На Реках Вавилонских. Глава 21

Идите вы, кем изгнан он, и, ниц
За милю пав перед его палаткой,
К пощаде на коленях доползите.
Шекспир. Кориолан. (Перевод Юрия Корнеева).

- Только не говори, что твоим позывным было «Кориолан»! – С интонацией риторичной предсказуемости ответа воскликнул Азария.
- Моим позывным было «Кориолан» …
В этот момент, негромко постучавшись, в кабинет заглянула секретарша Валерия. Принеся «ритуальные» извинения, она посоветовала включить экран. Все новостные агентства в один голос, варьируя лишь мелодику интонаций, сообщали о судьбоносном изменении политической карты Ближнего Востока. Сепаратисты под предводительством лидера по имени Абуфадий разгромили правительственные войска одного из государств региона, провозгласив новый суверенитет на значительной части его территории. Население искренним ликованием приветствует освобождение от тирании кровавого диктатора. Лидеры нового государственного образования уже объявили об отказе от прежних методов правления, пообещав нулевую терпимость к такому наследию прежнего режима как засилье наркокартелей, особенно кощунственное на территории мусульманского государства, и ориентацию на западные схемы развития экономики.
- Ого! – Только и смог произнести Фрэнк.
- А при чём же здесь южный Пакистан? – Озадаченно спросил Давид.
- Абуфадий весьма образованный человек. – Ответил Валентин. – Помимо Салах ад-Дина, его кумиром, как Великий Стратег, является легендарный Сунь Цзы, а «Искусство войны» он знает наизусть. Волнения в Пакистане – явный отвлекающий манёвр.
В этот момент на его телефоне прозвучал сигнал SMS сообщения. Взглянув на дисплей мобильника, Валентин изменился в лице.
- Что случилось? – Встревоженно спросил Фрэнк.
- ОТДЕЛ прислал мой старый шифр-код. Я им нужен. Видимо, это как-то связано с новостями.
- После всего случившегося, думаю, ты можешь проигнорировать этот «зов».
- Не могу. Это больше, чем ДОЛГ. Что-то на уровне инстинктов – «собака Павлова». Так нас готовили. К сожалению, вынужден вас оставить. – Валентин поднялся с места, намереваясь уйти.
Фрэнк вплотную подошёл к Валентину, всё с той же тревогой глядя ему в глаза.
- Как я понимаю, говорить и уж тем более – отговаривать тебя, бессмысленно! Но знай – ресурсы Синдиката ВСЕГДА в твоём распоряжении.
- Спасибо! – Искренним энергичным рукопожатием он как бы заполнил недосказанные «пустоты» их давнего диалога. – Мы скоро увидимся. Я уверен! – Произнёс Валентин, уже обращаясь ко всем и, развернувшись, направился к выходу.
«Ещё совсем не старый» – почему-то подумалось Юрию, глядящему вслед, как бы поглощаемого перспективой, человека. Эта оптика поглощения придавала всему его облику нечто РОКОВОЕ… Или… Слово явно заменило другое, настойчиво отгоняемое, навязчивое – «ОБРЕЧЁННОЕ» … Почему-то вспомнились давние стихи одного русского поэта, Иосифа Бродского.
И поступь была стариковски тверда.
Лишь голос пророчицы сзади когда
раздался, он шаг придержал свой немного:
но там не его окликали, а Бога
Пророчица славить уже начала…
Иосиф Бродский. Сретенье.

* * *
Небольшая, осенённая эвкалиптами, улица в одном из районов Северного Тель-Авива в этот поздний час была ожидаемо пустынна. Свернув в уютный дворик отдельно стоящего коттеджа, Валентин неспеша подошёл ко входной двери и нажал на кнопку домофона. Подсвеченная инфракрасным излучением, камера произвела мгновенный скан, дверь открылась. Переступив порог, он оказался в тёмной прихожей, ведущей в слабоосвещённую гостиную, обставленную без особых изысков: массивный, тёмного дерева, низкий стол, окружённый несколькими такими же простыми, но удобными креслами. «Почти дежавю, всё так же, как было» – подумал про себя Валентин, садясь в одно из них напротив «роковой» брюнетки, чьё лицо в полумраке комнаты воплощало мягкую загадочность угадываемо зрелой, «восточной» красоты. «Она почти не изменилась» – невольно подумал он, вспоминая их последнюю встречу, как 10 лет назад они стояли под дождём на площади у железнодорожного вокзала Атточа в Мадриде. «Я люблю дождь. Я из той породы…». Осеннее «плаксивое» небо, люди вокруг – всё казалось декорацией абсурдной, нелепой, «невсамделишной» реальности, в которой они уже не могли быть вместе, разделённые не пространством, не временем, но чем-то иным, что они даже боялись назвать словами. «Что может быть лучше плохой погоды?!» – прошептала она на краю СУДЬБЫ, глотая, так похожие на дождь, слёзы.
- Ты получил сообщение? – Белла внимательно смотрела в глаза Валентина.
- Здравствуй Белла! Что за дурацкая страсть к риторическим вопросам – одними губами улыбнулся Валентин – раз я здесь?
- Ты стал грубым. – Бесстрастно констатировала она. – Мой новый/старый позывной Виргилия.
- Слушай, что за эстет настрогал нам позывные из Шекспировской трагедии?
- Ты имеешь в виду «Кориолан»? Странно. Никогда об этом не задумывалась. Свой я выбрала себе сама.
- Итак…
- Итак, надеюсь, ты смотрел новости.
- Ты замужем?
- Это не те новости, которые я имела в виду.
- Ну тогда тебе в зачёт ещё один риторический вопрос. Ты сегодня в ударе! Облегчу тебе задачу. Да, я смотрел новости и да, я получил ваше столь «изысканное» сообщение. А затем, сложив 2 и 2, пришёл выводу, что вам нужен Тарик Абуфадий. Только не пойму, при чём здесь я. Думаю, я последний человек, которого он хотел бы сейчас видеть.
- Он сам вышел с нами на связь, выразил «заинтересованность в сотрудничестве», но сказал, что иметь дело будет только с тобой.
- Упс! Любопытный у меня получается фан-клуб. Особенно учитывая предыдущий опыт наших «деловых отношений»: после нашей последней встречи, он едва выжил. Или это изощрённый план мести всем «заинтересованным лицам» – заставить вас меня выдать, чтобы потом всю жизнь вы мучились угрызениями совести по поводу моей мученической смерти?! В таком случае он до смешного наивен: совести у вас нет, а траурные церемонии с детской непосредственностью будут оживлять проявления искренней радости.
- Именно поэтому убивать он тебя не собирается: больше, чем тебя он ненавидит только нас, а потому, доставлять нам такую радость не будет.
- Ну в таком случае он прозорлив не по годам (кажется, мы ровесники)! Но это не снимает главного вопроса: за каким… надобностью я ему нужен?!
- Люди в гораздо большей степени СТАНОВЯТСЯ нежели ЕСТЬ. За эти 10 лет он сильно изменился. Так же, как и ты. Он стал прагматиком. Возможно, его впечатлили твои успехи в качестве сопредседателя Синдиката, и это – просьба о помощи.
- Вряд ли наши расценки ему по карману. Во всяком случае, пока.
- А как же уважение Воина к достойному сопернику? Искусство войны, как и любое искусство, невозможно без романтического восхищения собственным талантом. Разве не это отличает Воина от мясника? Вас радует не обилие крови, как не может радовать живописца обилие красок, а воплощённая этими «красками» Гармония! Наличие ТАЛАНТА превращает вас в тот вид противоположностей, которые ГАРМОНИЧНО дополняют друг друга. Думаю, в основе его просьбы, осознанное или нет, желание ощутить эту общность, эту гармонию. В этом смысле характерен, гуляющий по сети, один из его постов, в котором он задаётся, в общем-то очевидным для любого думающего человека, вопросом: как могло случиться, что Ислам, создавший уникальные шедевры литературы и зодчества, заложивший основы современных естественных наук – математики, картографии, астрономии, химии и медицины в то время как Европа прозябала в руинах мракобесного невежества… Как могло случиться, что этот Ислам сегодня ассоциируется с фанатизмом, кровью и варварством?! «Когда мы свернули не туда и куда мы свернули?!» – это цитата.
- Ещё один риторический вопрос. Может он и умиляет таких либералов, как ты, меня – нет. На Востоке умеют красиво говорить. Кто-то из великих даже сказал: «Истинным лидером на Востоке может быть только искусный оратор». В этом смысле вы нашли то, что искали – КЛЮЧЕВУЮ ЛИЧНОСТЬ ВЕЛИКИХ ДЕМОКРАТИЧЕСКИХ ПЕРЕМЕН! Вот только меня этот энтузиазм не заражает, потому что ответ очевиден (как и на всякий риторический вопрос): пока они уважали ТАЛАНТ, а не СИЛУ, они процветали. Великим просветителем Персидского Востока и личным врачом саманидских эмиров был еврей Авиценна (Ибн Сина – Сын Сиона, да и Авиценна – это просто перевод на иврит: Ави-ценна – Отец мой Сион). Так же, как личным врачом Салах ад-Дина – еврей Рамбам. И это не вызывало никаких негативных эмоций. Никому не приходило в голову конструировать витиеватые проклятия на головы «неверных», захвативших «теплые места» путем «подлого подавления творческой инициативы национальных кадров»!
- Ну и как это противоречит тому, что сказала я? Хватит искать поводы «дуться». Тарик, на самом деле, достаточно умён и харизматичен, чтобы стать вождём великих социальных перемен в Исламском мире. Даже если мы ошибаемся – не попробуешь, не узнаешь.
- Ваши ошибки слишком дорого обходятся. Мир до сих пор не может «прокашляться» после вашей «арабской весны». А у слова «вождь» любопытная коннотация. Лидеры коммунистической России изобрели канонизированное самоназвание – «Вожди Мирового Пролетариата». Есть даже такой анекдот. Пасынок великого Российского писателя Михаила Булгакова, Женя Шиловский, как-то спросил своего знаменитого отчима: «Ну почему в цивилизованных странах короли и президенты, а у нас и у индейцев – ВОЖДИ»! Но я до сих пор не понимаю, чего вы ждёте от меня?
- На этом пути нет прецедентов. План Маршалла в Мусульманском мире не работает. Тарик будет пионером исторического процесса конвергенции Востока и Запада! Но «для танго нужны двое». Ты в этой «хореографии» будешь представлять Запад.
- Так «вождём» или «пионером»?
- Слушай, как ты затрахал своим остроумием! Короче, ты с нами или нет?!
- Ну наконец-то ты нашла достаточно веские аргументы, на которые трудно что-либо возразить!
- Ты стал утомительно многословен. Так у тебя проявляется кризис среднего возраста?
- А вот хамить не надо! А то ведь я могу и передумать!
- Да куда ты денешься?!
На губах Беллы заиграла так хорошо знакомая ему улыбка превосходства, которое может испытывать только Женщина! А, может быть, только Белла?..