de omnibus dubitandum 35. 443

    ЧАСТЬ ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ (1675-1677)

    Глава 35.443. НЕ СМОГ ОПРАВДАТЬСЯ ПО ПОВОДУ БЕЗОСНОВАТЕЛЬНОГО НАВЕТА…

    5 февраля 1676 года

    В самые первые недели и месяцы нового царствования, пока Федор Алексеевич недомогал, к нему имели доступ старые бояре, которые окружили юного государя своим вниманием и заботой. Царские дядьки кн. Ф.Ф. Куракин и И.Б. Хитрово обвинили главу Аптекарского приказа А.С. Матвеева в том, что он не выпивал остаток лекарств, которые подавал царю [История о невинном заточении. С. 7-10, 157-158].

    Некогда всесильный боярин не смог оправдаться по поводу этого безосновательного навета. В первую неделю февраля боярин кн. Н.И. Одоевский сменил боярина А.С. Матвеева на посту главы Аптекарского приказа [Богоявленский С.К. Московский приказной аппарат и делопроизводство XVI-XVII веков. М., 2006. С. 39]. «В Комнату» были пожалованы: 5 февраля боярин кн. Г.С. Куракин, 13 февраля — боярин кн. И.Б. Репнин [РГАДА. Ф. 210. Столбцы Московского стола. Стб. 508. Л. 122, 136]. 

    Первые признаки улучшения царского здоровья и возможность его выхода из хором потребовали ввести в его ближайшее окружение новые лица. 7 мая 1676 г. кравчий кн. П.С. Урусов был пожалован в бояре, а 9 мая на эту ключевую должность заступил внук боярина кн. Н.И. Одоевского — кн. Василий Федорович; 25 июля государь повысил его статус, повелев писать выше окольничих «для того, что он тою честью пожалован с путем» [РГАДА. Ф. 210. Боярские списки. № 14. Л. 4; Столбцы Московского стола. Стб. 501. Сст. 1536].

    Уже три поколения этой семьи несли службу в спальниках, после чего добивались пожалования в ближние бояре [Подробнее о придворной и комнатной службе кн. Одоевских в XVII в. см.: Sedov P.V. g K istorii boiarskoi semi XVII v. Semia kniazia Nikity Ivanovicha Odoevskogo // Cahiers du monde russe. 2016. N 57 (2-3), April-septembre. P. 311-341].

    Наследственный характер комнатной службы в семье кн. В.Ф. Одоевского заметен не только по мужской, но и по женской линии: его супругой была Акулина Федоровна, урожденная Ртищева — дочь известного окольничего [Брак состоялся в 1668 г. (Кашкин Н.Н. Родословные разведки. СПб., 1912. Т. I. С. 446)]. Ф.М. Ртищев прошел долгий путь комнатной службы: от стряпчего «в Комнате у крюка» и стряпчего с ключом до постельничего и окольничего.

    С самого начала царствования Федора Алексеевича дед кн. Василия Федоровича — кн. Никита Иванович возглавил ключевой в дворцовый приказ — Аптекарский. Еще не будучи судьей этого приказа, кн. В.Ф. Одоевский стал носить больному царю Федору лекарства [25 февраля 1676 г. (РНБ ОР. Ф. 532. Оп. 2. Д. 4619. Сст. 14)].

    Кравчий объявлял царские указы о пожаловании стряпчего И.И. Лихарева в стольники [РГАДА. Ф. 210. Столбцы Московского стола. Стб. 484. Сст. 119], принимал в Передней доставляемые для государя вещи [Дорогие сукна «взнес в хоромы» казначей И.Б. Камынин (РГАДА. Ф. 210. Столбцы Московского стола. Ф. 396. Оп. 2. Д. 252. Л. 84-85 об.)], письмом извещал о том, кому из думных людей сопровождать царя в походе [Письмо 12 июня и 14 июля 1677 г. (РГАДА. Ф. 210. Столбцы Московского стола. Стб. 621. Сст. 10, 29)]. Царь жаловал своего ближайшего комнатного слугу утварью и книгами в его домовую церковь [На двор кн. В.Ф. Одоевского «в церковь, что у него зделано на воротех» (РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. Д. 725. Л. 32-33 об.)].

    Влияние кравчего выходило далеко за пределы его прямых обязанностей в Царской комнате. В 1678 г. келарь Успенского Тихвинского монастыря Иринарх сообщил из Москвы в родную обитель: «принял у меня челобитную кн. Василей Федорович Одоевской, рекся, хотел пожаловать заступить и челобитную думными пометить» [Архив СПбИИ РАН. Ф. 132. Оп. 1. Картон 24. Д. 159. Сст. 2].

    8 мая 1680 г. кн. В.Ф. Одоевский был пожалован в дворецкие [Указ был объявлен 8 мая 1680 г. (РГАДА. Ф. 210. Столбцы Московского стола. Стб. 641. Сст. 779), а в боярский список записан 9 мая (РГАДА. Боярские списки. № 14. Л. 13 об. — 14)] и возглавил приказ Большого дворца (1680-1686) [Богоявленский С.К. Московский приказной аппарат. С. 44]. Свое влияние в Царской комнате кн. В.Ф. Одоевский сохранял и после смерти Федора Алексеевича. В июне 1682 г. стряпчий Валдайского Иверского монастыря сообщил о нем: «...безпрестанно у великих государей вверху и сверху мало съезжает» [Архив СПбИИ РАН. Ф. 181. Оп. 1. Д. 3109. Сст. 11].

    Важную роль в комнатном окружении играла мамка Федора Алексеевича — Анна Петровна Хитрово. Об увеличении ее влияния свидетельствуют многочисленные пожалования в стольники и стряпчие ее родни. Анна Петровна имела трех родных сестер: Аксинью, Афимью и Арину. Последняя была замужем за стольником Богданом Васильевичем Яковлевым. В начале царствования Федора Алексеевича многочисленный род дворян Яковлевых был пожалован новыми чинами. 2 марта 1676 г. родной племянник Анны Петровны — Иван Богданович Яковлев был пожалован из житья сразу в стольники [РГАДА. Ф. 210. Боярские списки. № 14. Л. 27] и исполнял в царском окружении почетную и важную должность ухабничего еще до пожалования в спальники 30 мая 1677 г. [РГАДА. Ф. 210. Боярские списки. № 14. Л. 233], что было большой редкостью, поскольку во второй половине XVII в. ухабничих обычно назначали не из рядовых стольников, а из спальников [14 декабря 1676 г. ухабничим И.Б. Яковлеву и С.Г. Дохтурову (сыну думного дьяка Герасима Дохтурова) было велено сделать по шубе (РГАДА. Ф. 210. Боярские списки. № 14. Ф. 396. Оп. 1. Д. 16277. Л. 4)].
Двоюродные братья И.Б. Яковлева были пожалованы в том же 1676 г.: Мирон Иванов сын — в стряпчие (3 июля), Даниил Иванов сын — в стольники (25 декабря).
   
    Прокофий Васильев сын Яковлев (деверь Арины Петровны Яковлевой) стал стольником 22 ноября 1676 г. Прочие Яковлевы тоже пошли в гору: Роман Аристархов сын 15 июля 1676 г. пожалован из стряпчих в стольники; его сын Федор стал стряпчим 13 марта 1676 г., а 8 июня того же года уже стольником; другой сын, Михаил, 14 июля 1676 г. пожалован в стряпчие. Евсевий Андреев сын Яковлев пожалован в стряпчие 10 декабря 1676 г.

    Милость роду Яковлевых, пролившаяся на них, в первые месяцы правления Федора, была бы невозможна без надежной «заступы» в ближайшем царском окружении, проистекавшей от Анны Петровны Хитрово.

    Наряду с братьями Лихачевыми «старые» бояре «в милость ввели» И.М. Языкова, главным покровителем которого был Б.М. Хитрово. Еще в 1673 г. стряпчий Покровского суздальского монастыря сообщал из Москвы, что третий судья Судного дворцового приказа И.М. Языков ничего не делает без доклада своему начальнику боярину Б.М. Хитрово: «О всем-де доложу боярина Богдана Матвеевича, как-де ни укажет» [РГБ ОР. Ф. 67. Картон 26. Д. 88. Л. 49].

    Память 14 августа 1676 г. предусматривала три значимых пожалования в ближайшем царском окружении и дворцовом управлении: стольник И.М. Языков стал постельничим, а на его место судьей Судного дворцового приказа был назначен М.Т. Лихачев, одновременно произведенный в стольники; в спальники пожаловали Андрея Иванова сына Чирикова [РГАДА. Ф. 210. Столбцы Московского стола. Стб. 501. Сст. 377].

    Формальные и неформальные полномочия и обязанности постельничего были велики. Постельничий ведал московскими чинами, назначенными в походы за государем, а значит, наиболее привилегированная часть стольников и стряпчих, записанные в «походные летние» и в «походные зимние», оказывались под его контролем. 14 октября 1676 г. И.М. Языков «сказал» царский указ об отставке стольника Д.И. Исленева «от походов» [РГАДА. Ф. 210. Столбцы Московского стола. Стб. 509. Сст. 313].

    Как ближайший к Федору Алексеевичу человек, И.М. Языков получал возможность выхлопотать у государя пожалования в чин для своих ставленников. Он «сказал» царские указы о пожаловании в стряпчие Якова Захарьева сына Матюшкина (13 сентября 1676 г.) и в стольники кн. Михаила Иванова сына Вяземского (21 ноября 1676 г.) [РГАДА. Ф. 210. Столбцы Московского стола. Стб. 484. Сст. 460, 626; Боярские списки. № 14. Л. 266, 332].

    Придворные обретали особые царские милости через заступничество нового царского любимца: 22 сентября 1676 г. Федор Алексеевич пожаловал свою одежду двум спальникам: опашень «зуфь черна» — Михаилу Федорову сыну Ртищеву, сыну известного окольничего; и шапку «сукно черно с соболем» — Ивану Иванову сыну Колычеву; царский указ в обоих случаях «приказал записать» И.М. Языков [РГАДА. Ф. 210. Столбцы Московского стола. Ф. 396. Оп. 2. Д. 722. Л. 165-165 об.]. Двор еще не снял траура после смерти Алексея Михайловича, и пожалование соответствующей одежды и тканей спальникам было материальным выражением царского благоволения.

    Несомненно, что обласканные царем спальники гордились столь драгоценными деталями своего гардероба; окружающие обсуждали эти символические знаки придворного успеха, как и то, что они были дарованы при посредничестве нового царского постельничего, ставшего ключевой фигурой в царских хоромах. 27 сентября царь «изволил быти своей государевы Мастерские полаты в большой казне» и пожаловал одеждой и дорогими тканями своих комнатных людей: из платья царя Михаила Федоровича царский дядька боярин кн. Ф.Ф. Куракин и постельничий И.М. Языков получили по однорядке; об остальных пожалованиях царский указ объявил постельничий: спальнику Ивану Алексееву сыну Головину — «сафьян черной», стряпчему «у крюка» А.Т. Лихачеву — сафьяны и зуфи, карлу (карлику – Л.С.) Петру Бисереву «дороги кашанские осиновые» [РГАДА. Ф. 210. Столбцы Московского стола. Л. 166 об.- 167].

    Ближайшие к государю комнатные люди буквально собственноручно раздавали царское жалование. 9 декабря 1676 г. в селе Павловском «в передних сенях» И.М. Языков и М.Т. Лихачев раздавали «по рукам» сукна и меха стрелецким командирам, которые сопровождали государя в недавних подмосковных походах. Исполняя царскую волю, ближние комнатные люди выступали своего рода ее олицетворением [РГАДА. Ф. 210. Столбцы Московского стола. Оп. 1. Д. 16311. Сст. 1 — 1 об.].

    Знаком упрочения И.М. Языкова в царских хоромах стало пожалование его сына Семена из стольников Натальи Кирилловны в спальники 14 января 1677 г. [РГАДА. Ф. 210. Столбцы Московского стола. Ф. 210. Столбцы Московского стола. Стб. 484. Сст. 1036; Боярские списки. № 14. Л. 233].

    Самостоятельного значения в царских хоромах сын царского постельничего не имел: не известно фактов объявления им царских указов, а также его писем с изложением поручений государя. При этом С.И. Языков получал обычные пожалования наряду с другими спальниками и только один раз выделен особенной царской милостью: 11 марта 1679 г. был награжден «верхом» с ездового царского кафтана [РГАДА. Ф. 210. Столбцы Московского стола. Ф. 396. Оп. 2. Д. 727. Л. 168 об.]. Однако с ростом значения отца С.И. Языков все же занял привилегированное положение: 5 сентября 1681 г. стал чашником — чин, специально введенный для него [РГАДА. Ф. 210. Столбцы Московского стола. Ф. 210. Боярские списки. № 21. Л. 9 об. Во время торжественных застолий обязанности чашников исполняли стольники: он подавали чаши гостям, а чашники из спальников — государю. Присвоение постоянного чина чашника спальнику С.И. Языкову, надо думать, закрепляло за ним обязанность подавать питье государю].

    По-видимому, Семен Иванович (Языков – Л.С.) действовал в тени своего влиятельного отца, представляя многочисленный клан Языковых в царском окружении. Он был женат на дочери кн. И.М. Коркодинова, который благодаря родству с И.М. Языковым был пожалован в окольничие и возглавил важнейший Поместный приказ [Брак кнж. Авдотьи Ивановны Коркодиновой с С.И. Языковым состоялся в 1669 г. (Боярский род Колычевых. М., 1886. С. 231). Кн. И.М. Коркодинов стал главой Поместного приказа 7 ноября, а в окольничие пожалован 21 декабря 1680 г. (РГАДА. Ф. 210. Боярские списки. № 19. Л. 6; Богоявленский С.К. Московский приказной аппарат. С. 129)].