Работа в охране

Работа в охране

1. Приход в ЧОО «Дозор»

Офис  частного охранного предприятия «Дозор» размещался на втором этаже большого кирпичного дома, некогда относившегося к какой-то государственной конторе. Теперь же чиновники, судя по всему, объявили здание своей частной собственностью и сдавали его помещения в аренду всевозможным фирмам и мелким предприятиям. 
Я поднялся наверх, прошёл по длинному коридору в самый конец и увидел на последней двери табличку с надписью «ЧОО Дозор». Я постучал в дверь и вошёл в небольшую комнату с тремя столами, загромождёнными компьютерными мониторами и множительными приборами. Увидев сидевшую за компьютером у окна девушку и расположившуюся напротив неё, тоже за компьютером, пожилую женщину, я громко поздоровался. – Здравствуйте! – почти хором ответили дамы.
Я вгляделся в лицо пожилой женщины, считая её начальником.
– Я пришёл по объявлению в газете…, – начал я, но осёкся: пожилая женщина лукаво улыбнулась и кивнула головой в сторону девушки.
– А! Так вот кто здесь начальник! – догадался я и подошёл к столу, за которым сидела девушка. Худенькая, стройная, невысокая. Волос – светлый, глаза – серо-стальные. Лицом  – не красавица, с длинным острым носом и резкими, мужскими чертами.
Однако стоило ей заговорить, как я сразу же почувствовал к ней симпатию и понял, что девушка не лишена обаяния.
– Кто вы? – спросила она. – У вас есть с собой документы?
Я представился, напомнил о том, что мы уже говорили с ней по телефону и предъявил паспорт, трудовую книжку и диплом об образовании.
– Так вы работали старшим научным сотрудником? – с видимым изумлением произнесла начальница. – Имеете высшее педагогическое образование?
– Да, совершенно верно! – кивнул я головой.
– Это очень хорошо! – улыбнулась девушка и, казалось, её глаза осветились тёплым приветливым блеском. – Нам нужны педагоги! Мы как раз имеем одним из объектов среднюю школу! Там вечно жалуются на грубость охраны! А с вами дело пойдёт лучше! Согласны работать там охранником?
– Согласен! – буркнул я, радуясь, что, наконец-то получил какую-то работу.
– Ну, тогда хорошо! – весело сказала девушка. – Думаю, мы с вами сработаемся. Меня зовут Людмила Геннадьевна. Я – руководитель частного охранного предприятия. Вот мои номера телефонов…У вас есть мобильник?
– Да, есть! – кивнул я головой.
– Хорошо, тогда скажите мне свой номер. Это нужно для взаимной связи.
Я продиктовал номер своего мобильного телефона.
– Вы готовы уже завтра заступить на смену? – спросила молодая начальница.
– Да, я готов!
– Ну, тогда я забираю вашу трудовую книжку, а с паспорта и диплома сниму копии. Но вам сейчас нужно пойти в магазин и купить специальную охранную форму. Вот вам тысяча рублей! – Она протянула мне зелёную бумажку. – Купите себе форменные китель и брюки. Скажите в магазине, что нужна такая форма…Там же вам следует приобрести нагрудную табличку с надписью «Частная охрана» и два нарукавных знака.
Она назвала стандартное наименование одежды и объяснила, где располагается магазин. – Когда купите форму, обязательно возьмите кассовый и товарный чеки, а потом придёте сюда для инструктажа! – добавила она в заключение.
Я отправился в указанном направлении, купил нужную форму и вскоре вновь предстал перед своей начальницей.
– Вот сдача, чеки и купленная форма, – сказал я, протягивая перечисленное девушке.
– Отлично! – улыбнулась начальница и протянула мне целую пачку каких-то бумаг. – А теперь подпишите эти документы. Здесь – ваши расписки об ознакомлении с правилами техники безопасности, ваше заявление о приёме на работу и ряд других…Эти бумаги нужны для предъявления всевозможным комиссиям, которые строго проверяют нашу работу…Словом, подписывайте побыстрей, и я расскажу вам о предстоящей работе!
Я быстро подписал своё заявление о приёме на работу, бланки об инструктаже по правилам техники безопасности, которых оказалась целая куча, и вдруг обнаружил несколько чистых листов.
– Тут ещё листы без текста…, – пробормотал он.
– Подписывайте и эти чистые листы! – сказала весело Людмила Геннадьевна. – Они нужны нам как образцы ваших подписей, чтобы правильно выдавать зарплату и на всякий там случай, если придёт комиссия, чтобы не искать вас по объектам…
– Хорошо! – кивнул я головой, глядя в серые блестящие глаза своей начальницы, излучавшие искренность и доброту. 
 – Ну, вот и ладно, – молвила с теплотой в голосе молодая женщина. – Значит, завтра с восьми утра вы должны приступить к работе охранника в школе № 12. По прибытии на объект вы сразу же ознакомитесь со всеми инструкциями о ваших должностных обязанностях. Вы будете работать в школе до того времени, как завершатся все уроки. Это будет где-то в шесть-тридцать вечера. Потом вы поедете на другой объект…
– А на чём я поеду? – спросил я.
– Как на чём? – нахмурилась Людмила Геннадьевна. – На общественном транспорте! Сядете на троллейбус или автобус и доедете до мини-рынка…Там у нас есть один объект на стройке: сдаётся большой жилой дом. Я сейчас дам вам номер мобильника нашего охранника, с которым вы вдвоём будете охранять стройку. Вы ему позвоните, и он вас встретит! Ясно?
– Ясно, – пробормотал я. – А выходные у меня будут?
– Будут! – кивнула головой начальница. – Сутки вы работаете, а двое – отдыхаете! Зарплата у вас будет…семь тысяч рублей, но первый раз вы получите деньги только черед два месяца после двадцатого октября. Это связано с тем, что мы – частное предприятие и ваша зарплата зависит от перечисления денег теми организациями, объекты которых вы охраняете!
– А как обстоит дело с оплатой проезда до рабочего места? – робко спросил я. – Вы будете оплачивать мой проезд?
– Нет! – поморщилась Людмила Геннадьевна. – Проезд до объекта мы не оплачиваем! Тем более, что это недорого…Здесь вы разбирайтесь сами!
– Всё понятно, – мрачно буркнул я, вставая. – Что ж, пойду тогда готовиться к работе.
– Хорошо, идите, – сказала со строгостью в голосе начальница. – Если же у вас будут какие-то вопросы, что-то неясное или экстренное сообщение о происшествии на объектах, сразу же звоните мне по мобильному телефону. Кроме того, я дам вам номер мобильника нашего оперативного дежурного. Вы будете докладывать ему о прибытии на объект, обо всех происшествиях и уходе с объекта.
Так началась моя новая служба. Я вставал утром в половину седьмого, завтракал и шёл в школу, располагавшуюся в получасе ходьбы от дома. С собой я брал полиэтиленовый пакет, в который жена вкладывала термос с горячим чаем и несколько бутербродов.
Работа в школе была не особенно хлопотная, но очень шумная. Благодаря «демократизации» общества, в школе царили беспорядок и неразбериха. Дети метались по коридорам и во время перемен, и во время уроков. Почти все учителя, кроме трудовиков, едва справлялись со своими подопечными, заискивали перед ними, уговаривали их выполнять хотя бы уставные требования. Дети же вели себя крайне нагло, насмехались над своими наставниками, а когда те пытались со строгостью в голосе угрожать им, они говорили: – Что вы нас пугаете? Мы свои права хорошо знаем! Вы нам всё равно ничего не сделаете! А если мы на вас пожалуемся, тогда вас выгонят с работы!
К охранникам они относились, к моему большому удивлению, достаточно почтительно. Они понимали, что охранник пребывает в школе для обеспечения их безопасности и на мои замечания реагировали адекватно. Впрочем, я редко вмешивался в события: согласно моей должностной инструкции за поведение детей отвечали педагоги. Я должен был лишь следить за тем, чтобы в школу не проходили посторонние лица, пьяные и все те, кто мог причинить детям какой-либо вред. Это была несложная работа. Однако ходить взад-вперёд по вестибюлю школы или сидеть там же, наблюдая за всеми входившими и выходившими, было достаточно утомительно. Кроме того, дети часто без разрешения наставников открывали заднюю дверь, выдвигая засов и выбегая на улицу. Я должен был следить и за этой дверью, поскольку через неё могли проникнуть посторонние люди. Эта работа тоже не требовала больших умственных затрат, но была нудной и скучной. Досаждал же больше шум, который редко утихал даже во время уроков. Когда же наступали перемены, дети так кричали и шумно бегали, что я иногда хотел заткнуть ладонями уши! Но я знал, что этого делать нельзя, ибо дети заметят мою слабость и станут надо мной издеваться. Ещё, когда я работал школьным учителем, я хорошо знал, как опасно показывать детям свои слабости.
Школа № 12, которую я охранял, была одной из лучших в районе, однако там недавно сменился директор – опытный и заслуженный – и пришла женщина-педагог. Само собой разумеется, она была назначена по протекции чиновников, а не по деловым качествам, и руководить не умела. Я не раз видел, как дети безобразничали и шумели на глазах у директрисы, не обращая на неё никакого внимания.
По образу и подобию директрисы действовали и многие педагоги. Мне было дико видеть, как они с полным безразличием проходили мимо дерущихся детей и даже не пытались их одёргивать. А как они преподавали! Как известно, уроки труда проводятся для мальчиков и девочек отдельно. Мальчики занимаются в специальной мастерской, а девочки – изучают так называемое домоводство в своём кабинете. Так же обстояло дело и в этой школе. Но учителя-трудовики наплевательски относились к своей работе. Однажды я стал свидетелем их действий, не имеющих ничего общего с педагогикой и граничивших с хулиганством.
Как-то ученики седьмого класса пришли с улицы после коллективной уборки территории вокруг школы возбуждённые, взвинченные. Мальчики направились в учебную мастерскую, а девочки – в кабинет домоводства. Я стоял в коридоре поблизости от происходивших событий и всё видел. Мальчики, войдя в мастерскую, заговорили, зашумели. – Ах, вы, сволочи такие! – заорал вдруг учитель. – Вы что, совсем помешались?! Забыли, что в школе находитесь?
Дети затихли, а я оцепенел от изумления: неужели учитель осмелился так  себя вести?
Неожиданно открылась дверь мастерской, и в коридор вышел здоровенный краснорожий мужик – учитель труда. Он кивнул мне головой в знак приветствия и повернулся в сторону своих учеников. – Я сейчас вернусь! – громко сказал он. – Но смотрите, сволочи и скоты, если только будете шуметь или выходить в коридор, я вам голову отверну!      
Он с гордостью посмотрел на меня. – Вот я какой, – казалось, говорил его взгляд, – настоящий учитель и хозяин положения! Я не буду с ними сюсюкаться, как некоторые!
Я с изумлением смотрел, как этот талантливый педагог вышел на улицу, достал сигарету, закурил и пошёл в глубину школьного двора.
Тем временем открылась дверь мастерской, из неё выбежали мальчишки и устремились к кабинету домоводства. Они открыли дверь и стали корчить рожи девочкам. А затем помчались назад в свою мастерскую. Вслед за ними выбежала учительница. – Сволочи! Подонки! – кричала она во всё горло. – Вы что, урок мне сорвать хотите! У, грязные свиньи!
Она вернулась в свой кабинет, а мальчишки вновь выбежали из мастерской, повторяя прежнюю сцену. Учительница опять выскочила, заорала, и хулиганы снова забежали в мастерскую. Так повторялось несколько раз, пока не объявился учитель труда. Он вошёл в класс и долго кричал на детей, угрожая им расправой. Те затихли, но было ясно, что они так привыкли к действиям своего наставника, что лишь создавали видимость страха перед ним.
Вскоре открылась дверь кабинета домоводства, и в коридор вышла учительница. Она достала сигарету и направилась к выходу на улицу, повторив действия своего коллеги-трудовика. Правда, в её отсутствие девочки не шумели и не выбегали.
Из мастерской же доносились крики учителя-трудовика, который долго и нудно объяснял ученикам, какие они негодяи и подонки. Когда же вернулась учительница домоводства, он вновь вышел из мастерской покурить. Вскоре прозвенел звонок, и я понял, что уроков труда, как таковых, просто не было…
Постепенно я привыкал к такой жизни и даже стал замечать в ней свою прелесть: похождения детей и действия горе-педагогов иногда были настолько смешными, что скрашивали нудную повседневность. К тому же я знал, что рано или поздно закончатся занятия, в школе станет тихо, и я смогу уехать на другой свой объект и только через два дня вернусь в эту школу. 
   Мне хорошо запомнился первый день пребывания в школе, когда было особенно трудно. Тогда вечером, как только завершились, наконец, занятия, я почувствовал какую-то неестественную, звенящую, тишину и лёгкое головокружение. Я позвонил, как мне рекомендовала начальница, оперативному дежурному и сообщил, что работа в школе закончилась, и я выезжаю на стройку.
Стройка, которую охраняли работники ЧОО «Дозор», располагалась в новом городском микрорайоне, неподалёку от птицефабрики. Там периодически работали двое постоянных охранников, имевших собственный график работы, и трое охранников, высвобождавшихся после работы в школе. Одного из постоянных охранников звали Мишей, другого – Вадимом. Они были примерно одного возраста – чуть старше тридцати лет – но смертельно ненавидели друг друга. Когда-то между ними произошла драка, дошло дело до начальницы, и она запретила им дежурить вместе. Поэтому мне приходилось работать то с одним, то с другим. Работа заключалась в том, что охранники периодически совершали обход территории большого многоэтажного дома, двери которого были закрыты на замки, осматривали целостность замков, окон, дверей и возвращались в большой строительный вагончик, где возлежали на деревянных скамьях. 
Я так уставал после школы, что сразу же по прибытии на стройку ложился на скамью, погружаясь в дремотное забытье. Когда со мной дежурил Миша, я мог позволить себе совсем не обходить объект: Миша был нетребователен и, порой, если шёл дождь или было холодно, сам не выходил из вагончика. А вот с Вадимом было потрудней. Парень отличался капризным характером. Он сразу же предупредил меня, что «никогда не будет работать за других» и предложил разделить ночь пополам. Я был вынужден часть ночи проводить в обходах. К тому времени ночи стали холодными, и я постоянно мёрз, обходя под ледяным ветром огромный дом.  К восьми часам утра служба заканчивалась, и приходил очередной сменщик. Если я дежурил с Мишей, утром приходил Вадим, а если моим напарником был Вадим, то утром объявлялся Миша.
После этого я уезжал домой, где отсыпался и отдыхал. Мои выходные пролетали так быстро, что я не успевал опомниться, как вновь выходил на очередное дежурство. Так прошёл месяц с небольшим. Я постепенно привыкал к новой работе и лишь иногда замечал, как быстро летит время.
Однажды, когда я отдыхал после очередного дежурства, зазвонил мой мобильный телефон. – Константин Владимирович, – узнал я голос Людмилы Геннадьевны, – вам нужно срочно придти ко мне в офис! Я хочу поговорить с вами!
– Хорошо! – ответил я. – Сейчас приду!
И я стал поспешно одеваться. – Что там случилось? Неужели кто-нибудь нажаловался? – мелькали в моей голове мысли.
Однако вопреки моим тревожным ожиданиям, Людмила Геннадьевна пребывала в весёлом расположении духа. Она приветливо поздоровалась со мной и сразу же предложила мне сесть на стул, стоявший напротив её стола.
– Константин Владимирович, – начала она, – мы вот наблюдаем за вами уже месяц и хотелось бы сказать, что к вам нет никаких замечаний! Вы – очень хороший, добросовестный работник! Надо же, даже из этой злополучной школы не было до сих пор нареканий! Это значит, что вы справляетесь со своей работой! Поэтому мы тут посоветовались и решили назначить вас на более высокий пост…А именно. У нас есть один важный объект – сталелитейный завод в районном центре, Карачеве! Там требуется старший охранник, и вы на эту должность подходите…
– Но я же проживаю в Брянске! – пробормотал я. Перспектива перемены места жительства меня никак не устраивала. – А Карачев едва ли не в ста километрах от нас! Да и лицензии на охранную деятельность я не имею! Нагрянет милиция, а у меня нет удостоверения! Мне ж не семнадцать лет, а пятьдесят четыре! Не хотелось бы позориться!
– Не волнуйтесь! – улыбнулась начальница. – Жить вам там постоянно не придётся. Вы будете уезжать туда на рейсовом автобусе на пять суток, а потом получите пять дней отдыха. Разве это плохо? Я буду выплачивать вам командировочные – восемьсот пятьдесят рублей – и проездные. Кроме того, ваша зарплата составит десять тысяч рублей чистыми… И выплачивать я буду вам зарплату регулярно, без задержек! Ну, так что же? Соглашайтесь! Я вызову одного из будущих ваших подчинённых, и он вам расскажет всё о работе. А там сами разберётесь. Дело несложное! Что же касается лицензии, то…вам придётся пройти обучение…Но, не волнуйтесь: у меня есть знакомые на курсах охранников. Вы оплатите своё обучение из будущей зарплаты…Это…где-то…три с половиной тысячи рублей. Зато не надо будет ходить на курсы! А деньги я удержу с вас не сразу, а за два-три месяца…Так вам будет удобней! А там…подадите пакет документов на лицензию в милицию… Я вам помогу: там у меня тоже есть знакомые! Будет у вас и лицензия!
– Ну, что ж, – пробормотал я, – если дело обстоит именно так, тогда я согласен.
Так началась моя охранная деятельность в Карачеве.

2. Начало работы на бывшем заводе «Металлург»

Накануне отъезда на объект я, новоиспечённый старший охранник, вновь прибыл в офис Людмилы Геннадьевны. Здесь меня ждал рослый голубоглазый парень богатырского телосложения. Его крупное овальное лицо с правильным носом и тонкими чертами было украшено небольшой пшеничного цвета бородой и пышными усами.
– Это один из ваших охранников, – сказала приветливо начальница. – Его зовут Алексей Дюндик. Он достаточно опытен, чтобы помочь вам разобраться в обстановке. В вашей смене есть ещё один охранник. Валерий Первушов. Он ваш ровесник. Дюндик же – человек молодой, недавно закончил педагогический вуз, но с работой справляется хорошо. Он вас не подведёт. Поэтому поговорите с ним и узнайте всё, что нужно об объекте. А сейчас я выдам вам под расписку деньги на командировочные расходы и три командировочных листа на всю вашу смену. Итак, распишитесь!
Я склонился над бумагами и поставил свои подписи там, куда указала молодая хозяйка охранного предприятия.
– А теперь можете идти, – улыбнулась Людмила Геннадьевна. – На улице и поговорите с Алексеем. Желаю вам успехов в работе! Надеюсь, вы оправдаете то высокое доверие, которое мы вам оказываем! До свидания!
Когда мы вышли на улицу, я полез в боковой карман и вытащил из него командировочные деньги. – В самом деле, восемьсот пятьдесят рублей! – громко сказал я. – Как и обещала! Молодец, значит держит своё слово! Я слышал, что на командировку государство выдаёт по сто рублей в день. А здесь несколько больше… Думаю, что этих денег вполне хватит на пять дней! Ты же получил свои командировочные?
– Константин Владимирович! – усмехнулся Дюндик. – Эти деньги выданы для нас всех!  На троих! Никаких командировочных я не получал!
– Как же так?! На троих этого маловато! Сколько стоит проезд до Карачева?
– Пока пятьдесят рублей в один конец. Но, думаю, скоро цена возрастёт. Дело в том, что до Карачева люди ездят часто, а это наши чиновники не упустят: они научились грабить народ посредством постоянного роста цен!
– Ну, хорошо. Если в один конец – пятьдесят рублей – то за троих туда и обратно выйдет триста рублей! Вычтем эти деньги из общей суммы командировочных, и останется пятьсот пятьдесят рублей! Как же на эти деньги прожить пять дней?
– Это наши проблемы, – вздохнул Алексей. – Людмилу Геннадьевну они не касаются! Спорить же бесполезно: у нас ведь нет никаких прав!
– Ладно, что хоть на форму дала деньги! – буркнул я, мрачнея.
– Не волнуйтесь! Это всего лишь аванс! – горько рассмеялся Дюндик. – Она высчитает с вас все эти деньги с первой же получки!
– Неужели? – расстроился я. – А что же мне тогда придётся получать? Жалкие гроши? Ведь ещё предстоит вычет за какую-то там мифическую учёбу!
– А вот здесь, я думаю, расходы будут не напрасными! – промолвил с серьёзным видом Алексей. – Лучше заплатить деньги, чем слушать целый месяц всякую фуйню! Я уже побывал на таких курсах. Там… сплошная говорильня. Рассказывают общежитейские и прописные истины! Сами преподаватели плохо знакомы с охранной деятельностью. Я едва выдержал там неделю. Предпочёл заплатить… две тысячи рублей… Геннадьевна высчитала…
– А мне сказала, что нужно три с половиной тысячи, – пробормотал я, огорчённый и озадаченный. Мне стало ясно, что не всё гладко «в Датском королевстве».
– Так ведь цены растут! – покачал головой Алексей. – Это же частная контора! Здесь, как говорится, «хозяин – барин»! Поэтому чем раньше расплатишься, тем лучше! В следующем году уже, может быть, пять тысяч станет! А без свидетельства об обучении милиция не даст лицензии!
Я, помрачневший и грустный, молча выслушал информацию своего младшего товарища об объекте, периодически кивая головой и почти ничего не понимая. Когда же мы расстались, я знал только одно: время прибытия на автовокзал для следования в Карачев.
Рано утром, в первый же понедельник, я вышел на остановку общественного транспорта, сел на троллейбус и выехал в сторону автовокзала. Я прибыл туда рано и сразу же приобрёл три билета на восьмичасовой рейсовый автобус Брянск – Карачев. Вскоре подошли мои напарники. Первушов, рослый и плечистый, не понравился мне. Он производил впечатление сильно пьющего человека, но в данный момент не был пьян. – Валера! – мрачно буркнул он, протягивая в знак приветствия руку и как бы ощупывая меня своими злыми серыми глазками. – Значит, ты теперь наш начальник? Ну, что ж, посмотрим!
Его круглое с оспинами лицо побагровело, а большой квадратный подбородок отвис, обнажая острые хищные зубы. Было ясно, что он невзлюбил меня с первого взгляда. – Ишь, явился тут фрайер, интеллигент! – как бы говорил его ненавидящий взгляд.   
Мы вышли на посадочную площадку, и вскоре автобус выехал в сторону нашего объекта. 
Городок Карачев имел очень древнюю историю. Когда-то это был центр большого княжества, затем пограничная крепость на границах Московской Руси и лишь позднее, когда исчезли угрозы вторжения воинственных соседей, превратился в заурядный районный центр. Здесь сохранились древние валы и насыпи, оставшиеся от некогда грозной крепости, несколько кирпичных церквушек и купеческих домов.
Большая часть населения городка проживала в панельных и кирпичных домах, построенных во времена Хрущёва и выглядевших невыразительно. Проходя мимо них со своими напарниками, я с грустью думал о том, в какую дыру угодил!
Лишь одно утешало меня: обещанная регулярная заработная плата. – По крайней мере, хотя бы хватит нам с женой на пропитание, – думал я по дороге.
Вот мы подошли к длинной кирпичной стене.
– Это стена нашего завода, – буркнул Дюндик. – Пройдём вдоль неё, и скоро будет наш контрольно-пропускной пункт.
Я заметил, что в присутствии Первушова Алексей вёл себя не так, как при первой встрече. Он стал мрачным и неразговорчивым.
Потом стало ясно, что назначение меня старшим охранником не совпадало с планами Первушова, который, после увольнения их бывшего начальника по «семейным обстоятельствам», рассчитывал занять его место. Его полностью поддерживал Дюндик. Однажды, в начале зимы, когда я лёг спать, чтобы отдохнуть перед своим ночным дежурством, я услышал как Первушов, полагая, что старший охранник крепко спит, тихонько сказал Дюндику: – Ничего, Лёха, этот хмырь ненадолго тут! Вот помается с нами, да сам уйдёт! А нет – так подстроим ему что-нибудь!
– Тихо! Тихо! – прошипел Дюндик. – А вдруг услышит!
Этот краткий диалог лишь убедил меня в правильности моих догадок: напарники с первых же дней стали вредить мне!
Вначале же я прибыл на контрольно-пропускной пункт объекта, который нам предстояло охранять, с полной решимостью честно и добросовестно исполнять свои обязанности. Прежде всего, я познакомился с начальником контрольно-пропускного пункта. Это был молодой, двадцативосьмилетний парень приятной интеллигентной внешности, кареглазый и весёлый. – Сергей Михайлович! – представился он. – Рад, что прислали сюда именно вас! Мы тут соскучились по культурным людям!
И он стал рассказывать о том, какую мне придётся вести работу.  – Наш завод – крупное предприятие! – начал он. – Когда-то оно кормило весь городок! Теперь же здесь – частное владение молодых московских предпринимателей. Они купили этот завод и теперь преобразовывают его, чтобы обеспечить горожан работой, достойной зарплатой и, наконец, сделать предприятие доходным.  Ваша задача – обеспечить надёжную охрану завода, чтобы воры и жулики не смогли похищать материальные ценности и проникать на территорию завода.
Из его подробного и, в какой-то мере нудного рассказа, я понял, что нам придётся не только выполнять обязанности круглосуточной охраны, но и функции работников контрольно-пропускного пункта. И хотя Сергей Михайлович по инструкции охраны не являлся нашим начальником, он, будучи хозяином проходной, фактически, командовал нами, ибо кроме охранников там не было другого персонала.
Я попытался как-то с этим разобраться. – Не понимаю, почему тогда в нашей инструкции ничего не сказано о Сергее Михайловиче? – спросил я как-то утром  Дюндика. – Ведь он постоянно «лезет» в наши дела, поучает!
– А лучше об этом не думать! – резко ответил тот. – Этот Сергей – очень важная персона на заводе и доносит здесь на всех! Он «стучит» и директору завода, и Геннадьевне, и московским хозяевам. Ребята уже не раз с ним спорили, ругались. Для них всё закончилось плохо: всех убрали! Вот, например, был тут до тебя старший…, – он замолчал и закашлялся. Я посмотрел перед собой и увидел отражённое в стекле телевизионного экрана злое лицо Первушова, который показывал знаками Дюндику, чтобы тот не говорил лишнее.
Контрольно-пропускной пункт состоял из небольшой комнаты на шесть шагов в длину и три шага в ширину  со стеклянной передней стенкой, имевшей окошечко. Работники проходили мимо этой стенки по длинному коридору на завод. Путь им преграждал стальной турникет, кнопка от которого располагалась на большом письменном столе охраны. Работающие вставляли свои пропуска в специальное отверстие на турникете, и, если их пропуск не был просрочен, срабатывал звуковой сигнал, и турникет пропускал их. Когда же электронное устройство не срабатывало, в дело вмешивались охранники и разбирались в причинах случившегося.
Если дело было в пропусках, то этим занимался Сергей Михайлович. Охранники фиксировали лишь таковой факт и вызывали его. Дверь кабинета начальника контрольно-пропускного пункта помещалась напротив стеклянной стенки охраны, слева. Справа же располагалась дверь спальной комнаты охраны. А между этими дверьми стоял большой мягкий, но очень старый и потёртый диван. В углу перед дверью кабинета Сергея Михайловича стоял на тумбочке старый, ещё советских времён, цветной телевизор, который всё ещё работал и выдавал довольно сносно восемь программ. Перед телевизором, у выхода из контрольно-пропускного пункта, размещался ряд из четырёх театральных стульев, видимо взятых из местного Красного уголка, ибо стулья были соединены вместе и имели откидные сидения. Над этим рядом стульев располагалось большое окно с грязными, запылёнными шторами. – А почему не постирали шторы? – высказал я своё удивление, как только это увидел.
– Вот поработаете здесь, – усмехнулся со злой иронией Алексей, – тогда поймёте, что к чему! Хватит ли у вас сил заниматься ещё и этим…
Напротив окна, в другом конце комнаты, стоял большой железный сейф с открытой дверцей. Там лежали документы, какие-то книги, журналы, «спецсредства»: две резиновые дубинки, стальные наручники, игрушечный пистолет и прочий хлам. К сейфу примыкала небольшая тумбочка, тоже набитая всякими ненужными вещами, на которой стоял допотопный монитор компьютера.  Этот музейный экспонат, к всеобщему удивлению, всё ещё функционировал, и на экране периодически появлялись записи о прошедших через контрольно-пропускной пункт работниках. На мониторе также отображалась видеоинформация наружного наблюдения: мы видели часть стены, примыкавшей к нашей проходной. Монитор имел контрольную панель, с помощью которой регулировалось изображение объектов, цифры и записи на нём.  К монитору примыкал упомянутый ранее стол охранника.
Спальная комната охраны была немного поменьше дежурной и, видимо, ранее служила трансформаторным помещением. В ней стояли три железных кровати с мягкими матрацами, шерстяными одеялами и подушками. Постельное белье мы привозили своё и через пять суток, перед сдачей дежурства другой смене, снимали его и увозили с собой. Кровати располагались вдоль стен. А у входа в спальню стоял большой одёжный шкаф, постоянно забитый одеждой охранников, которые оставляли здесь часть своего имущества. Рядом со шкафом располагался старый советский холодильник, исправно работавший. Над ним на стене висела полка с тарелками и блюдцами. Посредине спальной комнаты стоял большой самодельный спиральный обогреватель, называемый в простонародье «козёл». Такой «прибор» потреблял огромное количество энергии и не отвечал элементарным требованиям техники безопасности. Но, учитывая полную бесхозяйственность заводского персонала, никто не обращал на это внимания. Для нас этот прибор оказался спасением от лютого холода во время будущей суровой зимы.
Работа новой смены начиналась с приёма объекта у своих предшественников. Потому как все спешили на ближайший рейсовый автобус, таковая приёмка-сдача смены носила больше формальный характер: охранники быстро осматривали комнату, спрашивали сменяемых, были ли у них происшествия, после чего старшие смен расписывались в книге  приёма-сдачи дежурства.
На столе охраны лежали многочисленные журналы, которые следовало заполнять. Прежде всего, нужно было следить за прибытием и убытием многочисленных автомашин. На столе под стеклом были видны инструкции и списки машин, которые свободно пропускались и выпускались. Само собой разумеется, машины московских хозяев и их приближённых не подлежали досмотру. Однако все остальные автомобили записывались в книгу с указанием времени прибытия, убытия, цели приезда и тщательно осматривались, чтобы не допустить вывоза с завода материальных ценностей.
Согласно инструкции охранников, подписанной одним из хозяев завода и Людмилой Геннадьевной, охрана напрямую подчинялась московским предпринимателям, их наёмному генеральному директору и, конечно же, самой Людмиле Геннадьевне. Охранники были обязаны выполнять любой их приказ, письменный или устный. Генеральный директор Владимир Владимирович Чашников и его московские хозяева могли отдать распоряжение по телефону, например, впустить ту или иную автомашину без досмотра. Что они успешно и делали. В свою очередь, охранники были обязаны звонить своим начальникам в случае прибытия какой-нибудь неизвестной машины и, получив разрешение на  её въезд, открывать ворота, которые имели автоматическое управление, но пульт располагался на железной площадке за пределами проходной. Когда приезжала какая-либо автомашина, охранник шёл к воротам, поднимался по железной лестнице на верх той площадки и слегка приоткрывал ворота, нажимая на красную кнопку пульта. Убедившись, что автомобиль находится в списке разрешённых на въезд или получив телефонное распоряжение начальников пропустить машину, охранник уже полностью открывал ворота и впускал грузовой или легковой автомобиль. Затем ворота также автоматически закрывались. Работа не была технически сложной, но ходить взад-вперёд, успевая при этом делать нужные записи, было нелегко.
Кроме того, на завод приходили, помимо основных рабочих, и посетители. Для их пропуска тоже нужно было запрашивать разрешения начальников, после чего в книге записи посетителей делались соответствующие отметки с указанием фамилий пришедших, их паспортных данных, целей визитов и времени прибытия-убытия. Были ещё и другие книги: учёта и регистрации пропусков на вывоз материальных ценностей, учёта внесённых на территорию завода вещей, учёта нарушений общественного порядка на проходной, задержания лиц в нетрезвом состоянии или выносивших заводское имущество, записей ночных обходов заводской территории.
Было непросто в одиночку заполнять все эти книги, успевая при этом впускать – выпускать людей и автомобили. Поэтому на проходной весь рабочий день дежурили двое охранников. Третий отправлялся охранять заводской магазин, расположенный за заводской стеной. На этом посту пребывал Первушов, который сразу же, как только я впервые приехал в качестве старшего смены на завод, почти в ультимативной форме потребовал сохранить за ним это место. Я не имел возможности ссориться в это время с опытными охранниками и был вынужден уступить. Я не спешил демонстрировать свою власть, потому как не имел достаточного опыта в работе на объекте, и мне требовалось некоторое время, чтобы изучить обстановку и приобрести достаточно навыков для успешного руководства охраной.
Мои опытные напарники не спешили передавать свои знания новому начальнику, поэтому мне пришлось проявить максимальную выдержку, чтобы устоять в невидимой, но ощутимой борьбе со своими подчинёнными. 
Интенсивная работа на проходной продолжалась до шести часов вечера, когда основной персонал уходил домой. На заводе существовала и ночная смена. Но работников в это время было значительно меньше, чем днём. Они приходили на завод в восемь часов вечера и никуда не уходили вплоть до восьми утра, когда заканчивалась их смена.
После прихода ночной смены охрана закрывала входную дверь на контрольно-пропускной пункт на засов: начиналась ночная работа. Старший охраной составлял график ночного дежурства. Ночь, с восьми часов вечера до восьми утра, делилась на три части. В первое дежурство с восьми вечера на проходной оставался Дюндик. Через четыре часа его сменял Первушов, и ещё через четыре часа последнего сменял я. И так продолжалось все пять дней. В последующую смену порядок дежурства менялся поочерёдно, но это не влияло на суть дела.
Оставленный в ночное дежурство охранник не только сидел за столом. Он должен был следить за монитором, на котором периодически появлялись изображения пешеходов, следовавших вдоль заводской стены. Одновременно с этим охранник должен был каждый час обходить территорию завода по внутреннему периметру. Этот обход совершался со служебными собаками, которые проживали в небольшой вольере неподалёку от проходной. Это были две немецких овчарки, одна из которых – очень крупная и сильная – превосходила размерами вторую едва ли не в два раза! Собаки были хорошо выучены и легко подчинялись приказам охранника. Они знали, когда наступало время обходов, и повизгивали из вольеры, предвкушая будущую прогулку. Вечером, в первый день моего прибытия на объект, Дюндик познакомил меня с собаками. Он подвёл меня к вольере, и я самостоятельно отодвинул засов собачьей клетки. Овчарки с визгом восторга выскочили из своего узилища, обнюхали меня и в дальнейшем всегда повиновались моим командам. После обхода территории каждый охранник записывал в специальную книгу время обхода, свою фамилию и ставил подпись.
В то время как один охранник осуществлял ночное дежурство, его напарники спали. Бывало, конечно, и такое, что Первушов или Дюндик оставались смотреть по телевизору фильм или какое-то спортивное состязание, но это было их добровольное дело, которое они осуществляли за счёт своего сна. Я первоначально пытался убедить их, что такие действия вредны их здоровью и работе, но они не хотели ничего слышать.
Так прошли первые пять суток работы на карачевском заводе "Металлург", вскоре переименованном в "Метаклей". С непривычки я очень уставал. Особенно тяжело давалось мне дневное дежурство. Когда мы работали вместе с Дюндиком, было ещё терпимо. Но когда он уходил, я метался, как белка в колесе! Дюндик был достаточно хитрым житейски парнем. Он хорошо знал работу и понимал, что любая отлучка из проходной во время наплыва посетителей и автомобилей – удобный случай для отдыха. Поэтому он в первый же день работы со мной предложил себя в качестве нашего общего повара. Я, думая, что приготовление пищи требует времени и отвлечения от работы, согласился. Я считал, что как старший смены, не имел права находиться вне рабочего места. Таким образом, Дюндик забирал все командировочные деньги, остававшиеся после приобретения автобусных билетов, и уходил в городской магазин, где покупал необходимые для приготовления пищи продукты. Затем он шёл в соседний с проходной дом, где на втором этаже находилась кухня, оставшаяся от бывшего заводского общежития, и варил густой суп. Делал он это достаточно долго, после чего обедал и возвращался на проходную, занимая место у пульта. Я же, страшно уставший от непривычной беготни, уходил на кухню, предварительно вызвав туда по рации Первушова. Но последний не всегда приходил на обед: работая в магазине среди женщин, которые снимали там помещения под свои торговые киоски, он часто приглашался ими «на чашку чая» и предпочитал их угощения постной бурде, приготовленной Дюндиком. Правда, по вечерам Алексей готовил довольно вкусный ужин. Он ухитрялся делать из макарон и дешёвых консервов довольно питательное блюдо. Только вечером мы могли досыта поесть. Утром же довольствовались лишь стаканом чая и хлебными сухарями.   
Когда истекли первые пять дней работы в Карачеве, я едва добрался до рейсового автобуса и до самого прибытия в Брянск полулежал на своём сидении, чувствуя какое-то одурение. Приехав домой, я едва проглотил предложенную женой пищу и завалился спать, словно провалившись в чёрную бездну.
На другой день я почувствовал некоторое облегчение и хотел пойти прогуляться с женой по городу, но неожиданно зазвонил мобильный телефон.
– Это оперативный дежурный! – донеслось из трубки. – У нас тут случилось небольшое происшествие: заболел охранник на стройке. Нужна срочная замена. Людмила Геннадьевна рекомендовала вас!
Я почувствовал, как подо мной закачалась земля! Вот так номер! Неужели Людмила Геннадьевна не понимает, как нам тяжело в Карачеве?! Душу переполнили гнев и возмущение.
– Вы знаете, – сказал я со злостью, – я никак не могу выйти на объект! У моего тестя сегодня день рождения! Мы уже тут прилично подвыпили, и вы сами понимаете, что на объекте нельзя пребывать в таком состоянии!
– Ну, что ж…, – пробасил в недоумении оперативник, – тогда, конечно, будем искать другую замену… До свидания!
Не успели мы с женой выйти на улицу, как вновь зазвонил телефон.
– Людмила Геннадьевна! – вздрогнул я, глядя на экран телефона, и нажал приёмную кнопку.
– Константин Владимирович! – весело заговорила начальница, и я успокоился. – Не могли бы вы завтра зайти в офис? Нужно переговорить!
– Хорошо, – пробормотал я, вновь волнуясь. – А в какое время?
– Приходите утром, часов в одиннадцать!
– Хорошо!
– Тогда до свидания!
– Вот тебе и работа! – с грустью промолвила моя жена. – Нельзя отдохнуть даже после тяжёлой смены! Это не работа, но издевательство!
На следующий день я прибыл в установленное время в кабинет  своей начальницы. Она была на месте и приветливо поздоровалась со мной.
– Константин Владимирович, я вызвала вас сюда для того, чтобы вручить вам свидетельство об окончании курсов! Я вам уже об этом говорила… Вот, возьмите, – она протянула мне ярко-синюю книжечку. – Вы будете должны мне три с половиной тысячи! В какой срок вы предпочитаете расплатиться?
– Ну, месяца за три, – пробормотал я.
– Хорошо, тогда за первый месяц я взыщу с вас полторы тысячи рублей, а в два последующих – по тысяче. Согласны?
– Да, конечно, – буркнул я.
– А теперь вам надо думать о получении лицензии на охранную деятельность в милиции! – решительно сказала Людмила Геннадьевна. – А для этого необходимо собрать целый пакет документов. Запишите. 
Я склонился над столом, составляя под диктовку нужный список.
– Ну, вот, теперь подумайте, как быстрей всё это сделать, – промолвила начальница, когда я записал всё. – Время не терпит! Я узнала, что готовится милицейская проверка охранной деятельности. А вы у нас старший на объекте! Обязательно нужна лицензия!
– Вы же говорили, что у вас есть связи в милиции! – возразил я. – Вот и позвоните туда. Я соберу все нужные документы и отнесу в отдел по лицензированию охраны или… как он там называется… Они и выдадут мне лицензию! 
– Что вы говорите?! – возмутилась Людмила Геннадьевна. – Разве можно по всякому поводу использовать такие важные связи? Я помогу вам лишь в том случае, если ничего у вас не выйдет! Поэтому вам надо самому постараться! Понимаете?
– Да уж понимаю, – пробормотал я. – Но где же я так быстро всё это соберу? – я оглядел список. – Тут нужна производственная характеристика, бланк удостоверения…
– Вот вам характеристика, – улыбнулась начальница. – А бланк удостоверения… вы можете купить у меня. Вот, пожалуйста, у меня ещё осталось несколько штук. Давайте двадцать пять рублей!
Я протянул деньги.
– Значит, вы всё поняли? – весело сказала Людмила Геннадьевна. – Теперь вам надо пройти медицинскую комиссию на право владеть оружием. Сходите в свою поликлинику, там вам дадут необходимый бланк. Сфотографируйтесь для удостоверения. Снимите копии с трудовой книжки и паспорта и спокойно можете идти в разрешительный отдел вашей районной милиции! Поняли?
– Понял, – буркнул я, направляясь к двери. Теперь я, в самом деле, понял, в какую организацию попал!
Оставшиеся выходные дни были посвящены сбору документов. Я обошёл весь Брянск, снимая копии с трудовой книжки, паспорта и диплома, посещая фотоателье, жилищное управление городка Сельцо, где был прописан, и местную поликлинику. В последнем учреждении я «застрял» на два дня, собирая подписи многих врачей. За медицинскую комиссию и фотографии я заплатил больше тысячи рублей! Так, ещё не получив первой зарплаты, я уже потратил на новой работе довольно большие для моего положения деньги.
С милицией дело оказалось ещё более сложным. Сначала я всё никак не мог застать начальника разрешительного отдела УВД г.Сельцо. Тот был то ли в командировке, то ли на каких-то курсах. Затем он, по словам дежурного милиционера, уехал на совещание и объявился на работе только через месяц. Я, тем временем, продолжал ездить в Карачев и охранять местный завод. А возвращаясь домой, в Бежицу, к жене, первым делом звонил в сельцовскую милицию, чтобы узнать, нет ли там нужного мне начальника. Наконец, уже в ноябре мне удалось встретиться с неуловимым капитаном милиции и вручить ему солидную пачку документов. К счастью, начальник разрешительного отдела отнёсся ко мне довольно учтиво, отвёл меня в отдел криминалистики, где я оставил свои отпечатки пальцев.
 – Вот теперь, – сказал бравый капитан после унизительной процедуры, – вам придётся немного подождать! Мы проверим ваши отпечатки, а затем я сообщу, когда вам следует приехать за удостоверением! Дайте мне номер вашего телефона!
Я поспешно продиктовал нужные цифры и вышел на улицу. – Видимо, придётся ждать ещё месяц! – подумал я с горечью. – А тем временем нагрянет комиссия. Меня застанут без удостоверения и оштрафуют!
Последующие пять суток пребывания в Карачеве напоминали кошмарный сон. Я всё время думал о милицейской комиссии и ждал неминуемой беды. Однако ничего не произошло. Когда же я утром вернулся домой, вдруг зазвонил телефон, и начальник разрешительного отдела пригласил меня придти на следующий день в милицию за удостоверением. Так я стал обладателем лицензии на право работы частным охранником сроком на пять лет! И вздохнул с облегчением, возвращаясь в Карачев уже в другом настроении: в кармане лежало заветное удостоверение, и на душе было спокойно. Мне уже не грозил штраф от работников местного разрешительного отдела милиции! К тому же, мои напарники, не желавшие помогать своему неожиданно свалившемуся на их головы начальнику, добились обратно противоположного результата: я, оказавшись в фактической изоляции, был вынужден самостоятельно освоить работу и уже через месяц от них не зависел. В довершение, будучи во враждебном окружении, я установил почти дружеские отношения с начальником контрольно-пропускного пункта и стал совершенно неуязвим. Сергей Михайлович периодически, в отсутствии моих напарников, рассказывал мне о плохой работе последних и рекомендовал избавиться от них. Но я не хотел доставлять неприятности своим товарищам и сначала попытался сотрудничать с ними. Я стал более энергично отдавать им распоряжения, проверять их работу, делать замечания и давать им советы, как то подобает начальнику. Однако понимания у них не нашёл.
…В эту смену второй день нашего дежурства пришёлся на воскресенье. А потому как в этот день у рабочих был выходной, на контрольно-пропускном пункте было тихо и спокойно. Не ожидалось и прибытия начальников. Я решил сходить в заводской магазин и посмотреть, как работает Первушов. Я сказал об этом Дюндику и связался по рации с Первушовым, чтобы тот открыл задние ворота. Оказалось, что Валерий не зря забронировал за собой это место! Там у него имелась уютная кабинка с мягким креслом, стопками журналов и книг. Он мог преспокойно пребывать там весь день и даже дремать, если ему того хотелось. Продавщицы многочисленных ларьков, раскинувшихся по всем трём этажам магазина, редко его беспокоили. В большинстве случаев они обращались к Валере лишь с предложениями разделить их трапезу, и тот иногда любезно соглашался с ними. Вся его ответственность сводилась лишь к закрытию внутренних и внешних дверей магазина вечером после завершения работы продавщиц и постановке всего здания под сигнализацию, пульт которой располагался на проходной завода. Конечно, его работу нельзя было сравнить с постоянной беготнёй охранников на контрольно-пропускном пункте!
Осмотрев рабочее место Первушова и убедившись, что он неплохо устроился, я вернулся на проходную, но здесь меня ждал неприятный сюрприз. – Константин Владимирович! – пробормотал встревоженный Дюндик. – Только что приехал Чашников! Он сказал, чтобы вы зашли к нему!
Я, ничего не подозревая, устремился в соседнее здание административного корпуса. Поднявшись на второй этаж, я постучал в первую дверь директора завода и вошёл в помещение. Директор сидел за своим письменным столом и что-то писал. Увидев меня, он кивнул головой в ответ на приветствие и резко, визгливым, почти женским голосом, бросил: – Что это вы, господа охранники, спите в рабочее время? Почему своевременно не открыли мне ворота?! Я просидел в машине почти четверть часа! Что это за работа?! Мне что, звонить Людмиле Геннадьевне?!
– Извините, Владимир Владимирович, – пробормотал я, шокированный его грубостью, – но у нас никто не спал! Я выходил проверять работу одного охранника в магазине, а другой пребывал на пульте! Я сейчас поговорю с ним, выясню, почему он запоздал с открытием ворот и приму необходимые меры. Прошу нас простить за это нарушение, я сделаю всё, чтобы это не повторилось!
Выслушав мои слова, Чашников смягчился и даже улыбнулся. – Очень хорошо, что вы раскаялись в ошибке своего подчинённого! – весело молвил он. – В таком случае, идите на свой объект и впредь не допускайте подобных промахов!
Я, растерянный и сердитый, вернулся на проходную и сразу же спросил Дюндика: – Ты это почему не открывал ворота директору? Он собирается пожаловаться Геннадьевне!
– Да так вот получилось, – ответил со смехом напарник. – Я включил телевизор и смотрел спортивную передачу… Да вот засмотрелся и не услышал звуковых сигналов его машины! Но ничего страшного не случилось! Конечно, не хотелось бы, чтобы он звонил Геннадьевне… Она бы враз нас оштрафовала! Это у неё в порядке вещей!
– Смотри, чтобы больше этого не было! – буркнул я.– Мне пришлось извиняться перед Чашниковым и тот, по-моему, простил нас…
Вечером, когда я сидел за пультом, на проходную неожиданно пришёл милиционер в звании капитана. Он поздоровался и сделал мне знак рукой, чтобы я вышел в коридор.
– Я – начальник разрешительного отдела города, – сказал он, как только я предстал перед ним. – Назовите вашу фамилию!
– Сычев! – ответил я, ничего не подозревая.
– Так, значит вы – старший охранник?
– Совершенно верно!
– Предъявите ваше служебное удостоверение!
Я извлёк заветный документ из кармана, развернул его и показал милиционеру. Тот попытался взять удостоверение, но я дал понять, что в чужие руки документ не отдам. Тогда капитан вытащил из кармана блокнот и записал туда все подробные данные. Была хорошо видна его растерянность, он едва скрыл своё разочарование, сказав: – Ну что ж, проверим законность выдачи вам удостоверения! А сейчас продолжайте вашу работу! Желаю успехов!
Озадаченный, я вернулся на пульт и сказал сидевшему у включённого телевизора Дюндику: – Вот чудеса! Приходил милиционер и спрашивал моё удостоверение! Зачем оно ему понадобилось? Пришлось предъявлять!
– А что, у вас уже есть удостоверение?! – удивился Дюндик, не скрывавший своего изумления. – И когда вы успели?!
– Вот успел! – покачал я головой. Мне не понравился тон, которым говорил мой напарник.
Мои сомнения развеялись на другой день, когда я возвращался с обеда, незаметно подойдя к проходной. Остановившись у входа в комнату охраны, я вдруг услышал громкий голос Первушова.
– Ладно, Лёха, не понтуйся! – говорил тот со злостью Дюндику. – Ничего, что мы пролетели с его бумагой! Жалко, конечно, что капитан зря приходил! Теперь мне не поверит…
– Да и с Чашниковым вывернулся, ****ь! – ответил на это Дюндик. – Хитрый, гад!
– Значит, нужно придумать что-то новое! – буркнул Первушов. – Там увидим по обстоятельствам! Рано или поздно он сам нарвётся на приключения! А мы это используем!
Я всё понял и тихонько вышел на улицу, чтобы зайти поздней. – Вот, негодяи, – лихорадочно думал я, – всё-таки решили извести меня! Надо принимать меры! А вот какие меры? Не идти же со своими сомнениями и, тем более, с доносами к Геннадьевне? Может отказаться от должности старшего? Пусть бы командовал Дюндик! Что мне эта власть? Одни хлопоты да ответственность! А разница с ними… всего в одну тысячу рублей? 
Наступила зима. Это случилось как-то неожиданно. Выпал снег, но не растаял, как это обычно бывает, потому как ударили сильные морозы. Такого лютого холода я не помнил в своей жизни. Приходилось сидеть в комнате охраны одетыми в тёплые куртки. А помещение спальной комнаты круглосуточно топили самодельным обогревателем, без которого там было прохладно. 
Охранникам в это время было не до ссор и интриг. Перед нами стояла теперь другая задача: пережить эту жестокую зиму!
Кроме того, возник конфликт с нашими сменщиками. Последние пристрастились готовить еду в спальной комнате и оставляли после себя грязь, мусор, объедки пищи. Как следствие этого, в помещении завелись мыши и крысы. Круглые сутки они царапались и шуршали в многочисленных щелях и трещинах стен.
Однажды я во время сна ощутил какое-то лёгкое прикосновение к лицу и, проснувшись, с ужасом обнаружил, что мою щёку облизывает огромная чёрная крыса! С криком я вскочил и сбросил с себя мерзкого грызуна.
На другой день мои напарники соорудили под кроватью Первушова крысоловку, заправив её кусочком сыра. Одновременно и в рабочей комнате и в спальной были расставлены купленные в магазине мышеловки. Они оказались довольно эффективными. За сутки в них погибли больше двух десятков мышей! Доходило до того, что мыши попадали в мышеловки прямо на наших глазах! Однажды утром мы пили чай с сухарями, как вдруг щёлкнула пружинка, раздался писк, и крупная серая мышь забилась в агонии на подоконнике под дружный смех Первушова и Дюндика!
Крыса же как будто куда-то исчезла. Ночные царапанья под кроватями прекратились, мы успокоились и забыли о крысоловке. Однако в следующую смену меня разбудил сильный шум под кроватью Первушова. Оттуда доносились визг, треск и звон металла. – Видимо, всё-таки попалась крыса в крысоловку! – догадался я. – Надо бы добить её!
Шум в это время переместился под кровать Дюндика, дежурившего на пульте. Я приподнялся над кроватью и хотел уже встать, но увидел, что Первушов безмятежно спит. – Ладно, – решил я, – разберёмся завтра утром. Никуда эта крыса теперь не денется.
  Установилась тишина, и я вновь уснул.
Наутро же мы при подъёме обнаружили измятую, изуродованную железную крысоловку, покрытую кровавыми пятнами, но самой крысы нигде не было. Судя по всему, незваная гостья вырвалась из западни и убежала: благо, что в стене зияла большая дыра. Больше она в спальной комнате не появлялась.
Удалось разобраться и со своими сменщиками. Как только они прибыли на объект, я со своими товарищами строго предупредили их, что, если они не прекратят безобразничать, к ним будут применены серьёзные меры, вплоть до физического воздействия!
Однако дело до этого не дошло. Через несколько дней, в конце пятидневного отпуска, мне позвонил оперативный дежурный и сообщил, что нужно придти и получить зарплату. Людмила Геннадьевна сдержала своё обещание и регулярно, с октября, в конце каждого месяца выплачивала установленное жалованье. К тому времени я отдал уже почти все долги: и за форму охранника, и за свидетельство об обучении. Оставалось выплатить только одну тысячу рублей. В радужном настроении я вошёл в офис своей начальницы и поздоровался. Однако та не ответила и мрачно на меня посмотрела.
– Вот ваши деньги, Константин Владимирович, – сказала она, отсчитав девять зелёных купюр. – Слава Богу, что хоть вы пока меня не огорчаете!
– А что случилось, Людмила Геннадьевна? – нахмурился я. – Неужели ребята чего натворили?!
– Да так, – промолвила мрачно начальница, – ваши сменщики набезобразничали! Устроили на объекте пьянку и попались на глаза Сергею Михайловичу. Он пришёл неожиданно вечером на проходную, а они пьянствуют! Ладно, хоть не выгнал их сразу, а позвонил мне и всё рассказал… Вот подыскиваю людей на их место… А этих придётся увольнять!
– Да, – сочувственно сказал я, – это, конечно, серьёзная неприятность!
В душе же я радовался: мне было давно известно о пьянстве наших сменщиков, позоривших охрану.
– Вот что я хотела вам сказать, Константин Владимирович, – пробормотала Людмила Геннадьевна. – Я тут узнала, что выходит новое правительственное постановление о частной охране. Вводятся официальные разряды и новые формы документации! Возможно, вам придётся вновь проходить обучение! Ну, по крайней мере, сдавать в милиции экзамены на разряд! Уже поступили соответствующие методические пособия и экзаменационные билеты. Если хотите, я сейчас продам вам их за двести рублей! Ну, а если не хотите, то сами можете купить их в книжном магазине…
– Что же это такое! – возмутился я, огорчённый. – Опять придётся платить! Наверное, заставят вновь проходить и медкомиссию?! Где же достать столько денег?! Мы не такие уж богатые!
– Что поделаешь! – буркнула недовольная моей реакцией начальница. –  Чиновники всегда найдут, как обобрать нашего брата! Им наплевать на вашу жизнь и бедность! Главное – это чтобы им хорошо жилось! Вон, видите, опять повысили себе за наш счёт зарплату! И не просто, а в «разы»! – И она помахала перед собой свёрнутой газетой. Впрочем, не огорчайтесь! Весь процесс начнётся не сегодня, а только к лету… А пока вам нечего беспокоиться…
Я с облегчением вздохнул.
– Вот что я вас попрошу, Константин Владимирович, – сказала в заключение Людмила Геннадьевна. – Я вот тут подыскала двух новых охранников, ваших сменщиков, для работы в Карачеве, но осталось только найти для них старшего. Есть у меня один на примете… Хороший парень! Я пришлю его к вам на днях, чтобы он ознакомился с работой. Вы же, пожалуйста, расскажите ему всё. Договорились?
– Конечно! – ответил я и с радостью покинул «гостеприимный» офис.
Наступил Новый год. Так получилось, что наша смена отмечала праздник у себя дома, а наши сменщики вынуждены были в это  время дежурить на объекте. Однако выходные дни быстро прошли, и вновь началась привычная тяжёлая и нудная работа. Наступивший январь не принёс потепления. Наоборот: временами морозы доходили до сорока градусов!
В это время неожиданно приехал на собственной автомашине тот самый «хороший парень», о котором говорила Людмила Геннадьевна. Его старенькие «Жигули» остановились у заводских ворот. Тут же позвонила Людмила Геннадьевна и распорядилась пропустить автомобиль с названными ею номерами на охраняемую территорию.
Мы выполнили приказ начальницы, и вскоре в нашей служебной комнате объявился невысокий коренастый сорокалетний мужчина. – Андрей Викторович! –представился он.
– Очень рад вас видеть! – весело сказал я, пожимая ему руку. Я не мог себе представить, что доверчиво и гостеприимно принимал будущего врага! – Пойдёмте, я покажу вам завод!
И мы отправились осматривать охраняемую территорию. Я подробно рассказал будущему старшему охраннику наших сменщиков о работе, о всевозможных проблемах и путях их разрешения. Удовлетворившись полученной информацией, Андрей вскоре уехал назад.
Тем временем обострились мои отношения с напарниками. Они стали вести себя нагло и независимо: всё чаще нарушали режим труда и отдыха, иногда, пользуясь тем, что я спал и не видел, как они дежурят, покидали свои посты и ложились спать. Они также перестали совершать обходы и лишь выпускали на ночь из вольеры собак, которые весело носились по заводской территории.
В один из воскресных дней неожиданно исчез Первушов. Он ушёл под утро, когда я и Дюндик спали, самовольно покинув пост. Я был очень обеспокоен, когда проснулся и обнаружил, что на пульте никого нет.
– Что случилось? – спросил я Алексея. – Куда подевался Валера?
– Ничего страшного! – весело ответил тот. – Валера уехал на выходной домой! Там у него какие-то семейные неприятности, и вот он отправился улаживать их!
– А почему же он ничего не сказал мне?! – возмутился я. – Что мне говорить, если начальство об этом узнает? А вдруг сюда приедет Геннадьевна?
– Будем надеяться, что ничего не случится! – усмехнулся Дюндик. – Чего вам волноваться? Я сам пойду в магазин и как надо отдежурю! А здесь на пульте вы сами справитесь!
Пришлось мне проглотить и эту «свинью». Слава Богу, что на следующее утро объявился Первушов, и дело не получило развития. На мои вопросы он ответил без смущения, что ездил разбираться с сыном, который что-то натворил. А на мои упрёки по поводу нарушения трудовой дисциплины вообще ничего не ответил.
– Что же делать? – думал я,  расстроенный. – Так дальше продолжаться не может! К Геннадьевне я жаловаться не пойду! Доносительство – дело позорное! Надо искать из этого положения выход и избавляться от таких напарников! 
Я в очередной раз попытался побеседовать поодиночке с Дюндиком и Первушовым. Но те вовсе не собирались менять своего поведения. Хотя в беседах со мной иногда рассказывали весьма любопытные вещи.
Так, однажды в разговоре с Дюндиком я спросил его, куда подевались их прежние сменщики.
– Да Геннадьевна перевела их на другой объект! – ответил тот со своей обычной весёлостью.
– Так они же – пьяницы? – удивился я. – Разве можно держать в охране пьяниц?
– А кто у нас не пьяницы? – возразил Дюндик. – Вот мы, например. Здесь мы, на объекте, ещё держимся. А вот по прибытии домой иногда выпиваем! Геннадьевна прекрасно знает, что пьют, практически, все и с этим считается! Впрочем, она охотно набирает даже алкашей! Но их она держит недолго… До поры до времени! 
– Зачем же ей алкоголики? – засмеялся теперь уже я. – Что с них толку? Лишь позорят фирму!
– Не беспокойтесь! – посерьёзнел Дюндик. – Геннадьевна – не дура! Она умеет делать деньги! Вот смотрите, взяла она на работу алкаша. Тот сначала как-то старается, пытается не выпивать… Бывает, что кое-кто даже месяц, а то и больше, выдерживает! Ну, а потом срывается и напьётся на работе… Тут же товарищи и «настучат» на него Геннадьевне! «Стукачество» у нас хорошо поставлено! Геннадьевна немедленно приезжает на объект вместе с кем-нибудь из оперативников, составляет акт и увольняет выпивоху… При этом тот лишается зарплаты. И деньги достаются Геннадьевне! Вот такой бизнес!
– Не может быть! – возмутился я. – Я всегда считал, что Людмила Геннадьевна – честный и порядочный человек!
– А что, разве я сомневаюсь в её честности?! – смутился Дюндик. – В частной охране все так делают! Это, можно сказать, обычная практика. Разве ты не знаешь, как у нас выдают зарплату? Через два месяца! А для чего? Как раз для этого самого! Вот напьёшься и всё потеряешь! Я, слава Богу, поработал не в одной охранной организации и хорошо знаю их порядки! У Геннадьевны хоть зарплату выдают лишь с небольшой задержкой. А есть ЧОПы, где охранники по шесть месяцев дожидаются жалованья!
– А как же тогда законность? – возразил я. – Ведь люди могут пойти в суд?
– Какая у нас законность! – буркнул Алексей. – Закон, как говорят, дышло, как повернёшь, так и вышло! Куда мы пойдём жаловаться? Тут только скажи хоть слово против начальства – и сразу же выгонят в шею! Есть ЧОПы, где принимают на работу охранников, требуя у них два заявления: одно – о приёме, а другое – об увольнении по собственному желанию. Вот проштрафишься, и тебя сразу же выгонят по твоей собственной просьбе!  Также и у Геннадьевны. Разве вы не подписывали чистые листы, когда приходили устраиваться в «Дозор»?
– Подписывал, – пробормотал я и задумался.
Прошло ещё несколько дней. Работа охранников шла в привычном русле и, казалось, что так будет всегда. Но без происшествий не обошлось. 
Однажды после обеда я вернулся на своё рабочее место и обнаружил на тумбочке у телевизора какой-то свёрток. – Что это? – спросил я Дюндика, сидевшего за пультом. – Опять навалили какой-то хлам? У нас и без того беспорядок!
– Да это мои вещи! – ответил тот. – Я попросил в одном цехе сделать мне стальные стержни. Они нужны мне дома для одной цели…
– Ну, ты и даёшь! – возмутился я. – Разве ты не знаешь, что охране запрещено вступать в личные контакты со здешними рабочими? И, тем более, что-нибудь у них брать? Ты представляешь, что нам припишут, если об этом узнают?
– Глупости всё это! – рассмеялся Дюндик. – Я же не ворую!
– Но, тем не менее, пользуешься своим служебным положением! – повысил я голос. – Если тебе всё равно, то мне нет! Я не хочу нести за тебя ответственность! Давай-ка, убирай этот свёрток с глаз! И больше так не делай!
– Ладно, уберу! – буркнул недовольно Дюндик и покраснел от злости. Однако не сдвинулся со своего места.
– Пойду-ка я переберу свои вещи! – сказал я в раздражении, встал с дивана и вошёл в спальное помещение. Там я достал свой чемодан и стал извлекать из него тёплую одежду. Вдруг до меня донёсся громкий голос начальника пропускного пункта, вернувшегося с обхода заводской территории. Я прислушался.
– Что это за свёрток? – спросил Сергей Михайлович.
– Это мои вещи! – ответил голос Дюндика.
Вдруг что-то зазвенело, и наступила тишина. – Видимо, достал стержни и уронил их на пол! – подумал я. – Ну, вот вам и неприятности!
Я засунул чемодан под кровать и вышел в рабочую комнату. Перед моими глазами предстал сидевший на корточках начальник проходной, который собирал упавшие на пол стальные предметы.
– Вы что, выносите с завода металлоизделия? – повысил голос Сергей Михайлович, вставая и держа в руках злополучные стержни. – Мы тут вылавливаем воров и расхитителей, а собственные охранники, оказывается, не лучше их!?
– Сергей Михайлович, – мягко заговорил я, – зачем поднимать шум? Алексей купил, по всей видимости, эти предметы в цехе. Так что, никакого преступления тут нет!
– А у вас есть документы на эту покупку? – усмехнулся начальник контрольно-пропускного пункта. 
– В самом деле, – пробормотал Дюндик, – я купил их в частной конторе «Алхим». Я заплатил «наличкой» и никаких документов мне не выдавали!
  На территории завода, действительно, располагалась эта фирма, имевшая собственные порядки, но соблюдавшая только требования заводского пропускного режима.
– Значит, ты сотрудничаешь с работниками «Алхим»! – возмутился Сергей Михайлович и покраснел. – Для чего же нам тогда такие охранники? Вы входите в сговор с «алхимиками», пропускаете через проходную их людей, безусловно, без досмотра. А они выносят заводские материальные ценности! Вот это охрана! Да вы знаете, что с вами будет, если я позвоню Людмиле Геннадьевне?! Ведь у вас нет, по сути, никаких прав!
С превеликим трудом я уговорил Сергея Михайловича «замять» это дело, и тот согласился, делая вид, что совершил огромное благодеяние. С той поры он стал ежедневно и нудно поучать охрану, как им следует себя вести, постоянно критиковал нашу работу и откровенно насмехался над нами. Нам приходилось всё это терпеть, чтобы избежать больших неприятностей.
В довершение всего, совершенно распустился Первушов. Он стал периодически уходить со своего поста в магазине в неизвестном направлении. Вероятно, посещал своих родственников в городе. А их у него, как я узнал потом, было немало. На мои замечания он реагировал молчанием, но исправляться не собирался.
Так продолжалось все дни последнего январского дежурства их смены. А утром перед сдачей поста новой смене Первушов самовольно покинул пульт и ушёл в город. Он должен был дежурить до восьми часов. Где-то около пяти утра я проснулся от шарканья чьих-то шагов и увидел, как к кровати Дюндика подошёл Первушов и что-то ему тихо сказал. Тот так же тихо ответил. Затем Первушов пошёл к пульту управления и сел за стол. Я не придал случившемуся никакого значения и уже стал снова засыпать, как вдруг хлопнула входная дверь на улицу, которую охранники всегда закрывали на ночь. Я подскочил, быстро оделся и вышел в рабочее помещение. Там никого не было.
Я выбежал в коридор, потянул ручку двери, выходившей на городскую улицу, и легко открыл её. Значит, Первушов ушёл.
Пришлось мне сидеть за столом и ждать начала рабочего дня. Вскоре проснулся Дюндик и вышел из спальни. – Что случилось, Алексей? – спросил я, раздражённый. – Почему на посту нет Первушова? Неужели ушёл? Небось, и собаки бегают по территории? А вскоре придут рабочие! Что он тебе говорил перед уходом?
– Он сказал, что срочно пошёл на первый рейсовый автобус до Брянска. У него там что-то с сыном приключилось! – пробормотал Дюндик.
– А почему он не сказал мне об этом?! – возмутился я. – Или он меня не считает больше старшим?!
Дюндик молча пожал плечами.
– Что же делать? – лихорадочно думал я. – Первушов уже совсем «перегнул палку»! Не исключается, что происшествие дойдёт до начальницы!
В это время хлопнула входная дверь, и к окошку подошли сменные охранники, возглавляемые Андреем. Дюндик передал им в оконце электронный ключ.
– Привет! – сказал мне старший новой смены и протянул потную ладонь. Я пожал сменщику руку.
– А что это вы вдвоём? – спросил вдруг с усмешкой новый старший смены.
– Да вот Первушов побежал за билетами и ждёт нас там, на автовокзале! – быстро сказал Дюндик и подобострастно улыбнулся. – Скорее принимайте смену! А то мы к автобусу опоздаем!
…На другой день, когда я отдыхал дома после трудной пятисуточной работы, зазвонил мой мобильный телефон. Я глянул на монитор и обомлел – Геннадьевна! – в последнее время её звонки стали сильно раздражать меня.
– Константин Владимирович, – строго произнесла она, – вам нужно срочно прийти ко мне в офис!
– Что-нибудь случилось?! – спросил я с испугом.
– Приходите сюда! Будем разбираться
…С ватными ногами вошёл я в кабинет начальницы. Она сидела одна и, казалось, пристально вглядывалась в монитор компьютера. На меня она даже не взглянула, а лишь сухо ответила на приветствие.
Я, не ожидая приглашения, сел на ближайший от меня стул и вперил взгляд в начальницу. Наконец, та оторвалась от экрана и презрительно посмотрела на меня.
– Вы тут что, Константин Владимирович, решили вместо меня руководить предприятием?! – сказала она и побагровела от гнева.
– Что вы, Людмила Геннадьевна, да у меня и в мыслях такого не было!  – пробормотал я, оцепеневший от неожиданности. От прежней сухой учтивости начальницы не осталось и следа. Передо мной сидела обозлённая на весь мир мегера.
– Тогда почему вы отпускаете раньше времени с работы Первушова?! Или не знаете, что по таким вопросам нужно обращаться прямо ко мне?
– Я не отпускал Первушова! – возразил я, приходя в себя.
– А вот он сообщил оперативному дежурному, что вы отпустили его! А также вы отпустили его, как он говорил ранее, и в воскресенье, утаив это от меня! Я сперва не стала принимать мер, думала, что это случайность! А вы вторично также поступили! Что это за безобразие?!
– Ну, коли Первушов так доложил, – сказал я, разгневавшись, – тогда я расскажу вам всё! Первушов ушёл с поста самовольно и ничего мне не сказал! Он вообще в последние дни ведёт себя нагло, непочтительно… Моя вина в том, что я не доложил вам об этом! Но я не хотел досаждать вам мелкими проблемами! Думал своими силами навести порядок! А он обманул и меня и вас!
– Видите, Константин Владимирович, – сказала уже другим тоном начальница, – что бывает, когда не прислушиваются к словам руководителя! А я говорила вам, что нужно докладывать мне по малейшему поводу! Ясно?
– Ясно, Людмила Геннадьевна.
– Ну, коли вы осознаёте свою ошибку, я не буду вас наказывать, – начальница сдвинула свои светлые брови, – но ограничусь лишь предупреждением. А вот Первушова я сегодня же уволю! И по статье… за нарушение трудовой дисциплины! Также я приму меры к Дюндику. Он, как я поняла, действовал заодно с Первушовым! Да ещё похищал на заводе металл!
– Да ничего он не похищал! – возразил я.
– Не надо мне оправдывать негодяя! – возмутилась Людмила Геннадьевна. – Мне подробно рассказал о его проступке Сергей Михайлович! Он позвонил мне ещё вчера!
–  Вот  обманщик! – подумал я про себя. – А мне же обещал не выдавать его!
– Таким образом, – продолжала начальница, – я убираю с вашего поста и Первушова и Дюндика! Второго я переведу на другой пост, в Брянск! А вам дам других напарников. Вот посидите здесь немного, они через пару минут придут, и вы поговорите.
– Вот так наказала Дюндика! – подумал я про себя. – Уж лучше бы меня перевела поближе к дому!

3. Конец работы в Карачеве

Через три дня я выехал в Карачев с обновлённой сменой. Мои новые напарники были неплохими ребятами, вот только имели некоторые физические дефекты. Первый – Сергей Заволоко – рослый, худощавый и белокурый, в возрасте тридцати двух лет, сильно хромал на правую ногу. Он получил тяжёлую травму в дорожно-транспортном происшествии, будучи сотрудником милиции, и был уволен с работы. Второй – Евгений Белодедов – молодой парень, лет двадцати пяти, высокий, темноволосый и коренастый, был до  встречи со мной сельским священником. Он не поладил с церковным начальством и был вынужден искать заработки на стороне. Однако они были совсем другими людьми, не такими как прежние мои напарники, относились ко мне с уважением, выполняли все мои требования и прислушивались к моим советам.
Так с февраля началась уже другая служба. С этими ребятами, несмотря на их первоначальное незнание обстановки, стало работать намного легче! Они охотно усваивали все требования местных инструкций, быстро исправляли мелкие текущие ошибки и вскоре стали хорошими напарниками. Сергей же, имея опыт оперативной работы, очень часто был полезен в ситуациях, когда требовалась работа с людьми, задержанными на проходной за различные нарушения. Они также вели себя достойно по отношению к начальнику контрольно-пропускного пункта. Тот любил всех поучать и критиковать, однако новые охранники, по моему совету, воспринимали всё это спокойно и не огрызались.
Как-то я спросил Сергея Михайловича, зачем он позвонил Людмиле Геннадьевне насчёт Дюндика. – Ведь вы же обещали не делать этого?! – возмутился я.
– А я и не звонил! – рассмеялся начальник проходной. – Я просто в разговоре с Андреем, твоим сменщиком, вкратце рассказал об этом. Он потом сам позвонил Геннадьевне… Я слышал, как он разговаривал из спальни… Ну, а потом подумал, что нет худа без добра! Видишь, какая у тебя теперь смена? Ведь легче работать с новыми ребятами, чем с теми злыднями?
Я покачал головой, но промолчал: ссориться с Сергеем Михайловичем не было смысла!
Завод в это время полностью перестраивался. Несмотря на лютые холода, рабочие непрерывно слонялись по территории, ломали металлические и бетонные конструкции старых зданий, вывозили мусор за город, а затем вновь и вновь загружали машины. А когда на смену зиме пришла тёплая и благоухающая молодой зеленью весна, на завод прибыли так называемые «гастробайтеры», люди без российского гражданства (таджики, западные украинцы, молдаване и другие), завод «закипел», как пчелиный улей.
Охранникам теперь приходилось глядеть во все глаза, чтобы не допустить беспорядков на заводе, потому как прибывшие рабочие жили на территории завода в местном общежитии, часто выходили за продуктами в город, пьянствовали, пытались драться между собой. Было ясно, что их присутствие ни к чему хорошему не приведёт.
Я часто звонил Людмиле Геннадьевне и сообщал ей о сложной ситуации, просил увеличить численность охраны, но каждый раз она отвечала, что «нужно ещё немного подождать, и дело изменится к лучшему».
Как-то в конце мая она вызвала меня к себе и сообщила, что наступила пора сдавать экзамены на разряд. – Вот вам билеты, – сказала она, – я высчитаю за них у вас по сто рублей. А вот за сдачу экзаменов вы заплатите по две тысячи!
– А куда сдавать? – воскликнул я. – Неужели в тот учебный центр, который выдал нам свидетельства об обучении?
– Нет, – пробормотала начальница, – тот учебный центр закрыли! Вы будете сдавать экзамены в охранном предприятии при местной милиции. Называется оно – ООО «Варяг»! Не волнуйтесь! Мы перечислим им ваши деньги, и они не будут требовательными! Так что, готовьтесь!
– Да, – подумал я, – опять нужно платить! И что же тогда получать, если приходится на каждом шагу вынимать деньги! Понятно, что такая работа, тяжёлая и неблагодарная, себя никак не оправдывает!
Когда же я рассказал о своём разговоре с начальницей напарникам, те были сильно раздражены.
– Возмутительно! – сказал Сергей. – Обирают нас как мародёры убитых! А сама Геннадьевна, как я узнал от здешней девушки-бухгалтера, получает за нас по договору двести тысяч рублей в месяц! Из них, сто  по документам, а других сто – в конверте! А мы здесь вкалываем как проклятые! Рабы, настоящие рабы!
– Да, – пробормотал Женя, которого мы называли «отец Евгений», – хитрая она баба!
– Тихо, ребята! – остановил я их. – Не шумите и успокойтесь! Геннадьевна обещала вскоре улучшить нашу жизнь!
Жизнь, тем не менее, не улучшалась, а с наступлением лета и от ужасающей, небывалой жары только ухудшалась. Тревожило и отношение к нам другой смены.
К сожалению, новый старший охранник, вопреки надеждам, стал открыто вредить нам, своим сменщикам. Он постоянно жаловался Людмиле Геннадьевне на плохую работу моей смены, откровенно обманывая её и рассчитывая таким образом выглядеть в её глазах лучше. Как я узнавал, та смена, практически, не справлялась с работой: Андрей и его напарники любили выпить, грубо и жестоко обращались с «гастробайтерами», унижали местных рабочих и всех тех, кто не мог дать им сдачи.
Не находя в моей деятельности ничего криминального, Андрей стал придумывать, что якобы мы, его сменщики, не проводим ночью обходов территории и спокойно отдыхаем, наплевательски относясь к работе.
Особенно часто он жаловался на то, что я с напарниками якобы нарушаем работу компьютера, и после нашего отъезда будто бы компьютер выключается…
В ответ Людмила Геннадьевна постоянно звонила мне на объект и требовала, чтобы я не позволял моим напарникам отключать компьютер.
Я безуспешно объяснял ей, что ничего такого не делается, что компьютер отключается у их сменщиков по их собственной вине. Но она меня не слушала.
На самом же деле, злополучный Андрей использовал компьютер для просмотра развлекательных фильмов, но прибор был устаревшим, не выдерживал нагрузок и отключался.
По жалобам Андрея Людмила Геннадьевна стала выезжать с оперативниками на объект и нудно, скрупулёзно изучать работу компьютера, просматривать все документы, а поскольку в это время охране приходилось впускать и выпускать автомашины и людей, регистрируя их в книгах, работа была совершенно невыносима. К тому же досаждали прилетавшие с соседних мусорных свалок многочисленные мухи, от которых приходилось буквально отбиваться!
Наконец, завершалась очередная смена, и мы, полумёртвые от усталости, едва добирались до рейсового автобуса.
Но и дома нам было не до отдыха! Приходилось готовиться к экзаменам и штудировать билеты. В довершение ко всему, Людмила Геннадьевна вычла из нашей последней зарплаты по две тысячи рублей, которые следовало заплатить за сдачу экзаменов.
Наконец, наступило время, когда мы явились в пункт приёма экзаменов – на территорию ООО «Варяг». Так называемый «учебный корпус» располагался в большом двухэтажном здании на самой окраине Брянска по улице Почтовой. По всей видимости, это было какое-то складское здание, «приватизированное» местными предпринимателями. Когда мы с напарниками вошли туда, мы сразу же поняли, что предприятие это рентабельное: все его коридоры были заполнены многочисленными «частными охранниками» со всего города! Они болтались взад-вперёд, громко разговаривали, порой, споря между собой и ругаясь. Мы же, получившие назначение на девять часов утра, лишь с превеликим трудом добились возможности пройти в экзаменационный класс только к часу дня. Мы легко и успешно сдали компьютерные экзамены, однако, нам предложили сдавать ещё и «практику»! Это было не предусмотрено предварительной договорённостью.
Я спешно позвонил начальнице. – Людмила Геннадьевна, – сказал я с раздражением, – мы вот тут уже почти весь день! Жарища ужасающая! А нас заставляют ещё сдавать какую-то «практику»? Мы же совсем не готовились! Что нам делать?
– Не волнуйтесь! – последовал ответ. – Я уже с комиссией обо всём договорилась! Спокойно сдавайте! Я помогу вам, если надо!
Я с напарниками прекрасно понимали, какую «помощь» окажет нам начальница и ни на что не рассчитывали.
…Лишь к пяти вечера нам удалось, наконец, сдать «практические» экзамены. Я, изнемогший от ужасающей жары, давки и переживаний, едва помнил, как размахивал резиновой дубинкой, демонстрируя свои «знания» перед милицейской комиссией. Возвращаясь, я зашёл в винный магазин, располагавшийся тогда неподалёку от нашего дома по улице Ульянова, 2, купил бутылку дагестанского коньяка и мы с тестем, Борисом Львовичем, распили её, после чего я, едва живой от усталости, «завалился» в постель. Только наутро я понял, что все экзаменационные муки закончились.
В последний день пребывания дома меня вдруг вызвали в кабинет Людмилы Геннадьевны.
– Ну, как успехи? – весело спросила она. – Я, конечно, знаю, что вы сдали экзамены… Но вот каковы ваши впечатления?
– Нормальные впечатления! – буркнул я. – Главное, что теперь пять лет не придётся повторять всё это!
– Да, это так! – кивнула головой Людмила Геннадьевна. – Однако вам нужно будет срочно собрать все документы для вашего отделения милиции… Вернее, для разрешительного отдела… Опять нужно пройти медицинскую комиссию, собрать все справки… На этот раз услуги милиции платные! Придётся заплатить тысячу шестьсот рублей… К тому же за медкомиссию…
– Восемьсот пятьдесят! – пробормотал я в отчаянии.
– Нет, уже девятьсот пятьдесят! – буркнула раздражённая начальница.
С грустью и тоской уезжал я на объект, чувствуя себя обманутым и обобранным до нитки! Однако я не знал, что эта поездка станет для меня последней… Уволился и один из лучших охранников – отец Евгений – который не выдержал многочисленных поборов. Ему на смену пришёл совсем молодой парень, немногим старше восемнадцати лет – Павел Мамыко. Он был неплохим охранником, но сильно заикался, что мешало выслушивать его отчёты по мобильной рации. 
Первый день дежурства никаких серьёзных проблем не обещал. Как всегда мы добросовестно несли службу на проходной завода и в магазине, проводили ночные обходы территории завода в сопровождении служебных собак. Обходили даже с ними все этажи административного здания, но собаки не проявляли беспокойства.
Утром, на вторые сутки, рабочие-иностранцы вышли за территорию завода и неожиданно подняли крик. – Охрана! Охрана! На втором этаже выбито окно!
Я выбежал за ворота и увидел, что, в самом деле, во втором, крайнем окне административного корпуса выбито стекло!
 Охрана по договору не несла ответственность за внешние факторы и обязывалась не допускать лишь проникновения на объект. Фасад здания был обставлен строительными лесами, которые располагались у окон. По ним в здание мог проникнуть любой человек. Но, поскольку этими делами занимался подрядчик, ответственность за охрану своей собственной стройки ложилась на него. Безусловно, он должен был нанять ночного сторожа, чтобы не допустить никаких безобразий. Зная это, я не особенно волновался и спокойно позвонил на домашний телефон Сергея Михайловича. Тот же, однако, сильно встревожился и вскоре прибыл на объект.
– Ребята! – буквально закричал он, когда увидел выбитое окно. – Да там же дорогостоящие ноутбуки! Господи, а если их украли!
Все заметались. Срочно послали за генеральным директором и кладовщицей.
Чашников явился, пылая гневом. – Вот какая у нас охрана! – зло сказал он, указывая пальцем на меня. – Пьянствуют, гуляют… А теперь, вот и кража! Я говорил, что надо избавляться от них и брать новых!
– Мы не виноваты! По договору мы за это не отвечаем! – сказал я.
– Не отвечаете за охрану!!! – взвыл Чашников. – У, сволочи, подонки!
– Вы не отдавали нам под охрану строительные леса! – возмутился я. – И про кладовую с дорогой техникой тоже ничего не говорили! Мы всю ночь проходили с собаками, и те не учуяли чужого запаха! Если совершено хищение, то это сделали свои! И почему вы не вызвали милицию? Получается, что кража инспирирована!
– Ладно, разберёмся! – буркнул Чашников, услышав мои убедительные слова. – Сейчас позвоню хозяину!
– Ох, я забыл сообщить начальнице! – хлопнул я себя по лбу. – Надо срочно звонить, и я набрал номер.
– Людмила Геннадьевна, – сказал я, – у нас тут происшествие!
И я вкратце рассказал о случившемся.
Как ни странно, начальница отреагировала довольно спокойно. – Что поделаешь, – сказала она, – у нас часто бывают хищения! Народ наш – одни воры и жулики! Разве за ним углядишь? Будем ждать подсчёта убытков. А там – разберёмся.
Через полчаса начальница позвонила мне. Теперь она говорила уже другим тоном! – Константин Владимирович! – чеканила она стальные звуки. – Оказывается, вы плохо работали! Спали во время дежурства, не проводили обходов!
– Это не так! – возмутился я. – Мы честно исполняли свои обязанности!
– А я имею другую информацию! – вскричала начальница.
– Вы сами говорили, – спокойно возразил я, – что слово к делу не пришьёшь! В таком случае, представьте мне акты о нарушении нами дисциплины. У нас были ночные проверки, в частности, Сергеем Михайловичем. Но мы всегда были на рабочем месте!
– Ладно, Константин Владимирович, – сказала более спокойным тоном Людмила Геннадьевна, – давайте поговорим как деловые люди… Вот я позвонила господину Чашникову, и он определил, что похищено несколько ноутбуков на сумму около ста тысяч рублей. Я предлагаю свои условия. Вы все отказываетесь от месячной зарплаты… Это около тридцати тысяч рублей… А я оплачиваю остальную часть… Согласны?
Я представил себе измученные лица своих напарников после очередной смены, лютый холод зимы, лишения жаркого лета и нищенский уровень их жизни, подумал и решительно возразил: –  Нет, Людмила Геннадьевна, я с вами не согласен! Если бы мы были виноваты, я бы не спорил… А здесь, явно не наш просчёт! К тому же местное начальство не соблюдало договор. Условий для нормальной жизни и работы не было! Никаких прав мы не имели! Я не собираюсь уступать нашим мучителям!
– Тогда я вас уволю! – буркнула Людмила Геннадьевна. – И уволю по статье! Вы нигде не найдёте работу!
– В этом случае, мы посмотрим! – решительно бросил я. – И нечего меня пугать! Надо увольнять – увольняйте!
На другой день сумма убытка неожиданно удвоилась. Людмила Геннадьевна вновь позвонила мне. – Теперь убыток составляет двести тысяч рублей! – сказала она. Подрядчик берёт на себя половину! А мы – другую! Предлагаю прежние условия!
– Завтра будет триста тысяч! – возмутился я. – А послезавтра – полмиллиона! Это – беззаконие, и у вас ничего не выйдет! Мы не будем платить! Отдайте нам наши деньги, заработанные за последний месяц, и мы подадим заявления об увольнении по собственному желанию. Это всё!
Разговор на этом закончился, и мы, сдав смену, уехали домой.
Я же, сразу же, по прибытии в Брянск, сел за рабочий стол и написал заявление в адрес своей начальницы следующего содержания:
«Генеральному директору ЧО ООО «Дозор»
Гришиной Людмиле Геннадьевне

З  А  Я  В  Л  Е  Н  И  Е

Ставлю Вас в известность о том, как проходили последние события, связанные с «хищением» на территории ЗАО «Метаклэй».
Наша смена прибыла на работу в 8-45 13.08.2010 г. и добросовестно  выполняла свои обязанности (регулярно проводили обходы всех внутренних объектов завода, круглосуточно дежурили на КПП, контролировали вход и выход посетителей и работающих, въезд и выезд транспорта, никаких нареканий от администрации завода не имели). Ночное дежурство в ночь с 13 на 14.08. 10 г. велось добросовестно: с 22-00 до 1-00 дежурил Заволоко С.М., с 1-00 до 4-00 – Мамыко П.А., а с 4-00 до 8-00 – я.
В эту ночь активно работал соседний с заводом так называемый «молодёжный клуб» «Экстрим». Всю ночь и до утра (примерно до 4-00) на улице, куда выходили окна «комнаты отдыха» охраны и административного здания, стоял шум от криков молодёжи, песен, музыки и постоянно проезжавших взад-вперёд автомобилей. Поскольку, согласно «Положения о пропускном и внутриобъектном режимах на объектах ЗАО «Метаклэй»», утверждённых генеральным директором С.В.Штепой «на территории ЗАО «Метаклэй» установлен пропускной и внутриобъектный режимы», мы осуществляли обходы территории завода только «внутри объекта».
Итак, в 4-00 утра 14.08.2010 г. я заступил на дежурство и сделал два обхода территории (в 4-00 и в 6-00) и семь обходов по особо значимым объектам: административному зданию (внутренняя часть верхнего этажа) и бывшему экспериментальному цеху. Все обходы я проводил с заводскими собаками.
Хотелось бы отметить, что наверху административного здания я ходил с самой опытной овчаркой по кличке «Сима», которую я вёл на поводке. За всё время проходов по коридорам этого здания собака не проявляла ни малейших признаков беспокойства. Это свидетельствует, что в здание и кабинеты посторонние, не работающие на заводе лица, не проникали.
В 7-20 к выездным воротам подошла бригада строительных рабочих, которые несли с собой стройматериалы и я, открыв ворота, выпустил их на улицу. Неожиданно рабочие закричали: «Охрана! Сюда! Здесь выбито окно!»
Я побежал на их крики в самый конец административного здания,  выходившего на улицу, и увидел, что в верхнем окошке выбито стекло и само оконце приоткрыто. Я посчитал, что хулиганы швырнули с улицы камень, однако быстро пошёл на КПП и позвонил начальнику КПП С.М.Подлегаеву домой, сообщив ему о случившемся.
Через 20 минут Подлегаев прибыл на КПП и с тревогой в голосе сказал: «Вот беда! Это взлом! А там ведь – компьютеры!»
Он позвонил в милицию и сообщил о «взломе», затем доложил обо всём  гендиректору Чашникову В.В.  Когда он разговаривал по телефону с милицией, судя по смыслу, ему был задан вопрос – А какова здесь роль охраны? – Он же ответил: –Наша охрана несёт ответственность только за внутреннюю часть объекта, а снаружи – не их вина!
Как только подъехала милиция, я сразу же позвонил Вам и рассказал о случившемся. Вскоре ко мне подошёл оперативный работник милиции и предложил записать сведения о произошедшем. В это время пришёл С.М.Подлегаев и предложил послать вместе с ним и милицией одного из охранников, которые, вместе с прибывшим компьютерщиком С.В.Передельским отправились вскрывать комнату верхнего этажа административного здания, где якобы произошло хищение.
Хотелось бы добавить, что администрация завода и, прежде всего, подрядчик А.Литвиненко, создали все условия для возможного хищения. Как нарочно, они распорядились установить строительные леса прямо у окон помещений административного здания, а у окна кладовки, где, как они утверждают, хранились «ценные вещи и оргтехника», даже установили лестницу, прямо к окну, как бы приглашая туда «визитёров». Вместе с тем охрана не только не была поставлена в известность о хранившихся якобы материальных ценностях, но от нас всё держалось в тайне.
Было странно, что для потенциальных грабителей создали все удобные условия, а охрану совершенно отстранили от объекта: не только не проинформировали её о хранимом, но даже повесили на дверь кладовки замок, дабы охрана не могла туда проникнуть. Таким образом возник замкнутый объект и говорить о проникновении на охраняемую территорию посторонних фактически бессмысленно.
Эта комната, длительное время пустовавшая и якобы заполненная позднее материальными ценностями, не имела на окнах решёток, не была опечатана, в ней не имелось описи имущества и, как ни удивительно, не было назначено приказом по предприятию ответственного за неё.
Хотелось бы отметить, что в этой ситуации руководство предприятия грубо нарушило договор № 18 от 01.05. 2010 г. «На оказание охранных услуг».
Так, в договоре записано (п.5.3): «Исполнитель освобождается от ответственности, если утрата… имущества явились результатом невыполнения заказчиком п.2.5. настоящего договора…» Если прочитать п.2.5., то легко это понять, так в п.п. 2.5.3. записано: «Обеспечить исполнителя необходимой документацией, в том числе, разрешительных документов… и своевременно информировать его обо всех изменениях установленного порядка». Как Вы понимаете, никакой информации об «изменениях установленного порядка» не было!
В п.п. 2.5.4. : «обеспечить охраняемый объект необходимым освещением…»
Освещения не было никакого! В мониторе этот объект виделся, как большой чёрный квадрат. Об этом знала администрация завода и, в первую очередь, нач. КПП С.М.Подлегаев.
В п.п. 2.5.5.: «При необходимости за свой счёт осуществлять согласованные с Исполнителем мероприятия по оборудованию охраняемого объекта техническими средствами охраны».
Ни о какой оснащённости «техническими средствами» не может быть и речи, поскольку нет освещения не только по внешней стороне, но и внутри охраняемого объекта. Приказом Чашникова В.В., «в целях экономии» ещё в декабре прошлого года был отключен свет по всей территории завода!
На пульте КПП отсутствовало необходимое видеонаблюдение. А существующее – постоянно выходит из строя! Что касается установления видеокамеры на леса со стороны якобы подвергшегося краже объекта, то она фиксирует лишь начало лесов, да и то нижние ярусы, а место, где было разбито окно, не видно в видеокамере. Неисправно работают компьютерные программы как видеонаблюдения, так и фиксации посетителей. Устарело и постоянно отключается компьютерное оборудование, часто гаснет монитор. Периодически мигает электросвет, что вновь приводит к остановке компьютера!
По п.п. 2.5.6. «Обеспечить Исполнителя на срок действия договора служебным помещением (рабочим местом), оборудованным мебелью и телефонной связью, а также местом для обогрева и приёма пищи».
«Служебное помещение» представляет собой полуразрушенный сарай, а «место для обогрева пищи» ныне – спальня охраны.
К сожалению, в договоре не сказано об условиях организации быта охранников, хотя это, несомненно, юридический фактор и, видимо, не включён в договор как само собой разумеющееся. Здесь можно сказать одно: никаких условий для проживания охранников нет! Отсутствует кухня, столовая, даже умывальник (моем посуду в грязном общественном туалете!). Нет возможности побриться, поскольку нет горячей воды, и даже нормально сходить в туалет, а общественный туалет – грязный и кишит мухами!
Кроме того, где-то поблизости от завода располагается мусорная свалка, поэтому охрана постоянно отбивается от полчищ мух, буквально осадивших КПП и спальное помещение!
Исходя из части приведённых примеров, следует сделать вывод, что администрация, не выполняя собственный договор едва ли ни по всем пунктам, не имеет права предъявлять претензии охране и, тем более, по факту якобы хищения, инспирированного ей самой!
И, тем не менее, руководство завода, забрав в милиции заявление (когда разобралось, что расследование будет не в их пользу) и «закрыв дело», предъявило ООО «Дозор» иск с требованием «возместить ущерб»! Сумма требований завода постоянно менялась. Сначала, со слов г-на Передельского С.В., сказанных им милиции и охране, она, якобы составила максимум 55 тысяч рублей, потом, через два дня по воле администрации завода возросла до 91 тыс. руб., а ещё через день – до 189 тыс. руб.!
При этом никакой объективной инвентаризации не проводилось! То есть, руководство завода решило записать в акт всё, что ни заблагорассудится!
Следует отметить такой п.2.3. упомянутого договора: «приём имущества под охрану и сдача его Заказчику производится в присутствии представителей Исполнителя и Заказчика и оформляется соответствующими актами».
Этого сделано не было и, как я выше сообщил, охрана вообще была отстранена от охраны «загадочной» кладовой.
Можно было бы ещё написать массу грубых нарушений администрацией завода собственного договора, однако и приведённых данных, я думаю, достаточно, чтобы доказать: претензии к охране совершенно необоснованны!
В добавление, хотелось бы высказать некоторые соображения по поводу инспирированной кражи.
Ещё в июне этого года я случайно, проходя мимо стоявших подрядчика А. Литвиненко и его работника, услышал разговор. Литвиненко тогда сказал: «Вот к концу лета поставим свою охрану и тогда всё будет, как надо!»
Он не видел меня, а я был озадачен и подумал, что приведут охрану для наблюдения за рабочими и внешними объектами, которые берёт в подряд г-н Литвиненко.
Теперь же я понял всё!
В целях дискредитации охраны и обеспечения хищения и было выбито окно в крайней верхней части административного здания! Причём, г-н Литвиненко прекрасно знал, что там хранится и что кладовая находится вне поля зрения охраны (отсутствует освещение, видеонаблюдение, там работают посторонние люди). Мало того, по распоряжению Литвиненко сам угол здания на долгое время вообще не покрывался теплоизоляцией, чтобы не снимать лесов, подступа к окну, приводя к затяжке времени и обеспечению 100% выбивания окна! Да и вообще почти месячное держание лесов перед окнами (на эту работу , в лучшем случае, хватило бы недели!) гарантировало преступление.
Таким образом, я считаю, что подрядчик, г-н Литвиненко, несёт полную ответственность за случившееся и обязан возместить ущерб, если таковой есть, сам и полностью!
Следует сказать и несколько слов о позиции начальника КПП Подлегаева С.М. Примерно с июня с.г. его отношение к охране резко изменилось. Мы даже подумали, а не обидели его чем? Вместо прежних довольно дружеских отношений: грубость, постоянные упрёки, бесконечные звонки по рации с необоснованными претензиями, «наезды» на охрану в дневное и даже ночное время, что, кстати сказать, полностью исключало возможность охраны «спать в неположенное время»!
Наши сотрудники неоднократно слышали, как Подлегаев говорил посторонним лицам, что «у нас плохая охрана», не считаются с его мнением, и т.д. То есть он также включился в компанию дискредитации ООО «Дозор», вероятно, разработанную Чашниковым, который за последние дни форменным образом издевался над нами, требуя в устной форме дополнительных обходов и круглосуточного дежурства по неготовым к охране объектам, что не предусматривалось установленной схемой охраны и, фактически, лишил нас ночного сна! Он создавал все условия, чтобы охранники не выдержали такого режима. Мы же его выдержали, тогда вдруг «случайно» произошёл «чрезвычайный случай»!
С уважением   – К.Сычев, 18.08.2010 г.».    

 На следующий день Людмила Геннадьевна вызвала меня в свой офис. Там же меня ожидали напарники Сергей и Павел. Я передал ей своё заявление, но, она бегло просмотрела этот документ, отложила его в сторону, и я понял, что ей не нужны никакие факты и оправдания!
– Ну, вот, Константин Владимирович, – сказала начальница, – я тут переговорила с вашими напарниками. Они согласны возместить ущерб! Если и вы пойдёте по верной дороге, то также согласитесь с ними! Понимаете, я же уволю вас без содержания! Вот у меня ваше заявление на бесплатный отпуск… Вы добровольно отказываетесь от выходного пособия…
– Я ничего не писал! – возмутился я.
– Зато вы подписывали всё это! – усмехнулась начальница.
– Я никогда не соглашусь на ваши условия! – сказал, я, сдвинув брови. –  Я понял, что для вас самое главное – это деньги! В таком случае, подавитесь ими! Я уйду от вас! Напрасно вы думаете, что подлость и предательство свойственны всем! Во мне вы явно ошиблись! Верните мне мои документы! Я презираю вас!
Я встал и демонстративно покинул кабинет бессовестной начальницы. Выйдя на улицу, я решил подождать своих товарищей.
Вскоре те вышли. – Ну, что, ребята, – сказал я, – будете выполнять требования Геннадьевны?
– Будем! – сказал с улыбкой Сергей. – Мы выплатим те деньги, которые насчитала Геннадьевна. А ты зря погорячился! Зачем так опрометчиво отказываться от работы? Как-нибудь переживём!
– Нет, ребята! – горько усмехнулся я. – Я уже никогда не пойду на примирение с этими людьми! Конечно, печально, что власти поддерживают этих преступников. Но ещё печальней, что таковых поддерживаете вы, рабский народ! А теперь, прощайте, но запомните: сегодня вы предали меня, а завтра предадите ваших детей и внуков! Эра российского рабства продолжается! Прощайте, надеюсь, мы больше никогда не встретимся с вами!
Я повернулся спиной к своим бывшим товарищам и вздохнул полной грудью. Так навсегда закончилась моя работа частного охранника.