5. Праздник города

      Случайно в интернете мне на глаза попал альбом «Советский Хабаровск», листая, обратила внимание на фотографию, где показан вход в парк ЦПКО и надпись: 100 лет Хабаровску и даты 1885–1958. А в нижнем углу слева стоит мальчик в шортах, белой рубашке и тюбетейке, так это мой брат, Серёжка, я тоже должна быть рядом, но фотограф меня не взял в кадр. Это точно он, у нас с ним одинаковые тюбетейки были, и  место, и в этот день, в этом городе я с братом были здесь. Господи, сколько воспоминаний у меня про этот праздничный день.

      Весна 1958 года, мне 9 лет, брату Сергею 6 лет. Тогда я ещё не знала, что городам тоже считают года и у городов тоже бывают дни рождения.
В день 100-летия Хабаровску в нашем деревянном, двухэтажном и двух-подъездном доме во всю чувствовался праздник, по двору, в ожидании какого-то важного события, расхаживали красиво одетые женщины и мужчины в парадной военной форме, начищенных до блеска сапогах, пахнущих ваксой.

      А в нашей коммунальной квартире был переполох, соседка, тётя Дуся спешила, подшивая подол юбку чужой тётеньке прям на ней, и показывала жестом, чтобы хозяйка платья молчала, иначе портниха ей память пришьёт, такое поверье есть Я, стоя рядом, раздумывала, хорошо или плохо, когда пришьют память.

     Мама тоже спешила, она раскручивая на  своей голове верёвочки с бумагой, чтобы у неё были кудряшки,громко нам говорила, чтобы мы надели новые сандалии. Мне  заплели две косички и сложили их «корзинкой», завязав два банта, а Серёжку переодели в «новую» белую рубашку, перешитую из папиной. Папа курил в коридоре вместе с соседским дядей по фамилии Ковба, которого взрослые называли «Ковбецкий». Он громогласным голосом подгонял всех: «Женщины, быстрее собирайтесь, из-за Вас мы опоздаем на праздник!»

       Вдруг к нам во двор подъехал автобус, выделенный воинской частью, который остановится прям напротив нашего дома. И все, ожидавшие праздника люди, побежали занимать места. Мама уже в подъезде нам на головы надела вельветовые тюбетейки,которые сама расшила цветными нитками. Возвращаясь обратно в квартиру,она крикнула: «Вы идите, заходите в автобус, займите места, мы сейчас быстро, и вернёмся».

      Нам досталось сиденье почти в самом конце, а народу набилось столько, что и не разглядеть тех, кто стоял. Все громко разговаривали, все по-соседски знали друг друга. А какая-то тётенька, стоящая рядом, взяла на руки моего брата, села на его место, и хотела Серёжку пристроить между нами, но  ему это не понравилось, он почти заплакал, я посадила брата на своё место, сама встала. Он по характеру был тихим и послушным мальчиком, я верховодила, было видно, что он испугался и всю дорогу держал меня за руку. Эта женщина теперь широко раскинула юбку своего красивого, понбархатного платья и заняла почти всё сидение, наверное, чтобы не помять, от неё пахла духами, похожими как у мамы, на голове была соломенная шляпка с бантиком.

      Пока я пересаживала брата, автобус тронулся с места, я подумала, что нашт родители успели войти и стоят около двери, рядом с шофёром, а из-за стоящих людей не видно. Автобус остановился у входа в парк около Амура. Когда мы вышли почти последними, то увидели, что нет нашей мамы и нашего папы, все взрослые и родители с детьми быстро разошлись, и мы с братом остались одни. Доносилась музыка, в парке играл духовой оркестр, народу было много, все спешили куда-то и шли по улице. Вот этот момент и запечатлел фотограф.

     Я запомнила, слова, которые сказала мама, что скоро вернётся, поэтому остались ждать на месте, с надеждой, что скоро подойдёт другой автобус и наши родители приедут, нам надо только немного их подождать. Мы встали рядом со скульптурой льва, чтобы быть повыше и быть заметными, потом брата посадила на этого льва, раньше мы фотографировались верхом на нем, когда гуляли в парке с мамой и папой.

     Почему-то никто из взрослых не спросил нас, почему мы одни, где наши родители, никто не сказал, что нам делать, ожидать или куда-то пойти? Но никакой автобус больше не приехал и никаких машин не было видно. Брат стал плакать, проситься к маме, я пообещала ему, что мы сами найдём своих родителей, они, наверное, уже прошли мимо нас и ищут там, где проходит какое-то событие, куда спешат все люди.

      Взяв крепко Серёжку за руку, пошли и мы пошли на праздник вместе со всеми нарядными горожанами. День был солнечный, время, наверное, послеобеденное. Со всем народом подошли к входу, как я потом поняла, увидев большое поле с дорожками, что это стадион. По-моему, здесь были все жители города, но первые ряды свободные, правда, мы немного запачкались, лавки, покрашенные синей краской, ещё не очень хорошо высохла.

      Ничего интересного на стадионе не происходило, спортсмены маршировали с флагами, акробаты демонстрировали разные фигуры, собравшись вместе и поддерживая друг друга, делали: то большой цветок, то сооружали высокую башню, то расходились на несколько кругов… Мой братишка совсем устал и собирался уснуть, положив голову мне на коленки.

       По громкоговорителю сильно звучала музыка, иногда что-то диктор говорил, а глазами пыталась найти родителей среди зрителей на трибунах, но безуспешно, взяв брата за руку вышла на беговую дорожку, чтобы нас увидела мама, но какой-то дядечка отвел нас, в сторону, предупредив, чтобы не выходили и сидели смирно.

      Мой братишка стал ныть, что хочет пить, в общем нам всё надоело и мы вышли через ворота стадиона, увидели квасную бочку с огромной очередью, но у нас, всё равно, денег не было. Пошли прямо к Амуру, я сняла свою тюбетейку и напоила брата амурской водой, и сама напилась.

      Глядя на бесконечные воды Амура, я заплакала, осознав, что родителей мы не найдём, мы потерялись. Серёжка – молодец, он стал уговаривать меня, просил не плакать, говорил, что мама скоро придёт. Подумала. что мама , наверное, тоже плачет, нас не может найти, вспомнила мамины слова, когда они вечером уходили в кино в воинскую часть, обращённые ко мне: «Тамара, ты в квартире остаёшься за старшего!», а брату наказывала: «Серёжа – слушайся сестру, она остаётся за взрослого!».

      И, обняв брата, объявила ему, что сегодня я буду за взрослого и ты меня слушайся, сегодня ты тоже будешь взрослым, мы обязательно дойдем до дома, я знаю, куда нужно идти. А нужно найти лестницу, по которой всегда спускались к Амур или поднимались в город. Там будет автобусная остановка и автобус № 1, который довезет нас, а если не повезёт без денег, тогда пойдем по этой улице.

       Мы долго искали эту лестницу, нашли, но другую, сейчас я знаю, что вышли на улицу Серышева. Стало быстро темнеть, я не знала эту часть города, и почему-то в это время по этой улице не ходили машины, автобусов тоже не было, люди встречались редко. У женщины поинтересовалась, как нам пройти к площади Ленина, там я разобралась как выйти к дому, на площадь мы на новогоднюю ёлку ходили, иногда с мамой на рынок через парк Динамо проходили, и на санках я с горок катались. Она объяснили, что нам нужно спуститься по этой улице и подняться, там будет центральная улица и никуда не сворачивая, по ней дойдете до площади.

       Ох, какая эта дорога оказалась трудной. Сергей стал капризничать, он засыпал на ходу, несколько раз садился на траву и пытался уснуть в газоне под деревом, я его теребила, просила пойти своими ножками, пыталась его тащить на своей спине как в картине, которая висела у нас в группе детского сада – девочка вместе с братом спасаются от грозы. Но ручки у брата были сонные и у меня сил было немного, поэтому плохо получалось.

      Немного нас спасла колонка с водой, которая была внизу улицы, с трудом накачали воду опять в тюбетейку, умылись, взбодрились, я развязала свои банты и перевязала брату ранки, которые он натёр новыми сандалиями. Поднимались по улице с новыми силами, уговорами, с временными остановками и отдыхом.

      Странно, на центральной улице было темно, окна домов не светились, праздник закончился и все ушли спать,  машин не было, встречные группки людей шли по проезжей части, некоторые пели под гармошку, улица была грязной, мы даже нашли не лопнувший воздушный шарик, на нас никто не обращал внимания.

       Вот и площадь Ленина, сели на лавочку под фонарём напротив здания «Телеграф», из окон которого падал свет, рядом был памятник погибшим воинам с большим каменным венком, от клумбы доносился вкусный запах цветочного мёда, и мой брат окончательно уснул, наверное, и я тоже. Очнулась, когда стало прохладно, растормошила полусонного Серёжку, прохожих не было и по пустынной улице, прям по дороге дошли до колонки, внизу улицы Пушкина, но не смогли с ней справится, слишком тугая качалка, силёнок не хватило, подошла женщина с ведрами, помогла нам напиться и умыться.

       И так, отдыхая на бордюрах, считая количество шагов вслух, мы дошли до улицы Ленина, здесь уже всё знакомо, вошли во двор, светилось только одно наше окно на первом этаже, я крикнула: «Мама, мама, мы дошли!..». Папа подхватил на руки Серёжку, мама в слезах, гладила, обнимала меня и ругала, почему я не сказали в автобусе, что без родителей, почему не остались на месте у входа в парк, почему не обратились к милиционеру, почему не подошли  любому взрослому и не объяснили, что потерялись, почему не слышали объявление по громкоговорителю на стадионе, что потерявшихся детей ожидают родители, почему…? Позже узнала, что больше всего боялись, что я потеряю брата в этом людском потоке, оказывается нас искала милиция, солдаты, родители, соседи.

     - «Мама, а где конфетки, ты же обещала, если мы будем вести себя хорошо…». Нам выдала по конфетке со словами, что за такое плохое поведение не положено.

     (Продолжение следует)