Глава 4 Темное послание

Глава 4: Тёмное послание

Ночь опустилась на Вальдхейм тяжёлым, непроницаемым покрывалом, принеся с собой тревожное молчание, что сгущалось в стенах древнего замка. Ветер, холодный и резкий, проникал сквозь узкие бойницы, завывая в пустых коридорах, словно голоса давно забытых духов. Факелы, закреплённые на каменных стенах, вспыхивали и гасли под его порывами, бросая дрожащие тени, что извивались, как живые существа. Где-то вдалеке раздавался мерный топот стражников, патрулирующих двор, но даже этот звук растворялся в глухой тишине, что окутывала крепость, словно предвещая нечто зловещее.

В покоях Совикуса царил полумрак, нарушаемый лишь слабым светом свечей, чьи языки пламени трепетали в бронзовых подсвечниках. Их отблески играли на гранёном бокале с вином, стоявшем на массивном столе из тёмного дуба, отбрасывая алые блики на стопку старых свитков и пожелтевших карт. Воздух в комнате был тяжёлым, пропитанным запахом воска, пергамента и лёгким привкусом металла, будто где-то рядом таилась скрытая угроза. Совикус, первый советник короля, сидел в глубоком кресле, склонившись над одной из карт. Его длинные пальцы, тонкие и бледные, скользили по линиям границ, но взгляд его, холодный и острый, был устремлён куда-то дальше — в глубины собственных мыслей. Он ждал. Внутри него горело предчувствие, тонкое, но неотступное, словно шёпот, что пробирался сквозь тишину ночи.

Внезапно воздух сгустился, стал плотнее, будто само пространство сжалось под невидимым давлением. Тонкий аромат горьких трав — полыни и ядовитого плюща — наполнил комнату, смешиваясь с дымом камина. Совикус медленно выпрямился, его движения были плавными, почти кошачьими. Он перевёл взгляд на камин, где огонь пылал ровно, отбрасывая тепло на каменные плиты пола. Но в этот миг пламя дрогнуло, словно от порыва ветра, которого не существовало. Оно вспыхнуло с новой силой, изменив цвет — золотистый свет сменился тёмно-синим, глубоким, как ночное небо перед грозой, а затем угас до почти чёрного, зловещего оттенка. В его глубине зашевелились тени, вытягиваясь в извивающиеся силуэты, что казались одновременно призрачными и живыми.

И тогда раздался голос.

— Иди на холм у северных границ, где границы истончаются, — прогремело оно, низкое и властное, проникая в каждую клетку тела Совикуса. — Ночь Хаоса близка.

Он прикрыл глаза, позволяя словам осесть в сознании. Голос был знакомым — Моргас, Бог Хаоса, чьё присутствие он ощущал уже давно, как тень, что следовала за ним с тех пор, как он впервые принял его дар. Но в этот раз голос звучал иначе — ближе, реальнее, словно доносился не из другого мира, а из самой комнаты, отзываясь эхом в стенах и в его собственной душе. Боги редко говорили напрямую. Обычно их воля проявлялась в знаках — в полёте ворона, в треске молнии, в случайной фразе, произнесённой кем-то невзначай. Но эта ночь была особенной, и Совикус знал это.

Когда голос затих, пламя в камине вернулось к своему обычному золотому сиянию, но тишина, что последовала за этим, стала звенящей, почти осязаемой. Совикус глубоко вдохнул, чувствуя, как холод пробирается под его мантию, и медленно поднялся с кресла. Его шаги были бесшумны, когда он подошёл к окну, чьи тяжёлые створки обрамляли тёмное стекло. За ним простирался замковый двор, залитый мертвенно-бледным светом луны. Камни мостовой блестели от ночной росы, а далёкие башни вырисовывались на фоне неба, как стражи, охраняющие тайны Вальдхейма. Мир казался застывшим, словно ждал его решения, его следующего шага.

Он не мог ослушаться. Послание Моргаса было не просто просьбой — это был приказ, выжженный в его разуме. Но покинуть замок означало оставить короля и его двор без присмотра, а это требовало объяснений. Совикус стиснул край подоконника, его пальцы побелели от напряжения. Он должен был найти способ уйти так, чтобы не вызвать подозрений — ни у Всеволода, ни у его проницательной дочери, чьи голубые глаза видели больше, чем она говорила.

Утро перед королём

Утро пришло с серым светом, что пробивался сквозь низкие облака, окутавшие Вальдхейм. Совикус готовился к аудиенции с королём, тщательно скрывая следы ночного беспокойства. Он надел свою чёрную бархатную мантию, чьи подолы шуршали по полу, как шепот теней, и закрепил её серебряной застёжкой в форме спирали — символа Моргаса, что стал его тайным знаком. Лицо его оставалось непроницаемым, но в глубине глаз мерцало нечто — предвкушение, смешанное с тревогой.

Тронный зал встретил его величественной холодностью. Высокие колонны из чёрного мрамора, гладкие и непреклонные, поднимались к сводчатому потолку, где золотые узоры изображали сцены былых сражений: воины с копьями, падающие драконы, горящие города. Факелы, закреплённые в железных кольцах, пылали ровно, отбрасывая танцующие тени на стены, оживляя резные фигуры древних героев. Узкие окна, обрамлённые цветным стеклом, пропускали дневной свет, разрисовывая пол мозаикой из алых, синих и золотых бликов, что дрожали под шагами входящих.

Стражники выстроились вдоль стен, их лица были словно высечены из камня — бесстрастные, неподвижные. Доспехи их, начищенные до зеркального блеска, отражали свет факелов, создавая призрачное мерцание, а руки крепко сжимали древки копий, чьи наконечники сверкали остротой. Каждый воин был частью этого зала, частью порядка, что казался нерушимым, но Совикус знал — даже порядок можно сломать, если знать, где нанести удар.

На троне, вырезанном из единого куска тёмного камня, восседал король Всеволод Жестокий. Его фигура излучала силу и непреклонность: пурпурный плащ, отороченный мехом горного волка, струился по плечам, а кольчужный воротник под ним говорил о готовности к битве в любой момент. Седые волосы, собранные в тугой хвост, блестели в свете, а глаза, глубоко посаженные, изучали каждого входящего с мудростью и холодной уверенностью. Это был взгляд правителя, что видел войны, предательства и победы, но не утратил веры в свой долг.

Рядом с ним стояла принцесса Диана. Сегодня она отказалась от пышных нарядов, выбрав бордовое платье с узким силуэтом, что подчёркивало её прямую осанку и решительный взгляд. Её чёрные волосы были заплетены в сложные косы, уложенные так, чтобы не мешать движению — знак, что она здесь не просто как украшение, а как наблюдатель, чей ум искал скрытые мотивы. Её голубые глаза, острые и внимательные, скользили по залу, словно выискивая трещины в фасаде спокойствия.

Чуть в стороне стоял священник Андрей, облачённый в простую тёмно-синюю рясу, что контрастировала с роскошью зала. Его лицо было маской спокойствия, но за ней таилась древняя мудрость и настороженность, что чувствовалась в каждом его жесте. Он держал в руках маленький деревянный символ Люминора, пальцы невольно сжимали его, будто ища опору.

Двери тронного зала распахнулись с тяжёлым скрипом, и внутрь вошёл Совикус. Его мантия шуршала по каменному полу, движения были плавными, почти гипнотическими, но в каждом шаге ощущалась скрытая сила. Стражники напряглись, хотя их лица остались неподвижны — присутствие советника всегда несло с собой нечто необъяснимое, тень, что следовала за ним, как верный пёс.

— Советник, — голос Всеволода разрезал тишину, глубокий и властный. — Что привело тебя ко мне?

Совикус склонился в поклоне, почтительно, но без лишней угодливости, его глаза на миг встретились с взглядом короля.
— Ваше Величество, мне необходимо покинуть Вальдхейм на некоторое время, — произнёс он, голос его был ровным, но в нём звучала холодная уверенность. — Есть дело, требующее моего личного участия.

Всеволод слегка приподнял бровь, его пальцы сжали подлокотник трона.
— Как долго ты пробудешь в отъезде? — спросил он, вглядываясь в советника.

— Настолько, насколько потребуется, — ответил Совикус, не отводя взгляда.

Диана шагнула чуть ближе, её глаза сузились, изучая его лицо. Он говорил спокойно, но в его тоне было что-то — лёгкая дрожь, скрытая угроза, что ускользала от понимания. Её сердце сжалось от тревоги, но она не подала виду.

— Ты всегда был верен мне, Совикус, — продолжил король, его голос стал мягче, но не утратил твёрдости. — Если ты считаешь это необходимым, я доверюсь твоему суждению. Но могу я знать, о каком деле идёт речь?

Совикус чуть наклонил голову, его губы дрогнули в намёке на улыбку.
— Лишь о деле государственной важности, Ваше Величество, — ответил он. — Оно требует моей полной сосредоточенности и... деликатности.

Всеволод кивнул, его взгляд задержался на советнике чуть дольше, чем обычно.
— Тогда иди, — сказал он наконец. — Я жду тебя обратно с новостями.

— Ваше доверие для меня — превыше всего, — произнёс Совикус, склонив голову в знак благодарности. Его голос был гладким, как шёлк, но в нём чувствовалась скрытая глубина.

Он развернулся, мантия взметнулась за ним, как тень, и направился к выходу. Диана, не выдержав, шагнула вперёд, её шаги эхом отозвались в зале.
— Советник, — позвала она, голос её был мягким, но с ноткой стали.

Совикус остановился, медленно повернув голову. Его тёмные глаза встретились с её взглядом, и на миг ей показалось, что в них мелькнула спираль — зловещий символ, что она видела в книгах Андрея.
— Да, принцесса? — спросил он, его тон был вежливым, но холодным.

Она выдержала паузу, вглядываясь в его лицо, словно пытаясь разгадать тайну, скрытую за этой маской.
— Надеюсь, ваш путь будет безопасным, — сказала она наконец, её слова повисли в воздухе, как вызов.

Совикус задержал на ней взгляд, затем слегка улыбнулся — улыбка была тонкой, почти незаметной, но в ней таилась тень чего-то зловещего.
— Я тоже на это надеюсь, принцесса, — ответил он, и в его голосе прозвучала лёгкая насмешка.

Он вышел, двери закрылись за ним с тяжёлым стуком, и зал погрузился в тишину. Диана сжала кулаки, её ногти впились в ладони. Что-то было не так. Она чувствовала это всем своим существом.

Тайный разговор

Не теряя времени, Диана покинула тронный зал, её шаги гулко отдавались в широком коридоре. Массивные колонны отбрасывали длинные тени, что тянулись по полу, словно когти, готовые схватить её. Высокие окна, обрамлённые резным камнем, пропускали холодный дневной свет, окрашивая стены в серые тона. Воздух пах воском, старым камнем и зимним ветром, что проникал сквозь щели, заставляя факелы мигать. Она остановилась у одного из окон, глядя на двор, где стражники сменяли посты, их копья сверкали в слабом свете.

У дальней колонны стоял Теодор — её паж, юноша лет шестнадцати, худощавый, но ловкий, с растрёпанными каштановыми волосами и внимательными карими глазами. Он был одет в простую тунику и плащ, что делало его незаметным среди слуг, но Диана знала — его ум и преданность бесценны. Он будто ждал её, прислонившись к колонне, и выпрямился, едва увидев её приближение.

— Теодор, — тихо позвала она, подойдя ближе. Её голос был едва слышен, но в нём чувствовалась твёрдость.

Юноша шагнул к ней, его глаза встретились с её взглядом.
— Принцесса? — отозвался он, слегка наклонив голову.

Диана бросила быстрый взгляд на двери тронного зала, затем снова посмотрела на него.
— Мне нужно, чтобы ты проследил за Совикусом, — сказала она, понизив голос. — Узнай, куда он направляется, с кем встречается, что делает. Всё, что сможешь.

Теодор моргнул, его брови приподнялись, но он быстро взял себя в руки.
— Советник... Он не заметит слежки? — спросил он, в его тоне мелькнула тревога.

Диана сжала губы, её пальцы стиснули край платья.
— Он умен, и он опасен, — ответила она. — Ты должен быть осторожен, как тень. Не подходи близко, не показывайся ему на глаза, но следи за каждым его шагом. Мне нужно знать правду.

Теодор глубоко вдохнул, его плечи напряглись, но он кивнул.
— Я сделаю всё возможное, принцесса, — сказал он, голос его стал твёрже.

— И ещё одно, — добавила Диана, её глаза сузились. — Если что-то пойдёт не так, если почувствуешь угрозу — сразу возвращайся ко мне. Не геройствуй. Твоя жизнь важнее.

Юноша слегка улыбнулся, в его взгляде мелькнула благодарность.
— Я вас не подведу, — пообещал он.

Он отступил в тень коридора, его фигура растворилась среди колонн, как призрак, и вскоре исчез из виду. Диана осталась одна, стоя у окна. Холодный ветер коснулся её лица, принеся с собой запах снега и далёких лесов. Она смотрела на небо, где облака сгущались, словно предвещая бурю. Сегодняшняя ночь была лишь началом — началом чего-то большего, что она пока не могла понять. Но интуиция подсказывала ей: Совикус скрывает тайну, что может разрушить всё, что она любит.

Она сжала кулаки, её дыхание стало глубже. "Моргас," — мелькнуло в её голове. Это имя всплыло из рассказов Андрея, из книг в библиотеке, из теней, что она видела в последние дни. Было ли это совпадением? Или ночь действительно несла с собой хаос, о котором предупреждали древние легенды? Диана не знала ответа, но чувствовала — время правды близко, и она должна быть готова встретить его лицом к лицу.