Студенчество Ломова

                Рассказ из цикла "судьба человека".
                Введение.
      Все имена и фамилии, а так же события, названия лекарств и улиц города вымышлены, а совпадения случайны. Рассказ буду вести от имени персонажа Сергей Ломов 1978 года рождения.
                Глава 1. Начало пути.
                Четверг, 2 января 19-кхудцатый год.
                Оренбург, Россия.
      Я учился в архитектурном университете на четвёртом курсе. Ещё немного и стану дипломированным специалистом в области проектирования гражданского строительства. Сбудется моя мечта. Или всё-таки не сбудется? Дело в том, что учился на платном отделении, а в последнее время в семье начались проблемы с деньгами. Я жил с мамой - учительницей химии и биологии Натальей Ивановной Ломовой. Она одна меня вырастила.  Жили скромно. В школе я учился хорошо. Пятёрки перемежались редкими четвёрками. Когда встал вопрос о выборе профессии я решил попробовать себя в строительной сфере. Почему-то эта специальность в те годы меня чем-то привлекала. Забыл уже чем именно. Возможно, хотел пойти по стопам прадеда по фамилии Чернов. Он тоже после ВОВ в 1945 году трудился прорабом на стройке. Я понимал, что поступить в те ВУЗы, где есть бюджетные отделения, просто нереально. Там золотые медалисты и победители олимпиад бьются за места не на жизнь, а на смерть. Плюс ещё есть льготные категории для подростков-инвалидов или детдомовцев. А я ни к одним, ни к другим не относился. Решил сначала пойти  техникум, а потом уже в университет получать высшее образование. Но тут вмешалась мама. "Пойдёшь учиться на платное отделение, - сказала она, - я вытяну, сынок. Ты не сомневайся". Я попытался ей возразить, но мама сурово возразила: "и это не обсуждается". И я успокоился. Наталья Ивановна много и усердно работала. Помимо основной деятельности она давала частные уроки не только детям из своей школы, в которой преподавала, но и соседским внукам, а так же трудилась корректором типографии местной газеты, мыла пол в продуктовом магазине. Всё для того, чтобы сын рос в достойных условиях. Конечно, сначала я обрадовался предложению мамы. А потом мне стало стыдно, что я, как иждивенец, продолжу из матери все соки тянуть, и попытался отказаться. Но мама убедила меня, что справится с задачей. И что образование надо получать сразу после окончания учёбы в школе, а не тянуть до тридцати лет. "В конце концов возьмём кредит на образование, если что", - сообщила мама. Я согласился с этим доводом. Позанимавшись с нужными репетиторами, которых нашла мама, я успешно сдал вступительный экзамен и поступил на первый курс. Но с кредитом что-то пошло не так. И за обучение миссис Ломовой приходилось платить из своих более чем скромных гонораров. Мама всё делала, как и обещала. И со второго курса я пошёл подрабатывать, чтобы стало полегче в финансовом плане. И мы худо - бедно справлялись. Я подрабатывал то  в кафе официантом, то продавцом-консультантом в магазине одежды, то грузчиком по перевозке мебели. Я надеялся со временем найти какую-нибудь более высоко оплачиваемую работу. А пока брался за любой способ легального заработка. В принципе, денег хватало на скромный быт и оплату образования. В институте я учился успешно. Успевал участвовать и в студенческих мероприятиях внутри и между ВУЗами.
      Вот однажды на одном из творческих вечеров я познакомился с Катей. Девушка училась в экономическом ВУЗе на четвёртом курсе. Наверное это была любовь с первого взгляда. Я был просто очарован своей новой знакомой. Мы общались, смеялись, гуляли после занятий в парке, любовались закатом. Катя была прекрасной. А потом у нас завязались отношения. И всё казалось серьёзно. Я понимал, что такая девушка требует особого внимания, а потом брал дополнительные подработки, чтобы водить Катю в рестораны и дарить скромные подарки. В прочем, Катю нельзя этим удивить. Она была из обеспеченной семьи и всё, что мне доставалось с нечеловеческим трудом и тщательной экономии буквально на всём, она принимала, как должное. Она знала, что я учусь на платном факультете. Ну и что? Её родители тоже платят за обучение. Ничего в этом сложного нет. У меня одна мама? Ну так это проблема миссис Ломовой, что она не смогла найти мужика, способного обеспечить её и сына всем необходимым. Я сильно уставал, совмещая дневные занятия в институте с вечерними и ночными подработками. Но вопреки этому находил время, которое проводил с подругой. Ну, на то он и мужчина. Так думала Катя, равнодушно пожимая плечами. А потом Катя пригласила меня на семейный ужин. Её родителям хотелось посмотреть, что за парень ухаживает за её дочерью. Сергей Викторович трудился управляющим в "Совком" банке, а его жена по имени Анна Львовна имела свою стоматологическую клинику. Понятное дело, что дочь за первого встречного они не отдадут. За ужином они расспрашивали меня о моей семье, учёбе, увлечениях и планах на будущее. Не замечая подвоха, я охотно обо всём рассказывал
- Похвально, молодой человек, что вы стремитесь чего-то достичь в этой жизни, - задумчиво произнёс в конце ужина Глеб Викторович, - только неужели вы думаете, что на одном энтузиазме далеко уедешь? Да, вы много и упорно трудитесь. Но кем? По сути курьером. Все ваши подработки это несерьёзно. А ещё в кафе официантом. Самому не смешно? Надо двигаться дальше. Перешагнуть этот этап в жизни.
- А почему мне должно быть смешно? - осторожно уточнил я, нахмурив при этом тонкие брови, - все люди с чего-то начинали. Билл Гейтс, например, не сразу создал корпорацию "Яблоко" по производству айфонов и ноутбуков. Сначала он клепал калькуляторы и продавал их за символическую цену.
- Не спорю. Но чтобы чего-то достичь, нужны полезные знакомства, - многозначительно хмыкнул Игнатов и поинтересовался: - вы поэтому решили ухлестнуть за моей дочерью?
- Нет. Что вы? - возразил я, искренне растерявшись, и посмотрел на подругу, - я люблю Катю.
- Ну конечно, - саркастически усмехнулся банкир, - разве мою Катю можно не любить? Тем более, когда у неё такие влиятельные родители. К тому же есть роскошная квартира, шестисотый "Мерседес" и яхта на Мальдивах.
       Меня словно окатили ледяной водой. В груди предательски защемило от тоски. О себе дал знать тщательно скрываемый от окружающий комплекс неполноценности, связанный с финансовой несостоятельностью. Выполнив дыхательную гимнастику, я успокоился и попытался возразить:
- Вы ошибаетесь. Деньги не имеют для меня никакого значения.
- Да что вы говорите? Всю жизнь прожил с матерью-неудачницей в старой хрущёвке, построенной прадедом, а тут такая удача! Дочка банкира влюбилась! Не поверю, - продолжил подначивать Игнатов.
- Папа, ну зачем ты так?! - воскликнула Катя, - Сергей хороший.
- А ты молчи, когда отец говорит, - сурово осадила её Анна Львовна, - неужели ты наивно полагаешь, что можешь связать свою жизнь с нищебродом? За тобой ухаживал такой замечательный молодой человек - Данил. У него папа вице-мэр Смирнов. А ты привела в дом какого-то приживалу!
            Об "авторитетном бизнесмене" Смирнове, известном в узких кругах по кличке Решала я оказался осведомлён из выпуска новостей о его меценатской деятельности. Поэтому многозначительно хмыкнул, но промолчал, сцепив болтливый язык зубами во избежание непроизвольной озвучки мыслей вслух. Расстегнув верхнюю пуговицу на рубашке, я украдкой вздохнул и возразил, решительно поднимаясь из-за стола:
- Стоп. Хватит. Я больше слышать об этом  не намерен. Кто вам дал право оскорблять меня и мою маму? Вы считаете себя хозяевами жизни? Что же. Это ваше право. Но я искренне люблю вашу дочь. И вот увидите, со мной она будет счастлива. Я ещё добьюсь всего. Пусть не сразу. Но добьюсь.
             И я ушёл. И Катя, которая сидела, опустив голову, даже не удосужилась меня проводить.
           Сидя напротив меня за красиво сервированным столом, банкир Игнатов самодовольно улыбался. Он вспоминал свою молодость, когда в 1980 году занимался фарцовкой вместо того, чтобы усердно учиться. Возил джинсы, кока-колу и мелкую бытовую электронику из-за границы. За что и получил первый тюремный срок. На зоне он заслуженно получил прозвище Ворон. Освободившись из тюрьмы восемь лет спустя, Глеб Викторович занялся мошенничеством в сфере недвижимости и снова оказался на нарах. Но уже на десять лет. Потом воровское сообщество короновало его за заслуги перед преступным миром. А после очередного освобождения Игнатова на сходняке криминальных авторитетов назначили директором "Совком" банка для отмывания нелегальной прибыли. Своей криминальной биографией Глеб Викторович искренне гордился и считал себя частью новой русской элиты.
            На следующий день Катя мне позвонила и сказала, что нам, наверное, не стоит продолжать отношения.
- Потому, что твоему папе я не понравился? - горько усмехнулся я.
- Ты не обижайся, но папа во многом прав. Мы действительно из разных социальных слоёв и вряд ли будем счастливы, - вот так просто заявила Катя.
             Я пожелал ей всего хорошего и прекратил разговор. А потом и вовсе удалил её номер из справочника мобильного телефона, предварительно внеся его в "чёрный список", чтобы даже соблазна не появилось ей позвонить.  Да. Я не пришёлся ко двору. Сильные мира сего не посчитали меня достойным их красавицы-дочки. И ладно. Это можно было бы стерпеть, если бы девушка повела себя иначе: пошла бы с родителями на конфликт, отказалась бы от внушительного наследства, пошла бы трудиться на равных со мной. Всё, что угодно. Лишь  бы рядом была. Но она прислушалась к мнению родителей. Я переживал из-за разрыва с Катей, но вида не подавал. Стараясь максимально отвлечься от мрачных мыслей, полностью погрузился в учёбу и работу. В университете меня отмечали, как успешного студента. На подработках начальство тоже хвалило за трудолюбие, усидчивость и дисциплину. Я был уверен, что у меня всё получится. Да, я со временем добьюсь успеха. И тогда Катя ещё пожалеет, что так легко отказалась от их общей любви. За всей учёбой и работой я как-то не замечал, что мама как-то стала плохо выглядеть. Она похудела, побледнела, всё меньше брала подработок на дом и больше лежала. А потом она упала в обморок. Что-то готовила на кухне, а затем - раз и лежит на полу без чувств. Хорошо, что в тот день я находился дома и услышал шум, забежал на кухню, поднял маму, уложил на диван в комнате и вызвал по телефону скорую. Медики смогли реанимировать женщину, но настоятельно советовали на госпитализации.
- Наталья Ивановна, нужно ехать, - говорил молоденький доктор, - что вы качаете головой? Поймите, ваше состояние не нормально. Надо сдать анализы крови. У вас явно пониженный гемоглобин. Обследование требуется.
- Не требуется, - покачала головой учительница и с грустью посмотрела на меня, - я и так знаю, что со мной. Я уже обследовалась полгода назад. У меня рак.
- Мама! Почему ты молчала?! - воскликнул я, услышав признание женщины, - надо же лечиться!
- А я лечусь, сынок, - с мягкой улыбкой возразила женщина, внешне похожая на актрису Анну Банщикову, - мне доктор таблетки выписал. Только они плохо помогают. Говорят, что операция нужна. Но это очень дорого. Мы не потянем. Вот тебя доучу и займусь своим здоровьем.
           Врач скорой помощи тяжело вздохнул и посоветовал миссис Ломовой записаться на приём к доктору в поликлинике и ушёл из квартиры. А я сидел рядом с мамой, сжимая её ладонь левой рукой.
- Мама, мамочка моя, - шептал я, - как же так? Завтра же иди к врачу.  Пусть назначают операцию.
- Её оплачивать нужно заранее. А нам через месяц нужно вносить платёж за твоё обучение, - возразила Наталья Ивановна.
- Сколько стоит операция? - уточнил я, погружённый в мрачные мысли.
- Почти пятьсот тысяч рублей, - сказала женщина.
- У нас же есть эта сумма, - напомнил я.
- А как же учёба? Без образования ты пожизненно останешься официантом без шансов на улучшение материального положения, - сокрушённо покачала головой педагог.
- Да и чёрт с ним, с образованием, - беспечно отмахнулся я, - неужели ты думаешь, что какой-то бездушный диплом мне дороже тебя? Будем платить за операцию. А дальше я что-нибудь придумаю. Поверь, мы со всем справимся.
            Утешая маму, я угрюмо подумал: "что такое неудачник и как с этим бороться? Рождённый работягой олигархом не станет".
            Я крепко прижал руку матери к губам. Она легко коснулась другой рукой моей головы. "Какой же хороший у меня мальчик! - благоговейно подумала миссис Ломова, - совсем взрослый".
            На следующий день я отвёл маму в больницу. Её положили сразу же. Стали готовить к операции, когда поступили деньги на счёт. Наталья Ивановна до последнего сомневалась в том, правильно ли она поступает, что позволяет сыну так безрассудно обращаться с деньгами. А я только натянуто улыбался в ответ и уверял, что всё обойдётся. Всё будет хорошо. Внешне я стремился казаться невозмутимым, а в душе выть хотелось от отчаяния и безысходности. Мама единственный родной человек, чуть не загубила себя, желая мне помочь. А я едва это не пропустил. И сейчас я хотел только одного: чтобы мама поправилась. Через неделю маму прооперировали. Всё прошло успешно. Врачи давали благоприятный прогноз. Но в больнице миссис Ломовой предстояло находиться долго. Хорошо, что дальше пациентка попала под квоту и дальнейшее лечение велось за счёт государства. Я теперь разрывался между университетом, работой и поездками в больницу. О том, что скоро платить за обучение, я старался не думать. Но вскоре на мобильный телефон пришло СМС-оповещение, а потом позвонили из деканата. Срочно нужны были деньги. Но где их брать? Глубоко вздохнув, я решил попытать удачу и пошёл в "Совком" банк, но получил отказ. К тому же в отделе кредитования я встретил Глеба Викторовича, отца Кати. Тот искренне засмеялся узнав причину, по которой приходил в банк за кредитом его несостоявшийся зять.
- У тебя на учёбу денег нет, чучело! А ты к моей дочери клинья бил! - презрительно фыркнул Ворон, - и на что ты вообще надеялся? Тут тебе не благотворительная организация. Нищим не подаём. И учти: в других банках тебе тоже откажут. Уж я об этом позабочусь. Все твои попытки собрать средства на оплату дальнейшего обучения лишь усугубят твою ситуацию. Запомни это.
              Сердито нахмурив брови и сцепив язык за зубами во избежание непроизвольной озвучки мыслей вслух, я развернулся и ушёл. Если я раньше просто недолюбливал успешных людей, то теперь их возненавидел до глубины души. Я понимал, что Глеб Викторович угрожал не впустую. Он по-настоящему невзлюбил меня из-за моего плебейского происхождения. А потому Ворон станет активно вставлять палки в колёса.  А за что? За то, что я посмел встречаться с его дочкой-принцессой. На автопилоте я продолжал ходить в университет на лекции, а сам понимал, что скоро и сюда дорога мне окажется закрыта навсегда. Отчислят с четвёртого курса. Обидно. Ну и ладно. Главное, что мама будет жить. В конце концов позаботиться о её благополучии это мой гражданский долг. А потом мне пришла в голову ещё одна идея, где можно занять крупную сумму. В ту пору был у меня друг Арсений. Молодой и очень талантливый художник. Я знал, что Сеня планирует купить машину.  Есть у него небольшая заначка. Что-то досталось по наследству от бабушки. Вот к нему я и пошёл.
                Глава 2. Разговор с Арсением.
      У Арсения была квартира-студия, где он и работал. Эту недвижимость, расположенную на седьмом этаже в панельной девяти этажке с пластиковыми окнами, Сене купили его родители, которые были обеспеченными людьми. Нет, они отличались от Глеба Викторовича. Не считали простых людей нищебродами и неудачниками. Просто знали цену деньгам. И к общению сына с другими людьми не были такими придирчивыми. Сами позволяли сыну выбирать круг общения. А я с Арсением дружил с Арсением уже лет пять с того дня, как помог художнику отбиться от хулиганов. Однажды на Сеню в тёмном переулке напали пьяные отморозки. Я как раз возвращался с очередной работы ближе к полуночи. Заметив гопников, я напал первым, обезвредил обоих и вызвал полицию. Потом проводил Арсения до подъезда и стал общаться с ним по-соседски. Хотя сам не навязывался на дружбу. И вот впервые я шёл, чтобы попросить у друга помощи. Это был жест отчаяния. Нет, я не рассчитывал на то, что это окажется безвозмездно. Я, конечно, отдам заём, но чуть позже, когда появится такая возможность. Ведь для Сени это не такая уж крупная сумма.
 Когда я зашёл в зал из коридора, Арсений как раз находился за работой. В студии на стуле сидел старик. Я сначала удивился, что товарищ выбрал именно этого джентльмена в качестве модели для рисования. Это был бомж, одетый в какие-то лохмотья, не стриженный, небритый и не мытый, судя по неприятному запаху. В прочем живописцы всегда странные люди. Я не стал заострять на этом внимания.
- Привет, Серёга. Рад видеть, - улыбнулся Арсений, не отрываясь от холста, - ты проходи. Рассказывай, как дела? Как настроение?
- Не так хорошо, как хотелось бы, - ещё сильнее помрачнел я, - да и настроение так себе. Вот пришёл спросить, не выручишь ли меня?
           И я рассказал напарнику о маминой болезни и просроченном платеже в университете. Сеня слушал и только вздыхал.
- Прости, друг, - сказал толстяк, когда я замолчал, - но сейчас никак не могу. Ты же знаешь, что машину покупаю. Ну не могу я от неё отказаться. Это моя мечта. Я бы у родителей спросил. Но знаю, что они меня не поймут. Они считают, что одалживать друзьям последнее дело. Тогда это не дружба уже, а бизнес или ростовщичество. Лучше сходи в банк за кредитом.
- Да был уже там, - уныло ответил я и пересказал собеседнику диалог с банкиром Игнатовым.
- Не переживай. Всё со всем образуется. Ну отчислят сейчас. А через год заработаешь сколько тебе не хватает до конца обучения и восстановишься, - попытался утешить меня круглолицый полноватый юноша с кудрявыми тёмными волосами, - помни: всё, что ни делается, к лучшему.
           Я с грустью кивнул в ответ.
           И Арсений в этот момент закончил рисовать.
- На сегодня всё. Завтра приходите, - сказал он старику и протянул ему пятьдесят рублей.
           Я разочарованно нахмурил брови. Так вот какой Арсений! Ладно, не смог занять денег. За это я его не винил. Но пятьдесят рублей нищему старику за работу? Сколько Сеня выручит уже через месяц за этот портрет? Явно не сто рублей. А бомжу уже сейчас есть нечего. Мне даже стало неудобно за жадность друга. Бомж покинул студию. И я, сославшись на занятость, поспешил следом. Я догнал бродягу уже на улице.
- Подождите! - окликнул я старика и тронул его левой рукой за плечо.
           Тот обернулся и удивлённо посмотрел на меня. Я отметил, что несмотря на внешний вид у бродяги осмысленный взгляд. Он совсем не похож  на тех попрошаек, которых я встречал раньше.
- Что вы хотели, молодой человек? - спокойно поинтересовался бездомный.
- Вот, возьмите, это вам, - краснея от смущения произнёс я вынул из кармана шубы последние пятьсот рублей и протянул старику.
- О! Что вы! Зачем? - растерялся тот.
- Затем, что любой труд должен быть достойно оплачен. Я понимаю, что вы пришли позировать к моему товарищу не от хорошей жизни. И, наверное, рассчитывали на более серьёзный гонорар. На те копейки только хлеб и можно купить. Конечно, пятьсот рублей тоже не шибко много. Но это всё, что у меня есть.
- Я не могу их у вас взять, - тихо возразил собеседник и пояснил: - я же слышал, что у вас у самого проблемы. Это неправильно будет с моей стороны.
- Эта купюра всё равно меня не спасёт, - я попытался дружелюбно улыбнуться, - а вам поможет по-человечески поесть сегодня. Купите себе колбасы, молока, или просто в кафе пообедайте.
- Вы полагаете меня туда пустят? - вздохнул бомж и внимательно на меня посмотрел, - таких, как я, отовсюду гонят, как собак.
- Да. Жестокий век, - согласился я, - люди совсем озверели, - но не все. Поверьте. Вон там за углом есть столовая. Она простая. Я сам там иногда обедаю. Оттуда вас точно не прогонят. Я бы с вами сходил, но я уже опаздываю. Простите.
     Я буквально насильно втолкнул в ладонь старика купюру и поспешил прочь вопреки требовательному окрику собеседника. Я не лгал бомжу. Я торопился к маме в больницу, пока ещё были приёмные часы.
Вечером, когда я вернулся домой, по привычке занялся подготовкой к завтрашнему семинару. В какой-то момент остановился и с грустью усмехнулся. Зачем я, собственно, учу уроки? Всё равно в ближайшую неделю меня попросят из университета. Зазвонил стационарный телефон. Это был Арсений.
- Привет, Серёга, - услышал я голос друга, - звоню узнать, как там у тебя дела? Всё же не удобно, что я не могу тебя выручить. Что, нашёл деньги?
- Нашёл бы. Если бы кто потерял, - невесело усмехнулся я.
            Почему-то общаться с Арсением мне стало не очень приятно.
- Не раскисай. Нормально всё будет. Я тебе при Григории Ивановиче не сказал. Нечего ему слушать такое. Так вот.  У меня есть знакомый, который даёт деньги в долг.  Да. Там проценты приличные. Но если поднапрячься, то можно и решить проблему. Однако, если опоздаешь с выплатой, то есть риск лишиться квартиры. Он под залог недвижимости даёт ссуды.
- И на какой срок даёт?
- Обычно на пару месяцев, - отозвался Сеня.
- О, нет. Я не смогу так быстро заработать. Мне на полгода хотя бы, - удручённо возразил я, мысленно обозвав себя хроническим неудачником, - ведь предстоит ещё на последний платёж за учёбу копить.
- А... тогда нет. Ростовщик так долго ждать не будет, - задумчиво протянул художник.
- А кто такой Григорий Иванович? Я не понял.
- Это старик, которого ты видел, - ответил Сеня и со смехом продолжил: - ты вот что подумал? Что это бомж? Несчастный человек? Ага! Держи карман шире!  Этот дед настоящий миллионер! Ему уже семьдесят лет, а он до сих пор сам управляет своей корпорацией.  Тот самый, про кого говорят: "владелец заводов, газет, пароходов".
- Не пойму, зачем он тогда кривлялся? Бомжом прикидывался. К чему этот маскарад? И для чего ты рисуешь его? - удивился я.
- Так вот в этом и фишка. Бизнесмен начитался всяких там притчей и решил войти в образ. Захотел картину, где он в виде нищего старца. Суть картины в том, что всё богатство тленно. Сегодня ты сказочно богат, а завтра нищий. Главное сохранить свою душу в любой из этих ипостасей. Григорий Иванович хочет эту картину у себя в особняке повесить. Чудак одним словом.
           Ещё Арсений рассказал, что Потёмкин две недели не мылся, отрастил усы и бороду, и каждый день тщательно гримируется перед походом в студию. Надевает парик и лохмотья. Потом водитель его мерседеса высаживает старика за два квартала. И он идёт пешком. Так сказать, приобщается к культуре. Становится ближе к народу.  Эмоций набирается. Чтобы на картине получился достоверный образ бродяги, познавшего нужду.
- То есть он у тебя эту картину купит? - уточнил я.
- Ну да, - подтвердил Сеня.
- Тогда не пойму, зачем ты ему дал эти пятьдесят рублей?
- Это всё заранее оговорено, - засмеялся сосед, - бизнесмен же в образе бомжа. Вот я и даю ему на пропитание. Ладно. Хватит уже об этом чудаке. Ты над моим предложением подумай.
- Спасибо, братан. Я подумаю. Перезвоню, если что, - сухо ответил я и положил телефонную трубку на рычаг.
             А потом сидел на кухне за столом и шёпотом ругал себя за то, какой же я идиот! Думал, что помогаю обездоленному человеку, а в итоге отдал последнюю сдачу богачу. И тот, что интересно, взял. Хотя, ради  справедливости, я сам на этом настоял. С ножом у горла никто у меня не стоял и не заставлял милостыню подавать. Но я же считал, что помогаю бродяге. А теперь мне самому завтра не на что даже чаю в столовой университета купить. И грошовая зарплата только через три дня.
           На утро я не хотел идти в университет. А какой смысл? Но всё же усилием воли я заставил себя встать и после утренней гимнастики и лёгкого перекуса направился в университет. Да, я продолжу ходить на занятия до последнего момента. Семинар и лекции прошли, как в тумане. Хотелось есть. И я весь день то и дело сосал леденцы, которые так кстати нашёл накануне в кухонном шкафчике, чтобы отбить аппетит. Потом работал. А затем поехал к маме. Миссис Ломовой я лгал, чтобы не расстраивать, что деканат пошёл навстречу и согласился подождать с оплатой. Хотя на самом деле даже не ходил к декану. Ибо знал, что никто меня и слушать не захочет. Но маму огорчать никак нельзя. Для выздоровления ей нужны только положительные эмоции. А дома кое-как насытившись пустой гречневой кашей без молока и масла, я почистил зубы, принял душ, лёг в кровать и уснул. Сон оказался тревожным. Снился декан, который что-то гневно кричал. Снилась мама, которая заботливо гладила по голове. А издали слышался издевательский хохот того самого бомжа - миллионера вперемешку с банкиром по кличке Ворон, отцом Кати, который почему-то во сне предстал в образе кровососа. Утром я проснулся совсем разбитым. Голова болела ужасно. Я тяжело вздохнул, вспомнив ночной кошмар. Нет. Надо что-то менять. Или ситуацию. Или отношение к ней. Возможно Арсений прав и стоит занять денег у ростовщика? Но как отдавать и чем? Велик был риск остаться с мамой на улице под забором. К тому же мне принадлежала лишь половина общей жилплощади. Как я могу всем распоряжаться? Из этого следовало, что надо просто смириться и жить дальше. Я решил больше не ждать, пока меня выгонят из университета, а в этот же день самому пойти и забрать документ. Я хотел это сделать сразу же придя в корпус, но ноги не шли к декану. Вместо этого я отправился на лекцию. После состоялся семинар. И вновь я сидел перед преподавателем. Даже что-то отвечал, зарабатывая заслуженные плюсики. Только зачем это теперь надо? Неожиданно в аудиторию заглянула секретарша из деканата.
- Сергей Ломов, вас срочно вызывает декан, - дежурным тоном сообщила она, прервав преподавателя.
Вид у дамы был такой серьёзный, что даже лектор, отличавшийся крутым нравом,  не стал с ней спорить.
- Идите, молодой человек, раз такая срочность, - только и сказал пожилой профессор.
             А у меня сердце ушло в пятки. Вот и всё. Сейчас скажут, что раз нет денег, то нечего сюда и ходить. Я выполнил дыхательную гимнастику, чтобы унять обуревающие эмоции и направился в кабинет к декану, как на казнь, как на заклание, внутренне убеждая себя, что не надо так трагично всё воспринимать. Это просто очередная чёрная полоса в моей жизни. И всё ещё обязательно нормализуется. А внутренний голос мне ехидно возразил: "Нет, Серёга. Даже не мечтай. У других людей чёрная полоса чередуется с белой. А ты как встал на тёмную сторону так и идёшь по ней, никуда не сворачивая". Я глубоко вздохнул, постучал в кабинет декана и зашёл.
           Не хочу утомлять подробностями. Скажу так: после отчисления из университета я перестал общаться с Арсением, полностью в нём разочаровавшись. В надежде на лёгкий заработок снял мамину пенсию с банковского счёта и пошёл играть в казино к Смирнову по совету того же художника Сени. Разумеется, я проиграл. А потом произошло то, что я описывал в рассказе под названием "судьба Ломова". Поэтому когда комбриг Щепкин стал мне выбирать красивый позывной, я сам предложил слово "архитектор" в память о своей неосуществившейся мечте. И ни разу не усомнился в своём решении.
          Когда я вернулся в 2005 году контуженный и хромой на левую ногу, искалеченной психикой, но с орденами и медалями из посёлка "Гамсутль" в звании армейского капитана спецназа "ФСБ" России, а так же с навыками профессионального ликвидатора, весь криминальный мир, включая банкира Игнатова по кличке Ворон, искренне пожалел о том, что я не доучился на инженера-проектировщика гражданского строительства. Ведь тогда я бы не знал о существовании воров в законе и их тёмных делишках. Но теперь ситуация в корне изменилась. Теперь стало, как в песне: "любимый город может спать спокойно"...
            Напоследок скажу так: злодеи всех мастей, берегитесь! Отныне у вас две совести: ваша и моя. До скорого свидания, граждане жулики и мошенники. Я слежу за вами...
          Продолжение следует.
          Рассказ закончил писать 1.02.2025 года.
          С уважением, Сергей Петров 35.
          Приятного чтения.

                Страж леса.
                Введение.
       Доброго времени суток, сограждане. Вновь в эфире капитан краповых беретов Сергей Валерьевич Ломов 1975 года рождения. Днём я обычный мужик: весёлый, авантюрный, отзывчивый, дружелюбный, с обострённым чувством справедливости. Но мою тайну не знает никто. Я безжалостный ликвидатор в погонах по кличке "Архитектор", не совершающий ошибок и не оставляющий криминалу ни единого шанса на спасения. Я живу по принципу: "не тронь меня и друзей. За нарушение - смерть". Хотя мы, русские, первыми никогда не нападаем.
       Понимаю, что в реальном Оренбурге нет леса. А только степь. Но не удалять же сюжет из-за такой досадной мелочи? К тому же я - грузчик, а не литератор. Как смог, так написал.
      Раньше я стеснялся своих сюжетов, сляпанных на скорую руку, из разных фрагментов боевиков, компьютерных игр или ужастиков. Но потом познакомился с творчеством "профессиональных" авторов, публикующих "шедевры" на сайте проза ру, и понял, что терять мне уже нечего. Выражаю искреннюю благодарность блогеру Тимуру за его юмористические выпуски, которые он вёл до 2018 года включительно в рубрике лит.треш.
       Все имена и фамилии, а так же название лекарств, городов, улиц вымышлены. А совпадения случайны. Приятного чтения.               
         
                Глава 1. Начало.
       Лес, окутанный предгрозовой духотой, встретил меня тяжёлым вздохом соснового бора. Пожарный инспектор Бирюк, мой давний приятель, укатил в отпуск, оставив меня на хозяйстве – дежурить на старенькой деревянной вышке в сердце туристического рая, или, как выяснялось, ада. Будучи защитником угнетённых по призванию, а ныне временный лесной страж, согласился без особых раздумий. Смена обстановки, тишина – то, что доктор прописал. Набор джентльмена-отшельника – консервы, банка растворимого кофе и верный термос с кипятком в походном рюкзаке – занял свое место на переднем сиденье моей четырёх дверной  «Шевроле Нивы».
        Город остался позади, сменившись изумрудной зеленью. У шлагбаума меня встретил хмурый охранник Степаныч, лицо которого, казалось, навсегда застыло в выражении вселенской скорби.
- Ты, Сергей, это… в северную часть ни ногой, – пробубнил он, жуя травинку. – Медведи там лютуют. Да и… нехорошее там место. Гиблое,- он понизил голос до зловещего шёпота: - Неделю назад туристы пропали. Нашли их потом в овраге… изуродованных. А у палатки ихней – звезда шестиконечная на земле начертана да свечи чёрные догорали. Тьфу, нечисть какая-то.
- Спасибо за совет, - я невозмутимо пожал плечами.
     Отсутствие у меня паники в поведении явно не понравилось Степанычу. Но он промолчал.
- А что полиция? - скорее для поддержания беседы, чем из любопытства, уточнил я.
- Полиция - ***ция, - досадливо поморщился сторож, словно червяка разжевал, - приезжал тут Петкин из убойного отдела с криминалистами; сделал пару снимков и уехал. Порой мне кажется, что ему до людей нет никакого дела. Не его же детей отморозки убили в лесу.
- Понятно. Благодарю за информацию, - я не стал вдаваться в полемику, а молча прошёл с рюкзаком за спиной за шлагбаум.
      Медведи, волки, гиены – городскому жителю, привыкшему к двуногим хищникам, это казалось экзотикой. Взяв ключ у Степаныча, я направился к нужному строению.
        Вышка встретила меня скрипом ступеней и запахом прелой древесины. Вид оттуда открывался захватывающий, но мои мысли были далеки от созерцания красот. Первая ночь прошла относительно спокойно, если не считать вызова по рации в половине третьего. Напарник с соседнего поста, заспанным голосом, попросил меня сходить «голубчиков утихомирить» – туристы разожгли костер в неположенном месте. Я чертыхнулся, раздосадованный накрывшимся медным тазом сном, нащупал фонарь, сунул в карман перцовый баллончик – «от медведей, ага» – и спустился во тьму. Летняя ночь дышала зловещей прохладой. Ветер шелестел в кронах вековых деревьев, словно перешёптывались древние духи; ухала сова; а где-то вдалеке тоскливо завыл на Луну волк. Мне, однако, было глубоко безразлично на эти звуковые эффекты. Лагерь я нашёл быстро. Недавно покинутый – ещё тлели угли костра, над которым в котелке что-то булькало. Вещи туристов оказались разбросаны в беспорядке.  Недолго думая, я залил огонь водой из этого же котелка и, буркнув что-то неодобрительное в пустоту, вернулся на вышку.
- Угомонились? – треснула рация.
- Как миленькие. Только людей я там не застал. Один костёр, палатку и вещи отдыхающих, – с привычной ухмылкой на губах отозвался я и, не раздеваясь, рухнул на топчан.
          Утром Степаныч устроил мне разнос:
- Ты что творишь, Серёга?! Ночью по лесу шастать! Тут сектанты эти окаянные… Люди регулярно пропадают...
- Ситуация под контролем, Степаныч, – я сдержанно успокоил собеседника, отхлёбывая из кружки обжигающий кофе.
         Охранник поворчал для порядка, но спорить не стал и ушёл к себе в будку.
         День прошёл в ленивом наблюдении. Я в бинокль разглядывал редких туристов, читал запыленный детектив, следил за погодой. Ночь снова принесла беспокойство. Знакомый треск рации вырвал его из дремы.
- Серёга, там опять эти … кострище запалили. Сходи, будь другом. Ведь пожар же спровоцируют в лесу.
- Принято, - я тяжело вздохнул.
         Перед тем как спуститься, я машинально поднёс к глазам бинокль, направив его в сторону предполагаемого костра. То, что я увидел, заставило меня оцепенеть. Три тёмные фигуры в капюшонах окружили палатку. Мелькнул отблеск металла. Испуганные крики едва доносились сквозь расстояние. Семья. Гражданские. Безоружные. В этот раз я не взял ничего, кроме фонаря. Я бежал, не чувствуя под ногами тропы, перепрыгивая через корни и поваленные стволы.
         Картина, представшая передо мной, была как из дешёвого фильма ужасов. На земле наспех начертанная пентаграмма, по углам чадят чёрные свечи. Четверо избитых людей – двое взрослых, двое детей – стояли на коленях со связанными за спиной руками и мешками на головах. Один из сектантов, с ритуальным ножом в руке, нараспев бормотал что-то на незнакомом языке, явно взывая к какому-то Баалу. Двое других стояли поодаль. Один из них, отвернувшись, справлял малую нужду у края оврага. Я двигался бесшумно, тенью скользя между деревьями. Задержав дыхание, я подкрался к сектанту у оврага. Короткий, точный рывок – левый рукав моей ветровки туго обхватил шею противника. Хрип. Обмякшее тело рухнуло в овраг. Я быстро забросал его ветками. Второй сектант, заметив движение, развернулся. В его руке блеснул топор. Замах, направленный в голову. Я инстинктивно шагнул вперёд, встречая удар. Левой рукой снизу-вверх я отразил нападение; пальцы мёртвой хваткой вцепились в рукав противника. Плавным движением по дуге вниз я отвёл в сторону вооружённую кисть противника; одновременно правой рукой ударил точно в кадык разведёнными в форме буквы "U" пальцами. Глухой хруст. Сектант захрипел, роняя топор, и осел на землю. Я небрежно отбросил труп ногой, не глядя. Остался последний – тот, что с ножом, главный. Он обернулся; его лицо под капюшоном исказила ярость.
- Не подходи, убью! – завизжал он, приставляя нож к горлу ближайшего заложника – мужчины.
         Я со снисходительной ухмылкой уголками губ пошёл вперёд. Расстояние сокращалось. Сектант, матерясь, метнулся ко мне, пытаясь пырнуть широким клинком в живот. Движение было предсказуемым. Моя левая ладонь сноровисто перехватила правое запястье противника в воздухе. Резкий, хлёсткий горизонтальный удар ребром правой ладони по шее обезвредил соперника. Снова сухой, отвратительный хруст. Третий труп мешком рухнул лицом в жухлую траву. Тишина. Только испуганное всхлипывание женщины и тихое бормотание детей. Я молча подобрал нож сектанта. Разрезал путы на руках пленников. Затем, вынув из валявшегося рядом туристического вещмешка маркер, я крупно вывел на брезенте палатки одну букву: "А". Подолом ветровки стёр отпечатки сначала с маркера, а затем и с ножа, бросил его в траву и, не оглядываясь, растворился в ночной темноте, тихо насвистывая себе под нос знакомую мелодию:
- Любимый город может спать спокойно...
                Следующий кадр:
         Кабинет полковника управления по планированию специальных мероприятий Щепкина. Москва. Россия. На большом плазменном экране телевизора – выпуск новостей.
- Доброе утро, сограждане. С обзором свежих криминальных новостей вас познакомлю я, Ирада Змейналова, телеканал НТВ, – бодро вещала знакомая брюнетка с хищной улыбкой, - Итак, вчера ночью в лесополосе Оренбургской области местные туристы, семья Афанасьевых, подверглась нападению группы сектантов, предположительно принадлежащих к так называемой "Глобальной Оккультной Коалиции". Туристы были оглушены и связаны. Однако, в процессе подготовки к демоническому ритуалу, трое сектантов оказались задушены неизвестным мстителем. На месте преступления злоумышленник оставил загадочный знак – заглавную литеру "А", что, по одной из версий следствия, может означать "Архитектор", а по другой теории - "Ангел". Вопреки наличию спасённых пострадавших, свидетелей гибели сектантов не обнаружено. Отпечатков пальцев на месте происшествия также нет. По словам пресс-службы ГУ МВД по Оренбургской области, на счету этой секты, действовавшей в регионе около полугода, числится не менее пятидесяти зверски убитых и расчленённых туристов. На мой вопрос о причинах, по которым секта так долго и безнаказанно орудовала в лесах, оперуполномоченный следственной группы капитан полиции Петкин от комментариев отказался, сославшись на тайну следствия.
      Полковник Щепкин нахмурился и выключил телевизор.
- Серёга, опять ты за старое...Ведь просил же тебя не оставлять никаких символов на месте преступления, - беззлобно буркнул Щепкин себе под нос.
      
     Закончил писать 12 мая 2025 год.
     С уважением, Сергей Петров 35.