Апрель в январе

31.01.2025 (5)
                Апрель в январе

                Вот она, истина. Не в серпе и молоте.
                Не в звездах и полосах. Не в распятии.
                Не в солнце. Не в золоте.
                Не в инь и ян. В улыбке.
                Джон Фаулз (1926–2005)


Последний день января. Двадцать девять лет назад в ночь с двадцать седьмого на двадцать восьмое января Иосиф Бродский отбыл в миры иные.

Сейчас не о той ночи. Не был, не знаю, столько всего накручено вокруг жизни Иосифа, что говорить о смерти его не хочу. Пока поэт был жив, ничего о нём не знал. Теперь что-то знаю, живу ещё, читаю, путаюсь в датах и именах.

Стихотворение Бродского «Апрель» датировано январём последнего года жизни Бродского. Ночь за окном. Год не тот. Перечитываю.

     Маленькие города, где вам не скажут правду.
     Да и зачем вам она, ведь всё равно – вчера.
     Вязы шуршат за окном, поддакивая ландшафту,
     известному только поезду. Где-то гудит пчела.

     Сделав себе карьеру из перепутья, витязь
     сам теперь светофор; плюс, впереди – река,
     и разница между зеркалом, в которое вы глядитесь,
     и теми, кто вас не помнит, тоже невелика.

     Запертые в жару, ставни увиты сплетнею
     или просто плющом, чтоб не попасть впросак.
     Загорелый подросток, выбежавший в переднюю,
     у вас отбирает будущее, стоя в одних трусах.

     Поэтому долго смеркается. Вечер обычно отлит
     в форму вокзальной площади, со статуей и т.п.,
     где взгляд, в котором читается "Будь ты проклят",
     прямо пропорционален отсутствующей толпе.

             <январь 1996 г.>

Опубликовано в журнале "Знамя". No. 4. 1996

Перевожу на свой язык, другими не владею, смешиваю времена.

     Маленькие города, где вам не скажут правду.
     Да и зачем вам она, ведь всё равно – вчера.

Правды сегодняшнего дня есть… и нет её. Оглянуться не успеешь, как день прошёл, и правда лицо поменяла. Все утверждения и умозаключения о то, что было, относятся ко времени прошедшему, никак иначе. Кто правду ищет, тому дорога во времена минувшие, пусть там ведёт раскопки, там его палатка, инвентарь, статьи в журналах, регалии, признание. Признать правоту и жить дальше, правду переживая.

     Вязы шуршат за окном, поддакивая ландшафту,
     известному только поезду. Где-то гудит пчела.

Гул пчёл, стук колёс… поезд, поезд…

     Там хмурые леса стоят в своей рванине.
     Уйдя из точки "А", там поезд на равнине
     стремится в точку "Б". Которой нет в помине.

Это июнь 1977…

Назначение неизвестно, расписание отсутствует, ландшафт за окном поезда исчезает, теряется из вида… смешная потеря, улыбнуться и продолжить движение в точку "Б".

     Сделав себе карьеру из перепутья, витязь
     сам теперь светофор; плюс, впереди – река…

Налево пойдёшь… направо пойдёшь… не Стикс ли там?

     и разница между зеркалом, в которое вы глядитесь,
     и теми, кто вас не помнит, тоже невелика.

Кто вас не помнит – зеркало. В него смотрись сколько хочешь, не увидишь того, кто в зеркало смотрел.

     Запертые в жару, ставни увиты сплетнею
     или просто плющом, чтоб не попасть впросак.

С растительностью просто, она есть, она безмолвна, она обвивает. Со сплетнями сложнее, попасть впросак ничего не стоит. Да ведь без сплетен общества нет, оно же человеческое, не капуста на грядках, не плющ на заборе. Нет без сплетен жизни, это дух её, чтобы смыслы различить, надобно иметь обоняние профессионала.

     Загорелый подросток, выбежавший в переднюю,
     у вас отбирает будущее, стоя в одних трусах.

Тут без улыбки делать нечего; смотреть на пацана загорелого и отдавать ему то, чего не удержать, не забрать себе. Вот она, справедливость и праведность – отдать, уступить тому, кто отбирает, тем не озабоченный.

     Поэтому долго смеркается. Вечер обычно отлит
     в форму вокзальной площади, со статуей и т.п.

То ли прибыл к месту назначения, то ли отправляешься в путь дальний – вечер, финал дня, солнце садится… а статуи недвижимы, они же каменные, их места определены.

     где взгляд, в котором читается "Будь ты проклят",
     прямо пропорционален отсутствующей толпе.

Толпа не знает понимания, безликим оно ни к чему; своих проблем хватает… толпа лица не имеет во времени.

И поэт уходит в пустоту, в отсутствие среди отсутствующих.

Но не весь.

У дочитавшего прошу снисхождения. Ничего нового не могу сказать ни о Бродском, ни о написанном им.

И спускаемся мы с покорённых вершин… Покоряем, нет ли, а смотреть на то, что к небу ближе, можно, пока глаза глядят.

Пара строк хронологии: «В ночь с 27 на 28 января — Бродский умер в своем кабинете не позже 2.00 утра. В 9 часов утра Мария нашла его на полу кабинета за дверью; он лежал одетый, в очках, с улыбкой на лице».

С улыбкой… фантастика! Если так и было – великолепно.

P.S.

Оглянемся на времена, в которых осталась улыбка Иосифа.

     Затем, чтоб пустым разговорцем
     развеять тоску и беду,
     я странную жизнь стихотворца
     прекрасно на свете веду.
     Затем, чтоб за криком прощальным
     лицо возникало в окне,
     чтоб думать с улыбкой печальной,
     что выпадет, может быть, мне,
     как в самом начале земного
     движенья – с мечтой о творце –
     такое же ясное слово
     поставить в недальнем конце.

             1962

     А если ты улыбку ждешь – постой!
     Я улыбнусь. Улыбка над собой
     могильной долговечней кровли
     и легче дыма над печной трубой

             1964

     В конце столетия в столице нашей северной
     представим щёголя с улыбкою рассеянной,

     с лицом, изборождённым русским опытом,
     сопровождаемого восхищённым ропотом,

     когда прокладывает он сквозь часть Литейную
     изящной тросточкою путь в толпе в питейную.

                Выздоравливающему Волосику, 1995
               "Волосик" – это Владимир Маяковский

Бродский себя не берёг, здорового образа жизни не вычислял, оттого ему не понадобился револьвер, как понадобился Владимиру Владимировичу, сердце само поставило точку. А Маяковского Иосиф ценил и даже наследовал ему, что для меня никогда не было очевидно. Нет ничего очевидного, есть правда, спрятанная в прошлом веке. А то, что будет, тоже станет прошлым.