Фантомас

В свое время я стоял у небольшого руля небольшого коллектива, в котором только я носил погоны, а остальные - уже были гражданскими. Слово уже говорит о том, что до этого они тоже носили погоны, но были уволены из Вооруженных Сил, хотя бывших военных не бывает.  Поэтому, правильно сказать, а остальные - военнослужащие в запасе или в отставке, продолжающие свою трудовую деятельность на гражданском поприще. Коллектив был дружным и постоянным. Но его обновление все же иногда происходило. И вот, однажды, у нас появился новый работник. Ему было чуть за шестьдесят, выше среднего роста, физически крепкий, с выразительным добрым лицом. Густые седовласые брови резко контрастировали с отсутствием волос на голове. Она у него была тщательно выбрита, даже, можно сказать, отполирована до уровня яйца и  ярко блестела на солнце. Казалось, ещё совсем немного света, и можно без труда разглядеть содержимое  черепной коробки. Звали его Василий с непривычным для слуха отчеством Симеонович. Так мы его в своем коллективае и звали. А вот те, кто работал вне нашего коллектива, за глаза его звали Фантомасом. Ясно, почему. Сначала таких людей было единицы, а затем, после произошедшего анекдотичного случая, который стал всеобщим достоянием, их стало большинство. Правда, при этом никаких насмешек не было, а наоборот, произносилось гордое слово Фантомас с большим уважением. А анекдотический случай следующий. 
Из филиала нашей организации приехал человек, не знающий Василия Симеоновича, для того, чтобы у меня получить прибор, ранее им сданный на поверку. Меня на рабочем месте не оказалось. Тогда  местные шутники подсказали, что этот прибор может выдать еще и работник с необычайным именем Фантомас. Товарищ Фантомас, я прибыл к Вам за получением прибора, произнес он. Находящиеся рядом сослуживцы, едва сдерживая смех, следили за реакцией Василия Симеоновича и ожидали, что она будет бурной. Но их ожидания не оправдались. Василий Симеонович откликнулся на это имя, сказав, что ещё никто к этому имени не добавлял такое тёплое слово, как  товарищ, а это многого стоит и также  невозмутимо отдал под расписку прибор, расписавшись и сделав расшифровку своей подписи: Товарищ Фантомас.
Надо сказать, что Василий Симеонович был добросовестным работником. Мы понимали друг друга по всем вопросам с полуслова. Он частенько заходил ко мне в кабинет, где я разговаривал с ним на разные служебные и житейские темы. Дошло до того, что он стал называть меня при личном общении сыночком. Когда он первый раз назвал меня так, мне  это не понравилось, все таки я, хоть и маленький, но начальник. В дальнейшем я воспринимал это, как должное, а не как иначе. Когда он меня называл сыночком, глаза у него светились, улыбка не знала границ, а в его голосе была теплота, сравнимая с отцовской. Я тут же вспоминал отчий дом, родителей, от которых был отлучен волею судьбы, поступив в пятнадцатилетнем возрасте в суворовское училище уже с другими отцами-командирами. Связь с родителями осуществлялась посредством писем и непосредственного общения один раз в год во время отпуска.
Оказывается, Василий Симеонович военный летчик. В годы Великой отечественной войны он перегонял самолёты по ленд -лизу. Много раз рисковал жизнью, но статуса участника войны на тот момент, как и все иже с ним, не имел.
После войны он продолжал военную службу не только в различных отдаленных военных гарнизонах нашей необъятной страны, но и в группе советских войск в Германии. Ему, все таки удалось побывать в поверженном Берлине, правда, в послевоенное время. У Василия Симеоновича было двое сыновей и жена домохозяйка, хранительница семейного очага. Из - за частой смены места службы и невозможности устроиться на работу в дальних гарнизонах, жена Василия Симеоновича посвятила себя мужу и детям. Все шло своим чередом, дети росли и радовали его. Но в жизни все  заканчивается, как и сама жизнь. Василий Симеонович уволился из армии и устроился работать в структурном подразделении горисполкома в качестве специалиста по строительству. Все бы ничего, но бес ударил его не только в ребро, но ещё и поддых так, что Василий Симеонович оказался в нокдауне. В общем, бес ему удружил и придя в себя Василий Симеонович понял, что надо начинать новую жизнь с полюбившейся ему женщиной. Расставание с семьёй происходило болезненно. Он безоговорочно отдал семье квартиру, оставив себе небольшую дачку. Дети остались с бывшей женой и по решению суда, в связи с тем, что его, уже прежняя  жена, по объективным причинам, не могла устроиться на работу по месту службы мужа, Василия Симеоновича обязали платить ей из его пенсии определенную сумму денег. Это была заработанная пенсия жены, как хранительницы домашнего очага, но не от государства, а от уже  бывшего мужа.
Взрослые дети восприняли развод болезненно и в дальнейшем, по настоянию матери, старались связь с ним не поддерживать. А вот Василию Симеоновичу хотелось, но не получалось по вышеназванной причине.
Со временем, я заметил, что что-то он в последнее время загрустил, стал реже заходить ко мне в кабинет. Однажды он отпросился с работы на час раньше. Это было на него не похоже. Обычно, он это делал по пятницам, когда  уезжал, а точнее, уплывал на дачу на другой берег Волги на пароме, который четко ходил по расписанию. А это была явно не пятница. Разговорились. Оказывается, с его новой женой отношения стали разлаживаться, а восстановить их даже с помощью беса, уже не получалось. В этот день Василий Симеонович заночевал на даче. Как бы я не был его сыночком, он мне полностью не раскрылся, а вскорости уволился. Жаль было с ним расставаться, но жизнь есть жизнь, а она может преподносить и сюрпризы.
Однажды, спустя некоторого количества  лет, я совершенно случайно встретил Василия Симеоновича. Он почти не изменился. Мы обнялись и разговорились. Он развелся с женой. Совместную однокомнатную квартиру продали, деньги разделили поровну,  жена уехала к дочери, а Василий Симеонович остался у разбитого корыта: на имеющиеся на руках деньги квартиру, да и комнату не купишь, тем более бешеная инфляция того времени делала свое чёрное дело.
Он долго думал, взвешивал все за и против на дальнейшую жизнь, но кроме того, как пойти на поклон к старшему сыну, ничего в голову не приходило. Сыну объяснил сложившуюся жизненную ситуацию и остался жить у него.
Как сказал Василий Симеонович: Сын предоставил мне угол и  начал я у его семьи столоваться, при этом платил и за питание, и за угол. Отношения были не ахти. Очень часто, за обедом,  сын задавал ему один и тот же вопрос: Пап, а когда ты отдашь нам деньги? Василий Симеонович не спешил расставаться с ними. Он понял, что только из за денег его принял у себя сын. А, что будет с получением денег, он знал.  Зиму, как сказал Василий Симеонович, я ни шатко, ни валко перекантовался у сына, постоянно слыша от него один и тот же вопрос. А тут весна, дача под боком и начал на ней жить. Познакомился с вдовой женщиной моего возраста, у которой дача не далеко от моей.
Отношения хорошие. В дачный сезон живём то у меня на даче, то у неё, а в последачный период, у нее на квартире.
Дальнейшей судьбы Василия Симеоновича я не знаю.
Дай Бог, чтобы у него все сложилось наилучшим образом, а для этого карты должны лечь в масть, ибо особых и не особых козырей у Василия Симеоновича не осталось. Он их на семейном фронте  растерял в процессе жизни. У его новой жены или не жены, есть дети, внуки, а Василий Симеонович живёт у нее, как говорили, раньше, в примаках.

20.11.2022 г.


Рецензии