель. Ответа не было. Кто-то двигался в детской; значит, это был Джерри, а не Гип.

"Джерри!" Ответа по-прежнему не было. Джерри был слишком занят, перебирая содержимое ящика комода, чтобы услышать. Она нашла шапочку для купания
за которым она охотилась, и направилась по коридору. Внезапное, жалкое, прерывистое рыдание остановило её бегство.

Когда она заглянула в комнату Изабель, та лежала, уткнувшись лицом в подушку.

"Изабель..." Джерри быстро подошла к кровати. "Что-то случилось? Что не так?"

"Я... я бы хотела... умереть!"

— О, _Изабель_!

 — А ты бы не закричала, если бы тебе пришлось лежать здесь изо дня в день, беспомощной калекой, и быть совсем одной?

 Джерри оглядел тихую комнату. В ней было что-то очень одинокое — и этот стук дождя...

 — Разве миссис Хикс...

— О, — _Хикс_. Она просто тряпка! Вы все бросаете меня на слуг, потому что я не могу двигаться. Никто меня не любит. Я... я бы хотела умереть.

 В словах Изобель Джерри почудилось что-то очень страшное. Что, если её желание сбудется прямо сейчас? Что, если она вдруг перестанет дышать, и будет слишком поздно загадывать желание обратно?

«О, не говори так больше, Изобель. Можно я останусь с тобой?»

Изобель с такой благодарностью оторвала лицо от подушки, что сердце Джерри
тронулось. Конечно, бедная Изобель была одинока, и они с Джипом _были_
эгоистично пренебрегала ею. Даже если Изобель была ей не очень-то нужна, она, несомненно, была бы лучшей компанией, чем... никто. Она сунула шапочку для купания в карман и медленно сняла пальто и шляпу.

 

 — Ты не против, если я останусь? — спросила Изобель умоляющим голосом. Джерри мог бы вполне обоснованно ответить: «Я против». Я не могу остаться; сегодня во второй половине дня
соревнования по плаванию между школами, и я опаздываю, потому что
зашла домой за кепкой, — но она была так взволнована тем, что
Изабель хочет её — _её_, — что забыла обо всём остальном.

— Конечно, нет. Это ужасно и глупо — лежать здесь весь день. Тебе почитать?

— О, нет, после того ужасного учителя я не хочу смотреть на книги!

— Давай придумаем что-нибудь весёлое — и другое. Хочешь поиграть в путешествие? Это игра, которую придумали мы с мамой и младшим папой. Это очень весело. Мы выбираем какое-нибудь место и говорим, что едем туда. Мы составляем расписание поездов и пароходов и решаем, что возьмём с собой — конечно, понарошку. Потом мы читаем в путеводителях всё об этом месте и прекрасно проводим время — почти так же хорошо, как если бы мы действительно
Поехали. Прошлой зимой мы путешествовали по Шотландии. Благодаря этому долгие вечера, когда мы были заперты в Саннисаде, пролетали как по волшебству. У Папочки-малыша есть страсть к расписаниям, и он никогда в жизни никуда не ездил — кроме как на игру.

 — Как весело, — воскликнула Изабель, приподнимаясь на подушках. За несколько недель до этого Изабель бы посмеялась над таким «детским» предложением. — «Куда мы пойдём?»

«Я всегда хотела поехать в Венецию. Мы добрались до Неаполя, а потом
у внука Лизы Слоан началась скарлатина, и Малыш-Папа слег и
Остался бы с ним. Я бы с удовольствием жил во дворце и путешествовал на маленьких лодках.

«Тогда мы поедем в Венецию и проедем через Милан и Флоренцию.
 Джерри, в отцовском столе лежит куча расписаний и папок, которые он собрал весной, когда планировал поездку за границу. И ты можешь взять в библиотеке одну из книг Стоддарта — и Бедекера тоже. Нам нужно много одежды — в Италии тепло. Принеси тот каталог из «Альтмана», который лежит на мамином швейном столике, и мы выберем несколько новых платьев. Как здорово!

Джерри с энтузиазмом отправилась за всем, что им было нужно для «игры». Она села на
другую сторону кровати Изабель и разложила вокруг себя книги.
Сначала они должны были выбрать из цветного каталога подходящие платья
и тёплые накидки для путешествия на корабле; затем им нужно было
составить расписание отплытия и забронировать каюты.  В атласе Джерри
прочертила от города к городу маршрут их путешествия, медленно читая
в «Бедекере», что они должны увидеть в каждом городе. Она читала путеводитель так, что
Изабель всё замечала. Было приятно задержаться во Флоренции; Джерри
Он только что предложил отложить поездку в Венецию на несколько дней,
и Изабель решила отправить в Америку за тем бледно-голубым свитером в горошек,
потому что он так чудесно сочетался бы с итальянским небом и пастельными
тонами старых-престарых флорентийских зданий, когда их прервали Джип и дядя Джонни.

Джип была настоящим вихрем ярости, её глаза сверкали, щёки
пылали красным под смуглой кожей, каждый спутанный чёрный волосок на голове
встопорщился. Она обвиняюще посмотрела на Джерри.

"Так вот ты где!" Её слова прозвучали пронзительно. "Здесь — дурачишься"
«Ты плыла с Изобель, и ты позволила «Саут Хай» обогнать нас на два очка! Ты
_знаешь_, что была единственной девочкой, которая могла обогнать Нину Шарп в плавании брассом. Они взяли Мэри Рид, и она была как _камень_. А ты на днях проплыла под водой тридцать восемь гребков. Я видела тебя — я
считала. И... и девочка из «Саут Хай» доплыла только до _двадцати_! — Это всё, что тебя волновало.

Джерри повернулась, немного напуганная. Ей не хотелось пропускать соревнования по плаванию — они были чем-то новым в её жизни и казались ей невероятно увлекательными, — но она и представить себе не могла, что из-за неё
Если она не появится, Линкольн может проиграть! Она очень робко посмотрела на Джип.

"Изабель была одна..."

Джип набросилась на сестру.

"Ты самая эгоистичная девушка из всех, что когда-либо жили на свете, Изабель Уэстли, и
тебе становится всё хуже и хуже. Ты никогда ни о ком не думаешь в этом мире, кроме себя! Ты бы никогда так сильно не повредила колено, если бы
не хотела спасти своё драгоценное старое платье и не сдалась бы,
позволив Пегги Ли занять твоё место! Может, ты и одинока, и тебе надоело лежать здесь,
и все сожалеют об этом, но это не повод для твоего
Держать Джерри здесь, когда она так нам нужна, — и она ещё и пропустила всё веселье!

Изобель откинулась на подушки. Она была не ровня своей возмущённой сестре. И она была в ужасе от своей эгоистичной бездумности.


«Я не знала — честно, Джип. Я думала, что матч был в четверг...»

«Так и было». _ Это_ четверг, - презрительно.

- О, сегодня _ свадьба_. Разве сегодня не среда? Миссис Хикс сказала, что кухарки нет дома
и...

"Как будто календарь вел повар! Сестра племянницы сестры повара была
сегодня замужем, и она перенесла выходной. Если бы ты подумал о ком-нибудь другом
----"

Джерри взял ситуацию под контроль.

"Это моя вина, Джип. Я мог бы сказать Изабель, но... я не сказал. Я как бы
поняла, что бы я чувствовала, если бы мне пришлось день за днём лежать в постели,
когда все остальные так хорошо проводят время, и... ну, соревнование по плаванию
не казалось и вполовину таким важным, как сделать Изобель счастливой, и... я
не верю, что это было так! — В голосе Джерри звучала торжествующая уверенность,
вызванная благодарной улыбкой, которой Изобель одарила её.

Джип с отвращением повернулась на каблуках. Из дверного проёма, откуда дядя Джонни
наблюдал за этой сценой, донёсся смешок. Когда Гип вошёл,
высокомерно выйдя из комнаты, он подошёл к Джерри и положил руку ему на плечо.

"Всё в порядке, Джерри-малыш. Есть разные виды победы, не так ли? А теперь беги и помирись с мисс Цыганкой, а я пока познакомлюсь с моей Бонни — я не видел тебя целых четыре дня." В его кармане подозрительно зашуршала папиросная бумага. Одной рукой
медленно вытащил маленькую синюю бархатную коробочку, которую вложил в пальцы Изобель
.

- О, дядя Джонни! Внутри лежал изящный браслет, украшенный мелкой
бирюзой. Совершенно неожиданно глаза Изобель наполнились слезами.

- В чем дело, котенок?

«Это прекрасно, только… только… все слишком добры ко мне… я
думаю… я… такая, какой меня назвал Джип!»

В прошлом у Изабель было всё, что позволяло ей ожидать, что дядя Джонни
будет яростно отрицать правдивость её слов и уверять её, что никто не может сделать для неё достаточно. Она
_хотела_, чтобы он это сделал. Но, увы, она прочла по его лицу, что он тоже считает, что Джип был прав.

"Изабель, дорогая, я думаю, мне следует попытаться заставить тебя кое-что увидеть — ради твоего же блага. Ты когда-нибудь представляла себе битву, которая идёт в
человеческая кровь всё время — крошечные воины, постоянно борющиеся, одни — за то, чтобы убивать, а другие — чтобы жить? Такая же борьба идёт и в нашей природе. Каждый из нас рождается с множеством хороших качеств; они — наше наследие, и мы сами виноваты, если не сохраняем их. Я не имею в виду внешние проявления, дорогая, — например, твои золотистые волосы и небесно-голубые глаза, — я имею в виду то, что внутри, то, что растёт и формирует нашу жизнь. Но они должны бороться за жизнь. Если тщеславие и эгоизм возьмут верх, куда они тебя приведут? Ну, — сказал он.
— Я не могу объяснить тебе, что я имею в виду, лучше, чем просто указав на бедную старую тётю Марию! — рассмеялся он.

Изобель отвернулась; он не видел, как она восприняла его неуклюжую маленькую лекцию.

"Она — жалкая трата Божьей доброй глины, вылепленной однажды так, как Он хочет для Своих детей, но что она сделала? Она прожила — никто не знает, сколько
лет, — только для того, чтобы кормить своё тело и прославлять своё гнездо; она
выросла _внутри_, а не _снаружи_; она никогда не задумывалась о том, чтобы
сделать этот мир или кого-то в нём хоть немного лучше, потому что жила в нём
IT. Она крадет у Бога. И что это сделало - тщеславие, которое много лет назад
взяло верх над всеми хорошими качествами в ней. Бедняжка... Когда-то она была
молодой, хорошенькой девушкой, как ты...

Изобель раздраженно дернула головой. Синяя бархатная коробочка лежала заброшенной на
покрывале.

- Я думаю, с твоей стороны ужасно читать мне нотации, дядя Джонни. Мама и
папа...

Дядя Джонни хитро улыбнулся, глядя на детское личико.

"Мамы и папы иногда не видят вещей так же ясно, как простые
дяди, потому что они так близки. И, Бонни, дорогая, это потому, что мы все
так сильно тебя любим! Позволь мне сказать тебе ещё кое-что — это не
или лекцию. Это маленький случай, который произошел, когда ты был ребенком.
и я никогда его не забуду. Я не видел тебя, пока тебе не исполнился год.
Когда ты родился, я был за границей, учился. Когда я поднялся к тебе в
детскую в тот первый раз и посмотрел на тебя, я подумал, что ты самое
замечательное, что когда-либо создавал Бог. Ты лежала в своей маленькой белой кроватке
и смотрела на меня своими круглыми голубыми глазами, а потом улыбнулась и
протянула крошечную ручонку. Я не смела дышать. И
всё вокруг тебя было таким идеальным — белая эмаль, синее, жёлтое и
Розовые птички, белочки, собачки и другие зверушки, нарисованные на ваших стенах, —
последнее слово в детской мебели и туалетных принадлежностях. В тот же день
моя подруга попросила меня помочь отвезти сирот из города на ежегодную
прогулку. Я была рада сделать что-то для кого-то — понимаете, с появлением
новой племянницы я чувствовала себя так, словно плыла по воздуху. Они набились в мою машину
детьми всех возрастов, а потом в последний момент кто-то втиснул
маленького человечка на переднее сиденье между двумя подростками —
бедняжку с большими круглыми голубыми глазами, как у тебя, и
ее лицо было перекошено огромным шрамом в том месте, где она получила ожог. Я
всю поездку не мог видеть ничего, кроме этого маленького личика - и
в моем сознании всегда были твои голубые глаза и улыбка с ямочками.
Я хотел сделать через всю дорогу и поскорее вернуться в свой
питомник, чтобы увидеть, если вы были правы. Но я остановился на
приют, чтобы спросить о бедный малыш. Её нашли в грязном
подвале, где она была брошена, — вот и всё, что они знали. И это
наследство? Лишённая всего, кроме своей души, она должна была сражаться
всю жизнь с ним, и в придачу ужасно изуродованный. Я спросила, что
они делают для таких детей, и они сказали мне, что оставят ее у себя до тех пор, пока
ей не исполнится четырнадцать - тогда они научили бы ее какой-нибудь
работе - возможно, домашней - и она смогла бы жить по-своему. Боже, помоги
ей четырнадцать, немного младше нашей Джип! Я вернулся к твоей
матери. Ее не было дома, и я помчался в твою детскую. Ваша очень
профессиональная медсестра подумала, что я сошла с ума. Я выпроводила её. Я взяла тебя на руки. Мне нужно было обнять тебя, чтобы почувствовать, что ты в безопасности и с тобой всё в порядке.
руки и ноги, которые тебе были нужны, и лицо, не изуродованное наполовину. И
сидя там, я как бы разговаривал с Богом — я умолял Его позволить тебе сохранить
благословения, которые у тебя были в тот момент, и сделать тебя достойным их. Ты
прекрасная девушка, Изабель, и у тебя есть все преимущества, которые могут дать тебе
любовь, мысли и деньги, но — и тётя Мария была прекрасна в твоём возрасте,
до того, как тщеславие и эгоизм...

«Дядя Джонни, я давно знала, что ты меня не любишь!
Вот почему я была так зла на Джерри. Ты любишь её…»

«Бонни!» — дядя Джонни обнял её. Он слегка встряхнул её.
«Глупая девчонка! Теперь я люблю тебя так же, как любил того крошку-ребёнка.
 Я всегда ты мне нравишься больше, чем кто-либо другой, и я очень
люблю их. Но ты была первой — самой замечательной.

 — Но ты бы хотел, чтобы я была с тобой — как Джерри?

 — Да, — ответил он очень решительно. "Я бы хотел, чтобы у меня была ты - такая, как ты.
девушка, которая идет прямо, с поднятой головой - и видит большие перспективы - и
растет навстречу им ".

"Ненавижу паиньки", - вздохнула бедняжка Изобель.

"Я тоже!" - засмеялся дядя Джонни. "Но ты же не можешь ненавидеть девушку, которая
предпочла бы сделать счастливым кого-то другого, чем победить в соревновании по плаванию?"

— Н-нет, и я бы не стал винить Джерри, если бы ей просто нравилось видеть меня
несчастная — я был так груб с ней. И она тоже не пай-девочка! Она просто...

 «Очень нормальная, неиспорченная, счастливая девочка, которая всегда была так занята мыслями обо всём остальном, что у неё не было ни минуты, чтобы подумать о себе.
А теперь, чтобы показать, что ты прощаешь мои дурацкие лекции, позволишь ли ты мне поужинать с тобой с твоего подноса? А что ты делаешь с этими книгами? А ты знала, что доктор Бауэрман разрешит тебе попробовать костыли в
воскресенье?

Два часа спустя, когда Джерри, немного смущаясь, на цыпочках вошёл в комнату Изабель, чтобы пожелать ей спокойной ночи, Изабель импульсивно опустила голову.
от себя и поцеловала ее. Она хотела рассказать Джерри о том, что дядя Джонни
заставил ее почувствовать и увидеть, но она не могла найти нужных слов, и
Джерри хотел сказать ей, что она ни за что на свете не променяла бы веселый
день, который они провели вместе, ни на какие соревнования по плаванию, но _she_
не смогла подобрать нужных слов, поэтому они просто поцеловали друг друга, задаваясь вопросом
почему она была так счастлива!

— В воскресенье я буду ходить на костылях, Джерри.

— О, здорово! Пройдёт совсем немного времени, и ты вернёшься в школу,
Изобель.

— Спокойной ночи, Джерри.

— Спокойной ночи, Изобель!




Глава XXIII

ТРЕТЬЯ СКРИПАЧКА


— Алло! Это ты, Джип? Мне нужен Центр 2115, пожалуйста. Это дом мистера
 Уэстли? Это _ты_, Джип?.... Это Пэт Эверетт.
_Послушай_... — взволнованно донеслось из трубки, хотя Джип прислушивалась изо всех сил. — «Пег, мы с тобой нашли черно-белого человека!»

Джип потом заявила, что от этого объявления у неё задрожали ноги! Она тут же подозвала Джерри, который переводил
с латыни, держа на коленях словарь и хмурясь, и они вместе поспешили к дому Пэт. Был мягкий майский вечер — воздух
был наполнен гортанным щебетом малиновок, деревья выгибались перистыми дугами
зелень на фоне сумеречного неба. Пэт и Пегги сидели с непокрытыми головами на
ступеньках дома Эвереттов, ожидая их. Пышное цветение
жимолость касалась их плеч. Более идеальной обстановки для завершения их заговора было не найти
.

Пэт сразу же приступила к своей истории.

«Мы с Пег возвращались из книжного магазина Далтона и налетели на мужчину — он снял шляпу, потому что было жарко, и обмахивался ею. Мы оба увидели это в один и тот же момент и
мы просто развернулись, схватились друг за друга и чуть не закричали.

 — А потом что? Почему вы его не схватили?

 — Как будто мы могли наброситься на совершенно незнакомого человека! В любом случае, мы должны быть тактичными. Но я _уверена_, что это он — у него была белая полоса на лице. И он был очень красив — по крайней мере, мы решили, что он был бы красив, если бы мы были такими же старыми, как мисс Грей. _Я_ подумала, что он был немного… о, великоват.

«И подумать только, как мы его искали, а он был прямо здесь…» Затем
Джип поняла, что у Пэт не было джентльмена в кармане.

«Но как мы найдём его снова?»

«Мы последовали за ним — он вошёл в здание Морзе и поднялся на лифте, и мы собирались войти за ним, когда кто-то вышел из лифта, и это был доктор
Кейтон, и он был так удивлён, увидев нас, что мы замешкались, и старый лифтер закрыл дверь перед нашими лицами». Но мы спросили мужчину, который стоял там в форме, что-то вроде главного уборщика или кого-то в этом роде, есть ли у этого джентльмена в чёрном пальто, шляпе и с лавандовым галстуком офис в этом здании, и он ответил: «Да, седьмой этаж, 796». Он ухмыльнулся нам, но
мы выглядели очень достойно, и Пег записала это на клочке бумаги, и мы ушли. Так что теперь нам остаётся только пойти и увидеться с ним, — и Пэт в экстазе удовлетворения обхватила руками свои тонкие колени.

 Девочки задумчиво смотрели на толстого малиновника, который клевал траву в поисках позднего ужина. «Просто пойти и увидеться с ним» было не так просто для заговорщиков, как это звучало, слетая с губ Пэта.

"Кто пойдёт?" — Джип задал вопрос, который был у каждого на уме.

"Возможно, если мы все четверо пойдём, это будет слишком, так что давайте бросим жребий,
чтобы двое из нас..."

"О, нет!" — в ужасе воскликнул Джерри.

Остальные рассмеялись. «Будет справедливо, если мы не будем брать с собой Джерри».

 «Я пойду, — важно заявил Джип, — если Пэт или Пегги пойдут со мной и будут говорить за нас».

 «Что мы будем говорить?» Теперь, когда «Вороны» приблизились к осуществлению своих планов, они немного нервничали.

- Я знаю... - озадаченный взгляд Джип волшебным образом рассеялся. - У мамы есть пять билетов
на завтрашний концерт Филадельфийского симфонического оркестра - я попрошу ее об этом.
позволь нам пойти и пригласи мисс Грей сопровождать нас. Тогда мы напишем записку
и скажем этому человеку, что если он пойдет на концерт и посмотрит на третью
В коробке слева он увидит даму своего сердца, которая была верна ему на протяжении многих лет, несмотря на множество других ухажёров. Мы добавим это, чтобы он оценил, что получает. Будет гораздо проще написать это, чем сказать.

 «Джип, ты чудо!» — воскликнули остальные, вдохновлённые на действия. — Давайте
войдём и напишем записку прямо сейчас.

«Рейвенс», которые теперь встречались в доме Пэт Эверетт, в последнее время пренебрегали мисс Грей. На смену фиалкам пришли гвоздики, а затем — одна роза. Пэт даже экспериментировала с букетом бессмертников, которые ей понравились
в одном из универмагов. Прошло несколько недель с тех пор, как они что-либо присылали
. По этой причине небольшое чувство раскаяния добавило энтузиазма
теперь к их замыслу.

Миссис Уэстли была в восторге от желания Джип послушать концерт и от того, что она захотела
пригласить мисс Грей на вечеринку. А лицо мисс Грей вспыхнуло от
неподдельного удовольствия, когда Джип пригласила ее.

«Всё готово», — постучала Джип по плечу Пэт Эверетт, и Пэт, таинственно кивнув, вытащила из кармана уголок бледно-голубого конверта.

Сразу после окончания уроков Джип и Пэт вместе с Джерри и Пегги Ли
Они быстро пошли в центр города, к Морскому зданию, чтобы набраться храбрости. Если у кого-то из четверых и закрались сомнения в правильности их поступка, они быстро развеялись — ради чувств. Конечно, им было бы неприятно встретиться с этим незнакомцем, но любой кратковременный дискомфорт был ничтожен по сравнению с тем, что их поступок мог означать долгие годы счастья для бедной, голодной маленькой мисс Грей!

Чтобы не столкнуться с ухмыляющимся лифтером, девушки поднялись на шестой этаж. Пэт несла письмо. Джип согласилась войти первой.

«746-748», — прочитал Пэт.

"Это в другом коридоре." Они вернулись по своим следам в другую часть
здания. «784-788-792», — Гип повторил номера кабинетов вслух. «7-9-6! _Уилбур Стрэтман, гробовщик!_»

— _Пэт Эверетт!_ — Джип схватила свою подругу за руку. — _Гробовщик!_ Я
_не_ пойду туда — ни за какие мисс Грей в мире!

 Пэт так сильно смеялась, что ей было трудно говорить даже шёпотом. — Разве это не _смешно_? Нам _придётся_ пойти туда.
Девочки ждут — мы никогда не устанем это слушать! Он не может похоронить
мы живы. О, д-боже... - Она прижала носовой платок к губам и
прислонилась к стене.

"Если мисс Грей нужен гробовщик, она может нанять его! Что касается меня, то Я_
думаю, она предпочла бы полицейского или ... или айсберга! Идем
---- Лицо Джип было комичным в своем отвращении. Она повернула ручку
двери.

Худая женщина с печальным лицом сообщила им, что мистер Стратман в своем кабинете.
Она с любопытством посмотрела на них и кивком головы пригласила пройти
через маленькую калитку. Когда Джип дрожащими пальцами открыла дверь
внутреннего кабинета, мужчина с заметной седой прядью в волосах
спустил ноги со стола, бросил сигару на подставку для ручек и
потянулся за пальто, лежавшим на другом стуле.

"Это ... это мистер Stratman?" - спросил слуга, желая ее язык бы не
цепляли на крышу рот.

Он кивнул и стал ждать. Эти молодые девушки не были, как обычно, его
клиентов, наверное, у них была какая-то подписка на заготовки с
их. Он настороженно наблюдал.

- Наше поручение ... это личное, - запинаясь, произнесла Джип, которая видела, что Пэт была
не в состоянии говорить. - Это ... это личное. Мы пришли, на самом деле,
... по собственной воле... Она ничего об этом не знает...

- Она? Кто?

— Мисс… мисс Грей, — Джип в отчаянии огляделась. О, она всё испортила! Почему Пэт не
показала письмо, а стояла как истукан?

 Будучи гробовщиком, мистер Уилбур Стрэтмэн встречал множество женщин, которых
никогда не запоминал. — Хм, мисс Грей, конечно, — кивнул он. Ободрённая,
Джип продолжал, желая поскорее покончить с этим испытанием.

"Она ужасно несчастна. Она была верна тебе все эти годы,
жила в маленькой квартирке, работала и работала,
ни за кого другого не вышла замуж и..."

Инстинктивно защищаясь, мистер Стрэтмен поднялся на ноги и медленно попятился к двери. Очевидно, эти две молодые женщины были в полном безумии!

"Мне очень жаль мисс Грей, но... что я могу сделать?"

"О, разве вы не можете жениться на ней _сейчас_? Она всё ещё очень красива..." Джип дрожала, но не сдавалась. Пропасть была там — ей нужно было прыгнуть!

 Гробовщик прервал свой запланированный побег, чтобы посмотреть на неё, а затем
рассмеялся, громко, хрипло, так что горячая кровь прилила к лицу Джипа.

"Кто бы мог подумать! Предложение по доверенности! _Ха! ха!_
Дело в том, что я _похороню_ её, а не _выдам замуж_! Ха! Ха! Неплохо! Я не знаю вашу мисс Грей. Даже если бы знал, я не могу позволить себе жену-грубиянку и шестерых детей дома!

Пэт яростно потянула Джипа за рукав. По спине Джипа пробежал холодок, словно холодный поток воды.

— Я не понимаю, чего вы хотите, мисс как-вас-там-зовут, но вы на той скамье, где нужно. Я никогда не знал мисс Грей, насколько я помню, и, думаю, кто-то вас обманул.

Пэт вдруг обрела дар речи — как раз вовремя, потому что бедного Джипа парализовало от страха.

"Мы, наверное, ошиблись, Мистер Stratman. Нам очень жаль, что
побеспокоил. Мы ищем некоего... участника, у которого... у которого есть...
седая прядь... в волосах.

"О-хо", - гробовщик хлопнул себя ладонью по голове. "Так это и есть тот самый
билет, эй? Что ж, я всегда говорил, что не смогу далеко уйти с этой штукой, которая всегда меня выдаёт, но я никогда не думал, что из-за неё мне будут делать предложения! — Он снова засмеялся, сложившись пополам, что, по мнению Пэт, было отвратительно неприличным. Она высоко подняла голову и подтолкнула Джипа к двери. — Мы попрощаемся, — надменно заключила она.

"Скажите, дети, кто вы вообще такие?" Его тон был совершенно непрофессиональным.

"Не надо раскрывать наши личности", и с ARM джип надежно
в руках Пат поспешно ретировался. Оказавшись в безопасности в коридоре, они
упали в объятия друг друга, разрываясь между слезами и смехом.

Со смешанным чувством отвращения и разочарования Вороны решили тогда и сейчас
позволить любви следовать своим собственным слепым, ошибочным курсом.

«Мисс Грей скорее умрет старой девой, чем я когда-нибудь встречусь с подобным существом!» — поклялась Джип, и Пэт повторила ее слова.

"Никто никогда не благодарит за вмешательство в чужие дела,
— В любом случае, — предложила Пегги Ли.

 — Самое время сказать нам об этом, — раздражённо ответила Джип.

 В тот вечер мисс Грей, очаровательная в мягком лавандовом платье из жоржета,
которое её умелые пальцы сшили и переделали, удивлялась, почему её четверо юных подопечных были такими мрачными.  Больше всего на свете она любила симфонический оркестр. Она откинулась на спинку стула, стоявшего у края ложи, и со счастливым вздохом просмотрела программу. Всё, что ей нравилось больше всего, — Шопен, Сен-Санс и Вагнер — «Смерть Зигфрида».
 Джип, глядя на счастливое предвкушение своей наставницы, прошептал: «Жаль».

"Разве она не прелестна сегодня вечером? Если бы только это ужасное создание не было...
" Декорация была бы идеальной для развязки. Она
Покорно откинулась на спинку стула, подавляя зевоту. Взрыв
Аплодисментов ознаменовал вступление оркестра. Там была обычная
задвигались стулья и ныть строк. Затем внезапно мисс Грей
перегнулась через перила ложи, бессвязно восклицая,
дико и беспомощно сжимая и разжимая руки.

 Грохот тарелок заглушил её замешательство.  Четыре девушки
Они уставились на неё во все глаза. Они не верили, что мисс Грей способна на такое волнение! Что же всё-таки произошло?

 «Старый друг», — прошептала она, то бледнея, то краснея. «Очень дорогой… старый… друг! Третья… скрипка…» Она слабо прислонилась к барьеру ложи. Девушки посмотрели вниз, на оркестр. Там, под рукой дирижёра, сидел третий скрипач, и
белая прядь волос тянулась от его лба прямо к угольно-чёрным
волосам!

 Словно удар током пронзил четырёх девушек
выпрямился и напрягся. Многозначительный взгляд перешел с
одного на другого. Джип, вспомнив момент доверия между ней
и мисс Грей, вложила свою руку в руку мисс Грей и ободряюще сжала ее
.

Никто из них не услышал, обратите внимание на замечательную музыку; каждый из них был стабилизирующее
сама на тот момент, когда программа должна закончиться. Их поле было очень
возле маленькой двери, которая вела за кулисы. Джип чуть не толкнула мисс
Грей направился к нему.

"Конечно, ты собираешься его увидеть! _Поторопись._ Ты так хорошо выглядишь..."
Джип была так взволнована, что сама не понимала, что говорит.
«О, _поторопитесь!_ Вы можете больше никогда его не увидеть».

Затем они поспешно, на цыпочках, последовали за маленькой мисс Грей.
 И хотя всё произошло не так, как каждая из них в глубине души планировала, это
всё равно было приятно! В холодной, пустой передней комнате за сценой,
услышав странный звук позади себя, немного напоминающий его имя, третий скрипач
отвлекся от того, что укладывал скрипку в футляр.

"_Милли_," — воскликнул он, и его лицо вспыхнуло от радостного удивления.

"Джордж..." — мисс Грей запнулась, беспомощно теребя пальцы.
 "Я... я думала... когда ты прислал... цветы... и
стихи — что, может быть, ты… ты всё ещё заботишься обо мне!

На мгновение лицо мужчины омрачилось недоумением, но тут он увидел в дверях четыре отчаянно жестикулирующие руки и быстро воскликнул:

"Забочусь — разве я не говорил тебе, Милли, что никогда ни о ком другом не буду заботиться?"

«Он схватил её в охапку», — наперебой объясняли четыре языка, когда на следующий день самопровозглашённый комитет по романтике отчитался перед остальными Воронами. «Конечно, он не знал, что мы подглядывали. Он не из тех, по кому я бы сходила с ума, но он намного лучше, чем тот»
гробовщик! И по дороге домой мисс Грей рассказала нам об этом. Из этого получился бы отличный фильм! Ей нужно было содержать мать, а он зарабатывал недостаточно, чтобы обеспечивать их обоих, и она не позволила бы ему ждать всё это время; она сказала ему найти кого-нибудь другого. Но, видите ли, он не нашёл. Разве любовь не забавна? А потом, когда её мать наконец умерла,
она была слишком горда, чтобы послать ему весточку, и, думаю, она всё равно не знала, где он, или, может быть, она думала, что он сделал то, что она ему велела, и женился на ком-то другом. И она всё время верила, что он прислал ей те цветы — полагаю, этим
«Скажи это с помощью цветов, отправленных по телеграфу из любой точки страны».
О, я _надеюсь_, что она наденет фату и позволит нам быть подружками невесты!

Но маленькая мисс Грей этого не сделала. Несколько недель спустя, в безукоризненном синем саржевом дорожном костюме, с букетиком розовых роз, приколотым к поясу, она выскользнула из своего унылого пансиона и встретилась со своим третьим скрипачом в обшарпанной, неромантичной гостиной в отдалённом доме священника. Дородная жена священника была её подружкой невесты — вот вам и благодарность!




Глава XXIV

ПЛАНЫ


«О боже, как ужасно быстро летит время. Кажется, прошло совсем немного».
«Только вчера мы планировали, как проведём зиму, а теперь вот миссис Хикс говорит о новых летних чехлах для мебели, и Джо Лэйни хочет знать, будут ли делать ремонт, а я даже не подумала о летней одежде — и это с двумя такими большими девочками! Полагаю, если мы поедем на побережье, нам тоже нужно будет что-то забронировать...»
 и миссис Уэстли закончила свою жалобу вздохом, который донёсся до самых её пяток.

Джон Уэстли, растянувшийся в огромном кресле с подлокотниками, рассмеялся,
увидев её серьёзное лицо. Но выражение его собственного лица
Он понял, что она сказала правду.

"Мы живём в спешке, Мэри. Почему бы тебе не уехать с побережья и не
найти тихое место — подальше от этого потока? Что-нибудь вроде Кеттла."
Упоминание о Кеттле внезапно заставило его вспомнить о Джерри.

"Что ж, моя девочка Джерри почти закончила школу. Что дальше?"

Миссис Уэстли отложила вязание. «Да, а что дальше?» — спросила она.

"Почему-то я не могу представить, что Джерри вернётся в «Зазубрину»
Миллера и... останется там..."

«Вот именно — я часто об этом думала. Не слишком ли мы строги к девочке?»
доброта? В конце концов, Джон, довольство — это самое важное в этом мире, и, возможно, мы причинили боль этому милому ребёнку, приведя её сюда и позволив ей попробовать... что-то в этом роде.

 Джон Уэстли с удивлением посмотрел на пухлое, доброе лицо своей невестки. У неё было самое доброе сердце в мире, но она не понимала, что даже в
«Ущелье Миллера» и «Солнечный берег», и, в любом случае,

 «Разве удовлетворённость, Мэри, не зависит от чего-то внутри нас, а не от нашего окружения?»

Она задумчиво кивнула.

"И я скорее думаю, что моя девушка из Kettle будет довольна где угодно.
Здесь она быстро продвигается вперед. Я разговаривал о ней с доктором Кейтоном. Он
говорит, что она удивительно усердна в своей работе. Я полагаю, что пришло от
ее образ жизни там, на солнышке. Но что школы в
ПАЗ Миллера дать ей сейчас?

«А что ещё остаётся девушке, живущей в таком маленьком месте, после
школы? Удовлетворённость, конечно, зависит от нашего душевного состояния, но
окружающая обстановка влияет на это душевное состояние — вот и всё! Как девушка может быть счастлива, если она знает, что умственно она намного превосходит
все, что составляет ее жизнь? Джерри будет расти женственности в ее
маленький горный аул--выйти замуж за какого-нибудь аборигена и----"

Дядя Джонни проигнорировал фотографии.

"Мы можем подставлять себе подножки почти на каждом шагу, Мэри. Разве места
не такие большие или маленькие, какими мы их себе представляем? Если судить по данным переписи населения, Миллерс-Нотч и Кеттл
небольшие, но, возможно, если смотреть на них с другой точки зрения, они
большие — очень большие, а наши города маленькие. Возвращаясь к Джерри —
когда я думаю о ней, я всегда вспоминаю то, что сказал Барбаре Ли —
ничто на свете не могло сковать такой дух, как этот, где бы то ни было - она была одной из
мировых крестоносцев. О, молодость! Если ничто не испортит мою Джерри, она будет
всегда идти вперед с гордо поднятой головой! Но _ это_ то, что заставляло меня волноваться,
не раз, во время моего "эксперимента". _ Подвергали ли мы девочку
опасности быть избалованной? Не испортят ли наши мелкие недостатки, настолько укоренившиеся, что мы их не замечаем, её великолепную естественность? Я не знаю — я не могу сказать, пока не увижу её снова в Кеттле — в той обстановке, подобной которой я больше нигде не встречал. Если она не будет прежней
Джерри с сияющими глазами и немалой мудростью, почерпнутой из книг и от школьных друзей, я возьму это на свою совесть — если она такая же, как прежде, что ж, зима многому нас научила! Когда я увижу её и понаблюдаю за ней там, я буду знать. И это подводит меня к тому, ради чего я на самом деле пришёл сюда и что хотел вам сказать. Джон Уэстли достал из кармана письмо. «Я
получил сообщение от Триммера — бостонского адвоката. Он нашёл следы Крейга
Уинтона, который был выпускником Бостонского технологического института. Он жил в съёмной квартире
в бедной части Бостона, но, похоже, у него был довольно широкий круг общения
Друзья-интеллектуалы. Некоторые из них предоставили достаточно фактов,
чтобы их можно было сопоставить и доказать, как я думаю, что этот парень — тот, кого мы ищем. Он был изобретателем и обладал очень блестящим умом,
но был непрактичным — старая история — и отчаянно бедным. Он женился на единственной дочери химика,
который жил в Кембридже. Его
здоровье пошатнулось, и он взял жену и уехал куда-то в деревню
после этого его бостонские друзья потеряли его след. Позже один из них
получил письмо, в котором сообщалось о рождении сына."

"Как интересно! Роберт вернется домой через две недели и тогда мы можем сделать
поселение".

"Но, Мэри ... поиски не закончились. Он уехал из Бостона в
"деревню" - это очень расплывчато. И мне не нравится тон сообщения Триммера
. Он советует прекратить все это дело. Он говорит, что
были предприняты достаточные усилия, чтобы соответствовать духу письма, оставленного
покойным Питером Уэстли...

"Вы ведь не бросите это дело, не так ли?"

"Конечно, нет. Я попросил его привлечь к расследованию всех, кого он сможет найти.
И я собираюсь поработать самостоятельно."

"Вы?"

— Да, у меня есть своя догадка, — он рассмеялся, сложил письмо и убрал его в карман.

 — Правда, Джон?

 — Да, глупая догадка, — я едва ли могу рассказать о ней такому человеку, как
 Триммер. Это всего лишь пара глаз...

"Я полагаю, если вы, как и все остальные ищейки не скажешь _me_
ничего более", - говорит Миссис Паттерсон интересно, если он действительно был в
всерьез. "Когда и где будет твой личный обыск начнем?"

"Я бы хотел, чтобы запустить этот момент, но случилось так, что я думаю, я мог бы ездить
Джерри домой, а затем я могу сделать тест моего эксперимента."

«Отвези Джерри домой…» — его слова долетели до ушей молодых людей,
вошедших в зал. Был вечер пятницы, и они ходили в кино.

"Кто_ отвезет Джерри домой? Ты, дядя Джонни? Можно я тоже поеду?
О, пожалуйста, _пожалуйста_…» — Джип умоляюще бросился к нему.

"О, я бы хотел, чтобы девочки пошли", - добавил Джерри.

"Почему нет?" Дядя Джонни повернулся к миссис Уэстли. "Тогда тебе не пришлось бы
ломать голову над одеждой и местом в отеле на берегу моря! И
Миссис Аллан живет там, в Коббле, в доме, достаточно большом, чтобы вместить
дюжину...

«Но они должны остаться в Саннисайд», — возразила Джерри, и её лицо просияло.

 Теперь в её голове постоянно крутились мысли о доме.
Она считала дни, оставшиеся до отъезда, в своём маленьком календаре; в яркой красоте, которой весна украсила город, она видела лишь горделивое представление о том, каким должен быть её любимый Кеттл; она собирала фиалки на склонах Хайакреса и мечтала о цветущих гепатоках на Ведьминой поляне и милых тенистых уголках, где рос кровавый корень, и о нежной красоте распускающихся берёз, которые росли вдоль тропы, ведущей вверх
Кеттл. Она с болью в сердце тосковала по своему маленькому саду — по
запаху свежевскопанной земли, по первой клубнике, по аромату
сирени, которая росла под её маленьким окном, по чистому,
прохладному, пахнущему травой ветру долины. И всё же её сердце разрывалось
при мысли о том, что те самые дни, которые она считала в своём календаре,
означали грядущую разлуку с Джипом и одноклассниками в
Хайакрсе — в самом Хайакрсе. Она должна была уйти от них всех и от всего, что они делали, и со временем они бы забыли о ней, потому что
ничего не знаю о Саннисайд. И вот, совершенно неожиданно, появилась новая и чудесная возможность —
Джип будет дома с мамой и Маленьким Папой, будет спать в крошечной комнате под фронтоном,
будет ходить с ней по тропам, работать в саду, играть с Большим Папой,
делиться всеми драгоценными радостями Кеттл, а это значит, что они будут связаны; после этого не будет настоящей разлуки.

 И она хотела, чтобы Изобель тоже была с ними. Между двумя девочками возникло чудесное
взаимопонимание. Изобель была благодарна Джерри за то, что он не унизил её, упомянув о споре или о многих других мелких подлостях, о которых она
она чувствовала себя виноватой; Джерри был рад, что Изобель не подняла на них руку - это
было намного приятнее просто знать, что теперь она нравится Изобель. Изабель была
очень разные девушки, так как ее случайно-возможно, один дядя Джонни,
знал, почему. Она вдруг решила, что она хочет _did_, чтобы перейти к
колледж. За неделю до этого она "продавливается" колледж вход
экзамены--удача, она не заслужила, она была объявлена с удивительно
откровенность. А после колледжа она планировала изучать дизайн интерьеров.

Все удивлялись, почему они раньше не подумали о таком чудесном
планы на лето: миссис Уэстли поедет с Тибби к кузине Марсии в
Оушен Пойнт в штате Мэн - "там достаточно тихо"; Грэм собирался в лагерь для мальчиков
в Вермонте, а Изобель и Джип могли делить свое время между
Саннисайд и Коббл.

"Мы не консультируемся с миссис Трэвис", - засмеялась миссис Уэстли.

— О, она бы _очень_ хотела, чтобы они были там, — с убеждённостью воскликнул Джерри.

 — И в любом случае, если она будет хмуриться, мы пойдём в Уэйсайд, а дорогу между ними мы знаем, не так ли, Джерри?

 — Послушай, Джерри, — Грэм решил, что сейчас подходящий момент, чтобы подшутить.
просьбу, которую он уже некоторое время вынашивал в своём сердце. «Можно я возьму Пеппера с собой в лагерь? У многих мальчиков есть собаки, но ни одна из них не такая умная, как Пеппер».

Джерри не сразу смог ответить. В её представлении о возвращении домой
Пеппер тоже играл свою роль, но... это была бы ещё одна связь...

"Конечно, ты можешь взять его с собой. Он будет рад… быть с тобой».
Она давно смирилась с тем, что Пеппер будет делить свою любовь с Грэмом.

 «О, я думаю, это самый замечательный план из всех, что когда-либо были придуманы», — восторженно воскликнула Джип.
Джип, которая вместе с матерью побывала в самых
модные летние и зимние курорты. "Я хочу выспаться на - где это
это, Джерри - и встретить восход солнца. Как мы вообще будем существовать, пока школа не закончится?
"

"Экзамены помогут нам в этом", - засмеялась Изобель.

"И день занятий, и выпускной. И кто получит премию Линкольна
?"




ГЛАВА XXV

ПРЕМИЯ ЛИНКОЛЬНА


«Кто получит премию Линкольна?»

Этот вопрос был у всех на устах в Хайакрсе. Этот интерес соперничал даже с волнением, которое испытывали в день выпуска и во время вручения наград, на выпускном вечере и во время самого вручения дипломов. Он омрачал привычное ожидание.
Тревога, которая всегда следовала за экзаменами. Все знали, что соревнование
близится к завершению; никто не мог предположить, кому достанется эта честь,
потому что, хотя один из учеников был мастером в тригонометрии, он мог
с треском провалиться на простом задании по выполнению упражнений или
питью молока.

 «Я ел шпинат до тех пор, пока не почувствовал себя коровой на пастбище, —
с отвращением заявил Пэт Эверетт, — и что с того? Потому что в английском я была
всего на _восемьдесят пять_ баллов!

«Но подумай обо всём железе в твоём организме, — утешила Пегги Ли. — Я надеюсь
Джерри выигрывает приз, но, боюсь, он достанется Джинни Кокс. Она была
девять девять в "Цицероне". Хотел бы я, чтобы у меня были ее мозги ...

"И ее везение! Джинни сама говорит, что это везение - в половине случаев".

"Посмотри, как она выпуталась из этой передряги прошлой зимой ..." - высказалась другая.
девушка.

Вороны, которые были в группе, вдруг посмотрели друг на друга.

"Это не будет _fair_ если Джинни получает награду", была мысль, что они
полыхнуло.

Результаты конкурса были вывешены за день до начала занятий - в
Последний день экзаменов. Большая группа мальчиков и девочек, нетерпеливо
ожидая их, толпились и толкались у доски объявлений в коридоре, пока Барбара Ли прибивала их к стене. Любопытный нос Джипа почти касался белого листа.

"_Вир-джи-ни-я Кокс!_" — пронзительно читала она. "Джерард Трэвис отстает всего на два очка! А Дана Кинг на третьем месте..."

У Джерри в горле встал ком. Она надеялась — она осмелилась подумать, что выиграет! Она была рада болтовне, под прикрытием которой могла скрыть своё замешательство; она храбро старалась скрыть разочарование на лице, когда вместе с остальными повернулась, чтобы поздравить Джинни.

Аплодисменты мальчишек и девчонок тепло и от всего сердца. Если какой-либо
сюрприз чувствовалось, что это была Джинни Кокс, а не Джерри Трэвис кто
получил премию она была тщательно замаскирована.

"Мы могли бы догадаться, что никто не сможет победить тебя, Кокси".

"Это было в "девяносто девятом" в "старом Цицероне".

"Ура Джинни!"

Дана Кинг перешла на крик. «Линкольн — Кокс! Линкольн — Кокс!»

 Джинни Кокс стояла неподвижно, с раскрасневшимся лицом, но с
тревожным выражением в глазах. Джинни Кокс, которую её школьные
товарищи знали много лет, приняла бы сердечные поздравления с
Джинни Кокс, которую
Джерри мельком увидел в тот зимний день перед баскетбольной игрой,
была искренне смущена таким поворотом событий. Она и не мечтала, что
сможет победить, — это были те самые девяносто девять в Сисеро.

"Джинни Кокс, ты совсем не выглядишь довольной," — упрекнул ее один дальновидный
одноклассник.

Увы, Джинни не хватило смелости очистить свою измученную душу
исповедью прямо там, на месте; она пыталась заглушить тихий голос своей
совести; она отчаянно пыталась стать прежней собой, вспоминая
Она снова и снова отдавала дань уважения своим одноклассникам.
Она ответила с неловкой улыбкой, глядя на Джерри и Дану Кинг:

"Я ненавижу проигрывать таким, как Джерри и Дана. Это так близко..."

После этого взволнованные молодые люди снова закричали «Трэвис» и снова
«Кинг». Толпа постепенно расходилась; маленькие группы, взявшись за руки и
возбуждённо разговаривая, выходили через большую дверь на весеннее
солнце. В самом воздухе чувствовалось воодушевление, говорившее о том, что
школьные дни закончились.

 В одной из таких групп были Джинни Кокс, Джип, Джерри, Пэт Эверетт, Пегги
Ли и Изобель. Между ними возникло напряжение. Изобель нарушила его.

"Джинни Кокс, у тебя не больше прав на эту награду, чем у меня! Ты
_знаешь, что_ ты слепила снеговика, а Джерри взял вину на себя, чтобы ты могла
поиграть в баскетбол. _Она_ победительница!"

Все повернулись, удивленные тем, что Изобель защищает права Джерри, поражаясь
серьезности на ее лице.

"О, не надо", - взмолился Джерри. "Я _глад_, Джинни выиграла это".

Джинни топнула ногой. "_ Я_ не ... Хотела бы я этого не делать. Я и представить себе не могла, что
буду... честно. Какой кошмар! Лучше бы я просто развернулась и сказала им всем
об этом, но у меня не хватило смелости! Я просто желтая ". Это - от
Джинни Кокс, непобедимого нападающего! Затаив дыхание, девушки остановились там, где были.
они были на травянистом склоне недалеко от входа в Хайакрес. Огромный
Над ними раскинулся вяз, и сквозь его мерцающую зелень пробился солнечный луч
на лице Джинни Кокс, добавив огня его суровости.

— Девочки, — она повелительно взмахнула руками, — я не знаю, что
_вы_ думаете, но _я_ думаю, что Джерри Трэвис — лучший в «Линкольне»!
 Из-за неё я выгляжу как старая медная монетка. A
год назад я мог бы получить эту старую Награду, не моргнув глазом
даже ресничкой, но простое знание ее делает это ... невозможным! Теперь - что
нам делать?"

Протест Джерри - немного дрожащий, потому что она была глубоко тронута
Неожиданной похвалой Джинни - утонул в общем согласии и
шумном одобрении слов Джинни.

"Я знаю ..." - заявила Изобель, чувствуя, что, поскольку она была старшеклассницей,
она должна распутать этот клубок. "Давай расскажем дяде Джонни все об
этом". Дяде Джонни, к которому относили каждую боль, каждую проблему
с младенческих дней.

Остальные согласились - "В любом случае, он попечитель", - объяснила Джип, - хотя просто
какое отношение попечитель имеет к этим сложным школьным вопросам
честь, никто из них не знал.

И, как будто дядя Джонни всегда вырастали из земли на самом
мгновенный своей девушки нуждались в нем, он поднялся по извилистой дороге в красное
родстер. Они окликнули его. Он быстро остановил машину.

«Дядя Джонни, мы хотим, чтобы ты кое-что для нас решил! Пожалуйста, выйди
и подойди сюда».

Он посмотрел на серьёзные лица. Какая трагедия омрачила их обычно радостные
радость от последнего школьного дня? Он позволил им отвести себя к старому вязу.

"Если вы, пожалуйста, сядете и... и притворитесь, что вы не наш дядя, а
что-то вроде... судьи, и послушаете, мы вам расскажем."

"Боже мой," — слабо пробормотал дядя Джонни, садясь на склон.
«Это вредно для ревматизма и для серых брюк, но я послушаю».

Изобель начала рассказ с того, как они лепили снеговика; Джип подхватил его.
Драматично, с красноречием, напоминающим то собрание Воронов, когда злополучная участь выпала Джерри, она объяснила, как
"за честь школы" Джерри берут наказания Джинни.
Пегги Ли прерванный сказать, что она думала, что Мисс Грей сделала
ужасная возня ни о чем, но Джинни ее быстро замяли. Затем история
дошла до получения награды.

"Два очка - Джерри нужно было всего два очка. И она потеряла десять в качестве
наказания за снеговика. Разве ты не видишь — она действительно победительница?

Дядя Джонни выслушал эту историю с серьёзным видом, хотя в глубине души его так и подмывало рассмеяться. Но он не мог оскорбить этих девушек, которые так серьёзно относились к сохранению своей чистой репутации.
по имени честь. "О, молодость, молодость!" - подумал он, любя их еще больше за
их драгоценную серьезность.

"И ... это _such_ путаница, мы не знаем, что делать. Если бы я знал, кто это сделал
премия дана, я пойду прямо к нему," воскликнула Джинни смело.

Дядя Джонни расправил свои безукоризненно выглаженные серые брюки и положил соломенную шляпу на траву.

"Если это хоть как-то поможет, то я — это он," — объяснил он, слегка смутившись.

"Ты? Ты? Правда, дядя Джонни?" — послышался взволнованный хор голосов.

"Да, я," — с явным презрением к грамматике. «Я тот, кто во всём виноват»
за всю морковку", ущипнув Джип за щеку. "Но ты _have_ вроде как
все перепутал".

- Но мы должны были выиграть тот баскетбольный матч, - воскликнула Джип, - и мы не смогли бы этого сделать.
если бы Джинни не играла.

"Да, вы должны выиграть игру в баскетбол", - он кивнул в разумное
признательность.

«Видите ли, Линкольн получил кубок за серию».

«И Джерри заплатил за это — да».

«За честь школы!»

«Тогда, боюсь, это последний платёж. Видите ли, девочки, всё, что мы делаем, — неважно, что это — чревато последствиями. Если бы я пошёл к тому озеру и бросил в него камешек — что бы мы увидели?
Волны расходятся всё шире и шире — всё дальше и дальше. Это как в жизни — наши повседневные действия — это множество камешков — мы должны принять эти волны. Иногда это трудно — но я думаю, что Джерри видит правду.

 Судя по выражению лица Джерри, она не сомневалась, что видит правду — простое сравнение дяди Джонни всё прояснило.

«Но я не возьму его — это было бы несправедливо». Это была новая Джинни, которая
заговорила. «Значит, он достанется Дане Кинг».

 «Да, он достанется Дане Кинг». Дядя Джонни был серьёзен. «Джинни
не должна была принимать жертву Джерри. Девочки, есть простое
то, что мы находим в наших сердцах, если ищем,
это лучше, чем даже драгоценная честь вашей школы, — и, Джип, вы
говорите очень искренне, когда говорите, что это то, что вы должны
всегда доблестно отстаивать. Теперь, если вы позволите мне рассказать
эту вашу историю комитету, я думаю, всё можно уладить — и мы все
будем чувствовать себя лучше.

— И я рада, что это Дана Кинг, — воскликнула Пегги Ли. — Гарретт сказал, что ему пришлось отказаться от своих планов поступить в колледж следующей осенью, и он был ужасно разочарован, а теперь, может быть, ему не придётся…

Джерри и Джинни взялись за руки и пошли прочь вместе с остальными.
Дядя Джонни. Тень рассеялась — в юности солнце всегда так радостно светит из-за
маленьких облачков — и девочки с радостью отправились навстречу
интересам момента: классной речи, классному подарку, классной песне,
выпускному платью Изабель, букетам старшеклассников — сотне
волнующих вещей, связанных с гордым классом девочек и мальчиков,
которым через несколько дней предстояло навсегда уйти из школьной
жизни — выпускникам.

Дядя Джонни наблюдал, как его девочки присоединились к другим и ушли с легким
шаг за шагом, с высоко поднятой головой. Он усмехнулся, хотя за этим смехом скрывался легкий вздох.

"Док, дружище, ты был прав — общение с этими юнцами сделало меня на десять лет моложе."

Повернувшись, чтобы войти в здание, он встретил выходящую Барбару Ли. Он
внезапно вспомнил, что дело с премией как-то связано с
Барбарой Ли — в последнее время он почти всегда обращался к ней за советом! Очень сладко она ушла с ним к себе в кабинет. Он
сказал ей, что девушки должны были сказать ему. Она слушала с триумфом в ее
лицо.

"Я знал, что Джерри Трэвис этого не делал. Но, о, разве они не забавные?"
Однако по её тону было понятно, что эти «забавные» девочки были ей очень дороги.
"Когда я уеду из Линкольна, из моей жизни исчезнет что-то очень важное."

"Что ты имеешь в виду?" — резко прозвучал голос Джона Уэстли.

"Конечно, ты не слышал. Я получил замечательное предложение от крупной экспортной компании в Сан-Франциско. Это та же фирма, в которую я собирался устроиться прошлым летом — до того, как приехал сюда. Видите ли, путь, который я выбрал, чтобы подняться к звёздам, не был полностью связан с физической подготовкой. В последний год учёбы в колледже я специализировался на работе с экспортом. Это было увлекательно.
Для меня это такой _рост_ в профессии, такая сложная работа, и она ведёт меня в новые и неизведанные области. В этом есть элемент приключения... — её глаза заблестели. — Я проведу год в главном офисе, а потом меня отправят в Китай, потому что я говорю по-китайски.

Джон Уэстли уставился на неё — она казалась такой хрупкой девушкой.

«И маме сейчас намного лучше, так что нет причин, по которым я не могла бы поехать».

Хотя они ещё не уладили вопрос с премией, она невольно протянула руку, когда говорила, и Джон Уэстли взял её.
— в обеих его руках.

"Я надеюсь, что это и есть дорога к звёздам." Это прозвучало не слишком
радостно, поэтому он неловко добавил: "Я рад, если ты хочешь уйти. Но что мы будем делать без тебя здесь?"




Глава XXVI

Начало


«Выпускные вечера, — заявила Джип, умудрённая своими пятнадцатью годами, — похожи на свадьбы — такие же слезливые».

«Что ты знаешь о свадьбах, малышка?» — от Грэма.

«Полагаю, я была на пяти, Грэм Уэстли! И кто-нибудь всегда
плачет на них. Например, когда кузина Алисия Стоу выходила замуж, она сама
плакала!»

— Ты плакала, мама? — с любопытством спросила Тибби.

Миссис Уэстли рассмеялась. "Я действительно так и сделала. И я плакала на выпускном.
Той весной из нас только двенадцать человек окончили школу мисс Оливер.
Академия, но никто из нас не учился в колледже, так что вы видите, что это действительно _ было_
конец наших школьных дней. Я была очень счастлива, пока всё не закончилось. Помню, как шла по проходу в своём платье из органди — мы тогда тоже носили органди, девочки, — с большим букетом розовых роз в руке, а все улыбались и кивали нам, и меня охватило чувство, что мои школьные годы закончились и больше никогда не вернутся.
И я заплакала - в течение очень плаксивых получаса, больше всего на свете мне хотелось
снова стать маленькой девочкой, у которой все детство было впереди. Я боялась...
смотреть вперед, в жизнь ..."

"Но там был отец - вы знали его тогда, не так ли?"

Приятный румянец залил щеки миссис Уэстли. "Да, там был отец. Я
сказала, что проплакала всего полчаса. Два года спустя я вышла замуж.
и я снова заплакала. Конечно, я была очень, очень счастлива, но я знала, что
Я навсегда расстаюсь со своим девичеством ".

- Мама... - запротестовала Изобель. - Ты заставляешь меня чувствовать себя ужасно грустной. Я
Вчера мне хотелось плакать, когда Шейла Куинн выступала на собрании. Разве она не была великолепна, когда сказала, что школа Линкольна дала нам щит и броню и что мы всегда должны жить так, чтобы быть достойными её доверия! Я была в восторге. Но если из-за замужества кто-то плачет...

«Дорогая, — миссис Уэстли взяла Изабель за руку, — мы расстаёмся с детством и снова с юностью, возможно, проливая несколько слезинок, но впереди всегда ждёт удивительная взрослая жизнь. Я думаю, что даже в смерти должна быть такая же радость. И хотя мы проливаем слёзы по юности,
мы нежно откладываем их в сторону, это счастливые слёзы — слёзы, которые
услаждают и укрепляют дух.

«Что ж, я рад, что у меня есть ещё два года в Хайакрсе», — воскликнул Джип,
с жалостью глядя на задумчивое лицо Изабель.

«И я рад, — медленно добавила Изабель, — что решил поступить в
колледж». Должно быть, ужасно осознавать, что школа закончилась. Я бы ни за что не
поменялась местами с Эми Мазерс. Так глупо слышать, как она говорит о том,
что собирается делать следующей зимой, — о таких _пустых_ вещах! Изобель в своём
презрении забыла, что всего несколько недель назад сама хотела этого.
Именно это и планировала сделать Эми Мазерс!

"Что ж," — Грэм развёл руками, — "в школе всё в порядке, но я очень рад, что начались каникулы."

Пока они разговаривали, Джерри сидела очень тихо. Для неё школьные занятия
открыли целый мир чувств. Она думала, что всю свою жизнь будет стремиться отплатить сполна за то вдохновение, которое школа ей дала. Она не думала об этом в таком грандиозном ключе, пока не услышала Шейлу Куинн, пока Дана Кинг не произнесла пророчество, пока Джинни не прочла
школьное стихотворение, пока Пегги Ли не вручила школе подарок от класса.
Юная выпускница предыдущего класса поприветствовала гордых выпускников.
Доктор Кейтон вручил награду Линкольна — Дане Кинг. Когда он объявил, что из-за ошибки в записях награда досталась Дане Кинг, а не мисс Кокс или мисс Трэвис, по залу прокатился ропот.
Джерри села рядом с Джинни, и, пока доктор Кейтон говорила, она сжала руку Джинни так, что это ясно говорило: «Если бы я могла сделать всё заново, я бы поступила так же!»
После этого Дана Кинг тепло пожала ей руку и
Он заявил, что «не может понять, как ему так повезло, и это очень много для него значит, потому что это сделало возможным поступление в колледж».

Джерри казалось, что они все стоят на большом сияющем холме, от которого расходятся дороги — манящие, привлекательные дороги; это драгоценное слово «колледж» — Изабель, Дана Кинг, Пегги Ли шли по этой дороге; Шейла Куинн собиралась учиться на медсестру. Эми Мазер выбрала более цветущий путь. Будет ли её счастье более долговечным, чем
красивые цветы, которые её манили? Путь Джерри был крутым и узким,
маленькая тропинка, которая вела прямо из Хайакреса, но вела в
Саннисайд! Поэтому, несмотря на лёгкую боль, которая охватила её, когда она подумала,
что очень скоро ей придётся навсегда покинуть Хайакрес, она испытала огромную радость от того, что через несколько дней увидит свою драгоценную Милую, а Джип и Изобель будут с ней.

Вся семья была в волнении из-за выпускного. Класс Грэма
должен был открыть церемонию; студенты должны были входить по классам, девочки
в белом, с гладиолусами, мальчики с белыми букетиками на лацканах
пальто.

Миссис Уэстли осматривала своих подопечных сияющими глазами.

"Вы похожи на самые красивые цветы, которые когда-либо росли", - воскликнула она.
у матерей в такие моменты перехватывало дыхание. "Я бы хотела обнять вас всех"
"но это ужасно расстроило бы вас".

"Слава богу, мамушка, что ты не находишь на мне никакой грязи", - воскликнула
Грэм, чье румяное лицо сияло от дополнительной чистки на "вечеринке".

— «Со мной всё в порядке, мама?» — спросила Изабель, кружась в своём пушистом белом платье.


Вбежал дядя Джонни. Он был очень элегантен в новом фраке и с цветком в петлице. Он тоже очень нервничал, потому что должен был
адрес на этот день. Он достал из кармана маленькую коробочку.

"Небольшой подарок на выпускной для моей Бонни." Это была брошь-кольцо с сапфирами. Он прикрепил её к мягким белым складкам её платья. "Знаешь, что символизирует кольцо, Изобель? Вечные, бесконечные, нескончаемые вещи. Это похоже на мою веру в тебя. — Он
поднял милое, раскрасневшееся, счастливое личико и поцеловал его. — Ну же,
все готовы?

Если бы они не были так взволнованы выпускным, то, наверное, заметили бы, что в дяде Джонни что-то изменилось.
манера — некое захватывающее дух воодушевление, которое испытываешь, когда готовишься к великому делу.

 Он _действительно_ решился на кое-что. Накануне, когда он готовил речь на выпускном, его преследовали всевозможные мысли — мысли о Барбаре Ли. Те полчаса, что он провёл с ней в её маленьком кабинете, когда она сказала ему, что уезжает, открыли ему глаза. Он воскликнул: «Что мы будем делать без тебя?» На самом деле он
имел в виду: «Что я буду делать без тебя?»

Абсурд — он пытался спокойно во всём разобраться — абсурд, что эта оплошность
Девушка, которая знала китайский, стала необходима для его счастья!
Как, чёрт возьми, это произошло? Но ответа на этот вопрос не было, а он был не в том состоянии, чтобы рассуждать; она уезжала, а он не мог
_позволить_ ей уехать.

И всё это время он бормотал что-то о верности (Джон
Уэстли выиграл несколько ораторских конкурсов в колледже) и его мозг
скромно вопрошал: «Будет ли она смеяться над таким старым холостяком, как я, если я ей расскажу?»
Он ненавидел своё лицо, которое видел в зеркале, обрамлённое коротко подстриженными седыми волосами. Ему было тридцать шесть лет, и он не думал
до сих пор он был таким старым; в сравнении с великолепной молодостью Барбары Ли
ему казалось, что ему девяносто.

 «Я скажу ей — всё равно», — таково было его окончательное решение; она была на пути к «звёздам», но он хотел, чтобы она знала, что он любит её с силой и постоянством, которые были тем сильнее, чем старше он становился.

 С платформы он смотрел на море серьёзных молодых лиц — и видел только одно. Он стоял перед ними всеми, говоря с искренностью и красотой мысли, которые были вдохновлены не группой выпускников, слушавших его с горящими глазами, а Барбарой Ли, сидевшей рядом с
восторженное выражение, которое, казалось, отделяло их с ним от остальных и сближало их.

"Верность" была его темой; "верность Богу, верность высшим идеалам, верность своей стране, своим ближним".

Когда он закончил, в зале поднялся шум, который всегда
свидетельствует о том, что люди испытывают сильные чувства. Затем кто-то запел, и чистые
ноты сопрано разлились по комнате, смешиваясь с весенней
радостью. Воздух благоухал сладостью цветов, украшавших
большую комнату; через длинные окна проникала свежесть
Июньский мир снаружи. Это был день, час, посвящённый обрядам юности.
 Не один мужчина и не одна женщина, немного уставшие от жизни, сидели там с благоговением в сердце перед этими молодыми людьми, которые, полные надежд, стояли у истоков...

 Затем школа запела свою Alma Mater — студенты пели первые два куплета, выпускники — последний. Дорогие, знакомые
ноты зазвучали с более искренней, смелой интонацией — один голос, более чистый, чем
остальные, внезапно сорвался от волнения.

"Разве это не было _прекрасно_?" — воскликнул Гип, когда публика зашевелилась
медленно просматривая файлы выпускников. «Вы не могли _сказать_, кто был лучшим
в программе, и это было _грустно_, не так ли? Разве дядя Джонни не был
_великолепен_? И разве девушки не выглядели прекрасно? Знаете, Шейлу Куинн
тошнило от её платья — оно было таким простым, — но она выглядела так же
прекрасно, как и все остальные. О боже, _подумай_ о том, что бы ты чувствовал, если бы мы
выпускались. Но я надеюсь, что наш выпускной будет таким же красивым! Вот
Барбара Ли, давай _обнимем_ её — подумай, как _страшно_ будет, если она уедет.
 А Дана Кинг только и ждёт тебя, Джерри... — Джип оборвала свою тираду.
бросаясь к Мисс Ли и бросая ее длинными руками о ее плечи.

Джон Уэстли передовые на них--со странным новым взглядом до сих пор в его
глаза.

"ГИП ... Ты мну розовость Мисс ли". Он пытался сделать свой тон
свет. "Вы пришли в библиотеку на минутку, Мисс ли? Есть одна книга
, я хочу, чтобы ты нашел для меня. - В его глазах была мольба. Немного удивившись,
Барбара Ли ушла с ним.

"Ну, я никогда..." — с отвращением заявила Джип. Затем, прощаясь с одноклассниками, она забыла о дяде Джонни и
Барбаре Ли.

Джон Уэстли чувствовал, что в библиотеке никого не будет. Стоя
у окна, в которое лился июньский свет, он
неуклюжими, искренними словами рассказал Барбаре Ли всё, что было у него на сердце.
 В его голосе, когда он признавался ей в любви, было столько смирения, что
уголки её губ тронула нежная улыбка.

 «Я хотел, чтобы ты знала», — просто закончил он. «Я не думаю, что то, что я могу предложить, займёт место в твоём сердце рядом с твоими прекрасными мечтами, но я хотел, чтобы ты знала, что у тебя есть…»

- Есть больше, чем _ один_ путь к звездам, - перебила она, поднимая на него
горящие глаза.

Джип попрощалась со всеми, кого могла коснуться пальцем. Потом она
вспомнила о дяде Джонни.

- Ты думаешь, они все еще в библиотеке?

Они с Джерри на цыпочках прошли по коридору и заглянули в дверь. К их смущённому удивлению, дядя Джонни и Барбара Ли стояли,
глядя в окно, и держались за руки.

Джип кашлянул — это был очень забавный кашель.

"Ты... ты нашёл свою книгу, дядя Джонни?"

Дядя Джонни повернулся — и не покраснел.

"Привет, Джип!" (Как будто он никогда раньше ее не видел!) "Я не нашла
книгу ... потому что на самом деле я не искала книгу. Но я нашел то, что искал
. Что бы вы сказали, Джип и Джерри, если бы я сказал вам, что ваша
Барбара Ли никуда не уезжает?"




ГЛАВА XXVII

КРЕЙГ УИНТОН


«Ка-а-а-а-а-а-а» эхом разносилось по лесистым склонам Кеттла. Испуганные птицы взмывали ввысь с верхушек деревьев, маленькие дикие зверьки
проскальзывали в подлеске, но в беззаботном серебристом звоне этих
весёлых голосов не было ничего тревожного.

Джерри вёл Изобель и Джип вниз по тропе от Роки-Топ. Корзинки,
свисавшие с их плеч, свидетельствовали о весёлой прогулке. Изобель
и Джип были одеты в рубашки цвета хаки и короткие юбки; волосы
Изобель были просто зачёсаны назад и перевязаны ярко-красной лентой;
 щёки Джип были загорелыми до красноты, на фоне которой ярко
алели её губы. Джерри была одета по-мальчишески, в том же наряде, в котором Джон Уэстли застал её.
Трёх более счастливых и весёлых девушек нельзя было найти во всём мире.


Прошла неделя — неделя ежедневных чудес — с тех пор, как девушки приехали.
В Саннисайд с дядей Джонни. Для Джерри возвращение домой было даже более приятным, чем она могла себе представить. И то, что её драгоценная мама была «точно такой же», как она и думала, шепнула она, крепко обнимая её, развеяло небольшой страх, который её мучил.

"Почему, дорогая, ты думала, что я буду другой?"

"Я не знаю----" у Джерри были цветные, но затянул застежку ее
оружие. "Это было так ужасно долго! Я думал, может быть ... я и забыл----"

И Маленький папа ничуть не изменился, ни дом, ни сад, ни
Большой Мальчик - вообще ничего, обнаружил Джерри во время возбужденного обхода. Старая сирень
Кусты были в полном цвету, сирень цвела, в углу у еловой калитки ещё
росли нарциссы; глянцевые, колючие листья
отмечали ряд лука, который всегда рос там, где она его сажала, —
маленький папа посадил её семена; солнце косыми золотисто-коричневыми
полосами падало на голый пол знакомой гостиной с низким потолком,
освещая рыжеватым светом корешки знакомых книг.
Её маленькая комната была такой же, какой она её оставила. О, какое это было чудо, какая это была радость —
вернуться! Как всё было бы по-другому, если бы там _было_
измениться. Что, если Милая — она бросилась сломя голову, чтобы снова обнять свою маму.

  А потом было весело повсюду водить Джипа и Изабель. Они были искренне очарованы всеми её любимыми местами; магия Кеттл
овладела ими так же, как она овладела дядей Джонни в тот день, когда он сбежал от своего гида. Каждое утро они вставали с первыми птицами и отправлялись по
тропинке, чтобы вернуться с сокровищами Кеттла: дикой клубникой,
триллиумами, цветами дикой смородины, влажными молодыми папоротниками.
Вместе эти девочки привнесли в тихий Саннисайд веселье, которого он раньше не знал.
Для миссис Уэстли после одинокой зимы это было всё равно что яркое летнее солнце, внезапно пробившееся сквозь серый туман.

И Джерри пришлось рассказать матери обо всём, что произошло за зиму. Она приберегала всё это для тех моментов, когда они с
матерью уединялись, чтобы побродить вместе; ей было легче
разговаривать с матерью наедине, и к тому же она хотела, чтобы
только мать знала о многих вещах — о большинстве из них она,
конечно, написала, но ей нравилось обдумывать всё это заново —
те первые дни в школе,
уроки, учителя, «Рейвенс», баскетбол и хоккей, и тот незабываемый день на Хаскин-Хилл, вечеринка у Эверетта, две «настоящие пьесы», большая сводчатая церковь, где из скрытых труб лилась музыка, — она молчала только о дебатах и о том бурном вечере, когда она выбросила свою «благотворительную» одежду. Школа, школа,
школа; миссис Уэстли, внимательно слушая и задумчиво улыбаясь своей взрослой
дочери, мысленно проживала вместе с ней каждое событие, счастливое или
трудное, радуясь тому, что они у неё были. И всё же в её глазах оставалась
тайные расспросы. Джерри, наслаждаясь своим счастьем, не
понимала, что мать следила за каждым её движением с мучительным
страхом, что её Джерри могла измениться. И она _действительно_
изменилась; она выросла, хотя по-прежнему была прямой, как одна из
молодых елей Кеттла; пережитое зимой оставило свой след на её
солнечном лице в виде новых твёрдых губ и задумчивости в сияющих
глазах.

«Будут ли эти новые друзья, Джерри, эти прекрасные времена, которые ты провёл, заставлять тебя
меньше любить Саннисайд или ты будешь недоволен здесь?» — спросила её мать.
прервала она поток откровений, чтобы сказать:

Джерри уставилась на неё с таким изумлением, что мать рассмеялась,
нервно рассмеялась, и поцеловала её.

"Потому что, моя дорогая, помни, что ты всего лишь Джеррольд Трэвис из Кеттл-Маунтин,
и твоя жизнь должна проходить здесь. О, моя драгоценная, я благодарю Бога,
что ты вернулась!" — добавила она с такой силой чувств, что Джерри
потряслась и удивилась.

— Что ты, мама, честное слово, никогда не было такого момента, когда я не радовалась бы, что я всего лишь Джерри Трэвис, и я бы ни с кем не поменялась местами, только… — и Джерри не смогла закончить, потому что не знала, что именно она хотела сказать.
хотела сказать она. Она была странно встревожена. Неужели мать завидовала ей
в те счастливые недели, что она провела в Хайакрсе? Неужели она чего-то боялась? И
была ли она той самой Джерри, которая загадала на Скале желаний, чтобы просто
_увидеть_ мир, лежащий за её горой? Разве она не хотела снова уехать — когда-нибудь, в колледж? И что бы сказала её мать, если бы она ей об этом рассказала?

Джерри удалось отогнать эти мучительные мысли, пока они с девочками бродили по Кеттлу. Конечно, на лице, которое она подставила ласкающему горному ветерку, не было ни тени, а в голосе
Они прокричали «Ка-а-а-а-а» и засмеялись, когда эхо ответило им.

 С Ведьминой поляны, где тропа спускалась между белыми берёзами, девочки быстро побежали, перепрыгнули через маленькую калитку в еловой роще и, смеясь и задыхаясь, ввалились на веранду бунгало прямо в объятия дяди Джонни!

Дядя Джонни остановился в Кеттле только для того, чтобы высадить своих девушек
и их багаж, а затем поспешил в Бостон, чтобы посоветоваться с
адвокатами, которые разыскивали Крейга Уинтона. Он не ожидал, что вернётся
три или четыре недели. "Не раньше, чем я выкину это из головы", - сказал он.
объяснил Изобель и Джип.

Изобель, хотя теперь она смотрела на это под другим углом, все еще считала, что это
очень глупо продолжать поиски этого Крейга Уинтона. Бостонцы
сообщили, что их поиски привели их к глухой стене и что
нет смысла тратить на нее больше денег. Но, несмотря на это,
дядя Джонни упорно шёл по какому-то своему следу и
тратил драгоценное время вдали от Барбары Ли. И Изабель, и Джип,
считавшие, что ни одна женщина в мире не достойна дядю Джонни,
теперь он пришел к счастливому убеждению, что небеса сотворили его по образцу
Барбара Ли создана специально для удовольствия дяди Джонни. Они телепортировались на
взаимодействие с такого утверждения, что даже дядя Джонни, кубарем в
любовь, как и он, выросла немного смущен своим энтузиазмом. Джип тоже
примирилась со школьной библиотекой как с местом для предложения руки и сердца
и заявила, что отныне библиотека в Хайакрсе будет занимать в её сердце
место, отличное от комнаты, «от которой у кого-то может заболеть
голова». Но обе девочки были возмущены тем, что дядя Джонни мог
с радостью оставить избранницу и отправиться на поиски, которые казались такими бесполезными! Это противоречило всем их представлениям о романтике.

 Что-то в лице дяди Джонни и его неожиданное появление вызвали возгласы у каждой из девушек. Почти в один голос, не произнеся ни слова, кроме энергичных рукопожатий, они воскликнули: «Ты нашёл её? Ты приехал погостить?»

Он помедлил всего мгновение и вопросительно взглянул на миссис Трэвис.
Тогда девочки впервые заметили, что миссис Трэвис была очень бледна, что её глаза горели тёмным огнём на фоне белой кожи, как будто она была сильно взволнована, а руки крепко сжимали спинку стула. Она кивнула Джону Уэстли.

"Да, мои поиски завершены. Видите, у меня была правильная зацепка — хотя это было всего лишь упоминание о паре глаз. Помните, в письме дяди Питера
 говорилось о глазах Крейга Уинтона? «Они светились, как будто
освещенный изнутри. "Ну, ты когда-нибудь видел пару таких глаз? У меня
есть - только там, где у Крейга Уинтона были печальные разочарования, у этих
другие светятся чистой радостью от того, что они живы ---- "

- Джерри? - перебила Джип странным, срывающимся голосом.

- Да, Жеро.

- О-о-о!_

Девочки уставились на Джерри, а Джерри уставилась на Джона Уэстли. Неужели он просто
шутит? Как такое может быть? Она повернулась к матери. Мать снова кивнула.


«Да, дорогая, ты — Джеррольд Уинтон. Но мы дали тебе имя твоего отчима — он был так добр к нам!»

В этот момент невероятного удивления преданное маленькое сердечко Джерри сжалось.
быстро вышла к Маленькому папочке.

"О, даже если он отчим, я все равно люблю его!" - воскликнула она.
ей хотелось, чтобы он был рядом, чтобы она могла его обнять.

- Видите ли, начало с этого конца ускорило мои поиски. Однако этому немного помешало то, что здание окружного суда в Уэйтауне, где хранились записи о рождении Джерри и смерти Крейга Уинтона, сгорело несколько лет назад вместе со всем содержимым. Но я наткнулся на старого чудака, который когда-то был почтмейстером в Уэйтауне, и он за несколько минут рассказал мне больше, чем все бостонские детективы за несколько месяцев. Я отправился в Бостон
чтобы расспросить тех старых друзей, которых нашли адвокаты, а потом вернуться.

На лицах всех троих читалось недоумение. Джерри нерешительно задал вопрос, который был у каждого на уме.

"Но, мама, почему ты никогда не рассказывала? Тебе было стыдно?"

Лицо матери вспыхнуло. Она шагнула вперед и положил
умоляя силы на Джерри. "О, нет, - _но_!" - плакала она. "Вы не должны
думаю, что ... никто не должен. Он - твой отец - был самым прекрасным человеком, который когда-либо жил
. Но он заставил меня пообещать, когда ты была крошкой, что я
постараюсь защитить тебя от горечи мира, который
— разбила ему сердце. О, он умер от разбитого сердца, от разбитого духа.
  Он жил своими мечтами, его изобретения были частью его самого — как его правая рука! Когда они терпели неудачу, он жестоко страдал. Потом у него появилось изобретение, которое, как он знал, было хорошим. Но... — она резко замолчала, вспомнив, что эти люди были Уэстли. — Но он никогда не мог быть счастлив. Он не был практичным или... или разумным. Его мозг изнурял его тело — он всегда,
всегда работал в одном направлении. И перед тем, как он... умер, он, кажется,
боялся, что ты вырастешь и станешь таким же, как он, — марионеткой в
«Воров, которых можно обобрать и съесть», — говорил он. После того, как он... умер, мы
остались в хижине доктора Трэвиса, где он приютил и заботился о вашем отце. Он переехал в деревню, но, о, он был так добр к нам! Когда два года спустя я вышла за него замуж и мы построили этот дом, я поклялась, что сохраню для вас только благословенный покой Саннисайд. Поэтому я
никогда не рассказывала тебе о твоём отце и о тех ужасных годах бедности.
Но мне не было _стыдно_!

Джерри, сама не зная почему, обняла мать за плечи, словно защищая её. «Бедная, храбрая, милая», — прошептала она, положив
она прижалась щекой к маминой руке.

Изабель и Джип молчали, испытывая смущение.
То, что это должен был быть отец Джерри, которого их дядя Питер
«обчистил», — ужасное слово, сорвавшееся с губ миссис
Трэвис, жгло им уши! Но внезапная радость наконец-то развязала Джипу язык.

— О, _Джерри_, разве не _захватывающе_ думать о том, что мы повсюду охотились,
и всё это время это был _ты_! Я рада, потому что это как бы делает тебя родственником.
И её логика была настолько натянутой, что все засмеялись.

«Я бы предпочла, чтобы деньги достались тебе, а не кому-то другому», — добавила Изабель.

Деньги — Джерри не подумал об этом! Её лицо покраснело, а затем побледнело.

"О, я не хочу их, — воскликнула она. — Ты так много для меня сделал.

«Моя дорогая, — голос дяди Джонни был очень деловым. «Это то, от чего ты не можешь отказаться, потому что это было подарено умирающим человеком, чтобы обрести душевный покой в свой последний миг на земле. А теперь позволь мне осмотреть тебя, Джерри-девочка». Он приподнял её подбородок и изучил её лицо.
Затем он одобрительно окинул взглядом её стройное тело, улыбаясь её мальчишеской
одежда. "Я думаю, мой эксперимент не повредит вам", - сказал он, хотя не
там знали, что он имел в виду.

Вечер был очень волнующим - почему бы и нет, когда Джерри нашла
горшочек с золотом на краю радуги прямо у себя на коленях?
Дядя Джонни остался на ночь; потребовался небольшой ремонт шины
прежде чем он отправился домой.

— Помнишь, что ты однажды сказал, Джерри, когда я спросил тебя, что бы ты сделал, если бы у тебя было много денег? — спросил Джип, когда они сидели на веранде и смотрели на звёзды. — И ты сказал, что будешь ходить в школу столько, сколько сможешь, а потом...

Джерри внезапно выпрямилась на ступеньке, где она сидела, свернувшись калачиком.

«О, — воскликнула она, и её голос зазвенел от восторга, — теперь я могу вернуться в Хайакрс…» Затем, в самый момент своего экстаза, она была странно встревожена быстрым прикосновением материнской руки к её плечу.




Глава XXVIII

ИСТОРИЯ ЕЁ МАТЕРИ


Через какое-то время после того, как она уснула, Джерри внезапно проснулась с тревожным ощущением, что она кому-то нужна. В тот же миг она услышала звук, который заставил её быстро опустить босые ноги на пол.
и замерла, прислушиваясь. Под её окном послышался тихий шаг —
лёгкий вздох.

 Джерри молнией спустилась по узкой лестнице, прошла мимо открытой двери
комнаты, где храпел Малыш-Папа, и вышла на веранду. В тусклом свете
луны, висевшей низко в сине-чёрном небе, Джерри различила фигуру
своей матери, стоявшей у грубой скамьи, с которой открывался вид на долину.

— Мама!

 — Джерри, детка, и босиком!

 — Я слышала, как ты вышла. Разве не ужасно поздно? Ты не можешь уснуть?
 Мама, посмотри на меня, — миссис Уэстли отвернулась.
— Мама, дорогая, почему ты выглядишь такой… грустной? — голос Джерри звучал
укоризненно. — Мы ведь так счастливы теперь, когда мы вместе, не так ли? И
будет здорово, если у нас будет много всего, и папе-малышу не придётся
волноваться и…

Миссис Трэвис внезапно подняла руку и прижала её к губам Джерри.
«Дитя, мне не грустно. Я всегда боролся с глупыми страхами, которые преследовали меня с тех пор, как ты была совсем маленькой. Когда-нибудь, когда ты станешь матерью, ты поймёшь, что я чувствовал — как
я боялся этого момента! Как часто я сидел с тобой и смотрел
птенцы малиновки впервые вылетают из гнезда и смеются над суетливой матерью-малиновкой, которая ругает их и беспокоится на соседней ветке.

«Но, мама, ты всегда говорила мне, что мать-малиновка _выталкивает_ птенцов из гнезда, чтобы они _знали_ что могут летать!»

Миссис Трэвис молча приняла упрек. Джерри взяла мать за руку. Её мать прижала его к себе.

 «Джерри, дорогой, я никогда не рассказывала тебе о себе, потому что не могла
сделать этого, не рассказав тебе о твоём отце. Я была очень одинока
маленькая девочка; у меня не было ни братьев, ни сестёр — ни близких родственников. Моя мать
умерла, когда мне было восемь лет, и меня воспитывала экономка — добрая душа. Мой отец, как вы знаете, был профессором химии в Гарварде,
и он был странным человеком, и его друзья тоже были странными — не из тех, кто мог составить компанию юной девушке. Но я очень любила своего отца
и была очень довольна своей простой жизнью, пока не встретила Крейга Уинтона. Он
так сильно отличался от всех, кто когда-либо переступал наш порог,
что я сразу же влюбилась в него. Мой отец скоропостижно скончался, и Крейг
Уинтон попросил меня выйти за него замуж. Это было безумное безрассудство — у него не было ничего, кроме его изобретательного гения, и ему не следовало связывать себя домашними обязанностями; они всегда были — какими бы они ни были — ужасным ярмом для его духа. Но мы были счастливы, о, мы были _счастливы_ чудесным, нереальным образом. Иногда нам не хватало еды, но он всегда так верил в то, что собирается сделать, что это каким-то образом помогало нам выживать. Но когда его вера начала угасать — это было ужасно. Как будто какой-то скрытый яд убивал его прямо у меня на глазах.

— Что убило его веру? — с любопытством спросил Джерри.

 — Потому что он стал недоверять своим собратьям. Тот второй визит к Питеру
Уэстли... — миссис Трэвис говорила быстро, чтобы скрыть свою горечь. — Он был
так уверен, что то, что он создал, было хорошим — у изобретателя всегда, моя дорогая,
иррациональная любовь к тому, что он создал, — и его отвергли! Он был сверхчувствительным, сверх—во всём. Потом моё здоровье
пошатнулось. Полагаю, я просто недоедала, чтобы набраться сил и справиться с психологическим напряжением, в котором мне приходилось жить, — и
ты был на подходе. После своего последнего визита к Питеру Уэстли он вернулся с
небольшими деньгами, но был подавлен, сломлен — горечь лишила его рассудка. Он сказал, что приехал со мной ради моего здоровья, но я знал, что он хотел сбежать от мира, который ненавидел, и скрыть свою неудачу! Твой Маленький Папа приютил нас. Он сразу понял, что ваш отец очень болен, и привёз его в свою хижину здесь, на Кеттле. Но даже здесь ваш отец страдал, а после вашего рождения он боялся за вас. Он был одержим мыслью, что вам предстоит прожить всю жизнь...

«Как ужасно, должно быть, тебе было его жаль», — робко прошептал Джерри,
пытаясь сделать так, чтобы всё это казалось правдой.

 «Мне было жаль его, дитя, не потому, что он был так разочарован, а
потому, что у него не было сил справиться с этим.  Я не верю, что Бог
сделал его таким; я думаю, что он слишком многим пожертвовал ради своего
гения». Этот мир, в котором мы живём, требует от нас так много — таких разных
вещей, что, если мы хотим соответствовать всему этому, мы не можем развивать
одну сторону нашего разума и пренебрегать другой. Я говорю тебе всё это, Джерри, чтобы ты понял, что я чувствовала — по отношению к тебе.
Месяцы после смерти твоего отца были для меня чем-то вроде пустоты — я жила здесь, потому что мне больше некуда было идти. Постепенно моя благодарность Джону
Трэвису переросла в настоящую привязанность — не такую, как к твоему отцу, но не менее глубокую. И годы, которые я прожила здесь с ним, были очень счастливыми — как будто мой бедный маленький кораблик нашёл тихую заводь после того, как его носило по бурному морю. И
Я пытался убедить себя, что в этих спокойных водах я мог бы всегда быть с
_тобой_, что ты выросла бы здесь и, возможно, вышла бы замуж
кто-то... - она засмеялась. - Матери всегда мечтают о будущем, дорогая.
Но когда ты стала старше, я поняла, что это будет нелегко.
Ты так быстро перерос все, что я могу дать тебе ... или что
кто-нибудь здесь, может, вы уже так любопытны, ваш ум всегда
обращение. Что здесь, что там, что это, где находится
это - подобные вопросы всегда у тебя на языке! И ты очень похожа на своего отца.

Джерри слегка вздрогнула, возможно, от ночного воздуха, каким бы тёплым он ни был, возможно, от мысли, что она похожа на бедного, несчастного Крейга
Уинтон, который совсем не был похож на настоящего отца.

Через мгновение мать закутала её в мягкую шаль, которую держала в руках.
Что-то в любящем прикосновении её рук развеяло чары нереальности,
охватившие Джерри.

"Я не понимаю, мамси," прошептала она, прижимаясь к ней, "если ты
чувствовала себя так... и волновалась, почему ты позволила мне уйти?"

— Потому что, дитя моё, — в голосе матери слышалось торжество, — какое-то внутреннее чутьё подсказало мне, что, хотя ты и похожа на своего отца и во многом ведёшь себя как он, у тебя есть характер и душа.
совершенно по-своему. Я пыталась избавиться от страхов, которые, как я говорила себе, были глупыми и болезненными. Аргументы Джона Уэстли помогли мне. Я сразу поняла, что он был родственником Питера Уэстли, который убил твоего отца, но я была уверена, что он ничего об этом не знал, и я была рада. Похоронить прошлое навсегда — единственный способ навсегда похоронить горечь, которая убила твоего отца. И когда Джон Уэстли предложил
дать тебе год на учёбу, я подумала, что это справедливо! Я
знала, что такое школьная жизнь в большом городе, где у меня было много одноклассников и я жила
в течение нескольких лет я жил в тени великого университета, хотя жизнь в нём касалась меня лишь косвенно, и когда появилась возможность, я захотел, чтобы у тебя был такой же опыт; я чувствовал, что это может решить проблему, с которой я столкнулся. И я сказал себе, что уверен в тебе, что ты можешь уехать учиться, уехать куда угодно, а потом вернуться и быть всё той же моей девочкой! Джерри, эти люди были очень, очень добры к тебе;
из чистой щедрости они дали тебе очень много, чувствуешь ли ты теперь, когда знаешь правду, какую-то горечь по отношению к ним?

У Джерри никогда не ассоциировались ни дядя Джонни и миссис Уэстли, ни семья
младших Уэстли, ни очаровательный гостеприимный дом с тем Питером
Уэстли, которого она представляла себе по ярким описаниям Джип. И еще,
вспоминая трогательное одиночество последних дней старика, она не чувствовала
ничего, кроме жалости.

- О нет, - ответила она мягко, решительно. «В любом случае, он искупил всё, что сделал, когда подарил Линкольн-скул прекрасный Хайакрс», — преданно добавила она.

Затем Джерри замолчала. «Я была уверена в тебе», — эхом отозвались слова её матери.
Неужели за те месяцы, проведённые в Хайакрсе, она увидела больше, чем её мать?
мечтала? О том, что может дать ей колледж, — о новых мирах, которые можно
покорить?

"Мама, я... я та же самая девушка?" — медленно произнесла она.

"Нет, Джерри, и именно с этим я боролась здесь — в одиночку.
Потому что я понимаю, что только из-за эгоизма я боялась перемен! Из-за материнского эгоизма! Я знаю, что ты должен расти и идти вперёд, даже если оставишь меня позади, дорогая. Но, о, моя дорогая, я понимаю, что чувствует бедная мать-малиновка перед тем, как вытолкнуть своих птенцов из гнезда! Разве ты не
думаю, _she_ ненавидит пустого гнезда, как и любой человеческой матери? Вы
помнишь ту историю, которую я использовал, чтобы сказать вам, когда вы были достаточно малы
обниматься всю себя на коленях? Как твоя и моя любовь была
красивый, солнечный сад, где ты обитал, и сад был очень
высокой стеной вокруг него?"

"Я люблю эту историю, mamsey. Однажды я рассказала это миссис Уэстли, и ей тоже понравилось
. А ты говорил, что в стене были ворота с защёлкой, но защёлка была довольно высоко, так что, когда я был маленьким, я не мог её найти!

«А потом ты вырос, и твои пальцы дотянулись до защёлки — ты
хотел открыть ее, чтобы выйти и посмотреть, что там снаружи. Я сделал
маленький сад таким красивым, каким только мог, и в нем было очень солнечно, и
стена была такой высокой, что закрывала от всех неприятностей, но ты так сильно хотел
открой ворота, которые, я знал, я должен тебе позволить!"

"А потом я уехал в Highacres----" положить в Джерри, любящих историю
столько, как никогда.

«И я был один в саду, который создала наша любовь, но я не был одинок — я _не_ буду одинок, потому что, куда бы ты ни пошла, ты моя девушка, и я люблю тебя, а ты любишь меня! _Ничто_ не может этого изменить. И я буду
Оставь ворота открытыми — они всегда будут открыты! — Она произнесла это медленно; её рассказ был окончен.


Лицо Джерри преобразилось. — Ты хочешь сказать — ты _хочешь сказать, —_ она говорила тихо, — что, если я захочу вернуться в Хайакрес, ты _позволишь мне_? Я
_смогу поступить в колледж_? О, мамси, ты замечательная! Матери — это самые великие создания. И ворота всегда будут открыты, чтобы я всегда могла вернуться? И ты не будешь одинока, потому что я всегда буду любить тебя больше всех на свете. А когда я стану совсем взрослой и перестану ходить в школу, мы будем путешествовать, да? Ты, я и Малыш-Папа — разве мы не
будем, мамочка?

"Да, дорогая". Но глаза матери, улыбнулся в темноте, - она была
мышление пустое гнездо.

Джерри положил ее щекой к руке матери. Она с облегчением вздохнул.

- Мир так прекрасен, не правда ли? Ужасно думать о ком-то, кто в этом виноват, как мой отец, который так сильно зациклился на чём-то одном, что не видит других вещей, которые он мог бы делать! Я никогда не буду такой! И ужасно, — она с грустью нахмурилась, глядя на залитую звёздами долину, — думать о девочках, у которых нет матерей и которые не могут ходить в школу. — Ну, я самая-самая богатая девушка в мире! — А потом она
покраснела. - Я не имею в виду эти деньги, Мамси, я имею в виду тебя.
и... Саннисайд, и Кеттл, и просто знание о ... нашем саде!




ГЛАВА XXIX

КАМЕНЬ ЖЕЛАНИЙ


Три девушки сели на волшебный камень, избиение наутек против
мшистый бок. И мир простирался перед ними. Это был конец
знаменательного дня — знаменательного, потому что было решено так много
хороших вещей! Во-первых, дядя Джонни сказал, что «уладит» с
миссис Уэстли вопрос о том, чтобы Изабель и Джип остались в Кеттле ещё на месяц,
а потом миссис Аллан приехала из Коббла и объявила, что
собиралась устроить домашнюю вечеринку, и ее гостями должны были быть Пэт Эверетт,
Рене Ла Ду и ее брат, а также Пегги и Гаррет Ли, и Гаррет Ли
собирался привести Дану Кинг. Джерри и дядя Джонни уговорили
Маленького папу согласиться на автомобиль.

"Ты можешь оставить Silverheels просто для развлечения и работы в автомобиле, и
потом мы сможем поехать в Cobble, и в Wayside, и ..."

Маленькому папе сначала не понравилась эта мысль. Каким-то образом пригнать в Саннисайд пыхтящий, вонючий, фыркающий автомобиль казалось оскорблением для покоя, красоты и простоты его маленького
спрятанный дом. Но когда Джерри стал умолять, и даже миссис Трэвис признала, что это было бы неплохо, и напомнила ему, что Сильверхилс стареет, он сдался, и дядя Джонни пообещал немедленно заказать его — он знал, что именно такой, как нужно, будет взбираться на Кеттл и работать так же просто, как швейная машинка.

 Но лучше всего было то, что «решили» с самого утра, — что Джерри должен вернуться в Хайакрс.

— Ущипни меня, Цыганка Эдит Уэстли, — ущипни меня как следует! — воскликнула она, сидя между Джипом и Изабель.
— Я не верю, что это я. И _на самом деле, по-настоящему_
Вернусь в Хайакрс! Я _не могу_ быть Джеральдом Клэем Трэвисом, который
сидел на этом камне и смотрел, как маленькие точки
проплывают по этой серебристой ленте дороги внизу и исчезают за горой, и ненавидел их, потому что _они_ могли уехать, а _я_ не мог. Но раньше было весело притворяться, что я знаю, каков мир на самом деле.

Изобель с любопытством посмотрела на Джерри. — Ты что, никогда нигде не была?

 — О да, в книгах я была везде. Но это не то же самое, что побывать в тех местах и увидеть всё своими глазами.

 Джип уважительно провела пальцами по грубой коричневой поверхности огромного камня.

— Как ты думаешь, это действительно «камень желаний»?

— Боже, нет. Но когда я была маленькой, я часто играла здесь и
представляла, что здесь живут феи — феи папоротников, травы и деревьев. Мы
играли вместе. А когда я подросла и начала желать того, чего здесь не было, я приходила и рассказывала об этом феям, потому что не хотела, чтобы об этом узнала моя мама, и, в любом случае, просто рассказывать о них было так же приятно, как и иметь их. Поэтому я стала называть этот камень своим камнем желаний.
 Иногда желания сбывались — когда они были совсем маленькими.

— Что ж, это было бы забавно, если бы не какая-то магия, из-за которой дядя
Джонни заблудился на Кеттл и упал прямо здесь, на поляне, когда ты загадывала желание! И твоё желание _сбылось_. А если бы он этого не сделал, то вы бы никогда не приехали в Хайакрс, и мы бы, наверное, никогда не нашли ни потайную лестницу, ни Библию, ни письмо и не узнали бы, что вы на самом деле Джеральд Уинтон. О, в этом есть магия!

 Ни Изабель, ни Джерри не ответили и не улыбнулись — в конце концов, у этой странной Силы, которая управляет мелочами, формирующими нашу жизнь, есть не одно название!

— Итак, девочки, давайте загадаем желание, каждая из нас! Большое-пребольшое желание!
 Здесь так тихо, что можно поверить, что вокруг прячутся феи. Я загадаю первой.

 Джип вскочила на ноги и встала точно в центре плоской вершины
скалы. Она торжественно вытянула руки вперёд и вверх. Она откашлялась, чтобы издать подобающе траурную ноту.


"Я хочу, — нараспев произнесла она, — я хочу попасть в баскетбольную команду «Линкольн» — я ужасно этого хочу. Я хочу сдать вступительные экзамены в колледж. — неважно, насколько хорошо. Я хочу сдать
колледж без «провалов». Тогда я пожелаю, чтобы мне предложили отличную работу, от которой я откажусь, потому что высокий мужчина с вьющимися жёлтыми волосами и проникновенными, говорящими серыми глазами попросил меня выйти за него замуж. Тогда я выйду за него замуж, у меня будет шестеро детей, и  я привезу их жить в горы. Тогда, — она сделала паузу, чтобы перевести дыхание, — если я не слишком многого прошу, я хочу, чтобы мои волосы завились.

 — Я всё запомнила? — с тревогой спросила она, спрыгивая со скалы. — Кто следующий?

 Джерри вежливо подтолкнул Изобель к вершине.

Изобель рассмеялась, пытаясь сформулировать всё, чего она хотела бы пожелать.

"Я просто хочу быть самым известным декоратором в стране. Я хочу, чтобы
ко мне со всей страны приезжали женщины и умоляли меня украсить их дома.
А если женщины будут злыми и уродливыми, я раскрашу всё в розовый цвет, чтобы их развеселить.
А если они будут самодовольными и тщеславными, я раскрашу их дома в унылый серый цвет.
А если они будут слишком легкомысленными, я раскрашу всё в духовный голубой цвет.
О, это будет _весело_! И я хочу поехать в Париж учиться, как только
Я закончу колледж и не захочу выходить замуж ещё очень-очень
долго, может быть, никогда.

Настала очередь Джерри. Изобель и Джип отошли в сторону. Глаза Джерри сияли — было
весело притворяться, что, может быть, где-то там, в долине, их поджидает призрачная Судьба,
чтобы услышать, о чём они говорят!

"Я бы хотел — о, кажется, что вернуться в Хайакрс — это всё, чего
кто-либо может пожелать! Я хочу ходить в школу столько, сколько смогу, а потом я хочу объехать весь мир, а потом я хочу учиться на врача, как Маленький Папа, и заботиться о больных людях, и лечить их, чтобы они могли радоваться жизни. И я хочу выйти замуж за весёлого и
Он всегда ведёт себя по-детски, любит собак, у него светло-каштановые волосы и очень прямой нос, и...

«Джерри Трэвис, это же Дана Кинг!» — обвиняюще воскликнула Джип.

Джерри покраснел как рак.  «Это совсем не то!  Я имею в виду, разве не может быть много мужчин со светло-каштановыми волосами и прямыми носами — сотни таких? И в любом случае, - вспыхнула лоялти, - Дана Кинг _ самый милый мальчик
Которого я когда-либо знала!

- И он думает, что _ ты_ самая милая девочка, - рассмеялась Джип в ответ. "Я знаю"
это... он рассказал Гарретту Ли, а Гарретт рассказал Пегги. Итак, там ...

— Ты прервал моё желание, и я не знаю, на чём остановился, — Джерри
с упреком. "О, больше всего на свете я хочу, чтобы я всегда могла, где бы я ни была"
"вернуться в Саннисайд, к Любимой, к Маленькому папочке и ... в мой сад!"
Ну вот, я загадал все!"

Далеким звоном колокольчика звучал слабо; Дрозд пел, солнце,
опуская низко, к лесистой вершине противоположной горы, бросить
золотое сияние в долине и по склону. Воздух был наполнен сонным жужжанием и шорохом крошечных невидимых созданий, берёзы, окаймлявшие поляну, склонялись и шептались. Три девушки сидели молча, глядя в долину, и каждая представляла себе своё золотое будущее. Но
Задумчивость омрачила сияние лица Джерри. Вчера она была просто Джерри Трэвис из Кеттла, а теперь стала другой Джерри; на далёкой странице своей жизни, открытой перед ней, она увидела трагедию разочарования, угасшей надежды, поражения — её собственный юный, неустрашимый дух кричал, что ничего из этого не должно войти в её жизнь! Или, если это случится, она должна быть сильной, чтобы встретить это...

Джип проснулась. Для неё золотое заклинание было разрушено. Она зевнула и
потянулась.

"Разве школа не забавная? Ты думаешь, что ненавидишь её, а потом, когда наступают каникулы,
ты продолжаешь думать о том, чтобы вернуться. И ты навсегда забываешь о геометрии и Цезаре
и пытаешься их забыть, а потом первым делом думаешь
о том, что ты будешь изучать в следующем году и кого ты выберешь, и какие
новые девочки придут, и какая у нас будет команда! Нам просто нужно подготовить нападающего, который будет так же хорош, как Джинни, когда она закончит учёбу, и я считаю, Джерри Трэвис, что ты как раз такой.

Джерри и Изобель тут же очнулись от своих мечтаний.

"Интересно, кто займёт место мисс Грей и Барбары Ли..."

"И, о, — Джерри обнял их обеих. «Я буду _там_! Я буду _там_! Я
Мне было невыносимо думать о том, что вы всё делаете без меня. Это разбило бы мне сердце! Милый старый Хайакрс!

 «К твоим золотым источникам мудрости,
 Alma Mater, направь наш путь...»

 тихо пели молодые голоса.
 * * * * *

 Джейн Эбботт
 «Счастливый дом» роман

"В том, как миссис Эббот рассказывает, есть что-то от Луизы Мэй Олкотт
ее повествование развивает ее идеалы женственности; что-то освежающее
и ободряющее для читателей, пресыщенных романами, которые в основном посвящены за вскрытие выгребных ям". - Бостон Геральд._


ИСТОРИИ ДЛЯ ДЕВОЧЕК
«Кейнет» — это живое творение, в котором заключён настоящий дух
юности. Книга представляет особый интерес для девочек, но когда она попадает в руки взрослого, то за чтением под лампой следует «finis» в конце. —

«Миссис Эбботт серьёзно относится к написанию своих рассказов, и стандарты, которые она устанавливает в действиях своих персонажей, должны помогать формировать суждения и идеалы тех, кто читает её книги». — Christian Endeavor World._


HIGHACRES

«Наполнено духом юности и написано в весёлой манере
что характерно для предыдущих рассказов миссис Эбботт и что так нравится
автору и её растущей армии юных читателей. — Бруклин
«Стандартный Юнион»._