Отложенная книга

Для игры Этюды 5: http://proza.ru/2025/01/03/165
Задание 17. Я позвонил,  чтобы сказать тебе...


  В те времена книги были дефицитом. Девушки же скорее наоборот. Одну из них двадцатилетний Артем спросил, лежа на диване, который стоял в его сторожке: “У тебя есть что-нибудь почитать? А то сидишь тут один всю ночь, а книжки все у друзей и соседей прочел”.
  Обычно он с девушками о книгах не разговаривал. Но с этой, почему-то захотелось поговорить о чтении. И она сказала, что посмотрит, поскольку папа ее с недавних пор стал собирать домашнюю библиотеку. И принесла на следующее дежурство книжку иностранного писателя под иностранным же названием “Хомо Фабер”. “Твоя любимая книга?”, - спросил Артем. “Нет, просто я подумала, что тебе она может понравится. Там немножко про индейцев в Южной Америке”, - ответила Лера.
  “Когда это я успел ей признаться, что увлекался южноамериканскими индейцами в детстве. Неужели мы в таких близких отношениях?”, - как-то даже с тревогой подумал Артем о Лере и всем что с ней связано. В сущности, связано было с ней не так уж много. Она села на соседнюю лавочку возле института. Шли занятия и вокруг было пусто. Артем решил, что это неспроста.
  Конечно, он ее замечал раньше. Несмотря на обилие прекрасного пола, красивых среди прекрасных было не так уж много. Лера была в его вкусе, особенно волосы. Он давно мечтал о таких волосах: светлых, прямых, чуть закругленных над ушами. Артем подошел, попросил зажигалку. Она оказалась некурящей. Возникла неловкость, особенно после того, как Артем сел рядом с незажженной сигаретой. Неизвестно чем бы кончилось, но, волнуясь, он машинально достал зажигалку, которая лежала в кармане. Девушка засмеялась, лед тронулся.
  И вот всего-то два месяца спустя их отношения зашли так далеко, что они заговорили о книгах. Впрочем, дальнейшего развития не случилось. Артем начал читать буквально в ту же ночь после того, как хозяйка книжки оставила дырявый диван в его полное распоряжение. Начиналось все с какого-то нудного перелета в Мексике. Путешествие закончилось аварийной посадкой в пустыне. Затем описание закатов и кактусов на пять страниц, потом спасение в забытом всеми богами городке на границе с Гватемалой. Там вступают индейцы, но ни фига не дикие, а облагороженные цивилизацией, которая проявляется в виде широких штанов и кактусовой водки. Приправой к сюжету служат многословные самокопания главного героя, от которых становится еще сонливее.
  В общем, книгу Артем забросил на полку, где она провалялась до того, как появилась Ира, у которой не было книжек, но зато была такая развитая грудь, что развитие всего остального просто не поспевало. Потом Света и, кажется, Оля в результате чего он женился на Лене и прожил двадцать лет в счастливом, то есть без эмоций, браке. И вот командировка в Тмутараканск и книжный киоск на вокзале перед полуторадневным путешествием в поезде. На полке, среди десятков до оскомины знакомых названий, одно редко встречающееся: “Хомо Фабер”. Воспоминания не то, чтобы нахлынули, но забрезжили, и книжка была куплена.
  Соседи попались хорошие, то есть одной бутылкой ограничились. Артем выдумал язву желудка, и ему разрешили не участвовать. Он хотел пропустить ту часть книги, которую он уже читал в студенческом младенчестве, но по прошествии многих лет имена героев стерлись и влиться в канву повествования со второй четверти романа не представлялось возможным. Артем начал сначала.
  Уже во вступительной самолетной части он обнаружил пару мыслей, которые пригодились бы в жизни. Описание мексиканской пустыни поразило парадоксальностью красок и вызываемых ими эмоций. Некоторые абзацы он перечитывал дважды, просто для удовольствия. В одном месте герой от вынужденного безделия ругается со своим alter ego, ставя ему в вину, что тот любуется красотами песчаных закатов, тогда как высококлассного инженера должны волновать только практические вещи, на которые он может повлиять. Перед Артемом всплыл обычный поздний вечер в сторожке. Ночная лампа, старый диван, полупустая бутылка вина, Лера лежит прикрытая тонким покрывалом, потягивает вино и спрашивает: “Зачем ты собираешься стать инженером, когда ты совсем не инженер?”. Он так и не ответил на этот вопрос ни тогда, ни в течение последующих лет.
  А соседи по купе, между тем, заводят разговор за жизнь, а герой, между тем, попадает в город, затерянный в джунглях, где живет в единственном гостиничном номере, расположенном над единственным в поселке заведением общепита. В городе грустные индейцы пьют горючую чачу из тыквенных калебас и жуют листья коки. По вечерам они дуют в индейские дудки и поют песни о том, что не знают зачем они нужны в стране, где президенты, политики, выборы и даже автомобиль, принадлежащий хозяину того бара, где живет герой.
Однажды, разоткровенничавшись, он рассказал, что много раз мечтал жить лет четыреста назад, когда открывались новые земли, народы, звери и растения. Не дойдя шагов десяти до своего подъезда, Лера, вдруг, остановилась и прервала его: “А представляешь, если жить там, зная, что через четыреста лет будет здесь? Страшно?”. Он отшутился под влиянием алкоголя довольно глупо, она уклонилась от прощального поцелуя, вместо этого потерлась о его щеку и ушла.

Вообще, как выяснилось, главный герой летит из Нью-Йорка, где он работает в межнациональной энергетической корпорации, в Венесуэлу, чтобы установить турбину. Но в самолете он встречает немца, который знает его друга, пропавшего во время войны в Европе. Короче, они втроем (еще какой-то американский музыкант присоединился) пробираются через джунгли на гватемальские плантации, где навряд ли растет чего-нибудь полезное для здоровья, чтобы увидеть этого потерянного друга. В хижине посреди полей и лесов они находят его свежеповешенным.
  Дальше герой рассказывает о своей самой большой любви, полуеврейке, которую он перевез в Швейцарию, чтобы спасти от нацистов, и которая от него забеременела, и которую он бросил, испугавшись отцовства. Много лет спустя он узнал, что на ней женился этот самый друг, что болтается в петле, под грохот джаза из включенного на всю радио.
  Скорее всего в ней было нечто наркотическое или она обладала гипнозом в легкой форме. Иначе зачем Артем с ней откровенничал, как с названным братом. Рассказал об однокласснице, которая женила на себе какого-то олуха через беременность. Спросил, могла бы она так сделать. В это время они исследовали диван на предмет точки Ижд. Старый кожаный балбес издавал изуверский скрип только когда ему давили на крохотный участок, где-то в районе низкой спинки. Скрип сбивал с ритма в самое неподходящее время, вот они и прозвали его ‘джи’ наоборот.
  Леру совершенно не смутил его вопрос. Она сказала, что женщины делятся на две группы. Одни очень хотят замуж, и готовы ради этого пойти на все. Другие очень хотят замуж, но не готовы расставлять капканы на пути выбранной жертвы. Себя она отнесла ко второй группе. “Вторая группа глупее первой”, - сказал Артем. “Мужчины очень доверчивы. Мало кто из них сомневается, что это получилось случайно”.
  Его комментарий произвел на Леру сильное впечатление. Она сказала: “Браво, маэстро”, и пожала его руку. А герой, кстати его фамилия Фабер, возвращается в Нью-Йорк, где пытается отцепиться от надоевшей любовницы. Тут подворачивается командировка в Париж, и он, сославшись на возникшую после мексиканской аварии воздухобоязнь, покупает билет на пароход.
  “Представляешь, - сказал бы Артем Лере, если бы прочитал книжку вовремя. – “На пароходе через Атлантику! Обратный Колумб. Классика, экзотика!”. Но он не сказал. А Фабер знакомится на корабле с молодой девушкой по имени Элизабет и, хотя активно не признается себе в этом, влюбляется. Собственно, с этого и начитается сюжет. Для чего было тропическое предисловие длиной в одну треть романа остается непонятным. И Артем бы не понял, если бы прочитал книгу сразу. Но он решил подождать двадцать лет и пришел к выводу.
  Предисловие и должно быть тропическим. В первой трети мы летим и падаем. Но независимо от того в полете мы или на земле среди обломков, восходы в молодости всегда шафранные, а закаты багровые. Мы ломимся через лес к отсутствующему на карте городу, потому что позднее любые попытки погнаться за открытиями вычеркнет редактор. Это можно сделать только в предисловии к книжке под названием “Моя жизнь”. А в основном тексте народ занимается чисто механическими штуками, как то: гнездостроительство, воспроизводство, гнездоломательство и смерть. Последняя, вообще-то, тянет на категорию философскую. Но возвышается на уровень полноценного  Эпилога она только у людей выдающихся, преимущественно своим злодейством: цари, полководцы; гораздо реже научными и культурными достижениями.
  Вот и главный герой книжки, которую Артем читал на верхней полке, пока на нижней соседи выясняли кто из них больше за все хорошее и меньше за все плохое, тоже не нашел ничего лучшего, чем посвятить основную часть подготовке к смерти. Правда у него это получилось сильно романтично и очень рискованно, по самому лезвию моральной бритвы. И потрясение, которое испытал Артем, дочитывая последнюю страницу с одновременным запихиванием трико в чемодан уже на подъезде к вокзалу Тмутараканска, он поставил в заслугу автору книженции за то, что тот сумел удержать баланс над такой пропастью, по сравнению с коей каньон “Лолита” просто канава.
  В зале ожидания Тмутараканского вокзала сидела Лера. Артем обрадовался, что сможет наконец-то отчитаться о прочитанной книге и направился с чемоданом прямо к ней. Но по пути его некстати сразила мысль, что это та Лера, которая двадцать лет назад. Сейчас она должна выглядеть совсем по-другому. Он все же сел неподалеку и поглядывал с надеждой, пока к нынешней Лере не подошел красавец атлет с двумя морожеными. Артем оставил “Хомо Фабера” на сидении и пошел садиться в поезд, поскольку случилось это уже по окончании командировки, три дня спустя.