Часть 3. Глава 3. Конюховка

Последние годы перед пенсией Андрей Николаевич трудился конюхом.

 Причин было несколько и первая – здоровье. Единственная почка уже не позволяла совершать такие экстремальные подвиги, как многодневный перегон скота «в горы» (с ночевкой на земле) и длительные вахты в продуваемом всеми ветрами домике. Да и труд колхозного скотника, когда нужно постоянно орудовать то вилами, то лопатой перемещая центнеры, а то и тонны – становился непосильным.
...А тут и Игренька попал в злые руки бригадира, а еще что-то начальство двух колхозов поссорились, а еще предыдущий конюх ушел на пенсию...

...Фатеевна, конечно, сколько могла, столько противилась – она знала, что работа конюха «блатная»: и за предоставленного коня нуждающиеся будут благодарить бутылкой, да и на «конюховке» всегда «толчется» деревенская пьянь… Одним словом понимала, что если муж станет конюхом – до пенсии может и не дожить…

...Но и Николаевич понимал то же самое, поэтому обещал, и в первую очередь – себе самому, воздерживаться, насколько будет возможно.
И, надо сказать, что вопреки мрачным прогнозам жены – у него это получалось. Пусть и не без изъянов и срывов, но, будучи конюхом он пил, гораздо меньше, чем мог бы на такой работе. Зато порядок был во всем: и загоны для лошадей он сам успевал вовремя отремонтировать, и скотники теперь стали привыкать сбрую не бросать как попало, но каждый вешал на свою «спичку», т.е. железный стержень, заказанным новым конюхом в кузнеце и им же вбитый в стену. А та сбруя, которая требовала ремонта, незаметно для других восстанавливалась, как по волшебству.

...А еще на конюховке теперь «не пьянь отиралась», а мальчишки.
Николаевич не гонял их понапрасну, но мог предложить несложную работу: съездить, посмотреть, как пасется табун, или помочь с ремонтом сбруи, или… Работы было много и мальчишкам было интересно, тем более, что Андрей Николаевич знал множество всяких историй, да и рассказчик был замечательный, поэтому и друзья младшего сына Юрки, и друзья старшего внука Ромки чувствовали себя на конюховке, может быть, даже лучше, чем дома…

...А еще Андрей Николаевич имел удивительное поварское чутье и, хотя до дома было недалеко, зачастую, когда молодежь приходила к нему «что-нибудь помочь» - он умудрялся быстро и ловко приготовить на старенькой плитке какое-нибудь кушанье, которое пацаны съедали с превеликим удовольствием. А он смотрел на них с теплотой и говорил: «Мужик должен уметь делать все. Но не обязан всё делать, поэтому, вы, парни, пока есть возможность – учитесь всему». И, ненавязчиво учил тому что сам умел: и коня поймать, оседлать или запрячь, и сбрую починить, и гвоздь заколотить, и топор правильно в руки взять, и картошку почистить, и лук порезать, и посуду помыть…
…Слушались его мальчишки беспрекословно, обращались уважительно, не наглели, но и он, если вдруг замечал кого-то курящим за конюховкой или слышал несоответствующие возрасту выражения – замечания делал, но так, что даже провинившийся не мог понять: о нем говорить «дядя Андрей» или просто «историю рассказывает»…

***
Игренька в этот период опять стал поправляться. В оглобли он теперь вставал не по необходимости, а «от случая к случаю». Чаще же ходил под седлом. Ну и не брезговал вкушать всякие лошадиные вкусности в виде овса и сена. В результате бока у него округлились, шерстка заблестела и в характере вновь стала проскальзывать какая- то игривость. Например, если утром Хозяин, в добром здравии шел его ловить, то он мог сразу –то и не подпустить его к себе. Но если видел, что Человек обиделся и расстроился –  подходил сам и вновь клал свою умную морду на плечо….