Захарыч

                ЧАСТЬ 1. Браток

           - Ооо, Захарыч, браток дорогой, привет тебе! Мы заждались тебя. Ну, ты пожил, пожил, дай Бог столько каждому. Некоторые из нас опять в свет выпорхнули. А я тут пока. Скажи, а ты за нас любил? Улыбаешься. Значит, любил. Вот ты, браток, молоток. Ну, иди к своим. А я пока кое-что расскажу.
            Мы с Андреем Захарычем долго вместе ходили промысловиками, лет двадцать. Мы ж друг без дружки есть не садились. Спали в одном кубрике. Даже женились в один день. Андрей всё шутил, не перепутать бы жён. Сёстры они были, погодки, а на одно лицо. Так вот, тралили бок о бок рыбу и всякую морскую живность, до которой так охоч сухопутный люд. Все моря переплавали. Сроднились. Нас часто принимали за братьев. То ли похожи стали от крепкой дружбы. Мы не были, наверное, только в морях Южного полюса. Так это надо было пытать счастье ещё с Крузенштерном. Может быть, вместе и пробороздили бы моря Антарктики. Но как представлю трёхметровый лёд, так сразу и оказываюсь в том последнем дне.
         Тогда в Бристольском заливе мы тралили сельдь. Всё было хорошо. Рыба сама в тралы лезла. Разведка сообщила, что южнее пошла камбала. Мы, было, туда сунулись, как поднялся ураганный ветер. И мороз двадцать градусов. Судно обледенело. Сколько ж мы тогда льда наскалывали! Весь экипаж работал. Андрей тогда и обморозил пальцы на ногах. И вот пришла наша с братком очередь погреться. Только налили чаю в кубрике, как судно дало крен. И не выпрямилось. Вот здесь и пошёл счёт на минуты.
          Мы – на палубу. На нас – льдина! Ветер такой, что летит торпедой! Ну и перевернула та льдина судно! Я разбился о борт и отлетел к праотцам. Потом наблюдал всю картину сверху. Видел, как Захарыч и несколько ребят выбрались из воды и лежат на днище. На моих глазах их смыло. Троим удалось вынырнуть. Андрей ухватился за киль. Они сцепились руками, да так и продержались до прихода спасательного судна. Руки их еле разжали потом, смёрзлись они, как рыба мороженая. А Андрей кожу с мясом правой руки на киле оставил.
         У нас же был опытный капитан, да мы ж с ним… Я видел, как он вскарабкался на льдину, да накрыла её другая. Вместе с Петровичем. Тут он, с нами.
         Сколько ж тогда народу погибло, сколько судов затонуло: и наших, и японских. Беда пришла так быстро, что не успели послать сигнал тревоги о спасении наших душ.
         Да, кто был там, все уже здесь. Вот и Захарыча дождались…


                ЧАСТЬ 2. Флоксы

- Мама, расскажи про флоксы.
- Настюша, и не надоело тебе слушать?
- Ну, расскажи, пожалуйста, я так люблю, как ты рассказываешь.
- Хорошо, слушай.
- Только с самого начала, с самого раннего утра.
- С самого раннего, - улыбнулась мать и мысленно унеслась в то самое утро.
          - Начинается жаркий день. Но ещё свежо. И будто ново. А как же иначе? Новый день. И новая жизнь. Еду в город на утренней электричке. Напротив сидит женщина с огромным букетом флоксов. Наверное, их у неё 30-40, везёт на рынок. Розовые, красные, белые, бордовые, сиреневые, и в «звёздочку», и с пятнышком посредине… Колышутся перед глазами их пышные и почти живые шевелюры. А как пахнут! Вагон, утро, и весь мир, кажется, пропитан невероятным, будоражащим ароматом флоксов. Смотрю на них, очарованная.
           Вдруг к женщине с флоксами подходит паренёк. Наклонился, что-то говорит. Они вместе потребушили букет. И вот уже паренёк протягивает мне пышное облако на ножке, такое нежное, такое ароматное. Я беру, и то ли от смущения, то ли от удовольствия прячу в цветок лицо…
           Рассказала и замолчала, задумалась.
           - Сколько раз рассказывала мама эту историю. Тогда, в вагоне, когда она смотрела на флоксы, Андрей увидел её и так же не смог оторвать взгляд от неё, как она от флоксов. И видишь, какой способ нашёл познакомиться с ней. С тех пор и дружили, он был на год старше. А флоксы твоя бабушка любила больше других цветов. Посмотри, сколько их в саду, и каких только нет.
- А бабушка молодая красивая была? - спросила Настя.
- Сейчас сестрица твоя придёт, вот и увидишь, - улыбнулась мать.
            Уставшее солнце полежало-полежало на соседской крыше и скатилось с неё. Стало почти темно, почти тихо. Едва слышалось птичье убаюкивание в гнёздах, мурлыкающее журчание ручья, да подобный ему, тихий и неспешный, разговор двух женщин – большой и маленькой, что сидели на летней веранде.

                ЧАСТЬ 3. Душа

         - Захарыч, Захарыч, проснись. Мы тебе кресло притащили. Тёть Катя хотела сжечь, а мы для тебя выпросили. Вот тут, в тенёк под яблоней, поставим. Давай, пересаживайся. А то сидишь на лавчонке, как кот заборе. Давай-давай, поможем. Воот, теперь тебе мягко. А мы пошли на речку. Ой, забыл. Вот проволока. Скажи, а сделаешь букет? Сможешь? – уже шёпотом спросил. А вслух добавил:
-Ладно, после речки подскочим.
-Лёш, как думаешь, ему не больно крутить из проволоки?
-Вроде нет.
-Как он ловко правой орудует, вся ладошка скукожена, а посмотри, что делает. У тебя много крутышков?
-Двадцать один. Захарыч сказал, что столько полос на морской тельняшке. Мы с ним даже считали, он же всегда в ней. А я тоже в море ходить буду.
- А разве не две полоски – белая и синяя?
-Вобще-то это шутка. Двадцать одна. К тому же, это счастливое число.
Мальчики высыпали содержимое драгоценных коробочек на траву.
-Якорёк, лодочка, дельфинчик. А у тебя есть дельфин? Смотри, как похож, нос немножко помялся, тааак, выпрямил. Пчела на цветке, надо её Наташке отдать. Скорая, газелька, маяк смотри какой… У тебя тоже маяк есть? Ещё глобус, подзорная труба, чайка, морская звезда, рында…
-Что за рында? Так это ж склянка!
-Какая ещё склянка, рыында!
-А чего выглядят одинаково, как колокол?
-Надо спросить у Захарыча.
-Что спрашивать, я вспомнил. Рында – это корабельный колокол. А склянка – это удар колокола.
-Тогда понятно.
Много сокровищ накопили дети благодаря Захарычу. Повсюду, где можно, находили цветную податливую проволоку и приносили ему. Он и делал по их заказам крутышки – так любовно их называл.
-Откуда он взялся в нашей деревне? – продолжили разговор.
-Мамка говорит, что океан утопил его жизнь, и теперь то, что осталось, спасается на суше.
-А если жизнь утопил, то что осталось? Он же живой.
-Говорит, душа, что еле теплится, – так и сказала.

                ЧАСТЬ 4 Лариса

           -Что тут расселся, старый котяра? Не видишь, народ гуляет? - почти спихнул старика с крыльца магазина молодой мужчина. Но тут же придержал и потрепал Захарыча по плечу - сиди, мол, кому ты мешаешь. А Захарыч только и делает, что сидит: то на лавчонке или крыльце своего домишки, то до магазина доковыляет или до церкви, а то и на ступеньках школы прилепится. Болят ноги - пройдёт немного, да надо присесть. И смотреть на людей.
           Так и с Ларисой однажды встретился. Видит, быстрым шагом идёт к школе девушка. Тоненькая, лёгкая. Знакомым жестом откинула прядь светлых волос с лица. Издалека с ним здоровается и называет дедушкой. А глаза зеленющие, смешливые. Он было попытался защититься, сказать, какой же он дедушка. Но потерялся, слеза заволокла глаза, и в памяти всплыла другая картина.
           Вечер. Лариса бежит впереди. На бегу срывает с куста репейник и бросает в него со смехом. Он не всегда уворачивается, отцепляет с одежды липучку с розовым цветком и бросает в девушку. Игра заканчивается на краю обрыва. Внизу – река. Предзакатное солнце заливает золотым сиянием реку, поле. И лица, и одежду. Лариса смотрит на Андрея. Зелёные глаза смеются, на щеках играет румянец, широкая улыбка… не оторвать глаз.

                ЧАСТЬ 5. Андрей

          - Мама рассказывала, что у них с Захарычем любовь была, - продолжается разговор на веранде. - Всё началось в электричке, когда он подарил ей цветок. Потом провожал домой после уроков. Потом гуляли вечерами. Андрей перечитал всю сельскую библиотеку и всегда рассказывал интересные истории. И её подсадил на чтение.
            Говорила, что Захарыч был в молодости красивый, синеглазый с тёмными, до плеч, волосами. Они вместе придумывали темы школьных вечеров, вместе ходили на танцы, вместе, вместе, всегда вместе. Пока он не ушёл служить на флот.
            Примерно через год переписка оборвалась. В отпуск морячка не отпустили. Спустя много лет тётя Лиза, мамина сестра, призналась, что была так влюблена в Андрея, что перехватывала от него письма. А тогда мама решила, что разлюбил её Андрей, и перестала писать ему. Сколько ж она переплакала. Потом встретила папу. А дядя Андрей… Рассказывали, был женат. Да только семья его погибла, жена и сын. Больше про него ничего не слыхали, пока он не приехал сюда. Да и сейчас мало что знаем. Живёт себе тихонько. Тётя Варя давно умерла, а вот домишко ему достался.
            Послышались быстрые шаги во дворе, легко простучали по крыльцу, и на веранду вбежала девушка.
- Опять секретничаете? – отдышавшись, спросила с улыбкой.
- Да, у нас есть большой секрет про флоксы, - ответила Настя.
- Про флоксы? – рассмеялась в ответ. – Разбудите меня среди ночи, и я расскажу вам про флоксы. Мама, - продолжила девушка, - Сегодня Захарыч назвал меня Ларисой!
- Правда? Смотри-ка, помнит! Доченька, ты так похожа на бабушку.

                ЧАСТЬ 6. Храм

           Ранним утром по селу течёт погребальный звон церковных колоколов. Сначала - нежные звуки самого маленького колокола. Потом того, что побольше. И так - до самого большого. Звон медленно нарастает. А потом вдруг звучит громко и в унисон. И вновь звонит самый нежный, долго и жалостно. Потом тот, что побольше, грустно и скорбно. Они объединяются и перерастают в общий, заполняющий пространство, гул, пока не ударят разом и не выразят скорбь. И так несколько раз. А потом вдруг краткий и радостный трезвон - знак веры в воскресение души усопшего.
          Вместе со звоном по селу расходятся тихие разговоры:
-Захарыч умер.
-Царствие небесное.
-Настрадался человек.
-Светлая память.
-Отмучился…
 -Я ж ему утром пирогов да молока принесла, - рассказывает соседка. Вижу, в кресле, что мальчишки приволокли, сидит. Подумала, что с вечера уснул, да так и проспал до утра. Глядь, а он и не дышит. Что и осталось от прежнего Андрея, так глаза синие. Море, видать, в них отпечаталось. Закрыла ему глаза. Да пошла к отцу Николаю. Божий был человек Захарыч. Никому зла не сделал. А сам намаялся.
           Захарыча отпевали в церкви, как полагается. После разрешительной молитвы повезли хоронить. На могиле отец Николай сказал прощальные слова:
           Андрей Захарович Волошин много лет работал на рыболовецких судах. Рассказывал, что так любил море, что выбрал бы смерть только в морских пучинах. Но судьба распорядилась иначе. Вы все слышали про тот страшный шторм. Но Андрей Захарович выжил. Мало того, он совершил подвиг - спас нескольких человек. Обморозился и стал инвалидом. С этого момента море для него стало недоступным.
         Правду говорят, что беда одна не ходит: домой вернулся к могилам. Да только после госпиталя их оплакивал. А там и матушка его, Варвара Степановна, умерла, царствие ей небесное.
         О том, что было с ним дальше, Андрей Захарович никогда не рассказывал. Только однажды передал мне большую сумму денег на строительство храма. Когда ж это было? Лет двадцать назад, ещё до возвращения домой. Светлая тебе память, Андрей Захарович.

                ЧАСТЬ 7. Золотые лучи

          Захарыч сидит в кресле под яблоней, что спустила ветви сюда, со двора на улицу. Мимо идут соседские коровы с пастбища. Домой возвращаются, спешат на дойку. Следом – ребятня всех возрастов. Кто пешком, кто на велосипеде коров гонит. Загорелые, шустрые чертенята. Прошли, пронеслись, только пылинки висят в воздухе да поблёскивают в лучах вечернего солнца. Вдалеке прогрохотал грузовик. Сердце Захарыча сжалось: унёс он жизни жены и сынишки...
          И вспомнил он дом Зоиных родителей, большой, добротный, в котором когда-то жила большая семья. И где его маленькая семья так недолго была счастлива. После гибели жены и сына не смог жить в том доме. Маялся, маялся и продал. А деньги с продажи потратить не смог. Душа совсем изболелась. Стал в церковь захаживать. Вспомнил, что в родной деревне церквушки нет. И не был там давно. Да и никто его не ждёт. Могила матушки только, и та неоплаканная.
          Вот теперь и на родине храм. Для Бога и для души Зоиньки и её родителей. И Лёвушки. И матушки.
          Солнце позолотило верхушки деревьев: прошлось кистью по высоким тополям, положило густые мазки на раскидистые ветви берёз, обронило золотые капли на гроздья рябины. Подрумянило церковные купола. Скользнуло по крышам домов, заглянуло в окна и пролилось на дорогу. Подкралось к Захарычу и залило тёплым светом лицо. А с лица луч скользнул прямёхонько в душу. И так тепло стало в ней, так светло. И отчего-то радостно.
         Вспомнил Захарыч, как бежал ему навстречу Лёвушка. Недавно пошёл, а уже бегать научился. Вспомнил сынишку, будто увидел сейчас. Сердце заполонило любовью. И вот уже он идёт навстречу маленькому сыну. А тот бежит так быстро, что становится страшно: не дай Бог, споткнётся. И тоже бежит. Схватил сынишку на руки и давай подкидывать. А Лёвушка – хохотать. Успокоились, а тут и Зоинька подошла. Одно лицо у них с Лёвушкой – короткие носы и ямочки на щёчках. Обнялись и пошли вверх по солнечной дорожке.