Мухтар

- Алиич, спасибо вам за Муху, - у Егорова болезненно трясётся голова, он смущён, мнётся. Рядом с ним - верная Линда, худая как щепка серенькая овчарка. Они - пара почти полных дистрофиков, две жалкие жертвы вечного недоедания, усугубляемого у Серёги непросыхающим алкогольным мороком.
А Муха, за которого меня так благодарят, - это мой Мухтар, здоровенный сторожевик, которого я однажды привёл домой с улицы, с неизменного дежурства у входа в продуктовую лавку, авось, кто угостит...

Это был вполне взрослый пёс, поменявший за свою короткую и неприютную жизнь нескольких хозяев, неизменно через достаточно короткий срок выбрасывавших его.
Улица стала прибежищем, кормилицей и кровом в случайных подъездах, куда удавалось заползти хоть на часочек погреться, забыться в коротком горестном бродяжьем сне. И проснуться под пинками, и снова бегать в бесконечных поисках. Поисках чего? Кабы знать...

Он шёл за мною, привязанный дразнящим запахом свежего хлеба, и принёс в нашу комнатёнку дремучий запах псины. Съел кастрюлю супа. Осмотрелся. Убедился, что угощение закончилось, и, не дожидаясь пока добрые люди прогонят приживальщика, прошёл к двери и упёрся в неё крутым лбом.

На работе все были в курсе что бугор приютил Муху.
- Алиич, ничего у тебя не получится, - сказал мне один из мухтаркиных бывших, - он пёс уличный, уличным и останется...
На следующий день Мухтар пришёл к нам под вечер. Стук в двери. Сосед алкаш Коля, добрый и безобидный паренёк:
- Тимур Алиевич, принимайте гостя...
Мухтар переступил порог, и стал, глядя на нас настороженными янтарными глазами. От него несло солярой.
- Что, бродяга, в гараже дрыхал? Людочка, готовь угощение...

Шло время. На прогулках в лесопарковой зоне мой новый друг срывал и съедал какие-то травы, старательно вываливался в зарослях цветущей ромашки. И паразиты перестали донимать, и он незаметно преобразился. Вместо исхудалого, - весь в рёбрах, - то ли чучела, то ли пародии на собаку явился могучий пёс с лоснящейся гладкой шерстью и весёлыми умнющими глазами. Полными новообретённой Любви.
О, он не забыл былого, и приходилось держаться настороже, когда мы проходили по людной улице.
Сколько же всего пришлось пережить, чтобы вот так на всю жизнь запомнить запах обид...

Мухтар почти никогда не лаял. Я буквально ловил признаки приближающегося непоправимого: чуть более, чем обычно приподнята холка, подпружиненный аллюр: где-то рядом обидчик! Атаковал молниеносно и молча. Прыжок...
Вот до прыжка я дела никогда не доводил. Натягивал поводок, И только тогда Мухтар разражался лаем... И басовый рык был вполне оперным...
Зарегистрировали новосёла в местном ветеринарном пункте. Имя по паспорту - Мухтар Т. Байрамов. Просил дописать, сквайр, но вот отказали.
Я любил прогуливаться по селу, имея у ноги такого красавца. Не всем это было по нраву. Знаю, кто-то не мог простить, что у приехавшего бог весть откуда чужого человека прижился поселковый бродяжка. Кто-то завидовал просто по привычке. Безотчётно... Но большинство из тех, чьим мнением я дорожил, не скрывали своей приязни:
- Спасибо вам, Алиич, за Муху...

Прожил с нами Мухтарка двенадцать лет. Заболел. Ветеринар сказал, что - неизлечимо.

Он лежал дома в луже мочи и смотрел на меня, не отрываясь. А я метался по квартире, не в силах принять страшное решение. И всё же...
И вот мы в клинике. Я уложил друга на приготовленную подстилку и примостился рядом, положил голову на тёплый мохнатый бок. Обнял. Подошёл врач. В руке снаряжённый шприц.

Мухтарка вздрогнул. Он уже затихал, как вдруг, откуда-то из дальних далей могучей груди, раздался затихающий лай.
- Лает? Запоминайте, - сказал доктор, - он прощается с вами...
 
Памяти друга...

Мне как будто полегче, попроще.
Больше времени. Меньше забот.
Уж давно на рассвете по роще
Прогуляться никто не зовёт.

Там тропинки в нетронутой хвое,
И дорожки быльём поросли...
Лишь порой померещатся двое
Молчаливо бредущих вдали...