Снова зазвонил колокольчик.
Отпуск кончился. Павлу трудно далось прощание с Полиной, когда они уезжали из Евпатории. Он все еще был в раздумьях, но все уже давно поняли, что с Полиной он не расстанется, а она была готова ждать целую вечность, когда он решится на серьезный шаг.
В Воронеж приехали в самом конце июля. С понедельника Павел и Алексей Николаевич выходили на работу, поэтому в воскресенье утром они все поехали в деревню, помочь Наталье Григорьевне и Семёну отвезти вещи, а еще банки, сахарный песок и прочее, что нужно для заготовок. Баба Лена их уже давно ждала.
Ждали Семёна и ребята-соседи, Толя и Саша. Весной они Семёна не видели, он почти все время спал после бани. Сейчас он приехал веселый, почти здоровый. По деревне он ходил с тростью, но часто забывал ее, ребятам даже казалось, что в прошлом году к ним приезжал другой Семён и только когда они купались и Семён сидел на мосточках, ребята увидели его огромный рваный шрам на ноге и снова короткую ногу, они поверили, что это тот Семён, который был раньше.
Они уже подрабатывали с отцом на комбайне по очереди. Однажды и Семёну разрешили съездить одну ходку до другого края поля и обратно. Семён, конечно, не все успевал, но был очень доволен, что попробовал это сам.
- Извините, я Вас задержал, - сказал он соседу, когда они вернулись.
- Ничего, здесь сноровка нужна, но ты молодец, Толя в первый раз еще медленнее поворачивался, - успокоил он Семёна, понимая, как не легко далась ему эта ходка.
Они снова ездили на лодке смотреть можно ли покосить еще траву на лесной поляне, но грибов в этот раз не было, а Семён ходил с ребятами уже до леса, только сами косить соседке не поехали. Когда председатель колхоза узнал, что Семён снова в деревне, он Сафроновне на козу сена выделил. Сначала все спрашивали у него про раненую в прошлом году руку, а Семён уже и забыл об этом. Рука зажила, сухожилие срослось и все восстановилось.
По вечерам они так же сидели у костра на берегу реки и пели песни под гитару, теперь Семён знал их еще больше. В войнушку больше не играли, городских ребят в этом году было мало, а деревенским понравилось искать спрятанные записки, и Семён организовал им это еще раз. Теперь записок сделал больше, по 8 штук, и спрятал похитрее, а местом встречи была местная школа, которую Толя уже закончил. Он поступал в сельскохозяйственный техникум учиться на техника, с начала августа начались экзамены, и он уехал в районный центр, это тоже было его последнее лето детства.
В деревне у Семёна было еще много планов, но однажды ночью случилось непредвиденное.
Оленка проснулась около 4 часов утра от непонятного звука. Она долго не могла понять, а звук то прекращался, то опять появлялся, пока она не подошла к стенке, на которой висел глиняный колокольчик, подаренный Семёном. Звонил этот колокольчик.
- Что-то случилось, - сразу поняла Оленка и стала набирать номер телефона врача.
Она знала, что Семён в деревне, а сегодня она как раз собиралась в город. Вместе с Алексеем Николаевичем они хотели идти в паспортный стол, чтобы ей сделали временную прописку, вопрос, который до сих пор был не понятен, разрешился и можно было действовать дальше.
Алексея Николаевича разбудил ночной звонок. Он привычно снял трубку, но вместо голоса медсестры услышал Оленку.
- Здравствуйте, Алексей Николаевич. Что с Семёном? - тревожно спросила она.
- Оленка? Я сплю, а что должно с ним случиться?
- Ему сейчас очень больно! - воскликнула Оленка, - Очень больно! Я приеду!
- Приезжай, как договаривались, - согласился он и в раздумье положил трубку.
Не прошло и минуты, как телефон зазвонил снова. Теперь это была Наталья Григорьевна.
- Алешенька, Семёну плохо, он говорит упал, а сейчас очень сильно болит колено.
- Наталья Григорьевна, он в сознании?
- Да, стонет.
- Я сейчас скорую вам вызову, чтобы ему обезболивающее сделали и в город привезли, в больницу, надо разбираться. Говорите он упал? Давно?
- Он так сказал, а давно ли — не знаю.
- Хорошо, до приезда скорой разговаривайте с ним, тормошите, только осторожно, чтобы ногу не задеть, он должен быть в сознании, это сейчас главное.
Алексей Николаевич быстро стал искать номер телефона областной станции скрой помощи, вызвать местную машину из города могли только там. Он объяснил оператору ситуацию, попросил сделать пациенту противошоковую терапию и привезти его в детскую областную больницу.
Поставил чайник, быстро ополоснулся под душем. У него было минут сорок, чтобы проснуться, привести себя в порядок, выпить кофе и приехать в больницу. Утром дорога пустая, скорая доедет быстро.
Семён был полузабытьи, но сознание не терял. В эту ночь дежурил Арсений Петрович. До приезда скорой Алексей Николаевич успел ему рассказать о ночных звонках.
- Вот откуда она могла знать, что ему больно? - удивлялся Арсений Петрович.
- А как его показатели повышались, когда она к нему в палату входила? Ты не знаешь, и я не знаю, но какая-то связь между ними есть.
- Ты говорил, что она теперь в его классе снова будет учиться?
- Да, из девочки получится очень хороший врач, ей обязательно в институт медицинский поступать нужно, и я могу в этом посодействовать. Она сегодня приехать должна, пойдем прописку делать и документы в школе оформлять.
Зазвонил телефон.
- Травма, это приемное отделение, здесь вам мальчика из области привезли, сказали вы примите.
- Да, идем.
Семёна сразу повезли на рентген, а потом в отделение к Алексею Николаевичу ждать, когда снимки будут готовы. Врачи долго рассматривали их, хотя на коленной чашечке сразу была видна белая тонкая полоса.
- Все-таки сломал.
- Ну, смещения нет, трещина даже не сквозная, надлом.
- А боль?
- Скорее всего нерв защемило.
- Попробуем убрать его оттуда?
- С блокадой?
- Тогда он не поймет, картина будет смазанная.
- Что ты предлагаешь? Убирать без обезболивания? - они вышли из кабинета в коридор. Возле Семёна стояла Оленка.
- Вот видишь, все и решилось, - Обрадованный Алексей Николаевич подошел к ребятам.
- Оленка, ты рано.
- Я с первой электричкой, и трамвай сразу подошел.
- Давайте в перевязочную и готовьте гипсовые бинты. Тамара, дайте Оленке халат, она нам поможет, - распорядился Алексей Николаевич.
Семёна осторожно переложили на смотровой стол.
- Объясняю. У Семёна трещина в коленной чашечке и которую попал нерв, отсюда сильная боль. Сейчас мы с Арсением Петровичем попробуем этот нерв из трещины убрать. Семён, будет больно, твоя задача остаться в сознании и сказать, когда что-то изменится. Оленка, твоя задача контролировать его сознание, не дать запустить болевой шок снова.
- Может я обезболю?
- Нет, тогда мы не поймем вышел нерв или нет, и не слушайте нас, - добавил он, шутя, и тихо продолжал, - Арсений Петрович, давай аккуратно на счет три.
Он начал считать, они оба склонились над коленом Семёна, а Оленка взяла его за руку.
- Три, - тихо сказал Алексей Николаевич и тихонько нажал на кость с двух сторон, стараясь не много расширить трещину, а Арсений Михайлович в это время гладил ее посередине, чтобы нерв сдвинулся.
Семёну было очень больно, он изо всех сил старался не стонать, но вдруг почувствовал, что боль сразу пропала.
- Все, - прошептал он с облегчением, - как выключилась, только отголоски.
Алексей Николаевич осторожно убрал руки с колена.
- А сейчас? Тоже только отголоски?
Арсений Петрович снова погладил колено, по нажимал его.
- Сильной боли, как была, сейчас нет?
- Нет.
Все выдохнули, и врачи стали бинтовать колено смоченными в растворе гипса бинтами, захватывая области выше и ниже.
Когда они закончили, Семёна посадили в кресло на колесиках со специальной подставкой для ноги и отвезли в комнату отдыха.
- Что, знакомое место? - улыбнулся Алексей Николаевич, ты всего 4 месяца здесь не был, вот уж не думал, что попадешь сюда снова в таком виде.
Семён опустил голову, он чувствовал себя виноватым, что доставил столько беспокойства своим близким.
- Я Наталье Григорьевне позвоню, что передать?
- Что все хорошо.
Алексей Николаевич вышел в кабинет.
- Какие планы, в стационаре оставим Семёна или домой?
- В деревню, только больничный придется выписать брату по уходу, а Пахомыч выйдет на работу, я свой отпуск догуливать пойду, Семёна теперь одного не оставишь.
- Да, встать, сесть, только с поддержкой, у него мышц не хватит гипс тяжелый держать. Ты мне напиши на бумажке, на кого больничный выписать.
Алексей Николаевич написал.
- Я пока позвоню, - он набрал сначала деревню, соседку бабы Лены.
Наталья Григорьевна сидела у соседей и ждала. Она очень переживала, что случилось опять что-то страшное. Ехать со скорой Алексей Николаевич не рекомендовал, опасаясь, что с ней там тоже станет плохо и бригаде придется отвлекаться от Семёна. Он обещал сразу позвонить, как только станет что-то понятно. Приехавшие врачи на всякий случай сделали ей успокаивающий укол и велели вызывать другую скорую, если ей станет хуже.
- Наталья Григорьевна, успокойтесь, ничего страшного нет. Небольшая трещина в коленной чашечке. Наложили гипс, все срастется и будет снова ходить. Мы за ним в больнице день понаблюдаем, а вечером обратно в деревню привезем, только Павлику надо будет больничный взять.
- Может я возьму? Я еще из отпуска не выходила.
- Нет, лучше Павлику. Вам трудно будет чисто физически с Семёном, ему придется сейчас лежать.
- Хорошо, если так надо.
Алексей Николаевич позвонил и Павлу. Он был еще дома, собирался на работу. Врач объяснил ему ситуацию. Павел вздохнул. Они только что вернулись из поездки, денег после отпуска было в обрез, теперь еще и больничный.
- Ладно, выписывай больничный, что теперь делать, - вздохнул он.
- После работы приходи в больницу, костыли Семёну надо будет, я машину возьму, повезем его в деревню.
- Мама просила еще банки захватить, а теперь руки заняты будут.
Алексей Николаевич задумался.
- Павел, ты позвони мне, как дома после работы будешь, мы на машине сами заедем, все погрузим и тогда в деревню поедем.
- Хорошо, Леша, спасибо.
Алексей Николаевич заглянул в приемную. Семён выглядел не плохо, даже улыбался. Оленка щебетала, рассказывая ему что-то забавное, стараясь отвлечь от боли.
Врач посмотрел на часы. Шел уже девятый час, его смена началась.
- Оленка, помнишь еще, где у нас буфет? Сходи, купи всем нам что-нибудь позавтракать, что будет: блинчики, сырники, что понравится, - он дал ей денег и Оленка ушла.
Вернулся Арсений Петрович с заполненным больничным листом.
- Вот, спасибо, - он хотел еще что-то сказать, но зазвонил телефон и его вызвали в приемное отделение на консультацию.
Арсений Петрович сел рядом с Семёном.
- А теперь расскажи мне, как ты умудрился ночью так упасть? Или с вечера боль терпел?
Семён молчал, опустив голову, ему было стыдно.
- Чего молчишь?
- Я стесняюсь, - старался пошутить он, но не получилось.
- Я твой лечащий врач, я должен знать все, как на духу, рассказывай, не стесняйся.
Семён помолчал и решился.
- Захотел я ночью в туалет, что-то видно съел вчера не то, надо было быстро. Я пошел.
- Стоп, без протеза?
- Да, запрыгал с тростью. Надевать протез было некогда. Туалет в сенях. Свет там есть, но лампочка загорается не сразу, а с задержкой, Павла ждали починить в выходной. Мне ждать некогда было, когда она включится.
- И ты запрыгал в темноте?
Семён кивнул.
- Там три ступеньки вниз. На второй я промахнулся, трость мимо поставил. Упал. Сначала не понял, что больно.
- В туалет успел?
- Да, боль почувствовал только когда обратно возвращался, думал просто ушибся, пройдет, лег снова, но боль сильнее стала, тогда я стал маму звать, она в другой комнате спала.
- Понятно, - Арсений Петрович замолчал, встал, прошелся по приемной, - вот что я тебе скажу: тебе пора взрослым становиться, а то играешь со своим здоровьем как ребенок. Мы не боги, мы всего лишь врачи и не всегда можем собрать сломанные кости, а запчастей у человека нет, сам знаешь, - он кивнул на его культю, - тебе еще повезло, что это всего лишь трещина, а не перелом со смещением, после которого даже не знаю, смог бы ты ходить или нет, - он снова помолчал, - вот смотри, поторопился, на полтора месяца себя наказал.
- Как на полтора? - удивился Семён.
- А ты как думал? Гипс на три недели минимум, и реабилитация потом на столько же в лучшем случае, колено снова разрабатывать придется, вот и считай. А вообще кончай уже падать. Запиши себе в подсознании установку, что тебе падать нельзя, совсем нельзя, никак. Ты свой лимит по падениям уже исчерпал, на всю жизнь вперед нападался, и еще один раз может стать последним, понимаешь? Запиши это, заруби себе на носу или еще где-нибудь! - Арсений Петрович говорил горячо, эмоционально, - ты не обижайся, что я тебе так все в лоб. Парень ты умный, должен понять все правильно. Ну, поправляйся! Гипс снимать будем, - он подошел к висящему на стене огромному календарю, который Оленка повесила для Семёна еще зимой, посчитал, - 31 числа, это мы потом с Алексеем Николаевичем обсудим, когда у меня смена будет, - он вышел.
После завтрака Семёна уложили на диван. Он засыпал. Боль почти исчезла, и он расслабился. Оленка и Алексей Николаевич собирались ехать в паспортный стол, оформлять временную прописку и нести документы в школу.
- Семён, я, наверное, вернуться сюда уже не успею, - попрощалась с ним Оленка, - в три часа мы едем колхоз, у нас сегодня вечером концерт, я не могу не поехать с ребятами и подвести их.
- Я понимаю, - Семён пожал ей руку, - спасибо, что приехала сегодня. Напиши, как концерт.
- И ты пиши.
Временную прописку Оленке сделали без проблем, а вот в школе вышло недоразумение.
Они с Алексеем Николаевичем зашли к секретарю.
- Нам документы отдать, девочка в 9 педагогический класс поступает, Оля Аксенова.
- В педагогическом мест уже нет, - спокойно говорит секретарша.
- Нам сказали, что девочку возьмут в этот класс.
- Не знаю, кто вам сказал, мест нет, - так же невозмутимо говорила секретарь.
- Можно от вас позвонить? - Алексей Николаевич начал нервничать.
- Пожалуйста, хоть министру звоните, мест нет, - твердила секретарь, пока Алексей Николаевич набирал номер пионерского лагеря.
- Евгений Александрович, здравствуйте. Да, я. Мы тут с Олей пришли в школу с документами. Прописку сделали, а ваша секретарь говорит, что мест нет, - Алексей Николаевич помолчал и протянул трубку секретарше.
- Леночка, я же просил одно место для Оленки оставить, - рычал в трубку Евгений Александрович.
- Так я оставила, - оправдывалась Леночка.
- Что же тогда документы у нее не берешь? говоришь мест нет.
- Так вы же сказали Аленке, а это Оля Аксенова по документам.
- Это она и есть.
- Все поняла, Евгений Александрович, извините недоразумение получилось, - она положила трубку, - так бы сразу и сказали, что Аленка — это Оля, а то я Лену жду.
Она взяла у Оленки документы, проверила, все ли, завела чистую папочку и сложила документы в нее.
- Заявление вы уже писали?
- Да, папа писал еще в июне.
Она нашла заявление в другой папке, переложила его к Оленкиным документам и подписала папку: Аксенова Ольга.
- Все, теперь ты наша ученица. Я приказ о зачислении подготовлю, а Евгений Александрович вернется — подпишет. Извините, что так получилось.
Зазвонил телефон.
- Да, Евгений Александрович, - она протянула трубку Алексею Николаевичу, - Вас.
- Да, все в порядке, спасибо Евгений Александрович.
Вечером Семёна отвезли обратно в деревню. Ходить он мог, а вот вставать и садиться самостоятельно было сложно, в этот раз гипс был толстый, тяжелый и не снимался совсем, и Семён сам поднять ногу не мог не напрягаясь, а этого делать было нельзя, поэтому приходилось ждать, чтобы ногу ему кто-то придерживал и нагрузки на колено не было совсем.
Первое время колено болело, Алексей Николаевич договорился со знакомой медсестрой, которая помогла им в прошлом году. Она приходила утром и вечером и делала ему уколы: обезболивающие, и чтобы кровь в колене не застаивалась, а еще его кормили творогом, сыром и таблетками кальция, чтобы кость скорее срасталась.
Днем Семён читал книги или занимался развитием памяти и скорочтением, а ближе к вечеру осторожно спускался на берег реки, Павел приносил туда шезлонг, садил в него Семёна и разводил не большой костер. Это был сигнал, что можно приходить в гости. Семён по-прежнему играл на гитаре и пел.
Ребята днем уже работали с отцом в поле, шла уборочная, а вечером, уставшие, с удовольствием слушали его песни и разговаривали у костра, рассказывали разные истории.
В город они уезжали 30 августа. Накануне Алексей Николаевич, который догуливал с Семёном в деревне свой отпуск, позвонил в больницу, спросил, когда работает Арсений Петрович. Оказалось, что врач 31 августа будет с ночи и уйдет на «длинный» выходной, поэтому гипс Семёну решили снять 30. Алексей Николаевич на утро вызвал скорую для перевозки больных. Туда загрузили все банки, которые успела «накрутить» Наталья Григорьевна и поехали в город.
Сначала заехали в больницу, сделали еще один рентгеновский снимок. Кость срослась, все было замечательно. Гипс сразу сняли, вот только ходить Арсений Петрович пока не разрешил. Сказал, что прежде нужно разработать колено, и нагружать его постепенно.
К дому они подъехали к полудню.
Трудное тихое счастье.
30 августа Ильины возвращались из школы, когда увидели у своего подъезда скорую помощь. Сзади, из раскрытой двери, Наталья Григорьевна доставала банки с вареньями и соленьями. Ребята переглянулись.
- Здравствуйте, Наталья Григорьевна.
- А, мальчики, здравствуйте.
- Давайте мы вам поможем, - они взяли по две банки, - а Семён…
- Семёна Алексей Николаевич повел домой, - ребята опять переглянулись. Ситуация повторялась точь-в-точь, как год назад.
- Что с ним? - не выдержал Артур.
Наталья Григорьевна только махнула рукой:
- Идите к нам, он сам все расскажет.
- Это уже хорошо, - сказал Тимка, когда они зашли в подъезд, - что дома и может говорить, - ребята уже не знали, чего еще можно ждать от друга после всех его болезней.
Они зашли в квартиру Архиповых, поставили банки на кухне и осторожно заглянули в комнату к Семёну.
- Заходите, не бойтесь, он не кусается, - пошутил Алексей Николаевич, помогая Семёну надеть протез.
- Что с тобой? - спросил испуганно Тимка.
- Не бойтесь, уже все хорошо, упал я опять не удачно, в коленной чашечке трещина случилась маленькая.
- Сейчас уже все срослось, сегодня гипс сняли, ходить попробует, но не сразу, разрабатывать колено придется.
- Ничего, мне не привыкать, - улыбнулся Семён.
- Ногу давно повредил? Как упал?
Семён с досадой махнул рукой.
- Три недели назад, в деревне в темноте с лестницы в сенях упал.
Тимка от бессилия сжал кулаки. Они поняли, если бы не инвалидность, этой травмы не было бы, как и той, страшной, зимней.
Семён попробовал встать и пройтись.
- Осторожно, сегодня на ногу не вставай, только коленом поработай, и амплитуду большую брать не надо, главное сейчас сустав, - наставлял врач.
Семён кивнул, стал медленно сгибать и разгибать ногу в колене, поднимая его, чтобы задействовать и бедро.
- Вот так, по понемногу, но часто, каждый час, - Алексей Николаевич вышел из комнаты
- А загорел как! - восхищались близнецы его бронзовым загаром.
- Загар уже сошел не много, он вообще черным был, когда из Евпатории вернулись, - сказал врач, уходя за очередной порцией банок.
- Ты снова был в Крыму, в санатории?
- Нет, не в санатории, мы туда с Павликом ездили и Алексеем Николаевичем. Павлик к своей Полине, она там в Мойнакской грязелечебнице процедурной медсестрой работает, Алексей Николаевич меня снова грязями лечил, жили на квартире у знакомой, а потом в деревне август жил. Лучше вы расскажите, как лето, как соревнования?
- Рассказывать особо нечего, весь июль тренировались на сборах, на чемпионате второе место поделили, на «мастера» сдали.
- Молодцы! - обрадовался за друзей Семён, - какие же вы молодцы! И кто теперь чемпион?
- Ты его не знаешь, Дима Козлятников, он из Россоши, в школе олимпийского резерва учится всего год.
- Он и спортом-то стал заниматься года три назад, но перспективный мальчик.
- Он тоже маленький, шустрый, как ты.
Семён замолчал.
- Что, я такой маленький?
- Да нет, Семён, я в смысле, что он не высокий, легкий.
Наталья Григорьевна и Алексей Николаевич принесли последние банки.
- Алексей, звони Саше и Евгению Александровичу, в гости приглашай, опять, наверное, Семёна потеряли, а мы будем стол накрывать.
Наталья Григорьевна попросила мальчишек выставить сложенный стол на середину комнаты и поставить к нему стулья.
- Подождите, - Семён встал посереди комнаты, - Тимка, подойди ко мне, давай по меряемся, на сколько ты меня выше.
Они встали спинами друг к другу и Артур приложил ладонь к макушке Семёна.
- На пол головы, - сразу определил врач.
- Ты ему до уха чуть достаешь, - показал Артур, когда Семён повернулся.
- Не расстраивайся, вырастешь, ты болел много, организму было не до того, - утешал его Алексей Николаевич.
Семён и сам это понимал. За последние полгода он тоже вытянулся, но не так сильно, как Ильины. Да им и было в кого расти. У отца был рост под 1.90м.
Александр Борисович ответил на телефонный звонок сразу и услышал голос Алексея.
- Да, придем, а что случилось? Где Семён?
- Приходите, все расскажу.
Саша положил трубку:
- Ну вот, нас опять Алексей к Архиповым в гости приглашает, похоже у Семёна сюрприз не хороший, - сказал он Евгению Александровичу.
- Я даже знаю какой. Нога у него в гипсе, трещина коленной чашечки.
- Опять! Откуда Вы знаете?
- Я на днях Павлу позвонил, чтобы не было сегодня сюрпризов. Упал он не удачно в деревне, но сегодня гипс обещали снять.
Они пришли к Архиповым. Марию Анатольевну пригласила Наталья Григорьевна, приехал по раньше Павел с работы. Посидели все вместе, попили чай с фирменными пирогами Натальи Григорьевны и тортиком, принесенным Евгением Александровичем.
- Много у нас в классе новеньких? - спросил нетерпеливо Семён.
- Семь человек, и Олёнка, - ответил Евгений Александрович, - Кстати, где она?
- Она завтра утром приедет, сегодня у нее еще концерт где-то в колхозе.
- И как они, новенькие, сильные? - снова спросил Семён, ему было любопытно.
- Три девочки, четыре мальчика. Две девочки сильные, гуманитарии, идут на русский и английский языки, еще одна — не отличница, но не плохо знает ботанику, дочка преподавателей сельхозинститута, активистка, как наша Таня. Мальчики есть тоже сильные. Один — физик, Саша от него в восторге.
Александр Борисович просиял:
- Победитель городской олимпиады, ты его там видел.
- Второй — не плохой математик. Есть еще химик, тоже победитель городской олимпиады, а четвертый, - Мария Анатольевна помолчала, - сам еще не определился, то ли физкультурой заниматься, то ли историей. Вообще, странный мальчик, вроде бы отличник, но особой тяги к учебе я у него не заметила, - Мария Анатольевна вопросительно посмотрела на директора. - Не понимаю, как Данил Баев конкурс прошел.
- А был конкурс? - удивились ребята.
Да, на семь мест было подано больше 20 заявлений, с каждым беседовали, кого-то в Б класс определили, это в основном из 20 школы дети, кому-то пришлось отказать — с тройками в аттестате и плохим знанием профильных предметов в педагогике делать не чего.
- А вас, друзья, - Евгений Александрович обратился к Ильиным и Семёну, - ждет много работы. Как, Алеша, нагружать нашего больного общественными делами уже можно? - спросил он врача.
- Можно, только не сразу, постепенно.
- Сразу и не получится, в школу начнет ходить, тогда нагрузим, а пока будут работать вместе. Когда ожидается этот момент?
- На следующей неделе, если за эти дни никаких рецидивов не вылезет и колено до нужного состояния разработает.
- Все хорошо будет, - Евгений Александрович встал, пошел на кухню, куда только, что ушла Наталья Григорьевна поставить чайник.
- Наташа, что-то случилось? Ты грустная.
- Все думаю, как Семёна одеть в школу. Из прошлогодней формы вырос, а новую покупать без примерки не получится, большой уже, да и по магазинам его сейчас возить нельзя.
Евгений Александрович задумался, позвал Павла.
- Павел, ты мне портниху рекомендовал весной, она еще шьет?
- Да, это жена моего бригадира, она в декрете с ребенком сидит, шьет на дому.
- И хорошо шьет, вот посмотри, - он продемонстрировал свой новый костюм, - может мы и Семёну костюм закажем, она может к вам домой прийти, мерки снять? Деньгами я помогу.
- Денег не надо, я сам, - смутился Павел, - а идея хорошая. Я вечером Сереге позвоню узнаю, сможет она или нет, может быть, у них что-то изменилось.
- Павлик, костюм хороший нужен. Семён должен выглядеть «на пять», понимаешь, авторитет у него в школе большой и выглядеть он должен соответственно. Желательно бы и трость его как-то обыграть. Олёнка, конечно, славная девочка, но у нее на подсознательном уровне образ Семёна должен быть выше остальных, а мальчики у них в классе не простые, так что на деньги не скупись, я помогу, только скажи.
- Я понял, дядя Женя. - Павел кивнул.
В тот же вечер он позвонил своему Сереге и договорился, что его жена — Вероника, придет к ним в воскресенье утром и снимет мерки.
Вечером, когда гости разошлись, Евгений Александрович сел возле Семёна.
- Как дела, чем занимаешься? - спросил он, увидев перед ним раскрытые тетради.
- Пытаюсь научиться скорочтению.
- Можно посмотреть? - Евгений Александрович взял его тетрадь, почитал, посмотрел карточки для занятий. - Откуда это у тебя?
- В Евпатории сосед был не обычный, психолог из института Бехтерева, рассказал, как можно память развивать и про скорочтение, интересно. Кстати, он дал список литературы, но я даже не представляю, где можно найти эти книги.
- Дай посмотрю, что за литература?
Семён пролистал тетрадь и открыл нужную страницу. Евгений Александрович внимательно прочитал названия книг, авторов.
- Это может быть в вузовских библиотеках, перепиши мне этот список, попробую узнать в пединституте.
Вечером, ложась спать, Семён спросил у брата:
- Паш, а наш отец был высоким?
- Нет, я его еще в школе перерос, он все шутил, что я в мамину родню пошел, у нее отец был в нашей деревне выше всех ростом, а в семье отца никогда высоких не было, все были не большие, худые, но жилистые и очень подвижные. Ты в его родню пошел.
- Я на много меньше Ильиных кажусь?
- Ничего, и ты подрастешь, твое время еще не пришло.
- У них уже усы пробиваются.
- Просто они взрослеть начали раньше, чем ты.
- Из-за того, что я болел весной?
- Нет, не думаю. У тебя конституция тела другая, поэтому и сроки другие будут.
Василиса родилась в семье преподавателей сельхоз института. Сколько она себя помнила — мама с папой всю жизнь писали диссертации, Василиса воспитывалась бабушкой и дедом. Жили они все вместе в СХИ. Дед раньше был военным, майором в отставке, внучку безумно любил и воспитывал на свой манер — боевой, решительной, чтобы «сопли не разводила», и лидером. В школе Василиса училась не плохо, но отличницей не была, зато с удовольствием занималась общественной работой, там была возможность командовать, как дед, благо, желающих этим заниматься было не много. Василиса быстро поднялась до вершины пионерского актива, но председателем Совета дружины ее делать не спешили, уж очень она хотела командовать. Председателем выбрали мальчика на год младше ее. Он был добросовестным исполнителем и «самости», и вольности, как Василиса, не допускал. В восьмом классе Василиса увлеклась вожатскими делами, муштровала свой подшефный второй класс, мероприятий проводила немного, но ее подопечные выиграли марш строя и песни, сбор металлолома и макулатуры. Что с октябрятами делать еще — она не знала.
К концу восьмого класса директриса вызвала ее родителей в школу, обрисовала ее перспективы и предложила поднажать на учебу, чтобы документ об окончании восьми классов был приличным и ей было легче поступить в 9 класс, потому, что школа, которая находилась рядом, была сильной и в 9 классе был конкурс.
На Василису «нажали» все, всё второе полугодие она сидела над учебниками «не поднимая головы». Особый упор делали на биологию и химию, с дальнейшим прицелом на поступление в сельхоз институт. Она не возражала, ей самой было все равно, куда поступать, особого рвения не было ни к одному предмету.
Когда летом, после подачи документов в 62 школу ей на собеседовании предложили учиться в специальном педагогическом классе — она возражать не стала. Тут сыграли роль и ее хорошие оценки, и характеристика, в которой было сказано, что она была вожатой у октябрят.
Так Василиса оказалась в 9А классе.
Евгений Александрович позвонил своему другу и однокурснику, а теперь профессору исторических наук и ректору педагогического института Вениамину Олеговичу Святкину в первых числах сентября. Они давно не виделись и договорились встретиться в кафе, в парке.
Долго разговаривали. Евгений Александрович рассказал ему о своем погибшем друге и его детях, и о Семёне, все, что с ним случилось.
Вениамин Олегович понял, что друг не просто так затеял этот разговор.
- Чем я могу тебе помочь? - спросил он.
- Ты знаешь, у меня семьи нет, но этот мальчик мне как сын. Ты можешь помочь ему.
- Что, в институт взять?
- Нет, туда он сам поступит, когда время придет. Книги он меня просил найти, может в вашей библиотеке есть? - и Евгений Александрович протянул ему написанный Семёном список литературы.
Святкин пробежал его глазами:
- Бехтерев? Это серьезные издания, и он будет это читать? - удивился ректор, - сколько ему лет?
- Ему пятнадцать, и он будет это не только читать, но и изучать, и не удивлюсь, если конспект сделает. Он мальчик умный, хочет развиваться, говорит у него другого пути нет.
- В этом я с ним согласен. Я возьму список, покажу нашим библиотекарям, пусть поищут, только телефон напиши, куда позвонить.
Евгений Александрович прямо на списке с обратной стороны написал два номера: школьный и домашний.
- Спасибо, а то мальчишку жалко.
- Ну, если он в 15 лет такой литературой интересуется, то не жалей, он не пропадет.
Через неделю Вениамин Олегович позвонил. Из всего списка в библиотеке нашлось только две книги.
- Пусть приезжает, забирает сам, хочу познакомиться с твоим вундеркиндом.
- Не сможет, он еще ходит плохо, ему несколько дней назад гипс с ноги сняли.
- Да, жалко, тогда сам заходи.
- А познакомиться, так я вас уже знакомил, в лагере. Он в этом году старшим пионервожатым был, линейку проводил.
- Вспомнил, мальчик в пилотке прихрамывал не много.
- Да.
Они договорились о встрече.
- Женя, все хотел спросить, мне Виктор Нестеров показывал несколько отчетов о практике из вашего лагеря, там все с упоением пишут о Рыцарском турнире и Фестивале авторской песни, может быть поделишься секретом, кто автор мероприятий?
- Так Семён и есть автор, он сам и проводил.
- У него остались какие-то сценарии, разработки, такие масштабные мероприятия спонтанно не проведешь, нужна подготовка.
- У меня остался его отчет с подробным планом и описанием. Я его в лагере заставил Журнал смены вести и все подробно в нем описывать.
- Привези, очень интересно посмотреть.
На следующий день Евгений Александрович приехал в Пединститут с двумя большими «амбарными» книгами — Журналами смен, написанных Семёном в прошлом году и этим летом. А большими и объемными они были из-за аккуратно вклеенных фотографий, иллюстрирующих описания.
Вениамин Олегович полистал дневники, посмотрел фотографии, нашел и стал читать описание Рыцарского турнира.
- Интересно и неожиданно. Это он все сам сочинил?
- Да.
- Невероятно, у нас целые отделы в институтах при Академии педагогических наук такими разработками занимаются, а тут подросток.
- Поэтому я ему никогда не говорю «нет», когда он что-то предлагает или просит.
- Вот книги. Прочитает, пусть сам ко мне придет, поговорить с ним захотелось еще больше.
- Если к тому времени ходить будет нормально,
- Да, я помню, мальчик — инвалид. Скажи, какие у него планы на будущее. В каком он сейчас классе?
- В девятом, в моем спец классе.
- Твой эксперимент по подготовке учительских кадров?
- Да, хочу, чтобы ребята на себе почувствовали нашу профессию, и профильные предметы подтянут. Семён к вам поступать будет точно, у мальчика педагогический талант, за ним дети как привязанные ходят, и в школе, и в лагере, даже его ровесники.
- На историю?
- Готовится на историю, но хорошо идут все предметы, может и передумать. Мария Анатольевна его склоняет к математике, а ему география нравится.
- Скажи, на Фестивале авторской песни кто вам аккомпанировал? Ведь там все песни под гитару пелись?
- Семён аккомпанировал, пока лежал, лечился — на гитаре научился играть. Вот он на Фестивале, - Евгений Александрович показал фотографию, на которой Семён сидел на сцене Зеленой эстрады и гитарой и пел.
- Значит воплотил твою мечту? С гитарой?
Евгений Александрович улыбнулся:
- Воплотил, я ему гитару свою отдал, мне ее в свое время его отец подарил, вот и пригодилась. - Он встал из-за стола, - ну, пойду обрадую.
- Дневники свои оставишь? На кафедре хочу показать, пусть поучатся.
- Оставлю, только ты их мне до следующего лета верни. Кстати, в первую смену у моего спец класса практика в лагере будет.
- Не боишься школьников вожатыми брать?
- Своих ребят — не боюсь. Мы их с первого класса пестуем, знаем лучше, чем они сами себя знают.
Данил Баев был родом из далекого горного аула в Дагестане. Отец его женился на матери рано, еще до армии, так решили их семьи. Он уже служил на севере, когда родился сын. Отслужив в армии и посмотрев мир, отец не захотел возвращаться в свой аул. Приехал сначала в Москву, потом в Воронеж, на заработки, не плохо устроился с помощью армейского друга на местном рынке. Когда сыну пришло время идти в школу, привез семью в город, в новую кооперативную квартиру. До этого времени Данила воспитывал прадед — горец, в своих обычаях и понятиях, и они не очень годились для жизни в русском городе, к тому же мальчик был вспыльчивым, чуть что — сразу лез в драку. Из-за этого ему пришлось несколько раз сменить школу. Учение давалось ему легко, он был начитан и умен, имел хорошую цепкую память и быстро соображал, поэтому учился без проблем, не очень утруждая себя занятиями, но его своеобразные понятия о достоинстве и чести не давали ему возможности завести настоящих друзей. Каждое лето он с матерью проводил в своем ауле, где чувствовал себя властелином мира, а по приезде в город пытался перенести это ощущение и в эту городскую жизнь, но люди вокруг были другие. Приходилось к ним приспосабливаться, и та, естественная для него действительность, часто прорывалась изнутри его убеждениями и неприятиями. В подростковом возрасте обострились отношения с девочками. В своем ауле он знал, что девушка с непокрытой головой не достойна его уважения, она доступна и считается вещью, которую можно купить. В классе все девочки были такими. Сколько не говорил ему отец, что это другой народ и обычаи у него другие, Данил крепко помнил наставления своего прадеда, которого чтил и уважал.
Восьмой класс он закончил со скандалом. Аттестат был отличный, но видеть его в девятом классе не хотели ни учителя, ни дети, ни их родители. Директриса сказала об этом отцу Данила прямо. Сам он хотел поступить в техникум, но отец сказал, что он обязательно должен учиться в Университете, а потому стал спрашивать знакомых, в какую школу можно пристроить сына в 9-10 класс.
На одном вечере его познакомили с очень хорошим человеком, который нуждался в его услугах, а его жена работала учителем в школе и обещала поговорить с директором, чтобы тот принял в школу Данила.
- Евгений Александрович, можно с вами поговорить? - к Директору подошла учительница химии Анна Михайловна в начале июня, когда учебный год уже закончился, но Евгений Александрович еще был в городе, в лагерь не уехал.
- Да, конечно.
- Евгений Александрович, у нас еще не закрыт прием в 9 класс? У моего мужа есть знакомые из Дагестана. Они живут в городе уже 8 лет. Их сын закончил 8 классов, и папа ищет ему новую школу.
- У мальчика проблемы с учебой? - спросил Директор.
- Нет, с учебой проблем нет, мальчик отличник. Понимаете, мальчика до школы воспитывал прадед в ауле, на их родине в соответствии с их устоями и понятиями, и каждое лето мальчик проводит там. Он впитал в себя эту культуру и с русскими ребятами ему трудно, у него совершенно другой менталитет, а отец хочет ему дать хорошее образование, хочет, чтобы сын учился в Университете. Можно взять его в нашу школу, чтобы мальчик лучше адаптировался к нашим условиям? У него сейчас такой возраст сложный, а у нас замечательные ребята и учителя, я думаю, что мы сможем ему помочь.
Евгений Александрович задумался.
- В 9Б брать его бесполезно, класс будет «сборная солянка», там ребята ничем не смогут помочь мальчику. Ему бы лучше к Марии Анатольевне в класс. Пусть придет на собеседование, по-моему, там еще есть свободные места.
На следующий день Данил с отцом пришли в 62 школу. Собеседование проводил сам Евгений Александрович. Он посмотрел аттестат, поговорил и с Данилом, и с его папой. Они показались ему людьми приятными и адекватными, и он решил попробовать мальчику помочь. Так Данил Баев попал в 9А класс.
31 августа в 10 утра в школе была перекличка. Мария Анатольевна стояла перед школой с табличкой «9А педагогический» для новеньких. Ребята встретились после летних каникул радостные, загорелые, выросшие, особенно постарались мальчики, некоторые вытянулись так, что их было не узнать. Ее дети стали совсем большими.
Василиса быстро нашла свой класс. Вокруг пожилой учительницы стояли плотным кругом не знакомые ребята. Они разговаривали между собой, смеялись, учительница спрашивала их о чем-то. Видно было, что они давно знакомы между собой.
Василисе это показалось странным. Она думала, что, если класс специальный, что в него набирают ребят из разных школ, а здесь большая часть ребят были знакомы. Не может же весь класс захотеть поступать в пединститут?
Когда все собрались Мария Анатольевна достала список, что-то отметила в нем и начала называть фамилии:
- Баев?
- Я, - откликнулся Данил.
- Бороздкина?
- Я здесь, Мария Анатольевна.
На перекличке Василиса увидела таких же как она девочек, стоявших поодаль, и подошла к ним знакомиться. После нескольких вопросов сделала вывод, что девочки — зубрилки отличницы. Она стала оглядывать мальчиков, видимо тоже новеньких, судя по их рассеянным лицам. Только один старался держаться независимо и изображать равнодушие. Он стоял отдельно от всех и походил на Лермонтовского Демона, с явно кавказскими чертами лица. Казалось, что он ищет себе жертву, внимательно наблюдая за девочками.
- Какой красавчик! - восхитилась Василиса.
Учительница закончила перекличку.
- Мария Анатольевна, а где Ильины, Архипов? Они что, с нами не учатся? - спросил громко кто-то из ребят.
- Учатся! - ответила учительница, - Ильины в спортзале Глебу Аркадьевичу помогают снаряды занести после ремонта, а Семён придет позднее, он летом опять не удачно упал, повредил коленную чашечку, сейчас гипс ему уже сняли, колено разрабатывает, поправится и придет.
- Сломал!
- Не совсем, трещина у него там была.
- Ну вот, опять болеет, только весной все у него наладилось, - ребята были раздосадованы.
Они стали еще что-то спрашивать у учительницы, но Василиса уже не слышала что.
- Мария Анатольевна, а что у нас с формой? - спросила вдруг одна из новеньких девочек, высокая и не складная, в модной плиссированной юбке, - Она обязательна?
- Завтра — да, парадная, желательно с белыми фартучками, но можно и просто белый верх темный низ, и не слишком коротко.
- Коротко уже не модно, а потом, послезавтра? В юбке можно?
- Однотонной, темной и однотонная не яркая блузка или пиджак.
- А мальчикам в обыкновенном костюме можно? - включились в игру новенькие мальчики, желая привлечь к себе внимание.
- Однотонный, не яркий, так же как рубашка и галстук. Еще вопросы будут по форме? - ответила Мария Анатольевна четко, не поднимая голоса, но все поняли, что лучше не продолжать эту игру.
Все молчали. Мария Анатольевна продолжала:
- Завтра жду вас всех в 9 часов утра в нашем кабинете. Для новеньких объясняю — кабинет математики на втором этаже по правой лестнице и прямо по коридору, номер кабинета 28. А сейчас все свободны. Да, завтра возьмите с собой сумки, будем получать учебники в библиотеке, что есть, остальные придется покупать самим.
Василиса снова подошла к девочкам, когда все начали расходиться.
- Как вам класс? - спросила она.
- Странный какой-то, мы думали будет сборный класс, а здесь новеньких всего 7 человек. Остальные все из 8 класса этой школы.
- Мальчики смешные, маленькие – хихикнула Тоня, которую за огромный рост Василиса окрестила про себя «фонарным столбом».
- Нормальные мальчики, - сказала другая, Света, - особенно вот этот, черненький.
- Нет, у него нос крючком.
- Зато какая харизма, смотри — настоящий Дитя гор! - девочки рассмеялись.
На смех Данила небрежно повернул голову в их сторону. Этих двух толстушек от отмел сразу, как и каланчу. Остальные девочки тоже не вызвали у него интерес.
- Грустно, - думал он, - класс новый, а красивых девочек в нем нет, ладно, школа большая.
Василиса и Света действительно были не высокими, пухленькими и казались толстоватыми, особенно по сравнению с третьей девочкой, Тоней, которая была худая и высокая, выше на голову не только девочек, но и многих мальчиков.
31-го утром Семён остался дома один. Мама и Павел ушли на работу, Ильины - в школу, Глеб Аркадьевич попросил их помочь привести в порядок спортзал после ремонта. В какой-то момент он вдруг осознал, что всем вокруг уже надоели его вечные болячки, его беспомощность. Нет, внешне ничего не изменилось, все его поддерживали, помогали, но мысль витала. Он понял, что становится не интересен своим друзьям.
- Хватит уже падать и болеть, - злился он на себя, - надоело. Все, я здоров! - он даже не заметил, что говорил это вслух.
- Я здоров! - еще раз громко крикнул он кому-то.
- Ты с кем разговариваешь? - удивился Алексей Николаевич, зайдя за ним, - и что лежишь, плохо себя чувствуешь?
- Нет, все нормально.
- Я хотел тебя позвать сходить со мной Оленку встретить, как, осилишь?
- До платформы? - Семён не был уверен, он давно не ходил на такие расстояния.
- Да, через полчаса электричка придет.
- Давайте, попробую, если не получится, я в скверике посижу, вас подожду.
- Хорошо, идем!
Оленка приехала с большим чемоданом и огромной корзиной цветов. В другой руке у нее были еще две не большие корзинки. Вещи из вагона ей помог вынести какой-то мужчина.
- Спасибо, - поблагодарила она его и подбежала к Семёну.
Электричка «пискнула» гудком и тронулась. Оленка повернулась к кабине машиниста, помахала рукой отцу.
- Все в порядке? - осторожно спросила она.
- Пока да, все как надо, расхаживаюсь потихоньку.
- Устал?
- Нет.
- Он молодец, - подошел Алексей Николаевич с ее чемоданом и корзиной с цветами, - я думал он только до сквера дойдет, а он и до платформы дошел.
- Мужчина, почем цветы продаете? - подбежала к нему молодая женщина.
Алексей Николаевич растерялся, а Оленка ответила:
- Цветы не продаются. Алексей Николаевич, давайте корзину, я сама, они не тяжелые.
Они медленно пошли к светофору.
Цветы в корзине Оленки были очень красивые. Пока они шли, ее еще несколько раз просили их продать. Возле магазина они встретили Елену Викторовну с близнецами:
- Приветствую, соседи!
- Вы откуда? – спросила Елена Викторовна?
- Оленку встречали.
- А мы в центр, ребят одеть нужно и к школе все купить. Специально с работы по -раньше отпросилась.
Ильины очень обрадовались, что Семён уже гуляет по улице.
- Какие цветы шикарные! - удивилась Елена Викторовна, - Откуда такие? Я вчера ничего купить ребятам не смогла.
- Из нашего сада.
- Ты сама вырастила? - еще больше удивилась мама Ильиных.
- Да, я еще прошлой осенью увлеклась садоводством, семена выписывала по почте, рассаду садила.
- Молодец какая, - похвалила ее соседка.
- Вы не переживайте, мы цветы от всех подарим, - заверила ее Оленка, - и Марии Анатольевне, и Евгению Александровичу. Семён сейчас мне поможет букеты сделать.
Она принесла цветы в комнату, в небольшие корзинки положила мокрую вату в полиэтиленовых пакетах и стала доставать свои цветы, обрезать кончики стеблей и ставить их в корзинки.
- Подержи, чтобы они не падали пока, - попросила она его.
Семён завороженно смотрел за ее движениями. Ему это напоминало действия священника. Оленка относилась к цветам, как к живым существам, иногда даже разговаривала с ними.
Букеты получились изумительные. Цветы были необычные, они очень приятно пахли и многие из них Семён вообще видел впервые.
- Оленка, ты прямо Фея цветов!
- Я не Фея, просто я очень люблю этим заниматься, - улыбнулась Оленка.
Когда букеты в школу были готовы, она собрала остатки цветов в небольшие букеты:
- Это Елене Викторовне пусть Ильины подарят, - улыбаясь говорила она, - а это — Наталье Григорьевне, - она протянула букет Семёну.
- А этот? - Семён показал на третий букет.
- Этот для Нины Сергеевны, - шепотом пояснила Оленка и поставила его в вазу с водой, - Алексей Николаевич дежурить пойдет и подарит ей.
Олёнка замолчала, а Семён вернул ей букет:
- Мама сразу поймет, что это твой букет, подари ей его сама, так будет справедливо, я к этим цветам не имею никакого отношения.
- Имеешь, и самое непосредственное, - рассмеялась Оленка, - прошлой осенью я очень боялась, что стану тебе не интересна, что ничем, кроме танцев не занимаюсь. Среди книг, сданных в макулатуру, я нашла учебник по садоводству и флористике — искусству составления букетов. Издание было еще до революционное, с ятями. Там были описаны цветы, о которых я никогда не слышала, и стала их искать. Спрашивала у соседей, торговцев на рынке. По каталогу Посылторга выписала кучу семян цветов, на 10 рублей, представляешь? Потом весной, выращивала рассаду, а когда была здесь, с тобой, мне мама помогала за ней ухаживать, зато летом — наш сад был самым роскошным на всей улице.
- Ты боялась, что я от тебя отвернусь?
- Мы так редко встречались, - Оленка сидела с ним рядом и вдруг положила голову ему на плечо.
- И поэтому ты все время искала семена цветов и говорила про них, я уже начал тебя к ним ревновать.
- К цветам? - удивилась она.
- Мне казалось, что тебе они важнее, чем я, - он осторожно обнял ее за плечи одной рукой и наклонился к ее голове и она не стала убирать его руку со своего плеча, а улыбнулась.
- Нет, тебя я не променяю ни на какие цветы всего мира! Как хорошо, что теперь мы будем учиться вместе! Мне не надо уезжать домой и ждать, когда родители снова разрешат поехать в город.
Первого сентября Олёнка и Ильины пришли в школу пораньше. Они несли красивые букеты в корзинках.
- Я зайду к Евгению Александровичу, - сказала Олёнка.
- А мы в класс, найдешь нас потом?
- Конечно!
Олёнка постучалась в дверь кабинета директора: - Можно!
- Олёнка, заходи, - обрадовался он.
Олёнка зашла и сразу вручила ему свой букет. Евгений Александрович даже растерялся:
- Да зачем мне, лучше Марии Анатольевне, - смущенно говорил он.
- Спасибо Вам, Евгений Александрович, - сказала Олёнка, - от нас с Семёном, вы нас так поддержали, спасибо Вам!
- Как он?
- Грустит.
- Ну, ничего, не долго ему осталось дома сидеть, скоро поправится. Ребята знают, что ты у нас учишься?
- Только Ильины, остальных я еще не видела.
- Тогда пойдем, представлю новую ученицу.
Первого сентября Василиса тоже приехала в школу пораньше, не хотелось опаздывать в первый же день. Она быстро нашла нужный класс и зашла туда. Ребята стояли у доски и писали поздравления с началом нового учебного года. Все были нарядные, девочки в форме, в белых фартучках и с большими белыми бантами, а мальчики были в костюмах и мужских галстуках, красивые и совсем взрослые. На учительском столе лежала пара букетов из срезанных на дачах тигровых лилий и флоксов.
- Вот и новенькие, - сказала одна из девочек, когда Василиса зашла в класс, - как тебя зовут?
- Василиса.
- А я — Таня, ты по какому предмету будешь специализироваться?
- По биологии.
- Что, историков совсем не будет? - громко спросила она, а Василису позвали другие девочки.
- Я, Лариса,
- А я — Люба, - представились они, - мы тоже по биологии.
- Много биологов будет?
- Наших еще трое, а новеньких — не знаю, - ответила Лариса.
- Девочки, вы что, всем восьмым классом в педкласс перешли? Вы все знакомы.
Девочки засмеялись:
- Класс у нас дружный. Нам сказали — кто не хочет в педкласс, тот будет учиться в параллельном классе, а мы расставаться не захотели, вот все и остались.
- Почти все, у нас из 8 класса только три человека ушли в училища, Толик в музыкальное поступил, Мила, в художественное, а Оля — в училище олимпийского резерва, она уже на международные соревнования ездит по метанию копья.
- Понятно, - сказа Василиса, на самом деле ей было ничего не понятно.
В класс входили еще ребята. Сразу было видно: кто старенький, кто новенький. Со старенькими все радостно здоровались, сыпались шуточки, вопросы, а при появлении новеньких все замолкали, максимум кто-то спрашивал, как зовут и какой предмет в специализации.
Наконец, в класс вошли близнецы с корзиной цветов. Цветы были шикарные. Близнецы водрузили их на учительский стол. Раздались аплодисменты.
- Откуда такие роскошные цветы? - сразу спросила Таня.
- От цветочной Феи!
- Вы что, рынок ограбили? - начали острить ребята.
Василиса разглядывала близнецов. На перекличке вчера их не было. Они были красавцы — высокие, белокурые, в солидных костюмах и мужских галстуках, и казались сошедшей с экранов западных фильмов раздвоившейся «звездой».
- Нет, они по дачам прошлись, - все засмеялись.
- По городским клумбам! - и снова все засмеялись.
- Ребята, мне кажется или здесь чувствуется рука Оленки? - Таня подошла к учительскому столу и внимательно разглядывала букет.
- А я все считаю, - не сходится, - Серёжа тоже подошел к букету. - Нас в классе осталось 22 человека, Мария Анатольевна сказала, что теперь нас 30, а вчера на перекличке было только 7 новеньких, одного не хватает.
- Голос, выходи! - сразу вспомнили ребята, и все снова рассмеялись.
- Ну, мало ли, может кто-то заболел.
Дверь в класс снова открылась, вошли классная руководительница и директор школы с девочкой.
- Оленка?! - вырвался возглас у ребят.
Все удивленно замолчали, потом побежали за парты, но Евгений Александрович их остановил.
- Ну, здравствуйте ребята! Позвольте вам представить вашу новенькую или старенькую ученицу, это вы уже сами решайте, Олю Аксенову.
- Оленка снова будет учиться с нами? - не поверили ребята.
- Да!
- Ура! - весело отозвались девочки и захлопали в ладоши.
Мальчишки тоже «загудели» от удовольствия и захлопали.
- Семён поправится, и ты опять уйдешь? - спросил Серёжа с опаской.
- Нет, теперь я с вами до конца школы, - ответила Оленка.
- Ну, дела!
- Здорово!
Ребята долго еще не могли прийти в себя от ошеломляющей новости, а Оленка позвала Ильиных и со словами благодарности, от имени всего класса они вместе вручили цветы Марии Анатольевне, та растрогалась, директор что-то шепнул ей и вышел. Ребята рассаживались по местам.
- Ребята, у нас еще полчаса, давайте познакомимся по ближе. Старенькие уже сели, а новенькие не знают куда сесть? - она обвела взглядом растерявшихся стоящих ребят, - садитесь пока на свободные места, если нужно будет, я потом пересажу. У нас на задних партах сидят отличники. На первые сажаем тех, кто по слабее, чтобы на уроках их ни что не отвлекало.
Оленка села, как и весной на предпоследнюю парту самого дальнего от окна ряда, где сидел Семён. На последней сидели Ильины. Сначала Семён сидел на последней парте, но после травмы, когда он только начинал ходить, Мария Анатольевна попросила Ильиных с ним поменяться, чтобы они его всегда видели если ему вдруг станет плохо, а потом они выросли, и за их широкими спинами Семён доску вообще бы не увидел.
Новенькая или старенькая девочка, Василиса так и не поняла, была очень тоненькой, маленькой, прямо миниатюрной, с красивыми чертами лица, с большими карими глазами. Каштановые волосы были заплетены в какую-то странную косу, уложенную вокруг головы. Она была тоже в форме и белом фартучке, вся аккуратненькая, как обычно рисуют отличниц на картинках в книгах.
Все сели.
- Давайте знакомиться. Я — ваш классный руководитель и учитель математики. Зовут меня Мария Анатольевна. Меня всегда можно найти в этом кабинете, это кабинет нашего класса. Сейчас я буду назвать ваши фамилии, вы встаете, говорите имя, потому что у меня в списке только ваши инициалы, говорите предмет, который выбрали для углубленного изучения.
Старенькие зашушукались.
- Нам тоже имена называть? - раздался голос с задней парты.
- Всем, наши Новенькие ученики тоже должны с вами познакомиться, а мы — с ними. Аксенова Оля.
Олёнка встала:
- Оленка, биология.
- Баев.
Данил встал не хотя, придумывая, чтобы сказать такое веселое, но шутки в голову не лезли.
- Данил, я еще не выбрал предмет.
- Когда выберешь? Со следующей недели начнутся дополнительные занятия. В понедельник ты должен мне сказать, - недовольно сказала классная руководительница и продолжила, - Бороздкина Таня.
- История.
- Ильин… - она не успела назвать имя, они встали оба и переглянулись, ребята засмеялись, - они, конечно, похожи, но потом вы научитесь их различать Артур и Тимур. Они у нас спортсмены.
Когда она называла их имена Тимка с Артуром галантно кланялись, повернувшись к классу, - и все снова рассмеялись.
Она дошла до конца списка.
- Мария Анатольевна, а Семён что выбрал? - снова спросил голос с третьей парты, это был Сережа.
- Историю, но я бы хотела, чтобы он выбрал математику, может быть еще передумает, пока лечится.
- Скорее два предмета возьмет, - снова сострил Сережа.
- Тогда не два, а четыре получится, - поправил его Тимка.
- Тогда, Тим, все дала ты будешь делать, ему не когда будет.
- Все, успокойтесь, никто ему четыре предмета не даст, - Мария Анатольевна посмотрела на часы. - Пора на линейку. Вещи можете оставить здесь.
Когда они вышли в коридор, к их классу подходил молодой человек:
- Тимка, ты где пропадаешь, сейчас начинать, - и они ушли, чуть ли не бегом.
- Куда это они? - удивились новенькие.
- Тимка линейку готовит, - ответил Артур.
- Что, у него своей нет? Так я дам, - сострил, наконец, Данил, но засмеялись только новенькие.
Данилу очень понравилась эта девочка, которую привел директор, правда он так и не понял новенькая она или старенькая, судя по тому, что она от имени класса поздравляла классную руководительницу, то старенькая, но числилась в новеньких. Девочка была красивая, необычная, и Данилу очень захотелось познакомиться с ней.
Он учился в разных школах города, из-за его вспыльчивого характера ему приходилось часто их менять, но 1 сентября линейку во всех школах проходили одинаково: торжественная речь директора или завуча, усатый десятиклассник проходит вдоль строя с колокольчиком, изображая первый звонок, и десятиклассники уводят первоклашек на их первый урок, за ними и все остальные идут по классам. Здесь все было не так. Торжественную линейку проводил Тимка. Напутственное слова первоклашкам говорили десятиклассники, потом второклассники танцевали с колокольчиками, в конце танца они встали перед первоклашками и позвонили в свои колокольчики, это и был их первый звонок.
И здесь чуть не случился конфуз. Второклассников было 10 и выбегали они на середину с разных сторон, предполагалось, что каждый из них олицетворяет один из 10 школьных лет, которые предстоит пройти первоклашкам. Для этого второклассники заранее встали возле каждой параллели. Василиса, увидев возле себя ребенка, взяла девочку за руку и повела искать, откуда она, решив, что девочка потерялась, и только Мария Анатольевна во время ее остановила, спросив у девочки, почему она стоит возле больших ребят.
Потом десятиклассники отвели малышей на их первый урок, но линейка этим не закончилась. Тимка и Александр Борисович в это время зачитывали в микрофон благодарственные письма, которые пришли за лето из разных лагерей и других организаций на учащихся школы и учителей. Было там письмо и на Ильиных, занявших призовое место на чемпионате области по спортивной гимнастике, и на Глеба Аркадьевича, за то, что воспитал «мастеров спорта».
Когда десятиклассники вернулись, слово для напутствия взял директор школы, и завучи и только после этого линейка кончилась и все разошлись по классам.
Они снова вернулись в свой кабинет. Олёнка села на место. Сзади сидели Ильины. Данил, увидев, что она сидит одна, тут же пересел к ней.
- Это место занято, - сказала Олёнка.
- Пэрэсядут, - небрежно, с кавказским акцентом ответил Данил, - в другом мэсте посидят.
- Это место занято, - повторил вставший к нему Тимка, - это ты иды в другом местэ посыды, - передразнил он Данила.
Данил пересел напротив Олёнки в соседний рад.
Вошла Мария Анатольевна. Она долго рассказывала, чем их класс будет отличаться от остальных:
- У вас будет углубленное изучение профильных предметов, так же вы будите изучать основы педагогики и методики преподавания. Это дополнительно 4 часа в неделю. Кроме того, у вас будет практика, вы будите сами проводить уроки. Два в первом полугодии и два урока во втором. Уроки можно будет провести в своем классе или в более младших классах, в десятый класс никого не отправят. К проведению своих уроков вы будите готовиться, составите план, определите цели и задачи урока, распишите свои действия поминутно. После проведения урока — напишите отчет о том, как прошел урок, что удалось, что не удалось.
- Вы каждый урок так пишите? - удивился Сережа.
- Да, а кроме этого, еще проверяем домашнее задание, готовим задания для следующего урока, или раздаточный материал, или наглядные пособия.
- Мария Анатольевна, почему по два урока?
- Потому, что в пединституте специализации двойные: русский язык и литература, математика и физика, биология и химия, история и география, хотя их хотят разделить, но у нас пока будет история с географией. Летом у вас тоже будет практика, будите работать вожатыми в лагерях, в Орленке или здесь в городском лагере, при школе. За полугодие по педагогике и практике будут выставляться оценки, они будут обязательными, и если мы кого-то из вас по этим предметам не аттестуем, то из педкласса придется уйти в параллельный класс, где такого профиля нет.
Вторым уроком была история. Данил забежал в класс вместе со звонком и сел на место, рядом с Олёнкой. Тимка ничего не успел сделать, в класс вошел Евгений Александрович, и все встали. Артур тут же поменялся с Олёнкой своим местом и сел рядом с Данилом. От Евгения Александровича этот маневр не ускользнул.
- Молодой человек, - обратился он к Данилу, - кажется вы сидите не на своем месте. Пересядьте за другую парту, пожалуйста, - строго сказал он.
С директором школы не поспоришь, он пересел. Данил понял, что в классе, рядом с близнецами, он эту девочку не возьмет.
Ребята зашептались.
- А теперь, посмотрим, что вы помните с прошлого года, - продолжил урок Евгений Александрович, и стал задавать вопросы.
На легкие ребята отвечали сразу. На более сложные — сначала молчали. Учитель задавал наводящие вопросы, просил делать выводы.
- А теперь расскажите мне, кто такой лейтенант Шмидт и почему мошенники в романе Ильфа и Петрова называются его детьми?
Все молчали.
- Сделаем так, кто ответит до конца урока правильно — тому сразу ставлю пять. - и он начал рассказывать тему урока.
В конце урока новенькие девочки попытались ответить на вопрос:
- Мошенники называются детьми лейтенанта Шмидта потому, что знают, что чиновники дадут им деньги, - стала отвечать Тоня.
- Лейтенанта Шмидта все знали, он был революционером, - добавила Света.
- А по подробнее? Что конкретно он сделал, и когда? - снова спросил Евгений Александрович, но все молчали.
Учитель поднял Антона, Таню, но те тоже не могли ничего сказать.
- Что, Семёна нет и отвечать не кому?
- Вы думаете он бы ответил? - спросил Антон.
- Уверен в этом. Я задавал вам летом почитать одну книжечку по этой теме, и Семён ее прочитал, а вы, видимо, нет.
- Откуда вы знаете, что он ее прочитал? - удивился Серёжа.
Евгений Александрович не хотел говорить, что видел эту книгу на столе у Семёна, когда приходил к нему, по школе и так ходили слухи, что Семён его внебрачный сын.
- Вера Максимовна показывала мне его библиотечную карточку, она у Семёна самая толстая в школе, так вот там, на последней странице, я видел название этой книги.
После этого разговора Данил передумал выбирать историю профильным предметом.
- Слишком сложно, там еще и дополнительно книжки читать надо, лучше физкультура.
После третьего урока Мария Анатольевна сказала ребятам идти в библиотеку получать учебники. Девятых классов в этом году набрали два, поэтому учебников на всех не хватало, многие нужно было докупать самим. Особенно мало было учебников по Обществознанию. Вера Максимовна, библиотекарша, сказала, что эти учебники давно не покупали. Многие учебники из тех, что были, пришли в негодность и просила относиться к учебникам очень бережно, особенно к новым, по алгебре, которые выдавались ребятам на 9 и 10 класс. Все дружно кивнули и стали записывать учебники в свои карточки.
Василисе выдали 5 учебников. Она долго складывала их в пакет, но они все не влезали, а по дороге еще и ручки у пакета оторвались, учебники до остановки она еле донесла. Зашла в трамвай, он был почти пустой. Она села, поставила пакет с книгами на колени и подумала:
- Как же ребята учебники домой потащат? Близнецам еще больше дали.
У Ильиных действительно учебников было две стопки, а еще стопка у Оленки. И стопка, самая большая для Семёна. Кто-то из новеньких даже спросил:
- Это кому столько дали учебников? Даже Обществознание?!
- Кому надо, - ответил Тимка по-деловому.
Вера Максимовна пояснила:
- Ребятам, у которых только один родитель, стараемся выдать все учебники, их и так не просто в школу собрать.
- У Семена только мать, отец погиб, - шепнула удивленным новеньким Катя.
Вспомнив этот разговор, Василиса представила, как Ильины тащат домой эти огромные стопки учебников для себя и своего друга, который болеет и в школу пока ходить не может, как рассказали девочки, когда новенькие стали после истории спрашивать, кто такой Семён. Еще они рассказывали, что у Семёна есть старший брат, а отец у них погиб на стройке еще до того, как этот мальчик родился.
- Как такое может быть? Как же он тогда родился? А, наверное, мать уже беременная была, - она снова задумалась, - значит, у них в классе тоже есть малоимущий, - подумала Василиса.
Она вспомнила, у них в школе училась одна такая девочка, их в семье было три девочки, отца у них не было, а мать работала в институте техничкой, мыла полы. Девочка была года на три младше Василисы и мама всю одежду и обувь, из которой Василиса вырастала, отдавала маме этой девочки, и она потом в ее старых пальто и сапогах ходила в школу. Одноклассницы Василисы переглядывались, но в лицо ей ничего не говорили, понимая, что девчушка не виновата, что мать не может ей купить новые вещи, но между собой высокомерно шептались, что она носит чужие обноски. Василисе было очень жалко эту девочку. Одежда Василисы была ей великовата, сидела на ней неказисто, висела как на вешалке, потому что девочка была маленькая и тоненькая, тихая и незаметная, как мышка. Василисе казалось, что она такая, потому что она из малоимущей семьи, что у нее нет отца и не кому ее защищать.
Семёна сегодня вспоминали и учителя на уроках, и ребята на переменах, поэтому Василисе казалось, что он не может быть тихим и незаметным, если его все вспоминают, когда его нет в школе, и в ее сознании это не вязалось с тем образом ребенка из малоимущей семьи, который у нее был.
Еще Василиса вспомнила, как к Оленке все время хотел подсесть мальчик с кавказской внешностью, но ему не давали Ильины, да и сам директор просил его пересесть за другую парту. На перемене она спросила у Тани почему Данил должен пересесть, ведь место свободно.
- Место занято, там Семён сидит, поправится и придет.
- Ну так он на другую парте может сесть, - возразила Василиса.
- Нет, это его место, он без Оленки не сможет, они пара, - улыбаясь ответила Таня.
- Странно, пара, как это? - думала про себя Василиса, - Влюбились? И директор это поощряет? У нас бы наоборот на разные ряды посадили, подальше друг от друга, чтобы о глупостях думать было не когда, - недоумевала она, - странно здесь все!
Утром 1 сентября Семён остался один. Оленка и Ильины ушли в школу. Была суббота, мама с братом поехали на рынок и по магазинам, Семёну к новому учебному году нужны были тетради, ручки и прочая канцелярия, особенно карандаши для черчения, запасы Павла, оставшиеся с тех времен, когда он сам учился в строительном институте и много чертил, уже закончились, нужны были новые. Он представил, как ребята стоят сейчас на линейке — радостные, счастливые и очень захотелось быть там, вместе с ними.
- Может быть стоило сходить посмотреть? - подумал он, - хотя бы в сторонке постоял, - но вспомнив жалостливые взгляды ребят и учителей, когда он в школу ходил с костылями, решил, что лучше не надо, - дома долго не засижусь. - Колено при ходьбе уже стало сгибаться почти без боли, боль появлялась, когда он пытался увеличить угол, но над этим он тоже работал, делая попытки каждый час, - Сейчас можно подумать о планах на этот учебный год, чем я буду заниматься, мой личный план.
Первый такой личный план он сделал год назад. В нем были занятия музыкой, французским, азбукой Морзе. Но когда он пришел в школу, планы пришлось поменять: до азбуки Морзе он практически «не дошел», не хватило времени, по французскому языку взял в библиотеке учебник для пятого класса и попробовал заниматься сам, но быстро понял, что должен слышать произношение слов, иначе ничего не получалось, слова запоминал, а произнести их не мог. На первое место вышла общественная работа, она занимала очень много времени, и физкультура, и не только разработка руки.
После того, как Глеб Аркадьевич пригласил его на уроки, он практически восстановил свою программу на перекладине, и если бы не зимняя травма, то к весне точно бы вышел на нормативы кандидата в мастера спорта. Об этом звании Семён больше не мечтал, понимая, что оно не доступно, но сделать программу не менее сложную, чем у Ильиных, пусть и без соскока, было теперь его основной задачей. Летом он не много занимался на турнике в лагере, снова стал подтягиваться, восстановил некоторые упражнения, но все равно до мастерства Ильиных было еще далеко.
Это стало первым пунктом его плана, дальше шли занятия по скорочтению и развитию памяти, этим он занимался по конспектам, привезенным из Евпатории весь август. А еще стенографией. Летом в древне, на чердаке дома бабы Лены, он нашел учебник по стенографии, еще до военный, и хозяйка разрешила взять его в город. Третьим пунктом шла гитара. Он вспомнил, как весной учитель Коли приглашал его на занятия в музыкальную школу. Тогда эта идея казалась ему не реальной. Он, девятиклассник за одной партой с первоклашками, но поговорив с Антоном, как тот учился в музыкальной школе, он с удивлением узнал, что там занятия с инструментом проходят индивидуально, один на один с учителем, общими бывают только сольфеджио и муз литература, может быть еще хор, но это по желанию, и идея с музыкальной школой уже не казалась ему такой фантастичной.
- Французский, - Семён вспомнил прошлогоднюю неудачу. После Нового года он хотел подойти к учительнице французского и поговорить, может быть она согласится заниматься с ним языком, хотя бы раз в неделю, но из-за травмы второй язык пришлось отложить, и теперь Семён решил снова вернуться к этому плану, - поговорить с Антониной Петровной, - написал он следующим пунктом.
Больше сильных желаний, чем еще позаниматься, не было. Семён перечитал список, прикинул, сколько это будет занимать времени и решил остановиться:
- Это бы успеть!
Он снял со стены гитару и стал играть, вспоминая Колин экзамен и их занятия весной. Сначала просто вспоминал, потом достал самоучитель, другие учебники, которые принес ему Коля и стал разбирать ноты, стараясь не думать о том, чем сейчас занимаются ребята в школе. Ему безумно хотелось оказаться сейчас вместе со всеми, хоть одним глазком посмотреть на новеньких, с ребятами пообщаться, кто как провел лето, просто снова оказаться в родном классе, среди друзей.
Около двенадцати раздался звонок в дверь. За порогом стояли нарядные Ильины и Оленка. Они принесли Семёну учебники из библиотеки.
- Как линейка?
- Нормально, - ответил Тимка, понимая, что подробности могут Семёна расстроить, и сразу сменил тему, - Семён, мы к трем на Плешке собираемся, классом пообщаться, - ты как?
Плешкой местные жители называли поляну в парке, который начинался в конце их улицы. Она была на вершине холма, трава нам выгорала еще в начале лета и потом все время стояла желтая, посреди зеленого леса. Там иногда играли в футбол, были поставлены небольшие ворота, а вот посидеть было негде. Однажды ребята постарше сделали там скамеечку и стол, так ее быстро освоили местные алкаши, и ребят поиграть практически перестали пускать, а после драки с поножовщиной эту скамеечку со столом убрали. После этого ребята приспособили под свои посиделки ствол поваленного сильным ветром тополя, на нем выпивать было неудобно. В кустах прятали небольшую доску и когда собиралось много народу, клали ее на пень и большие ветки, получалась еще одна скамейка, а после посиделок прятали доску снова. Постепенно ветки поменьше обрубили на костры и теперь сидеть там было на много удобнее.
Семён был несказанно рад, что его позвали, он расплылся в улыбке
- Я? За!!! - но тут же вспомнил, что идти до Плешки довольно далеко, на много дальше, чем до платформы, куда он вчера днем ходил с Алексеем Николаевичем встречать Оленку, - А если не дойду?
Ребята воодушевились.
- Дойдешь! Мы тебя донесем!
- Только гитару возьми!
Оленка смотрела ему в глаза и тоже улыбалась, подбадривая.
- Ладно! - решился он.
- Если устанешь, на ногу можно будет не наступать, - предложила Оленка и Семён кивнул.
Когда они вчетвером подошли к поляне, весь класс был уже там. Семён шел медленно, поэтому на дорогу ушло времени больше, чем они рассчитывали. Ребята уже сидели на стволе тополя и что-то тихонько пели, с гитарой был и Антон.
- Ребята, смотрите, кого мы вам привели! - громко крикнул Тимка, когда они подошли к поляне. Одноклассники обрадовались, брали его за руки, похлопывали по плечам.
- Молодец!
- Мы уж думали тебя не будет, опять лежишь!
Семён широко улыбался и весело отвечал:
- Нет, належался уже!
- Когда в школу?
- Скучно без тебя! — шумели ребята.
- Отвечать не кому!
- А сами что не отвечаете?
- Нет, это по твоей части, - смеялись ребята.
Семёна посадили на импровизированную скамейку, он убрал костыли и перевернул со спины гитару.
- Ну, как вам новенькие? - спросил он.
- Странные.
- Чужие, так на нас смотрят недоверчиво.
- Вроде говорили отличники, а отвечают не очень.
- Это потому, что историков нет.
- А что, была история? - спросил Семён.
- Была, вторым уроком, первый — классный час.
- И Евгений Александрович сразу спрашивать начал.
- Про детей лейтенанта Шмидта.
- Кто это такой?
- И почему им всегда деньги давали?
- И чего там сложного? - удивился Семён, и тут же рассказал то же самое, что объяснил им в конце урока Директор.
Пока ребята рассказывали Семёну про историю, девочки шептались между собой:
- И чего он в школу не пришел?
- Ему врач не разрешил.
- Сюда же пришел.
- Здесь все свои, а там и ребят много, и родителей, а вдруг его толкнут.
Оленка слушала их и улыбалась.
- Оленка, ты чего молчишь?
- Сюда он без разрешения пришел, Алексей Николаевич сегодня дежурит, не знает, а узнает попадет всем — и ему, и мне, и Ильиным, нагрузки большие ему еще нельзя, но пообщаться с классом он очень хотел.
Девочки замолчали, а мальчишки между тем рассказывали ему про Данила и его пересаживания к Оленке.
- Сем, ты не переживай, мы с ним на перемене поговорили под лестницей.
Семён улыбнулся. Он никогда не одобрял такие «разговоры» Тимки под лестницей, когда тот махал кулаками.
- По-хорошему поговорили.
- И как, понял?
- Завтра посмотрим, если не понял, мы ему еще раз все вместе объясним, - пообещал Антон.
После зимней травмы уже никто из ребят не только в их классе, но и во всей школе не сомневался, что значат для Семёна и Оленки их отношения, и ребята приняли это как должное, поэтому тщательно оберегали эти отношения от посторонних посягательств.
- Мальчики, давайте лучше споем.
- Мы по песням нашим соскучились!
Когда Павел и Наталья Григорьевна вернулись домой и не нашли там Семёна, Павел пошел его искать, но у Алексея Николаевича никто не открыл, а мать Ильиных, только что вернувшаяся с работы, пораньше, в честь 1 сентября, тоже не знала, где ее ребята.
- Значит они все вместе куда-то ушли, - сделал вывод Павел.
Они разговаривали на лестничной площадке довольно громко и на шум вышла Мария Анатольевна.
- Что-то случилось? - спросила она.
- Семёна с ребятами найти не можем, вернулись домой, а нет никого, ни Семёна, ни Оленки, ни моих мальчишек, - пояснила Елена Викторовна.
Учительница улыбнулась.
- Я краем уха слышала, что ребята классом собирались на Плешке встретиться после школы, дела свои обсудить, наверное, и Семён с ними пошел.
Павел закачал головой.
- Это далеко, он давно столько не ходил.
- Не волнуйся, он не один, - успокоила его Елена Викторовна.
- Да, только ходит он еще плохо, как бы еще хуже не сделал себе.
Озадаченный Павел вернулся в квартиру.
- Мам, вот что делать? - растерянно спрашивал он, рассказав все Наталье Григорьевне, - сходить за ним? Обидится, что как с маленьким с ним обращаюсь, а если что-то случится, запнется, упадет? Опять все сначала?
- Павлик, - Наталья Григорьевна попыталась его успокоить, - он не один, и хорошо, что он не отказался, а пошел с ребятами, пообщается, иначе бы дулся на себя весь вечер, а так — вместе со всеми, пусть не в школе, но с друзьями.
Павел зашел в комнату, посмотрел на стену над кроватью Семёна.
- Мам, он и гитару с собой взял.
- Вот видишь, и песни попоют, праздник у них сегодня.
- Да чего и боюсь, как бы спиртное распивать не начали, большие уже.
- Нет, не думаю, они ребята правильные! - уверила сына Наталья Григорьевна.
Когда ребята перепели все песни и разбрелись по поляне, Семён почувствовал, что устал. Он тоже решил походить, с коленом нужно было позаниматься, от неподвижности в одном положении ноги затекли.
- Семён, ты уходишь?
- Да, ребята, мне пора лекарства принимать и вообще.
Оленка взглянула на него и кивнула, она поняла, что Семён устал.
- Семён, ты в школу когда придешь? - стали спрашивать ребята.
- Как врач разрешит. Я постараюсь долго дома не сидеть, некогда, - засмеялся он.
Обратно он шел еще медленнее, усталость сказывалась, поэтому, когда они отошли от поляны, Тимка пошел и предложил:
- Сём, может мы тебя потащим, как в Хромом Короле.
- Нет, так не надо, - Семён сразу вспомнил выволочку после того, как в лагере на марше строя и песни ребята пронесли его пол поля у себя на плечах, - я сам потихонечку.
На больную ногу он уже не наступал, колено побаливало, шли медленно. Ильины шли рядом с ним по обе стороны, готовые в любой момент подхватить его, если Семён начнет падать, и стараясь отвлечь его разговорами, рассказывали про новеньких, про линейку.
Возле дома их встретил Павел. Он не вытерпел и пошел на Плешку, посмотреть вдруг Семёна там нет. Он сразу все понял, поэтому выражать свои опасения и недовольство не стал, и только дома, когда Семён переоделся, снял протез и лег, стал ворчать, что рано ему еще такие дальние прогулки совершать, а Семён слушал и улыбался, он был абсолютно с ним согласен, но не прийти к ребятам сегодня он не мог.
В воскресенье с утра к Семёну пришла портниха. Он встал посередине комнаты, костыли убрали, чтобы они не мешали, и Павел помогал ему держать равновесие и не падать, поддерживая за руки, колено после вчерашней прогулки болело и опираться на ногу Семён не решался. Вероника принесла лоскутки ткани, показать из чего она может сшить костюм, обговорили детали кроя, Павел просил не делать слишком узкие брючины, чтобы протез не обтягивался. Протез она тоже смерила, чтобы понимать, какой примерно должна быть их ширина. Договорились, что она принесет костюм на примерку через неделю. Семён был рад, потому что видел, что Ильины ходят в школу уже не в форме, и по их рассказам, в форме мальчиков в классе нет почти никого.
Весь вечер воскресенья шел дождь, поэтому ребята сидели у Семёна.
Павел позвонил в дверь Алексея Николаевича.
- Павлик, что-то случилось? - обеспокоенно спросил тот, увидев Павла, - Семён?
Павел рассмеялся.
- Нет, с ним все в порядке, Леша, можно я у тебя посижу, у меня в комнате небольшой Комитет комсомола заседает, не стал им мешать.
- Конечно, проходи! - обрадовался врач, - пойдем телевизор смотреть, чайку хочешь?
- Нет, спасибо, я только от стола.
- Рассказывай, что за Комитет.
Павел снова улыбнулся:
- К Семёну Ильины пришли, Оленка, Саша звонит: «Семён дома? Можно я приду, поговорить с ним надо?» «Приходи!» - говорю. Сейчас прибежал, сказал, там какое-то письмо из Горкома пришло, теперь обсуждают.
- Заниматься коленом ему некогда получается?
- Нет, коленом он занимается, это святое, - Павел снова улыбнулся, - только гулять сегодня не сходил.
- Это даже хорошо, он вчера свою «норму» сделал, - засмеялся Алексей Николаевич, про вчерашнюю вылазку Семёна на Плешку он уже знал.
В понедельник была физкультура. Ее профильным предметом выбрали Ильины, Саша, Лиза и Анфиса Кузнецова. Все они серьезно занимались разными видами спорта, но в «большой» спорт идти не хотели: Ильины для спортивной гимнастики слишком выросли, Саша с удовольствием не только бегал на лыжах, но и делал на них разные перевороты и другие «фокусы», пока катился с горки, Лиза увлеклась настольным теннисом, Анфиса занималась в детской спортивной школе волейболом.
На уроке Глеб Аркадьевич очень красочно описал, что их ждет на уроках:
- Вы выросли, стали старше, но вместе с вами выросли и требования к вам, выросли нормативы, которые вы должны сдать на уроках физкультуры, поэтому занимайтесь дополнительно дома или в школе, приходить в зал и заниматься можно после уроков. Если вы раньше могли сдать нормативы исходя из своих природных данных, то теперь этот номер уже не пройдет, без постоянной тренировки сдать их не получится ни у кого. И еще, оценки в этом году вы будите себе ставить сами, вы должны учиться адекватно оценивать и свои возможности, и успехи ваших товарищей, оценки будут коллегиальными, - Глеб Аркадьевич сыпал терминами, показывая, что относится к ним уже как к совсем взрослым, которые должны эти термины знать.
У них началась легкая атлетика. Прыгали в длину и в высоту. Нормативы, действительно, стали на много больше прошлогодних, и даже у отличников не получалось сдать их с первого раза, как раньше.
И еще одно поразило Данила, после чего он передумал делать физкультуру профилирующим предметом, игры ребята судили сами и за это тоже ставилась оценка.
- Вы, будущие учителя, вам придется заниматься с детьми не только на уроках, но и водить их на прогулки, работать в лагерях, и там прежде всего вы будите не играть сами, а судить игры ваших ребят, а это тоже надо уметь, - наставлял Глеб Аркадьевич.
На уроке литературы Светлана Владимировна задала ребятам написать дома сочинение на тему «Уроки лета».
- Чему вы за лето научились, что для себя открыли, какие сделали выводы.
- Мы в прошлом году это сочинение писали, - возразил Сережа.
- Вот и хорошо, очень хочется сравнить, как вы выросли за этот год.
Василиса последний раз писала что-то похожее в пятом классе. «Как я провел лето», а здесь сразу открытия, выводы.
Она вспомнила, как летом с дедом отдыхали в Адлере, купались, ходили в парк «Дендрарий», катались в Лунапарке на чешских аттракционах. Какие здесь можно сделать выводы? Чему научиться? На обратном пути они заехали на родину деда, в небольшой хутор, где сейчас живет одна семья — дальние его родственники. Утром приехали, вечером уехали, что-то деду там не понравилось, да он и ехал-то чтобы только на могилки родителей сходить. Потом она жила в городе. Мама с папой все время проводили в полях СХИ, проводили опыты. Василиса иногда ходила с ними, но опыты были ей не понятны и не интересны. Все это она и написала в сочинении и сделала вывод, что лето прошло зря.
На алгебре Мария Анатольевна сразу хотела дать писать контрольную работу, но ребята взмолились о пощаде, контрольную перенесли на конец недели.
Последним уроком была химия. Здесь тоже пытались вспоминать пройденное в прошлом году.
После урока Данил подошел к учительнице. Она была знакомой его отца, именно с ее легкой руки он оказался в этом классе, надеясь на педагогический талант директора школы, который умеет находить подход к самым сложным ученикам. Была надежда, что Данил продержится в этой школе до ее окончания. Менять школу в старших классах было не разумно, пора было начинать готовиться к вступительным экзаменам.
- Как дела, Данил? Профиль выбрал?
- У вас все предметы такие сложные, - пожаловался ей Данил, - по истории так много читать надо, даже дополнительную литературу задают, а на физкультуре такие нормативы, в других школах на много меньше были.
- Давай ко мне, на химию. У тебя с химией как?
- Вроде нормально было, - хмыкнул Данил, - раньше у меня по всем предметам нормально было, а здесь почему-то все не так.
- Ничего, позанимаешься, подтянешься, все будет хорошо.
И Данил остановился на химии. Потом, позднее, он был этому очень рад, потому что вторым профильным предметом была биология, а она была профильной у Оленки, и рядом с ней не было опекающих ее близнецов.
В первый же день, после пересаживаний на уроке истории, Ильины подошли к Данилу и доходчиво ему объяснили, что у Олёнки есть парень и не надо ее трогать, но Данил только рассмеялся:
- Разве может дэвушка устоять, если за нэй будет ухаживать такой джигит, как я.
И он начал за ней ухаживать, нахраписто и назойливо: то пытается домой проводить, то в кино пригласить, то комплимент сказать, вот только для «вещи» комплиментов он говорить не умел, здесь, на чужбине, он всех девушек воспринимал как неодушевленную «вещь», так учил его дед. Оленка боялась его, шарахалась, когда он подходил к ней, старалась не обращать внимания на его комплименты, в его глазах она видела животную страсть.
Чтобы хоть как-то возвыситься в ее глазах, Данил решил заняться общественной работой, может быть став активистом, он станет более привлекателен в глазах красавицы. Когда-то в пионерском детстве он был председателем совета отряда.
Уже во вторник в классе проходило комсомольское собрание. Оказалось, что Артур — комсорг класса, а Тимка работает в школьном комитете комсомола. На собрании вопросов было три: выборы еще одного члена школьного комитета комсомола, вместо ушедшей из школы Милы, сбор взносов и планы работы на учебный год. Желающих поработать в школьном комитете было двое: Данил и Василиса. Общим голосованием выбрали Данила. Ребятам было интересно, как он будет работать в комитете комсомола. Про Василису все уже догадывались, желания покомандовать в ней было на много больше, чем здравого смысла.
Она обиделась. Пришла домой и стала жаловаться деду:
- Мальчики в классе и так все посты занимают, у нас в школе мальчиков не дозовешься, а здесь - сами все делают.
- Так это же замечательно. Они девочек своих берегут. Будут в школе какие-нибудь вечера, другие мероприятия — предлагай свою помощь, этого нельзя будет не заметить, - посоветовал ей дед.
Вечером Тимка рассказал Семёну об этих выборах с тревогой.
- Все нормально, - успокоил его Семён, - поручи ему что-нибудь такое, - и он открыл свою записную книжку. - Какие направления работы у нас еще не закрыты? - он пробегал взглядом страничку, - патриотическая работа, нет менталитет не тот, не поймут его у нас, - он читал свой список дальше, - экология. Поручи ему разработать и провести в школе какое-нибудь мероприятие по экологии. Сделает — хорошо, не сделает — будет повод задуматься о его пребывании в комитете комсомола школы, только когда будешь поручать задание на комитете, обязательно подчеркни, что он сам вызвался и горит желанием поработать на благо… ну ты сам знаешь.
- Знаю, - усмехнулся Тимка.
- Посмотрим, что за фрукт.
На первом же заседании Совета комсомола школы Данилу дали комсомольское поручение: подготовить и провести общешкольное мероприятие по экологии.
- Что это за штука экология, - недоумевал Данил.
В прочем, по прошлым школам он прекрасно знал, что эти поручения нужны для галочки и выполнять их не обязательно, и он благополучно забыл о своем комсомольском поручении, но в конце сентября на очередном заседании Комитета, Семен вдруг стал спрашивать ребят о выполнении данных поручений. Ребята отчитывались, кто и что уже сделал. Спросили и его, на каком этапе находится мероприятие, когда он будет готов и когда включать его в план работы. Данил опешил, он так и не выяснил, что такое экология и какое мероприятие нужно вообще проводить. Когда Семён и ребята это поняли — получилось не красиво. Его ругали все ребята. Семён молчал, только смотрел на него то ли с насмешкой, то ли с упреком, а в конце сказал, что пошлет его на городскую комсомольскую конференцию, посвященную этому вопросу, чтобы Данил послушал и поучился, как и что надо делать.
Пока Семён не ходил в школу, Олёнка приходила к нему каждый день, сразу после уроков. Однажды она застала его за очень непонятным делом — он читал газету: быстро вел пальцем сверху вниз по газетному столбцу, потом закрывал глаза и рассказывал, о чем статья.
- Ты так быстро прочитал? - удивилась Олёнка.
- Я учусь быстро читать. Хочешь и тебя научу?
- Хочу! - с готовностью согласилась она.
Олёнка села рядом, и он стал рассказывать ей, что при быстром чтении не нужно проговаривать слова, а нужно воспринимать их целиком, расширять периферическое зрение и многое другое.
Он дал ей тетрадь со специальными таблицами для тренировки.
- Откуда у тебя это?
- Когда мы летом отдыхали в Евпатории, мы снимали комнату в частном доме, еще одну комнату снимал старичок с двумя внуками лет 5-6. Однажды я услышал, как они играют в шахматы.
- Услышал?
- Да, они играли в мяч во дворе и одновременно играли в шахматы. Говорили друг другу ходы, например пешка В2-В4
- А так можно?
- И я удивился, подошел к ним, поговорил. Они сказали, что так играть их научил дедушка. Мне стало интересно. Я подошел к нему, когда он вечером сидел во дворе на лавочке и попросил научить меня так же играть в шахматы.
- Он тебя не «послал»?
- Нет, он даже обрадовался, что я этим интересуюсь. Он оказался доктором, психологом. Работает в институте мозга имени Бехтерева над проблемами памяти. Я попросил его рассказать, как вообще можно развить память. Он дал мне список литературы. Я сказал, что очень долго буду изучать всю эту литературу, а он рассмеялся и говорит: « Для упрощения этого процесса существует методика быстрого чтения. Если хотите, я вам расскажу», - Я, конечно, согласился. Это было очень интересно.
Две недели я ходил к нему каждый день, и он занимался со мной, я перерисовал в тетрадь эти карточки для занятий, методику коротенько переписал. А Алексею Николаевичу пришлось все это время заниматься с его внуками.
– А Павел? Он же с вами был?
- Он был не с нами, а с Полиной, домой только ночевать приходил, купался утром и обедал иногда, а потом, когда Полина кончала работу, к ней шел. Он у нее в комнате ремонт делал, или просто…
- Алексей Николаевич никогда об этом не рассказывает.
- Ему досталось от мальчишек, теперь даже не знаю, захочет ли он своих детей иметь, - Семён засмеялся.
- Ты давно уже занимаешься скорочтением?
- Как с гипсом лег, скучно стало, вспомнил и заниматься начал.
- Как успехи?
- Уже ощутимы, но надо заниматься еще, чтобы довести навык до автоматизма. Учебники так читать нельзя, а вот искать информацию, например в библиотеке, когда перелистать нужно много, а время ограничено — очень даже поможет. Заниматься можно всего по 15-20 минут в день, больше на первых порах не получится, устанешь.
- Тогда и я буду заниматься, а Ильины?
- Им это пока не интересно, я предлагал.
Занимались они вместе, упорно и настойчиво, и уже к Новому году оба могли «пробежать» за 2-3 минуты газету, а потом рассказать, что в ней написано. Занимались они и развитием памяти по книгам из списка старичка-психолога, которые умудрился найти Семён.
Занимались и стенографией, вместе разрабатывая сокращения длинных слов, даже составили свой словарь.
Семён с усердием разрабатывал колено после последнего перелома. Он занимался дома специальными упражнениями по нескольку раз в день, ему очень хотелось как можно скорее прийти в класс.
Выходил погулять во двор каждый день. Они ходили с Олёнкой по тенистым дорожкам у дома, иногда садились на скамейку и говорили, говорили, как будто не могли наговориться, как будто не виделись целую жизнь и сейчас им нужно было рассказать друг другу все сразу. Сначала он ходил с костылями, но со среды стал ходить уже с тростью.
В пятницу Мария Анатольевна собрала родительское собрание. К пяти в школу пришли все. Родителям и самим было интересно посмотреть на «новеньких», поговорить о лете, узнать новости в классе. Они давно были знакомы. Знали они и Алексея Николаевича по лагерю поэтому, когда он появился в дверях класса, Елена Викторовна пошутила:
- Алексей Николаевич, и ты обзавелся ребенком?
Остальные заулыбались, а «новенькие» недоуменно переглядывались.
- У нас в классе учится девочка из Георгиу-Деж, - сразу пояснила Мария Анатольевна, - в Воронеже она живет у родственника. Сегодня ее родители не смогли приехать, поэтому Алексей Николаевич на правах опекуна девочки будет присутствовать на нашем собрании.
Наталья Григорьевна на собрание не много опоздала. Когда она зашла в класс, Мария Анатольевна уже предлагала родителям сделать перекличку и познакомиться. Она стала называть имя ученика.
- Аксенова Оля.
Встал Алексей Николаевич. Он не знал, как себя вести, поэтому смущаясь сказал:
- Меня зовут Алексей Николаевич Лебедев, Оленка моя племянница. Я работаю зав отделением травматологии во второй детской областной больнице.
- Архипов Семён.
- Наталья Григорьевна тоже встала и тоже представилась. Она не слышала преамбулу знакомства, поэтому продолжила в том же порядке, что и Алексей Николаевич.
- Я мама Семёна, Наталья Григорьевна. Работаю главным бухгалтером 2-го строительного Треста.
Родители раньше так никогда не рассказывали, где и кем работали, но после этой переклички неожиданно выяснилось, что в классе только одна домохозяйка, мама Антона, остальные все работали: кто в Тресте, кто в НИИ, инженерами, экономистами, преподавателями. Во всяком случае все поняли, что дети из хороших интеллигентных семей.
После знакомства Мария Анатольевна рассказала о дополнительных занятиях по выбранным предметам, о педагогической практике.
- Товарищи родители, ваши дети проучились уже почти неделю в нашем классе, какие у них впечатления? - спросила она.
- Спрашивают строго!
- Как сочинение написали?
- Почему на физкультуре оценки ставят ученики?
Мария Анатольевна подняла руки вверх:
- Давайте по порядку. Я вижу, что вопросы только у «новеньких». Я вас понимаю. Давайте разбираться. Строго спрашивают учителя. Наши дети на это жалуются? - обратилась она к родителям «стареньких» детей.
- Нет, все, как всегда, - ответила мама Тани Бороздкиной.
- Даже пока молчат, что много задают, - поддержала ее еще одна мама.
- Теперь оценки за сочинение, - Мария Анатольевна открыла классный журнал и стала называть фамилии, - ребята, которых я назвала, написали на пять. Есть две тройки, у остальных четыре. Как мне объяснила Светлана Владимировна, она поставила некоторым девочкам четыре потому, что сочинения написаны «казенным» языком. - Мария Анатольевна обращалась к родителям «новеньких» девочек гуманитариев, у которых профильным предметом были русский язык и литература и иностранные языки. - Состоят сплошь из литературных клише и штампов. Она не увидела в их сочинениях мыслей авторов, их отношения к описываемым событиям. Она мне даже пожаловалась: «Было впечатление, что эти сочинения я уже читала. Совершенно безликие».
- Но это ученики, а не писатели.
- Не переживайте, они научатся, у нас очень хороший педагог по литературе. Теперь про уроки физкультуры. Педагог тоже очень хороший. Сам мастер спорта по спортивной гимнастике, заслуженный учитель. Я должна поздравить Елену Викторовну с величайшим достижением ее сыновей. В этом году Артур и Тимур заняли второе место по области по спортивной гимнастике и получили звание «Мастеров спорта».
Родители захлопали.
- Ребята молодцы!
- Поздравляем! - все оглянулись на сидящую на задней парте Елену Викторовну.
- На уроках физической культуры нормативы у детей в этом году стали выше. Они стали старше, нормативы зависят от возраста, поэтому и заниматься нужно больше, и не только на уроках. Спортзал в школе работает до восьми вечера, они всегда могут прийти туда по тренироваться, если что-то не получается на снарядах, или отработать какие-то приемы игры с мячом. Сейчас у них будет легкая атлетика, это на спортивной площадке на улице. Бег, прыжки в высоту, в длину, с разбега и с места. Желающие смогут сдать нормы на значок ГТО, для этого в октябре будет назначен день. Обычно это бывает в воскресенье. Когда погода портится ребята занимаются в спортивном зале. У них по программе в первом полугодии игры с мячом, сдача норм общефизической подготовки, это отжимания, упражнения на пресс, прыжки с места и самое трудное у мальчиков — подтягивание на турнике. Там с оценкой все просто — сделал норматив — есть оценка. Ближе к зиме будет спортивная гимнастика - упражнения на брусьях, перекладине, опорный прыжок, у мальчиков силовая гимнастика на кольцах.
- Опорный прыжок это через козла? - уточнил кто-то из пап.
- Он, родимый! - откликнулась чья-то мама и все засмеялись.
- Так почему же оценки по физкультуре будут ставить сами дети? Им учитель так сказал.
- Потому, что класс с педагогическим уклоном и наши ученики должны уметь оценивать результаты учебы. Глеб Аркадьевич решил опробовать на нашем классе новую методику. Дети будут обсуждать оценку каждого ученика, ставить ее коллегиально, но если он с оценкой согласен не будет, он поставит то, что посчитает нужным, это право любого учителя.
- А если ребенок не спортивный?
- Значит ему нужно больше заниматься дополнительно. Поблажек по физкультуре у нас нет и не будет. И еще хочу предупредить родителей сразу. По программе физкультуры в старшей школе есть поход с ночевкой на 30 км. Обычно в нашей школе в этот поход ребята ходят в конце 9 класса. Это трудно, чтобы ваши дети выдержали это испытание, к нему нужно тоже готовиться: ходить на большие расстояния, желательно с грузом. Дети понесут сами все, что нужно будет для их жизнеобеспечения: продукты, палатки, спальники.
- Они с этим даже обращаться не умеют.
- Перед походом у них будет несколько занятий, где им все покажут, но физическую выносливость за неделю развить нельзя, поэтому пусть ваши дети начинают готовиться к походу уже сейчас.
- Куда пойдут?
- Как в прошлом году?
- Обычно старшеклассники ходят вдоль водохранилища. Куда пойдут в этом году, пока не знаю.
- А справку можно будет принести, освобождение от похода?
- Нет, поход — это часть программы по физкультуре и не идет только тот, у кого освобождение от занятий. В нашем классе такое освобождение одно, у всех остальных первая группа здоровья, то есть ограничений нет.
При упоминании об освобождении все сразу поняли, о ком идет речь. Наталья Григорьевна опустила голову.
- Мария Анатольевна можно вопрос?
- Да.
- Скажите, вы всегда будите задавать ребятам по 12-15 примеров решать? Моя часами сидит решает!
Родители зашумели, особенно «новенькие».
- Успокойтесь. Все примеры, которые я задавала на этой неделе порешать, ребята проходили в прошлом году, сейчас мы их только повторяем, вспоминаем, они не должны вызывать у детей затруднения. Завтра я проведу самостоятельную работу, а с понедельника начнем изучать новую тему.
Мария Анатольевна вышла из класса. На собрание хотел прийти Евгений Александрович, но его не было, и она пошла узнать почему. Родители стали разговаривать между собой.
К Наталье Григорьевне сразу стали подходить мамочки других учеников и расспрашивать ее про Семёна: что с ним, где он, как себя чувствует и когда придет в школу. Она только махнула рукой.
- Семён летом опять неудачно упал, - сказал за нее Алексей Николаевич, - повредил коленную чашечку. Сейчас гипс уже сняли, но колено нужно разрабатывать. Он молодец, старается, я думаю, что он сможет в школу скоро прийти.
- Господи, бедный мальчик, - вырвалось у Серёжиной мамы, - всю весну болел, и сейчас опять!
- Директора, к сожалению, нет сейчас в школе, его срочно вызвали в ГорОНО, он очень хотел поговорить с вами, рассказать про летнюю практику, - продолжила Мария Анатольевна собрание, когда вернулась.
- Что, опять огород сажать будем?
- Нет. Практика будет педагогическая. 16 человек поедут в наш лагерь работать вожатыми, остальные будут работать вожатыми в школьном лагере. Подробнее от этом мы расскажем в конце учебного года, а вы пока должны определиться с пожеланиями детей, но должна заметить, что работа вожатым, это не то же самое, что быть в лагере ребенком, это совершенно другой уровень ответственности.
- А они смогут работать вожатыми, ведь они сами еще дети? - стали спрашивать родители.
- Мы надеемся, что смогут, а чтобы им было легче, ставим двоих на один отряд, будут еще и воспитатели. Некоторые ребята из класса уже работали в лагере этим летом и у них не плохо получилось.
- Да? Когда?
- Кто?
- В первую смену. Евгения Александровича перед самым началом смены положили в госпиталь, пришлось срочно делать перестановки в кадровом составе. Александра Борисовича назначили директором, а старшим пионервожатым работал Семён, на полставки. Так же ставку физрука разделили Ильины. Оленка вела школу танцев и была библиотекарем. И работали ребята отлично!
Мама Василисы была от собрания под большим впечатлением. Новые люди, доброжелательные, интеллигентные. Никаких подвыпивших мамаш, как в их старой школе, ни папаш бывших уголовников. Она сидела рядом со словоохотливой мамой Серёжи, которая сама с удовольствием рассказывала ей и про приезжую девочку, и про больного мальчика, и про летний лагерь.
- Хулиганы в классе есть? - спросила мама Василисы.
- Какие хулиганы? - мама Серёжи сначала даже не поняла вопрос.
- Мальчики, которые к девочкам пристают, ведут себя плохо, уроки срывают.
- Не было у нас в классе никогда никаких хулиганов и к девочкам никто никогда не приставал, - успокоила ее мама Серёжи.
- А у нас в старой школе пол класса таких было. Не поверите, деду приходилось Василису из школы встречать, она их боялась.
- Нет, у нас мальчики хорошие, за своих девочек горой стоят. Да и за других тоже. Я ни разу не слышала, чтобы девочек обижали.
Дома Василиса с пристрастием расспрашивала маму о собрании.
- Как тебе наш класс?
- Хороший должен быть класс, судя по родителям. Скажи, а что за приезжая девочка с вами учится, которая живет с опекуном.
- Приезжая? Я не знаю.
- Оля Аксенова, кажется.
- А, Оленка, но я не знала, что она приезжая. Она такая красивая, тоненькая. Ей мальчики проходу не дают, а она их будто не замечает. Девочки говорят, что они с одним мальчиком пара.
- Что значит пара?
- Ну, дружат, ходят вместе, гуляют, правда тот мальчик сейчас болеет и в школу пока не ходит.
- А, там врач про какого-то мальчика рассказывал, что тот летом упал неудачно, коленную чашечку повредил. Его, кажется, зовут Семён.
- Про него учителя на каждом уроке вспоминают, особенно если никто ответить не может, сразу говорят, что был бы Семён он бы сразу ответил и решил. Мам, неужели такие люди бывают, которые могут ответить на любой вопрос учителя?
- Наверное мальчик отличник.
- Наверное, только болеет часто. Про него ребята рассказывали, что он в прошлом году всю третью четверть пропустил, в больнице лежал. Думали даже, что он экзамены сдать не сможет и от класса отстанет, а он пришел в апреле и все нагнал, и экзамены на отлично сдал.
- Вот с таких мальчиков и надо брать пример, - улыбнулась мама.
Вечером, вернувшись с собрания, Алексей Николаевич предложил Семёну прогуляться еще раз.
- Если ты устал, не нужно, в следующий раз. Сколько вы сегодня с Олёнкой прошли?
- Мы до «Зеленого театра» дошли, но я уже отдохнул, пойдемте.
Они вышли из подъезда и пошли через дорогу в сторону школы. Семён заметно хромал, хоть и переносил часть нагрузки с колена на руку.
- Сейчас идем, где больно? - спросил врач.
- Боли нет, просто чувствую колено.
- Это нормально, вот если боль появиться, то сразу нагрузку с ноги убрать надо.
Незаметно они дошли до школы. Семён сел на скамейку возле крыльца.
- Хочется в школу? - спросил, улыбаясь, Алексей Николаевич.
- Конечно хочется, я уже соскучился.
- А сможешь, сил хватит?
- Не знаю, пока не попробовал, сказать не могу.
- То есть еще не уверен в себе?
Семён замолчал.
Из дверей вышел Директор и начал спускаться с крыльца. Увидев Алексея Николаевича, удивился:
- Ты что здесь делаешь?
- Пытаюсь понять, можно Семёна уже в школу отпустить, или еще дома подержать?
- А сам он как думает?
- Он тоже еще не уверен.
Евгений Александрович оглянулся и увидел Семёна.
- Что же ты так, тебе в школу предлагают, а ты не уверен. Хвататься за возможность надо, а там посмотришь.
- Я понимаю, только посмешищем для ребят быть не хочется.
- Семён, я тебя не узнаю, ты словно на два года назад вернулся, когда мы тебя перед московской операцией в школу водить начали, тогда тоже ребят стеснялся.
- Сейчас другое, в классе новенькие.
- И что, их всего семь человек. Неужели ты думаешь, что мы позволим кому-то тебя обидеть? Или ты не этого боишься?
- Олёнка меня с ними не вольно сравнивать будет.
- За это ты не переживай, никого в классе нет, чтобы она с тобой рядом поставить смогла.
- Хорошо. Завтра можно в школу?
- Эх ты, сразу захотел, я думал в понедельник тебя выписать. - удивился врач.
- А я завтра попробую, вместо прогулки, такая репетиция будет, а в понедельник уже со справкой. Можно так, Евгений Александрович?
Директор улыбнулся и махнул рукой.
- Только у меня костюм еще не готов, - признался Семён, - портниха в воскресенье принесет его на примерку.
- Ничего страшного, придешь в рубашке и брюках, на улице тепло, - согласился Евгений Александрович.
Семёна на уроках вспоминали часто. И учителя, и сами ребята, и Василисе все больше хотелось познакомиться с ним. То он задачки решает по физике, которые даже победитель прошлогодней городской олимпиады решить не смог, то по математике домашнее задание сделает правильно один из всего класса, то болезни его вспомнят, то шутки. Ребята никогда не говорили, чем он болеет, но Василиса из их разговоров поняла, что он много пропускает уроков, иногда месяцами учится дома, поэтому занимается много и все всегда знает. И всегда про него все спрашивают у Оли Аксеновой или у Ильиных.
- Может она ему родственница? Фамилии разные, но всякое бывает, - думала Василиса.
Разговор о них, как о паре был всего один раз, и его Василиса почему-то во внимание не принимала. Не «складывалась» у нее в голове эта информация.
- Да они соседи, на одном этаже живут, - услышала однажды краем уха.
- Что же это за мальчик такой? - думала Василиса и рисовала в своем воображении полного, болезненного, смешливого добряка в толстых очках, потому, что много читает и занимается уроками и бледного от того, что постоянно сидит дома, в синем потрепанном школьном костюме с чужого плеча, потому что у него одна мама и все деньги уходят на его лекарства, - наверное плохо ему дома сидеть, одиноко, - подумала она и ей сразу захотелось взять над ним шефство.
Обычно утром Ильины выходили в школу первыми, звонили Оленке, она выходила из квартиры, и все вместе шли в школу. В субботу Оленка вышла пораньше и сама позвонила Ильиным в дверь.
- Оленка? - удивился Тимка, открывший дверь, - что-то случилось? В школу еще рано.
- В самый раз, - засмеялась Оленка, - сегодня с нами идет Семён!
- Семён?! - воскликнул Тимка, - Артур, бежим, Семён в школу идет! - закричал он на всю квартиру, а так как дверь была открыта, то слышно было и на весь подъезд.
Услышала этот победный клич и Мария Анатольевна, которая вышла из квартиры минутой раньше и уже спускалась по лестнице. Она радостно улыбнулась.
Ильины стали быстро обуваться. Тимка бегал в одном штиблете, собирая забытые ручки и карандаши. Семён тоже обувался. Дверь в их квартиру была приоткрыта, и он слышал, как радуются его друзья, и улыбался, предвкушая такие же радостные встречи и в классе, и в школе.
- Что же он вчера ничего не сказал, - радостно ворчал Артур, завязывая обувь.
- Ему Алексей Николаевич вечером поздно разрешил в школу пойти сегодня, как пробный день, потом будет смотреть, писать с понедельника справку или еще подождать.
- То есть, если сегодня Семён сильно устанет, то в понедельник он в школу не пойдет? - уточнил Артур.
- Все может быть, - вздохнула Оленка.
В субботу Василиса пришла в школу, как всегда, за пять минут до звонка. Зайдя в класс, она увидела в углу, где обычно сидели Ильины и Олёнка, не знакомого мальчика. Он был темноволосым, не высоким, худеньким, подвижным, загорелым, в светлой рубашке и таких же светлых брюках, с красивыми чертами лица, и очень обаятельным. Он смеялся и шутил с ребятами, отвечал на их вопросы, и Олёнка на сводила с него глаз.
Прозвенел звонок. В класс вошла Мария Анатольевна. Оглядев притихших ребят, она увидела незнакомца и улыбнулась:
- Садитесь. Ну вот, теперь мы все в сборе. Семён, ты вовремя, у нас контрольная работа. Ты как — с нами ее напишешь, или перенесем? - спросила она Олёнкиного соседа.
- Я с вами, - весело ответил он.
- Так это и есть их легендарный Семён, - удивилась Василиса. Он был совсем не похож, на составленный в ее воображении портрет.
Учительница написала на доске два варианта примеров. Василиса не решила еще и половины, когда услышала довольный голос Марии Анатольевны:
- Семён, если ты решил, сдавай работу и выйди, не мешай остальным.
Василиса удивилась, ведь даже их хваленые математики еще возились с примерами, а этот новенький старенький уже решил их. Она украдкой смотрела на незнакомца. Он показался ей каким-то необыкновенным. От него как будто расходились какие-то лучи, стало спокойно и тепло.
Семён встал из-за стола, бросил Ильиным шепотом: - я в комитет, - и пошел сдавать свою работу.
Данил тоже заинтересовался этим мальчиком.
- Так вот ты какой, мой соперник, - думал он, разглядывая новенького в маленькое зеркальце, которое стал носить в школу, чтобы наблюдать за Оленкой на уроках, его посадили на парту ближе к доске в соседнем среднем ряду, - быстро он решил, - удивился Данил.
Сам он «застрял» на предпоследнем примере, что-то в нем не сходилось и Данил злился.
Он смотрел, как Семён шел между рядами к столу учителя. Сначала он ничего не заметил, и только когда Семён отдал свой листочек Марии Анатольевне и пошел к выходу, ему что-то показалось странным в своем сопернике. То, что это и есть парень Олёнки он не сомневался, достаточно было одного взгляда на нее, когда она на него смотрела, как она на него смотрела, чтобы это понять.
Пока Семён шел к двери Мария Анатольевна быстро сверила его ответы со своими.
- Все верно, отлично, молодец, - Семён улыбнулся и вышел.
В коридоре он встретил Евгения Александровича, радостно поздоровался с ним.
- Ты что не на уроке? Что-то случилось?
- Нет, все в порядке, контрольная у нас по алгебре.
- Ты не пишешь?
- Я уже сдал, я эти примеры дома решал, Мария Анатольевна мне свою методичку на неделе оставляла, вот я все по теме и прорешал.
Евгений Александрович вдруг вспомнил, как год назад начиналась подготовка к олимпиадам, Семёну стало скучно на уроках.
- Если тебе опять скучно, можешь начинать к олимпиадам готовиться, - пошутил он.
- Нет, у меня сейчас других дел много будет, вот решил в комитет зайти, осмотреться.
- Ну, осмотрись, - Евгений Александрович похлопал его по плечу, - на истории тоже спрошу, оценок у тебя нет. И если устанешь — приходи отдыхай.
- Спасибо, Евгений Александрович, я понял.
Что с Семёном не так, Данил понял только после третьего урока, на перемене они с Олёнкой шли перед ним в кабинет биологии. Семён хромал и опирался на трость.
- Это он коленную чашечку себе повредил, - догадался Данил.
Первые дни он присматривался к Семёну. Этот выздоровевший мальчишка, казалось, заполнил собой все.
После появления Семёна жизнь в классе стала на много беспокойнее, даже уроки стали проходить интереснее и веселее. Он всегда шутил, если возникала непредвиденная ситуация или кто-то долго тянул с ответом, и шутки его были смешные и не обидные, как у Данила. Много задавал вопросов учителям, не обычных вопросов, например на уроке физики спрашивал, как проводит электрический ток не идеальный газ, а газ с капельками воды, например атмосфера, и сколько нужно воды в воздухе, чтобы электрический ток возник и куда он будет двигаться. Однажды они с Александром Борисовичем пол урока спорили о стоячей волне и опытах Николы Теслы.
- Откуда он все это знает? - удивлялись все новенькие, даже физик Веня, который в прошлом году на олимпиаде Семёна обошел.
Но такие вопросы он задавал не только на физике, но и на всех остальных предметах, при этом отвечая на вопросы учителей, на которые никто в классе ответить не мог.
На переменах часто Семён часто спрашивал ребят, как лучше провести то или иное мероприятие, что им будет интересно, советовался с ними по другим вопросам.
Данил с удивлением узнал, что Председателем комитета комсомола школы является именно он, а не Тимка, который его просто замещал.
Не отметился успехами Семён только на физкультуре, он на уроки не ходил.
Еще Данилу казалось странным, что при всей его популярности, девочки не «вешались на него гроздьями», только новенькие «пожирали» его глазами. Не «вешалась» на него и Олёнка, она была его другом.
- Может у них и нет ничего, может друзья с детства, поэтому и сидят рядом, - думал Данила, - ни кто ничего не рассказывает про них, как обычно бывает, если в классе заводится парочка влюбленных, да и не похоже, что между ними что-то есть — ни записочек на уроках, ни держаний за руки, ни обнимашек тайком под лестницей, ни томных глаз, - продолжил свои раздумья Данил, вспоминая знакомые парочки в других школах, где ему пришлось учиться.
И все-таки между ними что-то было, это он почувствовал сразу. По ее взгляду, по его трепетному отношению к ней, вот только они не демонстрировали это, но и не старались скрыть. Их поведение друг с другом было естественным, но самым странным было то, что другие ребята тоже относились к этому как к чему-то само собой разумеющемуся, и не только ребята, но и учителя.
Когда ребята после уроков выходили из школы, в вестибюле к ним подошла невысокая женщина.
- Мама?! - удивилась Оленка.
- Я вчера на собрание не смогла, решила сегодня приехать.
- Мама, знакомься, - Олёнка подвела ее к ребятам, - это Семён, а это Артур и Тимур.
Мама протянула руку Семёну, с интересом разглядывая мальчика, ради которого ее дочь практически ушла из дома и живет теперь у совсем не знакомого человека.
Семён ответил ей тем же и пожал ей руку, глядя в глаза:
- Очень приятно.
- Альбина Николаевна, - представилась женщина.
Ильины тоже с интересом разглядывали маму Оленки.
- Ребята, вы идите, мы к Марии Анатольевне поднимемся, - сказала Оленка.
Они поднялись на второй этаж и зашли в кабинет математики. Классная руководительница сидела за столом, проверяла тетради.
- Мария Анатольевна, можно? - спросила Оленка, заглянув в дверь класса.
- Оленка, конечно, заходи!
- Моя мама приехала, - они зашли в класс.
- Очень хорошо, Альбина Николаевна? Я правильно запомнила?
- Да, - улыбнулась мама.
- А я классный руководитель Мария Анатольевна, - они пожали друг другу руки, вы присаживайтесь.
- Извините, вчера у меня было дежурство, я не смогла на собрание приехать, - начала оправдываться мама, а Оленка тихонько вышла из класса.
- Ничего страшного, я все прекрасно понимаю, - улыбнулась Мария Анатольевна, - у вас замечательная девочка, умная, талантливая! Она в прошлом году всю школу танцевать научила, а что она делала с ребятами в лагере! За ней малыши хвостиком бегали, все просили движения показать. Знаете, это очень показательно, если дети идут к кому-то сами, без принуждения, значит человек сумел их заинтересовать.
Мама Оленки улыбалась, так ее дочку еще никто не хвалил.
- А как у нее с учебой?
- С учебой все замечательно. На уроках она активно работает, отвечает у доски, - Мария Анатольевна открыла журнал и стала его листать, - история пять, алгебра пять, Оленка очень хорошо отвечала у доски. Биология пять, за сочинение у нее пять стоит. Сегодня писали самостоятельную работу, я думаю, что она с ней тоже легко справилась.
- Почему вы так считаете? - удивилась мама.
- Они занимаются все вместе: и Семён, и Ильины, и Оленка, а в компании учеба всегда эффективнее получается.
- Списывают?
- Нет, что вы, - засмеялась Мария Анатольевна, - разбираются, объясняют друг другу, если что-то не понятно.
Мама Оленки улыбнулась, потом собралась и спросила
- Скажите, Мария Анатольевна, а как она живет? Я не много переживаю, все-таки там взрослый мужчина.
- Не переживайте, Алексей Николаевич очень порядочный человек, известный доктор, к тому же невеста у него есть, они работают вместе.
- Так Оля может ему жениться мешает?
- Нет-нет. Там все сложно. Сейчас они пожениться не могут, у той девушки мать больная, с головой у нее нехорошо, она ей замуж не дает выйти, поэтому Оленка никому не мешает, а если даже Алексей и женится, то мы найдем, где Оленка будет жить: я одна живу, Евгений Александрович, наш директор, тоже один живет, место мы ей найдем. Вы очень правильно сделали, что согласились на девятый класс. Девочке здесь лучше. Все-таки в школе они еще дети, а в училище там они себя уже взрослыми чувствуют и покуривать начинают и вообще. Да и в институт она сразу поступит. Алеша говорит, что, получив диплом медсестры мало кто идет дальше учиться, им уже жить хочется самостоятельно, а в институте еще шесть лет, да и переучиваться там приходится, установку в голове менять. Ведь для медсестры что главное?
- Выполнять предписания врача, - подумав, ответила мама Оленки.
- Вы совершенно правы, а врач — это уже ответственность, он сам принимает решения.
Мама Оленки молчала. Она сама была медсестрой и не раз думала об этом. По молодости после мед училища тоже хотела поступать в институт, но вышла замуж, родилась дочка и стало не до учебы.
Оленка стояла в коридоре у окна напротив двери в класс.
- Оленка? Ты что здесь? - спросил ее проходящий мимо Евгений Александрович.
- Я маму жду. Она вчера на собрание не смогла, приехала сегодня. Они там с Марией Анатольевной разговаривают.
Евгений Александрович зашел в класс.
- Альбина Николаевна знакомьтесь, наш директор школы Евгений Александрович, - представила его классная руководительница.
- Очень приятно с вами познакомиться Альбина Николаевна! Всегда очень хотел поблагодарить Вас за то, что отпустили Оленку прошлой зимой! Мальчик бы без нее не выжил. Спасибо Вам! - и он пожал ей руки, обхватив их своими ладонями, - и за то, что сейчас разрешили ей учиться в этом классе, спасибо! У вас замечательная дочка!
- Да, - поддержала его Мария Анатольевна, - я сейчас напишу вам свой домашний телефон, чтобы в любое время вы могли позвонить, если возникнут какие-то вопросы или…
- И мой телефон напишите, - тут же предложил Евгений Александрович, - и школьный, и домашний, - он многозначительно посмотрел на Марию Анатольевну.
Домашний телефон директора школы из родителей знали только Наталья Григорьевна, Ильины и отец Антона, и то больше, как сосед по дому, а у Ильиных номер телефона остался еще с тех времен, когда их бабушка Галина Николаевна работала учителем в школе.
После беседы с учительницей и директором Оленка повела маму домой. Квартира была пуста, Алексей Николаевич сегодня дежурил в больнице. Оленка набрала его номер в больнице и сказала, что приехала ее мама, тот сразу попросил дать ей трубку. Они говорили долго. Мама большей частью молчала, только счастливо улыбалась, потом она сказала, что они с Оленкой на ночь не останутся, поедут домой, а завтра Оленка вернется в город.
Вечером Ильины зашли к Семёну домой. Он очень устал в школе, снял протез и делал упражнения, разрабатывал колено, сидя на ковре.
- Семён, в кино с нами пойдешь? - спросил Тимка.
Семён вздрогнул, и хотел отказаться, а Артур тут же добавил:
- Мы решили на завтра билеты взять.
Семён сразу посмотрел на них, улыбнулся и спросил:
- На какой сеанс вы хотите?
- Вечером, часов в 6.
Он радостно закивал.
- А можете на нас два билета взять? Оленка к этому времени должна вернуться из дома.
- Конечно, купим и для Оленки! - обрадовались близнецы.
В комнату зашла Наталья Григорьевна.
- Куда вы его агитируйте? - спросила она улыбаясь.
- В кино, завтра вечером, вместе с Оленкой.
- Конечно, пусть сходят, завтра он не такой уставший будет, как сейчас, - Наталья Григорьевна вышла из комнаты.
- Тогда мы пойдем.
- Ты как сегодня? - спросил Артур.
- Устал, - признался Семён, - но думаю завтра все будет нормально.
Пока мальчишки обувались в прихожей, Наталья Григорьевна подошла к ним и дала денег на билеты.
- Это за Семёна и Оленку и спасибо вам, ребята! Хоть куда-то его вытащили, а то все дома сидит.
Ильины смущенно улыбнулись и вышли, а Наталья Григорьевна вернулась к Семёну в комнату:
- Ну вот, в кино сходите, - тоже улыбалась она, последние два года Семён редко выбирался в «город», то плохо себя чувствовал, то некогда было.
Семён все еще сидел на полу. Свои упражнения он уже закончил, но вставать при маме не хотел, он знал, что мама никак не может привыкнуть к его «неуклюжести», когда он без протеза, и сейчас, если увидит, что он встает, непременно захочет ему помочь и будет сдерживать себя, потому что Семён всегда сердится, если ему помогают, когда он об этом не просит.
- Я последний раз в кино был в декабре, - вспомнил он, - после олимпиад, когда Алексей Николаевич меня в школу неделю не пускал, боялся, что у меня нервный срыв будет, - Семён улыбался, вспоминая, как по полдня бродил по городу.
- Хочешь, я в профкоме билеты поспрашиваю в театр или в цирк? - снова спросила Наталья Григорьевна.
Семён пожал плечами:
- Спроси, - он что-то вспомнил и быстро добавил, - на балет, Оленке интересно будет.
- А тебе? - засмеялась Наталья Григорьевна.
- И мне тоже.
- Хорошо, узнаю, или можно в кассе театра купить.
Она вышла из комнаты.
Вечером он позвонил Оленке:
- Оля, возьми трубку, мальчик твой тебя спрашивает, - услышал он на другом конце голос ее мамы.
- Семён? Что-то случилось? - испуганно спросила Оленка.
- Нет, хотел узнать, с какой электричкой ты завтра вернешься?
- Я хотела приехать с 16-ти часовой, она в Березовой роще в 17-15 бывает.
- Замечательно, значит мы успеем в кино, Ильины за билетами поехали, хотят на 18 часов взять и на нас с тобой тоже. Ты как?
- Я с удовольствием, но могу не успеть, я вещи беру, их надо будет домой занести.
- Алексей Николаевич тебя не встретит?
- Он завтра опять дежурить будет.
- И что молчишь? Мы с Павлом вместе придем на платформу, он вещи твои заберет, а мы сразу в «Утюжок» поедем. Оленка, ты не стесняйся, говори, если с тяжелыми вещами едешь и тебя встретить надо, я прийти могу, или Павел, или Ильины, когда Алексей Николаевич занят.
- Хорошо, спасибо вам, - засмущалась Оленка.
В воскресенье утром портниха принесла Семёну померить костюм. Ткань была очень приятная на ощупь, темно-коричневая и очень подходила к загорелому лицу Семёна. Костюм сел как надо. Он не сильно повторял веяния моды, но модные элементы были. Они добавляли костюму элегантности и лоска. Даже его трость с этим костюмом смотрелась естественно и респектабельно.
- Красавец, - ахнул Павел, - совсем большой стал.
Мама только всплеснула руками и отвернулась, вытирая навернувшуюся слезу.
- Может быть брюки еще одни сшить? - спросил Павел.
- Давайте, - согласилась портниха, - я там запас внизу побольше сделаю, мальчики быстро растут.
Семён смотрелся в большое зеркало. В костюме он почувствовал себя взрослым. Это было новое чувство, которое мучило его с весны, с тех пор как он начал поправляться после зимней травмы. Сейчас оно оформилось, и он понял, что он перестал быть маленьким мальчиком, он стал взрослым и теперь он сам в ответе за все, что с ним происходит.
Сеанс закончился около восьми, на улице уже было почти темно. Ребята долго стояли на остановке, ждали трамвай и обсуждали фильм «В моей смерти прошу винить Клаву К», пришел трамвай двойка, в СХИ на ней уехать было нельзя.
- Едем или подождем пятерку? - спросил Артур.
- Едем, пятерку можно долго прождать, а от поворота мы можем пешком дойти! - предложил Тимка.
- Семён, ты как?
- Я дойду, - согласился Семён, ему не хотелось, чтобы ребята из-за него еще час стояли на остановке.
Они вышли на повороте, дальше трамвай сворачивал в сторону от их дома, разговаривая незаметно прошли пару остановок и только перед подъемом в горку за стадионом «Динамо» Семён остановился. Он уже устал, и подниматься в горку ему было пока неудобно, колено до нужного угла еще не сгибалось.
- Семён, что? - удивился Тимка, а потом поняв предложил, - давай мы тебя на закорках в горку…
- Нет, я сам попробую, только медленно получится.
- Ничего, мы не торопимся! - улыбнулась Оленка.
Семён действительно пошел медленнее, он делал шаг левой ногой, а правую потом подтягивал. Когда он покачнулся, Тимка сразу подскочил к нему и подставил руку, чтобы Семён мог опереться на нее. Только сейчас ребята поняли, что Семён еще не совсем здоров. Нет, они знали об этом и раньше, но сейчас увидели это.
- Семён, извини, надо было подождать трамвай, мы глупцы! - чертыхался Артур.
- Ничего страшного, - успокаивал их Семён.
- А если завтра тебе плохо будет из-за этого, и Алексей Николаевич справку не даст?
- И в школу не пустит?
- А мы ему не скажем, - Семён лукаво улыбнулся и посмотрел на Оленку.
- Все равно он тебя завтра утром смотреть придет, когда справку принесет после дежурства, - ответила Оленка.
- Так, Семён, давай, садись! - Тимка решительно встал перед ним и не много присел, чтобы Семён мог взять его за шею.
- Может я сам? - неуверенно спросил Семён, он уже совсем устал, но быть «наездником» не хотелось.
- Садись, это лучше, чем в школу не ходить, никто не узнает.
Семён отдал трость подошедшей Оленке и посмотрел ей в глаза. Оленка улыбнулась и кивнула:
- Никто.
Тимка, изображая лошадь, побежал в горку, неся на спине друга, Артур с Оленкой побежали за ними. На верху он остановился и стал их ждать. Семён осторожно сполз со спины.
- Все, спасибо, дальше я сам.
- Семён ты устал.
Артур подбежал и тоже встал перед ним:
- Я тоже хочу побыть боевой лошадью, - он повернулся и присел, подставляя спину.
- Ну, раз так! - Семён взялся за его шею одной рукой, а второй стал размахивать, как будто в ней была сабля, - за Родину!!! - закричал он, включившись в игру.
Они бежали по улице, вдоль «свечек» - таких же, как и их дом одно подъездных девятиэтажек. Немного не доходя соседнего дома Артур остановился, и Семён слез, сразу став серьезным.
- Спасибо, ребята, теперь я сам, а то вдруг Евгений Александрович увидит, как вы меня тащите, сразу Алексею Николаевичу звонить начнет, что со мной плохо.
- А звонить не надо? - спросила Оленка, глядя ему в глаза.
- Нет, все хорошо, просто я устал. Завтра все будет нормально. Правда!
Утром Алексей Николаевич задержался на работе, у него была срочная операция, поэтому Семён собирался в школу сам, без осмотра врача и справки. Вчерашняя прогулка еще чувствовалась, колено побаливало. Он сделал свои упражнения, но это не помогло. В школе на большой перемене пришлось идти к Директору в кабинет.
- Можно, Евгений Александрович, - заглянул он в дверь.
- Семён? Проходи! Устал?
- Не много, - Семён сел на кожаный диван, - надо упражнения поделать, а это лучше без протеза.
Евгений Александрович кивнул.
- Делай, я мешать не буду, - он вышел из кабинета, сказав своему секретарю, - туда пока никого не пускай, пусть Семён отдохнет, Ильины за ним в конце перемены придут.
Семён снял протез и стал разрабатывать колено, упражнения были не сложными, но повторять их нужно было часто.
Когда Евгений Александрович вернулся в кабинет Семён лежал.
- Что, совсем плохо?
- Нет-нет, все хорошо, - поспешно ответил он, но Директора обманывать он не умел.
- В субботу ты выглядел лучше, что случилось?
Семён помолчал:
- Мы вчера в кино с ребятами ходили, потом трамвай долго ждали, пришлось ехать на двойке, устал.
Евгений Александрович улыбнулся. Он все понял. Несмотря ни на что Семён оставался подростком, которому хочется и в кино с друзьями сходить, и погулять вечером.
- Ладно, отдыхай, что у вас сейчас?
- Литература.
- Может и урок полежишь?
- Нет, на урок я пойду, как же я литературу пропустить могу?
В кабинет зашел Артур:
- Здравствуйте, Евгений Александрович, - он посмотрел на Семёна, - Ты как? На обед идешь?
- Да, конечно! - Семён встал и заметно прихрамывая пошел к двери.
- Если совсем плохо, врача вызовем, - предложил Директор.
- Нет, все хорошо.
- Он все знает? - спросил Артур, когда они вышли из кабинета.
- Он меня вычислил, ладно, все нормально.
На уроке литературы, Светлана Владимировна раздавала их тетради с сочинениями.
- В этот раз мне очень понравилось сочинение Артура, - она положила перед ним тетрадь, - Артур, зачитай нам, пожалуйста начало и выводы.
Артур вдруг застеснялся.
- Хорошо, я сама, можно? - Артур кивнул. - В сочинении он описал случай в пионерском лагере, когда мальчик, ушедший в тихий час на реку, стал тонуть, и Семён его спас.
Для ребят было новостью, что Ильины, Семён и Олёнка летом были в лагере, и не просто были, а работали там. А тут еще Семён опять ребенка спас. Они тут же стали расспрашивать, как они летом попали снова в лагерь, но учительница предложила им продолжить разговоры на перемене.
- Но самое важное, - продолжила Светлана Владимировна, когда ребята успокоились, - самое важное, это выводы, которые сделал Артур в своем сочинении, «Самое главное — это человеческая жизнь. Родители доверяют учителям, воспитателям, вожатым самое дорогое, что у них есть — это жизни своих детей, и мы, будущие педагоги, будем нести ответственность за эти жизни». Еще мне понравилось сочинение Семёна.
- Я зачитаю? - спросила она его разрешения, - конечно, отрывки.
Семён писал о ребятах, которые живут в деревне: «хоть они и ровесники нам, они на много взрослее нас, городских ребят, потому что они летом все работают с родителями, кто в поле на комбайне помогает, кто в коровнике, кто на ферме. Они знают цену труду, и ценность для них не золотые цепочки и джинсы, а труд, кто сколько намолотил, кто больше надоил. Они мечтают поступить в институт, чтобы стать специалистами в своем деле и снова вернуться в родную деревню, стать там уважаемыми людьми: агрономами, зоотехниками, врачами и учителями. Мы, по сравнению с ними, с нашим сбором макулатуры, заседаниями и собраниями, просто дети, играющие в свои игры».
Да, сочинение противоречивое, но искреннее и аргументированное. Я бы хотела, чтобы над поднятыми в нем вопросами задумались и вы. - Светлана Владимировна стала раздавать тетради дальше, просто называя фамилии.
- А мое сочинение?
- И мое? - спросили новенькие девочки.
- У вас четыре, - ответила учительница. - Стилистически все верно, правильные предложения, красивые обороты, но я не увидела вас, ваши личности за этими сочинениями, так, общие фразы ни о чем, штампы.
Василиса удивилась, какие взрослые выводы делают в сочинениях ребята, с которыми она учится в одном классе. У нее за сочинение стояло три, и приписка «Сделай выводы хотя бы для себя, по каждому описанному эпизоду, и лето пройдет не зря!».
В четверг с дополнительных занятий биологов отпустили пораньше. Девочки зашли в библиотеку, а Оленка пошла домой одна, Семён еще занимался, а потом у него было заседание какой-то комиссии Комитета комсомола. У выхода, на крыльце, Данил подошел к ней.
- Дай, сумку понесу, - сказал он неожиданно и потянулся за ее сумкой.
Олёнка испугалась, кто знает, что чего ждать от этого Горца, и стала вырываться. В этот момент из дверей вышел Артур и увидел это, он бурей налетел на Данила, завязалась драка, а Олёнка обнаружила у себя на руке большую царапину, то ли от пуговицы с формы Данила, то ли от пряжки на его сумке. Она пыталась остановить кровь, но ничего не получалось.
- Иди в медпункт, - скомандовал Артур, скрутив Данила.
Олёнка убежала, а Данил вырвался из рук расслабившегося Артура, и драка продолжилась. Их разнял Евгений Александрович:
- Артур? - удивился он, - Вот уж от кого не ожидал, так это от тебя. Что не поделили?
Оба молчали.
- Молчите? Завтра оба в школу с отцами. Я не намерен терпеть в школе драки.
Домой Артур пришел с огромным синяком под глазом, рассказал все Тимке и стали думать, что делать, потому что отец на руку был скор и рука у него была тяжелой, а тут в школу вызывают.
- Пойдем к Семёну, может чего подскажет, - звал Тимка под вечер.
- Нет, к нему не пойду, - Артур не знал, как рассказать другу о вопиющем случае с Олёнкой, - иди ты.
Семён лежал, обложившись учебниками и книгами. Он еще очень уставал в школе, нагрузка там была большой.
- А, Тим, проходи, что один?
- Да, Артур…, - начал он мямлить.
- Что, с синяком ко мне постеснялся?
- Откуда ты знаешь, что он с синяком? - удивился Тимка.
- Знаешь, трудно не заметить повязку на руке у Олёнки. Она мне все рассказала.
- Семён, Евгений Александрович завтра в школу отца вызывает, - признался Тимка.
Семён задумался.
- Принеси мне телефон, пожалуйста, - попросил он.
- Евгений Александрович, здравствуйте. - Он слушал потом продолжил, - и я по этому поводу. Артур не виноват, если бы я был в тот момент в том месте, я бы тоже дрался. Данил Олёнку обижал, за руки ее хватал, хотел сумку отобрать, ранил ее, - он снова замолчал, слушая директора, - видимо обо что-то острое на его одежде, она в медпункт ходила…. - Да, спасибо, Евгений Александрович, до свидания. - Семён положил трубку. - Что же Артур сразу все не рассказал? Это не джентльменство, а укрывательство правонарушителя.
- Что он сказал?
- Сказал, что отца не надо, хотел сам вам домой позвонить.
- Спасибо, Семён.
- Это вам с Артуром спасибо, вместо Артура должен был быть я.
После звонка Семёна Евгений Александрович тут же перезвонил Оленке. Она рассказала, как все было. Потом набрал квартиру Ильиных:
- Артур, отцу уже рассказал, что я его в школу вызвал? - спросил он.
- Нет, его еще дома нет, с работы не вернулся.
- Ну и хорошо, не надо его в школу, ты все правильно сделал, только надо было сразу рассказать, - директор положил трубку.
На следующий день Данил пришел в школу с отцом. О чем они говорили с директором никто не знает, но Данил перестал приставать к Олёнке в открытую.
Девчонки слышали только одну фразу, которую отец сказал Данилу, когда они вышли из кабинета директора: «За такую девочку бороться надо, и лучше мозгами, а не руками».
И он начал бороться. Он хотел переплюнуть Семёна в шутках и учебе, активности в комитете комсомола, популярности в классе. Но ничего не получалось. Шутки его смахивали на шутовство, они больше походили на реплики клоунов в цирке и мешали проводить уроки. Не только учителя, но и ребята начали высказывать свое недовольство этим. Потуги на популярность с привлечением к себе внимания класса на переменах, больше вызывали смех, чем уважение. Ребятам не интересны были разговоры о том, где достать фирменные джинсы, пластинки с западными группами. Они все это знали, но не особо интересовались. Выдуманный интерес к учебе тоже результатов не давал, ребята все учились не плохо, класс был очень сильный, троечников, тем более двоечников не было, поэтому его отличные ответы, на подготовку которых он тратил дома часы, воспринимались как само собой разумеющиеся.
- Что же это за класс такой? С ними же поговорить не о чем? - злился Данил, чувствуя себя не нужным, и ребята тоже чувствовали эту злость.
К концу недели у Семёна созрел план. В субботу после уроков он пришел заниматься в спортзал. В это время там были только ребята из секции спортивной гимнастики.
- О, Семён! - обрадовались они.
- Давай, попробуем! - учитель тоже был рад, Семён только начал ходить в школу, и ему не терпелось посмотреть, что он сейчас может.
Семён по-прежнему отжимался, качал пресс и подтягивался, но не так много, как раньше и ходил пока плохо, поэтому решили начать с небольших нагрузок, с партерной гимнастики на мате и упражнений на шведской стенке.
В конце занятия учитель подошел к нему:
- Семён, у тебя не плохо получается, с месяц позанимаешься — нагонишь все, что делал в прошлом году.
- Глеб Аркадьевич, вы можете ставить мне оценки по физкультуре?
- Могу, но пока только двойки, на уроках тебя нет, - пошутил физрук, - а если серьезно, то нужна справка, что ты допущен к занятиям физкультурой во второй группе здоровья.
- Что это значит?
- Первую тебе не дадут, там только здоровые дети занимаются, а во второй группе занимаются дети с небольшими отклонениями здоровья, для них снижены нормативы, но оценки выставляются. Есть еще третья группа, для совсем больных детей, там оценок нет, только зачет за посещаемость. А тебе зачем оценка?
- Я поспорил, что в конце полугодия средний балл у меня в дневнике будет выше, а без оценки по физкультуре выиграть спор шансов нет, предмет считаться будет, а оценки по нему нет.
- С кем поспорил, не с Ильиными, надеюсь?
- Нет, но оценка очень нужна, ведь у нас как в прошлом году, гимнастика во второй четверти?
- Гимнастика, и ОФП, и игры с мячом, и легкая атлетика, которая уже почти прошла, а ты ни на одном уроке не был. У вас оценка будет за полугодие выставляться.
- Я приду, Глеб Аркадьевич, как только справка будет, на уроки приду, спасибо.
В тот же день вечером Семён пришел к врачу. Олёнка уехала домой на выходной, он был один.
- Мне нужна справка, что я могу посещать уроки физкультуры во второй группе здоровья — сразу озадачил он Алексея Николаевича.
- Почему именно во второй? - удивился врач.
- Потому что первую Вы мне никогда не дадите, а третья мне бесполезна, там оценок нет.
- Тебе нужна оценка по физкультуре?
- Очень! - воскликнул Семён.
- Зачем?
- Да, один Горец в нашем классе «глаз положил» на Олёнку, хочу с ним поспорить, кто из нас лучше учится, у кого будет выше средний балл за первое полугодие, поэтому оценка очень нужна, пусть хотя бы тройка, это лучше, чем ничего.
- Не боишься испортить себе аттестат, с тройками медаль не дают? - озабоченно спросил врач.
- Зато он прекратит терроризировать Олёнку, он ей прохода не дает.
- Это с ним Артур дрался?
- Да, и я бы дрался если бы был там в это время, - Семён сжал кулаки.
Хорошо, мы подумаем, но ты должен сам прийти к Арсению Петровичу и все рассказать, он твой лечащий врач, должно быть все официально, так я понимаю?
- Да.
- А заниматься физкультурой сможешь?
- В прошлом году мог, у нас опять гимнастика будет, игры с мячом и ОФП, как в лагере — пресс, отжимания, подтягивания, я уже тренироваться начал. Когда Арсений Петрович работает?
Алексей Николаевич задумался:
- В понедельник приходи после школы, он должен быть на месте.
Когда Семён ушел, Алексей Николаевич позвонил Арсению Петровичу и рассказал о просьбе Семёна и ее причинах.
- Алексей Николаевич, ты в своем уме, какая ему физкультура, он еле ходит?
- Не кипятись, Арсений Петрович, послушай меня. Он просит вторую группу здоровья, нормативы там снижены. По программе у них до Нового года будет ОФП, это отжимание, подтягивание, пресс качать. Спортивная гимнастика, по которой у него первый взрослый разряд и игры с мячом, которые он отлично судит. Если бы я не видел своими глазами, что он все это делает, я бы не просил.
- Я все понимаю, раньше он мог делать что угодно, он был здоров, а сейчас? Посчитай, сколько месяцев он в этом году лежал? Четыре! Четыре месяца ходить не мог вообще, две недели в реанимации, он выжил чудом, а год еще не кончился.
- Его будут страховать учитель, друзья. И вообще, риск упасть со снаряда при страховке на много меньше, чем упасть на льду на улице, от этого он, к сожалению, не застрахован.
- А что будем делать, если он опять неудачно упадет?
- Будем собирать. В вакуумный пузырь его не посадишь. Вот если бы к твоей жене какой-нибудь кавказец приставать стал, ты бы на что согласился, что бы сделал, чтобы покончить с этим на всегда? Если у него такой менталитет, и кроме позиции силы он ничего больше понимать не хочет. Семён не драться с ним собирается, а бороться интеллектуально, но без оценки по физкультуре ему не победить.
- Он освобожден, ему физкультуру и за предмет считать нельзя.
- Нет, на компромиссы этот Горец не пойдет, для него отсутствие оценки у Семёна — это способ выиграть.
- Ну, смотри, Алексей Николаевич, если головы полетят, то у обоих, потому что тебе эту справку тоже подписывать.
- Я подпишу.
- Ладно, пусть приходит.
Когда Олёнка вернулась от родителей, Семён сам пришел к ней.
- Олёнка, с Горцем надо что-то решать. У меня есть идея, но я не знаю, как ты к ней отнесешься. Он понимает только силу, значит я должен его победить в борьбе.
- Ты хочешь с ним драться?
- Нет, я хочу заключить с ним пари: у кого будут выше оценки, средний балл за первое полугодие.
- И что будет наградой?
- А вот это решать тебе.
- Значит наградой буду я? - Олёнка посмотрела ему прямо в глаза.
- Ни на что другое он не согласится. Я думал, может быть сходить в кино?
- Танец, - сказала твердо Олёнка, - наградой будет один танец на Новогоднем вечере, ведь оценки вы узнаете до вечера?
- Да, но… - Семён замолчал.
- Но учти, танцевать придется тебе, - Олёнка снова посмотрела ему в глаза.
- С тобой — я на все согласен, - тихо ответил он.
Во время этого разговора Алексей Николаевич сидел в соседней комнате и читал газеты. Он слышал все, улыбался и качал головой:
- Ну, девчонка, всех «построила»!
- Подожди, а что будет у тебя с физкультурой?
- Это я узнаю завтра, если Арсений Петрович даст справку, что я могу посещать уроки физкультуры, то все будет в порядке.
- Я не о справке, заниматься сможешь?
- Постараюсь, я должен выиграть.
После того, как Семён ушел, Алексей Николаевич спросил у Олёнки:
- Ты, действительно, заставишь его танцевать?
- Вы все слышали?
- Извини, стенки тонкие, а про спор Семён мне вчера сам рассказал.
- Вы считаете он не сможет? Хотя бы медленный танец?
- Посмотрим, - Алексей Николаевич не был уже ни в чем уверен, что касалось Семёна, он был не предсказуем.
Через день, когда Семён уже знал, что справка у него будет, после уроков, он попросил Данила зайти в класс. Ильиных он предупредил, чтобы в класс больше никого не пускали и сделали так, чтобы Мария Анатольевна пришла туда минут через 10-15.
- Ты будешь с ним драться? - испугался Тимка.
- Нет, просто нам с ним надо поговорить, - успокоил друзей Семён.
- Если что — мы рядом, только крикни.
- Хорошо, но думаю, что справлюсь сам, вы только Марию Анатольевну позовите вовремя.
Оленка была уже в классе.
- Данил, я знаю, что тебе нравится Олёнка.
- Очэнь, - Данил перешел на акцент, он всегда так делал, когда сильно волновался.
- Мне тоже, может быть, мы у нее спросим, кого она выберет, и все?
- Спрашивать у жэнщины? Выбирать должен мужчина или завоевать ее.
- Хочешь воевать? Предлагаю пари!
- Что это, пари? - спросил Данил.
- Пари — это по-французски - спор. Спорим, кто получит выше оценки за первое полугодие, с тем Олёнка сходит в кино.
- Нет, - сказала Олёнка, - с тем я буду танцевать 1 танец на школьном Новогоднем вечере.
Данил загорелся — танец с такой девочкой.
- Согласен? - Семён вырвал из тетради лист, достал ручку, - на, пиши!
- Что писать? - удивился Данил.
- Пиши: Пари! Я, Данил Баев и Семён Архипов…
- Зачем это? - удивился Данил еще больше.
- Как зачем, полугодие кончится через три месяца, вдруг мы забудем?
- Да, надо записать, - согласился Данил и стал старательно выводить буквы.
- Спорим, - продолжал диктовать Семён, - о том, или нет, просто спорим и тире.
Данил поставил жирное тире.
- У кого будет выше средний балл из оценок за первое полугодие, проставленных в дневнике…
- Какой средний балл?
- А как мы узнаем, у кого оценки выше? Это как в институте считают, при поступлении. Пиши в скобках: средний балл считается как среднее арифметическое — сумму всех оценок разделить на количество оценок, округлять до десятых по общему правилу округления — до 5 в меньшую сторону, 5 и больше — в большую сторону, скобки закрой. Тот танцует один танец на школьном Новогоднем вечере с Олей Аксеновой, и подписи.
Данил писал медленно, все время перечитывая и соображая, не обманывают ли его, нет ли подвоха.
- А почему один танец, а если я больше захочу?
- Ты сначала выиграй, - съязвила Олёнка.
Когда они расписывались в класс вошла Мария Анатольевна.
- Мальчики, что вы тут, - она старалась говорить как можно спокойней.
Артур нашел ее в учительской и сказал, что Семён и Данил заперлись в кабинете одни и там тихо. Она поспешила в класс, все уже давно поняли, что Данил к Олёнке не равнодушен и Семён этого так не оставит.
- Мария Анатольевна, мы заключаем пари, будьте нашим рефери.
- Что такое рефери? - снова спросил Данил.
- Судья, арбитр, - сказала Мария Анатольевна, - можно прочитать? - Она взяла лист со стола и прочитала. - Вы все хорошо подумали? - спросила она, обводя глазами Семёна и Олёнку.
- Да! - все кивнули.
- Ну, что же, я согласна, - и она тоже расписалась на листочке под их подписями и поставила число 18 сентября 1979г.
Данил хотел забрать лист, но Мария Анатольевна оставила его себе:
- У меня не потеряется.
- Я считаю, что об этом пари не надо никому говорить, я прав? - спросил Семён.
- Да, я тоже так считаю, - поддержала его учительница.
- Я — могила, - Данил стукнул себя в грудь кулаком.
- Я - тем более, - тихо сказала Олёнка.
В класс заглянул Тимка. Видя, что там ничего не происходит интересного, он спросил:
- Вы на репетицию идете?
- Да, конечно, идем! - тут же отозвался Семён.
Они с Олёнкой вышли из класса. Оленка с Ильиными сразу пошли в актовый зал, репетировать номера художественной самодеятельности на сцену, а Семён спустился вниз, в кабинет директора за гитарой. Евгений Александрович разрешил ее там оставить, чтобы Семён не носил ее по школе во время уроков.
- Данил, как у тебя дела с учебой? - спросила Мария Анатольевна, когда они остались одни.
Данил пожал плечами. Учительница открыла классный журнал, стали листать его.
- Тебе надо подтянуться, четверок много, с ними у Семёна не выиграешь, - улыбаясь про себя сказала она, - он сильный противник. Тебе нужно больше заниматься, быть вдумчивее.
- Я понял, - ответил Данил, - у вас все предметы почему-то такие сложные, в других школах было по-другому.
- Как по-другому?
- Ну, выучишь, поднимешь руку на уроке, ответишь и все, а здесь все еще вопросы дополнительные все учителя задают, а ответов на них в учебнике нет.
- Для того и задают, чтобы вы не механически учебник запоминали, а еще и думать учились, делать выводы. Очень полезный навык в жизни, - засмеялась учительница.
- Я постараюсь, - Данил вышел из класса.
Он вспомнил, что сейчас все ребята ушли на репетицию, но идти в актовый зал ему совсем не хотелось, настроение было не то. Он все еще сомневался, правильно ли он поступил, подписав ту бумагу о споре с Семёном. Он обдумывал свои шансы победить в нем.
- Семён соперник сильный, он много знает, но… - Данил даже остановился у входа в гардероб, - он хромает, значит на физкультуру не пойдет, а этот момент мы никак не обговаривали, значит количество предметов у нас будет одинаковым, - он сразу повеселел, - получается оценки по физкультуре у него не будет, это мой шанс! И Оленка будет танцевать со мной на Новогоднем вечере! - Данил счастливо улыбался, он был уверен в своей победе.
Учиться в новой школе Василисе было трудно. Когда ребят начали спрашивать на уроках, ей захотелось убежать из этой школы, потому что ребята отвечали такие вещи, о которых Василиса даже не слышала, пришлось снова засесть за учебники, чтобы не быть на уроках посмешищем.
Особенно было страшно, если шутить, что кто-то чего-то не знает, начинал этот красивый кавказец, шутки его были злые и обидные, но на удивление, над ними ребята не смеялись, а вот после шуток Семёна наоборот, хотелось учебник выучить наизусть.
Вообще Семён казался ей каким-то недосягаемым. Она серьезно думала, что он знает все, не только то, что они проходили по программе школы, но и на много больше, и вел он себя как-то независимо и с ребятами и со взрослыми. Он подчинялся всем взрослым, и в то же время общался с ними, как со своими друзьями, осознанно и свободно, и взрослые принимали это его поведение, и у Василисы оно тоже вызывало уважение.
Причину этого она для себя определила позднее, когда прошел шок первых впечатлений, через день или два. Она вдруг заметила, что Семён хромает и ходит с палочкой.
- Ну да, ребята говорили, что он себе коленную чашечку летом повредил, - подумала она тогда, и только через месяц узнала, что у него зимой была очень серьезная травма ноги, что он долго лежал в реанимации и даже чуть не умер, а Оленка его спасла и долго выхаживала потом.
Задавали немного, но спрашивали странно. Нужно было все время что-то с чем-то сравнивать, искать причины явлений и рассказывать последствия. Часто задавали вопрос, как то или иное изучаемое явление отражается в повседневной жизни, и это не только на химии или физике, спросить такое могла и Мария Анатольевна на алгебре, и однажды даже привела в пример своего бывшего однокурсника, злоупотребляющего алкоголем: когда он идет в магазин, сдает бутылки из-под выпитой водки и покупает на эти деньги еще водку — он называет это взятием производной. Все, конечно, засмеялись, но согласились, что он, в принципе, прав. С историей вообще все было грустно. Василиса шутила дома, что в этой школе историю проходят не вдоль — по хронологии, по очередности событий, а поперек, то есть что происходило в одно и то же время в разных странах, в разных городах. Даже на каникулы директор дал домашнее задание написать, что происходило в конкретный год и каждому дал год. Нужно было описать как можно больше стран, либо в России события этого года. Василисе достался 1820.
- Я же тогда не жила, откуда я знаю? - бушевала она дома, - что там происходило в этом году?
- А ты представь, что ты помещица, вроде Татьяны Лариной, кстати она примерно в это время и жила. Подумай, о чем она могла прочитать в газетах, о чем ей могли рассказать ее соседи, ведь они много общались, о чем-то разговаривали, политику обсуждали. Вот об этом и напиши.
Семён, насидевшись дома, развернул в школе бурную деятельность. Комитет комсомола все время что-нибудь готовил, от беседы для поступающих в ряды ВЛКСМ, до номеров художественной самодеятельности. Приближался День учителя, а концерт не складывался, номеров было много и ребята не знали, что выбрать.
Семён предложил другой вариант:
- Давайте сделаем концерт по заявкам.
- Это как?
- Поставим в учительской на несколько дней коробку для заявок, учителя напишут, какие номера они хотели бы увидеть на своем празднике, какие песни услышать, а мы потом эти заявки берем и делаем.
- А сможем? Вдруг они Лебединое Озеро закажут?
- Я думаю, они будут исходить из наших возможностей.
- Давайте попробуем, и нам голову ломать не надо будет какой номер взять, что понравится.
Девочки приспособили коробку из-под обуви, обклеили ее красивой оберточной бумагой, написали объявление для учителей, что сюда можно складывать заявки на концерт ко Дню учителя и повесили это все в учительской.
Через три дня снова собрался комитет. Семён обсудил с ребятами текущие дела, а потом хитро посмотрел на Александра Борисовича:
- А теперь обсуждаем проведение праздника ко Дню учителя. Александр Борисович, нам бы пошептаться?
Тот заулыбался:
- Понял-понял, ухожу.
Ребята стали разбирать заявки. Их было много. Семён придвинул к себе коробку с записками
- «Конь и лошадь», - прочитал он в первой записке, - это что?
Ребята засмеялись.
- Это сценка такая была весной у 7 класса.
- Понятно, - Семён понял, что много пропустил, пока лежал в больнице. - Давайте я буду читать, а вы говорите, что это и какой класс исполнял, им и отдадим готовить номер. Тим, пиши прямо на заявке класс, - он снова взял записку. - «Кадриль».
- Это ваш класс танцевал, - зашумели ребята.
- «Рок-н-ролл».
- Тоже ваши.
- «Сережка ольховая».
- Толик Кораблев пел.
- «Звезда на ладони», - растерянно прочитал Семён следующую заявку.
- Это твоя песня, - зашумели ребята
- Ты на Родительском дне пел.
- И в лагере, - добавила восьмиклассница, бывшая в лагере этим летом.
- Пиши нам, - сказал он Тимке.
Они разобрали все заявки. Многие повторялись, была записка, в которой было указано больше десяти номеров. Больше всего номеров пришлось готовить их классу.
Данил молча сидел и смотрел, как ребята вспоминают, что у них было в прошлом году и чувствовал себя здесь лишним.
- Почему у них все по-другому? Не как у меня? Это, наверное, потому, что все с первого класса в этой школе учатся и живут все здесь рядом, как у нас в ауле. Они все про всех знают, они свои.
- Не понимаю, столько танцев, - удивлялся Семён, когда шел с ребятами домой.
- Так Олёнка в прошлом году ставила, на 8 марта и на 23 февраля.
- Когда же она все успевала? По пол дня у меня в больнице сидела, да еще и уроки делала.
Решение о концерте по заявкам было принято на Комитете комсомола школы, Василисы там не было, поэтому про заявки она не все поняла. В классе Артур объявил, какие номера они исполняют. Номера были уже готовы, нужно было только их отрепетировать.
На первую репетицию Василиса с классом осталась после уроков в актовом зале. Ребята увлеченно репетировали танцы. Оленка танцевала с ребятами Кадриль, помогала делать движения синхронно.
Оленка танцевала очень красиво, новенькие начали спрашивать, где она научилась так танцевать и девочки сразу стали им рассказывать, что она с детства занималась в танцевальной студии, а весной, когда она училась в их школе, пока выхаживала Семёна, ставила танцы для праздничных концертов.
Сначала им аккомпанировал Антон на пианино, потом подошел Семён с гитарой, оказалось, что он прекрасно на ней играет. Аккомпанировать танцу они стали вдвоем. Семён играл на гитаре, как на балалайке, Василиса слышала такое впервые, она всегда думала, что на гитаре можно играть только аккордами. А ребята танцевали интересно, объявляли «фигуры», словно «играли» в танец.
Когда сделали перерыв, все собрались вокруг Семёна.
- Ты будешь петь?
- Это нужно? - Семён загадочно улыбался.
- С Оленкой! - отгадывали ребята.
Тот снова улыбался и кивал. Он старательно уходил от ответа, стараясь снова сделать сюрприз.
- Семён, а что-то «новенькое из Дольского», это что? - вдруг спросил его Артур.
Семён снова улыбнулся, провел рукой по струнам и тихонько начал их перебирать. Мелодия была красивой, все притихли.
- «Удивительный вальс мне сыграл Ленинград...» - запел он.
И тут Василису осенило:
- Если песня новая, значит ее еще не пели, а если вальс, то его можно танцевать.
Она взяла Веню за руку и вытащила на середину сцены.
- Давай танцевать, это же вальс!
Веня был толстым и неуклюжим, но танцевать с девочкой ему хотелось. Он старался повторять за ней движения. Василиса танцевать умела только «глазами», в ее старой школе девочки танцевали вальс, но ее в танец не брали, она только сидела у них на репетициях. Вот их движения она и старалась сейчас повторить.
Когда Семён кончил, Мария Анатольевна предложила ему по репетировать с Новенькими, чтобы они танцевали вальс, пока он поет.
- Дай шанс ребятам проявить себя.
Семён, не хотя, согласился. Делать для них отдельный номер смысла не было, концерт-то по заявкам.
Они сделали три пары. Не участвовал в танце из новеньких только Данил. Репетировали долго. Оленка хотела помочь, но Василиса отказалась. Она решила, что в этом случае все лавры достанутся Оленке, а не ей. Другие новенькие раньше не танцевали вообще, поэтому разрешили Василисе собой командовать, правда перед самым концертом Тоня и Света танцевать отказались и осталась только одна пара.
Сначала Семён терпеливо выполнял все требования — играй не играй, он уже не пел, да и слова Василиса не слушала, она была поглощена движениями, но получалось плохо.
- Здесь надо быстрее, - спорила она с Семёном.
- Нет, здесь не надо быстрее, смысл слов потеряется, - отвечал он.
Наконец она подошла к нему в очередной раз и сказала:
- Надо музыку поменять, эта не подходит.
Семён посмотрел на нее удивленно и ответил:
- Нет, надо танцоров поменять, или вообще не танцевать, это песня.
Вечером Мария Анатольевна зашла к нему:
- Что у вас с Василисой? Танец не идет?
- Это не ее, - ответил Семён, - ни чувства ритма, ни чувства такта. Опозоримся только, давайте, я что-нибудь другое Дольского спою.
- Семён, пусть они танцуют, как могут, это их выбор.
- Хорошо, я от них отвернусь, - пошутил Семён.
- Что случилось? - спросил Павел, когда они остались одни.
Семён рассказал ему о репетициях к концерту, а Павел неожиданно спросил:
- Ты в музыкальную школу собираешься идти?
Семён уже и забыл про это предложение Колиного преподавателя, но после вопроса брата задумался:
- Почему бы и нет? Школа рядом, даже ехать никуда не надо, правда уже почти октябрь, но можно попробовать.
На следующий день после уроков Семён пришел в школу искусств, которая три года назад открылась при Институте усовершенствования учителей и в которой, по словам Коли Борисова, преподавал его учитель по гитаре.
Школа занимала весь первый этаж одного из корпусов большого здания. Там детей учили не только игре на музыкальных инструментах, но и рисованию, был свой хор, театральная студия, была своя студия танца.
В коридоре было пусто. Из некоторых классов доносились звуки музыки. Семён подошел к двери с табличкой «Учительская» и постучал:
- Можно? - спросил он, открывая дверь.
В комнате сидели три женщины и Сан Саныч, Колин преподаватель.
- Заходите, кто там такой скромный? - ответила весело одна из женщин.
- Здравствуйте! Александр Александрович, я к Вам, - сказал Семён, войдя в учительскую.
Сан Саныч посмотрел на него внимательно и улыбнулся:
- А, ученик Коли Борисова, надумал заниматься музыкой дальше? Марина Владимировна, - он обратился к ответившей веселой женщина, - этого молодого человека обучал игре на гитаре мой лучший ученик, пока лежал полтора года в гипсе, и не плохо обучил. Я могу взять его сразу в четвертый класс, чтобы весной он смог сдать выпускной экзамен. Ты в школе в каком классе? - спросил он у Семёна.
- В девятом, - Сан Саныч кивнул.
- В десятом ему будет уже не до музыки.
Женщины удивленно смотрели на Семёна.
- Если вы считаете это возможным… - ответила удивленная Марина Владимировна.
- Я думаю, что он справится, - улыбнулся Сан Саныч, - у молодого человека очень большой потенциал, - пойдем, посмотрим, с чего можно начать.
Они вышли из учительской и Сан Саныч повел его дальше по коридору.
- Я надеюсь, летом гитару не бросал? - спросил он, - а то нехорошо получится, я тебя заучу так расхвалил…
Семён улыбнулся,
- Нет, куда я без нее.
- Что хромаешь? Хотя, Коля говорил, что у тебя тоже была серьезная травма, иначе бы вы в больнице и в санатории вместе не оказались.
- Была, и летом еще небольшой перелом был, поэтому только сейчас пришел.
- Понятно.
Они зашли в дверь, в которую упирался длинный коридор. Это была небольшая комната, в которой ничего не было, кроме большого трехстворчатого шкафа, старенького письменного стола двух обшарпанных стульев.
- Что без гитары? - спросил Сан Саныч, кивая Семёну на стул.
- Я только узнать зашел сегодня, после школы.
Сан Саныч снова кивнул, открыл шкаф, достал из отделения для пальто, и протянул ему гитару.
- Ну, сможешь повторить, что на экзамене у Коли играл? - спросил он с хитринкой.
- Могу, - тоже улыбнулся Семён.
Вчера, после вопроса брата о музыкальной школе, он долго и тщательно повторял эти произведения.
Он взял гитару. Нужна была еще подставка для ноги. Сан Саныч подвинул ему деревянную скамеечку, стоявшую под столом.
Семён волновался, играл не торопливо и аккуратно. Преподаватель отошел к окну и отвернулся, чтобы не смущать его. Иногда он оборачивался, смотрел, как Семён справляется с трудными местами, а когда Семён закончил последнее произведение улыбнулся и сказал:
- Молодец, даже не ожидал, что ты через три месяца все повторишь, обычно за лето ребята половину забывают. Будем считать, что вступительный экзамен ты сдал.
Он снова открыл шкаф, теперь это было отделение с полками, на которых лежали большие книги. Он долго их перебирал, наконец достал нужную. Открыл, положил перед Семёном ноты.
- Попробуй прочитать с листа.
Семён снова начал играть, не торопясь и стараясь правильно просчитать ритм, но произведение было знакомо, он его уже играл.
- Хорошо, - похвалил Сан Саныч.
- Мне Коля давал это играть, - признался Семён.
- Когда давал? Полгода назад? И сколько раз ты его играл?
- Раз пять, когда дома разбирал, а потом Коле показал.
Сан Саныч снова улыбнулся, посмотрел на часы:
- Ко мне сейчас ученик придет, давай посмотрим, что у нас с расписанием, - он достал записную книжку, посмотрел свои записи, - у меня свободное время в среду и пятницу в 16 часов, сможешь в это время приходить?
Семён вспомнил свое расписание уроков, по средам иногда проходили заседания различных комиссий комитета, но к 4 они уже заканчивались.
- Да, вполне.
- Вот и хорошо. На следующее занятие принеси свою гитару, я должен ее посмотреть, а потом, наверное, лучше инструмент не таскать, тем более ты будешь приходить сразу после школы, да и зимой инструмент морозить не желательно, гитары не любят резкий перепад температур.
Семён кивнул.
- А сейчас пойдем, у тебя еще должно быть сольфеджио и муз литература, и хорошо бы еще вокал, ведь ты не плохо поешь.
Они снова пошли в учительскую, к Марине Владимировне, преподавательнице сольфеджио. Договорились, что Семён придет к ней сначала на индивидуальное занятие, она его протестирует и уже потом будет решать, у какой группой он будет заниматься теорией музыки.
- И еще, - Марина Владимировна, до этого всегда улыбающаяся вдруг стала серьезной, - ты знаешь, что за обучение в музыкальной школе нужно платить? Пусть ко мне придет кто-нибудь из твоих родителей и нужна справка о заработной плате родителей за последние три месяца. Платить нужно будет 3% от средней заработной платы.
Семён кивнул, он предполагал нечто подобное и испугался, что это будет для мамы дорого, но тут же себя успокоил, если мама не сможет платить за музыкальную школу, он попросит помочь Евгения Александровича, тот точно не откажет, он сам всегда предлагает свою помощь.
- У меня только мама и старший брат, отец погиб, - предупредил он.
- Тогда еще документ, что ты сирота, и оплату уменьшим, будет полтора процента, - тут же отчеканила Марина Владимировна.
- Справку о зарплате брата приносить?
- Нет, брат — это брат, это не родитель. Я здесь бываю до 6 вечера. Ты далеко живешь?
- Здесь, на Березовой роще.
- Отлично, жду твою маму на этой неделе.
- А можно брат придет, он раньше мамы работу заканчивает.
- А сколько ему лет?
- 30, - улыбнулся Семён.
- Можно и брату, - тоже заулыбалась Марина Владимировна.
Вечером Семён долго не мог решиться рассказать о новости маме и брату. Событие было радостным, но лишние траты его угнетали, он не знал как к этому отнесется мама, поэтому был молчалив и озабочен. Мама сама заметила его необычное состояние:
- Семён, что у тебя случилось? - спросила она за ужином.
- Мам, я записался в музыкальную школу, только там надо платить.
- В какую? - удивилась мама.
- У нас, где тетя Лена работает, при институте усовершенствования учителей. Представляешь, меня сразу в четвертый класс взяли, выпускной, весной экзамены сдам и все, будет документ об окончании музыкальной школы.
Наталья Григорьевна радостно обняла его сзади.
- Молодец, это ты так много с Колей занимался, что три класса прошел?
Павел тоже обрадовался.
- Поздравляю! А за оплату не переживай, деньги найдем, на что-что, а на музыкальную школу найдем, - повторил он.
Семён виновато улыбнулся.
- Марина Владимировна, завуч, сказала, что вам кому-нибудь нужно туда прийти, принести справку о заработной плате мамы за последние три месяца и документ, что… - он запнулся, он никогда не говорил про себя, что он сирота, язык не поворачивался, - что папы нет, тогда плата в два раза меньше будет. Она там до 6 вечера бывает.
- Придется с работы отпрашиваться, - вздохнула мама.
- Она сказала, что может и брат прийти, он уже большой, - Павел работал на стройке не далеко и вечером возвращался раньше мамы, к вечеру у их бригады часто заканчивался бетон и они уходили с объекта раньше положенного времени.
Павел засмеялся.
- А справку о моей зарплате не надо?
- Нет, ты не родитель. Только на этой неделе обязательно.
- Хорошо, Павел, завтра в тресте будешь, зайди ко мне, я с утра справку сделаю, заберешь, документы сам знаешь где лежат, возьми все, - она посмотрела на старшего сына, тот кивнул, поняв, что она имела в виду. Год назад они оформили Семёну свидетельство об инвалидности, документ был нужен для оформления различных бумаг, но ему не показывали, боясь уронить его еще не окрепшую самооценку, - свидетельство о рождении, свидетельство о смерти папы.
- Да, я понял.
Когда Павел пришел вечером в музыкальную школу, в учительской была только Марина Владимировна. Она с интересом разглядывала старшего брата Семёна, читая документы, которые он принес.
- Ваша мама работает главным бухгалтером треста? - удивилась она.
- Да.
Она быстро посчитала что-то:
- До конца года будите платить по два семьдесят в месяц, а там снова справку принесете будем делать перерасчет, мы всегда так делаем.
- Хорошо, - согласился Павел и полез в нагрудный карман за бумажником.
- Нет, нет, я вам сейчас квитанцию дам, оплатить нужно будет в сберкассе, - быстро сказа завуч, заметив это, - а что у мальчика с ногой? Он хромает, - снова спросила она, выписывая квитанцию.
Павел помолчал.
- Он инвалид, нога ампутирована.
Марина Владимировна резко перестала писать.
- Что же вы молчите, инвалидам еще скидка полагается, - она снова взялась за счеты.
- Он не любит, когда мы об этом говорим, не хочет, чтобы к нему по-особенному относились, жалели его.
Завуч снова с интересом посмотрела на Павла.
- Я вас поняла, но документ у него есть?
- Да, конечно, - Павел достал удостоверение.
- Мы тоже не будем об этом распространяться, - заверила она его, - не волнуйтесь. У вас удивительный брат. На моей памяти это первый случай, чтобы Сан Саныч взял себе ученика сразу в выпускной класс, да и у остальных преподавателей такого не припомню, видимо талантливый мальчик. Ведь Сан Саныч не только у нас с детьми занимается, он еще и в музыкальном училище преподает и отделением гитары руководит. Педагог он очень сильный.
Когда она вышла из учительской вслед за Павлом, увидела, как тот по-дружески поговорил в коридоре с заведующей методического отдела Еленой Викторовной Ильиной и пошел к выходу.
- Елена Викторовна, вы знакомы с этим молодым человеком? - Марина Владимировна кивнула вслед уходящему Павлу.
- О, еще как, мы соседи, на одной лестничной площадке живем.
- И брата его знаете?
- Семёна?! Лучший друг моих сыновей, их кумир и предводитель. Они учатся вместе.
- Что с мальчиком произошло? У брата было спрашивать неудобно, он сказал, что Семён инвалид.
Елена Викторовна махнула рукой:
- Помните два года назад на остановке под автобус мальчик попал, девчушку маленькую спас, а сам не успел?
- Да, да, помню, так это был Семён?
Мать Ильиных кивнула:
- Мои мальчишки тоже там были. Семёна потом лечили долго, даже в Москву возили на операцию, на ноги поставили только к лету, а этой зимой опять травма, возле магазина с крыльца упал, перила обломились.
- Да, помню, шуму тогда в газетах много было, до прокуратуры дошло.
- Да что толку! Врачей надо благодарить, что спасли его, с того света вытащили, он тогда в реанимации почти две недели лежал, на волоске был. Не везет мальчишке, летом опять упал, коленную чашечку себе повредил, вот только недели две, как гипс сняли, ходить начал.
- А на гитаре он давно играет?
- Как в первый раз в больнице оказался, его положили в палату со студентом музыкального училища, тот с переломом позвоночника лежал. Вот он и учил его играть на гитаре, а потом оба в один санаторий попали в Евпатории, еще там полгода занимались. Семён молодец, песни поет и играет на гитаре замечательно, на концертах выступает и в лагере, и в школе. Правильно, что учиться пошел, ему надо обязательно. Он ведь раньше спортом вместе с моими занимался, а теперь не может, сейчас спорт гитарой пытается заменить, свою сильную сторону найти.
В пятницу, после небольшой тренировки в зале Семён пришел к 3 часам на сольфеджио. Марина Владимировна встретила его лучезарно улыбаясь.
- Ты точен, пойдем в класс.
Она дала ему учебник с нотами, попросила спеть ноты. У Семёна получалось не очень, но Марина Владимировна все равно улыбалась:
- Здесь нужен опыт. Будем над этим работать. Я дам тебе этот учебник домой, попоешь эти две странички.
Семён, наверное, как-то показал свое удивление.
- Ты не пугайся, что много. Чем больше будешь петь по нотам, тем быстрее получишь необходимую сноровку. Ноты ты знаешь, длительности тоже. На гитаре это сыграть сможешь?
- На гитаре? Конечно!
- Будешь играть и петь нотами, как делал это сейчас, а потом так же, но уже без гитары, сам. До Нового года позанимается с тобой индивидуально, теорию музыки подтянем, а там будет видно. У тебя все получится, если будешь заниматься, не лениться.
Семён кивал, петь по нотам, как это делала Оленка, была его давняя мечта.
- По четвергам сможешь приходить так же, как сегодня, в три?
- Нет, по четвергам не получится, у меня Комитет комсомола в школе, - быстро ответил Семён.
- Так ты еще и общественник? - удивилась завуч, - а по пятницам?
- По пятницам могу.
- Значит в три часа в пятницу я тебя жду.
- Марина Владимировна, если я не смогу прийти на урок, куда я могу позвонить, предупредить? - спросил Семён.
- Почему не сможешь? - удивилась она.
- Иногда я ходить не могу, нога болит, - признался Семён.
- Да, я поняла, - она вырвала из записной книжки чистый лист, написала на нем номер телефона, - это телефон учительской. Предупреждать лучше накануне.
- На кануне может не получиться, иногда утром встаю, а идти не могу.
- Ну, тогда в обед, я здесь бываю с 11 часов дня, - она помолчала и продолжила, - еще у тебя должен быть предмет «Музыкальная литература». Этот предмет обязателен для всех наших выпускников. Будешь приходить со старшей группой. Они занимаются в два часа по субботам, сможешь?
Семён кивнул. Уроки в субботу заканчивались раньше.
- Они начали проходить советских композиторов, это будешь изучать вместе с ними, а зарубежных и русских композиторов, которых они прошли раньше, изучишь сам. Я тебе дам учебник. Магнитофон дома есть? - вдруг спросила она.
- Да, кассетный.
- Хорошо, буду давать тебе кассеты с записями, дома их послушаешь и обсудим. Еще Сан Саныч просил поставить тебе в расписание занятия по вокалу, говорит ты поешь хорошо.
Семён застеснялся.
- Это нужно обсудить с Валентиной Николаевной, нашим руководителем хора, а я бы порекомендовала тебе и на хор походить, не только на вокал. Занятия в хоре хорошо развивают музыкальный слух, помогут слышать разные партии, а потом, когда изучим всю музыкальную теорию, сможешь и сам раскладывать мелодию на два, три голоса. Так песни, которые ты поешь с друзьями, будут звучать интереснее, профессиональнее.
Заниматься музыкой он начал с большим удовольствием. Для Семёна как будто открылся новый, не много уже знакомый, мир музыки. Только сейчас, на занятиях, он начал понимать, какой этот мир огромный и он ему очень нравился. Ему захотелось как можно больше его узнать, поэтому он с жадностью набрасывался на домашние задания: играл на гитаре, пел по нотам, читал про композиторов и слушал кассеты, иногда даже в ущерб школьным урокам. Но скоро он нашел «золотую середину» баланс, составил для себя четкое расписание, когда чем и сколько заниматься.
В субботу после уроков в школе была репетиция номеров для концерта ко дню учителя. Семён предложил сначала попеть. Они все вместе пели «Атлантов», потом по репетировали Кадриль, и Семён засобирался уходить.
- Ты куда торопишься? - удивился Тимка.
- Мне в музыкальную школу. Рок-н-ролл по репетируйте без меня.
- А, - протянул он, - и хочется тебе этим заниматься, - фыркнул он.
- Хочется, там интересно, - засмеялся Семён уходя.
Данил на репетиции не ходил.
- Что там может быть хорошего? - говорил он Вене, своему единственному слушателю, который был на репетициях и рассказывал о них Данилу - Кадриль? Это же бабушкин танец. Песни под гитару? Три аккорда, как алкаши в подворотне. Скучно это все.
Но на концерт он пришел, надо же было за что-то критиковать Семёна, Данил знал, что он там будет главным.
Сначала концерт показался Данилу обычным, как во всех других школах, в которых он учился: пел хор про «Школьные годы чудесные», потом младшие школьники читали стихи и поздравляли учителей с праздником, но потом на сцену вышел Семён и сказал:
- Дорогие наши учителя, мы хотим сегодня исполнить номера, которые вам особенно нравятся, об этом вы написали в своих заявках.
Данил сначала не понял, но потом вспомнил заседание Комитета комсомола.
- Так вот что это были за заявки! - удивленно подумал он.
Семён снова вел концерт, сидя за столом у края сцены, ему так было удобней, не надо было «хромать туда-сюда», как он говорил, и это не голос за кулисами. Он читал заявки, комментировал их, сглаживал неровности выступлений, если они возникали.
Данил смотрел, что ребята делали на сцене и все больше удивлялся: даже совсем маленькие дети не стеснялись ставить сценки и высмеивать опоздавших на уроки, или ребят, которые не делают домашние задания, а стараются их списать; его одноклассники отлично танцевали Кадриль, и это был совсем не «бабушкин» танец. А еще он с удивлением узнал, что Семён играет на гитаре. Когда их ребята пели все вместе «Атланты», он играл на гитаре, а Антон на пианино, и получалось у них здорово.
Каждый номер Семён старался как-то обосновать, «представить», и это тоже было необычно.
- Знаете, некоторые песни Вы просили исполнить несколько раз. Одна из них - «Звезда на ладони» Александра Дольского.
После этих слов погас свет, потом зажегся снова, но не весь, в круглом пятне прожектора был только Семён. Он держал гитару. Приятные тихие звуки, усиленные микрофоном, растеклись по залу. Он запел красивым приятным голосом. Тут же на другом конце сцены вспыхнул огонек и раздался другой голос, высокий и завораживающий.
- Олёнка, - узнал Данил. Он никак не ожидал, что под гитару можно так удивительно петь.
Слова песни его тронули, он готов был подписаться под каждым их них. После громких оваций Семён взял в руки следующую записку и прочитал:
- «Александр Дольский, что-нибудь новенькое», - зал засмеялся, а Семён продолжил, - Александр Дольский — Ленинградский автор, у него много песен про любимый город. Я исполню его «Удивительный вальс».
Он снова заиграл, красиво и необычно, и запел. Эту песню надо было слушать, размышлять и удивляться. Семён сидел за столом так, что почти не видел, что делается за его спиной на сцене. То, что пытались танцевать новенькие, никого не впечатлило. Многие даже подумали, что ребята что-то перепутали и вышли танцевать не свой номер, так нелепо смотрелся их танец под чудную музыку и стихи Александра Дольского. Василиса видела, как учителя в первом ряду слушали песню с закрытыми глазами и наслаждались чистыми звуками гитары, голоса и удивительными выверенными словами песни.
- Еще одна заявка, - Семён продолжал вести концерт и прочитал по слогам, - «Бе-реж-ка-ри-ки». Кто был в 1 смену в этом году в нашем лагере, те поняли, о чем идет речь, а кто не был, мы сейчас объясним. На сцену вышли Ильины с гитарами и встали к микрофонам и запели:
- «Ах как приятно протянуть свои конечности...»
Песня была смешная и грустная, умная и простая, какая-то житейская и зал с удовольствием подпевал припев:
- «Мигая мне фонариком плывет баржа,
а следом три пескарика и два моржа.»
Зал рукоплескал, Данил даже позавидовал такой славе, а Семён продолжал.
- Эта заявка отправит нас в эпоху позднего средневековья. Сергей Никитин «Под музыку Вивальди».
На сцену вышла Олёнка, он снова заиграл, и они запели.
- Поют, как настоящие артисты, - подумал Данил, он уже пожалел, что не ходил на репетиции, там бы он раньше услышал эту песню, и не один раз. Но Данил ошибался, на репетиции в школе они дуэтом не пели, они репетировали свои песни дома.
Для всех, кто не был в лагере, эта песня стала открытием, а для многих вообще открытием стал и сам Семён, прекрасно играющий на гитаре и поющий замечательные песни. Год назад, он, из-за раненой руки, в школе почти не играл, только на Родительском дне несколько песен с Антоном вместе, а потом снова попал в больницу. Весной было не до песен, он готовился к экзаменам, поэтому этот концерт практически стал в школе его дебютом.
Когда зал успокоился, Семён продолжал:
- У меня есть заявка, которую мы пока не можем исполнить, нам не хватило времени, чтобы подготовиться. Но мы обязательно ее исполним. «Венский вальс» нам очень жаль. Зато мы можем исполнить другую — Рок-н-ролл! Мы покажем вам пародию на то, как развлекается молодежь на Западе.
Заиграла приятная ритмичная музыка. Такого танца Данил не видел никогда, даже по телевизору. Им овладело странное чувство и вожделения и причастности к чему-то новому и завораживающему одновременно. Вожделения — потому что-то, что делали девочки на сцене, иное чувство у джигита вызвать не могло, они так высоко поднимали ноги, что юбки задирались кверху, правда под юбками оказались аккуратные штанишки и это было досадно, а когда мальчики поднимали их вообще вверх ногами Данил даже стонал от удовольствия. Самое приятное было то, что впереди всех была Оленка, и Артур даже протаскивал ее у себя между ног, и все это в бешеном темпе, Данил даже не успевал отследить кто в какую сторону отошел и прыгал. Танец разбудил в нем самые низменные чувства.
- На новогоднем вечере она будет танцевать со мной так же, - решил он.
Зал аплодировал стоя. Семёна уже на сцене не было. Когда туда поднялся директор, ребята отошли вглубь сцены. Данил думал, что он сейчас будет их ругать за такой не приличный танец, но Евгений Александрович, наоборот, стал их благодарить и называть настоящими артистами. И тут Данил понял, это были роли, они просто исполнили роль, показали, как на Западе веселится молодежь, и на самом деле эти девочки вовсе не такие доступные, как это могло показаться.
Директор благодарил Олёнку, за постановку танцев, он снова вызвал Семёна на сцену, тот вышел с гитарой, и ребята все вместе стали петь еще одну очень задушевную песню:
- … «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались»
Как не похож был этот концерт на те, которые Данил привык видеть в других школах: сначала скучный хор с патриотическими песнями, потом прилизанные девочки из музыкальных школ «ковыряли» на стареньком пианино заезженную классику, дальше девочка по старше, с пафосом читающая стихи «с любимыми не расставайтесь», и в конце какой-нибудь вялый танец, вроде того, что танцевали сегодня Василиса с Веней под песню Семёна.
Дома Василиса бушевала:
- Дед, мы что, так плохо танцевали? - спрашивала она, рассказав про закрытые глаза учителей, - нам же хлопали!
- Может быть хлопали не вам, а ему? - Василиса замолчала. Впервые она не нашла, что возразить деду, - о чем была песня?
Василиса напела. Слова она запомнила машинально, и только теперь, повторяя песню, она поняла их смысл.
- Хорошая песня, ее надо слушать, а не танцевать, поэтому учителя ее и слушали. Слова рисуют в воображении картинку на много интереснее, чем ваш танец, он только мешал.
- Мы просто хотели показать, что мы тоже что-то можем, - вздохнула Василиса.
Ночью Данилу снился этот бесовский танец, он снова и снова смотрел, и ему казалось, что это он, а не Артур, подкидывает легкое «точеное» тело Олёнки и снова ловит его. Он завидовал Артуру, как бы он хотел быть на его месте.
Семёну тоже снился сон. Он танцевал с Олёнкой, сначала рок-н-ролл, но постепенно и незаметно музыка успокаивалась, и они уже танцевали вальс.
- Семён, Семён, все в порядке? - разбудил его брат.
- Что случилось? - Семён проснулся и сел на кровати.
- С тобой все хорошо? - снова спросил его Павел.
Семён осмотрел полутемную комнату, тревожное лицо брата: - Да, а что?
- Ты что-то говорил вслух, даже пел и руками махал.
- Я? - Семён вспомнил свой сон, - Павлик, я танцевал! Вальс! С Олёнкой!
В следующее воскресенье решили провести Костер. Сначала собрались проводить его только для стареньких, потому что многие не хотели видеть на своем Костре чужих, но неожиданно Семён высказался за то, чтобы пригласить всех:
- Ребята, это же такой шанс послушать, как в других школах ребята учатся, какие у них порядки, ведь мы кроме своего класса больше ничего не знаем, нам даже сравнить не с чем, и потом, хотим мы этого или нет, они уже наши одноклассники, и не хорошо получится, если мы от них тихориться будем.
- Хорошо, - согласились ребята, - но скажем им, что это не обязательное мероприятие, придет — кто захочет, и не нахваливать наш Костер!
На следующий день Артур объявил в классе, что в воскресенье будет Костер.
- Какой костер? Пионерский? - сразу оживились новенькие.
- Так мы из пионерского возраста уже вышли.
- Мы никого силой приходить не заставляем, - продолжал Артур, не отвечая на шутливые реплики, - идем в конец Коровьего лога, собираемся у школы в 10 утра.
- Куда мы весной ходили?
- Да, Семён, ты как? - вдруг спохватился Тимка, вспомнив, что Семён еще не совсем здоров.
- Нормально, это не очень далеко.
- Хорошо, идем на целый день, берем с собой бутерброды и картошку печь будем. Девочки за вами соль и вода, как всегда, каждая берет воду на двоих: на себя и одного кавалера, там родников чистых нет. Мы с Тимкой берем топорики, Антон и Серега картошку понесут. Мы ее покупаем или у кого-то есть? Надо будет мешок не очень крупной? - спросил Артур.
- Есть, у нас с дачи несколько мешков привезли и еще дед из деревни обещал, - выкрикнул кто-то сзади.
- И у нас есть!
- Хорошо, с картошкой решили, только ее помыть надо будет от глины, нести легче. Остальные понесут для себя подстилки, чтобы сидеть не на голой земле и не простудиться, можно чурбачки не большие.
- В лес чурбачки нести? - удивилась Василиса.
- Да, это парк, деревья рубить нельзя, только сухие сучки для костра, поэтому посидеть не на чем будет.
- А что мы будем там делать? - стали спрашивать новенькие.
- Говорить, песни петь, у костра сидеть, - пожал плечами Артур, - домой вернемся к вечеру, просто вылазка на природу, если не хотите, можете не ходить.
В воскресенье в школу к 10 утра пришли все, даже Данил, ему тоже было любопытно посмотреть на этих ребят в другой обстановке. Тимка заранее договорился с Глебом Аркадьевичем, и тот выдал им на выходной складывающиеся стулья и туристические сиденья, которые были сделаны из специального твердого поролона, их можно было привязать к попе и ходить с ними и садиться в любом месте, к сожалению, в школе таких было только три, а раскладывающихся стульев из алюминиевых трубок с натянутым на них брезентом только два. Стулья взяли для Марии Анатольевны и Семёна, ему садиться на низкие сиденья было еще трудно, не полностью разработанное колено пока этого не позволяло.
Идти было не очень далеко примерно полтора километра, дошли минут за 30. Прошли центральный парк и углубились дальше, дошли почти до Ботанического сада. Места здесь были тихие и безлюдные.
- Может дальше пройдем, там еще лучше есть место! - Василисе не терпелось показать, что она здесь «своя».
- Нет, дальше уже территория Ботанического сада, а там костер разводить нельзя, мы здесь будем, - твердо ответил ей Тимка.
- Ребята, все за хворостом, несите все, что можно положить в костер! - громко скомандовал Артур.
Все разошлись. На полянке остались Мария Анатольевна и Семён. Он подошел к выжженной прошлогодним костром ямке, прикидывая, откуда дует ветер и как лучше всем сесть.
Василисе идти искать сухие ветки не хотелось, она заприметила одну веточку и забралась в кусты, наблюдая за Семёном. Он достал из своей сумки что-то не большое, завернутое в газету.
На поляну стали возвращаться ребята, принося первый «улов». Он показал, куда складывать топливо, и ребята снова уходили, а Семён сломал несколько сухих веток и с трудом сел на одно колено, вытянув больную ногу, возле костровой ямки. Василиса как-то не придавала значения тому, что он хромает. Ну травма и травма, поправится когда-нибудь, а сейчас вдруг поняла, что все не так просто.
Семён сделал несколько движений и из-под его рук заклубился дымок.
- Он костер разжигает, - догадалась Василиса, - как быстро у него получилось? - удивилась она.
Она вспомнила, как они недавно с родителями тоже поехали на природу, отец не мог развести костер очень долго, он все время гас.
На поляну снова стали приходить ребята, теперь уже несли ветки по больше, по толще, это Тимка нашел не далеко огромную сломленную ветром ветку сосны, и они обрубали сучки, чтобы можно было принести их к костру.
- Сколько вы принесли! - удивлялся Семён.
- Теперь хватит.
- А не хватит — еще сходим, там еще осталось, принесем.
Пока костер разгорался, ребята стали устраиваться вокруг костра. Кто-то принес постелил себе ветки с хвоей, кто-то положил чурбачки, чтобы сесть. Артур и Тимка разложили принесенные стульчики. Один Мария Анатольевна поставила себе к кустам, а второй поставили возле костра. Василиса принесла свою ветку и села на этот стул, он был свободен, почему-то его ни ко не занимал.
- Василиса, стул нужно будет освободить, - услышала она голос за спиной.
Она оглянулась. Сзади стояла Мария Анатольевна.
- Почему? Стул свободен.
- Его для Семёна принесли. Он не сможет долго сидеть низко на земле, из-за больной ноги.
Василиса посмотрела на Семёна. Костер уже разгорелся, он пытался встать. К нему подошли Ильины и легко подняли, взяв его за локти, а потом поставили на землю. Семён наклонился, отряхнул с брюк листья и иголки. Оленка тоже наклонилась, хотела поднять его трость. Руки их взялись за трость одновременно.
- Я сам, - тихо сказал Семён.
- Извини, - Оленка виновато отдернула руку, - конечно сам.
Этого никто не заметил, кроме Василисы, но она не поняла, что на самом деле произошло. Она вспомнит этот случай только летом, после лагеря.
Василиса встала со стула. Раньше она никогда не замечала, чтобы к Семёну относились как-то по-особенному, но после этого случая она стала внимательнее присматриваться к одноклассникам и многое стала замечать.
Она вспомнила, что его никогда не вызывали к доске, он даже не вставал, когда его спрашивали, отвечал с места. В столовой, когда приходили на обед, он всегда садился с краю. Даже дежурили они по классу вчетвером, но два дня: Ильины переворачивали стулья и носили ведра с водой, Оленка мела и мыла пол, а Семён только мыл доску. Были и другие мелочи, которые Василиса не могла себе объяснить.
Семён сразу взял гитару и сел на этот стул. Оленка села рядом, на заботливо поставленный Тимкой чурбачек с прибитой доской, найденный им в кустах и видимо оставшийся от прошлых Костров.
Когда все расселись, Мария Анатольевна начала:
- Ребята, сначала я должна объяснить нашим Новеньким, что такое наш Костер. По сути — это определенный стиль общения, формат общения, теплый, задушевный. Здесь вы можете поделиться с друзьям и своими радостями и бедами и вам помогут, найдут нужные слова, или просто споют нужную песню в нужный момент. Костер — это символ вашей дружбы, и я очень надеюсь, что с окончанием школы, ваш Костер не погаснет и вы по-прежнему будите собираться на огонек все вместе. А сегодня у нас пополнение, сразу семь человек. Я знаю, что вам о многом хочется расспросить друг друга, для этого сегодня самое время! - Мария Анатольевна села.
Все молчали.
- Ну, что же вы? - удивилась учительница.
И тут поднял руку Серёжа, как в школе:
- Можно я спрошу? Ребята, как вам наш класс? Вы пришли из других классов, из других школ, вот что в нашем классе, вам нравится, не нравится, может быть кажется странным на ваш взгляд, чем наш класс отличается от ваших классов?
- Учиться у вас трудно, - сказала сразу Василиса, все время думать надо, - все улыбнулись.
- Почему отличники сидят на задних партах? - спросила Тоня, - У нас все наоборот было.
- Потому, что на задней парте воспринимать объяснения учителя труднее, и ребята послабее многое не понимают, а потом еще и дома не дорабатывают материал, поэтому совсем на двойки сползают, вот мы и решили, еще в 4 классе, что на «Камчатке» будут сидеть отличники, им там проще учиться, чем слабым ученикам, - объяснила Таня.
- Списывать никто не дает, - тихо сказал Данил, вам что, жалко? - ребята засмеялись.
- Нам вас жалко, - ответила Катя, - ведь если ты списываешь, ты не прилагаешь усилий, чтобы разобраться, понять, запомнить материал, дать списать — значит оказать медвежью услугу.
- Почему у вас всю общественную работу ведут мальчики? - снова спросила Василиса.
- Ребята притихли. Ответила Мария Анатольевна:
- Наши мальчики были слишком шустрые, их надо было занять полезными делами, вот и загружали общественной работой, и, по-моему, получилось очень неплохо, - учительница улыбнулась, глядя на ребят.
Как же они выросли. Ильины выше ее на полторы головы, даже Семён ее перерос, не смотря на все свои болезни.
- А почему вы вслух на уроках разговариваете? - вдруг спросил Веня.
- А у вас было не так? - тут же переспросил его Семён
- Нет, нам не разрешали так говорить, только если руку поднимешь или если спрашиваешь по делу.
- Так ведь и мы по делу, - улыбнулся Семён, например, объясняет Мария Анатольевна что-то, а я не понял слово, не расслышал, я просто уточняю, правильно ли я понял, а как у вас было?
- У нас, - Веня задумался, - надо было подойти после урока, или в конце урока спросить.
- И все это время до конца урока я сижу и уже ничего не понимаю, - продолжил Семён, другое дело, если ты хочешь своим вопросом просто отвлечь класс, потому что тебе скучно, вот это уже не позволительно. Не хочешь работать сам — не мешай другим.
- А мы после уроков оставались, если кто-то что-то не понял, - вставила Василиса.
Семён вопросами аккуратно направлял разговор ребят в нужное русло. Постепенно от учебных дел перешли к разговорам о дружбе, о помощи в беде, а позднее и к вопросам о первых чувствах. Здесь уже ребята расстарались, приводили в пример Ильиных и Семёна, как они водили его в школу, когда он только начинал ходить, или еще раньше, когда он брал на себя все проделки, чтобы им от папаши не досталось. Серёжа начал рассказывать и про Оленку, но после нескольких фраз, Семён так на него посмотрел, что Серёжа продолжать не стал, а Таня сразу запросила песен.
Спели «Изгиб гитары желтой» Обстановка сразу разрядилась, и Василиса «поплыла».
- А у меня такого друга нет, - сказала она, - чтобы мне вот так помогал.
- А ты сама стала кому-нибудь таким другом? - спросила ее в ответ Катя, - дружба — понятие обоюдное, нельзя дружить в одни ворота.
- Но ведь кто-то должен сделать первый шаг мне на встречу.
- Первый шаг — да, но второй шаг на встречу должна сделать ты.
Василиса замолчала. Она только сейчас вспомнила, ей на встречу уже делали первый шаг, а она этого тогда не поняла.
Костер уже прогорел, Тимка разгреб горячие угли и высыпал в жаркую середину картошку, присыпав ее пеплом и оставшимися потухшими угольками.
Ребята снова начали петь. Пели много. Пели разное: и походные песни, и эстрадные, и Машину времени и Аллу Пугачеву. Мальчишки играли на гитарах, сменяя друг друга. Оказалось, что на гитаре не плохо играет и Антон, и Тимка, но до Семёна им, конечно, было далеко.
Потом весело ели печеную картошку, все перемазались в золе и пытались отмыться, смачивая носовые платки сладким чаем из фляжек. И рассказывали анекдоты, и все смеялись. А потом Данил вдруг сказал:
- Странные вы люди, вроде парочки есть, а любви нет.
Все притихли. Семён спросил у него:
- А как ты понимаешь, что такое любовь?
- Ну, это когда, - Данил помолчал, - когда девушка на тебя смотрит так, как будто скушать хочет, а ты ее.
- Нет, это не любовь, это похоть. Любовь — это на много больше, чем простые телесные утехи. О любви писали Петрарка и Шекспир, Пушкин и Есенин. Вся наша литература про любовь. Разную и к разному — к женщине, к мужчине, к человеку и человечеству, к природе, но любовь.
- Семён, ты спой! Твои песни лучше этих проповедей.
- Что спеть?
- Про Оленку, - Серёжа говорил серьезно, без усмешки.
- Да, спой, Семён, - поддержали его девочки.
- Неужели он для Оленки песни сочиняет? - удивилась Василиса.
Семён посмотрел на Оленку. Она сидела, опустив глаза. Почувствовав его взгляд, она подняла их и чуть заметно кивнула, смущенно улыбнувшись. Ребята с трепетом наблюдали за этим диалогом, это и была любовь, когда вот так, одним взглядом, одним кивком головы можно сказать все.
Семён осторожно и тихо заиграл вступление и запел:
- «Аленушка, Аленушка, Алена сероглазая…»
Совсем, как год назад, на костровой поляне, когда Оленка подарила ему огромный букет из веток рябины и роз, сделанных из кленовых листьев.
После песни ребята молчали. Каждый думал о своем. У Василисы многое прояснилось в голове: ребята оказались самыми обыкновенными, все заморочки были объективными и легко объяснялись здравыми мыслями, даже загадочный всезнайка Семён потерял свой ореол таинственности — он долго лежал, много читал, поэтому все знает, - думала Василиса.
Разговор у костра продолжался. Она прислушалась.
- Вот ты — женишься только на девушке своей национальности, - говорил Серёжа Данилу.
- Да, у нас так принято.
- Что же ты к нашим девушкам лезешь? Думаешь мы не видим?
- Ваши девушки красивые. Для нас завоевать красивую девушку — как подвиг совершить, она как драгоценная вещь, как Золотое руно, - воодушевился Данил.
- Мы не вещи, мы люди! - возмутились девочки.
- Мы свободные люди! - поддержала их Василиса.
- Поэтому мы женимся не на вас, а на своих. Наших девушек с детства воспитывают в подчинении мужчинам, а вы слишком свободны, - он помолчал, - и доступны, чтобы стать женой джигита.
- То есть вам служанки нужны? Рабыни? - спросила Таня.
- Нет, наших жен мы уважаем и чтим.
- Но они должны полностью вам подчиняться? - не унималась Таня.
- Получается, что ты завоевываешь красавицу, и она становится твоей женой и рабой? - сделал вывод Семён.
- Да! - сознался Данил, - но это только своя жена. К чужой женщине мы не имеем право даже прикоснуться, ее мужчина воспримет это как личное оскорбление.
- Зачем же ты наших девушек трогаешь? - спросил Артур. Историю с их дракой знали уже все.
- Я не трогал Оленку, я взял ее сумку, - оправдывался Данил, - я хотел ее сумку нести, чтобы ей легче было, потому что он, - Данил посмотрел на Семёна, - этого не делает.
- Я сама могу нести свои вещи! - вспыхнула Оленка, - мне не нужны носильщики, не надо меня унижать такой мелочной заботой! - добавила она сердито.
Ребята переглянулись, многие знали, что Оленка носит только тетради и ручки, а учебники носит Семён, им вполне хватает одного учебника на парте, а сумку Оленки он не носит только потому, что домой возвращается на много позже Оленки, у него много дел в школе после уроков.
- Я и говорю, странные вы, - резюмировал Данил.
- Данил, а что будет, если ты не завоюешь красивую девушку? - спросила вдруг Катя, - Ты возьмешь ее силой?
Данил быстро посмотрел на нее. Катя говорила без усмешки, она не знала про спор.
- Если мужчина не может завоевать девушку — это для него позор, он должен уйти, силой брать нельзя. Джигит никогда не берет женщину силой.
- Это ты странный, сначала говоришь, что надо завоевать, а потом говоришь, что силой брать нельзя, так в чем завоевание?
- Завоевать надо ее сердце, чтобы она сама захотела быть с тобой.
- А что дальше делайте с девушкой? Поматросил и бросил? - спросил кто-то из мальчишек, но на этот вопрос Данил не ответил.
Мария Анатольевна слушала ребят и думала:
- Как Семён был прав, когда заключил с этим горцем пари. По-другому он не поймет, а пари — это борьба, поединок, честный бой. И Оленка молодец, что согласилась на это, только заставить Семёна танцевать не совсем гуманно, впрочем, может быть и здесь она права, иначе Семён всегда будет стесняться танцевать.
Учительница даже не сомневалась в победе своего ученика.
Домой возвращались уже в сумерки, полные впечатлений. Так откровенно они еще никогда не говорили.
Через несколько дней, утром, надев протез, Семён почувствовал боль в ноге.
- Ты натер вчера, - констатировал врач, - посидишь сегодня дома, полечишься, к завтрашнему дню все пройдет.
Пришлось соглашаться, такое уже бывало. Семён позвонил Евгению Александровичу, отказался от назначенной на сегодня консультации по подготовке к проведению урока, объяснив, что случилось.
Днем директор зашел в комитет комсомола:
- Что за бумаги? - спросил он у Александра Борисовича, разбиравшего какие-то листочки, отпечатанные в типографии.
- Принесли направления на комсомольские конференции, теперь туда вход только по этим бумажкам. Евгений Александрович взял один бланк, прочитал его:
- Здесь подпись комсорга нужна. Когда конференции?
- Две на следующей неделе, одна — завтра. Семен придет подпишет.
- Сегодня он не придет, ногу натер.
- Да? Надо что-нибудь придумать.
Александр Борисович закрутился с делами, уроками и вспомнил о завтрашней конференции только после уроков, когда к нему подошел Данил:
- Вы говорили, завтра я на конференцию иду, мне бумагу надо.
- Сейчас, - он дал ему направление, но вспомнил, что оно не подписано, - только его подписать надо. Пойдешь к Семёну, он рядом живет, объяснишь, что подпись его нужна, он тебе подпишет и завтра утром сразу горком комсомола поедешь. - Он объяснил, где живет Семён.
Данил ушел, а Александр Борисович вдруг вспомнил, что Семёна в школе сегодня не было, и дома он, видимо, без протеза.
- Я идиот, - ругался он на себя, набирая номер телефона Семёна предупредить его о госте, но телефон был занят.
О быстро оделся и пошел следом за Данилом, но в коридоре его несколько раз остановили ребята, задавали вопросы. На которые нужно было срочно ответить.
Когда Олёнка вернулась из школы, она сразу зашла к Семёну.
- Как дела?
- Нормально, занимаюсь.
- Я в магазин, тебе что-нибудь купить?
- Да, если можно, хлеба, - он посмотрел на часы, - уже почти два, надо в музыкальную школу позвонить, предупредить, что сегодня не смогу прийти.
Он стал набирать номер телефона, а Олёнка ушла.
Когда раздался звонок в дверь Семён сразу открыл, он ожидал увидеть там Олёнку, но за дверью стоял Данил.
От неожиданности оба молчали. Семён опомнился первым, он усмехнулся, видя с каким изумлением Данил смотрит на его короткую ногу и костыли.
- Что? Не ожидал?
- Такого? Нет, - признался Данил, - а она знает?
- Знает, - Семён смотрел Данилу прямо в глаза, словно читал его мысли.
- Она тебя не любит, она тебя жалеет, - наконец сказал Данил, разобравшись в своих чувствах.
Семён не ответил.
- Ты чего пришел? - спросил он.
- Вот, - Данил протянул ему направление, - ты должен бумагу подписать.
Семён быстро прочитал заполненный бланк, сделал несколько шагов в телефонной полке, где всегда лежала ручка, расписался и вернул направление Данилу:
- Все?
- Да, - Данил положил бумагу в сумку, - отпусти ее, ей нужен джигит, а тебя она просто жалеет, - снова повторил он и пошел к лестнице.
Когда он скрылся из вида, Семён бессильно откинулся на косяк открытой двери, на какое-то время ему показалось, что этот Горец прав, и Олёнка всего лишь жалеет его, и то, что он принимал за…, - он даже про себя не произносил слово «любовь», он никак не называл это чувство, оно было слишком большим и необъятным, - всего лишь жалость к нему, калеке? Нет, - он тут же себе возразил, - к жизни человека может вернуть только это чувство, которые другие называют любовью. Чувство жалости не может вернуть к жизни, оно может только не много ее скрасить.
Спустившись на один пролет лестницы, Данил услышал внизу знакомый голос:
- Здравствуйте, тетя Катя.
- А, Оленька, ты к Архиповым зайдешь? Передай, пожалуйста, Наталье Григорьевне журнал, я у нее почитать брала, да все забываю обратно занести.
- Хорошо, передам, - ее легкие шаги стали приближаться.
Олёнка не сразу поняла, кто стоит на лестнице. Она сначала обежала его, поднялась на две ступеньки выше. Потом остановилась и резко повернулась назад:
- Ты что здесь делаешь?
- Я к Семёну приходил бумагу подписать, на конференцию завтра пойду. Послушай, он же калека, больной, зачем он тебе?
Олёнка смерила его презрительным взглядом сверху вниз:
- Глупый ты, - она помолчала, собираясь с мыслями и добавила, - это ты больной, на всю душу. Семён - самый лучший человек на свете, а то, что с ним случилось, может случиться с каждым, и с тобой тоже, - и не дожидаясь ответа она побежала наверх.
Семён все еще стоял, опираясь на косяк открытой двери в квартиру.
- Все нормально? - спросила она, поняв, что Семён все слышал.
Они зашли в квартиру и закрыли за собой дверь.
– Значит я самый лучший человек? - спросил Семён, глядя ей в глаза.
- Для меня — да! - ответила она, не отводя взгляда.
- Ты мне никогда этого не говорила.
- Мы еще много, о чем с тобой не говорили, видимо время еще не пришло, - она прошла на кухню, выложила из сумки хлеб и кусок колбасы, - представляешь, колбасу выкинули, а народу никого нет, я вам тоже взяла.
- Спасибо, - Семён был отрешенный и задумчивый.
- Что он тебе сказал? - прямо спросила Олёнка.
- Что ты меня жалеешь, - так же прямо ответил Семён, - это так?
- Ты сам-то как думаешь? - вопросом на вопрос ответила она, снова глядя ему в глаза.
- Я.…, - Семён замолчал.
Оленка поняла, что Данил посеял в нем зерно сомнения, которое уже стало прорастать.
- Что я должна сделать, чтобы доказать, что это не так? Чтобы ты поверил, что это не так?
Семён молчал, он не знал, что ей ответить. Это был их первый разговор о чувствах, которые они испытывали друг к другу.
- Ты считаешь, что жалость может убрать боль, или сделать тебя счастливым? Подумай! - Олёнка дотронулась до его руки. - Подумай, почему одно слово дикого Горца заставило тебя усомниться в природе наших отношений, - она ушла.
Когда Александр Борисович подбегал к дому Семёна, Данил уже отходил от него в сторону остановки.
- Уже все кончено? Быстро они. - Александр Борисович бегом поднялся на четвертый этаж и позвонил в дверь, но она оказалась открытой. Семён сидел на кухне на табурете и смотрел в одну точку.
- Все в порядке? У тебя дверь открыта.
- Да, все нормально, - Семён встал, - Олёнка ушла, я не закрыл, она сейчас вернется, будем заниматься.
- Данил приходил?
- Приходил, я ему подписал направление.
- Семён, извини, что я отправил его к тебе, надо было самому прийти подписать, я не подумал, что ты без протеза.
- Все нормально, Александр Борисович, может быть так даже лучше, он все узнал, - Семён улыбнулся, вспомнив его удивленные глаза, - теперь драться со мной он точно не будет, он считает, что я ему больше не соперник.
- Хорошо, а я испугался, мало ли что у него в голове.
- Нет, все в порядке.
- Тогда я пойду, поправляйся, - Александр Борисович ушел.
Данил медленно шел к остановке. Он вспоминал мелкие эпизоды с Семёном, показавшиеся ему странными, но в свете новых фактов они становились естественными и логичными, например, Семёна никогда не вызывали к доске, он всегда отвечал с места, даже не вставая, учителя и ребята относились к этому, как к само собой разумеющемуся; становилось понятно и его ведение концерта, сидя за столом на сцене; и даже девочки, которые не «вешались на него гроздьями», они все знали.
На остановке он встретил Веню:
- Ты знаешь, что Семён калека, без ноги? - спросил у него Данил.
- Знаю, нам Сережа недавно рассказал.
- Что рассказал?
- Что в седьмом классе Семён девочку из под колес автобуса спас, а сам пострадал, вот тогда ему ногу ампутировали, а этой зимой он снова травму получил, представляешь, у него рана на ноге была длиной 70 сантиметров, - Ваня развел руки, чтобы показать, сколько это, - он тогда без сознания долго лежал, чуть не умер, его Олёнка спасла, она его в чувство привела.
- Это как? - удивился Данил.
- Она в палату к нему зашла и говорить ему что-то стала, или петь, в общем, через 20 минут он в себя пришел, врачи говорили, что ему часа два оставалось... А потом она каждый день к нему в больницу ходила, сначала даже по два раза в день, до уроков и после, на ноги она его подняла.
- Я бы тоже в себя пришел, если бы такая девушка мне петь стала, - позавидовал Данил, а про себя подумал, что Олёнка, действительно, Семёна любит, нельзя жалостью человека в чувство привести, из лап смерти вырвать.
На следующий день Олёнка уехала домой. Семён был сам не свой. Мысли все время возвращались к разговору с ней.
В воскресенье, узнав у Алексея Николаевича, с какой электричкой обычно возвращается Олёнка после выходных, он пошел на станцию. Купил букет белых хризантем у бабушки на остановке и пришел на перрон.
Они встретились, он протянул ей букет.
- Что это вдруг? - удивилась Олёнка.
- Я подумал, - ответил он.
- И сделал выводы?
- Да, жалость унижает наше самосознание, разум, но не может сделать больно нашей душе, а любовь может. Моей душе было очень больно, прости меня, что усомнился в природе твоих чувств.
Олёнка взяла букет, ласково улыбнулась и уткнулась носиком ему в плечо: - какой же ты еще маленький, - прошептала она.
Через день Мария Анатольевна встретила Семёна на лестничной площадке:
- Тебя удовлетворили результаты Костра? - спросила она.
Семён понял, что учительница вычислила его эксперимент, который он проводил на Костре. Он попробовал своими вопросами вывести разговоры одноклассников на нужные ему темы, и ему это удалось.
- В основном — да, были нюансы, которые я не предусмотрел.
- Откуда ты знаешь эту методику?
- Я не знаю, я просто пытался повторить то, что происходило на наших Кострах.
- У тебя не плохо получилось для первого раза, - похвалила она его, - пойдем, я тебе книгу дам, почитаешь, тебе будет интересно.
Она привела его в свою квартиру и достала с книжной полки нужную книгу.
- Спасибо, - Семён стал листать книгу и хотел уже уходить.
- Подожди, Семён. Ты точно не хочешь поменять свой профиль? У тебя прекрасно пойдет математика, это не всем дано — доходчиво объяснить математику. Может попробуешь провести урок?
- В нашем классе?
Он вспомнил, как ребята сорвали его первый в жизни урок.
Он был первым из класса, кто решился на самостоятельный урок. История. Он проводил его в своем классе. Объяснил новую тему, привел примеры, даже опросил несколько человек, все шло нормально. В конце урока дал не большую самостоятельную работу на закрепление материала и с ужасом увидел, что ребята не пишут.
Он сел на заднюю парту рядом с Евгением Александровичем:
- Они не пишут самостоятельную, они считают, сколько минут я объяснял, сколько спрашивал, - прошептал он с горечью.
- С чего ты взял? - удивился директор.
- Смотрите, у Тани на коленях методичка по проведению урока, Сережа по часам минуты высчитывает, Антон вообще учебник шерстит, откуда я взял материал про революционеров в Сибири, нет этого в учебнике.
Евгений Александрович встал:
- Сдаем самостоятельные работы, - сказал он, - кто сколько успел.
Листочки сдали только пять человек.
- Чем занимались остальные? Свои конспекты урока составляли? Вы Семёну, по сути, сорвали урок, потому что вот это, - он потряс листочками, - его результат. Меньше 30% — это результат нулевой, урок прошел зря. И не по его вине, по вашей. Вы заигрались в учителей, а сейчас вам надо было быть просто учениками.
Евгений Александрович подошел к Семёну.
- У меня завтра в 9Б эта же тема, пойдешь? - Семён кивнул, - поминутную разбивку перепиши, фамилии убери совсем, напишешь их в отчете.
На следующий день Семён провел урок повторно, уже в параллельном классе.
- Можешь в любом другом, - улыбнулась Мария Анатольевна, - можешь в пятом или седьмом, там скоро теорему Пифагора проходить будем по геометрии, обычно доказательства теорем вызывают наибольшие затруднения.
- Можно, я подумаю?
- Подумай.
Алексей Николаевич принес справку через почти через две недели. Семён уже отчаялся ждать ее.
- Арсений Петрович подписал разрешение на занятия физкультурой с 15 октября, чтобы прошло хотя бы два месяца после перелома, - объяснил врач.
На следующий же день Семён пошел на урок физкультуры. Перед уроком он зашел к учителю, отдал справку. Глеб Аркадьевич долго ее изучал:
- Ну, молодец, добился своего, я уж думал не дадут тебе справку врачи. Значит надумал заниматься серьезно. Не боишься медаль потерять? Оценки должны быть объективные.
- Я буду стараться, - твердо сказал Семён.
- Хорошо, иди переодевайся, и еще, - он посмотрел на его трость, - ты можешь в зал прийти без этой штуки? А то как-то странно получится.
- Могу, - улыбнулся Семён.
Когда он переоделся и зашел в зал, ребята были уже там — лазили по шведской стенке, пробовали перекладину. Увидев Семёна, у многих вырвался возглас:
- Ух ты!
- Кто пришел!
Раздались аплодисменты. Семён был в форме, только вместо коротких шортиков, обязательных на уроке, он надел длинные трико. Один из новеньких попробовал высмеять его:
- Как девчонка, - потому, что длинные трико разрешали иногда девочкам, но Тимка, стоящий рядом, быстро стукнул ему по затылку ладонью и зашипел угрожающе: - Заткнись!
К ним подходил Глеб Аркадьевич. Раздалась команда:
- Класс, стройся!
Учитель подозвал Семёна:
- Семён вернулся, он будет заниматься с нами, но по индивидуальной программе на разминке, поэтому прошу на него не отвлекаться. Зачеты он сдает вместе с вами, только по сниженным нормативам, врачи дали справку, что у него вторя группа здоровья.
Семён встал в строй.
Пока Ильины делали разминку с классом, потому что их специализация была физкультура, Глеб Аркадьевич занимался с Семёном. Он показывал ему новые упражнения на мате, на шведской стенке. Семён практически восстановился до уровня прошлого года, не смотря на страшную зимнюю травму.
- Сегодня играем в волейбол. Сначала девочки, - учитель уткнулся в свой лист с зачетами, - Баев, у тебя оценки за судейство еще нет.
- Я не умею, - отнекивался Данил.
- Что значит не умею, учитель должен уметь все. Правила игры знаешь?
- Знаю.
- Вот и смотри, чтобы они по правилам играли, а если нарушают — свисти в свисток, - он протянул свисток Данилу.
Тот сел у середины волейбольной площадки, возле сетки, девочки встали по своим местам. Все смотрели на Данила.
- Что? - не понял он.
- Свисти начало игры, - стали подсказывать ему ребята.
Данил свистнул, девочки начали играть. Он совершенно не успевал реагировать на то, что происходило на площадке. Свистел не впопад, останавливая игру и не свистел там, где были грубые нарушения. Учитель и ребята кричали ему, что и когда надо делать, но от их подсказок Данил еще больше путался. Промучившись с ним минут пять, Глеб Аркадьевич взял у него свисток и дальше игру судил сам.
Закончив играть, как всегда, стали обсуждать игроков и ставить им оценки.
- Фетисова, какую оценку ставим за игру?
- Четыре, она неправильно мяч отбила после подачи и двигалась мало.
- Согласен, - они обсудили еще несколько девочек, - Теперь обсуждаем работу судьи.
- Не было никакой работы, - зашумели ребята.
- Судью не мыло! - крикнул Сережа.
- Данил, ставлю тебе пока за судейство два, это надо исправить. Посмотри дома телевизор, попробуй сам судить матчи, которые там показывают и учи правила, их надо не только знать, но и уметь применять. - Учитель поставил в свой листок Данилу двойку карандашом и скомандовал, - играют мальчики! - он сам разбил ребят на две команды. - Судит, - он опять заглянул в свои листы, потом бросил во внутрь карандаш и закрыл тетрадь, - Семён, держи свисток, у тебя тоже оценки нет.
Семён сел на место Данила у сетки и свистнул. Игра началась. Мальчики играли долго и самоотверженно. Семён судил справедливо, каждый раз объясняя, почему он остановил игру. В спорных вопросах спрашивал девочек, в качестве свидетелей, коснулся ли мяч черты и решал, что делать дальше.
За десять минут до конца урока Глеб Аркадьевич остановил игру.
- Девочки, ставим оценки игрокам, - он начал перечислять фамилии.
Девочки охотно обсуждали игру своих одноклассников.
- А теперь судья, - все притихли, - ну, что же вы?
- Семён хорошо судил.
- Справедливо!
- Это не аргумент.
- А вы бы что ему поставили? - спросила Таня.
- Четыре, были моменты, с которыми я не совсем согласен, - Глеб Аркадьевич назвал два случая с незначительными недочетами.
- А я бы пять поставила, - встала Анфиса Кузнецова, она занималась в спортивной школе по волейболу, и к ее замечаниям Глеб Аркадьевич всегда прислушивался, - Семён заметил..., - она описала нарушение, которое сам учитель пропустил.
- Все согласны с оценкой? - спросил он, улыбаясь, что удалось расшевелить ребят.
- Все! - хором ответили они.
Данил шел домой и думал:
- Как же так? Этот хромой пришел первый раз на урок и сразу же пять получил, а он, здоровый и крепкий, не мог различить, правильно ли играют эти «безмозглые курицы» с мячом. Зачем им вообще играть? Им детей рожать надо.
Он вспомнил пари, и вся его уверенность в победе мгновенно улетучилась, ведь он рассчитывал, что Семён на физкультуру ходить не будет, а этот пункт отдельно описан не был, значит физкультура входила в количество предметов, на которое нужно было делить сумму оценок и это давало ему преимущество.
- Что это за школа такая, где оценки ставят ученики? Если бы оценку поставил учитель, отец бы с ним договорился, принес бы ему фляжку чачи, посидели бы вместе, а что теперь? Как эту двойку исправлять? Отец меня засмеет — двойка по физкультуре, мне, джигиту. Хорошо, что не сделал физкультуру профильным предметом, хотя и история не легче. Почему здесь все предметы такие трудные?
Теперь, когда ему разрешили официально ходить на уроки физкультуры, Семён стал заниматься упражнениями еще больше: и дома, и в школе. Дома утро начинал со своей зарядки, потом переходил к упражнениям с коленом, качал пресс, отжимался, ходил на руках. Павел помогал ему с прессом, держал ноги и каждый раз очень переживал, что он снова упадет, когда он поднимался и ходил на руках, но Семён только улыбался и говорил, что ему это необходимо.
Он попросил Павла сделать в коридоре перекладину над дверью, чтобы можно было подтягиваться дома. Раньше он выходил во двор, там стоял турник, и они с Ильиными занимались на нем, когда спортзал школы был закрыт, но сейчас, чтобы выйти во двор, нужно было надеть протез, а вечером он его снимал рано, поэтому подтягиваться дома было удобнее. Он старался заниматься в спортзале на снарядах каждый день, но не всегда это получалось, он уставал или отвлекали другие дела, но, когда приходил, Глеб Аркадьевич разучивал с ним новые упражнения и скоро он догнал Ильиных, мог выполнить на перекладине и брусьях нормативы кандидата мастера спорта. На кольцах тоже занимался, но реже. Пробовал работать на «коне», но там нужно было делать соскок, поэтому учитель это не поощрял и скоро, после неудачного падения, Семён сам отказался от этих упражнений.
На последний в октябре урок физкультуры в 9А пришел гость. Это был отец Данила. Вечером он увидел, как сын обложился учебниками и справочниками, он учил физкультуру. Баев старший удивился, узнав, что на физкультуре можно получить два, поэтому сегодня сам хотел посмотреть, как занимается его сын.
Сначала он пришел к директору. Евгений Александрович его внимательно выслушал и привел в спортзал. Когда они пришли, разминка уже закончилась и начиналась игра. Играли мальчики в волейбол. Евгений Александрович объяснил учителю физкультуры суть претензий и разрешил Баеву старшему присутствовать на уроке.
Игру судила Василиса. Судила уверенно и четко. После окончания игры, как обычно, всем классом ставили оценки игрокам. Данилу поставили три за игру, объяснив, что прозевал мяч при подаче, а при игре в дальнем углу площадки, наоборот, погнался за мячом, который явно вылетал с площадки и задел его, но отбить не смог.
Следующую игру играли девочки. Данилу снова дали свисток. Судил он уже лучше, но все равно не успевал за игрой. За судейство ему поставили три, и то больше за старание.
- Почему так? - удивлялся Баев старший, - он сильный ловкий джигит.
- Я не спорю, может быть он хороший наездник, может быть он сильный, - объяснял Глеб Аркадьевич, - но у нас урок физической культуры. Физическая составляющая у него хорошая, а вот культуры, навыков культурно применять свою физическую силу явно не хватает. Вот смотрите, - он открыл свою тетрадь, - по легкой атлетике было не плохо, но до пятерки по нормативам не дотянул, теперь игры с мячом, здесь только три. Во второй четверти будет общефизическая подготовка, это прыжки с места, отжимание, подтягивание, как у него с этим?
- Подтягиваться он умеет, - уверенно ответил Баев старший.
- Нужно не просто подтянуться, а выполнить норматив, подтянуться определенное количество раз. На пятерку — 15. Сможет?
- Я прослежу, чтобы смог.
- Будет еще спортивная гимнастика, это упражнения на перекладине, брусьях, кольцах.
- В других школах занимался, никаких нареканий никогда не было.
- Может быть, он был младше, упражнения были проще, нормативы были ниже, и он их делал, а сейчас он вырос, стал тяжелее, и чтобы выполнить нормативы, просто посещений уроков мало, нужно тренироваться дома или приходить в зал и делать это постоянно.
Баевы шли домой, ворча и ругаясь, зачем школьнику уметь судить игры, для этого есть специальные судьи.
- Одно хорошо, - думал Данил, - Семён вряд ли будет получать по физкультуре оценки выше, чем я, без ноги нормативы выполнять сложно, даже пониженные, это только сидеть судить игру можно нормально, когда другие бегают.
После концерта ко Дню учителя стали готовиться к традиционному Осеннему балу. Василиса опять напросилась в организаторы. Ее снова поддержала Мария Анатольевна, попросив ребят дать возможность Новеньким проявить себя.
Семён показал девочкам прошлогодний сценарий, рассказал, как обычно проходит бал, что нужно организовать, подсказал идею проведения бала в русском стиле, на основе русской литературной и музыкальной классики. Василисе, Свете и Тоне эта идея очень понравилась, и они стали придумывать свой сценарий.
Олёнку попросили быть «Осенью» и исполнить два танца на музыку Чайковского один - русский танец из балета Щелкунчик, второй на музыку из цикла Времена года, Октябрь. Она долго не могла найти материал, из чего сшить платье для этих танцев, пока ее взгляд не наткнулся на шторы на окне в комнате Алексея Николаевича, в которой она жила. Они были однотонные, атласные, нужного желтого оттенка и лучше всего подходили к тому образу, который она хотела создать. Оленка поговорила с Таней, где можно раздобыть швейную машинку, и та привела ее к учительнице, которая вела у девочек уроки труда. Олёнка обо все с ней договорилась. Теперь предстоял сложный разговор с Алексеем Николаевичем. Оленка купила в Универмаге подходящий материал, сшила шторы и вечером подошла к Алексею Николаевичу, позвав для разговора на помощь Семёна.
Когда вечером пришел Семён с хитрой улыбкой, Врач сразу заподозрил какой-то подвох.
- Что-то случилось?
- Алексей Николаевич, - начал Семён, - нам очень нужны Ваши шторы, - сказал он в лоб.
- Зачем? - очень удивился врач.
- Из них получится шикарный костюм Осени для нашего осеннего бала.
Алексей Николаевич растерялся.
- Я Вам новые шторы сшила, - добавила Оленка, распаковывая сверток с готовыми шторами. Они были с модным, не броским, геометрическим рисунком.
Алексей Николаевич рассмеялся и махнул рукой:
- Уговорили, забирайте. Для кого костюм, кто «Осенью» будет?
- Я, - тихо ответила Олёнка.
- Так что же ты сразу не сказала? Я бы и так отдал, для тебя все, что угодно.
Оленка засмущалась:
- Не удобно было.
Они поменяли шторы на окне и Оленка пошла их стирать. Алексей Николаевич поставил чайник.
- Семён, как твоя физкультура?
- Пока нормально, делаю разминку, Глеб Аркадьевич занимается со мной отдельно, новые упражнения показывает на шведской стенке.
- Оценки ставит?
- Да, за судейство. Ребята сейчас в волейбол играют, в футбол. После каникул начнутся зачеты по ОФП, пока тренируюсь после уроков в зале или дома.
Оленка сама сшила платье, с выкройкой ей тоже помогла учительница по домоводству. Платье было длинным, расклешенным внизу, чтобы можно было поднимать ноги, строгим и одновременно женственным. Длинные рукава Олёнка сделала из старых тюлевых штор и покрасила их в цвет осенних листьев, от зеленого до темно коричневого. Еще она сделала высокий кокошник из картона, обтянула его это же тканью и украсила проглаженными разноцветными листьями. Из таких же листьев с пояса спускались гирлянды.
Все складывалось удачно. Вечер проходил нормально, все шло по плану — прочитали композицию про Осень из стихов русских поэтов 19 века, Оленка танцевала, Антон вдохновенно сыграл «Октябрь» Чайковского, объявили конкурсы.
- Ребята, разгадываем загадки, - объявила Василиса и начала читать по листочку, - «Листья с веток облетают, птицы к югу улетают. Что за время года спросим, нам ответят это...»
Все замолчали.
- Учебный год начался, - выкрикнул кто-то из мальчишек, - все засмеялись.
Василиса, не обращая внимание на шутку стала читать свои загадки дольше:
- «Пусты поля, мокнет земля. Дождь поливает, когда это бывает?»
- Зимой, в оттепель, - стали смеяться мальчишки и демонстративно пошли к выходу из зала.
- Когда с уроков выгонят!
Василиса растерялась. Ребятам явно не нравились ее загадки. Она закрутила головой, ища поддержки у Тони и Светы, но те тоже не знали, что делать.
Тут к микрофону подошел Семён.
- Объявляется конкурс на самую веселую историю из жизни класса! - громко объявил он, - желающие рассказывать байки, пожалуйста, микрофон ваш! Гена, ты пошутить хотел? - обратился он к десятикласснику, сказавшему про зимнюю оттепель, - иди, шути здесь, чтобы все слышали! - Семён оглянулся к растерянной Василисе и зашептал, - записывай всех, кто сейчас будет байки рассказывать, - Светлану Владимировну, Александра Борисовича и Евгения Александровича я попрошу быль членами жури! - добавил он в микрофон.
- А что, и расскажу! - согласился Гена и тоже подошел к микрофону, - как сейчас помню классе в пятом был у нас такой случай..., - начал он рассказывать.
Александр Борисович подошел к Семёну:
- Этого в программе не было?
- Не было, я думал Василиса нормальные загадки нашла, а она их из детского журнала взяла, их никто слушать не будет, лучше пускай по вспоминают, - улыбнулся Семён.
Гена закончил рассказывать, ребята смеялись, хлопали ему.
- Кто еще хочет поделиться с нами веселым случаем на уроке? - спросил Семён.
Ребята уже «завелись» и к микрофону стояла очередь. Рассказывали много и интересно. Минут через двадцать Семён предложил включить музыку, хоть слушать было и интересно, стоять уже все устали, нужно было потанцевать. После нескольких танцев конкурс продолжили.
Ребята еще рассказали несколько историй, наконец к микрофону вышла девочка из восьмого класса и стала рассказывать:
- У нас на уроке вызвали к доске одного ученика, а он ничего не помнит. Ребята стали ему подсказывать, а Мария Анатольевна услышала, как подсказывают, и говорит: «Голос, выходи!»
И тут зрители хором закончили ее рассказ:
- Как я выйду?
- Я же голос! - и все засмеялись.
Девочка растерялась и отошла.
- Эту историю все знают! - закричали из зала.
- Стоп, стоп, стоп, - к микрофону подошел Александр Борисович, - все эту фразу знают?
- Да! - хором ответили ребята.
- Смешно, голос выйти не может!
- А кто знает, откуда эта фраза? - Александр Борисович посмотрел на притихших ребят.
Ребята из 9А срезу заулыбались, но поняли, что надо пока помолчать. Все остальные тоже молчали. Десятиклассников в лагере в ту смену не было, из восьмых там был только Славка, но он тоже молчал и улыбался.
- У этой шутки есть автор? - удивилась Светлана Владимировна, - я часто ее слышала в лагере летом, да и на уроках ребята шутили «Голос, выходи!»
- Что, никто не знает? - Александр Борисович весело посмотрел на ребят, - Ну, Серёжа, иди рассказывай, как все было, или Семён?
Семён сидел позади сцены, за столом с аппаратурой и что-то обсуждал с Федором, ребята видели, что он устал.
- Да, Серега, иди расскажи! - подтолкнул его к микрофону Тимка.
Серёжа встал у микрофона и начал рассказывать:
- В позапрошлом году мы были в лагере. Вы знаете, там каждую смену бывает Сказочный день, конкурс инсценированной сказки, когда ребята сами придумывают свою, или переделывают уже известную сказку и показывают ее на сцене. Наш класс ставил сказку «Как Иван Царевич песню искал», которую сочинил Семён. Действующих лиц в сказке было не много, а по условию конкурса в подготовке и выступлении должен принять участие весь отряд, иначе снимался балл, и Семён предложил в конце вызвать всех на сцену и представить, а сам он был Голосом автора и сидел за кулисами с микрофоном. И вот, вызывает он всех на сцену: художников-декораторов, костюмеров, исполнителей песен, танцев, музыкантов, главных действующих лиц на репетиции, рассказывает, как надо выйти, как встать, а сам не выходит. Мне это странным показалось. Подошел к нему перед сказкой и говорю: «тебе тоже выйти надо, ты и сказку придумал, и поставил», а он говорит «как я выйду, это тоже обыграть надо». «Ну, - говорю, - давай я тебя вызову», я в этой сказке царем был, меня все слушаться должны были. Он вроде согласился. Сказку сыграли, вызывает Голос автора всех на сцену, поименно перечисляет, кто костюмы готовил, кто танцевал, кто пел, мы с Иваном Царевичем и Царевной песней вышли и тут я, как сбалмашный царь, начинаю всех по головам считать и кричать, что кого-то забыли, как договаривались, вдруг слышу, Семён в микрофон шепчет: «царь, кончай, люди смотрят!» В зале все от смеха вповалку лежат, а мне же его объявить надо. Делаю вид, что вспомнил, кого не хватает и говорю: «Вспомнил, Голоса автора не хватает. Голос, выходи!», а Семён в микрофон отвечает: «Как я выйду, я же голос!», видели бы вы, что творилось в зрительном зале, малыши от смеха под кресла сползли. Вот уж после этого я его по-настоящему объявил: и как автора сценария сказки, и как постановщика, и как Голос автора, - Серёжа рассказывал, улыбаясь и с удовольствием вспоминая события полутора годовой давности, ребята перешептывались, а когда он закончил свой рассказ, все громко захлопали.
- Ну вы хохмачи! - гудели десятиклассники.
- Вот кому надо первое место за шутки давать!
- А что, правильно! Смотрите, больше года прошло, а шутка до сих пор по школе ходит! - поддержали их другие ребята.
- Предлагаю голосовать! - к микрофону подошла Светлана Владимировна, - кто за то, чтобы присудить в сегодняшнем конкурсе на лучшую школьную шутку первое место Серёже Зубкову и Семёну Архипову?
Руки подняли все и захлопали. Серёжа был на сцене. Василиса вручила ему приготовленный приз — шоколадку.
- Семён, а ты где? - посмотрела на него Светлана Владимировна. - Семён все еще сидел за столом с аппаратурой и смущенно улыбался. - Голос, выходи! - тоже пошутила она, - не стесняйся, хорошая шутка дорогого стоит!
Семён, снова стесняясь, подошел к микрофону.
- Не хорошо получилось, - шептал он Александру Борисовичу, - сам этот конкурс придумал, сам первое место занял.
- Зато справедливо! - ответил он.
Когда после конкурса начались танцы, Семен исчез. Олёнка пошла в свой класс, ей уже можно было снять свой костюм. Она открыла дверь. В классе было темно, за окном горел фонарь и в его свете она увидела, как кто-то не смело пытается танцевать у доски. Она узнала в темном силуэте Семёна, подошла совсем близко и взяла его за руки:
- Вот так, - она не много поправила его и они несколько шагов покружились в вальсе. - У тебя хорошо получается.
- Правда?! Значит я могу! - Семён был окрылен, - я готовлюсь к Новогоднему вечеру. Ты поставишь нам танец?
- Ты уверен?
- Да, танцевать мы в любом случае будем.
- Хорошо, давай поговорим об этом после каникул, - у Олёнки мелькнула мысль.
30 октября Евгений Александрович из школы уходил поздно, просматривал оценки за 1 четверть, выписывал накопившиеся вопросы к педсовету. Перед уходом по привычке поднялся наверх, прошел по тихим темным коридорам. В школе уже никого не было, только из-под двери кабинета математики на втором этаже виднелась полоска света.
- Мария Анатольевна, Вы что так поздно задержались? Какие-то проблемы?
- Нет, - учительница рассмеялась, - оценки в дневники за четверть выставляла, решила еще задачки посмотреть, чтобы своим ребятам на каникулы порешать дать.
- Поздно уже, идемте, я Вас провожу.
Учительница стала убирать со стола в шкаф пачку дневников и вдруг выронила ее. Директор стал ей помогать собрать разлетевшиеся по полу дневники.
- Извините, - оправдывалась учительница, - неловко получилось, рукой за дверцу задела.
- Ничего страшного, - Директор подобрал несколько дневников и вдруг увидел на полу сложенный тетрадный лист. Поднял его, - чей это?
Он развернул лист и стал читать: «Расписание жизни. Понедельник. 6-00 подъем, 6-05 партерная гимнастика, 6-20 пресс, отжимания, хождение на руках, 6-30 подтягивания, 6-40 душ, 7-00 завтрак…»
- Кто это? – удивленно спросил он.
Мария Анатольевна взяла у него из рук лист, пробежала по нему глазами:
- Судя по почерку это Семён.
- Ну да, кто же еще у нас партерной гимнастикой занимается, - согласился Директор.
- Нет, вы посмотрите, как все расписал, каждую минуту, - удивлялась учительница, - сколько тренировка длится, сколько заседание Комитета комсомола, сколько минут на дорогу в музыкальную школу и обратно.
Евгений Александрович взял листочек у нее из рук и тоже стал быстро читать, комментируя это необычное «Расписание жизни»:
- 16 48 – 17-00 дорога домой из музыкальной школы. 17-00 – 17-10 отдых и переодевание в домашнюю одежду, 17-10 – 18-00 домашнее задание по алгебре и физике, в 18-00 ужин, 18-30 – 21-00 приходят ребята вместе занимаемся биологией, историей и английским, сравниваем ответы по алгебре и физике, если нужно решаем снова. 21-00 – 21-45 занимаюсь гитарой, 21-45 – 22-00 вечерний моцион (душ и прочее), 22-00 – 22-30 чтение книг, 22-30 отбой, - Директор поднял голову, посмотрел на классную руководительницу, - И ведь каждый день недели так расписан! Господи, как он при такой нагрузке еще живой? Если он это все выполняет, то…
- Выполняет, иначе бы ничего не успевал, какая самоорганизация, самообладание! – учительница вздохнула и сложив лист стала искать дневник Семёна, чтобы положить его обратно, - далеко не каждый так может себя организовать, даже взрослый, а тут подросток! Удивительный человек!
На осенние каникулы Олёнка уехала домой. Она ужасно соскучилась по родителям. Наезды на одну ночь только выматывали, не давали отдыхать нормально. А сейчас можно было выспаться, побыть с папой и мамой, сходить во дворец культуры, узнать, как дела на танцах.
Ее студия готовилась к областному конкурсу, со временем была напряженка. Олёнка просто сидела на репетиции, стараясь никого не отвлекать.
Улучив момент, когда Екатерина Марковна освободилась, Олёнка подсела к ней.
- Оля! Что скажешь? Как наши номера?
- Класс! - Олёнка даже не много позавидовала подругам, занятым в новых танцах.
- Как у тебя дела, как твой мальчик? - поинтересовалась ее бывший руководитель.
- Учусь, в школе танцы ставлю.
- Молодец, может быть тебе на курсы постановщиков пойти, давай я договорюсь, они как раз в Институте культуры группу набирают, будет у тебя официальный документ, что ты можешь танцы преподавать?
- Можно, - пожала плечами Олёнка, и, собравшись с духом спросила, - Екатерина Марковна, скажите, может человек с ампутированной ногой танцевать Венский вальс?
- Тебе зачем? - удивилась та.
- Чисто теоретически.
- Чисто теоретически все возможно, зависит от высоты ампутации, владения протезом, тебя ведь не колясочники интересуют?
- Нет.
- Ну, рассказывай, что задумала.
- Мне надо Венский вальс танцевать с мальчиком на Новогоднем вечере.
- А мальчик инвалид, так? Это тот самый мальчик, которого ты зимой выхаживала? Это тогда он…
- Нет, ампутировали ему лодыжку еще раньше.
- Он вообще как? Поправился после реанимации, ходит?
- Да, ходит, даже на физкультуру начал ходить, спортивной гимнастикой заниматься, а танцами он в детстве занимался, до четвертого класса.
- Понятно. Говоришь на Новогоднем вечере? - Екатерина Марковна открыла свою записную книжку, - ты сможешь его привезти сюда?
- Только на воскресенье.
- Воскресенье, вот смотри, у нас до 18 ноября будет конкурс, потом неделю отдыхать, а потом начнем к Елкам готовиться. Привози его 25 ноября. Я здесь буду с 9 утра. Посмотрим, что можно для вас поставить. Тебе прямо Венский вальс Штрауса? В смысле музыку?
- Штрауса, можно другой вальс.
- Ладно, поищу записи.
- Спасибо, Екатерина Марковна.
- Подожди, запишу, чтобы не забыть. «Оля Аксенова Венский вальс», - записала она в свой ежедневник.
Вернувшись в город, Олёнка сразу пошла к Семёну, они долго шептались, сидя у него за столом.
Началась вторая четверть. На физкультуре ребята начали готовиться к сдаче зачетов по ОФП, в которую входили прыжки с места, качание пресса, отжимание и подтягивание для мальчиков.
- Четыре дисциплины, оценок должно быть не меньше трех, в журнал пойдет среднее арифметическое с округлением до целого числа. Ваши нормативы, - Глеб Аркадьевич выдвинул переносную доску, на которой были приколоты две бумажных таблицы: возраст, упражнение, количество повторений на 5, на 4, на 3. - Таблица для мальчиков, таблица для девочек. Сегодня сдают все. Кто с нормативами справляется — на следующих уроках играют в настольный теннис, кто не справляется или хочет улучшить результат — будет тренироваться. Начнут девочки, мальчики могут пока по пробовать свои силы, особенно подтягивания.
Учитель вызывал по 5 человек, все садились на специальную скамейку, учитель свистком давал команду начинать и начинал считать. Все делали упражнение одновременно. Кто кончал раньше, Глеб Аркадьевич записывал, на каком счете. Все происходило быстро и организованно.
Отжимание сдавали так же, только по три человека, там контролировалось еще правильное положение тела. Прыжки — еще проще. На полу мелом начертили линии, которые надо было перепрыгнуть на 5, на 4 и на 3. На следующих уроках их стали отмечать не мелом, а изолентой.
Дольше всего мальчики сдавали подтягивание, это приходилось делать по одному.
Семён выполнил нормативы легко, даже не пониженные, только не прыгал. Подтягивался он последний, и весь класс ждал этого момента. Стареньким было интересно, на сколько он восстановился после зимней травмы, а новеньким просто интересно, что он может, потому что и пресс, и отжимание он проходил в сильной группе, с Ильиными на ровне, и его успехи не акцентировались.
Данил был горд собой, он подтянулся 10 раз, это на 4, отжимания тоже на 4 вытянул, но с большим трудом, только с прыжками получалась пока только тройка.
- Прыжки надо потренировать, - удовлетворенно думал он.
И вот Семён подошел к перекладине. Глеб Аркадьевич сам приподнял его, чтобы Семён мог зацепиться за перекладину, и отошел. Семён уверено подтянулся 15 раз и хотел продолжить, но учитель его снял:
- Хватит, пять.
Данил был озадачен:
- Подтягивание тоже придется пересдать, или отжимание, мне нужна пятерка в журнал, это я ему проиграть не могу.
На следующие два урока физкультуры Семён не попал, он проводил свои уроки. Сначала географию в восьмом классе, потом геометрию в седьмом. Пришел он только на последний урок по ОФП, зачетный. У кого нормативы были сданы на пять, оценку Глеб Аркадьевич ставил автоматом. Счастливчиков было не много, и они сидели на лавочке, ждали, когда подойдет их очередь играть в теннис. Олёнка заинтересовала девочек упражнениями на растяжку, сама она свободно садилась на шпагат, ходила «колесом» и один раз даже прыгнула шпагат в воздухе.
Семён помогал Вене учиться прыгать с места. Веня был грузным и неуклюжим мальчиком. Семён объяснял ему как присесть, как оттолкнуться, какие мышцы должны при этом работать, чтобы прыгнуть дальше, потому что все остальное было для него пока вообще недоступно.
Данил так и не смог подтянуться на пять. По ОФП у него вышла твердая четверка, эту тему он Семёну тоже проиграл, как и игры с мячом.
Глеб Аркадьевич попросил Семёна написать реферат по легкой атлетике, чтобы закрыть ему тему, потому что Семён ее пропустил.
- Как у него все получается? - недоумевал Данил, - ну, Ильины, понятно, они спортсмены, а Семён все время болеет. Четыре месяца в этом году лежал, - он услышал эту цифру в учительской, когда относил туда журнал.
Он не знал, что Семён занимается этим каждое утро, и ходит на тренировки после уроков.
На тренировках Семён усердно, даже иногда с маниакальным упорством, отрабатывал упражнения на брусьях, перекладине. Особенно ему нравилась работать на перекладине. На ней он даже обгонял Ильиных.
В начале ноября, когда стала известна дата Родительского дня, Глеб Аркадьевич предложил Ильиным и Семёну опять сделать синхронный номер, как три года назад, в лагере. Семён обрадовался, начали тренироваться.
Они долго придумывали, как лучше показать перехваты, вращения так, чтобы не мешать друг другу и делать это синхронно. У Ильиных синхронность получалась лучше. Они были одного роста и веса, а Семён крутился быстрее, он был легче, поэтому его разместили в центре и его упражнения не много отличались от тех, что делали Ильины.
Когда сели отдыхать, Семён стал хмурым.
- Ребята, тренируйтесь без меня, я не буду вам мешать.
- Семён, ты что говоришь?
- Ты нам не мешаешь, ведь все получается! - удивились братья.
- Я спрыгнуть не смогу, а если Вы будите меня снимать, то пропадет вся зрелищность, - от замолчал и задумался, - и оценку хорошую за упражнение ставить мне нельзя.
Под угрозой был и его спор с Данилом, ведь по правилам, если соскока нет, упражнения считается не выполненным, а значит и на хорошую оценку за него рассчитывать не приходится.
Учитель во время этого разговора стоял неподалеку. Он сразу понял, о чем идет речь, понял и про оценку.
- Артур, Тим, даю вам задание: Вы должны написать реферат про оценивание упражнений по спортивной гимнастике на уроках физкультуры, все — за что ставится оценка, за какие недочеты снижается, вы поняли, да? И обязательно про оценку выполнения упражнений детьми с неосновной группой здоровья. Я не знаю, где можно найти такой материал, наверняка есть какие-то методички, поищите в библиотеке, у мамы спросите, может в институтской библиотеке есть, иначе Семёну придется оценку на уроках действительно снижать, а сейчас идите, отдыхайте, завтра продолжим.
В раздевалке Семён тоже молчал, а когда пошли из школы Ильины с удивлением заметили, что он снова хромает.
- Семён, что-то случилось?
- Нет, просто устал. Вы идите домой, мне еще в музыкальную школу нужно сегодня. Вечером приходите уроки учить.
- Да, конечно, - отозвался Тимка.
С Семёном уроки учить было легко и интересно. Артур заботливо спросил:
- Может тебя после музыкалки встретить? Ты когда закончишь там заниматься?
- Спасибо, не надо, я сам потихоньку дойду, за одно и прогуляюсь, - ответил задумчиво Семён.
Ему было снова обидно и грустно, как два года назад, когда начинал ходить в школу после первой операции, обидно, что что-то уже не может сделать в принципе никогда и грустно от понимания этой невозможности.
О том, что Семён снова начал хромать, Ильины сразу рассказали Оленке. Семён хоть и ходил еще с тростью на улице, но уже больше месяца не хромал, и это друзей обеспокоило. Оленка доложила об этом Алексею Николаевичу, как только тот вернулся с работы поэтому, когда Семён вернулся из музыкальной школы домой, врач его уже ждал.
- Нус, рассказывай, что случилось? - спросил он, увидев, как Семён шел из коридора в комнату.
Семён сразу все понял, но обижаться на ребят было бессмысленно, они волновались за него.
- Ничего, наверное, просто устал, - он сел на кровать и начал раздеваться.
- Снимай протез, посмотрим. Где болит?
Семён вздохнул:
- Стопа болит и под коленом не много.
Алексей Николаевич удивленно поднял брови:
- Стопа? Фантомные боли?
Фантомных болей, когда болит ампутированная конечность, у Семёна почти не было, даже в самом начале, после операции.
Врач долго осматривал культю, нажимал в разных местах, потом попросил лечь на живот и осматривал операционные швы под коленом, нажимал на связки.
- Так больно?
- Не много, скорее не боль, просто я их чувствую.
- Садись, - Алексей Николаевич выпрямился и откинулся на спинку стула, - много сегодня занимался своими упражнениями?
- Утром, как всегда, только добавил по два повторения, потом на уроке, на тренировке, сейчас еще хотел позаниматься.
- Сейчас не надо, - задумчиво начал врач, - страшного ничего нет, но…, - он замолчал и неожиданно спросил, - чем расстроился сегодня? Что произошло?
- Как Вы догадались? - удивился Семён.
- Фантомные боли не возникают просто так, это соматический ответ на сильное душевное переживание, так что случилось?
- Я понял, что с хорошей оценки по физкультуре у меня не получится, я не могу спрыгнуть со снаряда, а без этого упражнение считается не выполненным.
- Подожди, мы тебе рекомендовали вторую группу здоровья, там должны быть поблажки, там нормативы снижены.
- Это отжимания можно сдать вместо 36 раз – 30, а тут упражнение целиком, его поделить нельзя.
- Ты раньше времени не расстраивайся, надо поднять литературу, почитать.
- Да, Глеб Аркадьевич дал Ильным задание реферат на эту тему написать, чтобы они методички нашли.
- Вот, видишь, все образуется, - врач потрепал его по плечу, - а со связками надо поосторожнее. То, что ты их стал чувствовать, это первые звоночки, что нагрузка идет близко к верхнему пределу и наращивать ее больше не нужно, наоборот, нужно не много снизить, чтобы связки работали не на износ. Давай договоримся так: те повторения, что сегодня утром прибавил, ты уберешь и остановишься на том, что было, а если чувствительность не уйдет, то еще уменьшишь количество повторений, что ты там делаешь? На хорошую оценку хватит?
- Да, пресс качаю, отжимаюсь, подтягиваюсь, - не понимаю как связки могут от этого зависеть, ноги при этом все время прямые.
- Если ноги прямые, значит связки напряжены, они отдыхают, когда колено согнуто. Да еще вытягиваешь колено, когда упражнения делаешь, связки не успевают расслабиться и больше устают.
Семён кивнул головой. Он вспомнил, почему до Московской операции нога была всегда прямая.
- Значит мне теперь заниматься нельзя?
- Почему нельзя? Можно, только осторожно, с учетом нагрузки. Утром я уже сказал, а днем должно быть что-то одно — или урок физкультуры, или тренировка.
- А вечером?
- Вечером по самочувствию. Сегодня точно нет. Твое здоровье все-таки важнее твоего спора, о чем бы он не был.
На следующую тренировку пришла Оленка.
- Семён, я очень хочу посмотреть на ваше синхронное выступление, потому что если ты не будешь выступать на Родительском дне, то я его больше точно никогда не увижу, - сказала она.
Семён, который больше не хотел тренироваться с Ильиными, как они его не уговаривали, согласился показать номер Оленке. Та была в восторге:
- У тебя замечательно все получается!
- Все, кроме финала.
- Финал можно обыграть, мы что-нибудь придумаем. Тимка, Артур, вы можете спрыгнуть раньше Семёна? А потом подойдете к нему, и он просто сядет вам на плечи, как в хромом короле.
- Можем, - братья переглянулись.
- Я могу покрутиться дольше, - заулыбался Семён, - только Алексей Николаевич запретил нам заниматься акробатикой.
Все вспомнили, как в лагере Директор и врач отчитывали ребят за эту выходку.
- Никакой акробатики не будет. Они просто сделают шаг вперед и спустят тебя.
- А потом все вместе сделаем «сальто»! - предложил, воодушевившись, Семён, с недавних пор у него «сальто» стало не плохо получаться.
Попробовали номер еще раз, но в одном месте, где Ильины одновременно делали «солнце», они чуть не сбили Семёна, который тоже начал вращение вокруг перекладины. Глеб Аркадьевич сразу снял его.
- Надо стойки раздвинуть в одну линию, - предложил Тимка.
Перекладины крепились к стойкам. Для этого номера нужны были три перекладины и их поставили буквой «П». Ильины крутили свои трюки по бокам, а Семён был в центре.
- Я могу на перекладине посидеть, подождать, пока вы «солнце» крутите, - предложил Семён.
- Нет, это будет нехорошо, - возразила Оленка.
- Глеб Аркадьевич, можно перекладины в одну линию поставить, - снова спросил Тимка.
Учитель задумчиво покачал головой.
- Они будут не устойчивы, - возразил Артур, - мы вращаемся одновременно, центр тяжести у конструкции «гуляет», если будет резонанс, то стойки могут упасть.
- А если не на одну прямую, в просто раздвинуть не много, трапецией поставить? - спросил Семён.
- А вот это можно попробовать, - улыбнулся Глеб Аркадьевич.
Они быстро переставили крайние стойки. Учителя куда-то позвали, и он вышел из спортзала. Ребята стали тренироваться сами. Теперь они могли вращаться все одновременно, и никто друг другу не мешал. Но теперь Семён делал свои упражнения дольше, он должен был ждать, пока Ильины сами спрыгнут и подойдут к нему. Они как раз отрабатывали этот момент, когда Глеб Аркадьевич вернулся в зал.
- Семён, заканчивай, - он подошел к нему, взял за талию и потянул вниз.
Семён отпустил перекладину руками не сразу, получилось забавно, будто он не хотел спускаться и у Оленки появилась идея.
- Здорово получилось! - засмеялась она, - Глеб Аркадьевич, если вы нам поможете, то получится классный номер! Ребята, надо Семёна обыграть! Как вас будут объявлять?
- Ну, как? Выступают ученики 9 а класса такие-то.
- Нет, вас надо объявить, как мастеров спорта по спортивной гимнастике, вы выходите и начинаете крутить, а Семён видит это и просит Глеба Аркадьевича тоже подсадить на перекладину, потому что он ростом меньше и не достает. Семён ты «дурака валяешь», пытаешься Ильиных пародировать, повторять то, что делают они, а потом они спрыгивают, а ты продолжаешь. Глеб Аркадьевич зовет тебя, но ты не слышишь, поэтому он стаскивает тебя с перекладины силой, как сейчас, и опускает на пол, а потом вы все вместе делает «сальто».
- А что, здорово должно получиться, - обрадовались братья.
- Ну, Семён, если сможешь это изобразить, - тоже засмеялся Глеб Аркадьевич, - импровизация очень сложная штука.
- Если отработать, то это будет уже не импровизация, а почти цирковой номер с коверным.
- Клоуном я еще не был, - улыбнулся Семён, - но попробую.
В предложенную Олёнкой интерпретацию укладывалось все: и поднятые по выше перекладины, которые пока из-за Семёна не поднимали, и Ильины чуть ли касались пола ногами при вращении, и то, что Семён оказывался на перекладине позднее братьев и не так уставал, ожидая, когда они к нему подойдут, и даже если что-то у него не получится, это не выйдет за пределы его образа подражателя.
Номер получался необыкновенным, все были воодушевлены, и только дома, когда Семён с Оленкой остались одни, она заметила в его глазах грусть.
- Семён, что-то не так? Тебе не нравится ваш номер?
- Не то, чтобы не нравится, он как «оговорка по Фрейду», подчеркивает то, что я бы хотел скрыть, мою несостоятельность.
- Семён, с этой ролью, кроме тебя, никто не справится, ты здорово копируешь Ильиных, твои повороты даже сложнее, чем у них.
Семён грустно улыбнулся:
- Все равно, все поймут, что номер сделан специально для меня.
- И что в этом плохого? Рок-н-ролл сделан для меня и что?
- Не приятно чувствовать себя беспомощным, - он замолчал, не став ничего больше объяснять, но Оленка все поняла.
- Тебе не нравится, что играешь себя? Давай сделаем тебе грим, веснушки нарисуем, парик. Я могу из дома привезти, у мамы подруга в парикмахерской работает, спрошу у нее. Ты будешь таким незатейливым простачком.
Семён повеселел, посмотрел ей в глаза:
- Ты правда можешь достать парик?
- Попробую, можно еще в театральной студии спросить в нашем дворце культуры.
- Попробуй! Тогда меня можно вообще не объявлять, как будто я сам влез! Вернее, не я, а кто-то другой, Петя Иванов, - он засмеялся.
- Чтобы никто не узнал? Как на Карнавале в лагере?
- Да!
Проблемы у Данила были не только с физкультурой. Особенно плохо было с педагогической практикой. Данилу пришлось несколько раз менять тему урока, потому что он не успевал подготовиться, как этот материал класс уже проходил и ему приходилось все начинать с начала.
Оставшись первый раз наедине с классом он так разволновался, что вместо пестиков и тычинок стал рассказывать пятиклассникам анекдот. Учительница тут же пресекла это, но пятиклассники уже его не слушались, отвлекались и урок был почти сорван. На химии он проводил лабораторную работу, самую безобидную, нужно было смешать кислоту и щелочь, соду и уксус, ребята задали простой вопрос, но ответил Данил неправильно, и ребята чуть не устроили взрыв. В результате учительница химии, знакомая знакомых отца, в конце полугодия с трудом уговорила Евгения Александровича поставить ему три за практику. Она призналась, что если подобное повториться, то выгораживать его, и подставлять себя, она больше не будет.
Эту осень Семёну приходилось много заниматься не только физически. Нет, в олимпиадах он в этом году не участвовал, кроме домашних заданий, он готовил и проводил уроки по педпрактике. А еще учитель по географии натолкнул его на интересную мысль — прочитать старшеклассникам лекцию о том, как разобраться в цифрах статистики, как научиться их понимать.
Семён готовился к лекции долго, почти три недели. Он съездил в Областное Управление статистики, взял там информационные бюллетени, которые выпускаются ежеквартально и ежегодно. Сопоставил некоторые цифры по отраслям экономики. Ему хотелось сделать лекцию интересной, а материал — доступным для понимания.
Василиса никогда не задумывалась, откуда Семён все знает, но все время этому удивлялась, пока однажды не встретила его в школьной библиотеке. Он сидел за столом и читал. Перед ним стояла целая стопка различных справочников и энциклопедий. Василиса подошла к нему.
- Ты все это прочитаешь? - Семён поднял голову:
- Нет, не все, только то, что мне нужно сейчас.
- Ты к уроку готовишься?
- Не совсем к уроку, к лекции.
- Аа, - протянула Василиса, хотя ничего не поняла.
Она стала за ним наблюдать. Семён читал очень быстро, тут же выписывал что-то в свою тетрадь. Она отошла от стола и встала за полкой с книгами, выбирая себе что-нибудь почитать «на сон грядущий», она любила романы о любви.
Вскоре Семён встал, отнес несколько просмотренных справочников библиотекарю и спросил у нее еще какие-то книги. Библиотекарша ушла искать их, а Семён сел и снова начал так же быстро читать другие, лежащие перед ним книги по очереди и выписывать что-то в тетрадь.
Библиотекарши не было довольно долго. Василиса уже выбрала себе очередной роман и ждала ее у стойки. Когда она появилась, у нее в руках были две тоненькие книжечки с заумным названием. Василиса видела названия вверх ногами, и даже не поняла, о чем они. Это была явно не художественная литература.
- Семён, я нашла только две книги, - громко сказала она.
- Хорошо, спасибо, запишите их на меня, я дома почитаю.
Записав свою книгу, Василиса ушла, а Семён еще долго сидел в библиотеке, готовил свою лекцию.
В середине ноября основной доклад был готов, и Семён пошел с ним к Евгению Александровичу.
- Так я и знал, затих — значит готовишь сюрприз, - выговаривал ласково директор, когда Семён рассказал ему о своей задумке, - ну, давай, посмотрим, что у тебя получилось.
Евгений Александрович долго читал текст, временами поглядывая на Семёна, который сидел напротив и спокойно листал монографию по истории, недавно подаренную директору профессором Святкиным. Читал жадно, с интересом, явно пытаясь найти в ней ответ на какой-то мучивший его вопрос.
- Лекция интересная, - сказал директор, закончив читать, - мне интересная, будет ли эта тема интересна ребятам?
- Я попробую сделать тему интересной, - уверял Семён.
- Хорошо, пиши объявление на понедельник, вместо классных часов, иначе собрать всех будет сложно, но смотри — провал будет ударом по твоей репутации.
- Я понимаю, и все-таки мне хочется попробовать.
- Добро, - Евгений Александрович вернул Семёну тетрадь.
- Можно, я это почитать возьму? - спросил Семён, показывая на монографию.
- Бери, если разберешься. Он нудно пишет, но почитай, тебе будет полезно.
И вот, афиша написана, назначен день, и тут Семён начал волноваться. В роли докладчика он еще ни разу не был. Вел уроки, но там его слушали всего тридцать человек и объем излагаемого материала был не большой. Здесь и зрителей в 8 раз больше и очень много информации.
- Зачем тебе все это? - спрашивала Олёнка, - Что ты этим хочешь проверить?
- Свою память, а то занимаюсь, занимаюсь, а как понять, есть ли результат? И в устном выступлении надо потренироваться.
- Ты будешь свою лекцию наизусть рассказывать?
- Постараюсь минимизировать чтение, тут главное донести материал до слушателя.
Он постарался уложить информацию логично, подобрал интересные примеры, даже продумал места, где можно вставить шутки, если увидит, что ребятам стало скучно. Он долго думал сидеть ему во время лекции или стоять. Хотелось читать стоя, как настоящий лектор, но все же решил сесть, чтобы не отвлекаться на ощущения в ноге, а они за 40 минут обязательно возникнут.
В назначенное время все собрались в зрительном зале, это были три параллели старших классов. Когда Семён вышел на сцену, по залу пробежал гул. Ребята уже привыкли видеть его на сцене с гитарой. Сейчас у него в руке была тетрадь.
По середине сцены стоял стол, стул, на столе был микрофон. Вместе с Семёном сначала вышел Евгений Александрович.
- Ребята, я очень рад, что вы откликнулись и пришли сегодня сюда. В рамках освоения будущей профессии педагога, и нового вида устного выступления, Семён Архипов прочтет вам лекцию.
- Добрый день, дорогие друзья! - сказал Семён фразу, с которой всегда начинал все свои мероприятия, - По радио и телевидению мы часто слышим такую фразу «по данным статистики...» и дальше идут цифры с короткими пояснениями. Мне стало интересно, откуда статистика берет эти цифры, что такое вообще эта статистика и как можно использовать полученные данные. Поэтому я подготовил материал, под общим названием «Статистика в нашей жизни» и сейчас хочу своими мыслями и находками с вами поделиться.
И он начал рассказывать. Просто, доступно, а главное — интересно, что такое статистика, как собираются данные, как анализируются. Какие выводы по этим данным можно сделать, если знать суть этих цифр.
Сначала ребята шушукались, но через 5-7 минут Семён уже полностью владел аудиторией.
Ребятам и учителям казалось, что Семён жонглирует цифрами, вытаскивая, как фокусник из рукава, все новые и новые факты и аргументы. Он наглядно, на примерах и цифрах, показал почему в магазинах не хватает мяса и хватает молока, рассказал, как можно вычислить данные не очевидные, но нужные для понимания происходящих процессов. Пригодились и шутки. Кое-что пришлось пропустить, поджимало время, Евгений Александрович просил уложиться в 40-45 минут.
Учитель географии подсел к Евгению Александровичу и прошептал:
- Мне кажется, что он ошибся с профилем, он прирожденный экономист.
На что директор, улыбаясь, ответил:
- Талантливый человек талантлив во всем.
Сорок минут зал слушал лектора затаив дыхание, потом долго аплодировал, а Семён открыл в себе новую уверенность — уверенность, что он может владеть большой аудиторией.
Когда он закончил, многие стали задавать вопросы: кто-то из любопытства, кто-то заинтересовался темой, а кто-то просто себя показать. Семён ответил на все.
Лекция понравилась всем — школьникам своей доступностью, учителям необычностью материала, а многие увидели в Семёне огромный потенциал ученого.
За неделю до поездки в Георгиу-Деж Семён объявил об этом маме и брату. Он сказал, что Олёнка давно уже приглашает его в гости и он хочет лично поблагодарить ее родителей, что они зимой отпустили ее в город, когда с ним было плохо.
- Конечно езжай, - согласился Павел, - мы им даже ничего не подарили, не хорошо получилось. Спроси Олёнку, что они любят, что лучше купить в подарок.
Когда Олёнка услышала про подарки, ей стало очень неудобно, получалось так, что она выпрашивала их. Она даже расплакалась.
- Олёнка, мы же от чистого сердца, - утешала ее Наталья Григорьевна, - чем твоя мама любит заниматься?
Оленка покраснела:
- По телефону разговаривать, с подругами, - тихо сказала она.
- Замечательно, - Павел вышел из комнаты и через несколько минут вернулся, держа в руках скрученный в кольцо тонкий, в черной оплетке, провод, - видела у нас длинный шнур у телефона? Это специальный, чтобы телефон по квартире носить можно было. Маме твоей идея понравится.
- Да, она давно о таком мечтает.
- Вот и подаришь, это такой же, как у нас, 10 метров. Когда Семён в больницу попал, я всем заказывал, чтобы ему на стол телефон можно было ставить, когда он лежит, мне два принесли.
- А папа чем заниматься любит? - Снова спросила Наталья Григорьевна.
- В шахматы играет, книжки читает или еще что-нибудь? Я у него вроде верстак видел? - подсказывал Павел.
- Он столярничает.
– Воот, значит в инструменте толк знает. Сверло у него есть? Дырочки сверлит?
- Да, дрелью.
- Тогда ему вот это подойдет, - Павел достал откуда-то коробочку со сверлами, - это ГДРовские хорошие, их на долго хватит. Они по дереву, а я по дереву почти не работаю, даже не распечатывал их, лежат.
Так с подарками и банкой особенного варенья, сваренного по ялтинскому рецепту с грецкими орехами, они поехали к Оленке домой.
Родители Оленки устроили большой пир в честь приезда гостя, подарки им очень понравились. Ночевать они ушли в старый бабушкин дом, который стоял рядом, и в котором после смерти бабушки обосновалась Оленка. Там была большая комната, маленькая кухонька и за не большой перегородкой — спаленка, в которой помещалась кровать с панцирной сеткой, накрытой досками, чтобы не проваливаться, и старинный комод. Семён с интересом разглядывал убранство этого дома: вышитые замысловатым орнаментом занавески на окнах, лубочная картинка на стене, лампочка под матерчатым абажуром с бахромой над круглым столом, стоящим в центре комнаты, старинный диван, с высокой, обитой гобеленом, деревянной спинкой.
Семён вдруг вспомнил, у них в бараке в комнате стоял такой же диван, и он на нем спал, когда был маленький. Он сел на него, потрогал жесткую спинку.
- Нравится? - спросила Оленка.
- Как в детство вернулся.
- Я тебе на нем постелю, он удобный.
Оленка поставила чайник, а Семён стал разглядывать фотографии, вставленные в одну большую раму, стоящую на угловой полочке, в «красном» углу, раньше на этом месте, видимо, стояли иконы. Фотографии были старые, но люди, изображенные на них, счастливо улыбались и от них веяло теплом и уютом. Здесь же на гвоздике, висел глиняный колокольчик, который он подарил Олёнке в прошлом году.
- Он звонил, - сказала Олёнка, войдя в комнату, - когда ты с крыльца упал, папа слышал сам.
- Поэтому ты приехала ко мне?
- Поэтому я не вернулась домой, когда ты меня не встретил на платформе, а пошла к вам, узнать, что случилось. Там Мария Анатольевна позвонила Евгению Александровичу, и он отвез меня в больницу. А потом он позвонил еще раз, этим летом, когда ты ночью упал и колено опять повредил. Я сразу Алексею Николаевичу позвонила, а он еще ничего не знал.
Они проговорили весь вечер. Около десяти часов зашел отец.
- Как устроились? Можно в наш дом.
- Нет, здесь очень хорошо, - ответил Семён.
- Оля тебе все показала? Может что-то нужно, ты не стесняйся.
- Нет, нет, все хорошо, - снова, смущаясь, повторил Семён.
Оленка постелила ему на диване, а сама ушла в маленькую спаленку.
Семён лег, устало вытянув тело и ноги. В комнате было темно, лишь за окном, где-то вдалеке, горел одинокий уличный фонарь. Тихо тикали висящие на стене ходики, которым нужно было подтягивать гирьки, пахло травами, чем-то еще до боли знакомым и забытым. Ему нравился этот Оленкин мир.
На следующее утро Олёнка разбудила его около семи.
- Тебе сколько на зарядку времени нужно? - спросила она.
- Минут двадцать.
- Хорошо, успеем, в 9 нас будут ждать.
После завтрака они вышли на остановку. Автобусы ходили редко, воскресенье.
- Можно пешком. Но ты сразу устанешь, давай подождем.
Скоро остановился какой-то не рейсовый автобус.
- Ребята, вам куда? - спросил водитель, открыв дверцу.
- Во дворец, - ответила Олёнка.
- Садитесь, по пути, - они зашли в пустой автобус, сели. Оленка хотела заплатить, но водитель запротестовал.
- На репетицию, так рано в воскресенье? - весело спросил он.
- Да.
- Вот и у меня дочка тоже бегает спозаранку, - засмеялся он.
Они разделись в фойе, в гардеробе никого не было, они просто повесили свои пальто, переобулись. Оленка забрала у него трость, тоже повесила на вешалку под пальто.
- А то будет смешно, - ласково улыбнулась она, - если нужно будет, я тебе принесу.
Семён кивнул.
Ровно в 9 часов утра они вошли в танцевальный зал. По сравнению с вестибюлем, он казался не очень большим. По одной стороне шли окна, на других — огромные зеркала и двойной станок, для тех, кто поменьше и кто побольше. В углу стояло пианино и стол с магнитофоном, несколько стульев.
- Вы точны, - сказала Екатерина Марковна, посмотрев на часы.
Они поздоровались и познакомились.
- Начнем! - они с Семёном встали посередине зала, - повторяй за мной, - она начала считать.
Она показывала Семёну движения, он повторял. Они стояли рядом и смотрели друг на друга и на себя в большое зеркало на стене. Екатерина Марковна внимательно смотрела, как Семён двигается.
- Оля, можешь пока разминку сделать, - сказала она.
Олёнка встала к станку, продолжая наблюдать за тем, что происходит на середине зала.
От движений на месте они перешли к шагам, попробовали прыжки, но прыжки получались хуже или не получались совсем.
- Стоп, - сказала она и подошла к Семёну, - ты не обидишься, если мы пометим больную ногу? - спросила она, - Чтобы мне было легче ориентироваться с твоей проблемой.
Семён кивнул: - да, конечно.
Екатерина Марковна вынула из ящика стола какую-то цветную ленточку и присела перед Семёном на корточки.
- Покажи мне, где кончается нога, - сказала она.
Семён показал, она перевязала это место ленточкой, немного подняв брючину, чтобы при сгибании колена ленточка не сдвигалась вместе с брючиной вверх, - не туго? Продолжим.
Она стала показывать повороты, связки движений, снова прыжки, но уже только на здоровой ноге и у Семёна все стало получаться.
Примерно через двадцать минут они закончили.
- Все отлично, - сказала она, - отдохни.
Она подошла к столу, шепнув по дороге Олёнке:
- Он чудо!
Щелкнула клавишей магнитофона и в зале зазвучали волшебные звуки вальса Штрауса «Голубой Дунай».
- Подойдет? - спросила она ребят, оба закивали, - только вступление длинновато, но сейчас что-нибудь придумаем. Общая длительность чуть больше трех минут, без вступления 2-45, я думаю вам этого хватит.
Они сидели рядышком возле стола и слушали вальс.
- Устал? - спросила Олёнка шепотом.
- Нет, все нормально, - так же шепотом ответил он.
- Поддержки делать будем, - спросила Екатерина Марковна, когда музыка кончилась.
Семён пожал плечами, он плохо понимал, что это такое, а Олёнка сразу отказалась, не решаясь увеличить и так большую нагрузку на ногу.
- Хорошо, пока без поддержек.
Екатерина Марковна рассказала им замысел танца. Она считала, что танец на много легче танцевать и воспринимать, если у него есть свой сюжет. У их танца сюжет был простой: влюбленные встречаются на балу, танцуют, расходятся, но уже не могут друг без друга, сходятся вместе и танцуют. Обсудив детали, они начали постановку.
Сначала преподаватель поставила их в пару, показав Семёну простейшие движения вальса. Уже через 10 минут они кружились первый круг.
Репетиция длилась с перерывами почти четыре часа. Все устали, но были довольны, танец получился отличный.
В зал стали заходить девушки и ребята, пришедшие на репетицию. Они осторожно вставали вдоль стенок и с удивлением смотрели, с кем танцует Олёнка. После финального прогона Екатерина Марковна дала Олёнке лист с записью танца, чтобы повторять и оттачивать дома движения, и кассету с записью вальса.
- Сейчас идите в костюмерную, выберите себе костюмы, после Нового года вернешь, но, ребята, очень прошу вас надевать костюмы только на этот один танец, а не на весь вечер, костюмы концертные, стирать их нельзя.
- Да, конечно, мы поняли, спасибо, Екатерина Марковна.
Семён вышел из зала, чтобы не много отдышаться и прийти в себя, а Олёнку окружили ребята:
- Оля, что за танец?
- Что за мальчик?
- Танец классный.
- Правда?
- Я тоже такой хочу!
- Все потом, я через неделю приеду, все расскажу.
- Оля, там с мальчиком все в порядке? - спросила преподавательница.
- Сейчас пойду посмотрю, но по виду — все нормально, просто устал.
- Он у тебя чудо, если бы рассказали — не поверила бы.
Семён стоял в коридоре у окна.
- Устал? Пойдем в гардероб, там скамеечки есть, посидишь.
- Ничего, все пройдет, давай сначала костюмы.
Они пошли в костюмерную. Там в два яруса висели на вешалках самые разные костюмы.
- Людмила Васильевна, - позвала Оленка костюмершу, - нам бы костюмы подобрать.
- Знаю, знаю, Екатерина Марковна говорила, Венский вальс, значит молодому человеку нужен фрак. Я вот тут подобрала.
Она принесла на вешалке фрак. Семён надел его, фалды сзади походили на крылья жука.
- Нет, надо что-то другое.
Она принесла еще несколько фраков, но все было не то. Наконец она вытащила из дальнего угла запакованный в полиэтилен и бумагу костюм. Он был черный, с блестящим отливом, и сразу сел на Семёна как влитой. Брюки тоже были на вешалке. Они были широковаты в талии, но Оленка сказала, что их можно ушить.
- Я не помню этот костюм, - удивилась она.
- О, ты еще маленькая была, в нем выступал Юра Пискунов, а шили его перед поездкой в Болгарию, кстати, он в нем тоже Венский вальс танцевал.
- Берем!
- Сейчас тебе, вот смотри, - Людмила Васильевна показала ей на вешалку на колесиках, на которой висели длинные нарядные платья.
- А с этим фраком какое было платье? - спросила Оленка.
Костюмерша задумалась.
- Вспомнила, было белое платье, тоже с не большим блестящим отливом, с красивым подъюбником. Подол платья от него казался летящим.
Она снова полезла в дальний угол и вытащила оттуда так же тщательно упакованное платье. На Оленку оно тоже село идеально. Было такое впечатление, как будто эти костюмы ждали их много лет. Платье было простое, без рюшек и оборок, не отрезное по талии и это делало его элегантным и утонченным. Со спины к рукам спускалась легкая ткань двумя не большими шлейфами и казалось, что Олёнка сейчас взмахнет ими, как крылышками и улетит.
- Подъюбник не много накрахмалишь, подол по пышнее будет, - наставляла Людмила Васильевна, упаковывая им костюмы, и они пошли к Оленке домой.
Вернувшись к себе, Семён рассказал маме и Павлу как их встретили родители, как Олёнка живет, как понравились привезенные подарки — все, кроме репетиции. Костюмы Оленка забрала к себе, сказав Алексею Николаевичу, что это ее костюмы, которые она привезла пораньше, чтобы подготовить их к Новогоднему вечеру: подогнать по фигуре, почистить, накрахмалить.
Теперь нужно было придумать, как и где они будут репетировать, чтобы сюрприз удался, чтобы их никто не видел, в квартирах было очень мало места. Семён нашел выход. Он договорился со школьным сторожем, чтобы тот их пускал вечером в школу, когда там уже никого не будет. Это получалось после восьми вечера.
То, что они вдвоем вечером уходят куда-то, заметили и мама, и брат, и Алексей Николаевич, но Семён сразу сказал, что они готовят сюрприз, ходят в школу и все успокоились.
С конца ноября на физкультуре девятиклассники начали заниматься спортивной гимнастикой.
Данил радовался, что, наконец-то закончились эти ненавистные нормативы и теперь, на гимнастике, он себя покажет. В прошлом году у него не плохо получались упражнения на брусьях и перекладине.
Глеб Аркадьевич на уроках всегда очень четко ставил задачи. Он показывал сам, или просил показать кого-нибудь, упражнения, подробно объясняя, как их делать, затем все по очереди подходили к снаряду и пробовали сделать то же самое. Обычно он начинал с мальчиками. Показывал им упражнение, оставлял Ильиных за тренера и для страховки, а сам шел заниматься с девочками на другой снаряд. В конце урока был зачет. Если упражнение было сложным — зачет был на следующем уроке или через несколько уроков.
На первом же уроке по спортивной гимнастике Тимур показал несколько новых гимнастических элементов. По отдельности каждый из них казался не сложным, но сделать их последовательно, в связке, было трудно.
Мальчишки подходили к перекладине по очереди и пытались выполнить эти элементы. У кого-то получалось, у большинства не получалось. У Данила не получилось, он очень устал, руки «гудели», он сел отдохнуть и засмотрелся, как выполняли упражнения на брусьях девочки, поэтому пропустил и не видел, как занимался Семён.
Этот год Оленка просто наслаждалась жизнью, не смотря ни на притязания Данила, ни на другие мелочи. Она была рядом с Семёном, они виделись каждый день, для этого не нужно было ехать на электричке. Они сидели за одной партой, вместе готовили домашние задания и оба наслаждались этой близостью. Это и было их тихое, временами очень трудное, но счастье. Каждый вечер, ложась спать, Оленка благодарила судьбу за этот подарок, за то, что они сейчас вместе, и говорила — «Остановись, время, разреши нам наслаждаться этой жизнью как можно дольше».
Родительский день в этом году провели 1 декабря. Прошлогодний праздник, устроенный для родителей, всем очень понравился и теперь родители с начала учебного года спрашивали, когда он будет проходить.
Семён снова все готовил сам, но Александр Борисович теперь уже держал все под контролем. Готовиться к концерту начали сразу после осенних каникул. Повторяться с номерами не хотелось, а с другой стороны ребята растрезвонили родителям про концерт ко Дню Учителя и родители тоже хотели посмотреть и кадриль и рок-н-ролл, и послушать Семёна, поэтому решили танцы повторить, а песни спеть те, которых в прошлом году на Родительском дне не исполняли: Семён пел «Удивительный вальс» Дольского, правда танцевать под него уже ни кто не стал, Ильины пели «Бережкареки», Антон с Таней хотели вдвоем спеть «Гренаду», а Оленку и Семёна уже учителя попросили спеть «Под музыку Вивальди», но на всякий случай они подготовили еще одну песню, не много вызывающую и озорную, «Про собачку Тяпу».
- Но это если «к стенке прижмут» - смеялся Семён.
Праздник начался в спортзале. Там юные акробаты и гимнасты продемонстрировали свои умения кувыркаться через голову, ходить на руках, строить различные пирамиды. Волейбольная и баскетбольная команды показывали свое умение кидать и ловить на бегу мяч, забрасывать его в корзину. Потом выступила школьная команда Веселых стартов, ребята сделали показательное выступление по прыжкам в мешках, бег на руках и другие веселые упражнения. Потом три девчушки из четвертого класса выступали со скакалками, но все ждали выступления гимнастов на снарядах, вся школа знала, что питомцы Глеба Аркадьевича в этом году получили звание мастеров спорта, поэтому, когда десятиклассники стали двигать турники на середину зала, зрители оживились и захлопали в предвкушении необычного зрелища.
- А сейчас свои синхронные упражнения покажут наши именитые гимнасты, - громко объявил в микрофон довольный Глеб Аркадьевич, - мастера спорта по спортивной гимнастике Артур и Тимур Ильины, 9А класс.
Оленка щелкнула кнопкой магнитофона и по спортивному залу разнеслась громкая веселая музыка из кинофильма «Джентльмены удачи».
Тимка и Артур одновременно вышли на середину зала, поклонились. Так же одновременно подошли к своим турникам, запрыгнули на них и начали упражнения. Они все делали одновременно и это было очень здорово. Все внимание зрителей было сфокусировано на них, наверное, поэтому мало кто заметил, как какой-то рыженький паренек с веснушками вылез из толпы и попросил Глеба Аркадьевича подсадить его на средний турник.
Тот недоуменно пожал плечами и подсадил паренька. Тот сначала повис, потом попробовал подтянуться. Сначала с трудом дотянулся подбородком до перекладины, смешно тряся ногами, словно хотел оттолкнуться от воздуха. Со второго раза он кое-как поднялся над перекладиной. В этот момент Ильины показали свои самые сложные перевороты. Мальчишка в это время вертел головой, не зная на которого из них смотреть. Когда Ильины спрыгнули, мальчишка вдруг стал повторять те же упражнения, которые они только что делали, а потом уселся на перекладину сверху и с высока посмотрел на гимнастов, которым явно мешал, и они махали замахали руками, пытаясь его согнать, но мальчишка только приставил свою пятерню к носу, изображая Буратино. Тут близнецы рассердились и снова синхронно запрыгнули на свои перекладины и стали крутить «солнце» раз, другой, третий, как бы доказывая мальчишке, что они могут больше его.
После пятого они снова одновременно красиво спрыгнули с перекладин, а мальчишка вдруг стал падать вниз, но тут же выяснилось, что это трюк, он повис на руках, выпрямился и тоже начал крутить «Солнце».
Учитель сначала поверил, что он падает, подбежал с вытянутыми руками, пытаясь поймать, а потом стал показывать, что ругает озорника за эту проделку и велел слезать с перекладины, но мальчишка крутил и крутил «солнце», не слыша слов учителя, тогда Глеб Аркадьевич поймал его и стал стаскивать мальчишку с турника, а тот упирался, никак не хотел отцепляться от перекладины.
Зрители смеялись и хлопали, приняв это выступление за случайность и только когда Глеб Аркадьевич поставил мальчишку на пол и тот хлопнув в ладоши над головой вместе с Ильиными сделал сальто, все поняли, что это очень хорошая постановка. Все знали, что у Глеба Аркадьевича иногда занимаются и ребята из других школ, и думали, что этот не знакомый паренек не из их школы, поэтому его никто не знает.
Зал рукоплескал, такого веселого номера не ожидал никто. К микрофону, хлопая в ладоши и смеясь, подошел Директор:
- У вас отличный номер, Глеб Аркадьевич, представьте вашего третьего участника. Это ваш «новенький» ученик? – спросил он в микрофон.
Глеб Аркадьевич широко улыбался. Он поднял руку, показывая на исполнителей:
- Вы ошибаетесь, Евгений Александрович, это мой «старенький» ученик. – ответил он, широко улыбаясь, - номер «И я так хочу» исполнили мастера спорта по спортивной гимнастике братья Ильины и…, - он сделал паузу, - Семён Архипов!
Евгений Александрович замер, глядя на этого рыжего смеющегося мальчишку и не узнавая его.
- На этом наше мероприятие в спортивном зале закончены, - затараторил скороговоркой в микрофон потрясенный Александр Борисович, - сейчас родители могут сходить в нашу столовую, продегустировать выпечку и компот, которые так нравятся нашим детям, а в 14 часов мы ждем всех вас в актовом зале на третьем этаже нашей школы, где дети покажут вам номера художественной самодеятельности.
Он отключил микрофон и выдохнул. К стоящим в центре зала ребятам подбежали одноклассники, они хлопали по спинам и рукам Ильиных и Семёна, трогали его рыжий парик.
- Не узнать, лихо ты крутил!
- Семён, это точно ты?! – спрашивали девочки.
- А веснушки чем рисовал?
- Ну, ребята, вы даете! Я сначала думал кого-то из цирка пригласили!
Одноклассники начали рассказывать, кто что подумал, когда увидел незнакомца, а Семён потихоньку выскользнул из толпы и хотел идти в раздевалку, но его остановил Павел:
- Семён! Ты молодец!
Он крепко обнял брата.
- Спасибо, тебе, Павлик, без тебя я бы не смог, - Семён переступил с ноги на ногу.
- Устал? – сразу спросил брат.
- Да, я пойду в раздевалку, мне еще нужно грим успеть смыть до концерта.
- Иди, отдыхай, - Павел похлопал его по плечу.
В раздевалке кроме Оленки никого не было. Она сразу подбежала к нему, заглянула в глаза:
- Это было здорово! Правда! Настоящий цирковой номер получился, ты очень хорошо играл свою роль. Ребята все гадали, из какой ты школы пришел, даже Мария Анатольевна, - защебетала она.
Семён устало сел на скамейку.
- Тебе понравилось?
- Да, очень! Вы молодцы! У ребят классно синхронность получилась, было чувство, будто в глазах двоится!
Семён улыбнулся и начал переодеваться. Оленка отвернулась к окну.
- Представляешь, Роман Иванович даже хотел с тобой поговорить, чтобы ты в нашу школу перешел!
Семён улыбался. Он был рад, и что номер получился, и что удалась его задумка и его ни кто не узнал, а значит номер все смотрели не предвзято и первая реакция, до того, как Глеб Аркадьевич его объявил, была самая естественная, без скидок на его особенность, и он видел, что и детям и взрослым его выступление понравилось. Семён уже начал стирать ватой, смоченной в подсолнечном масле театральный грим с лица, когда в раздевалку вошли Ильины.
- Вот ты где?!
- Там тебя все потеряли!
- Это хорошо! – засмеялся Семён, - иначе бы растащили меня на кусочки!
- С тобой все нормально? – озабоченно спросил Артур, увидев, что Семён сидит без протеза.
- Да, решил не на долго протез снять, чтобы нога отдохнула, мне еще весь концерт стоять придется.
- Ну, Семён, теперь тебе проходу девчонки не дадут! – засмеялся Тимка, - нас уже замучили.
- Наши? - удивился Семён.
- И наши, и из других классов, даже десятиклассницы глазки строят и все тебя спрашивают, куда делся.
Семён снова улыбнулся.
- Ребята, это вам благодарность за хорошее выступление.
- Это тебя надо благодарить, очень смешной у тебя персонаж получился, а главное очень натуральный!
- Нет, ребята, без вас ничего бы не было, это на вашем фоне дурачиться хорошо было, а так бы все сказали: «Фи» и разошлись.
Данил на показательные выступления в спортивном зале опоздал. Он непременно хотел приехать в школу с отцом на машине, небрежно сесть в нее на глазах у девчонок и у Оленки, когда все будут расходиться по домам, ведь у его отца был желтый Жигуленок, только сошедший с конвейера. Он уговорил отца поехать в школу на машине, но по дороге их остановил патруль ГАИ и долго выяснял, откуда у «гостя с Кавказа» новая машина. Все, конечно, выяснилось, покупка была вполне легальной, но настроение у отца было испорчено и к началу праздника они опоздали, поэтому Данил не видел выступления Семёна и Ильиных, только слышал о нем от ребят, но до конца не верил, что Семён мог на ровне с близнецами что-то показать на перекладине, особенно после того, как Серёжа в лицах показал, как Семён пытался подтянуться, а потом его стаскивал в перекладины учитель. Данил так и не понял, что это была пародия.
Переодевшись, Семён спешил в кабинет директора, он оставил там свою гитару, пока готовился к выступлению на перекладине. Секретарши сегодня не на месте не было, он постучал в дверь и открыл ее:
- Можно, Евгений Александрович?
Директор был один, он задумчиво смотрел в окно:
- Заходи-заходи, давно тебя жду, - радостно ответил он.
Семён зашел в кабинет, подошел к длинному столу, на котором лежала его гитара и остановился. Евгений Александрович подошел к нему. Он был какой-то необычный, взволнованный, Семёну даже показалось, что в его глазах блестели слезы. Он крепко обнял его:
- Поздравляю! Сегодня ты стал «Мастером спорта»!
- Ну, какой я «Мастер», это звание дается на официальных соревнованиях.
- Сегодня ты показал свой уровень, и он был выше, чем у мастеров спорта, во всяком случае так мне сказал Глеб Аркадьевич. Это твоя победа!
- Ну, - Семён не много смутился, о том, что к него получаются некоторые элементы более высокого уровня, он знал и иногда даже тяготился этим, - просто Ильины вытянулись сильно, тяжелые стали.
- Э, не скажи, тут дело не в конституции их тела, а в тебе, ты достиг результата не меньшего, чем они, даже большего и я тобой горжусь! И не только я.
- Евгений Александрович, Вы здесь? – послышался голос Саши из коридора.
- Здесь, Саша, заходи! – отозвался Директор и отпустил Семёна.
Тот посмотрел на часы.
- О, мне пора, скоро концерт начинать, - он взял гитару и пошел.
В дверях они столкнулись с Александром Борисовичем.
- Ну-ка, ну-ка новенький старенький, - засмеялся он, - дай я тебя обниму! это ж надо так крутить! Молодец! Только не пойму, зачем парик нужен был? Чтобы не узнали?
- Да, чтобы оценивали не меня, а то, что я делал. Извините, Александр Борисович, мне в актовый зал надо, ребята ждут.
- Здорово у тебя получилось, прямо «Мастер спорта»! – восхищался Саша, пропуская Семёна в дверь.
- На концерте тоже сюрпризы будут? – спросил вдогонку Директор.
- Это как получится, - засмеялся Семён.
На концерте сначала выступали младшие классы и средняя школа. Когда Александр Борисович объявил старшеклассников, зал сразу встрепенулся. На сцену сначала вышли ребята из других классов. Они пели ансамблем песни из репертуара Аллы Пугачевой, «Верасы», потом танцевали что-то новомодное под западную музыку. Наконец на сцену вышел Семён с гитарой.
- Добрый день, дорогие друзья! Дорогие наши родители. Мы завершаем наш концерт, - все сразу зашушукались, за возмущались, ведь те, ради кого многие пришли посмотреть, еще не выступали, а Семён лукаво улыбнулся и продолжил, - но не скоро!
На сцену вышли все ребята и стали петь шуточную песню «Мама, я хочу домой!» где Семён играл сложнейший проигрыш в джазовой обработке. Эту песню он недавно выучил со своим преподавателем в музыкальной школе на две гитары. Он и раньше играл к ней аккомпанемент, но совсем по-другому. На второй гитаре играл Антон.
Песня очень понравилась, ребятам долго хлопали и потом Семён продолжил, когда ребята ушли:
- Наш класс очень любит авторские песни. Мы поем их всегда и везде. Они разные: веселые и грустные, поучительные и просто красивые. Все вы помните песенку про мальчика, который хотел полетать, которую так здорово исполнили наши близнецы на прошлогоднем концерте. Сегодня они споют другую песню, не менее интересную.
Ильины вышли к микрофону оба с гитарами и продолжили:
- Среди авторов есть сложившиеся пары, которые не только пишут песни, но и исполняют их вместе. Один из них дуэт ИВАСИ Алексей Иващенко и Георгий Васильев. Песня называется «Бережкарики», - и запели, весело и беззаботно.
После них вышли Семён с Оленкой.
- А мы продолжим наш концерт песней другого очень известного исполнительского дуэта. Музыку этой песни, написанную Сергеем Никитиным и Виктором Берковским на стихи Александра Величанского, исполняет даже знаменитый французский эстрадный оркестр Поля Мариа. Итак «Под музыку Вивальди».
Они пели с Оленкой как всегда мастерски. Антон всегда удивлялся, как Семён играет такой сложный аккомпанемент и при этом еще поет, зачастую вторым голосом, на что Семён смеялся, мол привычка, он доводил свое исполнение до автоматизма.
Зал им рукоплескал. Александр Борисович за кулисами показывал, что надо спеть еще. Ребята не успевали переодеться к танцу, в этом месте должны были петь Таня с Антоном, но у Тани с утра пропал голос, петь она не могла совсем.
- Поем про собачку? - тихо спросил Семён Оленку.
Та кивнула:
- Придется.
- Мы сейчас споем еще одну песню, - продолжил Семён, - не такую известную, но по-своему милую и житейскую. Ее написал профессор Московского института стали и сплавов Виктор Берковский на стихи кандидата биологических наук, заведующего лабораторией НИИ биологии Академии наук Дмитрия Сухарева. «Песенка про собачку Тяпу».
Евгений Александрович сразу почувствовал подвох. Семён никогда так подробно не рассказывал, где и кем работают авторы авторских песен и этот рассказ привел его в замешательство. Он понял, что сейчас будет что-то не совсем дозволенное, поэтому он так подробно и описывает авторов и оказался прав, но родители очень хорошо приняли песню, многие узнали в ней школьного дворника дядю Мишу, у которого жила маленькая собачка. Ребятам снова долго хлопали и не отпускали со сцены. Оленке нужно было уже бежать переодеваться на рок-н-ролл. Вышел Александр Борисович и попросил ребят все-таки спеть «Звезду на ладони»
- Ребята, я помню, что Семён пел уже эту песню в прошлом году и она всем очень понравилась, спойте ее еще раз, вместе!
Фонарика у Оленки не было, и она пела и изображала звезду рукой, у которой был зажат маленький красный платочек, который становился все меньше и меньше и к концу исчез совсем, Оленка спрятала его. После песни она сразу ушла со сцены. Семён остался один и запел «Удивительный вальс» Дольского. Про эту песню родители тоже были уже наслышаны.
Рок-н-ролл тоже привел родителей в восторг. После него на сцену поднялся Председатель родительского комитета школы и долго благодарил ребят и учителей за концерт и вообще за организацию всего этого праздника.
После его выступления на сцену вышли все ребята из класса.
- Олег Митяев. Песня, взорвавшая все сообщество любителей авторской песни, песня, ставшая гимном Грушинского фестиваля «Изгиб гитары желтой».
Ребята запели и им тут же начали подпевать и другие ребята, сидящие в зале, и родители и сразу возникла та атмосфера, которой Семён всегда добивался при проведении фестивалей, атмосфера добра, сплоченности и единения «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!»
Когда Василиса с родителями возвращались домой после Родительского дня, папа все вздыхал:
- Как этот мальчик на гитаре играет здорово!
Сам он в молодости тоже учился играть на гитаре, но его маме больше нравилось пианино, она считала, что на гитарах играют только хулиганы в подворотнях, поэтому Василисе сказали так: хочешь учиться музыке — учись, если не хочешь, заставлять никто не будет. Василиса походила в музыкальную студию год и забросила ноты подальше.
- Бася, а что за мальчик с девочкой про собачку Тяпу пели? - спросила мама.
- Это Семён и Оленка.
- Подожди, это и есть тот Семён, который у вас круглый отличник? - удивился папа.
- Да, а что?
- Не похож он на отличника, обычно они трусливые бывают, за свою репутацию, за свои оценки боятся, а этот нет. Про собачку песенка была очень спорная, по линии комсомола ему не попадет?
- Так он сам Председатель Комитета комсомола школы и за оценки он свои никогда не переживает, для него главное — знания, вот если не знает что-то, очень расстроится.
- А девочка, которая с ним пела? Она прекрасно танцует.
- Она из Георгиу-Деж, занималась там в танцевальной студии, и в школе сейчас все танцы ставит.
- А, - вспомнила мама Василисы первое родительское собрание, - это она приезжая? Как она в вашем классе оказалась?
- Мне ребята рассказывали, что в начале года Семён упал с лестницы у магазина. Там перила обломились, он очень большую рану получил, представляете 70 см!
- Вспомнила, Галя рассказывала зимой, что мальчик тогда сильно пострадал из-за сломавшихся перил у продуктового магазина, там даже до прокуратуры дело дошло, все магазины в городе проверять стали.
- Он тогда крови много потерял и его никак в чувство привести не могли. Вообще врачи говорили, что может умереть. А Оленка его в чувство привела, и он выжил, она потом ухаживала за ним, каждый день в больницу ездила и училась в их классе, а жила у своего дяди. Она и теперь у него живет.
- Помню, говорили, что мальчик в реанимации тогда две недели пролежал, чудом остался жив. А так и не скажешь, что такая серьезная травма была.
- Он до сих пор с тростью ходит на улице, это на сцену так выходил, и по школе без нее, и хромает иногда, когда устает.
- Бася, так это ты про этого Семёна рассказывала, что он на физкультуре наравне с мастерами спорта идет? Или у вас их два?
- Один, это он и есть. Ребята говорили, что до травмы он тоже спортивной гимнастикой занимался. Это он сегодня с Ильиными третий на перекладине выступал.
- Подожди, он был тем мальчишкой, который сначала подтянуться не мог, а потом такие кренделя на турнике выделывал?
- Ну, да, только его никто не узнал, он в парике был и в гриме театральном, это Оленка его разрисовала.
- Зачем?
Василиса задумалась:
- Наверное, чтобы никто не узнал, не знаю.
- Какой мальчик разносторонний: и отличник, и гитарист, и спортсмен.
- И общественник, - добавил папа, - вот на кого равняться тебе надо.
Василиса только вздохнула.
- У меня так не получится.
Всю осень Семён очень уставал. Ему приходилось много заниматься и ОФП, и на снарядах, чтобы выглядеть на уроках физкультуры убедительно и выполнять все требования программы без скидок на свою особенность, и только одно препятствие не мог преодолеть ни как — спрыгивать со снарядов, это было слишком опасно: и для протеза, он мог просто сломаться и тогда 2-3 недели сидения дома Семёну были бы обеспечены; и для колена, новую травму оно могло не пережить, да и просто больно. Без соскока упражнение на снаряде считалось не выполненным.
Узнав об этом затруднении, Глеб Аркадьевич принялся сам штудировать методички сам и привлек к этому Ильиных, заставив их написать реферат на тему оценки результатов на уроках физкультуры, в том числе и для детей с неосновными группами здоровья. Они нашли методичку в библиотеке Института повышения квалификации учителей, в котором работала их мать, где об этом говорилось.
Особенно тяжело стало, когда поставили танец и начали каждый день его репетировать. Пусть понемногу, за одну репетицию они проходили весь танец по 2-3 раза целиком, отрабатывали связки, синхронность, убирали разные шероховатости, но это было вечером, нужно было дойти до школы, танцевать, а потом идти домой. Оленка все видела и понимала, и предлагала несколько раз отказаться от репетиций и выступления вообще
- Нет! - упирался Семён, - мы уже столько сделали и сдаться сейчас — я уже не могу. Я должен выиграть этот спор!
Только два раза он согласился пропустить репетицию, перед зачетом по физкультуре и после одной из репетиций синхронного номера, потому что в эти дни сил идти вечером в школу уже не было.
Но не смотря на все трудности Семён чувствовал себя счастливейшим человеком на земле: он нормально ходил, про трость вспоминал, только когда выходил на улицу и то, если там было скользко, он мог заниматься спортом наравне с ребятами. Да, не бегал и разминку делал свою, но нормативы сдавал вместе со всеми, даже не пониженные и пока соперника своего обходил по оценкам. Он мог даже танцевать вальс, но самое главное — рядом всегда была Оленка. Они вместе ходили в школу и учили уроки дома, сидели за одной партой. Это стало привычным, но оба ценили эту возможность быть вместе и были счастливы.
На следующем уроке Глеб Аркадьевич еще раз показал упражнение и разрешил еще попрактиковаться прежде, чем он начнет принимать зачет. У Данила снова ничего не получилось. Раздосадованный он вышел в раздевалку.
На зачете ему еле-еле натянули тройку. Семён сдавал последним. Он подошел к перекладине, Тимка подсадил его и отошел в сторону. Семён легко сделал все, что было нужно и даже еще что-то добавил. Только вместо того, чтобы спрыгнуть с перекладины, он на ней повис, и Тимка снял его.
- Пять, - сказал учитель и захлопнул журнал, оценка даже не обсуждалась и это Данила задело.
- Как пять, у него же соскока не было? - громко возразил он.
Ребята стали на него шикать, а Глеб Аркадьевич остановился:
- Вопрос по существу, - Артур, принеси с моего стола методичку, - попросил он и продолжал, - врачами Семён допущен к занятиям физкультурой, но ему рекомендована не основная вторая группа здоровья.
В это время Артур вернулся и протянул учителю тоненькую книжечку.
- Вот у меня в руках «Методические рекомендации по проведению уроков физической культуры в школах», - прочитал он название книжечки, открыл нужную страницу, найдя ее в оглавлении, и продолжил читать, - «раздел: оценка результатов, пункт 6.7 «для детей с рекомендованной второй группой здоровья нормативы могут быть снижены на треть, либо учитываются не все факторы для выставления оценки». - Он закрыл книжечку, - в данном случае я не учитываю соскок, поскольку Семён его физически выполнить не может. Я ответил на вопрос? - обратился он к Данилу.
- Да, - Данил опустил глаза.
В дверь спортзала заглянул Евгений Александрович:
- Глеб Аркадьевич, вы закончили урок? – спросил он, видя, что ребята уже построены.
- Да, все могут быть свободны! – сказал учитель, захлопнув свою тетрадь. Директор прошел в спортзал, остановил Ильиных, собиравшихся уходить в раздевалку:
- Подождите, Глеб Аркадьевич, к нам пришла группа учителей физкультуры с курсов повышения квалификации учителей, можно ребята свой синхронный номер покажут?
- Можно, Семён вы как? Готовы? - спросил учитель подошедшего к нему Семёна и Ильиных довольно улыбаясь, после Родительского дня, ребята на каждой совместной тренировке повторяли его.
- Готовы! – тоже заулыбался Семён.
- Готовьте перекладины! – кивнул Ильиным Глеб Аркадьевич.
Близнецы стали устанавливать дополнительные перекладины, а Семён пошел к раздевалкам за Оленкой.
- Семён, что там? – спросил вездесущий Серёжа.
- Евгений Александрович просит наш номер комиссии показать.
- Синхронный? Когда?
- Сейчас.
- А можно нам тоже посмотреть?
Семён пожал плечами.
- Сейчас Евгений Александрович их приведет, спроси.
- Ребята, - крикнул радостно Серёжа, вбегая в раздевалку мальчиков, - сейчас Ильины с Семёном будут какой-то комиссии свой синхронный номер показывать.
- Это который был на Родительском дне? – стали спрашивать мальчишки.
- Да.
- А нам посмотреть можно?
- Одевайтесь быстрее!
Данил сначала не слушал, о чем говорят ребята, пока Веня его не спросил:
- А ты пойдешь еще раз номер Ильных посмотреть? Они там такие штуки выделывают, сразу видно – мастера!
- Про Ильных Данил давно знал, что они матера спорта по гимнастике, но видел их в деле только когда они на физкультуре отдельные упражнения показывали.
Он быстро переоделся и вошел с мальчишками в спортзал. Там уже рассаживались незнакомые дяденьки и тетеньки, их было человек двадцать. Ильины уже поставили посередине три перекладины, а сейчас раскладывали под ними маты.
- Что они будут делать? – спросил Данил у Вени, тоже садясь на скамейку.
- Сейчас увидишь.
В зал забежали еще девочки. Глеб Аркадьевич подозвал Оленку, что-то сказал ей и подвел к пустой скамейке в другом конце зала, на которой стоял небольшой магнитофон. Она пощелкала клавишами, на мгновенье Данил услышал веселую мелодию, Но Оленка остановила ее и кивнула.
- Ну, все расселись? – весело спросил Евгений Александрович, - товарищи преподаватели, я должен не много пояснить, как появился этот номер. Наш учитель физкультуры Глеб Аркадьевич Полонский сам будучи мастером спорта по спортивной гимнастике, организовал в школе спортивную секцию по этому виду спорта. Его питомцы на областных соревнованиях уже не один год занимают призовые места, а этим летом двое получили звание «мастер спорта». В начале декабря мы проводили в школе Родительский день, показывали родителям наших детей их достижения вне учебы: организовали концерт, выставку работ участников кружков прикладного и изобразительного искусства, показали выступления школьной команды «Веселых стартов» и конечно наших гимнастов. Номер, который вы сейчас увидите стал показательным выступлением наших «Мастеров», - Евгений Александрович посмотрел на близнецов, стоящих возле боковых перекладин, - готовы? – те кивнули, - Выступают мастера спорта по спортивной гимнастике Артур и Тимур Ильины, 9А класс! – громко объявил он.
Оленка включила магнитофон и за звучала веселая музыка из кинофильма «Джентльмены удачи». Данил сразу ее узнал.
Тимка и Артур чинно и одновременно подошли к своим перекладинам, одновременно запрыгнули на них и стали делать такое! Данил смотрел во все глаза, такое он видел только по телевизору. Он не сразу заметил, что на средней перекладине висит Семён и делает вид, что пытается подтянуться, и у него это не очень хорошо получается, потому что дяденьки и тетеньки стали смеяться.
- И чего он к ним полез? – подумал было Данил, но потом вспомнил, что Семён очень хорошо может подтягиваться, - рассмешить всех захотел? – удивился он.
А Семён уже подтянулся и сам стал крутиться вокруг перекладины не сколько не хуже Ильиных:
- Как он так может? – восхищался Данил, - он же калека.
Номер продолжался. Ильины спрыгнули и стали сгонять Семёна с перекладины, на которой Семён сидели показывал им «нос». Потом они снова запрыгнули на турники и стали крутить «солнце».
- Один, два, три, - машинально считал Данил, - здорово!
Когда «солнце» стал крутить Семён, он уже не считал, он смеялся вместе со всеми, глядя, как Глеб Аркадьевич пытается тащить его с перекладины, а тот упирается. Наконец учитель поставил его на пол, Семён хлопнул руками над головой, и они все втроем, одновременно разбежались, сделали кувырок вперед в воздухе и закончили номер.
Ребятам все долго хлопали.
- Здорово! – тоже хлопал Данил.
Только он не понимал, как Семён смог все это сделать. Он оделся и в задумчивости вышел из школы. Его догнал Веня:
- Как они здорово! – улыбался он, - мы так никогда не сможем.
- Да, только не понимаю, как это смог Семён?
Веня посмотрел на него удивленно:
- И чего ты на него ополчился? У него первый взрослый разряд по спортивной гимнастике, он даже чемпионом области был, до того, как травму получил.
- Как чемпионом? - удивился Данил.
Он вдруг понял, что сам попал в ловушку, и оценка по физкультуре станет основной в его споре с Семёном.
29 декабря, в субботу, уроков уже не было, ребята пришли на классный час. Мария Анатольевна подвела итоги их учебы в первом полугодии, раздала дневники с оценками и попросила помочь с генеральной уборкой в столовой. Ребята ушли на субботник. В классе остались только Семён и Данил.
- Мальчики, подводим итоги? - она быстро посчитала средний балл.
У Данила, его вымученная четверка по физкультуре и неожиданная тройка по педпрактике, снизили его средний балл до 4.4, у Семёна было 5.0.
- Извини, Данил, ты проиграл пари, - сказала Мария Анатольевна.
- Ты будэшь танцэвать с нэй? - спросил он Семёна, надеясь услышать в ответ «нет».
- Да, - сказал Семён.
- Одын танэц, да? - спросил он с сильным акцентом, когда он волновался, его акцент сильно «вылезал наружу»
- Да, - снова ответил Семён.
- Ну, одын, это ничего, - успокаивал себя Данил, - я её тожэ прыглашу, Мы нэ спорыли, что она нэ будэт танцэвать с тэм, кто проыграл!
- Если она не согласится?
- Тогда нэ буду танцэвать с нэй, такой был уговор.
Этот вечер Семён проводил сам. Шутки, танцы, конкурсы — все шло по плану. В конце официальной части он попросил Артура подменить его ненадолго.
- Объявишь три танца, - наставлял он, - сначала «белый танец», вот композиция, она почти на пять минут, потом скажешь, что мы выполняем заявку учителей, которую не смогли исполнить на концерте ко Дню учителя - Венский вальс, и включишь эту кассету, - он протянул Артуру кассету с записью, - а потом объявишь какой-нибудь медляк, или ничего не объявляй, просто музыку включи, а я подойду.
- Что за Венский вальс? – удивился он, - может Оленка партнера своего пригласила, - подумал Артур, но возражать не стал, он уже давно привык, что друг все время подкидывает какие-нибудь сюрпризы.
Когда Артур объявил Венский вальс и включил музыку — многие не поняли, что это отдельный номер и продолжали танцевать. Вскоре все заметили Олёнку в шикарном белом платье. Она, танцуя, как будто искала кого-то, а когда нашла, и посередине зала оказался Семён, в таком же шикарном фраке, в белоснежной рубашке и черных с отливом брюках — его не узнали, решили, что Олёнка привела на вечер своего партнёра по танцам, и только когда они легкими шагами «полетели», кружась в вальсе по кругу, зрители стали понимать, что это Семён. Они танцевали почти профессионально, красиво и отрешенно, ничего не замечая вокруг. Они сходились и расходились, и снова сходились в танце, Семён не много прихрамывал, но это совершенно не мешало ему танцевать. Зрители этого даже не заметили. Танец длился всего около трех минут, но по силе эмоций он был подобен взрыву. У многих учителей в глазах стояли слезы радости. У входа в зал стояли Наталья Григорьевна, Павел и Алексей Николаевич, их Семён и Олёнка пригласили специально, показать свой сюрприз. Когда танец закончился, в зале стояла тишина. Семён и Олёнка недоуменно переглянулись, а потом раздались оглушительные аплодисменты.
Данил пока не приглашал Олёнку танцевать, да ее и не было видно весь вечер. Он ждал, когда она будет танцевать с Семёном.
- Ну что они будут танцевать? - рассуждал он, - Семён способен только на медляк, а вот я потом приглашу ее и станцую ей Лезгинку, в моем ауле я танцую лезгинку лучше всех, Оленка в танцах понимает, она оценит мой танец.
Так думал Данил, пока не увидел Венский вальс, перед которым его Лезгинка погасла, так и не вспыхнув. Данил ушел домой, он больше не хотел быть в этих стенах, с этими ребятами, которые обошли его во всем, и кто обошел — одноногий калека, он стал лучшим и в учебе, и на физкультуре, даже в танце обошел. Ведь теперь, если узнают об их споре — Данила засмеют.
Семён переоделся и возвращался в зал, когда его встретил Тимур.
- Там с Натальей Григорьевной нехорошо стало, ее в кабинет директора повели.
- Мама! - Семён, как мог, заспешил в сторону кабинета на первый этаж.
Наталья Григорьевна сидела на кожаном диване, рядом сидел Алексей Николаевич и считал у нее пульс. Он уже дал ей воды и таблетку нитроглицерина под язык.
- Успокойтесь, Наталья Григорьевна, - ласково приговаривал он, - все хорошо, повода для волнений нет.
- Как он смог? - удивлялась она, - Танцевать! Разве такое возможно?
- Видимо да, - Павел сел рядом с ней, с другой стороны, - мам, успокойся, ведь он сейчас танцевал не в первый раз, они, наверное, долго репетировали, только нам не говорили, поэтому с ним все в порядке.
- Да, конечно, - соглашалась Наталья Григорьевна.
Евгений Александрович задумчиво ходил вокруг своего стола, он не знал, как ему поступить. С одной стороны Семён достоин похвалы, он сделал большой прорыв, а с другой — все так неожиданно, хоть бы намекнул.
- Интересно, почему именно Венский вальс? - рассуждал он вслух.
- Это была моя записка, - призналась Мария Анатольевна, - но я думала, что танцевать будут Ильины, это была мечта их бабушки, чтобы мальчики танцевали Венский вальс, она и на занятия танцами их поэтому водить стала.
- Почему же тогда Семён?
- Кажется, я знаю, - Мария Анатольевна опустила руку в карман платья, - Семён выиграл право танцевать с Олёнкой.
- Что значит выиграл? - все с удивлением посмотрели на учительницу.
- Кажется я догадываюсь, это был тот спор, когда ему понадобилась оценка по физкультуре, - вспомнил Алексей Николаевич.
- Вот, - Мария Анатольевна достала из кармана тетрадный лист, - только между нами, детям не надо это знать.
Евгений Александрович взял лист и прочитал вслух:
- «Пари! Я, Данил Баев и Семён Архипов спорим - у кого будет выше средний балл из оценок за первое полугодие, проставленных в дневнике (средний балл считается как... - Евгений Александрович помолчал, пропуская строчку про средний балл и продолжил читать в слух, - тот танцует один танец на школьном Новогоднем вечере с Олей Аксеновой… 18 сентября…»
- Понятно, в той ситуации эта бумага решала сразу несколько задач, Данил перестал оказывать Оленке назойливые знаки внимания, это давало Семёну время найти цивилизованный выход из сложившейся ситуации.
- Мария Анатольевна, как Данил воспринял свой проигрыш? - спросил вдруг Евгений Александрович.
- Это не стало для него неожиданностью, но был подавлен, - ответила учительница, а потом, вспомнив, добавила, - Он хотел все равно пригласить Олёнку на танец.
- Ну, думаю, что после Венского вальса уже не пригласит.
Зашел Семён:
- Мама! Что? - он испуганно смотрел на маму и брата, на Алексея Николаевича, стараясь прочитать в их глазах ответ.
- Все хорошо, - Наталья Григорьевна улыбнулась, - это было так неожиданно, я не много разнервничалась, все пройдет.
- А теперь ты скажи нам, - Евгений Александрович показал ему лист, который Семён узнал, - чья это была идея?
- Моя, иначе Данил Олёнке прохода не давал, не драться же мне с ним, а он понимает только позицию силы.
- А ты уверен, что, проиграв, он не будет мстить?
Семён помолчал:
- Нет, не будет, это был честный поединок.
- И вы никому о нем не рассказывали?
- Мы с Олёнкой — нет. Олёнке такая слава ни к чему, а я обещал молчать.
- Я тоже никому не говорила, - заверила Мария Анатольевна, - чтобы оценки других учителей были объективными.
- Даже Глебу Аркадьевичу?
- Он знал, что я поспорил и мне нужна оценка, но без подробностей с кем и на что, - ответил Семён.
- А чья была идея с танцами? - снова спросила Мария Анатольевна.
- Моя, - все оглянулись, в дверях стояла Олёнка.
- Но почему танец? Ведь ты не знала в сентябре сможет ли Семён танцевать, он тогда только без гипса начинал ходить? - спросил Евгений Александрович.
- Был еще вариант сходить с победителем в кино, но я как представила полтора часа с Данилом на последнем ряду, сразу решила — лучше танец. Мы бы с Семёном просто потоптались в медленном танце где-нибудь в сторонке, для него это был хороший стимул для тренировок, идеи Венского вальса тогда еще не было.
- Она появилась на Осеннем балу? Когда я сам попробовал танцевать? - спросил Семён.
- Да, а потом я спросила у своей преподавательницы по танцам, возможно ли это в принципе, рассказала ей все про Семёна, она сказала: «привози его, посмотрим».
- И после этого он поехал к тебе в гости, - резюмировал Павел.
- У нас все получилось. Екатерина Марковна потом даже сама удивлялась, как у Семёна все получилось сразу.
- А потом вы каждый день уходили в школу по вечерам репетировать танец, - закончил историю Алексей Николаевич.
- Как все просто.
- Ну, ребятки, вы молодцы! - Евгений Александрович прижал их обоих к себе, - спасибо вам за чудесный танец, а теперь идите, вечер еще не закончен, - он подтолкнул их к двери.
В конце каникул Семён пришел к врачу.
- Алексей Николаевич, в мае ребята пойдут в поход. Я хочу идти с ними, как мне тренироваться? - спросил он в лоб, без всяких предисловий.
- Ну, знаешь, - опешил от неожиданности врач, но, подумав, ответил, - если бы мне сказали, что человек с такой же ампутацией, как у тебя, танцует Венский вальс, я бы не поверил, но я видел это сам. Поход тоже кажется пока невозможным, но для тебя, - он помолчал, пытаясь правильно сформулировать свою мысль, - мне иногда кажется, что для тебя невозможного не существует. Я пока не готов тебе ответить, как надо тренироваться. Давай, я наведу справки, почитаю литературу, и мы поговорим.
- Долго?
- Что долго?
- Справки будите наводить долго? Май не за горами.
- Неделю дашь? - засмеялся врач.
- Неделю дам.
- Семён, что у вас сейчас на физкультуре будет?
- Я пока не знаю, еще не спрашивал у Глеба Аркадьевича. В январе точно лыжи.
- На лыжах сможешь? – удивился врач, - может тебе справку-освобождение от физкультуры на это полугодие написать?
- Я попробую, если не получится, тогда справку, - он грустно помолчал и добавил, - или придумаю что-нибудь.
- На лыжах походить можно и без справки, никто тебе это запрещать не будет. А если не получится, на оценку это не повлияет.
- Не красиво получится, перед ребятами неудобно: хочу – хожу на физкультуру, не хочу – не хожу, будут думать, что я свою пятерку спасаю, - Семён был расстроен, - я попробую и с ребятами поговорю, что у них в прошлом году весной еще было, кроме лыж.
Когда Ильины вернулись с каникул от деда из Борисоглебска, Семён сам пришел к ним.
- Что-то случилось? – сразу спросил Артур.
- Нет, хотел посоветоваться и ботинки лыжные попросить, попробовать, мне мои старые малы стали.
Тимка кивнул, полез на антресоли искать прошлогодние лыжные ботинки, а Артур опять удивился:
- Ты хочешь на лыжах ходить?
Семён грустно улыбнулся:
- Хочу попробовать, стоит на физ-ру ходить или лучше не позориться.
- Стоит конечно, никакого позора не будет, наоборот! – воодушевился Артур.
Семён снова улыбнулся, теперь с благодарностью, и спросил:
- Ребята, а что в прошлом году после лыж у вас было, когда снег растаял?
- Мы месяц в бассейн ходили, Глеб Аркадьевич в СХИ договаривался, потом к Веселым стартам готовились, а в апреле снова в волейбол и баскетбол играли на улице, в мае легкая атлетика была.
Семён кивал, то, что в четвертой четверти уроки физкультуры проходили на улице, он помнил, иногда он сидел с ребятами, судил матчи или записывал их результаты по бегу и прыжкам, если чувствовал себя хорошо и не отдыхал у Директора в кабинете.
- Но в этом году Глеб Аркадьевич хотел устроить нам «марафон зачетов».
- Это как?
- Чтобы мы занимались как можно большим видов спорта, там будут только зачеты, сколько наберешь зачетов, такая и оценка будет.
- Интересно, - Семён задумался, - и какие виды спорта будут?
- Точно он не говорил, но точно будет велосипед, настольный теннис, спортивное ориентирование, метание мяча, может быть опять с бассейном договорится.
- Ну, метание мяча это без проблем, - стал рассуждать Семён, - настольный теннис можно потренировать, спортивное ориентирование там на время.
- Тебе время можно не учитывать, - поддержал его Тимка, неся лыжные ботинки, - померяй эти, нам они уже маловаты, а тебе могут подойти.
Семён сел на скамеечку в коридоре и стал надевать ботинки.
- Вспомнил, еще Глеб Аркадьевич обещал устроить зачет по подготовке к походу: кто правильно место для привала выбрать, палатку поставить, когда какой лучше костер развести.
- Это будет отдельный зачет по теории, и отдельно оценка за поход, как практика, - добавил Тимка.
Семён надел один ботинок на левую ногу и встал, пробуя шагнуть, но покачнулся. Подошва ботинка была выше подошвы комнатной обуви, надетой на протез. Он остановил поспешившего к нему Тимку, оперся о стенку и приподнял правую ногу, не много постоял, изучая внутренние ощущения.
- Великоваты, но с теплым носком нормально будет, только, наверное, крепление к моим лыжам не подойдет.
- Ты сейчас хочешь попробовать? Лыжи можно наши взять!
- А правый ботинок наденешь?
Семён снова сел, на протез ботинок лез с трудом. Тимка с Артуром стали ему помогать, но не получалось.
- Мы так протез тебе сломать можем, - вздохнул Артур.
- Или ногу, - добавил Тимка.
- Можно протез снять, на него ботинок надеть, так удобнее будет, но сначала мне одеться нужно, чтобы ботинок в трико не застрял. Спасибо, ребята, - обрадовался Семён, я сейчас оденусь, я быстро!
Через полчаса они вышли из подъезда, за их домами-свечками, над кромкой заросшего липами и тополями оврага, в который спускалась трамвайная линия, шла дорога. Зимой ее не чистили, по ней ходили только собачники, гуляя со своими питомцами.
Ребята вышли на эту тропинку. Семён очень волновался, он очень боялся, что не сможет ходить на лыжах, будет падать, поэтому хотел попробовать сейчас, без посторонних глаз, не на уроке.
Он аккуратно поставил лыжи рядом с тропинкой пристегнул левый ботинок, с правым ему опять помогали близнецы.
И вот настал момент истины. Семён выпрямился, взял в руки палки и сделал несколько шагов. Тело моментально «вспомнило» это ощущение, и левая нога вполне хорошо катилась, а правая скользить никак не хотела, ее приходилось просто подтягивать.
- Да, не очень…
- Семён, ты не расстраивайся, попробуем подольше походить, к технике катания нужно привыкнуть, - утешал его Артур
- Просто сейчас она у тебя другая будет, не как раньше, добавил Тимка, - давай до парка попробуем дойти.
- Давай, - вздохнул Семён.
Он был расстроен, его езда на лыжах больше напоминала хождение по льду. Приходилось все время сосредотачиваться на своих ощущениях. Он дошли до дороги, отделяющей их улицу от центрального парка, и повернули обратно.
- Ничего, все получится, - подбадривали его друзья.
- Напоминает, как с разбега с горки по снегу пытаешься съехать, - делился он с ними своими ощущениями.
Подходя к своему дому, он уже был готов отказаться от этой затеи с лыжами и идти с покаянием к врачу за справкой об освобождении по физкультуре, в один момент вдруг почувствовал, что правой ногой он тоже едет, не идет, а скользит. Ребята тоже это заметили.
- Получается! - обрадовался Артур.
- Все получается! - Тимка даже обнял его.
Семён сделал еще несколько шагов и упал на бок, в пушистый рыхлый снег. Ребята сразу подбежали к нему:
- Что?
- Все нормально, устал, - радостно сообщил он и стал отстегивать лыжи от ботинок.
Он был доволен, он понял, что лыжи тоже могут ему подчиниться. Не сразу, но тренировка великая вещь, он почувствовал, как нужно управлять протезом, чтобы нога стала скользить.
Через неделю Алексей Николаевич сам продолжил разговор о походе.
- Я посоветовался с Инной Геннадьевной, она сначала была в шоке, но я рассказал ей про вальс, про твои занятия физкультурой, гимнастикой, она все-таки дала некоторые рекомендации, но, по-моему, до конца так и не поверила в твои возможности. Методика простая: сначала нужно выяснить, сколько можешь пройти без подготовки. Не до изнеможения, но до усталости. Потом расстояние снижаешь процентов на 15 ходишь каждый день. Через 7-10 дней снова проверка до усталости. По идее это расстояние должно увеличиться на те же 15% от первоначального. Снова снижаешь и ходишь неделю и так дальше. На сколько километров будет поход?
- По программе — 30 километров.
- Давай попробуем, единственное условие не ходить одному, мало ли что может случиться, нужно, чтобы рядом обязательно кто-то был. Да, и с тростью. Я стал замечать, что дома ты без нее ходишь? В школе, наверное, тоже?
Семён покраснел, как будто его застали за некрасивым занятием.
- Я ее забываю иногда, - признался он.
- В этом нет ничего плохого, - улыбнулся врач, - трость снимает лишнюю нагрузку с ноги. Если чувствуешь, что можешь без нее — то, пожалуйста, но на короткие расстояния и в помещении, на улице ей пока лучше все-таки пользоваться. Зима, скользко, и на большие расстояния тоже.
- Я понял, спасибо, Алексей Николаевич.
- В первый раз я бы хотел сходить с тобой сам, не возражаешь?
- Нет, конечно, когда?
- В выходной, в воскресенье, лучше утром, чтобы было время восстановиться. И еще, на эти прогулки будет уходить много времени и сил. К этому тоже нужно быть готовым.
- Я готов, - Семён сиял.
Версия Ильиных о «марафоне зачетов» на уроках физкультуры подтвердилась. На первом же уроке после каникул Глеб Аркадьевич рассказал от этом ребятам:
- Вы будущие учителя, поэтому каждому из вас не плохо бы и самому попробовать позаниматься другими видами спорта, которых в нашей школьной программе нет. Ваша оценка по физкультуре в этом полугодии будет складываться из трех оценок: лыжи, «марафон зачетов» и поход. В табель пойдет среднее арифметическое. Теперь подробнее: лыжи – две оценки, на время по возрастным нормативам короткая дистанция 1 км, и длинная дистанция девочки 3 км, мальчики 5 км, кто не укладывается в этот норматив, тем 15 км без учета времени. «Марафон зачетов». Что это такое: 5 видов спорта. На каждый по два-три занятия. На первом объясняю теорию, на втором-третьем тренируетесь и сдаете зачет. Оценки нет либо уложился в нормы, либо нет. Сколько получите зачетов такая и получится оценка – два, значит два в журнал, пять, значит пять. Виды спорта: метание мяча по возрастным нормативам; настольный теннис до трех игр с разными соперниками должна быть хотя бы одна победа; велосипед: преодолеваете 1 км за 3.5 мин.
- Почему так?
- Средняя скорость велосипедиста 15-20 км в час. Я беру 17 км в час, на 1 км приходится три с половиной минуты.
- А по нормативу?
- Норматив есть, но там минимум 10-15 км нужно проехать, у нас нет такой возможности, поэтому норматив будет свой. Кто-то не согласен?
Ребята заулыбались.
- Спортивное ориентирование, нужно будет пройти три точки за полчаса.
- Это как записки искали?
- Еще бы в лагере это провести! – засмеялись ребята.
- Нет, это будет в нашем парке, в лагере вы и так все знаете, - тоже улыбнулся учитель.
- Глеб Аркадьевич, а плаванье в этом году будет?
- Нет, в СХИ бассейн в этом году закрыт на ремонт, вместо плаванья я договорился с тиром. Будите стрелять из малокалиберной винтовки по мишеням. Какой там будет норматив скажу по позже. Теперь про поход. Оценка будет зависеть не только от того, как вы сходите в поход, но и от того, как вы будите к нему готовиться теоретически.
- Это как?
- Будите рассказывать мне теорию и показывать, как ставить палатки, какой в каждой ситуации должен быть костер, как быстрее кашу сварить и прочее, конечно это нужно будет сначала почитать. Вам, как будущим учителям, это обязательно нужно знать, ведь наверняка вам придется водить в походы своих учеников.
Ребята зашумели. Учитель посмотрел на часы.
- А теперь все спускаемся в подвал, подбираем каждому лыжи, чтобы на следующем занятии на это не отвлекаться.
Весь оставшийся день Семён обдумывал, сможет ли он пройти этот «марафон зачетов». Почти все выло выполнимо, метание мяча, теннис, если потренироваться, даже спортивное ориентирование, в этом он не сомневался. Не выполнимым казался только велосипед. Он пробовал кататься на велосипеде летом в деревне, еще до перелома. Велосипед был у Толи и Саши и они разрешали его брать, даже когда их не было дома, и кататься у него получалось, он не падал, но сразу начинало болеть колено от быстрого вращения педалей. Проехать 1 км он мог, но, чтобы уложиться в норматив, нужно было очень сильно напрягать прооперированные сухожилия и связки, а это грозило потерей мобильности на совсем, да и врач велосипед наверняка не одобрит, нужно было что-то придумать. Он отложил эти мысли на потом, а сейчас нужно было сосредоточиться на лыжах.
Когда он пришел на первое занятие на лыжах, ребята очень удивились, все думали, что от лыж он возьмет освобождение, потому что лыжи – это не гимнастика. Но Глеб Аркадьевич был полон оптимизма, он верил, что у Семёна все получится. Он отправил его с Тимкой ходить вокруг школьной спортивной площадки, а сам с остальными ребятами пошел на поле СХИ. Места там было много и все были на виду.
Семёну он поставил задачу отрабатывать навыки скольжения, пусть медленно, но правильно и он отрабатывал. Тимка сначала шел с ним рядом, потом смотрел с некоторого расстояния, делал замечания. У него стало получаться чаще, не постоянно, но с каждым кругом Семён чувствовал себя увереннее.
В конце занятия ребята, возвращаясь на лыжную базу, с удивлением видели, что Семён ходит на лыжах, не быстро, не всегда правильно, но ходит!
Подготовку к походу Семён начал с 5 км, вернее первый раз они прошли 5 км, до центральной площади города и здания Облисполкома. Потом неделю они с Оленкой ходили до театра кукол, а обратно возвращались на транспорте. Сначала ходить было трудно. Семён сильно уставал, после прогулок было уже не до уроков, очень хотелось спать, но через пару недель он втянулся, ходил сначала с Оленкой, если она была занята — с ним ходил Павел или Алексей Николаевич.
Оленка училась на курсах хореографов-постановщиков танцев, организованных при музыкальном институте.
Семён продолжал учиться в музыкальной школе. Гитара занимала много времени, но прогулки он не бросал.
Опасаясь, чтобы Семён опять не заскучал, Евгений Александрович предложил ему заняться научной деятельностью, написать научную работу. Семёну идея понравилась, он решил продолжить свои исследования деятельности партизанских отрядов во время Великой Отечественной войны.
Он искал сохранившиеся документы, опубликованные воспоминания. Его интересовали не сами по себе описания героических будней партизан, а конкретные факты. Он посещал библиотеки и музеи, делал запросы в архивы и быстро попал в поле зрения КГБ. В школу однажды пришел незаметный пожилой человек. Он посмотрел портреты отличников на стене холла, зашел к директору и представился.
- Здравствуйте, меня зовут Иван Терентьевич, я майор комитета Государственной безопасности. Расскажите мне про вашего ученика Семёна Архипова.
- Отличник, Секретарь комсомольской организации школы. Можно узнать, чем вызван ваш интерес к нему?
- Конечно, - майор улыбнулся, - мальчик рассылает в архивы города и области запросы, касающиеся деятельности партизанского отряда. Некоторые из запрашиваемых им материалов пока засекречены. Вы знаете, с чем связан этот его интерес?
- Да, он пишет школьную научную работу по теме партизанского движения, в одном из партизанских отрядов воевали его родители, они тогда были еще детьми.
Майор улыбнулся.
- Я вас понял. Вот, на всякий случай моя визитка, - он встал.
- Ему можно продолжать свои исследования? - с тревогой спросил Евгений Александрович.
- Пока да, если что-то будет не так, я вам сообщу, - и вышел.
Очень скоро, сопоставляя различные документы, Семён понял, что в отряде, в котором были его отец и мать, был предатель. Как-то подозрительно вовремя пропадали связные, партизаны, идущие на задания, нарывались на засады.
С этими выводами Семён пришел к Евгению Александровичу. Тот выслушал, почитал, сделанные Семёном выписки из документов, найденных в архивах, и тоже задумался. То, что он подозревал еще ребенком, что не складывалось и накапливалось вопросами где-то на подсознательном уровне, вдруг получило объяснение. Сам он в отряде не был, но Павка и Наташа часто туда ходили и разговаривая между собой его не стеснялись, а несколько раз он им помогал, играя возле школы, где располагались полицаи, он слышал, о чем они говорили. Они не обращали внимания на маленького мальчика.
- Оставь мне все материалы, я их еще посмотрю, и ничего пока не предпринимай.
- Хорошо, я только хотел еще раз к Афанасию Филимоновичу съездить, который у нас на Костре был, может еще чего расскажет.
- Афанасий Филимонович, - усмехнулся директор, - да Афонькой Рябым его в деревне звали, всем всегда недоволен был.
Когда Семён ушел, Евгений Александрович нашел визитку майора и позвонил, попросил его о встрече. Уже через час майор снова пришел в школу. Евгений Александрович показал ему материалы, оставленные Семёном. Тот бегло посмотрел и усмехнулся.
- Глазастый у вас ученик. Мы этого «крота» до сих пор вычисляем, а то, что он был, а возможно и сейчас еще действует, раскопали совсем недавно. Смотрите за мальчиком. Это ведь сын Семёна Архипова, вашего друга?
- Да.
- Не удивляйтесь, я должен был проверить ваши слова, а Семёна младшего приглядывайте. «Крот» еще не найден и может быть очень опасен для подростка, если поймет, что тот его раскрыл.
В воскресенье Евгений Александрович пришел к Архиповым утром, он был наслышан про прогулки Семёна и хотел напроситься к нему в напарники.
- Семёна нет, - сказала Наталья Григорьевна, - он уехал в Хохольский, на 9-и часовой автобус торопился. Встретиться хотел еще раз с каким-то зоотехником, про партизан поговорить.
- С каким-то? Знаешь ты этого зоотехника, Афонька Рябой это. Не знает ничего, он и в отряде-то почти не появлялся, ленивый всегда был и завистливый. Знаешь, какое он себе прозвище взял, когда мы все имя себе второе выбирали? Семён стал Павкой, я Алькой, а он тогда сказал: «А я бы стал Павликом Морозовым», слава пионера-героя ему покоя не давала.
- Как ты сказал? Павлик Морозов? - Наталья Григорьевна села на банкетку и побелела.
- Что, Наташенька, сердце? - засуетился Евгений Александрович.
- Тогда, летом, в 42-ом, когда тебя в Москву отправили, мы в город ходили на связь с куратором. Когда Павка вернулся от него, нервничал, сказал, что предатель в отряде есть, это его куратор предупредил.
- Кто?
- Вот и я спросила кто, а Павка засмеялся и говорит: «Павлик Морозов».
Теперь побледнел Евгений Александрович. Он стал судорожно искать во внутреннем кармане пиджака записную книжку с визиткой майора.
- Иван Терентьевич, мы вычислили «крота», это Афанасий Филимонович Рябых, зоотехник в Прилепах, возле Солдатово, и Семён сейчас к нему поехал. Я боюсь…
- Когда он уехал?
- Собирался успеть на 9-и часовой автобус.
- Вы где сейчас?
- У Архиповых дома.
- Ждите меня, я сейчас распоряжения сделаю и приеду к вам, - майор повесил трубку.
Евгений Александрович ругал себя, что не запретил Семёну съездить к зоотехнику, что вообще предложил ему заняться научной работой и этой темой.
Семён вышел из автобуса на знакомой остановке возле памятника погибшим партизанам, быстро нашел нужный дом. Зоотехник был во дворе. Ворота у дома были раскрыты настежь. Афанасий Филимонович чинил свой видавший виды мотоцикл с коляской.
- А, юный пионэр! - обрадовался он, узнав Семёна.
- Здравствуйте, Афанасий Филимонович. У меня к вам вопросы появились, я научную работу по истории пишу о партизанском движении.
- Ну, давай свои вопросы, только извини, в дом не приглашу, не прибрано, давай здесь, - он дал понять, что долго рассказывать не будет.
- Я на долго Вас не задержу. Вы нам рассказывали, что Митяевскую сожгли сразу после того, как партизаны отбили Альку, то есть летом 42-го года. Откуда у Вас эта информация? Кто Вам это рассказал?
- Да никто, я сам чудом оттуда убежал, когда немцы по домам пошли народ выгонять на улицу.
Семён посмотрел ему в глаза. Зоотехник сидел задом на перед на заднем сидении своего мотоцикла, вытирая грязные, испачканные машинным маслом руки ветошью и улыбался так надменно, словно говорил: «Ничего вы не знаете, сопляки. Как говорю, значит так и было.»
- А ведь деревню-то осенью сожгли, в конце ноября, - уверенно сказал Семён, - зачем же вы врете?
Зоотехник соскочил с мотоцикла, засуетился.
- Так ведь для красного словца, - начал оправдываться он.
- И из отряда Вы вовремя ушли, как раз перед тем, как немцы на него напали, - продолжал говорить Семён, глядя ему в глаза.
Зоотехник изменился в лице. Оно стало злое. Он быстро нагнулся к лежащим на земле инструментам и схватил длинную отвертку.
- Докопался все-таки, Архиповское отродье, отца твоего убил и тебя положу, знаете много.
Он бросился на Семёна, замахнувшись отверткой. Семён увернулся от удара раз, другой, третий. Как он благодарил сейчас брата, что год назад, после ранения в руку, тот научил его правильно уходить от таких ударов при нападении.
Зоотехник рассвирепел, что не может справиться с хромым мальчишкой. Выбил ногой у него из руки трость, которой Семён мог хоть как-то защититься.
- Ишь ты, какой прыткий!
Он снова замахнулся на Семёна, но в следующее мгновение уже лежал прижатый лицом к земле, руки были за спиной, на них с лязгом застегнулись наручники.
- Пацан, ты цел? - один из людей в черной кожаной куртке, обезвредивших зоотехника, подошел к Семёну.
- Да, все нормально, - Семён медленно поднял с земли свою трость и вышел в открытые ворота на улицу. Там, почти напротив дома, стояла черная Волга.
Человек в черном стоял у открытой дверцы и разговаривал по рации.
- Да, товарищ майор, взяли. Пацан цел, но зоотехник на него отверткой замахивался…, с поличным, даже отвертку выкинуть не успел… Есть! - он отдал рацию шоферу, обоих в город, - сказал он напарнику, - этого, - он показал на зоотехника, - к нам, а парнишку домой. Сядь между ними.
Второй пристегнул зоотехника в дверце машины для надежности и сел посередине заднего сидения. Семёна посадили за водителем. Ехали молча, быстро. Семён не спрашивал, кто эти люди, он догадывался, что появились они не спроста, главное очень вовремя, и приходил в себя от пережитого, думая, как рассказать маме об этом, чтобы не напугать ее.
Через сорок минут Семёна высадили возле дома.
- Иди, тебя там ждут, - сказал тот, который говорил по рации.
Семён поднялся и позвонил в дверь. Открыла мама, она была бледная и заплаканная.
- Живой! - только и могла сказать она, и обняла его.
В комнате сидел незнакомый человек и Евгений Александрович.
- Ну, здравствуй, Семён Архипов младший, - протянул ему руку незнакомец, - меня зовут Иван Терентьевич, я майор КГБ, веду дела о преступлениях во время войны. Нас давно заинтересовали твои исследования, поэтому садись и рассказывай.
- Что рассказывать? - не понял Семён.
- Как ты «крота» раскрыл.
- Какого «крота», зоотехника? Так он сам себя выдал. Я его только спросил, с чего он взял, что Митяевскую летом сожгли, а он сказал, что сам там был, чуть убежать успел, я и понял, что он врет. Деревню немцы в конце ноября сожгли, я приказ немецкий в музее видел.
- А откуда ты знаешь, что зоотехник говорил про лето? Он даты называл?
Семён задумался.
- Нет, он не называл, но, когда я на Костре читал дневник, он все подтвердил, а даты в дневнике проставлены были на полях, - я вспомнил.
- Стоп, какой дневник? - быстро спросил Иван Терентьевич.
- Ребята в походе схрон партизанский нашли, там продукты были сгнившие и дневник сбитого летчика в железной банке лежал.
- Да, я потом этот дневник в Хохольский краеведческий музей сдал, - подтвердил Евгений Александрович.
- О дневнике мы не знали.
Майор подробно записал рассказ Семёна и о дневнике, и о Костре, и о том, что случилось сегодня. Семён увидел у него в папке еще много исписанных листов. Пока они ехали из Хохольского, Иван Терентьевич записал показания Натальи Григорьевны и Евгения Александровича о том, как они поняли, что «крот» - это Рябых.
- Скажите, правда, что он моего отца убил? - спросил вдруг Семён у майора.
Слова зоотехника, сказанные им во время нападения, не давали ему покоя.
- Я не могу пока сказать, идет следствие. Дело Семёна Архипова будет пересмотрено.
Майор ушел, а Архиповы и Евгений Александрович еще долго рассказывали друг другу события сегодняшнего дня.
Следствие длилось несколько месяцев. Как-то осенью Иван Терентьевич снова пришел к Архиповым. Он рассказал, что Афанасий Рябых действительно был немецким шпионом. Когда началась война он гостил у родственников под Брестом. Его взяли в плен в первый же день. Предложили выбор: либо работы в Германии, либо разведшкола и работа против Советов. Он выбрал второе. Через девять месяцев его заслали на родину, под Воронеж. Город эвакуировался, проверять его легенду было некогда, а он в деревне сказал, что работал в Воронеже на заводе, а сейчас завод перебрасывают в тыл, в эвакуацию берут только специалистов, а он подсобный рабочий, поэтому вернулся в деревню. Он внедрился в отряд, передавал информацию, по его наводкам партизан встречали засады, а потом отряд вообще был разгромлен. После наступления наших войск и освобождении его призвали в армию, но его историей уже заинтересовались органы, пришлось лезть под пули. Ранен он был тяжело, его демобилизовали и он снова вернулся в родные края. После войны он передавал разведслужбам иностранных государств, которые его нашли, кое-какие сведения. Для этого к нему приезжали «родственники» умершей в родах жены, а больше он был агентом влияния, распространял слухи и дискредитировал Советскую власть.
После смерти жены он решил поменять свою жизнь. Устроился в Воронеже на работу на стройку, хотел квартиру заработать, но начальником его оказался его бывший приятель и односельчанин Павка. Он каким-то образом узнал о его сотрудничестве с немцами во время войны. Павка был идеалистом. Он верил, что все люди непогрешимы, как он сам, он думал, что во время войны Афоня просто испугался немцев и те его заставили под страхом расстрела доносить на товарищей. Павка предложил ему самому пойти в органы и сдаться, и Афоня понял, что, если он не сделает этого, Павка сделает это сам. Завязалась драка. Афоня стукнул Павку железным прутом арматуры по голове. Это происходило в котельной, в которой испытывали только что поставленный мощный паровой котел. Уходя, Афоня включил пар на полную мощность, чтобы котел взорвался и были уничтожены все следы. Из последних сил Павка закручивал вентиль подачи горячей воды. В какой-то момент под напором резьба сорвалась, кипяток хлынул в помещение. Котел не взорвался, а Павка погиб.
- У нас и раньше были сомнения по этой аварии, когда погиб Семён Архипов, но сейчас Рябых признался в своем злом умысле. Семён Архипов за свой подвиг награжден орденом Мужества, посмертно, - с этими словами Иван Терентьевич вручил Наталье Григорьевне коробочку с орденом, - и я благодарю Вас за то, что воспитали сыновей достойными продолжателями дел своего отца!
Лыжи давались Семёну трудно, и хоть оценка была уже не важна, сдавать свои позиции на физкультуре ему не хотелось. Данил Баев забрал документы и ушел из школы совсем, к Оленке больше никто не приставал и никому из ребят больше ничего не надо было доказывать, но Семён хотел доказать себе, что лыжи ему тоже подвластны. На первом зачете он прошел 1 км вполне прилично, правда по сниженному нормативу, а на втором зачете зачёте у него был выбор: либо пробежать пять километров на время, либо 15 без учета времени.
Первые уроки он заново осваивал технику скольжения. Особенно трудно давался подъем на горки. Он трудно давался ему и без лыж. Приходилось опять заниматься после уроков. Постепенно он приноровился, техника скольжения стала помогать, а не утяжелять задачу передвижения. Благодаря своим ежедневным прогулкам пешком он уже мог свободно пройти около 10 км.
На 24 февраля Глеб Аркадьевич назначил вылазку в лес на лыжах, просто прогулку. Ребята пришли не все. Семён понял, что это было спланировано для него, и для тех, кто лыжи сдать на уроках не мог, потому что пройти 15 км за 2 часа физкультуры для многих было не реально. Обычно учитель заставлял бегать эту дистанцию кругами, которые ученики старались срезать, но сейчас он хотел посмотреть, что на самом деле может Семён и эти ребята, в конце мая их ждал самый длинный поход в школе, да и в жизни. Не многие из них пойдут в походы где-то еще, даже на меньшие расстояния.
На прогулку пришли кроме Семёна и Ильиных — Веня, Василиса, Света, Леня, им нужна была оценка, а Серёжа, Антон и Таня — просто покататься. До Нагорной дубравы доехали на автобусе. Вперед шли по верхней кромке спуска к берегу. Лыжня была уже проложена. Здесь часто занимались студенты СХИ и Лесного института, приезжали просто любители лыжных прогулок. Было воскресенье, и на лыжне все время встречались люди. Шли не быстро, разговаривали, рассказывали всякие смешные истории. Дойдя до Авиатора, Василиса и Света запросили сделать привал. В планы учителя привал не входил, но он разрешил не много постоять, привести дыхание в норму и пошли обратно, теперь уже вдоль шоссе. Семён, конечно, устал. С остановки его сразу отправили домой под присмотром Артура, но и он, и Глеб Аркадьевич были довольны, что он вообще смог это сделать. У Семёна появилась надежда, что с походом тоже все получится.
Эта весна была трудной. Впервые после травмы Семён весной был дома и учился в школе. То ли от осознания этого факта, то ли от эйфории, он взвалил на себя столько забот и обязательств, что взрослые только хватались за головы, когда он это все успевает делать: отлично учиться, работать председателем Комитета комсомола школы, учиться в музыкальной школе, готовить и проводить многочисленные вечера, праздники и концерты, писать научную работу и готовить еще одну лекцию о сравнительной экономике социализма и капитализма, а еще готовиться и проводить уроки по истории, географии и математике, и гулять, сначала по часу, после весенних каникул уже по два часа, больше не получалось. Чтобы это все успеть, он составил себе расписание на каждый день недели, потому что в музыкальной школе уроки были не каждый день.
Заниматься в музыкальной школе было интересно. Сан Саныч учил его не только играть на гитаре, они занимались и вокалом. Сначала он занимался с Семёном сам, потом привлек к этим занятиям своего бывшего студента, а сейчас преподавателя музыкального училища, который вел группу вокала у малышей в музыкальной школе. С удовольствием занимался Семён сольфеджио, теорией музыки, учился строить аккорды, с удивлением открывал для себя закономерности. Занимался он и музыкальной литературой, даже дома, беря послушать кассеты с записями перед музыкальным диктантом.
Казалось бы, что при такой занятости ему некогда было общаться с Оленкой. Она тоже была все время занята: училась в школе, училась на курсах хореографов-постановщиков. Много занималась с младшими школьниками, ставила им танцы. На выходные по-прежнему уезжала домой, очень скучала по родителям, но общаться они успевали, когда гуляли и учили вместе уроки, когда занимались скорочтением и разучивали новые песни и танцы. И эта насыщенность делала их жизнь яркой и длинной. Они давно поняли — чем больше делаешь дел, тем длиннее кажется день.
На следующий день после лыжной прогулки Семён не смог встать, наступить на ногу.
- Все-таки натер вчера, намял, - констатировал врач, осматривая его культю, - придется дома посидеть.
- Но вчера вечером все было нормально, я думал просто устал.
- Иногда так бывает. Ты пришел и протез сразу снял, поэтому не почувствовал, а на коже ничего не видно было. Нос не вешай, дня через два все пойдет.
Пришлось остаться дома и снова пересматривать планы. Семёна всегда бесили такие, выпадающие из привычного режима, дни. Приходилось отменять мероприятия или поручать их кому-то другому, догонять, пропущенный на уроках материал, писать отдельно контрольные, которые проходили в классе, когда его не было.
Около десяти раздался звонок в дверь. На пороге стоял Александр Борисович.
- Ты что это сегодня по болеть решил? У нас контрольная была.
- Зачет вчера по лыжам сдавал, ногу натер.
- Сдал? Молодец! У меня «окно», решил проведать, - он прошел в квартиру, разделся, - ребята контрольную писали сегодня, ты как?
- И я напишу!
- Иди, готовься, сейчас дам задачи.
Семён сел за стол, нашел тетрадь для контрольных работ по физике. Александр Борисович положил перед ним методичку с задачами, сам сел на Пашин диван и стал разглядывать книгу на журнальном столике.
- Пикуль? Это кто читает? Павел?
- Пока да, потом я.
- А где взял?
- Маме на работе почитать дали.
Они не много помолчали.
- В первой задаче 10 получится? - спросил Семён.
- Уже? - удивился Александр Борисович, - 10, только в км в час переведи.
Семён быстро решил на черновике задачи, а потом аккуратно переписал их в тетрадь. Александр Борисович проверил, тут же поставил оценку и посмотрел на часы, - 25 минут всего. Зря я тебя на олимпиаду в этом году не отправил, - и вдруг спросил:
- Семён, вы Весенний бал уже готовите?
Весенний бал обычно проводили между 23 февраля и 8 марта, но в этом году к праздникам делали два больших концерта, а вечер решили сделать по позднее, в конце 3 четверти.
- Нет, сначала концерт решили провести к 8 марта, а что?
- Меня Светлана Владимировна просила разведать обстановку. Как вы отнесетесь к литературному бал-маскараду?
- Что это?
- Бал-маскарад, как в лагере, только тематический, все должны быть литературными героями.
- А костюмы?
- Воот! - Александр Борисович лукаво улыбнулся, - у нее подруга работает в ТЮЗе костюмером. Там старые костюмы списывают, после 8 марта их будут по драмкружкам в школы раздавать, а пока можно взять на прокат.
Семён задумался. Идея была шикарная.
- Тогда конкурс на лучший костюм проводить бессмысленно, - начал он рассуждать вслух, - значат костюм нужно как-то обыграть, чтобы все узнали литературного героя. Или не узнали?
- Есть костюмы, по которым героя сразу можно узнать, например Красная Шапочка.
- Да, особенно Серый волк.
Они оба замолчали, задумались.
- Может быть тогда так — кто точнее, ярче обозначит своего героя, не называя его, но упомянет какие-то признаки, по которым героя можно узнать — реплику из литературного произведения характерную, или еще что-то. Такая костюмированная викторина для зрителей — узнай литературного героя.
- Вот, ты уже все и придумал, а мы-то со вчерашнего вечера головы ломаем, - Александр Борисович потрепал Семёну волосы, гладя по голове, снова посмотрел на часы, - мне пора, у меня сейчас урок, - он быстро оделся, - ты поправляйся, нечего дома сидеть, - шутя сказал он в дверях.
Семён кивнул. Новая идея захватила его.
- Нам с Оленкой можно сделать парный костюм, а вот Ильиным будет труднее, если только Принц и Нищий? Все будет зависеть от того, какие будут костюмы, - думал он, - может быть «Тень» Гоголя? А нам? Эсмеральда и Квазимодо? - Семён представил, как Оленка танцует испанский танец, Испанскую пьесу он недавно учил на гитаре, а он хромой и страшный горбун смотрит на нее влюбленными глазами. - Даже говорить ничего не надо. Хватит одного костюма и танца — но это будет скучно, мне скучно. Ромео и Джульетта. Это можно сыграть.
Какое-то время он обдумывал эту идею, воображал себя Ромео, страстно читающим монолог, когда еще выдастся такая возможность, но что-то его смущало.
Когда ребята вернулись из школы — он сразу рассказал им об идее маскарада. Ильины ушли думать, а они с Оленкой остались.
- Только не Ромео и Джульетта, - сказала Оленка сразу.
- Почему? - искренне удивился Семён.
- Ты забыл, как они закончили?
- Но это же литературные герои! - Семён не понимал, почему Оленка так серьезно относится к выбору.
- Мы будем примерять на себя не только их костюмы, но и их судьбы, поэтому я хочу счастливый конец.
Семён задумался, наверное, Оленка права, у их героев должна быть счастливая любовь.
- Что например? - спросил он.
- Алые паруса Грина.
Семён сразу вспомнил сцену из фильма, когда Грей спрашивал Ассоль:
«- Узнала ли ты меня?
- Совершенно такой!»
Это было как-то сразу очевидно. Стоит положить Ассоль в корзинку деревянный кораблик и сразу все станет ясно без слов.
- А еще что-нибудь, про запас, мы не знаем, какие будут костюмы.
- Надо подумать, - обрадовалась Оленка, что Семён не вцепился сразу в образ Артура Грея. При ближайшем рассмотрении ей самой быть Ассоль не очень хотелось. Роль пассивная, надо просто уметь ждать и верить.
Костюмы привезли в среду. Их развесили на вешалках в холле. Светлана Владимировна запускала к ним по пять человек, чтобы не было толкучки. Она сидела за столом и записывала кто сколько вещей берет.
У 9А была физкультура. Семён теперь с лыжами возился долго. Когда они пришли в холл, костюмов уже почти не осталось.
- Что будем делать?
- Смотреть то, что есть.
Костюмы не были подписаны. Они могли быть и из 19 века, и из 18, а герои как русскими, так и иностранцами. Иногда где-нибудь на внутреннем шве встречались ярлычки с фамилиями артистов и названием спектакля.
Оленка перебирала длинные платья. На одном из них она нашла бирку «Капитанская дочка. Шевелева»
- Точно, «Капитанская дочка»! Маша Миронова! - вспомнила она Пушкина и подозвала Семёна.
- Это же специально для нас, - зашептала она и показала ему бирку.
- А я буду Петей Гриневым? - так же шепотом спросил он, чтобы Светлана Владимировна не слышала их замыслов.
- Да, или ты хочешь быть Швабриным?
- Нет, предателем я не буду никогда, а вообще очень хорошая идея.
Оленка взяла это платье, и она стали искать костюм Семёну. Он тоже нашелся быстро. Это был костюм помещика конца 18 века. Не броский, скромный, без блестящей вышивки. Брюки, рубашка с безрукавкой, а сверху уютный домашний халат.
- Как-то с офицером не вяжется, - сомневался Семён.
- Но форма офицера той эпохи предполагает короткие панталоны и чулки.
Семён сразу стал грустным. Обтягивающие чулки ему надевать было нельзя, тем более высокие сапоги, он бы сапог на протез просто не смог надеть.
- А как будем представлять героев?
- Что-нибудь придумаем, перечитаем еще раз Пушкина.
- Хорошо, - согласился Семён.
Выбора у него не было, вернее был один: шить костюмы самим или не участвовать, но это даже не обсуждалось.
Они еще раз перечитали повесть. Семёну было очень забавно читать стихи, которые стали причиной дуэли со Швабриным. Когда пришла Оленка, он, встав на здоровое колено тут же прочитал их ей. Оленка сразу включилась в игру и спросила:
- Это те стихи, которые стали причиной дуэли Вашей со Швабриным?
- Да, любезная Марья Ивановна, - ответил Семён, целуя ей руку.
- Они не стоят вашей жизни, милый Петр Андреевич, - ответила Оленка и поцеловала его в макушку.
- Но я не погиб тогда, - ответил Семён, вставая с колена.
- Вы бы погибли наверняка, если бы по дороге в крепость не подарили одному чернобородому мужику заячий тулуп.
- Здорово, Оленка! Это то, что надо! Упоминание о заячьем тулупе, это ключевая деталь.
- Но ведь такого диалога в романе нет.
- Он мог бы состояться потом, позднее описанных Пушкиным событий, в то время, когда они стали жить «долго и счастливо» и вспоминать былые дни.
Костюмы нужно было вернуть в следующий понедельник, поэтому бал-маскарад готовили в авральном режиме, почти как в лагере. Все, у кого были костюмы, продумывали выступления своих героев, а поскольку это был бал, то каждый класс должен был танцевать бальный танец. Ребята просили Оленку научить их танцевать Венский вальс, но времени было мало, поэтому Оленка усложнила фигурный вальс, который танцевали еще в лагере, где они с Семёном не много солировали, походили один круг быстрым вальсом. Музыку взяли из драмы Лермонтова Маскарад, вальс Хачатуряна.
А учителя старались угадать, кто кем будет на этом маскараде. Даже предлагали поспорить, но Евгений Александрович споры запретил, хотя предположения тоже делал. Все сошлись во мнении, что Ильины не упустят возможности использовать свою похожесть и будут Принцем и Нищим, Серёжа — Чадским, а Таня — Аксиньей из Тихого дона. Семёна и Оленку видели только вместе. Им пророчили роль Эсмеральды и Квазимодо, но Евгений Александрович только качал головой:
- Скорее они станут героями Шекспира, там много влюбленных парочек, или Рощина, «Валентин и Валентина».
Пьеса была тогда популярной и с успехом ставилась во многих театрах.
- Они костюмы взяли из 19 века, - возразила Светлана Владимировна.
- К современной пьесе костюмы вообще не нужны, оденутся сами.
На деле вышло совсем иначе. Таня с Антоном были героями Лермонтова в драме «Маскарад», Ильины парный костюм делать не стали. Тимка был Мушкетером, а Артур выбрал роль капитана Немо. Он молча стоял, сложив руки на груди и грустным взглядом смотрел на веселый бал. Греем и Ассоль стали восьмиклассники. Почти всех узнавали сразу, по костюмам, по именам, но, когда дошла очередь до Оленки и Семёна — их героев угадать сразу не смог никто.
- Ребята, вы должны озвучить своих героев, как-то их обозначить, - сказала Светлана Владимировна, - бал сегодня проводила она.
- Хорошо, мы готовы, - сразу отозвался Семён, - мы сейчас разыграем сценку, которой в литературном произведении нет, но которая могла бы быть. Знаете, как заканчиваются многие литературные произведения? «Они жили долго и счастливо!» Вот наша сценка из этой долгой и счастливой жизни наших героев после того, как произведение закончилось.
Семён вынес на середину зала стул. На него села Оленка. Сам он стал прохаживаться с огромным писчим пером, взятым тоже из реквизита театра, вокруг стула и махать им, что-то бормоча себе под нос.
- Милый Петр Андреевич, вы опять занялись сочинительством? - спросила Оленка.
- Нет, милая Марья Ивановна, вспомнил свой стих, посвященный Вам! - он резко встал перед ней на колено и нарочито страстно начал декламировать стих:
«Мысль любовну истребляя,
Тщусь прекрасную забыть,
И ах, Машу избегая,
Мышлю вольность получить!
Но глаза, что мя пленили,
Всеминутно предо мной;
Они дух во мне смутили,
Сокрушили мой покой.
Ты, узнав мои напасти,
Сжалься, Маша, надо мной,
Зря меня в сей лютой части,
И что я пленен тобой.»
- Полно Вам, батюшка Петр Андреевич, встаньте! Это тот стих, из-за которого вы дрались на дуэли? Право же, он не стоит Вашей жизни!
- Я и не погиб тогда, был лишь ранен.
- Вы бы непременно погибли, если бы по дороге в крепость не подарили одному чернобородому мужику заячий тулуп.
Весь диалог учительница литературы хитро поглядывала на ребят, она уже давно догадалась, что это Пушкин, по именам главных героев, а вот ребята молчали, и только упоминание о заячьем тулупе заставило ребят вспомнить.
- Так это же Пушкин, мы недавно проходили! - зашумели восьмиклассники.
- Капитанская дочка!
Учительница улыбалась и думала:
- Как тонко они дали подсказку, с выдумкой. Другие ребята просто разыгрывали сценки из произведений, а здесь отсыл в будущее, молодцы, опять удивили ребята!
- Эх, - вздохнул раздосадовано Александр Борисович, когда ребята отдыхали после вальса, - а мы надеялись на Кармен или что-то в этом духе. Марью Ивановну могла сыграть любая другая девочка, а вот Эсмеральду — могли показать только вы! - ребята переглянулись.
На следующий день, когда Оленка пришла к Семёну заниматься, она застала его с гитарой. Он довольно уверенно играл «Легенду» Альбениса.
- Может быть сделаем Испанский танец, раз от нас его все ждали? - спросил он.
- Давай, попробуем, - Оленка встала посередине комнаты, продумывая движения и схему танца.
Семён начал играть, а она — танцевать. Оленка сочиняла танец. Семёну очень нравилось смотреть на нее в такие моменты, она творила телом. Он так не умел, он творил головой, а телом мог только повторять разученные упражнения, а Оленка творила движения, их сочетание, их характер, и получалось у нее здорово!
- Надо на сцене по репетировать завтра, - наконец сказала она устав, - после репетиции останемся и попробуем одни.
- Сделаем сюрприз? - улыбнулся Семён.
Концерт к 8 марта всегда проходил в школе интересно. На нем обычно показывались новые номера, дети демонстрировали то, чему научились за зиму. Пели новые песни, открывали новых исполнителей, потому что в этом концерте разрешали выступать и младшим школьникам.
В этом году Семён скооперировался со школьным вокально-инструментальным ансамблем и впервые играл на электрогитаре. Ребята пели Синюю птицу «Машины времени», песня только появилась, исполнялась по радио всего несколько раз и сразу произвела фурор. Конечно, звучала она не как у Макаревича, но слова были глоткам свежего воздуха и молодежь города песню сразу подхватила.
На следующий день после концерта с Семёном беседовал парторг школы, старый учитель физики, пеняя ему, как комсомольскому вожаку, идеологическую невыдержанность текста песни, но Семён страстно доказывал ему, что наоборот, песня позволяет бороться с идеологически чуждым, но модным движением молодых людей, ищущих «холяву», так своеобразно понимаемую удачу, а новые музыкальные веяния этого ансамбля позволяют донести эту идею до молодежи.
Испанский танец в программе был последним. Семён вышел на сцену с гитарой. Все ожидали, что он будет петь, но он перенес микрофон на край сцены.
- На прошедшем недавно бале-маскараде многие ожидали увидеть нас с Оленкой в роли Кармен и Хосе или Эсмеральды и Квазимодо, исполняющих зажигательный и страстный Испанский танец, но примеряя на себя судьбы литературных героев мы искали счастливый конец. Сегодня мы оправдаем эти ожидания. Испанский танец!
Оленка танцевала страстно, с задором. Она принесла со своих курсов красивое красное платье со множеством оборок, танцевальные туфли с набойками на носках и каблуках и кастаньеты и отстукивала ими ритм, делая четкие резкие повороты. И Семён, глядя на нее тоже поддался этой игре в страсть. Они как будто соревновались между собой, кто сильнее, кто ярче выразит свои чувства. Оленка не успела отработать танец, поэтому сейчас ей во многом приходилось импровизировать, и это было великолепно!
Зал разразился овациями, а Олёнка скромно поклонилась и ушла со сцены, но Евгений Александрович уже поднимался по ступенькам ей на встречу.
- Ребята, давайте поблагодарим наших исполнителей! - сказал он, вернув Оленку на сцену, - и попросим повторить еще!
Они посовещались. Танцевать весь танец Оленка не хотела, импровизацию повторить невозможно, они решили повторить только концовку. И снова громкие аплодисменты. Наконец, Евгений Александрович сжалился над ней.
- Давайте отпустим нашу танцовщицу отдыхать, - засмеялся он, - а гитариста я бы хотел попросить исполнить песню, - он посмотрел на Семёна, - я знаю, что у тебя в репертуаре есть еще одна песня Александра Дольского, которую ты никогда не исполнял со сцены, песня очень личная, ваша, но поверь мне, каждая женщина и девочка, сидящая в этом зале была бы счастлива, если бы ей пели такую песню, а каждый мужчина, мальчик, юноша был бы счастлив ее спеть своей единственной и любимой, поэтому не стесняйся, ты будешь петь от имени всех мужчин для всех женщин в этом зале.
Семён не сразу догадался, о какой песне идет речь, но потом понял. Он ее давно не пел и не репетировал. Он закрыл лицо рукой.
- Что-то не так? - испугался Евгений Александрович.
- Нет-нет, все нормально, сейчас я соберусь, - поспешил заверить его Семён.
Он тихонько «побродил» по аккордам и сразу начал петь.
- «Аленушка, Аленушка, Алена сероглазая...»
Зал замер. Сходство слов песни и реальности было поразительным. Песня выражала то же любовь, но любовь другую, не громкую, но, наверное, во много раз более сильную, чем Испанский танец. Про эту любовь не надо было кричать, потому что она была всеобъемлющей, про нее достаточно было спеть тихо и проникновенно.
Гуляя после концерта с Семёном, Оленка призналась ему:
- Я больше не буду танцевать Испанский танец никогда.
- Почему, он здорово получился! - удивился Семён.
- Даже слишком здорово! Поэтому и не буду. Этот танец будит в мужчинах животную страсть, я увидела в их глазах похотливых самцов, а я хочу, чтобы на меня смотрели люди, а не самцы.
Семён остановился и посмотрел ей в глаза.
- А мне будешь танцевать этот танец?
Оленка засмеялась, но взгляд не отвела.
- Тебе я буду танцевать танец живота, а Испанский танец — это танец для толпы, ведь он исторически так и сложился, сформировался, и предназначался для увеселения народа на площадях во время праздников, сначала он был эротическим.
- А русский танец? Он тоже был эротическим?
- Нет, у Русичей танцы были обрядовыми, под них медитировали, а притопывание ногами определенного ритма вводило в транс.
- Какие разные судьбы у народных танцев, а мы сейчас все танцуем одинаково.
В марте Глеб Аркадьевич возил ребят в тир СХИ, снег уже растаял, но шли дожди и везде была слякоть, заниматься на улице было нельзя.
Занятия по настольному теннису пришлось провести еще зимой, когда были сильные морозы. На первом уроке Артур рассказал правила игры, показал, как нужно держать ракетку, как отбивать шарик, а потом начали играть. С каждой победой кто-то из участников получал зачет и в играх больше не участвовал. Играли до 3 очков. У Семёна проблема возникла неожиданно: он не хотел играть ни с кем из своего класса, боялся, что результат будет необъективный, ребята будут ему поддаваться, о его физическом недостатке знали уже все, даже новенькие, а ему очень хотелось, чтобы зачет был «чистый», без натяжек. Учитель его понял.
На втором уроке Глеба Аркадьевича вызвали к телефону, возвращаясь в спортзал, он заметил возле туалета десятиклассника Гену Шемякина.
- Ты чего не на уроке? – спросил учитель.
- Не успел, Мария Анатольевна раньше в класс зашла, - ответил Гена, все в школе знали, что Мария Анатольевна в класс опоздавших никогда не пускает.
- Понятно, - улыбнулся Глеб Аркадьевич, - ты вроде в теннис не плохо играешь? – спросил он.
- Нормально играю, - удивился вопросу десятиклассник, - а что?
- Пойдем со мной, нам партнер нужен.
Гена удивился еще больше и пошел за учителем в спортзал.
Когда они вошли, ребята как раз закончили очередную партию.
- Семён, я привел тебе партнера, - довольный Глеб Аркадьевич посмотрел на Семёна. Ребята заволновались, Гена тоже был спортсменом, он занимался в волейбольной команде школы, наверняка и в теннис играл не плохо, - сыграешь с Геной?
- А что!? Сыграю! – сразу согласился Семён.
Играли долго, соперниками они были достойными. На 10 минуте, когда счет стал 2:2 страсти накалились до предела и все чувствовали, что Семён уже немного устал, даже Гена. Он специально послал шарик в самый угол стола. Обычно там отбивать шарик бывает труднее всего, Семён в это время был с другой стороны стола, как он успел «взять», этот удар и отбить, но не по диагонали, как это делают обычно, и где этот шарик будет ждать соперник, а на этой же стороне, возле самой сетки, так, что Гена физически не успел дотянуться до шарика и «потерял» его. 3:2.
- Ну, ты даешь! – зашумели ребята.
- Здорово! – восхищался и сам Гена, - я понял, почему Ильины с тобой играть не захотели.
- Молодец, зачет! – провозгласил Глеб Аркадьевич.
- Зачет? Это у вас физкультура такая? – Удивился Гена, - у нас в прошлом году настольного тенниса не было!
- Так у нас касс профильный, учитель должен уметь все, в том числе и в теннис играть! – стали объяснять ему мальчишки.
Стрельбу из малокалиберной винтовки Семён сдал легко, сказывалось его увлечение стрельбой в Евпатории. В апреле на очереди был велосипед. Каждый раз вспоминая об этом, Семён мрачнел. Было обидно, и кататься можешь, а в норматив не уложишься.
- У тебя норматив будет больше, больше 4 минут, утешал его Тимка.
Но Семён этот довод не принимал:
- Это проблему не решает. Алексей Николаевич мне вообще велосипед запретил, даже справку написал, что от велосипеда освобожден, значит оценку за марафон Глеб Аркадьевич будет ставить без учета этого вида спорта, я поблажек не хочу, нечестно это! – кипятился Семён.
- Хорошо, давай рассуждать, что конкретно тебе мешает? – предложил Артур.
- Больное колено, вшитые импланты не могут работать так быстро, как надо крутить педали, они могут порваться от большой нагрузки, а это новая операция и еще неизвестно, какой будет результат.
- Знаешь, я видел одного мужика, который ехал на велосипеде без одной педали, она, наверное, отломилась.
- И как он одной ногой крутил? Вниз понятно, нажмешь, а на верх как педаль поднять?
- А у него нога к педали была привязана веревочкой.
Семён задумался.
- А что, можно попробовать! – согласился он.
- Мы в каникулы один свой велосипед от деда привезем, Глеб Аркадьевич для зачета просил, и ты попробуешь.
В каникулы Семён стал ходить по 15 км, на это уходило больше 3 часов каждый день. Когда началась 4 четверть, прогулки пришлось сократить, у него не было столько свободного времени. Семён расстраивался, что поход может оказаться под угрозой. Он подошел к Глебу Аркадьевичу, все ему рассказал и прямо спросил, сможет ли он пойти с ребятами в поход.
- Семён, голубчик, да как же не сможешь? Еще как сможешь! Мы идем с ночевкой и 30 км это за 2 дня, ты сейчас по сколько проходишь каждый день?
- По 10 км, по выходным 15-18км.
- Вот видишь, ты уже норму выполняешь. Теперь тебе надо подумать о другом. Ты ходишь по асфальту, а в лесу асфальта не будет. Надо потренироваться ходить по пересеченной местности, можно в парке, небольшие спуски, подъемы, и попробуй ходить с нагрузкой. В поход все равно что-то с собой будешь брать: личные вещи, гитару, спальник. Большой тяжестью тебя нагружать не будем, но личные вещи лучше нести самому.
- Да, я понял, спасибо! - Семён успокоился.
Теперь они стал ходить гулять в парк с рюкзаком, постепенно увеличивая его тяжесть. Учился преодолевать горки, перешагивать поваленные деревья. По выходным он с Павлом или Алексеем Николаевичем ездили в большой лесопарк и ходили там.
Ходить по пересеченной местности было на много труднее, расстояние пришлось сократить, чтобы укладываться в отведенное для прогулок время, но через 2-3 недели он уже наверстал эту потерю.
На первом же уроке физкультуры в 4 четверти Глеб Аркадьевич привел ребят в лесозащитную полосу, отделяющую их микрорайон от экспериментального поля СХИ. Вдоль всей аллеи шла заасфальтированная дорожка и длиной она была чуть больше полукилометра. Сначала все, кто умел кататься на велосипеде, проехались по этой аллее туда и обратно не на время, опробовали велосипеды. Их было два: один для мальчиков, который привели Ильины и второй для девочек, со скошенной рамой, его привела Таня. Семён был на уроке, но ему Глеб Аркадьевич даже близко не разрешил подходить к велосипеду, потому что Алесей Николаевич сам лично принес ему справку, что Семёну велосипед противопоказан. Пока все катались, Семён бесцельно ходил по лесополосе, сшибая сучком проросшую крапиву и одуванчики. Он злился, потому что о запрете Глеб Аркадьевич сказал всему классу и это признание его особенности очень его «ранило». Ребята сочувственно перешептывались, а он ругал себя за то, что вообще пришел на этот урок.
- Семён, извини и не обижайся, - видя все это, учитель подошел к нему с тетрадкой, - это запрет врача, ничего личного, лучше перепиши мне список класса на новый листок.
Семён сел на скамейку и начал переписывать список. Он уже попробовал кататься с одной педалью, Близнецы даже снимали правую педаль, чтобы она не мешала. Но после этого урока Семён сказал, что педаль снимать не надо, это привлечет к нему внимание, а на зачете действовать нужно будет быстро.
- Я так попробую, ногу буду в сторону отводить подальше.
Вечером он попробовал так кататься по аллее еще раз.
На следующем уроке сдавали зачет. На велосипеде катались почти все, только Веня отказался сразу, Василиса каталась в детстве на трехколесном, пробовала на большом, но не получилось.
Семёна Глеб Аркадьевич сразу посадил записывать результаты, Сам давал старт и нажимал секундомер. Артура отправил на другой конец аллеи, где он махал флажком, когда велосипедист поворачивал обратно, это был сигнал, что можно давать старт следующему, а Тимка командовал, кто едет следующий и помогал сесть на велосипед, кому это было нужно.
Перед Семёном ехал Серёжа, Тимка специально подговорил его отвлечь учителя, пока Тимка будет помогать Семёну привязать ногу к педали веревкой, поэтому Серёжа сразу, как пересек финиш и Глеб Аркадьевич сказал ему результат, стал спорить с ним, доказывая, что дома катается быстрее и прося сдать зачет еще раз.
Все ребята знали, что пересдавать что-либо Глеб Аркадьевич разрешает очень редко, необходимость этого всегда нужно доказать, спорить с учителем. Сейчас Серёжа делал именно это, поглядывая назад, где Тимка возился с велосипедом, на котором уже сидел Семён.
- И что ты споришь, - сердился учитель, - здесь оценки нет, зачет ты сдал, - Следующий! – нетерпеливо крикнул он не оборачиваясь.
- Готов! – откликнулся Тимка.
- На старт, внимание, марш! – Глеб Аркадьевич махнул флажком и нажал кнопку секундомера. Семён, старательно отводя в сторону правую ногу поехал по аллее. Сначала не быстро, а потом увеличивая и увеличивая скорость.
- Кто это у нас так? – удивился Глеб Аркадьевич, оборачиваясь к Тимке.
Но тот стоял, завороженно глядя, как Семён набирает скорость.
- Семён! – выдохнули девочки.
- Как Семён?! Мне врач голову оторвет! – учитель невольно выругался.
- Не оторвет, - Тимка улыбался, - он правой ногой педаль не крутит, все нормально будет.
- А тебе за полугодие два поставлю, если с ним что-то случится! - Тимка опешил, а Глеб Аркадьевич добавил, - за невыполнение требований от врача, это профнепригодность!
Когда Артур на другом конце аллеи замахал красным флажком, Глеб Аркадьевич забыл дать новый старт, все ждали возвращения Семёна. К финишу он подъехал на очень приличной скорости.
- 3.03 машинально сказал учитель, когда он пересек финишную черту.
Семён резко затормозил и чуть не упал, потому что наклонил велосипед по привычке влево, но встать на ногу не мог, она была привязана к педали, а ребята захлопали. Тимка сразу подскочил к нему, подошли и другие ребята стали помогать спешиться.
- Ну, Семён! – Глеб Аркадьевич тоже подошел, осмотрел его, даже потрогал, - у тебя все хорошо? Зачем ты это сделал? Разве можно так рисковать?
- Ничего страшного не произошло, я почти не рисковал. Мне педаль крутить правой ногой нельзя, а кататься на велосипеде можно!
- А если бы упал? Скорость была приличная!
- Но ведь все обошлось?
- Да, но, если бы что-то случилось, Алексей Николаевич меня никогда бы не простил, на уроке я за тебя отвечаю, - Глеб Аркадьевич взял его за плечи, повернул к себе лицом и посмотрел прямо в глаза, - Семён, не подводи меня, иначе я не смогу с тобой заниматься, - он помолчал, - Давай договоримся, ты не будешь впредь делать такие сюрпризы, если врач не разрежает, значит это табу! – голос учителя вдруг стал жестким, незнакомым.
- Да, конечно, извините Глеб Аркадьевич, - Семён покраснел и опустил голову, - такое больше не повторится.
Он вдруг понял, что учитель может просто отвернуться от него, ведь то, что он сейчас с ним возится, это его личное желание и инициатива, и теперь искренне раскаивался в своем поступке.
После велосипеда сдавали метание мяча на Плешке, там Тимка и Артур под руководством учителя мелом расчертили 2 полукруга, отмеряющие нужное для зачета расстояние для мальчиков и для девочек. На этот зачет времени понадобилось больше, потому что не все владели техникой метания, и Глеб Аркадьевич два первых урока учил ребят как правильно стоять, как заносить руку, чтобы каждый это понял и отрабатывали эти навыки до автоматизма. Весна выдалась дождливой, поэтому сначала пришлось заниматься «походной теорией». Эти уроки проводили Саша, Лиза и Анфиса. Они подробно все рассказали, показали картинки, кое-что даже успели показать на практике в школьном дворе, Тимка и Артур проводили теоретические уроки по спортивному ориентированию, а когда погода наладилась, Глеб Аркадьевич стал проводить занятия в парке, показывая основы ориентирования на местности, на следующий урок был зачет. Его сдали почти все, только Василиса заблудилась и ее искали всем классом после урока еще полчаса. С этим зачетом у Семёна проблем не было. Глеб Аркадьевич дал ему сложное задание по самому ориентированию, но расстояния были не большие, за полчаса он справился с ними, а с ориентированием у него никогда проблем не было.
В середине мая Семён на отлично сдал экзамен в музыкальной школе. Гитара давно стала его спутницей, индикатором настроения, подушкой, в которую можно было поплакать и барабаном, в который можно было бить. А еще советчиком, немым и голосистым, и все-таки он был рад, что все закончилось. На экзамен по гитаре Сан Саныч пригласил Колю, чтобы тот посмотрел на успехи своего первого выпускника. Коля, конечно, очень был рад за Семёна и принес ему в подарок снова целую тетрадь с нотами и словами авторских песен, которые Семён еще не знал, хотя некоторые слышал. Он сам записал их с кассеты год назад. Коля вернул ему эти песни с обработкой, в прекрасной аранжировке.
- Это ты сам делал? - удивился Семён.
- Да, учился аранжировку делать, по-моему, получилось не плохо, попробуй.
- Спасибо, Коля!
Во втором полугодии Василисе учиться стало легче. Она уже привыкла к высоким требованиям учителей, втянулась. Плохо было только с физкультурой. Не любит она соревновательный момент, даже с самой собой, а тут перед глазами был Семён, и хоть ребята никому ничего не говорили вслух, она сама понимала, что таких «не спортивных» как она все время с ним сравнивали. Про Семёна она уже все знала. Некрасиво получилось, когда после первого урока на лыжах она стала громко вслух сравнивать его за неуклюжую езду с детсадовцем. Таня ей тогда все быстро и толково объяснила про его травмы и его инвалидность. Василиса сначала ей не поверила, но постепенно, вспоминая отдельные эпизоды, поняла, что что-то похожее могло быть, хотя в эту концепцию никак не вписывался Венский вальс и физкультура на отлично.
С лидерством тоже не получалось. После ухода Данила из школы ее выбрали в школьный комитет комсомола. Там иногда поручали провести небольшие мероприятия, типа беседы с октябрятами о том, кто такие пионеры и комсомольцы, и помочь провести в библиотеке день сказок, собрать ребят и следить, чтобы они не баловались. Чаще всего ее включали в различные рабочие группы: организовать покупку букетов учителям на 8 марта, обеспечить явку на субботник.
С педпрактикой тоже было не все гладко. В первом полугодии она проводила урок ботаники в 5 классе. Она рассказывала о растениях, ей было это знакомо, поэтому чувствовала она себя уверенно. Во втором полугодии ей предложили провести урок в 8-м классе, рассказать по доминантные и рецессивные признаки, порешать задачи по генетике. Ребята были уже большие и своими вопросами ставили ее в тупик. Учительница, конечно, ей помогла, но Василиса задумалась, надо ли ей идти в педагогику.
Не смотря на все свои неудачи, ей очень нравился этот класс, и она ни за что не согласилась бы уйти из него. Еще ей нравился Семён. Она ничего не могла с собой поделать. Она уже знала все про него и Оленку и не претендовала на ее место. Семён был чем-то вроде маяка, далеко впереди, освещал путь и показывал, каких высот можно достичь, если работать над собой. Но именно это получалось у нее хуже всего — работать над собой. «Не хватает мотивации» - говорил дед.
К походу она не готовилась, хоть Глеб Аркадьевич предупреждал, что 30 км за 2 дня будет идти не легко. Раньше в походы Василиса никогда не ходила. Она представляла себе поход как прогулку по полям сельхозинститута. В этих прогулках ничего сложного не было. Она даже не представляла себе сколько это на местности — 30 км и только удивлялась, почему и учитель и ребята советовали брать минимум личных вещей, хоть шли на 2 дня.
- Дед, ну как можно обойтись без крема для рук и лосьона. Чем же я утром лицо протирать буду? А ночную рубашку тоже не брать? А спать в чем? - недоумевала она, жалуясь деду и бабушке, вернувшись домой после очередного урока физкультуры, на котором они готовились к походу.
Она как-то не соотносила теорию походов, которую рассказывали их физкультурники, когда проводили свои уроки, с тем, что может быть в настоящем походе. Она кое-как сдала зачет, но эти знания так и остались теорией, чем-то далеким от нее и где-то там, где она никогда не окажется.
На последнем уроке физкультуры распределили, кто что несет и обязанности; кто когда будет дежурить. Ильиным и Сереже с Антоном поручили прокладывать маршрут на местности, Таню выбрали ответственным за продукты, Сашу – ответственным за снаряжение, утвердили график дежурств у костра ночью и на привалах. Семёна назначили главным по кострам, на привалах он должен был разводить костры, а потом дежурные только поддерживали его.
Это Василиса прослушала, увлеклась своими мыслями. Она вообще часто «выпадала» из объяснений учителей, думая о своем. Поняла свою ошибку она только когда перед выходом ей вручили нести три банки консервов, фляжку с водой и спальник. Другие несли еще больше: кто-то спальник и пачку крупы или картошку. Мальчики несли еще палатки и колышки для них, топорики, котелки и ведро для чая. Ничего не дали только Семёну, кроме спальника и гитары.
- Ты сам дойди, - говорили ребята.
То, что Семён пойдет с ними в поход, для класса стало полной неожиданностью. Многие сомневались, что Семён осилит трудности похода и потихоньку выспрашивали у Ильиных, что класс будет делать, если Семён не сможет идти дальше. Ильины успокоили ребят, рассказав, что маршрут специально прокладывали вдоль трассы, чтобы в любой момент можно было на нее выйти и попросить помощь.
- Просто мы сойдем с маршрута, а вы пойдете дальше. Нам этот зачет не нужен, у нас уже есть, - пояснял Тимка.
До Дубовой рощи ехали на рейсовом автобусе. Пели песни, настроение у всех было приподнятое. Шумно «вывалившись» из автобуса, помахали руками оставшимся пассажирам, которые желали им счастливого пути.
На обочине ребята построились парами, проверили свои вещи и пошли, втягиваясь по боковой проселочной дороге в лесополосу. Впереди шел Глеб Аркадьевич, Антон с Серёжей и несколько мальчишек, затем девочки и мальчики послабее. Завершали колонну Семён с Ильиными и Оленкой и Александр Борисович.
Приподнятое настроение быстро сменилось созерцанием раннего утра и недовольством от намокающей от капель росы обуви и одежды. Было еще прохладно. Пели лягушки, а вот птиц почти не было слышно. У большинства только-что вылупились птенцы и им стало не до песен.
Семён шел легко. Ночью он плохо спал, все переживал и до конца не верил, что ему разрешат пойти в этот поход, все казалось, что утром или врач что-то вспомнит, или у него что-то заболит и его участие в походе сорвется, поэтому, когда вышли из автобуса, он счастливо «выдохнул». Теперь отступать было уже не куда.
Они шли по широкой утоптанной тропинке. Строй скоро распался. Ребята шли уже не парами, а кучками, бодро разговаривали, шутили. Настроение у всех было отличное и даже намокшие ноги не могли его испортить.
Примерно через час после начала пути к Саше подошел Глеб Аркадьевич.
- Как дела? – он кивком головы показал на идущего впереди Семёна.
- По-моему, все нормально, не отстает, смеется, ребят развлекает. Семён рассказывал Ильиным и Оленке что-то очень интересное, размахивая свободной от трости рукой.
- Я смотрю и не хромает?
- Пока нет, молодец!
Учитель догнал ребят:
- Ну, как первые впечатления? Как самочувствие? - весело спросил он.
- Все отлично! – ответил, улыбаясь, Семён.
- Ну, так держать! – снова засмеялся Глеб Аркадьевич и пошел вперед.
- Почему у меня такое чувство, что я делаю что-то недозволенное? – задумчиво спросил Семён, когда тот отошел.
Оленка посмотрела на него и улыбнулась:
- Недозволенное может быть и со знаком «+», не переживай, это нормально.
До первого привала шли три часа. Василиса еле ползла. На поляне, когда объявили привал, она просто рухнула на свой спальник и рюкзак.
- Василиса, не надо лежать, сделаешь только хуже и спину застудить можешь, вставай, хоть несколько веточек принеси для костра, чтобы ребята косо не смотрели, - сказал ей Глеб Аркадьевич.
Василиса нехотя встала. Все тело ломило от тяжелого рюкзака с банками консервов. Она огляделась. На поляне почти никого не было, только на гребне обрыва реки сидел Семён и разводил костер. К нему подходили ребята и складывали рядом кто ветку, кто сучек. Ильины притащили целый ствол поваленного ветром дерева. Александр Борисович с Антоном и Леней принесли котелки с водой для каши и чая. Оленка насобирала ароматных трав. Они еще не цвели, поэтому заваривали только листья.
Василиса, поблуждав по берегу реки, нашла какую-то выброшенную волной корягу и потащила ее к костру.
- Это не надо, - сказал ей встретившийся Серёжа, - она из воды, мокрая, гореть будет плохо.
Василиса с трудом взобралась на обрыв и пошла в лесок. Нашла, наконец, сломленную ветку сосны. Иголки на ней уже порыжели и от тряски сразу осыпались, залетев Василисе за шиворот, в волосы, в карманы и обувь. Поворчав, Василиса повеселела, она сделала доброе дело и теперь с чистой совестью может посидеть на поляне. Ее дежурство у костра будет завтра, на последнем привале. Она села на свой спальник и наблюдала, как Таня засыпала пшенку в закипевшую воду, мальчики открыли несколько банок тушенки. Убрав из них лишний жир, Таня и их содержимое вывалила в кашу. Оленка заваривала свой тонизирующий чай. Остальные девочки расстилали большую простынь и «накрывали на стол».
Вскоре она увидела Семёна и Ильиных, поднимающихся из-под обрыва.
- Наверное они ходили к реке, - подумала Василиса.
Семён поднимался странно, боком. Ильины страховали его, один сверху, другой снизу. Василиса сначала удивилась, но потом представила себя на его месте, с деревянной ногой.
- По-другому подняться и не получилось бы, - снова подумала она.
Василиса смотрела на Семёна. Он был как всегда подвижен, весело разговаривал со всеми, перекидывался шуточками с ребятами и не видно было, что он устал или у него что-то болит.
- Как же так? - удивлялась Василиса, - почему я устала, у меня все болит, а он, как будто и не шел с нами эти три часа.
К ней подошла Света:
- Что, на Семёна смотришь?
- Я не понимаю, он что, совсем не устал?
- Он по столько каждый день ходит, - к ним подошел Глеб Аркадьевич, - девочки, ведь я вас просил готовиться к походу, походить с нагрузкой. Теперь вот так и получается «то лапы ломит, то хвост отваливается».
Девочки не вольно хихикнули.
Каша с тушенкой и дымом была невероятно вкусной. Свари мама дома такое, Василиса даже бы не притронулась, но здесь уплетала за обе щеки.
После привала идти стало легче. Может быть, организм уже не много привык, может быть, каша помогла, да и сам переход был короче. На ночлег стали устраиваться еще засветло. Ставили палатки, готовили ужин. Усталость Василисы не много прошла. Тело уже не было таким скованным как раньше, только плечи «ныли» от тяжелого рюкзака.
Палаток было три, одна на 15 человек, ее отдали девочкам, и две по 10 человек — в одной расположились мальчики, в другой учителя, Семён, Ильины и Антон с Сережей.
Когда Василиса устроилась в палатке и вышла, она увидела, как Оленка и Александр Борисович склонились над Семёном и что-то разглядывали. Оленка принесла в кружке горячей воды из котелка. Василисе стало не по себе. Ребята почти все разбрелись по лесу. Она вдруг поняла, что у Семёна что-то делают с больной ногой и не надо на это смотреть. Она тоже пошла в лес.
Василиса вернулась через полчаса. Семён сидел на том же месте, у костра, за спиной его стоял старый пень, и он иногда откидывался на него, как на спинку стула. В ногах были кучей сложены несколько рюкзаков, а на пне лежала гитара. Он громко спорил с Серёжей, что тот разожжет костер, только истратив пол коробка спичек и рассказывал, как это нужно делать правильно. Серёжа в запальчивости предложил ему на спор разжечь костер еще раз, прямо сейчас, кто вперед и меньшим количеством спичек.
- Не сейчас, - остановил их Александр Борисович, - завтра, на привале, а сейчас ужинать будем.
В этот раз «стол накрыли» у костра. На ужин снова была каша и чай с конфетами, а когда костер прогорел, Тимка положил в горячую середину картошку, которую так усердно тащили девочки, и накрыл слоем золы, чтобы пеклась.
Когда все были сыты и не много пришли в себя, Семён взял гитару и ребята стали петь.
Василиса была в блаженстве. Тело приятно расслабилось, живот был сытым и душа наслаждалась приятной мелодией и мыслями. Песни все были знакомы, ребята уже не раз их пели на своих Кострах, но там, в городе, они звучали совсем по-другому.
Незаметно песни перетекли в беседу. Ребята вспомнили лагерь, стали рассказывать различные истории, которые там с ними приключились. Василисе это было интересно и странно. Из своей единственной лагерной смены после пятого класса она почти ничего не помнила. Была только неприязнь к ходьбе строем всегда и везде, неприятному запаху из столовой и сумасшедшим комарам, не дающим ночью спать, а еще глупые мальчишки перемазали всех зубной пастой в последнюю ночь. А эти ребята вспоминали какие-то конкурсы, игры, Рыцарский турнир.
Василиса очнулась от своих мыслей и стала слушать разговор.
- Турнира не будет, - громко сказал Александр Борисович, - у нас в прошлом году была травма, когда мальчики стреляли из лука, поэтому Евгений Александрович запретил лук и стрелы, если будите проводить, то без них.
- Без стрельбы не интересно будет, бороться не за что, - заговорили все в раз ребята.
- Может быть чем-нибудь заменить стрельбу? Борьбой какой-нибудь?
- Для этого надо борьбой заниматься, знать правила, приемы, вот ты за две недели сможешь детей этому научить? - возразил Тимка.
- Ладно, ребята, у нас время еще есть, давайте еще подумаем, - предложил Семён, - вы лучше скажите, что еще провести в лагере можно, чего у нас еще не было. Может быть, наши Новенькие что-нибудь предложат? - обратился он к ребятам из других школ, - вы в лагерях пионерских были?
- Были. У нас вожатые в Комический футбол играли, - ответил Веня.
- А у нас кружек авиамоделирования работал, самолетики из бумаги делали и запускали их.
- Это как?
- Моторчик на них ставили из катушки с резинкой.
- Сможешь показать? Мы праздник самолетиков устроим или даже соревнования, чей самолетик дальше улетит! - заинтересовался Семён
- Тебе бы все соревнования устраивать!
- Ну хотя бы показательные выступления! Чтобы все посмотрели, как они летают.
- А к нам артисты цирка приезжали, - вспомнила Тоня, - а потом ребята стали сами учиться на чурбачках стоять и шишками жонглировать.
- Понятно, вас развлекали, а нам надо, чтобы дети сами себя развлекали, а для этого нужно их организовать, мы теперь уже вожатыми будем, а не детьми.
- Может быть самим устроить цирковое представление в конце смены? От каждого отряда по номеру, желательно смешному.
- И от вожатых тоже, - ребята засмеялись.
- А что, я бы фокусы показал, - улыбался Серёжа.
- Я тоже фокусы знаю, - смущаясь сказал Веня.
- Хорошая идея, еще что? - не унимался Семён.
- А мы про звезды песни пели, кто больше вспомнит, - сказала Света.
- Это больше для задания в КВНе подходит, - Семён провел рукой по струнам.
Ребята сразу замолчали. Он заиграл вступление и ребята, узнав песню запели:
- «С неба лиловые падают звезды…
Звездопад, звездопад, это к счастью, друзья, говорят.
Мы оставим на память в палатках
эту песню для новых Орлят»
Когда песня кончилась все сидели тихо. Последний раз они ее пели на Большом костре в лагере два года назад.
- Ребята, а мы с вами счастливые, - сказала вдруг Катя, у нас есть возможность снова вернуться в наш лагерь, пусть уже не детьми, вожатыми, все равно, это будет здорово!
Ребята снова пели. У Василисы начали слипаться глаза. Она, засыпая, прислонилась к Серёжиному плечу.
- Так, ребята, давайте-ка спать, - громко сказал Александр Борисович, заметив это, - кто завтра утром дежурит?
- Я, - ответила Оленка.
- Мы, - поправил ее Семён.
Александр Борисович кивнул. Ребята начали расходиться. У костра остались только Ильины и Семён. Ильины дежурили до полуночи, потом должны были разбудить Антона и Сережу, а Семён просто ждал, когда все лягут. Он сидел уже без протеза и прыгать при свидетелях ему совсем не хотелось. Глеб Аркадьевич тоже ушел, а Александр Борисович обошел лагерь, подошел к палатке девочек и осторожно заглянув, спросил:
- Все здесь? Все в порядке?
- Да, - ответила Таня, - все пришли.
Он заглянул в палатку мальчиков. Там уже все спали. Он пересчитал ребят по головам, все были на месте.
- Ну, Семён, давай и ты ложись, все уже легли, - он помог ему подняться. Тимка отвел его в палатку. Артур отнес туда же рюкзаки, маскировавшие отсутствие ноги, чтобы не смущать ребят. Александр Борисович тоже лег, оставив у костра Ильиных.
- Если что — будите!
Семён блаженно растянулся в палатке. Он лежал с краю, рядом с Александром Борисовичем. Здесь, под прогнувшимся краем палатки было место, куда можно было положить протез, чтобы он никому не мешал. Он был счастлив. Сбылась его давняя мечта, он пошел с ребятами в поход. Еще зимой он и надеяться на это не мог, но у него все получилось. Он не думал о том, что может завтра не встать, о том, что тоже устал, не только физически, устал от волнений как все пройдет. Теперь он расслабился и был счастлив, что он здесь, в лесу, что пели песни с ребятами, говорили о пустяках и строили планы на будущее. Таким, счастливым, он и заснул.
Утром он проснулся от легкого прикосновения к руке травинки. Думая, что это мошка, махнул рукой, пытаясь ее согнать. Потом услышал шорох у ног и в глаза ударил яркий солнечный луч. Он зажмурился. Луч пропал.
- Вставай, соня, уже пять, - услышал он шепот Оленки.
- Да, я иду! - он резко сел, вспоминая, что он в походе и сейчас их с Оленкой очередь дежурить: поддерживать костер, вскипятить чайник и сварить на завтрак кашу, чтобы к подъему было все готово, можно было быстро позавтракать и идти дальше.
В палатке были сумерки, все спали. У входа одна не застегнутая створка опять зашевелилась и отодвинулась. В глаза снова ударил солнечный луч. Семён осторожно взял у стенки палатки трость и пакет с протезом и протянул их Оленке, стараясь не шуршать.
- Подержи! - и стал выбираться из спальника.
- Ты куда? - сонно спросил Александр Борисович, лежащий рядом с ним.
- Я не далеко, - успокоил его Семён.
Он выглянул из палатки. Вся поляна была залита солнечным светом. На траве переливались капельки росы. Перед палаткой травы не было, поэтому было сухо.
Семён вытащил свои брюки, постелил их прямо на утоптанную землю. Осторожно опираясь на больное колено, выполз из палатки и начал делать свою гимнастику. Оленка пристроилась с растяжками рядом.
Александр Борисович, успокоенный ответом Семёна, снова уснул, но минут через 15 резко вскочил. Семёна рядом не было. Он чертыхнулся и рванул к выходу. И только выглянув из палатки и увидев Семёна рядом, делающим свои упражнения, успокоился. Было уже утро, пора вставать. Вчера он тоже устал, но виду показывать было нельзя. Давно у него не было такой нагрузки.
- Ходить надо побольше, - подумал он, - как Семён. Он в этом плане молодец!
Тело ломило, мышцы ныли и были скованы.
- Надо тоже размяться, - подумал он, одеваясь и спросил, вылезая из палатки, - как дела?
- Доброе утро! Пока еще не знаю, надо смотреть, - Семён походил на руках, а сейчас отжимался.
Александр Борисович кивнул и подошел к костру. Огонь в нем уже погас, но угли были красные и жаркие. Он подбросил несколько веток, огонь сразу вспыхнул и затрещал.
Закончив с зарядкой, Семён стал внимательно осматривать культю. Сейчас от этого зависело все: пойдет ли он с ребятами дальше, или придется с помощью Ильиных выбираться на дорогу и ловить попутку, чтобы вернуться домой.
Подошла Оленка. Она, как Алексей Николаевич, потрогала каждый сантиметр культи, заставила его лечь на живот и осмотрела все на задней стороне ноги. Вчера вечером она тоже все осматривала, искала потертости, опрелости, но все было хорошо. Помогла обмыть культю теплой водой с мылом.
- Подожди, там, кажется, прыщик вскочил, - она принесла аптечку и смазала подозрительное место зеленкой.
Потом обхватила колено своими ладонями и замерла, прислушиваясь к чему-то своему, непонятному.
- Вроде бы все в порядке, отека нет, все чисто, - сказала она через несколько минут, убрав руки с колена.
Семён, довольный, кивнул и начал надевать протез.
Когда к ним вернулся Александр Борисович, Семён уже стоял, притопывая протезом, проверяя, правильно ли он сел.
- Все в порядке?
- Да! - весело ответил Семён.
- Ну и молодцы! - все были рады, что план похода можно не менять.
Василиса еле встала, тело болело все: и ноги, и руки, и спина, и плечи. Она с трудом спустилась в овраг к ручью умыться. Обратно мальчишки вытаскивали ее за руку.
Тоне было еще хуже, она натерла ногу и не смогла надеть кеды. Тогда Серёжа предложил прорезать в кедах дырки в том месте, которое соприкасалось с болячкой. Тоня согласилась, другого выхода не было. Оленка дала ей мазь и лейкопластырь.
- Лечить это надо было вечером, что же ты ко мне не подошла? - удивилась она.
После завтрака пошли к камню, фотографироваться. Это было в полутора километрах от их лагеря, а потом домой.
Камень был большим, выше человеческого роста, имел узнаваемую форму и знаменит был тем, что находился далеко от проезжих дорог, подойти к нему можно было только пешком, поэтому начинающие туристы любили фотографироваться на его фоне, в доказательство того, что они совершили такой дальний поход. Ребята тоже там сфотографировались. И все вместе, и по отдельности, группками. Александр Борисович попросил Семёна постоять у камня одного и тоже сфотографировал.
- Леша просил, - ответил он на немой вопрос Семёна, - ему врачи не верят, что ты в поход идешь так далеко.
Несмотря на то, что было воскресенье, Евгений Александрович дежурил у школы с обеда. Он с нетерпением ждал возвращения ребят из похода. Вскоре к нему присоединилась Мария Анатольевна.
- Может быть лучше у телефона сидеть, не здесь? - спросила она.
- На телефоне Алексей дома сидит, если что — будут звонить ему.
- Наташа вся извелась, не спала совсем, да и мне не спалось.
- Мария Анатольевна, все будет хорошо. Он тренировался с января, он каждый день по 10 километров проходил, а в выходные и по 15.
- Да, конечно, все будет хорошо.
Взрослые переживали за Семёна больше, чем он сам, потому что ими владела Неизвестность.
Ребята подошли к школе около четырех часов дня. Веселые и довольные, хоть и уставшие. Они построились перед входом. Артур сдал рапорт Евгению Александровичу:
- Поход прошел в штатном режиме. Отставших нет, больных нет. Есть мелкие ранения.
Евгений Александрович посмотрел на улыбающегося Семёна и едва сдержался, чтобы не броситься и не обнять его. Он похвалил ребят за успешное завершения трудного мероприятия, велел сдавать спальники, палатки и прочее на склад и идти по домам, отдыхать.
- Рюкзаки, кто брал, вернете завтра, - объявил Глеб Аркадьевич.
- Завтра у вас уроков не будет. Придете к 9 часам утра, проведем классный час и организационное собрание по вашей летней практике, - добавила Мария Анатольевна.
И только после того, как все разошлись, Евгений Александрович подошел к Семёну и обнял его:
- Молодчина! Как себя чувствуешь? Устал? - засыпал он его вопросами.
- Устал, - честно признался Семён, - но все нормально.
Подошли Ильины и Оленка, они уже все сдали.
- Ну, идите отдыхайте, - Евгений Александрович махнул рукой, - а то там мама переживает, да и Алексей от телефона не отходит, ждет, мало ли что.
Когда ребята зашли в лифт, Семён стал серьезным:
- Ребята, спасибо вам, - сказал он, - за поддержку — и физическую, и моральную, без вас я бы не смог осилить это поход.
Ильины молчали, только хлопали его по плечу.
- Все нормально, - наконец справился с нахлынувшими эмоциями Артур.
- На то мы и друзья, - добавил Тимка.
На лестничной площадке все разошлись к своим квартирам и позвонили одновременно, и так же сразу, одновременно открылись двери. Площадка наполнилась голосами, восклицаниями. Наталья Григорьевна невольно расплакалась. Алексей Николаевич обнял Оленку.
- Все было чисто, только в одном месте мне прыщик показался, я его зеленкой, - быстро докладывала она.
Семён разделся и сразу пошел под душ. Там, сидя под потоками теплой воды, он наконец расслабился и не веря еще до конца в то, что он сделал, повторял про себя:
- Я смог! Я смог!
Когда к нему заглянул Павел, он крикнул ему, перекрикивая шум льющейся воды:
- Паша, я смог! - и вдруг, прижавшись к его руке щекой, заплакал.
Когда ребята разошлись, Евгений Александрович спросил Глеба Аркадьевича и Сашу:
- Как поход?
- Все хорошо, ребята молодцы. Новенькие только ныли, думал не дойдут, особенно девочки — Василиса и Тоня. Ведь предупреждал, что к походу надо готовиться, вот и получили. Тоня обратно еле дошла, ногу вчера натерла, никому не сказала, Оленка бы ей мозоль обработала, за ночь поджила, так нет, мы сами с усами. Пришлось кеды резать, иначе никак, больно.
- А Семён?
- Семён — замечательно! - Глеб Аркадьевич даже потер руки от удовольствия, - если бы я не знал, что с ним, я бы и не подумал никогда, что с ним что-то не так. Шел как все, не отставал. На привалах внимание к себе не привлекал. Костры разводил быстро. Они с Серёжей доже поспорили, кто быстрее это сделает, так Семён за 2 минуты одной спичкой сумел разжечь, а Серёже понадобилось пять минут и спичек 10. Единственное, на что бы я может быть обратил внимание — на привалах он сидел, сучки не собирал, как все, палатки не ставил.
- Он протез сразу снял, - объяснил Александр Борисович.
- Да? А я даже не заметил. Сидели они с Оленкой, шептались так тихо-тихо, не привлекая внимания. Да я думаю, что и ребята не заметили. Вот это мне понравилось. И утром тоже пораньше встали, пока еще все спали, сделали свои дела. Деликатно очень получилось, молодцы ребята. И Ильины его страховали все время, чуть, где на бугорок подниматься — они сразу рядом, вроде как не специально, просто так получалось.
Василиса вернулась из похода вся разбитая. Долго отлеживалась в ванне и с трудом вышла вечером к общему столу.
- Устала? - заботливо спросила мама.
- Конечно, 30 км за 2 дня!
- Да, это не шутки, - дед отложил газету, - а как другие ребята?
- А им хоть бы что! - с вызовом бросила Василиса, - они тренированные. Представляешь, даже Семён обратно шел — улыбался.
- Семён? - заинтересовался папа.
- Да, мальчик у нас есть инвалид, я же рассказывала.
- Это который отличник и гитарист?
- Ты много про него рассказывала, - возразил дед.
- А что с ним? - спросил отец.
- У него ампутирована нога, в 7 классе под автобус попал где-то на остановке в Березовой роще.
- Когда девочку спасли? Так этот мальчик с тобой учится? - удивилась мама.
- Какую девочку?
- Два года назад в Березовой роще мальчик из-под автобуса вытащил маленькую девочку, а сам попал под колесо. Тетя Галя тогда сама на этой остановке стояла, ее как свидетеля опрашивали. Мальчик был твой ровесник, - объяснила мама.
- Наверное он, на него это очень похоже.
- Так он ходил с вами в поход ходил? Как же он? - удивился папа.
- Ходил, и с ним все хорошо, а нам, здоровым, даже пожаловаться нельзя, учитель сразу на него кивает и в пример ставит.
- Так учиться у него надо воле и самообладанию! - воскликнул дед, - это ты про него рассказывала, что он на снарядах спортивных различные штуки крутит?
- Про него, ему легко, он до травмы спортивной гимнастикой занимался, - возразила Василиса.
- Да нет, чем бы не занимался, - отец посмотрел на Василису, - такая травма поменяла все. Тут ходить-то не все могут, а он и на снарядах, и в поход.
- Он еще и вальс танцевал на Новогоднем вечере.
- Вот и я говорю, учиться тебе у него надо. Мальчик неординарный! Влюбилась? - дед, ласково склонив голову на бок, посмотрел ей в глаза.
- Нет! - быстро ответила Василиса, вспыхнув от запретной мысли, - девушка у него есть, тоже с нами учится. Девочки говорят, что она его от смерти спасла, в чувство привела, когда он без сознания в реанимации лежал, а потом выхаживала, каждый день в больнице с ним сидела по полдня.
- Понятно, но ведь он тебе нравится? - снова спросил дед.
Василиса снова вспыхнула, покраснела, но промолчала.
Мама завела разговор о летней практике.
- Ты хочешь ехать в загородный лагерь? Может быть лучше в школе?
- Нет, там должно быть интересно. Ребята столько рассказывают про свой лагерь. Они там сами каждый год отдыхали.
- Ну, хорошо.
- Завтра у нас будет организационное собрание по практике, и все скажут, - сообщила Василиса.
На следующий день ребята пришли в школу пораньше. Уроков уже не было и им хотелось просто пообщаться, поделиться впечатлениями о походе. У всех болели ноги и спины, но ребята шутили и дурачились. Когда в класс вошли Ильины и Оленка все примолкли.
- Вы чего одни? А Семён?
- Как он?
- Что с ним? - стали спрашивать они осторожно и заботливо.
- Все в порядке с ним, ребята, вы чего? - удивился Артур.
- Его Евгений Александрович к себе в кабинет просил зайти.
- Аа! Мы тут все сегодня еле ходим, думали Семён вообще не придет. Мы на двух ногах устали, а представляете ему каково?
- Его вчера Алексей Николаевич весь вечер лечил, - призналась Оленка, - массаж, компресс на ночь, чтобы мышцы расслабились.
- Семён, конечно, молодец, я кому не скажу — никто не верит, что без ноги человек может в поход ходить.
В класс вошла Мария Анатольевна и Семён. Все встали.
- Садитесь, - они положили на учительский стол стопку дневников, - Ребята, закончился еще один учебный год, - начала учительница.
- Что там? - шепотом спросили Ильины, когда Семён сел.
- Про мою научную работу ответ пришел, потом расскажу, - так же шепотом ответил Семён.
- В этом году я могу гордиться вами. Наш класс единственный в школе, в котором по итогам года нет не только не успевающих учеников, но и почти нет троечников. Выставлены всего пять троек. Три по физкультуре, одна по алгебре и одна по физике. Многие ребята подтянулись в этом году. Тройки исправили Люба, Леня, Саша Петренко, Костя, Марина. Многие исправили свои четверки на пятерки, по алгебре, Серёжа, например, я всегда знала, что алгебра тебе покорится, и по физике — Антон и Саша Зверев. Молодцы ребята. Вот скажите, с чем это связано? - она посмотрела на ребят, - Люба, Леня?
Встала Люба:
- Мне, - она задумалась, - мне захотелось не отставать от ребят.
- Стыдно было что-то не знать, - с места добавил Леня.
- Давайте честно, после комментариев ребят на уроке учебник наизусть хочется выучить и про решать, чтобы дураком себя не чувствовать, - сказал Серёжа.
- Так ты же сам и комментируешь всегда, - рассмеялись ребята.
- Нет, это я уже потом комментировать стал, а сначала Семён. Он и не обидно говорит, а все равно, не знать чего-то стыдно становится, вот и учить стали.
Ребята снова засмеялись.
- Ребята, я же не со зла, - оправдывался Семён, - обидно за вас, что таких пустяков иногда не помните.
- Так и мы не со зла, мы тебе спасибо за это должны сказать!
Мария Анатольевна, улыбаясь и хитро поглядывая на Семёна, начала раздавать дневники ребятам.
- В этом году я раздаю дневники вам, а не родителям, вы уже большие, все паспорт получили, можете сами отвечать за свои поступки, но с родителями мы все-таки сегодня встречаемся, помните?
- А нам можно с ними?
- Можно, если хотите, у нас от вас секретов нет. Будем обсуждать учебный год, вашу практику.
- Мария Анатольевна, а отличников у нас много в этом году?
- Больше, чем в прошлом, правда только наши Старенькие. Ребята, пришедшие из других школ круглыми отличниками не стали, за исключением Оленки, она молодец! Вене и Тоне помешала физкультура, Свете — математика, Василисе и Вите с Димой — пед. практика. Я думаю, что в следующем году ребята учтут свои ошибки и к практике отнесутся так же серьезно, как и к изучению предметов. А теперь зачитываю список отличников! - Мария Анатольевна сделала многозначительную паузу. Зачитывание списка отличников при раздаче дневников тоже была их традиция, - Таня, Артур, Тимур, Антон, Катя, - она вела пальцем по ведомости с годовыми оценками ребят, - Серёжа, Оленка.
- А Семён?
- Я не назвала? И Семён конечно же, под номером один! Особенно хочется его поздравить с пятеркой по физкультуре, наверное, это самая трудная оценка не только в нашем классе, но и во всей школе.
И ребята захлопали. Семён смутился, но тоже стал хлопать.
- Это аплодисменты всем нашим отличникам, - громко сказала Мария Анатольевна.
Вошел Евгений Александрович.
- Вы уже чествуйте отличников? - весело спросил он, - я пришел рассказать вам о летней практике.
И Евгений Александрович сразу стал рассказывать про лагерь. Кратко, но емко, для новеньких. Стареньким объяснять не надо было ничего, лагерь они знали и любили.
- Теперь формальности. Ребята, вы будите работать с детьми, поэтому вам будет необходимо оформить Медицинскую книжку. Без этого ни вожатые, ни воспитатели к работе не допускаются. Сделать это можно в поликлинике по месту жительства. Если у кого-то возникнут проблемы, сразу приходите ко мне, буду звонить выяснять. В нашей поликлинике я уже договорился, кто живет в других районах будет сложнее. Давайте мой телефон, если врачи будут спрашивать, я в школе с 8 до 17 иногда позднее. Медицинскую книжку нужно оформить как можно быстрее, чтобы мы понимали, кто едет в лагерь.
- А что, кого-то могут не пустить врачи?
- Могут быть всякие проволочки и административные препятствия, оформляется она не один день, поэтому тянуть не надо, начните прямо сегодня.
Сейчас я скажу, кто в каком отряде будет работать и с кем. Мы сами определили это, исходя из ваших возможностей — за этот год мы не плохо вас изучили. Итак, Таня и Антон — 1 отряд. С вами будет работать воспитателем Мария Анатольевна.
- Ура!!! - запрыгала Таня на стуле.
- 2 отряд — Василиса и Серёжа, воспитателем с вами будет работать Раиса Михайловна, Василиса ее хорошо знает.
- Здорово! Это моя классная руководительница в 20-й школе!
Она была рада, что воспитателем будет ее учительница, и что вторым вожатым будет Серёжа. Они с ним были чем-то похожи. Номер отряда ей ни о чем не говорил. Она даже и не думала, что теперь она будет в лагере вожатой, а не отдыхающим ребенком.
Василиса «вернулась» в класс, пропустив значительную часть объявления директора.
- Ильины — физруки, - продолжал Евгений Александрович, закончив с отрядами.
- Оля Аксенова будет вести кружек танцев, у нее есть справка о том, что она обучается на профессиональных курсах хореографов-постановщиков, - продолжал Евгений Александрович, - ну, а старшим пионервожатым будет Семён.
- Почему всегда Семён? - возмутилась Таня, - он уже все умеет, я тоже хочу попробовать.
- Что же, - согласился Евгений Александрович, попробовать надо всем, поэтому поступим так: Семён начнет смену, составит план работы, а вы потом сможете подготовить и провести какое-нибудь обще лагерное мероприятие из этого плана, либо день побыть старшим пионервожатым, а Семён заменит вас в отряде. И не думайте, что это будет легко, - Евгений Александрович встал, прошелся по классу, - теперь отчетность. Отчеты будите писать каждый день — куда ходили, что делали, если это мероприятие — то план, цели, задачи, порядок выполнения и отчет о выполнении, а отрядные мероприятия должны будут провести все, и не по одному, а по 2-3 за смену. То же самое с обще лагерными мероприятиями у Семёна и у Ильиных, у Оленки поурочные планы. Отдыхать в этом году в лагере вам будет некогда. Особое внимание безопасности. Оля, - обратился он к Оленке, - подготовь, пожалуйста, сообщение для вожатых и для детей в лагере об опасных растениях, насекомых, животных, которые могут встретиться возле лагеря. Расскажешь, как они выглядят, чем опасны и как себя вести, если с ними встречаешься.
Оленка кивнула.
- Ильиным тоже задание — донести до всех, до вожатых в первую очередь, правила поведения на воде во время купания и в другое время, река у нас рядом. Что делать, если видят, что человек тонет, как спасать и как оказать потом первую помощь.
- Это мы знаем! - зашумели ребята.
- Проходили!
- Да? А я уверен только в Оленке и Семёне, они свои знания уже продемонстрировали в прошлом году, а про остальных я пока не знаю, поэтому повторяйте и доводите до автоматизма свои умения, чтобы не растеряться в нужный момент. Человеческая жизнь бесценна, и мы с вами будем нести за детей ответственность.
Ребята притихли.
- Евгений Александрович, а правда, что Александра Борисовича могли посадить в тюрьму, если бы мальчик утонул?
- Да! - директор помолчал, - за все, что происходит в лагере отвечает его директор, поэтому не обижайтесь, если буду с вами строг и требователен. Я отвечаю за всех — и за детей, которые приезжают отдыхать, и за вас, вы тоже еще дети. Все, что происходит в лагере, я должен знать, поэтому не стесняйтесь, приходите и рассказывайте если что-то тревожит, смущает или просто показалось странным. Просто так ничего не бывает, у всего есть свои причины и свои последствия. В этом году вы в лагере будите совсем в другом качестве, чем раньше, так сказать по другую сторону баррикад. Теперь мы с вами одна команда единомышленников и коллег, - Евгений Александрович закончил свою речь и возникла пауза.
Василису задело, что Евгений Александрович снова выделил Оленку и Семёна, она встала и громко сказала:
- Я тоже не поняла, почему все время Семён на главных ролях. Я тоже хочу быть старшим пионервожатым и не один день, а всю смену!
Ребята все сразу зашумели.
- Потому, что у Семёна опыт, - раздались выкрики.
- Ты даже Осенний бал провести толком не смогла!
- В любой другой лагерь, если возьмут, - хихикнули девочки.
- Что вы на меня кричите? - обиделась Василиса, - я просто спросила почему именно Семён, а не Тимка например?
- Нет уж, с меня хватит, - замахал руками Тимка.
Тут встал Серёжа и спросил:
- Василиса, ты сколько уроков провела за год?
- Четыре, как по программе.
- По программе по уроку в полугодие по каждому предмету, а Семён провел 6 уроков, у него 3 предмета было, а еще за год он подготовил 2 лекции и написал научную работу. А вечеров ты сколько провела? Один, и то наполовину, а Семён подготовил и провел 3 концерта, 3 вечера, Праздник последнего звонка, так у кого опыта больше? А учиться чему-то в лагере некогда будет, - Серёжа обратился к ребятам, - если честно — я просто поражаюсь, как он все успевает? Ведь он еще и учится отлично, даже по физкультуре. А сколько он тренировался, чтобы пойти с нами в поход, сдать зачет по спортивному ориентированию, по велосипеду, нормативы по спортивной гимнастике на ровне с мастерами спорта, - Серёжа посмотрел на Семёна.
Тот сидел, опустив голову и, казалось, сам удивлялся, сколько он сделал за этот учебный год.
- Ребята, а сколько вы Венский вальс репетировали? - спросил кто-то из девочек.
- По часу каждый день в течение месяца.
- Ребята, мы же все понимаем, что Семёну такие физические нагрузки даются на много сложнее, чем нам, - добавил Антон, - плюс к этому всему он еще в музыкальной школе учился, кто занимался инструментом, тот знает, сколько это занимает времени.
- А еще Комитет комсомола на нем, собрания, заседания. Надо всех организовать, все проверить, всем задания дать, - снова сказал Серёжа, - кто из нас был бы способен на такую нагрузку? - он обвел глазами притихших ребят, - так что сидите и радуйтесь, что Семён с нами.
Серёжа сел, а в классе вдруг раздались аплодисменты. Сначала робкие, одиночные, но ребята сразу подхватили и весь класс зааплодировал Семёну, признавая его заслуженные успехи.
Семён смущенно улыбался, он такого не ожидал, а Евгений Александрович продолжил:
- В лагере, действительно, не будет времени на тренировки мероприятий или пробных дел, все надо будет делать быстро и сразу правильно, потому что дети не прощают ошибок, а организационные ошибки могут стоить им здоровья, иногда и жизни.
- Василиса, ты когда-нибудь в лагере была? - спросила Мария Анатольевна.
- Была один раз, мы там целыми днями рисовали, пели хором, купались иногда. Скучно было, я больше не поехала.
- Не в нашем лагере ты была! - говорили ей ребята.
- Давай ты сначала посмотришь, как надо работать в лагере, а в конце смены скажешь, смогла бы ты работать так же, как Семён.
Василиса согласилась.
- А что касается проведения обще лагерных мероприятий, то Семён должен подготовиться и проконсультировать вас, - Евгений Александрович посмотрел на часы и пробормотал задумчиво, - что-то Саша со своим другом опаздывают.
- Я могу и так рассказать, - Семён встал, - сейчас, без подготовки.
- Давай, пока мы ждем Сашу, - Евгений Александрович сел на свободное место, а Семён вышел к учительскому столу, за которым сидела Мария Анатольевна.
- Семён, сначала скажи, как ты все успеваешь? - спросил Серёжа.
- Я? - Семён задумался, - все просто, надо точно планировать свое время и придерживаться этого плана, ни на что не отвлекаясь. Вернемся к подготовке мероприятия. Для этого надо…
- Поставить цели и задачи, - съехидничал кто-то из ребят.
- Нет, это вы в отчете будите писать. Давай на примере, - Семён не реагировал на выпады.
- Оды травке, - хмыкнул Тимка.
- Ода травке уже была. В этом году будет Олимпиада, нам надо будет обязательно эту тему осветить в своей работе, обыграть, например конкурс болельщиков Олимпиады. Раздаем отрядам или лучше вы сами по жребию вытаскиваете название страны, болельщиками которой будет ваш отряд. Ваша задача рассказать всем о своей стране: где она находится, чем знаменита в мире, численность населения, национальный язык и спеть, сплясать, стихи рассказать.
- На национальном языке?
- Если сможете, то да, можно и в переводе, можно рассказать о стране по описаниям наших авторов, или самим сочинить. Так вы определили в чем конкретно заключается конкурс. Дальше определяетесь с составом жюри и системой оценок, то есть кто и как, за что, будет оценивать выступление ребят и определять сильнейшего, если это конкурс. Если это просто праздник, то этого пункта не будет.
- И кого бы ты взял в жюри на этот конкурс?
- Евгения Александровича, он оценивает детей, их возможности и реализацию этих возможностей. Александра Борисовича, он будет оценивать вашу работу как вожатых, Ирину Эдуардовну для оценки музыкальных номеров. Викторию Аристарховну, Она будет? - спросил Семён, обращаясь к директору.
- Да, мы ее уговорили на первую смену, очень она захотела посмотреть, как вы вожатыми работать будите.
- Виктория Аристарховна, наш библиотекарь, оценит полноту и правильность информации о стране, к тому же она знает французский и испанский, кроме английского и немецкого, и Нину Сергеевну, она будет смотреть на выступление в целом, свежим взглядом и не предвзято.
- Кто это? - спросил Антон.
- Наш врач. Она у Алексея Николаевича работает в больнице, его «правая рука». Она в прошлом году работала в лагере одну смену и ей очень понравилось, - пояснил Евгений Александрович.
- Дальше определяем критерии, по которым будет оцениваться выступление ребят. Обычно все бывает стандартно: массовость — может один человек от отряда все рассказать, а может весь отряд принять участие. Мы обычно оценивали каждый критерий от 1 до 3 баллов. Второй — информативность, как много мы все узнаем об этой стране из выступления ребят и какая это информация, общеизвестная или взятая из специальной литературы, может быть из общения с людьми, живущими в этой стране, какие-то детали, позволяющие получить более полное представление об этой стране. Третий критерий — творческая составляющая. Можно просто выйти на сцену и рассказать о стране, как на уроке, а можно стихи сочинить, спектакль сделать или выступление агитбригады.
С критериями и оценками определились, дальше это все нужно донести до вожатых и детей. Сначала вожатые и воспитатели. У них могут возникнуть в процессе обсуждения какие-то идеи, предложения, после которых, возможно, придется корректировать само задание. Если сразу все рассказать детям, то исправить ничего уже будет нельзя. У меня был такой случай. Помните в 3 или 4 отряде Смотр строя и песни. Я объявил о нем на линейке и забыл сказать о тематике, нужно было песню петь про море, корабли, на морскую тематику. Потом по громкой связи объявлял несколько раз, но все равно часть отрядов пела просто песни, так и пришлось присуждать два первых места, просто за песню и за песню на морскую тематику, потому что это была моя ошибка.
Еще при подготовке нужно продумать какой отряд, когда и где будет репетировать, если нужна сцена, или футбольное поле для Смотра строя и песни.
Теперь о материальном. Наши конкурсы предполагают, что дети будут делать к своим выступлениям какие-то декорации, костюмы, писать плакаты еще что-то, а для этого понадобятся бумага, краски, кисточки и прочее и придут вожатые за всем этим к организатору, и это все должно быть готовым и нужном количестве, но еще нужно учитывать, что конкурсов таких проводится много, а ресурсы лагеря ограничены, поэтому канцелярские товары и прочее нужно расходовать экономно, не раскидывать направо и налево.
Еще нужно продумать вопрос о возможном музыкальном сопровождении, какие есть в фонотеке записи. Евгений Александрович, Федор у нас будет в этом году? - спросил Семён, снова обращаясь к директору.
- Да, Федор приедет.
- Отлично! Еще нужно просчитать сколько примерно по времени займет это мероприятие, потому что режим дня никто не отменял. Поэтому большие конкурсы мы всегда делим. Например сказки, до ужина младшие отряды, у них сказки короче, после ужина три старших отряда, у них сказки, как правило, бывают длиннее, а еще нужно оставить время на всякие неожиданности, они тоже случаются.
Еще из моего опыта, после нашего первого Рыцарского турнира, когда девочки набрали одинаковое количество баллов и нам пришлось бегом придумывать еще один конкурс, я теперь делаю это заранее при подготовке. Это могут быть какие-то сложные вопросы либо задания, позволяющие однозначно определить победителя. Вот и все, если коротенько, о подготовке конкурсов, - Семён сел на свое место, а ребята сидели молча, с широко раскрытыми глазам.
Евгений Александрович снова подошел к столу и хитро посмотрел на ребят:
- Что? Не ожидали? - весело спросил он.
- А я думал, что ты объявишь конкурс, а потом сидишь в зале с микрофоном и отряды на сцену вызываешь, - удивленно сказал Антон.
- Да, еще про ведение конкурса, - Семён снова встал и добавил уже со своего места, - надо обязательно продумать и обговорить с вожатыми в каком порядке отряды выходят на сцену и спускаются после выступления, чтобы не было толпы, в которой могут быть порваны декорации, костюмы или получены травмы. Там варианты могут быть разные: поднимаются отряды по одной лестнице, спускаются по другой, либо пока один отряд на сцене, другой туда не заходит вообще.
- Как, желающие еще остались конкурсы проводить? - Евгений Александрович обвел класс взглядом. Все молчали, - спасибо, Семён, раскрыл «тайны мадридского двора».
В класс зашел Александр Борисович и не знакомый подтянутый молодой человек. Ребята встали.
- Садитесь, - Александр Борисович махнул руками, будто дирижировал, - Ребята, знакомьтесь, это мой друг и однокурсник Роман Кучков. Он сейчас ведет в пед. институте Школу вожатых. Я пригласил его, чтобы он провел занятия и для вас, ведь вы тоже будите работать вожатыми.
- Здравствуйте, ребята, - Роман начал им рассказывать о том, что делает вожатый в лагере, разбавляя свой рассказ воспоминаниями о своей работе там.
- Откуда Семён все знает? - удивлялась Василиса, - неужели он это все придумывал и проводил сам? И когда успел? Он что, уже работал в лагере? - ее голова пухла от вопросов, и она совсем не слушала, что говорил Роман, строя свои предположения и догадки.
Она «вернулась» в класс только когда ребята зашумели.
- Например можно провести Фестиваль авторской песни, когда ребята будут петь песни под гитару, как у костра. Ребята с удовольствием поют под гитару, значит надо дать им возможность выразить себя.
- Так этот Фестиваль Семён проводил!
- Мы и так это знаем!
- Роман, - Александр Борисович подошел к своему другу и стал что-то быстро и тихо ему говорить.
- Так это ваш лагерь? Я не знал. Тогда мне у вас учиться надо. Мы с нашими студентами пробовали песни петь, которые в Журнале смены написаны были, мы и половины слов полностью не знаем, да и мелодий тоже, - говорил Роман Александру Борисовичу.
- Роман, давай сделаем так, завтра Семён принесет гитару на занятие, а ты расскажешь ребятам про их обязанности в отряде, про непосредственную работу с детьми, как добиться дисциплины, как заинтересовать детей, как себя вести в той или иной ситуации.
- Это же весь курс пединститута, - рассмеялся Роман.
- А ты коротенько, а потом ребята тебе споют песни, которые ты не знаешь. Идет?
- Договорились.
К пяти часам в классе стали собираться родители девятиклассников. Они, как дети, радостно здоровались, спрашивали, как дела. У Оленки приехал папа, они с Алексеем Николаевичем встретили его на платформе и привели домой, хотели накормить, но Евгений Сергеевич отказался и засобирался в школу.
- Можно мне с вами? - спросил Алексей Николаевич, - мне тоже интересно узнать и про Оленку, и про Семёна, как у них дела. Они мне как дети стали.
- Конечно, - засмеялся Оленкин папа, - если в школе будут не против.
Они вышли на лестничную площадку. Алексей Николаевич позвонил в дверь к Архиповым и Ильиным. Они открылись.
- Я сейчас, только обуюсь, - крикнул Павел.
- Я готова! - Елена Викторовна Ильина вышла в коридор во всей красе. Увидела незнакомого мужчину и остановилась.
- Знакомься, Леночка, Это Евгений Сергеевич, папа Оленки.
Она протянула ему руку.
- Очень приятно, а я мама близнецов, Елена Викторовна, - улыбнулась она радостно, - давно хотела познакомиться с родителями Оленки. У вас необыкновенная девочка! Такая умница, такая талантливая во всем, а уж танцует, как Терпсихора.
Они спускались по лестнице, а ребята стояли на лестничной площадке.
- Так мы с ними не идем? - спросил Тимка.
- Пусть в этот раз без нас пошепчутся, - улыбнулся Семён, - но мы можем до школы прогуляться.
Мария Анатольевна встречала родителей у дверей класса.
- Проходите рассаживайтесь на места своих детей, почувствуйте себя на их месте, - шутила она.
- А где сидит Василиса? - к ней подошел пожилой мужчина.
- Вы ее дедушка? Проходите, средний рад вторая парта.
Там уже сидела женщина, мама Серёжи.
- Евгений Сергеевич, здравствуйте, очень рада, что вы смогли приехать, - обрадовалась учительница, когда они вошли в класс, - Алексей Николаевич? - удивилась Мария Анатольевна, - что-то случилось?
- Нет, Мария Анатольевна, захотелось поприсутствовать на вашем собрании, с некоторых пор я стал чувствовать себя родителем, - все засмеялись.
- Здравствуйте, дорогие товарищи родители, - начала Мария Анатольевна собрание, когда все расселись, - вот и выросли наши дети, им всем уже исполнилось по 16 лет они уже сами могут нести за себя ответственность, поэтому в этом году впервые я раздала дневники им самим. Ребята в этом году меня порадовали, особенно в конце года. Многие подтянулись, стали относиться к учебе ответственно и это сразу сказалось на результатах. Тройки остались только неисправимые: по физкультуре у абсолютно не спортивных детей, алгебре и физике у чистых гуманитариев. Отличников стало больше. Я очень рада, что справились с проблемами Сережа и Антон.
Она зачитала список отличников, родители тоже захлопали, а потом кто-то из них спросил:
- Скажите, Мария Анатольевна, у Семёна по физкультуре стоит оценка?
- Да, у него по физкультуре пять, наверное, это самая трудная пятерка за всю историю нашей школы по тем усилиям, которые были вложены в занятия физкультурой. Чего стоит один поход для мальчика.
- Мария Анатольевна, можно вопрос. Зачем детей потащили в поход вообще, можно это было сделать как-то по желанию? Моя дочь вернулась вся больная, с разрезанными кедами, на ногах огромные болячки, неужели нельзя было без этого обойтись?
- Поход входит в программу обучения по физической культуре школьников старших классов. Мы специально проводим его в девятом, а не в десятом, чтобы не отвлекать ребят от подготовки к экзаменам. Походы были и в программах неполной средней школы. Раньше ваши дети разве не ходили в походы?
- Нет, в нашей прежней школе такой практики не было.
- Поэтому у ваших детей и нет навыка переносить большие физические нагрузки, выбирать правильную обувь и сразу лечить мозоли и натертости. Тоня вечером ничего не сказала, что натерла ноги. У них с собой была аптечка, ей могли помочь. А вообще к походу надо было готовиться заранее, и Глеб Аркадьевич их предупреждал об этом. У нас в классе есть мальчик, который не мог пойти в поход чисто физически, но он поставил перед собой такую цель и начал тренироваться еще в январе. К маю он проходил каждый день по 10 км, поэтому в походе он чувствовал себя нормально, в отличие от ребят, которые к походу не готовились.
Родители помолчали, понимая, что речь идет о Семёне, а потом начали шептаться:
- Молодец, Семён!
- Далеко не каждый так сможет!
- Уникальный случай!
- Мария Анатольевна, я хотела спросить про Свету Микрюкову. В старой школе она всегда была отличницей, а у вас пошли четверки, почему?
- Девочка яркий гуманитарий, точные науки ей даются с трудом, поэтому приходится ставить только четверки, на больше она не тянет.
- Может быть стоит делать какую-то скидку в требованиях, раз она гуманитарий? Ведь у нее средний балл становится меньше из-за четверок, могут возникнуть проблемы с поступлением в институт.
- В институте она будет сдавать профильный экзамен и если ее сочинение преподавателей покорит, то на средний балл смотреть никто не будет, а если не покорит, то средний балл будет объективным. Школьная программа рассчитана на всех одинаково и на лириков, и на физиков, это минимум, который должен знать человек, заканчивающий среднюю школу и делать скидки — это значит унижать человека, тешить его самолюбие ложными надеждами. Поверьте мне, ничего сложного в школьной программе для понимания нет, нужно просто побольше сосредоточенности и усердия, и желания понять, собственно, для этого проходят в школе математику и физику.
В класс вошел Евгений Александрович, поздоровался с родителями и стал рассказывать им про летнюю практику, про то, что будут делать их дети в лагере в этом году.
Вечером к Семёну снова зашел Алексей Николаевич и принес ему справку.
- Что это? - удивился Семён.
- Евгений Александрович просил тебе справку написать, что ты можешь работать в лагере.
- Но мы все делаем Медицинские книжки, сегодня в поликлинику ходили.
- Это другое, это справка, что ты вообще можешь работать. В прошлом году этого не сделали, забыли, но проверок не было, пронесло, а сейчас вдруг понадобиться, отдашь Евгению Александровичу, а то все шишки на него повалятся.
- Хорошо, спасибо, - Семён взял справку.
- Как сегодня себя чувствуешь?
- Все нормально, - Семён улыбнулся, - Алексей Николаевич, у меня опять в лагере ограничения будут? - хитро поглядывая на врача спросил он.
- А они тебе нужны? Сам как считаешь?
- Вроде нет, по 30 километров в день проходить не успею, а с 15-ю справлюсь, - они засмеялись.
- А если серьезно, ограничение теперь только одно — твой здравый смысл и умение слушать свой организм. Чувствуешь, что устал, значит надо отдохнуть, то-то не так — посмотреть, появились новые ощущения — выяснить их причину, а если что-то заболело — сразу к Нине Сергеевне.
Дома Василиса с обидой рассказала деду, что Семёна назначили старшим пионервожатым, а ее просто вожатой.
- А в чем разница? - спросил дед.
- Вожатый с детьми все время, с отрядом.
- А старший пионервожатый с вожатыми?
- Нет, он над вожатыми главный, наверное, раз старший.
- Ты даже не знаешь, что нужно делать, а обижаешься. Это называется зависть. Назначили бы тебя, что бы ты делать стала?
- У нас учеба будет, из пединститута будет преподаватель приходить до конца недели будет нам лекции читать, как работать вожатым, а с понедельника в лагерь поедем, там все готовить нужно.
Через неделю вожатые приехали в лагерь. Для тех, кто был в лагере впервые, Евгений Александрович сам провел экскурсию по лагерю, показал, рассказал, где, что и как. Расселились по корпусам, подготовили комнаты для детей — заправили постели, повесили шторы. Ильины проверили пляж и отгороженное место для купания на реке на наличие острых предметов, битых стекол, больших камней, затонувших деревьев и речных ракушек. Оленка помогала Виктории Аристарховне в библиотеке принять книги и навести порядок, а Семён принимал на складе канцтовары и прочие нужные вещи, которые могли пригодиться в работе.
Возле столовой, когда пришли на обед, их ждал сюрприз. Вместо простой доски объявлений, на которой обычно вывешивали меню, афишу вечернего кинофильма или другие объявления, был сделан огромный стенд с фотографиями лагеря разных лет: вожатыми, воспитателями, детьми — долгожителями лагеря. Из педагогов это конечно же Евгений Александрович, Мария Анатольевна и Александр Борисович, не пропустившие почти ни одного лета со дня открытия лагеря, а еще тетя Паша, главный и бессменный повар лагеря и завхоз, Михаил Потапович. Фотографии были размещены по годам. Из детей - в первых рядах «долгожителей» были Семён и Ильины. Они везде были втроем. Вот они совсем маленькие. 1970 год. Жмутся, как воробушки, к сцене Зеленой эстрады, на которой старшие ребята готовятся к выступлению. На другом фото уже постарше, 1971 год, в своем «Вороньем гнезде» в кустах в дальнем углу территории лагеря, а дальше уже 8 отряд на линейке, в коротких шортах, лопоухие. Все вдруг вспомнили, как они принципиально не хотели носить панамки и отряду за это попадало. 7 отряд — довольные и счастливые физиономии выглядывают из воды во время купания, 6 отряд - гордые, в пионерских галстуках и в пилотках на отрядной линейке стоят рядом, 5 отряд — тоже на линейке, но уже лагерной, стоят возле флагштока, спускают все втроем флаг, что-то выиграли и им доверили это почетное дело. 4 отряд на каком-то представлении в костюмах Мушкетеров с самодельными шпагами, 3 отряд — играют в пионербол, одновременно прыгают у сетки, ставя блок. 2 отряд — на футбольном матче Семён бьет гол, Ильины один делает ему передачу, другой страхует. 1 отряд — Семён сидит на плечах у Ильиных во время марша с песней, изображая Хромого короля. Дальше фотография уже на стороне вожатых. Они на сцене, Семён с гитарой, во время КНВ.
Ребята сразу ударились в воспоминания. Семён подошел к директору, который стоял в сторонке и смотрел на реакцию ребят:
- Евгений Александрович, у Жени ведь много осталось фотографий?
- Да, ты же видел, целый архив.
- А можно из них сделать что-то типа киноленты или диафильма, чтобы можно было показать в кинозале на большом экране сразу всем, хорошо бы еще с вашими комментариями.
Евгений Александрович улыбнулся.
- Идея хорошая, надо с Женей поговорить.
- В честь чего такой вернисаж? - кивнул Семён на стенд.
- Нашему лагерю 15 лет в этом году исполняется.
- Здорово, юбилей, тем более надо это как-то отметить.
Фотографии особенно понравилось рассматривать Василисе и Тоне. Они с любопытством разглядывали, какими были их одноклассники в детстве.
Кто-то из ребят случайно заглянул за стенд и, с другой стороны, тоже увидел фотографии.
- Да здесь все про наш класс!? - раздался удивленный возглас.
С другой стороны их классу была посвящена целая экспозиция. Перечислены все смены, когда ребята приезжали в лагерь и размещены по несколько фотографий, запечатлевших их успехи — различные мероприятия, в которых ребята победили.
- Зачем нас так отдельно? - тихо спросил Семён у Евгения Александровича, - и нас с Ильиными тоже?
- Чтобы приехавшие дети знали, что вы здесь не просто так, а старожилы, что вы из знаменитого класса, а про вас с Ильиными, так по количеству проведенных в лагере смен вы побили все рекорды, этого тоже не отметить нельзя.
- И этот стенд будет здесь стоять все лето?
- Будет, может быть не все, часть после вашей смены уберем, посмотрим. Я думаю, что и другим ребятам будет интересно вспомнить кое-что, не только вам.
На крыльцо вышла тетя Паша:
- Что же это, я вас на обед жду, а никто не идет! - заворчала она, - обед стынет.
- Все, ребята, идите обедать, фотографии потом рассмотрите, - сказал громко Евгений Александрович.
После обеда все собрались на педсовет в кабинете директора. Евгений Александрович рассказал об особенностях этой смены, посоветовал, как лучше распределить обязанности между вожатых и воспитателем в отряде. Воспитателей в эту смену пригласили всех уже работавших в лагере раньше, ребята их хорошо знали по прошлым сменам, а 5 человек были учителями их школы, поэтому атмосфера складывалась дружелюбная.
Вечером решили устроить Костер. Сидели на костровой поляне, обсуждали планы, делились впечатлениями и конечно пели песни.
Утром Раиса Михайловна разбудила Василису рано.
- Вставай, пора собираться.
- Куда? - не поняла Василиса, - еще рано, или уже детей привезли?
Воспитательница рассмеялась.
- Вот за детьми и поедем, кто их тебе должен привезти?
Василиса села на кровати:
- Александр Борисович сказал «детей привезут и начнем работать»
- Вот мы в 6-30 завтракаем, в 7 выезжаем в город, там с 8 до 8-30 принимаем детей и везем их в лагерь.
- А я думала, что их родители прямо в лагерь привозить будут, - удивилась Василиса, - меня дед сам в лагерь привез.
- Наверное ты опоздала, вот тебя дед и вез сам. Какая ты еще наивная, Василиса.
В автобусе ехали молча, многие спали. Оленка и Ильины остались в лагере. Семёну тоже можно было не ездить, но он захотел сам:
- Со всеми детьми хочу сразу познакомиться, вы меня на регистрацию посадите.
- Ты хочешь всех сразу запомнить? - удивился Антон.
- Попробую, будет тренировка для моей памяти, - весело ответил Семён.
- Ну, ты даешь! - восхитился Антон.
К дому культуры, где обычно собирались дети, подъехали около восьми часов. Пока организовали в холле стол и стул для регистрации, подошли пять больших автобусов. Начали подходить дети с родителями. Вожатым раздали таблички с номерами отрядов, распределили автобусы. Старшие отряды опять пришлось делить, поэтому с табличками вожатые стояли тут же, в холле.
Василиса была вся в делах. Кто-то из детей сразу подходил к «нужному» отряду, без регистрации, приходилось отводить их к Семёну. В холле становилось людно и шумно. Возле стола регистрации стояла целая толпа взрослых и детей. Кто-то просился в один отряд с другом, кто-то к знакомой воспитательнице. Семён всем все записывал, объяснял терпеливо и вежливо.
Василиса смотрела на него и удивлялась:
- Как он так может? - она сама давно бы уже сорвалась и накричала на какую-нибудь бабушку, которая в третий раз подходит к нему спрашивает, как кормят в лагере и нужны ли резиновые сапоги. А он терпеливо объяснял, что нужно подойти к табличке с номером отряда и там воспитатель или вожатый ответить на все ее вопросы и заберет ребенка.
Неожиданно в этой толпе Василиса увидела деда и подошла к нему.
- Дед, ты что здесь делаешь? - удивленно спросила она.
- А ты? - тоже удивился дед.
- Я — детей принимаю, в лагерь повезем.
- Так это ваш лагерь будет? - еще больше удивился дед, - а я Даню привел, - он держал за руку маленького мальчугана, сына друзей родителей Василисы, - Фроловы в экспедицию вчера уехали, достали Дане путевку, просили его отвести.
- Вы уже регистрировались?
- Да, нам молодой человек сказал идти к 7 отряду. Бася, раз уж я здесь, покажи своего Семёна, хоть посмотрю, что за человек.
- Так вы у него регистрировались.
- Это который за столом сидит?
- Да. - Василису позвали, - ну, все, дед, мне надо бежать.
- А 7 отряд где? - крикнул дед в след убегающей Василисе, но та уже не слышала его, - ничего, Даня, мы не много подождем, пока молодой человек освободится и спросим у него еще раз.
Они подошли к столу регистрации. Толпа вокруг Семёна постепенно рассосалась.
- Вы что-то хотели спросить, Василий Павлович? - обратился к деду Семён, снова увидев его у стола.
- Да, мы не нашли 7 отряд.
- Сейчас, - Семён улыбнулся, - ничего страшного, Максим! - позвал он кого-то из ребят по старше.
- Да, - к нему подошел подросток.
- Максим, отведи, пожалуйста, Василия Павловича и Даню в 7 отряд, они его найти не могут.
- Да, сейчас, пойдемте! - обратился подросток вежливо к деду, подражая Семёну, и махнул рукой, показывая направление к выходу.
Вечером за ужином дед Василисы с упоением рассказывал домашним как отвез Даню в пункт сбора детей в лагерь, как встретил там Василису.
- Такая деловая бегает. Семёна мне показала. Интересный молодой человек. Спокойный, терпеливый, детей сидел регистрировал. Возле него толпа стоит, дети, родители, а он хоть бы раз голос повысил. Каждому все рассказал, объяснил. У меня все выспросил — кто я, почему не родители Даню привели, телефон наш записал на всякий случай. Сказал нам идти в 7 отряд. Походили, походили, не нашли. Вернулись обратно, к этому молодому человеку. Так от меня сам спросил, в чем дело, даже по имени отчеству назвал, запомнил, представляете? Перед ним двести человек детей с родителями прошло, а он меня запомнил. Потом мальчика подозвал, попросил, чтобы он нас отвел к 7 отряду. И все спокойно, без нервов. Наша бы накричала, если бы я к ней второй раз подошел, а он — нет, «ничего страшного» сказал. Так я теперь и не удивляюсь, почему все рассказы Баси о школе к Семёну сводятся. Яркий мальчик.
- Как должно быть родители его переживали, когда он травму получил! - посочувствовала бабушка.
- На собрании был его старший брат, сказал мать на работе задерживается, а вот про отца мне потом после собрания мама другого мальчика рассказала, он погиб еще до того, как Семён родился, помните на Коминтерна котельную новую пускали в конце 63-го, там чуть взрыва не было, так вот это благодаря ему.
- Бедный мальчик, сирота, отца вообще получается ни разу не видел. Брат большой у него?
- Да, они с учителем физики друзья, я так понял и однокашники.
- Все равно, никакой старший брат отца не заменит.
Мама вздохнула. Ее отец тоже погиб на фронте, она это хорошо знала по себе.
В лагере на размещение и привыкание детям дали 2 часа. Перед обедом решили провести репетицию торжественной линейки. Построение отрядов в этот раз проводил Александр Борисович. Он в эту смену занимал должность заместителя директора по воспитательной работе и по идее должен был наблюдать за вожатыми и помогать им и Семёну.
Семён с Федей настраивали микрофон на трибуне на линейке. Строились отряды долго. Первый раз всегда бывают всякие казусы, дети не понимают зачем это нужно. Особенно долго строился второй отряд. Семён пошел посмотреть, может быть, что-то случилось, а когда вернулся, не знал, то ли плакать, то ли смеяться и рассказал:
- Подхожу к отряду — ни вожатых, ни воспитателя. Дети не знают, что им делать. Кто в лагере бывал уже на линейке стоят, остальные вокруг бродят. Поднимаюсь на веранду — сидит Василиса за столом, заголовок у стенгазеты выводит. Говорю — это можно потом сделать, сейчас надо детей строить. А она мне отвечает — пусть сами строятся, сейчас закончу и выйду, представляете?! Вышел, скомандовал, сразу все встали в шеренгу. «Знаете, что, - говорю, - если вы по полчаса каждый раз строиться будите, нам некогда будет заниматься делами, строиться придется целый день.»
- А где Серёжа был? - спросил Александр Борисович.
- Он потом из-за корпуса двоих ребят за шиворот вывел, наверное, курить ходили.
- А Раиса Михайловна?
- Она к кастелянше ушла, там кому-то простыни не хватило и наволочки, разбиралась, потом она тоже вернулась.
- Ладно, с Василисой я поговорю.
Василиса не понимала свою роль в отряде. Ей казалось, что дети должны сами все делать и она не должна их заставлять. После обеда Евгений Александрович попросил ее зайти к нему в кабинет.
- Сейчас меня куда-нибудь назначат, - думала она, поднимаясь на крыльцо штабного корпуса.
В кабинете кроме директора были еще Александр Борисович и Семён.
- Можно? - спросила она, открыв дверь.
- Проходи, садись, давай поговорим, - Евгений Александрович встал со своего места, обошел стол и сел напротив Василисы.
- Василиса, скажи нам, почему ты не строила детей на линейку? - прямо спросил он.
- Я думала они сами построятся, ведь была команда отрядам построиться.
- А ты не считаешь себя отрядом? - торопливо спросил Александр Борисович.
- Считаю, но я хотела до красить заголовок, а то потом цвет другой получится, а потом бы я тоже вышла.
- А ребята бы стояли на линейке и тебя ждали, и не только ваш отряд, но и весь лагерь? - кипятился Александр Борисович.
- Нет, ну шли бы без меня.
- Как ты себе это представляешь? Дети многие впервые в лагере, они даже не знают куда идти.
- Там еще Серёжа был и Раиса Михайловна, - Василиса совершенно не чувствовала за собой никакой вины и не понимала ей задают все эти вопросы, это же пустяки, подумаешь, строить отряд не вышла, зато заголовок у стенгазеты уже готов.
- Василиса, а как ты себе представляешь, кто такой вожатый для ребят? - неожиданно спросил Семён.
Василиса задумалась:
- Наверное это как старший брат.
- А воспитатель? - спросил Евгений Александрович.
- Как мама.
Все замолчали.
- Значит ты считаешь себя таким же ребенком, как и дети в вашем отряде, только постарше, а отвечает за всех и за все — Раиса Михайловна, так? - снова спросил Семён. Василиса молчала. Семён все перевернул, но, по сути, был прав.
- Василиса, пока ты не поймешь, что вожатый — это не старший брат, не ребенок, а учитель, взрослый человек, который несет за детей ответственность, ты не сможешь работать вожатой, - сказал Евгений Александрович, - может быть тебе вернуться в город?
Василиса представила, как возвращается домой и на вопрос деда отвечает, что ее выгнали из лагеря.
- Я поняла, - сказала Василиса тихо, - можно я еще попробую?
- Давай так договоримся. Завтра вечером ты придешь ко мне и скажешь, сможешь стать вожатым — учителем, или нет, хорошо? - Евгений Александрович посмотрел ей в глаза.
Василиса кивнула.
За дверью кабинета послышался шорох.
- Заходите! - крикнул Александр Борисович.
В кабинет стали заходить вожатые на очередное собрание.
Александр Борисович обвел взглядом ребят:
- Я надеюсь, вы не считаете себя старшими детьми в своем отряде? - он снова посмотрел на ребят, - для детей вы — взрослые, которые отвечают за жизнь и здоровье детей и за все, что с ними в лагере происходит, поэтому вы имеете право требовать от детей подчинения, а мы от вас — выполнения распорядка дня, подчинения командам. Если объявлено построение всего лагеря, значит все отряды должны строиться. Мы не можем ждать, когда Коля наговорится с кем-то, а Валя что-то дорисует. Если эти элементарные дисциплинарные моменты будут выполняться медленно, мы ничего не сможем провести интересного, нам на это времени не хватит. Вот представьте, лагерь купается всего полтора часа, и если полчаса из них строиться, то три отряда остаются без купания вообще, помните об этом, - Александр Борисович говорил доходчиво, да и говорилось это все уже не в первый раз, но только сейчас Василиса поняла, что это относится и к ней тоже, она — и есть тот элемент, который проводит идеи интересных дел детям, и дисциплинарные моменты ее тоже касаются. Все, что делают дети — это ее дело, не чужое, она этим процессом должна руководить. Разве не этого она всегда хотела? А теперь, когда появился такой шанс, ее могут отправить домой. Нет, раз ей сказали, что она теперь учитель, она будет учителем.
Она отвлеклась от своих мыслей. Выступал Семён:
- ...поэтому завтра и послезавтра свои мероприятия проводят Ильины. Завтра у нас военно-спортивная игра — полоса препятствий, а после обеда ищем горн. Каждый отряд будет играть на горне свою мелодию, чтобы было понятно какой отряд его нашел. По этому сигналу все остальные из леса выходят.
- Рации будут?
- Нет, в этом году раций нет, играем без них. Послезавтра — Веселые старты, подготовка до обеда, после обеда — игра. Команды смешанные 8 и 4 отряд, 7 и 3 и так далее. На полосе препятствий присматривайтесь к ребятам, самых спортивных включайте в команды Веселых стартов. Там будет по 4 мальчика и 4 девочки от каждого отряда, всего 16 человек. И будет конкурс болельщиков. Если кто-то надумает проводить лагерные мероприятия, обращайтесь заранее, на подготовку нужно время.
- Как заранее?
- Дня за 2, это крайний срок, лучше еще раньше. Наверное, послезавтра я уже смогу повесить план мероприятий.
Василиса смотрела на Семёна и понимала, что она раньше вообще не представляла, чем занимается старший пионервожатый. Ей казалось, что это как командир отряда, рапорт начальнику лагеря сдает и все. Она и сейчас до конца еще не знала, чем будет заниматься Семён, но судя по сегодняшнему обсуждению — это что-то грандиозное.
- Семён, а что сегодня? - лукаво спросила Таня.
- Сегодня открытие смены, концерт вожатых, а вечером — Вечер знакомств.
На слова о концерте вожатых все стали переглядываться.
- Про концерт вожатых никто ничего не говорил, - возразил Серёжа.
Семён рассмеялся:
- По одному номеру от отряда, если детей организовать не сможете, то тогда с вас, а вообще, можем что-нибудь спеть, показать себя, ребятам будет интересно.
- Понятно, ищем таланты, а на вечере тоже сюрпризы ждут?
- В виде конкурсов? - подхватил Таню Антон.
- Давайте сделаем конкурс, но по опыту прошлого года, чтобы детей «завести», нужно танцевать самим, поэтому показательное выступление вожатых приветствуется. Один танец есть, надо бы еще, Кадриль, например.
- А когда репетировать?
- Прямо сейчас. В зале Федор уже ждет.
Ребята встали и пошли к выходу, поняв, что собрание окончено.
- А танец, который есть это?
- Рок-н-ролл, - выкрикнул Артур, - мы уже репетировали, пока вы за детьми ездили.
На открытии лагеря начальства не было. Евгений Александрович сам поздравил ребят, а Семён, который вел линейку, пригласил его поднять флаг, лето было юбилейным, а Евгений Александрович был бессменным Директором лагеря со дня его открытия. Концерт тоже был не большим, но показательным. Сразу определились инициативные ребята, которые что-то умеют делать. Многие просто еще приглядывались. Вожатые тоже спели Атлантов и Александру, песню из кинофильма «Москва слезам не верит». Обе песни пришлось аккомпанировать Антону и Тимке, Семёна неожиданно позвали в штаб к телефону.
- Что там случилось? - испуганно спрашивали Ильины, когда концерт закончился и они вернулись в штаб.
- Роман Кучков звонил, ему срочно понадобился план Фестиваля. Ну какой план, я не знаю, какие песни у него ребята петь будут. Он хочет такой фестиваль в Кировце провести, он там сам в первую смену Старшаком работает.
После ужина все снова пошли в клуб. Василисе не хотелось, но Серёжа настоял, на Вечер знакомств явка была обязательной, и платье красивое для танцев.
- Так ведь дети будут танцевать? - удивилась Василиса, она уже вошла в роль учителя.
- Нет, сегодня танцуют все, хотя бы Кадриль.
- Я и забыла уже про Кадриль, - подумала Василиса.
Семён отлично вел вечер. Василису это уже не удивляло. Он представил всех, объявил танцы. Василиса стояла у стенки. С тем, что ее никто в школе не приглашал, она уже смирилась. И вдруг к ней подошел Серёжа.
- Можешь танцевать? - смущенно спросил он.
- Да! - ей захотелось закричать это «да!».
Они танцевали вальс, все вожатые, не сговариваясь, только Оленка посмотрела на Семёна. Он сидел на стуле и качал головой:
- Не сегодня, я устал.
Она кивнула и села рядом, стала обсуждать, какие танцы учить с ребятами, чтобы их можно было использовать на мероприятиях.
Когда вальс кончился, Семён объявил танцевальный конкурс и опять передал его проведение Александру Борисовичу.
- Семён, что случилось? - спросил он, - вы и вальс не танцевали.
- Все нормально, просто устал не много, а коробочку для голосования мы опять забыли приготовить, надо идти искать.
Они с Оленкой опять спустились в зрительный зал, Семён шел легко и быстро.
- Ты сказал, что устал. По тебе этого не скажешь, что опять задумал? - хитро спросила Оленка.
- Тсс, пока ничего, просто нельзя раскрывать все карты в первый же день, их у нас не так много.
Оленка улыбнулась. Все повторялось, как и два года назад. Они зашли в гримерку. Там так же валялись остатки декораций и костюмов. И коробочка нашлась опять за дверью, в этот раз был небольшой картонный домик в одно окошко. Семён так же достал из кармана брюк маленький перочинный ножичек и прорезал в крыше щель для того, чтобы можно было спускать записки с голосами.
В этот раз Семён жил с Ильиными в комнате, Евгений Александрович как всегда с Александром Борисовичем, а Оленка с Ниной Сергеевной.
Вечером, после отбоя, Александр Борисович зашел к ребятам в комнату.
- Ты уже лег? - удивился он, - я думал ты с нами в обход пойдешь.
- Я сейчас оденусь, - засобирался Семён.
- Нет, нет, лежи, отдыхай, - запротестовал Евгений Александрович, - Саша, ты его не провоцируй, пойдем лучше за врачом, обход надо делать с Ниной Сергеевной.
Они ушли, Семён снова лег.
- Это была проверка, - тихо сказал он.
- Проверка чего? - удивился Артур.
- Меня проверяли, ладно, ребята, не берите в голову.
В дверь постучались.
- Кто там, заходите! - крикнул Тимка.
- Мальчики, можно? - к ним зашла Оленка, - Семён, все нормально? - сразу спросила она, увидев его лежащим в постели.
- Да, я по привычке сразу после отбоя лег.
- Ну и правильно. Я не на долго, только спросить, вы зарядку завтра делать пойдете? Во сколько?
- Педсовет в 6-45, минут 15 на душ, полчаса на зарядку, значит в 6 ровно надо выйти.
- Меня будите, если не встану, у нас будильника нет.
- Хорошо, разбудим.
- А Нина Сергеевна ругаться не будет?
- Нет, с ней я договорилась, она может с нами на зарядку будет ходить.
С утра отряды проходили полосу препятствий. Ребята бегали по лесу от одного препятствия к другому. Василиса за ними не успевала и очень устала.
После тихого часа, во время которого опять было собрание вожатых и Василисе отдохнуть не удалось, она одела белое платье и вышла из корпуса.
- Ты куда так вырядилась? - спросил ее Серёжа.
- Как куда, играть будем.
- Правильно играть, только в лес пойдем, в платье не надо бы, - смущаясь сказал он.
- Как в лес, опять в лес? А говорили горн искать.
- В лесу, на местности искать, игра в спортивное ориентирование.
- А мне показалось в лагере.
- Нет, мы уже не первый раз так играем, один раз даже снаряд нашли не разорвавшийся с войны.
- Где? В лесу?
- Да, не далеко от лагеря.
Василиса сейчас испугалась по-настоящему. Мало того, что она должна отвечать за всех кусающих, жалящих, зубастых и хвостатых, кто может принести вред детям, так еще и неразорвавшийся снаряд.
- Не пугай девочку, - строго сказала Раиса Михайловна Серёже, - с той поры этот лес три раза уже проверяли, больше ничего не нашли, иначе бы нас туда не пустили, да и деревня рядом. А вот переодеться надо.
Что такое вожатый-учитель, Василиса поняла на лесной дороге, когда, получив задание с указанием, где найти следующую записку, Серёжа стал рассказывать ребятам как ориентироваться на местности, как считать шагами расстояния, как искать записки, подо что они могут быть замаскированы. Она увидела живые, заинтересованные глаза ребятишек, их желание сделать все, чтобы отряд победил. И она включилась в эту игру. Искала записки. Направлениями и расстояниями занимался Серёжа. Ребята нашли первую записку быстро, а вот вторую искали долго, пока Василиса не подняла с земли старый детский резиновый сапог, намереваясь выбросить его в мусор. Из него вывалилась записка.
- Оставь его, - сказал Серёжа, - мы в нем всегда записки прячем.
- Так ты знал, что она там?
- Догадывался.
- Но не сказал?
- Если играем мы сами, детям становится не интересно, они должны их сами находить.
- Извини, я не знала.
Она задумалась. Серёжа рассуждал совсем по-взрослому, и он прав — они старше, они вожатые, они должны только направлять игру, а не играть в нее сами.
Василиса взяла записку и прочитала.
- А кто их писал?
- Эту — Семён.
- Откуда ты знаешь?
- Почерк его.
- Он что, по лесу ходил?
- Нет, он на карте наш маршрут составил, определил точки, где записки прятать и написал их, а Тимка с Артуром уже потом по точкам разложили.
- И здесь без Семёна не обошлось, он прямо на все руки мастер.
- За это мы его и ценим, - улыбнулся Серёжа.
После ужина Василиса подошла к Евгению Александровичу:
- Я остаюсь, мне понравилось быть взрослой, когда дети смотрят тебе в рот, только я не была в вашем лагере раньше, у меня нет опыта.
- Опыт приходит во время работы. Не жалей себя для работы с детьми и получишь кучу опыта и океан впечатлений, но помни — «мы в ответе за тех, кого приручили», как писал Экзюпери. Все, что происходит в лагере, касается в первую очередь тебя.
- Это я еще и дрессировщица? - заулыбалась Василиса.
- В какой-то мере. Дисциплинарные моменты лучше довести до автоматизма, потом с ними будет значительно меньше проблем. Но не надо забывать, что ты работаешь с людьми, пусть не совсем взрослыми. У каждого из них свой характер, свое представление об отдыхе, о жизни. Все эти нюансы обязательно нужно учитывать.
На следующее утро на педсовете Семён объявил Веселые старты. Тимка подробно рассказали об их организации, и о подготовке, и о том, что нужно придумать усилиями двух отрядов название команды, девиз, как-то обозначить форму.
Василиса с удовольствием втянулась в работу, только иногда заигрывалась сама, и Серёжа делал ей замечание — громко называл ее по имени, а когда она оборачивалась к нему — качал головой, это был знак, что она что-то делает не так.
Во время тихого часа снова все вожатые собрались у директора в кабинете. Обсуждали работу друг друга, у кого что получается, что не получается, искали причины и думали, как исправить. Семён составил план работы на всю смену, зачитал, какие будут мероприятия, и кто что хочет провести, но пока все молчали.
- Что, желающих уже нет? - он улыбнулся, - завтра объявим конкурс поделок из природных материалов. Утром можно будет сходить в лес за шишками, ветками и прочим. Можете провести свои отрядные мероприятия, если есть заготовки. Вечером первая игра КВН 5 и 6 отряды. Задания стандартные: название команды и его обоснование, и домашнее задание. Тема — олимпиада 80. Остальное во время игры.
- Судьи клятву давать будут?
- Обязательно!
Все засмеялись, вспоминая, как это было в прошлый раз.
Василиса никак не могла привыкнуть, что любое мероприятие в лагере готовилось всего за несколько часов, а не как в школе. Там подготовка того же КВНа могла длиться несколько недель, сутки репетиций, а результат был нисколько не смешнее, чем в лагере, где и подготовка, и сама игра проходили в один день, и то, кроме КВНа было еще купание, какая-нибудь спортивная игра или лекция, ведь детей, которые не вошли в команду тоже надо было чем-то занять.
На четвертый день, когда все: и дети, и вожатые, уже привыкли к режиму, к жизни в лагере, Таня в конце утреннего педсовета спросила:
- Евгений Александрович, можно вожатые в тихий час купаться будут?
Тот засмеялся:
- Что, товарищи воспитатели, отпустим вожатых купаться в тихий час?
Женщины тоже заулыбались, махнули руками.
- Пусть идут.
- Александр Борисович, а ты как?
- У меня к ним вопросов пока нет, если не случится чего-нибудь внештатного — то днем они могут быть свободны.
- Ура! - закричали ребята.
Купаться с детьми было нельзя, нужно было следить за отрядом, мало ли что может случиться с ребенком в воде, поэтому возможности искупаться все обрадовались, днем было очень жарко.
- Ребята, только осторожно, дно сначала проверьте и пляж, туда местные иногда ходят, вдруг разбили чего.
И вот, уложив детей на тихий час, они пошли на Вожатский пляж, за лагерь. Проходя по коридору штабного корпуса, громко позвали Ильиных и Семёна с Оленкой. Вышли на хоз. двор, дальше в калитку и повернули по дороге к реке. Василиса здесь еще ни разу не была.
Вожатский пляж был совсем рядом. Широкая песчаная полоса. С верху шла проселочная дорога, по бокам росли огромные кусты ракитника.
- Давайте сначала проверим, нет ли сюрпризов, - предложил Антон.
Они сложили одежду кучками и прошлись по пляжу. Нашли одну ржавую банку и закинули ее подальше в кусты. Девчонки расстелили покрывала и блаженно растянулись на них, подставляя солнцу свои нежные белые спины.
Мальчишки сразу полезли в воду, проверять дно, пока вода не взбаламучена и что-то видно. Вскоре они вышли, вода была еще прохладной.
- Слушайте, а где Семён, Ильины, Оленка? Они ведь с нами шли? - спросила Таня.
- Они на Мыс пошли.
- Что, им наше общество не нравится? Они начальство! - съязвил Веня.
- Дело не в этом. Семён стесняется девчонок.
- Ну что мы мальчишек в плавках не видели? - возразила Тоня.
- Его — не видели! - грустно сказал Серёжа, вспоминая, как два года назад они сами глазели, когда он раздевался в спальне.
Повисла не ловкая тишина. Все сразу вспомнили о физической особенности Семёна. За последние месяцы он был на ровне со всеми, даже в походе, не хромал, никак не напоминал о своей проблеме и многие ребята просто забыли о ней.
- Я сейчас к ним сплаваю, посмотрю, как там у них, - Антон зашел в воду и поплыл в сторону лагеря, огибая разросшийся куст.
Ребята загорали, когда Антон вышел из воды на их маленький, затерявшийся в зарослях ракитника пляж.
- Отшельники, как вы здесь устроились? - начал он, шутя и остановился, увидев огромный уродливый шрам на ноге Семёна. Придя в себя, он продолжил, - Семён, я хотел спросить, - он подошел и подсел с ним рядом, - там у тебя о проведении смотра строя и песни еще никто не спрашивал? Я хочу попробовать.
- Пожалуйста, приходи после полдника, поговорим.
- Хорошо, приду, - Антон встал и стараясь больше не смотреть на изуродованное тело Семёна, пошел обратно в воду.
Ребята недоуменно молчали.
- Что это было? - наконец спросила Оленка.
- Это была разведка боем, - улыбнулся Семён, - ребята наверняка стали возмущаться, почему мы от них отдельно ушли.
Антон вышел из воды на Вожатском пляже задумчивый. Подошел к ребятам.
- И чем таким они там занимаются? - нетерпеливо спросила Таня.
- Ничем. Загорают, разговаривают.
- И здесь могли бы позагорать, - фыркнула она, - чего Семён тихорится?
- Да не тихорится он, - взорвался Антон, в его словах слышалась боль и отчаяние, - не тихорится! Он вас, дурочки, жалеет, потому что зрелище его ноги — удовольствие еще то. Не хочет он, чтобы его шрам уродливый на всю ногу вам по ночам снился! - Антон не много помолчал, - как ты себе представляешь, как он в воду заходит?
Таня молчала, опустив голову, а Антон продолжал:
- Сам — не может, протез ему мочить нельзя, он его снял, даже на четвереньках не может, на колено ему вставать тоже нельзя, только с ребятами под руки. Я бы тоже не хотел, чтобы в этот момент на меня 16 человек пялилось. Так что успокойтесь и не выдумывайте ничего.
Девочки замолчали, возразить было нечего. Они пошли купаться.
Василиса плавать умела, но не очень хорошо, поэтому в не знакомом месте с опаской ходила вдоль берега по пояс в воде, когда ее позвала Тоня.
- Василиса, помоги мне!
- Что случилось?
Тоня стояла у кустов, и Василиса подошла к ней.
- У меня застежка у купальника расстегнулась, помоги, а то из воды выйти не могу при мальчишках.
Василиса посмотрела на застежку. Матерчатая лямка купальника вылезла из железного крючка, и чтобы вернуть ее на место, купальник с груди нужно было совсем снять.
- Пойдем в кусты, там сделаем.
Они забрались в середину ракитника. Василиса долго возилась с непослушными лямками и когда уже почти все получилось, они услышали голоса, совсем рядом, за кустом.
Тоня чуть раздвинула ветки, и они увидели Тимку. Он стоял. Перед ним, на таком же покрывале, как у них, сидел Семён.
- Купаться идешь? - спросил его Тимка.
- Иду! - закивал Семён.
Тимка протянул ему руку. Семён рывком встал. Он стоял на одной ноге. Вторая висела беспомощно и обреченно. Она не доставала до земли сантиметров 30 и кончалась на уровне самой широкой части икры, а на боку по всей этой ноге шел огромный рваный шрам.
Семён обнял Тимку за шею и запрыгал к воде. Следом за ними шли Оленка и Артур. Они обыденно разговаривали, никак не обращая внимания на то, что Семёну приходится прыгать. Это было для них привычным.
Они зашли в воду. Последние несколько шагов Оленка пробежала и с разбега, крикнув:
- Догоняйте! - бросилась в плавь.
Семён тоже отцепился от Тимки и нырнул. Следом — Ильины. Они вынырнули почти на середине реки, но Оленка уже ушла в сторону, и они бросились ее догонять.
Девочки стояли в кустах оцепенев.
- Как же он в поход? - тихо прошептала Тоня.
- А вальс? - добавила Василиса.
Теперь, увидев своими глазами его изуродованное тело, Василиса недоумевала:
- Как это вообще все возможно? Наверное, ему безумно больно опираться на эту обрезанную ногу, - думала она, - а он ходит, даже в поход.
Наконец она заправила непослушную лямку в крючок, и они смогли выйти на берег.
Вечером, когда Василиса легла спать и закрыла глаза — перед ней снова была эта картина, как Семён встает и прыгает к воде и ей стало его так жалко, что глаза стали мокрыми от слез.
- А Оленка? - думала она, - она так спокойно к этому относится, я бы на ее месте ему все приносила, а она никогда ему ничего не подает, он все делает сам, и за что он ее любит? - Василиса вспомнила, как зимой Катя рассказала ей, что Оленка выхаживала Семёна после травмы, - она считает, что ему уже не надо помогать? Но ноги у него по-прежнему нет, это на всегда! Или она уже привыкла? Разве к этому можно привыкнуть? Или не привыкла…
Потом, позднее, ребята стали купаться вместе. Семён с Оленкой и Ильины приплывали к Вожатскому пляжу и играли в мяч. Семён здорово плавал. Он и Ильины всегда играли ближе к середине реки, где течение было ощутимое, а девочек ставили у берега, особенно не плавающих. Наигравшись, они уплывали обратно к себе на Мыс.
После полдника Антон зашел в штаб. Семён сидел на своем месте. На огромном листе ватмана, расчерченном на дни, он писал план обще лагерных мероприятий.
- Идеи есть по поводу смотра строя и песни? - спросил он, - или традиционно проведем?
Антон хорошо его знал, и по лукавым огонькам в глазах сразу понял, что у самого Семёна идея есть.
- А у тебя есть? - так же хитро спросил он.
- У меня еще с весны идея есть. Хочешь — используй! Идея такая — провести не просто смотр, а парад Победы. По жребию раздать отрядам рода войск, которые они должны представлять на параде. И главное — сам строй, чтобы ребята шаг печатали, чтобы чувствовали себя как на настоящем параде, ну и соответственно музыка, форма и прочие атрибуты.
- Заманчиво! - согласился Антон, - только музыка должна быть тоже по родам войск, и петь как?
- Можно не петь, фонограмму включить. Ты сначала сходи к Феде, узнай, что там у нас есть в записях и вообще, продумай, и к Александру Борисовичу. Даст добро, тогда действовать можно. Но учти, если мы с тобой меняемся местами, я тебе помочь не смогу, мне надо будет твоим отрядом заниматься.
- Я понял. Я после ужина пойду, или ты на танцы сегодня?
- Нет, я здесь буду, или у себя в комнате, приходи, поговорим.
Александр Борисович идею одобрил и вечером они втроем все обсудили, осталось только определиться с музыкой. Решили, что петь самим не обязательно, главное красиво пройти, как на параде, ведь год юбилейный, 35 лет Победе в Великой Отечественной войне.
На следующий день с утра засели у Федора с фонограммами. Нашли. В результате на параде должны были пройти пехотинцы, летчики, ракетчики или войска ПВО, танкисты, артиллеристы, моряки, десантники и пограничники.
Накануне Парада вожатые прямо на линейке тянули жребий — кому что достанется. От первого отряда тянула Таня. Им достались ракетчики. Задача была не простая. Формой не выделиться, как морякам или пограничникам, завернувшимся в пучки травы для маскировки. Семён предложил просто нарисовать нагрудный значок «Войска ПВО страны» в виде транспаранта на Первомай, чтобы обозначить род войск, а на краю поля поставить макет вращающейся антенны. Ребятам идея с макетом понравилась. Делать ее решили из веток, довольно большую, 3м в диаметре. Из далека — смотрелась как настоящая, еще и поворачивалась. Макетом занимались те, кто не маршировал, потому что колонны ограничили 20-ю участниками, 5 рядов по 4 человека, чтобы у всех отрядов было одинаково и отсеять тех, у кого с маршем не очень получается — на параде идут лучшие. Музыкальным сопровождением была песня из кинофильма «Ключи от неба». Таня решила заняться формой и транспарантом, а марш и макет предоставила Семёну.
- У тебя лучше получится с мальчишками общаться, - сразу сказала она.
Семён понял — Таня боялась проиграть, а так — будет на кого свалить неудачу. Он быстро нашел с ребятами общий язык. Они и сами понимали, что все будет зависеть от того, как они пройдут, поэтому тренировались серьезно, старательно выполняя все команды Семёна. Многие его знали и раньше и им было интересно и приятно работать с ним.
Второй отряд был пехотой. В форму они добавили скатки из простыней, а гимнастерки нашли на складе, не много, только на 8 человек. Остальные шли в тех же простынях, как в плащ-палатках.
Потом, когда обсуждали этот парад, Александр Борисович хвалил ребят за находчивость.
- Но вид у солдат, завернутых в простыни, был не парадный, - сказал он.
Первый отряд заслуженно занял первое место. И не только потому, что прошли четко, печатая шаг, но и потому, что выглядели красиво, обозначили свой род войск, а движущийся макет антенны, пусть и из веток, поразил всех.
- За ракетные войска я спокоен! - шутил Евгений Александрович, вручая приз командиру отряда, - чья идея была с антенной? - тихо спросил он.
Командир смутился:
- Семён предложил.
Таня, глядя на Антона, решила провести День сказок. Семёну опять пришлось работать с первым отрядом. Ребята сначала хотели повторить их сказку «Как Иван царевич песню искал», там, где «Голос, выходи!», но Семён сразу сказал, что второй раз так смешно уже не получится, эту шутку все знают и им нужно придумать что-нибудь свое.
Уже через неделю работы Василиса поняла, что она ни за что бы не справилась с тем объемом работы, который выполнял Семён. Она видела, с каким трудом дается подготовка и проведение мероприятий Антону и Тане, а ведь Семён готовил и проводил такие мероприятия почти каждый день. Но все-же ей очень хотелось попробовать себя в роли организатора. Она решилась и предложила провести Конкурс болельщиков Олимпиады, на примере которого Семён рассказывал ребятам перед сменой, как нужно готовить мероприятия. Семён согласился, объяснил, как он видит этот конкурс.
Василисе казалось, что она продумала все — рассказала, провела жеребьевку, распределила места для репетиции, правда не удачно — многим назначила Зеленую эстраду, а там нет пианино. Музыкальный номер полноценно репетировать было нельзя. Пока решали эту проблему, подошли дети из 8 отряда — нужны бумага и краски.
- Там, в тумбочке, в штабе, - сказала она и стала заниматься своими делами дальше.
Дети забрали из тумбочки все, что было, весь запас канцтоваров, закупленный на все лето, на три смены. Когда хватились — конечно стали собирать обратно, но альбомы были почерканы, карандаши сломаны, а фломастеры исписаны. Попало за это Василисе по полной, но и Семён себя винил: не напомнил ей еще раз, что количество канцтоваров тоже нужно выдавать с умом, по потребностям, а не просто так. Были и другие накладки во время проведения конкурса. Оценили старания Василисы только на троечку.
После этого провала долго никто из ребят не решался на проведение обще лагерных мероприятий. Только в конце смены Тоня решилась провести бал-маскарад. Ей долго объясняли, что это мероприятие традиционное для лагеря, поэтому проводится всегда по одной схеме и нарушать эту традицию не надо.
Семён работал вместо нее в 8 отряде. Сразу возникла идея массового номера — Белоснежка и 7 гномов. Белоснежкой была вторая вожатая Катя. Оленка ставила им танец. Она быстро выбрала 7 ребятишек, которые занимались у нее в Школе танцев и стала с ними репетировать.
Был в отряде один мальчик — Митя — который всегда всем мешал, везде лез, но его никуда не брали. Вот и сейчас, он мешал репетиции. Семён понаблюдал за ним, потом взял за руку и вывел на улицу.
- Митя, ты хочешь участвовать и маскараде?
- Да, а меня не взяли.
- Ты неправильно себя ведешь. Не нужно мешать другим, нужно сделать что-то самому. Придумать себе костюм и сделать его.
- Я не умею.
- Можно попросить, чтобы тебе помогли.
- А ты поможешь? - на Семёна смотрели такие же как у него самого лукавые карие глаза.
- Помогу! - рассмеялся он, - только знаешь, чтобы тебя не узнали — костюм не главное.
- А что главное?
- Главное поменять свое поведение. Вот ты всегда везде лезешь, всем мешаешь, а если будешь сидеть тихо, на все только смотреть, вежливо спрашивать разрешение что-то взять, то тебя и без костюма не узнают и будут спрашивать, что с тобой случилось.
- Значит надо закрыть мне лицо, чтобы совсем никто не узнал.
- Как? - Семён смотрел на него улыбаясь.
- Ну, - Митя поднял глаза к небу, - например сделать такой большой шар вокруг головы, как у космонавта.
- Там лицо видно, у скафандра стекло вставлено в том месте, где лицо космонавта.
- Что же тогда?
Семён тоже задумался.
- Знаешь сказку про Чиполино? - спросил он.
- Мультик смотрел.
- Хочешь быть таким же мальчиком-луковкой? На голову сделаем из бумаги такой шар, как луковку. Для глаз носа и рта прорежем дырочки, а если еще и вести себя будешь правильно — точно никто не узнает.
- Хочу! - согласился Митя.
- Тогда пойдем в библиотеку, пока сказку прочитаешь, а потом Оленка освободится — она тебе танец придумает, а я помогу луковку на голову сделать.
Они зашли в библиотеку.
- Здравствуйте, Виктория Аристарховна. У вас есть сказка про Чиполлино?
- Да.
- Можно, Митя почитает ее прямо здесь?
Пожилая библиотекарша достала с полки книгу, и Митя начал читать.
Семён вернулся в отряд, они спокойно отрепетировали номера.
- Куда ты Митю дел? - удивилась Катя.
- В библиотеку отвел, сказки читает.
- Уф, - успокоилась она, - как же он мне надоел, везде лезет.
- Привлекать к делам не пробовала?
- Конечно пробовала, только без толку. Делать ничего не умеет, только портит все.
После репетиции 7-и гномов Оленка пошла в библиотеку и прямо там показала Мите небольшой танец.
Во время тихого часа Семён сделал из проволоки каркас луковки, обклеил его сначала калькой, а потом листами из альбома, разорванными на мелкие кусочки. Когда Митя встал — его посадили раскрашивать луковку, а потом он сам приклеил к вершинке несколько зеленых трубочек из свернутой цветной бумаги, это ему Виктория Аристарховна подсказала.
На складе Оленка нашла для него подходящие старые штанишки на одной лямке, рубашку в клеточку и растоптанные сандалии. К штанишкам и рубашке пришила большие разноцветные заплатки.
Луковка получилась большой. Дырки для глаз прорезали прямо на нем, но видно в них все равно было плохо, поэтому Семён привел его в зал за руку.
- Помни, главное — это другой характер, не твой.
Митя кивнул.
Он станцевал свой танец и тихонько сел на скамейку, ни с кем не разговаривая и никому не мешая. Ему понравилось так сидеть и наблюдать. Он чувствовал себя защищенным, его никто не видит, видят Чиполлино, а он — Митя, видит всех.
Когда все маски попросили выйти в круг, он вышел тихонько, боясь упасть, ноги ему не было видно, он мог смотреть только вперед. Его никто не узнал — ни дети, ни воспитатели, ни вожатые.
- Что же это претендент на победу — улыбался Евгений Александрович. Он видел, как Чиполлино в начале вечера привел Семён, значит без него здесь не обошлось.
Жюри обошли все другие маски, они узнали всех и вернулись к Чиполлино.
- Что нам с тобой делать? - спросил он, - давай еще раз спросим: кто эта маска?
Ребята начали называть почему-то девочек, или ребят из других отрядов. Митя радостно качал головой:
- Нет!
Наконец, Евгений Александрович сдался:
- Чиполлино, тебя никто не узнал, ты наш сегодняшний победитель! Снимай свою луковку, ребята хотят видеть твое лицо!
Митя осторожно стащил свою большую «голову», чтобы не застряли уши в проволочном каркасе, и все ахнули — самый большой хулиган 8 отряда вел себя в маске как самый скромный мальчик, даже как робкая девочка, не даром называли имена девочек, когда отгадывали кто он. Митя тут же изменился, стал сам собой, запрыгал, замахал руками.
- Ну, удивил! - только и мог сказать Евгений Александрович, поглядывая на Семёна.
- Что ты с ним сделал? - спросил он, отведя Семёна в сторонку.
- Ничего, - улыбался Семён, - просто объяснил, что маска — это еще не все, нужно менять поведение, - Семён помолчал, - я, наверное, в детстве такой же был?
- Не совсем, - ответил Евгений Александрович, у тебя посыл другой был, ты всем помочь рвался.
- С этим тоже можно поработать. Он из нашей школы?
- К сожалению нет, недолюбленный ребенок, всегда хочет привлечь к себе внимание, надо будет с родителями поговорить, а то упустят мальчишку.
К Фестивалю Семён начал готовиться заранее. Разучивал с ребятами новые песни, и старые учили на два голоса, так было интереснее самим и перед детьми можно было показать себя. Они с Оленкой готовили «Бричмулу» Сергея Никитина, Ильиным он дал песню Визбора «Серега Санин», они просили что-то серьезное. Антон и Таня пели Юлия Кима «Фантастика-романтика», а Серёже и Василисе от хотел дать спеть «Мама, я хочу домой».
Все остальные мероприятия в лагере Семён проводил сам, желающих на его место больше не было. Вожатые с удовольствием поиграли в Комический футбол со сборной лагеря, а вместо традиционного КВНа с детьми, решили устроить цирковое представление. В нем участвовали и вожатые, и дети. Делали номера с юмором, даже фокусы, а еще устроили авиасалон. С утра Веня показал, как можно сделать к бумажному самолетику моторчик из катушки и резинки, и ребята стали делать самолетики, а после полдника устроили целое шоу, запуская их на футбольном поле.
После того, как смена кончилась и детей отвезли в город, вожатые собрались на общее собрание. Обсуждали работу каждого — что получилось, что не получилось, сообща ставили оценки.
- А теперь перейдем к другим должностям. Руководитель школы танцев, - торжественно произнес Евгений Александрович.
- Великолепно! - воскликнула Раиса Михайловна. Раньше она не была знакома с Оленкой, - наши дети научились двигаться, под конец смены они могли станцевать любой танец, у них горели глаза, когда они собирались на занятия танцем, даже у мальчиков. Девочка — молодец!
- Я поддержу, - сказала Виктория Аристарховна, - Оленка учила детей не только танцевать, она прививала им культуру танца: как пригласить на танец, как согласиться или как отказать, чтобы не обидеть кавалера, это очень важно. Я бы поставила отлично!
- Согласен! - Евгений Александрович улыбнулся, - теперь физруки.
- Ни одной травмы, ни одного несчастного случая ни на пляже, ни в воде, ни в походе, ни на спортивной площадке или футбольном поле, - резюмировала Нина Сергеевна, - уже только за это можно ставить отлично. Честное слово, я в эту смену чувствовала себя в лагере не нужной.
- Мне тоже понравилось, как ребята работали. Программа по спорту выполнена и перевыполнена, дети окрепли, загорели, сплотились команды.
- Многие подтягиваться научились.
- А у меня две девочки плавать, - стали добавлять воспитатели.
- Что же, молодцы ребята, хорошо поработали, Отлично. И остался старший пионервожатый, - не успел Евгений Александрович это произнести, как раздались аплодисменты.
Без слов и речей. Хлопали воспитатели. Ребята сначала переглядывались, а потом тоже захлопали.
- Ну, ну, - Евгений Александрович поднял руки, - я понял вашу позицию, но кое-что нужно все-таки обсудить.
Все успокоились.
- Помнится перед поездкой сюда некоторые были недовольны, что это место занял Семён, они сами претендовали на него. Что теперь скажите? Вы попробовали нести эту ношу, - Евгений Александрович посмотрел на Таню.
- Я бы так не смогла, в таком темпе, столько мероприятий, у меня бы головы не хватило все это придумывать, продумывать, до каждой мелочи доходить.
- Действительно, надо отдать должное Семёну, все мероприятия были организованы отменно, никаких сбоев, срывов, все всегда продумано, молодец, - хвалили его воспитатели.
- Василиса, ты что скажешь?
- Если честно, я тогда просто не представляла, в чем заключается работа старшего пионервожатого.
- Теперь представляешь?
- Теперь представляю.
- Темп у смены был колоссальный, - встала Раиса Михайловна, - Я сама иногда работаю старшим пионервожатым в другом лагере, у меня получается за всю смену провести 4-5, иногда 6 общелагерных мероприятия за смену, а здесь — больше десятка.
- 14, - быстро посмотрел Александр Борисович в план работы.
- 14 обще лагерных мероприятия за 24 дня, и все подготовленные, продуманные. Я понимаю, что есть традиционные мероприятия, которые не надо придумывать, но их все равно надо готовить, и даже если часть из них проводили другие вожатые, так или иначе Семён участвовал в их подготовке.
- Да, ребята, как вы оцениваете работу Семёна в отрядах, вожатым, когда он вас заменял? - снова спросил Евгений Александрович.
- Отлично оцениваем, - ответила снова Раиса Михайловна, - Семён быстро сошелся с детьми, дисциплина у него была железная, но детей она не тяготила.
- Мои дети до конца смены спрашивали, когда Семён снова у них вожатым будет, - сообщила Тоня.
- И смотрите, в каком бы отряде не Семён вожатым, этот отряд побеждал в мероприятии. Вот интересно, почему? - лукаво спросил Серёжа.
Семён растерялся:
- Так получалось.
- Нет, так получиться могло один раз, ну два, а у нас четыре раза.
- Это и есть опыт. Во-первых, Семён знает эти конкурсы, как никто другой — что оценивается, как оценивается. Во-вторых — Семён хороший психолог, он просчитывает реакцию судей на то или иное обстоятельство. И в-третьих — быстро устанавливает с ребятами контакт, как со старшими, так и с малышами и правильно расставляет акценты в своей работе с ними, и в их выступлении, - Евгений Александрович встал и прошелся по кабинету, - смотрите, что главное на параде? Четкий шаг, красивая одинаковая форма, обозначение рода войск было, но оно ушло на второй план, а модель РЛС — это уже изюминка. Или бал-маскарад. В чем его смысл — ребенок должен поменяться, стать неузнаваемым. Одежду сменить легко, а вот поведение — на много сложнее, он с мальчиком в этом направлении и работал, - Евгений Александрович посмотрел на часы, - а теперь идите собирайтесь домой. Вы все молодцы, поработали очень хорошо. Ваша практика закончена. Приглашаю всех на праздничный обед, нашему лагерю в этом году исполняется 15 лет, а после обеда мы покажем вам сюрприз и вечером поедите домой.
Василиса и Серёжа возвращались в корпус. Уезжать из лагеря не хотелось. Она, конечно, соскучилась по дому, по родным, но здесь тоже было здорово. Она вдруг вспомнила слова врача о работе физруков. Сначала она их не совсем поняла, но потом вспомнила, как трепетно Ильины относились к безопасности — и на пляже, и на поле, и на снарядах. Ей даже иногда казалось, что через чур трепетно. Она поделилась своими мыслями с Серёжей.
- Как думаешь, почему? Они так боятся ответственности за травмы?
- Да чего тут думать, - хмыкнул Серёжа, - у них одна травма каждый день перед глазами.
Василиса посмотрела на него удивленно.
- Семён, - пояснил он.
- Но ведь у него не спортивная травма?
- Знаешь, когда травма получена, уже без разницы в спорте или по другой причине. А Семён, - Серёжа помолчал, - они на тренировку торопились, когда к автобусу побежали. Семён был первым. Когда они подбежали — он уже девочку поднял.
- То есть это все у них на глазах произошло?
- Да. Одно мгновение — и три операции, месяцы боли и лечения, и на всю жизнь ограниченные возможности.
- А та девочка? Она жива?
- Да, ее увели сразу, она, наверное, уже и не помнит ничего.
- Серёжа, - Василиса решилась спросить то, чего она до сих пор не понимала, размышляя о Семёне, - скажи, вы Семёну совсем не помогали, там что-то принести, сделать для него? Даже в самом начале? Ведь он не сразу научился ходить.
- Может Артура и Тимку и просил дома, а в школе никого и никогда, и в лагере тоже, даже обижался, если мы пытались ему помогать сами, ему все казалось, что мы его этим унижаем, только в душ его Ильины водили, скользко там было. Я только один раз помню, в лагере, он в изоляторе лежал, ходить совсем не мог, врач не разрешал, Тимка тогда рассказывал, что он попросил ему из штаба книжку записную принести и ручку, планы работы дружины пересматривать надо было.
- В изоляторе? Он так сильно болел?
- У нас день Нептуна был, и черти его и Оленку тогда с обрыва в речку скинули, он колено больное ушиб, поэтому врач его на четыре дня уложил, потом он ходить начал потихоньку на костылях.
- И его в больницу не отправили?
- Врач у нас тогда хороший был в лагере, он сам его лечил.
Праздничный обед прошел без начальства, но Евгений Александрович пригласил на него бывших воспитателей, бывших детей, часто приезжавших в лагерь. Приехали, конечно, не все, кто-то не смог, для кого-то это был пройденный этап, но те, кто собрались в столовой — были рады это сделать, снова окунуться в атмосферу беззаботного детства. Было много воспоминаний, поздравлений и напутствий, чтобы лагерь процветал и для других детей становился таким же родным, нужным и любимым.
А после обеда Евгений Александрович пригласил всех в клуб, в зрительный зал. Продолжить воспоминания. Женя смог сделать слайды из старых фотографий и в зрительном зале их показывали на большом экране, а Евгений Александрович или кто-то другой комментировали каждую фотографию.
Сначала показали фото еще строящихся корпусов, установку флагштока, еще новую Зеленую эстраду и первый футбольный матч на футбольном поле между двумя строителями. Торжественное открытие — на трибуне партийный лидер Треста вручает Евгению Александровичу символический ключ от лагеря и первая старшая пионервожатая Маша Сазонова, тетка Ильиных, сестра матери и первая безответная любовь Александра Борисовича.
Василиса с интересом рассматривала фотографии. Она уже знала этих людей, но тогда они были молодые, красивые.
- Как же, наверное, с ними было интересно! - думала она, - и как жаль, что я не могу соприкоснуться с этим их прошлым, только посмотреть, как в замочную скважину.
- Александр Борисович, а вас на открытии лагеря не было? - спросил кто-то из ребят.
- Нет, я в это время в армии служил, в лагерь я позднее начал ездить, когда вернулся. Вот! - он показал на следующую фотографию.
Там он стоял в пилотке и пионерском галстуке, вожатый, а рядом с ним стоял молодой человек с ребенком на руках.
- Стойте, это же Павел! - вдруг узнала молодого человека Мария Анатольевна, - а на руках у него Семён?
Ребята зашумели.
- А правда похож.
- Так ты в лагере можно сказать с пеленок!
- Сколько тебе здесь? - стали спрашивать они.
- Да! - Александр Борисович улыбнулся, вспоминая тот день, - Я в тот год сапоги резиновые взять забыл, мама попросила Павла в выходной мне их привезти, мы тогда в одном бараке жили, а Семёна он с собой взял, чтобы Наталье Григорьевне не мешал варенья-соленья делать. Ему здесь года три, это первое лето после армии было.
Дальше шли фото первых лагерных смен: Зарницы, походы, концерты и Костры. И вот снова знакомые лица — три измазанные сажей рожицы малышей у костра, среди больших ребят.
- Этих сорванцов не узнаете? - хитро спросил Евгений Александрович.
- Как же их не узнаешь! - засмеялись ребята.
- Это же наша троица — Артур, Тимка и Семён!
На следующей фотографии Семён уже стоит на сцене, рядом с ним мальчик с гитарой, видимо Семён что-то поет.
- Это Сева Крайнов? - спросила Тасергия.
- Да, ты его знаешь? - удивились воспитатели.
- Он мой однокурсник был, распределился куда-то в Сибирь, в небольшой поселок. Писал ребятам, что его там чуть ли не директором школы сразу поставили.
Евгений Александрович улыбался.
- А что, у Севы получится, он парень боевой.
- Семён, а что ты поешь? - стали спрашивать девчонки.
Семён закрыл лицо рукой, смущаясь.
- Про гарцующую попу поет, это Сева его научил, - пояснил Тимка, - он сначала нам предлагал, но бабушка не разрешила, боялась, что это будет нашим планом действий.
Все засмеялись.
- Сколько тебе тут? - тихонько спросила Оленка.
- Шесть лет. Маму тогда в санаторий врачи отправили лечиться, Павел работал, и сессия у него была, а у меня садик на ремонт закрыли, вот Евгений Александрович и взял меня в лагерь, а у Ильиных бабушка воспитателем была, так мы и встретились.
- И чем вы здесь занимались, ведь вы не в отряде были?
- Нет, маленькие еще были. Ребятам старшим мешали, вернее пытались помогать.
На экране появилась новая фотография.
- Это мы стенгазету рисуем! - сразу вспомнил Тимка.
- Там заголовок надо было закрасить, его карандашом старшие ребята нарисовали и играть в футбол ушли, а нам дали краски и раскрасить велели, - вспоминал Артур, - мы эти буквы раскрасили, а ребят все нет. Посмотрели, на бумажке, с которой ребята заголовок писали, еще буквы есть, и мы их тоже перерисовывать стали, сразу красками.
- Мы тогда еще читать не умели, - пояснил Тимка.
- Пришли ребята и схватились за головы, - рассмеялся, вспоминая этот случай, Александр Борисович, - оказалось это была записка старшей вожатой Маши Сазоновой Михаилу Потаповичу, он с ней в сельский магазин за покупками ходил. На этой же бумажке Маша написала название газеты, а наши вездесущие любознашки нарисовали то, что было написано еще в этой записке, причем с ошибками: типа «шило 2 шт., бечевка 1 моток» и тому подобное. Исправлять и переделывать было уже некогда, стенгазету нужно было уже вывешивать. Пришлось их каракули фотографиями заклеивать.
- Так мы еще и обиделись, мы так старались, а наши художества чем-то залепили, - закончил рассказ Тимка под общий хохот.
- Да, после этого случая стали их ребята читать учить, - добавил Евгений Александрович.
Женя продолжал показывать фотографии. Вот снова троица на ветках дуба соорудила какой-то дом не дом, что-то из веток, досок и травы.
- Это логово Соловья-разбойника, - пояснял Тимка, - это мы перед школой в лагере целое лето жили. Наши родители новые квартиры получили, ремонт там делали, а нас с бабушкой в лагерь отправили.
- Я сначала дома остался, все старался Павлу помочь с ремонтом.
- Да уж, помог, - засмеялся Евгений Александрович, - привозит его Павел в лагерь и рассказывает, как он потолок побелил: его самого весь вечер от побелки отмывали, а на полу мела больше, чем на потолке, так и пришлось тоже в лагере оставить, чтобы брату не мешал ремонт делать.
- Сначала в лагере интересно было, весело, а к третьей смене уже все стало повторяться, стало скучно. В игры нас ребята не брали, мы еще маленькие, только смотреть разрешали, и стали мы сами играть в трех Богатырей.
- Мы в то лето Былины русские инсценировали, - пояснил Александр Борисович.
- Мы построили на нижний ветках дуба за футбольным полем логово Соловья-разбойника и ходили брать его штурмом. Сделали себе мечи деревянные, щиты из каких-то железяк и ходили сражаться.
- А разбойником-то кто был?
- В тот год жила при кухне собачка брошенная, скулила по ночам, такие рулады выводила, что прозвали ее Соловейко. Мы ее в это гнездо сажали и шли с ней бороться.
- Вы ее били палками? - испугались девочки.
- Нет, мы ее за все лето раза три всего поймали, в гнездо садим, а она убегает. Приходилось в тюрьму сажать, в ее будку у кухни. Там лаз досочкой закроем, но она быстро освобождаться научилась, мордой ткнет эту досочку и убежит.
На следующей фотографии уже весь класс идет маршем строем по стадиону в красных плащах.
- Ооо! - ребята зашумели, захлопали в ладоши, - это мы помним!
- Марш Тореадора!
- Да, в тот год мы делали марш строя и песни под классическую музыку, и получилось нисколько не хуже.
- И всем отрядам хватило классики? - удивилась Тасергия.
- Да, были Чайковский, марш Оловянных солдатиков, марш Черномора Глинки, марш из оперы Аида, первый отряд даже под Шестоковича шел, помнишь его четвертую симфонию, Ленинградскую? - вспоминал Александр Борисович.
Следующий снимок насмешил всех — Тимка и Артур в длинных русских сарафанах.
- Это мы на КВНе.
- А это через год, на родительском концерте, - Семён комментировал следующую фотографию, пытаемся танцевать вальс, не зря же нас Галина Николаевна целый год на бальные танцы водила.
- Совсем не плохо, - улыбнулась Оленка, - позиция правильная, руки раскрыты.
- Как жаль, что я не ездила в лагерь, - думала грустно Василиса, это было бы, наверное, так весело. Вон у ребят сколько воспоминаний, - она не много с завистью поглядывала на смеющихся ребят.
- Семён, ты когда свой первый костер развел? - спросил Евгений Александрович.
Семён не много подумал:
- Когда гнездо Соловья-разбойника решили подогреть, холодно было, думали, что Соловейко наш замерзнет.
- Представляете! - воскликнул Евгений Александрович, - в кустах он костер развел, под веткой дуба до которой меньше метра высота, хорошо Михаил Потапович запах дыма быстро учуял, пошел посмотреть, что там, затушить успел вовремя, а то бы весь лагерь спалили. И ведь как умудрился костер развести, перед этим всю ночь дождь шел, все мокрое было.
- Да, шустрые вы были! - удивлялась Нина Сергеевна.
- Еще какие шустрые, глаз да глаз за ними нужен был, - с улыбкой вспоминала Мария Анатольевна, - поэтому и старались к делам лагерным пристроить, чтобы заняты полезным делом были и всегда на виду.
Дальше пошли фотографии ребят в более старшем возрасте, лет 10, 11, 12. Вот они на линейке, Артур сдает рапорт, Семён его принимает; вот они рядом, у флагштока; вот — с горном и барабанами, а вот плещутся реке, играют в футбол. На других фотографиях все трое стоят вверх ногами на снарядах: Семён на перекладине, а Тимка и Артур на брусьях.
- Это у них первый показательный номер был синхронное выступление на снарядах.
- Так вот откуда показательный номер на Родительском дне в школе появился, - подумала Василиса.
Волейбол, Семён ставит блок у сетки в прыжке, футбол, он бьет по воротам, репетиция танца, их знаменитый не удавшийся рок-н-ролл, три мушкетера на Карнавале, а вот они втроем сидят усталые на траве, рядом стоят рюкзаки, наверное, из похода вернулись.
Конечно, на фотографиях были не только Семён и Ильины, были и другие ребята, по почему-то Василисе запомнились только они, вернее он — Семён. Оказывается, он не всегда был больным и хромым. Ах! Увидеть бы его тогда!
Дальше Семён на фото изменился. Он везде сидел — в клубе у микрофона на первом ряду в зрительном зале, на сцене Зеленой эстрады за столом с гитарой.
- Это наш первый Фестиваль! - захлопали ребята.
Рядом с ним появилась Оленка. Вот они на скамейке отшельников, на скамейке, возле изолятора, а вот красивый снимок, Семён держит в руках лук и целится, а следующая фотография показывает результат этого выстрела: одна стрела попала точно в «десятку», а вторя — расщепила первую пополам.
- Семён, а где ты так стрелять из лука научился? - спросили ребята.
- В санатории. Там на территории тир был. Я когда ходить учился, круг по территории обходил мне выстрел разрешали сделать, стимул был ходить больше, - улыбался Семён.
А вот Оленка в фартуке.
- Что это на тебе? - спросила Василиса.
- Фартук из бересты, - ответила за нее Таня, - конкурс у нас такой был, надо было из ничего сделать полезную вещь. Принесли кусочки бересты, мочало и шило и времени дали 15 минут, вот ты бы что сделала? - спросила она Василису.
Та задумалась:
- Ну, коробок какой-нибудь, туесок.
- Вот и я коробочку сделала, а Оленка — фартук сшила и стала Дамой сердца всего лагеря.
Дальше пошли фотографии, которые почти никто из ребят не узнал.
- Что это?
- Когда?
- Это в прошлом году было.
На фотографии Оленка в центре футбольного поля, а вокруг нее в три кольца стоят ребята и танцуют.
- Это на первое занятие Школы танцев столько детей пришло, - пояснила Оленка.
- А это педсовет? - снова спросили ребята.
На фотографии Семён стоял посереди кабинета директора с блокнотом и карандашом.
- Да, Семён объясняет, как будет проходить Рыцарский турнир на педсовете.
На следующих снимках Ильины на вышке спасателей, на утренней зарядке, показывают детям упражнения, а вот Оленка у брусьев тянется, как у балетного станка, и Семён на своем месте, в штабе, за столом.
День подходил к концу. Ребята собирались уезжать в город, их практика закончилась.
- Семён, зайди ко мне перед отъездом, поговорить нужно, - предупредил Евгений Александрович.
Когда Семён зашел в кабинет, он посадил его на диван.
- У тебя какие планы на оставшееся лето?
- Через две недели у мамы отпуск начнется, в деревню поедем, а Павел к Полине, в Евпаторию уехал.
- Что, тебя не взял?
- Им не до меня, да и смену хотелось закончить в лагере, иначе бы всех подвел.
- Я встречался в городе с Вениамином Олеговичем, когда на выпускной ездил, дела надо было с ним обсудить, знаешь, что он мне предложил? Отправить тебя в Кировец. Там языковая смена скоро начнется, специальный отряд для старшеклассников для углубленного изучения английского языка, еще они там проходят усиленную физическую подготовку, методика такая, и восточные единоборства. Английский язык будет вести преподаватель курсов КГБ, а восточные единоборства — преподаватель пединститута, настоящий китаец.
- Но я… - пытался возразить Семён, услышав про усиленную физ. подготовку.
- Послушай меня, - Евгений Александрович жестом заставил его замолчать, - ты хочешь туда поехать? Сам хочешь?
- Да, было бы интересно.
- Тогда завтра, в 9 часов утра ты должен быть у Вениамина Олеговича в кабинете, он отведет тебя к этому китайцу и тот сам будет решать возьмет тебя или нет. Вениамин Олегович ему все про тебя рассказал. Он сказал, что хочет на тебя посмотреть. Он очень хороший специалист, потому что занимается и с сотрудниками КГБ, а они плохих не держат, сам понимаешь. Если ты ему понравишься, то послезавтра поедешь в Кировец. Там поаккуратней, особо старайся не выделяться, не надо быть лидером всегда и везде, ты едешь туда только заниматься языком и борьбой. Ну, и к лагерным делам приглядывайся, может для нас что-то интересное присмотришь.
Семён помолчал, обдумывая сказанное. Предложение было очень заманчивым.
- Я понял, но, наверное, там за путевку платить надо, справку надо будет.
- Справку Алексей тебе напишет, а про путевку не переживай, я с Вениамином Олеговичем сам договорюсь и Павлу скажу. Твое дело — учеба. Переключишься на другой вид деятельности, познакомишься с новыми ребятами, как я понял в отряде одни мальчики будут.
- Гитару брать?
- Возьми, гитара никогда не помешает, и ситуацию сгладит и подумать время даст. Если завтра все получится — позвони мне.
- Да, конечно, спасибо, Евгений Александрович!
На следующий день ровно в 9 утра Семён постучал в дверь кабинета ректора педагогического института. Он был здесь зимой, когда возвращал библиотечные книги. Они тогда с Вениамином Олеговичем познакомились по ближе и много говорили о том, чем Семён занимается, какие у него планы.
- Можно? - спросил он, открывая дверь, - здравствуйте.
- А, Семён, заходи, - Вениамин Олегович отложил свои бумаги, посмотрел на часы, - ты точен. Как смена прошла? Евгений Александрович так вас расхваливал.
- Интересная смена получилась, - улыбнулся Семён.
- Дневник вел?
- Дневник Председатель совета дружины вел, а мы вели отчеты о педагогической практике по каждому мероприятию.
Ректор засмеялся.
- Как у вас все серьезно, как в институте. Ну, пойдем к нашему китайцу. Зовут его Вейюан Фенгдж, но по-русски он просит называть его Иван Федорович.
Они долго шли по длинным коридорам института. Семёну все было интересно. Вениамин Олегович сразу заметил, как Семён смотрел по сторонам:
- Что, интересно? Приходи учиться. Знаешь, у тебя получится. У нас такие разработки мероприятий, какие ты в лагере делал, не каждый выпускник сделать может. Ты здесь на своем месте будешь.
Они вышли во двор и зашли в другой корпус, подошли к двери в конце коридора, рядом с входом в спортивный зал. Ректор постучал:
- Иван Федорович, это мы с мальчиком. Я вам позавчера о нем рассказывал.
За столом в маленькой комнатке сидел невысокий человек средних лет, загорелый, мускулистый, с узкими глазами и широкими скулами.
- Проходи, - обратился он к Семёну, - познакомимся.
Говорил он без акцентов, на чистом русском языке.
- Потом зайдешь ко мне, - шепнул Вениамин Олегович и вышел.
Семён подошел к столу. Китаец долго смотрел на него, словно изучал. Семёну показался он каким-то знакомым. Китаец ему улыбнулся, и Семён улыбнулся в ответ.
- Ну, здравствуй, - он встал из-за стола, - меня будешь звать пока Иван Федорович, а я тебя буду звать Пинг, что значит устойчивый. Это будет первое, чему ты должен научиться, быть устойчивым в любых условиях. Заниматься будем много, надо выдержать, - от подошел к Семёну совсем близко.
Присел, проводя руками вдоль правой ноги, как Оленка.
- Шрам болит? - вдруг спросил он.
- Нет, - быстро ответил Семён, испугавшись, что китаец передумает его брать заниматься в лагерь.
- А колено? Ты меня не бойся, - неожиданно сказал китаец, видимо почувствовав его напряженность, - заниматься я с тобой буду в любом случае, мне нужно понять, что ты можешь.
- Нет, не болит, - уже спокойнее ответил Семён.
- Это хорошо. Врач будет справку писать, пусть опишет все: и про связки, и про шрам на ноге, и про это, - Иван Федорович взял его за левую руку, где на предплечье виднелся зашитый белый шрам — печать от бандитского ножа. Это надо для второго преподавателя, он должен знать. Форму спортивную возьми побольше, чтобы менять можно было. Там можно постирать, но за час, два, во время перерыва высохнуть не успеет, потеть будешь много, - китаец вроде бы говорил на русском, но не всегда строил правильные фразы, привычные для уха русского человека, получалось не очень понятно, - а теперь иди, собирайся.
Семён вышел от китайца со смешанным чувством чего-то знакомого и чего-то нового одновременно, новой авантюры. В Кировец ему захотелось еще больше.
На следующий день в 8-30 утра он с чемоданом уже садился в автобус возле Дома культуры завода имени Кирова. Его привел туда Алексей Николаевич. С мамой он попрощался дома. Врач переживал за него, лагерь был не знакомый.
- Алексей Николаевич, все хорошо будет, это не в Крым лететь, это же рядом, - шутил Семён.
После встречи с китайцем он был уверен, что новое место, куда он едет, будет дружелюбным, ведь один знакомый у него там уже был.
Они подошли к столу регистрации, Семён назвал свою фамилию, его нашли в списках, отметили и послали садиться в автобус. На отряды здесь не делили.
В лагере всех построили. Вышел мужчина, назвал 14 фамилий. Вышедших вперед мальчиков повели в отдельный корпус.
Корпус был не большой, отапливаемый, на базе лагеря зимой работали различные курсы повышения квалификации. На первом этаже два небольших учебных класса: лингафонный и простой, и комнаты преподавателей. На втором — пять комнат с душем и туалетом каждая, на 3 человека.
Мужчина построил ребят перед корпусом:
- Меня зовут Андрей Васильевич, я ваш воспитатель и преподаватель английского языка, а также тренер по общефизической подготовке. У вас будет еще один преподаватель по восточным единоборствам Иван Федорович, он подойдет позднее. Итак, все вы приехали сюда учиться, подтянуть разговорный английский, это в наших школах традиционно «хромает», так же, как и физ. подготовка. Предупреждаю сразу — будет трудно, но интересно, себя сможете проверить. Недовольных силой держать не станем. Лагерь — дело добровольное. По всем вопросам быта, питания, учебы можете обращаться ко мне. Драк, самодовольства и не выполнения дисциплинарных моментов не потерплю. Либо вы делаете то, что предусмотрено программой и распорядком дня, либо прощайте! Это понятно?
Воспитатель обвел глазами притихших мальчишек. Он говорил уверенно, твердо и ни у кого не закралось и тени сомнения, что он не выполнит своего обещания, если будет нужно.
- Сейчас, - он посмотрел на часы, - 10-45, 15 минут чтобы заселиться. В 11 ровно жду вас в лингафонном кабинете на первом этаже. Называю фамилии и номер комнаты, в которой будите жить, кто и с кем — решаю я сам, - он назвал всех, кроме Семёна и еще одного мальчика в толстых очках.
- Остались Клим Черкасов и Семён Архипов? - он подошел к ним, посмотрел внимательно и продолжил, - ваша комната №5, идите.
Они поднялись в комнату, познакомились. Комната была большая, тоже на троих, но жить похоже, они здесь будут вдвоем. Небольшой балкон выходил на другую сторону, в сосновый бор. С него в стороне было видно стадион.
- Ты как здесь оказался? - спросил Клим.
- Случайно, - ответил осторожно Семён.
- А меня мой куратор направил, сказал, что без английского мне хана, и без физкультуры тоже, совсем скоро как крючок стану, только заниматься мне нельзя, ни бегать, ни прыгать, ни тяжести поднимать, у меня -10 диоптрий глаза.
- Что за куратор? - выдели для себя непонятное слово Семён из быстрой речи Клима.
- Ну, куратор из КГБ, у тебя разве нет? Я думал здесь у всех есть, - Клим сразу замолчал.
- И что он делает?
- Да так, ничего, - за осторожничал Клим.
- А ты что делаешь? - снова спросил Семён.
- Ладно, - согласился Клим, - ты ведь здесь тоже не просто так. Я коды пишу, учусь зашифровывать и расшифровывать, говорят у меня у этому талант, только ты никому, ладно?
- Ладно! - усмехнулся Семён.
- А ты что делаешь?
- Я? - Семён задумался, - я организационные вопросы решаю, говорят тоже талант, - Семён посмотрел на часы, - идем, пора.
Они спустились вниз. Все уже сидели за столами, свободен был только первый стол, перед столом учителя. Семён и Клим сели.
Вошел Андрей Васильевич. Все встали, он жестом показал, что можно сесть и начал бегло говорить на английском. Семён не понял и половины из того, что он говорил, но судя по веселым глазам преподавателя, остальные поняли еще меньше.
- Кто может рассказать в общих чертах, о чем я сейчас говорил? - спросил преподаватель снова на английском, но теперь уже медленно.
Все молчали. Андрей Васильевич начал поднимать мальчишек по очереди. Отвечали плохо, не внятно. Когда очередь дошла до Семёна, он смог более-менее передать основную мысль его рассказа.
- Ну, что-то уже похоже на правду, - сказал преподаватель и посадил его, - вы можете не вставать, - сказал он всем снова на английском, - вы не успеваете понять быструю речь? Вы должны внимательно слушать и хорошо знать слова, - сейчас он говорил медленно и внятно.
Ребята кивали, что сейчас они его понимают.
- Сейчас я вам раздам карточки со словами для запоминания. На одной стороне карточки написаны английские слова и транскрипция, на обратной стороне — перевод. Их всего триста, это самые часто встречающиеся слова английского языка и к концу смены вы должны их знать лучше, чем русские слова. И помните, что наш курс разговорный английский, вы должны научиться не только говорить на английском, но и слушать английскую речь, - это он сказал уже по-русски, раздавая каждому коробочки с карточками английских слов.
- Андрей Васильевич, можно спросить? - поднял руку Семён, - скажите, есть какие-нибудь пособия, чтобы слушать эти слова, учиться воспринимать их на слух?
- Воот! - обрадовался преподаватель, - самый правильный вопрос, за три года наших летних курсов, ты первый, кто сразу об этом спросил. Обычно к пониманию, что невозможно выучить слова, не слыша, как они произносятся, курсанты приходят только через несколько дней. Да, есть такие пособия, называются кассеты, - он подошел к одному из шкафов и открыл его, - здесь пять магнитофонов и пять кассет с теми словами, которые есть у вас на карточках, берите в свои комнаты и учите. Сейчас можете идти, через полчаса обед, потом тренировка. Распорядок дня висит в коридоре, можете поинтересоваться.
После обеда вместо привычного тихого часа было дано полчаса на отдых, а дальше назначена тренировка. Вместо отдыха Андрей Васильевич вызвал Семёна к себе, в класс. Когда Семён зашел, он перечитывал его справку.
- Не понимаю, как тебя с такой справкой вообще в лагерь отпустили, - удивлялся он, - и Иван Федорович тебя взял. Родственники?
- Нет.
- Ладно хоть с английским у тебя более-менее и голова соображает. Тебе что-то в комнате нужно еще, может быть, не знаю, какие-то дополнительные удобства? - он не знал, как себя вести с Семёном.
- Если можно — табуреточку какую-нибудь в душ.
- Я понял, ты моешься сидя?
- Да.
- ОФП заниматься как будешь? Или не будешь совсем?
- Что будет на ОФП? Если я смогу, то заниматься буду.
- На ОФП будет полоса препятствий, бег с нагрузками, отжимания, подтягивания, гири.
- Гири точно нет, бег тоже не смогу, полосу препятствий надо посмотреть, отжимания и подтягивания — запросто.
- Хорошо, попробуем, и еще, если что-то заболит, ну, ты понял, - сразу к врачу, нам проблемы не нужны.
- Да, конечно, я понял.
- Иди переодевайся.
Прежде, чем вести мальчишек на стадион, Андрей Васильевич построил их перед корпусом. Он тоже был в спортивном костюме — в широких шортах и майке с эмблемой Динамо.
- Прежде, чем мы пойдем заниматься ОФП хочу всех предупредить: в нашем отряде есть подростки, которые не могут активно заниматься спортом по медицинским причинам. У Клима Черкасова зрение -10 и угроза отслоения сетчатки, поэтому ему никаких нагрузок, толчков, прыжков и прочего нельзя. У Семёна Архипова была очень тяжелая травма колена, поэтому тяжести, бег ему тоже запрещены. Они будут заниматься спортом по своей программе. Еще больные есть? - все молчали, - тогда нале-во! На стадион бегом марш! - он встал впереди и побежал, - а вы идите за нами, - сказал он, убегая Семёну и Климу.
Стадион был не далеко. Когда ребята подошли к нему, остальные уже пробежали целый круг вокруг футбольного поля. Когда они остановились Андрей Васильевич велел подошедшим встать в шеренгу рядом с другими ребятами. Начали делать разминку.
У Клима не получалось ничего — движения были на столько не координированные, что Семён диву давался:
- Ты что, никогда зарядку не делал? - прошептал он.
- Нет, мне никогда не разрешали из-за глаз.
Семён делал, что мог. Когда Андрей Васильевич положил всех отжиматься, он тоже лег, но при команде встать-лечь-отжаться, конечно, не вставал, не успевал, просто отжимался.
После разминки ребята пробежали еще круг, и преподаватель привел всех к турникам. Он стал вызывать всех по очереди. Подтягивались по-разному: кто-то 5, кто-то 10, кто-то 15 раз. Клима тоже вызвали, но это было бесполезно, он даже просто повисеть на перекладине боялся. Семён был последним. Он попросил подсадить его. Мальчишки хихикнули, но, когда он подтянулся 15, потом 20 раз в их глазах появилось уважение.
Семён не заметил, когда на стадион пришел Иван Федорович. Он сел на трибуну неподалеку и наблюдал, как ребята делают упражнения.
Прежде, чем пройти полосу препятствий, Семён попросил пройти посмотреть ее, преподаватель разрешил. После подтягиваний Семёна он стал относиться к нему немного по-другому.
Семён прошел вдоль полосы препятствий. Почти все было выполнимо, кроме бревна, прыжка через канаву с водой и лазанья через барьер, там нужно было спрыгивать.
- Ну, как? - с интересом спросил Андрей Васильевич, когда он вернулся, - пойдешь?
- Да, попробую, только не на время.
- Хорошо, давай не торопясь.
Семён прошел змейку, прополз под колючей проволокой, канаву и барьер обошел, перепрыгнул через яму на тарзанке, залез в окоп и бросил гранату.
- Не плохо, - скупо похвалил он, - вот уж никогда бы не подумал, - добавил про себя.
После полосы препятствий ребят снова послали бегать вокруг стадиона, а Иван Федорович подошел к Андрею Васильевичу, и они долго обсуждали, как лучше построить занятия. Решили, что Семён с Климом с завтрашнего дня будут заниматься отдельно, чтобы преподаватели могли сосредоточиться на них и не отвлекались во время занятий на других ребят, но в первый день на борьбу пришли все вместе. Иван Федорович объяснял им этическую стороны борьбы, что главное — уважение соперника, признание его силы, это помогает не расслабляться и быть все время в тонусе. Первое занятие было теоретическим.
После ужина Андрей Васильевич повел ребят на костровую поляну. Раздал всем по коробку с одной спичкой и попросил разжечь костер.
Семён насобирал сосновой коры, тонкие рыжие пластины которой были разбросаны по всей поляне, сухую хвою, удалось найти маленький кусочек бересты, наломал тонких сухих веток сосны. Взял валявшийся рядом чурбачек, сел на него у кострища и только потом стал складывать костерок. Андрей Васильевич внимательно наблюдал за поведением ребят. Семёна он отметил сразу. Тот был уверен в том, что делает. Движения его были точны и спланированы.
- Тебе обязательно нужно сесть? - спросил он, подойдя к нему поближе.
- Да, - ответил Семён, - на корточках не могу, на колено встать тоже нельзя.
- Как у тебя все сложно, - вздохнул он, - что за операция такая была?
- Связки и сухожилия в колене удлиняли, импланты вшили.
- Поэтому ничего нельзя, ни тяжести, ни прыжки. А бег?
- Бег, если по ровной поверхности, и то не всегда получается, это уже из-за протеза, - с этими словами Семён чиркнул спичкой, поднес ее к своему костерку и тот вспыхнул веселым огоньком.
Андрей Васильевич посмотрел на часы:
- 3 минуты, не плохо.
Ребята подошли, подбросили еще ветки. Больше развести огонь одной спичкой не получилось ни у кого. Все сели вокруг огня.
- А теперь будем знакомиться по ближе. Расскажите о себе, как зовут, какая школа, класс, чем увлекаетесь, в чем сильны.
Начал Клим.
- Учусь в школе №113, кончил 9 классов, увлекаюсь математическими методами кодировки, пытаюсь доказать теорему века, больше ничем не увлекаюсь, с моим зрением трудно.
Дальше другие ребята рассказывали о себе. Кто-то был спортсменом, играл в большой теннис, кто-то был ботаником, сюда приехал подтянуть английский. Большинство ничем особо не увлекались, так — книги, магнитофон, телевизор.
Когда очередь дошла до Семёна, он рассказал про свой педагогический класс, что они уже сами проводили уроки, работали вожатыми в лагере.
- А общественной работой кто-нибудь из вас занимался в школе? - спросил Андрей Васильевич.
- Да, - двое подняли руки.
Один был членом комитета комсомола школы, второй был комсоргом класса. Семён тоже сначала поднял руку, но потом опустил. От Андрея Васильевича это не ускользнуло.
- Семён, ты тоже общественник?
- Комсорг.
- Школы?
- Да.
- А гитара у тебя для красоты или играешь?
Когда воспитатель объявил, что пойдут на костровую поляну, Семён взял гитару с собой. Пока собирал веточки для костра, повесил ее на сучек. Сейчас Андрей Васильевич встал, снял гитару с сучка и отдал Семёну.
- Ну, давай, что вы там у костра поете?
Семён начал с известной песни, во всяком случае все, кто приезжал к ним в лагерь эту песню знали. «Вечер бродит». Ребята подпевали. Потом спели «за туманом», вернее пел Семён, а ребята подпевали, подпевал и воспитатель, потом ребята сами просили спеть то «Бригантину», то «Ваше благородие». В конце дошли и до «Солнышка лесного» и закончили уже совсем компанейски «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались».
Когда они возвращались в свой корпус ребята попросили у Семёна гитару и пытались что-то на ней сыграть. То, что он мастер — признали все и сразу, но им хотелось и себя показать.
- Только струны не рвите, - улыбался Семён.
Андрей Васильевич снова подошел к нему.
- Нам нужен командир отряда, - задумчиво сказал он, - ты можешь им быть?
- Могу, только нужно-ли? Ведь у вас есть другие на примете, - Семён прекрасно понимал, что все эти ребята оказались здесь не просто так, не случайно, как он, - я мешать не стану, мне самоутверждаться не надо.
- Ты умеешь читать между строк, - улыбнулся воспитатель, - кого бы ты назначил командиром? - вдруг озорно спросил он.
Семён задумался.
- Алеша или Миша, у обоих вроде бы есть опыт, оба обладают лидерскими качествами.
- Вот-вот, оба! А мне один нужен, - вздохнул Андрей Васильевич.
- Ну и договоритесь с ними: один полсмены командир, другой другую половину, или распределить обязанности — один первую половину дня командир, другой вечером, либо один командует по учебе, другой в спорте.
Андрей Васильевич задумался.
- Ты накидал столько вариантов, но здравая мысль есть. Ты читал труды профессора Шмакина?
Семён уже слышал это имя, когда Роман рассказывал им о деятельности вожатых при подготовке к лагерю.
- Нет, но слышал о нем.
- Это профессор Липецкого педагогического института. Он создал концепцию воспитания в «Орленке», слышал о таком?
- Да, Всесоюзный пионерский лагерь, там свои законы, Орлятский круг и прочее.
- Да, и среди этого прочего была теория о сменяемости командира. За смену им успевал побывать каждый. Может и нам попробовать?
- У нас будет много мероприятий? - спросил Семён.
- У нас будут три мероприятия, - рассмеялся Андрей Васильевич, - это английский язык, ОФП и борьба. В обще лагерных мероприятиях мы не участвуем, разве что на танцы вас отпущу за хорошие успехи, если сами пойдете.
- Тогда в чем заключается функция командира?
- В соблюдении дисциплинарных моментов.
Когда, ложась спать Семён снял протез, Клим очень удивился.
- И как же ты все это делал сегодня на стадионе? Ведь тебе нельзя!
- Что нельзя? - не понял Семён.
- Ну, подтягиваться, а вдруг упадешь? И на полосе препятствий тоже.
Семён улыбнулся.
- Падал, снова вставал и дальше шел, а иначе это будет не жизнь, а существование.
Клим замолчал, сосредоточенно обдумывая сказанное Семёном.
- Тебе больно? - вдруг спросил он, - Сейчас нога болит?
- Сейчас нет, это раньше больно было, когда ходить учился, и когда вот эту рану получил, - он показал шрам на ноге, но Клим видел плохо и не понял масштабов этой раны.
Перед сном они включили магнитофон послушать слова, но Клим скоро уснул, а Семён, превозмогая усталость, слова все-таки дослушал, расставляя карточки по порядку, в каком они идут по записи.
На следующий день занятия продолжились. Иван Федорович занимался в основном с Семёном. Климу он показал несколько плавных упражнений и тот делал их сам. Семёну он показывал основные стойки, объяснял, как работают мышцы при движениях, потом тоже показал несколько упражнений, которые нужно было делать утром. На общую гимнастику они с Климом не ходили. После занятия он дал Семёну зеленую атласную ленту и попросил пришить ее на все спортивные трико на уровне, где заканчивается культя:
- Чтобы я не задумывался и учитывал твою особенность, - пояснил он.
На счет того, что Клим будет молчать о его инвалидности, Семён тоже иллюзий не строил.
Гоняли их здорово, и Андрей Васильевич на ОФП и Иван Федорович на занятиях единоборствами, и на занятиях английским языком, которым они занимались в общей сложности три часа в день плюс самоподготовка. На уроках Андрей Васильевич давал теорию, записывали самые распространенные фразы, а потом надо было их заучить. К концу дня все были выжаты, как лимоны, было уже не до шуточек и не до танцев, которые проходили в лагере и куда Андрей Васильевич разрешил сходить ребятам.
В первый день Семён еле дошел до корпуса после ужина, сел на кровать и взял гитару. Надо было учить слова и фразы, но сил ни на что не было, и он решил не много отвлечься. Он играл, даже не пел, но в дверь стали заглядывать ребята.
- Можно послушать? - в комнату зашли сначала двое, потом еще двое, потом трое. Когда Семён кончил играть вальс Свиридова из «Метели», в их комнате собрались уже все. Кто-то сидел на кроватях, кто-то на стульях, последние стояли в раскрытых дверях.
- Семён, спой что-нибудь веселое, а то умереть хочется, - жаловались они.
- Вам повезло, вас так не гоняют, как нас.
Клим любил поговорить, хоть ему не раз за болтовню и попадало, но сейчас он сдержаться не мог. У него целый день прямо «чесался язык», он владел информацией о Семёне и хотел ее красиво преподнести остальным ребятам:
- Это меня не гоняют, а Семёна гоняют еще как, только вы на двух ногах бегаете, а он на одной!
Ребята сразу замолчали, посмотрели на Семёна, а он смешливо и одновременно грустно поглядывал на ребят и тихонько перебирал струны гитары, потом снова на Клима.
- Как на одной? - переспросил Алеша.
- А так, нога у него одна, второй нет, - выпалил довольный Клим.
Все снова повернулись к Семёну, а тот с упреком бросил взгляд на Клима.
- Это правда? - спросил Миша.
Семён кивнул, тихонько подбирая на гитаре какую-то мелодию.
- А Андрей Васильевич сказал у тебя колено больное.
- И колено тоже.
Миша взял его за руку и остановил игру на гитаре.
- Семён, ты парень хороший, и подтягиваешься классно, и на гитаре играешь.
- Скажи, это правда? - снова спросил Алеша.
Семён оторвался от гитары.
- Да, не верите? - Семён обвел ребят взглядом, поднял штанину на правой ноге, и все увидели коричневую выделанную кожу, скрепленную стальными блестящими полоскам, державшими деревянную стопу, - В седьмом классе под автобус попал, стопу спасти не удалось, а колено врач спас, правда лечить потом его долго пришлось, несколько операций было, связки искусственные пришили.
- А как же ты на снарядах?
- Я еще до травмы спортивной гимнастикой занимался, а когда снова ходить начал, решил и снарядами заниматься потихоньку. Друзья помогли.
- Так ты не только подтягиваться можешь?
- Не только.
- Покажешь завтра?
Семён снова кивнул.
- Давайте лучше споем.
- А на гитаре где так играть научился?
- Пока лежал. Учитель у меня был хороший, студент музыкального училища, и много свободного времени было, - и они запели.
На громкие звуки гитары на верх поднялся Андрей Васильевич. В раскрытую дверь он все слышал. Покачал головой, недовольный, что Клим раскрыл все карты, но подумав, согласился, наверное, так будет лучше.
- Молодец, Семён, - отметил он про себя, - не стал делать тайну, зажиматься, но и бравировать своей особенностью тоже не стал, повел себя правильно. И песни, сейчас ребятам самое оно, и отдохнут, и друг с другом поближе станут.
Начались лагерные будни. Утром подъем, разминка на стадионе, завтрак, полтора часа английского, очень интенсивного английского, потом час тренировка: - Семён с Климом у Ивана Федоровича, остальные на полосе препятствий и с гирями. После обеда час на самоподготовку, потом снова сорок минут тренировка — у ребят бассейн, а Клим и Семён снова с Иваном Федоровичем, хоть купаться им можно было обоим, но за остальными ребятами они не успевали, а другого времени отряду не дали, поэтому в бассейн решили не ходить. Потом полдник, английский еще полтора часа, потом снова тренировка, теперь ребята шли на борьбу, а Семён и Клим на ОФП. Эта тренировка была самая длинная, до самого ужина, после ужина опять самоподготовка и свободное время.
На следующий день на турнике, когда Андрей Васильевич дал им десять минут отдохнуть, Семён показал ребятам некоторые упражнения из спортивной гимнастики. Впечатлились не только ребята, но и их преподаватель, многие вещи он сам сделать не мог.
- Здорово у тебя получается! - восхищались мальчишки.
- Давно занимаешься?
- С четвертого класса с перерывом на лечение почти в полтора года.
- Да, - Андрей Васильевич тоже был удивлен, - если бы рассказали — не поверил бы, если бы своими глазами не увидел, - признался он.
Теперь мальчишки к Семёну стали относиться с уважением. Если раньше кое-кто иногда позволял себе отпускать шуточки по поводу его хромоты или медлительности на лестницах, то теперь над этим уже не шутили и относились с пониманием. Его признали негласным лидером. Даже Андрей Васильевич иногда советовался с ним, когда нужно было выделить несколько человек для дежурства по лагерю.
Через два-три дня ребята привыкли к нагрузкам, втянулись и даже стали получать удовольствие, потому что стало получаться и на борьбе, и с английским, но заниматься приходилось много и все очень уставали.
Однажды, во время самоподготовки в лингафонном кабинете вспыхнула розетка на стене, начался пожар. Первым делом Семён вытянул за шнур вилку от прибора, вставленную в эту розетку, пока еще сильно не разгорелось. Ребята подошли по ближе посмотреть, просто стояли и смотрели. Семён сказал всем быстро выйти, но ребята, видимо, пока не понимали всей серьезности ситуации.
- Всем выйти в коридор, - еще раз громко сказал Семён, - Миша, там на электрощите рубильник выключи и принеси огнетушитель.
На этот раз его услышали, потому что проводка быстро разгоралась и от нее повалил густой едкий дым. Пока бегали за огнетушителем, Семён пытался сбить пламя плюшевой толстой шторой, но прижать ее боялся, он не знал отключили ребята питание или нет.
Кто-то из ребят вернулся, пытаясь ему помочь и открыть окно.
- Нет, окно не надо, разгорится еще сильнее, - возразил Семён.
Миша принес огнетушитель, но решительно не знал, что с ним делать.
- Питание отключил? - первым делом спросил Семён.
- Да, обесточили весь корпус.
Семён сорвал пломбу, выдернул предохранитель и перевернул огнетушитель, чтобы потрясти, затем нажал на рычаг и направляя его сопло на огонь:
- Уходите! - крикнул он ребятам, потому что из огнетушителя повалил белый порошок и пошел приторный запах химии.
Когда в коридоре появился Андрей Васильевич, которого позвал кто-то из ребят, Семён устало выходил из класса.
- Пожарных вызвать? - спросил он.
- Нет, я уже все потушил.
Андрей Васильевич зашел в класс. Стена, на которой загорелась розетка, была покрыта серовато-белой пылью, словно здесь взорвался мешок с цементом, в воздухе стоял едкий запах оплавившейся оплетки проводов, но ни огня, ни дыма уже не было. Он открыл окна, отправил ребят заниматься на скамейки за корпус и вызвал руководителей лагеря.
Примерно через полчаса он подошел к Семёну.
- Рассказывай, что произошло.
- Розетка вспыхнула, я велел ребятам выйти. Мишу попросил вырубить питание на щитке и принести огнетушитель, и потушил.
- Шторой тоже ты тушил?
- Пытался, пока Миша за огнетушителем ходил.
- Все правильно, - резюмировал Андрей Васильевич, все правильно сделал, молодец, а как вели себя Алеша и Миша?
- Алеша откровенно испугался, когда повалил дым, а Миша сначала растерялся, не знал, что делать, но, когда я ему сказал — все сделал четко и быстро.
- Хорошо, ты сам как себя чувствуешь? Дымом надышался? Может к врачу?
- Нет, спасибо, пока все нормально.
- Если будешь чувствовать себя плохо, скажи.
- Да, конечно.
Пока ребята были на тренировке, проводку в классе починили, уборщица убрала остатки порошка и вымыла пол, свет им в корпусе включили.
Вечером Андрей Васильевич зашел к Семёну и Климу в комнату. Семён только что вышел из душа, поэтому воспитатель застал его в самый неудобный момент — он прыгал с тростью от дверей душа к своей кровати. Семён смутился, но достойно закончил свой путь, а воспитатель только сейчас смог по достоинству оценить все его успехи на спортплощадке. Особенно его впечатлил огромный, через всю ногу шрам, и хоть в большой медицинской справке было все описано, его нужно было увидеть.
- Как ты себя чувствуешь? - снова спросил Андрей Васильевич, когда Семён сел, - голова не болит, не тошнит?
- Все хорошо.
Воспитатель долго расспрашивал его о травмах, реабилитации, увлечении гитарой, о его общественной работе, как бы прощупывая, на что он еще способен.
В обще лагерной жизни отряд не участвовал. Ребята и лагерь-то видели, только когда ходили в столовую. По вечерам можно было сходить в клуб. Ребята однажды сходили на танцы, но это были просто танцы, а Андрей Васильевич, узнав об этом, вдвое увеличил нагрузку изучаемого материала по английскому, чтобы у ребят даже мысли не было о танцах.
Однажды на вечерней тренировке он подошел к Семёну задумчивый.
- Что-то случилось? - спросил Семён.
- В лагерь начальство приезжает с проверкой. Семён, выручай. От нас номер требуют художественной самодеятельности вечером. Надо, чтобы отряд «засветился» на этом концерте, чтобы комиссия увидела, что мы есть, по документам-то мы проходим. Спой, у тебя хорошо получается.
Семён улыбнулся, он все понял.
- Что спеть? - сразу спросил он.
- Что-нибудь не затасканное, умное, для души. Начальство такое любит.
- Дольский подойдет?
Кто такой Дольский Андрей Васильевич не знал, поэтому на всякий случай спросил:
- Не диссидент?
- Нет, у него две официальных пластинки вышло с песнями.
- Тогда подойдет, ты плохого не споёшь, - засмеялся воспитатель.
Семён тоже улыбнулся.
- Андрей Васильевич, тогда можно идти? По репетировать надо.
- Идите, - воспитатель махнул рукой Климу, который мучился, делая упражнения с мячом на координацию движений, - тренировка закончена.
- Что он нас сегодня так рано отпустил? - спросил удивленно Клим, когда они возвращались в корпус.
- Комиссия в лагерь приезжает, с нас требуют номер художественной самодеятельности.
- И что мы будем делать? - спросил удивленно Клим и напрягся.
- Вы — ничего, а я буду петь.
Клим выдохнул. Художественная самодеятельность ему давалась еще меньше, чем спорт.
После ужина все пошли в клуб. Ребята сели в зале, а Семёна Андрей Васильевич отправил за кулисы. Там со списком в руках бегала низенькая женщина средних лет.
- Ты кто? - спросила она, меряя Семёна острым взглядом и не узнавая.
- Я из 15 отряда.
- А, Андрей Васильевич послал, очень хорошо. Что будешь делать?
- Петь, - Семён показал ей гитару.
- Что петь?
- Александра Дольского, - улыбнулся Семён, ему интересно было смотреть, какое впечатление производит это имя на людей, - самодеятельный автор.
На эту женщину имя автора впечатления не произвело никакого, абсолютно. Она его не знала.
- Надеюсь автор разрешенный? - хмуро спросила она, но потом спохватилась, - впрочем Андрей Васильевич знает сам, - она уткнулась в свою бумажку с программой концерта, - выйдешь после стихов Асадова, там девочки на танец переодеться не успевают.
- Песня три минуты идет, - сказал Семён.
Женщина с интересом посмотрела на него, видимо длительность номеров ее не интересовала:
- Хорошо.
Семён вышел в зал, на последний ряд, к своим, подниматься не стал. Сел во втором ряду с краю, рядом с пожилым мужчиной.
Сначала на сцену вышла начальник лагеря, она рассказала о приехавших шефах лагеря и гостях из Москвы. Представитель шефов тоже сказал несколько подобающих в данной ситуации слов и начался концерт.
Сначала пел хор младших школьников, девочки танцевали русский танец, детский ансамбль пел народные песни в сопровождении нескольких домбристов. Потом перешли к популярным песням из репертуара Большого детского хора. Студия танца Дворца пионеров, которая тоже отдыхала в лагере отдельным отрядом, показала свой танец. После этого на сцену вышла старшеклассница и стала читать Асадова. Семён пошел за кулисы.
Объявили его странно, видимо женщина, которая его записывала не написала ни автора, ни исполнителя. Ведущая из-за кулис в микрофон сказала:
- Выступает 15-й отряд, - и все. Поэтому, когда Семён вышел на сцену один — в зале раздались смешки.
- Я его представитель, - весело, обращаясь к ведущей, ответил Семён, когда встал к микрофону, - я исполню песню самодеятельного автора, - обратился он к залу, - «Звезда на ладони» Александр Дольский
И запел. Тихо и проникновенно. Зал затих.
Песня понравилась. Ему долго хлопали, а когда он хотел уйти, на сцену снова вышла та женщина, которая его записывала и прошептала:
- Спой еще, девочки не успевают переодеться, - а потом сказала громко в микрофон, - мы и не знали, что у Андрея Васильевича в отряде есть такой талант. Как тебя зовут?
- Семён Архипов, - ему снова захлопали.
- Спой нам еще!
Она отошла от микрофона, а Семён, не много смущаясь вернулся к микрофону.
- Александр Дольский — Ленинградский автор, он много пишет песен о своем родном городе. Сейчас я исполню его «Удивительный вальс».
Он снова заиграл и запел. Песня тоже понравилась, ему опять долго хлопали. На этом Семён поклонился и ушел со сцены. На встречу ему бежали девочки в цыганских платьях.
Женщина за кулисами пожала ему руку и благодарила за песни, приглашала выступать еще.
Семён поднялся на верх, в конец зрительного зала, где сидели его мальчишки. Андрей Васильевич пожал ему руку:
- А ты молодец, выкрутился, не растерялся, и песни у тебя хорошие, спасибо!
В родительский день к нему приехала мама. В этот день занятий не было. Андрей Васильевич под расписку разрешал родителям забрать ребят за территорию лагеря, но к обеду все должны были вернуться в корпус.
Они гуляли по прилегающему лесу. Семён рассказывал, как они занимаются английским, гимнастикой. Расспрашивал, как дела в деревне, туда мама ездила по выходным, и как дела у Павла, который все еще был в Евпатории у Полины.
По телефону он попросил маму привезти ему пачку белого картона для поделок и чистую кассету. Он хотел переписать произношение слов и сделать такие же карточки, по которым они здесь учили слова, чтобы можно было повторять это дома.
- Ты уже все выучил! - удивлялся Клим, - зачем тебе эти карточки.
Семён загадочно улыбался.
- У меня есть друзья, я хочу, чтобы они тоже могли так позаниматься.
Слова он действительно уже все выучил так, что уже мог свободно объясняться на английском. Он первый из всего отряда сдал контрольный тест. Андрей Васильевич не говорил ребятам об успехах, просто каждому давал свое задание, потому что темп обучения у всех был разный, разными были и уровни подготовки изначально, поэтому ребята по-разному осваивали программу курсов.
Однажды он дал Семёну послушать кассету. Тот включил ее, приготовился переводить и вдруг заулыбался.
- Что это? - спросил он.
Андрей Васильевич засмеялся.
- Это тебе подарок. Переводи, учи, можешь записать.
Семён кивнул. На кассете были записи песен Битлз. Он старательно записал тексты на английском, стараясь сразу написать аккорды, но без гитары не получалось, поэтому он подошел к Андрею Васильевичу вечером и попросил еще раз позаниматься с кассетой, но теперь уже с гитарой. На звуки гитары в классе снова собрались ребята. Теперь пели все. Мальчишки были рады, что могут петь «великих Битлов», и говорили, что только ради этого стоило так мучиться и учить английский.
После лагеря Семён позвонил Оленке, и та пригласила его к себе домой в гости.
- Я целый год у тебя гостила, теперь твоя очередь, - смеялась она, и Семён согласился.
Он приехал к Оленке на неделю. Родители Оленки встретили его тепло, дали им полную свободу. Оленка показывала ему свой город, водила на реку, в парк. Как-то утром они встретили Екатерину Марковну.
- Ребята! - она обрадовалась, - хорошо выглядите. Семён, совсем не хромаешь. В гости?
- Да, гуляем.
- Слушайте, не хотите танец свой немного усложнить, может Семён уже справится с поддержками? - тихонько шепнула она Оленке последние слова, - у меня есть потрясающая запись, вальс из кинофильма «Мой ласковый нежный зверь»
- Ой! - Оленка сразу «загорелась», - это такая музыка, помнишь? - и она стала напевать.
Семён сразу узнал этот вальс, если под него танцевать, получится классный номер.
- Ну? Соглашайтесь! У меня есть часа три прямо сейчас! - подначивала Екатерина Марковна.
Семён сдался. Они пришли во Дверец культуры в танцевальный зал.
- Мы без обуви, - вздохнула Оленка, - ничего, я сейчас, - она вышла, но вскоре вернулась, неся в руках балетки от разных пар, но подходящие по размеру.
Когда тапочки терялись — ребята складывали их в отдельный ящичек и там при желании можно было найти обувь для занятий любого размера.
- Вот, разные, зато в них можно танцевать, - они переобулись.
Екатерина Марковна попросила их сначала повторить поставленный зимой танец. К этой музыке танец не подходил.
- Нужно ставить по новой, ничего, сделаем, только ленточку опять привяжи к ноге, чтобы я не задумывалась, - попросила преподавательница.
- Екатерина Марковна, можно нам поставить концертный вариант, для сцены, не для зала? - спросила Оленка.
- Хорошо, давай сделаем для сцены.
Они занимались долго. Поддержки Семёну дались не сразу. Хоть Оленка и была похожа на Дюймовочку, поднимать ее Семёну было тяжеловато.
- Можно, я захват другой делать буду? Руки вот так ставить? - спросил он.
- Попробуй, если тебе так будет удобнее, - не возражала Екатерина Марковна.
Семён стал брать Оленку по-другому и у него все стало получаться.
- Как на перекладине захват, я к снарядам привык, - объяснил он.
Через три часа оба уставшие и потные, но довольные собой, ребята пошли домой. Семён прихрамывал.
- Что случилось?
- Кажется я натер ногу, - признался Семён.
Дома его опасения подтвердились. Его «волшебное» средство в виде спрея осталось в городе и Оленка стала его лечить старым дедовским способом: промыла перекисью, приложила мазь и заклеила пластырем, но теперь надеть протез он не мог и пришлось сидеть в комнате, на старом, так понравившемся ему диване.
Зашел отец, узнав, что случилось, сказал:
- Бывает, я сейчас, - и вышел.
Скоро он вернулся с большим длинным свертком. Развернув старую ткань, он достал костыли и трость:
- Это дяди моего остались, - он дал костыли Семёну, - может подойдут?
Семён взял в руки костыли. Они были старые, отполированные и очень легкие.
- Спасибо, - он смутился, - извините, я плохой гость, проблемный.
Евгений Сергеевич похлопал его по плечу.
- Проблемы у всех есть, только проблемы разные. Не извиняйся, все нормально.
Он подошел к двери и добавил:
- На ужин приходите!
Семён чувствовал себя не ловко, а предстать перед мамой Оленки в таком виде и вовсе не посмел бы:
- Я не голоден, иди, - тихо сказал он.
- Ты что? - удивилась Оленка. Она внимательно посмотрела на него, - ты маму мою стесняешься? Так ее нет, она уже на работу ушла, она сегодня в ночь дежурит, и она медсестра.
- Правда? - Семёну сразу стало легче, он и в правду стеснялся эту женщину, она казалась ему слишком правильной и холодной, высокомерной, какой-то недосягаемой. Оленка была совсем другой.
- Это потому, что я на отца похожа и на его мать, бабушку Дарьяну, а мама, она только внешне такая неприступная.
К утру мозоль почти зажила. Ребята еще раз пришли к Екатерине Марковне, как и договаривались. Сегодня танец шел легко. Они быстро отрепетировали поддержки и те места, которые вчера не очень хорошо получались. Преподаватель дала Оленке схему танца, кассету с записью вальса. Выбрали Семёну рубашку, костюм его к танцу подходил. У Оленки платье тоже нашлось дома.
После обеда Семён уезжал домой. Он снова разбередил рану и прихрамывал и, прощаясь с ним, Евгений Сергеевич протянул ему трость:
- Бери, чего она у нас без дела лежит, а тебе пригодится.
- Спасибо, - Семёну трость понравилась еще вчера. Та, которая у него была, стала уже коротковата и не удобна, а эта, сделанная вручную, с удобной рукоятью, вырезанным узором из листьев и головой льва, была очень легкой, не кричащей, но запоминающейся.
- Можно, да? - спросил он, глядя то на Оленку, то на ее отца.
- Бери-бери! Раз папа дарит — надо брать! - Оленка сунула ему трость в руку.
- Спасибо, - снова смутился Семён.
Приехав в город, он встретил Алексея Николаевича в магазине у дома, куда зашел купить хлеб.
- О! Пропащая душа! - обрадовался врач, - ну-ка рассказывай, что за пожар тушил?
- Какой пожар? - не понял Семён.
- Звонит в больницу Евгений Александрович и спрашивает, как ты себя чувствуешь после пожара, а я ничего про пожар не знаю вообще.
Семён задумался, о каком пожаре мог спрашивать директор, если только...
- У нас розетка в лагере во время занятий загорелась, ее тушили, больше никаких пожаров не было.
- С тобой все хорошо?
- Да.
- Что же тогда с тростью ходишь и хромаешь?
- У Оленки в гостях был, натер не много ногу.
- Загулялись? - улыбнулся врач, - Пантенол есть? Или еще принести?
- Есть, сейчас дома лечиться буду.
- Какая у тебя трость интересная, - заметил Алексей Николаевич.
- Это подарок.
- От Оленки?
- От ее отца.
- А я хотел тебе предложить новую трость купить, твою менять пора, вырос.
- Вот и поменял.
- Удобная? По-моему длинновата? Впрочем, ты быстро сейчас растешь, - Алексей Николаевич посмотрел его трость и вернул, - Семён, ты бы Евгению Александровичу позвонил, он волнуется про твой пожар, говорит там какая-то бумага в школу на тебя пришла.
- Я после лагеря дозвониться до него не мог, несколько раз набирал, а потом к Оленке уехал.
- У них тоже ветер сильный был, провод телефонный оборвало, сейчас уже все починили.
Пока Семён был в Кировце, буря прошла и в городе, сильный ветер повалил много деревьев, кое-где даже стекла в окнах побило и крыши с сараев снесло в частном секторе.
- Хорошо, я сейчас позвоню, - Семён зашел в квартиру.
Дома он был один. Мама уехала в деревню, а Павел еще не вернулся из Крыма, куда уехал на весь отпуск к своей жене Полине.
Женился Павел неожиданно.
Он долго не мог решиться на такой ответственный шаг. Как-то в зимние каникулы он вернулся домой поздно, от него пахло спиртным. Он прошел к маме в комнату и встал перед ней на колени:
- Мама, прости меня!
- Что случилось, Павлик? - испугалась Наталья Григорьевна.
- Мама, я решил жениться, создать свою семью! - он говорил громко, не вполне владея своим голосом.
- Так это хорошо! - обрадовалась мама и стала поднимать его с колен, - Павлик, наконец-то ты решился!
- Мама, но тогда я не смогу помогать вам с Семёном, как раньше! И деньгами, и вообще, - он готов был расплакаться, - Мама, прости меня, я обещал Семёна на ноги поставить, его учить надо, только боюсь, Полина не дождется меня, пока я его учу! - у него на глазах навернулись слезы.
- Да что ты, Павлик! - Наталья Григорьевна прижала его к себе и обняла, как в детстве, - не надо ничего ждать, женись! Будет своя семья, детки пойдут! Так и должно быть! А Семёна я выучу, не беспокойся!
Семён был в ванной, и слышал весь разговор. Он осторожно вошел к маме в комнату.
- Павлик, ты молодец, ты все правильно решил. Я выучусь, это трудности временные, зато у тебя будет своя семья, а на ноги ты меня уже поставил, - он сел рядом и Павел, счастливый от этих слов, обнял маму и брата.
В конце января Полина приехала в отпуск на несколько дней, и он сделал ей предложение. Она согласилась, они сразу подали заявление в ЗАГС и сыграли свадьбу. Скромно, без подготовки, пригласили самых близких: Сашу с Тасергией, Алексея Николаевича с Ниной Сергеевной, Евгения Александровича и маму с Семёном. У Полины были пара подружек, которые остались в городе. Посидели в кафе, поздравили молодых без платья белого, без всей этой свадебной суеты, собственно и не свадьба это была еще, а помолвка.
Павел умудрился жениться самым первым из всей троицы, хоть и познакомились они с Полиной последними. Саша с Тасергией что-то тянули. Мама Танечки все хотела найти дочке мужа богатого, со связями, с хорошей должностью, но уже летом, в лагере, девочки не двусмысленно намекали на ее округлившийся животик, и в конце концов ее маме пришлось с Сашей смириться. Алексей Николаевич тоже пока ходил в женихах. Больная мать Нины Сергеевны не оставляла ему никаких шансов на свадьбу, но он терпеливо ждал. Этим летом здоровье ее резко ухудшилось, она уже никого не узнавала и не понимала, где находится, почти не вставала, Нина Сергеевна была вынуждена снова положить ее в неврологический диспансер. Когда он в очередной раз сделал Нине Сергеевне предложение, она его приняла и они тоже пошли в ЗАГС.
А Павел, чтобы уже до конца оформить свои отношения с Полиной, в апреле взял отпуск на неделю за свой счет, взял справку из ЗАГСа, что заявление у них было давно подано, и улетел в Крым. Там они расписались. Через неделю Павел вернулся домой женатым человеком.
Семён сел к телефону. Сначала он позвонил в деревню, сказал, что уже в городе и завтра приедет в деревню. Потом посмотрел на часы. Было 18-30.
- Скоро линейка, - подумал он, - Евгений Александрович должен быть у себя в кабинете.
Он набрал лагерь.
- Здравствуйте, Евгений Александрович, - бодро сказал он в трубку, услышав на другом конце знакомый голос.
- Здравствуй, нашелся, Чертенок, рассказывай, как дела, где ты сейчас?
- Гостил у Оленки, сейчас дома, завтра к маме в деревню поеду.
- Это совсем не далеко от лагеря, может заедешь к нам в гости? Поговорить надо, не по телефону.
- Хорошо, заеду, завтра, ближе к обеду, выспаться хочу.
- Вот и славно, отсыпайся и приезжай! - обрадовался Евгений Александрович.
Семёна встретили в лагере с радостью, было много ребят, которые его знали и по лагерю, и из их школы.
- Ты у нас останешься? - спрашивали они, потому что рассказы о необыкновенной первой смене, когда вожатыми были ученики их класса, все еще ходили по лагерю.
- Нет, ребята, я в гости, - улыбался Семён.
Евгений Александрович и Александр Борисович тоже были рады его приезду, но посидеть и поговорить спокойно им не давали, все время отвлекали то ребята, то телефон, то вожатые.
- Семён, останься на ночь, у нас сегодня Фестиваль авторской песни.
- Да?! - удивился Семён, - и много желающих?
- Петь желающих много, а вот играть некому, на весь лагерь 2 гитары и полтора гитариста с тремя аккордами.
- Зачем же тогда Фестиваль?
Вот и мы так подумали, но в план его вставил Максим, чем думал — непонятно, но ребята увидели, вцепились, готовиться с начала смены начали, не проводить было нельзя.
- Семён, выручай! - Евгений Александрович очень выразительно посмотрел на его гитару за спиной, - завтра утром в деревню уедешь, а сегодня с нами песни по поешь, или ты торопишься куда-то?
- Нет, не тороплюсь, но тогда надо маме позвонить, она меня сегодня ждет, - согласился Семён.
- Звони! - Александр Борисович пододвинул к нему телефон.
Семён набрал номер соседей. Ответил Толя.
- Привет, это Семён, Толь, маму позови, пожалуйста!
- Семён, привет, сейчас позову! - и Семён услышал, как он крикнул младшему брату, чтобы тот позвал Наталью Григорьевну, - а мы тебя в гости ждем сегодня, - сказал он снова в трубку.
- Сегодня не получается, извини, Толя, завтра приеду.
- Приезжай, мы тебя все равно ждем!
Он отдал трубку подошедшей Наталье Григорьевне.
- Да, Семён, что-то случилось?
- Нет, все в порядке. Я в лагере, Евгений Александрович попросил заехать, помочь им Фестиваль провести.
Евгений Александрович взял у него телефонную трубку и продолжил:
- Наталья Григорьевна, очень надо. Фестиваль вечером поздно будет, он у нас переночует, а завтра мы его в деревню отвезем.
- Хорошо, а то я переживаю. У нас дождь сильный прошел, как он в эту горку от остановки опять подниматься будет?
- Не волнуйся, у нас завтра утром машина в город за продуктами пойдет, привезем его прямо к дому.
Во время тихого часа директор предложил Семёну тоже лечь, отдохнуть.
- Я смотрю, ты опять хромаешь и с тростью. Что случилось?
- Это временно, натер ногу. Ложиться не буду, а вот посидеть, полечиться надо бы.
Евгений Александрович привел его в свою комнату, посадил на третью свободную кровать.
- Располагайся.
Семён разделся, побрызгал рану пеной.
- Можно? - Евгений Александрович заинтересовался его новой тростью.
- Да, конечно.
Он взял ее в руки, долго разглядывал, проводил пальцем по вырезанному рисунку, как будто проверял, все ли на месте.
- Это от Оленки? - спросил он.
- Да, откуда…? - Семён удивился, но Евгений Александрович продолжил.
- Это трость ее родственника Андрея Петровича. Мы с ним в госпитале в Москве вместе лежали, на соседних койках. Ему тогда тоже ногу ампутировали, примерно, как у тебя, он ходить учился и эту трость вырезал себе сам, меня вырезать по дереву учил. Вот здесь, - он показал не ровный лист, - это я вырезал.
- Откуда Вы знаете, что он Оленкин родственник? - спросил Семён.
- Он меня усыновить хотел, а ему однажды плохо стало, он контужен был, у него в черепе осколок маленький застрял, сразу врачи вынуть побоялись, а здесь решили срочно операцию делать. После операции думали не выживет. Пока его выхаживали — меня в детский дом выписали, мы с ним даже не попрощались. А он, оказывается меня потом искал, запросы везде слал, только не знал, что Алька — это не имя. Всю жизнь искал и нашел. А вот встретиться мы с ним не успели. Когда я по адресу в Георгиу-Деж приехал — там уже похороны его были. Мне сестра его все рассказала. Внучка у нее была маленькая, все по деду плакала. Оленка это была. Потом, в лагере, я ее узнал, не сразу, конечно, после того как она про брата бабушки рассказала, как его звали, - Евгений Александрович вернул Семёну трость, - хороший был человек, думать меня научил.
- Трость мне отец Оленки подарил, сказал мне нужнее.
- Правильно сказал, чего хорошей вещи зря пылиться, пользуйся!
Евгений Александрович сел рядом с Семёном.
- Расскажи лучше, что дал тебе Кировец? Не зря съездил?
- Нет, Евгений Александрович! Спасибо Вам, что помогли туда попасть! Обучение английскому было очень впечатляющим. Нас учил говорить преподаватель курсов КГБ. Как мы в школе говорим на английском? Сначала думаем на русском, строим предложение, потом переводим его на английский и только потом говорим. Там нас учили думать сразу на английском, и сразу говорить, слушать английскую речь и сразу понимать. Убрали этот барьер с переводом, довели до автоматизма понимание слов и фраз.
- А борьба?
- Восточные единоборства - это очень объемные понятия. За три недели Иван Федорович...
- А говорили, что будет китаец, - перебил его удивленный директор.
- А он и есть китаец. Имя по-китайски произносится сложно, вот он и просит называть его Иваном Федоровичем и на русском он говорит отлично, без акцентов. Так вот, он занимался со мной и моим соседом по комнате, у того большая близорукость, -10, оздоровительной гимнастикой. Подобрал каждому свой комплекс упражнений, и у нас с ним упражнения совершенно разные. Научил меня некоторым приемам самообороны. Павел меня учил просто уклоняться от ударов, а Иван Федорович научил уклоняться и использовать потенциальную энергию нападающего против него самого. Показал точки на теле человека, на которые достаточно просто нажать, и человек на какое-то время теряет сознание.
Семён говорил увлеченно, со знанием дела. Евгений Александрович похлопал его по плечу, встал и подошел к столу.
Семён с удовольствием провел еще один Фестиваль авторской песни, а на следующий день приехал в деревню. Там его ждал сюрприз — пока он был в лагере, Павел вечером вернулся от Полины и рано утром приехал в деревню. После обеда он уговорил маму и Семёна пойти купаться. Он был не обычно возбужден и весел. Когда пришли на берег и сели, Семён не выдержал:
- Павлик, ну говори уже, что случилось?
Павел обнял Семёна и маму:
- У нас будет малыш, - тихо сказал он, - Полина беременна.
- Правда!? - Семён встрепенулся, - это здорово! Это замечательно!
И они стали дурачиться и кататься, борясь, по траве, а мама сидела со счастливой улыбкой и смотрела на них.
- Когда? - задала она один вопрос.
- В январе, в начале января! - пропел Павел.
- Уже скоро. Полина там будет рожать?
- Нет, в декретный отпуск она вернется сюда, я уже с Алешей поговорил, он ей потом в свою больницу перевестись поможет на работу, а пока она там — надо в ее квартире ремонт сделать. Ключ она мне дала, бригаду найду, с материалами, надеюсь, ребята тоже помогут.
Семён долго не мог прийти в себя от этой новости: он станет дядей, в их семье появится малыш — эти мысли захватывали его и казались невероятными. Как же он был счастлив!
«А все кончается, кончается, кончается...». 10 класс.
В этом году Семён проводил линейку на 1 сентября сам, и очень был рад этому. Он с удовольствием окунулся в пучину школьных дел: разрабатывал планы мероприятий на год, проводил собрания, давал поручения, как будто пытался наверстать упущенное за прошлые годы, когда начало сентября пришлось проводить лежа дома.
Дел было много, но еще больше было забот с учебой. Учителя все как один открыто говорили, что главное для них сейчас хорошо подготовиться к экзаменам:
- Не к выпускным, мы вас выпустим, вы сейчас готовитесь к вступительным экзаменам. В институте их будут принимать не на наши учителя, а совсем не знакомые вам люди, и сравнивать вас будут не с нашими отличниками, а с ребятами из других школ, поэтому готовиться надо на совесть.
По профильным предметам сразу стали готовить к экзаменам, углубляя знания и заставляя искать логические связи между темами. И Семён с головой погрузился в учебники по истории, материалы съездов партии и другие первоисточники. Особенно в этом году он стал налегать на английский, потому что в институте вторым предметом у историков сделали иностранный язык, а не географию. После занятий в Кировце это было легко.
В этом году Василиса начала вести дневник. Это порекомендовала ей Светлана Владимировна, учительница по литературе, чтобы выработать навык изложения своих мыслей на бумаге, для сочинения. Она пробовала это делать и летом, но записи получались сумбурные, да и рассказывать особо было нечего. После лагеря она с дедом и бабушкой съездили опять на море, в пансионат, а август она жила на даче, читала книги. Она просто забывала про свой дневник, но с 1 сентября твердо решила начать это делать регулярно — описывать каждый вечер, что происходило за день. Потом, позднее, перечитав свои записи, она искренне удивилась, почему-то все записи так или иначе касались Семёна.
Дневник Василисы.
«1 сентября. Снова в школу. То, что это последний мой учебный год в школе, просто не верится. Кажется, что я буду ходить сюда всегда. Вчера на перекличке все были радостные, возбужденные. Мальчики стали еще выше, особенно вытянулся Серёжа. Все шутили, смеялись. Какой же хороший у нас класс. Ильиных, Семёна и Оленки на перекличке опять не было. Ильины готовили спортзал, Семён был в Горкоме на комсомольской конференции, а Оленка, сказали, приедет вечером, у нее днем концерт дома.
Сегодня они пришли. Ильины еще больше выросли. Теперь, когда говоришь с ними, приходится задирать голову. Семён тоже подрос, но по сравнению с ними — кажется совсем ребенком. Он вообще внешне кажется восьмиклассником. На линейке рядом с нами стояли новенькие из 9А, девчонки там все время спрашивали, что за мальчик линейку ведет. Пионером его называли и удивлялись, почему он давал первоклашкам первый звонок.
На уроках он все такой же — шутит, рассказывает интересные вещи и так смотрит на Оленку!
Она стала такая… Я даже слов подобрать не могу. Мне такой не стать никогда, и не потому, что она тоненькая и красивая, она какая-то вся «изнутри» светится. Другие мальчишки на нее тоже засматриваются, но все знают, что она с Семёном, а кто не знает, тому Тимка быстро объяснить может. Я видела, как он новеньким их 9 класса под лестницей «объяснял».
Семён в этом году не хромает, только как лагерь вспомню, как он купаться «шел», так сразу выть хочется.
Сегодня было всего три урока и линейка, после школы решили всем классом погулять в парке. Семён за гитарой зашел. Хорошо посидели! Пели, шутили, рассказывали кто где отдыхал. Ильины опять на соревнования ездили, снова 2 место заняли, но были не довольны, из спорта хотят уйти, особенно Артур, даже профиль поменять хочет, на физику перейти.
Странно получается, Все ребята лето вспоминают, вроде и я отдыхала не хуже: и на море ездила, и на дачу, а вспомнить нечего. Как-то все обыденно было.
3 сентября. Новый учебный год. Новые учебники, новые ожидания. Атмосфера праздника еще не выветрилась. Сегодня был английский и Семён преподнес очередной «сюрприз» - он так с англичанкой разговаривал, что у всех глаза на лоб полезли. Наша Страшуля приболела, вместо нее урок вела другая учительница. Она, конечно, знала, что Семён отличник и с английским у него все хорошо, но, чтобы так! Это получается, что Семён все лето английским занимался? И как нужно было заниматься, чтобы вот так шпарить на английском, как на русском?! Ребята стали его спрашивать, как он занимался, а он шутит, сказал, что надо хорошо знать всего 300 английских слов и показывает карточки из картона. Какая-то там у него методика своя.
Сегодня были дополнительные занятия по биологии. Альбина Николаевна Оленку совсем замучила, все про травки ее расспрашивала, просила реферат написать с картинками, чтобы у нее для других наглядное пособие было. И кто кого учит?! Откуда Оленка все про травки знает? Мальчишки правильно ее зовут «Цветочной феей» Она в субботу опять такой букет шикарный принесла, и они с Семёном его от всего класса Марии Анатольевне подарили.
Домашних заданий надавали кучу. Дорвались до нас учителя, и на каждом уроке: «У вас экзамены!». Уже надоело это слушать, а учебный год только начался, неужели весь год слушать эту «песню» будем? Или успокоятся?
4 сентября. Уроки уже приелись, эйфория проходит и остаются только «тяжелые будни». Грустно!
Было заседание Комитета комсомола. Семён поручил мне курировать сбор металлолома и макулатуры в школе, а еще экологию. Горец в прошлом году так ничего и не провел, а что там можно провести? Надо будет к Семёну подойти, наверняка у него задумка какая-нибудь есть!
5 сентября. Сегодня подошла к Семёну спросить, что делать по поручению, какое экологическое мероприятие провести. Он предложил организовать субботник по посадке деревьев возле школы. Летом был сильный ветер и многие тополя повалило, кое-где даже ветками выбило стекла в окнах. Но сначала он попросил узнать у моих родителей, как специалистов, какие деревья лучше посадить, чтобы от ветра не падали и стекла не били, и где саженцы взять можно. Я, конечно, у папы с мамой спрошу и про породы деревьев, и про саженцы, хотя чего саженцы где-то брать, вон в лес пришел и копай себе мелкие деревья. Проблема в другом, как ребят на этот субботник собрать. Ладно, пойду с папой посоветуюсь...
Папа говорит, что надо яблони посадить, они не высокие, и цвести будут весной, а мама за березы и липы, от них тени больше. Спорят до сих пор, а саженцы, оказывается, надо в питомнике брать, где их специально выращивают, в Лесном институте такой есть. Обрадую завтра Семёна.
8 сентября. Англичанка наша поправилась и сегодня провела первый урок. Семён ее очень удивил. Я не знаю, как он летом занимался, но говорит он на английском так, словно с детства в Лондоне жил. Когда они со Страшулей разговаривали на английском, мы вообще ничего не понимали, так, отдельные слова. Они разговаривали ну очень быстро. Мы с ребятами после урока у Семёна спросили, где он так научился, а он опять пошутил, сказал, что был в каком-то языковом отряде в Кировце. Сомневаюсь, что за три недели в лагере можно научиться так говорить, так язык выучить! Прямо мистика какая-то!
А про посадку деревьев Семён мне сказал митинг готовить или еще какую-нибудь агитацию, чтобы ребят на субботник собрать, саженцы ему где-то пообещали достать.
9 сентября. Сегодня начали готовиться к Дню учителя. В учительской девочки из культмассовой комиссии опять поставили коробочку для заявок, как в прошлом году. Эх, жаль, что я в прошлом году дневник не вела, интересно было бы сейчас почитать. Семён и Оленка что-то опять готовят. Сегодня слышала, как они со сторожем договаривались, что придут вечером репетировать. Интересно, что будет на этот раз?
12 сентября. Семён на завтра велел собрать всех желающих сажать деревья. Привезут саженцы. Я готовила выступление агитбригады с 7 классом, хотела после пятого урока прямо в вестибюле его показать, когда ребята домой расходиться будут, а им сегодня прививки сделали и после третьего урока домой отпустили, сорвалась моя агитбригада. Расстроилась, прихожу к Семёну, рассказываю. Даже объявление уже писать поздно, никто не прочитает, а он, вместо того чтобы ругать меня, что до последнего дня дотянула, даже утешать начал. «Ничего», говорит, «не расстраивайся, сейчас что-нибудь придумаем!» А потом спрашивает:
- Ты текст выступления агитбригады помнишь? Сама прочитать сможешь?
Конечно смогу, я его сама готовила. На большой перемене он повел меня в какую-то маленькую комнатушку, оказывается в школе есть радиорубка. Там сидит парень незнакомый. А потом я его узнала, это Федор был, он в лагере всей техникой занимался. Семён его спрашивает: «Можно по школьному радио объявление дать?» Тот говорит «можно». Семён на часы посмотрел, до начала четвертого урока оставалось восемь минут. Посадили меня за стол, поставили передо мной микрофон, подождали не много. За две минуты до звонка Федор включил радио. А я так разволновалась, что у меня из головы весь текст сразу вылетел. Семён видит, что я никакая сижу, красная и потная, микрофон в руки взял и сам объявление сделал, что завтра привезут саженцы и все желающие могут прийти к 9 утра на субботник сажать деревья, можно даже посадить свое дерево, именное, оставить память школе о себе, особенно приглашал десятиклассников.
Вот так, дали мне поручение, помогли его подготовить, а я все провалила. Я вот думаю, как же он нас всех терпит, не ругается, на таких неумех как я.
13 сентября. Сегодня был субботник. Народу сначала пришло много. В 9 приехал грузовик с саженцами. Их там было много, самых разных: больших и совсем маленьких, были березы и липы, рябинки и даже сосенки. Привезли их студенты Лесного института, у них тоже был субботник в пятницу, они делянку под свои посадки освобождали и всю поросль нам привезли. Саженцы были выкопаны прямо с комьями земли. Студенты сначала нам помогали, показывали, рассказывали, как садить надо, чтобы деревца прижились. Потом грузовик уехал, оставив у забора кучу саженцев, и мы стали рассаживать их сами.
Сначала сажали как попало. Мальчики копали ямки, а девочки придерживали стволы и притаптывали их, чтобы стояли. Семён тоже копал. Наверное, ему это было очень не просто. Они сажали с Оленкой, а я с Серёжей. Потом Евгений Александрович принес веревочку, и стали сажать по ней, чтобы рядками деревья сидели. Многие посадили по одному деревцу, повесили на него фанерную бирку и ушли, а нам пришлось до саживать все саженцы до конца, не погибать же им. Садили сначала вокруг здания школы, потом сажали вдоль забора по периметру территории школы, потом еще обсаживали спортивную площадку, но там уже совсем маленькие деревца были, не знаю, приживутся ли. Потом Евгений Александрович принес шланг и стали все свои посадки поливать.
Возились долго. Закончили около двух часов дня и сели отдыхать возле спортзала на скамеечки. Их из зала вынесли, хотели покрасить. Все устали, но были довольные. Так на душе было хорошо. Солнышко светит, а вокруг деревца шумят, посаженные нашими руками. А Семён вдруг говорит:
- Представляете, пройдет много лет и в эту школу будут ходить наши дети, а эти деревья вырастут, будут заглядывать к ним в класс.
- А потом нам шептать, рассказывать, что они в школе делают, - продолжила Таня, - это будут наши разведчики. К школе подойдешь, а они тебе рассказывают, как дела.
- И про наших учителей, - мечтательно протянул кто-то еще.
- Эх, знать бы, какое оно, будущее!
Ребята примолкли, а Катя ответила:
- Хорошее!
- Откуда ты знаешь?
- Чувствую!
У Кати иногда такое бывает, она как будто в будущее заглядывать умеет. Девочки иногда у нее даже спрашивают, кого на уроке спросят, и она никогда не ошибается.
Тут кто-то предложил в Фанты поиграть, а Катя будет говорить, что ждет каждый фант в будущем. Все сразу согласились. Катя отошла в сторону, пока мы фанты свои собирали. Таня сняла с головы платок, постелила его на травке.
– Это мой фант, - сказала она.
На него и стали фанты класть. Я положила заколку для волос. Остальных не уследила, так быстро все положили, как-то все в раз, только Семён последний что-то такое мелкое положил, что, я тоже не поняла. Платок завязали узлом, только дырочку для фантов оставили, чтобы их брать можно было.
Кате завязали глаза, и она села на скамейку, стала по очереди вытаскивать предметы из узла.
Первым она достала школьный мелок.
- Этот фант учителем будет, - сказала она.
- Так мы все учителями будем, - возразила я, когда Сережа забрал свой фант.
- Нет, мы все учиться будем на учителей, но работать учителями смогут не все. Например, вот этот фант, - она вытащила из узелка монетку, - станет богатым человеком, или каким-нибудь государственным деятелем.
Монетку положил Антон, когда Катя сказала про богатство, он покраснел, забрал монетку и отошел от нас.
- А этот, - Катя достала из узелка ручной экспандер, - будет всю жизнь со спортом дело иметь.
Фант забрал Тимка, все ребята одобрительно загудели. Катя еще пока ни разу не ошиблась. Мне показалось, что она сама догадывалась, чей фант у нее в руках и говорила уже исходя из характера этого человека, ведь все предметы, которые у нас были с собой, она не раз у нас видела.
Мне она сказала, что всю жизнь буду искать свое предназначение. Неужели я такая ветреная? Я уже все решила: буду учителем, хотя….
Артуру она предсказала быть чиновником, он положил в узелок сложенный лист бумаги. Она предсказала будущее почти всем. Оленка и Семён остались последние, и Таня. Она достала кленовый лист, который был фантом Оленки и сказала:
- Хозяин этого фанта будет лечить людей.
- Почему? - удивились все.
- Потому что фант живой, а вот этот, - она достала из платка маленький простой карандашик, - Этот фант станет ученым или писателем.
Вот я даже не удивилась, хотя удивилась, все знают, что такой карандашик всегда носит с собой Семён, но он учитель, до мозга костей, он Педагог, вот так, с большой буквы, я видела, как он в лагере с ребятами работал, мне и не снилось.
- Все, там больше ничего нет, - сказала Катя и хотела снять с глаз повязку.
- Нет, у тебя в руках еще один предмет, это тоже фант, - сказал Тимка.
Катя засмеялась:
- Этот фант будет вечным завучем или методистом.
Эх, да у меня целый рассказ получился, я так скоро и до повестей дойду!
15 сентября. Сегодня на Комитете разбирали заявки учителей на концерт и во всех — песни под гитару, и танцы, и почти во всех заявках - «Венский вальс». Семён предложил в этом году на концерт младшую школу пригласить, говорит там тоже хорошие номера есть, он их по лагерю знает. Он что, еще раз в лагере работал? Уже после нашей практики?
21 сентября. Почти неделю не писала ничего. Некогда. Каждый день репетируем. Ребята меня к себе петь взяли. Занятия с Ириной Эдуардовной летом не прошли даром. Как же я благодарна Семёну, что привел меня к ней заниматься, у меня теперь получается петь правильно.
Концерт назначен на 4 октября. Потом напишу, как все пройдет»
Концерт прошел как всегда «На Ура!!!!» Ребята много пели, младшие классы танцевали танец, поставленный Оленкой еще в лагере. Сами они тоже танцевали, новый вальс на музыку Евгения Доги из кинофильма «Мой ласковый и нежный зверь». Танцевали великолепно. Теперь танец был с поддержками. Семён сильными руками подбрасывал Оленку вверх, и она буквально взлетала над сценой. Зал притих, в изумлении ловя каждое их движение. То, что Семён может танцевать, секретом уже ни для кого не было, но что он может танцевать так! На этом вальсе девчонки, втихомолку еще мечтающие о Семёне, и даже мальчишки, тайно заглядывающиеся на Олёнку, поняли: им ничего не светит. Эти двое созданы друг для друга. Это танец был их криком души, их судьбой. После того, как музыка и танец кончились зал разразился настоящими овациями, а ребята из их класса, особенно девочки, и учителя, хлопали, украдкой вытирая слезы.
Их танец был последним. После заключительного слова директора школы, когда занавес закрылся, все стали расходиться. Семён и Оленка остались на сцене одни, они собирали свои вещи. К ним подошел Евгений Александрович:
- Я догадывался, что у вас есть «Лебединая песня», но думал, что это произойдет позднее, на Новый год, на 8 марта, что так рано?
- Решили танцевать сейчас, пока можем, - ответил Семён тихо.
- Пока можете? - Евгений Александрович с интересом посмотрел на Оленку.
Она, заметив его взгляд, засмеялась, а Семён, поняв в чем дело добавил:
- У меня операция будет в этом году.
- Какая операция? - насторожился директор.
- Повторная, у профессора Бровкина. Он говорил, что операция понадобится через три года, плюс минус полгода. Вот минус полгода уже идет.
Евгений Александрович был в растерянности. Как он мог забыть об этом. За последние месяцы все уже привыкли, что Семён стал прежним — он нормально ходит, совсем не хромает, не ограничивает себя в передвижениях, занимается физкультурой. Многие учителя, не знающие истинные масштабы его травмы, полагали, что он уже совсем поправился, а тут на горизонте опять замаячила операция, пропуски школы в несколько месяцев, потом опять восстановление, долгая и тяжелая работа над собой.
В понедельник Евгений Александрович пригласил Марию Анатольевну к себе в кабинет.
- Что-то случилось? - спросила она испуганно.
Последний раз он приглашал так же таинственно ее к себе в кабинет, когда Семёну сделали операцию в 7 классе.
- Пока нет, все по плану, - успокоил ее директор, - Мария Анатольевна, помните, мы с вами говорили о том, что хорошо бы ваших ребят куда-нибудь на экскурсию свозить?
- Да, мы намечали это на весенние каникулы, чтобы ребята перед экзаменами отдохнули, отвлеклись, вместе побыли.
- У Семёна в этом учебном году должна быть повторная операция в Москве, может быть лучше сейчас, осенью свозить, пока еще он может вместе со всеми.
- О, Господи! - Мария Анатольевна села на стул, - снова! Значит все сначала?! Когда?
- Пока не известно. Профессор, который ему операцию делал обещал три года, ну чуть пораньше или по позднее, это как Семён расти будет. Я вчера говорил с Алексеем. Он сказал, что пока признаков никаких нет, но Семён активно растет, а связки и сухожилия, которые ему пришили, расти не умеют, там искусственный материал. Они, конечно, тянутся, но в определенных пределах и когда они перестанут справляться со своей задачей, у Семёна начнутся боли в колене, и нужно будет связки и сухожилия удлинять, иначе он не сможет разогнуть колено, не сможет ходить.
Мария Анатольевна тяжело вздохнула:
- Бедный мальчик, все сначала — операция, реабилитация. Снова разрабатывать колено. Мы уже так привыкли, что он практически здоров.
- Вот поэтому я и предлагаю в осенние каникулы ребят куда-нибудь свозить. Весной, если даже операции не будет, у него могут начаться боли.
- Да, конечно, лучше сейчас, - согласилась учительница, - а если операция летом, как же поступление в институт?
Евгений Александрович помрачнел:
- Давайте не будем о грустном, будем надеяться, что вступительные экзамены он сдаст вовремя. Лучше бы операция была, пока он в школе учится. Ему было бы на много проще.
- А выпускные экзамены?
- В школе экзамены он сдаст, а в институте…. Там первокурсников не знают, на уступки не пойдут, и не хотелось бы, чтобы он из-за операции год потерял.
Прозвенел звонок. Мария Анатольевна засобиралась в класс:
- Извините, у меня урок, я пойду?
- Да, конечно. Так я про экскурсию навожу справки?
Мария Анатольевна улыбнулась:
- Да, конечно, едем осенью.
Она ушла, а Евгений Александрович начал звонить в экскурсионное бюро. Ему повезло, неожиданно от экскурсии в Ленинград отказалась одна из школ области, они хотели везти 5-6 классы, а эта экскурсия была рассчитана на старшеклассников.
Возможности съездить всем классом в Ленинград ребята очень обрадовались. Всю последнюю неделю перед каникулами разговоры в классе были только о предстоящей поездке. Девочки придумывали наряды, в чем будут покорять город на Неве, узнавали у взрослых, которые там бывали, адреса Универмагов. Мальчишки смотрели на все это свысока, но тоже прислушивались. Им больше хотелось посмотреть корабли, легендарную «Аврору», просто погулять по Невскому проспекту, почувствовать себя Гоголевским Акакием Акакиевичем или Онегиным.
Неожиданно перед самым отъездом им предложили билеты в Кировский театр. Евгений Александрович сразу согласился, правда за билеты пришлось платить самим, в стоимость путевок они не входили, но сама возможность побывать в знаменитом Кировском театре оправдывала эти траты.
В поезд садились в 4 часа дня. Все были возбуждены. Ехали на неделю, но многие набрали вещей — как будто собирались жить там месяц, особенно постарались девочки. На вокзале все прощались с родителями.
Алексей Николаевич заставил Семёна взять трость и на вокзале он ее стеснялся. Трость уже давно была ему не нужна и взял он ее только для того, чтобы вечером, в гостинице, не напрягать друзей, если придется снять протез раньше, чем он ляжет спать.
- Внимание, ребята! - Евгений Александрович поднял руку.
В эту поездку он решил поехать сам. Когда объявили посадку, он собрал всех вокруг себя.
- Внимание, ребята. Сейчас я назову, у кого какое место, чтобы с вещими проходили сразу по местам, потом будите прощаться с родителями.
Ребята ехали в плацкарте. Места он распределил просто: спортивных ребят наверх, мальчиков и девочек в разные купе. В первом ехал он сам с Семёном и Ильиными, в шестом, последнем у их группы — Мария Анатольевна и Оленка с Таней.
Как только поезд тронулся, все прильнули к окнам. Махали руками. Отошли от них, только когда проехали родную Березовую рощу. Потом все расселись по местам, слазили на верхние полки, проверили их и незаметно все потянулись к пакетам со съестными припасами. Достали все, что было припасено на дорогу на общий стол в каждом купе. Все были счастливы, почти все одни ехали в поезде в первый раз, без мам, пап и бабушек с дедушками. Мария Анатольевна и Евгений Александрович сидели в первом купе и вспоминали, как они в свое время ездили на Целину.
Потом все сытые и довольные потихоньку стянулись в первое купе, где Семён потихоньку играл на гитаре. Ребята сначала стеснялись сидящих там педагогов, но вскоре осмелели и даже уговорили Семёна перейти во второе купе, там места посидеть было больше, потому что в первом купе боковые места были заняты огромными мешками с чистым бельем. Ребята начали петь. Евгений Александрович сначала пытался их урезонить, боясь, что соседям по вагону это не понравится, но проводница широко улыбалась и сказала, что ребята поют очень хорошо и никто возмущаться не будет.
Ребята пели с удовольствием, устроили целый концерт. Мальчишки залезли даже на третьи полки, чтобы поместиться всем вместе в тесное купе и всем было хорошо и тепло в этом своем кругу друзей.
В Ленинград приехали в одиннадцатом часу утра. На вокзале, возле экскурсионного бюро их встретила молодая приятная девушка — их гид. Она сразу повела всех к автобусу. Ребята загрузили в багажник свои вещи и поехали на утреннюю экскурсию в Петергоф.
Их быстро провели по царскому дворцу, парку. Фонтаны еще работали, но их уже готовили к зиме. Ребята фотографировались у Самсона, прошли до моря. Долго стояли завороженные. Многие видели море впервые.
Здесь же их сводили в кафе обедать, а потом повезли заселяться в гостиницу на Охте. Вечером была еще одна экскурсия по городу, обзорная. Автобус довез их до площади Восстания, показали Зимний дворец и площадь с аркой, которую брали штурмом восставшие солдаты в октябре 17 года, и Адмиралтейство, в Исаакий у них была запланирована отдельная экскурсия, провели по вечернему Невскому проспекту до Казанского собора. Девчонки все порывались заскочить по дороге в магазинчики, но гид пообещала, что у них будет на это время потом, а сейчас она просто покажет им основные достопримечательности и расскажет о них.
Рассказывала девушка интересно, грамотно, с удовольствием отвечала на вопросы, у ребят их было много, особенно у Семёна.
- Какая исторически подкованная у меня группа приехала, - удивлялась девушка, - ребята, вы что, все историки?
- Нет, - ребята засмеялись.
- У нас учитель по истории замечательный, - пояснил Семён.
Евгений Александрович стоял рядом с ними и тоже улыбался. Как же было жалко, что это их последний учебный год. Таких ребят ни у него, ни у Марии Анатольевны больше никогда не будет.
Потом их снова отвезли в гостиницу. Там они поужинали и поднялись в свои номера. Гостиница была совсем новая. Их поселили в номера по 5-6 человек, зато в каждом номере были свои туалет и душ, не надо было бегать в конец коридора. От экскурсий, огромного количества новой информации все устали и рано легли спать.
Семён тоже устал. Оно сидел на кровати и записывал в свою маленькую книжечку то, что узнал нового. Ильины уже спали. Евгений Александрович вернулся после своего обхода. Он смотрел, как устроились ребята, все ли у них есть, все ли в порядке.
- Ты что не ложишься, тоже ведь устал, - спросил он Семёна.
- Я сейчас лягу, только запишу, чтобы не забылось.
Евгений Александрович тоже начал раздеваться.
- Как тебе город? - снова спросил он, заметив, что Семён отложил карандаш и блокнот.
Семён задумчиво улыбался.
- Знаете, раньше у меня был образ двух совершенно разных городов: один из русской литературы 19 века, город Пушкина и Толстого, город русской знати с бесконечными балами и маленькими людьми Гоголя и второй — город победившей революции, город, выстоявший в блокаду, город умирающий от голода и только сегодня, на Невском, возле памятной доски эти оба города в моем воображении соединились в один.
- На которой было написано, что эта сторона наиболее опасна при обстреле?
- Да.
Евгений Александрович улыбнулся.
- Значит мы уже приехали сюда не зря. Ложись, у тебя все в порядке?
- Да, все нормально, - кивнул Семён.
- К вечеру ты хромать начал.
- Устал.
- Надо трость на экскурсии брать, ходить много будем.
- Видимо придется, - согласился Семён.
На следующий день утром поехали в Царское село, были с экскурсией в Царскосельском лицее, во дворце. После обеда их отпустили погулять по парку. Семён шел с Оленкой. Погода была необычно хорошая для осени в Ленинграде. Было относительно тепло и светило солнце. Листья под ногами были уже бурые, парк выглядел уныло, как-то голо. Навстречу им прошла другая парочка — пожилые люди с собачкой.
- Представляешь, если бы мы перенеслись сейчас в начало 19 века, то могли бы здесь встретить Жуковского или Пушкина, - вдруг сказала Оленка.
- Или самого царя, - продолжил игру Семён.
- А если мы перенесемся в начало 21 века, то наверняка встретим здесь на экскурсии наших детей.
- Нет, дети тогда будут уже большие, скорее наших внуков, - возразил Семён и они рассмеялись.
В следующие дни ребят водили в Эрмитаж, в Исаакиевский собор, Кунсткамеру и Русский музей и конечно же на Аврору и в Петропавловскую крепость.
Пятого ноября у них был театр. Оказалось — будут смотреть балет, Лебединое озеро. Оленка была просто счастлива.
- Девочки, это же чудо! Лебединое озеро в Мариинке! - восторгалась она.
Оказалось, что места были в разных частях зала, а два на балконе, над самой сценой, и ребята справедливо рассудили, что там должна сидеть Оленка, для нее этот спектакль значил на много больше, чем для всех остальных, это был ее учебник, наглядное пособие, а с ней Семён. Все уже давно поняли, что по-другому просто не может быть.
Оленка смотрела спектакль, жадно ловя каждое движение. Иногда тихонько комментировала танцы — технику исполнения, удачные и не очень места, но в целом получила и огромное удовольствие, и подсмотрела новые связки, элементы, движения.
В последний день экскурсий уже не было. Утром выселились из гостиницы, снова сложили чемоданы в багажник автобуса. Их снова привезли к Зимнему дворцу.
- Ребята, сейчас у вас свободное время, - начал объявлять Евгений Александрович.
- Перед вами Невский проспект, - выкрикнул Серёжа знаменитую фразу из фильма, - все засмеялись и Евгений Александрович тоже.
- Да, и я прошу вас никуда не ездить далеко по городу. Мы с вами должны встретиться в три часа на Московском вокзале, это тоже на Невском.
- Пожалуйста, не опаздывайте, не заставляйте нас волноваться, - продолжила Мария Анатольевна, - ровно в три часа мы с вами встречаемся у экскурсионного бюро в здании вокзала, где по приезду ждали нашего гида. На Невском много магазинов, погулять вам хватит. Да, и по дороге пообедайте и купите себе еды на дорогу, хотя бы что-нибудь к чаю. Деньги у всех есть?
- Да! - дружно ответили ребята.
- Все запомнили? Пятнадцать часов в здании Московского вокзала! - еще раз повторил директор.
- Ребята, а давайте «Атлантов» споем, вот же они стоят! - вдруг предложила Таня.
- Давайте!
- И сфотографируемся!
Ребята дружно подошли к Атлантам стали возле них и запели, по очереди фотографируя всю группу на разные фотоаппараты. Прохожие останавливались, слушали песню и улыбались, кто-то даже подпевал. Остановились и проходящие мимо милиционеры. Один подошел к Евгению Александровичу:
- Что за собрание?
- Нет, не собрание. Мы на экскурсию из Воронежа приехали. Ребята десятый класс. Сейчас на фотографируются и мы уйдем.
Милиционер тоже улыбнулся, и они пошли дальше.
Вскоре ребята разошлись. Семён с Оленкой прошли через площадь и подошли к знаменитой арке.
- Ты сейчас тоже в Универмаг? - спросил Семён.
- А ты?
- Мне не обязательно, у тебя есть другой план?
Оленка улыбнулась.
- Есть. Мне надо пуанты новые и джазовки купить. Екатерина Марковна всегда нам из Ленинграда обувь танцевальную привозила. Вот, она мне адрес дала, это должно быть где-то недалеко.
Семён прочитал адрес развернул карту города и стал искать нужную улицу. Она действительно была совсем не далеко.
- Пойдем, я понял, где это, - решительно пошел он в бок.
- Мы не заблудимся?
- Нет, мы же не в лесу, мы всегда сможем спросить у прохожих, как добраться до Московского вокзала.
Они не спеша шли, разговаривая и иногда на перекрестках сверяясь с картой. Примерно через полчаса они подошли к нужному дому. Магазинчик был совсем маленький, располагался в полуподвале. Он больше походил на мастерскую. Везде были навалены пуанты, ленточки, пачки и прочие штучки, о назначении которых Семён даже не догадывался. Он понял одно, здесь продавалось все для занятий балетом и танцами.
Все эти товары продавал молодой человек. Его лицо почему-то было им знакомо.
- А я так и знал, что вы танцуете, - улыбаясь сказал он, подавая Оленке пуанты для примерки, - вы так хорошо комментировали спектакль, - и тут они его вспомнили, этот молодой человек сидел с ними рядом на балете.
- Я не балерина, не профессионал, - засмущалась Оленка.
- А вы не стесняйтесь, мне кажется, что вы очень хорошо танцуете, - продавец снова улыбнулся.
Оленка примерила несколько пар, выбирая подходящие пуанты и купила еще одни джазовки, они были нужны всегда.
Дневник Василисы.
«В каникулы ездили в Ленинград. Было здорово! Куча экскурсий. Под конец уже ничего не соображалось, что на них экскурсоводы рассказывали. Еще ходили в знаменитый Кировский театр, Оленка сказала, что это бывший Мариинский театр. Смотрели Лебединое озеро. Красиво… и все. Может я не все поняла, ну топаются тетки в белых колготках по сцене. Никогда не думала, что это так слышно, когда они на пуантах ходят. Оленка говорит, что в носок пуантов вставлена деревяшка, а под полом сцена пустая, поэтому такой звук. А в телевизоре все легко и красиво. Лучше балет там смотреть, все равно я в нем ничего не понимаю.
Много ходили по городу. Уставали так, что я, например, засыпала раньше, чем голова касалась подушки. Я все думаю, как же Семён это выдержал. Правда он с тростью стал на экскурсии ходить и хромать начал, но от нас не отставал и задавал всем экскурсоводам много всяких вопросов и его все спрашивали на каком курсе он учится, а Евгений Александрович виновато улыбался и говорил, что мы всего лишь десятый класс.
А еще мы с Тоней чуть не опоздали на поезд. В последний день нас отпустили погулять по Невскому проспекту. Мы зашли в Универмаг. Там продавали Югославские сапоги, но была огромная очередь и мы в нее встали. Тоня как их увидела — сразу сказала, что она без этих сапог домой не вернется. Стояли часа два, но она их купила. Потом выскочили как ошпаренные на остановку. Ни поесть, ни в магазин зайти продуктовый уже не успели. Прибежали на вокзал, когда в поезд уже посадка началась. Евгений Александрович так на нас посмотрел, что я готова была провалиться сквозь землю. Он был такой бледный, что мне захотелось вызвать ему скорую, а из их купе потом всю ночь пахло какими-то лекарствами. Было страшно, он так сильно за нас переживал! Как же я ругала себя, что согласилась стоять с Тоней в этой проклятой очереди. Пусть бы стояла одна, если ей так эти сапоги нужны были, теперь ими еще и хвастается, весь вечер в поезде примеряла, только девочки тоже косо на нее смотрели и ругали, что из-за них заставила Евгения Александровича и Марию Анатольевну так нервничать.
10 ноября. Сегодня началась вторая четверть. С Семёном что-то не то. Ходить стал как-то странно, вроде и не хромает, но не так, как раньше. И глаза такие грустные, а может мне показалось?
17 ноября. Не показалось. Семён стал в школу ходить с тростью и хромает, это заметили уже все и сегодня на классном часе даже Мария Анатольевна попросила рассказать, что с ним случилось. Он сначала пытался шутить, мол ничего страшного, пройдет, а потом признался, что у него будет операция на колене, в Москве, повторная, но в институте травматологии очередь, поэтому ему придется ждать и скорее всего операция будет в январе, а пока ждет — его состояние будет ухудшаться, колено будет болеть и может быть он совсем не сможет в школу ходить поэтому, если кому-то от него помощь нужна или еще что-то, предложил обращаться сейчас. И в комитете комсомола перевыборы назначили на конец ноября, потому что после Нового года мы все начнем готовиться к экзаменам и ему точно будет уже не до комсомола. Жалко его. Оказывается, самой болеть на много легче, чем смотреть, как болеют другие люди. Оленка хочет в медицинский поступать, а там ведь все время с больными детьми работать придется, наверное это еще тяжелей, видеть, как болеют дети.»
Алексей Николаевич заметил изменения в походке Семёна сразу, как они вернулись из Ленинграда. Там ходили много, видимо это и послужило тем спусковым механизмом, запустившим процесс. В первый же понедельник после праздников он сказал ему приехать после уроков к нему в больницу. Сделал рентген, взяли кровь на анализ.
Когда Семён вернулся домой, его ждала Оленка. Семён пытался храбриться, шутил.
- Почему Алексей Николаевич решил анализы взять? - удивлялся он.
- Ты ходить стал по-другому, - ответила Оленка, глядя ему в глаза.
Он сразу стал серьезным.
- Так сильно заметно?
Она промолчала и снова спросила:
- Колено? Болит?
- Я не могу назвать это болью, скорее ощущения. Я стал чувствовать, что у меня есть это колено, и нога полностью не выпрямляется.
- Значит это оно?
- Видимо да. Алексей Николаевич вечером придет скажет.
Врач пришел поздно, Семён уже лежал. Мама, открыв дверь испугалась:
- Алеша, что-то случилось?
- Наталья Григорьевна, я сейчас Семёна осмотрю и все расскажу, - успокоил он.
Он долго осматривал колено и сверху, и заставив Семёна лечь на живот. Трогал почти совсем расползшиеся швы от прошлой операции. Он молчал, только коротко спрашивал, когда нажимал:
- Больно? А здесь?
Потом он укрыл Семёна одеялом и попросил Наталью Григорьевну сесть рядом.
- Нужна повторная операция на связках и сухожилиях. Надо их удлинять, иначе очень скоро ты ходить не сможешь совсем.
Наталья Григорьевна шумно вздохнула и прикрыла рот рукой.
- Не все так страшно, сделает Виктор Иванович ему еще одну операцию и все будет хорошо. Я ему уже позвонил, он говорит, что давно тебя вспоминает, только придется подождать, у них в отделении ремонт идет, как раз в той операционной, где лазерный аппарат стоит, к Новому году должны закончить. Он тебя в очередь записал, а пока, - Алексей Николаевич помолчал, - пока придется терпеть.
- Что терпеть? - спросил Семён.
- Боль терпеть. Скоро у тебя начнутся боли и ходить ты, вероятно, не сможешь, потому что колено выпрямляться не будет. Но ничего, будем делать тебе обезболивающие уколы, а учиться будешь дома.
Он говорили на сколько мог оптимистично, старался улыбаться, но и Семён и мама его сразу поняли, не все так хорошо.
- Когда я не смогу в школу ходить? - снова спросил Семён, - мне нужно дела успеть передать.
- Точно я сказать не могу. Три недели, месяц, все зависит от того, как быстро ты будешь сейчас расти.
- А я расту?
- Конечно, - улыбнулся врач, - это происходит незаметно, потому что разные части тела растут не одновременно а по очереди. Видимо сейчас растут ноги и это мы остановить не можем.
- Не надо останавливать, - тихо сказал Семён.
Врач встал и пошел к двери. Наталья Григорьевна пошла за ним, и Семён слышал, как мама тихо что-то спрашивала его там, прежде чем он ушел.
Потом она вернулась и села рядом.
- Ты не расстраивайся, сынок, это надо пережить, зато потом все будет как раньше.
- Да, мам, конечно, - Семён сам попытался ее успокоить, - хорошо, что это все сейчас, до экзаменов успею на ноги встать, и заниматься лучше, к экзаменам готовится, соблазнов меньше, идти никуда не надо, - пошутил он.
На следующий же день он позвонил Коле и попросил дать ему ноты:
- Только по длиннее, и по труднее, - настаивал он.
- Зачем тебе такие? - удивился Коля.
- Вместо детектива, - пошутил Семён, - операция у меня скоро должна быть повторная в Москве, опять придется лежать, вот и буду разбирать, - объяснил он уже серьезно.
- Я тебя понял, - засмеялся Коля, - классика подойдет? Я заканчиваю переложение делать Увертюры к опере «Вильгельм Тель» для двух гитар, одну партию тебе перепишу, как закончу.
- Хорошо, спасибо! - обрадовался Семён, - Ты позвони, я приеду, заберу, пока еще могу.
Коля позвонил в конце ноября. Извинился, что так долго тянул, не получалась концовка.
- Ничего, это не важно, главное ты успел. Я могу в выходной приехать.
- У нас ремонт в квартире, мы сейчас за городом живем, в бабушкином доме. Давай ты в понедельник ко мне в училище приедешь, в половине шестого у меня занятие заканчивается, подождешь внизу, в холле, я выйду.
- Хорошо, договорились.
В понедельник вечером Семён засобирался в музыкальное училище. Он сказал об этом только Оленке. Та хотела поехать с ним. Семён уже сильно хромал и ходил с тростью, а к вечеру еще и устал, но у нее у самой были занятия танцами на курсах хореографии. Она могла только дойти с ним до остановки, а там они сели на разные автобусы.
Семёну не пришлось долго ждать Колю, он спустился в холл почти сразу, оделся и они вышли на улицу. Коля передал ему целую нотную тетрадь, исписанную черными нотами — гвоздиками.
- Как много здесь, - удивился Семён, просматривая тетрадь.
- Ты же сам просил, справишься? - улыбнулся Коля.
- Постараюсь! Спасибо! - ответил довольный Семён, - Ты сейчас на чем поедешь домой?
- На папе, - засмеялся Коля. Он показал на подъехавшие Жигули. - Папа с работы едет, меня захватывает. Пойдем, мы тебя до Березовой рощи довезем, мимо поедем!
Они подошли к Жигулям. Коля открыл заднюю дверцу:
- Садись! - сам сел на переднее сидение, - Папа, Семёна на Березовой роще высадим на остановке.
Отец Коли оглянулся назад, узнал Семёна и заулыбался:
- А, старые знакомые, как дела? Как вы встретились удачно!
- Здравствуйте, Михаил Николаевич! Все хорошо! - Семён пытался улыбнуться.
- Семён ко мне за нотами приходил, я ему Увертюру дал разбирать, операция у него скоро будет очередная.
- Опять? - удивился Колин папа.
- Да, повторная, снова связки удлинять будут в Москве.
- Понятно, удачи!
Так, за разговорами они быстро доехали до Березовой рощи. На остановке Жигуль притормозил, Семён вышел:
- Спасибо, что подвезли, и за ноты спасибо!
Несмотря на то, что Семёну повезло и не надо было ждать автобус и стоять потом в переполненном салоне несколько остановок, Семён очень устал, колено разболелось и до дома он еле дошел. Там его уже искали, хорошо, что Оленка оставила Алексею Николаевичу записку, куда они с Семёном пошли.
Врач сразу заставил его снять протез, сделал уколы, но боль улеглась с трудом, а на следующий день утром на ногу встать не смог, она стала разгибаться еще меньше.
- Придется брать костыли, или оставайся дома, - предложил врач.
Прыгать на костылях в школу Семёну совсем не хотелось, но оставаться дома одному хотелось еще меньше.
- Костыли, - кивнул он.
В школе ему показалось, что он вернулся на три года назад, так же как в седьмом классе ребята смотрели на него с сочувствием и жалостью, и опускали глаза, когда он подходил к ним совсем близко.
- Что вы меня опять будто хороните! - он старался шутить, но ребята все понимали и грустно улыбались.
Он проходил так в школу неделю, а в субботу, когда они с Ильиными и Оленкой шли домой, перед домом напротив, к которому они подходили со стороны двора и который обходили перед дорогой, Семён вдруг начал медленно оседать. Ильины сразу подхватили его, а Оленка повернулась к нему и вдруг затараторила:
- Держите его, мальчики, он сознание потерял.
Ильины сразу сцепили руки, посадили его безвольное тело, Оленка взяла костыли, и они быстро обогнули дом, подошли к дороге. Оленка замахала поднятыми вверх костылями, чтобы подъезжающая машина остановилась. Ильины быстро перешли дорогу. Водитель выскочил из машины, стал ругаться, что его остановили, перехода в этом месте нет, но видя, что они несут человека на руках, сразу замолчал.
Оленка вызвала лифт и только там, в лифте, Семён открыл глаза.
- Что это было? - удивленно спросил он.
- Обморок, - ответила Оленка, - сейчас, уже почти дома.
Пока Семён был в Ленинграде, приехала из Крыма Полина. Ее уже отправили в декретный отпуск, и она вернулась домой. Жить Павел стал у нее. Он закончил ремонт в ее квартире и теперь Полина полная радостных ожиданий занималась ее обустройством. Когда Семён заболел, Павел старался приходить домой почаще, хоть чем-то помогать маме и брату, поэтому дома появлялся поздно. Полина, знала все и понимала, но все равно расстраивалась, ей казалось, что Павел ее не любит, у него не остается на нее свободного времени. Павел ходил мрачный.
В начале декабря они встретились с Алексеем Николаевичем возле магазина вечером. Они давно не виделись, и перемены, произошедшие с Павлом, врачу сразу бросились в глаза.
- Павлик, у тебя что-то случилось?
- Нет, ничего нового, к Семёну приходил, а Полина дома нервничает, что возвращаюсь поздно и ей внимания не уделяю. Алеша, я не могу разорваться, чтобы быть и здесь, и там одновременно! - пожаловался он другу.
Алексей Николаевич подумал и сказал:
- Приходите завтра к обеду сюда вместе с Полиной, Ниночка придет, посидим все вместе, поговорим, может чего и придумаем.
- Хорошо, придем, - согласился Павел, - я и сам думал в выходной Полину куда-нибудь вывести погулять.
- Как она себя чувствует?
- Не жалуется, вроде все нормально.
- Вот и хорошо.
Вечером он подошел к Оленке. Долго мялся, не зная, как начать разговор.
- Что случилось? - сразу спросила она.
- Оленка, ничего, если ты будешь жить в маленькой комнате? - робко спросил он.
- Конечно, все нормально. Если я вам мешаю, я поживу у Марии Анатольевны, - заулыбалась Оленка.
- Нет-нет, у меня, только в маленькой комнате. Ты завтра домой поедешь?
- Да, после уроков, суббота.
- А можешь уехать не сразу после уроков, а по позднее, вечером?
- Что-то случилось? - снова спросила Оленка.
- Понимаешь, завтра днем Павел с Полиной придут, Ниночка, Вы с Семёном уроки закончите, посидели бы все вместе, поговорили.
Оленка улыбнулась.
- Я могу и в воскресенье утром уехать, а вечером вернуться, мама в ночь работать будет, а папа во вторую смену, вечер я проведу дома одна.
- Хорошо, когда поедешь, скажешь, мы тебя на электричку посадим.
Алексей Николаевич с Ниночкой расписались в конце августа. Большой свадьбы не было, как и у Павла. Так, посидели ближним кругом в кафе. Нина Сергеевна пригласила несколько своих медсестер свидетелями, у Алексея Николаевича свидетелями были Павел и Александр Борисович. Были еще Тасергия, Евгений Александрович и Мария Анатольевна и Семён с Натальей Григорьевной. Ильиных в городе не было. Они последнюю неделю лета все уехали к деду в Борисоглебск. А в конце октября мама Нины Сергеевны умерла, и Нина Сергеевна искренне и долго горевала, что ее не было рядом, когда это случилось, обвиняла себя в том, что положила мать в стационар, что не могла за ней ухаживать сама.
Они не успели съехаться. Нина Сергеевна все хотела забрать мать из стационара домой, поэтому Алексей Николаевич к ней не переезжал, а она не могла переехать к нему, потому что там жила Оленка.
На следующее утро Алексей Николаевич появился на пороге квартиры Архиповых с мороженой курицей в руках.
- Наталья Григорьевна, я немного обнаглел, пригласил к вам сегодня на обед Павла с Полиной, Оленку и нас с Ниночкой.
- Так это замечательно, - всплеснула руками, обрадовавшись, Наталья Григорьевна, - проходи, у меня тоже курица есть, на всех хватит.
Она пригласила его в квартиру, стала хлопотать на кухне, потом остановилась:
- Что-то случилось?
- Нет, Наталья Григорьевна, просто нам всем очень нужно поговорить, обсудить свои проблемы.
Наталья Григорьевна кивнула.
- Вот и обсудите, за общим столом, все правильно, и молодец, что пригласил.
- Используйте меня, как рабочую силу, обед сначала приготовить надо! - засмеялся он.
- Использую! - так же смеясь ответила она, - давай, пока курицы размораживаются, мы с тобой в магазин сходим, хлеба купим, сметаны, молока, я борщ сварю, поможешь мне картошку почистить, пюре сделаем и к чаю что-нибудь купим, испечь я уже не успею, тесто ставить поздно, подняться не успеет.
К полудню обед был готов. Приехали Павел с Полиной, ждали Семёна с Оленкой из школы и Нину Сергеевну, она с утра ездила в церковь, свечку поставить и мать помянуть.
Когда раздался звонок в дверь, пошел открывать Павел. Там стоял Семён, вернее не стоял, его поддерживали ребята. Его сразу стали укладывать на кровать, а Алексей Николаевич пошел домой за шприцем и лекарством, слушая рассказ Оленки, что случилось.
- Он чуть не упал. Мы думали, он споткнулся, а он от боли сознание терять начал. Ребята его на руки посадили и потащили, он только в лифте в себя не много пришел.
Врач кивал.
- Я ему сейчас укол сделаю обезболивающий, а ты переодевайся и тоже приходи, обедать будем.
- Алексей Николаевич, ему очень больно, может я попробую?
- Нет, Оленка, тебе силы тоже надо беречь, пока мы справимся лекарствами, но в школу ему ходить не надо, поговори с ним об этом, это может быть уже опасно, вдруг он снова сознание потеряет, а вы его подхватить не успеете, может упасть, разбиться.
- Да, конечно, я поговорю, - сразу согласилась Оленка.
Он ушел, вскоре в дверь позвонили. Оленка открыла, она думала, что это вернулся Алексей Николаевич, но там стояла Нина Сергеевна.
Она смутилась, увидев Оленку. Она была в этой квартире всего два раза и то в выходной, когда Оленка уезжала домой.
- А Алексей Николаевич?
- Он Семёну укол делает, раздевайтесь и пойдемте тоже к Архиповым. Обедать будем там.
Нина Сергеевна удивилась, она ожидала обеда на двоих, а здесь целая компания.
Женщины накрыли стол, Семён за это время пришел в себя, и Алексей Николаевич убеждал его больше не ходить в школу, да он и сам это понимал.
Уже через полчаса все были сыты и довольны, но еще сидели за столом и ждали, когда закипит чайник.
Алексей Николаевич начал:
- Ребята я собрал вас здесь сегодня не просто так. У всех нас есть проблемы, давайте решать их сообща. У нас двое не совсем здоровых людей, которые нуждаются в нашей помощи и поддержке.
- Семён, а еще?
- Полина. И Павел разрывается между глубоко беременной женой и больным братом. Ниночка понесла большую утрату и ей, чтобы как-то успокоиться и прийти в себя, нужно поменять место жительства.
- И побыть одной, - добавила Нина Сергеевна, - разобраться в себе.
- Я хочу предложить вам вариант, при котором, как мне кажется, мы сможем решить все эти проблемы. Надо переехать. Смотрите: Оленка переезжает в мою маленькую комнату.
Нина Сергеевна метнула на врача ревнивый взгляд.
- Нет, жить она там будет без меня, - тут же успокоил он жену, Павел и Полина переезжают в мою большую комнату, так Павел будет рядом и с братом, и с женой, и Полина не будет днем одна, и Семён. В школу ему ходить сейчас не надо, а Полина сможет днем ему укол сделать, когда я на работе.
- А ты где будешь жить? - спросил Павел.
- Я, с вашего разрешения, перееду на этот диван, - Алексей Николаевич показал на диван Павла, на котором сидел. Не придется ночью Семёна оставлять одного, а вот Полину я попрошу разрешить в ее квартире пожить Ниночке, от печальных воспоминаний подальше. Ну, как вам такой вариант? Это мера временная, я думаю до апреля-мая. Там Семён уже во врачах нуждаться не будет, да и малыш у Полины подрастет. Полина, что скажешь? Я понимаю, перейти из своей квартиры в чужую комнату, наверное, не очень приятно, но ты будешь здесь не одна, рядом будет Оленка и Наталья Григорьевна, и Павел, мы с Семёном, и с малышом все помогут, решайся!
Полина сидела вся красная от повышенного внимания, обращенного к ней. Умом она понимала, что в словах Алексея Николаевича есть смысл, что он во всем прав, и останавливало не то, что надо перебраться в чужую квартиру, а то, что этот большой человек, ее начальник, предлагает ей пожить у себя так просто и буднично, а сам соглашается тоже жить в чужой квартире, на Пашином диване, вместе с больным мальчиком.
- Он как будто Паше брат, родной брат не всегда на это согласится, а тут практически чужой человек, - думала Полина.
- Ну, как, Полина? Переедешь к Леше? - спросил ее Павел.
- Да, - кивнула она, - все еще не много стесняясь этой дружной компании.
Она полезла в сумочку, достала ключи от квартиры и протянула их Нине Сергеевне.
- Вот ключи, только цветы мои поливайте, я их совсем недавно посадила, они еще слабенькие.
- Да, конечно, Полиночка, спасибо тебе.
Все заулыбались, заговорили разом. Наталья Григорьевна взяла Алексея Николаевича, сидевшего рядом с ней, за руку и наклонилась к нему:
- Как ты все хорошо придумал, Алеша. Спасибо тебе, теперь я за Семёна и за Павлика с Полиной буду спокойна.
Вскоре все разошлись собирать вещи. Оленка переносила свои в другую комнату, а Алексей Николаевич повесил в шкаф пару костюмов и поехал с Ниной Сергеевной, помогать ей.
- Я здесь рядом буду, в любой момент смогу домой зайти, а тебе далековато будет домой заезжать, - сказал он, когда Нина Сергеевна предложила этот вечер посвятить его переезду.
В воскресенье Павел вызвал такси, перевезли вещи Полины, а потом поехали перевозить Нину Сергеевну.
Павел был в этой квартире впервые. С интересом оглядывал выцветшие обои на стенах, потолок с желтыми разводами.
- Нина Сергеевна, может ремонт у вас сделать, пока вы у Полины жить будите? - спросил Павел.
Нина Сергеевна и Алексей Николаевич переглянулись. Эта мысль была, но Алексей все стеснялся ее озвучить, а тут Павел сам предложил.
- Можно, - смутилась Нина Сергеевна, - только дорого будет.
- Ничего, об этом не беспокойся, - сразу возразил Алексей Николаевич, я заплачу, сколько скажешь. Павлик мы так тебе благодарны будем, если возьмешься за этот ремонт!
- Это я тебе благодарен. Нина Сергеевна я с бригадой договорюсь, потом с прорабом встретитесь, я вас познакомлю, он квартиру посмотрит, скажет, что надо делать, а вы скажите, что хотели бы получить. Полину подключайте, она проект сделает. Алеша, помнишь, как она свою комнату в Евпатории обыграла, до последнего люди приходили смотрели комнату ее.
В понедельник первым уроком была физика. Александр Борисович, как всегда «влетел» в класс, бодро посадил ребят и спросив, кого нет, хотел уже начать спрашивать домашнее задание, но дежурный сказал, что нет Семёна и все настороженно замолчали. Ребята знали, что Семён не сможет ходить в школу, но все равно, эта новость была неожиданной.
Александр Борисович посмотрел на Оленку, Ильиных:
- Что, уже? - как-то обреченно спросил он, - все так плохо? Я вчера Архиповым не звонил, не до того было, Танечку в больницу отвозил.
Ребята сразу встрепенулись, зашептались. Татьяна Сергеевна была на девятом месяце беременности, все ждали, когда появится наследник и вот ее отвезли в больницу.
- Вас можно поздравить? - осторожно спросил Артур.
- Нет, еще рано, - рассеянно сказал физик, - так что с Семёном?
- В субботу, когда домой возвращались, он сознание от боли потерял, Алексей Николаевич запретил ему в школу ходить, вдруг ему здесь плохо станет, - сказала Оленка.
Александр Борисович кивнул.
- Понятно, как он?
- Лежит дома.
Впервые за все 10 лет их обучения в школе подготовка и проведение Новогоднего вечера проходила без Семёна. Он написал сценарий, но поставить не успел ничего и очень скоро не смог даже помогать ребятам, чувствовал себя очень плохо. В конце декабря боли стали особенно мучительные. Он уже почти не вставал, только в туалет и за стол. Обезболивающие уколы помогали какое-то время, но потом боль возвращалась. Он не жаловался, пытался шутить, но шутки были грустные. Занимался мало, боль не давала сосредоточиться. Теперь он старательно пытался занимался гитарой, но к концу декабря и занятия на гитаре перестали его спасать, иногда от боли он начал терять сознание.
Оленка тоже в этом году не хотела принимать участие в Новогоднем вечере.
- Мне не до танцев, - говорила она.
Она занималась с младшей школой. Ставила сказку малышам про то, как звери в лесу искали волшебную песенку, чтобы разбудить спящий Новый год. Сценарий она нашла в одном журнале, танцы придумала сама. Она по-прежнему два раза в неделю ходила занималась на курсах хореографов, которые заканчивались в марте. Волшебной песенкой сделала рождественский гимн «Тихая ночь», только слова придумала другие. Рассказала Семёну, а тот посоветовал обязательно рассказать об этом Евгению Александровичу, чтобы тот был в курсе, мало ли кто что подумает.
Оленка ходила в школу задумчивая. Ребята не трогали ее, понимали, что она переживает за Семёна, но однажды Мария Анатольевна спросила ее:
- Оленька, что ты так переживаешь, сделают Семёну операцию и все будет хорошо.
- Да, конечно, - согласилась Оленка, - только… - она готова была расплакаться.
- Что случилось? - наклонилась к ней учительница.
- Общий наркоз ему нельзя делать, после того шока мы можем его обратно не вернуть.
- Но, наверное, есть какие-то способы.
- Да. Местная анестезия. Его привяжут к столу, но риск остается, одно его непроизвольное движение и результат будет совсем не такой, как ожидают врачи.
Однажды ночью ему приснилось, что он умер. Он падал с крыши своего дома. Сон был очень яркий и очень походил на правду. Он даже вспомнил потом мельчайшие подробности, как наяву лазил по этой крыше тем летом, перед травмой. Во сне он падал, точно такое же чувство он испытывал, когда лежал без сознания, тогда он тоже падал, но сумел зацепиться за какой-то уступ, во сне он падал бесконечно. Он просыпался ночью несколько раз, вспоминал реальные события, снова засыпал и снова видел страшный сон. Он умирал. Каждый раз по-разному: то с крыши упадет, то его придавит цементным кольцом, одним из тех, которые устанавливали в парке, пряча в них ручей, то мчась на велосипеде по дороге попадал под трамвай, когда колесо пошло юзом и он упал прямо на рельсы перед идущим с горки трамваем. Он просыпался в холодном поту и долго соображал, что это всего лишь сон. И удивительное дело, в эту ночь боли он не чувствовал.
На следующую ночь сон был еще страшнее: он увидел, как на Оленку набросился взрослый мужчина и стал ее раздевать. Он снова проснулся в холодном поту. Он решил больше не спать, чтобы не видеть этих страшных снов, лежал с открытыми глазами, но сам не заметил, как снова заснул. Ему приснилось, что Оленка поступила в медицинский институт, была веселой и счастливой, а когда начала ходить на лекции на нее стал пялиться один преподаватель, и почему-то он очень походил на Данила, а потом он опять стал покушаться на Оленку и он ударил его ножом. Семён проснулся от своего же крика. К нему тут же подошел Алексей Николаевич и прибежала Наталья Григорьевна:
- Что случилось?
- Нет-нет, ничего страшного, - успокаивал ее врач, Семёну что-то приснилось, ложитесь, я с ним посижу.
Мама ушла к себе в комнату, а Алексей Николаевич принес воды и дал Семёну попить.
- Успокоился? А теперь рассказывай, что снилось.
- Я преподавателя Оленки ножом, он ее хотел изнасиловать, - Семён снова начал волноваться.
- Все-все, это только сон, успокойся!
- Оленка в институт поступила в медицинский, а ее преподаватель стал ее домогаться.
Алексей Николаевич сел рядом и обнял его:
- Она поступила в наш институт? В Воронежский?
- Да, а куда же еще?
- Вспомни, это важно, точно в Воронежский? - снова спросил врач.
Семён задумался, вспоминая виденное во сне.
- Точно в наш, там колонны такие же были, полуколонны, вмурованные в стену, восемь штук.
- Еще что-то снилось? - снова спросил врач.
- Сегодня только это.
- Сегодня? А раньше тоже были страшные сны?
- Вчера, я всю ночь умирал и падал куда-то, было такое же чувство, как в тот раз, когда я лежал в реанимации.
- Это побочка от болеутоляющих лекарств, это пройдет, - Алексей Николаевич еще крепче обнял Семёна и стал его покачивать, как бы убаюкивать.
- Надо позвонить Виктору Ивановичу завтра, - подумал он и усмехнулся, посмотрел на часы на руке. было 3 часа 12 минут 30 декабря - вернее уже сегодня, долго он такую боль не выдержит.
Утром профессор Бровкин позвонил сам.
- Добрый день Алексей!
- А, Виктор Иванович, с наступающим вас праздником!
- Спасибо, спасибо, и тебя. Как там твой мальчик себя чувствует?
- Плохо, боли у него сильные.
- Так обезболивающее давай.
- Даем, но..., у него уже кошмары по ночам начались.
- Я тебя понял. Я звоню тебе сказать, что ремонт у нас закончили, вчера акт приемки подписали, сегодня завтра там все отмывать будут, со 2 января работать начнем. В первый день оборудование настроим, а в субботу можешь привозить своего мальчика. Вообще оперировать с понедельника начнем, но, если так все плохо, привози мальчика пораньше. Во сколько встречать — позвонишь скажешь, когда билеты купишь.
- Я его на скорой повезу.
- 600 километров? Не замерзните по дороге?
- Нет, у нас новая машина, специальная, для перевозки больных.
- Сам привезешь?
- Конечно, только еще одна проблема есть.
- Какая?
- Я вам рассказывал, что у него два года назад травма была, всю ногу ему штырем распороло и сильный травматический шок?
- Да, что-то припоминаю.
- Виктор Иванович, скажу честно, общий наркоз я ему давать боюсь.
- Думаешь из комы не выйдет?
- Думаю да, в прошлый раз мы это сделали с большим трудом.
Профессор Бровкин на другом конце провода помолчал и добавил:
- Значит будем делать с местной анестезией, другого выхода нет, но документы все привези, наши анестезиологи еще раз посмотрят.
- Да, конечно, привезу и девочку еще привезу.
- Какую девочку?
- Которая его в прошлый раз из небытия в наш мир вернула.
- Что? Шерше ля фам? - засмеялся профессор.
- Виктор Иванович, я хочу, чтобы она на операции присутствовала, она реально сможет ему помочь.
- Крови не испугается? Ты же понимаешь это зрелище для не подготовленного человека…
- Она подготовлена, морально, она и сама хочет стать врачом.
- Ну привози свою девочку, посмотрим. Значит третьего, в субботу утром я вас жду.
Под Новый год Семёну снова снился сон. Он был уже не страшный, но такой же реальный, как и остальные. Ему снилось, что его после ампутации положили в другую палату, не к Коле, а в соседнюю. Там лежал маленький мальчик с мамой. У него были ампутированы руки, обе, выше локтя после сильного ожога электрическим током, оголенный провод мальчик в руки взял. Мальчик был еще совсем маленький и не понимал, что с ним произошло, для него это была игра. Он подбегал к кому-нибудь, тряс маленькими культяшками, говорил, что у него теперь вырастут крылышки и он сможет летать. Это было страшно. Семён смотрел на него и думал, что его беда, по сравнению с этой трагедией, почти ни что, подумаешь, всего-то пол ноги нет. Этого мальчика вскоре выписали, но Семён оставался хмурым и замкнутым, мог целыми днями лежать и смотреть в потолок.
В этом сне колено его не было задето, оно не болело и Семёну уже в середине ноября сделали учебный протез, и он начал учиться ходить, но жизнь свою он считал конченной, он никак не мог смириться со своей потерей. К нему приходили Ильины, рассказывали про жизнь в классе, он слушал и первое время сердился:
- Зачем вы это мне рассказываете? Я больше никогда не пойду в школу, - говорил он иногда.
- Почему? - удивлялись друзья.
- Вам не нужен калека, вы будите меня жалеть и презирать.
Видя такое его состояние, взрослые хватались за любую возможность хоть как-то его расшевелить. Алексей Николаевич несколько раз возил его на консультацию к психологу и тот, после бесед с ним, посоветовал завести для Семёна домашнее животное. Алексей Николаевич сразу вспомнил про своего соседа на Машмехе Дениса. Почти два года назад его дочка, играя во дворе, попала под струю горячей воды: водопровод ремонтировали, откачивали горячую воду из подвала дома, а девочка подошла к рукаву, из которого неожиданно потекла с напором горячая вода. Алексей Николаевич проходил мимо, он оттащил девочку и оказал ей первую помощь. Девочка поправилась, ожоги были не сильные, но после них остались некрасивые шрамы. Денис был кинологом, работал в собачьем питомнике МВД, готовил собак для службы в милиции. Алексей Николаевич с ним подружился. Денис часто ходил гулять со своей овчаркой. Грем тоже когда-то был служебной собакой, но после ранения при задержании, его списали и Денис взял его себе домой.
Сейчас собака была нужна срочно, и Алексей Николаевич позвонил Денису узнать, нет ли у него на примете щенка. Они встретились, и он рассказал ему все о себе, об их дружбе с Павлом, и как они встретились, и почему он поменялся квартирами и зачем ему срочно понадобилась собака.
- Денис, ты ведь всех собачников в этом районе знаешь, может есть у кого щенок?
Денис задумался.
- Я так сразу не вспомню, про щенков давно никто не говорил, я наведу справки, - пообещал он, - мне бы с мальчиком пообщаться в свободной обстановке, не дома, понять, кто ему нужен, какая порода?
- Да любая, - воскликнул врач.
- Э, нет, Алексей Николаевич, любая может не подойти, подарите ему комнатную собачку, он с ним во двор выйти постесняется, маленькая собачка для женщин больше подойдет.
- Ну хорошо, мы по аллее вокруг Березовой рощи по вечерам с ним гуляем, где-то примерно с 7 до 8, далеко он пока не может, а там скамеечки есть.
- Хорошо, мы завтра с Гремом поедем вокруг Березовой рощи гулять, - улыбнулся Денис.
На следующий вечер с Семёном пошли гулять не только Алексей Николаевич, но и Павел. Они тихо шли по дорожке. Семён молчал. Алексей Николаевич и Павел перекидывались репликами.
Они дошли до опытного поля СХИ. Семён остановился.
- Устал? - спросил врач.
Они подошли к скамейке и сели.
- Семён, о чем ты думаешь? - спросил Павел.
- Так, ни о чем.
- Раньше ты таким не был.
Семён помолчал.
- Да, не был, у меня две ноги было, а теперь только одна осталась, - с вызовом бросил он и снова замолчал.
- Ты злишься на меня? - спросил врач, - я сделал тебя калекой.
- Нет, вы сделали то, что должны были, это ваша работа.
- Моя работа жизни детей спасать.
- Только вы не спрашивайте, нужна ли нам такая жизнь!
- Семён, в любом случае это жизнь! - возразил Павел
Семён промолчал.
- Алексей Николаевич! - окликнул их идущий мимо мужчина.
- О, Денис! - обрадовался врач, встал и пожал ему руку, - знакомься, мой друг Павел и его брат Семён, погулять вышли.
- Так вы теперь где-то здесь недалеко живете?
- Да, там, дом возле почты. Знакомьтесь, - обратился он к Семёну и Павлу, - мой сосед по Машмету и друг Денис.
К ним подошла огромная немецкая овчарка и стала нюхать Семёна.
- Не бойся, это Грем.
- Это ваша собака? - удивился Семён, - можно погладить?
- Грем, это друг, - сказал он собаке.
Грем положил голову Семёну на колени и тот с восхищением погладил ему нос и по голове.
- Грем, поздоровайся с мальчиком.
Собака подняла лапу, и Семён пожал ее.
- Он такой умный, вы его дрессируете?
- Да, я кинолог, эта собака была служебной, но один бандит Грема ранил и его пришлось списать со службы, я взял его себе.
- Здорово! - Семён снова погладил собаку и обнял ее, - наверное это трудно воспитывать собак?
- Нет, - засмеялся Денис, не трудно, просто их надо любить, вот ты любишь собак?
Семён замолчал.
- Я не знаю, у меня никогда не было собаки.
- Любишь, иначе бы Грем с тобой так не обнимался, - засмеялся Денис.
На улице было прохладно, к вечеру стало подмораживать.
- Семён отдохнул? Пойдем? - спросил Алексей Николаевич.
Семён встал. Грем снова начал обнюхивать его костыли.
- Грем рядом! - скомандовал Денис и собака послушно села рядом с ним.
- Какой послушный! - удивился Павел.
- На послушании строится вся дрессировка. Без этого служебная собака — ноль.
Они шли по вечерней освещенной аллее не торопясь. Теперь Семён стал другой. Он расспрашивал у Дениса как дрессируют служебных собак и даже улыбался, когда Денис рассказал забавный случай.
Когда они остановились, Грем снова подошел к Семёну, ткнул тихонько в больную ногу и пробовал даже лизать.
- Почему он так делает? - спросил Семён.
- Он чувствует, что эта нога у тебя болит, а собаки всегда зализывают свои раны.
Они стояли возле своего дома.
- Вот здесь я теперь живу, - рассказывал врач, - заходите в гости.
- Нет, нам домой пора, в следующий раз.
- Давай я сейчас напишу свой новый телефон, - он достал из кармана записную книжечку вырвал оттуда листок, написал свой домашний номер телефона и протянул его Денису, - Звони, если что, рабочий телефон остался прежним. Как Маруся?
- Все нормально, - улыбнулся Денис, - она уже забыла обо всем, - добавил он грустно.
Вечером в квартире Алексея Николаевича раздался звонок. Звонил Денис:
- Алексей Николаевич, как считаете, справится Семён с овчаркой?
- С Гремом? - удивился врач.
- Нет, не с Гремом, но с такой же большой собакой? Мы щенка будем выбраковывать, ему маленькому один дурак лапу дверью прищемил, сустав повредил. Сразу не заметили, лапа срослась неправильно, в этом суставе движение ограничено. Щенок теперь лапу полностью вытянуть не может. В повседневной жизни это незаметно, но прыгать высоко, бегать быстро он уже не сможет.
- Денис, ты сможешь помочь дрессировать этого щенка? Без дрессировки собака может стать опасной.
- Помогу, Семён интересный мальчик, вдумчивый, у него так глаза блестели, когда Грема гладил.
- Знаешь, он сразу изменился, когда с Гремом общался, повеселел, разговорчивый стал, а то слово не вытянешь.
- Значит поможет ему это лекарство? - засмеялся Денис.
- Обязательно поможет!
- Ну, тогда я завтра перед начальством похлопочу на счет щенка и вам перезвоню.
- Спасибо Денис! Так что с Марусей? Мне показалось, что ты чем-то озабочен?
- Все хорошо, Алексей Николаевич, только жена переживает, что шрамы у нее на теле остались большие, вырастет, не красиво будет, она девочка, для нее это важно.
- Я понял. У нас в больнице есть хороший дерматолог, давай я с ним договорюсь, приведете Марусю к нему на прием, посмотрит, посоветует.
- Хорошо бы, - согласился Денис.
На следующее утро Денис зашел к своему начальнику отдела кинологической службы МВД по Воронежской области с бумагами.
- Макар Георгиевич, что с Ларсом делать будем? - спросил он, когда майор подписал бумаги.
Тот задумался, перечитал еще раз заключение ветеринара:
- Придется списывать.
- А дальше? - спросил Денис.
Майор задумался.
- У тебя есть предложение?
- У меня есть на примете «добрые руки», в которые можно отдать Ларса, - Денис знал, что майор не разрешал отдавать таких списанных щенков кому попало, он всегда интересовался будущими хозяевами, причинами, по каким люди хотят завести овчарку и потом с интересом отслеживал их судьбу, считая любую овчарку, хоть и списанную, но породистую, оружием.
- Рассказывай! - засмеялся он.
Денис рассказал ему про Алексея Николаевича, про Семёна и про вчерашнюю встречу. О том, как загорелись у мальчика глаза, когда он общался с Гремом.
- Вы думаете это сработает? - переспросил майор, - вот лекарством наши щенки еще никогда не были.
- Сработает, я вчера вечером пообщался с врачом еще раз: тот взахлеб рассказывал, как изменилось поведение мальчика, пока тот общался с Гремом.
- Хорошо, мальчик поправится и что дольше будет с Ларсом? - строго спросил майор.
- Мальчик не поправится, новая нога у него не вырастет.
- А справится он с такой собакой? Это ведь не болонка.
- Справится, брат поможет и Алексей Николаевич, и я приходить буду дрессировать помогать.
- Ну, если так, вернее только так, дрессировать обязательно. Пиши докладную.
Денис достал из своей папки еще одну бумагу и положил перед майором. Тот снова засмеялся, прочитал:
- А что с мальчиком случилось? Говоришь ему всего 13 лет и уже калека.
- Он под автобус попал. Помните в сентябре в газетах писали, что мальчик спас девочку маленькую, из-под колес автобуса ее вытащил.
- Так это он?
- Да, девочку спас, а сам не успел, автобус ему на ногу колесом наехал.
Майор вздохнул.
- Получается плохо ходящему мальчику отдаем плохо бегающую собаку? - задумчиво сказал он, - а может так оно и правильно?
Майор взял ручку и подписал докладную записку, в которой Денис просил передать списанного щенка на воспитание Архипову Семёну.
- Иди, забирай Ларса!
Денис забрал подписанную докладную записку, отнес ее секретарю, чтобы пока оформляли бумаги. Здесь у собак было все, как у людей: паспорт, медицинская карточка и приказ на списание и передачу щенка.
Он подошел к вольеру, понаблюдал за играми щенков. Ларсу было уже 1.5 месяца, лапа его давно зажила и внешне он совсем не отличался от других щенков: был таким же активным, любознательным и шустрым, так же бегал за игрушками и дрался с братьями и сестрами. Его особенность проявится только через год, когда овчарок начнут обучать конкретным задачам: брать высокие барьеры, перепрыгивать через канавы, быстро бегать. Он этого делать уже не сможет в полную силу, ограниченная амплитуда движения правой задней лапы этого сделать не даст, а значит Ларс уже не будет полноценной служебной собакой.
Весь следующий день Семён не мог сосредоточится на учебе, у него перед глазами стоял Грем. Он снова и снова ощущал его прикосновение, как холодный нос пса тыкался ему в ногу, как тот лизал ему ладонь, и он гладил жесткую шерсть между ушей, а пес сидел и прислушивался, как будто к его мыслям.
Вечером в дверь раздался звонок. Брат пошел открывать, и Семён услышал в коридоре голос врача и еще какого-то мужчины. Он отложил учебник. Встать не успел. В комнату вместе с Павлом и Алексеем Николаевичем вошел Денис. Он держал в руках большой тряпичный узел, который почему-то издавал тихие звуки и шевелился.
- Здравствуйте! - удивился Семён.
- Здравствуй! - улыбнулся Денис, - вот тебе подарок от нас с Алексеем Николаевичем.
Он осторожно положил узел на пол и развязал его. В узле оказался щенок. Он был размером с кошку, но крепче, с большими мощными лапами, черный, только концы лап были желтоватыми, да такие же желтоватые отметины были на щеках и бровях.
- Это Ларс!
Щенок оглядывался и нюхал незнакомые запахи.
Семён от радости вскочил и чуть не упал, он сидел уже без протеза и совершенно забыл об этом. Его тут же подхватил брат и посадил обратно, а Денис взял щенка и положил ему на колени.
Семён погладил щенка, тот стал тыкаться носом в его пустую ладонь. Семён обрадовался и обнял его.
- Это овчарка? - спросил он гладя щенка, - маленький какой!
- Он вырастет, будет как Грем. Кстати, Грем его дедушка, - Денис полез за пазуху, достал несколько сложенных листочков, - это его родословная, паспорт, приказы о списании и передаче, в них надо расписаться, Павел, наверное вам, Семён еще несовершеннолетний.
Они подошли к столу. Пока Павел расписывался в бумагах, Семён сидел, гладил щенка и не верил своему счастью. Щенок быстро завозился и его пришлось спустить на пол. Вслед за ним на пол сполз Семён и они стали играть. В узле нашлась и любимая игрушка Ларса.
Мама, увидев подарок, только всплеснула руками, а Семён уверенно таскал щенка, вцепившегося в мягкую игрушку, по полу.
- Господи, чем же кормить это чудо? - спросила она Дениса.
Пойдемте, я вам все расскажу, - он достал из оставленной у двери сумки металлическую миску, ошейник и старую газету:
- Они у нас в газеты ходят, положите ее у входной двери, чтобы по всей квартире не гадил, потом ее легко поменять.
Он рассказывал, как и чем кормить щенка, когда из комнаты послышался шум и смех. Все пошли посмотреть. Семён крутил щенка вокруг себя, тот бегал за своей игрушкой и догнав ее, тут же лег. Семён подполз к нему и стал гладить.
- Устал? Ну полежи! - и сам счастливый лег рядом с ним.
У мамы навернулись на глаза слезы, и она отошла.
- Все правильно, - похвалил его Денис, - в конце щенок должен обязательно получить игрушку, чтобы быть уверенным в своих силах, ты молодец! - и он тоже пошел на кухню, рассказывая, чем и когда нужно кормить щенка.
- А как можно дрессировать щенка? - спросил Семён, заходя на кухню.
- Я тебе все расскажу. Щенка отдали тебе с условием его обязательной дрессировки, потому что это служебная чистопородная овчарка. В неумелых руках она может стать неуправляемой, а это равносильно мартышке с гранатой, - засмеялся Денис, - давай договоримся так: пока первые несколько дней Ларс будет привыкать к новому месту. Зови его по имени, старайся, чтобы он после этого смотрел на тебя, если получится, то его надо обязательно погладить. В субботу я приду и покажу еще несколько упражнений, а вы пока тоже присматривайтесь к нему, замечайте, какие он будет проявлять нежелательные действия, с ними надо будет сразу начать работать, в самом начале их пресечь будет легче. Павел, запиши мой домашний телефон, - он продиктовал номер, - если возникнут какие-то срочные вопросы — звоните!
- Да, конечно, спасибо, Денис!
- Спасибо! - Семён с благодарностью пожал ему руку.
Когда Денис с врачом вышли из квартиры, Алексей Николаевич тоже пожал ему руку и долго тряс ее:
- Денис, спасибо тебе, ты даже не представляешь, что ты совершил! Сегодня впервые после травмы он смеялся! Он счастлив!
- Я его понимаю, - улыбнулся Денис, - и все-таки это большая ответственность. Его эйфория скоро пройдет, а щенок останется, мешать не будет?
- Не думаю.
- Алексей Николаевич, давай так договоримся: если мальчику по каким-то причинам щенок будет мешать, ты мне сразу скажи, я его заберу.
- Себе?
- Нет, нам Грема хватит, на овчарок большой спрос, я ему хозяина быстро найду.
- Хорошо, - согласился врач, - но это в самом крайнем случае.
Щенок обследовал квартиру. Он обнюхал все: комнату Павла и Семёна, мамину комнату, коридор и ванную, туалет был закрыт. На кухне ему понравилось больше всего. Там вкусно пахло, мама готовила ему ужин.
В комнате Павел с Семёном решали, где будет спать Ларс.
- Рядом со мной, - просил Семён.
- Рядом нельзя, возразил Павел, - ночью ты можешь на него встать, или задеть костылем в темноте.
- Тогда у двери, под стулом, - показал он на стул, который стоял рядом с его кроватью.
- Когда он вырастет, он под этот стул не влезет, вон Грем какой большой.
- Может быть под этот столик? - спросил Семён, показывая на журнальный столик, на котором стоял телевизор.
- К телевизору близко не надо, от него излучение идет, - снова возразил Павел.
- Может мы этот стул уберем? - снова предложил Семён, потому что положить щенка было больше некуда.
- Ладно, - согласился Павел, - пока пусть спит здесь, а Денис придет, посоветуемся. Ты записывай, что у него надо будет спросить, чтобы не забыть.
В этот вечер, впервые после травмы, закрывая глаза Семён увидел не приближающийся автобус, а играющего с игрушкой Ларсика, так он стал называть про себя щенка. Тот поел и уже спокойно спал на тряпочке, в которой принес его Денис. Ее расселили под стулом, а Павел уже ходил со складным метром и прикидывал, каких размеров поставить вместо этого стула ящик, чтобы щенку было удобно, и хватало места, и не дуло, когда открывали входную дверь.
Ночью Семён несколько раз просыпался, переворачивался в кровати и проверял, на месте ли щенок, ему казалось, что, когда он проснется, щенок окажется сном, но тот мирно посапывал, свернувшись калачиком под стулом. Семёну показалось, что щенку холодно и он завесил стул покрывалом, спустив его края до пола. А утром все проснулись от грохота: Ларсик выспался и стал грызть костыль, стоящий рядом с кроватью Семёна, и уронил его, тот падая зацепил другой костыль и книги на столе. Щенок сначала отскочил в сторону, но потом понюхал книги и стал пытаться грызть и их.
Павел вскочил первым, поняв в чем дело, стал ругать щенка, поднял книги и костыли.
- Безобразник! - выговаривал он щенку, - это грызть нельзя! - и увидев на столе у Семёна листок с заголовком «Что спросить у Дениса» после первого пункта о месте щенка, написал «2. Как запретить щенку грызть костыли».
- Пусть грызет, с ними ничего не будет! - возразил Семён, когда прочитал.
- А если он будет за них хвататься, когда ты идешь? Он же тебя уронит!
Семён молчал, здесь возразить было нечего. Он сполз на ковер и начал делать зарядку, а Ларсик охотился за его руками и ногами.
- Ноги ему тоже не давай, да и руки. Это он пока маленький — не больно кусается, а подрастет? Лучше игрушкой играйте.
- Тогда ему надо еще игрушки сделать!
- У мамы тряпочку попроси и сделай, а я вечером с улицы палочку какую-нибудь ему принесу, чтобы грыз.
Когда мама и Павел ушли на работу, Семён занялся поделкой новых игрушек Ларсику. Он пробовал завязывать тряпочки в узлы. Мама дала ему целую старую простынь, но щенок быстро их рвал. Тогда он оторвал три широких длинных полосы, заплел их косичкой и согнув вдвое завязал на концах огромные узлы. Этой игрушкой они играли долго. Занимаясь со щенком, Семён забыл обо всем! Около двенадцать позвонили в дверь, только тогда он вспомнил, что сегодня обещал зайти Евгений Александрович и позаниматься с ним историей. Он пошел открывать дверь.
- Ну, здравствуй! Говорят, у тебя появился новый друг? - спросил тот, заходя в комнату.
Ему на встречу бежал радостный щенок.
- Это Ларсик!
Щенок стал обнюхивать директора, а когда тот сел, попробовал взобраться ему на колени.
- Хороший щенок, веселый! - рассмеялся Евгений Александрович, - но нам надо заниматься.
Он сразу отметил перемену в Семёне, тот тоже счастливо улыбался и взахлеб рассказывал о проделках Ларсика.
- Извините, Евгений Александрович, я не готов, - сказал Семён, опустив голову, - я делал Ларсику игрушку, чтобы он мои костыли не грыз.
Директор внимательно посмотрел на него.
- Это важно, но давай договоримся, что это было в первый и последний раз, - строго сказал он, ругать Семёна у него не хватило духу, он видел его таким счастливым впервые за последние полтора месяца, - не заставляй нас ставить тебя перед выбором: либо школа, либо щенок, ты должен успевать все!
- Да, извините, - Семён был растерян.
Беседы с психологом принесли свои плоды. Ему уже хотелось пойти в школу и сейчас, дома, пока в школу еще ходить не мог, он усердно занимался, чтобы, придя в класс, он не был отстающим и жалким.
- И гулять сегодня не ходил?
- Нет.
- Собирайся, твой Ларсик полчаса посидит один, а мы с тобой сходим на улицу.
Семён оделся, и они вышли во двор, прошли вдоль домов до парка и вернулись по другой стороне улицы. По дороге Евгений Александрович все-таки поспрашивал его, что он помнил с прошлого занятия, несмотря на то что Семён не готовился, он рассказал все. Рассказал Директор и новый материал. Ему нравилось заниматься с Семёном вот так: один на один. Он задавал много интересных вопросов, на которые Евгений Александрович не всегда мог ответить и о которых он никогда не задумывался сам, а пытливый ум этого мальчика открывал новые взаимосвязи прошедших событий.
После этого случая Семён ни разу не повторял своей ошибки. Он сначала готовился к урокам, а потом играл с собакой, или в перерывах между своими занятиями.
Денис приходил по субботам, подсказывал, как лучше организовать Ларсику питание, как отучить его грызть костыли, а позднее и трость, и не бросаться на ноги, вообще не бросаться на хозяина, потому что рос он быстро и мог уронить Семёна просто своим весом.
Через месяц Семён начал ходить в школу и приходилось оставлять Ларсика одного на несколько часов, у того еще не был закончен цикл прививок, поэтому на улицу щенка еще не выводили. Была зима, на улице было холодно. Чтобы щенок привыкал к низким температурам, уходя из дома, Архиповы открывали форточку в комнате, а вечером Ларсика выпускали на балкон. Теперь боролись с его попытками грызть обувь и мебель, а уходя в школу Семён давал ему косточку, за которыми по выходным Павел ездил на рынок, потом, позднее, Наталья Григорьевна договорилась покупать их в трестовской столовой.
Семён проснулся и привычно позвал:
- Ларсик!
Но вместо собаки к нему подошел озабоченный Алексей Николаевич.
- Семён, опять кошмар приснился? - спросил он.
- Нет, - Семён стал осматривать комнату в полумраке от света настольной лампы. На стене висела гитара. Вроде бы все было так же, как всегда, но Семён чувствовал, что что-то изменилось, он сам был не много другой. Он приподнялся на локтях, но почувствовал сильную боль в колене и лег обратно на подушку, - где Ларсик? - спросил он.
- Ларсик? - удивился врач, - кто это?
- Моя собака. Что со мной?
- Колено болит?
- Да.
- Потерпи, уже не много осталось, через два дня поедем в Москву на операцию, а собака тебе приснилась, - успокоил его врач.
Семён закрыл глаза и подумал:
- Это не может быть сном, я же чувствовал, как играл с Ларсиком, как он меня лизал, как я его гладил. Как будто это была совсем другая жизнь, там не болело колено и не было гитары, но там у меня была овчарка, мой Ларс!
Он снова забылся беспокойным сном.
Утром он проснулся поздно. Мама хлопотала на кухне. Пришли Павел и Полина, поздравили его с Новым годом, потом стал звонить телефон, звонила Оленка и тоже поздравляла, потом пришли Ильины. Семён как будто раздвоился, его все еще преследовали ночные видения. Боль не много утихла, и он смог встать к столу. Когда прыгал на кухню, он украдкой заглянул под стул, стоящий рядом с кроватью, нет ли там щенка, но там никого не было, не было даже намека, что щенок когда-нибудь там был.
К вечеру он совсем пришел в себя, а ночью снова снился сон про то, что у него есть собака. Но теперь эта другая жизнь снилась урывками, эпизодами, которые Семён не всегда понимал: то он снова играет с Ларсом, но тот уже большой и красивый пес. Вот они где-то на поле выполняют команды, вернее так: какой-то строгий мужчина дает команду Семёну, а тот дает команду собаке, и Ларс выполняет ее. Он очень послушный и исполнительный и их все хвалят. То он с собакой в пионерском лагере, знакомит Ларса с Оленкой и учит его выполнять ее команды, потом они с собакой летом живут в деревне и Ларс помогает милиционеру поймать воришек, ограбивших местный магазин, это оказалась компания Шило, а потом Ларс задерживает беглого ЗэКа в лесу, когда он с ребятами приехал туда на сенокос и тот не ранит его в руку. А потом он увидел, как Ларсик лежит дома на подстилке. Павел и мама пытаются его накормить, но собака ничего не ест, а когда приходит Оленка, она жадно обнюхивает ее. Оленка шепчет ему что-то на ухо, и Ларс нехотя начинает есть.
- Это я в больнице лежу, в реанимации, - думает Семён, а в следующее мгновение уже видит, как Ларс встречает его, когда он вернулся после больницы домой.
А потом снова лагерь и Ларс спасает тонущего мальчика, а они с Оленкой делают ему искусственное дыхание, но протез Семён не мочит и его не надо везти в город сушить.
Следующая картинка: они в купе поезда — Алексей Николаевич, Павел и он с Ларсом, едут в Евпаторию.
Картинки менялись как в калейдоскопе, но Семён не смотрел на себя со стороны, он чувствовал все, что происходит изнутри, словно это на самом деле с ним происходило.
Вот он на сцене, концерт ко Дню учителя, но он не с гитарой, он показывает номер с Ларсом, тот прыгает через обруч, возит Семёна верхом на спине и показывает другие фокусы.
Вот Ларс повалил зоотехника, прокусив ему руку, сжимающую отвертку, с которой тот напал на Семёна. А потом поход в конце девятого класса, и снова лагерь, когда вожатыми были ребята, а Ларс все время сидел охранял его в штабе.
Вот Ларс грустит в деревне, пока Семён был в Кировце, в чужой лагерь с собакой его не взяли. А дальше пошло что-то совсем непонятное: то Ларс набросился на двух здоровых амбалов, защищая девочек из их класса, но происходит это на каком-то дворе, заросшем травой, возле сваленных в кучу напиленных березовых чурбаков, то бежит, лая, за жигулями, словно хочет остановить машину где-то возле остановки. То они с Ларсом купаются в море, то он догоняет маленького мальчика и хватает его за одежду, пытаясь остановить, а перед ними откуда-то выезжает огромный автобус. То он сам сидит за рулем машины и чувствует, что это он ведет ее, а Ларс сидит рядом на сидении, а напоследок Семён увидел прямо перед собой лицо Оленки и они целовались, а Ларсик влез между ними, чтобы его тоже обняли и все смеялись.
Семён снова открыл глаза. Опять горела настольная лампа и рядом сидел врач:
- Что, опять сон?
Семён молчал. Он не понимал в какой он жизни находится сейчас. Оглядел комнату и заметил на стене гитару.
- Ларсика в этой жизни нет, - тихо сказал он.
- Нет, - подтвердил врач, - он остался в другой жизни.
Семён снова заснул. Теперь уже без видений и боли. Он просто спал.
В этот раз Семёна везли в Москву на скорой. Он плохо это помнил, он вообще плохо помнил и Новый год и последние дни перед новым годом, все было как будто скрыто за ширмой боли. Сны про Ларсика казались ему его другой жизнью, словно были из другого времени, из другого мира.
Когда в Москве врачи посмотрели его медицинскую карту, увидели его шов на всю ногу, вопрос об общей анестезии отпал сам. Никто бы решился взять на себя такую ответственность.
- Будем делать с местным обезболиванием, Алексей, сколько ты ему колол?
Алексей Николаевич как студент на экзамене, рассказал профессору, сколько и какие лекарства он вводил Семёну, тот только качал головой.
- Тянуть нельзя, девочку готовьте, поставим ширму, может и правда поможет чем, отвлекать его будет, - сказал он недоверчиво и пошел готовиться к операции.
Это был его 17-ый день рождения. Семён уже привык встречать дни рождения операциями. Он все знал, но перед операцией Алексей Николаевич рассказал ему еще раз: почему не будет общего наркоза, зачем его привяжут к столу и как надо себя вести, если будут какие-то изменения, и что Оленка будет рядом с ним.
Его снова раздели, помыли, привезли в операционную и сделали несколько уколов прямо под колено. Оленка сидела рядом. Чтобы она не видела, что делают врачи, поставили ширму, белая ткань закрывала все, что было ниже спины. Семён лежал на животе, голова была повернута к Оленке. Она сидела рядом и все время что-то шептала ему. Операция началась как-то незаметно. Он слушал ее, но не понимал, прислушиваясь к своим ощущениям. Он не чувствовал ничего. Боли не было, было небольшое давление, как тогда, летом, в лагере, когда Алексей Николаевич делал ему пункцию, а Оленка обезболивала колено. Оленка взяла его за руку, и он успокоился. Оленка продолжала шептать, а Семён закрыл глаза.
- Что замолчали, кузнечики? - весело спросил профессор, он почему-то называл их кузнечиками, наверное шепот Оленки напоминал ему стрекотание кузнечиков.
- Он спит, - ответила Оленка.
- Как спит? - удивился профессор.
Алексей Николаевич сразу взял его за руку, прощупывая пульс. Медсестры вслух озвучили показания приборов, к которым от Семёна тянулись длинные проводочки.
- Действительно спит, - подтвердил анестезиолог.
- Вот такого, чтобы человек у меня на операции уснул, еще не было! - восхищался профессор.
Операция прошла успешно. Семён проснулся уже после того, как его привезли в палату. Боли почти не было. Семён узнал эту палату, он уже два раза просыпался здесь после операции. К нему сразу подошли Алексей Николаевич и профессор Бровкин.
- Ну, ты молодец! - все еще восхищался он, - надо же, без анестезии заснул на операции!
- Как себя чувствуешь? - спросил Алексей Николаевич.
- Хорошо! - слабо улыбнулся Семён.
- Боли больше нет? - озабоченно спросил профессор.
- Нет, ну почти, - Семён улыбнулся снова.
- Вот и хорошо! Операция была успешной, только батенька, не обессудь, но ходить я тебе здесь не дам, будем мы тебя опять в кресле возить, во избежание всяких недоразумений.
Семён улыбнулся еще раз.
- Я и не настаиваю.
После их ухода пришла Оленка. Она сидела рядом и глядя на него улыбалась своей особой, ласковой улыбкой и ему показалось, что из ее глаз исходит какая-то энергия, прямо ему в грудь, и наполняет его силой.
Потом его накормили обедом, и Алексей Николаевич стал собираться домой. Он зашел в палату радостный и таинственно сообщил:
- Я домой звонил, Наталье Григорьевне рассказал, что операция прошла успешно, знаете, что она мне ответила?
- Обрадовалась?!
- Очень! А еще она сказала, что ты стал дядей! Полина утром родила здорового крепкого мальчика!
- Правда?! - Семён готов был выскочить из кровати. Он был очень рад, - Как назвали?
- Пока думают, но склоняются к Артему.
- А что, хорошо! Будет теперь у нас Артемка! Алексей Николаевич, теперь очередь за вами, - заулыбалась Оленка, - у Александра Борисовича — Матвей.
- У Павла — Артем, - радостно продолжил Семён, - и вам пора!
Алексей Николаевич смущенно заулыбался.
- Так ведь и у нас пополнение будет летом, - тихо сказал он, мы еще никому не говорили, но скоро уже и так все поймут.
- Так это же здорово! - снова «запрыгал» в кровати Семён.
- Тихо, тихо, - успокоил его врач, ты поосторожней, тебе теперь поправляться надо, а то, кто же будет наших малышей воспитывать? - засмеялся врач.
- Это каких малышей? - громко спросил зашедший в палату профессор Бровкин.
- Виктор Иванович, радость у нас, Семён сегодня дядей стал, у его брата сын родился.
- Это у дружка твоего? А у тебя когда?
- Летом!
- Надумали все-таки, ну молодцы! Алексей, билет я тебе забронировал на фирменный ваш поезд. Он через два часа отправляется.
- Вы уезжаете? - искренне огорчился Семён.
- Я уезжаю, меня тоже пациенты ждут и Ниночка, а Оленка пока останется, - объяснил Алексей Николаевич.
- Да, девочка поживет у меня, днем к тебе сюда будет приходить. Я уже и с женой договорился, Мария Ивановна нас ждет. Она гостей любит, пирог обещала испечь. Девочка нам еще понадобится, когда швы снимать будем.
Оленка жила у профессора Бровкина все зимние каникулы. За это время она успела все рассказать профессору и его жене о них с Семёном: как познакомились, подружились, как она его после травмы выхаживала, как в одном классе учиться стали. Виктор Иванович особенно подробно расспрашивал ее о том, как она может обезболивать, а Оленка рассказала ему про свою бабушку травницу и про свои сны, как бабушка ей до сих пор помогает. Она боялась ему об этом рассказывать, думала профессор медицины над ней смеяться будет, но профессор слушал ее очень внимательно и сказал, что ее феномен надо изучать. Она приезжала в институт вместе с профессором, или одна, когда у профессора были экзамены, а вечером уходила от Семёна, когда кончались часы приема посетителей, днем ходила гулять по Москве, потому что на тихий час ее тоже просили выйти из палаты, там лежали еще другие мальчики. Она бродила по городу, а вечером рассказывала Марии Ивановне, где была, что видела, а та все сетовала, что не может сводить Оленку в театр, везде шли только детские Елки.
Уехала Оленка 13 января, когда Семёну сняли швы. В школе уже все знали, что ему сделали операцию и Оленку закидали вопросами, как он себя чувствует, как прошла операция и когда он вернется домой.
Поправлялся он медленно. Рубцы тоже получались большие, и Семён все время боялся, что его опять пошлют долечиваться в Евпаторию. Он спросил об этом у профессора, но тот рассмеялся:
- Нет, в этот раз мы во всеоружии. Я туда позвонил, Мойнакскую грязь Алексею обещали посылкой послать. Он говорил, что у твоего брата жена работала в Мойнакской лечебнице, процедуры делать умеет, вот и будет дома тебя лечить.
А еще через неделю Семёна из института выписали и отправили долечиваться домой. За ним опять приехал Алексей Николаевич и в этот раз они поехали не в аэропорт, а на вокзал и на следующее утро были в Воронеже, где их встречал на такси Павел.
Когда они поднимались на лифте, Семён спросил:
- Где сейчас малыш?
- С Полиной, дома, - ответил Павел.
- Можно на него посмотреть?
- Он, наверное, спит.
- Я тихонечко, одним глазком!
Они зашли в квартиру Алексея Николаевича и Семён, стараясь не стучать костылями, прошел в комнату, к кроватке, в которой был племянник. Он сладко спал. Семён осторожно погладил высунувшийся из-под одеяла кулачок и тот сонный схватился за его палец и долго не хотел отпускать.
- Как он в тебя вцепился, не оторвать! — удивился Павел.
- Знает, в кого цепляться! - рассмеялась Полина.
Семён после операции почти все время лежал, но теперь боли почти не было, и он стал жадно заниматься, наверстывая упущенное в декабре и пропущенное пока он был в Москве.
Они с Полиной хорошо ладили. Если Полине нужно было куда-то отойти, она приносила Артемку к нему. Если малыш спал, Семён просто клал его рядом и продолжал заниматься, а если нет, то клал его себе на живот и играл. Он быстро научился менять подгузники, успокаивать малыша. Когда тот был у него на руках, малыш никогда не плакал, Полина даже не много обижалась и иногда специально приносила сына, чтобы Семён его успокоил.
Однажды за этой возней с племянником его застали Ильины и очень удивились, стали подкалывать, что Семёна превратили в няньку.
- А вам завидно, - усмехнулся Семён и поднял смеющегося малыша вверх, - смотрите, это же настоящее чудо! Ни вы, ни я такого сотворить не сможем, а они могут, - он кивнул на Оленку, стоявшую рядом.
Ильины часто вспоминали этот разговор потом, когда у них у самих появились сыновья и удивлялись, как мог Семён, сам будучи почти ребенком, так по-взрослому восхищаться этим чудом — новой жизнью, этим маленьким человечком.
В начале февраля, когда Евгений Александрович пришел к Семёну заниматься, он попросил Семёна выступить на концерте к 8 марта.
- По сути это будет последний ваш концерт в школе, дальше только выпускной.
- Евгений Александрович, я бы с удовольствием, но сам пока не знаю…
- Семён, мы все понимаем, это по возможности, только ты должен знать, что это не лично моя просьба, это просьба всех наших учителей.
- Но с чем?
- Знаешь, это уже не имеет значения, у тебя нет плохих номеров. На твой выбор.
Семён замолчал и задумался.
- Мне надо поговорить с Алексеем Николаевичем, я постараюсь.
- Постарайся, пожалуйста!
После приезда из Москвы Семён стал активно заниматься гитарой по утрам, он разобрал до конца Увертюру, и наконец у него стало получаться то, что было задумано автором.
Когда Оленка пришла из школы, он рассказал ей про просьбу директора. Она посмотрела ему в глаза:
- Может быть уже пора?
- Зеленую карету?
Оленка кивнула. Семён взял гитару, на много «побродил» по аккордам, вспоминая тональность и начал вступление. Они тихонько запели. Мама, и Алексей Николаевич, сидевшие на кухне, на звуки нежной музыки заглянули к ним в комнату и так и остались стоять в дверях. Прошло больше двух лет, но словно вчера Алексей Николаевич вспомнил Зеленую эстраду в лагере, костерок на краю сцены и огромное звездное небо над головой.
- Это она? - спросил он тихо, когда ребята кончили петь.
Они кивнули.
- Красиво, - похвалила их мама и они снова ушли на кухню, а Алексей Николаевич стал рассказывать Наталье Григорьевне, что связано у ребят с этой песней.
- Семён, ты что-то играл недавно из классики? - вдруг спросила его Оленка.
- Так, для себя учу.
- Сыграй! - попросила Оленка.
Семён начал играть Увертюру. Оленка внимательно слушала музыку, потом встала, начала делать танцевальные движения, осторожные, словно штрихи на картине.
- Здорово! - сказала она, когда он закончил, - может получиться не плохой номер, если доработать.
- Что доработать?
- Добавить сюда ритм, ударные, басы.
Семён подумал:
- Да, было бы не плохо! Только зачем это тебе? Ты хочешь поставить танец?
- Да, мне для окончания курсов нужно поставить танец, как экзамен. В нем надо сочетать несколько разных стилей танца, но сделать несколько танцев под одну музыку очень сложно, склейки аккомпанемента делать не хочется, а эта аранжировка дает очень большие возможности, здесь и джаз, и твист можно, и даже кадриль при желании.
- И ты молчишь? Конечно сделаем, я с удовольствием. Завтра утром это тебе на кассету запишу.
- Давай, я в школе буду репетировать, а то у нас Артемке мешать буду, а здесь — тебе, уроки делать.
- Нет, мне мешать не будешь, просто тебе места не хватит.
- А ударные и басы, - она задумалась, я с ребятами из нашего ансамбля школьного поговорю.
Оленка быстро договорилась с мальчиками из ансамбля подыграть Семёну, но, когда они узнали, что Семён будет играть — очень удивились и пошли на попятную.
- Ребята, это шутка такая, пародия на Увертюру к опере, - пыталась уговорить их Оленка, - мне для танца надо.
- И ты будешь это танцевать? - удивились они.
- Да.
- Надо с ним по репетировать, когда он придет?
Оленка замолчала. Семён еще почти не ходил, так, в пределах квартиры.
- Он пока не сможет до школы дойти. Мальчики, может он пока ноты вам напишет, чтобы вы их просто посмотрели, выучили, а? И еще, никто не должен знать, что мы готовим этот номер и что Семён придет в школу на концерт, это будет сюрприз.
Мальчишки переглянулись и кивнули.
- Ладно.
- А аккорды пусть напишет, попробуем.
Семёну предстояла сложная задача — написать партию бас-гитары. Он просидел два дня, но ноты были готовы. Аккуратным почерком он переписал свою партию, ниже партию бас-гитары, еще ниже строчку для ударника. Пронумеровал такты и оставил прямо на партитуре свой номер телефона, чтобы ребята смогли ему позвонить, если что-то будет непонятно. Переписывал он это все с копиркой, чтобы оставить себе такой же экземпляр.
Когда Оленка принесла ноты ребятам из ансамбля, они чуть не отправили ее обратно, так много там было шестнадцатых и аккордов и еще много чего, чего они вообще не знали.
- Не пугайтесь, первую строчку будет играть Семён, ваши — вторая и третья.
Семён, зная, что ребята в нотах не сильны, написал аккорды и буквами, это очень упростило им задачу.
У Оленки танец сложился сразу. Она представила себе, как идет из школы домой, встречает на улице музыкантов, которые что-то репетируют, а она в стороне пытается станцевать что-нибудь под эту музыку. Она перебирает стили — полонез, полька, кадриль, твист, пока не останавливается на джазе и рок-н-ролле. Она танцует так самозабвенно, что музыканты, забыв про ноты теперь смотрят только на нее.
Ходить Семён начал в середине февраля. На ногу пока не вставал, но уже делал упражнения и надевал протез. Вечером Алексей Николаевич разрешил ему выйти погулять. Они перешли дорогу, обошли дом и поднялись на третий этаж. Здесь Павел снова делал ремонт. Полина уже давно дала объявление об обмене своей небольшой трехкомнатной квартиры в старом доме на двухкомнатную в Березовой роще. Перед самым Новым годом такие желающие нашлись, правда пришлось подождать, пока ее выпишут из роддома. К концу января все документы были сделаны и квартиру в доме напротив освободили. Нина Сергеевна к этому времени уже вернулась в свою отремонтированную квартиру, где ей ничего не напоминало о старой жизни. А Павлу снова пришлось делать ремонт, уже третий за последние полгода.
На следующий вечер Алексей Николаевич дежурил в больнице и гулять Семён пошел с Оленкой и Ильиными, и пошли они в школу, на репетицию ансамбля.
Семён полчаса осваивался с электрогитарой, вспоминал, как играл на ней год назад. К ней надо было привыкнуть, а потом они все вместе попробовали сыграть Увертюру. Получилось нечто великолепное и необычное. Такого никто никогда раньше не слышал. Мальчишки из ансамбля сразу заинтересовались. Они отработали отдельные места. Тимка тоже стал учить партию бас-гитары. Сыграли еще раз. Теперь Оленка танцевала. Все были в восторге и от музыки, которую они играли, и от необычного великолепного танца.
- Ну, ребята, вы даете! - восторгались Ильины, они были пока единственными зрителями.
- Надо только придумать, как Семён гитару свою поменяет на электрогитару, встать он не сможет, и еще, мальчики, - обратилась она к своим музыкантам, - вам придется мне подыграть, - и на объяснила, когда и куда они должны смотреть.
Семён приходил в школу на репетицию еще несколько раз. На концерт он пригласил Колю и Сан Саныча, но тот сразу отказался, потому что в городе его в это время не будет, а Оленка пригласила Екатерину Марковну и одного из преподавателей курсов хореографии Ольгу Николаевну.
Концерт начался в 14 часов. Семёна привели в школу не много позднее, когда все уже были в зале специально, чтобы ни с кем не встретиться раньше времени. Он сидел в последнем ряду, в укромном уголке и кроме Ильиных и Оленки никто не знал, что он будет сегодня выступать. Они готовили очередной сюрприз.
Когда исполнялся последний номер, Артур пришел за ним. Чтобы незаметно попасть на сцену, пришлось спускаться на второй этаж, а потом снова подниматься по второй лестнице.
- Устал? - его встретила Оленка.
- Ничего, сейчас отдохну, - улыбнулся Семён.
Он был сосредоточен, собран.
Последним номером выступал школьный ансамбль с очередным шлягером, который пели старшеклассники. Ребята специально поставили номер так, чтобы они прямо со сцены уходили в зал.
И вот последняя песня спета. Занавес закрывается, все встают со своих мест, нехотя, учителя до последнего надеялись, что Семён появится на сцене. И в этот момент в микрофон Оленка начинает читать стихи Брюса:
- Еще зимы печален вид,
А воздух уж весною дышит,
и мертвый в поле стебль колышет,
и елей ветки шевелит.
Еще природа не проснулась,
но сквозь редеющего сна
Весну прослышала она
и ей невольно улыбнулась…
Душа, душа, спала и ты…
На последние слова Оленки занавес снова открылся, сцена казалась пустой и темной, но включился прожектор и осветил под потолком обклеенный маленькими осколками зеркала шар, который медленно вращался и отбрасывал на стены, потолок, зрителей маленькие световые пятна. Получилось волшебное зрелище. А со сцены раздалась тихая завораживающая мелодия и все только сейчас заметили в углу сцены, возле инструментов ВИА сидящего на стуле Семёна. К нему с вокализом вышла Оленка, и они запели осторожно и нежно:
- Спят, спят мышата, спят ежата,
медвежата, медвежата и ребята.
- «Зеленая карета»! - вырвалось у кого-то в первом ряду и зал притих.
Все сидели затаив дыхание, вслушиваясь в каждую спетую ноту. Когда песня кончилась, зал все так же сидел молча и только когда на сцене включили свет, раздались бурные аплодисменты, и песне, и Семёну.
Когда аплодисменты стихли и Оленка ушла со сцены, Семён сказал:
- Это была давно обещанная нами колыбельная «Зеленая карета» Александра Суханова на слова Евсея Дриза, а сейчас я продолжу тему весны. Когда-то давно, на нашем первом концерте по заявкам была такая заявка: что-нибудь «новенькое из Дольского», - все засмеялись, - итак новенькое из Дольского «Март. Сумерки», - и он запел.
У Оленки было около пяти минут, чтобы переодеться к танцу. У Семёна было припасено несколько песен, чтобы она успела это сделать, но уже после первой он увидел ее в кулисе напротив, можно было начинать следующий номер. Он подвинул стоящий рядом с ним пюпитр с нотами, поставил его перед собой.
- Раньше я никогда не исполнял классику со сцены. Сейчас попробую это сделать. Увертюра к опере Россини «Вильгельм Тель», - сказал он серьезно и начал играть на своей гитаре вступительные аккорды.
Потом он остановился, сделав вид, что с гитарой что-то не так, озабоченно извинился и стал оглядываться. Зрители приняли все за чистую монету и ждали, что из-за кулис сейчас выйдет кто-нибудь и принесет ему другую гитару, Семён смотрел за кулисы и, казалось, говорил с кем-то. Потом он оглянулся и увидел у себя за спиной электрогитару, оставленную мальчишками из ансамбля. Она стояла рядом, и Семён взял ее в руки. Сделал несколько пробных аккордов и заиграл, да так, что сразу все поняли, что смена гитары была разыграна мастерски!
Неожиданно на звуки электрогитары на сцену выскочил паренек из ансамбля, послушал, взял другую гитару и тоже начал играть, глядя в ноты на пюпитре. За ним вышел ударник, тоже послушал и присоединился к ним. Они все смотрели в ноты и не видели, что делалось у них за спиной. А там Оленка начала танцевать. Она рассказывала историю про себя, как шла из школы задумавшись, услышала, как репетируют музыканты и стала танцевать, стараясь подобрать подходящий под эту музыку танец.
Оленка танцевала самозабвенно, очень хорошо ей подыгрывали мальчишки, не зря она с ними столько репетировала: куда и когда они должны смотреть. Получилось все замечательно. Только Семён на нее смотреть не успевал, он мастерски играл свою сложнейшую партию. Он видел ее танец только один раз, когда Оленка репетировала под запись, которую он сделал в самом начале, чтобы она могла репетировать без него.
Номер изумил всех. Было море оваций. На сцену стал подниматься Евгений Александрович, вдруг следом за ним поднялся молодой человек и две женщины.
- Можно мне сказать? - спросил у директора молодой человек.
- Да, представьтесь, пожалуйста, - Евгений Александрович узнал Колю и заулыбался.
Молодой человек подошел к микрофону:
- Здравствуйте, извините меня за такое вторжение. Меня зовут Николай Борисов, я заканчиваю музыкальном училище. Я буду преподавать в музыкальной школе игру на гитаре, а Семён мой самый первый ученик. Он уже закончил обучение, но по старой памяти я даю ему иногда разучивать интересные произведения, ноты. Еще осенью он попросил у меня ноты какого-нибудь сложного классического произведения. Ему предстояла операция, а разбор нового музыкального произведения всегда захватывает и успокаивает, как хороший детектив. Я дал ему вот эту Увертюру. Надо сказать, что это произведение очень сложное в исполнении, и я сам никогда бы за него не взялся, но сегодня случилось событие, которое ярко доказывает, что ученики должны идти дальше своих учителей, иначе не будет развития. Семён прекрасно исполнил труднейшее произведение, и я ему очень благодарен, что он пригласил меня на этот концерт, - Снова раздались аплодисменты. Коля подошел к Семёну и пожал ему руку, - поздравляю, я считаю теперь мы на равных! - сказал он улыбаясь.
Семён улыбнулся ему в ответ:
- Но это твоя заслуга, и спасибо, что пришел!
К микрофону подошли женщины и одна из них сказала:
- Мы тоже преподаватели. Я руководитель танцевальной студии в Георгиу-Деж, которую закончила Оленька Аксенова, - все снова захлопали.
- А я преподаватель курсов хореографов-постановщиков, на которых Оля училась последние полтора года и сегодня у нее проходил экзамен. Этот номер был ее экзаменационной работой.
- И он прекрасен! - перебила ее Екатерина Марковна, и снова все захлопали, подтверждая ее слова.
- Оля, я ставлю тебе за экзамен отлично! - Оленка улыбалась, зал снова хлопал. - скажи, какие танцы из тех, что мы видели сегодня на концерте, поставила ты? - спросила она Оленку.
- Все! - ответил, улыбаясь, Евгений Александрович, - у нас танцы ставит только Оленка.
- Все? - удивилась Ольга Николаевна. Это были великолепные танцы. Отлично! - еще раз повторила она.
Под громкие аплодисменты гости спустились со сцены, а место у микрофона занял Евгений Александрович:
- Ну, вас уже расхвалили, - обратился он к ребятам, - номер действительно получился очень интересный и необычный, а я хочу вас поблагодарить за колыбельную, на которую вы наконец решились, - его слова снова перебили аплодисменты. Когда все не много успокоились, директор продолжал, - а еще я благодарю Семёна за то, что он сегодня просто пришел к нам и очень хочется видеть его не только здесь, на сцене, но и в классе! - его слова снова утонули в аплодисментах, - и я надеюсь, что это произойдет очень скоро!
- Я тоже на это надеюсь, - ответил Семён.
Занавес закрыли. Семёна окружили ребята. Они похлопывали его по плечу, задавали вопросы, а он благодарил ребят из ансамбля, что помогли им подготовкой и исполнением этого номера. Все вопросы ребят сводились к одному:
- Когда ты придешь в школу учиться?
- Я постараюсь дома не засиживаться, - смущенно отвечал он.
Эта тема с врачом еще не обсуждалась. Алексей Николаевич вообще ничего не знал о том, что Семён примет участие в этом концерте. Нет, про концерт он, конечно, знал, но про участие Семён ему ничего не говорил, боялся, что врач будет против его походов в школу.
Когда Оленка переоделась и вернулась к нему, Семён все еще сидел на сцене.
- Я готова, идем? - спросила она и принесла ему костыли.
Ходил Семён еще плохо, на ногу не опирался и до конца выпрямить ее еще не мог. Домой он пришел уставший, но счастливый и не много грустный от того, что таких уютных школьных концертов у них больше никогда не будет.
Вечером он решил поговорить с врачом, что ему пора уже начинать посещать уроки, но Алексей Николаевич уже знал про концерт.
- Что же не рассказали? Конспираторы! - ворчал он, осматривая колено и делая перевязку, - сколько ты там был?
- Ушел около двух, вернулся в шестом часу.
- Устал?
- Устал, но терпимо.
- Хочешь попробовать ходить в школу?
- А можно?
- Уставать будешь.
- У меня там диванчик есть, - рассмеялся Семён, - надеюсь Евгений Александрович возражать не будет.
- Ладно, посмотрим, пока ничего обещать не буду. В понедельник свожу тебя в больницу, надо анализ крови посмотреть.
Семён кивнул.
В школу он пришел во вторник. Медленно, на костылях, совсем как три года назад, а после каникул начал ходить с тростью.
Два месяца пролетели незаметно. Семён поправлялся, но другая боль все чаще стала его навещать — душевная. Оленка собиралась учиться в Москве. Когда она жила у профессора Бровкина, тот сагитировал поступать в свой институт, в котором сам преподавал. Там действительно было больше возможностей и была специализация, которая Оленку увлекла и понравилась ей: детский психоневролог, стык между психологией и физиологией. В Воронежском медицинском такого не было. Она рассказала об этом Семёну сразу, еще когда он лежал в Москве, но тогда это казалось таким далеким, а с приближением экзаменов приближалась и их разлука, и Семён сильно это переживал. Ему не хотелось снова отпускать Оленку так далеко и так надолго.
Он уже не раз разговаривал на эту тему и с Алексеем Николаевичем и тот поддерживал Оленку, говорил и с Евгением Александровичем, и с братом. Он прекрасно понимал, что, учась в разных институтах они и в одном городе будут видеться не часто, в лучшем случае по выходным, если Оленка домой не уедет, но больше всего его страшило, что там она будет одна, и, если найдется какой-нибудь Горец, ее не кому будет защитить. Еще он вспоминал свой страшный сон и вопросы врача про то, какой там был институт и приходил к выводу, что Оленке действительно лучше ехать в Москву, он знал, что в Москве она познакомится с кучей мальчиков, которые будут для нее более выгодной партией: умные, здоровые, со связями и деньгами, но там не будет того страшного человека, которого он видел во сне.
Была у него и еще одна забота: Семён уже не был наивным мальчиком и прекрасно понимал, что с женитьбой, а особенно после рождения ребенка, Павел всю свою зарплату вынужден отдавать в семью и не может уже помогать им с мамой как раньше. Наталья Григорьевна хоть и работала главным бухгалтером треста, но зарплата ее тоже была не очень большая, плюс его пенсия по потере кормильца до 18 лет. В институте будет стипендия, если сможет учиться хорошо. Жить конечно можно, а вот шиковать — нет, поэтому всячески протестовал, когда мама приносила ему с работы купленные по случаю джинсы или импортную обувь, которые продавали ее сослуживцы. Он знал, что Евгений Александрович всегда предлагал им свою помощь, в том числе и материальную, но пользоваться этим часто, тем более постоянно Семён не мог, было стыдно. Семья и так много тратила денег на его лекарства, поездки на такси по врачам и прочее необходимое для того, чтобы он просто начал ходить. Он не знал наверняка, но догадывался, что и импортный хороший протез, который ему недавно сделали, тоже был не бесплатным, поэтому он продумывал варианты подработки, которые позволят ему учиться и быть более независимым от ситуации в семье, и маме хоть не много помочь.
Но пока его ждали экзамены, и он, буквально усилием воли задвинул все свои страхи в самый дальний угол души. Оленка понимала его состояние, но понимала она и то, что именно выбранная ей специализация позволит наиболее полно воплотить в жизнь весь ее потенциал.
На экзаменах сюрпризов не было, все сдали ожидаемо. Чтобы не много отдохнуть между экзаменами, Оленка назначала репетиции Венского вальса. Ребята решили перенести традиционный танец с последнего звонка на выпускной, так у Семёна было больше шансов принять в нем участие, а на Празднике последнего звонка танцевали любимую Кадриль.
Венский вальс танцевали все, но сейчас Оленка не много поменяла постановку танца. У Василисы получалось не очень хорошо, да и мальчиков в классе было больше, чем девочек, поэтому ей пришлось сделать себе сольную партию с двумя близнецами одновременно, по типу вальса из кинофильма «Летучая мышь», потому что она не была уверена, что Семён сможет танцевать почти 4 минуты, которые длился весь танец, для этого он был еще слишком слаб.
Последний экзамен был по английскому языку. На подготовку к нему давалось три дня и Оленка уехала готовиться домой.
Семён был дома один, когда к нему зашел Евгений Александрович:
- Занимаешься?
- Да, пытаюсь.
- Что так грустно? Что один?
Ко всем предыдущим экзаменам ребята готовились вместе, особенно с Оленкой.
- Оленка уехала домой, не захотела мне мешать.
Евгений Александрович улыбнулся.
- А ты и обиделся? Она права, у тебя совсем другой уровень и спрашивать с тебя будут по-другому. Она просто не захотела, чтобы ты тратил свое время на ее подготовку.
Семён удивленно посмотрел на директора:
- Но я бы мог подготовить ее лучше!
- Ее да, а себя? - Евгений Александрович помолчал, - не переживай, она сдаст, а вот тебе надо заниматься по полной, спрос с тебя будет особый, как с медалиста.
- Я понял, - усмехнулся Семён, - только все равно без нее грустно, а скоро расстанемся на совсем.
- Не насовсем, на время! - рассмеялся Евгений Александрович, - ты никак не можешь смириться с тем, что она хочет поступать в Москву?
- Я боюсь, что она встретит там еще одного Горца и ее некому будет защитить! Или еще хуже, она встретит кого-то, с кем захочет остаться сама.
- Мне кажется защитник у нее там будет, обычно если преподаватели берут кого-то под свое крыло, то не дают их в обиду, а как я понял твой профессор очень к Оленке привязался, поверил в нее?
Евгений Александрович посмотрел на Семёна. Тот кивнул.
- А на счет того, что с кем-то захочет остаться сама, то тут дело не в Москве, она может встретить такого человека и здесь, гарантий не может дать никто, но вот захочет ли остаться с ним?... Ты должен научиться доверять Оленке, без этого у ваших отношений нет будущего. Отпусти ее. Она полетает и вернется! Она будет знать, что она свободна, и вы оба будите уверены, что она вернулась по своей доброй воле, что вас связывает не ее жалость и не твои амбиции, а настоящая любовь.
Эти слова своего наставника Семён потом часто вспоминал и убеждался, как он был прав.
В день экзамена утром Семён встретил Оленку на платформе с цветами.
- Что это вдруг? - удивилась она, - экзамен еще не сдан, или это Страшуле?
- Тебе, Страшуле Таня от всего класса подарит.
- Мне? За что?
- За то, что ты самая мудрая девушка на свете! Я только вчера понял, почему ты уехала домой.
Оленка взяла букет и уткнулась в него, улыбаясь.
Экзамен прошел хорошо. Когда отвечал Семён в классе собрались не только учителя иностранных языков, но и Мария Анатольевна, и директор, и Александр Борисович. Это был последний экзамен, и если он сдавал на пять, то становился медалистом.
После экзамена все остались на репетицию вальса и других номеров. Обычно Семён не смотрел, как ребята репетировали вальс, он репетировал в это время с другими классами песни для выпускного вечера, сейчас они остались только своим классом.
Оленка с трудом уговорила его попробовать танцевать вальс.
- Я тоже буду репетировать сейчас? - спросил он, когда Оленка села рядом после того, как переоделась и надела пуанты. Ребята, переодевшись, тоже подтягивались в спортивный зал.
- Нет, не сейчас. Попробуем, когда все уйдут, - Оленка решительно встала и хлопнула в ладоши, - ребята, все готовы? Давайте, как на вечере, генеральный прогон!
Ребята встали в пары, и она включила запись. Ребята начали танцевать. Они танцевали под музыку вальса Штрауса «Голубой Дунай», совсем как Семён с Оленкой на Новогоднем вечере в 9 классе. Оленка практически поставила этот же танец для всех. Ребята танцевали парами фигурный вальс, потом она танцевала соло с Ильиными. Они вдвоем делали поддержки и поднимали ее над залом. Девчонки восторженно вздыхали и ахали, завидовать Оленке было бесполезно. Потом они опустили ее. Музыка продолжалась, но все почему-то стояли.
- Ребята, танец еще не закончен, танцуем дальше!
- Что? Мы репетировали только до этого места.
- Как что? Просто быстрый вальс вокруг зала, это ваш вальс!
- Оленка, а мы? - спросил Тимка.
- А вы, - Оленка подошла к ним, - один должен пригласить Василису и встать с ней в общий круг, а второй — пригласить Марию Анатольевну и танцевать с ней в центре. Ребята, центр не занимайте, кружитесь по краю, - громко напомнила она.
- Здорово! - восхищались одноклассники, когда танец кончился.
- Сейчас попробуем еще раз, отдохните пока, - улыбалась Оленка.
Она подошла к Ильиным:
- Ну, кто кого будет приглашать?
- Я Василису! - заторопился Тимка.
Все засмеялись.
- Идите, по репетируйте. Артур, давай тоже сейчас по репетируем, я буду за Марию Анатольевну, - они встали в пару и прошлись вальсом круг.
- А если она так быстро не сможет? - тихо спросил Артур.
- Смотришь по обстоятельствам. Вам не обязательно попадать в ритм, подстраивайся под ее темп, если она не сможет кружиться, значит просто танцуйте на месте, главное, чтобы она танцевала с нами, и вы должны быть в центре.
- А ты? - снова спросил Артур?
- Я, - Оленка загадочно улыбнулась, - я себе тоже пару найду! - она давно решила, если Семён совсем не сможет танцевать, то она пригласит Евгения Александровича.
Ребята прошли танец еще раз. У Василисы получалось не очень хорошо, но она старалась и была рада, что ее тоже не забыли.
После репетиции Ильины торопились, у них у отца был сегодня юбилей, и они уже опаздывали. Остальные ребята тоже разошлись. Оленка закрыла дверь в спортзал и подошла к Семёну.
- Попробуем?
Пока ребята танцевали, он сидел в стороне и переписывал программу вечера с черновика, иногда поднимая голову и глядя на Оленку.
Сейчас он встал и нерешительно мялся на месте.
- Давай пока медленно, - сказала она и подошла к нему.
Она стала напевать мотив, выделяя сильные доли.
- Видишь, все получается! - радовалась она, и они танцевали дальше.
- Как я войду в танец?
- Когда Ильины меня опустят и пойдут приглашать Василису и Марию Анатольевну, я приглашу тебя.
- Это в самом конце?
- Да, я думаю на один не большой круг тебя хватит? - хитро улыбнулась она, - только ты должен встать раньше, чем они меня опустят, чтобы получилось, что я тебя увидела и потом они меня опустили на пол.
- Чтобы была логическая связь?
- Да, попробуем, или отдохнешь?
Семён кивнул. Оленка включила запись и показала Семёну, где он должен быть. Обычно в этом месте стоит стол с аппаратурой, и Семён во время вечеров сидит за этим столом рядом с Федором.
- Вот в этот момент ты должен встать, - сказала Оленка, - потом я подбегаю к тебе, вывожу во внутренний круг, - комментировала она свои действия, - и здесь мы начинаем танцевать, - они стали кружиться в вальсе.
В самом конце Оленка делала сложный реверанс, кружась, держа Семёна за руку.
- Давай попробуем еще раз.
И они повторяли поклон, который каждый раз заканчивался как-то нелогично.
- Музыки не хватает, надо что-то придумать, - сердилась Оленка.
- Может быть не надо в другую сторону?
- Тогда такт будет оставаться, тоже нехорошо.
- А если ты сделаешь еще один поворот? - Семён потянул ее на себя, Оленка повернулась и оказалась буквально в его объятиях.
Они стояли молча, потом медленно опустили руки и Оленка отошла от него.
- Думаешь так будет лучше?
- Логичнее.
Оленка молча отошла.
- Устал?
- Не страшно, давай все с начала повторим под музыку.
Оленка подошла к магнитофону, перемотала кассету и щелкнула клавишей.
- А можно мне пораньше встать? - вдруг спросил Семён, - передо мной ребята будут танцевать, чтобы я мог тебя разглядеть за ними?
- Можно и так, - согласилась она.
Они прошлись вальсом еще один круг и после реверанса, оказавшись в объятиях Семёна, Оленка положила голову ему на руку.
- Так не хочется от тебя уходить.
- Не уходи, и не уезжай!
Оленка вдруг всхлипнула:
- Прости меня, - прошептала она.
- Простить? За что? - не понял он.
- Своим отъездом я доставляю тебе столько боли, но я не могу иначе. Прости! Наша разлука будет долгой.
- Зато мы познаем радость встреч, - Семён снова обнял ее.
Выпускной прошел тепло и торжественно. Были улыбки и слезы, радость и печаль, все рядом и все вместе. Прощальный вальс растрогал всех. Перед началом, объявляя танец, Семён сказал, что они этот танец посвящают своей первой учительнице, Галине Николаевне.
- Это была ее мечта, чтобы мы танцевали Венский вальс!
Ребята и сами танцевали со слезами на глазах, а когда появилась Оленка, в пуантах, и мальчишки стали буквально носить ее на руках в различных поддержках, все затаили дыхание. Все знали, что Семён еще болен и навряд ли сегодня сможет танцевать, но все ждали этого чуда.
Александр Борисович, наблюдая во время вальса за Семёном, увидел, как тот встал, как он смотрел на Оленку, когда ее носили на руках Ильины.
- Похоже сегодня чуда не будет, - прошептал он Евгению Александровичу, - пойду его утешу.
- Не торопись, - удержал его директор, подожди до конца.
Вот поэтому, когда Артур вывел в круг свою классную руководительницу, а Оленка вывела Семёна, зал взорвался аплодисментами.
Танцевал в этот раз Семён не очень. Он все-таки прихрамывал и танцевал медленно, но на это никто не обращал внимания. Все заметили главное — сюжет. Как только Оленка со своих заоблачных высот увидела его, она тут же выпорхнула от близнецов, как воробушек, и побежала к нему, вывела его в круг и они стали танцевать вместе со всеми. Ребята такого тоже не ожидали, все заулыбались. Так танец выразил все их ожидания и переживания. А эффектная концовка с объятием, эта окрыленность Оленки и побег к нему, казались теперь программой действий, обещанием, что так и будет.
Потом они танцевали еще несколько раз медленные танцы в сторонке, пели с ребятами песни. К полуночи родители с учителями ушли в столовую, оставив ребят одних в зале. 10Б ушли в парк, ребята остались своим классом. Они никуда не пошли, понимая, что душа их компании — Семён, пойти с ними далеко не сможет. Они поставили на пол включенную настольную лампу, такой импровизированный Костер и говорили, вспоминали, пели. Они не прощались. Договорились встретиться на следующий вечер, чтобы договориться, когда всем вместе идти в пединститут подавать документы.
Трудное тихое счастье
© Copyright: Ольга Радугина, 2025
Свидетельство о публикации №225020100534
Свидетельство о публикации №225020100534
Рецензии