Деревня

Не спалось Шурке. В полночь доски под худеньким ворочающимся телом скрипели особенно громко и противно.
Бабушка вечером выпаривала из постелей клопов, вшей и прочую кусающуюся нечисть, которой кишела изба.Поливала кипятком из ковшика доски, прибитые к чурбакам. Вытряхивала во дворе одеяло, подушку, набитую куриным пером и пухом, и старый прадедушкин тулуп, служивший Шурке матрасом.
Субботний банный день пролетел стремительно, весь в хлопотах.Топили жарко баню, маленькую деревянную избушку в огороде, довольно далеко от дома. Шурка немного  боялась ходить туда одна, услышав сказку про банника, который живёт под полоком, охраняет своё жильё и может защекотать  или запарить полуночного мыльщика.
Баня топилась по-чёрному: сажа оседала внутри на лавках, полатях и на стенах. Бабе (так Шурка называла свою старенькую бабушку) приходилось потом отмывать всё это перед тем, как идти стирать бельё и мыться. Воду таскали из речки, до которой надо было топать километра за два.Зачерпнув у берега воду, подхватывали вёдра на коромысло, а его - на плечи.Так нести легче.Огород тоже поливали водой из речки, вооружившись коромыслом.
В течение недели в голове и одежде насекомые чувствовали себя привольно, к субботе расплодившись в огромных количествах. Ползали по лицу, запутываясь в бровях, а у мужиков в усах и бороде, беспощадно кусая.
Жаркая погода позволяла купаться в реке, стирать, натирая речным песком, и споласкивать там же убогую одежонку, но от вшей это не избавляло.
Перед баней посыпали головы дустом, обвязывали тряпкой, оставляя в таком состоянии на несколько минут. Кожа горела, невыносимо зудела и чесалась, будто тысячи колючек впивались в неё. Затем волосы как можно тщательнее промывались, а вши вычёсывались по мере возможности. Хватало на пару дней, и опять насекомые возвращались на обжитые места. Да и куда от них было деться? По ночам к ним добавлялись клопы, размножавшиеся в досках кроватей.
Умаявшись за день на работе в поле, огороде и ухаживая за скотиной, привыкшие ко всему батя и баба спали, а Шурка ворочалась. Хотелось есть. Пустые щи с квашеной капустой, ломоть хлеба на мякине с полынью голод не утолили нисколько. Шуркин впавший живот урчал, и внутри что-то болело, как будто тыкали под кожей острым ножом. Девочка попробовала подумать о хорошем.Утром она пойдёт в гости к тетке Стефаниде, сестре покойной мамки, в соседнее село. По дороге поищет лопухов, щавеля, и земляника уже должна поспеть. А тетка покормит мясом. Какое же оно сытное, вкусное! Знала бы Шурочка, откуда добывали это мясо! Страшный голод тех лет косил не только людей, но и животных. Павших от тяжелой работы исхудалых колхозных лошадей  не разрешали трогать, закапывали далеко за селом.По ночам лошадиные трупы воровали, отмачивали в особом растворе, долго варили и ели. Семья Стефаниды была многодетная, приходилось либо идти на такие жертвы, либо умирать с голоду.
Бабушка тщательно собрала со стола хлебные крошки, кинула себе в миску с наваристыми, на говяжьих косточках, щами.Я долго смотрела на её тяжёлые руки, пухлые толстые пальцы, усыпанные веснушками, со следами старых мозолей, перебиравшие носовой платок.
Вечно в работе, никогда не знавшие отдыха теплые, ласковые бабушкины руки. И подумала о  великом счастье родиться и жить в наше время, когда такими далёкими и неправдоподобными кажутся пройденные нашими бабушками и дедушками испытания. А мы прошли бы их так же уверенно, смело и с любовью к жизни?