Полочка для Бога. Наивный рассказ

Раньше Бог нигде не жил.

То есть, конечно, Он жил и до меня, и будет жить после меня.
Он везде и всегда, поэтому какого-то особенного места жительства Ему не
нужно. Нигде не жил Он именно у меня дома. По крайней мере, у Него не было в
доме какого-то особого места, а если и было, то точно не в моем кабинете,
потому что и кабинета-то никакого не было.

Была комната от прежних хозяев, в которой давным-давно была детская,
потом из нее сделали маленькую спальню со встроенным шкафом, потом
хозяева переехали и продали дом, в котором новая хозяюшка сделала ремонт.
Потом в этот дом приехал жить я, а комната стояла пустая и ей никто не
пользовался.

В раздвижном шкафу были свалены разные ненужные вещи.
На одной из полок, за приоткрытой дверью, стояли две иконки Девы Марии,
одна из которых, подаренная давным-давно моей матушкой, путешествовала со
мной с квартиры на квартиру.
В комнату редко кто заходил, и большую часть времени иконы смотрели в окно
на закат, поскольку окно, лицом к которому они стояли на полке, выходило на
запад.

Я редко бывал в этой маленькой комнате.
Обычно я туда приходил или полежать в тишине на диване, когда был сердит
на себя и весь мир, или вытереть пыль с полок шкафа, потому что Деве Марии
стоять в пыли как-то неправильно.

Но в дурном настроении я бывал все-таки не очень часто, и так как туда редко
кто заходил - пыли было мало, потому что вокруг дома растет много зелени, а
дорога с нечасто проезжающими машинами лежит в стороне.
Потом я заболел, и мне предстояла медицинская операция. Я подумал, что мне
надо будет где-то восстанавливаться, и решил сделать из маленькой комнаты
кабинет с диваном, где я буду лежать и набираться сил, а может быть даже
начну писать рассказы.

Я разобрал встроенный шкаф, отодрал слой красных обоев, за которым
открылись старые шпалеры в наивных котах и карамельно—карусельных
лошадках из бывшей детской, и я подумал, что Дева Мария не скучали здесь в
одиночестве.

Сделав ремонт, я перенес в новый кабинет кресло, поставил перед окном
секретер, сбоку от окон - книжный шкаф, а диван стоял и до ремонта.
Раньше он был с красной накидкой (поэтому комната называлась «красная»),
теперь же на него был надет новый оливкового цвета рубчатый чехол.
На стену я повесил большую карту мира, чтобы думать о разных глобальных и
важных делах, а в угол поставил торшер. На верхнюю полку книжного шкафа я
положил красивую Библию в тяжелом кожаном переплете, и рядом поставил
те самые две иконки Девы Марии. Бог стал жить в книжном шкафу.

Медицинская операция прошла успешно, и мне не пришлось отлеживаться,
поэтому теперь я использовал кабинет, чтобы что-нибудь писать.
Я приходил туда, садился за секретер или ложился на диван, открывал лаптоп,
но писать не получалось, потому что мысли все время куда-то разбегались, и
большую часть времени я проводил в интернете, читая новости и сердитые
комментарии к ним.

Изголовье дивана смотрело на восток, а над ним было удобное место для
полочки, и я думал, что когда-нибудь ее сделаю и переставлю туда иконы.
Но каждый раз меня что-то отвлекало, да и мало ли важных дел у нас, чтобы
тратить еще время на обустройство места для Бога, тем более что Он и так
живет всюду.

К тому же я наконец-то начал писать свою вторую книгу - роман (первую книгу-
повесть я написал год назад, и ее даже прочитала уйма народу - то ли десять,
то ли даже двенадцать человек).
Роман, который так легко начался, давался все труднее, и на середине
окончательно забуксовала как внедорожник в песчаных дюнах.
Я расстраивался, сердился на себя, смотрел на шкаф, в котором стояли книги
тех, кто по-настоящему умел писать, и от этого расстраивался и утомлялся еще
больше.

Тогда я закрывал глаза или путешествовал ими по комнате, и каждый раз
взгляд наталкивался на пустоту над изголовьем дивана, куда я все планировал
и все не мог собраться повесить полочку.
Я очень не люблю делать что-то своими руками, предпочитая покупать готовые
вещи или приглашать специально обученных людей, чтобы они все сделали
хорошо и правильно.

Но приглашать кого-то, чтобы сделать и повесить одну маленькую полочку над
диваном - это странно даже для меня.
Поэтому я вздыхал и продолжал страдать - от своей бесталанности, как
писателя, и от своей лени работника руками.
Когда я заболел, у меня появилось много свободного времени.

Я стал часто гулять по берегу Северного моря и думать.

Думал обо всем - о себе, об устройстве Вселенной, о том, кто такой человек, как
феномен, о мире, в котором я живу, и о том, зачем мы все здесь?

«Зачем мы все так несчастны?» - думал я.
«Зачем и почему мы обижаем друг друга? Ругаемся? Воюем? И даже обижаем
детей? (а это уже, согласитесь, полное безобразие)».

Конечно я знал, что до меня очень много по-настоящему умных людей искали
и не находили ответы на все эти вопросы.
Или находили, но раз за разом другие нашедшие, чьи ответы были иными,
объявляли первым войну, о вопросах и ответах как-то забывалось, и все
начиналось сначала.
И тем не менее я пытался своим маленьким грецким орешком мозга найти
свои ответы.
Искал - но находил только ракушки на песчаном берегу.

Один из вопросов, на который я искал ответ - «Почему мы так часто назначаем
Бога виноватым во всех наших бедах?»

Ведь как это бывает - сначала мы начинаем ругать и обвинять в друг друга,
потом - правительство своих стран, потом - правительство стран чужих.
После этого мы ругаем мировое правительство (через четыре улицы от меня
есть подходящий старинный дом, увитый виноградом, и я часто представляю,
гуляя, что «мировое правительство» заседает и строит козни именно там).

Когда заканчиваются все возможные правительства, министры, короли и
президенты, мы или начинаем ругаться по новому кругу, обоснованно и
аргументированно назначая других виновными за все свои беды, или
переходим к Богу, потому что дальше ругать оказывается уже некого.

Можно, конечно, поискать причины нашего недовольства жизнью и миром в
себе, но это, согласитесь, было бы уже слишком.

В конце января я лежал на диване, книга продолжала буксовать, а комнату
освещало солнце.
Я смотрел в пустоту над головой и вдруг подумал - «А сколько мы даем Богу, в
сравнении с тем, сколько Бог дает нам?»
Даем буквально - своего времени, сил, энергии, любви?
Я удивился, что такая простая мысль никогда не приходила в мой грецкий
орех.

Тогда я встал с дивана и полез на чердак, где у меня лежат полки от старого
шкафа.
Отмерил нужные сорок сантиметров. Срезал электролобзиком часть, но
поскольку, честно сказать, хотелось закончить побыстрее, срезал кривовато.
И в этот момент мне пришел в голову рассказ о полочке для Бога.
Конечно, Богу не так чтобы была нужна эта моя полочка. Он спокойно жил себе
везде вокруг, в том числе и в шкафу, не жаловался и не обижался (не думаю,
что Он вообще может обижаться).

Но она нужна была для чего-то мне.

Ведь я полгода думал об этой полочке, значит она была важна?

А может быть, я всегда все делал криво для Него, но ждал, что для меня, для
меня-то должно быть прямо?
Я полез на чердак еще раз. Достал другую доску, повторил все те же действия,
но аккуратнее. Не сказать, что получилось идеально (идеально из моих
близких и знакомых руками делает что-либо только мой папенька), но
получилось хорошо.

Электроотверткой я прикрутил семь шурупов, вымыл поверхность полочки
спиртом, а потом закрасил белой краской стыки.
Потом я перевез туда две иконы Девы Марии, Библию, молитвослов, который
так же подарила мне маменька, и потертую иконку Рождества, Поклонения
Волхвов и Искушение Святого Иосифа новгородской школы живописи, которую
я когда-то купил на «блошином рынке» в центре Амстердама.

Получилось очень симпатично.
Конечно, я вижу определенные недостатки (представляю, сколько бы их
увидел папенька), но мне все равно нравится, а ребро полочки я украсил
обрывком тонкой рождественской гирлянды в серебристых звездочках - они
мне напоминают и Его венец, и Вифлиемскую звезду.

В окно светит заходящее солнце, которое завтра взойдет на востоке.

С улицы доносится смех соседских ребятишек, играющих на детской
площадке, а у Бога теперь в моем кабинете есть своя полочка, и мне кажется,
что Ему там хорошо и Он мне оттуда улыбается.

30 января 2025.