Мгновения конкисты. глава одиннадцатая

                11.

         Проходил день за днём, незаметно сплыл месяц и в форте, из-за большого сосредоточение народа, начались болезни. Ощутимо уже испытывался недостаток в продовольствии. Конкистадоры от безделья и вынужденного сидения за стенами в ограниченном пространстве, очень томились от скуки. В скором времени стали вспыхивать жаркие ссоры между ними часто заканчивающиеся жестокими потасовками. Временами в драках принимал участие не один десяток мужчин, а в разгар зубодробильного мордобоя, нередко в ход шло и холодное оружие. Из-за чего заканчивались эти потасовки смертью одного или двух конкистадоров. Комендант решительно запрещал эти вопиющие нарушения дисциплины, грозился виселицей непослушным, но ничего не смог сделать, для их прекращения. В воздухе носилась угроза бунта конкистадоров, так как уже начали открыто сетовать на бездеятельность и нерешительность начальства, которое не может, чуть ли не способно укротить этих обнаглевших индейцев.
         А этим временем комендант форта тщательно собирал сведения об отрядах восставших. Их было уже три больших, которыми командовали Гахари, Гуакан и Хариг. И ещё с десяток малочисленных, что хозяйничали сами по себе и ночами несколько раз подбирались к самому форту, пытаясь его поджечь, но испанцы, заметив их старания, открывали стрельбу из мушкетов и отгоняли индейцев от своих стен.

         Лазутчики только что донесли, что Гахари повёл свой отряд в горное селение на отдых, а отряды Харига и Гуакана стали лагерем в густом лесу где-то за пять-шесть километров от форта. Силы индейцев на время раскололись, а такой возможности нельзя было упускать. Комендант немедленно созвал на совещание командиров. Посоветовавшись, постановили, что на следующее утро, после совещания, отряд пехотинцев в двести воинов, под руководством опытного командира дон Хуана, отправится в лес. Подойдёт поближе к отрядам Харита и Гуакана, выберет там удобное место и станет лагерем. Быстро окопается, хорошо укрепится и небольшими вылазками, и незначительными стычками раздразнит индейцев. А через два-три дня, когда краснокожие уверятся в том, что конкистадоры боятся выходить из своего лагеря и не хотят вступать в открытый бой, то осмелеют, воспрянут духом. И пользуясь преимуществом, что их в два с половиной или в три раза больше по количеству, чем испанцев возьмут в осаду лагерь дон Хуана. Вот тогда из форта выйдет добрая сотня всадников, под руководством Пэдро Ариаса, и быстро направится в горы, сходу разобьёт отряд Гахари и сразу же, повернув коней и возвратившись, ударит в спину Гуакану и Харигу. И в это же время ещё один отряд выйдет с форта и сходу атакует индейцев. Оказавшись между трёх огней, туземцы не выдержат натиска и в панике разбегутся по острову, а тогда уже не составит никакого труда выловить их группами и истребить.

         Утвердив план действий, испанцы немедля бросились их выполнять. Дон Хуан собрал две сотни пехотинцев, хорошо вооружил, нагрузил телеги продовольствием, и инструментом необходимым для строительства и укрепление лагеря и через три часа выступил из форта. Пэдро Ариас нашёл индейцев, которые знали где именно находится в горах селение, куда направился Гахари и с помощью нечеловеческих пыток заставил-таки одного туземца показать туда дорогу.
         Через двенадцать часов, после совещания командиров, в горный посёлок к Гахари прибежал лазутчик, и передал новые сведения из форта, о военном совете и плане испанцев. Загрустил индеец, услышав это, так как к открытому бою, не смотря даже на то, что воинов у них было в раз пять больше чем конкистадоров, туземцы ещё не были готовы. Через час, не зная верно он поступает или нет, но послал Гахари в лес гонца с приказом для Харига: немедленно идти к нему, а Гуакану стеречь пехотинцев и не в каком случае не ввязываться в серьёзный бой с испанцами. Он не мог допустить, чтобы в горы ворвались испанцы и сожгли селение, а всех жителей истребили. Но как выстоять и защитить его от закованных в сталь конных рыцарей, которые неудержимой лавиной пробьют и тридцать рядов голых индейских воинов и порубят мечами не одну сотню. Что ему делать? Как сдержать испанцев он не знал и очень мучился от этого. А делать что-то было нужно и немедленно. А что?

         На третий день после совещания, только лишь начало рассветать, как разведчики принесли весть, что индейцы поверили в нерешительность и слабость испанцев и окружили лагерь конкистадоров. И через час, после этого известия, большие ворота форта распахнулись и около сотни всадников выехали и пустили коней рысью в направлении гор. Почти до обеда ехали конкистадоры без единой остановки, тропа очень сузилась и пошла петлять между двумя стенами непролазной чащи. Через которую очень трудно было, не то чтобы проехать всадникам, даже пешком пройти, и то если пробивать себе дорогу мечом. Поэтому с большим нетерпением все уже ждали, когда, в конце концов, эта тропинка выведет их из чащи. Чтобы можно было сделать привал, отдохнуть, самим поесть и накормить коней.
         - Стойте! - скомандовал Пэдро увидев, как один из разведчиков, что шли на приличном расстоянии впереди отряда, гнал коня им навстречу и делал знаки руками показывая остановиться.
         - Что произошло, Диего? - спросил Ариас, когда тот резко осадил коня прямо перед ним.
         - Впереди, там за поворотом, тропа перекрыта поваленными деревьями, - ответил тот.
         - Неужели дикари думают, что этим препятствием они нас остановят? - улыбнулся Пэдро и спросил: - А так, всё тихо?

         - Будто бы тихо, - пожал плечами Диего, и прибавил: - Только двое краснокожих сидят сверху на куче поваленных деревьев. Дозорные. Видно что о чём-то разговаривают между собой.
         - Хорошо, возвращайся назад, - сказал Пэдро, и слегка задумавшись, не спеша доехал до поворота дороги.
         Слез с коня, подошёл к разведчикам, которые сквозь густые ветви кустов наблюдали за индейцами. Пэдро стал рядом, слегка и осторожно раздвинул рукой ветви, и увидел наваленную кучу деревьев, что перегораживала узкую тропинку. А сверху на груде стволов, сидело два краснокожих воина и, живо жестикулируя, о чём-то между собой разговаривали.
         - Ага, дозорных выставили, - медленно проговорил Пэдро и с насмешливой улыбкой прибавил: - Видишь и они уже чему-то научились.
         - Может даже и пронюхали голопузые, что мы из форта вышли и к ним в гости направляемся? - допустил такое предположение разведчик, и внимательно посмотрел в лицо Педро.

         - Нет, не может быть, - после короткого раздумья убеждённо произнёс Ариас. - Ни кто не мог нас конных сегодня обогнать и предупредить Гахари. А если даже и предположить, что кто-то из краснокожих видел, как мы выехали из форта и направились в сторону гор. Всё же смог нас каким-то абсолютно фантастическим способом обогнать и предупредить, то у дикарей не было времени, чтобы повалить столько деревьев и напрочь перегородить ими тропу. Они просто очень боятся нас, вот поэтому заранее завалили тропинку и выставил дозорных, чтобы те их сразу оповестили, когда мы появимся. Тем не менее, что бы там не говорили некоторые слюнтяи в их защиту, а всё же тупой, даже придурковатый этот народ. Глупый до невозможности! Вот тебе живой пример. Смотри, вон уселись безголовые среди дороги, на самом верху кучи, на самом видном месте. Вместо того чтобы спрятаться где-то в стороне и тихонько наблюдать за тропинкой, оставаясь в то же самое время незаметными для противника, - насмехался над тупостью индейцев Пэдро, но вдруг резко прекратил смеяться.
         Быстрым шагом вернулся Ариас к конкистадорам, которые остановились недалеко от поворота. Взял под уздцы своего коня и стал спешно приказывать:
         - Коней с места в галоп, на полном ходу вылетайте из-за поворота и на них. Не дайте краснорожим времени опомниться, надо этих дозорных или поймать, или убить, но ни в каком случае не дать им убежать и предупредить о нашем появлении Гахари. Всем поняло? Вперёд!

         Тропа здесь настолько сузилась, что больше чем по трое всадников вряд нельзя было стать. Конкистадоры вогнали шпоры в бока коням и вихрем понеслись на индейцев, которые настолько увлеклись беседой, что и не сразу заметили появление испанцев. Уже почти половину дороги к завалу преодолели конкистадоры и только тогда краснокожие воины услышали топот копыт. Вмиг подхватились на ноги, и изумленно вытаращили удивлённые глаза на неизвестно откуда взявшихся бородатых. Но уже через несколько секунд, туземцы повернулись спиной к конкистадорам и бросились со всех ног наутёк, порывисто размахивая руками и громко что-то кричали.
         - Не дать им убежать! Поймать! Поймать или убить! – во всю мощь своих лёгких проорал Пэдро, обращаясь к передним всадникам, и радуясь, забубнил себе под нос: - Что, зазевались? дьявольское семя. Заболтались оболтусы безголовые? Будете теперь знать, как на посту лясы точить!

         Далеко опередив всех, словно на крыльях летел, на добром рыжем жеребце, широкоплечий, мощный на вид конкистадор. Уже не молодой годами и почти по самые глаза заросший поседевшей, кудрявой бородой, которая густой щеткой торчала во все стороны. Он всё подгонял коня не сводя с индейцев, горящих, полных азарта глаз охотника. Который не просто мчится за добычей, а уже вот-вот настигнет её. Наверное, он намеревался с ходу перемахнуть конем через стволы деревьев, которыми перегородили дорогу. Очевидно, был целиком уверен в своём коне, полностью отпустил поводья, и так на всём скаку перед самым завалом конь сильно оттолкнулся задними ногами от земли и взвился в воздух. Где-то выше середины завала, конь ещё раз оттолкнулся от бревна и легко перемахнул через это препятствие.

         И в этот момент произошло что-то невероятное. Лишь только всадник оказался по ту сторону завала, как из-за стволов поднялось с полсотни индейских воинов. И сразу же со свистом взвилась тучка стрел навстречу мчавшимся на полном скаку конкистадорам, некоторые впились в незащищенные панцирем и шлемом части тела людей и коней. Передние конкистадоры от неожиданности быстро натянули поводья. Задние налетали на них, теснили, опрокидывали лошадей вместе с всадниками на землю. Произошла страшная теснота и давка. Стрелы летели непрерывно. Падали раненные и убитые воины, ржали и в страхе метались со стороны в сторону перепуганные и раненные кони. Теснота и свалка образовалась невероятная. Кони храпели от запаха крови, громко ржали, становились на дыбы, топтали копытами тех, что упали на землю. Вопли от боли, грубый мат, проклятия, сплошным гамом взлетели в небо.

         А седобородый конкистадор, на высоком добром жеребце, который перескочил через стволы, вдруг оказался в самой гуще краснокожих воинов. Он натянул поводя, остановил коня, выхватил меч, и крутанув им над головой, готовясь рубить врагов. Но индейцы, что толпились позади лучников, за завалом не испугались, как это было раньше, а быстро образовали большой круг, и со всех сторон начали колоть длинными копьями жеребца и закованного в панцирь конкистадора. Конь от боли перестал слушаться бородача. Юлой крутился на месте, громко храпел, бил задними ногами, становился на дыбы, косил злыми, налитыми кровью глазами и всё искал хоть небольшую щель, чтобы вырваться из плотного окружения, но все время натыкался на острые наконечники копий индейцев.

         Седобородый конкистадор никак не мог справиться с конём. Да и мечом не мог достать никого. Очень занервничал от этого и изо всех сил старался удержаться на обезумевшем жеребце, чтобы не дай бог не упасть с него к ногам краснокожих воинов. Гуакан внимательно следил за всадником, выбрал благоприятный момент и быстро выскочил в круг. Высоко подпрыгнул и крепко схватил за вооружённую мечом руку конкистадора, вмиг стащил его с коня на землю. Индейцы на секунду расступились и напуганный легко раненный жеребец, наконец, вырвался из окружения и, вытянув вперёд шею, с громким ржанием быстро помчался прямо по тропинке, куда глаза глядят. Индейцы, как муравьи, со всех сторон набросились на конкистадора. И не успел ещё конь исчезнуть за поворотом тропинки, как его хозяин весь окровавленный, раскинув большие сильные руки и ноги, валялся бездыханным в пыли на тропе.

         Первые минуты общей паники, которую вызвала, неожиданность внезапной атаки индейцев прошли. Одни вытянули пистоли и мушкеты начали стрелять. Другие спешились и полезли на завал, прикрываясь щитами от стрел и держа мечи наготове. Третьи врубались в чащу с боку дороги, быстро обходили преграду лесом, чтобы зайти индейцам в тыл и ударить с заду.
         - Назад! Назад! Быстро уходим! Уходим! – громко прокричал Гуакан, когда первые испанцы с боем преодолели завал, и сцепились уже в рукопашной с краснокожими воинами.
         Только лишь прозвучала команда Гахари, как индейцев всех сразу в момент, будто ураганом понесло по тропе. Конкистадоры, закованные в панцири с железным оружием, и в тяжёлых сапогах не могли соревноваться в быстроте и скорости с голыми туземцами и только выстрелили несколько раз им в спину. Пригрозив кулаками в след, принялись с помощью канатов и лошадей растягивать стволы, очищая проезд. И пока одни расчищали дорогу, другие принялись копать могилу погибшим товарищам в этой стычке.

         - Догнать! Быстрее за ними! Порубить всех! Никого не оставлять в живых! – брызжа слюною скомандовал Пэдро Ариас, злясь за такую досадную неожиданность, которую нежданно негаданно преподнесли ему проклятые краснокожие, убив около десятка конкистадоров.
         Испанцы вскочили в сёдла и подгоняя лошадей шпорами, быстро понеслись вдогонку за убежавшими. И вскоре увидели далеко впереди толпу индейцев, которые неспешно бежали тропой, и всё время оглядывались. Когда испанцы довольно близко приблизились и вытянули мечи из ножен, приготовились рубить головы краснокожим. Туземцы вдруг повернули в лес. Здесь уже деревья росли реже, а за ними открывалось довольно просторное пастбище, поросшее высокой сочной травой. Конкистадоры придержали немного коней и повернули вслед за беглецами. Испанцы снова их догоняли, уже почти были за плечами, как индейцы вдруг разбежались на две стороны. Конкистадоры резко натянули поводья, в первую секунду растерявшись, так как перед их поражённым взглядом, вроде как из земли выросли, поднявшись с высокой травы рядов восемь краснокожих воинов, которые быстро подняли луки для выстрела и замерли с в ожидании команды.

         - Вперёд! С ходу разобьём этих недоумков! Всем смерть! Смерть! Никого не оставлять в живых! – в азарте скомандовал Пэдро, решив сейчас и немедленно покончить с этими жалкими дикарями, осмелившимися устроить ему засаду и убить с десяток его людей.
         Испанцы пришпорив коней стеной понеслись в атаку. Индейцы выпустили с сотню стрел, но испанцы низко склонились к гривам лошадей, прикрылись небольшими щитами и были, почти, неуязвимы для стрел индейцев.
         - По коням стреляйте! По коням! - громко командовал Гахари, находясь уже в самом центре рядов лучников.

         Непрестанно летели стрелы, падали раненные кони, спотыкались через них и падали другие, топтали и давили одни других. Но неудержимо несущуюся стену закованных всадников уже, казалось, ничего не могло остановить. Они стремительно приближались к краснокожим воинам, ещё немного и сомнут их ряды, сметут и разбросают, порубят полуголых воинов, потопчут копытами коней. Оставалось уже метров десять до строя индейцев, как вдруг затрещало что-то под копытами, и первые кони вместе с всадниками проваливались в длинную глубокую траншею, замаскированную поверх жердей травой, и нанизывались на копья, что были вкопаны на дне рва остриями к верху. Задние, ещё не успели, то ли не смогли своевременно остановить лошадей, и с разгона падали на передних. Топтали их копытами коней, да и сами валились под копыта. Вопли, стон, проклятия, бранные слова и громкое ржание раненных коней, всё это сплелось в неимоверный шум и далеко разнеслось по округе, многократно отозвавшись эхом, потихоньку затихало где-то там, в глубине острова. Пэдро Ариас не сразу понял, что это такое вдруг произошло. Тем не менее, успел остановить коня перед самой широкой траншеей и приказал тем, у кого были мушкеты спешиться и стрелять по индейцам, а остальных повёл в обход длинной траншеи, но уже было слишком поздно. После раската первых выстрелов Гахари приказал немедленно отходить и краснокожие воины, со всех ног, бросились в лес. И буквально через минуту скрылись за густыми кустами и деревьями, быстрой трусцой уходили в сторону гор.

         Пэдро Ариас не на шутку рассвирепел от второй своей неудачи и это всё на протяжении одного часа времени. Только лишь выбрался из одной ловушки, как почти сразу же попался в другую. Совершенно неожиданно для себя просто вляпался в такой переплёт. Вляпался как ребёнок, из-за своей горячности и врождённой поспешности, граничащей с безрассудством. Он остановил своих людей, перед зарослями, не стал лесом преследовать воинов Гахари, так как у пеших индейцев в этих условиях было явное преимущество перед всадниками. Принял решение разостлать разведчиков, чтобы разузнали обстановку в округе. Подумав, что довольно с него неприятных неожиданностей на сегодня, и всё из-за какой-то глупой мальчишеской неосмотрительности.

         Конкистадоры принялись вынимать из глубокой ямы раненых и мёртвых испанцев и коней. Потери на сегодня были существенные шестнадцать убитых, двадцать восемь раненных, трое тяжело и не могли уже продолжать операцию. Пэдро бесился от ярости, так как такого ещё не бывало: индейцы не только противостояли крупному отряду всадников, а ещё сумели обвести его!.. Опытного воина! вокруг пальца и практически без потерь, со своей стороны. Это был позор! Он не мог этого стерпеть, тем не менее, не стал торопиться, а сделав над собой волевое усилие, постепенно успокоился. Он понял, что их кто-то предал, кто-то предупредил Гахари о походе на селение, и весть эта довольно быстро дошла к индейцам. Может даже сразу после совещания или вскоре после него, так как у краснокожих было время всё тщательно обдумать и очень хорошо приготовиться. Ариас наглядно видел, что Гахари тщательно выбирал и удачно выбрал это место. Аккуратно вырыли широкую траншею, вынесли куда-то в лес всю землю, чтобы и наименьшего следа не осталось, и где-то старательно её замаскировали. А саму траншею, густо прикрыли длинными жердями, старательно присыпали всё свежей травой, и кое-где вставили, прикрепив к жердям, свежесрубленные зелёные кустики. Всё настолько было хорошо и аккуратно сделано, что никто из конкистадоров даже и не заметил ничего подозрительного.

         После этих двух стычек и успешно проведённых индейцами военных хитростей, уже стало целиком понятно, что краснокожие управляемые способным к военному делу предводителем, начали по-настоящему воевать. Прошло часа полтора, люди и кони поели, немного отдохнули. Уже похоронили в траншее мертвых. Насыпали холм и поставили сверху, наспех сколоченный, большой крест. Оказали первую помощь раненным, и лишь только тогда возвратился один из разведчиков. Остановил он на лужайке коня, ловко спрыгнул с седла и бросил повод на руки одному из стоящих рядом молодых конкистадоров, стремительно подошёл к притихшему и задумчивому командиру.
         - Что скажешь, Диего? - обеспокоенно спросил Пэдро, шагнув ему на встречу.
         - Дорога до самых гор вся свободная, - сказал конкистадор, вытирая рукавом густые капли пота со лба. – Тихо и пусто вокруг, нигде невидно, ни одного краснокожего. Все побежали в горы. Я оставил ребят наблюдать, а сам вернулся доложить обстановку.

         - Из этого всего напрашивается вывод, что Гахари решил оборонять посёлок, - в раздумье сказал Пэдро и стал вслух размышлять дальше: - Что он может ещё выкинуть? Разве что планирует хорошо укрепиться в селении. Ну, ничего, пусть. Вот там я его и разотру в порошок. А ну, парень, давай бегом приведи ко мне проводника, - приказал он, глянув на одного молодого испанца, который неотступно всегда находился при нём и чуть-ли не ходил по пятам.

         Через несколько минут, в сопровождении охранника, подошёл к нему весь в синяках, кровоподтёках, опухший от побоев индеец. Он, упрямо не поднимая глаз, смотрел в землю. Правой здоровой рукой осторожно поддерживал, согнутую в локте очень опухшую культю со свежей раной, которая была вдобавок припечена огнём и едва начала затягиваться. Чуть выше рубанного рука была туго перевязана верёвкой, так остановили кровь, чтобы не шла из раны. Три раза рубили ему руку по кусочку, начиная с пальцев, пока индеец не выдержав издевательств согласился показать дорогу к селению восставших в горах.
         - А ну, скажи краснорожий, далеко ещё идти к гнезду Гахари? - спросил Пэдро у проводника.
         - Недалеко, - буркнул он, не поднимая глаз.
         - Недалеко, - сердито передразнил индейца за отвратительное произношение испанского конкистадор, и сурово продолжил: - Мне нужно знать, на сколько «недалеко» это селение? Сколько времени нам нужно, чтобы добраться до него?
         - Часа два - два с половиной, если идти очень быстро - после небольшого раздумья медленно отвечал индеец, с трудом подбирая испанские слова, а сам не отрывал взгляда от своей искалеченной руки.
         - Это пешком, - произнёс негромко Пэдро, размышляя. - А если двигаться верхом на лошадях, то за сколько времени там будем?

         - За два часа, - уверенно ответил индеец, не поднимая глаз.
         - Вот дурак! Что пешком, что на лошадях для него одинаково, - возмутился Ариас и продолжил, стараясь объяснить индейцу: - На лошадях мы движемся быстрее чем идём пешком. Понял?
         Туземец махнул головой в знак понимания.
         - Так двигаясь на лошадях, за сколько мы там будем? – спросил Пэдро и внимательно уставился на индейца ожидая ответа.
         - За два часа, - уверенно произнёс индеец.
         - Ну, что за дурак пустоголовый, - вспылил конкистадор. – Ему объясняешь, что на лошадях быстрее, чем пешком, а он…. Ну, дурак дураком! Ни дать
– ни взять. Одно слово – дурак!
         - Сам дурак! – не отрывая от земли взгляда, довольно громко и с явно звучащей злобой в голосе произнёс индеец.

         Воцарилось гробовое молчание. Ариаса вроде как по голове огрели чем-то тяжёленьким, выражение лица вмиг приобрело явную печать придурковатости. Он быстрыми порывистыми движениями головы перебегал с лица на лицо стоящих рядом конкистадоров, на секунду задерживаясь на каждом и с каким-то непонимающим взглядом явного идиота, выискивал сказавшего. Ему никак не могло вместиться в голове то, что это сказал пленник. И если б не сильный акцент, с которым были произнесены эти слова, то он бы так и не поверил в возможность такого поступка от краснокожего. Он, наконец, уставился на индейца с налившимися кровью глазами и в бешенстве закричал, схватившись за меч:
         - Что ты сказал? Да я тебя, обезьяну бесхвостую, сейчас на куски порубаю и выброшу собакам на съедение! Ух, тварь такая!
         Диего быстро сделал шаг, стал перед Ариасом, схватил его за руку не давая вытянуть из ножен меч и громко закричал:
         - Успокойся, Пэдро! Нельзя его убивать! Да успокойся! Мы же без него не найдём дороги к селению Гахари! Понимаешь?! Не найдём дорогу!

         Ариас хоть и был в ярости, но всё понял, отпустил рукоять меча, отвернулся от индейца и громко сопя, старался взять себя в руки. Через минуту он всё ещё с сильным возмущением в голосе снова обратился к пленнику:
         - Я понимаю, что пешком мы придём туда за два часа. А я у тебя, дурака, спрашиваю: за сколько времени мы приедем к селению на лошадях?
         - За два часа, - невозмутимо стоял на своём индеец.
         Ответ туземца взорвал нервы у конкистадора. Пэдро в момент так взбесился, что аж закрутился на месте размахивая кулаками и злобно закричал:
         - Издеваешься? Тупая скотина! Ничего пусть я только разделаюсь с Гахари, тогда примусь за тебя. Я с тебя, дурака, шкуру с живого спущу! Ты у меня ещё попляшешь обезьяна бесхвостая. Я тебя… Я тебя…
         - Я не издеваюсь. Часа два ходу, а то и больше, - мрачно заговорил индеец, выслушав столь страшную перспективу в отношении себя. – Сейчас пойдём в гору. Тропинка очень плохая, крутая, там не поскачешь. Пешком будем идти.
Ариас слушая пленника заметно успокаивался, помолчал ещё некоторое время, не то что-то обдумывая, не то окончательно успокаиваясь. Затем уже совершенно спокойно скомандовал:
         - Хорошо, иди - показывай дорогу.
         Отпустил индейца Пэдро, а охраннику-конвоиру указал рукой следовать за ним.

         Конкистадоры спокойно отдыхали, ожидая приказа и, в то же самое время, с нескрываемым интересом наблюдали за внезапно разыгравшейся, столь бурной, сценой. С большим нетерпением ждали развязки.
         - Довольно сидеть, бездельники. Пора выступать и жестоко отомстить краснокожим за эти два боя, и за пролитую кровь наших людей, – говоря это Ариас почему-то разнервничался и начал пощипывать свои коротко подстриженные усы. - Надо сегодня же, ещё до захода солнца, разгромить их селение, а завтра победителями возвратимся в форт. Гей по коням! – скомандовал он.
         Конкистадоры оставили раненных на пастбище, сели в сёдла и отряд тронулся по направлению гор. Пэдро очень нервничал, из-за своих столь неожиданных неудач и лихорадочно спешил всё исправить, так как не безосновательно предчувствовал, что у него могут быть большие неприятности с комендантом, от такого поворота событий.

         Целый час они уже шли горами, путь стал очень сложный: с одной стороны, зияла глубокая пропасть, а с другой над ними нависала отвесная каменная стена. В скором времени дорожка настолько сузилась, что кони отказались идти дальше. В глазах в них появился страх, они храпели, прижимали уши к голове и упираясь всеми четырьмя ногами отступали назад, ни за что не желая ступать на очень сузившуюся тропинку, чтобы продолжать путь. Конкистадоры ничего не могли с ними поделать, пришлось лошадей оставить. Испанцы шли по краю пропасти, почти черкая плечом каменную стену, стоило только хоть немного оступиться или споткнуться, и судьба человека мгновенно была бы решена окончательно и бесповоротно. Все это прекрасно понимали и не торопясь, не делая резких движений, осторожно ступали, внимательно глядя себе под ноги.  Ариасу не понравилось это место, эта узенькая тропинка по краю глубокого обрыва, почему-то он забеспокоился, появилось вдруг чувство опасности. Ему стало казаться, что проводник предатель, и нарочно заводит их в какое-то очень опасное место. Он внимательно осматривался вокруг. Осторожно заглядывал в глубокую пропасть. Запрокидывал голову, пытался увидеть, что находится над ними в горах, но ничего подозрительного не находил. Кругом всё было тихо и спокойно, но необъяснимое чувство опасности с каждым шагом только возрастало.

         - Эй, ты! Краснокожая собака! - сердитым громким голосом окрикнул Пэдро проводника. - Я тебя, дурака, спрашиваю: идти долго ещё?.. – громко спросил Ариас, с ненавистью глядя на голую, всю в кровоподтёках и неглубоких ранах спину проводника, свободно, без страха, идущего на несколько человек впереди него.
         - Ещё немного, - мрачно ответил индеец на калеченном испанском, даже не оглянувшись.
         - Почему такая узкая тропинка? - сверлил его затылок злым и недоверчивым взглядом командир конкистадоров. - Ты случайно не заблудился?
         - Ещё совсем немного нужно пройти, и тропинка станет более широкая, - не озираясь на испанца, отвечал проводник, шагая себе дальше.
         И в самом деле, дорожка стала быстро расширяться. Скала вдруг отступила на метров двадцать от пропасти. Образовалось такое просторное свободное место. Конкистадоры подходили и с облегчением вздохнув, садились на камни немного отдохнуть. Метров за шестьдесят впереди их, скала снова подходила почти к самой пропасти. Индеец остановился возле этого места и быстро осмотрелся вокруг. Затем стал внимательно наблюдать, как хвост живой цепи конкистадоров, втягивался на это ровное пространство. Испанцы входили на широкую площадку и сразу же искали удобное место и садиться на отдых.

         - Чего остановился? - вызверился Педро Ариас, подойдя к проводнику, после того как сам хорошо осмотрелся вокруг.
         - Уже всё, - негромко, будто для себя самого промолвил индеец и, задрав подбородок, внимательно смотрел на верхушки скал, что высоко поднимались в небо над ними.
         - Что всё? - недоуменно спросил Педро, сверля туземца глазами и предчувствуя уж что-то очень нехорошее.
         - Уже пришли! - твёрдо выговорил индеец и смело с неприкрытой ненавистью во взгляде уставился прямо в глаза испанца.
         - Что ты мелишь, краснорожий? Что значит это «всё»? Куда «пришли»? - свирепствовал Ариас и широко размахнувшись с силой ударил плетью индейца по спине. Через всю спину вздулся красный рубец от удара.
         В эту момент что-то загрохотало позади, все оглянулись и увидели, как две большие глыбы катились по скату горы, увлекая за собою тоны небольших камней. Котились вниз, быстро набирая скорость и полетели с обрыва, и вмиг смели трех последних конкистадоров в пропасть. Дорогу назад полностью завалило камнями. Конкистадоры, поражённые этим обстоятельством, все разом замолчали, не в силах отвести глаз от заваленной тропы.

         - Что это такое? - Закричал Педро и снова с силой ударил плетью по голым плечам индейца и протянул её.
         От сильного удара кожа лопнула, пошла кровь, но туземец даже не вздрогнул от боли, а твёрдо, полными ненависти глазами, посмотрел в глаза взбесившегося командира конкистадоров. Ариас быстро сделал несколько шагов вперёд и только теперь увидел, что тропинка подходит к самой скале заворачивает за неё и сразу же обрывается в пропасть. Никакой возможности продолжать путь не было. Это была ловушка и она захлопнулась.
         - Ты куда нас привёл? Что это такое спрашиваю я тебя? – во всю мощь своей глотки гаркнул Пэдро и бегом вернулся назад и снова с злостью хлестнул индейца плетью. – Что это?
         - Что? Что? Разве не понимаешь белая собака? Это смерть твоя пришла! - смело выкрикнул проводник, и неожиданно толкнул плечом одного конкистадора, который стоял возле него с краю у пропасти.

         Второй испанец выхватывая меч с ножен и бросился на туземца, но тот не растерялся, а ловко прыгнул навстречу конкистадору, и резким движением здоровой руки быстро вложив пальцы за его нагрудный панцирь возле шеи и с громким военным кличем, что было сил дёрнул испанца на себя и используя инерцию его тела легко протащил несколько метров за собой. Конкистадор схватил индейца левой рукой за горло, правой уже вытащил меч, но было уже слишком поздно. Проводник потянул конкистадора за собой ещё на шаг и они крепко сцепившись, в последней схватке, вместе полетели в пропасть.
         Не успел ещё резкий гортанный клич проводника замереть в горах, как вдруг этот боевой возглас подхватило множество краснокожих воинов, которые неожиданно появились на скалах, над конкистадорами скучившихся на площадке отрезанные завалом от возможности отступить. Вдруг всё разом стихло, на одной из скал появился Гахари, посмотрел на растерянных конкистадоров. Поднял вверх руку, призывая воинов к вниманию, и резко опустил её книзу. Указывая на конкистадоров, громко выкрикнул на гортанном индейском языке:
         - Смерть испанцам! Смерть врагам нашим!
         - Смерть! Смерть испанцам! Смерть испанцам! Смерть! Смерть! Смерть! - подхватило несколько сот голосов.

         Туземцы сразу же принялись бросать и скатывать со скал большие камни на головы растерявшихся конкистадоров. Испанцы все разом вышли из оцепенения, бестолково засуетились, забегали по площадке уворачиваясь от градом летящих камней и вдруг все вместе, как по команде, бросились пробираться, через заваленный выход тропинки, назад, откуда пришли. В узком месте, на выходе с этой площадки произошла страшная давка, толкотня, испанцы толкали друг друга в пропасть, прокладывая себе дорогу. Немилостиво затаптывали тяжёлыми кованными сапогами тех, кто упал. У первых что выскочило на завал уходил из-под ног щебень, камни, и уносили за собой конкистадоров, которые с криком, грязным матом и со страшными проклятиями на устах, цеплялись за рядом бегущим и летели в глубокую пропасть, на острые скалы, увлекая за собою товарищей. А со скал густо летели камни. Испанцы спасаясь, все разом рвались к заваленному выходу. В один момент поднялась страшная паника, из-за которой погибло намного больше испанцев, чем от попадающих в них камней, брошенных краснокожими воинами. Буквально по трупам своих товарищей выбралась горстка конкистадоров из этой ловушки. Что-то около тридцати воинам посчастливилось спастись, но снова ожидала их большая неприятность, так как индейцы убили двоих охранников и угнали всех лошадей. И испанцы хмурые, несказанно злые, в окровавленной подранной одежде, как какая-то банда оборванцев в лунном свете, одни прихрамывая, другие быстрым шагом обгоняя раненных вырывались вперёд, желая побыстрей вернуться в форт. Они нервничали, часто оглядывались, так как не на шутку боялись погони и нападения коварных, обнаглевших индейцев.

         Пэдру Ариасу тоже посчастливилось остаться в живых. Он был чернее чёрной тучи, шёл самый последний. Всё думал, как он появится в форте, что скажет? Как сможет оправдаться? Чем сможет объяснить такое страшное поражение! Да ещё от кого? От голых дикарей! От тупых краснокожих! От этих недочеловеков! И если комендант не велит ему тут же отрубить голову, то до конца всей своей жизни он будут посмешищем для всех конкистадоров.
         - „И это же надо такому случиться? – несказанно сокрушаясь, думал он. - За один день в три таких переплёта угодить. Чёрный день для меня. Будто как наказание Божье и всё на мою бедную голову”.
         Об ударе в спину индейцам, окруживших лагерь дон Хуана не было даже мысли. Воинов он почти всех погубил, а жалкие остатки были очень деморализованы. И настолько злы на него, что потребовал бы он хоть что-то от них. Даже просто возвысил бы голос на любого, то его тут же, без промедления, зарезали б. Так что была одна дорога вернуться в форт и осторожно, чтобы не нарваться на какой-либо сильный отряд индейцев.

         Возвратившись, в форт Пэдро Ариас предстал перед грозными очами, метавшими молнии комендантом. Низко опустив голову, и тупо рассматривая запыленные носки своих здоровенных сапог, терпеливо выслушивал яростный крик коменданта и когда тот, распалившись на столько, что, казалось, готовый был пустить в ход кулаки, дверь с громким стуком резко распахнулась. И в комнату вбежал запыхавшийся гонец от дон Хуана. Хватая ртом воздух старался быстро доложить, что перед самым утром, индейцы напали на лагерь пехотинцев. Дозорные, наверное, уснули, так как их тихо сняли и краснокожие воины, как тени проникли в лагерь и тихо стали убивать спящих конкистадоров. Человек сорок они зарезали, пока кто-то не поднял тревогу. Конкистадоры спросонья быстро схватились за мечи, нескольких краснокожих убили, но индейцы не приняли бой, а быстро побежали из лагеря и исчезли в лесу.
         Комендант с открытым ртом и непомерно вытаращенными глазами застыл на месте. Мозг его отказывался верить услышанному от вестового. Лицо его сильно побледнело, глаза непомерно вытаращились, пот крупными каплями усеял лоб, он только хватал широко открытым ртом воздух не в силах, что-либо сказать. Только минут через пятнадцать-двадцать комендант немножко пришёл в себя, заметался по просторной комнате и послал людей, чтобы передали приказ дон Хуану немедленно возвращаться в форт.