Праздники

  Праздников у нас большое количество  и мы многие знаем с детства. Они уходят корнями в далёкое прошлое и, наверное, многие уже существовали до Потопа, а Пасха - ещё до исхода евреев из Египта.
  У нас он укоренился с ведических времён и теперь никто не задумывается – почему на Пасху красят яйца, делая Пысанкы, и выпекают куличи такой необычной формы, полевая сверху белой глазурью и посыпая цветной присыпкой. Понятно, что в такой, как у нас называют, - Вэлыкдень, все стараются праздновать и не работать…
 И вот, точно не помню в каком году он пришёлся, как раз на тридцатое апреля, а к девятому мая, мне с моими приятелями из Харьковского художественного комбината надо было уже оформить зал «Боевой Славы», находившийся в музее города Волчанска. Хоть всю основную работу наша бригада художников сделала на работе, но установка и оформление интерьера тоже занимала не мало времени, вот я и решил, взяв с собой: кума – Игоря, столяра – Генку Чубукина, да ещё двух художников Володьку Орлова да Светлану, молодую лет двадцати девушку (фамилию её не помню), приехать на недельку раньше.
  Загрузив материалы и стенды в две машины (мою и кума), мы отправились в Волчанск, и так получилось, что это было, в аккурат на Пасху. Я, правда, хотел на день, как говорится, - тормознуться, но Владимир, который был старше нас и даже когда-то работал в райкоме инструктором, сказал:
- Нет, давай уж лучше не будем откладывать, потому, как любой праздник, - хоть политический, хоть церковный не обходится без алкоголя, и это может затянуться не на один день, а потом ещё придётся с похмелья садится за руль, а если мы с утра на Вэликдень загрузимся, то уже к обеду будем на месте и сразу сможем, как принято – разговеться.
 Видно, его бывшая партийная работа отложила отпечаток на него, как на атеиста, хоть в душе он был всегда человеком верующим и придавал большое значение приметам и суевериям. 
  Ну, против таких аргументов – не попрёшь, и все его поддержали, потому, как в противном случае, мы рисковали, вообще не получить денег за уже проделанную работу, ведь зал в музее должны были  открыть на «День Победы», куда приедут ветераны и участники освобождения города, почти, со всей страны…
 Когда мы добрались до места назначения и нас встретила симпатичная женщина интеллигентного вида, лет сорока пяти в строгом тёмном костюме и белой блузке, почти, без макияжа с короткой причёской, то очень обрадовались такому радушному приёму. По-деловому, посчитав сколько нас прибыло, она выдала со склада раскладушки и все необходимые постельные принадлежности и, заселив в подсобке, не смутившись даже, что с нами была девушка, скорее всего, подумав, что она чья-то подружка, открыв зал, решила, что её миссия выполнена и попрощавшись, ушла домой. А мы, не теряя времени, занесли: планшеты, чеканки и всё остальное в зал, и тут же, накрыв стол, сразу решили отпраздновать удачный приезд и Пасху.
 И я, как поэт и бригадир, подняв бокал с красным вином, произнёс тост:
                «Мой взор поднялся до небес –
                Христос воскрес,
                Воистину – воскрес!»
  И после того, как все выпили, праздник пошёл по накатанной схеме, и уже другие ребята стали провозглашать тосты и пожелания. Немного насытившись спиртным и едой, я решил проверить небольшую, как бы сейчас сказали, - инсталляцию в виде трапециевидной тумбочки разукрашенной «под гранит», на которой сверху установил, вырезанную из красного стекла большую звезду, а над ней из оргстекла прикрепил стилизованные языки пламени, как это бывает на стелах у «Вечного Огня». Она должна (по композиции) находиться под большим стендом, где на нарисованном красном знамени была чеканка ордена «Отечественной Войны», а ниже – слова: «Никто не забыт, ничто – не забыто!»
  Внутри была установлена специальная лампочка, которая, переливаясь, имитировала горение огня. Воткнув вилку в розетку, - включил сзади тумблер. Но лампочка не зажглась, хотя я несколько раз щёлкал им. «Странно, - удивился я, - ведь перед поездкой, всё работало, скорее всего, где-то контакт нарушился», - и, хотел проверить всё подключение и даже снять верхние пластмассовые языки, чтобы покрутит лампочку.
 Но Володька, увидев мои потуги, безапелляционно заметил:
- Брось это дело! Сегодня работать нельзя – большой грех, а завтра оно само всё наладится, - и добавил, - пошли за стол, вон пацаны уже налили.
 Ну, кто же от такого предложения откажется, да ещё в такой праздник, поэтому решив, как говорится, - что утро вечера – мудренее, последовал за ним. Вот так и прошёл остаток дня и вечер, плавно перешедший в ночь. А утром, проснувшись, наверное, раньше всех и заварив кофе, я всё-таки решил посмотреть, что же случилось с этой злосчастной лампочкой.
Но сразу не стал разбирать конструкцию звезды, а включить – просто по инерции.
И - о чудо! Лампа загорелась и стала мигать и переливаться, как настоящий «Вечный Огонь».
  От удивления я выпалил, прямо, как кот Матроскин из мультика:
- Ура! Заработало!
  На это возглас Володька, только приоткрыв один глаз, заметил:
- Вот я же тебе говорил, что вчера работать нельзя было – большой грех, - и, повернувшись на другой бок, спокойно продолжил сон.
  И такие метаморфозы в такие праздничные дни со мной происходили часто…
Как-то с Орловым я оформлял в школе класс биологии (расписывая тыльную стенку с изображением эволюции) и – это тоже было на юбилей «Тысячелетия Пасхи». А директору, так, как он преподавал этот предмет, скорее всего, хотелось, как у нас говорится, - прогнуться перед комиссией из ГОРОНО, которая должна была нагрянуть, в аккурат, после этого праздника.
  Володька, по началу немного заартачился, мол, нельзя в такой день работать, но я, подведя научную базу о том, что раньше было другое летоисчисление и эта дата чисто условная, а мы чем быстрее  сделаем работу, тем быстрее получим денежки, убедил его закончить роспись на стене. И он легко согласился, видно, потому что когда-то работал в райкоме и атеистические корни прочно засели в его сознании. Правда, когда мы закончили роспись, и комиссии всё понравилось, директор сразу охладел к нашей работе и мы получили наши кровные деньги только через месяц.
 - Вот я же предупреждал, - проворчал приятель, пересчитывая деньги, - надо было гулять, как все остальные, вот у нас в райкоме всегда говорили: «Трудовые будни – праздники для нас!»
- Ну и, что вы каждый день праздновали, как дядя Митя в фильме "Любовь и голуби"? – съязвил я.
- Конечно, не каждый, но учитывая, что кроме религиозных у нас много политических и профессиональных, а, почти, все инструкторы различных отделов, как правило – пришли с производства, вот и отмечали – от дня: металлурга, автомобилиста, учителя, врача и так дальше по специальностям, пока не наступал Новый год и Рождество…