***

                Он не любил жизнь вспоминать,
                Она с ним обошлась жестоко,…….


                ТАНКИСТ

    В июле 1945 года ему присвоили звание младший
лейтенант, досрочно выпустили из танкового училища,
и через два дня, молодой командир танка знакомился с экипажем.
Специалистов танкистов не хватало, и поэтому ему срочно пришлось осваивать новенький танк Т-34. Осваивать пришлось сразу в бою с превосходящими по численности танками противника. Бой был тяжелым, рядом с его танком взорвался снаряд и повредил гусеницу. Натянули гусеницу, на удивление быстро, немцы уже начали методично расстреливать стоячую большую мишень. Оставшимся танкам пришлось отступать, но зато из боя вышел боеспособный экипаж, усвоивший в бою, под свист и грохот снарядов, тактику и стратегию. После боя его назначили командиром взвода танков. Это его нисколько не испугало, он не боялся ответственности, и бой и назначение сделали его старше, а командную жилку в нём отмечали ещё в училище. Война заставила отступать под натиском немцев, но отступая с боями, били немецкую технику, артиллерию, и даже раздавили три, не успевших взлететь, самолёта на временном фашистском аэродроме. Последний бой был особенно тяжёлым, немцы стягивали кольцо, пытаясь окружить танковую часть. Несколько Т-34 вертелись на поле боя в бешенном танце, и последними снарядами со злостью жгли немецкие танки. В его танк снаряд попал скользом, но заклинило поворот башни, следом разворотило обе гусеницы, из машинного отсека вырывалось пламя. Снарядов не было и пушка была бесполезна. Экипаж выбрался через нижний люк, и вовремя, крупнокалиберный пулемёт немцев, прицельно бил по танку. Подбитый танк горел как факел, и экипаж посчитал выполненным приказ Сталина об уничтожении техники при отступлении. По полузасыпанному окопчику отползли метров на пятьдесят от танка. Мимо пролетел танк из их взвода, притормозил, и экипаж почти на ходу заскочил на броню. Из окружения повезло выйти и добраться до наших укреплённых позиций. Несмотря на утерю танка, почти весь взвод наградили орденами и медалями. Его экипаж, без переформирования, пересел на другой танк. Война продолжалась.
     В 1943 году, когда Советские войска уже уверенно наступали, лейтенант стал капитаном, командиром роты танков. На груди его блестели медаль
«За отвагу» и орден «Красной звезды». Его ценило командование и уважали танкисты. Танковый полк наступал по той же местности, где когда-то была танковая мясорубка, валялись сгоревшие остовы немецких и советских танков. Несколько танков остановились, чтобы почтить память погибших здесь. И вдруг капитан увидел свой первый танк. Он не сгорел весь и тоскливо, с поникшим стволом, стоял на пригорке. У него выгорело машинное отделение, башня, и весь он был обгоревший и ржавый. С капитаном почтительно сняли шлемофоны два танкиста, оставшиеся в живых члены его экипажа. Потом выкурили на наклонённый ствол и выкурили по самокрутке. С частью ехал военный корреспондент, который захотел снять их на плёнку. Он нашел хороший ракурс, чтобы видно было весь танк и экипаж на стволе.
    На следующий день начался прорыв вражеской обороны. В отличии от начала войны, численный перевес танков был на нашей стороне. Но оборона немцев была грамотно организована, препятствия для танков заранее установлены. Артиллерия била кучно, и всё больше наших танков горело, выведенные из строя. Но упорство и мастерство наших танкистов пробило брешь в немецкой обороне. Эта брешь быстро расширялась, и давала возможность основным силам армии продвигаться вперёд для нанесения основного удара. Танковую роту, по приказу командира полка, остановили на отдых и ремонт. Полковник, замполит полка объезжал части, беседовал с танкистами и командирами. Он похвалил капитана, вписав его в списки на награждение орденом. Вечером в офицерском блиндаже организовали небольшой праздник по случаю успешного боя и награждения многих офицеров и солдат орденами и медалями. На пьянке присутствовал замполит роты и вид имел очень злой. Он был заместителем капитана, но не любил его, завидовал ему, болезненно переносил его отношения с простыми солдатами. Самого его солдаты не любили, он умел только отдавать команды, но в большей мере глупые. Он случайно увидел у военкора фотографию капитана с экипажем на сгоревшем танке, выпросил одну, и вместе с докладной отправил в особый отдел армии. В докладной он указал, что в 1941 году, тогда ещё лейтенантом, и экипажем не был выполнен приказ Верховного главнокомандующего, оставлен на поле боя не уничтоженный, новый, ещё секретный в то время танк Т-34. И что капитан не только не осознаёт свою вину, но и похваляется своим проступком.
    Утром из спецотдела армии приехал майор КГБ и два автоматчика. Капитана арестовали и, не доложив командиру полка, увезли в штаб армии. Капитан сильно не испугался, он считал, что в штабе разберутся и его орденоносца, представленного к очередному ордену, отпустят в полк. Но его увезли в спецотдел, и уже в обед его допрашивал майор КГБ, с похмельным запахом изо рта. Капитану задали вопрос:-
      «почему не выполнил приказ Сталина?»-
Капитан стал рассказывать о том бое 1941 года, но его не стали слушать, сбили с табуретки, и два здоровых солдата долго его пинали сапогами. Несколько раз он требовал, потом просил сообщить командиру полка и несколько раз его били, били чем попало. Потом его утащили в камеру, сам он идти не мог. Через два дня его опять повели на допрос. Там ему дали почитать бумагу, где он признавался в шпионаже в пользу немецкой армии. В том что он специально оставил новый танк для немецких экспертов, и что он всю войну, умело маскировался под командира, а сам передавал разные сведения врагу. Были ещё какие-то бумаги про какого-то полковника, который был во главе группы и чьи указания капитан выполнял. Капитан пытался сказать, что это ерунда, и его опять били, ставили к стенке и стреляли около ушей. Майор следователь говорил, что если он сознается и подпишет, то сохранит свою жизнь. Его не расстреляют, а дадут пять лет лагеря. Его опять без памяти утащили в камеру. Ночью он очнулся и ясно понял, что попал в какую-то игру особого отдела или выше, и что надо или сдохнуть или подписать всё что дают. Он подписал. Его увезли в глубокий тыл, где чрезвычайная коллегия трибунала, три пьяных офицера, якобы судили его по Советским законам военного времени и присудили двадцать лет лагерей, без права переписки, и без права выезда с места заключения по окончании срока.
     Двадцать лет, от звонка до звонка, он провёл в Норильском лагере, копал мёрзлую тундру, таскал камни в руднике и никакие перемены на воле не повлияли на его приговор. Он не пытался писать жалобы и заявления с просьбами. После допросов в трибунале он потерял волю и веру в правосудие и в жизнь. После восстания в Норлаге понаехали всякие комиссии, пересматривали многие приговоры. Заключённые обрадовались, но освободили еденицы. Капитана,  как многих реабилитировали, но выезд из Норильска запретили. Всех освобождать властям было не выгодно, ведь невинно отбывшие срок будут всё рассказывать, требовать справедливости, и работу по реабилитации быстренько свернули. Пусть досиживают и подыхают на севере, меньше выживет, меньше разговоров, а реабилитировать можно и посмертно.
    Капитан выжил, приговор отменили, а выезд из Норильска не разрешили. Он стал работать трактористом на стройке. Я встретил его в 1965 году на стройке на Талнахе, это рядом с Норильском. Он равнодушно рассказывал о своей жизни, которую у него забрали, он никого не осуждал, он свыкся и наверное поверил, что сидел за дело, он простил государству за то,  что у него отняли жизнь,  свободу, веру в людей и в себя. А вот государству, в лице правительства, нисколько не стыдно, оно о нём не вспомнило, как не вспомнило о сотнях тысяч невинно обвинённых и убитых в лагерях и тюрьмах.
2020.