Цепные псы самодержавия. Глава 34

                Глава тридцать четвёртая

 Ровно в десять часов утра следующего дня Грабовский, с небольшой корзиной прекрасных белых роз, уже звонил в дверь её квартиры.
 
Открыла служанка. Её маленькое лицо с носом-кнопкой было заплаканным. Ульяна вытирала красные глаза салфеткой.
 - Что-то случилось? - встревожился Николай.
 - Проходите, барин! Проходите! - всхлипывая произнесла Ульяна.
 
В зале у окна стояла Вера Львовна и смотрела на улицу.
 - Здравствуйте! - вежливо произнёс Грабовский и поставил корзину на стол. - Вам цветы!
 
 Она повернулась к нему. По щекам Веры скатывались редкие крупные слёзы.
 - Николай, какое счастье, что вы пришли! Какие красивые розы! Какая прелесть! Какая прелесть! - она  наклонилась к корзине и глубоко вдохнула. - Аромат заполнил всю залу. Вы его чувствуете? Ульяна! - громко позвала Вера Львовна, - поставь цветы в кувшин!
 - Вера, почему вы плачете? У вас болит нога? Вас кто-то обидел? - растерянно спрашивал Грабовский, не решаясь приблизиться к хозяйке.
 - Присаживайтесь, Николай! В кресле вам будет удобно? Нога у меня уже пришла в порядок. Всю ночь со льдом... Причина моих слёз совершенно другая. Это мои заботы, и я не знаю имею ли  право портить ими ваше настроение.
 
-Рассказывайте, Вера! Вы можете рассчитывать на мою помощь, если она вам нужна.
 - Тук! Тук! - постучали в дверь.
 - Входите! - встрепенулась Вера.
 В залу вошёл Фаддей.
 - Вера, посыльный принёс письмо для тебя! - он протянул маленький белый конверт.
 «Я уверен, что где-то ранее сталкивался с этим типом!» - попытался вновь вспомнить Грабовский.
 - Спасибо, Фаддей! Ступай и будь спокойным! - распорядилась она и принялась вскрывать конверт.
 
Вынула письмо и начала читать. Лицо Веры побледнело. Она прикусила нижнюю губу... По щекам потекли слёзы...
 - Всё! Всё! Я их потеряла! Навсегда потеряла! Господи, за что же ты меня так наказываешь! За что! - кричала Вера.

 Грабовский стоял истуканом, не зная что же делать.
 - Что вы потеряли, Вера! Да объясните мне в чём дело! Я обещаю вам помочь, если это в моих силах! - отчаянно выкрикнул он.
  Вера Львовна быстро, не хромая, ходила, нет не ходила, а почти бегала по зале. Вокруг стола, затем к окну. Снова вокруг стола...

 - Помочь? Помочь? Чем же вы, Николай, сможете... А впрочем может вы и меня спасёте? Может вчера и сегодня вас прислал сам Господь? Николай, присаживайтесь на диван! Я рядом  с вами! - она с размаху села на такой же старый, как и кресла, диван.
 - Моя девичья фамилия Бутурлина! Да! Да! Я графиня Бутурлина Вера Львовна! Год назад, когда мне только исполнилось 18 лет, я безумно влюбилась в мужчину старше меня на 20 лет. Это, может быть, было роковой ошибкой, но... но... Я так любила его благородного, красивого, способного, ласкового, умного, состоятельного... Прошёл год нашей совместной жизни. Это было  сказочное время. Мы ездили в Ниццу, на Лазурный Берег. В Монте Карло играли в рулетку. Путешествовали в Пиренеях. На парусной яхте совершали прогулки.... Были на водах в Бадене...  - Вера замолчала.
 «Я был прав, когда определил её возраст. 19 лет!» - вдруг подумал Грабовский.
 
-Тук! Тук! Тук! - в залу с подносом вошла Ульяна, поставила его на стол и немедленно вышла.
 - Николай, налейте мне воды! Пожалуйста! Ульяна принесла графин, - попросила Вера Львовна.
 Грабовский вскочил с дивана и бросился к столу. Налил стакан воды из старого пожелтевшего графина.
 - Вера, пожалуйста!
 
Женщина долго пила. Делала небольшие глотки, смотрела на Николая. Снова небольшие глотки и своим  взглядом словно изучала Грабовского.
 
- Благодарю! -  выдохнула Вера. - Ровно через год после свадьбы мой муж умер. Во сне... Доктор сказал, что это была остановка сердца. Моему горю не было предела... Сначала я просто не хотела жить! Не хотела... - Вера Львовна вскочила с дивана и вновь принялась ходить вокруг стола.
 Грабовский тоже встал.
 - А потом пришёл родной брат моего мужа и попросил меня покинуть его дом. Показал мне купчую крепость на своё имя. Я была уверена, что мы жили с покойным мужем в нашем доме...Оказалось, что я ошибалась... - Вера тяжело вздохнула и подойдя к окну, стала смотреть на улицу.
 
- А дальше? Что было потом? - каким-то не своим голосом спросил Николай.
 - А потом появился лучший друг моего покойного мужа и предъявил мне его долговую расписку на большую сумму. Мне пришлось продать всю мебель и  большую часть акций «Русского общества пароходов и торговли», чтобы рассчитаться. После этого я вместе с моим двоюродным старшим братом Фаддеем,  с которым мы очень дружны, и Ульяной переехали в эту квартиру. Пока я её сняла до лета, а потом ... Потом не знаю.. Николай, налейте мне ещё стакан воды, пожалуйста! - она повернулась к нему.
 
Пила медленно... Смотрела на Грабовского, Взгляд у неё был какой-то странный: отстранённый. Николаю показалось, что Вера находится не в этой зале, а далеко. Очень далеко.
 
- Да-а-а, - протянул он. - Выпало  вам, Вера... - пришибленно посочувствовал Грабовский.
 - Так это ещё не всё! Не всё! - истерично запричитала она и разрыдалась.
 
У Николая похолодело сердце. «Что делать?» - он хотел было обнять Веру и погладить её по голове. В детстве  мама так всегда делала ,  чтобы его успокоить.
 Вера резко отстранилась и стала ходить. Только теперь от стола к двери и обратно.
 
- На этом всё только начинается! - прошептала она. - Выяснилось, что мой покойный муж, уже давно заложил свою роскошную усадьбу на берегу Финского залива. Мне нужно было отдать его долги или отказаться от этой очень дорогой недвижимости. Деньги нужны были срочно! Очень срочно! Тогда я приняла решение заложить фамильные драгоценности графского рода Бутурлиных, которые мне отдал отец перед свадьбой. Я это сделала и спасла имение.  Теперь, через два дня, я должна вернуть в ссудную кассу деньги, которые мне там дали в долг, и забрать фамильные драгоценности. Если  я не верну деньги, то  лишусь драгоценностей.
 
У Грабовского, который никогда ничего не закладывал, никогда не брал в долг и имел слабое представление об акциях, даже жилка на виске стала пульсировать от напряжения. «Вот досталось женщине! Жуть какая-то!»
 
- Для того, чтобы иметь деньги я дала маклеру биржи распоряжение срочно продать  оставшуюся часть моих акций «Русского общества пароходов и торговли», а также почти все «Русско-Балтийского судостроительного завода». Он взялся за дело и сегодня утром прислал письмо, что деньги будут только через три дня. К вечеру! Но мне нужно выкупить драгоценности через два дня! Я срочно отправила письмо в ссудную кассу с просьбой отсрочить возврат денег на одни сутки. Вот читайте, Николай, что они мне прислали! - она протянула ему лист бумаги.
 
 Грабовский стоял истуканом и глупо смотрел на Веру.
 - Не хотите! Тогда  я сама! Слушайте основную фразу «Не имеем никакой возможности отсрочить возврат вашего долга даже на несколько часов. Надеемся, что вами  будут выполнены все условия договора». Хитрецы! Непорядочные люди! Хотят за копейки остаться с моими драгоценностями. Я, конечно, могла бы обратиться к моему отцу. Однако это исключено! Мой папенька находится в постели после сердечного удара, и каждая, даже самая незначительная, плохая новость может свести его в могилу.
 
«Вера называет своего отца точно так же, как и я моего: «папенька». - Грабовский наблюдал за Верой.
 
- Боже! Боже! Господи! Где мне взять эти 9000 рублей! На три дня! Всего 9000 рублей!  Всего на три дня, - громко закричала Вера.
 
 У Николая сжалось сердце. «Такая молодая, сильная и умная женщина попала в очень неприятную ситуацию. Я ей обязан помочь! Обязан! Разве я могу оставаться в стороне?»
 
Вера тихо рыдала. По её красивым щекам текли ручейки крупных слёз. Плечи тряслись...
 
- Вера, вы меня простите! Я хочу вам помочь! Я могу дать вам в долг на три дня 9000 рублей. Подарить, увы никак не получится, - негромко предложил Грабовский. - Вам будет удобно принять мою помощь?
 
- В долг? 9000 рублей? Господи! Господи! - Вера резко перестала рыдать и подошла к поручику. - Николай,  да вы меня спасёте! Уже второй раз за два дня! Вас мне послал сам Господь! - она прижалась к нему всем своим хрупким телом.
 
Грабовского начал бить странный мелкий озноб. Потом ему стало жарко.
 
- Николай, вы могли бы принести эту сумму прямо сегодня? К вечеру? - Вера уже обнимала его  и смотрела своими красивыми глазами снизу вверх.
 - Сегодня? К вечеру? Да, я прямо сейчас поеду домой и привезу вам деньги! - пообещал Грабовский.
 - Прямо сейчас? И привезёте деньги? Николай, вы настоящий кудесник! Настоящий! - Вера встала на цыпочки и поцеловала его в подбородок. - Пожалуйста! Я буду ждать вас, Николай! Спасите меня! Спасите! -она покрыла быстрыми поцелуями его лицо.
 
- Еду! - выдохнул Грабовский.
 - Ульяна! Ульяна! - закричала Вера, а затем взяла с тумбочки колокольчик и потрясла его.
 - Дзинь! Дзинь! Дзинь!
 - Я слушаю вас, барыня! - в залу вошла прислуга.
 - Ульяна, проводи,  Николая Васильевича до парадного!
 
Грабовский ворвался в квартиру, не снимая сапог и шинели, и сразу же направился в свой кабинет.
 -Николай Васильевич, что-то случилось? - округлились глаза у Варвары.
 
- Пока нет! Ничего! Однако может случится, если я не помогу одному очень хорошему человеку, - непонятно объяснил он и начал доставать из ящиков письменного стола, дорожного баула, с книжных полок пачки денег.
 - 3 тысячи! Ещё 3 тысячи 500 рублей! Хорошо! Очень хорошо! Где ещё? Ага вот, за книгами! Вот две пачки! Ещё одна! - он кидал деньги на письменный стол. - Что уже нет? Не может быть? Вот 600 рублей! Сколько всего будет? - Грабовский, не садясь, стоя, нагнувшись над столом, принялся считать деньги.
 
- 9095 рублей! Очень хорошо! Мне даже останется целых 95 рублей. Не приобретая книг, на три дня мне вполне их хватит! Самое главное, что Вера сможет выкупить свои фамильные драгоценности! - Николай рассовал деньги по карманам шинели и кавалерийских шаровар и выскочил из квартиры.
 
- Вера Львовна! Вера Львовна! - возбуждённо закричал он, входя в квартиру Бутурлиной.
 - Что вы так кричите! - показалась в передней комнате сама графиня. - Николай, вас же услышит вся столица! - она наградила его коротким поцелуем в щёку. - Проходите в залу!
 
 Николай выложил все деньги на круглый стол.
 - Вот, Вера, ровно 9000! Я считал два раза! Прошу вас, чтобы и вы пересчитали! - попросил Грабовский.
 - Николай, ну если вы посчитали, да ещё два раза, то я этого делать не буду! - она взяла в руки колокольчик.
 
-  Ульяна! - крикнула графиня Бутурлина.
 - Слушай вас, барыня! - мгновенно открылась дверь и вошла служанка.
 -Ульяна, найди Фаддея! Пусть он немедля принесёт чернила, перо и лист бумаги! - приказала она.
 - Вера, зачем вам перо и бумага? - Грабовский удивлённо посмотрел на женщину.
 - Николай, как это зачем? Для того, чтобы написать вам мою расписку в получении от вас  денег! - ответила Вера.
 - Погодите! Не надо! Зачем мне ваша расписка? - стыдливо пожал плечами Грабовский.
 - Как хотите? Это ваше право, Николай требовать или не требовать от меня расписку, - она наклонила свою милую головку набок и посмотрела на Грабовского влюблёнными глазами.
 
А может быть ему просто показалось, что они были влюблёнными? Чёрные чуть раскосые глаза молодой красивой женщины.
 - Вера, когда я смогу к вам приехать для того, чтобы хотя бы увидеть и узнать, как идут ваши дела? Я обещаю вас не задерживать надолго! - Грабовский обнял графиню. - Завтра можно? В котором часу?
 
- Николай, - она встала на цыпочки, и поцеловала его в губы. - Завтра нет! Никак  невозможно! Ведь я должна уладить все мои дела. Сколько времени это займёт? Неизвестно... Давайте.... Давайте... - Вера задумалась, - послезавтра. Утром. Часов в десять. Мы и позавтракаем вместе? Вас устраивает моё предложение? - она вновь поцеловала его в губы.
 
- Послезавтра?  В четверг? Замечательно! - Грабовский хотел сильно прижать женщину к себе и целовать целовать её лицо, высокую шею, руки...
 - Николай, простите! Мне сейчас необходимо написать несколько писем и отправить их с посыльным. Простите, Николай! Я жду вас в четверг, послезавтра!

 Грабовский вышел из парадного и вынул из кармана свои часы. Было уже почти двенадцать. «Опять опоздал! Второй день подряд я пропускаю лекции! Плохо! Очень плохо! Но у меня для меня же есть оправдание: я помог хорошему человеку! Прекрасной женщине!»
 
Ночью Грабовский спал плохо, урывками. Вставал, доставал из массивного золотого портсигара, купленного дней десять назад в ювелирном магазине на Невском проспекте, папиросы с крепким чёрным табаком и курил.
 
Думал, вспоминал красавицу Веру... Рассматривал портсигар...
 Так ничего особенного: с типичным купеческим шиком. Много золота, тяжелый... Он бы и не купил этот вульгарный портсигар, но изображение красивого сказочного коня с длинной гривой на крышке, покорило Николая. Он попросил, чтобы там же в магазине ему выгравировали памятную надпись «21 Беларусский драгунский полк. Грабовский Н.В.»
 
Ночью ему снилась нагая Вера. Она была прекрасной с красивым развратным телом.
 «Неужели я влюбился? Серьёзно влюбился в первый раз в жизни?» - подумал Николай утром.
 
  В среду лекций не было, и Грабовский целый день провёл дома. Пытался читать, не читалось. Хотел было написать письмо родителям,но не смог. Тогда он оделся и пошёл бродить по холодным столичным улицам.
 
В одной лавке, где торговали канцелярскими принадлежностями,  Грабовский купил несколько листов картона и карандашей московской фабрики Карнац В. Х.
 Николаю срочно захотелось сделать портрет  Веры. Не с живой натуры, конечно, а по памяти.
 
Придя домой, он быстро пообедал пельменями, которые приготовила Варвара, даже не ощутив их вкуса, выпил горячего чаю и приступил к работе.
 
Быстрыми и уверенными штрихами Грабовский начал рисовать лицо Веры. Очень скоро перед ним на четвертинке листа картона появился её портрет. Николай сделал шаг назад, чтобы убедиться удалось ли ему «поймать» характер и состояние души княгини, ведь рисовал он по памяти!
 Что-то было не так! Что-то вышло у него совсем по-другому! Что именно?

 Грабовский начал внимательно разбирать все детали, чтобы понять свою ошибку. Лоб, нос, красивые губы, плавный овал её щёк.... Все было нарисовано правильно! Перед ним был её портрет, очень точный. Почти, как фотографическая карточка! «Это наверное и есть ошибка! Ведь портрет - выражает характер и состояние души человека, а фотографическая карточка, - это только его изображение и только. Глаза! Глаза! Почему у Веры получились такие глаза? Жёсткие, коварные и лживые! Как это у меня так получилось? Ошибся я! Точно ошибся! Ведь рисовал по памяти,» - Николай расстроился. Хотел было порвать картон, но только от злости бросил на пол карандаш и вздохнул.
 
На четверг предполагалась последняя лекция в двенадцать часов тридцать минут. Экзамен по ведению дознаний был назначен на пятницу.
 
В четверг Грабовский в цветочном магазине Эйлерса, на Литейном проспекте, купил букет ярких красных тюльпанов, мастерски оформленных в небольшую корзинку, и направился к Вере.
  По ночам подмораживало, а днём, после утренних вязких туманов, появлялось неяркое солнце, и снег быстро начинал таять.
 Его некоторые грязные островки встречались на обочинах улиц и парках.
 
Грабовский шёл пешком. Было зябко, из под копыт лошадей на тротуар плюхались струи серой талой воды. «Чайку бы выпить! Замёрз! Интересно -это начало весны или долгое окончание зимы? Зябко!» -думал Грабовский. - Вера обещала чаем угостить. Думаю, что её можно уже в субботу пригласить в ресторан. Экзамен в пятницу, а в субботу можно бы с ней поужинать. Деньги? Да, деньги она мне отдаст в субботу, вот и поедем  мы с ней! Только куда? Надо решить вместе с Верой».
 
Грабовский нетерпеливо подёргал шнур звонка, возле двери парадного входа.
 -Динь! Динь! Динь!
 Никто не выходил. Николай ждал.
 
Наконец дверь парадного отворилась, и на тротуаре показался дворник Иван. Бородатый, в старом тулупе, потёртом кожаном фартуке он с неприветливым  выражением лица протянул:
 - Здравствуйте, ваше благородие! Чой-то случилось? - Иван безразлично смотрел на Грабовского своим маленькими бесцветными глазками.
 - Ничего не случилось! - с раздражением ответил Николай, - я в квартиру номер 4 к Вере Львовне!
 - Так их нету! - равнодушно пожал плечами дворник.
 
- Если Веры Львовны вышла, то я всё равно поднимусь в квартиру и буду ждать  её там! Не на улице же! Тем более графиня приглашала меня! Я надеюсь, что хоть прислуга  находится в квартире? - ещё больше раздражаясь, ехидно произнёс Грабовский.
 - Так нету их! Никого нету! - Иван равнодушно смотрел поручика.
 - Как нет? А где? - начал свирепеть Николай.
 
- Откуда же мне знать, ваше благородие? Съехали с квартиры все втроём. Ещё во вторник. Сначала часов в шесть вечера уехали  барыня и служанка с двумя баулами. Вещей то у них было очень мало. Барыня мне ещё чаевые хорошие дала! Синенькую ассигнацию! - у дворника в бороде появилось подобие улыбки. - А барин с бакенбардами после восьми вечера уехал без ничего. С пустыми руками.
 -Как съехали? Когда съехали? И вещи свои забрали? - Грабовский не спрашивал , а рассуждал вслух.
 -  Ваше благородие, так я говорю вам, что во вторник, вечером, это значит позавчера и съехали. Втроём. Вещей то у них почти не было! Они в воскресенье заселялись почти без ничего! Барин в руках держал два баула, а прислуга ихняя, Ульянка эта, хитрющая девка, с узлом была.
 - Любезный, ты что-то путаешь! Дай мне пройти! - Грабовский хотел силой отодвинуть Ивана в сторону и войти в подъезд.
 - Вашблагородь, щас я свистеть буду! Пущай городовой прибегает и разговаривает с вами! -дворник вынул из кармана фартука свисток.
 
«Мне ещё с городовым не хватало общаться!» -вовремя опомнился взбешённый  Грабовский.
 - Хорошо! Я хочу говорить с домовладельцем! Я знаю, что он живёт в этом доме! - голос у Николая шипел от злости.
 - Да, живёт! И дома щас он у себя! Митрий Митриевич... Щас я к нему поднимуся, а вы уж подождите, ваше благородие! - спокойным тоном пообещал дворник.
 
 Хозяин дома Дмитрий Дмитриевич, краснощёкий толстячок, с седой бородкой и большими залысинами оказался очень любезным человеком.
 - Присаживайтесь, господин поручик! - он показал на стул, стоящий рядом с письменным столом, за которым сидел сам домовладелец.
 - Благодарю вас! Вы меня простите великодушно, Дмитрий Дмитриевич, я очень озабочен тем, обстоятельством, что из квартиры номер 4 пропали её жильцы, которые уже живут в ней несколько месяцев. Дворник мне сказал, что графиня Бутурлина вместе со своим двоюродным братом и служанкой неожиданно уехали во вторник вечером. Вера Львовна в одной беседе мне сказала, что собирается снимать квартиру номер 4 ещё, как минимум несколько месяцев. - без всяких предисловий сказал Грабовский.
 
- Господин поручик, а вы кем приходитесь Вере Львовне? -  в упор уставился на Николая, домовладелец.
 
- Кем? - переспросил Грабовский и на мгновение задумался. » И правда кем я прихожусь княгине Бутурлиной? Любовник? Нет! Близкий знакомый? Тоже нет! Какую информацию мне даст Дмитрий Дмитриевич? Никакую! Он, очевидно, не хочет вообще говорить с неизвестным ему офицером и отвечать на вопросы о частной жизни его постояльцев!»

 - Дело в том, что мы с Верой Львовной деловые партнёры. Я ей занял довольно большую сумму денег для того, чтобы она имела возможность провести на бирже операцию с акциями. Сегодня Бутурлина должна была мне рассказать об этой сделке все детали, а кроме этого подтвердить, что в субботу, а может даже в пятницу может вернуть долг. Ситуация стала очень непонятной: Веры Львовны нет. Меня интересуют мои деньги! - специально недовольным и злым тоном произнёс Грабовский.
 
Дмитрий Дмитриевич молчал. Хотел закурить папиросу, которую он достал из дешёвого портсигара, но положил её на край стола. Было видно, что хозяин дома напряжённо о чём-то размышляет.
 - Господин поручик, у меня самовар кипит в соседней комнате. Может попьём чайку? Я знаете ли без него не могу обходиться. Ведь быть хозяином доходного дома - это очень хлопотное дело. Кроме того я сам занимаюсь всем бухгалтерским учётом и веду  контроль за постояльцами. Иногда, к сожалению, некоторые из них не выполняют своих финансовых обязательств, - Дмитрий Дмитриевич вздохнул.
 
- Благодарю вас! Я настроен решить вопрос о возвращении моих денег. Чай мы с вами выпьем как-нибудь в следующий раз! Прошу вас, Дмитрий Дмитриевич, рассказать всё, что вам известно о Вере Львовне. Я обязательно буду обращаться в полицию. Там я не хочу упоминать вашу фамилию, - с напором объяснил Грабовский.
 
Домовладелец уже принял решение. Он положил на стол толстую тетрадь и начал её листать.
 - Вот, господин поручик, слушайте! Мещанин Евстратий Акимович Хлопушков снял в наём квартиру номер 4 в моём доме сроком на неделю, то бишь с воскресенья по воскресенье. Оплатил полностью.  Я снял копию паспорта Хлопушкова. Вам интересно взглянуть? - домовладелец поднял глаза на Грабовского.
 - Конечно! Разрешите мне записать некоторые его данные ? - спросил Николай.
 - Я думаю, что да! - после долгой паузы ответил Дмитрий Дмитриевич.
 
- А копия паспорта Бутурлиной у вас есть? -  поинтересовался Николай.
- Нет, конечно! Зачем он мне? Я лично её ни разу и не видел. Съём квартиры сроком на семь дней был оформлен  на господина Хлопушкова. Квартиросъёмщик решил съехать досрочно: во вторник. Это его личное дело! Деньги в таком случае Хлопушкову не возвращаются. Евстратий Акимович пришёл ко мне почти в  восемь часов вечера и сказал, что по личным обстоятельством они должны срочно съехать. Мне пришлось оставить все дела и посетить квартиру номер 4. Я, как всегда, внимательно осмотрел мебель, наличие другого имущества. Всё было в порядке.  Кроме господина Хлопушкова в квартире никого не было.
 
- Вы уверены, что Веры Львовны не было? - уточнил Грабовский.
 - Уверен! Хлопушков был абсолютно один и без каких-либо вещей! - сразу же объяснил Дмитрий Дмитриевич.
 
- Я влип! Как же это я? - с досадой прошептал Николай, вставая со стула.
  - Советую вам обратиться в полицию! Они может быть помогут вам хоть чем-то? Ступайте к нашему околоточному надзирателю. Скажите, что от меня и поведайте ему ваше дело. Околоточный должен вам помочь, - Дмитрий Дмитриевич встал и церемонно подал  руку Николаю.
 
«Вера называла своего двоюродного брата Фаддеем, а по паспорту он Евстратий! Фамилия совсем не аристократическая: Хлопушков. Я его где-то раньше видел! Точно видел! Совсем мельком, поэтому и вспомнить не могу!» - Грабовский шагал по тротуару, испытывая волну чувств. Ему было очень стыдно и ужасно неприятно, что  у него так очень легко отняли его деньги. «Даже не отняли! Я  сам даже их принёс, с радостью от того, что делаю доброе дело и могу помочь человеку, попавшему в беду!  А может быть всё скоро выяснится, появится Вера и объяснит, почему она так спешно съехала с квартиры?» - Грабовский неловко ступил на только что упавшую сосульку и едва не подскользнулся.
 «Дурак ты, Николаша! Истинный дурак! Ты же всё уже понял! Тебя обокрали мошенники!» - обругал он мысленно сам себя.
 
Мимо, скрипя колёсами, проехала конка. Её тащили две худые клячи.
 На углу молодой разбитной мужичок торговал газетами. Он был одет в старый облезший от времени полушубок и дрожал  от холода.
 - Газеты-ы-ы-ы..... - вместо крика хрипел его голос.

 «Как ты не смог увидеть в глазах Веры, что она лжёт и притворяется? Николаша, ты же художник! Николаша, ты же без пяти минут жандармский офицер, а тебя так, мимоходом, обманули! Внимательнее нужно было быть! А я, дурак, слюну распустил! Влюбился!» - упрекал он себя.
 
Минут через десять Грабовский вдруг вспомнил, что забыл корзину с тюльпанами в квартире Дмитрия Дмитриевича. «А зачем теперь мне нужны эти цветы?» - грустно с раздражением усмехнулся он.