У нас тут свои звезды

    Городок, в котором жили Гоша и Танька, был из тех мест, что как будто потерялись во времени. На карте он казался просто точкой, зажатой между бесконечными полями и редкими лесополосами, но для местных жителей он был всем: и началом, и концом, и бесконечным замкнутым кругом. Рынок, один из главных центров городской жизни, пах рыбой, укропом и дешевыми китайскими кроссовками.
    Здесь можно было встретить всех — от алкоголиков в бесконечном поиске "на опохмел" до местных старушек, продающих картошку с собственного огорода. Вокруг жизнь била ключом, хоть и вялым, слегка застоявшимся.
    Но если спросить любого жителя этого городка, где находится его культурный центр, вам сразу укажут на старый стадион. Не потому, что там происходит что-то особенно культурное — просто это единственное место, где вообще что-то происходит. Летом там устраивают ярмарки, зимой заливают каток, а по выходным собираются старички, чтобы обсудить, кто из соседей недавно "ушел к Богу", а кто — в запой.

    Этот городок — из тех мест, что застряли где-то между прошлым и будущим. Единственный светофор на центральной площади работает в режиме вечного желтого, потому что, как говорит электрик Василич, "жизнь полна сюрпризов, но ведь тем она и хороша". Магазины здесь до сих пор называются по-советски: "Продукты", "Промтовары" и загадочный "Спорттовары", где уже лет десять продают только резиновые сапоги и почему-то веники.
    Гоша и Танька жили в панельной пятиэтажке, в двух кварталах от стадиона. Большое слово для пустыря. Когда-то здесь играли футбольные команды, а местные пацаны мечтали попасть в "настоящую лигу", а теперь там только бабки семечки лузгают, да голуби гадят. Теперь стадион больше напоминал памятник ушедшим надеждам, где по выходным устраивали редкие мероприятия — от сельхозярмарок до "дискотек 90-х". На предстоящие выходные планировался фестиваль, афиши которого расклеили даже на облезлом заборе перед домом Гоши и Таньки.
    Квартира у них была маленькая — как говорил Гоша, "повернешься — уже в прихожей". Но им хватало места: Таньке, Гоше, и его коллекции анекдотов, которые он собирал как другие марки или монеты.
    Гоша некоторое время работал охранником в том самом "Спорттоварах", пока магазин не закрыли на очередной бесконечный ремонт. Теперь он целыми днями сидит на сайтах с вакансиями и придумывает истории про наш город. Танька подрабатывает в библиотеке, где главным событием года всегда становится поступление новой партии учебников. Каждый раз заведующая Марья Степановна устраивает по этому поводу собрание, как будто к ним прибыл золотой запас страны.

    В тот день на стадионе готовились к очередному празднику. "День весны и радости" — гласили криво наклеенные афиши. Танька смотрела в окно, как рабочие пытаются установить сцену, периодически роняя доски и матерясь так, что старушки возле подъезда крестились.
    Правда, в этом городе все всегда происходило "как-нибудь". Если весной проходил субботник, то только в половине дворов — вторую половину успевал заметать ветер. Если запускали фонтан на центральной площади, то ровно на три дня, пока кто-то не засунет туда пакет из "Пятерочки". А если случался праздник — будь то Новый год, День Победы или, как сейчас, "День весны и радости", — то он тоже проходил… "как-нибудь". И вот в это "как-нибудь" в очередной раз втягивался стадион, позабытый настолько, что местные собаки уже считали его своей территорией. На центральной сцене, сделанной из скрипучих досок и украшенной пластмассовыми цветами, собрался десяток артистов, чьи фамилии никто не знал.
    На лавочке сидела баба Клава с подругами и комментировала происходящее:
    — Вот в наше время праздники были — душа радовалась! А сейчас что? Шашлыки да музыка непонятная.
    — Это точно, — поддакивала баба Вера, та самая, что недавно прославилась на весь город своей находкой в мусорке. — Вон, говорят, звезду какую-то привезут. А нам своих хватает — Петрович вон как трубы чинит, загляденье!

    Гоша оторвался от своего древнего ноутбука:
    — Да ладно тебе, Тань. Как обычно будет: два пьяных гармониста, три певицы из дома культуры, и главное культурное событие — драка у пивного ларька. Помнишь, как в прошлый раз Серега-сантехник с Витьком-электриком не поделили последнюю бутылку? Витек потом неделю хвастался, что у него был "конфликт с техническим персоналом".
    — А пойдем посмотрим? Все равно делать нечего. Заодно проверим, работает ли тот фонтан, который Петрович вчера случайно устроил в подвале.
    На стадионе царил привычный хаос. Из колонок надрывался местный диджей Витя, который в обычной жизни работал завхозом в школе и гордо именовал себя "техническим директором по звуку и свету".
    — Только сегодня! Только у нас! Пирожки от тети Любы — свежие, как утренняя роса! Шашлык от дяди Вазгена — мягкий, как душа армянского народа! И главный сюрприз вечера — звезда российской эстрады! 
    — Какая еще звезда? — хмыкнул Гоша. — У нас тут только Петрович звезда, когда трубы в подъезде чинит. Хотя нет, еще Зинаида Кротова из третьего подъезда — она на прошлой неделе так на собрании жильцов выступала, что даже участковый аплодировал.
    В воздухе пахло шашлыками, влажной землей и легким отчаянием.
    Гоша с Танькой стояли у выхода на поле, уныло глядя на то, как организаторы пытаются развесить на сцене баннер с надписью "ВЕСНА — НАШ ПРАЗДНИК". От букв "Н" и "П" уже начала отваливаться краска.
    — Ну что, идем блины трескать? — предложил Гоша, лениво жуя спичку. 
    — Какие блины, Гош, ты посмотри на это все! — Танька махнула рукой в сторону сцены. — Стыдоба какая-то. 
    — Ну а что ты хотела? Мы где вообще? В Лас-Вегасе, что ли? Это тебе не Голливуд, это… ну, ты поняла. 

    Они уже собирались уйти, как к ним подлетел взмыленный мужик в мятой рубашке. Его трясло, как будто он увидел привидение, а может быть, цены на коммуналку. Это был главный организатор фестиваля.
    — Тань, глянь, это кто такой? 
    — Да фиг его знает. Может, ведущий? Хотя выглядит так, будто его током долбануло. 
    Мужчина, увидев Гошу, вцепился в него как утопающий в спасательный круг. 
    — Ребята! Выручайте! Звезда не приехала! До начала полчаса, а у меня пустая программа! Люди уже собираются, а показывать нечего!
    — А что случилось-то? — поинтересовалась Танька, разглядывая его значок "Ответственный за культурно-массовые мероприятия", криво приколотый к лацкану пиджака.
    — Да певица эта... Говорит, у нее машина сломалась. В сотый раз уже! То у нее поезд отменили, то самолет не летит, а теперь вот машина. Как будто к нам только на оленях добраться можно.
    Он схватил Гошу за рукав:
    — Слушай, ты же вроде шутник? Я тебя на лавочке слышал, когда мимо проходил. Может, выступишь? У нас и костюм есть — остался от прошлогоднего Деда Мороза!
    Гоша попятился:
    — Да вы что, какой из меня артист? Я так, только во дворе... Это ж другое дело — перед всем городом выступать!
    Но Танька уже почувствовала, что это шанс:
    — Давай, Гош! Покажем этим москвичам, как надо! Ты же вчера три часа рассказывал про то, как наш мэр пытался селфи с коровой сделать на открытии фермы. Весь двор животы надорвал!

    Через пятнадцать минут они уже стояли за кулисами. Гоша нервно мял в руках кепку:
    — Тань, ты понимаешь, что нас засмеют? Это же не на лавочке травить...
    — Да и пусть! Зато весело будет. Смотри, даже Петрович пришел — вон сидит в первом ряду с разводным ключом. Говорит, если что не так пойдет — сразу трубы чинить начнет, для отвлечения внимания.
    Они вышли под шумное, но немного недоуменное шипение толпы. Микрофон, конечно же, не работал. Гоша пару раз постучал по нему ладонью, и тут из колонок раздался гулкий хлопок, будто кто-то хлопнул дверью.
    — А, работает! — сказал Гоша и громко кашлянул. — Добрый вечер, дорогие жители нашего славного города!
    Толпа ответила молчанием. В первом ряду кто-то громко зевнул.
    — Ну что, весна — время обновления, радости и...
    — И грязи по колено! — выкрикнул кто-то из зрителей.
    — Правильно, — подхватила Танька. — Но ведь мы это пережили. Значит, переживем и этот фестиваль! Кстати, вы знаете, как называется наша сцена?
    — Как?
    — "Титаник". Потому что она тонет при каждом дожде!
    Гоша выдохнул в микрофон: 
    — Ну что, земляки, как у вас настроение? 
    Толпа на стадионе отозвалась нестройным гулом. Кто-то захлопал, кто-то выкрикнул что-то про "халяву в пятницу". Танька пихнула Гошу локтем: 
    — Давай уже, не тупи. 
    Он глотнул воды, еще раз оглядел людей, прищурился: 
    — Знаете, как определить нашего местного? У него лицо, на котором печать городка как штамп: немного тоски, немного злости и вечный вопрос — "А зачем я вообще сюда пришел?" 
    Толпа рассмеялась. Это приободрило. 

    Тут Гоша начал свой первый анекдот про местные были и небылицы, и что-то неуловимо изменилось.
    — А вы знаете, почему у нас в городе светофоры не работают? — начал он, стараясь унять дрожь в голосе. — Потому что электрик Василич считает, что красный и зеленый — это цвета для слабаков. Настоящие мужики говорят, что тормоза придумали трусы! А еще он говорит, что желтый цвет — это как русский "авось": может проскочишь, а может и как получится...
    Толпа неуверенно хихикнула. В первых рядах кто-то прошептал: "Точно, я его вчера видел, он светофор гладил и приговаривал — ну же, давай работай, родимый!"
    Гоша продолжил, нащупав ритм: 
    — А вот вчера, кстати, Петрович трубы в подъезде менял, — продолжил Гоша, уже увереннее. — Нашел какую-то допотопную, начал сверлить... Такой фонтан пошел — Петергоф отдыхает! Стоит наш Петрович в семейных трусах, с разводным ключом, как супергерой из марвеловского фильма. Только вместо спасения мира он спасал наш подвал от затопления! А потом еще полчаса объяснял бабе Клаве, что это не потоп, а "плановая промывка системы".
    Петрович в первом ряду гордо приосанился и помахал разводным ключом.

    Люди начали смеяться громче. Танька подхватила микрофон:
    — А помните, как баба Вера в мусорке икону нашла? Прибежала вся в слезах, крестится: "Чудо!" А потом выяснилось, что это крышка от старой стиральной машинки "Вятка". Теперь мимо помойки боком ходит, чтоб не согрешить! А намедни говорит: "Я теперь, как мимо мусорки иду, глаза закрываю — мало ли что еще явится!"
    Баба Вера, сидевшая в третьем ряду, перекрестилась и громко заявила: "А все равно там что-то было! Не просто так она блестела!"
    Их выступление становилось все более креативным и безбашенным. Народ уже полностью поддался энергии выступающих. Гоша и Танька буквально купались в энергетике зала, который уже был полностью на их стороне.
    Особенно ярко они обыграли очередь в местной поликлинике. Гоша изображала бабушек, которые занимают очередь с невероятно раннего утра:
    — В четыре утра уже здесь! В пять список составляем! А в шесть уже спорим, кто вчера последним был!
    Танька добавляла комический акцент:
    — И каждая точно помнит кто и когда пришел, будто это не очередь, а романтическое свидание.

    — О, а давайте про Колю-таксиста расскажу! — Гоша снова взял инициативу. — Он же придумал акцию: каждая пятая поездка бесплатно. Только есть подвох — бесплатно только до кладбища. И еще говорит: "Счастливого пути!" А на капоте у него череп нарисован. Полгорода теперь пешком ходит. Зато, говорит, бизнес пошел — бабки его теперь вместо катафалка заказывают. Экономия!
    — А я с ним ехал! — выкрикнул кто-то из зала. — Он мне скидку сделал, потому что я на переднее сиденье сел. Сказал, что пофигистам — скидка!
    Зал постепенно оживился. Если вначале люди сидели настороженно, то теперь хохотали от души. Даже Петрович в первом ряду гордо приосанился, когда Гоша упомянул его умение чинить трубы.
    Танька заметила, как меняется настроение публики. Если вначале казалось, что их освистят, то теперь люди были полностью на их стороне. Толпа хохотала, аплодисменты становились все громче. Даже дети перестали бегать, а баянист вышел из-за кулис, чтобы посмотреть, кто там "жжет".
    Гоша, отхватив микрофон обратно, завершил: 
    — А вы слышали, что у нас в городе новый аттракцион открыли? Называется "Русские горки для бедных" — ты просто бежишь за старым троллейбусом, и если повезет, заскочишь на подножку. Главное — держаться, потому что водитель еще и шутник. Вон, недавно включил отопление в июле, говорит: "Пусть народ потеет от счастья!" 

    Их выступление достигло апогея, когда они начали разыгрывать сценку про школьную жизнь. Танька изображала строгую учительницу, а Гоша — нерадивого ученика с абсурдными оправданиями:
    — Так, Гоша, сколько будет дважды два?
    — А это смотря в какой системе считать. В нашей или в московской?
    — В какой еще московской?
    — Ну как же! У нас дважды два — четыре, а в Москве, говорят, все нули приписывают. Так что там будет сорок!
    — А домашнее задание почему не сделал?
    — А у меня его собака съела...
    — Какая собака? У тебя же нет собаки!
    — А это была бродячая! Она специально за мной до дома шла, чтобы тетрадку съесть. У нее в глазах такая тоска была — видно, давно задачи по математике не решала!
    Зал взорвался хохотом. Даже организатор, который все это время нервно поправлял падающий баннер "Весна — время чудес!", остановился и захлопал.
    Танька с Гошей вошли во вкус. Начали изображать сценки из жизни города: как мэр пытался селфи с коровой сделать на открытии фермы ("Корова была против коррупции и укусила его за портфель"), как местный дворник дядя Вася объявил войну листопаду ("Он теперь листья на соседний участок сметает, говорит — это партизанская тактика").

    Но тут за кулисами появился взволнованный помощник режиссера:
    — Та самая звезда все-таки приехала! Надо освобождать сцену!
    Танька не растерялась:
    — Дорогие друзья! А теперь встречайте настоящую звезду! Но если вам понравилось наше выступление — мы живем на Ленина, 3, подъезд второй. Анекдоты бесплатно, автографы — за пельмени! А по средам даем мастер-класс "Как правильно спорить с ЖЭКом"!
    Толпа проводила их овациями. Кто-то снял все на телефон и выложил в местный паблик "Подслушано в Н-ске". К утру они проснулись знаменитыми — по местным меркам, конечно. В комментариях писали: "Лучше, чем по телевизору!", "Наши, доморощенные!", "Давайте их на День города позовем!"
    — Слушай, а может в Москву махнем? — предложил Гоша за завтраком, помешивая растворимый кофе в щербатой чашке. — Станем как эти, ну, стендаперы... У меня и материал есть — вон, вчера видел, как наш участковый пытался кошку с дерева снять. Два часа уговаривал ее спуститься, цитировал административный кодекс!
    — Ага, — усмехнулась Танька. — Ты сначала у Петровича деньги на проезд займи, а потом мечтай. Да и куда нам в Москву? Там своих шутников хватает. А здесь мы — звезды местного разлива.

    С тех пор прошло несколько месяцев. Они стали выступать на местных праздниках, собирать аплодисменты в соседних районах. Недавно их даже в областной центр позвали — правда, денег на билеты не дали, так что пришлось отказаться. Зато теперь у них в квартире есть специальная полка для "гонораров" — банок с соленьями, которые им приносили благодарные зрители.
    А вчера Танька встретила бабу Клаву у подъезда. Она посмотрела на нее, покачала головой и сказала:
    — Вот умеете же, когда хотите! А то сидите целыми днями, только в окно смотрите... А вчера, между прочим, новый светофор поставили. Может, про него тоже что-нибудь расскажете?

    Танька только улыбнулась:
    "Может, мы и не станем большими звездами. Может, так и останемся местными знаменитостями, чьи шутки знают только в радиусе трех автобусных остановок. Но знаете, что? В этом тоже что-то есть. Ведь не обязательно быть солнцем, чтобы светить. Иногда достаточно быть маленькой звездочкой в своем маленьком городе. Особенно если этот город — твой дом, где каждая улица хранит свою историю, каждый житель — свою байку, а каждый праздник — свою нелепую и прекрасную случайность".
    А светофор, кстати, проработал ровно два дня. На третий день Василич сказал, что три цвета для нашего города — это слишком сложно, и перенастроил его обратно на желтый. "Жизнь полна сюрпризов — и в этом ее красота", — как он объяснил.